В начале июня ректор НГУ Михаил Федорук провел первую (после относительно долгого перерыва) пресс-конференцию, на которой рассказал об итогах завершающегося учебного года для университета и о некоторых перспективах его развития в ближайшем будущем.

Первое, что отметил ректор, университету удалось сохранить высокие позиции в мировых и российских рейтингах, достигнутые за последние годы (как известно, НГУ активно участвует в программе вхождения в «топ-100» мировых университетов, инициированной президентом страны несколько лет назад).

Вот некоторые цифры, озвученные Михаилом Федоруком. За последние пять лет средний балл ЕГЭ у студентов, зачисленных на бюджетные места вырос с 79,2 до 87,8 (по этому показателю Новосибирский университет уверенно входит в тройку лучших вузов России). Всего в университете на конец прошлого года обучалось восемь с небольшим тысяч студентов, но в планах руководства в течение нескольких лет увеличить это число вдвое. Причем, за счет как российских студентов, так и иностранцев (сейчас их в НГУ больше 1000).

По количеству научных публикаций преподавателей, аспирантов и студентов НГУ уступает только Московскому государственному университету (как отметил Михаил Петрович, во многом это стало возможным благодаря тесному сотрудничеству с институтами СО РАН).

Идет стабильный рост позиций университета и в международных рейтингах. Например, в QS World University Rankings НГУ поднялся с 317-го места (в 2015 году) на 231-е в общем рейтинге, а в разделе «Физика и астрономия» уже входит в первую сотню позиций (выполнив по этому показателю поставленную программой «топ-100» задачу).

Впрочем, большая часть выступления Михаила Федорука была посвящена не перечислению уже сделанного, а перспективам на будущее. Перечислим несколько основных моментов.

В университете намерены развернуть мощную инженерную школу на базе бакалавриата. Это направление представлено в современной системе образования явно недостаточно, да и содержательной его части не помешала бы некоторая модернизация в соответствии с требованиями современной экономики. Именно такой подход намерено реализовать руководство НГУ, развивая у студентов параллельно инженерное и исследовательское мышление и мотивируя их на запуск собственных стартапов. Такие специалисты будут востребованы не только в структурах, подобных новосибирскому Академпарку, но и в научных институтах.

Если с инженерным направлением все более или менее уже определено и работа по реализации идет полным ходом, то в отношении СУНЦ НГУ, более известной как академгородовская физматшкола еще идут некоторые дискуссии. Бесспорно, что университет намерен сохранять и развивать уникальную школу, занимающую шестое место в рейтинге «200 лучших школ России» по версии RAEX. Обсуждаются, скорее, некоторые параметры этого развития. В частности, соотношение иногородних школьников и жителей Новосибирска. Федорук напомнил, что изначально подразумевалось, что в школе будут учиться только дети из других городов, но в последние годы доля юных новосибирцев среди учеников заметно выросла (в том числе, за счет тех, кто поступает после обучения в «губернаторских классах»). И есть мнение, что это снижает роль ФМШ как «образовательного лифта» для способных ребят из глубинки.

Пока в руководстве НГУ не пришли к единому мнению, как регулировать это соотношение. Но зато, благодаря полученному федеральному гранту, удалось снять другой барьер перед талантливыми детьми из небогатых семей: в 2019 – 2021 годах родителей учеников освободили от платы за интернатное содержание детей.

Далее Михаил Петрович кратко коснулся темы модернизации инфраструктуры университета – за последние годы удалось отремонтировать некоторые общежития, построенные еще в 60-х годах прошлого века, эта работа продолжается и в нынешнем году. Но недавно возникла еще более заманчивая идея. Один из выпускников НГУ, входящий в список «Форбс» Виктор Харитонин выразил намерение осуществить за счет своей компании (холдинга «Фармстандарт) реновацию университетского кампуса. В настоящее время заключен трехсторонний договор между бизнесменом, НГУ и консалтинговой компанией «КБ Стрелка», которая разработает долгосрочный мастер-план развития студенческого городка.

В завершение пресс-конференции Михаил Федорук ответил на вопросы журналистов, некоторые касались достаточно «болезненных» тем. Например, вероятность поглощения университетом некоторых научных институтов. По словам ректора, это возможно только по обоюдному согласию (причем, инициатива должна исходить от самих институтов) и в отношении небольших институтов, отнесенных к третьей категории. Их в Новосибирске немного и для некоторых - такое объединение станет лучшей возможностью продолжать работу по своему направлению, уверен он.

Не обошли и тему дистанционного образования. Университет достаточно быстро сумел перестроить свою работу в соответствии с требованиями режима социальной изоляции. Но, как отметил Федорук, несколько месяцев преподавания в таком формате показали, что пока онлайн-курсы не способны полноценно заменить учебный процесс, особенно в тех направлениях, где предусмотрен большой блок практической работы в лабораториях и экспедициях (физики, химики, биологи, геологи и проч.). «Я бы лично не хотел лечиться у врача, который все курсы прошел дистанционно», - подытожил Михаил Петрович. Поэтому в университете очень надеются, что им как можно быстрее удастся вернуться к нормальному ритму жизни. Впрочем, схожие настроения разделяет большая часть населения страны.

Сергей Исаев

Наверное, старики еще помнят те времена, когда в городах возле каждого многоэтажного дома находилась своя маленькая котельная (топочная). Теперь придомовые котельные кажутся нам признаком отсталости, поскольку мы привыкли к централизованной подаче тепла. Мало того, мы считаем такой способ теплоснабжения современным и прогрессивным, несмотря на его очевидные изъяны.

Главный изъян, конечно же, связан с большими теплопотерями. Иной раз они достигают тридцати процентов и выше. Трубы, естественно, периодически приходится менять, что обременяет местные бюджеты. В зимний период из-за аварий сотни и даже тысячи квартир могут на какое-то время вообще остаться без тепла. Другой изъян (не менее чувствительный) – это так называемые «недотопы» и «перетопы». Котельные не всегда могут оперативно среагировать на изменение наружных температур. И случается так, что при лютом морозе радиаторы «едва дышат», а при резком потеплении жарят на всю катушку. Недостатков у такой системы масса, и все они хорошо известны, чтобы останавливаться на них подробно.

Возникает вопрос: надо ли как-то развивать эту систему или же лучше ее чем-то заменить? Разумеется, единственной альтернативой является автономная система теплоснабжения. То есть старые добрые топочные возле каждого дома (или, на худой конец, одна котельная на один квартал). Возможно, кто-то считает, будто этот этап пройден нами безвозвратно, и автономное теплоснабжение – это какая-то архаика. Однако на самом деле прошлое опять возвращается в нашу жизнь, только уже на более высоком технологическом уровне.

Кстати, если брать опыт таких передовых стран, как США и Канада, то там обогрев высоток с помощью крышных газовых котельных – дело вполне обычное. Мало того, благодаря развитию техники, высотки могут одновременно снабжаться и теплом, и электричеством (в режиме когенерации). В свое время я уже писал о том, что американские производители создали целую линейку газовых мини-турбин разной мощности, с помощью которых можно без особых проблем автономно снабжать теплом и электричеством торговые центры, склады, небольшие предприятия и даже жилые дома. Мало того, вы вполне можете обойтись и без газопровода, поскольку такие мини-турбины рассчитаны (в том числе) и на использование сжиженного газа. Другое достоинство мини-турбин – способность нормально работать в большом диапазоне мощностей, без всякого риска «заглохнуть». То есть суточные скачки нагрузок не отразятся на такой системе фатально, как это происходит, например, в случае с более распространенными газопоршневыми машинами.

Как мы понимаем, автономные системы избавляют нас от зависимости от внешних сетей, от поставщиков коммунальных ресурсов, от энергетических монополистов, от всех перечисленных выше изъянов. Если такая техника и в самом деле окажется надежной и простой в управлении (как о том говорят производители), то ее бурное внедрение не заставит себя ждать. Впрочем, переход на автономные системы – всего лишь первый шаг к радикальному изменению уже привычного городского уклада. Следом должны последовать и другие шаги, прямо выводящие нас к Шестому технологическому укладу. И такие возможности уже обсуждаются нашими учеными.

Своими размышлениями на эту тему поделился сотрудник Института теплофизики СО РАН, руководитель проекта «Экодом» Игорь Огородников. Напомню, что в настоящее время ученый участвует в программе по защите Байкала от органических стоков. К сегодняшнему дню на острове Ольхон уже опробованы системы замкнутого цикла, эффективно утилизирующие органику, превращая ее в прекрасное сырье для получения биогумуса. По большому счету, на Ольхоне отработали технологию утилизации самых разных бытовых отходов. Органика, как я уже сказал, превращается в питательный субстрат для выращивания растений и восстановления почв. В то время как не разлагаемые фракции (пластик, металл, стекло) используются в качестве вторсырья для изготовления различных изделий. Например, из пластика с помощью экструдера изготавливаются сувениры для туристов. Похожим образом используется металл и стекло. Но больше всего, конечно, ученых занимает утилизации органики (куда входят как пищевые отходы, так и фекалии). Биогумуса, отмечает Игорь Огородников, получается так много, что его становится «просто некуда девать». В принципе, этим субстратом вполне можно торговать, поставляя его садоводам и тепличным хозяйствам.

По словам ученого, разработанная им система замкнутого цикла вполне применима и к многоэтажкам. Для начала мы устанавливаем упомянутую выше мини-турбину, которая будет вырабатывать тепло и электричество. Далее мы организуем систему утилизации органики, размещая необходимое оборудование где-нибудь в подвале. Фактически, сами жители будут разделять бытовой мусор, перерабатывая органику на месте, а все остальное (пластик, металл, стекло) отправляя на предприятия, занимающиеся переработкой вторичного сырья. В принципе, при желании вторичную переработку могут организовать и сами жители, создав (опять же на месте) какое-нибудь малое предприятие.

Что касается органики, то получаемый из нее биогумус разумнее всего направлять в придомовую теплицу. Такое сооружение организуется либо во дворе, либо на крыше дома, либо устраивается в виде пристройки с освещенной стороны. В теплице можно выращивать зелень и овощи для собственного потребления, или же использовать ее в коммерческих целях.  Например, выращивая на продажу цветы или рассаду (с продажей овощей слишком много сложностей чисто юридического плана).

Наконец, еще одна важная деталь: утепление балконов и использование их в качестве овощехранилищ в зимнее время. Как заметил по этому поводу Игорь Огородников: «Балконы у нас по нормальному не используются. Обычно там накапливается всякий хлам. Намного рациональнее использовать их как раз для хранения продуктов». Таким образом, утепленный балкон может спокойно стать альтернативой погребу. Такие технологии уже есть. Затраты здесь небольшие, как и эксплуатационные расходы. Если жители многоэтажек всерьез возьмутся за выращивание овощей, то подобная реконструкция балконных площадей окажется как нельзя кстати.

В целом, соединив все перечисленные компоненты, мы получаем образец не просто автономного энергоснабжения, но и автономной жизни. Такая многоэтажка не только независима от тепловых и электрических сетей, но вдобавок ко всему она не создает никаких проблем с коммунальными отходами. Последний момент принципиально важен. Коммунальные отходы уже стали бичом современности, и каждый город создает их в таком количестве, что ставит под угрозу нормальную жизнь самих горожан. Поэтому система замкнутого цикла актуальна не только для экологии Байкала, но и для сохранения (без всяких преувеличений) жизни самой цивилизации. Как считает Игорь Огородников, внедрение таких технологий и переустройство всего нашего жизненного уклада неизбежно, поскольку у цивилизации просто нет иного пути.

Конечно, нам понадобится в ближайшее время наглядный пример такой организации жизни. Для этих целей было бы очень хорошо выбрать какое-нибудь знаковое место, например, территорию Новосибирского Академгородка. Но, скорее всего, такой проект будет реализован в другом регионе. Как сказал Игорь Огородиков, этой технологией заинтересовалась одна томская компания, готовая применить указанную систему в многоквартирном доме. Подчеркиваю, эта система уже частично отработана на острове Ольхон. И дальше, будем надеяться, - начнет испытываться по всей Сибири.

Олег Носков

По мнению сотрудников Института проблем нефти и газа СО РАН (Якутск) почвы, поврежденные разливом дизельного топлива на ТЭЦ-3 в Норильске, необходимо очищать и восстанавливать с помощью микроорганизмов, собранных непосредственно с места разлива, наработанных в лаборатории и возвращенных обратно в грунт.

Мерзлотные экосистемы чувствительны к любому техногенному воздействию. Если вовремя не очистить их от нефтепродуктов, то последние окажут сильное негативное влияние на окружающую среду: в течение десятилетий они будут вымываться подземными водами и окисляться в почве.

«В условиях криолитозоны выжигать нефтепродукты, засыпать неочищенные земли песком или снимать верхний почвенный плодородный слой не желательно, — говорит научный сотрудник Института проблем нефти и газа СО РАН ФИЦ “Якутский научный центр СО РАН” кандидат биологических наук Лариса Анатольевна Ерофеевская. — Это объясняется тем, что на месте снятия почвенно-растительного покрова возможно образование термокарстовой оттайки с появлением воронок или провалов, что в свою очередь приведет к развитию термоэрозии и нанесет еще больший ущерб почвенной экосистеме. Просочившиеся в почву нефтепродукты будут трансформироваться, загрязнять соседние участки, из-за нарушения воздухообмена растительность и микрофлора погибнет. Поскольку дизельное топливо в разы токсичнее сырой нефти, его попадание в мерзлотную почву может привести к полной деградации земель и изменению биоценозов в водоемах».

Чтобы ликвидировать последствия загрязнения, для начала проводится техническая рекультивация. Разлитый нефтепродукт собирается с воды и почвы при помощи сорбентов. Однако часть его уже просочилась в грунт (по предположениям сибирских ученых, на глубину около10—20 сантиметров). Поэтому следующим этапом необходима доочистка с помощью биопрепаратов на основе микроорганизмов. Эта технология уже известна, существует немало промышленных соединений, работающих таким образом. Однако они не предназначены для условий вечной мерзлоты и не выдерживают низких температур, а также резких их перепадов.

«Здесь можно порекомендовать провести выделение и наработку аборигенной почвенной микрофлоры, способной к биодеградации нефтепродуктов в условиях пониженных положительных температур. Ее необходимо культивировать на почвенном субстрате, который отобран непосредственно с места, где был разлив», — говорит Лариса Ерофеевская.

ИПНГ СО РАН занимается разработкой способов очистки нефтезагрязненных почв в условиях вечной мерзлоты уже более 10 лет. В институте имеется рабочая коллекция углеводородокисляющих микроорганизмов, на основе которых здесь создают консорциумы-деструкторы нефти и нефтепродуктов и разрабатывают способы их применения для очистки мерзлотных почв от нефтезагрязнений. Эта технология уже опробована на многих предприятиях Республики Саха и других объектах Российской Федерации, расположенных в криолитозонах.

В коллекции микроорганизмов ИПНГ СО РАН имеются 24 штамма микроорганизмов, выделенных из вечной мерзлоты на территории Якутии, также есть штаммы, полученные из палеонтологических находок, в том числе из ископаемых образцов пещерных львов, мамонтов, носорога.

«На самом деле этот метод несложный. В арсенале любых компаний имеются микробиологи, такие исследования можно осуществлять в лабораториях Роспотребнадзора и других организаций. Проводится отбор проб, оттуда выделяются микроорганизмы, нарабатываются в лаборатории, а затем их можно мобилизовать и в концентрированном виде вносить в почвы. Местная микрофлора не будет долго адаптироваться, ведь ее вернули в те же почвы на ставший уже привычным продукт — в данном случае, дизельное топливо», — объясняет исследовательница.

Специалисты подчеркивают: для наиболее быстрого восстановления экосистемы важно нарабатывать не только те бактерии, которые питаются нефтепродуктами, но и всю непатогенную аборигенную микрофлору с загрязненного участка. «Нужны и углеводородокисляющие микроорганизмы, и азот-фиксирующие, и фосфат-мобилизирующие. По съемкам с территории аварии видно, что там всё перекопано, почвенный слой нарушен. И поэтому для данной территории лучше полностью мобилизовать всю почвенную микрофлору», — говорит Лариса Ерофеевская.

Ученые ИПНГ СО РАН готовы помочь в экологическом сопровождении восстановительных мероприятий на территории ТЭЦ-3 в Норильске, в том числе с применением разработанной технологии очистки мерзлотных почв от нефти и нефтепродуктов. «Для качественных исследований институт располагает необходимым геохимическим и микробиологическим оборудованием, в штате имеются сертифицированные специалисты в области рекультивации и санации нефтезагрязненных земель, эксперты по исследованию объектов почвенно-геологического происхождения», — рассказывает Лариса Ерофеевская.
 
Диана Хомякова

Начнем вот с чего: чем научное предвидение отличается от мечтаний фантастов? Казалось бы, ответ понятен – ученый строит свои представления о будущем, опираясь на точные знания, а потому его прогноз, по идее, должен быть более объективным, чем вольные фантазии художника. Однако вот что интересно: мы знаем случаи, когда вольные фантазии оказывались пророческими и, с другой стороны, есть немало примеров, когда «объективные» прогностические выкладки со стороны ученых и разных спецов совершенно никак не оправдались.

Вот несколько таких примеров. В 1823 году член Лондонского королевского общества, физик Дионисий Ларднер заявлял, что путешествие по рельсам с высокой скоростью невозможно, поскольку пассажиры не будут иметь возможности нормально дышать, а значит, рискуют умереть от удушья. Иначе говоря, современный железнодорожный транспорт воспринимался этим ученым как вздорная фантастическая выдумка.

В 1880 году президент Института технологии Стивенса Генри Мортон назвал «величайшим провалом» электрическую лампочку Эдисона. Понятно: для него образ будущего не включал в себя электрическое освещение домов и квартир.

Еще один прогноз от «серьезного» специалиста. В 1903 году президент Мичиганского сберегательного банка предостерегал от инвестиций в автомобильное предприятие Генри Форда. Основание было такое: автомобиль – всего лишь мимолетная причуда, неспособная-де конкурировать с лошадью. В самом начале 1920-х подобные советы от «серьезных» спецов давались и по поводу инвестиций в производство средств беспроводной связи. Дескать, у таких беспроводных штуковин не будет адресата.

Далее. В 1930-х годах американские физики всерьез заявляли, что ракета не в состоянии покинуть атмосферу Земли. Кстати, это происходило как раз в том время, когда в разных странах (включая и СССР) разные мечтатели как раз пытались создать такую ракету. «Серьезные» специалисты считали эти поиски романтическим вздором. Там же, в Америке, в середине 1940-х годов со стороны других «серьезных» спецов высказывались скептические суждения относительно телевидения. Мол, телевидение, - это ненадолго, поскольку людям очень быстро надоест «пялиться в ящик».

В конце 1950-х основатель компании Xerox был уверен, что для копировальных машин не найдется серьезного рынка сбыта, а значит, их производство неоправданно. В 1977 году основатель американской компьютерной компании Digital Equipment Corporation (DEC) Кен Олсон утверждал, что для человека нет никакого смысла иметь компьютер в собственном доме. Жизнь, как мы убедились, опровергла этот прогноз.

Как видим, даже вполне компетентные специалисты способны ткнуть пальцем в небо, объявляя фантазией то, что впоследствии, наоборот, оказывалось важным атрибутом новой эпохи. С другой стороны, некоторые прогнозы таких специалистов, основанные, казалось бы, на очень точных расчетах, спустя много лет обнаруживали свою надуманность. Будущее, как становилось ясно со временем, формировалось по иному сценарию.

Сказанное особенно верно в отношении популярных прогнозов полувековой давности о массовом производстве синтетической еды с применением углеводородного сырья. Мы бы не обратили на них внимания, если бы аналогичные прогнозы иной раз не всплывали и в наше время. Для определенной части специалистов технический прогресс почему-то до сих пор ассоциируется с полным отходом от натуральных продуктов и изделий. Казалось бы, за пятьдесят лет сама жизнь наглядно показала, что «синтетический» рацион вызывает у многих из нас негативную эмоциональную реакцию. Однако до сих пор нам пытаются внушить мысль, будто наша еда всё еще несет печать «отсталости». Дескать, дальнейшее развитие техники неминуемо произведет радикальные революционные преобразования и в этом деле. По идее, мы должны уже вовсю есть синтетические бургеры и сыры, и пить синтетическое молоко. Именно таким представлялось будущее нашим прогрессивным предшественникам. Мало того, они были уверены, что их прогнозы имеют серьезное научное обоснование.

Действительно, в 1960-е и 1970-е годы специалистам в области химии и микробиологии казалось, что решение проблемы голода для бурно растущего населения планеты лежит не через развитие сельского хозяйства, а через изменение подходов к производству самих продуктов питания. Логика была железной: если человеку для жизни необходимы какие-то определенные вещества, то почему их обязательно «извлекать» из растений и животных? Почему не заняться производством этих жизненно важных компонентов напрямую, а потом уже формировать из них что-то привлекательное с точки зрения кулинарии?

Подчеркнем, что эта была эпоха безграничной веры в науку и технику. И указанная логика вытекала из общего социального настроя. Разумеется, речь не шла о том, чтобы синтезировать еду из неорганических компонентов или без привлечения живых организмов. Речь шла о том, чтобы максимально рационализировать этот процесс, уподобив его химическому производству. В частности, советские ученые разрабатывали технологию производства пищевых полуфабрикатов путем микробиологического синтеза, где в качестве питательного субстрата использовались углеводороды. Продукты этого синтеза, указывалось в научных публикациях тех лет, отличаются на редкость высоким содержанием белка – до 70% на сухой вес. Высокая рентабельность такого производства – в сравнении с животноводством -  определялась тем, что микроорганизмы примерно в 10 – 100 тысяч раз быстрее синтезируют белок, чем животные. Для получения одного грамма белка здесь требовалось гораздо меньше средств, чем затрачивается в животноводстве на откорм и содержание скота. При этом микробиологический синтез менее трудоемок и не подвержен сезонным колебаниям.

Наиболее перспективным микроорганизмом признавались дрожжи. В 1952 году немецкий ученый Феликс Юст сделал важное открытие – дрожжи можно было выращивать на углеводородах парафинового ряда. Это открытие выводило человечество (как многим тогда казалось) на широкую дорогу массового производства дешевого белка, очень близкого по своим свойствам к животному протеину. Было рассчитано, что для покрытия белкового дефицита в глобальном масштабе потребуется всего лишь 2% от мировой добычи нефти. Для сравнения: один килограмм нефти на выходе давал также один килограмм белка, тогда как один килограмм сахара – в два раза меньше. При этом аминокислотный состав белков в обоих случаях оказывался практически идентичным.

В качестве питательной среды рассматривалась не только нефть, но также различные газы (метан, водород), парафины, отходы угольной, химической, деревообрабатывающей и пищевой промышленности, и даже… сточные воды! Интересно, что у дрожжей, выращенных на метане, было вдвое больше важнейших и дефицитных аминокислот, чем в мясе, рыбе, молоке и яйцах. Также утверждалось, что биологические испытания препаратов из дрожжей, выращенных на углеводородах, показали их совершенную безвредность для организма человека.

В общем, в 1970-е годы у наших ученых был целый ряд аргументов в пользу того, чтобы кормить людей дрожжевым белком – вместо того, чтобы выращивать домашних животных (возвращающих нам в виде мяса лишь 20% от потребленного ими белка). Понятно, что дрожжи рассматривались как сырье для дальнейшей переработки. Но важно то, что их откровенно прочили на роль некой инновационной альтернативы домашним коровам или свиньям. Этим путем – казалось тогда – шел весь цивилизованный мир. Причем, наша страна числилась в лидерах. В СССР была разработана оригинальная технология получения изолированного дрожжевого белка. Испытания препарата давали обнадеживающие результаты.

Следующим шагом было производство синтетического мяса на основе упомянутого дрожжевого изолята. Это уже был «вопрос техники». С помощью технологических линий по производству синтетических тканей из искусственного белка вытягивались длинные нити, а из них уже формировались структуры, имитирующие натуральное мясо, сыры или творог. Для придания вкуса, запаха и цвета использовались специальные формообразующие вещества. Вот вам и «еда будущего». Подчеркиваю, в 1970-е это направление воспринималось как мейнстрим, способный совершить революционный переворот в сфере производства продуктов питания. Причем, что самое важное – идея производства синтетической еды не вызывала отторжения. Поклонники технического прогресса воспринимали данный шаг как следствие неуклонного развития человеческой цивилизации.

А теперь перенесемся в наши дни. Представьте, какие чувства вызовет у современного потребителя сообщение о продуктах, полученных подобным образом. Реакция во многих случаях вполне предсказуема – скепсис или полное неприятие. Полагаю, нет лучшего способа дискредитировать тот или иной продукт, связав его с синтетикой. В прессе и в Интернете иногда гуляют страшные истории о том, как под видом натурального мяса потребителям тайно подсовывают искусственные подделки (якобы чаще всего их штампуют в Китае). Иначе говоря, современные потребительские ожидания никак не стыкуются с прогнозами прошлых десятилетий. Наоборот, сегодня набирает силу спрос на «натуральное». О чем это говорит? Скорее всего, о том, что логика исторического развития не укладывается в рамки возможностей науки и техники на том или ином этапе. И в этом случае все прогнозы методом экстраполяции не обязательно окажутся объективными. Надо понимать, что человек – это не просто биологический объект, потребности которого можно рассчитать так, как будто речь идет о машине. Есть еще принципиально важные культурные факторы, определяющие логику и направления прогресса.

Николай Нестеров

Научная группа Института физики высоких давлений им. Л. Ф. Верещагина РАН (ИФВД РАН), Института геологии и минералогии им. В. С. Соболева СО РАН (ИГМ СО РАН), Новосибирского государственного университета (НГУ) совместно со специалистами Института ядерной физики им. Г. И. Будкера СО РАН (ИЯФ СО РАН) в работе, посвященной изучению состава железных метеоритов, впервые показала, что высокобарическая форма Fe2P-аллабогданит не является, как считалось ранее, индикатором высоких давлений. Полученные данные помогут специалистам более точно определять природу железных метеоритов. Результаты опубликованы в журнале Scientific Reports, входящем в Nature Publishing Group.

Работа ученых посвящена редким фосфидам железа и никеля, которые имеют важное значение для исследования железных метеоритов. Эти космические тела часто несут следы ударных воздействий в виде деформационных структур и ударно-расплавных жил, но при этом в их составе практически нет минералов высокого давления. Одним из возможных индикаторов высоких давлений специалисты до последнего времени считали высокобарическую форму Fe2P – аллабогданит, которую удавалось обнаружить экспериментально только при высоком давлении в 8 ГПа (примерно 79 000 атмосфер) и температуре 1400 °C. Фазой низкого давления считался Fe2P-барринджерит.

«Мы обратили внимание, что железные метеориты с аллабогданитом не имеют никаких признаков воздействия ударных давлений. Кроме того, имелась противоречивая информация по термодинамике фазового перехода барринджерит-аллабогданит – в одних теоретических работах при нормальных условиях стабильным был барринджерит, в других – аллабогданит, – рассказал заместитель директора по науке ИФВД РАН, доктор геолого-минералогических наук, профессор РАН Константин Литасов. – Сначала мы провели квантово-химические расчеты из первых принципов и получили данные, что при нормальных условиях (1 атмосфера и 25 °C) стабильным является аллабогданит, а при повышении температуры моделирования до 500 °C он переходит в барринджерит. Чтобы подтвердить возможную стабильность аллабогданита, получив результаты численных расчетов, мы провели серию простых, но трудоемких экспериментов при невысоких температурах (400-500 °C)».

Специалисты работали со смесью железа и фосфора; железа, никеля и фосфора; а также с синтетическими Fe2P и Ni2P фосфидами.

«Образцы запаивали в кварцевую ампулу и выдерживали при температурах 400-500 °C в печи 1-2 месяца. С синтетическими материалами ничего не происходило: фазового перехода от барринджерита к аллабогданиту не было, – пояснила ведущий научный сотрудник ИГМ СО РАН, старший преподаватель НГУ, доктор геолого-минералогических наук, профессор РАН Татьяна Беккер. – А вот в смесях из отдельных компонентов железа, никеля и фосфора нам удалось обнаружить начало реакции с образованием вокруг зерен железа каемок новой фазы».

Наличие аллабогданита в смесях с преобладанием железа и барринджерита только в смесях с высоким содержанием никеля показали рентгеноструктурные исследования и исследования методом дифракции отраженных электронов.

«Образцы смесей были исследованы на электронном микроскопе методом дифракции обратно рассеянных электронов в лаборатории синхротронного излучения ИЯФ СО РАН, – добавил старший научный сотрудник ИЯФ СО РАН, кандидат физико-математических наук Константин Купер. – Мы смотрели, в каких образцах и в каких пропорциях присутствуют аллабогданит и барринджерит и фиксировали их. Таким образом был проведен комплексный анализ, верифицировавший данные».

Главный результат работы – аллабогданит с составом как в метеоритах является фазой атмосферных, а не высоких давлений, как считалось ранее – подтвержден численными и физическими экспериментами. Эти данные помогут специалистам в дальнейшем изучении природы метеоритов.

«По своей природе железные метеориты являются фрагментами ядер планетезималей, небесных тел, образованных из примитивного вещества ранней Солнечной системы, – пояснил Константин Литасов. – Находки высокобарических минералов, таких как Fe2P – аллабогданит, в метеоритах без признаков ударного метаморфизма, могли бы являться доказательством кристаллизации в недрах планетезималей при высоких давлениях (выше 8 ГПа). Для сравнения – в центре Луны давление достигает 5 ГПа. То есть эти объекты должны были быть существенно больше Луны. В данной работе мы показали, что аллабогданит может быть фазой атмосферных давлений и не обязательно характеризует ядра крупных планетезималей».

Центр коллективного пользования «Сибирский центр синхротронного и терагерцового излучения» ИЯФ СО РАН, на базе которого в том числе было проведено исследование, специализируется на фундаментальных и прикладных работах, связанных с использованием пучков синхротронного и терагерцового излучения, на разработке и создании экспериментальной аппаратуры и оборудования для таких работ, на разработке и создании специализированных источников синхротронного и терагерцового излучения. Ежегодно в Центре работают десятки российских и зарубежных организаций.

При Сибирском отделении Российской академии наук создана межведомственная рабочая группа (далее — МРГ) по коронавирусной инфекции COVID-19.  Это первая и пока единственная структура при Российской академии наук, которая направлена на преодоление кризиса, вызванного распространением заболевания. В МРГ начали объединять свои усилия ученые, врачи, институты развития, инновационный бизнес, образовательные институты и представители власти. 

Направлениями для работы МРГ станут не только продуктовые и технологические решения, но также математическое и социально-экономическое моделирование и прогнозирование, которое позволит заранее просчитывать эффективность тех или иных мер и необходимость их внедрения на конкретной территории в зависимости от вариантов эпидемиологических сценариев. Первое рабочее заседание МРГ состоялось в пятницу, 27 марта.  

«Необходимость создания такого органа является давно назревшей, — считает руководитель МРГ заместитель председателя СО РАН академик Михаил Иванович Воевода, — кроме экстренных мер по поддержке бизнеса, работающего в сфере услуг, необходимо в срочном порядке начать содействовать отечественным производителям в области фармакологии и высокотехнологичных медицинских изделий, восстанавливая технологическую цепочку и избавляясь от импортозависимости. Необходимо запустить вновь целые отрасли, прекратившие свою работу после распада СССР, стимулировать ученых на межведомственное и межрегиональное взаимодействие между собой и промышленниками, как это было при Советском Союзе».

В рамках заседания был сформирован первый пакет разработок, который может быть подвергнут ускоренному трансферу — технологическому лифту — в промышленность. Так, при выделении необходимых средств и административном содействии в Институте химии твердого тела и механохимии СО РАН в ближайшее время могут начать серийно выпускать медицинские маски с инновационным материалом, состоящим из мельтблауна и наносеребра. Он уже прошел испытания в ГНЦ ВБ «Вектор».  Сейчас в ИХТТМ СО РАН работает опытная установка малой производительности, и для перехода на серийное производство требуется создание промышленной линии. Стоимость пилотной установки составит около 15 миллионов рублей, срок создания — несколько месяцев. Производителем может стать Конструкторско-технологический институт научного приборостроения СО РАН. Научный коллектив надеется, что технология будет поддержана из выделенных правительством РФ средств в рамках распоряжения от 21 марта 2020 г. № 704-р, выпущенного в целях оперативного решения критически важных и приоритетных задач по созданию, расширению или модернизации промышленных производств, направленных на выпуск продукции, препятствующей распространению коронавируса.

Вторым эффективным средством, препятствующим распространению вирусной инфекции и ведущим к снижению ее патогенности, может стать РНК-вакцина широкого профиля. В отличие от традиционных, РНК-/ДНК-вакцины содержат не вирусные белки, а гены, кодирующие белки вирусной частицы, как правило, располагающиеся на ее поверхности. Если ввести соответствующую РНК в организм человека, то его клетки станут вырабатывать такой белок, его обнаружит иммунная система и запустит иммунный ответ. Подобный препарат создан компанией ООО «НПО Сиббиовет» и прошел ряд испытаний, показав высокую эффективность в отношении группы РНК-вирусов, включая коронавирусы, а также вирус герпеса. В настоящее время он сертифицирован как ветпрепарат, но после дополнительных проверок может получить статус лекарственного препарата, рекомендованного для профилактики и сочетанной терапии коронавирусных инфекций у человека. Выпускаемый ООО «НПО Сиббиовет» препарат «Виталанг-2» является дженериком нового поколения по отношению к ранее выпускаемому лекарственному препарату «Ридостин», разработанному еще в СССР для комплексной профилактики РНК-вирусов и снятому с производства после 2000 года. «Ридостин» при введении в организм индуцирует образование эндогенных интерферонов: лейкоцитарного, фибробластного и иммуногенного, которые на внутриклеточном уровне подавляют репродукцию вирусов и развитие внутриклеточных микроорганизмов и таким образом препятствую инфекционному процессу. Проект может стать одним из первых, поднявшихся на технологическом лифте для ускоренно внедряемых технологий, призванных решить сверхзадачу — победить новый коронавирус. «Для этого разработке необходимо получить статус лекарственного препарата, рекомендованного для профилактики и сочетанной терапии коронавирусной инфекции, — сказал директор по развитию научного подразделения ООО “НПО Сиббиовет” Сергей Соловьев. — Разработчики готовы поставлять его в очаги заражения бесплатно».

В ближайшее время рабочей группе предстоит составить экспертную оценку представленных разработок, оформить свои рекомендации и определить механизмы технологического лифта для всех представленных на рассмотрение проектов.

В год, когда Петр I начал строительство на берегах Невы нового города, будущей столицы Империи, в новосибирском Приобье был заложен Умревинский острог – первый оплот российской государственности в этих краях. Спустя три с лишним столетия острог превратился в один из важнейших археологических памятников на территории нашей области. Результаты его исследования экспедициями последних лет легли в основу книги «Умревинский острог», которая выйдет из печати этой осенью. О книге и ее главном «герое» рассказывает один из авторов, профессор Новосибирского государственного педагогического университета, доктор исторических наук Андрей Бородовский.

– Андрей Павлович, почему Умревинскому острогу уделяется столько внимания, мало ли острогов было построено в Сибири за годы ее освоения?

– Начнем с того, что в последние десятилетия вообще теме острогов уделяется большое внимание, причем не только учеными. Существует даже музыкальная группа «Белый острог», которая активно пропагандирует эту тему. И такой интерес к острогам вполне заслужен. Исследования этих объектов не просто принесли массу новых знаний о периоде заселения Сибири Русским государством, но и поменяли понимание роли, которую остроги играли в этом масштабном процессе. Долгое время остроги воспринимались лишь как места заключения, ссылки. Но, на самом деле, это позднее предназначение острога. А на ранних этапах они выступали костяком государственной системы, которая формировалась на территории Сибири. Используя систему острогов, Россия смогла закрепиться на землях от Урала до Тихого океана.

Теперь что касается конкретно Умревинского острога, то, во-первых, это самый первый достоверно обнаруженный форпост русского населения в новосибирском Приобье (есть данные, что в XVII веке был построен Барабинский острог, но его точное месторасположение не известно). Во-вторых, это исторический памятник, сохранившийся в непотревоженном виде. Что в случае с острогами – большая редкость.

– Что же помогло Умревинскому острогу?

– Обычно, постепенно остроги становились со временем частью города, который «поглощал» площадку острога, на его месте строились новые объекты. А в этом случае население переехало в соседнее село Умрева, острог оказался заброшен, уже в конце XIX века он исчез с карт. Но именно эта заброшенность помогла сохранить до наших дней огромное количество артефактов.

– Как произошло второе «открытие» острога?

– Это случилось в конце прошлого века, благодаря исследованиям известного новосибирского краеведа Кузьмы Петровича Зайцева. Затем на этой площадке работал Сергей Владимирович Колонцов из инспекции по охране памятников Новосибирской области, подтвердивший археологический статус этого объекта. И уже в начале нашего столетия здесь начала свою работу полноценная археологическая экспедиция под моим руководством. За эти годы, повторю, нами было обнаружено множество находок, и, кстати. Книга. Которая выйдет осенью – это второй том, посвященный результатам экспедиций 2010 – 2017 годов. Более ранние находки описаны в первом томе, который был опубликован несколькими годами ранее.

– Какие результаты, из всего, что там удалось обнаружить, Вы считаете наиболее интересными и важными?

– За последние годы нам удалось найти сразу несколько уникальных объектов на территории острога и в его окрестностях. Это, например, большой клад серебряных монет-«чешуек» петровского времени. Вообще, Умревинский острог оказался самым «денежным» в сравнении с другими острогами. Также нам удалось найти и восстановить конструкцию южных ворот острога с особым верейным столбом, в котором был специальный механизм (полностью из дерева) для открытия этих ворот. Такие механизмы, возможно, были и в других острогах той эпохи, но они до наших дней не сохранились. А здесь мы получили возможность сделать максимально достоверную реконструкцию. Много находок нам принесли раскопки обширного некрополя, который возник на территории острога в конце XVIII века, когда он был заброшен как оборонительное сооружение. Интересной особенностью оказалось большое количество пушечных ядер, найденных вокруг острога.

– А чем они интересны?

– Дело в том, что, согласно «Истории Сибири», написанной Миллером, в Умревинском остроге не было артиллерии, пушки размещались в расположенном на противоположном берегу Чаусском остроге. Но археологические находки говорят обратное: возле Чаусского острога найдено только одно ядро, а здесь – около двадцати, причем, разнокалиберных. Получается, на самом деле, пушки в остроге были. И это вполне логично – он был построен на самом рубеже русских владений того времени, на границе с достаточно недружественными племенами. И что интересно, в определенном смысле. Эта граница сохранилась до сих пор.

– Каким образом?

– До сих пор, именно в окрестностях Умревинского острога проходит граница распространения уникального промысла: изготовления ивовых лодок-долбленок. Этим промыслом занимались местные племена, такие лодки можно до сих пор встретить в татарских селах, расположенных южнее острога. А вот на территории севернее, которая к моменту его постройки уже была частью Томского уезда, т.е. это была уже полноценная российская территория, таких лодок практически нет. Это своего рода этнографическое подтверждение пограничного статуса Умревинского острога. Ну а спустя время, когда граница отодвинулась на юг и восток, он стал не нужен и потому оставлен.

– Исследования острога продолжаются, над чем работают археологи сейчас?

– Как я уже говорил, благодаря заброшенности, этот памятник хорошо сохранился, обеспечив нас работой на много лет. В частности, мы сейчас «идем по следам» церкви Трех святителей – одного из первых храмов новосибирского Приобья, построенной в 1709 году. Точную локализацию мы пока не нашли, ее конструкция была таковой, что не оставила после себя заметных следов. А сама церковь была перевезена впоследствии в село Аяш. Но нам уже удалось найти два погребения, точно связанные со священнослужителями, а их, как известно, хоронили на территории церкви. Так что, мы надеемся уже в ближайшее время определить место, где стояла церковь. Другая важная задача – найти следы умревинских пушек, о которых я уже рассказал. Если, помимо ядер, мы найдем стволы – это стало бы большим археологическим призом.

– А есть у острога будущее как у туристической достопримечательности?

– Места там красивые, но с точки зрения массового туризма – несколько труднодоступные, общественный транспорт туда не ходит, и есть участки дороги, где вообще проехать проблематично. Разве что, включать осмотр площадки, где стоял острог, с воды, в программу речных круизов по Оби. Да и, честно говоря, чтобы сейчас, оказавшись на месте, представить, как оно все выглядело в XVIII веке, надо иметь специальную подготовку, которая есть далеко не у каждого. Большинство же увидит только красивый природный ландшафт и следы работы археологов. Конечно, мы восстановили часть объектов, расположенных на территории острога, но это не его цельный образ. Есть другое решение, сейчас в Заельцовском парке идет строительство реплик объектов Умревинского острога, максимально приближенных к реальности. На сегодня там уже стоит вторая копия юго-западной башни и приказная изба. Да, эта площадка не соответствует историческому расположению острога, но находится в шаговой доступности и сможет дать хорошее представление о том, как был устроен сибирский острог, обычному туристу.

Сергей Исаев

Омские селекционеры вывели новые сорта цветной пшеницы, которые помогут повысить иммунитет, защитив от болезней и вирусов. И сумели окультурить пырей до уровня многолетней пшеницы. Посеял один раз - и семь лет собирай урожай. Перспективные разработки высоко оценили эксперты "Сколково".

"В цветных сортах омских ученых отражены главные тренды мировой селекции и здорового питания. Они интересны своими функциональными свойствами и даже могут внести вклад в борьбу с коронавирусной инфекцией", - считает эксперт Московской школы управления "Сколково" Николай Дурманов.

Способы лечения этой инфекции связаны, поясняет он, с цинком, ионы которого в клетку переносят флавоноиды, антоцианы. Синее, фиолетовое и черное омское зерно отличает повышенное содержание этих важных компонентов.Фото: GettyImages​

Обычно человек получает антоцианы с ягодами, фруктами и овощами. Исследования доказывают, что эти вещества гасят свободные радикалы - источники многих болезней. Тем самым помогают организму сопротивляться инфекциям и болезням. Но ягоды - это сезонные продукты, а хлеб у человека на столе - каждый день.

"В фиолетовом зерне антоцианы расположены в оболочке, поэтому оно предназначено для хлеба грубого помола, повышенное содержание в котором пищевых волокон улучшает пищеварение", - рассказал "РГ" доктор сельскохозяйственных наук, профессор кафедры агрономии, селекции и семеноводства Омского государственного аграрного университета Владимир Шаманин.

В зерне синего цвета полезные вещества находятся внутри семени, и оно подходит для выпечки массовых сортов хлеба. Скрещивая фиолетовую "краску" с синей, ученые получили черную. Антоцианов в таком зерне еще больше. "Цветные добавки делают булку не только полезнее, но ароматнее и вкуснее. Такой хлеб долго не черствеет", - уверяет Шаманин.

Первый сорт с фиолетовой окраской омские селекционеры создали еще в конце прошлого века. Но разработку тогда не оценили, отправив ее на "полку". И лишь в начале 2000-х, когда мировые исследования в сфере медицины и диетологии доказали прорывные профилактические свойства элементов, содержащихся в цветной пшенице, омичи снова вернулись к этой теме. И ведут исследования в тандеме с Институтом цитологии и генетики Сибирского отделения РАН.

Еще одно востребованное направление - замена однолетних зерновых на многолетние. Традиционная пшеница почти исчерпала генетический потенциал устойчивости.Ученые уже создали новую устойчивую к болезням коллекцию пшеницы. Один из сортов - "Элемент-22" - дает более 60 центнеров с гектара.

И ученые решили довести до ее уровня сорняк - пырей. "Эти культуры генетически близки, - рассказывает Владимир Шаманин. - И в этом году новый сорт - "Сова" - уже включен в Госреестр по всем регионам России. Раз посеешь, семь лет собираешь урожай". Вместо двух центнеров, необходимых для посева гектара пашни, "Совы" потребуется всего пять килограммов.

А когда созревает колос, стебли остаются зелеными и вместо соломы получается хлебное сено. На каждую тонну зерна приходится до семи тонн кормов для животных. И это еще не все. Белка и кальция в новом зерне на четверть выше, чем в пшенице, а фолиевой кислоты, которая улучшает зрение, в пырее больше в десять раз. Недавно ученые создали фиолетовую "Сову" с максимальными антиоксидантными свойствами.

Из-за всех этих событий с пандемией в нашем городе как-то стихла тема сити-фермерства, которая еще год назад окрыляла всех любителей высоких технологий. Напомню, что в Новосибирске есть компании, которые предлагают современные технические решения для систем выращивания овощей и зелени в закрытом грунте. Одна из таких компаний даже опробовала свои силы в создании автоматически управляемых вегетариев и вертикальных ферм, и по сей день входит в пятерку российских лидеров на данном направлении.

Напомню, что год назад руководитель этой компании неожиданно для прессы пообещал порадовать новосибирцев… ананасами. Это важное событие было запланировано им на осень. Разумеется, никакого коммерческого интереса в выращивании ананасов наши инноваторы не видели. Просто этим экзотическим фруктом хотели привлечь повышенное внимание со стороны общественности, вызвать восторг у журналистов. Пиар нового направления, как мы понимаем, - дело важное. Но, к сожалению, с ананасной темой как-то у них не сложилось, и ее перенесли на неопределенный срок.

Почему я об этом вспомнил? Дело в том, что выращивание ананасов в теплицах в каком-то смысле является нашей традицией. Во всяком случае, ими вовсю занимались до революции. И не просто выращивали, но еще и продавали. Есть даже информация, что Малороссия была даже экспортером тепличных ананасов в Европу. В самой Европе выращивание тропических экзотов в теплицах было весьма популярно среди вельмож и властвующих особ, способных содержать большие оранжереи.

