Наступившее столетие, как мы знаем, принято связывать с развитием биологии и генетики. Именно биология на новом этапе будет определять общий характер современной науки. Параллельно этому в жизни людей ключевую роль станут играть экологические принципы, а само экологическое воспитание начнет оказывать определяющее влияние на облик человека будущего. Как раз на такой ноте 20 ноября в Институте цитологии и генетики СО РАН открылась Седьмая межрегиональная конференция «Современные подходы к организации юннатской деятельности».

Напомним, что в 1990-е годы руководство Института приложило все усилия к тому, чтобы сохранить в Академгородке Станцию юных натуралистов. Случилось так, что новоявленные «эффективные менеджеры» из правительства сочли тогда научное просвещение детей ненужным «пережитком» советских времен, поэтому юннатскому движению в стране грозило полное уничтожение. В ИЦиГ СО РАН просветительскую деятельность ценили высоко, понимая, насколько важным является приобщение подрастающего поколения к научной деятельности еще со школьной скамьи. С этой целью в Институте была организована Лаборатория экологического воспитания. Усилия себя полностью оправдали. Теперь юннатское движение стремительно развивается, а ИЦиГ СО РАН играет в данном процессе ключевую роль. Чему, кстати, служат и регулярно организуемые региональные конференции, собирающие юных натуралистов из разных городов страны. Так, в нынешнем году мероприятие посетили участники как минимум из семи регионов (НСО, Омская область, Алтайский Край, республика Алтай, Свердловская область, Кемеровская область, Иркутская область, Красноярский край).

Показательно, что на открытии конференции присутствовали представители мэрии Новосибирска. Это не удивительно. Мэрия изначально поддерживала Станцию юных натуралистов. Такой интерес к юннатскому движению имеет свои объяснения. Дело в том, что научное просвещение не ограничивается одной лишь профессиональной ориентацией. Разумеется, она берется во главу угла. Однако при этом надо учитывать и то, что мы сейчас называем экологическим воспитанием. По сути, речь идет о формировании нового мировоззрения, формировании нового человека, благожелательно настроенного в отношении живой природы.

Казалось бы, какая связь между развитием города и вопросами биологии? Тем не менее, такая связь есть. Об этом доступно рассказал начальник департамента промышленности, инноваций и предпринимательства мэрии Новосибирска Александр Люлько.  Он обратил внимание на то, что для многих из нас современный город до сих пор ассоциируется с железобетонными «коробками», с обилием стекла, пластика и металла. Такие представления достались нам в наследство от эпохи индустриализма, когда город воспринимался как цитадель промышленности, а человек служил неким «дополнением» к производству. Однако с тех пор всё поменялась. Теперь городская среда должна формироваться в строгом соответствии с экологическими принципами.  Поэтому современный город (по-настоящему современный) – это, прежде всего, «зеленый город», полный биоразнообразия, комфортный и наполненный свежим воздухом. Здесь должно быть много парков, скверов и прочих зеленых насаждений. Былой антагонизм между городом и живой природой будет, таким образом, преодолен.

«Перед нами стоит задача, - отметил Александр Люлько, - провести существенную модернизацию города Новосибирска к 2023 году, когда к нам на чемпионат мира приедет большое количество гостей». Что означает модернизация в указанном здесь контексте? Разумеется, речь идет о том, чтобы приблизить облик нашего города к облику городов передовых стран. И здесь как раз необходимо адекватное понимание современности. Раньше шутили, замечает чиновник, будто по улицам Новосибирска ходят медведи, хотя они здесь никогда не водились. Однако по нынешним меркам наличие на городских улицах диких животных совсем не свидетельствует об отсталости. Наоборот, современный «зеленый город» бывает привлекательным для братьев наших меньших. Такое можно уже сейчас увидеть в развитых странах, чьи города славятся своим комфортом. О медведях и прочих хищниках речи, конечно, не идет. Однако оленей и других безобидных травоядных вполне можно увидеть в самых комфортных городах мира.

«В качестве наглядного примера, – сказал Александр Люлько, - я могу привести Принстон. Там оленей вы можете спокойно встретить прямо возле жилых зданий. Можно привести пример Лондона. Это крупнейший мегаполис, который прославился, прежде всего, своими прекрасными парками. Или возьмите канадский Монреаль. Там разная живность садится тебе на колени, стоит только вам присесть в каком-нибудь парке».

Как раз такое вот биоразнообразие, считает чиновник, и отличает современный город от тех городов, которые застряли в прошлом веке. «Если мы хотим видеть Новосибирск современным городом, комфортным для проживания, мы должны сделать так, чтобы здесь было как можно больше живого, больше зеленых насаждений. Если же говорить о нашем жилье, то очень желательно, чтобы и там было некоторое биоразнообразие. Раньше такое биоразнообразие было представлено, в основном, горшками с цветами. Теперь же речь идет о сити-фермерстве. То есть когда в городских условиях мы сможем выращивать различные овощи и зелень. Это будет не только радовать глаз, но также приносить и практическую пользу. Сейчас мы в мэрии размышляем именно о таком развитии нашего города. И поэтому далеко не случайно мэр Новосибирска Анатолий Локоть совсем недавно посетил Лабораторию экологического воспитания», - подытожил Александр Люлько.

По его словам, сейчас рассматривается вопрос о создании – совместно с ИЦиГ СО РАН – Дарвинского образовательного центра. Это необходимо для того, чтобы развивать городскую среду как некую современную экосистему. Поэтому мэрия Новосибирска будет оказывать поддержку новому образовательному центру, а равно всем остальным направлениям, которые касаются создания современной комфортной городской среды.

От себя я бы добавил к сказанному, что внедрение в городскую среду таких вот «живых уголков» наблюдается даже в тех городах, которые более известны своими футуристическими небоскребами. В Нью-Йорке прямо на Манхеттене есть обычные коллективные огороды, где простые граждане с удовольствием выращивают цветы, зелень и овощи. Подобные зеленые участки есть и в других американских городах. Да и в Лондоне, как ни странно, также есть подобные огородики. Современные тенденции на самом деле резко расходятся с устоявшимися стереотипами. Что касается Новосибирска и, в частности, Академгородка, то здесь даже сохранились нетронутые участки живой природы. И в настоящее время, как мы знаем, в обществе разгорается дискуссия насчет того, что же делать дальше с этими участками, как их использовать в контексте стратегии развития города? Кто-то полагает, будто «развитию» необходимы новые площадки под высотную застройку (такого же мнения придерживаются и многие депутаты городского Совета). Однако, в свете современных экологических принципов само понятие развития требует радикального пересмотра. В этом смысле позиция мэрии нас вполне обнадеживает.

И уж в чем мы можем быть совершенно уверены, так это в том, что участники юннатского движения как раз несут в себе новый взгляд на формирование городской среды. Конечно, не обязательно должно случиться так, что все из них станут биологами. Однако не приходится сомневаться в том, что никому из этих ребят не придет в голову вырубать городские парки и закатывать все зеленые участки в бетон и асфальт.  Ведь кто-то из них в будущем вполне может оказаться в кресле большого городского начальника. Но их мировоззрение, их отношение к живой природе уже с сегодняшнего момента получает правильные установки. Пожалуй, в этом и заключается самая важная социальная роль экологического воспитания.

Олег Носков

Сотрудники Института археологии и этнографии СО РАН раскопали в Денисовой пещере на Алтае изготовленную из бивня мамонта фигурку пещерного льва, возраст которой — около 45 тысяч лет. Это первое зооморфное скульптурное изображение такой древности, найденное в Сибири.

Фигурка очень небольшая, можно сказать, миниатюрная — ее размер 42 мм в длину, 8,5 мм — в ширину и 11 мм — в толщину. У нее  утрачена голова, но по форме туловища исследователи предполагают, что это изображение пещерного льва, или, как его называют в отечественной науке, — тигрольва. Животное с подтянутым брюхом, с отодвинутыми назад сомкнутыми задними конечностями — скорее всего, оно «зафиксировано» в беге галопом, прыжке либо оно только готовится к прыжку и застыло в характерной для кошачьих «позе вынюхивания». На поверхность фигурки нанесен орнамент в виде 18 рядов из четырех насечек. Исследователи провели трасологический анализ фигурки и обнаружили на ней остатки красной охры, сконцентрированные в основном на правом боку животного, в районе брюшной полости. Это может интерпретироваться как кровоточащая рана, нанесенная хищнику другим хищником во время боя или охоты.

«Это первое подобное скульптурное изображение, известное на территории Сибири, всей Северной и Центральной Азии и первая зооморфная скульптура такой древности. В истории палеолита Сибири известны зооморфные фигурки, но они, как правило, не старше 23—21 тысячи лет. Возраст же этой пока не установлен, но она располагается в стратиграфическом контексте, который, по данным радиоуглеродного анализа, произведенного в Оксфордском университете, и оптико-стимулированной люминесценции, имеет возраст около 45 тысяч лет. Хронология еще будет уточняться, но изображение в любом случае не моложе 30 тысяч лет. То есть это самый древний артефакт такого типа», — рассказывает заведующий отделом археологии каменного века ИАЭТ СО РАН член-корреспондент РАН Михаил Васильевич Шуньков.

Была ли эта фигурка предметом культа и если да, то какую роль в нем исполняла, ученые пока сказать не могут. «Пещерные львы в то время на Алтае водились. Всего в Денисовой пещере из десятков тысяч находок найдено только шесть фрагментов костей пещерного льва, причем большинство из них — в 11-м слое, именно там, где была обнаружена фигурка. Это животное (кстати, с пещерами никак не связанное) представляло собой вершину пирамиды хищников, которые обитали в то время в районе Денисовой пещеры. Не только на Алтае, но и во всем мире оно было на особом счету.  Поэтому обращение к нему древнего человека было не случайно, а имеет огромное символического значение», — отмечает Михаил Шуньков.

В мировой археологии известно около 25 изображений пещерного льва. Прямых аналогий фигурки с  ними ученые не нашли, однако по своей стилистике найденная в Сибири фигурка наиболее близка к изображению пещерного льва, обнаруженного в одной из пещер в Швабском Альбе (юг Германии, Швейцария).

Мамонт, из бивня которого была сделана фигурка,  в окрестностях Денисовой пещеры не обитал, ближайший его ареал — северные предгорья Алтая. Это приблизительно 100—120 км от знаменитой  пещеры. Однако животное — в виде фрагментов зубов, бивней — постоянно обнаруживается в пещере. Эти материалы, как и многие другие, найденные в Денисовой пещере, были туда принесены.

Непонятно так же, кем была изготовлена фигурка пещерного льва. Скорее всего, денисовцами, но известно, что  в это время на территории Сибири уже были Homo sapiens, возможно, они оказывали влияние на культуру «соседей».

Население Земли растет, плодородные земли сокращаются, городского населения становится всё больше и больше, пресной воды не хватает, перевозка овощей и зелени на дальние расстояния создает проблемы – вот главный перечень доводов в пользу развития городского фермерства. К этому перечню добавляются аргументы в стиле: «у нас экологически чистая еда, мы никого не травим, мы не используем пестицидов и гербицидов». Ну и, конечно же, нельзя не упомянуть и самый модный по нынешним временам довод: «Развитие сити-фермерства позволит высвободить пашни под лесные массивы и тем самым снизить содержание в атмосфере углекислого газа, угрожающего глобальным потеплением».

В принципе, любое новое направление в сфере технологий всегда несет в себе позитивный момент. Этот позитив, безусловно, присутствует и в вертикальных городских фермах. Другое дело – уровень претензий со стороны инициаторов и последователей данного направления. Очень часто полезные изобретения без лишнего шума входят в нашу жизнь, меняя ее к лучшему. Но не так произошло с сити-фермерством. Оно входит в нашу жизнь громко, пафосно: «Мы – из будущего, мы спасем человечество от голода, наши технологии – последнее слово в агротехнике!»

Честно говоря, больше всего меня смущает как раз декларация о намерениях «накормить человечество». Подобные заявления созвучны настроениям неофитов, пытающихся изменить мир. Нет, я не против благородных целей. Я лишь за то, чтобы заявки на грандиозные свершения совпадали с объективными возможностями. Располагает ли ими нынешнее поколение сити-фермеров, рискнувших вложиться в серьезные проекты? 

Для начала рассмотрим, насколько соотносится с реальным жизненным опытом тезис насчет того, что сокращение плодородных земель - при высокой плотности населения - неминуемо ведет нас к переходу на вертикальные фермы (иначе всё – голод!). В качестве наглядного примера возьмем современный Израиль. Думаю, не надо объяснять, насколько крохотным является это государство в сравнении не только с территорией России, но даже в сравнении с территориями отдельно взятых российских регионов. Так, площадь Израиля в ДВА РАЗА меньше площади самого густонаселенного региона РФ – Подмосковья. По численности населения эти территории практически совпадают. Иными словами, плотность населения в Израиле в два раза выше, чем в Подмосковье. При этом Израиль испытывает острый дефицит пресной воды (на водную поверхность приходится там лишь 2% территории), а также дефицит плодородной почвы (на ее долю приходится лишь 10-15%).  

Казалось бы, для развития нормального сельского хозяйства у израильтян совершенно нет никаких возможностей. Физические условия там сложились именно такие, какие апологеты вертикальных ферм предрекают всему человечеству через десятки лет – большие проблемы с пресной водой, проблемы с плодородной почвой, невыносимая жара, высоченная плотность населения. Однако, как мы знаем, Израиль – вот именно в этих самых условиях – создал одно из самых передовых сельских хозяйств мира, обеспечив себя продуктами питания на 95 процентов, и став при этом серьезным экспортером овощеводческой и садоводческой продукции. Короче говоря, пустыня не стала помехой для развития растениеводства в этой крохотной, перенаселенной засушливой стране с тощими почвами. Разумеется, добиться таких результатов помогли инновационные технологии, которым здесь уделяют повышенное внимание. Но для этого тем же овощеводам не пришлось строить в Тель-Авиве гигантские вертикальные фермы, сетуя на дефицит плодородной земли (реальный дефицит, подчеркиваем).

Странно, что по этому поводу больше всего «переживают» в США, где ситуация с пашнями и обеспеченностью пресной водой выглядит куда лучше, чем в Израиле. Говорят, что жителям Нью-Йорка не хватает свежих овощей и зелени, что завозить их приходится с другого конца страны, и потому, дескать, у городских властей нет иного выбора, как содействовать строительству вертикальных ферм внутри города. А как же обстоят дела «снаружи»? Впечатление такое, что в штате Нью-Йорк негде упасть яблоку. Да, это один из самых густонаселенных регионов США. Однако плотность населения здесь сопоставима с плотностью населения штата Калифорния, откуда в город Нью-Йорк как раз и везут овощи. Причем, штат Нью-Йорк не испытывает проблем с пресной водой. Этим ресурсом он обеспечен неплохо. Так в чем же дело? Почему именно вертикальные фермы должны удовлетворить спрос горожан на овощи и зелень?

Допустим, там дефицит с землей. Тогда как объяснить тот факт, что прямо в центре Нью-Йорка, на Манхеттене, среди многоэтажек расположены… коллективные огороды? Обычные хорошо ухоженные огородики, без всяких хитроумных девайсов и светодиодов. Вообще, с недавних пор Америка переживает настоящий «огородный» бум, прокатившийся по городам сразу нескольких штатов.

Если уж говорить о сити-фермерстве, то в первую очередь оно относится именно к этому направлению, имеющему в США давнюю историю. Полагаю, что в стране, где найдется немало людей, способных превращать заброшенные площадки в цветущие сады и огороды, есть все условия для развития сельского хозяйства даже не в самых хороших природно-климатических условиях. Америке объективно ничто не мешает развивать тепличное хозяйство так же, как это делают в том же Израиле или в Голландии.

Показательно, что традиционные («горизонтальные») теплицы занимают в этих странах примерно одинаковые площади (где-то на уровне 10 тысяч га). То есть крохотный Израиль в своих знойных пустынях освоил культуру закрытого грунта в тех же объемах, что и США – с их огромными территориями и разнообразными климатическими зонами. Тем не менее, именно в этой большой стране на весь мир заявили о себе проповедники «вертикального пути», к которому их якобы подталкивает растущий дефицит земельных и водных ресурсов. Но почему не в Израиле, где этот самый дефицит ощущается сильнее всего? В самом деле, среди лидеров по числу знаковых проектов в области «вертикального» фермерства значатся (с 2010 года) такие страны, как США, Канада, ОАЭ, Бельгия, Италия, Швеция и даже… Россия!  

Я даже не знаю, радоваться или нет тому факту, что наша страна обошла в этом направлении признанных мировых лидеров в сфере технологий закрытого грунта - Израиль и Голландию. Действительно, российские стартаперы по части сити-фермерства уже заняли третье место в Европе, в то время как строители наших крупных тепличных комбинатов учатся этому делу у тех же голландцев и израильтян. Отчего мы так преуспели в «футуристических» проектах, при этом только-только начав осваивать теплицы пятого поколения? Неужели и в России так остро не хватает плодородных пашен или пресной воды, что приходится уже сейчас готовиться к «судному дню»?

Еще раз обращаю внимание на этот миссионерский пафос. Если уж вертикальные фермы являются нормальным доходным бизнесом, то к чему его обосновывать с помощью религиозно-эсхатологических тезисов? Создается впечатление, будто мы имеем дело с какой-то особой технократической сектой. В Новосибирске одна такая продвинутая компания, построившая за пару лет своей деятельности несколько объектов, в рекламных буклетах вот так же открыто обещает «накормить человечество». Самый крупный ее объект, введенный недавно в эксплуатацию, имеет площадь посева порядка десяти «соток», что уже считается серьезным достижением.

Тем временем под Новосибирском расположился современный тепличный комбинат площадью 17 га, ежегодно производящий 12 тысяч тонн зелени и овощей, и поставляющий свою продукцию во все супермаркеты города. Рентабельность здесь (если верить руководству), достигает 50 процентов. Именно так выглядят испытанные голландские технологии в сравнении с технологией наших продвинутых футуристов. И уж если говорить о том, у кого быстрее получится «накормить человечество», то двух мнений быть не может: условная «Голландия» в этом отношении пока что явно превосходит футуристический «Нью-Йорк».

Возможно, у кого-то появится возражение: мол, все новое на ранних этапах находится в положении аутсайдера, и ему, конечно же, потребуется какое-то время, чтобы раскрыть все свои преимущества. Я бы согласился с этим тезисом, если бы, то «будущее», которое нам рисуют идеологи вертикальных ферм, не являлось будущим из Апокалипсиса. Оправдывать свои технические решения мрачными антиутопиями - это почти то же самое, как предлагать строительство марсианских баз для переселения землян с умирающей планеты. Почему люди должны непременно убегать в города и выращивать там продукты в железобетонных небоскребах или на заброшенных промплощадках? Разве нет для человека другого пути – превращать те же пустыни в цветущие сады? Не хочу показаться занудой, но такие технологии также создаются и применяются.

И все же у сити-фермерства есть хорошее будущее. Нет, я нисколько не противоречу тому, что было сказано мной выше. Вопрос только в том, будет ли оно обставляться миссионерским пафосом или же войдет в нашу жизнь тихо, но уверенно и прочно. Лично я верю в «тихий» вариант. Но об этом нужно будет говорить отдельно.

Андрей Колосов

Похоже, страх перед концом света из-за глобального потепления становится решающим фактором международной политики. В марте этого года ООН опубликовала доклад, согласно которому через тридцать лет жертвой этого процесса станут миллионы людей. К такому выводу пришли в результате пятилетних исследований, в которых приняло участие 250 ученых из 70 стран. Согласно расчетам, средняя температура на планете повысится на два градуса, что якобы смертельно опасно. Геологи также предупреждают, что нынешние природные катаклизмы являются следствием климатических изменений, и если так пойдет и дальше, то к 2050 году планета изменится до неузнаваемости.

Самое примечательное во всей этой истории – даже не изображения апокалиптических ужасов. Примечательно другое: проблема глобального потепления освещается так, будто она стала для человечества большой неожиданностью, в том числе и для ученых. Действительно, если оценить всю сумму прогнозов, сделанных в конце прошлого столетия, то картина вырисовывается совершенно противоречивой. Научное сообщество, подобно биржевым игрокам, разделилось на две группы: одни делали ставку на «понижение», другие – на «повышение». Даже сейчас, когда на наших глазах стремительно тают полярные льды, некоторые «оптимисты» предрекают скорое изменение вектора и наступление нового ледникового периода.

Возможно, именно из-за этой неопределенности все прогнозы по поводу климатических изменений долгое время воспринимались как абстракции, не имеющие отношения к нашей повседневной жизни. Да они и не могли восприниматься иначе, поскольку не обещали на ближайшую перспективу никаких ужасов. Достаточно оценить публикации полувековой давности, чтобы понять: апокалипсис в те времена был не в моде.

Вот характерная цитата из научной статьи 1971 года: «Исходя из периодических вариаций климата, полагают, что вековой минимум температуры в СССР наступит в начале 1980-х годов; в ближайшие тридцать лет усилятся льды в Арктике и плавать там станет труднее» («Химия и жизнь», 1971, № 5. С. 43). Далее автор говорит об угрозе… всемирного потопа из-за «дегазации мантии». Правда, он тут же успокаивает читателя, поскольку согласно расчетам, этот потоп может произойти лишь через МИЛЛИАРД лет! Якобы под водой должны оказаться три четверти суши. «Но человечеству, - читаем мы, - рано ломать голову над проблемами необозримо далекого будущего. Есть вещи и поактуальнее».

Нетрудно догадаться, что в списке этих актуальных вещей не фигурируют ни глобальное потепление, ни таяние тех же арктических льдов, ни выбросы парниковых газов. Короче, там нет всего того, о чем сегодня нас предупреждают с высоких трибун.

Конечно, теперь, задним числом, нельзя без иронии относиться к старым прогнозам, обещавшим непроходимые ледяные заторы в Арктике к началу нового тысячелетия. Но, как я уже сказал, прогнозы насчет изменений климата отличались противоречивостью. Тот факт, что некоторые ученые, делавшие «ставку» на холод, ткнули пальцем в небо, еще не означает, будто вся отечественная наука жила предвкушением новой волны похолодания. Отнюдь. Как ни странно, но несколько десятилетий назад оптимисты от науки настраивали людей на иной лад. Так, в 1960-е годы некоторые советские ученые выражали уверенность в том, что в скором времени человек будет в состоянии управлять климатом планеты. И в качестве приоритетной задачи выступала не борьба с потеплением (как сейчас), а наоборот – борьба с холодом.

Как мы понимаем, в список территорий, климат которых надлежало «улучшить» (именно так выражались ученые), попадали умеренные и приполярные районы страны. Существовал, например, проект инженера Н. Г. Романова по улучшению климата Сахалина и Камчатки за счет теплых вод Куросио. Проект предполагал сооружение в проливе Невельского (отделяющем Сахалин от материка) четырехметровой дамбы длиной 7 километров. Через проем в этой дамбе собирались пропускать теплые воды из Японского моря в Охотское (объемом в четыре годовых стока Волги). В результате температура водной поверхности Охотского моря должна была подняться на десять градусов, что привело бы там к полному исчезновению льда. Соответственно, заметно смягчился бы и климат прилегающих северных территорий, приведя к смене тундры лиственными лесами и пашнями.  Считалось, что с технической точки зрения здесь никаких проблем не было.

Хочу специально обратить внимание на то, что в контексте этой преобразовательной деятельности исчезновение льдов в морях Арктики считалось благом. Некоторые проекты были прямо направлены на то, чтобы растопить арктические льды. Еще в 1948 году инженер А. Н. Шумилин предложил для этой цели перекачивать в Арктику теплые глубинные воды Тихого океана. Другой проект – инженера П. М. Борисова – предполагал перекрытие Берингова пролива и дальнейшую перекачку холодной воды из арктических морей в Тихий океан. Это должно было вызвать приток в Арктику теплых атлантических вод с запада. И хотя указанные проекты были отклонены государственной комиссией ввиду их дороговизны, само стремление расправиться с арктическими льдами показывает, сколь разительно отличался тогдашний настрой умов от того, что мы наблюдаем сейчас.  

Причем, нельзя сказать, что это была какая-то причуда советских изобретателей, помешанных на коммунистических утопиях. Первый пример здесь показали американцы, которые в свое время также намеревались «улучшить» климат своих территорий.  Еще в XIX веке был разработан один такой проект, направленный на то, чтобы удлинить путь Гольфстрима вдоль побережья Северной Америки и создать в юго-восточной части США субтропический климат. Для этого нужно было перегородить Флоридский залив плотиной и прорыть канал поперек полуострова Флорида. Проект был даже официально утвержден американским правительством. Однако после всестороннего изучения он было отклонен по одной простой причине: климатологи пришли к выводу, что преобладающие в этих районах западные ветра сведут весь «отопительный» эффект до минимума.

Другой проект по «улучшению» климата Северной Америки предполагал отвод от берегов Канады холодных вод Лабрадорского течения. Для этого требовалось соорудить плотину в проливе, отделявшем Нью-Фаундленд от Лабрадора, и построить в океане четырехкилометровую дамбу. Согласно расчетам проектировщиков, холодные воды Лабрадорского течения должны повернуть в океан, а вместо них побережье станут омывать теплые воды Гольфстрима. Этот проект обсуждался еще в 1960-е годы. Правда, у его противников были очень веские доводы. Так, существовало опасение, что подобные воздействия на Гольфстрим ухудшат климат Европы. А господствующие на территории Северной Америки западные ветра все равно не позволят получить нужный эффект. То есть овчинка не стоила выделки.

Таким образом, советские экспериментаторы шли, в каком-то смысле, в ногу с передовыми странами. И их намерения растопить льды в Арктике не особо отклонялись от мировых трендов. Полагаю, что в наши дни самым веским доводом против подобных экспериментов станет указание на то, что таяние арктических льдов грозит поднятием уровня мирового океана – со всеми вытекающими последствиями для прибрежных районов планеты. Естественно, этот момент в те времена также принимался во внимание. Казалось бы, для чего тогда вообще было предлагать столь безумные по своим возможным последствиям идеи? Где здравый смысл?

И вот здесь мы подходим к самому главному для нашей темы. Дело в том, что в те годы сторонники борьбы с арктическими льдами не предлагали ничего такого, что в их понимании шло вразрез с естественными природными процессами. О чем идет речь? О том, что еще полвека назад некоторые советские ученые прямо указывали на начавшийся цикл глобального потепления, который в отдаленной перспективе так или иначе должен был отразиться на состоянии холодных районов планеты, в том числе и на состоянии арктических льдов. Считалось, что как раз с XX века начался новый период резкого потепления, охватившего умеренные и высокие широты северного полушария. Уже тогда отмечалось уменьшение льдов Гренландии, повышение температуры Баренцева моря и расселения там морских животных, встречавшихся ранее только в теплых водах Атлантики. Причем, отмечалось, что потепление происходит достаточно интенсивно. На этот факт обращал внимание академик Н. М. Книпович, считая данное явление не совсем обычным по геологическим меркам.

Интересно, что вопрос будущего арктических льдов обсуждался уже тогда, в 1960-х годах. Показательно в этой связи заявление член-корреспондента АН СССР М. И. Будыко, сделанное им в 1966 году на международном симпозиуме в Лос-Анджелесе (на котором как раз шла речь о возможностях преобразования климата высоких и умеренных широт). Советский ученый высказал мнение, что льды в Арктике неустойчивы и в сравнительно недалеком геологическом будущем они исчезнут (!).

Понятно, что недалекое геологическое будущее – период довольно растянутый. Возможно, наши ученые не могли обозначить конкретные сроки, но они оказались правы в том, что верно истолковали сам процесс. Так что, по большому счету, для мировой науки глобальное потепление совсем не является какой-то неприятной неожиданностью. Вопрос лишь в том, насколько вы внимательно относитесь к накопленным здесь знаниям и гипотезам.

Олег Носков

Институт ядерной физики им. Г.И. Будкера СО РАН (ИЯФ СО РАН) изготовит более сотни вакуумных камер для Европейского исследовательского центра ионов и антипротонов (FAIR, Германия). Отличительная особенность новосибирских вакуумных камер заключается в сварочном шве, соединяющем части детали. Благодаря технологии электронно-лучевой сварки, применяющейся в ИЯФ СО РАН, он получается супергерметичным и позволяет достигать внутри камеры глубокого разрежения воздуха – в триллионы раз меньшего, чем в обычной комнате. Такие параметры необходимы для эффективной транспортировки ионов и создания вакуумированной сети коммуникаций с диагностическим оборудованием в ускорительном комплексе FAIR.

Европейский исследовательский центр ионов и антипротонов – FAIR (Facility for Antiproton and Ion Research) – крупнейший ускорительный комплекс по исследованию современной ядерной и субъядерной физики, создаваемый в Германии на базе Центра по изучению тяжелых ионов имени Гельмгольца (GSI, Дармштадт).

«FAIR – это огромный европейский мегасайенс проект стоимостью порядка трех миллиардов евро. В денежном исчислении 20 % всего оборудования для проекта будет произведено в России, и в этом плане ИЯФ СО РАН вносит наибольший вклад, – рассказывает начальник отдела разработки накопительного кольца Collector Ring (CR) ускорительного комплекса FAIR Алексей Долинский. – В рамках реализации FAIR планируется построить шесть подпроектов и почти для каждого из них институт производит оборудование. В накопительное кольцо CR наши новосибирские коллеги вкладываются больше всего: производят практически все компоненты (магниты, источники питания, вакуумные системы, диагностические элементы, системы ввода-вывода пучка), а также несут ответственность за запуск всей установки».

Одна из задач ИЯФ СО РАН – разработка и производство вакуумных камер для накопительного кольца CR, где будет происходить охлаждение пучков ионов и антипротонов, которые в дальнейшем будут использоваться для прецизионных экспериментов в рамках различных исследовательских программ FAIR. Также в CR планируется проводить измерения масс редкоземельных изотопов с очень высокой разрешающей способностью.

«Ускорительный комплекс FAIR состоит из нескольких больших установок, соединенных между собой сложными коммуникациями с диагностической аппаратурой, – рассказывает заведующий лабораторией ИЯФ СО РАН, кандидат физико-математических наук Александр Краснов. – Все эти коммуникации, длинна которых составляет несколько километров, должны быть вакуумированы. Уровень разрежения определяет условия для транспортировки ионов из одних установок в другие и, в принципе, условия проведения прецизионных экспериментов по изучению свойств тяжелых ионов. Необходимый уровень вакуума создается благодаря нашим герметичным камерам».

Каждая вакуумная камера собирается из нескольких деталей, стыки которых должны быть полностью герметичны. Это важное, но не последнее требование к такого рода объектам. Камера не должна содержать микротрещин и микрополостей, потому что газ из них может выходить в течение нескольких лет. Поэтому качество сварочного шва можно сравнить с качеством шва хирурга. Достичь высокой вакуумной плотности швов позволяет технология электронно-лучевой сварки, которую успешно применяют и развивают в ИЯФ СО РАН.

«Из всего многообразия требований, которые предъявляются к вакуумным камерам, одно из самых важных – высокий вакуум, то есть чистота камеры внутри, – рассказывает заведующий сектором научного отдела ИЯФ СО РАН, кандидат физико-математических наук Александр Старостенко. – Электронно-лучевая сварка хороша тем, что материалы шва после сварки становятся более чистыми, без дополнительных примесей, в отличие, например, от сварки в защитном газе. За один подход мы провариваем всю длину вакуумной камеры (2 м) и всю толщину (8 мм). Шов получается очень красивый и качественный».

По словам Александра Краснова, внутри вакуумных устройств производства ИЯФ СО РАН можно будет создать разрежение на 12 порядков меньшее, чем плотность воздуха, которым мы дышим. 

«Сама сварка происходит достаточно быстро – со скоростью 1 см/сек. Так что одну двухметровую камеру мы варим около трех минут. Несколько больше времени занимают подготовительные мероприятия – установка деталей в нужное положение и получение вакуума в рабочем объеме, а также, поскольку каждое изделие требует своего шва, тщательной проработки, тестовых экспериментов», – добавляет Александр Старостенко.

Известные историки, которые изучают тему Гражданской войны в России, собрались в НГУ на научно-практическую конференцию, посвященную противоборству белых и красных на Востоке страны.

С докладами о трагических событиях, что случились с 1917 по 1922 годы, выступят эксперты из Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга, Иркутска, Владивостока и других городов. По словам организаторов, последний раз подобный форум проводили десять лет назад в Перми. Но там участвовали только уральские специалисты.

В Новосибирске речь шла о том, что широкомасштабная война, разделившая Отечество на два лагеря, началась именно в Ново-Николаевске. В 1919 году, в ночь на 26 мая, чехословацкий корпус устроил мятеж. Советскую власть свергли, затем и в соседних губерниях. В последствии антибольшевистские силы взяли под контроль огромную территорию вдоль Транссиба.

«Чехословацкий мятеж многими был воспринят как сигнал к выступлению. Тут же нашлись в разных регионах собственные российские общественные силы, готовые подхватить это движение. Возникло 16 разных правительств на Востоке России. Все они объединялись своей антибольшевистской направленностью», - рассказал директор Института истории СО РАН Вадим Рынков.

О Шестом технологическом укладе у нас вещают в течение нескольких лет с самых высоких трибун. Временами даже казалось, будто мы обрели в этой теме очередную национальную идею. Однако на практике политический курс далеко не во всем «срастается» с теми принципами, которые в наши дни определяют будущее. В первую очередь это касается энергетики. Думаю, не нужно объяснять, что энергетика нового уклада не может строиться на постулатах индустриальной эпохи. Стремление опустошать недра ради неуклонного роста добычи угля и углеводородного топлива становится явным пережитком эпохи индустриализма. Соответственно, гигантские инвестиции в новые месторождения вряд ли могут считаться основным приоритетом для государства, взявшего курс на создание экономики будущего.

В принципе, именно такой разворот от традиционных энергоносителей к «зеленым» технологиям мы наблюдаем сейчас в развитых странах. Речь идет о возобновляемых источниках энергии, главным образом – ветра и солнца. Как мы знаем, в российском политическом руководстве к данному направлению относятся скептически. И чаще всего это обосновывается тем, что в России большая часть территорий не пригодна для эффективного использования ветровой и солнечной генерации. Дескать, без топлива нам никак не обойтись, а значит, придется вычерпывать недра. Однако альтернативная энергетика подразумевает не только солнце и ветер, но и альтернативные виды топлива. В частности – биогаз.

По мнению специалистов, Россия обладает огромным потенциалом использования отходов сельского хозяйства, лесопереработки, пищевой промышленности и городских очистных сооружений. Всё это является сырьем (причем, бесплатным) для производства биогаза. Биогазовые установки могут размещаться в любом районе, не требуя дорогостоящего строительства газопроводов и разветвленной сетевой инфраструктуры. Кроме того, биогаз позволяет добиться технологической гибкости, поскольку дает возможность получать сразу несколько видов энергоресурсов – газа, моторного топлива, тепла и электроэнергии. В отличие от ветро- и солнечной энергетики, биогаз можно вырабатывать постоянно и использовать установленную мощность по максимуму. Этот момент роднит его с традиционными видами получения энергии.

Что же, в таком случае, сдерживает развитие данного направления? Почему биогаз до сих пор не стал реальной альтернативой традиционному топливу – тому же природному газу?

Главная сложность, отмечают специалисты, связана с большими капитальными затратами в расчете на единицу установленной мощности. Так, на сегодняшний день стоимость одного киловатта электричества биогазовой станции колеблется в пределах от двух до пяти тысяч евро. Немаловажную роль в таких делах играет размер станции и виды используемого сырья. Наиболее рентабельными являются относительно крупные станции (от 10 МВт), работающие на калорийных отходах (сахарном жоме, пищевых отходах и отходах с высоким содержанием жира). Здесь стоимость одного киловатта установленной мощности будет даже чуть ниже двух тысяч евро. Что касается малых установок (менее одного МВт), работающих на низкорентабельных отходах (например, навозе крупного рогатого скота), то для них стоимость может подняться до 7 тысяч евро за один кВт. Современный опыт показывает, что средний уровень капитальных затрат большинства биогазовых проектов мощностью от 2 до 5 МВт находится в пределах от трех до четырех тысяч евро за киловатт.

Впрочем, если сопоставить указанные цифры с капитальными затратами на возведение объектов с другими источниками энергии, то ситуация выглядит не такой уже безнадежной. Например, для крупных атомных станций стоимость того же киловатта будет на уровне пяти тысяч евро. В ту же сумму обходится строительство солнечных станций. Ветрогенерация обходится дешевле. Так, для крупной ветроэлектростанции стоимость одного киловатта установленной мощности составляет около двух тысяч евро. На том же уровне – капитальные затраты при строительстве современных угольных станций. Заметные преимущества имеет лишь газовая генерация. Здесь, по российским расценкам, стоимость одного киловатта установленной мощности находится на уровне 1 – 1,5 тысяч евро.

Казалось бы, у биогаза при таком раскладе нет серьезных шансов перед природным газом. Однако необходимо понимать, что природный газ есть не везде. Как правило, газовые месторождения находятся на очень больших расстояниях от конечных потребителей. А возрастающие затраты на содержание сетевой инфраструктуры и необходимость освоения новых, весьма отдаленных от цивилизации месторождений вполне могут сделать этот вид топлива не таким уж доступным, как представляется сейчас.

В этой связи далеко не случайно, что основной спрос на решения в области биогаза наблюдается со стороны собственников когенерационных мини-ТЭС, работающих на природном газе. То есть в данном случае биогаз рассматривается ими как реальная альтернатива традиционному ископаемому топливу.

Конечно, вопрос упирается не только в уровень капитальных затрат. Проблема в том, что рентабельность биогазовых установок достигается только при условии бесперебойного снабжения бесплатными отходами. Это условие выполняется не везде. Соответственно, перед нами вырисовывается задача государственного уровня: необходимо разработать целую систему эффективной утилизации отходов – с расчетом на их использование в биоэнергетике.

Есть еще и третья, чисто российская проблема – гарантированный сбыт произведенной тепловой и электрической энергии. Напомню, что в нашей стране для развития малой энергетики не создано надлежащих условий. Небольшая станция, как правило, работает в автономном режиме, используя выработанную энергию для нужд собственных предприятий. За границы этой территории выйти практически невозможно. Даже просто проложить кабель до ближайшей школы или поликлиники становится нереальной задачей. Как показывает практика, муниципальное руководство не особо благоволит таким решениям.  Договоры с сетевыми монополистами также плохо получаются ввиду серьезных технических сложностей, связанных с «входом в систему».  Самый подходящий вариант – создание локальных «умных сетей». Но и в этом случае потребуются соответствующие государственные и муниципальные программы. Иначе говоря, развитию биоэнергетики сильно препятствует тот факт, что малой генерации в нашей стране до сих пор не уделяется серьезного внимания со стороны властей.

Несмотря на это, специалисты изучают условия реализации рентабельных инвестиционных проектов, связанных с биогазовыми установками. На их взгляд, в случае гарантированного сбыта электроэнергии и гарантированных бесперебойных поставках бесплатного сырья биогазовая установка мощностью более 1,5 МВт может окупиться за пять лет (от начала эксплуатации).  Самым перспективным вариантом, в данном случае, станут проекты, реализованные на городских водоканалах и предприятиях пищевой промышленности. Возможны также варианты создания целой сети из нескольких когенерационных мини-ТЭС, работающих на биогазе, который поставляется из одного источника (по расчетам, капитальные затраты на создание такой локальной сети трубопроводов составят не более 10% от стоимости проекта). 

Разумеется, для развития биогазовой отрасли в любом случае потребуется создание соответствующей нормативно-правовой базы. По мнению специалистов, сократить сроки окупаемости проектов поможет использование биогазовых комплексов как центров полной утилизации органических отходов. Напомним, что в настоящее время утилизация органики требует от предприятий агропромышленного комплекса и пищевой промышленности дополнительных затрат. Чтобы был понятен масштаб проблемы, приведем конкретные цифры. Так, крупные животноводческие комплексы и птицефабрики до сих пор остаются самыми сильными загрязнителями окружающей среды.

Один свиноводческий комплекс на 100 тысяч голов выдает (при использовании гидрослива) от 600 до 1000 тонн навозных стоков в сутки. Это соответствует загрязнению, производимому средним городом с населением 400 – 500 тыс. человек.

Таким образом, если биогазовые установки будут рассматриваться как центры полной переработки органики, они станут не только источником тепловой и электрической энергии, но также предприятиями по производству комплексных микробиологических удобрений. Эти удобрения (в отличие от просто перебродившей массы органики) вполне пригодны для реализации и могут приносить дополнительный доход владельцу биогазовой установки.

Конечно, на данный момент такие биогазовые комплексы являются для нас достаточно новым видом производства, причем, довольно сложным и капиталоемким. Здесь потребуются не только материальные ресурсы, но также специалисты. Иными словами, без государственных программ двигаться в этом направлении будет достаточно сложно, если не сказать – невозможно. Однако мы прекрасно понимаем, что именно на этом пути реализуются принципы, соответствующие Шестому технологическому укладу. И поскольку в российском правительстве с определенных пор начали говорить на эту тему, представителям нашего научного сообщества нужно, что называется, ловить момент и «подсказывать» руководителям страны правильные решения. Причем, «подсказывать» так настойчиво, чтобы сама эта тема постепенно превратилась в «национальную идею». В конце концов, не так ли произошло в Европе с «зеленой» энергетикой?

Андрей Колосов

В статье использовались материалы научных конференций Института теплофизики им. С. С. Кутателадзе СО РАН

Ученые новосибирского Института цитологии и генетики (ИЦИГ) Сибирского отделения РАН займутся созданием биообогащенной пшеницы с повышенным содержанием цинка. Хлеб из такого зерна будет особенно полезен для вегетарианцев, которые, не употребляя животные продукты в пищу, зачастую испытывают дефицит цинка, сообщила во вторник ТАСС заведующая лабораторией молекулярной генетики и цитогенетики растений ИЦИГ СО РАН Елена Салина.

"Это целое международное направление работы, в котором мы тоже начали участвовать. Мы планируем увеличить содержание цинка в зерне пшеницы. Для этого мы сделаем фундаментальное исследование, проведем анализ данных. Я думаю, что год у нас на это уйдет", - сказала Салина.

Она пояснила, что ученым предстоит оценить содержание цинка в различных сортах пшеницы, в том числе, дикорастущих, чтобы выяснить, какие из них могут быть потенциальными "донорами" для создания нового сорта.

Салина пояснила, что обогащенное различными микроэлементами зерно очень востребовано в странах третьего мира, где население испытывает дефицит витаминов и часто не имеет возможности получать их в качестве добавки к пище в виде таблеток, как это делают жители развитых стран.

В случае же с цинком, который в человеческом организме играет важную роль в обмене веществ, хлеб из обогащенной пшеницы может быть особенно полезен для вегетарианцев. "Вегетарианцы не едят мясо, а основной источник цинка - это мясные продукты", - подчеркнула собеседница агентства.

В прошлый раз мы кратко коснулись эволюции систем искусственного интеллекта, сегодня же предлагаю посмотреть вокруг. И оценить, какую роль ИИ играет не только для мировой экономики, но и каково его место и статус в науке.

Вот что пишет по этому поводу Клаус Шваб, Шваб, основатель и бессменный председатель Всемирного экономического форума: «Искусственный интеллект уже перестраивает цифровую экономику и вскоре изменит экономику материального мира». Заявление смелое, но если посмотреть, в каких отраслях системы ИИ и роботы работают уже сейчас, то станет ясно, что слова Шваба вполне обоснованы. Дроны и промышленные роботы используют ИИ для решения сложных задач навигации и взаимодействия. Самоуправляемые роботы (автономные машины) могут делать то, что раньше было под силу только людям, например, водить грузовые автомобили по автомагистралям. Человекоподобные роботы начинают использоваться в качестве персональных помощников и компаньонов, превращая научную фантастику в реальность.

Сегодня мало кто отрицает, что ИИ оказывает огромное преобразующее влияние на экономику, а значит и на нашу цивилизацию в целом. Понимая это, ряд крупнейших игроков в этой области (Microsoft, Amazon, Facebook, IBM, Google и DeepMind и др.) создали «партнерство по ИИ во благо людей и общества». Декларируемая цель: «изучать и формулировать рекомендации по технологиям искусственного интеллекта для улучшения понимания ИИ общественностью и создания открытой платформы для обсуждения и принятия решений относительно ИИ и его влияния на людей и общество». Такой инициативой они стремятся убедить общественность, что понимают свою ответственность.

Насколько подобные заявления искренни, тема для отдельного разговора. Равно как и насколько реально, в принципе, контролировать эволюцию систем ИИ и их влияние на нас. В конце концов, Алан Тьюринг еще в 1951 году предупреждал: «Если машина сможет думать, она будет делать это лучше нас… Этой новой угрозой… …определенно стоит обеспокоиться».

Но одна из целей партнерства – изучение ИИ – сомнений не вызывает. На сегодня исследования в этом направлении стали полноценной научной дисциплиной. Причем ее развитие прошло несколько этапов, первоначально теория искусственного интеллекта значительно отделилась от остального массива компьютерных наук.

Но, по мере ее развития, эта изоляция осталась в прошлом. Пришло понимание того, что машинное обучение не следует отделять от теории информации, что проведение рассуждений в условиях неопределенности нельзя изолировать от стохастического моделирования, что поиск не следует рассматривать отдельно от классической оптимизации и управления и так далее.

К концу прошлого века изучение и разработка систем искусственного интеллекта окончательно перешло на научные методы. Работы исследователей основаны на признанных теориях, гипотезы проверяют с помощью строгих практических экспериментов (одной из популярных площадок для экспериментаторов стала «всемирная паутина»), а значимость результатов должна подтверждаться данными статистического анализа.

Впрочем, на этом пути мы видим не только достижения, но и трудности. В частности, эталоны для сравнения устанавливаются путем грубого перебора и сопоставления шаблонов, и незначительные изменения во входных сигналах могут полностью нарушить модели машинного обучения. В результате, у систем с ИИ пока плохо получается справляться с такими сложными задачами, как воссоздание ситуативных моделей. Исследователи хотели бы, чтобы машины могли делать общие выводы, не проходя предварительное обучение на огромных наборах данных, но пока это невозможно. Вероятно, новые технологии, такие как квантовые вычисления, смогут изменить подходы ИИ к получению информации о проблемах и позволят ему учиться посредством получения обратной связи, а может, даже имитировать человеческие когнитивные функции познания мира. Если это произойдет, искусственный интеллект сможет приносить экономическую выгоду, работая без свойственных человеку ошибок и усталости.

Но уже сейчас системы ИИ – не только объект изучения самостоятельной и бурно развивающейся научной дисциплины. Они сами по себе стали мощным инструментом для проведения исследований во многих других областях науки. Рассмотрим некоторые «кейсы» с использованием систем с ИИ в научно-исследовательских проектах.

Использование компьютерных моделей для простого перебора возможных вариантов давно применяется исследователями, например, на стадии отбора молекул – кандидатов на создание новых лекарственных препаратов (что позволяет на порядок сократить время прохождения этого этапа работы). Но ИИ уже сегодня может больше, оперируя методом т.н. генеративного моделирования, он может помочь «определить наиболее вероятную теорию среди соревнующихся объяснений наблюдаемых данных, на основе лишь этих данных, и без какого бы то ни было заранее запрограммированного знания о том, какие физические процессы могут происходить в исследуемой системе». Проще говоря, это не наблюдение и не симуляция в ходе эксперимента, а третий способ решить задачу. По сути, генеративное моделирование задаёт вопрос: насколько вероятно, что при условии Х мы получим результат Y? И этот подход оказался невероятно действенным и универсальным.

Одними из первых его возможности оценили астрономы. Еще в 2007 году астрофизик Кевин Шавинский инициировал оригинальный проект «Галактический зоопарк», по сути, он привлек огромную аудиторию интернет-пользователей к процессу классификации различных типов галактик «на аутсорсинге». С их помощью был обработан массив данных о 60 млн галактик, причем, в довольно сжатые сроки. А спустя несколько лет Шавинский сделал вывод, что одна система ИИ вполне способна заменить эту огромную аудиторию, да еще и проделать равный объем работы быстрее и с более ровными показателями качества.

Шавинский и его коллеги, Денис Тарп и Че Жен использовали ИИ для исследования физических изменений галактик в процессе эволюции. Их модель создавала искусственные наборы данных для проверки гипотез по поводу физических процессов. Например, как «затухание» формирования звёзд – резкое уменьшение скорости их формирования – связано с увеличением плотности галактики и т.д.

«Теперь у меня есть машина для генерации гипотез, – заявил Шавинский в одном из интервью. – Я могу взять кучу галактик, изначально находившихся в окружении с низкой плотностью, и сделать так, будто плотность их окружения высокая». Конечно, о полной «автоматизации» речь не идет. Продемонстрировав какой-то эффект, машина обычно не может его объяснить (особенно, когда речь идет о принципиально новых знаниях). Но теперь многие этапы исследований стали занимать гораздо меньше времени, заодно заметно раздвинулись границы возможностей обработки больших данных. А астрономия, наряду с биологией, на сегодня один из главных генераторов big data в науке.

О связи генетики и биоинформатики мы не раз рассказывали, например, тут. И эта область научных знаний также вовсю начинает привлекать к своей работе системы с ИИ (поскольку там объемы информации еще больше).

Нашлось применение ИИ и в химии. Десять лет назад робот-химик Adam исследовал геном дрожжей и установил, какие гены отвечают за выработку определённых аминокислот. Он сделал это, наблюдая за штаммами дрожжей, у которых отсутствовали определённые гены, и сравнивая результаты их поведения друг с другом.

Чуть позже Ли Кронин, химик из Университета Глазко, использовал робота для случайного смешивания химических веществ, чтобы узнать, не появятся ли какие-нибудь новые соединения. Отслеживая реакции в реальном времени при помощи масс-спектрометра, машины, работающей на ядерном магнитном резонансе, и при помощи инфракрасного спектрометра, система в итоге научилась предсказывать наиболее реактивные комбинации. Даже несмотря на то, что это не привело к открытиям, сказал Кронин, роботизированная система может позволить химикам ускорить их исследования на 90%.

В принципе, этих примеров уже достаточно, чтобы понять основные задачи, которые ставят перед системами ИИ ученые в своих лабораториях. Они видят в нем надежного ассистента, который берет на себя выполнение значительной части рутинной работы, позволяет с одной стороны, сделать ее в разы быстрее, а с другой – вовлечь в анализ намного больше данных, что повышает качество результатов.

Но это сегодня. Искусственный интеллект развивается, и даже сегодня стало ясно, что в принципе его можно обучить и тому, что мы называем творчеством. Так что вполне возможно, достаточно скоро компьютерный «лаборант» дорастет до полноценного партнера по исследованиям.

Сергей Исаев

 По результатам тайного голосования на Общем собрании членов РАН в Москве 30 ведущих исследователей Сибирского макрорегиона стали членами Российской академии наук.
 
Действительными членами РАН (академиками) избраны:
 
Александр Евгеньевич Бондарь (Институт ядерной физики им. Г. И. Будкера СО РАН, Новосибирский государственный университет),
Зинфер Ришатович Исмагилов (Федеральный исследовательский центр угля и углехимии СО РАН, Кемерово),
Валерий Анатольевич Крюков (Институт экономики и организации промышленного производства СО РАН),
Ольга Ивановна Лаврик (Институт химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН),
Дмитрий Маркович Маркович (Институт теплофизики им. С. С. Кутателадзе СО РАН),
Михаил Петрович Федорук (Новосибирский государственный университет, Институт вычислительных технологий СО РАН),
Владислав Станиславович Шацкий (Институт геологии и минералогии им. В. С. Соболева СО РАН, Новосибирский государственный университет).
 
Членами-корреспондентами РАН стали:
 
Доктор технических наук Александр Михайлович Большаков (Институт физико-технических проблем Севера им. В. П. Ларионова СО РАН, Якутск),
Доктор биологических наук Лубсан-Зонды Владимирович Будажапов (Бурятский научно-исследовательский институт сельского хозяйства),
Доктор медицинских наук Валентин Андреевич Вавилин (Федеральный исследовательский центр фундаментальной и трансляционной медицины),
Доктор сельскохозяйственных наук Леонид Николаевич Владимиров (Якутский научно-исследовательский институт сельского хозяйства),
Доктор географических наук Ендон Жамьянович Гармаев (Байкальский институт природопользования СО РАН, Улан-Удэ),
Доктор биологических наук Михаил Иванович Гладышев (Институт биофизики СО РАН, Красноярск),
Доктор физико-математических наук Вячеслав Николаевич Глинских (Институт  нефтегазовой геологии и геофизики им. А. А. Трофимука СО РАН),
Доктор биологических наук Виктор Вячеславович Глупов (Институт систематики и экологии животных СО РАН),
Доктор биологических наук Александр Сергеевич Графодатский (Институт клеточной и молекулярной биологии СО РАН),
Доктор ветеринарных наук Николай Александрович Донченко (Сибирский федеральный научный центр агробиотехнологий РАН),
Доктор биологических наук Дмитрий Олегович Жарков (Институт химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН),
Доктор медицинских наук Вадим Вадимович Жданов (Томский национальный исследовательский медицинский центр РАН),
Доктор сельскохозяйственных наук Николай Михайлович Иванов (Сибирский федеральный научный центр агробиотехнологий РАН),
Доктор исторических наук Андрей Иннокентьевич Кривошапкин (Институт археологии и этнографии СО РАН),
Доктор геолого-минералогических наук Николай Николаевич Крук (Институт геологии и минералогии им. В. С. Соболева СО РАН),
Доктор физико-математических наук Андрей Всеволодович Медведев (Институт солнечно-земной физики СО РАН, Иркутск),
Доктор химических наук Александр Петрович Немудрый (Институт химии твердого тела и механохимии СО РАН),
Доктор технических наук Николай Алексеевич Прибатурин (Институт теплофизики им. С. С. Кутателадзе СО РАН),
Доктор физико-математических наук Виктор Яковлевич Принц (Институт физики полупроводников им.А. В. Ржанова СО РАН),
Доктор экономических наук Евгений Владимирович Рудой (Новосибирская государственная сельскохозяйственная академия),
Доктор медицинских наук Любовь Владимировна Рычкова (Научный центр проблем здоровья семьи и репродукции человека, Иркутск),
Доктор химических наук Нариман Фаридович Салахутдинов (Новосибирский институт органической химии им. Н. Н. Ворожцова СО РАН),
Доктор химических наук Сергей Викторович Сысолятин (Институт проблем химико-энергетических технологий СО РАН, Бийск).

Поздравляем всех избранных членов РАН