Все российские бюджетные научные организации выстроены по ранжиру. В ушедшем году Министерство образования и науки при активном участии Российской академии наук провело второй этап оценки результативности. (Напомним, по ее итогам исследовательские структуры делятся на три категории: лидеры, стабильно развивающиеся, аутсайдеры).

На первом этапе в 2017 году оценку по результатам работы в 2013-2015 годах прошли академические институты, не преобразованные в новые интегрированные структуры и не находившиеся в стадии реорганизации. Вторая волна «накрыла» остальные подведомственные Министерству науки и высшего образования учреждения - в основном федеральные исследовательские центры (ФИЦ) и вузы. Одновременно оценивались и «подведы» других министерств. Из числа отнесенных к первой группе были отобраны «самые первые», получившие статус ведущих.

О том, что оценочная кампания закончена, на своей странице в Facebook сообщил курировавший процесс со стороны академии вице-президент РАН Алексей ХОХЛОВ. Он отдал должное эффективной работе Минобрнауки, ведомственных и межведомственной комиссий и привлеченных экспертов. Академии наук тоже пришлось немало потрудиться - провести научную оценку мультидисциплинарных организаций по каждому направлению исследований. По мнению А.Хохлова, она прошла этот стресс-тест вполне успешно.

По просьбе «Поиска» Алексей Ремович подвел итоги оценочной деятельности.

- За какие годы проводилась оценка? Сколько организаций в ней участвовали?

- Период оценки - с 2016-го по 2018 годы. Из числа организаций, подведомственных Минобрнауки, участвовали 192 вуза и 92 интегрированные исследовательские структуры, в основном ФИЦ.

– Чем вторая волна оценочной кампании отличалась от первой?

- Основных особенностей было три. Первая. Оценке в этот раз подлежали именно многопрофильные организации. Часто их структурные подразделения входили в разные референтные группы. В этих случаях выставленные им оценки в итоге сводились в интегральную. Далее решено было разделить компетенции экспертов. Специалисты РАН анализировали научные результаты, а уполномоченная Минобрнауки организация оценивала центр или вуз в целом как площадку для исследовательский деятельности. Это было второй особенностью. Третья состояла в том, что промежуточные итоги проделанного анализа дополнительно рассматривали две рабочие группы - по ФИЦ (во главе с академиком Робертом Нигматулиным) и по вузам (руководитель - академик Александр Кулешов).

Дальше все шло уже по стандартной схеме. Решения рабочих групп и все собранные материалы передавались в ведомственную комиссию при Минобрнауки под председательством академика Алексея Лопатина, в которой я представлял Академию наук. Ранее возглавлявший эту комиссию академик Валерий Рубаков на этот раз исполнял обязанности заместителя председателя. В состав комиссии входили ведущие специалисты в разных областях знания.

Стоит отметить, что члены комиссии не всегда соглашалась с выводами рабочих групп. На за седаниях, которые длились по шесть-семь часов, деятельность организаций анализировалась подробно и по существу. Финальную оценку ставила Межведомственная комиссия (МВК), которая также заседала в Минобрнауки.

- Каковы ее функции?

- Комиссия принимала решения по организациям всех ведомств на основе наукометрических показателей, заключений ведомственных комиссий и экспертизы РАН. Если в прошлый раз МВК указывала ряду министерств и ведомств на то, что они слишком либерально оценивали свои организации, сейчас подобных претензий практически не было. Уровень требовательности ведомственных комиссий возрос, первую категорию они рекомендовали присвоить только небольшому числу действительно первоклассных институтов и вузов.

- Оценка проводилась в референтных группах, исходя из средних показателей. На втором этапе эти значения отличались от тех, что использовались на первом?

- Разумеется, средние показатели для референтных групп в первом и втором случаях отличались, поскольку оценивалась результативность за разные трехлетия. Средние значения выводились на основе данных Федеральной системы мониторинга результативности деятельности научных организаций, причем учитывались данные не только по участникам оценки, а по всем включенным в систему структурам. Сотрудники институтов и вузов в последние годы стали гораздо больше публиковаться, так что средние показатели выросли.

- На недавнем Общем собрании профессоров РАН участвовавшие в работе оценочных комиссий представители профессорского сообщества рассказывали, что у ряда университетов показатели превышали средние в разы. В основном это происходило из-за того, что, учитывая результаты всех сотрудников, они делили суммарный показатель на число работающих только на исследовательских должностях. Отслеживались ли такие случаи?

- В вузах исследовательской работой занимаются не только научные работники, но и профессорско-преподавательский состав. С учетом этого показатели должны были приводиться к числу научно-педагогических работников. Я уже говорил, что предоставленные учреждениями сведения на веру не принимались. Все возникавшие вопросы рассматривались подробно и по существу.

- Как в итоге выглядит распределение по категориям?

- Окончательные решения будут принимать учредители. По итогам же работы МВК из числа ФИЦ в первую и вторую категории попали по 49% организаций, в третью - 2%. Это вполне объяснимо, ведь федеральные центры создавались на базе организаций-лидеров. В вузах распределение выглядит подругому: 17% - первая категория,50% - вторая, 33% - третья. Надо понимать, что многие из слабых в научном отношении университетов выполняют важную социальную функцию - готовят кадры для своих регионов. Но мы оценивали только научную составляющую.

В среднем по подведомственным Минобрнауки организациям распределение получилось примерно такое, как в первой волне: 26% попали в первую категорию, 50% - во вторую, 24% - в третью.

- Помнится, после проведения первого этапа оценки звучали обещания, что недовольные полученными результатами смогут пройти «переоценку». Была ли им предоставлена такая возможность?

- Нет. Согласно правилам оценки и мониторинга результативности деятельности научных организаций, утвержденным Постановлением правительства №312, принятом еще в 2009 году, внеочередная оценка может проводиться не чаще одного раза в три года. Этот срок еще не истек.

- Как проходил и чем закончился отбор ведущих организаций,которые могут претендовать на обновление приборной базы в рамках нацпроекта «Наука»?

- Ведущие организации отбирала Межведомственная комиссия. Использовались три основных критерия: число статьей, количество патентов, объем привлеченных средств. Эти показатели учитывались примерно в равной пропорции в расчете на одного научно-педагогического работника.

В прошлый раз статус ведущих получили все академические институты, попавшие в первую категорию. На втором этапе решено было установить дополнительный фильтр. В итоге из 147 организаций всех ведомств, отнесенных к первой категории, ведущими были признаны 75.

Хочу обратить внимание: обладатели статуса ведущей организации, который присваивается сроком на пять лет, получат не только право участвовать в программе обновления приборной базы, но и смогут претендовать на другие преференции.

- Уже известно, кому из них будут выделены средства на оборудование?

- Пока нет. Конкурс, как и в прошлом году, будет проводить специальная комиссия Минобрнауки. К ее действиям на предыдущем этапе было много вопросов. Объявили о конкурсе в середине лета, на подготовку заявок отвели две недели. Многие решили, что получатели средств были определены заранее. Надеюсь, что в 2020 году такого не повторится. Средства нацпроекта должны достаться активно работающим группам, чтобы оборудование эффективно использовалось, а не пылилось по углам.

- На какой срок даются «приборные гранты»? Смогут ли участвовать в новом конкурсе организации, которые получили финансирование на эти цели в прошлом году?

- Средства выделяются не на определенное время, а на закупку конкретного оборудования. Конкурсы будут проводиться ежегодно до окончания действия нацпроекта, и все организации, получившие статус ведущих, каждый раз могут в них участвовать. Заявители должны доказать, что запрашиваемые приборы будут работать с полной отдачей и позволят на мировом уровне решать актуальные научные проблемы.

Надежда Волчкова

Нет, пока это еще не фантастика. Но все же антропологам не помешает по-новому взглянуть на взаимоотношение наших далеких пращуров со своими меньшими братьями. К этому, думаю, нас подталкивают реальные события, произошедшие в западной части Уганды: разъяренные шимпанзе стали совершать самые настоящие партизанские вылазки против представителей Хомо сапиенс. Странно, что отставшие в своем эволюционном развитии «собратья» отреагировали на экспансию со стороны людей прямо в духе «Книги Джунглей» Киплинга. Вместо того чтобы тихо сдать позиции и безропотно подчиниться неумолимой воле естественного отбора, они - совершенно неожиданно для своих эволюционно подвинутых конкурентов – стали целенаправленно совершать акты мести. Причем, делая это совершенно по-человечески – не в смысле гуманности, а в смысле явственного осознания своих мотиваций.

Об этой жуткой истории сообщил журнал National Geographic. Всё началось с вырубки лесов под сельскохозяйственные угодья в местах привычного обитания шимпанзе. Население Уганды растет, а жизнь простых земледельцев и без того не сахар. Каждый клочок земли, отвоеванный у дикой природы, дает им хоть какие-то средства к существованию. Однако дикая природа в долгу не осталась… «Мне все время страшно» - признаются жители, столкнувшиеся с самым настоящим обезьяньим террором.

Напомним, что шимпанзе отличаются наибольшей агрессивностью среди всех крупных приматов. Зоологи приводят на этот счет немало впечатляющих описаний. Даже не всякий леопард осмелится потревожить стаю этих обезьян. У шимпанзе выработана способность к организованной и довольно жесткой реакции на угрозы со стороны хищников. При этом в качестве оружия они частенько пускают в ход палки и камни.

Есть еще одна интересная особенность, подмеченная зоологами: шимпанзе на удивление индифферентны к случайной смерти своих сородичей – как будто они не проводят резкой границы между мертвым и живым телом. Не исключено, что они, подобно некоторым психопатам, не испытывают сильного страха смерти. Судя по всему, указанное обстоятельство делает этих животных особо «безбашенными», способными на проявления чудовищной жестокости в стрессовых ситуациях (сказанное ни в коей мере не относится к миролюбивым карликовым шимпанзе бонобо, скрытно живущим в самых глухих дебрях африканских джунглей).

Помимо агрессивного характера шимпанзе отличаются невероятной физической силой. Если поставить рядом с самцом мужчину такого же роста, то обезьяна окажется в два раза сильнее. Наконец, шимпанзе всеядны. Обычно они питаются фруктами, но в случае недостатка растительной пищи способны убить маленькую антилопу или другую обезьяну, разрывая тело на куски и делясь ими со своими собратьями.

Вообще, жителям африканских деревень совсем не в диковинку сталкиваться с обезьяньими нашествиями на свои дома и плантации. Например, бабуины частенько совершают атаки на посевы или забираются в жилища как заправские воришки. Иной раз они утаскивают с собой ягнят и прочую живность. Есть даже информация о похищении детей. Но то, что произошло в Уганде, поражает воображение.

«Восстание обезьян» началось здесь с обычных, казалось бы, грабительских рейдов. Не званные лесные гости, подобно шайке разнузданных хулиганов, стали нагло покушаться на выращенный людьми урожай, нанося непоправимый материальный ущерб. В течение двух лет шимпанзе бесстрашно навещали деревню Кьямаджака в поисках еды. Они срывали с деревьев плоды, которые были им особенно по вкусу и, судя по всему, вели себя при этом так, словно были здесь хозяевами. Все эти бесчинства нередко происходили прямо на глазах у настоящих хозяев садов. Постепенно шимпанзе уверовали в свою силу, и тогда вслед за грабежами пришел террор.

Первое ужасное событие произошло в июле 2014 года. В этот день одна из жительниц деревни по имени Нтегека Семата работала в своем саду в окружении четверых малолетних детей. Отвлекшись ненадолго от своих чад, чтобы утолить жажду, она не заметила, как крупный самец шимпанзе схватил за руку ее двухлетнего сынишку и потащил его в лес. На крик ребенка сбежались соседи. Однако спасти малыша не удалось. Похититель отличался очень большой силой. Он сломал мальчику руку, травмировал голову, вскрыл желудок и вырвал почки. Затем, спрятав изувеченное тело ребенка в траве, скрылся. Умирающего мальчика пришлось везти в региональную больницу, поскольку в местной клинике оказать помощь при таких травмах были не в состоянии. К сожалению, ребенок скончался по дороге.

На беду, данный инцидент не был спонтанной выходкой отдельно взятого «озабоченного» самца обезьяны. Как показали дальнейшие события, нападение на ребенка осуществлялось подобно спланированной акции устрашения, организованной преступной группировкой. Вконец обнаглевшие шимпанзе решили продемонстрировать людям свою «крутизну» и стали вести себя подобно бандитам. После расправы над двухлетним мальчиком они вернулись к дому пострадавших (!) и целой группой стали угрожать остальным детям. По сути, началось преследование семьи. Постройка защитного забора из бамбука оказалась ненадежной. Страх испытывали не только люди. Даже коза, по словам хозяев, издавала жалобные звуки. В итоге дело дошло до того, что семье пришлось бежать с детьми в другую деревню, где материальные условия оказались хуже того, что было. Пришлось все начинать сначала. Однако лесных «бандитов» это бегство не остудило. Они продолжили навещать Кьямаджаку, со злобным видом, исподлобья разглядывая свои отражения в окнах опустевшего дома Сематы.

Самое страшное, что нападения на детей на том не закончились. С тех пор здесь были убиты как минимум еще трое малышей, а полдюжины получили ранения. Причем, шимпанзе совершали свои вылазки в разных местах. В полицейских сводках города Мухороро (к которому примыкает деревня Кьямаджаку) от 2017 года описано несколько жутких случаев нападения обезьян на детей. Так, 18 мая на кукурузном поле прямо на глазах у матери была похищена маленькая девочка. Догнать лесных похитителей женщине не удалось, помощь же подоспела слишком поздно. Чуть позже полиция нашла растерзанное тело ребенка, валявшееся в луже крови среди собственных кишок. Спустя пять недель обезьянами (возможно, из той же группы) был похищен прямо с садового участка годовалый мальчик, находившийся рядом с матерью. Местным жителям удалось его отбить, и ребенок отделался небольшой травмой ноги. Но это не единственные жертвы шимпанзе. По сообщениям полиции, в указанном районе обитания данной группы были убиты шесть малышей. 

Не так давно, в середине 2018 года, пятимесячную девочку обезьяны утащили прямо с веранды, пока ее мать суетилась на кухне. К счастью, ребенка потом нашли в кустарнике. Девочка была живой, хотя и без сознания. Другую девочку – в возрасте трех лет – отбил от шимпанзе случайный прохожий. Как выяснилось, нападение на ребенка произошло возле колодца. Кроме того, был случай, когда обезьяны напали на двенадцатилетнего мальчика. Правда, ему удалось освободиться от захвата, отделавшись глубоким порезом на руке. Был случай, когда обезьяна, пользуясь отсутствием взрослых, вломилась в дом и нанесла увечье четырехлетней девочке, поранив ей голову и сломав руку. Причем, увечье оказалось настолько сильным, что руку потом пришлось ампутировать чуть ли не по самое плечо.

Схожие сообщения приходили и из других районов на западе Уганды. И всегда жуткие события разыгрывались по схожему сценарию. Одного ребенка обезьяны убили на плантации сахарного тростника в 2005 году. Примерно тогда же произошло еще четыре нападения шимпанзе на людей, один из которых обернулся смертельным исходом. Подобное случалось и в 1990-е годы. Возле лесного заповедника Будонго было зафиксировано восемь нападений шимпанзе на детей. Предположительно, семь из них совершил самый настоящий серийный маньяк-убийца, своего рода «обезьяний Чикатило». Сообщается, что у троих детей были вынуты внутренности. Некоторые жертвы оказались частично съеденными. Серийного убийцу – за его жестокость - даже прозвали Саддамом.

Надо сказать, что на взрослых людей шимпанзе не нападают, поэтому свою злобу они вымещают на детях. Были случаи, когда ребенка утаскивали в лес просто из чистого любопытства, рассматривая его как игрушку. Однако в любом случае даже такие мотивы не оправдывают подобные инциденты, когда жертвой становятся дети.

По мнению автора статьи, «банда», терроризировавшая Кьямаджаку, состоит всего из дюжины особей, нашедших себе временное убежище на сохранившихся «пяточках» леса. По сути, им некуда уходить, а потому столкновение с людьми становится в этом случае неизбежным. Причем, опасность подстерегает человека не только в полях и садах, но также возле ручьев и родников – главных местах пересечения людей и потерявших привычную среду обитания обезьян. По этой причине дети из Кьямаджаки – после трагических инцидентов – ходят за водой большими группами вместе со взрослыми.

Нелепость сложившейся ситуации в том, что шимпанзе в Уганде находятся под охраной закона: их нельзя убивать, на них нельзя устраивать охоту. Всё, что может сделать власть – «повысить осведомленность» людей относительно возможных контактов с лесными гостями. Например, объяснить взрослым жителям деревень, как себя вести при работе в поле, чтобы оградить своих детей от возможного похищения. Однако есть еще одна причина, не менее существенная: традиции местных жителей, в соответствии с которыми шимпанзе никогда не рассматривались в качестве объекта охоты.

Тем не менее, напуганные селяне время от времени дают вооруженный отпор нежданным гостям. Так, в упомянутом районе уже был убит один взрослый шимпанзе, а одну молодую самку до смерти забили камнями и палками. Кстати, известные европейские приматологи уже предвидели подобный конфликт, когда в африканских странах началось наступление людей на национальные парки и заповедники. И, согласимся, что в этой истории очень сложно однозначно выявить виновную сторону. Виноваты ли простые земледельцы, что вынуждены искать для себя новые участки в целях элементарного выживания? Виноваты ли обезьяны, когда в тех же целях выживания обращают свою злобу на людей? Ученые пытаются найти способы бесконфликтного существования, но пока это лишь отвлеченные рассуждения.

Вопрос, наверное, лежит в плоскости философии, нежели зоологии или антропологии. Но людям придется найти на него ответ. Африка на этот счет демонстрирует нам самый впечатляющий прецедент. Однако не будем забывать, что подобные коллизии возникают и в нашей холодной стране, когда, например, белые медведи без особого дружелюбия навещают поселки вахтовых рабочих. В XIX веке, когда перед людьми еще не стояли вопросы охраны окружающей среды и защиты животных, никто на подобные темы не философствовал: и белых медведей, и шимпанзе предложили бы банально перестрелять. Но поскольку в наше время приоритеты поменялись, придется искать очень неординарный ответ относительно форм совместного существования. Возможно, как раз сейчас мы подходим к какому-то очень важному рубежу, когда от правильного ответа на этот вопрос будет зависеть жизнь будущих поколений.

Константин Шабанов

Какой видят прикладную наукометрию ученые, эксперты и чиновники, что ей оценивают, насколько она сама по себе научна и объективна, как ее улучшить, и могут ли в этом помочь цифровые технологии - в репортаже Indicator.Ru с тематической дискуссии Гайдаровского форума в РАНХиГС при Президенте РФ. 

«Наукометрия — это не показатели, а выводы»

Сомодераторы дискуссии «Наукометрия 2.0: цифровая перезагрузка» — главный редактор Indicator.Ru Николай Подорванюк и начальник отдела научно-информационного развития РАНХиГС Оксана Медведева — начали встречу с того, что предложили всем спикерам высказаться о наболевшем: как именно наукометрия используется сегодня для принятия решений в управлении российской наукой, как при этом проявляется стремление ученых обмануть показатели.

Социолог, заместитель руководителя лаборатории исследований блокчейна для образования и науки ГАУГН Артем Космарский пояснил, что критикой современной наукометрии заняты не только российские ученые-гуманитарии. Количественная наукометрическая оценка не заметит публикации филологов или историков по узким темам, но те, кого она замечает, тоже недовольны: чем важнее показатели, тем сильнее научная работа смещается в сторону их достижения (а не реальных исследований). В результате наукометрия воспринимается как внешняя сила, которую ученые могут переиграть. Есть и другие проблемы. «Из всего многообразия вещей, которые делает современный ученый — пишет, говорит, рецензирует, консультирует — учитывается только научная статья и цитирование. Научная коммуникация уходит в блоги, соцсети, в неформальные короткие высказывания, а статья остается холодным жанром ради звездочек и погон», — отметил Космарский, подчеркнув, что это характерно для научных сообществ во всем мире.

Как управленцам в науке, в том числе в научных фондах, удается использовать наукометрию при таком формальном к ней отношении ученых? Представители самых разных организаций, участвовавшие в дискуссии, сообщили, что давно не делают выводов только по количественным показателям и не абсолютизируют никакие отдельные метрики. Например, заместитель генерального директора eLibrary.ru Виктор Глухов рассказал, что при отборе журналов в базу Russian Science Citation Index (RSCI) наукометрическая оценка только дополняет экспертизу. На первом этапе журналы выбирают по библиометрическим показателям, а затем прошедшие первый барьер издания оценивают эксперты. Заместитель генерального директора, начальник управления программ и проектов РНФ Андрей Блинов также отметил, что наукометрические показатели используются только как барьеры: важно, чтобы они были при подаче заявки на грант фонда, но потом их перепроверят эксперты. Со временем, выразил надежду Блинов, и от этих входных требований удастся отказаться.

Вице-президент Elsevier S&T в России Марат Фатхуллин заметил, что, с одной стороны, в России много говорят о наукометрии: «В российских аудиториях часто обсуждают, как сложно выполнить показатели Минобра, а от Кембриджа чаще слышишь о проблеме ‟как победить рак"». С другой стороны, данные наукометрии можно использовать для выявления реальных проблем науки. Например, почему статьи российских авторов из вузов проекта 5 – 100 в высокорейтинговых журналах по химии и ряду других наук чаще обзорные, чем экспериментальные? Потому что существуют сложности с закупкой реактивов, и наукометрия, дополненная экспертным анализом, помогает их доказать.

Директор департамента стратегического развития, мониторинга и оценки Минобрнауки Тимур Броницкий рассказал, что министерство как раз развивает такую аналитику: «Для нас наукометрия — это не показатели, а выводы, которые мы способны делать на основе этих данных». При оценке научно-исследовательской работы организаций ведомство уходит от валового принципа подсчета только количества статей, засчитывания одной публикации нескольким соавторам в разных вузах (теперь организации присваивается доля в статье) и некритичного подхода к результатам международных исследований. Отныне, оценивая результаты коллабораций, министерство будет анализировать вклад участников и результат, к которому сотрудничество привело. «Численные показатели мы не рассматриваем в отрыве от экспертных», — подытожил Броницкий.

С ним резко не согласился присутствовавший в зале ученый из Института проблем управления РАН: годовое наукометрическое планирование ведется исключительно количественно — «на семь человек 19 публикаций», и тем самым министерство «ведет вредительскую деятельность». Броницкий возразил, что планы для отдельных подразделений устанавливаются администрацией научной организации, а Минобрнауки работает только с уровнем организации.

Есть ли альтернатива в цифре?

Говоря о текущей работе, эксперты описывали в основном совмещение экспертных и наукометрических подходов. А что же цифровые инструменты, способны ли они сделать наукометрию более точной, как заявлялось в анонсе дискусии? Артем Космарский предположил, что это возможно в режиме «тотализации» наукометрии, например, при создании гибкой системы, которая будет в реальном времени отслеживать деятельность ученого для постоянной оценки и вознаграждения. Академическое сообщество уже пользуется массой цифровых инструментов, возможно, на их основе появится постоянный «спутник ученого».

Современные цифровые системы еще мало похожи на этот оруэлловский образ, но приближаются к нему, постепенно охватывая разные стороны работы исследователей. Руководитель отдела образовательных программ Clarivate Analytics Валентин Богоров рассказал, что за последние два года компания внедрила несколько инструментов, среди которых не только поисковик Kopernio, который позволяет открывать полные тексты публикаций из журналов Web of Science, но и единственная в мире база цитирования массивов данных Data Citation Index, и база данных о рецензентах Publons. Таким образом, оценка становится более многомерной и отходит от классической наукометрии, где единственным результатом научного труда была опубликованная статья. Параллельно с этим меняется и классификация научных журналов: легитимизируются «ниши» для разного рода журналов, появляется больше региональных баз и так далее. Получается, цифровизация помогает наукометрическим стандартам приблизиться к реальности.

Представители российских институций — РНФ и eLibrary.ru — рассказали о более ограниченных цифровых инструментах. В фонде в прошлом году прошло сравнение ручного назначения экспертов для оценки грантовых заявок с автоматизированной системой. Она руководствуется цифровым портретом эксперта и делает в целом такие же назначения, как координаторы-люди. В eLibrary.ru анализ больших данных применяют для выявления этических нарушений, например, чрезмерного самоцитирования или фальшивых списков использованной литературы в публикациях. Но в будущем, рассказал Глухов, РИНЦ будет развиваться именно к охвату всех сторон работы ученого, например, через внедрение интегральных показателей, которые невозможно будет односторонне «подправить», — условный индекс академической репутации ученого и другие.

О том, насколько российские ученые заинтересованы в цифровизации управления наукой, рассказал руководитель исследовательских проектов Synopsis Group Владимир Картавцев. В течение семи месяцев он руководил исследованием «Цифровые механизмы управления и самоорганизации научного сообщества как необходимые условия научно-технологического прорыва» по гранту РФФИ, в ходе которого онлайн-опрос и фокус-группы показали: научное сообщество воспринимает тему с большим скепсисом. Около половины ученых — цифровые пессимисты, и, например, 19% из 6200 опрошенных не хотели бы никак оцифровывать процесс защиты диссертаций. Авторы исследования предположили, что ученые опасаются тотальной открытости, которая следует за цифровизацией, так как не хотят раскрывать внутренние метрики, по которым оценивают работу друг друга, и разрушать работающие подходы.

Цифровизация действительно предполагает не просто внедрение новых инструментов, а фундаментальное изменение практик деятельности, подчеркнул заведующий кафедрой истории экономики РАНХиГС Роман Кончаков. По его мнению, главная задача цифровой трансформации — формировать новые формы ответственности ученых перед экспертным сообществом, а не совершенствовать индексы. Улучшаться и становится более открытой будет именно экспертиза, которая уже сейчас неразрывно связана с наукометрическими оценками, как об этом говорили представители компаний и фондов. Очевидно, что фундаментальные изменения затронут и их. Корпорации уже меняются, признался Марат Фатхуллин: в частности, Elsevier S&T стал вторым в мире издателем журналов открытого доступа, а поисковик Kopernio, разработанный в Clarivate Analytics, фактически позволяет пользователям открывать полные тексты статей, как на SciHub (только из легальных источников).

Хайп или новая культура?

Но нужна ли вообще самим ученым наукометрия, или она становится управленческим инструментом в руках чиновников? Подробных ответов на вопрос эксперты дать не успели, но некоторые наметки прозвучали и раньше. Например, начальник управления координации и обеспечения деятельности организаций в сфере науки Минобрнауки Михаил Романовский отметил, что важнейшей задачей наукометрии при ее вхождении в круг наук с «железной» базой может стать предсказание процессов зарождения и смерти популярных научных тем. Например, в 1970-х годах, напомнил он, половина всех статей о лазерах были посвящены лазерам на красителях, но меньше чем за десятилетие тренд сошел на нет. С экономической точки зрения исключительно важно уметь анализировать такие процессы. Его поддержал Богоров: наукометрия не исчерпывается набором прикладных показателей, она должна развиваться и в направлении изучения науки как информационного потока. Кроме того, заметил он, наукометрическая культура должна распространяться за пределы узкого сообщества экспертов. Вопросы чистоты данных и значимости показателей, которые применяются для оценки ученых и организаций, важны для всего научного сообщества.

Таким образом, наукометрии предстоит стать самой по себе наукой, а также составной частью общей академической культуры. А что же цифровизация науки? Что она представляет собой сейчас, и чем ей нужно стать? В финальном блиц-опросе на эту тему оценки экспертов разошлись. Марат Фатхуллин высказал мнение, что пока цифровизация — хайп, потому что пока никто не понимает, как работать с оцифрованной информацией о науке. Другие позиции были более обнадеживающими: Валентин Богоров отметил, что благодаря цифровизации науки уже стали доступны ранее незаметные информационные потоки («новая прозрачность»), Тимур Бронницкий — что она предоставляет инструментарий ускорения научно-технологического цикла. О расширении возможностей всех участников научного процесса, удобстве и ускорении процессов говорили и Андрей Блинов, и Виктор Глухов. А Владимир Картавцев отметил, что не понимает, что такое цифровизация. Пока это набор специфических социальных эффектов, которые еще предстоит изучить. И последствия их появления наверняка будут глобальными, считает социолог. Внедрение всего нескольких наукометрических индексов кардинально изменило понимание того, кто считается ученым, по крайней мере, на управленческом уровне: это уже не просто человек, который проводит исследования в лаборатории, «поле», архиве или библиотеке, а автор публикаций в довольно узкой группе международных журналов. Может быть, уже через десять лет ученого будет определять заполненность профиля на Publons или количество токенов за конференции за год?

Межправительственная группа экспертов по изменению климата (МГЭИК) опять «нагнетает». Нам, конечно, не так уж и страшно, но прислушаться все же стоит. В конце сентября вышел специальный доклад (https://www.ipcc.ch/srocc/home/), посвященный состоянию океана и криосферы в условиях изменяющегося климата. Доклад был подготовлен 104 авторами и редакторами-рецензентами из 36 стран, 19 из которых являются развивающимися странами или странами с «переходной» экономикой.

Авторы доклада отмечают, что океан и замерзшие части планеты играют очень важную роль в жизни Земли. Фактически, в высокогорных районах совокупно проживает порядка 670 миллионов человек, 680 миллионов проживает в низменных прибрежных районах. Еще четыре миллиона человек постоянно живут в арктическом регионе и 65 миллионов – в малых островных государствах. Все они зависят от тех изменений, которые сейчас происходят в мировом океане и в криосфере. Эти изменения названы в докладе «устойчивыми и беспрецедентными», а наша сегодняшняя реакция на них признана «запоздалой».  

В настоящее время глобальное потепление превысило значение доиндустриального периода на один градус Цельсия. Ледники и ледяные щиты в полярных и высокогорных регионах стремительно теряют массу. Согласно расчетам, при нынешних темпах изменений к 2100 году ледники в горах Европы, восточной части Африки, в Андах и в Индонезии могут утратить до 80% своей массы. В течение XX столетия уровень моря повысился на 15 сантиметров. Причем, самое тревожное заключается здесь в том, что этот процесс УСКОРЯЕТСЯ. В настоящее время уровень моря повышается вдвое быстрее, чем раньше – на 3,6 мм в год.

По мнению авторов доклада, указанная тенденция является долгосрочной. Уровень моря будет повышаться в течение еще нескольких столетий. К 2100 году он повысится на 30 – 60 см даже в том случае, если нам удастся резко сократить выбросы парниковых газов. Если же эти выбросы не прекратятся, то уровень моря поднимется до 110 сантиметров.

Чем чреваты такие изменения? Прежде всего, нас ждет учащение экстремальных явлений, происходящих в ходе приливов и отливов, и штормов. К примеру, опасные экстремальные явления, когда-то происходившие раз в столетие, с середины века во многих регионах планеты будут случаться ЕЖЕГОДНО. Местное население рискует стать жертвой паводков, а некоторые островные территории вообще окажутся необитаемыми.  Грядет «интенсификация» и увеличение масштабов тропических штормов и увеличение осадков. Все это потребует дополнительных мер, направленных на ликвидацию последствий от разгула природных стихий и для адаптации населения к новым экстремальным условиям.

Однако рискуют не только люди, но также представители животного и растительного царства. Так, мировой океан поглощает примерно 90% тепла в глобальной климатической системе. К 2100 году он будет поглощать тепла в 2-4 раза больше, чем в период с 1970 года по нынешний день. Это в том случае, если нам удастся сдержать глобальное потепление на отметке два градуса Цельсия. Если не удастся, то тепла будет накапливаться в 5-7 раз больше. Такое потепление ведет к сокращению перемешиваемости слоев воды, что, в свою очередь, чревато уменьшением поступления кислорода и питательных веществ для морских обитателей. В настоящее время, отмечается в докладе, океан уже поглотил 20-30%  «рукотворного» углекислого газа. Все это, в конечном итоге, усугубит ситуацию с закислением океана. Уже сегодня закисление океана, потеря кислорода и снижение поступления питательных веществ негативно влияют на обилие морской жизни как в прибрежных районах, так и в открытом океане. А также на дне морей. По этой причине происходит сокращение популяций промысловых рыб, что сильно скажется на жизни людей, зависящих от «даров моря».

Особую тревогу вызывают у исследователей сокращение площади арктического морского льда. Его протяженность, отмечается в докладе, уменьшается с каждым месяцем. Лед становится тоньше. Согласно расчетам, в случае остановки глобального потепления на отметке в полтора градуса Цельсия, Северный ледовитый океан будет раз в сто лет освобождаться ото льда примерно на месяц (в сентябре). При отметке в два градуса Цельсия это будет отмечаться примерно один раз в каждые три года.

Кроме того, в нынешнем столетии будет происходить широкомасштабное таяние многолетней мерзлоты. Даже в случае срочных мер по сдерживанию глобального потепления, к 2100 году растает примерно 25% приповерхностной (на глубину 3-4 метра) многолетней мерзлоты. Если ничего не предпринимать, то «разморозка» составит 70 процентов.

Больше всего ученых тревожит тот факт, что арктическая и бореальная многолетняя мерзлота удерживает в себе большие объемы органического углерода. Его ВДВОЕ БОЛЬШЕ того углерода, что содержится в атмосфере. Таким образом, «разморозка» мерзлых грунтов будет дополнительно содействовать глобальному потеплению. Пока еще исследователям не совсем ясно, происходит ли сейчас совокупный выброс двуокиси углерода и метана в результате текущего таяния многолетней мерзлоты. Есть лишь надежда на то, что ускоренное развитие растительности способно компенсировать такие «выбросы», однако вряд ли подобные «компенсации» станут масштабными и долгосрочными. Мало того, печальную лепту в формирование негативного сценария вносят участившиеся пожары северных лесов и тундры.

Главный вывод, который следует из полученных данных, касается неотложных мер для спасения ситуации. Как было сказано выше, меры считаются «запоздалыми», в силу чего они должны стать беспрецедентными по своему характеру и масштабам. Все усилия, как нетрудно догадаться, будут направлены на снижение выбросов парниковых газов. Это должно затронуть многие сферы хозяйственной жизни, прежде всего – энергетику и землепользование.

В этой связи необходимо отметить, что в нашей стране к перечисленным угрозам относятся весьма серьезно. Уже сейчас из-за таяния многолетней мерзлоты Россия ежегодно теряет до 150 миллиардов рублей. Но со временем проблемы перекинутся на всю планету. Наши ученые оценивают запасы углерода в мерзлых грунтах на уровне 1600 миллиардов тонн! Чтобы была понятна эта цифра – ежегодные индустриальные выбросы углерода в 160 раз меньше по массе (10 миллиардов тонн). В настоящее время эмиссия углерода из многолетней мерзлоты, по оценкам наших ученых, уже составляет один миллиард тонн в год (то есть 10% от индустриальных выбросов). Причем, мерзлота тает очень быстро. В некоторых местах Якутии грунт оттаивает за лето на пару метров, а зимой промерзает только на один метр, из-за чего начинает происходить обрушение зданий.

Главное, на что здесь стоит обратить внимание: несмотря на все попытки хоть как-то повлиять на указанные процессы, они не только не останавливаются, но «разгоняются» еще сильнее. В этом нетрудно убедиться, проанализировав информацию на тему текущих изменений климата хотя бы за последние 15 – 20 лет.  Поэтому совсем неизвестно, насколько действенными окажутся те меры, к которым призывают исследователи из МГЭИК. Возможно, однажды нам придется изменить свое отношение к глобальному потеплению и искать в нем не только негатив, но и находить что-то позитивное.

Олег Носков

Российская академия наук (РАН) учредила золотую медаль имени Герша Ицковича Будкера - основателя и первого директора Института ядерной физики Сибирского отделения РАН. Соответствующее постановление Президиума Академии подписал президент РАН, академик Александр Сергеев.

Медаль будет присуждаться российским и зарубежным ученым за «выдающиеся работы в области физики ускорителей, включая методы встречных пучков и охлаждения тяжелых ионов». Впервые вручение медали состоится в 2023 году и будет приурочено ко дню рождения Герша Будкера – 1 мая 1918 года. В дальнейшем медаль будет вручаться один раз в пять лет одному лауреату. Для утверждения кандидатур будет создана специальная экспертная комиссия, которую возглавит академик РАН, научный руководитель Института ядерной физики им. Г.И. Будкера СО РАН, доктор физико-математических наук Александр Скринский.

«Состав экспертной комиссии будет сформирован из ведущих специалистов в области ускорительной физики. Потенциальный претендент на получение медали, прежде всего, должен быть известен научному сообществу своими работами. – комментирует Александр Скринский. – Конечно, хороших ученых всегда больше, чем медалей, поэтому выбирать будет достаточно сложно, тем более, что у нас медаль вручается один раз в пять лет и только одному человеку. Наиболее достойный кандидат будет выбираться путем голосования на заседаниях экспертной комиссии, а окончательное решение о присуждении медали будет принимать Президиум Академии наук».

Справка

Герш Ицкович Будкер (1918 – 1977 гг.) – советский физик, академик АН СССР. Основатель и первый директор Института ядерной физики Сибирского отделения АН СССР. Выдающийся специалист в области физики ускорителей и физики плазмы. Под руководством Г.И. Будкера в новосибирском Институте ядерной физики на ускорителе электронов ВЭП-1 впервые был реализован метод встречных пучков. Ученый является автором идеи метода электронного охлаждения пучков протонов и ионов, который в дальнейшем был реализован его учениками и в настоящее время применяется на множестве установок, работающих с тяжелыми ионами. Г.И. Будкер также известен своими работами в области физики плазмы и управляемого термоядерного синтеза. Он является автором идеи многопробочной открытой ловушки для удержания плазмы, которая затем была реализована на плазменных установках, работающих сегодня в ИЯФ СО РАН - ГОЛ-3 и ГДЛ.

Александр Николаевич Скринский (род. в 1936 г.) – советский и российский физик, академик РАН, доктор физико-математических наук, профессор, директор новосибирского Института ядерной физики с 1977 по 2015 год. Александр Скринский внес значительный вклад в развитие физики ускорителей и физики высоких энергий. Принимал участие в разработке и реализации метода встречных пучков, а также в разработке метода электронного охлаждения пучков тяжелых ионов. Кроме того, ученый разработал и реализовал метод высокоточного измерения масс элементарных частиц с помощью резонансной деполяризации встречных электрон-позитронных пучков. Он также внёс большой вклад в развитие прикладных и оборонных работ, включая применение синхротронного излучения в исследовательских, технологических и медицинских целях, создание новых видов лазеров на свободных электронах, развитие электронно-лучевых технологий.

Известно, что глаукома занимает одно из ведущих мест среди причин возникновения слепоты в мире, а общая распространенность глаукомы у населения в возрасте старше 40 лет составляет 3,54 %. Для многих пациентов развитие этого заболевания приводит к возникновению инвалидности (в России, свыше 40 % случаев инвалидности по зрению вызваны глаукомой). К сожалению, данные Министерства здравоохранения РФ показывают устойчивый рост заболеваемости: в 2017 году число больных с диагнозом глаукома превысило 1,3 млн человек.

Развитие патологического процесса вызывает изменения в дренажной системе глаза, нарушая отток внутриглазной жидкости, повышая внутриглазное давление, что, в частности, приводит к гибели клеток зрительного нерва.

Помимо повышения внутриглазного давления, нарушение оттока внутриглазной жидкости приводит к накоплению в органе зрения продуктов метаболизма и клеточной деструкции и др. Известно, что задачу утилизации и выведения данных продуктов в организме решает лимфатическая система. Однако, до недавнего времени считалось, что во внутренних сегментах глаза она отсутствует, а отток внутриглазной жидкости проходит через другие структуры, связанные с кровеносной системой. В связи с этим, возможная роль лимфатической системы в развитии заболеваний органа зрения практически не обсуждалась.

Однако ряд исследований последних лет поставил это утверждение под сомнение, а в научной литературе появились первые публикации, свидетельствующие о наличии элементов лимфатической системы в органе зрения. В настоящее время, вопрос о наличии лимфатических структур в органе зрения и их роли при его заболеваниях остается предметом научной дискуссии. Свой вклад в решение данной проблемы внесли участники исследовательского проекта, реализуемого научного сотрудничества филиала ФИЦ ИЦиГ СО РАН – НИИ клинической и экспериментальной лимфологии и Новосибирского филиала ФГАУ НМИЦ «МНТК «Микрохирургия глаза» имени акад. С.Н. Федорова Минздрава России.

– При использовании методов ультраструктурного и иммуногистохимического анализов с применением специфических маркеров лимфатических сосудов нам удалось выявить в структуре глаза каналы, ограниченные фибробластоподобными клетками, имеющими признаки, характерные для клеток лимфатических сосудов. Данные каналы, по нашему мнению, могут выполнять роль начальных звеньев лимфатической системы - рассказала заведующая лабораторией ультраструктурных исследований НИИКЭЛ – филиал ИЦиГ СО РАН, д.б.н., профессор Наталия Бгатова.

Это предположение находит свое подтверждение в исследованиях канадских ученых, которые установили, что введение в переднюю камеру глаза овцы частиц со специальной меткой, позволило выявить их в лимфатических узлах головы и шеи экспериментальных животных.

Важным, в работах новосибирских ученых является выявленный ими тип структурной организации начальных звеньев лимфатической системы, поскольку ранее исследователи из разных стран искали в органе зрения лимфатические сосуды (как, например, на рисунке 1 в конъюнктиве) и не обнаруживали их, а вариант каналов первыми предложили исследователи из Новосибирска (на рисунке 2 -лимфатический канал в сосудистой оболочке глаза человека).

В настоящее время результаты исследования опубликованы в ряде ведущих российских журналов и выпущены в виде монографии. После серии дополнительных экспериментов полученные авторами данные будут представлены для рассмотрения в ведущие мировые научные журналы, работающие в этом направлении.

– Структурные нарушения компонентов лимфатического пути оттока внутриглазной жидкости, вероятно, играют важную роль в механизмах развития первичной открытоугольной глаукомы и могут лечь в основу разработки новых, патогенетически обоснованных методов лечения заболевания, что позволит повысить качество лечения наших пациентов, – говорит директор Новосибирского филиала ФГАУ НМИЦ «МНТК «Микрохирургия глаза» имени акад. С.Н. Федорова Минздрава России, д.м.н., профессор Валерий Черных.

Пресс-служба ФИЦ ИЦиГ СО РАН

Как изменится состав Комиссии по противодействию фальсификации научных исследований РАН? 100 тысяч рублей - плата за звание академика или за работу? Почему, несмотря на поддержку Совбеза, в академии не могут создать центр стратегического прогнозирования? Об этом и многом другом корреспондент "РГ" беседует с президентом РАН Александром Сергеевым.

Как изменится состав Комиссии по противодействию фальсификации научных исследований РАН? 100 тысяч рублей - плата за звание академика или за работу? Почему, несмотря на поддержку Совбеза, в академии не могут создать центр стратегического прогнозирования? Об этом и многом другом корреспондент "РГ" беседует с президентом РАН Александром Сергеевым.

– Александр Михайлович, после успешно проведенного Общего собрания РАН все же остался некоторый осадок. В СМИ до сих пор не улеглась волна, вызванная ситуацией с комиссией по борьбе с фальсификацией. Ее обвиняют в предвзятости, в нарушении положения о работе комиссии и прочих грехах. Ваш комментарий?

Александр Сергеев: – Работу этой комиссии и Комиссии по борьбе с лженаукой рассматривал последний в прошлом году президиум РАН. Общее мнение: их деятельность признана полезной и заслуживает благодарности. Они выполняют важную для всей науки задачу: ставят барьер тем, кто пытается играть по нечестным правилам, в том числе в публикационной или диссертационной деятельности. Такие люди дискредитируют науку в глазах общества, показывают молодежи, которая только начинает свой путь в науке, что с помощью "обходных маневров" можно делать карьеру, не утруждая себя серьезными исследованиями.

Сошлюсь только на один из конкретных результатов работы первой комиссии по очищению научно-публикационного поля. За год из наших научных журналов было отозвано более 800 статей, опубликованных с вопиющими нарушениями правил и научной этики, в частности, когда одна и та же статья была напечатана неоднократно с косметическими правками текста (а иногда даже и без них) в разных журналах. Так авторы зарабатывали себе баллы для отчетов по грантам, госзаданию или пополняли диссертационный список.

Накануне выборов новых членов РАН комиссия по борьбе с фальсификацией выявила среди кандидатов тех, кто, по ее мнению, в своей научной карьере иногда пользовался не совсем этическими приемами. Это важная и полезная информация для экспертных групп в отделениях РАН, которые по традиционным правилам академии перед каждыми выборами анализируют состав кандидатов и дают рекомендации для голосования. К сожалению, случилось так, что внутренний документ, предназначенный для отделений академии, был опубликован на сайте комиссии. Это было нарушением регламента ее работы и вызвало резонанс в ряде СМИ. После появления этих материалов я сразу же извинился за промах комиссии. Итоговый документ уже содержал информацию, согласованную с экспертами отделений.

Мне кажется, что в этой истории есть и еще одна сторона для размышления. Раньше СМИ постоянно обвиняли академию в закрытости, в келейности. Теперь мы впервые провели выборы с максимальной открытостью для общества. И некоторые вновь говорят - нет, не то.

– Может, это издержки роста, которые случаются практически всегда, когда начинается новое дело? Ведь комиссия по фальсификации сформирована только в прошлом году.

Александр Сергеев: – Возможно, вы правы. Президиум академии признал, что в работе комиссии были определенные нарушения, и решил внести изменения в ее деятельность, а также обновить состав. Мы намерены предложить минобрнауки разработать альтернативу сообществу "Диссернет", чьи результаты использовались комиссией, в том числе и для анализа публикационной и диссертационной активности кандидатов в члены РАН.

Но, честно говоря, во всей этой истории с комиссиями меня смущает одно обстоятельство. Наверняка вы обратили внимание, что большинство критических публикаций в адрес РАН были явно с политическим подтекстом. Мы это категорически отвергаем. Академия политикой не занимается. У нас нет деления на коммунистов, демократов, красных, зеленых, белых, православных, мусульман, атеистов. Академия наук вообще не про это. Нас объединяет наука.

– Подобные попытки уже были в истории академии, например, можно вспомнить, как академика Сахарова пытались исключить из академии за политические взгляды.

Александр Сергеев: – Все верно. Несмотря на сильнейшее давление тогдашнего руководства страны, академия не поддалась, проявила твердость. История все расставляет по своим местам. Скоро страна будет отмечать столетие нашего великого соотечественника. Еще раз повторю, не надо РАН втягивать в политику. Это только вредит науке.

– Сегодня РАН "назначена" главным экспертом всей российской науки. Когда академию наделили таким правом, многие, в том числе и ученые, это единодушно приветствовали. Наконец-то в расходовании выделяемых на науку денег будет наведен порядок. Но прошло время, и слышатся голоса, в том числе и из академического сектора, что РАН взяла на себя неподъемный груз, что с огромным валом проектов сложно справиться. Что ведущие ученые вместо того, чтобы серьезно заниматься своей наукой, вынуждены тратить драгоценное время на экспертизу проектов, многие из которых откровенно слабые. Так что, Александр Михайлович, груз действительно непомерный?