Так, первые тепличные ананасы появились во Франции при Людовике XIV. И надо сказать, что до конца XIX века со вкусом тропических плодов многие европейцы знакомились в основном благодаря теплицам. Только с появлением пароходов и железных дорог экзотическая продукция из тропиков стала проникать на европейские рынки в достаточном количестве, чтобы удовлетворить потребительский спрос. Надобность в теплицах для этого дела стала отпадать. Точнее, тепличный вариант уже не выдерживал конкуренции с привозной продукцией.

Тем не менее, в XX веке выращивание некоторых тропических культур в закрытом грунте оказалось весьма подходящим вариантом для тех регионов, которые, с одной стороны, располагались достаточно близко к европейским рынкам (где находятся основные потребители) и, с другой стороны, отличались достаточно жарким климатом, почти приближенным к тропикам. Например, Канарские острова, Азорские острова, юг Испании, Марокко, Турция, Тунис, Кипр, Крит, Сицилия и Сардиния. С помощью больших пленочных теплиц здесь можно было создать самые настоящие тропические условия, хорошо подходящие для тех же ананасов. И не только. По большому счету, ближе к нашему столетию именно здесь был накоплен большой опыт по части выращивания в закрытом грунте таких культур, как бананы, ананасы, папайя и манго.

К примеру, в Марокко для выращивания бананов используются теплицы высотой 5-6 метров и площадью до 1,25 га. Теплица, как правило, имеет односторонний скат и покрыта полимерной пленкой толщиной 200 мкм, сменяемой каждые три года. Похожие банановые теплицы используются и на Канарских островах. Плотность посадки – от двух до четырех тысяч растений на гектар. Важно то, что урожайность здесь получается выше, чем на открытых плантациях в тропических странах (80-100 тонн с гектара вместо 60 тонн).

С ананасами дела обстоят несколько проще, поскольку они не требуют высоких потолков. Стандартная высота ананасных теплиц – 2 – 2,5 метра. Плотность посадки – 35 тысяч растений на гектар. Урожайность – около 40 тонн с гектара. Ананас, как известно, имеет двухгодичный цикл роста – с двумя пересадками. То есть здесь используется «конвейерная» агротехника: в одном месте проращиваются саженцы, в другом – созревают плоды.

Хорошие результаты в закрытом грунте показывает папайя. Здесь она не страдает от ветра, от перепадов температур, от избыточной влаги и от вирусов. Это положительно сказывается на урожайности. При плотности посадки 1600 растений на гектар можно с гектара получить до 200 тонн плодов! На плодоношение папайя выходит очень быстро. Правда, посадки приходится обновлять каждые три года, поскольку после трех лет продуктивность растения резко снижается. Мало того, ствол сильно вытягивается в высоту. Для уменьшения высоты некоторые производители направляют ствол горизонтально, почти параллельно земле.

В некоторых странах, например, в Японии, освоили тепличное выращивание манго. К 2000 году совокупная площадь таких теплиц в этой стране составила 200 га. Эксперименты в этом направлении ведутся на Канарских островах и в Израиле. Не так давно в Чили стали экспериментировать с тепличным авокадо. Считается, что в закрытом грунте можно избежать резких колебаний между дневными и ночными температурами, что должно благоприятно сказаться на завязывании плодов.  

Как видим, в наше время происходит своего рода «ренессанс» тепличного выращивания тропических экзотов. Разумеется, на коммерческую выгоду здесь могут рассчитывать только перечисленные «пограничные» (в природно-климатическом смысле) страны. Если мы начнем культивировать ананасы и бананы в условиях Западной Сибири, то капитальные и эксплуатационные расходы сделают такие плоды «золотыми». Во всяком случае, конкурировать с аналогичной продукцией, идущей к нам из Марокко, вряд ли получится. Следует ли отсюда, что эта тема нам никак не подходит?

Вот здесь я бы не стал проявлять категоричность. Дело в том, что в северных странах (включая Россию, США, Канаду, Англию, Германию, Швецию, Финляндию, Польшу, Украину и другие) старые тепличные традиции никуда не делись. Мало того, в последнее время данное направление получило дополнительный толчок, особенно благодаря новым технологиям в области энергосбережения и широкому распространению систем автономного электроснабжения с помощью солнечных панелей и ветряков. В последнее время стали появляться заглубленные в грунт энергоэффективные теплицы, отопление которых обходиться в 10-15 раз дешевле стандартных обогреваемых теплиц. Четыре года назад прошло сообщение о том, что студенты ТГУ научились выращивать ананасы в специальных парниках, якобы вообще не требующих отопительных систем.

В общем, мы в своих суровых краях тоже развиваемся и, вроде бы, подходит и наш черед… Однако здесь необходимо расставить всё на свои места. Насколько я могу судить, все наши изобретатели новейших теплиц, вегетариев и разных чудо-парников тут же начинают заводить разговор о бизнес-планах для фермеров. Причем, не важно, идет ли речь о выращивании огурцов или о выращивании ананасов. Мол, вот у нас тут получилось собрать хороший урожай, значит, фермер спокойно выйдет на окупаемость за два-три года. То есть вам предлагают за пару миллионов рублей приобрести такую вот чудо-конструкцию площадью в одну «сотку», обещая быстрый возврат денег. Надо сказать, наглядных примеров тому еще нет, и все же наши изобретатели неумолимы в своих обещаниях. 

Даже по поводу огурцов я бы не стал выражать столь сильной уверенности, поскольку этот рынок прочно заняли крупные производители, для которых упомянутые сто «квадратов» - капля в море. Они измеряют площади гектарами, даже десятками гектаров. Если же говорить о бананах и ананасах, то и этот рынок также заняли компании, «играющиеся» такими же внушительными величинами. Мелким производителями конкурировать с ними бессмысленно по определению.

Так в чем же выход? Полагаю, что выход – в выращивании посадочного материала для любителей. Да, в суровых странах «тропическую тему» продвигают энтузиасты. Такие люди есть даже в пригороде Новосибирска. И я уверен, что их было бы еще больше, не будь у нас острого дефицита на качественный посадочный материал. Допустим, вы вырастили манго из косточки, а чем вы будете прививать этот сеянец?

Иначе говоря, коммерческая отдача от всех этих продвинутых вегетариев возможна только при выращивании посадочного материала для любителей. Чтобы развеять сомнения, приведу простой пример. Так, виноградом в Новосибирске уже никого не удивишь. И распространение виноградарства стало у нас возможным (в чем я абсолютно уверен) во многом благодаря тому, что несколько продвинутых семей занялись когда-то продажей саженцев, сделав это основным источником своего дохода. Отмечу, что и среди наших фермеров, также выращивающих виноград, речь о коммерческой реализации плодов, как правило, не идет, поскольку очень сложно конкурировать на рынке с привозной продукцией. Доход они получают не с продажи винограда, а как раз с продажи саженцев, за которыми каждую весну выстраиваются очереди.

Кстати, энтузиасты, освоившие выращивание в теплицах тропических и субтропических культур, также зарабатывают на продаже саженцев. Разговоры о том, будто можно наладить успешную коммерческую реализацию плодов, пока еще на практике не подтверждены. Подчеркиваю – сто квадратных метров не могут конкурировать с сотней гектаров, даже если ваш вегетарий получился суперэкономичным по части отопления. Это уже чисто экономическая сторона вопроса, не связанная ни с биологией, ни с теплофизикой.

Таким образом, было бы намного целесообразнее нашим изобретателям современных теплиц откорректировать предлагаемые ими бизнес-модели. Кстати, вертикальная светокультура нашла бы в этом случае более достойное применение, поскольку изначально подобное оборудование (закрытые стеллажи, искусственное освещение, вентиляция) использовалось как раз для выращивания посадочного материала. Причем, здесь возможен самый широкий ассортимент: от рассады овощей до привитых саженцев того же винограда или тропических плодовых культур. У нас почему-то слабо оценивают потенциал спроса со стороны простых любителей, хотя опыт показывает, что он огромен. В конце концов, именно любители стали бы заказчиками тех же самых вегетатриев, используя их не только под огурцы и помидоры, но также под ананасы и бананы. Здесь, конечно, своя специфика запросов, и вряд ли кого из них заинтересует уменьшенная модель промышленной плантации. Любитель стремится к разнообразию. Когда он входит во вкус, то уже не останавливается. И первое, что его будет интересовать – это качественный посадочный материал, а также предельно четко изложенная агротехника применительно к той или иной культуре. В этом плане изобретатели инновационных теплиц могли бы проделать очень важную социальную работу, и при этом – не остаться внакладе.

Николай Нестеров

Пытаюсь подобрать литературный образ того, что происходит с нашей наукой. Первое, что приходит на ум, конечно же, басня Крылова. Мол, объединение трех академий — "Большой", медицинской и сельскохозяйственной — неплохо "укладывается" в басню о лебеде, раке и щуке. Однако нелегко определить, кто какую роль играет. Да и "персонажи" эти, возможно, вовсе не былые академии, а чиновники, бизнесмены и ученые. Размытость образа вынуждает искать новые решения. В последнее время склоняюсь к сравнению с "сибирскими полками", теми, что в критический момент битвы за Москву сломили ход событий. Нечто похожее происходит и с наукой Сибири. Она в нынешнюю "эпоху реформ" отвергает все нелепое (а его намного больше, чем разумного!) и принимает только полезное. Разве не так?

"Минфину обеспечить"...

С этого тезиса и началась наша беседа с вице-президентом РАН академиком Валентином Пармоном. Я напомнил:

— У академика Пармона было замечательное время, и я его прекрасно помню, когда он встал с директорского кресла и сказал: "Слава богу, я теперь займусь наукой своей, солнцем, прочими вещами"… Однако судьба распорядилась иначе: пришлось возглавить Сибирское Отделение РАН, то есть стать и ученым и чиновником. Не жалеете?

— Уже два года, как я председатель Сибирского отделения, и трудно сказать, есть удовлетворение либо нет, потому что время сверхсложное. Однако я убежден в том, что все-таки есть довольно крупное продвижение вперед. Многое зависит от нынешних выборов, потому что главная проблема в Академии наук — это всегда кадровая. И для нас очень важно, чтобы она решилась в пользу не только Новосибирска, но и в пользу всего Сибирского отделения. Мы ждем пополнения талантливыми и энергичными учеными. Они нужны, потому что зона Сибирского отделения (я специально посмотрел по карте) больше, чем Китай и Канада. А это самые большие страны после России. Это первое.

И второе: нам удалось сделать просто невероятное! После того как в Сибирское отделение приезжал Президент страны, было несколько поручений, которые были выполнены. Одни полностью, другие частично. Но выполнены! Одно из самых главных поручений — разработка и утверждение плана комплексного развития Сибирского отделения. 1 декабря 2019 года вышло соответствующее распоряжение Правительства. Исторически это только третье распоряжение самой высокой власти, которое касается развития всего Сибирского отделения. Первое было в 57-м году прошлого века, и оно звучало так: "Создать Сибирское отделение и построить научный городок близ Новосибирска". С очень важной припиской: "Минфину обеспечить"…

— Оно было выполнено?

— Да, это было при академике Лаврентьеве. Второе постановление инициировано Валентином Афанасьевичем Коптюгом. Оно вышло за подписью правительства не России, а еще Совета Министров Советского Союза, и там тоже была приписка: "Минфину обеспечить". Второе постановление было очень важным для развития Сибирского отделения, так как касалось прежде всего развития региональных научных центров и развития социальной сферы. Много было построено жилья. И вот теперь третье постановление… Оно хорошее, так как базируется на тех предложениях, которые мы интенсивно обсуждали в СО РАН в 2019 году. В основном перечислены мероприятия, которые мы должны осуществить. Они очень важные, они совпадают с нашим представлением, что надо сделать для Сибири. Но, к сожалению, там нет приписки "Минфину".

— Вам указания даны, а об обязанностях властей ни слова?! Типичная ситуация для нынешних времен…

— Несмотря на то, что соответствующей приписки нет, тем не менее движение определенное есть. Это касается самых крупных проектов. Во-первых, строительство Национального гелиогеофизического комплекса Российской Академии наук вокруг Байкала. Финансирование этого проекта продолжается… Его главный инициатор Институт солнечно-земной физики, который находится в Иркутске, и, конечно же, академик Гелий Жеребцов. А курирует проект госкорпорация "Ростехнологии". Конечно, возникает множество проблем, но дела идут.

Строительство СКИФ

— Я знаю академика Жеребцова и его коллег, а потому уверен, что доведут дело до конца, и Россия получит уникальный исследовательский комплекс, равного которому в мире, пожалуй, нет.

— Согласен с вами… Второй объект для нас принципиальной важности — это, безусловно, синхротронный источник излучения, который мы называем СКИФ. СКИФ — это Сибирский кольцевой источник фотонов. Основные его потребители не физики, а химики, материаловеды, те, кто занимаются лекарствами, биологи и медики, многие другие специалисты. Для нас этот объект знаковый по объему. Исходная заявка звучала на 39 миллиардов рублей. Была большая дискуссия, по какому плану строить. В результате остановились на том плане, который подготовили сибиряки.

Это уникальная машина, и она будет строиться не в Новосибирске, не в Академгородке, а рядом, в наукограде Кольцово. Это отдельное территориальное образование, превосходно существующее и развивающееся. Основная тематика там — биотехнологии, причем очень сложные. Там превосходный мэр, и оказалось, что именно он — Николай Григорьевич Красников — подготовил площадку для создания синхротрона.

Он выделил землю, готов обеспечить установку энергетикой, и так далее. Кольцову и отдается предпочтение. Что касается строительства СКИФа, мы огорчены тем, что произошла очень существенная задержка с началом финансирования. По указу президента объект должен быть сдан в эксплуатацию до 31 декабря 23-го года. Срок чудовищно короткий, а мы уже потеряли практически год. По данным наших специалистов, будет локализация производства более 85-ти процентов, даже почти 90 процентов. Это значит, что практически все будет сделано в России.

Новосибирский Академгородок

— А Кольцово нельзя забрать в Сибирское отделение?

— Это несколько другая тема, а пока поговорим по комплексному развитию Сибирского отделения в целом. То, что касается развития Академгородка, либо более правильно, Новосибирского научного центра, это отдельный проект, и разговор о нем особый.

То, что касается всего Сибирского отделения, то у нас в основном планы по созданию сетевых комплексных проектов. Если пользоваться старой терминологией, это интеграционные исследовательские проекты, когда задействовано сразу много институтов. Проекты по тем направлениям, которые являются принципиально важными для Сибири. Кстати, Сибирское отделение и было создано для того, чтобы решать такие проблемы.

Одна из них у всех на слуху — это проблема озера Байкал. Есть подготовленный проект по цифровому мониторингу озера Байкал. Проект уже несколько раз предварительно обсуждался на всех уровнях. Мы надеемся, что он в ближайшее время будет запущен. Огромным успехом этого года можно считать то, что мы наконец-таки после полутора лет споров нашли общий язык с Министерством природных ресурсов.

— Знаю, что много средств выделяется на охрану Байкала, но они разворовываются…

— До нас эти средства никогда не доходили… Сейчас надеемся, дойдут, потому что даже Контрольное Управление администрации президента теперь опирается на сибиряков, на сибирскую науку, на экспертов, которые не понаслышке знают ситуацию по Байкалу…

— Хорошо, если чиновники наконец-то прислушаются к ученым, потому что терпеть безобразия вокруг Байкала уже нет сил!

— Это верно. Но будем оптимистами!… И еще об одном проекте надо обязательно сказать. Я имею в виду создание в институтах СО РАН новых лабораторий, куда принято более восьмисот молодых ученых. Таких лабораторий 74, а финансирование их под миллиард рублей. Это в рамках Национального проекта "Наука". Тематика работ этих лабораторий согласовывалась с руководством Сибирского отделения, то есть масштаб исследований расширяется. Отмечу еще один мощнейший успех — создан новый институт в Омске. Он связан с физической электроникой, в основном требующейся в специальных отраслях… Удалось создать новый коллектив, который, я надеюсь, будет очень сильно развиваться. Надо поддерживать и развивать взаимодействия с промышленностью.

Буквально на днях произошло знаковое за последние 30 лет событие и для российской нефтепереработки, и для Академии наук в целом. 24 октября состоялось официальное начало строительства самого крупного катализаторного завода в России мощностью более 20 тысяч тонн катализаторов в год.

— Наконец-то!

— Брешь пробита. Важно, что завод обеспечит полную импортонезависимость России по катализаторам нефтепереработки, в том числе по той номенклатуре, которая у нас совсем не выпускалось. Это самый крупный объект, который сделан полностью на технологиях Академии наук, созданных в Новосибирске и Омске.

— Ученых обычно не пускают на частные предприятия, мол, зачем они нужны, когда все можно купить за рубежом. Санкции в данном случае сыграли положительную роль?

— Самую положительную! 2014-й год был решающим, когда начали объявлять санкции. И тогда Минэкономразвития обозначило четыре главных направления, наиболее импортозависимых, импортоопасных, в том числе промышленные катализаторы для нефтепереработки. Не будь санкций, завод не был бы построен…

Реформы в науке

— Недавно проводился опрос среди ученых: довольны ли они реформами в науке? Большинство сказали "нет"… Что же это за реформы, если исполнители ими недовольны?

— Любые цифры опросов всегда лукавы. Обратите внимание на возраст опрашиваемых. В основном недовольны люди старшего возраста. Да, большие ляпы сделаны, но нельзя говорить, что совсем все неправильно. Хозяйственные дела ушли из институтов, из-под шапки академии, и это было, наверное, в значительной мере правильно. Большой ляп был сделан в 14-м году, когда принимали поправки КЗоТ об ограничении возраста руководства. И дальше начали просто рубить налево и направо. Да, практически во всем мире существует ограничение по возрасту на руководителей. И это правильно. Но нельзя вводить ограничения одним махом, скачком, и, во-вторых, надо подходить к руководителям серьезных организаций индивидуально и решать судьбу этих институтов не путем голосований.

— Мы беседуем в здании Академии наук. Рядом находится легендарный институт, который носит имя Николая Николаевича Семенова…

— Я выходец из этого института.

— И еще много выдающихся ученых… Я слышал, что этот институт отправляют в Подмосковье…

— Это неправда. Покушаются, но пока удается его отстоять.

— Мы боремся все время за культурное наследие, но есть еще научное наследие, разве его не следует беречь?

