Академик РАН Николай Ляхов комментирует принятый закон о «преобразованиях» в Российской академии:
- Николай Захарович, какие последствия ожидают Сибирское отделение после принятия этого закона?
Я думаю, всем должно быть понятно, что каких-то особых исключений для региональных отделений по этому закону не будет. То, что удалось нам отстоять – это ровно половина того, что было предложено со стороны Академии наук и отправлено в Думу перед третьим чтением. Эти предложения как раз и предполагали сохранение за региональными отделениями статуса юридических лиц и главных распорядителей бюджетных средств. Сегодня мы остались у разбитого корыта, сохранив статус «юридического лица». Что нас на самом деле ждет – полностью оценить совершенно невозможно. Помимо того, что сам закон принят, там оставлено очень много отсылок к будущим документам, которые должны быть разработаны и приняты. Главным образом они будут разрабатываться в Минобрнауки. И хотя там говорится о правительстве, мы прекрасно понимаем, что этими вопросами будет заниматься именно упомянутое министерство, во всяком случае вначале. А тот самый федеральный орган исполнительной власти, который будет являться официальным учредителем и собственником имущества всех, по существу, институтов, в том числе и институтов Сибирского отделения (а это уже почти решенный вопрос), остается в ведение правительства. Каким он будет, нам пока не известно. Кто-то еще должен разработать соответствующее положение.
В любом же случае нам придется исполнять этот закон, как-то к нему приспосабливаться. Однако, по сути мы просто переходим на новое поле борьбы за формулировки подзаконных актов, которые будут определять нашу жизнь.
- Какими полномочиями будет наделен упомянутой орган исполнительной власти?
Недавно прошло совещание рабочей группы Совета по науке и Общественного совета при Минобрнауки, где обсуждалась модель института под управлением этого федерального органа исполнительной власти. Так вот, вначале предполагалось, что он будет наделен только полномочиями собственника имущества и полномочиями управленца. Но то, что на этот счет теперь официально представлено, достаточно тревожно для нас. Дело в том, что кто-то без всякого согласования с Академией наук пытается сейчас разработать новые правила функционирования институтов и лабораторий. То есть фактически создается орган, который будет принимать управленческие решения. Причем, решения такого плана: кто и чем будет заниматься. В представленной концепции не видно ни директоров, ни завлабов – то есть того, на чем и стояла Академия наук. Планируется широкое привлечение на руководящие должности специалистов из-за рубежа. Непонятно, как в этой ситуации мы будем общаться с закрытыми организациями. Совершенно забыли и о коммерческой тайне, и об интеллектуальной собственности, которая в результате будет свободно утекать за рубеж.
Самое главное в такой ситуации следующее. Мало того, что Академия наук фактически лишена институтов, так над ней еще пытаются поставить некий орган, уполномоченный принимать решения, которые будут всего лишь согласовываться при их принятии с Президиумом Академии, но не более того. Я думаю, что это путь к двоевластию – в худшем смысле этого слова. И полагаю, что это не единственный пример того, что нас ждет.
- Какие еще «сюрпризы» предполагают эти преобразования?
На сегодняшний день, например, мы совершенно не понимаем, за счет каких средств будут издаваться наши журналы, кто будет осуществлять капитальный ремонт зданий, в которых мы работаем и живем. Ведь все эти средства проходили через Сибирское отделение, делились между институтами, мы принимали хоть какие-то взвешенные коллегиальные решения, и уж точно ни один рубль не уходил непонятно куда. Конечно, их (денег) всегда было мало. Но, тем не менее, ни один рубль никуда на сторону не уходил. И мы понимали, как выстраивать отношения с федеральным бюджетом, откуда получали средства. А теперь подобные вещи просто остаются за скобками. Если по науке у нас все же есть юридическая база, подписанная правительством – я говорю о федеральной программе фундаментальных исследований, - то в отношении повседневной жизни никакой ясности нет. Речь идет о транспорте, общежитиях, решении жилищных и социальным проблем. Нам здесь совершенно непонятно, как Москва собирается распоряжаться всем этим имуществом, и откуда будут браться средства на поддержание этого хозяйства. Подобная перестройка требует серьезных затрат. По-хорошему, на это должны уйти годы. Поэтому вся система будет сейчас находиться в ситуации полного разлада, что может иметь катастрофические последствия. Думаю, что мы начнем терять молодежь. У них в этой системе нет будущего.