Александр Сергеев: – Как это ни парадоксально, по закону с 2013 года РАН не является научной организацией, наш основной вид деятельности именно экспертиза. Так записано и в Уставе академии, за который проголосовало подавляющее большинство ее членов. Поэтому когда кто-то говорит, что мы не хотим заниматься экспертизой, что наше главное дело - научные исследования, могу посоветовать одно: читайте Устав.

Сегодня академии даны большие полномочия. Мы должны оценить работу не только академических институтов, но всех организаций, где на исследования тратятся государственные деньги - вузов, госкорпораций, министерств и т.д. Государство нам сказало: уважаемые ученые, остановите расход денег на исследования, где наукой и не пахнет.

– Сколько в стране федеральных организаций исполнительной власти (ФОИВ), которые расходуют средства бюджета на исследования?

Александр Сергеев: – Около 60. Да, мы нередко получаем проекты, которые наукой назвать трудно. Видимо, кому-то удобно через эту статью получать и тратить государственные деньги совсем на другие цели. Мы обязаны "ловить" и отсеивать подобные прожекты. По-моему, навести здесь порядок - обязанность настоящего ученого, работа, крайне необходимая стране.

Вообще не надо жалеть академиков, которые участвуют в экспертизе. Ведь за звание они получают каждый месяц от государства по 100 тысяч, а члены-корреспонденты РАН по 50 тысяч рублей. К сожалению, некоторые уверены, что это выплаты за былые заслуги. Я с этим категорически не согласен. В институтах, вузах ученые постоянно работают и получают зарплату за свои исследования. Но являясь еще и членами академии, они должны участвовать в ее работе, в том числе и в экспертной деятельности.

– Но пугает количество экспертиз. Не случайно говорят о вале…

Александр Сергеев: – Давайте считать. Всего за год нами проведено около 20 тысяч экспертиз. В РАН около двух тысяч ученых, то есть на каждого в среднем приходится 10 проектов в год. Это вал? По-моему, предмета для серьезного разговора вообще нет. Тем более что тематические отделения академии могут привлекать к экспертизе более широкий круг специалистов, в том числе профессоров РАН.

– Объекты вашей экспертизы многие годы жили спокойно, а тут к ним приходят с какой-то проверкой… Какие у вас складываются отношения? Тем более, как вы сказали, немало проектов довольно слабых, значит, их могут забраковать, лишить денег.

Александр Сергеев: – На самом деле отсеять проект совсем непросто. Для этого надо пройти несколько стадий. Если проект слабый, мы возвращаем его авторам. Они имеют право "второго выстрела": могут внести поправки, сменить тематику, сменить состав исполнителей и вновь отправить работу на экспертизу. Если у нас претензии все же остались, то проект рассматривает, скажем, министерство, чей институт представил проект. Если и оно с нами не согласно, собирается согласительная комиссия. Так что окончательное решение принимается после основательного обсуждения, с учетом мнения разных сторон.

В этом году все наши претензии были приняты. Во второй раз мы получили уже вполне разумные планы, тематики, правильно написанные отчеты. Тех, кто дважды удостоился отрицательных оценок, очень немного. Но пока мы работаем в тестовом режиме, в частности, и потому, что у нас нет информационной системы, на которую правительство до сих пор не может найти деньги. Когда экспертная работа будет окончательно выстроена, когда будут сформированы пулы сильных экспертов, тогда надо ставить следующую задачу - проведение более жесткой инвентаризации, чтобы получить детальную и объективную картину, что же на самом деле происходит в нашей науке.

– Кроме оценки сугубо научных проектов в обязанность РАН входит и экспертиза крупных социально-экономических планов. Но вот такой пример. Когда только обсуждалась "мусорная" реформа, в администрации президента страны вас спросили, что может предложить академия. Вы ответили, что в портфеле науки есть интересные проекты по уничтожению мусора, и даже сослались на ведущего специалиста в данной области академика Леонтьева. С тех пор прошло время, уже набирают силу протесты против строительства импортных, очень дорогих мусоросжигательных заводов. Их выбросы, по единодушному мнению российских ученых, даже вреднее, чем сам мусор. Академик Леонтьев сказал мне, что РАН экспертизы заводов не проводила, и вообще методы уничтожения отходов с ней никто не обсуждал. Почему такой больной для сотен тысяч людей вопрос не рассматривал самый авторитетный в стране научный орган? Может, аналогичная ситуация и с другими крупными жизненно важными для страны и людей проектами?

Александр Сергеев: – Скажу сразу, что по закону направлять в академию свои проекты обязаны только организации, которые занимаются наукой. Что касается экспертизы социально-экономических проектов, то РАН может их проводить, но для этого требуется государственный заказ. Мы иногда получаем на согласование некоторые подобные планы, стратегии, но это пока разовые случаи. Нет четкой системы.

Напомню, что по закону кроме экспертизы академия должна заниматься прогнозированием социально-экономического развития регионов и страны в целом. Как этот тезис превратить в реальность? Мы предложили создать в Академии новую структуру - Центр научного обеспечения стратегического прогнозирования и планирования. Это команда сильных профессионалов, которая должна постоянно заниматься этой очень сложной и ответственной работой. Ведь речь идет о выборе страной пути развития, о главных приоритетах. Нас поддержали президент страны и Совет безопасности. Казалось бы, вопрос практически решен, центру быть. Но выяснилось, что не все так очевидно. Из министерств, где вопрос согласовывался, мы получили отказы.

– Несмотря на поддержку президента и Совбеза? Почему?

Александр Сергеев: – Ответ предельно прост. Как я уже сказал, по закону академия наук не имеет права заниматься научной работой, значит, в таком центре не могут работать научные сотрудники. Нонсенс? Но такова сегодня реальность. Ее очень точно охарактеризовал один из наших ученых. Представьте, что у организации есть цели, задачи и основные виды деятельности. Скажем, цель - летит самолет. Задача - его сбить. Вид деятельности - это пушка. Так вот пушки у нас нет, сбивать нечем.

– Пушки вас лишили, когда академические институты передали в ФАНО, а сейчас они в ведении минобрнауки. Кстати, на недавнем заседании Интеграционного клуба академик Некипелов сказал, что эти изменения привели к отрицательным результатам. Чтобы исправить ситуацию, институты надо вернуть академии. На что Валентина Ивановна Матвиенко, которая председательствует в этом клубе, заметила, что ученые должны разработать эффективную модель развития науки, представить свое видение будущей науки. Что имеется в виду?

Александр Сергеев: – Это вопрос к первому пункту Устава РАН, который был принят после реформирования академии. Там сказано: Российская академия наук - это федеральное государственное бюджетное учреждение. Отсюда, согласно Гражданскому кодексу, следует, что статус академии существенно ниже, чем, например, у министерств и ведомств. Поэтому ее мнение не является важным при принятии государственных решений. В этом причина многих проблем при решении важнейших вопросов науки. Ведь за всю многолетнюю историю наука выработала свои специфические правила жизни, взаимоотношений, которые могут быть не вполне понятны тем, кто сегодня принимает важнейшие для науки решения. Более того, нередко принимает, даже не советуясь с учеными. Нам далеко не всегда удается достучаться, объяснить, что данное решение является, мягко говоря, не совсем оптимальным.

Поэтому, чтобы создавать и продвигать модели будущего нашей науки, модели ее управления, прежде всего надо вернуть нам статус Государственной академии наук, приравнять его к статусу министерств. Только тогда можно всерьез обсуждать возможности управления наукой со стороны РАН.

– Возможно, именно ситуация со статусом РАН является причиной странной тенденции последнего времени - стремления минобрнауки присоединить академические институты к вузам.

Александр Сергеев: – Чуть ли не ежедневно из разных регионов страны мы получаем информацию, что министерство работает с рядом директоров, предлагая академическим институтам войти в состав университетов. Это называется "второй волной реструктуризации". Мы считаем эту тенденцию опасной, потенциально ведущей к уничтожению академического сектора науки в стране. К сожалению, по этому поводу министерство с нами не советуется, и мы не знаем, каковы аргументы чиновников. О каком управлении наукой со стороны РАН в такой ситуации можно говорить.

– Каковы основные задачи РАН в наступившем году?

Александр Сергеев: – Я их затрагивал в нашем разговоре. Первое - укрепить престиж науки и Российской академии наук. Мы будем работать над расширением полномочий РАН, возвращением научной работы в число ее основных видов деятельности, повышением ее юридического статуса до уровня, позволяющего академии реально участвовать в определении и реализации научно-технической политики страны.

Второе - согласование и утверждение правительством новой программы фундаментальных исследований на 2021-2035 годы. Ее проект подготовлен и принят на Общем собрании РАН, сейчас он дорабатывается в соответствии с замечаниями и предложениями различных министерств и других организаций. Новая программа, в отличие от предыдущей, адресована не только государственным академиям, но и всем научным и образовательным учреждениям страны, где проводятся фундаментальные исследования.

Третье - запуск проектов и программ полного инновационного цикла в соответствии со Стратегией научно-технологического развития страны. Сейчас отобрано около десяти проектов с заказчиками из реального сектора экономики, которые готовы вложить десятки миллиардов рублей в создание новых технологий и рыночных продуктов на основе новых решений, предлагаемых отечественной наукой.

Насколько адекватно мы представляем себе будущее? Насколько объективны рассуждения ученых о дальнейших путях научно-технического и социального прогресса? Сегодня у нас появляется прекрасная возможность дать ответы на эти вопросы, разобрав прогнозы прошлых десятилетий.

Примерно 50-60 лет назад было модно давать предсказания на начало нынешнего тысячелетия. В ту пору 2000 год казался каким-то важным рубежом, за которым грезился дивный фантастический мир, будто бы уготованный человечеству. Тем интереснее оказывается для нас оценка этих предсказаний с высоты сегодняшних реалий. В чем ошиблись футурологи прошлого, и главное – почему некоторые ожидания оказались явно завышенными? Быть может, поняв, по каким причинам происходит переоценка некоторых научно-технических направлений, мы внимательнее отнесемся к нынешним прогнозам.

