Ученые из Центра новых химических технологий Института катализа СО РАН (ЦНХТ ИК СО РАН) с помощью метода рентгеновской дифракции детально исследовали слоистые двойные гидроксиды магний-галлия, которые использовали для создания эффективных катализаторов дегидрирования углеводородов. В планах ученых — синтез катализаторов на основе этих структур для дегидрирования высокомолекулярных алканов, процессов гидропереработки возобновляемого растительного сырья и альтернативной энергетики.

Слоистые двойные гидроксиды (LDHs — layered double hydroxides, СДГ — прим. ред.) — пластинчатые неорганические твердые вещества с кристаллической структурой, которые содержат катионы двух- и трехвалентных металлов в слоях. Некоторые СДГ обладают «эффектом памяти»: после прокаливания при высоких температурах в интервале 450–600 °C и последующем опускании в воду эти объекты восстанавливают свою исходную слоистую структуру. Благодаря таким свойствам слоистые двойные гидроксиды могут использоваться в разных приложениях, например, для адсорбции различных веществ из воды.

По словам заместителя директора ЦНХТ ИК СО РАН по научной работе к.х.н. Натальи Леонтьевой, СДГ особенно интересны ученым в качестве носителей металлических катализаторов. Однако для использования их на практике необходимо детально изучить механизм их термического разложения и установить структуру формирующихся оксидов.

В своей работе ученые использовали метод моделирования рентгеновских дифракционных картин для одномерно разупорядоченных кристаллов, а также специальное программное обеспечение, разработанное, в том числе, в Институте катализа СО РАН.

«Мы исследовали слоистые двойные гидроксиды магний-галлия и оксиды на их основе. Наш подход заключался в том, что мы брали кристалл и разбивали на отдельные слои в направлении плотнейшей упаковки, как колоду карт. Затем, предполагая различные модели структур, упаковывали слои, смещая на определенные векторы, и рассчитывали картину рентгеновской дифракции. Далее, сравнивая интенсивности и формы пиков расчетной кривой с экспериментальной, делали заключение о том, подходит предполагаемая модель структуры или нет. В этой работе мы установили, как протекает процесс разложения слоистых двойных гидроксидов, как изменяется их кристаллическая структура, обнаружили, что образуются метастабильные фазы при определенных температурах, разобрались, что представляет собой структура оксида и очень много других структурных аспектов», — рассказала Наталья Леонтьева.

По словам Леонтьевой, новизна работы заключается в том, что для изучения СДГ впервые было применено моделирование дифракционных картин, которое позволило получить новые данные и установить дефектную структуру гидроксидных и оксидных фаз, а также понять, каким образом реализуется «эффект памяти». В конечном итоге это позволило синтезировать новые платиновые катализаторы для дегидрирования пропана — процесса, имеющего большое значение для современной нефтехимии.

«Мы и дальше будем двигаться в направлении создания катализаторов на основе СДГ. В ближайших планах разработка катализаторов для дегидрирования высокомолекулярных алканов, процессов гидропереработки возобновляемого растительного сырья, технологий альтернативной энергетики», — добавила ученый.

Общее собрание СО РАН, проходящее в Москве,  выбрало заместителей председателя, а также главного ученого секретаря, глав Объединенных ученых советов по направлениям наук и президиум Сибирского отделения, в который вошло 57 человек.

Заместителями председателя СО РАН стали академики Дмитрий Маркович Маркович, Михаил Иванович Воевода, Николай Иванович Кашеваров, Алексей Владимирович Кочетов, Николай Петрович Похиленко, Ренад Зиннурович Сагдеев, Николай Алексеевич Тестоедов.

Главным ученым секретарем СО РАН был избран член-корреспондент РАН Андрей Александрович Тулупов (Международный томографический центр СО РАН). «По своей специальности он и медик, и физик, и имеет значительный опыт организационной работы в Новосибирском государственном университете», - прокомментировал председатель СО РАН академик Валентин Николаевич Пармон.

Председатели Объединенных ученых советов по направлениям наук СО РАН:

ОУС по математике и информатике – академик Искандер Асанович Тайманов;
ОУС по энергетике, машиностроению, механике и процессам управления – академик Сергей Владимирович Алексеенко;
ОУС по физическим наукам – академик Николай Александрович Ратахин;
ОУС по химическим наукам – академик Валерий Иванович Бухтияров;
ОУС по нанотехнологиям и информационным технологиям – академик Юрий Иванович Шокин;
ОУС по биологическим наукам – академик Валентин Викторович Власов;
ОУС по наукам о Земле – академик Михаил Иванович Эпов;
ОУС по экономическим наукам – академик Валерий Анатольевич Крюков;
ОУС по гуманитарным наукам – академик Анатолий Пантелеевич Деревянко;
ОУС по медицинским наукам – академик Сергей Валентинович Попов;
ОУС по сельскохозяйственным наукам – академик Николай Иванович Кашеваров.

Кроме них в президиум СО РАН вошли: академик Любомир Иванович Афтанас, академик Сергей Николаевич Багаев, академик Борис Ванданович Базаров, академик Ольга Леонидовна Барбараш, академик Игорь Николаевич Бычков, член-корреспондент РАН Леонид Николаевич Владимиров, член-корреспондент РАН Дмитрий Петрович Гладкочуб, член-корреспондент РАН Вячеслав Николаевич Глинских, академик Сергей Савостьянович Гончаров, академик Андрей Георгиевич Дегерменджи, академик Николай Александрович Донченко, член-корреспондент РАН Михаил Николаевич Железняк, академик Гелий Александрович Жеребцов, академик Зинфер Ришатович Исмагилов, член-корреспондент РАН Сергей Игоревич Кабанихин, член-корреспондент РАН Николай Николаевич Крук, академик Николай Александрович Колчанов, академик Алексей Эмильевич Конторович, академик Геннадий Николаевич Кулипанов, академик Ольга Ивановна Лаврик, академик Александр Васильевич Латышев, член-корреспондент РАН Михаил Петрович Лебедев, академик Павел Владимирович Логачев, член-корреспондент РАН Андрей Всеволодович Медведев, академик Владимир Павлович Мельников, академик Вячеслав Иванович Молодин, академик Валерий Павлович Пузырев, член-корреспондент РАН Евгений Владимирович Рудой, академик Геннадий Викторович Сакович, академик Вадим Анатольевич Степанов, академик Арнольд Кириллович Тулохонов, академик Михаил Петрович Федорук, академик Василий Филиппович Шабанов, академик Анатолий Михайлович Шалагин, член-корреспондент РАН Александр Артурович Шпедт, академик Владимир Константинович Шумный.

Кроме того в состав президиума вошел избранный председатель Уставной комиссии СО РАН академик Василий Михайлович Фомин.

Мы уже неоднократно обращали внимание на то, что объективные трудности, вызванные энергетическим кризисом в Европе, вынуждают западных политиков пересматривать свои «зеленые» стратегии. Буквально с каждым месяцем расхождение между красивой идеологией и насущными потребностями выявляется всё отчетливее. И похоже на то, что возврат к углю и мазуту, «реабилитация» атомной энергии – еще не предел.

В начале сентября климатическим активистам пришлось пережить еще один моральный удар: в Германии – на фоне рекордных скачков цен на энергию – было принято решение заморозить цены на углеродные выбросы сроком на один год. Напомним, что в 2021 году цены были установлены на уровне 25 евро за тонну углерода (в эквиваленте СО2). Затем цена поднялась до 30 евро. В  следующем году ее собирались довести до 35 евро за тонну. Однако из-за кризиса планы пришлось срочно корректировать. Нынешняя приостановка цен на углерод осуществляется в рамках пакета государственной помощи размером в 65 миллиардов евро. Спешность данного решения (принятого в ходе НОЧНЫХ переговоров в правительстве Германии) красноречиво свидетельствует о том, в какой непростой ситуации находится теперь европейская экономика.

Разумеется, в немецком руководстве надеются на скорое исправление ситуации. Тем не менее, необходимость смягчения так называемой климатической политики говорит сама за себя. Совершенно очевидно, что предыдущие многомиллиардные вливания в «зеленую» энергетику не принесли положительных экономических результатов, соизмеримых с объемами затрат.

Но самым, пожалуй, печальным обстоятельством является тот факт, что столь затратная борьба западных стран с изменением климата до сих пор не дала никаких результатов в плане противодействия росту глобальной температуры. Иначе говоря, именно то, ради чего европейцы шли на такие жертвы, отказываясь от ископаемого топлива (включая и дешевые российские энергоносители), никак не проявилось на практике.

Совсем недавно вышел независимый отчет, который показывает, что климатические обязательства, взятые на себя представителями бизнеса стран «Большой Семерки», на самом деле оказались недостигнутыми. Как выяснилось, НИ В ОДНОЙ СТРАНЕ мира (включая и Европу) обязательства частных компаний по борьбе с глобальным потеплением не выполняются в должной мере. Худшие результаты в этой выборке показывают компании Китая и Японии. С их темпами декарбонизации вместо критического роста глобальной температуры до полутора градусов к середине века, она способна вырасти до трех градусов (что якобы является «убийственным» для нас показателем).

Примерно так же выглядят дела и у американских компаний. У европейского бизнеса в этом плане дела выглядят лучше, но все равно он не дотягивают до целей, обозначенных Парижским соглашением. Самую высокую «сознательность» продемонстрировал немецкий бизнес. Следом шли французы и англичане. Гораздо менее «сознательными» оказались бельгийские и австрийские компании. Худшие показатели из европейских стран продемонстрировала Греция (фактически сравнявшись с Китаем).

Таким образом, темпы декарбонизации на Западе оставляют желать лучшего с точки зрения самих же климатических активистов. То есть «зеленый» курс уже поглотил сотни миллиардов, но победных реляций не наблюдается ввиду отсутствия признаков этой самой победы. И вот на этом фоне в Германии, где старательнее всего подходили к вопросам отказа от «грязной» энергии, не только возвращаются к углю, но и делают послабления в отношении углеродного налога, который с самого начала рассматривался как важный инструмент давления на частные компании в целях принуждения их к реализации климатических целей.

Впрочем, еще раз напомним, что такие отклонения от «генеральной линии» в самой Европе трактуются как некие вынужденные тактические отступления в ходе глобальной войны за спасение планеты. Отказ от ископаемого топлива всё еще рассматривается европейскими политиками в качестве стратегической задачи. И оспаривать правильность выбранного пути они пока что не намерены. Мало того, проблема с поставками российских энергоносителей вынуждают некоторых из них делать пафосные заявления по поводу своей приверженности «чистой» энергии.

Так, 5 сентября президент Франции Эммануэль Макрон высказался за ускорение процесса перехода на ВИЭ ввиду реальной военной обстановки в Европе. Дескать, после российского вторжения на Украину поэтапный отказ от ископаемого топлива становится для европейцев острой необходимостью, которая якобы посодействует усилению их сплоченности. Со своей стороны, руководство ЕС полагает, будто дальнейший рост доли ВИЭ поспособствует стабилизации энергетического рынка и снижению панических настроений. Как всегда, европейские бюрократы обсуждают в таких случаях необходимость упрощения разрешительных процедур. И здесь, как ни странно, практическая необходимость также вступает в противоречие с идеологий, поскольку для развития ВИЭ предлагается использовать ранее запрещенные для этого территории. То есть в борьбе за торжество «чистой» энергии в Европе готовы закрыть глаза рукой на действующее экологическое законодательство.

Ранее мы уже упоминали о таком подходе к «оптимизации» процесса. В настоящее время в Европе рассматривают возможность децентрализации решений по установки объектов «зеленой» энергетики. Когда, например, решение по размещению ветряков на том или ином участке земли будет приниматься не на уровне органов государственной власти, а на уровне муниципалитетов.

Однако если в отношении ВИЭ в Европе сложился некий консенсус (даже среди французов), то в отношении атомной энергии наблюдается явный раскол, который углубляется все сильнее и сильнее. Ранее мы уже писали о том, что действующий канцлер Германии Олаф Шольц осторожно высказался в пользу продления эксплуатации оставшихся в стране атомных реакторов. И как ни странно, не так давно он получил «отповедь» от министра иностранных дел Анналены Бербок, усмотревшей в таком решении опасный откат от выбранного «зеленого» курса. По ее словам, Германия уже заплатила достаточно средств для постепенного отказа от атомной энергии, и потому пересматривать эти планы было бы безумием. Сторонники атомной энергетики, считает она, вряд ли на этом успокоятся и будут и дальше добиваться усиления роли «мирного атома» (в чем чиновница, судя по всему, усматривает регресс).

Таким образом, даже в рамках одного правительства не наблюдается единства по столь принципиальному вопросу. Судя по упомянутому выступлению госпожи Бербок, «зеленая» идеология в ЕС всё еще определяет принимаемые решения, причем, без всякой оглядки на экономическую целесообразность.

Тем не менее, начавшаяся дискуссия сама по себе является хорошим знаком, поскольку отражает отход от слепого догматизма в рамках выстраивания стратегий развития. По большому счету, вопрос стоит не о том, какой вид энергии стоит считать «чистым», а какой – «грязным»? Речь идет о пересмотре самих подходов к источникам энергии и отказе от сомнительных критериев в оценках принимаемых технических решений. И если наша страна как-то причастна к пересмотру «зеленой» идеологии, то это нужно поставить ей в заслугу.

Как верно заметил один американский автор, президента Путина стоило бы наградить Нобелевской премией мира за то, что он спас Европу от слепой приверженности к теме «климатической катастрофы» и вытекающего отсюда стремления к тотальной декарбонизации. По его словам, еще до того, как Россия начала боевые действия, европейцы страдали от бессмысленной энергетической политики, которую им навязали борцы за «спасение планеты». По мнению автора, этот план по глобальному переходу на «чистую» энергию был разработан в руководстве ООН – в содружестве с такими организациями, как Всемирный экономический форум. На практике этот план давал властям диктаторские полномочия в деле ликвидации традиционной системы энергоснабжения – параллельно с ликвидацией животноводства (не будем забывать про коров, вносящих-де свой вклад в глобальное потепление).

Россия неожиданным образом поставила эти планы под сомнение и дала европейцам шанс одуматься и вернуться к здравомыслию. И теперь мир якобы готов к тому, чтобы выслушать рассуждения здравомыслящих ученых и экспертов о том, что никакой климатической катастрофы на самом деле не существует, а растущая концентрация углекислого газа оказывает весьма благотворное влияние на растительный мир планеты. То есть раскол уже проходит и по линии науки.

Дискуссия, таким образом, набирает обороты. Подключится ли к этому процессу российская академическая наука, время покажет.

Константин Шабанов

Также руководитель ПИШ «Когнитивная инженерия» выступил с предложением создать программу стратегического лидерства для научных организаций.

Во время рабочей поездки Президента РФ Владимира Путина в Великий Новгород состоялась встреча главы страны с руководителями Передовых инженерных школ и их индустриальными партнерами, среди которых присутствовал руководитель ПИШ «Когнитивная инженерия» Новосибирского государственного университета, директор НОЦ «Газпромнефть – НГУ» Сергей Головин. Взяв слово, ученый рассказал об особенности инженерной школы университета.

— Новосибирск – территория с высокой концентрацией науки и разработок. У нас 33 института, очень мощный Технопарк. И целью нашей Передовой инженерной школы мы видим как раз объединение интеллектуальных наработок институтов, практического опыта, который есть в технологических компаниях Академпарка, и главное – видения этого рыночного продукта, который нам обеспечивают наши индустриальные партнеры, такие как ПАО «Газпром нефть», АО «Объединенная двигателестроительная корпорация», АО «„Информационные спутниковые системы“ им. М. Ф. Решетнева». Мы работаем над рядом интересных, конкретных задач. Хотел обратить внимание, что основа нашей деятельности – это работа над технологиями завтрашнего дня, которые базируются на фундаментальных наработках, которые у нас имеются и которые, вообще говоря, были получены вчера. Соответственно, чтобы отвечать на запросы, которые появятся завтра, нам нужно иметь наработки, над которыми научные коллективы работают сегодня, — прокомментировал Головин.

Чтобы подкрепить деятельности ПИШ в университетах по всей стране, доктор наук выступил с предложением запустить программу лидерства, аналогичную «Приоритет 2030» и федеральному проекту инженерных школ, для научных организаций.

— Мы видим, как хорошо влияет на развитие университетов программа стратегического лидерства «Приоритет 2030», которая была запущена в прошлом году, и программа ПИШ, которая запущена в этом году. Мне кажется, что подобные программы лидерства нам нужны и для научных институтов. Вчера выбрали Президента Российской академии наук Геннадия Яковлевича Красникова, в его программе очень большая роль также уделяется практическим наработкам науки. И предложение такое: проработать аналогичную программу лидерства для научных организаций. Можно ее назвать «Передовые научные школы» или «Приоритет. Наука», — объяснил Сергей Головин.

Владимир Путин поддержал данную инициативу:

«Нужно приоритизировать, посмотреть. Вы уже назвали, что такие возможности существуют, некоторые вещи запущены. Давайте посмотрим поконкретнее, что вы имеете в виду, надо с этим разобраться. Если это не влезает в уже действующие программы, надо посмотреть по поводу того, чтобы запустить что-то новое. А так идея сама по себе [хорошая]».

Напомним, в июне этого года НГУ выиграл грант 84,5 млн рублей на создание Передовой инженерной школы «Когнитивная инженерия», основными тематиками которой станут аэрокосмическое приборостроение, биологические сенсорные системы, геофизические системы для нефтегазовой отрасли. Ожидается, что участие в федеральном проекте позволит к 2030 году увеличить число НИОКР, выполняемых университетов в указанных областях, в 10 раз по сравнению с 2022 годом, что составит более 1,5 млрд рублей ежегодно. А НГУ пройдет через необходимую трансформацию от исследовательского университета к предпринимательскому, выпускники которого будут лидерами формирования и реализации комплексных инженерных проектов.

Пресс-служба Новосибирского государственного университета

Прошедший в нашем городе в августе Международный технологический форум «Технопром-2022» очень сильно напоминал демонстрацию наших возможностей в плане импортозамещения. Во всяком случае, это касалось критически важных направлений, от которых зависит наша способность конкурировать с нынешними геополитическими соперниками - как в чисто экономической, так и в военной сфере. В указанном контексте тема водородных технологий, подробно рассмотренная на отдельном «круглом столе», приобретает особое значение ввиду ее непосредственного отношения к прорывным технологиям, особенно если они затрагивают проблему развития энергетики.

Сегодняшняя ситуация на энергетическом рынке убедительно показывает, насколько важно держать высокую планку в этом секторе, от которого прямо зависит вся национальная экономика. Развитие отечественной энергетики, по сути, является принципиально важным условием развития отечественной промышленности. Отсюда вытекает необходимость быть, что называется, всегда на острие, лидировать в самых передовых направлениях. Именно этот момент и был продемонстрирован на упомянутом «круглом столе», посвященном водородным технологиям.

Думаю, нет смысла доказывать, что водородные технологии являются в настоящее время весьма актуальной темой – как для представителей науки, так и для представителей реального сектора экономики. Как выяснилось, российские компании уже начинают внедрять соответствующие разработки и выходить с ними на мировой рынок. Однако международная политическая обстановка накладывает на них определенные ограничения. Поэтому российским разработчикам оказалось принципиально важно «сверить часы» и обменяться своими идеями.

Сразу скажем, что водородная тема давно привлекает серьезное внимание со стороны ученых нашего Академгородка. Так, в конце прошлого года на базе Института катализа СО РАН был создан Центр компетенций НТИ, посвященный водородным технологиям. Название Центра говорит само за себя: «Водород как основа низкоуглеродной экономики».

Как отметил руководитель Центра Павел Снытников, Институт катализа СО РАН был выбран в качестве базовой организации отнюдь не случайно, поскольку он является самым крупным в стране специализированным научным центром в области каталитических процессов. Без каталитических технологий, напомнил ученый, просто немыслима вся современная нефтеперерабатывающая, нефтехимическая, химическая промышленность, а также газохимия, фармацевтическая и пищевая промышленность. Все они, по его словам, составляют основу так называемых водородных технологий, область применения которых весьма широка.

«Когда мы говорим о водородных технологиях, - уточнил Павел Снытников, - надо понимать, что речь идет не только об энергетике. С нашей точки зрения, есть более широкое понятие, которое может обозначать основу для создания новой отрасли в данной области». В этом плане показательно, что консорциум, представленный Центром, объединяет 33 организации, куда входят 10 коммерческих компаний, 10 научных организаций и 13 вузов. По сути, это объединение сочетает в себе известный «Треугольник Лаврентьева», когда наука, образование и внедрение составляют некое ядро для развития технологий. В данном случае имеет место, по словам Павла Снытникова, многомерное пересечение таких треугольников, когда все эти работы представляют большую матрицу, где решаются все вопросы для формирования новой отрасли.

Еще один показательный момент – это сама география консорциума Центра НТИ. Входящие туда организации охватывают практически всю территорию страны – от Санкт-Петербурга до Южно-Сахалинска.

«Можно сказать, что в нашем консорциуме представлены почти все природно-климатические зоны страны - включая и территорию Крайнего Севера - необходимые для отработки наших технологий», - заметил Павел Снытников. В настоящее время, по словам ученого, все разработки разделяются по четырем основным направлениям. В частности, речь идет о следующих проектах с весьма говорящими названиями: «Водородная заправка», «Биоводород для генерации электроэнергии», «Водород для Е-химии и Е-топлив как основа низкоуглеродной экономики», «Крупнотоннажный водород для низкоуглеродной экономики».

Как разъяснил ученый, проект «Водородная заправка» призван не только развивать технологии получения водорода, но также выявлять различные конкурентные решения, которые были бы интересны с точки зрения использования в той или иной климатической зоне, либо под какие-то конкретные задачи. Важно подчеркнуть, что в рамках развиваемых процессов здесь уже заложена идея некой внутренней конкуренции. «Мы не концентрируемся на первом этапе на разработке какого-то одного процесса. Например, мы сравниваем, где можно применить методы автотермического реформинга по сравнению, скажем, с матричной конверсией. Или сравниваем каталитический пиролиз с термическим пиролизом. И таким вот образом решаем прямую задачу получения водорода для заправки автомобилей», - отметил Павел Снытников. Идя указанным путем, считает он, можно в ряде случаев удешевить производство водорода. И подобные задачи весьма нетривиальны.

Также весьма нетривиален проект, связанный с биоводородом. Для этого достаточно принять во внимание вовлеченные сюда организации, связанные с созданием технологических цепочек. Например, одни организации компетентны в изготовлении планарных топливных элементов. Другая организация в большей степени занимается микротрубчатыми топливными элементами. Какие-то организации проводят исследования в области важных компонентов. И всё это в целом позволяет создать готовый законченный продукт. Таким путем, по словам ученого, решается задача создания необходимых технологических цепочек для производства продукта с высокой добавленной стоимостью. По мнению Павла Снытникова, именно такой подход является основой для достижения технологического суверенитета нашей страны.

Весьма интересен в этом плане третий проект с необычным, на первый взгляд, названием: «Водород для Е-химии и Е-топлив как основа низкоуглеродной экономики». Здесь сосредоточены разработки, которые на сегодняшний день находятся на низком уровне технологической готовности. Но, тем не менее, они имеют огромный потенциал с точки зрения последующего внедрения. «Возможно, это еще не позволяет в ближайшие два-три года вывести данные разработки на готовый продукт, но, если мы продолжим этим заниматься, мы в дальнейшем получим от такой работы высокий эффект – и технологический, и практический», - пояснил Павел Снытников.

Что касается четвертого проекта, то он в большей степени связан с решением проблем уже существующей отрасли. В основном здесь решаются задачи модернизации имеющихся на сегодняшний день производств. В первую очередь речь идет об увеличении эффективности получения водорода, выделении углекислого газа с его последующей утилизацией. При этом, пояснил Павел Снытников, продукт, получаемый по какому-то одному направлению, является реагентом для другого направления. Таким способом выстраивается цепочка полного технологического цикла. И поэтому в целом по отрасли мы в состоянии получить весьма высокую эффективность как раз за счет небольших модернизаций и внедрений на отдельных стадиях.

Отметим здесь следующий важный момент: уже сейчас со стороны некоторых крупных российских компаний формируется запрос на технологии по транспортировки водорода на длительные расстояния (к примеру, для продажи за рубеж). И в этом случае обнадеживает тот факт, что Институт катализа СО РАН, по словам Павла Снытникова, в настоящее время обладает необходимыми для решения таких задач технологиями. Причем, это осуществляется при тесном взаимодействии с другими научными организациями, что позволяет уже сейчас представить соответствующие разработки для создания целого комплекса по сжижению водорода.

Таким образом, мы с уверенностью можем сказать, что отечественная наука уже сделала реальные шаги в новое технологическое будущее, представив вполне осязаемые результаты по части водородных технологий. Разумеется, мы не в состоянии представить это будущее в полном объеме, а равно не можем предсказать, как выстроятся технологические тренды в течение текущего десятилетия, и куда сместятся акценты (учитывая сложную геополитическую обстановку). Однако нельзя не отметить сам факт широкой кооперации наших научных организаций и коммерческих структур в деле освоения новых направлений. Пожалуй, именно эта кооперация является для российских ученых самым значительным и самым показательным событием. 

Николай Нестеров

Прошла вторая волна социологического исследования об отношении общества к исследователям, Академии и науке как таковой. Опрос проводился по телефону и онлайн.

Основной вывод – серьезных изменений относительно весны 2021 года не наблюдается. Интерес все так же высок (65%), особенно среди россиян с высшим образованием.

Структура источников информации ожидаема – традиционные СМИ (черпают оттуда информацию 2/3 респондентов), интернет, соцсети и мессенджеры (в основном у молодежи).

Одна из наиболее интересных таблиц – про вовлеченность в различные формы популяризации науки в детстве и школьные годы. Впереди по влиянию – научная фантастика и научпоп (фильмы, книги, журналы). В пятерке также – биографии и личные примеры ученых и роль наставников.

При ответе респонденты могли выбрать несколько вариантов. При этом примечательно, что 33% молодежи (18-24 лет) и 28% – (25-34 лет), «мечтали стать ученым, когда были ребенком». Эти показатели выше, чем по всем остальным группам (где от 21 до 24%). Эти две возрастные страты – поколения XXI века, их взросление прошло уже в нулевых – значительно более стабильных и тучных. В самой младшей когорте можно зафиксировать успехи по поддержке и популяризации науки, активизировавшихся на рубеже нулевых и десятых годов.

Однако, есть и негативные показатели. Например, «среди участников телефонного опроса 42 % не смогли назвать ни одного крупного достижения науки последних 10 лет». С другой стороны, 58% все же смогли что-то вспомнить, что уже неплохо. Увы, этот робкий оптимизм убивает следующий показатель: «Лишь около 9 % респондентов могли назвать какие-то фамилии ныне здравствующих российских ученых мирового уровня».

Россияне – по целому комплексу причин – остаются «технооптимистами», они позитивно настроены к науке, верят в ее продуктивную силу. Уровень доверия составляет 83%. У старшей молодежи (24-35 лет) ниже – 76%, а у серебряного возраста (старше 65 лет) выше – 88%.

Самим ученым доверяют 72% респондентов. Авторы исследования делают важный вывод: «Данные онлайн-опроса показывают, что в целом доверие горожан к научно-исследовательским и образовательным организациям превышает доверие к другим социальным институтам». Нюанс в том, что это онлайн-опрос и среди жителей городов – это всерьез ограничивает выборку. Однако, сами показатели относительно науки и ученых принципиально важны для планирования и реализации многих общественных проектов и процессов в области социальной архитектуры.

Одним из ключевых показателей популяризации науки в России стало отношение респондентов к научной стезе как карьерной траектории для собственных детей. 32% в выборке безусловно, а 24% - скорее, хотели бы видеть своего ребенка научным работником или ученым. В сумме это дает оптимистичные 56%.

Есть интересные наблюдения относительно восприятия профессии ученого. В целом, она трудная, уважаемая, престижная, низкооплачиваемая. Интересно, как отмечают, авторы исследования, что с 45 % в 2021 г. до 61 % в 2022 г. выросла доля тех, кто считает профессию ученого несвободной.

Хотя респонденты считают, что развитие науки и технологий меняет жизнь к лучшему (84%), они уверены, что российская власть недостаточно (57%) прислушивается к ученым, а бизнес слабо (69%) внедряет достижения.

Знают о РАН 32%, что-то слышали – 57%. Уровень доверия к РАН ниже, чем к науке в целом – 67% (разброс по возрастным группам от 62 до 72%). По инерции считается, что Академия должна отвечать за определение не только направлений научного развития, но и за научную политику.

Глядя на результаты исследования, сложно понять, проявился ли эффект популяризации науки в рамках Года науки и технологий, а также стартовавшего Десятилетия. Судя по представленным цифрам результативность научного просвещения оказалась как минимум спорной.

Песня Долматовского «И на Марсе будут яблони цвести» давно уже стала символической фразой, передающей романтическую атмосферу раннего периода советской космонавтики. Однако еще лет тридцать до этих эпохальных событий наши ученые могли без всякой романтики, на полном серьезе заявить о том, что яблони будут цвести даже в тундре. Довоенные опыты в области интродукции культурных растений до сих пор впечатляют своей смелостью и неподдельным энтузиазмом. Кое-что из этого научного наследия уже забыто, кое-что отброшено. Тем не менее, этот опыт стоит того, чтобы к нему обратиться именно сейчас - в наших непростых и нестабильных климатических условиях. Особенно это касается сибирских растениеводов и садоводов.

Отметим, что еще до того, как в нашей стране стартовал так называемый сталинский план преобразования природы, у советских ученых уже были достаточно серьезные наработки в этой области, позволявшие им ставить вопрос о научной организации данного процесса. Мы уже неоднократно упоминали, что в довоенные годы отечественные исследователи мыслили глобально, искренне веря в возможности человека преобразовывать окружающий мир себе во благо. Отсюда, скорее всего, тот потрясающий энтузиазм, с которым они брались за решение весьма неординарных задач. Примеров тому – масса. В том числе и в области интродукции растений.

Вот один наиболее показательный пример. Немногие сейчас знают о том, что советские ученые всерьез пытались осуществить «импортозамещение» в сфере производства… шоколада, в связи с чем ими проводились работы по выращиванию деревьев какао на территории СССР. Первые опыты были связаны с оранжерейной культурой какао, где добились некоторых успехов. Так, с одного старого шоколадного дерева, растущего в оранжерее Ленинградского ботанического сада, в 1933 году удалось собрать 22 плода с хорошо вызревшими семенами. Этот факт оправдывал определенные ожидания по поводу выращивания какао-деревьев в закрытом грунте с подогревом. Правда, рентабельность такого способа вызывала серьезные вопросы, поэтому велось обсуждение новых подходов к делу. Например, было предложение организовывать «шоколадные» теплицы на территории Дагестана, используя для отопления горячие подземные воды. Для снижения высоты конструкций деревья собирались формировать горизонтально (в наше время таким методом в некоторых субтропических странах выращивают тепличную папайю).

В то же время ученые таили надежду и на то, чтобы выращивать какао в открытом грунте в субтропических регионах страны. Надежда подпитывалась успехами Ивана Мичурина в продвижении южных культур на север и в выведении новых холодостойких сортов. Если виноград и абрикос, рассуждали энтузиасты, успешно продвинулся в северные широты, то кто знает: может, настанет тот день, когда шоколадные деревья начнут расти где-нибудь в Абхазии?

Мы привели этот пример для того, чтобы отразить общий настрой тогдашних советских экспериментаторов в области интродукции растений. Коль уж они намеревались тропические культуры перенести в субтропики, то что уж тут говорить о растениях умеренных широт, которые упорно продвигали в северном направлении. Выражение «арктическое плодоводство» в данном случае вовсе не является метафорой. Это был конкретный термин, используемый в 1930-х годах нашими экспериментаторами в области «экстремального» земледелия.

В этом плане весьма показателен довоенный опыт выращивания растений на севере Пермского края – близ города Красновишерска (примерно 300 километров к северу от Перми). Зимой в этих местах температура может опускаться до – 58 градусов. Средняя температура февраля составляет -21-23 градуса. Даже в самом теплом месяце – в июле – возможны трехкратные заморозки. Казалось бы, нормальное земледелие в таких условиях невозможно. И тем не менее, как заявляли ученые, там прекрасно растут такие цветы, как пионы, четыре вида орхидей, шпорники, светло-желтые анемоны, купальщицы, хохлатки. Повсюду в открытом грунте без всякой защиты от холода цветут анютины глазки, многолетние флоксы, фезалис и даже гиацинт. В полях спокойно размножались самосевом завезенные кормовые травы, английский и французский райграсы, житняк, синяя люцерна.

Ученые задались вопросом: почему под Москвой или в Воронежской области не удается нормально культивировать тот же английский райграс или люцерну? И это не смотря на то, что минимальные температуры там редко опускаются ниже - 30 градусов (против – 58 градусов на севере Пермского края).

На Вишерской опытной станции были проведены специальные исследования, благодаря которым ученые установили, что минимальная температура, которой подвергаются на севере растения высотой до 10 см, не опускается ниже -12 градусов. Такую температуру обеспечивает обильное снежное покрытие, поэтому даже в пятидесятиградусные морозы растениям под ним тепло. При этом температура почвы на самой поверхности находится на уровне -2 градуса. Дело в том, что в этих суровых краях устойчивый снежный покров образуется еще до того, как наружные температуры опустятся до -15 градусов. Рыхлый снег является хорошей теплоизоляцией, надежно охраняющей растения от самых жестких морозов.

Отсюда ученые сделали очень важный практический вывод. Оказалось, что в Чердынском районе Пермского края можно спокойно культивировать такие травы, которые часто гибнут от морозов в Средней полосе. Мало того, выяснилось, что благодаря снежному покрытию местные «дикари» оказались более изнежены теплом, чем растения где-нибудь в Воронежской области! Собственно, в силу именно этих физических условий как раз и появлялась возможность для осуществления арктического плодоводства, которое уже в то довоенное время считалось новым и очень большим советским достижением. Его особенностью являлась характерная стелющаяся (стланцевая, «бахчевая») формировка плодовых растений.

Как выяснили советские ученые, в приземном климате – в слое воздуха до 40 см от поверхности земли – можно даже на ДАЛЕКОМ СЕВЕРЕ выращивать южные сорта яблок и груш, не используя при этом искусственной защиты! На эту тему в 1930-е годы было даже опубликовано несколько научных книг и статей (одна из них так и называлась – «Стелющийся сад», написанная профессором Александром Кизюриным). Тогдашние научные утверждения насчет наших агроклиматических ресурсов кажутся теперь фантастическими, тем не менее, ученые были уверены в том, что север нашей страны, включая и Заполярье, имеет обширные территории, весьма благоприятные для успешного ведения сельского хозяйства. Для этого требовалось дальнейшее и очень тщательное изучение свойств приземного климата и его влияния на рост многолетних растений. Первые шаги в этом направлении были сделаны.

К сожалению, в силу некоторых социально-экономических и политических обстоятельств тема арктического плодоводства не получила должного внимания со стороны академической науки. Именно поэтому агроклиматические ресурсы Сибири, например, до сих пор не воспринимаются всерьез. Сибирь по укоренившейся привычке всё еще рассматривают как «кладовую» полезных ископаемых, что преподносится как некая научная истина.

Тем временем сибирские любители заполняют нишу, оставленную нашей академической наукой. Стелющиеся сады – весьма серьезная и перспективная тема. Чтобы было понятно, напомним, что некоторые садоводы-любители умудряются в приземной форме выращивать на своих участках персики и другие южные культуры. Полагаю, что в нынешних условиях, когда стратегия продовольственной безопасности выстраивается на значении локальных (местных) рынков сельхозпроизводства, этот впечатляющий опыт наших энтузиастов должен получить научную оценку и соизмеримую научную поддержку.

Николай Нестеров

Когда сегодня говорят о интенсивном замещении импорта и достижении технологического суверенитета, обычно первыми упоминают такие отрасли, как микроэлектроника, авиастроение, животноводство и семеноводство. Между тем, на прошедшем недавно «Технопроме» немало внимания (в том числе, со стороны вице-премьера правительства страны Чернышенко) уделили проекту двух институтов Сибирского отделения РАН (Институт катализа и Институт цитологии и генетики) «БиоКатТех», направленному на восстановление производства отечественных катализаторов и ферментов. В чем значение этого проекта для экономики, и какой эффект его работа окажет на повседневную жизнь граждан, «Континенту Сибирь» рассказал один из его разработчиков, заместитель директора Института цитологии и генетики СО РАН, кандидат физико-математических наук ПЁТР КУЦЕНОГИЙ.

– Скажите, почему вообще придается столь большое значение именно катализаторам и ферментам?

– Как известно, катализаторы – это такие вещества, которые ускоряют химические реакции. Но собственно химическими катализаторами занимаются наши коллеги из Института катализа, а мы отвечаем за направление, связанное с ферментами. И я отвечу на этот вопрос на примере именно нашего направления.

Во-первых, ферменты, которые, по сути, являются биокатализаторами, на порядки повышают эффективность различных процессов, в которых они участвуют. Например, организму для набора костной массы, развития опорно-двигательного аппарата и ряда других важных процессов роста необходим фосфор. В растительном сырье, которое является пищей большой части домашних животных, фосфор находится в виде соединений, которые организмом трудно усваиваются. Для крупного рогатого скота с его длинным желудочно-кишечным трактом это не является большой проблемой. А вот птицы, во время переваривания корма, не успевают извлечь значительную часть фосфора, и чтобы достичь необходимого уровня его в организме, им надо больше корма и, соответственно, времени для роста. Но если добавить в корм фермент фитазу, срок выращивания птицы сокращается практически вдвое, а корма требуется в полтора раза меньше.

Для понимания – расходы на корм составляют в современном птицеводстве до 70% себестоимости. Экономию, которую дает использование фитазы и других ферментов в современных кормах, можете посчитать. А потом вспомним роль, которую играет куриное мясо в нашем рационе – именно благодаря птицеводству человечество смогло обеспечить себя мясом по доступным ценам. И сколько бы не говорили правильных слов о пользе говядины, мы просто не сможем обеспечить ей все население планеты. Говядина для многих останется деликатесом, а вот куриное мясо – продуктом массовой доступности. Тем более, что крупный рогатый скот нужен и для молочного животноводства. Это справедливо и для нашей страны: птицеводство для нас стратегически значимая отрасль, а использование ферментов в кормах – критически важное условие для достижения рентабельности этого производства.

Другой пример связан с хлебом, точнее – с специальными добавками в муку, которые опять же содержат определенные ферменты. Именно благодаря им мы имеем большое количество муки высшего сорта (потому что изначально зерно для такой муки составляет малую часть собираемого урожая, большую составляет зерно 4 класса). И если отказаться от этих смесей, то у нас в магазинах будет три сорта хлеба – много так называемого «серого» (так называемый, второй сорт), поменьше – «черного» (из ржаной муки) и немного булок из муки высшего сорта. А о нынешнем разнообразии, к которому привык потребитель – багетах, чиабатте, круассанах и так далее – придется забыть. Это будет дорогой и дефицитный продукт.

Использование фермента фосфолипаза позволяет значительно повысить эффективность производства рафинированных растительных жиров. В настоящее время современные технологии придают растительным жирам свойства, которые позволяют им выступать заменителями жиров животного происхождения в широком спектре пищевых производств. Отсутствие растительного жирового сырья в достаточном количестве, нужного качества и по доступным ценам остановит большую часть современного кондитерского производства, так как сливочного масла в нужном для них количестве на рынке нет, да и стоит оно недешево. Так и во многих других видах пищевого производства: широкий ассортимент продукта по доступным ценам обеспечивает именно использование ферментов. Без них, зачастую, невозможно производство детского, спортивного и иного специализированного питания.

А если смотреть в совокупности, то наличие ферментов обеспечивает нам наличие в магазинах того набора продуктов, к которому мы уже привыкли и, соответственно, определенного уровня качества жизни.

– Насколько сильно, по вашим оценкам, Россия зависит от импорта ферментов?

– Очень сильно. Согласно статистике, по одним категориям стопроцентно, по другим — на 70-80 процентов. Но часто эти показатели еще выше, поскольку многие ферментные препараты от отечественных производителей могут производиться из импортных субстанций, то есть, у нас происходит лишь смешивание и фасовка. И фактически в этих направлениях зависимость от импорта так же является стопроцентной.

– До какой степени эту проблему можно решить путем реализации проекта, представленного на «Технопроме»?

– Это вопрос, на самом деле, не совсем к «БиоКатТеху». Ферменты производятся с использованием штаммов-продуцентов (специально запрограммированных микроорганизмов, которые производят ферменты в ходе своей жизнедеятельности). Наш проект нацелен на то, чтобы создать конвейер по выпуску именно этих продуцентов для последующей передачи в промышленность. И потребность российской промышленности в продуцентах с помощью «БиоКатТеха» можно закрыть полностью.

А вот сможет ли промышленность закрыть потребность экономики в ферментах – это уже другой вопрос. В советское время могла, но с тех пор большая часть производств просто закрылась. И теперь эту отрасль надо будет восстанавливать. От того, насколько это удастся сделать и зависит ответ на заданный вопрос.

– В нашей области есть такие предприятия? Будет ли работа «БиоКатТеха» оказывать влияние на региональную экономику?

– У нас есть крупный производитель – «Сиббиофарм», в этом смысле влияние на экономику области будет прямое. Но не надо забывать, что у нас довольно развит сектор животноводства и птицеводства, много предприятий пищевой промышленности. А все они, как я сказал ранее, заинтересованы в получении ферментов в достаточном объеме и по разумным ценам. Так что даже если сами ферменты из наших продуцентов будут делать в каком-то другом регионе, все равно, опосредовано наша продукция будет помогать и новосибирским производителям.

– На какой стадии находится проект?

– В стадии переформатирования, скажем так. Раньше и мы, и Институт катализа занимались этой темой в виде двух, не связанных друг с другом проектов. Теперь возникла идея объединить их в один центр компетенций и сейчас идет внесение соответствующих изменений в проектную документацию. Надеемся, что эта работа ускорит прохождение всех согласований, утверждений и прочих процедур, без которых невозможно приступить к собственно его реализации.

Планы правительства по изменению подходов к управлению наукой начинают проявлять себя в документах ведомств. Минобрнауки опубликовало проект постановления правительства, которым предлагается отвязать эксперименты по целевой поддержке отдельных ориентированных на конкретный результат НИОКР от общей громоздкой и неповоротливой государственной системы управления наукой и управлять комплексными научно-техническими программами по проектным принципам — как отдельными федеральными проектами вне нацпроектов. Белый дом ищет способы свести в одной точке интерес инвесторов к инновациям с масштабными ресурсами, которые государство уже расходует на НИОКР, не получая от этого большой отдачи.

Минобрнауки опубликовало для обсуждения проект постановления правительства «Об утверждении Правил инициирования комплексных научно-технических программ (КНТП) и комплексных научно-технических проектов полного инновационного цикла…». Де-факто речь идет о желании ведомства повысить статус таких программ до самостоятельных федеральных проектов, не входящих в существующие нацпроекты.

Для этого ведомство переписывает правила инициирования программ, с тем чтобы подготовленные разработчиком (это, как правило, одно из министерств) документы, согласованные советом по приоритетному направлению и координационным советом, передавались на утверждение правительственной комиссии по научно-технологическому развитию (сейчас для запуска нужно совместное решение правительства и президентского совета по науке). КНТП, поясним,— это исследовательско-производственные программы, ориентированные на конкретный промышленный результат, например «Новые композиционные материалы», «Синтетические смазочные материалы для экстремальных условий», «Создание отечественных белковых компонентов для детского питания» и т. п.

Из логики документа следует, что статус «федерального проекта, не входящего в состав нацпроекта» нужен Минобрнауки для КНТП, чтобы распространить на управление такими программами принципы проектного управления, реализованные проектным офисом Белого дома. Проектный офис — идея 2016 года, впоследствии развернутая в систему нацпроектов и позволившая реализовать ряд инициатив, минуя стандартное для тогдашнего правительства крайне формализованное и бюрократизированное межведомственное взаимодействие. Отметим, в области науки эта проблема, очевидно, также присутствует: даже в описываемой новаторской разработке Минобрнауки первое предложение содержит 208 слов, а подлежащее и сказуемое в нем разделяют 72 слова.

Потребность в упрощении управления наукой, ориентированной на результат, вызвана планами Белого дома по пересборке госпрограммы «Наука» и консолидации под ее управлением около 1 трлн бюджетных средств при декларируемых (см. “Ъ” от 2 февраля) намерениях замкнуть контур из заинтересованных в инновациях и технологических решениях инвесторов и авторов перспективных, но редко доводимых до промышленных образцов результатов НИОКР. Другая задача — обеспечение «технологического суверенитета» промышленности в условиях международной изоляции.

Пока наука в России на две трети финансируется государством (см. “Ъ” от 29 августа), и изменить эту ситуацию, по мнению властей, должен реальный спрос на результаты исследований частного сектора.