- Через какое время, на Ваш взгляд, ученые начнут ощущать последствия этого закона? Как долго будет сохраняться инерция предыдущего периода?
На этот счет есть заявление министра Ливанова, который пытался успокоить научную общественность: мол, какое-то время все будет протекать по старому, без особых изменений. Он имел в виду, скорее всего, то, что бюджет уже сверстан на 2014-2015 годы, и за этот период никто ничего ломать и переделывать серьезно не будет. Но с другой стороны, мы все знаем и понимаем, что поручения вот этому самому новому органу уже даны – еще до принятия закона. В соответствии с ними все институты обязаны пройти жесткий мониторинг, причем, с привлечением специалистов из-за рубежа. Нас это не смущает, но все же не хотелось бы перед нашими зарубежными коллегами-соперниками полностью раскрываться.
- Что это будет за мониторинг?
Я предполагаю, что он будет включать все тот же пресловутый индекс цитируемости, что, кстати, лишь отчасти характеризует любую организацию. Как конкретно будет осуществляться этот мониторинг, полной ясности у нас нет. Декларируется желание дойти до каждого ученого, но на самом деле это иллюзия. Даже директору достаточно крупного института это уже не под силу. Для этого там есть завлабы. Именно поэтому такая иерархия и выстраивалась, и за столетия она себя оправдала.
Понимаете, как и весь этот закон, так и эти предложения ставят самих разработчиков как бы извне системы. Для них движущие силы научного процесса скрыты. Это характеризует людей, которые в науке никогда не работали. А именно такие персонажи как раз и принимали этот закон. Внутренние пружины научного творчества им совершенно не понятны. Ведь в основании целей реформы должен стоять ученый, для которого нужно создать комфортные условия для жизни и работы, обеспечить его наилучшим оборудованием, чтобы он не комплексовал перед своими коллегами из Германии или Америки. У наших реформаторов такого понимания нет. Хорошо хоть власть обратила внимание на проблему финансирования. Ведь сегодня 75% выделяемых средств идет только на зарплату. А за счет чего обеспечивать саму научную деятельность, чтобы она была на современном уровне? На это денег нет. В советское время на один рубль зарплаты приходилось четыре-пять рублей на прочие расходы. Можно было на такие деньги заказывать и покупать необходимое оборудование и материалы для работы.
В последние годы мы пытались держать нормальный уровень зарплат для сотрудников, и упорно держались за эту тенденцию. Но зарплата так и не стала главным фактором престижа научной деятельности.
- Вы сказали, что у молодежи в этой системе нет будущего. Не могли бы прояснить, о чем идет речь?
Главная тревога в том, что мы выбили из голов тех, кто учится сегодня в университете, образ Академии наук как организации, в которую некоторые из них хотели бы войти, поработать и осуществить определенный карьерный рост, чего-то добиться. И если будущее Академии наук сегодня как в тумане, то у молодых людей, заканчивающих обучение, неизбежно появляется сомнение: а надо ли туда вообще идти? Даже возьмем такой вопрос, как строительство служебного жилья для молодых ученых. Сейчас пока что мы держим этот процесс в своих руках. Это наша забота, и мы отвечаем за использование выделенных средств. А вот кто будет заниматься этим с первого января 2014 г., никакой ясности нет. Конечно, мы не должны сидеть, сложа руки. Интересы науки и ученых надо отстаивать всеми доступными способами.
- А как вы прокомментируете такие высказывания в СМИ, будто академики пекутся только о своих правах распределять финансы, прикрываясь разговорами о защите науки?
Понимаете, дилетантство людей по отдельным вопросам, в том числе и по вопросам полномочий руководства РАН, никуда не спишешь. Хотим мы или нет, но определенная часть общества подвержена влиянию дилетантских суждений. На самом же деле надо судить не по словам, а по делам. Обывателя не устраивает, что ученые сами делят средства, и это напрасно. На самом же деле надо ученым еще больше дать таких прав. Потому что другой реальной интеллектуальной силы, которая могла бы грамотно сформулировать проблемы научно-технического развития страны, кроме Академии наук, в нашей стране нет. И откуда она возьмется, я пока не вижу.
Олег Носков
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии