Прошедший Международный форум «Технопром-2022» практически полностью был посвящен проблеме импортозамещения и достижения технологического суверенитета нашей страной. Тема, как мы понимаем, на сегодняшний день очень актуальная, хотя обсуждается она уже не первый год. Было много сказано о преодолении отставания в «критически важных» отраслях. Всё это, конечно, верно, однако здесь очень важно учитывать общий контекст, в рамках которого происходит постановка стратегических задач. В противном случае акценты могут сместиться так, что наша страна в очередной раз будет «догонять Америку», не осознавая своей подлинной роли в международном разделении труда. В этом случае все наши разработки могут претендовать только на второсортную (по своему значению) копию с «истинного» оригинала. Так уже в нашей недавней истории было и ничем хорошим (в том числе для национального самосознания) не закончилось.

Надо учитывать, что просто «догнать и перегнать» - не самая лучшая стратегия. Сегодня западные страны, с которыми мы вступили в жесткую конфронтацию (в том числе – экономическую и технологическую) фактически полностью определяют ориентиры развития, на основе которых разрабатываются самые разные национальные программы развития. Как вы уже поняли, речь идет, в первую очередь, о так называемом «зеленом» энергетическом переходе, воспринимаемом многими из нас как технологическая неизбежность (воздадим здесь должное господину Чубайсу, много сделавшему для пропаганды этих стратегий). Судя по выступлению многих докладчиков прошедшего Форума, других ориентиров наши технологические лидеры пока что не видят.

Мне неоднократно приходилось выслушивать обоснования нашего перехода на «зеленые» технологии, где решающим аргументом был… пример Китая. Дескать, «даже китайцы» делают это, а значит, данный тренд должен захватить и Россию. То есть, это якобы не какая-то прихоть западных стран, а вполне разумная техническая политика. А значит, мы также должны массово строить солнечные и ветряные электростанции, направляя для этих целей внушительные государственные субсидии (именно так делается во многих странах, включая и Китай, где наблюдается стремительный рост доли ВИЭ).

Как раз в случае с Китаем необходимо внести принципиальные уточнения, поскольку здесь важно понимать реальные мотивации. А они не всегда одинаковы, особенно когда речь заходит о государственных деятелях, ответственных за принимаемые решения. Для чего Китай взялся за развитие «зеленых» технологий? Сегодня на Западе открыто выражают сомнения относительно благих намерений этого промышленного гиганта. Благих - в смысле защиты планеты от глобального потепления. Судя по тому, с каким усердием Китай параллельно сжигает уголь ради развития собственной индустрии (совершенно не считаясь с объемами выбросов), вряд ли его стоит ставить на одну доску с западными странами, готовыми ради климатической идеологии пожертвовать своей промышленностью (впечатляющих примеров тому – масса). Можно ли в этом случае связывать политику китайских властей с достижением так называемых климатических целей? Или же Китай банально обогащается за счет западных стран, решивших разом перейти с ископаемого топлива на ВИЭ?

На днях в США критики действующие администрации вновь подняли эту тему, прямо заявив о том, что американская государственная программа финансовой поддержки «зеленой» энергетики будет лишь способствовать обогащению коммунистического Китая, не дав самой Америке никаких выгод. Автор статьи констатирует печальный факт зависимости США от китайского импорта в сфере технологий для «чистой» энергии. Несмотря на официальные заявления о том, будто комплектующие для ВИЭ должны производиться на местах, реальность этому никак не соответствует. Государственные субсидии (а речь здесь идет о 100 млрд долларов) направляются на поддержку проектов по строительству огромных солнечных ферм и ветропарков. Но их реализация во многом связана с поставками из-за рубежа. И главным поставщиком до сих пор остается Китай. Кстати, особого секрета в том никогда не было. Несколько лет назад мы уже писали о том, что амбициозная американская программа «Миллион солнечных крыш, в которой сильно «засветился» Илон Маск, не обошлась без закупок китайских солнечных панелей (нередко – очень низкого качества). Оказалось, что американцам для таких проектов будет куда дешевле покупать комплектующие у того же Китая, чем производить у себя. Иными словами, США оказались зависимы от импорта в тех «инновационных» отраслях, которые они сами же определили, как стратегически важные. И это происходит в условиях резкого обострения отношений с Китаем, грозящего чуть ли не третьей мировой войной!

По словам автора статьи, американские производители «зеленого» оборудования примерно на 80% зависят от поставок зарубежных деталей (в основном – из того же Китая). В случае обложения этих поставок высокими пошлинами, данная отрасль в Америке окажется на грани разорения (чего, кстати, добивался Дональд Трамп, открыто презиравший ВИЭ). Как мы знаем, совсем недавно президент Байден специальным распоряжением продлил беспошлинный ввоз солнечных панелей из азиатских стран (о чем мы также писали). То есть ввозить подобный товар до сих пор дешевле, чем производить его у себя. Понятно, что инициаторы мега-проектов в сфере возобновляемой энергетики, готовые покрывать солнечными панелями тысячи га пустующих земель, куда охотнее воспользуются дешевым импортом, чем поддержат отечественного производителя. Иными словами, в процессе энергетического перехода американская промышленность никак не может обойтись без своего «геополитического» конкурента. По сути же, речь идет об утрате полной технологической цепочки.

Источники конкурентных преимуществ Китая хорошо известны, и они не раз обсуждались. Это – дешевая рабочая сила, слабые социальные гарантии, весьма «либеральное» экологическое законодательство (в сравнении с западными странами) и, самое главное, - дешевая энергия, которую китайцы готовы и впредь получать из «грязного топлива». Если брать конкретно «зеленые» технологии, то здесь свою заметную роль сыграли государственные субсидии. Правда, в отличие от американского правительства, замечает автор статьи, китайское государство субсидировало отечественных производителей как раз ради создания дешевой продукции – с перспективой ее массовой продажи за рубеж (прежде всего, в развитые страны, где как раз формировался основной спрос на такую продукцию). Американские власти также осуществляют субсидии, однако их целью является упомянутый «зеленый» энергопереход, ради которого происходит отказ от традиционных энергоносителей, включая уголь и нефтепродукты.

В этом плане китайский «энергопереход» выглядит весьма двусмысленно. Так, несмотря на массовое строительство ветряков и солнечных электростанций, традиционная генерация ничуть не сворачивается, а расширяется и обновляется. Кроме того, с прошлого года государственная политика в отношении ВИЭ выстраивается так, что доля «чистой» энергии в ближайшей перспективе начнет снижаться.   Судя по всему, Китаю необходимо было заняться ветряными и солнечными электростанциями в целях обозначения своего технологического лидерства в этой сфере и освоения полного производственного цикла (дабы не выглядеть в глазах потенциальных покупателей «сапожником без сапог»). Теперь же, освоив полный цикл, Китай фактически контролирует важные звенья в технологической цепочке, привязывая другие страны к своей продукции. Иначе говоря, климатические цели здесь явно не ставились во главу угла. И теперь это уже очевидно для многих.