Показательно, что 1960-е годы отмечались небывалым по нашим временам оптимизмом. Во всяком случае, о глобальных угрозах не рассуждали с такой тревогой, как это происходит сейчас. Конкретно этот оптимистический дух явственно ощущается в опубликованном в 1966 году в журнале Time футурологическое эссе, посвященном нашему миру начала XXI века. Прогноз был сделан со строго научных позиций и отражал мнения различных специалистов.  Нельзя сказать, что в нем буквально всё оказалось кабинетной фантазией. В частности, было верно предсказано появление глобальной электронной сети, электронной торговли и электронных библиотек. Однако по целому ряду моментов ожидания оказались явно завышенными. Можно сказать, что и в наше время многое из того, что намечалось тогдашними футурологами на начало нового тысячелетия, всё еще воспринимается как откровенная фантастика.

Возьмем технические достижения. Почему-то в 1960-е годы казалось, будто авиационная техника за последующие тридцать лет совершит прогрессивный скачек, равный по значению предыдущим тридцати годам (когда произошел переход от поршневых машин к реактивным). Футурологи предсказывали, что к 2000 году авиалайнеры будут летать со звуковой скоростью, принимая на борт по тысяче пассажиров. И это якобы окажется в порядке вещей. Еще фантастичней выглядело предположение относительно использования баллистических ракет для транспортировки грузов. По расчетам, таким способом можно всего за 40 минут доставить груз до любого места на Земле.

И, конечно же, футурологи не обошли стороной космическую тематику. Так, среди ученых царила уверенность в том, что задолго до 2000 года будет создана постоянная лунная база, а на Марсе высадится первая экспедиция. Кроме того, пилотируемые корабли должны были облететь Венеру. Ученые, как видим, шли здесь «в ногу» с известными писателями-фантастами.

Обычный наземный транспорт также ждали перемены. Некоторые футурологи предрекали, что эпоха автомобильного колеса заканчивается. На смену колесу придет воздушная подушка. Соответственно, эпоха автомобильных трасс также канет в лету, поскольку для воздушной подушки они не имеют значения. Высоченные затраты на строительство и содержание автомобильных дорог, таким образом, должны были остаться в прошлом.

Большие перемены ожидались и в сфере производства продуктов питания. Рыбу должны были разводить в специальных загонах, подобно домашней скотине. Также речь шла об огромных морских фермах для выращивания различных растений и животных. Подводные культуры рассматривались как сырье для производства самых разнообразных продуктов, включая и искусственное мясо. Океанские просторы мыслились как некая альтернатива обычным сельскохозяйственным угодьям, нехватка которых (в условиях бурно растущего населения планеты) угрожала массовым голодом. Морские фермы могли стать важным источником пополнения продуктами питания, а значит, был найден путь преодоления голода.

В этой связи очень красноречиво выглядит то, что в 1960-е годы в научных кругах существовала вера в возможности человека управлять климатом. Речь, по большому счету, шла о глобальном климат-контроле. Как известно, в ту пору очень большие надежды возлагались на «мирный атом». Считалось, например, что полтора десятка гигантских атомных электростанций способны покрыть потребности США в электроэнергии. А некоторые из них, возведенные в определенных местах, могли бы посодействовать изменению атмосферных потоков выбросами излишков тепла. Скажем, втягивать далеко на сушу морской бриз, который бы развеивал смог над крупными индустриальными городами и приносил необходимую влагу в засушливые районы. Таким способом пустыни превратились бы в цветущие территории.  

Большое внимание, конечно же, уделялось вопросам автоматизации. Она должна была затронуть буквально все сферы жизни – как производство, так и быт. Согласно прогнозам, в наших домах всю работу по хозяйству должны уже вовсю выполнять роботы: готовить еду, мыть посуду, делать уборку (включая мытье окон и стрижку газонов). Что касается производственной сферы, то здесь роботизация неизбежно вела к кардинальным социальным сдвигам. Роботы должны были вытеснить не только рабочих, но также и «белых воротничков» - секретарей, бухгалтеров, менеджеров среднего звена. Конечно, в таких прогнозах иногда звучали опасения, ведь общество сталкивалось с угрозой массовой безработицы. Однако оптимисты не видели в том ничего ужасного, полагая, что человек, не нашедший себе применения на производстве, будет жить на пособии. Таковыми могли оказаться до 90% людей трудоспособного возраста.  Цифра, конечно же, впечатляющая, однако считалось, что благодаря машинам материальных благ будет так много, что их хватит на всех.

Наконец, очень радужные перспективы рисовались для сферы здравоохранения. Уже тогда будущее медицины связывали с развитием исследований в области генетики. Ученые полагали, что проникновение в структуру ДНК позволит весьма эффективно бороться с недугами, а также «улучшать» психическое и моральное состояние личности.

Высказывались суждения, будто генетическое вмешательство позволит медикам корректировать наследственность, изменяя не только внешний облик человека (например, цвет глаз или цвет кожи), но также наделяя его определенными талантами, улучшая память и работу мозга. На этот счет выдвигалось философское утверждение, что человек вскоре станет единственным живым существом, способным-де управлять собственной эволюцией.

Большое внимание уделялась и проблеме искусственного выращивания отдельных органов. Была уверенность, что к 2000 году они станут общедоступными.

Итак, оглядываясь назад, мы видим, что некоторые современные прогнозы являются, по сути, «ремейком» футурологии полувековой давности. Прежде всего, это касается космических экспедиций, повальной роботизации и медицины, способной «улучшать» человека путем вмешательства в его генетическую информацию и предлагающей тяжелым пациентам искусственные органы. До сих пор все эти достижения переносятся на неопределенный срок. При этом, как ни странно, в «мирный атом» в те времена верили куда больше, чем в возобновляемые источники энергии. По данному пункту у футурологов вышла серьезная «промашка».

Но куда более важным является для нас постепенное осознание глобальных угроз, вызванных самой человеческой деятельностью. Показательно, что тема планетарного управления климатом отошла на задний план, а на первый план выдвинулась тема глобального потепления, несущего апокалиптические ужасы. А ведь в 1960-е годы футурологи рисовали прямо противоположные по смыслу картины. Вместо Конца света грезился золотой век, в который человечество возвращалось с помощью прогрессивных технологий. Один из представителей компании IBM даже высказал догадку, будто человек благодаря технике искупил свой первородный грех и теперь может стремиться к абсолютному блаженству здесь, на Земле. Наш век, похоже, начинает ускоренно разрушать эту иллюзию.

Николай Нестеров

На последнем в 2019 году заседании Президиума СО РАН главный ученый секретарь Сибирского отделения академик Дмитрий Маркович Маркович рассказал о том, что было сделано за год в рамках воплощения программы «Академгородок 2.0». Д. М. Маркович напомнил, что программа направлена на всестороннее развитие Новосибирского научного центра СО РАН, и одним из главных условий для выполнения масштабных задач является создание комфортной среды для ученых, работников инжиниринговых центров, предпринимателей, студентов. 

«В настоящее время мы, получив одобрение руководства страны, должны наполнить программу “Академгородок 2.0” реальным содержанием, встроить ее в существующие механизмы финансирования и таким образом реализовать ее», — подчеркнул Дмитрий Маркович. 

Он отметил, что программа является знаковой для губернатора и Законодательного собрания региона. «Сделано уже многое: создано министерство науки и инновационной политики Новосибирской области, координационный совет и проектный офис при правительстве НСО. Кроме того, научно-координационные советы сформированы для большинства проектов, относящихся к научной инфраструктуре, — перечислил Дмитрий Маркович. — Для 17 проектов завершено эскизное проектирование, которое, я подчеркну, было сделано институтами за счет собственных средств. Для пяти проектов подготовлены и поданы документы в Федеральную адресную инвестиционную программу. Сейчас эти заявки находятся на рассмотрении в Министерстве науки и высшего образования РФ, а две недели назад они были представлены в Совете Федерации».

Кроме того, как рассказал Д. М. Маркович, ведется активная работа по усилению связей с реальным сектором экономики. В составе аппарата Президиума Сибирского отделения создан центр управления проектами, и за прошедший год были заключены соглашения с рядом крупных организаций: АФК «Система», ПАО «СИБУР Холдинг», ПАО «Вымпелком», АО «Росгеология», ПАО «ОАК», АО «Сибирский антрацит», ПАО «Татнефть», Фондом перспективных исследований, компанией Huawei. В настоящий момент ведутся переговоры и с другими компаниями и институтами развития, которые заинтересованы в сотрудничестве с сибирскими учеными. 

Достаточно успешно институты Новосибирского научного центра действуют и в рамках национального проекта «Наука». В частности, 14 НИИ получили финансирование за счет федерального проекта «Развитие передовой инфраструктуры для проведения исследований и разработок в РФ». ГНЦ вирусологии и биотехнологии «Вектор» и ФИЦ «Институт цитологии и генетики» станут участниками центров геномных исследований, которые создаются по прямому поручению президента РФ Владимира Владимировича Путина. Также выигран конкурс на создание Международного математического центра — это совместная заявка Института математики им. С. Л. Соболева СО РАН и Новосибирского государственного университета. Кроме того, в настоящее время есть перспективы создания в Новосибирской области научно-образовательного центра мирового уровня (НОЦ). Дмитрий Маркович отметил, что у региона есть все возможности сформировать как НОЦы по направлениям наук — медицинский или аграрный, так и мультидисциплинарный центр, который объединит в себе много различных направлений. 