— Поскольку я выходец из этого института и был три раза председателем комиссий по комплексной проверке института еще в прежние времена, я предлагал руководству сделать специальный проект создания на базе Института химической физики Федерального музея по истории создания атомной бомбы и роли в этом Академии наук. В главном здании института работало три трижды Героя Соцтруда…

— Плюс несколько дважды Героев и просто Героев…

— И единственный советский Нобелевский лауреат по химии… Я думаю, правительство Москвы поддержало бы этот проект. Но все утонуло в кипе бумаг на столах чиновников…

— Аналогичная ситуация и с Кольцово, где будет строиться ваш СКИФ?

— По поручению Президента был подготовлен план комплексного развития Новосибирского научного центра. Он был представлен вовремя, согласован с Правительством. Правда, Президент страны пока ничего там не написал… Первое, что требовалось, — определить, что такое в настоящее время Новосибирский научный центр. Это уникальное для России образование, куда входят три Академгородка, плюс наукоград Кольцово, плюс индустриальное "подбрюшье" — город Бердск.

В данный момент на плане Новосибирской области у губернатора четко очерчены границы того образования, которое мы называем Академгородок 2.0 либо Новосибирский научный центр. Туда входит и Академгородок старый — это значительная часть Советского района города Новосибирска, и поселок городского типа Краснообск, это Академгородок аграриев, и Нижняя Ельцовка, это Академгородок медиков, и наукоград Кольцово. Мы уже работаем по этому плану вместе. Есть координационный совет, который собирается регулярно губернатором.

К сожалению, некоторые важнейшие проблемы без специальных нормативных актов очень трудно решить. Кольцово является наукоградом и имеет определенные налоговые преференции, которые позволяют им саморазвиваться. Однако статус наукограда можно давать только отдельным территориальным образованиям. Основная же часть Академгородка находится в Советском районе Новосибирска, то есть не является отдельным территориальным образованием. И мы не можем получить статус с преференциями на то, что находится в Советском районе. В прошлом году вышел новый 216-й Федеральный закон о создании инновационных научно-технологических центров. Этот закон позволяет таким центрам быстро решать проблемы самим и саморазвиваться. По-старому это называлось "поясом внедрения Лаврентьева". И нам нужно вновь добиваться того, что когда-то при создании и развитии Академгородка решалось мгновенно…

— Разве это не ужасно?

— Согласен, ужасно.

— У меня такое впечатление, что академик, блестящий ученый, занимается в основном чисто бумажными вещами.

— Ну не только. У меня только что учебник очередной вышел. Не надо преувеличивать!

— Итак, реформа науки. Что мы имеем за пять лет?

— Могу сказать следующее. На самом деле то, что касается рейтингования институтов по формальным, в основном наукометрическим показателям, это в значительной мере надуманное…

— И огромное количество разных бумаг, которые необходимо сочинять ученым. Отсюда и массовое недовольство. Наука превращается в бумаготворчество, не так ли?

— К сожалению, без бумажки мы букашки. Я прошел школу управления, считаю, самую важную для себя не в Академии наук, а в Госкомитете науки и техники и Госплане СССР. И там меня научили, что любые решения всегда принимаются, когда есть бумага, на которой что-то написано, на которой появляется поручение начальника.

Что же касается развития науки, теперь мы лишились того мощного аппарата, который был в прежней Академии наук и который готовил соответствующие бумаги. И теперь их приходится готовить самим. Не могу сказать, что это наилучший способ использования ученого. Но пока иного не дано. Наша главная задача — сделать так, чтобы зона Академгородка Новосибирского научного центра получила определенные преференции, если хотите, типа преференций Сколково.

Для чего это надо? Сейчас есть довольно много очень крупных наших корпораций, ну, и даже частных структур, очень крупных, которые категорически хотят "сесть" на нашу территорию, чтобы быть рядом с большой наукой. К сожалению, даже передача свободной территории под строительство объекта — это всегда жуткое количество бумаг. Но если у нас будут определенные преференции, часть не используемых земель, которые у нас еще остались на балансе, мы готовы передать под такое развитие. Это будет та территория, на которой можно достаточно мобильно создавать огромные новые исследовательские и инновационные центры. Где наибольший интерес нашей промышленности?

Первое — это, безусловно, микроэлектроника. Новосибирск — это зона микроэлектроники.
Второе — генетические технологии.
Третье — это, безусловно, то, что сейчас называют искусственный интеллект.
Далее, это то, что связано с, скажем так, энергонасыщенными технологиями, как-то космические и военные аппараты, современные турбины. Все это заложено в нашем плане развития.

Естественно, сельское хозяйство сейчас у нас очень хорошо развито. И крупнейший медицинский центр. Один из главных объектов — создание научно-образовательного комплекса по биомедицине. Мы это все пытаемся делать.

К сожалению, инструментов для продвижения задуманного вперед стало сейчас намного меньше. Академия наук и ее региональные отделения не имеют даже права проводить научные исследования. Мы потеряли права получать деньги и распределять их по тем структурам, которые должны получить финансирование для проведения актуальнейших научных работ. К примеру, у нас два новых важнейших поручения.

Одно — по развитию науки и экономики Ангаро-Енисейского макрорегиона. Это, если хотите, восстановление программы "Сибирь", которая была. Поручение есть, но мы ни копейки не получили для его выполнения. Второе поручение: лесные пожары…

— Но у вас же лучший в мире Институт леса?!

— Он есть.

— Слышал, что его хотят с каким другим институтом слить?!

— Это слухи. Его ни с кем не соединили… Так вот, договорю. Эти поручения очень серьезные, чтобы их выполнять нужны специальные деньги. Министерство науки не может их выделить, так как оно может финансировать только госзадания на проведение исследований, а не работы по выполнению поручений Президента.

Оформить госзадание — это очень долгая процедура. Здесь же оперативные вопросы. Мы не против, пусть деньги дает министерство. Но процедура принятия решения и резервирования денег в обсуждаемом случае должна быть абсолютно особенная. Причем по этим направлениям, как вы понимаете, отчетность в публикациях — это третье-десятое дело.

Надо сказать, что нынешняя система по отчетности в Академии наук бьет по рукам тех, кто желает работать для обороны, и тех, кто хочет что-то сделать для экономики и для промышленности. В этих областях работы не публикуют. Сейчас же результат работы научного коллектива оценивается в основном по числу часто никому не нужных публикаций.

— Вы сказали две страшные вещи. Первое, невольно сравнили Сибирское отделение Академии наук и Сколково. И выясняется, что Сколково в лучшем положении, чем все Сибирское отделение?

— По некоторым направлениям они действительно в лучшем положении.

— И вторая вещь: у вас как вице-президента есть деньги? Я помню, что в советские времена у М. В. Келдыша был миллион рублей, который он мог выделить любому ученому, если считал его исследование нужным и полезным. Тогда это было больше, чем миллион долларов…

— Сейчас ни у А. М. Сергеева, ни у вице-президентов нет ни копейки. Мы тоже работаем по госзаданию. Для нас это количество экспертиз, которые мы выполнили.

— То есть, к примеру, есть блестящая работа на полмиллиона долларов, и вы не можете ее профинансировать?

— Сейчас — нет. До 2013 года, то есть до начала реформы Академии, могли.

— Значит, ученому нельзя жить в эпохе реформ?

— Наука держится на человеке, у которого блестят глаза, который что-то желает сделать, у которого что-то получается. И если при этом он еще может сделать полезное для коллектива, для Сибири, для Сибирского отделения, это как раз тот человек, которому мы должны оказать помощь.

— Я слежу за ситуацией вокруг Академии наук. Мне нравится, что Сибирское отделение Академии наук не сдается и что отстаиваете все свои позиции!

— Пока удается это делать. Впрочем, мы согласны в ряде случаев идти на осознанные компромиссы, которые не нарушают общее понимание нашей стратегии развития.

— Теперь я понимаю, почему науку ругают, а в Академию наук желающих попасть становится все больше. Конкурс на одно место десять человек! Такого раньше не было. Почему это сейчас, не в самое лучшее для РАН время?

— Это следствие одного из антагонистических противоречий Академии наук. Оно связано с тем, что выбирают в члены академии академики, и есть инфляция по возрасту. Поскольку превосходных исследователей, превосходных ученых становится все больше, а в предыдущие годы мы не смогли выбрать в Академию тех, кто этого давным-давно заслуживал. Сейчас вот в Сибири 141 институт, и только меньше чем в двадцати руководители — члены Академии. Есть руководители региональных научных центров в статусе кандидата наук. Вы могли это представить раньше?

— Нет, конечно.

— Мы тоже до сих пор не можем это представить. Пока во главе института, который считается академическим, стоит не член Академии наук, он потихонечку отодвигается от Академии наук. И со временем у такого руководителя возникает вопрос: а вообще, зачем Академия наук? Я и без нее живу, не мешайте. Понимаете? Академия наук, она же мешала. У нее возникали задачи, которые в прежние годы ставило руководство страны перед Академией наук. На решение этих задач выдавались ресурсы, и Академия наук могла эти ресурсы использовать. А сейчас у нас этих инструментов нет.

— Это все говорит о том, что к науке у властей не то отношение. Согласны?

— Абсолютно согласен. Недавно был форум "Технопром" в Новосибирске, и после выступления очень высокого чиновника из Госдумы ему задали вопрос: какой самый главный движитель прогресса в экономике России — государство, бизнес либо наука? Он безапелляционно заявил, что бизнес. Мне пришлось вмешаться и сказать, что на самом деле главным движителем должно быть умное государство — государство, которое опирается, прежде всего, на образование и на науку.
Владимир Губарев