Для этого министерство конкретизирует и требования к комплексным программам и проектам — заявка на отдельный федеральный проект, увязывающий научное, практическое и промышленное решение конкретной задачи, должна будет включать не только ее описание, но и обоснование актуальности, перечень заказчиков и предлагаемых к разработке и производству продуктов, описание рынков, на которых они будут востребованы, оценку ресурсов и указание источников финансирования, включая подтверждение исполнителями обязательств «осуществлять гарантированное финансирование комплексной программы».

Олег Сапожков

В конце прошлого года на базе НГУ был создан Центр компетенций по новым материалам. Событие, на первый взгляд, не сулящее чего-то грандиозного (в отличие от амбициозных мега-установок). Однако на самом деле именно материаловедение во многом задает сейчас условия для новых революционных изменений в самых разных отраслях промышленности, включая и авиастроение. Наша страна, естественно, должна быть в тренде начавшихся изменений, без чего просто невозможно сохранить лидерские позиции в столь важном деле.

Прошедший в августе у нас в Новосибирске Международный технологический форум «Технопром-2022» посвятил теме новых материалов в авиации отдельную секцию. Авиация, по мнению участников, переживает сейчас очередную научно-техническую революцию, сравнимую с первой половиной прошлого века, когда создатели авиационной техники переходили с дерева на металл. В настоящее время происходит переход с металла на композитные материалы (по крайней мере, в ряде принципиально важных конструкций).

Данное событие с особой остротой поднимает вопрос импортозамещения, определяя многие нестандартные задачи и требования применительно к отечественной науке, к промышленности и к разработчикам самолетов. Насколько российская наука и российская индустрия готовы к этим революционным изменениям?

Ситуация на данном поприще выглядит у нас не так уж однозначно, но в то же время вполне обнадеживающе. Напомним в связи с этим один показательный факт. Несколько лет назад представитель Объединенной двигателестроительной корпорации (ОДК) на одной из научно-практических конференций в Академгородке обратился к ученым СО РАН по поводу создания композитных материалов, предназначенных для изготовления лопаток турбин (о чем мы писали). По его словам, новый материал способен серьезно разгрузить конструкцию самолетов, что сделает их более экономичными, более грузоподъемными и более безопасными (при одной и той же совокупной тяге двигателей). Американцы, заметил докладчик, уверенно движутся в указанном направлении. Россия также вынуждена развивать эту тему, в противном случае лидерство в авиации будет нами утрачено безвозвратно.

Мы напомнили об этом, чтобы оценить значимость темы композитных материалов, где импортозамещение фактически становится условием сохранения отечественного авиастроения. Понятно, что, когда заходит речь о включении новых материалов в область основных узлов и несущих конструкций, мы сталкиваемся с колоссальными проблемами в области методик расчетов в проектировании, в обеспечении живучести, в обеспечение жизненного цикла материалов и изделий. Все эти задачи, так или иначе, возлагаются на отечественную науку и нашу инженерную школу. Но также важно понимать и экономическую, а равно и политическую составляющую проблемы. Так, некоторые российские компании, начавшие внедрять композитные материалы, после известных февральских событий столкнулись с проблемой зарубежных поставок некоторых технологических важных компонентов, в силу чего пришлось на время несколько сузить охват принимаемых технических решений.

В целом, как заметил главный технолог компании «УЗГА» Аркадий Орлов, особых проблем нет, поскольку у нас в основном используются отечественные материалы, так как именно на них делалась ставка изначально. Из-за рубежа поставляются только некоторые компоненты, но их запасы пока еще достаточно велики. Тем не менее, понимая внешнеполитическую обстановку, уже сейчас стоит вопрос о полном переходе на отечественные компоненты. По словам Аркадия Орлова, дальнейшее развитие композитных материалов будет ставить во главу угла как раз переход на отечественные составляющие. На данный момент, считает он, необходимо эту проблему решать в первую очередь.

Что касается чисто технических вопросов, то в этой части наблюдается отчетливая эволюция отечественных композитов. По словам директора ЦК НТИ по новым материалам НГУ Антона Рязанцева, с каждым новым испытанием у разработчиков возникали очень сильные разбросы. Создавалось ощущение, как будто разработчики всякий раз имеют дело с совершенно другим материалом. По их признанию, в процессе работы над композитами приходится ломать (буквально) огромное количество образцов, проверяя материалы на прочность. Но примерно с 2018 года произошел заметный качественный рывок. Так, материалы для самолета МС-21 оказались в итоге даже лучше, чем их зарубежные аналоги.

Кстати, говоря об испытаниях, то здесь весьма актуален вопрос оптимизации расходов, поскольку это дело (учитывая, что испытываемые образцы исчисляются тысячами) весьма затратное. Указанная задача сегодня также решается путем объединения усилий различных исследовательских групп. Иными словами, необходимо развитие экспериментальных методик, совершенствование технической базы и по этой части. Судя по выступлению докладчиков, решить эту задачу вполне по силам.

В принципе, необходимо серьезно отнестись к самой экономике исследовательского процесса. Может показаться, что производство композитных материалов является сферой деятельности с высокой маржей. Однако, по признанию разработчиков, если принять во внимание объемы реальных инвестиций в данный сектор, то пока говорить о высокой доходности рано. Данное направление, пока что, находится на старте, и потому государственная поддержка будет очень важна. И такая поддержка, как мы понимаем, в настоящее время имеет место.

Важно подчеркнуть, что производители композитов не могут дистанцироваться от всего комплекса задач, необходимого для внедрения новых материалов в промышленность. То есть, заниматься одними только материалами не представляется возможным – приходится вникать и в другие задачи, включая, например, проектирование, моделирование, прототипирование изделий, инжиниринг, и даже популяризацию данного направления. Все эти запросы, так или иначе, происходят со стороны потенциальных заказчиков на новые материалы. Например, у конструкторов, долгое время работавших с металлом, по поводу композитов возникает много вопросов, требующих принятия совместных решений с профильными специалистами. То же самое касается и оснастки самолетов. Тем не менее, такой комплексный подход к решению задач дал свой результат. Наглядным подтверждением чему является упомянутый успех в случае с МС-21.

По большому счету, вопрос с внедрением у российских разработчиков композитов решается вполне нормально, что свидетельствует о поступательном развитии отрасли. Как мы знаем, процесс внедрения во многих случаях является больной темой для российских разработчиков, чему мы посвятили немалое количество публикаций. Однако, как мы видим на примере развития отечественного авиастроения, здесь ситуация с инновациями выглядит достаточно оптимистично.

Николай Нестеров