Что касается развития территории, то за прошедший год удалось внести изменения в агломерационное соглашение; проведена исследовательская работа для развития зоны опережающего развития «Наукополис» Новосибирской агломерации; утвержден план по внесению изменений в генпланы муниципальных образований (зонирование, планировка); инфраструктурные проекты появились в планах на 2020—2024 — в том числе, что очень важно для Академгородка, это касается развития транспортной инфраструктуры. 

Для координации и управления «Академгородком 2.0» в рамках федерального закона № 216 об инновационных научно-технологических центрах (ИНТЦ) планируется создать как раз такой центр. «В решении Общего собрания СО РАН, которое состоялось в сентябре 2019 года, записано, что создание НИНТЦ направлено на обеспечение привлекательных для научно-образовательного сектора и инвесторов современных пояса внедрения и комфортной среды обитания», — отметил Дмитрий Маркович, подчеркнув, что при этом участники ИНТЦ сохраняют свою юридическую самостоятельность и реализуют собственные программы фундаментальных и прикладных исследований и инфраструктурного развития. Один из прорабатываемых вариантов по созданию Центра предполагает, что он займет территорию 131 га и включит в себя земли Академпарка. Дмитрий Маркович подчеркнул, что в любом случае проект планируется реализовать без сокращения лесов и озелененных территорий: «В документах закреплено, что изменения целевых пунктов в территориальном планировании будут происходить за счет изменения размеров зоны сельскохозяйственного назначения», — отметил главный ученый секретарь СО РАН. 

Также он рассказал о том, что в вузах города начали работать специальные образовательные направления для подготовки кадров для «Академгородка 2.0» — в основном это магистерские программы, запущенные, например, в НГУ и Новосибирском государственном техническом университете. 

«Мы представляли “Академгородок 2.0” как на различных обсуждениях и семинарах, которые проводились в Новосибирском научном центре, чтобы сформировать заинтересованное сообщество, так и на внешних площадках», — сказал Дмитрий Маркович, причем это были и российские (Санкт-Петербург, Красноярск, Сочи, Москва, Томск, Новосибирск), и зарубежные (Китай, Франция) форумы. Кроме того, в интернете работает сайт, посвященный программе и ее отдельным проектам, — там есть вся информация, которая касается «Академгородка 2.0».  

«Впереди у нас еще много работы, — подвел итог Дмитрий Маркович. — В частности, нужно формировать и подавать заявки на создание ИНТЦ и НОЦ, определять, какой все-таки будет модель управления новым комплексом научной, инновационной и социальной инфраструктуры, совершенствовать подходы к координации деятельности участников программы, прорабатывать сопутствующие вопросы, например юридические, и так далее. Плюс необходимо усилить продвижение “Академгородка 2.0” в медийном пространстве». 

Где-то в конце 2014 года Академгородок посетила делегация из Финляндии. Целью визита иностранных гостей было ознакомление сибирских коллег с технологией использования свалочного газа. В ту пору эта тема многим из нас казалась диковинной. Кое-что о ней мы слышали, но, как говорится, глубоко не копали. Руководители города и области также не особо вникали в подобные вещи, поскольку проблема мусорных полигонов рассматривалась в то время под совершенно иным углом зрения. Так что особой огласки данная технология в наших краях не получила и даже не вызвала никаких широких обсуждений и дискуссий. С тех пор мимо моих глаз прошло много самых разных презентаций, посвященных проблемам энергетики, но об использовании свалочного газа, к своему стыду, за то время я так ничего и не узнал.

И только совсем недавно до меня дошла информация о том, что подобные технологии в нашей стране уже кое-где применяются, и не без обнадеживающих результатов. Причем, одна опытная установка находится недалеко от Новосибирска, на мусорном полигоне «Пашино». Пока что еще, конечно же, можно говорить только о пилотных проектах. Тем не менее, первые шаги в эту стороны уже сделаны, и нашим разработчикам есть что показать.

О специфике использовании свалочного газа с полигонов ТКО для производства и продажи электроэнергии рассказал представитель Института проектирования энергетических систем Алексей Жидков.

Для начала – коротенький ликбез. Свалочный газ – это газ, образующийся в теле полигона за счет анаэробного разложения органических отходов. Основной его состав – смесь метана (25 – 75%) и углекислого газа. В зависимости от состава отходов, там еще могут находиться различные примеси. В среднем процесс генерации газа на одной площадке длится от десяти до пятидесяти лет. Если учесть, что годовой вывоз ТКО в нашей стране составляет примерно 275 млн. кубометров (и постоянно растет), то можно себе представить, насколько огромными являются у нас сейчас искусственные «месторождения» этого возобновляемого топлива.

По большому счету, мы сейчас подошли к такому моменту, когда игнорировать данную тему просто невозможно. К тому нас подталкивают естественные процессы, происходящие в глубине свалок. Поскольку полигоны негерметичны, то свалочный газ просто выходит наружу, в атмосферу (в случае герметизации полигонов, они могут разрываться из-за растущего изнутри давления). Поэтому, если не заниматься утилизацией свалочного газа, он начнет быстро распространяться по округе, разнося неприятный запах. Есть и другая проблема. Разложение отходов вызывает повышение температуры внутри тела полигона, в результате чего может произойти самовозгорание свалки – как скрытое, так и открытое. Таким образом, к свалочному газу добавится еще и едкий дым, оказывающий вредное воздействие на здоровье и качество жизни проживающих по соседству со свалками людей. Именно такая проблема произошла в Подмосковье (г. Балашиха и г. Волоколамск).

В настоящее время существует как минимум две технологии добычи и использования свалочного газа. Традиционно газ из тела полигона извлекают с помощью обычных вертикальных скважин. В более продвинутой технологии (Multriwell и ее аналоги) используются так называемые дрены и полиэтилена, и нетканого синтетического материала. В принципе, эти технологии можно считать освоенными (по крайней мере, в мировой практике), чтобы их можно было широко применять и в нашей стране.

В рамках российского законодательства генерация на свалочном газе приравнена к генерации на основе возобновляемых источников. То есть она вполне законна и имеет соответствующую регламентацию. По словам Алексея Жидкова, газопоршневые установки на этом виде топлива по своему техническому исполнению практически ничем не отличаются от газопоршневых установок на природном газе.  Правда, если сравнивать качество данных видов топлива, то здесь свалочный газ проигрывает. Как мы уже сказали выше, он содержит 25 – 75% метана. В природном газе метана – 90 – 95 процентов.

Собственно, именно концентрация метана определяет качество газа и, таким образом, оказывает влияние на режим работы энергоустановки. Если концентрация не достигает 30 процентов, то работа газопоршневой установки просто невозможна. Соответственно, от этого же показателя зависит соотношение между рабочей мощностью и установленной. Так, выйти на установленную мощность можно только при содержании метана 95 процентов. Чем меньше его концентрация, тем ниже будет рабочая мощность, а значит, тем ниже будет КПД и тем больше придется расходовать топлива для выработки нужного количества энергии. Так, при содержании метана в свалочном газе на уровне 40 процентов, рабочая мощность снижается почти в два раза в сравнении с установленной мощностью.

Понятно, что развитие данного направления возобновляемой энергетики невозможно без государственной поддержки и «зеленых тарифов». В принципе, наше законодательство предусматривает для этого соответствующие инструменты. Например, сетевые компании при покупке электрической энергии, выработанной объектами ВИЭ, обязаны принимать их именно по «зеленому тарифу», который предусматривает базовый уровень доходности для инвестора на уровне 12%. Помимо этого, субсидируется и стоимость технологического присоединения объекта ВИЭ к сети (до 15 миллионов рублей).

Впрочем, не стоит думать, что здесь все так просто. Чтобы получить «зеленый тариф» для генерирующего объекта, необходимо пройти довольно сложные бюрократические процедуры, на что уходит в среднем два-три года (от идеи проекта до его реализации в виде поставки «зеленой» энергии). Возможно, как раз это обстоятельство делает данное направление не особо привлекательным для инвестиций. Как сказал Алексей Жидков, таких примеров в стране очень мало, и большинство из них не демонстрируют пока ничего особо привлекательного.

Пожалуй, самый достойный пример (в масштабе страны) – это полигон ТКО «Новый свет» в Ленинградской области. Здесь находится газопоршневая установка мощностью 2,4 МВт (в перспективе мощность планируют увеличить вдвое). Площадь газосборной системы составляет 18 Га. Разумеется, здесь далеко не всё было гладко. Например, из-за несовершенства газосборной системы происходили частые сбои и остановки генерирующего оборудования. Правда, после того, как газосборная система была реконструирована, ситуация улучшилась.

Небольшая газопоршневая установка мощностью 100 кВт на свалочном газе есть в Самаре, на полигоне «Преображенка». Площадь газосборной системы – всего полгектара. С 2013 года здесь используется технология Multriwell. Электричество используется для собственных нужд полигона.

Наконец, необходимо упомянуть полигон ТКО «Пашино», где находится энергетическая установка на свалочном газе мощностью 1,2 МВт. Площадь газосборной системы составляет около 5 Га. Технология – традиционная. Выработанное здесь электричество планируют поставлять потребителю по «зеленому тарифу», для чего необходимо будет подключиться к местной подстанции (вопрос находится на стадии согласования).

В настоящее время, отмечает Алексей Жидков, ведутся интенсивные работы по рекультивации полигона ТКО «Кучино» в Балашихе. Продвижение проекта по строительству здесь генерирующей установки оказалось весьма непростым делом, несмотря на его актуальность (еще раз вспомним протесты местных жителей из-за дымящих свалок). Тем не менее, разработчики надеются на благоприятный исход и уже показывают футуристические картинки, на которых бывшая свалка превращена в поистине сказочное место.

Олег Носков