Детали взаимодействия с сургутским Центром высоких биомедицинских технологий обсудили на совещании в Институте цитологии и генетики СО РАН.

Компания «Швабе-Москва» и Фонд научно-технологического развития Ханты-Мансийского автономного округа – Югры совместно реализуют проект по созданию Центра высоких биомедицинских технологий (ЦВБМТ) в Сургуте. Объект площадью свыше 5 тыс.  кв. м. и стоимостью более 4 млрд рублей предназначен для исследований в области замещения утраченных органов, работ по созданию и тестированию фармакологических препаратов для лечения нейродегенеративных заболеваний у взрослых и детей.

«Первые сваи были вбиты еще в прошлом году, осенью, в этом году начнется само строительство. И, если ничего не случится, к началу 2025 года планируем уже зайти в центр», – рассказал замдиректора департамента образования и науки Ханты-Мансийского автономного округа Александр Гомзяк.

Помимо строительства, надо решить ряд других важных задач – укомплектовать центр современным оборудованием, сформировать команду специалистов, которая будет в нем трудиться, обеспечить научную базу их работы. Последнюю задачу хотят решать с помощью ученых новосибирского Академгородка, более детально это сотрудничество обсуждали на совместном совещании-семинаре, которое прошло 16 – 17 марта 2023 года в Институте цитологии и генетики СО РАН (ИЦиГ).

ИЦиГ СО РАН в качестве координирующего партнера выбран не случайно: именно генетика и клеточная биология лежат в основе большей части технологий персонифицированной медицины, на которую будет нацелен центр в Югре. Есть у ученых ИЦиГ и положительный опыт сотрудничества с подобными научно-медицинскими учреждениями.

«В ходе такого сотрудничества ранее мы уже создавали клеточные модели различных заболеваний, на которых можно как изучать механизмы их возникновения и развития, так и проводить испытания новых лекарств против этих болезней», ─ рассказал «Континенту Сибирь» ведущий научный сотрудник лаборатории эпигенетики развития ИЦиГ СО РАН Сергей Медведев.

По его словам, в ИЦиГ уже сформирована достаточно объемная коллекция таких клеточных линий, а сотрудничество с центром в Сургуте вполне может позволить ей вырасти в полноценный биобанк, не имеющий пока аналогов в нашей стране. Точнее, даже в два биобанка: в Новосибирске и Сургуте, что не только надежнее, но и удобнее, если вспомнить размеры России.

«Наличие собственных биобанков с клеточными моделями заболеваний станет важным ресурсом для обеспечения технологического суверенитета России в области разработки и производства лекарств от самых разных заболеваний», ─ отметил он.

Итогами совещания остались довольны как новосибирские ученые, так и их гости из Сургута. «Мы пришли к пониманию того, как нам сотрудничать дальше, осталось доработать детали. Уже понятно, что это будет некий консорциум, который будет решать целый ряд задач: и трансфер фундаментальных научных результатов наших новосибирских коллег в прикладные исследования и практическое здравоохранение, и подготовку кадров для работы в нашем центре, и формирование биобанка клеточных линий различных заболеваний», ─ сообщил «Континенту Сибирь» Александр Гомзяк. Соответствующее соглашение и «дорожную карту» по его реализации участники будущего консорциума рассчитывают подписать до конца года.

Развитие технологий искусственного интеллекта (ИИ) на данном этапе не несет в себе угроз человеческой цивилизации и, возможно, поможет ученым приблизиться к пониманию вопросов духа, сознания и воли человека. Об этом говорится в исследовательской статье “Эволюция общества в свете философии техники”, опубликованной в журнале “Философские науки” – базовом философском издании системы образования России. В числе авторов статьи – ученые Самарского университета им. Королёва – вуза-участника национального проекта “Наука и университеты”, возглавляющие ряд институтов и центров, в том числе президент Самарского университета, академик РАН Виктор Сойфер, директор Социально-гуманитарного института, заведующий кафедрой философии Александр Нестеров, директор Института искусственного интеллекта Артем Никоноров, директор Центра коммерческого космоса Антон Дорошин.

