29 июля в интернете было выложено интервью известной журналистки Наталии Деминой с доктором биологических наук, профессором Ратгерского университета (США), зав. лабораторий в Институте молекулярной генетики и Институте биологии гена РАН, руководителем проекта по мегагранту в Санкт-Петербургском государственном политехническом университете Константином Севериновым. Профессор Северинов был представлен как человек, поддерживающий проводимую Правительством РФ скандальную реформу РАН.

http://www.polit.ru/article/2013/07/29/severinov_about_ras_1/

Хочу частично поддержать профессора Северинова в его главном тезисе: «В РАН заниматься наукой плохо и неудобно», кроме одной детали: если мы слово РАН заменим на слово Россия. Говорю это, опираясь на свой многолетний опыт работы заведующим лабораторией в Биолого-почвенном институте Дальневосточного отделения (ДВО) РАН: в России последние четверть века заниматься наукой стало не только «плохо и неудобно», но и не престижно. В свое время Луи Пастер говорил, что «наука должна быть самым возвышенным воплощением Отечества, ибо из всех народов первым будет всегда тот, который опередит другие в области мысли и умственной деятельности». Как бы ни так! В Правительстве даже не скрывают своего «ликования» по поводу уничтожения уникальной по своим возможностям научной организации – Российской академии наук. Этому рад и профессор Северинов – американо-российский молекулярный биолог, волею судеб получивший от Российского государства мегагрант, и, в связи с этим, оказавшийся «в шкуре» обычного заведующего сразу двух лабораторий в двух институтах РАН.

Дорогой профессор, в начале своего интервью Вы заявили следующее: «Так уж случилось, что я принадлежу к группе «эффективных российских ученых, востребованных и известных на Западе» и мне кажется, что результатом воплощения того большого пакета мер, которые предлагает Министерство (имеется в виду Минобрнауки – В. Богатов), будет улучшение условий существования таких ученых как я. Мне кажется, что это скорее улучшит, чем ухудшит положение российской науки. Вместе с тем, эти меры приведут к ухудшению условий существования для очень большого количества балласта, который, к сожалению, есть не только в самой Академии среди ее членов, но и среди самого научного сообщества». Согласен, некоторый «балласт» есть и не только в РАН. Но попробуем представить себе, что РАН уже избавилась от балласта и трансформировалась в другую организацию (в соответствии со статьями нового законопроекта о РАН и пожеланиями мегагрантника Северинова). Будет ли от этого профессору Северинову работать в России комфортнее? Думаю, что в лучшем случае будет также, либо хуже, потому что все основные беды в российской науке идут, все-таки, не от РАН.

Напомню читателям, что сегодня в РАН трудится всего 53 тыс. научных работников (в 60-х годах прошлого века лишь в одной корпорации С.Королева было примерно столько же сотрудников, а таких корпораций только в космической отрасли было несколько) или около 14% всех российских исследователей, на долю которых, кстати, приходится более 54% научных публикаций России. Сегодня РАН – наиболее продуктивная в нашей стране научная организация. Это обстоятельство признают все, в том числе и сам тов. Северинов: «...РАН, как организация, выдает наиболее количество научных статей в России, что тоже правда». И дальше, профессор делает вывод, что: «...все это не меняет того факта, что организация науки в рамках Академии наук нехороша, и в значительной степени это связано с сущностными дефектами внутренней организации РАН, а не с внешними условиями».

Пока предлагаю отвлечься от «сущностных дефектов» РАН и поговорить немного о финансовой стороне этой госбюджетной организации.

Специалисты знают, что нынешний бюджет РАН составляет всего 64 миллиарда рублей в год, что сопоставимо с бюджетом обычного среднего университета в США. Тем не менее, по авторитетному рейтингу SIR (Scimago Institutions Rankings) РАН занимает третье место по индексу цитируемости в мире после французского CRNS и Китайской академии наук. Кроме того, РАН пока занимает 1-е место среди научных организаций высшего уровня по наиболее цитируемым статьям в области физики, химии и наук о земле и 2-е место – по материаловедению и математике. Если же мы заглянем в базу данных WEB of Science, то легко определим, что РАН действительно до сих пор хорошо заметна на мировой «научной сцене». Но мы также можем отметить, что по многим направлениям научного поиска, в том числе и в некоторых областях биологии, РАН свои позиции сдает.

На мой взгляд, одна из ключевых проблем снижения эффективности РАН связана с низким уровнем и несуразной структурой финансирования. Парадоксально, но на научные работы РАН имеет право тратить только 15% от выделяемой суммы (это катастрофически мало). Остальное съедает коммуналка, зарплата и пр. Такая структура сложилась после недавнего небольшого увеличения зарплаты научным сотрудникам (Правительство провозгласило эту акцию, денег, как всегда, не нашло, поэтому, просто перекроило структуру статей расходов). У нас, конечно, имеется дополнительная возможность получать гранты в Российском фонде фундаментальных исследований (РФФИ). Для тех, кто не в курсе, поясняю: средняя сумма гранта РФФИ – 400 тыс. рублей в год, время выполнения гранта – 3 года. Состав рабочих групп, например, в биологии колеблется от 4 до 10 чел. Легко посчитать, что если научная группа состоит, например, из 6 чел., то в месяц на одного человека приходятся около 5.5 тыс. рублей. Эту сумму надо еще поделить примерно на 2 (налоги и накладные расходы). Скажите, дорогие мои эксперты, можно ли за такие деньги (меньше 3 тыс. в месяц) провести исследования, достойные ведущих научных журналов? Ну что смеяться-то: ежику понятно, что если не изменить уровень и структуру финансирования РАН, то никакой демонтаж «сущностных дефектов внутренней организации», тем более, в виде отъема имущества РАН или сведения членов Академии в некие элитные клубы, не помогут поднять научную активность простых ученых.

Дорогой профессор Северинов, Вы же долгое время работали в Америке и в Европе. Вы утверждаете, что Вам «есть с чем сравнить условия научного труда в РАН». Не Вы один бываете в университетах разных стран. Кроме Вас, например, и я долгое время посещал некоторые университеты США. Предлагаю вместе оценить условия труда там и у нас хотя бы по уровню зарплаты. Как Вы думаете, согласится ли талантливый выпускник американского Вуза получать, скажем, по 200-400 долларов в месяц (в 90-е годы зарплата ученых в России была еще ниже)? Вы же знаете, что зарплата старшего научного сотрудника в Москве ниже зарплаты обычного почтальона. Вы же знаете, что не РАН определяет уровень зарплат. Кроме того, Вы должны знать, что, например, в США легко приобрести качественные реактивы, оборудование, арендовать нужный Вам транспорт (мы в ДВО не можем без объявления тендера взять транспорт даже на собственной автобазе), устроить научную конференцию (многие американские города имеют «конвеншн» центры), выписать из-за рубежа и, главное, без проблем растаможить что-нибудь импортное, получить в рядовой университетской библиотеке нужный Вам научный журнал (уму непостижимо, но в этом году библиотека Зоологического института РАН в Санкт-Петербурге впервые за историю своего существования, включая блокадный период, не смогла выписать Зоологический журнал)…

А теперь давайте посмотрим, что делается у нас. Вы, например, получили мегагрант, и, в то же время, заявляете, что Вам у нас не комфортно. Как я Вас понимаю... В 1990-е и первой половине 2000-х годов мне довелось быть соруководителем 3-х «мегагрантов», полученных, между прочим, не от российских налогоплательщиков, а от Национального научного фонда США*. При реализации этих проектов я, также как и Вы, испытывал серьезный дискомфорт, только не от РАН, а, как раз, от внешних российских условий.

*Речь идет о многолетних международных курильском и сахалинском проектах, основной задачей которых было комплексное изучение биологического разнообразия островных экосистем. Впоследствии эксперты ННФ максимально высоко оценили научные и образовательные результаты проектов.

Мои основные заботы, как российского руководителя работ, были связаны с подготовкой морских экспедиций на научно-исследовательских судах ДВО РАН. Могу отметить, что подготовка и оформление первых 3-х экспедиций не составили для меня особого труда. Основные «беды» начались после организации в 1997 году Министерства науки и технологий РФ (после 2000 г. – Министерство промышленности, науки и технологий). Новой структуре, видимо, не чем было заняться, и лидеры созданного научного штаба придумали себе забаву в виде аккредитации научных учреждений РАН. В то время, кроме заведования лабораторией в БПИ ДВО РАН, я еще работал начальником научно-организационного управления в Президиуме ДВО, на плечи которого и легла вся суета по аккредитации. Вы даже представить не можете, сколько драгоценного времени было мной и моими сотрудниками потрачено на эту затею. Только мы заканчивали первый круг аккредитации своих 36 научных организаций, как все надо было начинать сначала (по требованию «научного» Министерства аккредитация должна была проводиться 1 раз в 2 года!). На мою беду Министерство обратило свое внимание и на организацию морских научных экспедиций. Были разработаны новые правила их оформления: теперь, вместо нескольких согласований на местах, требовалось написать «труд» примерно на полкило бумаги, затем за год до выхода судна в рейс разослать эти полкило в 8 министерств на согласование (при этом согласование на местах не отменялось). Таким образом, Миннауки умудрилось взвалить дополнительные хлопоты и на своих коллег «по цеху». По завершении столь «отвественной» работы новоявленное Миннауки выдавало документ в виде «Разрешения» (для непосвященных сообщу, что при согласовании морских работ на местах этого документа не требовалось; в рейсах эта бумажка также была ненужна). Параллельно в тот же период «совершенствовалось» законодательство в области таможенных дел. Тот ад, через который я однажды прошел при растаможке контейнера с многочисленным полевым и научным оборудованием американских участников экспедиции, – врагу не пожелаешь. Экспедиция тогда была на грани срыва.

Но совсем уж нежданные проблемы возникли в начале нового тысячелетия, когда на самом высоком уровне был объявлен инновационный путь развития России. Вслед за этим в Общероссийском классификаторе видов экономической деятельности (ОКВЭД) наука почему-то перестала существовать как самостоятельный вид такой деятельности и переместилась в раздел «К. Операции с недвижимым имуществом, аренда и предоставление услуг». Была закрыта программа по интеграции РАН и Вузов. Высшая аттестационная комиссия потеряла свою самостоятельность. Все сложнее стало согласовывать морские научные экспедиции (чаще всего их просто не согласовывали, особенно с участием иностранцев). Наконец, в 2006 году, моя деятельность по соруководству международными мегагрантами вынужденно прекратилась. За год до этого мы с моим коллегой из США получили от ННФ очередной крупный грант, программа которого разрабатывалась почти 5 лет. Предполагалось изучить особенности формирования поселений древнего человека на островах северо-западной Пацифики во взаимосвязи с динамикой биоразнообразия и опасными природными явлениями (землетрясения, цунами, извержения вулканов). Надеюсь, Вы, господин Северинов, не сильно удивитесь, если я скажу Вам, что Российская академия наук нам открыла «зеленую улицу» для осуществления наших планов. К первому рейсу готовилось самое крупное научно-исследовательское судно ДВО РАН «Академик Несмеянов». Оформив на рейс бумажную заявку граммов на 800, мы собирались привлечь к работе только от российской стороны около 70 известных ученых. Наша заявка получила поддержку от Погранвойск, Тихоокеанского флота, Федеральной службы безопасности и прочих ведомств. Но... одно из министерств без каких-либо объяснений настойчиво «посоветовало» нам все исследования проводить в ноябре (??). То есть формально нам не отказали, но в результате абсурдности предложенного, российская часть работ была свернута. За Державу было обидно и стыдно...

Итак, отметим, что как в США, так и в других развитых странах давно созданы условия, обеспечивающие эффективное функционирование научных организаций, независимо от их ведомственной принадлежности. У нас научная деятельность, как мы теперь понимаем, организована более сложно, и эти сложности не исходят от РАН, эти сложности закреплены на законодательном уровне.

Вы, дорогой профессор, говорили, что не видите «…проблемы с внешним агентством, управляющим недвижимостью и коммуналкой РАН». И далее: «Но ведь противники реформы с самого начала почему-то говорят, что это будет очередной «Оборонсервис» или еще какая-нибудь такая штучка…». Дорогой профессор, конечно, будет (боюсь, что даже наш новый Президент РАН до конца не осознает этого). Просмотрите недавнее заявление Министра финансов России Антона Силуянова о грядущей распродаже имущества РАН (оно выложено в интернете), и Вы все поймете. У нас, кстати, во Владивостоке помимо институтов ДВО РАН имеются ведомственные больница и два детских садика. Уже нашлись желающие их приватизировать. Например, один из местных журналистов, он же депутат Городской Думы, в частном разговоре со мной заявил, что «мы скоро её (больницу) заберем». Представляете, как повысится производительность труда наших ученых после такого отъёма имущества? А как обрадуются совсем молодые ученые после распродажи детских садиков. Наконец-то им не придется заниматься совсем не свойственной ученым функцией, я имею в виду «воспроизводство» детей. Мы, кроме того, знаем, что научный труд можно еще более оптимизировать, организовав, например, «шарашки» (в 30-е годы прошлого столетия советские ученые в них трудились вполне эффективно).

Дорогой Константин Северинов! Вы, кстати, еще не пробовали что-нибудь в нашей стране внедрить? Если нет, то разрешите для наглядности поведать Вам один случай из жизни Дальневосточного отделения РАН: недавно владивостокским химикам на основе своих теоретических разработок удалось создать наносорбенты, позволяющие суперэффективно очищать жидкие радиоактивные отходы (ЖРО). Во всем мире это проблема проблем! На лабораторных (!) установках наши коллеги взялись очистить Приморский край от этой «напасти». На базах Тихоокеанского флота всего за несколько лет ими было утилизировано более 10 тыс. тонн ЖРО, а в прошлом году была очищена последняя тонна! Как же не уважать таких людей, как же ими не восхищаться! Однако позволю себе задаться вопросом, а почему, собственно, все это делали ученые? Разве эта функция свойственна ученым? Где было государство, менеджеры или совсем не бедный инновационный фонд Чубайса? Почему никто в стране так и не смог взять на себя внедренческие заботы? Думаете, наши химики в «Роснано» (Российская корпорация нанотехнологий) не обращались? Еще как обращались, только получили отказ. У военных в то время что-либо просить было бессмысленно, их самих распродавали. А теперь представим себе, как бы этим уникальным изобретением распорядились бы, например, в Китае? Ответ очевиден. Так, может быть, здесь дело не в неумелом управлении учеными имуществом РАН (согласитесь, что лабораторные установки были использованы по назначению), а в нежелании государства и бизнеса серьезно воспринимать отечественную инновационную деятельность? Неужели Вы думаете, что прописанные в законопроекте меры, в том числе отделение ученых от их имущества, способно повернуть власть и бизнес лицом к инновациям?

Еще одна Ваша цитата: «В моем понимании, и здесь я согласен с Министерством, большая часть науки должна делаться в университетах, ученые должны учить, не в виде исключения, а всегда должны учить, это их работа и обязанность». Почему бы и нет, но зачем ради этой идеи так бездарно «реформировать» РАН? Если у Минобразования появилась необходимость реформировать российскую науку, или возникло желание улучшить её публикационные показатели, то было бы логичней министерству обратить внимание на те учреждения, где с этим делом действительно плоховато. Скажем, попробовать у низкоэффективных университетов отобрать имущество, а то, поди, профессора замучились выполнять не свойственную им функцию «по починке унитазов». Кстати, почему бы более широко ни привлечь к работе в Вузах и ученых из РАН? Чуть выше я уже говорил о программе «Интеграция», получившей в России развитие во второй половине 1990-х годов. Хорошо помню это чудесное время. В ведущих вузах Владивостока открывались десятки совместных с ДВО РАН учебно-научных центров, базовых кафедр, совместных лабораторий (большинство из них существуют до сих пор). Это была живая и интересная работа, и не вина РАН, что эта программа в дальнейшем была Минпромнаукой остановлена. В тот период и я получил опыт преподавания в Дальневосточном государственном университете на кафедре геоинформационных систем. За эту работу (по совместительству) платили очень мало, но она не обременяла. Кроме того, была возможность привлекать студентов к научным исследованиям в своей лаборатории. Затем Правительство в очередной раз «проявило заботу» о профессорско-преподавательской братии, увеличив ей оклады. Все бы хорошо, но одновременно произошло многократное увеличение учебных нагрузок, которые стали мешать моей работе в Институте. Университет пришлось покинуть. Согласитесь, что ученый должен иметь хотя бы минимум времени для научных изысканий. Может быть, в связи с этим, Вы сами прокомментируете учебную нагрузку профессоров в США?

Вы утверждаете, что «…Академия занимается лишь наукой. В тех областях, в которых я профессионально компетентен, выдающихся результатов от научной деятельности академических ученых за последние «–цать» лет крайне мало. Значит, занимаются ею плохо. Причина этого, конечно, в общей организации научной деятельности в России, но Академия никак эти условия изменить не пыталась». Откуда Вы такую информацию об Академии взяли? Конечно пыталась, только стоящие у власти «менеджеры» не проявляли интереса к Академии, у них были иные консультанты... Если же сейчас у Правительства вдруг и возник зуд по поиску более эффективной модели получения новых знаний, то оно должно понимать, что в условиях столь высокой неопределенности не следует ставить эксперимент над всей РАН. Разумней для начала проиграть различные варианты, например, на площадке Сколково: оно же для этого, насколько я знаю, и создано (язык не поворачивается, чтобы для такого опыта предложить имущество Сколково передать в руки специального агентства).

Мне, как заведующему лабораторией академического института, странно было слышать Ваши дифирамбы по поводу Минобрнауки: «В последние годы все, на мой взгляд, разумные начинания (я сейчас не говорю о конкретном воплощении (выделено В. Богатовым), а именно в принципе о попытках изменения ситуации в российской науке) шли от Министерства образования и науки. То есть Министерство, по-моему, полностью перехватило инициативу в деле реформы системы научной деятельности в России, а РАН стояла в стороне». Вот уж с ног, да на голову. Действительно, неистовая активность Министерства в части обюрокрачивания научной деятельности коснулась каждого. Своими глупостями этот «флагман перестройки» просто затретировал простых ученых. Это и «пилотный» проект, и смена названий институтов (сейчас все мы имеем приставку «государственное бюджетное учреждение науки», год назад институты именовались как «учреждения Российской академии наук»…), и изменение форм финансирования (ныне это субсидии), и усложнение отчетности, и изменение времени прохождения плановых заданий (было пять лет, сейчас три года), и пр., пр. В прошлом году чиновники от науки даже «тревел гранты» РФФИ умудрились запретить (гранты, для поездки ученых на научные конференции), посчитав их научным туризмом. Дошло до того, что сегодня на заполнение новой анкеты члена диссертационного совета уже требуется больше времени, чем на написание статьи. Суета сует. Если у Вас будет желание, то могу более подробно рассказать Вам про все эти «министерские потуги»... Кстати, последние оценки, по которым определялись категории институтов РАН и университетов, также проводились по инициативе и критериям Минобрнауки. Помните Ваши слова, что «Академия уже оценила все свои институты как эффективные. Это факт? Факт. Значит, оценка должна быть внешняя. Назовите это агентством, назовите это каким угодно словом, просто будет структура, которая будет это делать. Это плохо? По-моему, это прекрасно». Извините, что так получилось. Не мы разрабатывали критерии, не мы такую акцию затевали и не мы себя в данном случае оценивали. Всю эту операцию проводило любимое Вами Министерство (хорошая идея, взять, да и заменить Минобрнауки на какое-нибудь агентство?).

Мне понятна Ваша озабоченность по сохранению престижности академических званий. В частности, Вы сказали, что «Проблема в том, что среди членов академий очень много плохих ученых или совсем не ученых. Это очень и очень плохо. В этом настоящая трагедия. Это приводит к девальвации академического звания и той самой регрессивной эволюции, в результате которой от академии сохраняется имя, но теряется суть». Не знаю, что Вы понимаете, под словосочетанием «очень много», ведь в этой фразе у Вас речь не о РАН, а об академиях вообще. Мне известно, что в РАН есть несколько членов академии, избранных не по научным, а, скажем так, по политическим соображениям. Но они мало что определяют. Точнее, они в РАН ничего не определяют, поскольку Общие собрания Академии не посещают, или посещают крайне редко. Что делать, и Сталин был членом Академии. Что есть, то есть. В связи с этим хотелось бы знать Ваше отношение к крайне удивительному положению законопроекта, переводящему членов-корреспондентов всех трех академий в академики? Не берусь судить об остальных нынешних членах-корреспондентах, отвлеку внимание лишь на свою персону. Мне, конечно, приятно, что мои коллеги недавно избрали меня членом-корреспондентом. Они так решили. Думаю, что их решение мне следует в определенной степени рассматривать как некий аванс. Но то, что я могу сказать точно – до академика мне еще расти и расти. Разве такой шаг разработчиков законопроекта не будет способствовать резкой девальвации академического звания?

Несомненно, в РАН есть и организационные проблемы (где их сейчас нет), и нерадивые сотрудники, и откровенные лентяи, вроде родственников господина Жириновского. Такие люди, конечно, не должны задерживаться в науке. Если же говорить о главном, то, на мой взгляд, сегодня у российской научной сферы есть одна серьезная стратегическая проблема, она же и задача: это привлечение в науку талантливой российской молодежи (не просто молодежи, а именно талантливой молодежи), а не временных мегагрантников. Если такая молодежь будет стремиться в науку, то исчезнет «болото», оживут стареющие институты и кафедры. Но чтобы таланты пошли в науку, эта сфера деятельности должна стать необыкновенно привлекательной. Предпринятое же Правительством, так называемое, реформирование РАН убивает надежду на обновление и, по большому счету, ставит под сомнение будущую технологическую независимость России!

В качестве эпилога.

На прошедшей неделе во Владивостоке побывали Вице-премьер О.Голодец (отвечает в Правительстве за науку) и Министр Д.Ливанов. Они переговорили с ректором Дальневосточного федерального университета, посетили больницу, пионерский лагерь, но встретиться с учеными эти «ответственные» товарищи отказались, в том числе отказали во встрече и Председателю ДВО РАН академику В.И.Сергиенко, кстати, одному из тех самых ученых, благодаря которым Приморский край был очищен от ЖРО. Та же картина наблюдалась и в Хабаровске: встреча с ректором местного университета, другие визиты, но ни ногой в институты ДВО РАН. Мы для них уже не существуем, мы для них уже просто никто... Для них есть только наше имущество, состояние которого в дни столь «памятного» визита как раз проверяла Генеральная Прокуратура РФ.

Дорогой Константин! Создается впечатление, что Ваши министерские коллеги Вас просто «разводят»… Вас, конечно, можно понять, ведь мегагранты на дороге не валяются. Но есть логика вещей. Эта логика указывает на то, что новая затея Правительства вовсе не направлена на улучшение научной деятельности РАН. Не будем здесь гадать, с чем это на самом деле связано. Важно другое: в очередной раз Правительство преподало российским гражданам урок, как позволительно поступать при проталкивании своих частных, т.е. корпоративных интересов. Вслед за Правительством и законодательная власть в очередной раз расписалась в своей законодательной беспомощности. Жаль, что в таком важнейшем для страны институте власти, как Государственная Дума, партийная солидарность доминирующей партии все чаще и чаще стала трансформироваться в «государственную безответственность».

Справочная информация и рекомендации.

Как поддержать инициативу по отмене закона о реформе академии Наук.

• Зарегистрироваться на портале Госуслуг (http://www.gosuslugi.ru)
  • Войти на сайт РОИ   www.roi.ru
  • Авторизоваться (кнопочка “Вход”) с помощью Логина и Пароля с сайта http://www.gosuslugi.ru
  • Найти нужную нам инициативу  (Об отмене законопроекта № 305828-6 "О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" (или Федерального закона в случае его принятия) или перейти по прямой ссылке https://www.roi.ru/poll/petition/obrazovanie_i_nauka/ob-otmene-zakonoproekta-305828-6-quot-o-rossijskoj-akademii-nauk-reorganizatcii-gosudarstvennyh-akademij-nauk-i-vnesenii-izmenenij-v-otdelnye-zakonodatelnye-akty-rossijskoj-federatcii-quot-ili-federalnogo-zakona-v-sluchae-ego-prinyatiya/
  • Проголосовать за Решение №1 “Не принимать на основе Законопроекта № 305828-6 Федеральный закон "О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации"”

Как зарегистрироваться на портале Госуслуг - http://www.gosuslugi.ru

1) Ознакомьтесь с Условиями регистрации в Единой системе идентификации и аутентификации для работы с Единым порталом государственных и муниципальных услуг (функций) и подтвердите свое Согласие с ними.

2) Выберите способ подтверждения личности. В настоящее время доступны следующие способы:

      a) С помощью кода активации. Получить код активации можно следующим образом:

• регистрируемым почтовым отправлением через ФГУП «Почта России»;
• лично в Центре продаж и обслуживания клиентов ОАО «Ростелеком».

       b) С помощью электронной подписи. Предварительно необходимо:

• получить квалифицированный сертификат и средства электронной подписи (обратитесь в любой удостоверяющий центр аккредитованный Минкомсвязи России);
• загрузить и установить плагин веб-браузера для работы со средствами электронной подписи;
• eсли используется браузер Internet Explorer, следует добавить адрес https://esia.gosuslugi.ru в список надёжных узлов.

      c) С помощью универсальной электронной карты (УЭК). Предварительно необходимо:

• получить УЭК с размещенными на ней средствами электронной подписи (адреса пунктов приема заявлений и выдачи УЭК доступны насайте ОАО «УЭК»);
• загрузить и установить плагин веб-браузера для работы со средствами электронной подписи;
• eсли используется браузер Internet Explorer, следует добавить адрес https://esia.gosuslugi.ru в список надёжных узлов.

3) Заполните анкету, содержащую:

• личные данные (фамилия, имя, отчество, дата рождения, пол, СНИЛС);
• контактные данные (адрес электронной почты, номер мобильного телефона);
• данные для аутентификации (пароль, секретный вопрос и ответ);
• почтовый адрес (если была выбрана доставка кода активации регистрируемым почтовым отправлением через ФГУП «Почта России»).

4) Если была выбрана активация с помощью электронной подписи или УЭК, потребуется ввести ПИН-код для доступа к носителю закрытого ключа электронной подписи.

5) Дождитесь окончания проверки введённых данных (это может занять несколько минут).

6) Подтвердите контактные данные с помощью кодов подтверждения, которые были отправлены на указанные в анкете адрес электронной почты и номер мобильного телефона.

7) Получите код активации. Срок доставки письма с кодом активации зависит от условий работы ФГУП «Почта России» в вашем регионе. Чтобы узнать статус доставки письма, введите СНИЛС и пароль на странице авторизации. Если вы не получили письмо с кодом активации в течение 30 дней, пройдите процедуру регистрации повторно либо обратитесь в Центр продаж и обслуживания клиентов ОАО «Ростелеком».

8) Выполните активацию учётной записи (нажмите кнопку "Ввести код активации" на странице авторизации или странице регистрации).

Власть и интеллигенция: история конфликтов

Интеллигенция всегда и во все времена настроена критически  к власти. И конфликты между властью и интеллигенцией были во все времена. Поучительно как они решались в советское время. Это особенно важно рассмотреть сейчас, когда возник новый конфликт, спровоцированный  реформой Российской академии наук. Как показывает исторический опыт советского времени этот конфликт между властью и ученым сообществом опасен не только для ученых (об этом сейчас говорят и пишут многие), но и для власти тоже, причем для власти -  в первую очередь.

Время комиссаров

Одной из самых серьезных проблем победившей советской власти были взаимоотношения с интеллигенцией. В своем большинстве российская интеллигенция к власти большевиков отнеслась критически, большевики отвечали взаимностью. Хорошо известны и уже неоднократно цитировались, например, высказывания Ленина об интеллигенции, в том числе и то, где он утверждал, что этот социальный слой не мозг нации, а дурно пахнущая субстанция.

Но все было не так просто, интеллигенция, как социальный слой, вела свою родословную от эпохи Просвещения с ее культом разума, образования, науки. Коммунизм как идеология тоже имел свои корни в Просвещении, хотя был скорее его блудным сыном. Но, тем не менее, уважение к науке, даже пиетет перед ней был характерен для марксизма, а затем и ленинизма. Более того, марксизм-ленинизм объявлял себя единственно «научной идеологией». А значит, наука победившей коммунистической революции была нужна, а раз так, то приходилось находить общий язык и с российской интеллигенцией, в том числе и учеными. Во всяком случае, до тех пор, пока не будет создана новая, советская интеллигенция. Впрочем, гораздо большую роль играли чисто прагматические соображения. Чтобы удержать свою власть, большевикам было необходимо создать боеспособную армию, развивать современную промышленность, осваивать новые технологии, модернизировать страну. Все это было невозможно сделать без развития науки и образования, в том числе и массового. А для этого нужно было иметь интеллигенцию как массовый социальный слой.

Впрочем, первоначальную идеологическую чистку рядов интеллигенции победившие большевики все же провели. В этом плане символическим событием стал «Философский пароход», хотя это и был всего лишь эпизод такой чистки, но он очень показателен. На «Философском пароходе» в эмиграцию отправились не только философы, но и представители других гуманитарных профессий. Большевики убирали всех тех, кто мог составить им идеологическую конкуренцию, монополия на идеологию в данном случае равнялась монополии на власть. Но вот физиков, химиков, биологов, других представителей точных и естественных наук, а также инженеров, врачей и прочую подобную интеллигенцию большевики не только не подталкивали к эмиграции, но наоборот, пытались привлечь к сотрудничеству. Они не допустили разгрома Академии наук,  это был, пожалуй, единственный значимый институт Российской империи, который сохранился и в советском государстве. И поскольку речь шла, как некогда говорили, о «позитивной науке» по отношению к академикам риторика большевистских вождей, того же Ленина, поразительно отличается от того, что он говорил об интеллигенции в целом. В советское время такие высказывания Ленина приводили как пример заботы советской власти о науке и ученых. Сейчас они забыты, впрочем, некоторые современные события заставляют вспомнить эти высказывания пролетарского вождя. Так в 27 номере журнала «Эксперт» журналист и публицист Александр Механик предпослал своей статье о предложенной реформе РАН следующую цитату Ленина: «Любая реформа Академии наук требует осторожности, такта и больших знаний». Смысл цитаты понятен, это напоминание современным либеральным реформаторам о том, что даже большевики в их стремлении все «до основания разрушить» перед Наукой остановились.

Практически уже в первый послереволюционный год сложилась модель взаимодействия советской власти и творческой интеллигенции. Она была впервые опробована в военном строительстве. Как известно, в Красной армии был создан институт комиссаров, главная функция которых состояла в контроле за военными командирами, в основном выходцами из офицеров царской армии. Комиссар отвечал за политическое воспитание бойцов и политическую благонадежность командира, но будучи профессионально некомпетентным человеком, он в чисто военном плане должен быть уважать профессионализм военспеца. К этому его понуждала ответственность за успех порученного дела, в случае провала он, как и военспец мог ответить за это не только карьерой, но и головой.     

Понятно, что в другие сферы общественной жизни модель «комиссаров и спецов» была перенесена в сильно смягченном виде. По отношению к той же науке коммунистическая партия выступала неким коллективным комиссаром, следя за политической благонадежностью ученых, но в профессиональном плане предоставляя им свободу, конечно, если речь не шла об идеологических вопросах. Эта модель, при всем ее несовершенстве, в целом работала. Что касается политических репрессий, которые на рубеже 20-30х-х и во второй половине 30-х годов задели и ученых, то это было следствием внутрипартийной борьбы. Когда рубили партийные головы, летели и интеллигентские «щепки».

Своя интеллигенция

К концу 30-х – в 40-е годы в СССР сформировалась уже советская по своему происхождению интеллигенция. Отношение к ней изменилось, ее политическая благонадежность в целом сомнений уже не вызывала, отпадала необходимость в сохранении «института комиссаров». Кстати, в советской армии он был отменен в разгар Великой Отечественной войны практически одновременно с возвращением «царских» погон и воинских званий. Конечно, партия оставила за собой политический и идеологический контроль, но она уже воспринимала интеллигенцию как продукт советской власти, на создание которого, кстати, потрачено немало сил и средств и который следует беречь. Характерно в этом плане как по-разному Сталин относился к военным кадрам, доставшимся ему от Ленина и Троцкого (вспомним 37-й год) и к тем, что были созданы им самим, особенно в ходе войны. Последних он берег и никакого не позволил репрессировать. А к своим «партийным товарищам» он не был столь терпимым. Вспомним, например, послевоенное «ленинградское дело», по которому было расстреляно немало видных партийцев.

Или можно вспомнить характерный случай, который известен нам по ряду источников и даже вошел в «Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений». Это разговор Сталина с партийным функционером Поликарповым. Последний был назначен в ЦК ВКП (б) курировать деятельность Союза писателей СССР. Поликарпов пожаловался Сталину на моральный облик целого ряда писателей, дескать, пьяницы, бабники, аморальные типы. На что Сталин ему ответил: «Других писателей у меня для товарища Поликарпова нет, а другого Поликарпова мы для писателей найдем». И уже на следующий день с товарищем Поликарповым случился невероятный кадровый кульбит – из ЦК ВКП (б) он переместился на должность заместителя ректора по хозяйственной части Московского педагогического института.

Все это означало две важных вещи. Во-первых, «спецы», профессионалы становились более ценными, чем «комиссары». И ведь действительно талантливый писатель, гениальный ученый, выдающийся конструктор были штучным товаром, а вот партийные, номенклатурные работники были вполне заменимы, хотя они и принадлежали к правящей элите. Во-вторых, это означало, что верхушка творческой интеллигенции СССР становилась привилегированной частью советского общества. А их корпоративные объединения, например, Академия наук становились важными субъектами общественной жизни страны.

В этом плане очень характерен эпизод, который предшествовал падению первого секретаря ЦК КПСС  Н. С. Хрущева. Выступая 11 июля 1964 года на очередном пленуме партии он, недовольный поведением ряда академиков, заявил следующее: «Мы разгоним к чертовой матери Академию наук» (текст этого выступления Хрущева можно найти на сайте nsib.info). Это было последнее выступление Хрущева на партийном пленуме, уже на следующем, который состоялся 14 октября 1964 года, он был снят со всех партийных и государственных постов. В числе предъявленных ему обвинений была и угроза разогнать Академию наук.