Таким образом, если наша страна будет воодушевляться китайским примером, то «догнать и перегнать» не должно превращаться в самоцель. В этом плане парадигма технологического суверенитета должна смениться парадигмой технологического лидерства. То есть мотивации должны быть не столько политические, сколько экономические. В принципе, признаки именно такого понимание ситуации уже проговариваются. В свое время научный руководитель Института теплофизики СО РАН академик Сергей Алексеенко объяснил наше участие в разработке «зеленых» технологий необходимостью занять достойное место на мировых рынках со своей инновационной продукцией. И это, на мой взгляд, весьма разумная интерпретация наших целей и задач. Судя по всему, такой экономический прагматизм во многом характеризует как представителей академической науки, так и представителей отечественного крупного бизнеса (включая государственные корпорации, всерьез настроенные на конкурентную борьбу на международном уровне).

Показательно, что в нашей стране практически отсутствует климатический алармизм, и отношение к глобальному потеплению весьма сдержанное. Возможно, именно это станет нашим залогом трезвого, прагматичного подхода к разработкам в сфере «зеленой» энергетики. И здесь нам, в самом деле, будет чему поучиться у Китая.

Константин Шабанов

В свое время мы уже сообщали о том, что по мере расширения площадей, выделяемых под объекты «чистой» генерации, растет сопротивление данному процессу со стороны общественности. К примеру, состоятельные американские домовладельцы, чьи особняки находятся на морском побережье, совсем не в восторге от строительства офшорных ветряков, портящих вид из окна. Есть вопросы и к так называемым солнечным фермам. Причем, протестные настроения зреют в среде борцов за экологию, несмотря на то, что массовое строительство объектов ВИЭ позиционируется как ключевое направление по улучшению экологической ситуации на планете. И надо полагать, что по мере углубления энергетического кризиса вопросов к солнечным панелям и ветрякам будет еще больше.

Важно отметить, что с каждым годом огласку получают всё больше и больше фактов, бросающих тень на стратегию «зеленого» энергоперехода. Например, в западных СМИ циркулирует сообщение о весьма неприглядном моменте, имеющем прямое отношение к процессу перехода на возобновляемые источники. Стало известно, что на территории Шотландии, где в прошлом году проходил климатический саммит COP-26, под строительство наземных ветряков в течение двадцати лет было вырублено почти 14 миллионов деревьев! Обычно такой антагонизм между лесными массивами и ветряными электростанциями широкой общественностью во внимание не принимался. Большинство из нас даже не в курсе, что в европейских странах, где трепетно относятся к вопросам экологии, площади под ветряки могут высвобождать таким вот не совсем экологичным способом.

Разумеется, представители лесного и земельного хозяйства Шотландии заверили экологов, что эти вырубки составляют ничтожный процент от общей площади тамошних лесов. Кроме того, было заверение в том, что количество лесопосадок с лихвой компенсирует такие потери. Так, количество посаженных деревьев с 2000 года исчисляется сотнями миллионов (примерно по 30 миллионов деревьев в год). Однако экологических активистов такие оправдания не устраивают. На их взгляд, все объяснения со стороны правительственных чиновников являются «чистейшим фарсом». Они напоминают общественности, что помимо вырубки деревьев под ветряки, параллельно выкапываются сотни акров древнего торфа, в котором законсервирован углерод. Как мы понимаем, такая практика «озеленения» энергетики плохо согласуется с климатическими целями, когда предельно скрупулезно, до грамма подчитывается углеродный баланс.

Кроме того, противники ВИЭ обращают внимание на то, что места, занятые под ветряные электростанции, уже никогда не покроются деревьями, то есть программы по восстановлению лесов к данным площадям не применимы. Это означает, что по мере расширения площадей под ветрогенерацию (на что делают ставку сторонники «зеленого» энергоперехода) мы получим новое количество безвозвратно потерянных лесных массивов. Иными словами, у экологов появляется еще один довод против подобных проектов. Всё это идет в дополнение к таким обвинениям, как угроза пернатым (например, американские экологи утверждают, что в США ежегодно погибает от ветряков до 1,2 миллиона птиц).

Как мы понимаем, борцов за экологию тревожит не текущее состояние, а сама тенденция. Каким на самом деле будет наше «зеленое» будущее, если ради него потребуется покрыть миллионы квадратных километров ветряками и солнечными панелями, очищая для них место от первозданной растительности? К примеру, нынешняя американская администрация провозглашает в качестве стратегической цели довести к 2035 году объемы солнечно генерации до 40 процентов. Ради этой цели с нынешнего года (о чем мы уже писали) продлевается беспошлинный ввоз солнечных панелей из стран Юго-Восточной Азии (в числе которых может вполне неожиданно оказаться «дружественный» Китай).  Фактически это означает, что у природы будут последовательно «отвоевываться» огромные участки под создание солнечных ферм, отгороженных от внешнего мира подобно концентрационным лагерям.

Такая перспектива устраивает далеко не всех жителей планеты. Не удивительно, что в Америке уже набирает силу НОВОЕ движение за охрану окружающей среды, возглавляемое представителями небольших некоммерческих организаций. На текущем этапе проблема выражается в том, что администрация Байдена, поставив своей целью борьбу с ископаемым топливом, определило обширные участки федеральных земель под развитие солнечной энергетики. Фактически, эти территории переданы в освоение таким крупным корпорациям, как Duke Energy, Exelon и Bright Source Energy.

Естественно, использование земли подобным образом оправдывается климатическими целями, что в обязательном порядке преподносится как важный вклад в защиту планеты. Однако критиков совсем не устраивает подобный размах в деле перехода на «чистую» энергию, когда строительство солнечных электростанций начинает восприниматься как самоцель. В таких условиях происходит вполне ожидаемое игнорирование требований по защите природной среды. Новые борцы за экологию обращают внимание на то, что строительство гигантских солнечных ферм неизбежно разрушает хрупкие экосистемы, подвергая опасности представителей местной флоры и фауны. Помимо этого, эко-активистов волнуют такие аспекты, как старение солнечных электростанций и утилизация отработанных фотоэлементов. Кроме того, тепло, выделяемое солнечными панелями, способно внести дополнительный вклад в процесс глобального потепления.

Именно эти неприглядные моменты игнорируются властями в процессе масштабного перехода на солнечную энергию. И это тем более вероятно, если речь заходит о материальных интересах представителей крупного бизнеса, являющихся прямыми выгода получателями от реализации проектов в сфере «зеленой» энергетики.

Важно отметить, что именно интересы крупных корпораций во многом являются движущей силой «зеленого» энергоперехода (а отнюдь не забота о будущем планеты). И самое показательное в этой связи то, что члены правления крупных организаций по защите окружающей среды имеют тесные связи с представителями компаний, реализующих большие проекты в области «чистой» энергии. Характерно, что сам подход к делу со стороны руководства крупных «солнечных» игроков мало чем отличается от действий представителей крупных нефтяных компаний. То есть если речь заходит о солидных барышах от вложений в тот или иной «зеленый» проект, жизнь каких-то птичек, черепашек или насекомых отодвигается на задний план. Понятно, что крупные компании, стремясь к максимальному извлечению прибыли, используют наиболее дешевый способ получения электрической энергии. И в этом случае говорить о какой-то заботе об экологии совершенно не приходится. Единственным идеологическим прикрытием для таких технических решений становится исключительно апелляция к климатическим целям.

Как отмечают критики, «солнечные» компании открыто берут пример с представителей крупного нефтяного бизнеса (Big Oil). Причем, речь идет не только об организации работы по освоению земельных участков. Наблюдается точно такая же нетерпимость к любой публичной критике. Малейшая попытка отдельных активистов пролить свет на неприглядные стороны деятельности компании, любая информация о вреде, причиненном экологии, вызывает со стороны рыночных игроков поток угроз судебными исками. Все возражения со стороны экологов пресекаются на корню. Поэтому неудивительно, что крупные «зеленые» проекты легко проходят экспертизы, не вызывая бурной общественной реакции.

Тем не менее, создать абсолютно непроницаемую завесу молчания в таких вопросах вряд ли удастся. Поэтому впереди нас ожидают весьма интересные события, способные повлиять на наше отношение к нынешнему «зеленому» курсу западных стран.

Константин Шабанов

Ученые из Центра новых химических технологий Института катализа СО РАН (ЦНХТ ИК СО РАН) с помощью метода рентгеновской дифракции детально исследовали слоистые двойные гидроксиды магний-галлия, которые использовали для создания эффективных катализаторов дегидрирования углеводородов. В планах ученых — синтез катализаторов на основе этих структур для дегидрирования высокомолекулярных алканов, процессов гидропереработки возобновляемого растительного сырья и альтернативной энергетики.

Слоистые двойные гидроксиды (LDHs — layered double hydroxides, СДГ — прим. ред.) — пластинчатые неорганические твердые вещества с кристаллической структурой, которые содержат катионы двух- и трехвалентных металлов в слоях. Некоторые СДГ обладают «эффектом памяти»: после прокаливания при высоких температурах в интервале 450–600 °C и последующем опускании в воду эти объекты восстанавливают свою исходную слоистую структуру. Благодаря таким свойствам слоистые двойные гидроксиды могут использоваться в разных приложениях, например, для адсорбции различных веществ из воды.

По словам заместителя директора ЦНХТ ИК СО РАН по научной работе к.х.н. Натальи Леонтьевой, СДГ особенно интересны ученым в качестве носителей металлических катализаторов. Однако для использования их на практике необходимо детально изучить механизм их термического разложения и установить структуру формирующихся оксидов.

В своей работе ученые использовали метод моделирования рентгеновских дифракционных картин для одномерно разупорядоченных кристаллов, а также специальное программное обеспечение, разработанное, в том числе, в Институте катализа СО РАН.

«Мы исследовали слоистые двойные гидроксиды магний-галлия и оксиды на их основе. Наш подход заключался в том, что мы брали кристалл и разбивали на отдельные слои в направлении плотнейшей упаковки, как колоду карт. Затем, предполагая различные модели структур, упаковывали слои, смещая на определенные векторы, и рассчитывали картину рентгеновской дифракции. Далее, сравнивая интенсивности и формы пиков расчетной кривой с экспериментальной, делали заключение о том, подходит предполагаемая модель структуры или нет. В этой работе мы установили, как протекает процесс разложения слоистых двойных гидроксидов, как изменяется их кристаллическая структура, обнаружили, что образуются метастабильные фазы при определенных температурах, разобрались, что представляет собой структура оксида и очень много других структурных аспектов», — рассказала Наталья Леонтьева.

По словам Леонтьевой, новизна работы заключается в том, что для изучения СДГ впервые было применено моделирование дифракционных картин, которое позволило получить новые данные и установить дефектную структуру гидроксидных и оксидных фаз, а также понять, каким образом реализуется «эффект памяти». В конечном итоге это позволило синтезировать новые платиновые катализаторы для дегидрирования пропана — процесса, имеющего большое значение для современной нефтехимии.

«Мы и дальше будем двигаться в направлении создания катализаторов на основе СДГ. В ближайших планах разработка катализаторов для дегидрирования высокомолекулярных алканов, процессов гидропереработки возобновляемого растительного сырья, технологий альтернативной энергетики», — добавила ученый.

Общее собрание СО РАН, проходящее в Москве,  выбрало заместителей председателя, а также главного ученого секретаря, глав Объединенных ученых советов по направлениям наук и президиум Сибирского отделения, в который вошло 57 человек.

Заместителями председателя СО РАН стали академики Дмитрий Маркович Маркович, Михаил Иванович Воевода, Николай Иванович Кашеваров, Алексей Владимирович Кочетов, Николай Петрович Похиленко, Ренад Зиннурович Сагдеев, Николай Алексеевич Тестоедов.

Главным ученым секретарем СО РАН был избран член-корреспондент РАН Андрей Александрович Тулупов (Международный томографический центр СО РАН). «По своей специальности он и медик, и физик, и имеет значительный опыт организационной работы в Новосибирском государственном университете», - прокомментировал председатель СО РАН академик Валентин Николаевич Пармон.

Председатели Объединенных ученых советов по направлениям наук СО РАН:

ОУС по математике и информатике – академик Искандер Асанович Тайманов;
ОУС по энергетике, машиностроению, механике и процессам управления – академик Сергей Владимирович Алексеенко;
ОУС по физическим наукам – академик Николай Александрович Ратахин;
ОУС по химическим наукам – академик Валерий Иванович Бухтияров;
ОУС по нанотехнологиям и информационным технологиям – академик Юрий Иванович Шокин;
ОУС по биологическим наукам – академик Валентин Викторович Власов;
ОУС по наукам о Земле – академик Михаил Иванович Эпов;
ОУС по экономическим наукам – академик Валерий Анатольевич Крюков;
ОУС по гуманитарным наукам – академик Анатолий Пантелеевич Деревянко;
ОУС по медицинским наукам – академик Сергей Валентинович Попов;
ОУС по сельскохозяйственным наукам – академик Николай Иванович Кашеваров.

Кроме них в президиум СО РАН вошли: академик Любомир Иванович Афтанас, академик Сергей Николаевич Багаев, академик Борис Ванданович Базаров, академик Ольга Леонидовна Барбараш, академик Игорь Николаевич Бычков, член-корреспондент РАН Леонид Николаевич Владимиров, член-корреспондент РАН Дмитрий Петрович Гладкочуб, член-корреспондент РАН Вячеслав Николаевич Глинских, академик Сергей Савостьянович Гончаров, академик Андрей Георгиевич Дегерменджи, академик Николай Александрович Донченко, член-корреспондент РАН Михаил Николаевич Железняк, академик Гелий Александрович Жеребцов, академик Зинфер Ришатович Исмагилов, член-корреспондент РАН Сергей Игоревич Кабанихин, член-корреспондент РАН Николай Николаевич Крук, академик Николай Александрович Колчанов, академик Алексей Эмильевич Конторович, академик Геннадий Николаевич Кулипанов, академик Ольга Ивановна Лаврик, академик Александр Васильевич Латышев, член-корреспондент РАН Михаил Петрович Лебедев, академик Павел Владимирович Логачев, член-корреспондент РАН Андрей Всеволодович Медведев, академик Владимир Павлович Мельников, академик Вячеслав Иванович Молодин, академик Валерий Павлович Пузырев, член-корреспондент РАН Евгений Владимирович Рудой, академик Геннадий Викторович Сакович, академик Вадим Анатольевич Степанов, академик Арнольд Кириллович Тулохонов, академик Михаил Петрович Федорук, академик Василий Филиппович Шабанов, академик Анатолий Михайлович Шалагин, член-корреспондент РАН Александр Артурович Шпедт, академик Владимир Константинович Шумный.

Кроме того в состав президиума вошел избранный председатель Уставной комиссии СО РАН академик Василий Михайлович Фомин.