В вышедшей статье сформулирован общий взгляд современных философов и инженеров на проблемы научно-технического прогресса, на задачи управления социумом в условиях цифровой реальности, на функции человека в новых искусственных средах обитания. Как отмечают авторы исследования, с развитием техники возникает искусственная среда обитания человека, которая формируется технологиями: сначала машинами по переработке энергии, затем машинами по переработке информации, а теперь и системами искусственного интеллекта. Эволюция искусственной среды, вызываемая научно-техническим развитием, влечет социальные трансформации, изменение целей и способов организации управления в человеческих сообществах. На основе анализа тенденций развития систем искусственного интеллекта авторы статьи делают вывод о человеческой основе подобных технических систем – в основе потенциального машинного сознания будут всегда лежать принципы и архетипы сознания человека.

“Самостоятельное управление ИИ своим функционированием и своими действиями базируется на заложенных человеком базисных правилах. И в будущем внутри искусственного интеллекта всегда будет присутствовать разум человека, – подчеркнул академик РАН Виктор Сойфер. – Конечно же, в антиутопии существует гипотеза развития систем ИИ до такого уровня сложности и автономии, при котором ИИ станет совсем независимым, что грозит возможностью полного отстранения человека от принятия решений. Эта угроза на сегодня, безусловно, лишь умозрительная ситуация и широкое поле деятельности для фантастов”.

По словам ученого, человеческая независимость в принятии решений на текущем этапе не просто не находится под угрозой со стороны современных средств ИИ, а даже наоборот, эту независимость следовало бы скорректировать для уменьшения числа нелепых, алогичных и порой жизненно вредных решений, принимаемых людьми. Помочь в этом мог бы именно искусственный интеллект, запрограммированный для выработки и подготовки решений по тем или иным вопросам.

Также потенциальное появление “сильного” ИИ на новом уровне возвращает нас, по мнению авторов статьи, ко многим классическим вопросам, например, к вопросу о локальной реальности.

Вся космология в субъективном восприятии человека – это по-прежнему сфера вокруг человеко-центра с увеличивающимся радиусом “ареала“ обитания, знаний и возможностей. Но дело еще и в том, что человек не просто самоцентр, сегодня он еще и единственный разумный наблюдатель этой Вселенной. Его наблюдения и физические измерения атрибутируют и даже инициализируют свойства Вселенной, по крайней мере, на квантовом уровне. Только в момент наблюдения по сути и возникают конкретные свойства частиц. То есть можно сказать, что выявленные путем наших наблюдений свойства элементарных частиц на самом деле не существовали до самого момента этих наблюдений. Это возвращает нас к классическому вопросу: что есть реальность, насколько она “локальна“; был ли мир до наблюдения, пока на него не посмотрел наблюдатель, а если и был, то какой…?

Иными словами, наблюдатель оказывает существенное влияние на саму реальность как таковую. Будет ли что-либо меняться в этом аспекте с появлением ИИ? Способен ли ИИ стать независимым наблюдателем, будет ли он влиять на реальность не как прибор, а как актор?“, – отмечает доктор физико-математических наук Антон Дорошин.

Авторы статьи также выражают уверенность, что научно-технический прогресс в виде развития систем искусственного интеллекта не отберет у людей рабочие места. Хотя, конечно же, подобные опасения существуют – например, в 2022 году цифровые художники из разных стран протестовали против использования нейросетей, генерирующих изображения. Художники заявляли, что нейросети копируют их стиль и оставляют их без заработка.

Наиболее существенные опасения технофобии связаны с тем, что в результате научно-технического прогресса исчезают рабочие места, а личность растворяется в бездушной машинерии. Однако мы не раз видели в истории, видим это и сейчас, что техническое развитие создает новые рабочие места, а высвобожденные ресурсы личного времени человека направляются на освоение новых сред жизнедеятельности, новых компетенций. Развитие технологий искусственного интеллекта позволит последовательно раскрывать потенциал человека, создавать пространство личностного роста и в конечном итоге поможет преодолеть кризис технико-гуманитарного баланса, характеризующий текущее информационное общество”, – считает доктор философских наук Александр Нестеров.