Наследовавший его пост Л.И. Брежнев был более гибким в вопросах взаимоотношений с творческой интеллигенцией. При нем преследовали интеллигентов-диссидентов, но угрожать интеллигенции в целом Брежнев никогда не пытался. В этом плане также характерен один эпизод. Партийный функционер Александр Яковлев, работавший в ЦК КПСС «по идеологической части» в ноябре 1972 году опубликовал статью «Против антиисторизма», в которой обрушился с жесткой критикой на целый ряд советских писателей, которых он обвинял в «русском национализме». Реакция Брежнева была молниеносной, Яковлева отправили послом в Канаду. При этом, если верить писателю Сергею Семанову (книга «Брежнев: правитель «золотого века»), Брежнев сказал о Яковлеве: «Этот м…. хочет поссорить меня с интеллигенцией».

Неплохо было бы и нашим функционерам и чиновникам поучиться у истории. А она нам говорит, что в России любой конфликт чиновника и интеллигенции всегда заканчивался отставкой чиновника.

Юрий Курьянов

Спрос на инновации

- Сергей Юрьевич, государство тратит десятки миллиардов рублей на так называемые инновационные проекты вроде «Сколково» или «Роснано». Но  доля России на мировом рынке высокотехнологической продукции остается крайне незначительной. Почему?

- Российская наука по-прежнему дает миру немало первоклассных  результатов. Однако действительно,  доля России на мировом рынке высокотехнологической продукции не поднимается выше десятых процента. Из причин столь плачевного положения я бы выделил три: фактическое уничтожение отраслевой науки в ходе приватизационной кампании в 90-х годах; многократное сокращение государственных расходов на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР); отторжение реформаторами научных рекомендаций, которые исправно предлагала Российская Академия наук. К этим причинам следует добавить негативное влияние макроэкономической политики, блокировавшей долгосрочные инвестиции, отсутствие целенаправленной промышленной политики,  невежество и алчность большинства новых собственников приватизированных предприятий, превративших доставшиеся им высокотехнологические предприятия, НИИ и КБ в склады, некомпетентность и безответственность многих распорядителей государственными средствами.

- Подробнее, пожалуйста…

- Главная проблема не состояние фундаментальной науки, которая остается сравнительно эффективной, а почти полная ликвидация отраслевой и заводской прикладной науки в результате приватизации промышленных предприятий в 90-е годы.  Вследствие дезинтеграции научно-производственных объединений входившие в них КБ, НИИ и проектные институты потеряли источники финансирования и фактически прекратили существование. В свою очередь, новые собственники  приватизированных машиностроительных предприятий не смогли обеспечить поддержание производства технологически сложной продукции и перепрофилировали большинство из них в складские помещения.  В результате резко упали как спрос на инновации со стороны отечественной промышленности, так и их предложение со стороны прикладной науки.

При всех проблемах недостаточной конкурентоспособности готовой продукции по сравнению с мировыми образцами и определенном техническом отставании, в плановой экономике работал непрерывный конвейер создания новых знаний, их воплощения в новой технике и ее внедрения в производство, организованный по схеме: фундаментальная наука (Академия наук) – прикладная наука (отраслевые НИИ и КБ при поддержке РАН) – проектные институты - опытные производства (заводская наука при поддержке отраслевых НИИ) – серийные заводы. В результате массовой приватизации юридических лиц в начале 90-х годов научно-производственная кооперация была полностью разрушена. Раздельная приватизация  научных институтов, опытных производств и серийных заводов привела к переориентации всех участников этой кооперации на коммерческую деятельность с целью максимизации текущих доходов их руководителей. 

В результате обвального сокращения финансирования научных исследований и заказов на их проведение большая часть отраслевых НИИ и КБ изменили свой профиль и  прекратили существование. Число последних сократилось в 2,5 раза. Отраслевая наука сохранилась только в госсекторе, главным образом в оборонной, аэрокосмической и атомной промышленности. Практически полностью исчезли проектные институты (их число сократилось более чем в 15 раз!), без которых ни строительство новых мощностей, ни внедрение принципиально новых технологий невозможно. Их место заняли зарубежные инжиниринговые фирмы, которые внедряют у нас импортную технику, переводя российскую экономику на иностранную технологическую базу.

- В России сохранилось довольно большое научное сообщество, по численности занимающее одно из первых мест в мире…

- Если быть точным, то мы пятые  после США, Европейского союза,  Японии и теперь уже и  Китая, в котором численность исследователей увеличилась за последнее десятилетие втрое. Мы же являемся единственной страной в мире, где количество  ученых сокращается – по сравнению с СССР численность научных сотрудников сократилась в два с половиной раза  вслед за почти двадцатикратным сокращением финансирования НИОКР.  Резко упало   значение научного сообщества в  экономике -  по доле занятых в науке в общей численности занятых Россия опустилась  во вторую десятку стран мира. По уровню расходов на науку, который рассчитывается как доля расходов на НИОКР в ВВП мы опустились  до уровня развивающихся стран. У ведущих стран Запада расходы на НИОКР составляют 2-3% ВВП, в том числе у США – 2,7%, Германии – 2,87%, Японии – 3,48%, Швеции– 3,62%, Израиля – 4,2% ВВП. Очень высокими темпами наращивает расходы на НИОКР Китай – 1,65% ВВП. Расходы Российской Федерации на НИОКР составляют только 1% ВВП, а расходы Академии - 0,1% ВВП.

- Но в последнее десятилетие финансирование науки существенно возросло…

- Да, Президентом России ВВП была принята стратегия  инновационного развития экономики, реализация которой невозможно без кардинального увеличения финансирования НИОКР, которое в реальном выражении за последнее десятилетие более чем удвоилось. Конечно, оно еще далеко не дотягивает ни до советского, ни до современного зарубежного уровня.  Для выхода на уровень передовых стран они  должны быть увеличены не менее чем втрое, а если мы хотим восстановить наш научно-технический потенциал – еще больше. Расходы на НИОКР на душу населения в развитых странах составляют около 700 долл., а в  России не превышают 140 долл. по паритету покупательной способности. Даже Китай уже почти в полтора раза опережает Россию по этому показателю. При этом речь идет не только о государственных расходах. В условиях рыночной экономики главным двигателем НТП является частный сектор, берущий на себя более половины расходов на НИОКР и основную часть расходов на проектирование и внедрение новой техники. У нас же частные собственники предпочитают проедать доставшееся им в ходе приватизации наследство – уровень  расходов частного сектора на НИКОР у нас оставляет 40 долл. на душу населения по сравнению с  450 долл. в развитых странах. Государству придется компенсировать этот инновационный аутизм частного сектора наращиванием ассигнований через  институты развития на финансирование перспективных инновационных проектов. Эта часть окупится сторицей за счет сверхприбыли от их реализации.

Чем должна заняться РАН

- В советское время академические ученые принимали активное участие в решении практических задач развития экономики.

- Как свидетельствует вся история РАН, это сообщество ученых и специалистов способно выдвигать и реализовывать крупнейшие инновационные проекты,  в результате которых в стране имеются надежный ракетно-ядерный щит, авиационная промышленность и атомная энергетика,   разведанные запасы природных ископаемых и системы связи, передовые медицинские и образовательные центры. Вместе с тем в советское время РАН отвечала, в основном,  за проведение фундаментальных исследований, передавая получаемые знания для прикладных исследований в отраслевые НИИ и КБ. Последние входили в научно-производственные объединения и воплощали научные знания в новых технологиях, отрабатывавшихся на опытных предприятиях и внедрявшихся затем  на серийных заводах.

-   Может ли в нынешних условиях Академия наук взять на миссию восстановления научно-технического потенциала страны?

- Я думаю, другого варианта просто не существует. Сложившаяся ситуация напоминает положение в российской экономике в 20-х годах. После революции и гражданской войны, повлекшей разрушение многих производств и массовую эмиграцию ученых и инженеров, научный потенциал  сохранился в основном в Академии наук. Тогда, в целях научного обеспечения индустриализации,  было принято единственно возможное решение – создать для ученых максимально благоприятные возможности для работы, обеспечить приоритетное снабжение академических институтов всем необходимым. В последующем по мере вызревания прикладных научных направлений из Академии наук выделялись отраслевые институты, бравшие на себя роль организаторов разработки и внедрения новых технологий.   Академия наук, сохраняя свою нацеленность на фундаментальные исследования, одновременно клонировала и передавала в отраслевые министерства научные коллективы, нацеленные на решение соответствующих технологических задач.

Разумеется,   в современных условиях  этот опыт может быть применен в иных формах, соответствующих    механизмам  открытой рыночной экономики. В академических институтах могут создаваться  ориентированные на  проведение прикладных исследований лаборатории, на основе которых в последующем формироваться внедренческие фирмы,  вырастающие, в случае успеха в коммерческие предприятия. На основе  договоров с  корпорациями, венчурными и инвестиционными фондами академические институты могут создавать специализированные подразделения, которые в последующем,  приобретая форму венчурных кампаний, выходили бы на рынок с коммерчески успешным продуктом.  

Форм коммерциализации научно-исследовательских разработок может быть множество. Главным условием их успешного создания является наличие дееспособных исследовательских коллективов, обладающих глубокими знаниями и окрыленных перспективными научно-техническими идеями в своей области. В Академии наук имеется благоприятная среда для выращивания таких коллективов. Многие из них уже добились значимых коммерческих успехов,  отпочковавшись в свое время от академических институтов.

- Для реализации Ваших предложений требуются немалые средства. А большинство институтов РАН влачат жалкое существование. Расходы на одного исследователя у нас на несколько раз  меньше, чем в ведущих зарубежных центрах, оснащенность рабочего места исследователя – на порядок меньше.

- Ситуация меняется. Благодаря решениям, принятым Президентом России в начале прошлого десятилетия, расходы на науку выросли к настоящему времени в номинальном выражении шестикратно, хотя, справедливости ради, следует сказать, что основная часть прироста этих ассигнований прошла мимо РАН, бюджет которой увеличился в постоянных ценах в полтора раза. 

- Что-то не видно большой прибыли от Сколковского проекта или Роснано. Наоборот, огромные расходы на их финансирование направляются на цели, не имеющие отношения к развитию прорывных технологий. Обсуждаются скандальные истории о многократном перерасходе средств на строительство дорог, импорт оборудования, иностранных консультантов. Но никаких сообщений о результатах разработки и  внедрения новых технологий. Эти распиаренные проекты напоминают обычные для нашей действительности схемы приватизации государственных активов и стройки коммерческой недвижимости …

- Потому что они реализовывались больше для удовлетворения амбиций и аппетитов влиятельных чиновников, чем ради научно-технологического прорыва. Провал последней цели был предопределен невозможностью культивирования научно-технических достижений на пустом месте. Только далекие от науки люди могут думать, что новые технологии могут вырасти по их хотенью, без научных школ и опытных коллективов специалистов. Наивно рассчитывая на зарубежную помощь, они стали жертвой разводок ловких мошенников (или подельников), нагревших эти две структуры более чем на миллиард долларов. Сегодня, как показали проверки  Счетной палаты,  «достижения» их руководителей больше интересуют правоохранительные органы, чем научное сообщество.

- Какие выводы можно сделать из этого эксперимента?

- Попытки создания новых центров инновационной деятельности «на пустом месте», как правило, заканчиваются неудачно. В лучшем случае, они наполняются жизнью за счет проектов, импортируемых из академической среды.  Обычно же выделенные на них ресурсы осваиваются исходя из текущей рыночной конъюнктуры – под видом  технопарков создаются обычные офисные здания, а инновационные центры становятся формой трансформации бюджетных ассигнований в частные девелоперские проекты. Международный опыт успешной инновационной деятельности свидетельствует о  том, что организовать ее можно только в благоприятной для коллективного научно-технического творчества среде. Самая большая в России среда такого рода  поддерживается институтами Академии наук. Именно в ней следует концентрировать государственные средства, выделяемые для стимулирования инновационной деятельности. Десятилетиями успешно работающие и концентрирующие научно-исследовательский потенциал мирового уровня академические наукограды являются естественной площадкой для создания мощных инновационных инкубаторов.

С больной головы на здоровую

- Но почему же на фоне этих многомиллиардных провалов правительственные чиновники взялись за реформирование академической науки?

- В порыве перенести с больной головы на здоровую ответственность за неспособность выйти на инновационный путь развития они даже предложили ликвидировать Российскую  Академию наук, на долю которой приходится свыше половины результатов современной российской науки, не говоря уже о грандиозном вкладе в развитие страны за три столетия своей истории.

А что получается, если чиновники начинают управлять наукой, видно по провалу Роснано и Сколково. Сегодня результатами их деятельности интересуются, в основном Счетная палата и правоохранительные органы.  Если бы десятки миллиардов рублей, выделенные на эти проекты под амбиции влиятельных вельмож, были вложены в наши академические институты и академгородки, сегодня бы Россия имела свой инсулин, свои нанофабрики, светодиоды, лазеры, мобильные телефоны, новые высокопродуктивные  культуры и породы, многие  другие научные достижения. И десяткам тысяч наших молодых ученым не пришлось бы искать финансирование  за рубежом, тысячи успешных инновационных проектов реализовывались бы ими у нас.

Насчет эффективности РАН – судите сами В Академии работает около 15% российских ученых, на долю которых  приходится 45% всех научных публикаций в стране и почти 50% ссылок. РАН занимает 3-е место в мире по количеству научных публикаций среди 2080 лучших научно-исследовательских организаций. Академия занимает 1-е место среди научных организаций высшего уровня мира по наиболее цитируемым статьям в области физики, химии и наук о Земле, 2-е место – по материаловедению и математике. И это при том что по уровню затрат на одного научного исследователя Россия в 3 раза отстает от среднемирового показателя. По средним расходам в расчете на одну научную публикацию РАН является одной из самых эффективных в мире научных организаций.

- Неужели чиновники, отвечающие за государственную научно-техническую политику, этого не понимают?

-  Многие действительно не понимают, не имея профильного образования в данной области и наивно считающие себя всезнайками. Кроме того, после многочисленных стычек с учеными, критиковавшими многочисленные ошибки и злоупотребления в ходе реформ,  чиновники выработали чванливое отношение к научному  сообществу. В результате критическое отношение академического сообщества к разрушительным реформам 90-х годов, сопровождавшихся многократным сокращением финансирования науки и разрушением научно-технического потенциала страны, повлекло  отлучение РАН от участия в процессах государственного управления. Совершая многочисленные ошибки, чиновники с раздражением воспринимали  критику ученых,  наиболее невежественные и агрессивные из них неоднократно инициировали попытки дискредитации и ликвидации РАН. Это отношение со стороны ряда высокопоставленных чиновников, отвечающих за научно-техническое и социально-экономическое развитие страны, сохраняется вплоть до настоящего времени, что снижает качество государственного  управления и наносит непоправимый ущерб развитию страны.  Вовлечение  РАН в подготовку важных государственных решений обеспечило бы их объективную экспертизу исходя из  национальных интересов, позволило бы избежать ошибок и выработать оптимальные пути достижения поставленных главой государства целей развития России.

-  Иными словами, чиновники, совершающие ошибки или даже преступления,  пытаются дискредитировать  Академию наук, чтобы обесценить объективный научный анализ,  вскрывающих последствия их решений. Не могли бы Вы привести примеры?

-  Сколько угодно. Академия выступала с серьезной критикой радикальных экономических реформ, проводившихся в 90е годы. Эту критику «реформаторы» нейтрализовывали, внушая Ельцину, что она ведется по идеологическим мотивам, представляя Академию наук как некий «коммунистический заповедник». На самом деле, в отличие от большинства  реформаторов, многие из которых в советское время занимались апологетикой коммунистической идеологии, ученые-экономисты  РАН задолго до радикальных реформ  указывали на необходимость использования рыночных механизмов в развитии экономики.  Они имели моральное право критиковать чудовищные ошибки, допускавшиеся при переходе к рыночной экономике. Чтобы нейтрализовать их критику, реформаторы стали прибегать к поддержке американских экспертов, которые, как показали разоблачение гарвардских консультантов, быстро превратились в участников разграбления социалистического наследства.

- А есть ли  примеры того, когда ученые РАН выступали против ошибочных решений реформаторов?

-  Конечно. Программа приватизации, которая в конечном счете вылилась в криминальное разграбление государственной собственности и породила хищнический олигархический способ присвоения  национального богатства небольшой группой приближенных к власти лиц. Ее продолжение в электроэнергетике под видом «реформы РАО ЕЭС», в результате которой Россия опустилась на последнее место в мире по условиям подключениям к электросетям по рейтингу Мирового банка, а тариф на электроэнергию, как и предупреждали ученые РАН,  многократно вырос и подорвал и без того низкую конкурентоспособность отечественного производства. Принятие Лесного кодекса, против которого выступали ученые-лесоведы РАН, которое повлекло катастрофические лесные пожары. Или принятие Земельного кодекса,  который породил спекуляции земельными участками и не принес крестьянам ничего, кроме имущественного расслоения и увеличения издержек.

- Поэтому известные либерал-реформаторы так ненавидят Академию наук?

-  Она у них как бельмо на глазу. Ученые РАН намного образованнее и прозорливее  демонстрирующих  воинствующее невежество   реформаторов, совокупный экономический ущерб от деятельности которых превысил потери народного хозяйства от гитлеровского нашествия. Все  предостережения ученых оказались верными, а почти все обещания реформаторов – ложными. Кроме, может быть, зловещего пророчества Чубайса о том, что вымрет значительная часть населения, «не вписавшаяся в рынок».  Хотя, я думаю,  что это было не пророчество, а установка на уничтожение нашей страны, полученная им от зарубежных кураторов. Предложения ученых Отделения экономики РАН вовсе не предусматривали вымирания собственного народа как условие перехода к рыночной экономике. Они были ориентированы на постепенное становление рыночных институтов при сохранении механизмов экономического развития и последовательное повышение конкурентоспособности экономики. К сожалению, эти предложения были реализованы не в России, а в Китае, где к оценкам и работам российских ученых относятся с большим вниманием.  

- Можно ли рассчитывать на пересмотр подходов к реформированию  Академии?

-  Я надеюсь.  Объективно Академия наук является крупнейшим в стране экспертным сообществом. Ученых РАН постоянно привлекают к участию в работе различных советов как президентского, так и правительственного и ведомственного уровня. Они активно  участвуют в парламентских слушаниях, конференциях и обсуждениях, проводимых в Госдуме, Совете Федерации, Общественной палате. Недавно Президент поддержал инициативу о подготовке Академией комплекса предложений по решению ключевых проблем  развития страны, которые мы планируем представить в ближайшее время. Президент лично знает многих академиков и, я надеюсь, прислушается к мнению научного сообщества.

-  Но ведь законопроект о РАН готовился не без участия ученых…

- Каких ученых?  До сих пор они остаются таинственными анонимами. Из сбивчивых ответов министра и комментариев заинтересованных в реформе лиц можно сделать вывод о том, что авторами являются люди, лично обидевшиеся на Академию наук за непризнание их выдающихся, как им кажется, заслуг.

- Тех самых либерал-реформаторов, которых критиковали академики?

-  Не только. Многие влиятельные люди, вышедшие из академической среды, но не избранные академиками, пышут не шуточной злобой в отношении недооценивших их коллег, стремятся их поставить на место и даже отобрать институты. Вместе с дремучими либералами они составили ту критическую массу, взрыв которой в кулуарах власти породил эту злополучную  инициативу.

- Может, среди них современные менделеевы? Его ведь тоже не избрали в академики…

- К сожалению, бывает и такое. Но чаще чиновники вмешиваются в научный выбор. В  свое время были разгромлены кибернетика и генетика, которые чиновники посчитали лженауками До сих пор не можем  ликвидировать возникшее из-за этого отставание. Но в данном случае, менделеевых не видно. За кулисами реформы просматриваются этакие бизнесмены от науки, пользующиеся доверием власти для присвоения немалых ассигнований, выделяемых на приоритетные направления исследований. Затеянная ими  реформа дает прекрасные возможности  поживиться  активами выгодно расположенных академических институтов. Боюсь, что многим из них угрожает судьба собратьев из отраслевой науки, расположенных в хороших районах столиц и превращенных после приватизации в офисные здания или базары.

Нужна ли Академии реформа

-  Вы считаете, в  реформировании РАН нет необходимости?

-  В управлении РАН  накопилось немало проблем. Но, во-первых, только что прошли выборы нового Президента РАН, который выступил с программой продуманного реформирования Академии. Его избрание означает поддержку этой программы. за которую проголосовало большинство членов Академии. Эта программа широко обсуждалась и, прежде чем вносить законопроект, правительству следовало бы объяснить, с чем оно в этой программе не согласно. Во-вторых, правительственный законопроект предусматривал не реформирование, а ликвидацию РАН. Если бы не вмешательство Президента, ее бы пропустили  через ликвидационную комиссию и сделали бы затем непонятно что. Я думаю, ради  этой процедуры все и затевалось – так легче всего разобраться с имуществом. В-третьих,  судя по комментариям правительственных чиновников, которые говорили о том, что организация Академии устарела и она осталась в ушедшей эпохе, сложившись в 30-е годы прошлого века, они  не понимают, что творят. После развала СССР Академия принципиально изменила свой правовой статус и получила полное самоуправление, чего не было в советское время. Удивительно, что считающее себя либеральным, демократичным и открытым, наше правительство решило, по сути, восстановить административное подчинение себе Академии. Но если раньше это органично вписывалось в административную систему, то сейчас эти предложения выглядят анахронизмом и противоречат основным принципам  управления фундаментальной наукой. Во всех развитых странах оно ведется на основе самоуправления научного сообщества. Вмешательство власти ограничивается защитой прав ученых на свободный научный поиск и интеллектуальную собственность получаемых результатов, а также обеспечением финансирования и благоприятных условий работы.

-  Но, все же, какая нужна реформа сейчас?

- Она должна вписываться в общую систему реформирования управления наукой. Я уже говорил, что главные проблемы с нашей наукой заключаются не в академическом секторе. Он достаточно эффективно выполняет свою функцию генерирования новых фундаментальных знаний. Основные проблемы – в слабости прикладного звена вследствие разгрома отраслевой науки и почти полной ликвидации ее проектной части. Неудачные и дорогостоящие эксперименты по ее созданию свидетельствуют о системном провале государственной функции стимулирования инновационной активности. Если мы действительно хотим выйти на инновационный путь развития, эта функция должна стать главной, пронизывающей все органы и все уровни государственного управления. Реформирование управления наукой и НТП должно включать все составляющие, влияющие на инновационную активность, и ориентироваться на многократное повышение последней.  Начинать, как мне представляется. нужно с централизации управления наукой и инновациями в едином органе.  В советское время таким органом был  Госкомитет по науке и технике. Важно, чтобы он был  коллегиальным, включая руководителей упомянутых и других заинтересованных в научных исследованиях ведомств, фондов и ведущих ученых.

- За что он должен отвечать "единый орган"?

- Прежде всего, за создание системы оценки, выбора и реализации приоритетных направлений  НТП. Эта система должна опираться на научно-экспертное сообщество, быть открытой и интерактивной. Для этого необходимо разрабатывать долгосрочные прогнозы и программы  развития науки и техники, методики оценки результатов НИОКР. Этот орган мог бы выполнять ключевую роль в формируемой сегодня системе стратегического планирования. Отвечать за разработку и введение системы показателей оценки эффективности деятельности государственных структур, занимающихся  финансированием и организацией научных исследований и стимулированием инновационной активности, включая институты развития. В перспективе этот орган мог бы взяться за разработку и реализацию  государственной комплексной долгосрочной программы модернизации экономики  и НТП, воссоздание сети прикладных НИИ, КБ, инжиниринговых кампаний с участием РАН, крупных корпораций, технических вузов. Этот орган мог бы курировать деятельность  венчурных и других фондов, финансирующих инновационные проекты и НИОКР, обосновывать их величину, которая должна быть на порядок больше.  На него же можно было бы возложить создание механизма финансирования отраслевых фондов стимулирования инновационной активности и НИОКР за счет добровольных отчислений корпораций с их отнесением на себестоимость продукции. Еще одна важнейшая функция - принятие законодательных норм стимулирования инновационной активности предприятий. Необходимо добиться полного освобождения от налогообложения всех средств, направляемых на НИОКР и внедрение новой техники, а также последовательное увеличение государственных ассигнований на НИОКР до 2% ВВП.

- А РАН?

-  Для вовлечения РАН в  решение практических задач целесообразно включение представителей заинтересованных министерств и ведомств госкорпораций в состав Президиума РАН, ученых советов ведущих институтов.

В настоящее время потенциал РАН как  уникального экспертного института используется государством в незначительной степени. Влияние ученых на принятие решений намного меньше влияния крупного бизнеса, интересы которого далеко не всегда совпадают с общественными. В отличие от бизнес-сообщества, научное сообщество ориентировано на создание и использование новых знаний и технологий, а не на максимизацию прибыли. Ориентация на высшие научно-технические достижения, фундаментальные знания и решение сложных проблем общегосударственного значения делает научное сообщество РАН надежной опорой в реализации президентского курса на новую индустриализацию экономики  и ее перевод на инновационный путь развития.

-  Как бы Вы видели это участие?

На РАН могут быть возложены функции  разработки долгосрочных прогнозов научно-технического и социально-экономического развития и  оценки приоритетных направлений научно-технического и социально-экономического развития России. Лучше Академии, обладающей компетенции по всем направлениям развития науки и техники. с этими задачами никто не справится. РАН должна  участвовать в разработке  концепций и индикативных планов социально-экономического развития России и регионов, государственных программ научно-технического, отраслевого, пространственного  развития.

Во-вторых,  следует активизировать  участие РАН в экспертной деятельности, включая  организацию постоянной экспертизы проектов государственных программ,  прогнозов и концепций научно-технического и социально-экономического развития России, субъектов федерации, единого экономического пространства в рамках ЕврАзЭС. Необходимо восстановить государственную научную экспертизу   крупных инвестиционных проектов.  Полезно было бы привлечение РАН к  подготовке экспертных заключений по проектам федеральных законов и важнейших нормативных актов, затрагивающих вопросы развития страны.

В-третьих, ученые РАН могли бы вести  мониторинг научно-технического уровня отраслей экономики и готовить предложения  по его повышению.

- Мы говорим сейчас скорее о практическом приложении научных знаний. Ведь от научной идеи до ее практического применения, как говорится, дистанция огромного размера. Преодолевает ее не более 1% научно-технических разработок.

-  Да, это так. Инновационный процесс складывается из фаз проведения научных исследований, опытно-конструкторских разработок, опытного производства и только после этого происходит широкое практическое внедрение. Фундаментальная наука обеспечивает только первую из этих фаз. Вместе с тем, особенностью нынешнего этапа экономического развития является смена доминирующих технологических укладов. В этот период формируются новые технологические траектории, происходит становление новых лидеров развития экономики. Он характеризуется резким сокращением времени между прорывными фундаментальными исследованиями и успешными инновационными проектами практического освоения их результатов. В ключевых направлениях становления нового технологического уклада – нано-, био- и информационно-коммуникационных технологиях - нередко коммерчески успешные фирмы рождаются из научных лабораторий.

- Что нужно сделать для реализации инновационного потенциала РАН?

-  Необходимо создать  систему реализации инновационных проектов, разрабатываемых лабораториями и институтами РАН. Она могла бы включать:  формирование банка данных по перспективным проектам прикладных исследований и опытно-конструкторских разработок, предлагаемых учеными, лабораториями и институтами РАН; учреждение фонда венчурного финансирования инновационных проектов при Президиуме РАН. Целесообразно  создание совета по оценке экономической эффективности и коммерческой привлекательности инновационных проектов с участием представителей институтов развития, крупных корпораций, специализированных фондов.

Мне кажется, что РАН могла бы сыграть большую роль в повышении общего уровня образованности нашего общества. Раньше самыми популярными были журналы «наука и жизнь», «Знание – сила», школьники читали «Квант», «Юный натуралист». А сейчас стыдно смотреть и читать наши СМИ, наполненные пошлятиной и мракобесием.

Популяризация новых знаний и формирование ценностей общества знаний всегда была миссией научного сообщества. Для ее эффективного осуществления целесообразно было бы  создание академического телевизионного канала и  организация выпуска научно-популярной видеопродукции.

Если мы действительно хотим переходить на инновационный путь развития, проводить новую индустриализацию, строить общество знаний, то другой опоры и проводника на этом пути, кроме РАН у нас нет. Никакие иностранные эксперты и надуманные прожекты не заменят десятилетиями создававшиеся научные школы. Самая мощная в мире организация ученых дала нашей стране множество научных открытий и  новых технологий, сыграла ключевую роль в обеспечении обороноспособности, создании еще недавно лучших в мире систем образования и здравоохранения.  Несмотря на тяжелые потери научно-технического потенциала, благодаря РАН мы все еще имеем возможность его возродить. Для этого, конечно, потребуются существенные усилия,  как от государства, так и самого академического сообщества.

ИЗ ДОСЬЕ "КОМСОМОЛКИ"

Сергей Юрьевич Глазьев родился в 1961 году на Украине. Окончил в 1983 году МГУ по специальности "экономист-кибернетик". В 1990 году стал самым молодым доктором экономических наук в СССР. Был министром внешних экономических связей России (ушел в знак протеста против разгона Верховного Совета в 1993 году), депутатом Госдумы, в 2004 году баллотировался на пост Президента России. Сейчас - советник Президента России.

Я не имею никакого отношения к Российской Академии Наук. Но - являюсь работником того самого высоко-технологического сектора экономики, развитие которого Российская наука призвана форсировать. Также, я являюсь жителем Академгородка практически с самого рождения и меня не может не волновать судьба Академгородка и той структуры или системы, которая привела к его возникновению.

То, что изменения в науке нужны, для меня очевидно. Я только что приехал с международной конференции в Китае, посвященной одному из самых прорывных направлений современной информатики. Список участников и докладчиков был представлен учеными и студентами научно-образовательных учреждений США, Европы и Китая, представляющими работы своих институтов и вузов. К сожалению, несколько участников из России приехали на конференцию исключительно из личного интереса, с докладами, ни имеющими отношения ни к одной Российской научно-исследовательской программе. Почему бы это? Говорят, что гонку в космосе Советский союз выиграл за школьной партой. Но тогда в каком месте Советский союз проиграл гонку в кибернетике и генетике? И какие гонки Россия проигрывает сейчас, когда в США, Европе, Японии и Китае каждый год появляются новые поколения интеллектуальных роботов а программы фундаментальных исследований включают построение полноценной рабочей модели человеческого мозга и прикладную генную инженерию на уровне эмбрионов человека? Еще надо учесть, что в этих исследованиях участвуют тысячи профессоров и сотни тысяч студентов, часть из которых вместе ежегодно создает новые «стартапы», где теоретические разработки претворяются в жизнь, формируя новые отрасли мировой экономики и новые глобальные экономические уклады?

Что делать? Очевидно, нужна консолидация науки, образования, бизнеса и местных административных ресурсов. Например, в Китае, благодаря сохранению тоталитарной политической системы при переходе от социалистического уклада к капиталистическому, сохранена тесная связь между наукой и высшим образованием. В США, в силу демократических традиций и мощной подпитки образования со стороны бизнеса, органично происходит перетекание фундаментальных разработок в прикладные. Конечно же, у России – свой, особенный путь. В случае Академгородка, возможно, решением было бы формирование на окружающих нас территориях единого научно-индустриально парка, территориального кластера или региональной инновационной корпорации, включающей образовательные учреждения, Академию Наук, бизнес-предприятия и ассоциации, такие как «Академпарк» и «СибАкадемСофт» и, наконец, муниципалитет – со своим уставом, фондом и долгосрочной программой. А в условиях отсутствия территориальной и административной консолидации и долгосрочного перспективного плана развития, жители будут оставаться заложниками интересов, не имеющих отношения к образованию, науке и высоким технологиям. Нам останется следить за появлением новых публикаций китайской молодежи в западных научных журналах, наблюдать за вырубкой лесов, точечной застройкой и отъездом молодых ученых за рубеж. Именно решение по консолидации территориально-административных ресурсов в пределах Большого Академгородка, как территории инновационного развития, и было предложено полгода назад группой представителей науки, бизнеса, депутатского корпуса и общественности в нашей аналитической записке. Это о том, что нужно предпринять для сохранения и развития Академгородка.

Относительно самой реформы. Та ее часть, которая консолидирует различные сферы науки, видимо, заслуживает одобрения. Что касается отделения имущества от Академии, то здесь все сложнее. Мы все в Академгородке являемся заложниками сложившегося двоевластия, когда участки земли в муниципальной собственности перемежаются с участками федеральной собственности. И решение любой проблемы по развитию территории упирается в земельный вопрос на стыках этих участков. Если бы реформа предполагала для Академгородка консолидацию всех земельных ресурсов в рамках единого муниципалитета, это было бы безусловно плюсом. Если же придомовые территории и пешеходные дорожки через лес федеральной собственности будут управляться московскими чиновниками, то - по вопросу сноса аварийных деревьев и отсыпке гравия нам прийдется снаряжать ходоков в Москву? Мне кажется, консолидация земельных и хозяйственных ресурсов должна осуществляться на местном уровне, а не федеральном, как уже было сказано ранее.

Также, я не знаю, можно ли это предусмотреть в законе, но Академии Наук очень не хватает открытости в работе. В условиях двоевластия на территории Академгородка муниципальных властей и администрации СО РАН, в течении двух лет нам часто проще было найти контакт с представителями администрации района, чем с руководством СО РАН. Например, на наши предложения и запросы по развитию территории Ботанического сада руководством СО РАН за все время не было дано ответа. В процессе борьбы за сохранение лыжных трасс Академгородка, до самого последнего момента, руководство СО РАН не оказывало никакой поддержки, скорее – наоборот. Наконец, сейчас начинаем получать поддержку в инициативах по развитию рекреационной инфраструктуры. Это – замечательно. Хотелось бы, в случае сохранения за РАН имущественных прав на территорию и социально-хозяйственные объекты, предусмотреть в законе механизмы соответствующей социальной ответственности и механизмы взаимодействия с местными муниципалитетами. Это о поправках.

Что касается перспектив. При существующем порядке вещей, перспектива это – потеря остатков конкурентоспособности в сфере высоких технологий, вырубка лесов, точечная застройка под спальные районы, пробки на каждом перекрестке, отъезд молодых специалистов в США, в Германию, в Южную Корею, в Таиланд, в Китай. Особенно активно в последнее время вербуют квалифицированных специалистов страны стремительно поднимающейся Юго-Восточной Азии, профессура из США и Европы едет в Китай. Изменения же дают нам шанс. Хотелось бы только, чтобы перестройка структурных связей в науке, образовании и секторе высоких технологий происходила не посредством разрыва этих связей, а за счет формирования системы более высокого уровня упорядоченности. Как минимум, главное – не навредить.