Мы уже неоднократно обращали внимание на то, что объективные трудности, вызванные энергетическим кризисом в Европе, вынуждают западных политиков пересматривать свои «зеленые» стратегии. Буквально с каждым месяцем расхождение между красивой идеологией и насущными потребностями выявляется всё отчетливее. И похоже на то, что возврат к углю и мазуту, «реабилитация» атомной энергии – еще не предел.

В начале сентября климатическим активистам пришлось пережить еще один моральный удар: в Германии – на фоне рекордных скачков цен на энергию – было принято решение заморозить цены на углеродные выбросы сроком на один год. Напомним, что в 2021 году цены были установлены на уровне 25 евро за тонну углерода (в эквиваленте СО2). Затем цена поднялась до 30 евро. В  следующем году ее собирались довести до 35 евро за тонну. Однако из-за кризиса планы пришлось срочно корректировать. Нынешняя приостановка цен на углерод осуществляется в рамках пакета государственной помощи размером в 65 миллиардов евро. Спешность данного решения (принятого в ходе НОЧНЫХ переговоров в правительстве Германии) красноречиво свидетельствует о том, в какой непростой ситуации находится теперь европейская экономика.

Разумеется, в немецком руководстве надеются на скорое исправление ситуации. Тем не менее, необходимость смягчения так называемой климатической политики говорит сама за себя. Совершенно очевидно, что предыдущие многомиллиардные вливания в «зеленую» энергетику не принесли положительных экономических результатов, соизмеримых с объемами затрат.

Но самым, пожалуй, печальным обстоятельством является тот факт, что столь затратная борьба западных стран с изменением климата до сих пор не дала никаких результатов в плане противодействия росту глобальной температуры. Иначе говоря, именно то, ради чего европейцы шли на такие жертвы, отказываясь от ископаемого топлива (включая и дешевые российские энергоносители), никак не проявилось на практике.

Совсем недавно вышел независимый отчет, который показывает, что климатические обязательства, взятые на себя представителями бизнеса стран «Большой Семерки», на самом деле оказались недостигнутыми. Как выяснилось, НИ В ОДНОЙ СТРАНЕ мира (включая и Европу) обязательства частных компаний по борьбе с глобальным потеплением не выполняются в должной мере. Худшие результаты в этой выборке показывают компании Китая и Японии. С их темпами декарбонизации вместо критического роста глобальной температуры до полутора градусов к середине века, она способна вырасти до трех градусов (что якобы является «убийственным» для нас показателем).

Примерно так же выглядят дела и у американских компаний. У европейского бизнеса в этом плане дела выглядят лучше, но все равно он не дотягивают до целей, обозначенных Парижским соглашением. Самую высокую «сознательность» продемонстрировал немецкий бизнес. Следом шли французы и англичане. Гораздо менее «сознательными» оказались бельгийские и австрийские компании. Худшие показатели из европейских стран продемонстрировала Греция (фактически сравнявшись с Китаем).

Таким образом, темпы декарбонизации на Западе оставляют желать лучшего с точки зрения самих же климатических активистов. То есть «зеленый» курс уже поглотил сотни миллиардов, но победных реляций не наблюдается ввиду отсутствия признаков этой самой победы. И вот на этом фоне в Германии, где старательнее всего подходили к вопросам отказа от «грязной» энергии, не только возвращаются к углю, но и делают послабления в отношении углеродного налога, который с самого начала рассматривался как важный инструмент давления на частные компании в целях принуждения их к реализации климатических целей.

Впрочем, еще раз напомним, что такие отклонения от «генеральной линии» в самой Европе трактуются как некие вынужденные тактические отступления в ходе глобальной войны за спасение планеты. Отказ от ископаемого топлива всё еще рассматривается европейскими политиками в качестве стратегической задачи. И оспаривать правильность выбранного пути они пока что не намерены. Мало того, проблема с поставками российских энергоносителей вынуждают некоторых из них делать пафосные заявления по поводу своей приверженности «чистой» энергии.

Так, 5 сентября президент Франции Эммануэль Макрон высказался за ускорение процесса перехода на ВИЭ ввиду реальной военной обстановки в Европе. Дескать, после российского вторжения на Украину поэтапный отказ от ископаемого топлива становится для европейцев острой необходимостью, которая якобы посодействует усилению их сплоченности. Со своей стороны, руководство ЕС полагает, будто дальнейший рост доли ВИЭ поспособствует стабилизации энергетического рынка и снижению панических настроений. Как всегда, европейские бюрократы обсуждают в таких случаях необходимость упрощения разрешительных процедур. И здесь, как ни странно, практическая необходимость также вступает в противоречие с идеологий, поскольку для развития ВИЭ предлагается использовать ранее запрещенные для этого территории. То есть в борьбе за торжество «чистой» энергии в Европе готовы закрыть глаза рукой на действующее экологическое законодательство.

Ранее мы уже упоминали о таком подходе к «оптимизации» процесса. В настоящее время в Европе рассматривают возможность децентрализации решений по установки объектов «зеленой» энергетики. Когда, например, решение по размещению ветряков на том или ином участке земли будет приниматься не на уровне органов государственной власти, а на уровне муниципалитетов.

Однако если в отношении ВИЭ в Европе сложился некий консенсус (даже среди французов), то в отношении атомной энергии наблюдается явный раскол, который углубляется все сильнее и сильнее. Ранее мы уже писали о том, что действующий канцлер Германии Олаф Шольц осторожно высказался в пользу продления эксплуатации оставшихся в стране атомных реакторов. И как ни странно, не так давно он получил «отповедь» от министра иностранных дел Анналены Бербок, усмотревшей в таком решении опасный откат от выбранного «зеленого» курса. По ее словам, Германия уже заплатила достаточно средств для постепенного отказа от атомной энергии, и потому пересматривать эти планы было бы безумием. Сторонники атомной энергетики, считает она, вряд ли на этом успокоятся и будут и дальше добиваться усиления роли «мирного атома» (в чем чиновница, судя по всему, усматривает регресс).

Таким образом, даже в рамках одного правительства не наблюдается единства по столь принципиальному вопросу. Судя по упомянутому выступлению госпожи Бербок, «зеленая» идеология в ЕС всё еще определяет принимаемые решения, причем, без всякой оглядки на экономическую целесообразность.

Тем не менее, начавшаяся дискуссия сама по себе является хорошим знаком, поскольку отражает отход от слепого догматизма в рамках выстраивания стратегий развития. По большому счету, вопрос стоит не о том, какой вид энергии стоит считать «чистым», а какой – «грязным»? Речь идет о пересмотре самих подходов к источникам энергии и отказе от сомнительных критериев в оценках принимаемых технических решений. И если наша страна как-то причастна к пересмотру «зеленой» идеологии, то это нужно поставить ей в заслугу.

Как верно заметил один американский автор, президента Путина стоило бы наградить Нобелевской премией мира за то, что он спас Европу от слепой приверженности к теме «климатической катастрофы» и вытекающего отсюда стремления к тотальной декарбонизации. По его словам, еще до того, как Россия начала боевые действия, европейцы страдали от бессмысленной энергетической политики, которую им навязали борцы за «спасение планеты». По мнению автора, этот план по глобальному переходу на «чистую» энергию был разработан в руководстве ООН – в содружестве с такими организациями, как Всемирный экономический форум. На практике этот план давал властям диктаторские полномочия в деле ликвидации традиционной системы энергоснабжения – параллельно с ликвидацией животноводства (не будем забывать про коров, вносящих-де свой вклад в глобальное потепление).

Россия неожиданным образом поставила эти планы под сомнение и дала европейцам шанс одуматься и вернуться к здравомыслию. И теперь мир якобы готов к тому, чтобы выслушать рассуждения здравомыслящих ученых и экспертов о том, что никакой климатической катастрофы на самом деле не существует, а растущая концентрация углекислого газа оказывает весьма благотворное влияние на растительный мир планеты. То есть раскол уже проходит и по линии науки.

Дискуссия, таким образом, набирает обороты. Подключится ли к этому процессу российская академическая наука, время покажет.

Константин Шабанов

Также руководитель ПИШ «Когнитивная инженерия» выступил с предложением создать программу стратегического лидерства для научных организаций.

Во время рабочей поездки Президента РФ Владимира Путина в Великий Новгород состоялась встреча главы страны с руководителями Передовых инженерных школ и их индустриальными партнерами, среди которых присутствовал руководитель ПИШ «Когнитивная инженерия» Новосибирского государственного университета, директор НОЦ «Газпромнефть – НГУ» Сергей Головин. Взяв слово, ученый рассказал об особенности инженерной школы университета.

— Новосибирск – территория с высокой концентрацией науки и разработок. У нас 33 института, очень мощный Технопарк. И целью нашей Передовой инженерной школы мы видим как раз объединение интеллектуальных наработок институтов, практического опыта, который есть в технологических компаниях Академпарка, и главное – видения этого рыночного продукта, который нам обеспечивают наши индустриальные партнеры, такие как ПАО «Газпром нефть», АО «Объединенная двигателестроительная корпорация», АО «„Информационные спутниковые системы“ им. М. Ф. Решетнева». Мы работаем над рядом интересных, конкретных задач. Хотел обратить внимание, что основа нашей деятельности – это работа над технологиями завтрашнего дня, которые базируются на фундаментальных наработках, которые у нас имеются и которые, вообще говоря, были получены вчера. Соответственно, чтобы отвечать на запросы, которые появятся завтра, нам нужно иметь наработки, над которыми научные коллективы работают сегодня, — прокомментировал Головин.

Чтобы подкрепить деятельности ПИШ в университетах по всей стране, доктор наук выступил с предложением запустить программу лидерства, аналогичную «Приоритет 2030» и федеральному проекту инженерных школ, для научных организаций.

— Мы видим, как хорошо влияет на развитие университетов программа стратегического лидерства «Приоритет 2030», которая была запущена в прошлом году, и программа ПИШ, которая запущена в этом году. Мне кажется, что подобные программы лидерства нам нужны и для научных институтов. Вчера выбрали Президента Российской академии наук Геннадия Яковлевича Красникова, в его программе очень большая роль также уделяется практическим наработкам науки. И предложение такое: проработать аналогичную программу лидерства для научных организаций. Можно ее назвать «Передовые научные школы» или «Приоритет. Наука», — объяснил Сергей Головин.

Владимир Путин поддержал данную инициативу:

«Нужно приоритизировать, посмотреть. Вы уже назвали, что такие возможности существуют, некоторые вещи запущены. Давайте посмотрим поконкретнее, что вы имеете в виду, надо с этим разобраться. Если это не влезает в уже действующие программы, надо посмотреть по поводу того, чтобы запустить что-то новое. А так идея сама по себе [хорошая]».

Напомним, в июне этого года НГУ выиграл грант 84,5 млн рублей на создание Передовой инженерной школы «Когнитивная инженерия», основными тематиками которой станут аэрокосмическое приборостроение, биологические сенсорные системы, геофизические системы для нефтегазовой отрасли. Ожидается, что участие в федеральном проекте позволит к 2030 году увеличить число НИОКР, выполняемых университетов в указанных областях, в 10 раз по сравнению с 2022 годом, что составит более 1,5 млрд рублей ежегодно. А НГУ пройдет через необходимую трансформацию от исследовательского университета к предпринимательскому, выпускники которого будут лидерами формирования и реализации комплексных инженерных проектов.

Пресс-служба Новосибирского государственного университета

Прошедший в нашем городе в августе Международный технологический форум «Технопром-2022» очень сильно напоминал демонстрацию наших возможностей в плане импортозамещения. Во всяком случае, это касалось критически важных направлений, от которых зависит наша способность конкурировать с нынешними геополитическими соперниками - как в чисто экономической, так и в военной сфере. В указанном контексте тема водородных технологий, подробно рассмотренная на отдельном «круглом столе», приобретает особое значение ввиду ее непосредственного отношения к прорывным технологиям, особенно если они затрагивают проблему развития энергетики.

Сегодняшняя ситуация на энергетическом рынке убедительно показывает, насколько важно держать высокую планку в этом секторе, от которого прямо зависит вся национальная экономика. Развитие отечественной энергетики, по сути, является принципиально важным условием развития отечественной промышленности. Отсюда вытекает необходимость быть, что называется, всегда на острие, лидировать в самых передовых направлениях. Именно этот момент и был продемонстрирован на упомянутом «круглом столе», посвященном водородным технологиям.

Думаю, нет смысла доказывать, что водородные технологии являются в настоящее время весьма актуальной темой – как для представителей науки, так и для представителей реального сектора экономики. Как выяснилось, российские компании уже начинают внедрять соответствующие разработки и выходить с ними на мировой рынок. Однако международная политическая обстановка накладывает на них определенные ограничения. Поэтому российским разработчикам оказалось принципиально важно «сверить часы» и обменяться своими идеями.

Сразу скажем, что водородная тема давно привлекает серьезное внимание со стороны ученых нашего Академгородка. Так, в конце прошлого года на базе Института катализа СО РАН был создан Центр компетенций НТИ, посвященный водородным технологиям. Название Центра говорит само за себя: «Водород как основа низкоуглеродной экономики».

Как отметил руководитель Центра Павел Снытников, Институт катализа СО РАН был выбран в качестве базовой организации отнюдь не случайно, поскольку он является самым крупным в стране специализированным научным центром в области каталитических процессов. Без каталитических технологий, напомнил ученый, просто немыслима вся современная нефтеперерабатывающая, нефтехимическая, химическая промышленность, а также газохимия, фармацевтическая и пищевая промышленность. Все они, по его словам, составляют основу так называемых водородных технологий, область применения которых весьма широка.

«Когда мы говорим о водородных технологиях, - уточнил Павел Снытников, - надо понимать, что речь идет не только об энергетике. С нашей точки зрения, есть более широкое понятие, которое может обозначать основу для создания новой отрасли в данной области». В этом плане показательно, что консорциум, представленный Центром, объединяет 33 организации, куда входят 10 коммерческих компаний, 10 научных организаций и 13 вузов. По сути, это объединение сочетает в себе известный «Треугольник Лаврентьева», когда наука, образование и внедрение составляют некое ядро для развития технологий. В данном случае имеет место, по словам Павла Снытникова, многомерное пересечение таких треугольников, когда все эти работы представляют большую матрицу, где решаются все вопросы для формирования новой отрасли.

Еще один показательный момент – это сама география консорциума Центра НТИ. Входящие туда организации охватывают практически всю территорию страны – от Санкт-Петербурга до Южно-Сахалинска.

«Можно сказать, что в нашем консорциуме представлены почти все природно-климатические зоны страны - включая и территорию Крайнего Севера - необходимые для отработки наших технологий», - заметил Павел Снытников. В настоящее время, по словам ученого, все разработки разделяются по четырем основным направлениям. В частности, речь идет о следующих проектах с весьма говорящими названиями: «Водородная заправка», «Биоводород для генерации электроэнергии», «Водород для Е-химии и Е-топлив как основа низкоуглеродной экономики», «Крупнотоннажный водород для низкоуглеродной экономики».

Как разъяснил ученый, проект «Водородная заправка» призван не только развивать технологии получения водорода, но также выявлять различные конкурентные решения, которые были бы интересны с точки зрения использования в той или иной климатической зоне, либо под какие-то конкретные задачи. Важно подчеркнуть, что в рамках развиваемых процессов здесь уже заложена идея некой внутренней конкуренции. «Мы не концентрируемся на первом этапе на разработке какого-то одного процесса. Например, мы сравниваем, где можно применить методы автотермического реформинга по сравнению, скажем, с матричной конверсией. Или сравниваем каталитический пиролиз с термическим пиролизом. И таким вот образом решаем прямую задачу получения водорода для заправки автомобилей», - отметил Павел Снытников. Идя указанным путем, считает он, можно в ряде случаев удешевить производство водорода. И подобные задачи весьма нетривиальны.

Также весьма нетривиален проект, связанный с биоводородом. Для этого достаточно принять во внимание вовлеченные сюда организации, связанные с созданием технологических цепочек. Например, одни организации компетентны в изготовлении планарных топливных элементов. Другая организация в большей степени занимается микротрубчатыми топливными элементами. Какие-то организации проводят исследования в области важных компонентов. И всё это в целом позволяет создать готовый законченный продукт. Таким путем, по словам ученого, решается задача создания необходимых технологических цепочек для производства продукта с высокой добавленной стоимостью. По мнению Павла Снытникова, именно такой подход является основой для достижения технологического суверенитета нашей страны.

Весьма интересен в этом плане третий проект с необычным, на первый взгляд, названием: «Водород для Е-химии и Е-топлив как основа низкоуглеродной экономики». Здесь сосредоточены разработки, которые на сегодняшний день находятся на низком уровне технологической готовности. Но, тем не менее, они имеют огромный потенциал с точки зрения последующего внедрения. «Возможно, это еще не позволяет в ближайшие два-три года вывести данные разработки на готовый продукт, но, если мы продолжим этим заниматься, мы в дальнейшем получим от такой работы высокий эффект – и технологический, и практический», - пояснил Павел Снытников.

Что касается четвертого проекта, то он в большей степени связан с решением проблем уже существующей отрасли. В основном здесь решаются задачи модернизации имеющихся на сегодняшний день производств. В первую очередь речь идет об увеличении эффективности получения водорода, выделении углекислого газа с его последующей утилизацией. При этом, пояснил Павел Снытников, продукт, получаемый по какому-то одному направлению, является реагентом для другого направления. Таким способом выстраивается цепочка полного технологического цикла. И поэтому в целом по отрасли мы в состоянии получить весьма высокую эффективность как раз за счет небольших модернизаций и внедрений на отдельных стадиях.

Отметим здесь следующий важный момент: уже сейчас со стороны некоторых крупных российских компаний формируется запрос на технологии по транспортировки водорода на длительные расстояния (к примеру, для продажи за рубеж). И в этом случае обнадеживает тот факт, что Институт катализа СО РАН, по словам Павла Снытникова, в настоящее время обладает необходимыми для решения таких задач технологиями. Причем, это осуществляется при тесном взаимодействии с другими научными организациями, что позволяет уже сейчас представить соответствующие разработки для создания целого комплекса по сжижению водорода.

Таким образом, мы с уверенностью можем сказать, что отечественная наука уже сделала реальные шаги в новое технологическое будущее, представив вполне осязаемые результаты по части водородных технологий. Разумеется, мы не в состоянии представить это будущее в полном объеме, а равно не можем предсказать, как выстроятся технологические тренды в течение текущего десятилетия, и куда сместятся акценты (учитывая сложную геополитическую обстановку). Однако нельзя не отметить сам факт широкой кооперации наших научных организаций и коммерческих структур в деле освоения новых направлений. Пожалуй, именно эта кооперация является для российских ученых самым значительным и самым показательным событием. 

Николай Нестеров

Прошла вторая волна социологического исследования об отношении общества к исследователям, Академии и науке как таковой. Опрос проводился по телефону и онлайн.

Основной вывод – серьезных изменений относительно весны 2021 года не наблюдается. Интерес все так же высок (65%), особенно среди россиян с высшим образованием.

Структура источников информации ожидаема – традиционные СМИ (черпают оттуда информацию 2/3 респондентов), интернет, соцсети и мессенджеры (в основном у молодежи).

Одна из наиболее интересных таблиц – про вовлеченность в различные формы популяризации науки в детстве и школьные годы. Впереди по влиянию – научная фантастика и научпоп (фильмы, книги, журналы). В пятерке также – биографии и личные примеры ученых и роль наставников.

При ответе респонденты могли выбрать несколько вариантов. При этом примечательно, что 33% молодежи (18-24 лет) и 28% – (25-34 лет), «мечтали стать ученым, когда были ребенком». Эти показатели выше, чем по всем остальным группам (где от 21 до 24%). Эти две возрастные страты – поколения XXI века, их взросление прошло уже в нулевых – значительно более стабильных и тучных. В самой младшей когорте можно зафиксировать успехи по поддержке и популяризации науки, активизировавшихся на рубеже нулевых и десятых годов.

Однако, есть и негативные показатели. Например, «среди участников телефонного опроса 42 % не смогли назвать ни одного крупного достижения науки последних 10 лет». С другой стороны, 58% все же смогли что-то вспомнить, что уже неплохо. Увы, этот робкий оптимизм убивает следующий показатель: «Лишь около 9 % респондентов могли назвать какие-то фамилии ныне здравствующих российских ученых мирового уровня».

Россияне – по целому комплексу причин – остаются «технооптимистами», они позитивно настроены к науке, верят в ее продуктивную силу. Уровень доверия составляет 83%. У старшей молодежи (24-35 лет) ниже – 76%, а у серебряного возраста (старше 65 лет) выше – 88%.

Самим ученым доверяют 72% респондентов. Авторы исследования делают важный вывод: «Данные онлайн-опроса показывают, что в целом доверие горожан к научно-исследовательским и образовательным организациям превышает доверие к другим социальным институтам». Нюанс в том, что это онлайн-опрос и среди жителей городов – это всерьез ограничивает выборку. Однако, сами показатели относительно науки и ученых принципиально важны для планирования и реализации многих общественных проектов и процессов в области социальной архитектуры.

Одним из ключевых показателей популяризации науки в России стало отношение респондентов к научной стезе как карьерной траектории для собственных детей. 32% в выборке безусловно, а 24% - скорее, хотели бы видеть своего ребенка научным работником или ученым. В сумме это дает оптимистичные 56%.

Есть интересные наблюдения относительно восприятия профессии ученого. В целом, она трудная, уважаемая, престижная, низкооплачиваемая. Интересно, как отмечают, авторы исследования, что с 45 % в 2021 г. до 61 % в 2022 г. выросла доля тех, кто считает профессию ученого несвободной.

Хотя респонденты считают, что развитие науки и технологий меняет жизнь к лучшему (84%), они уверены, что российская власть недостаточно (57%) прислушивается к ученым, а бизнес слабо (69%) внедряет достижения.

Знают о РАН 32%, что-то слышали – 57%. Уровень доверия к РАН ниже, чем к науке в целом – 67% (разброс по возрастным группам от 62 до 72%). По инерции считается, что Академия должна отвечать за определение не только направлений научного развития, но и за научную политику.

Глядя на результаты исследования, сложно понять, проявился ли эффект популяризации науки в рамках Года науки и технологий, а также стартовавшего Десятилетия. Судя по представленным цифрам результативность научного просвещения оказалась как минимум спорной.

Песня Долматовского «И на Марсе будут яблони цвести» давно уже стала символической фразой, передающей романтическую атмосферу раннего периода советской космонавтики. Однако еще лет тридцать до этих эпохальных событий наши ученые могли без всякой романтики, на полном серьезе заявить о том, что яблони будут цвести даже в тундре. Довоенные опыты в области интродукции культурных растений до сих пор впечатляют своей смелостью и неподдельным энтузиазмом. Кое-что из этого научного наследия уже забыто, кое-что отброшено. Тем не менее, этот опыт стоит того, чтобы к нему обратиться именно сейчас - в наших непростых и нестабильных климатических условиях. Особенно это касается сибирских растениеводов и садоводов.

Отметим, что еще до того, как в нашей стране стартовал так называемый сталинский план преобразования природы, у советских ученых уже были достаточно серьезные наработки в этой области, позволявшие им ставить вопрос о научной организации данного процесса. Мы уже неоднократно упоминали, что в довоенные годы отечественные исследователи мыслили глобально, искренне веря в возможности человека преобразовывать окружающий мир себе во благо. Отсюда, скорее всего, тот потрясающий энтузиазм, с которым они брались за решение весьма неординарных задач. Примеров тому – масса. В том числе и в области интродукции растений.

Вот один наиболее показательный пример. Немногие сейчас знают о том, что советские ученые всерьез пытались осуществить «импортозамещение» в сфере производства… шоколада, в связи с чем ими проводились работы по выращиванию деревьев какао на территории СССР. Первые опыты были связаны с оранжерейной культурой какао, где добились некоторых успехов. Так, с одного старого шоколадного дерева, растущего в оранжерее Ленинградского ботанического сада, в 1933 году удалось собрать 22 плода с хорошо вызревшими семенами. Этот факт оправдывал определенные ожидания по поводу выращивания какао-деревьев в закрытом грунте с подогревом. Правда, рентабельность такого способа вызывала серьезные вопросы, поэтому велось обсуждение новых подходов к делу. Например, было предложение организовывать «шоколадные» теплицы на территории Дагестана, используя для отопления горячие подземные воды. Для снижения высоты конструкций деревья собирались формировать горизонтально (в наше время таким методом в некоторых субтропических странах выращивают тепличную папайю).

В то же время ученые таили надежду и на то, чтобы выращивать какао в открытом грунте в субтропических регионах страны. Надежда подпитывалась успехами Ивана Мичурина в продвижении южных культур на север и в выведении новых холодостойких сортов. Если виноград и абрикос, рассуждали энтузиасты, успешно продвинулся в северные широты, то кто знает: может, настанет тот день, когда шоколадные деревья начнут расти где-нибудь в Абхазии?

Мы привели этот пример для того, чтобы отразить общий настрой тогдашних советских экспериментаторов в области интродукции растений. Коль уж они намеревались тропические культуры перенести в субтропики, то что уж тут говорить о растениях умеренных широт, которые упорно продвигали в северном направлении. Выражение «арктическое плодоводство» в данном случае вовсе не является метафорой. Это был конкретный термин, используемый в 1930-х годах нашими экспериментаторами в области «экстремального» земледелия.

В этом плане весьма показателен довоенный опыт выращивания растений на севере Пермского края – близ города Красновишерска (примерно 300 километров к северу от Перми). Зимой в этих местах температура может опускаться до – 58 градусов. Средняя температура февраля составляет -21-23 градуса. Даже в самом теплом месяце – в июле – возможны трехкратные заморозки. Казалось бы, нормальное земледелие в таких условиях невозможно. И тем не менее, как заявляли ученые, там прекрасно растут такие цветы, как пионы, четыре вида орхидей, шпорники, светло-желтые анемоны, купальщицы, хохлатки. Повсюду в открытом грунте без всякой защиты от холода цветут анютины глазки, многолетние флоксы, фезалис и даже гиацинт. В полях спокойно размножались самосевом завезенные кормовые травы, английский и французский райграсы, житняк, синяя люцерна.

Ученые задались вопросом: почему под Москвой или в Воронежской области не удается нормально культивировать тот же английский райграс или люцерну? И это не смотря на то, что минимальные температуры там редко опускаются ниже - 30 градусов (против – 58 градусов на севере Пермского края).

На Вишерской опытной станции были проведены специальные исследования, благодаря которым ученые установили, что минимальная температура, которой подвергаются на севере растения высотой до 10 см, не опускается ниже -12 градусов. Такую температуру обеспечивает обильное снежное покрытие, поэтому даже в пятидесятиградусные морозы растениям под ним тепло. При этом температура почвы на самой поверхности находится на уровне -2 градуса. Дело в том, что в этих суровых краях устойчивый снежный покров образуется еще до того, как наружные температуры опустятся до -15 градусов. Рыхлый снег является хорошей теплоизоляцией, надежно охраняющей растения от самых жестких морозов.

Отсюда ученые сделали очень важный практический вывод. Оказалось, что в Чердынском районе Пермского края можно спокойно культивировать такие травы, которые часто гибнут от морозов в Средней полосе. Мало того, выяснилось, что благодаря снежному покрытию местные «дикари» оказались более изнежены теплом, чем растения где-нибудь в Воронежской области! Собственно, в силу именно этих физических условий как раз и появлялась возможность для осуществления арктического плодоводства, которое уже в то довоенное время считалось новым и очень большим советским достижением. Его особенностью являлась характерная стелющаяся (стланцевая, «бахчевая») формировка плодовых растений.

Как выяснили советские ученые, в приземном климате – в слое воздуха до 40 см от поверхности земли – можно даже на ДАЛЕКОМ СЕВЕРЕ выращивать южные сорта яблок и груш, не используя при этом искусственной защиты! На эту тему в 1930-е годы было даже опубликовано несколько научных книг и статей (одна из них так и называлась – «Стелющийся сад», написанная профессором Александром Кизюриным). Тогдашние научные утверждения насчет наших агроклиматических ресурсов кажутся теперь фантастическими, тем не менее, ученые были уверены в том, что север нашей страны, включая и Заполярье, имеет обширные территории, весьма благоприятные для успешного ведения сельского хозяйства. Для этого требовалось дальнейшее и очень тщательное изучение свойств приземного климата и его влияния на рост многолетних растений. Первые шаги в этом направлении были сделаны.

К сожалению, в силу некоторых социально-экономических и политических обстоятельств тема арктического плодоводства не получила должного внимания со стороны академической науки. Именно поэтому агроклиматические ресурсы Сибири, например, до сих пор не воспринимаются всерьез. Сибирь по укоренившейся привычке всё еще рассматривают как «кладовую» полезных ископаемых, что преподносится как некая научная истина.

Тем временем сибирские любители заполняют нишу, оставленную нашей академической наукой. Стелющиеся сады – весьма серьезная и перспективная тема. Чтобы было понятно, напомним, что некоторые садоводы-любители умудряются в приземной форме выращивать на своих участках персики и другие южные культуры. Полагаю, что в нынешних условиях, когда стратегия продовольственной безопасности выстраивается на значении локальных (местных) рынков сельхозпроизводства, этот впечатляющий опыт наших энтузиастов должен получить научную оценку и соизмеримую научную поддержку.

Николай Нестеров

Когда сегодня говорят о интенсивном замещении импорта и достижении технологического суверенитета, обычно первыми упоминают такие отрасли, как микроэлектроника, авиастроение, животноводство и семеноводство. Между тем, на прошедшем недавно «Технопроме» немало внимания (в том числе, со стороны вице-премьера правительства страны Чернышенко) уделили проекту двух институтов Сибирского отделения РАН (Институт катализа и Институт цитологии и генетики) «БиоКатТех», направленному на восстановление производства отечественных катализаторов и ферментов. В чем значение этого проекта для экономики, и какой эффект его работа окажет на повседневную жизнь граждан, «Континенту Сибирь» рассказал один из его разработчиков, заместитель директора Института цитологии и генетики СО РАН, кандидат физико-математических наук ПЁТР КУЦЕНОГИЙ.

– Скажите, почему вообще придается столь большое значение именно катализаторам и ферментам?

– Как известно, катализаторы – это такие вещества, которые ускоряют химические реакции. Но собственно химическими катализаторами занимаются наши коллеги из Института катализа, а мы отвечаем за направление, связанное с ферментами. И я отвечу на этот вопрос на примере именно нашего направления.

Во-первых, ферменты, которые, по сути, являются биокатализаторами, на порядки повышают эффективность различных процессов, в которых они участвуют. Например, организму для набора костной массы, развития опорно-двигательного аппарата и ряда других важных процессов роста необходим фосфор. В растительном сырье, которое является пищей большой части домашних животных, фосфор находится в виде соединений, которые организмом трудно усваиваются. Для крупного рогатого скота с его длинным желудочно-кишечным трактом это не является большой проблемой. А вот птицы, во время переваривания корма, не успевают извлечь значительную часть фосфора, и чтобы достичь необходимого уровня его в организме, им надо больше корма и, соответственно, времени для роста. Но если добавить в корм фермент фитазу, срок выращивания птицы сокращается практически вдвое, а корма требуется в полтора раза меньше.

Для понимания – расходы на корм составляют в современном птицеводстве до 70% себестоимости. Экономию, которую дает использование фитазы и других ферментов в современных кормах, можете посчитать. А потом вспомним роль, которую играет куриное мясо в нашем рационе – именно благодаря птицеводству человечество смогло обеспечить себя мясом по доступным ценам. И сколько бы не говорили правильных слов о пользе говядины, мы просто не сможем обеспечить ей все население планеты. Говядина для многих останется деликатесом, а вот куриное мясо – продуктом массовой доступности. Тем более, что крупный рогатый скот нужен и для молочного животноводства. Это справедливо и для нашей страны: птицеводство для нас стратегически значимая отрасль, а использование ферментов в кормах – критически важное условие для достижения рентабельности этого производства.

Другой пример связан с хлебом, точнее – с специальными добавками в муку, которые опять же содержат определенные ферменты. Именно благодаря им мы имеем большое количество муки высшего сорта (потому что изначально зерно для такой муки составляет малую часть собираемого урожая, большую составляет зерно 4 класса). И если отказаться от этих смесей, то у нас в магазинах будет три сорта хлеба – много так называемого «серого» (так называемый, второй сорт), поменьше – «черного» (из ржаной муки) и немного булок из муки высшего сорта. А о нынешнем разнообразии, к которому привык потребитель – багетах, чиабатте, круассанах и так далее – придется забыть. Это будет дорогой и дефицитный продукт.

Использование фермента фосфолипаза позволяет значительно повысить эффективность производства рафинированных растительных жиров. В настоящее время современные технологии придают растительным жирам свойства, которые позволяют им выступать заменителями жиров животного происхождения в широком спектре пищевых производств. Отсутствие растительного жирового сырья в достаточном количестве, нужного качества и по доступным ценам остановит большую часть современного кондитерского производства, так как сливочного масла в нужном для них количестве на рынке нет, да и стоит оно недешево. Так и во многих других видах пищевого производства: широкий ассортимент продукта по доступным ценам обеспечивает именно использование ферментов. Без них, зачастую, невозможно производство детского, спортивного и иного специализированного питания.

А если смотреть в совокупности, то наличие ферментов обеспечивает нам наличие в магазинах того набора продуктов, к которому мы уже привыкли и, соответственно, определенного уровня качества жизни.

– Насколько сильно, по вашим оценкам, Россия зависит от импорта ферментов?

– Очень сильно. Согласно статистике, по одним категориям стопроцентно, по другим — на 70-80 процентов. Но часто эти показатели еще выше, поскольку многие ферментные препараты от отечественных производителей могут производиться из импортных субстанций, то есть, у нас происходит лишь смешивание и фасовка. И фактически в этих направлениях зависимость от импорта так же является стопроцентной.

– До какой степени эту проблему можно решить путем реализации проекта, представленного на «Технопроме»?

– Это вопрос, на самом деле, не совсем к «БиоКатТеху». Ферменты производятся с использованием штаммов-продуцентов (специально запрограммированных микроорганизмов, которые производят ферменты в ходе своей жизнедеятельности). Наш проект нацелен на то, чтобы создать конвейер по выпуску именно этих продуцентов для последующей передачи в промышленность. И потребность российской промышленности в продуцентах с помощью «БиоКатТеха» можно закрыть полностью.

А вот сможет ли промышленность закрыть потребность экономики в ферментах – это уже другой вопрос. В советское время могла, но с тех пор большая часть производств просто закрылась. И теперь эту отрасль надо будет восстанавливать. От того, насколько это удастся сделать и зависит ответ на заданный вопрос.

– В нашей области есть такие предприятия? Будет ли работа «БиоКатТеха» оказывать влияние на региональную экономику?

– У нас есть крупный производитель – «Сиббиофарм», в этом смысле влияние на экономику области будет прямое. Но не надо забывать, что у нас довольно развит сектор животноводства и птицеводства, много предприятий пищевой промышленности. А все они, как я сказал ранее, заинтересованы в получении ферментов в достаточном объеме и по разумным ценам. Так что даже если сами ферменты из наших продуцентов будут делать в каком-то другом регионе, все равно, опосредовано наша продукция будет помогать и новосибирским производителям.

– На какой стадии находится проект?

– В стадии переформатирования, скажем так. Раньше и мы, и Институт катализа занимались этой темой в виде двух, не связанных друг с другом проектов. Теперь возникла идея объединить их в один центр компетенций и сейчас идет внесение соответствующих изменений в проектную документацию. Надеемся, что эта работа ускорит прохождение всех согласований, утверждений и прочих процедур, без которых невозможно приступить к собственно его реализации.