Мы уже неоднократно обращали внимание на то, что в последнее время «прогрессивные» западные политики принимают решения, которые впору назвать «сюрреалистическими». В начале января уже известный нам министр сельского хозяйства Германии Джем Оздемир выдвинул весьма «оригинальный» способ утилизации пищевых отходов и просроченных продуктов. Он предложил (по сути) рассматривать их как бесплатную… еду! Дело в том, что согласно немецким законам, вытаскивание продуктов из мусорных баков приравнивается к воровству. И не важно, что собственник этой еды решил от нее избавиться. Рыться в мусорных баках даже в поисках съестного запрещено!

Министр сельского хозяйства рассудил, что это весьма непрактично, и выступил за отмену наказания. В принципе, за такие действия в Германии и так мало кого наказывали. Мало того, владельцам супермаркетов подобный вид «промысла» был даже на руку, поскольку снижал затраты на обязательную утилизацию пищевых отходов. И в этом смысле предложение министра декриминализовать практику «ныряния в мусорные баки» выглядит вполне здраво и прагматично, тем более что с момента вступления в должность Джем Оздемир неоднократно подчеркивал необходимость борьбы с пищевыми отходами.  Отметим, что согласно стратегической программе ЕС «Farm to Fork», к 2030 году количество пищевых отходов в европейских странах должно быть сокращено вдвое. По словам главы минсельхоза Германии, использование людьми еды из мусорных контейнеров позволит сократить пищевые отходы в этой стране на 11 миллионов тонн в год.

Как видим, в контексте новой стратегии развития пищевые отходы могут с легкостью приравнять к еде. Впрочем, сюрреализм не в этом. Напомним, что господин Оздемир борется не только с пищевыми отходами. Параллельно он намерен вдвое сократить поголовье домашнего скота и птицы (ради «благополучия животных и защиты климата»). Возможный дефицит мяса чиновника нисколько не смущает, поскольку он вдохновляется примером вегетарианцев, призывая к тому же и граждан Германии.

Рассуждая логически, массовый переход на растительную еду должен сопровождаться соизмеримым предложением таковой. Иначе говоря, европейское земледелие обязано теперь с избытком компенсировать недостаток мясных и молочных продуктов. Однако в рамках проводимой в странах ЕС политики, когда во главу угла поставлена «защита климата», дефицит продовольствия вполне может затронуть и вегетарианцев. Речь идет об упомянутой стратегии Евросоюза в области развития сельского хозяйства. Главным политическим приоритетом здесь является стимулирование так называемого органического земледелия, якобы способствующего снижению углеродного следа. В соответствии с утвержденными целевыми показателями, к 2030 году не менее 25% пахотных земель должны обрабатываться «органическим» способом. Что касается Германии, то она, как всегда, решила бежать «впереди паровоза», поставив целью довести к указанной дате долю «органических» пашен до 30 процентов. 

Понятно, что такие решения принимают политики. Их главный экономический аргумент заключается в том, что органические методы дают экономию до 4 миллиардов евро за счет снижения экологических и «климатических» издержек. В данном случае учитывается и уплата углеродного налога, который никто не отменял даже в условиях энергетического кризиса. Если сравнить органическое земледелие с обычной практикой интенсивного сельского хозяйства, то в последнем случае экологические и «климатические» затраты окажутся выше на 750-800 евро на каждый гектар. Соответственно «органические» фермы менее вредны для окружающей среды, чем обычные хозяйства. Во всяком случае, об этом свидетельствуют совсем «свежие» результаты исследований, проводившихся в течение последних десяти лет.

Плюсы, как видим, очевидны. Но есть один настораживающий момент, на который немецкие ученые вынуждены обратить внимание: урожайность «органических» ферм серьезно отстает от урожайности обычных хозяйств. Иными словами, при органическом земледелии на единицу площади производится значительно меньше продовольствия. Отсюда следует, что при широком внедрении таких методов вам потребуется больше земли (в том случае, конечно, если вы хотите избежать дефицита продовольствия). Если брать производство зерновых культур, то на нынешние объемы потребляемого зерна вам придется увеличивать посевные площади как минимум вдвое.

Как мы понимаем, свободных пахотных земель в Европе уже нет, о чем говорится открыто. Кроме того, увеличение посевных площадей при одновременном снижении урожайности означало бы переход от интенсивного хозяйствования к экстенсивному. Вменяемые политики и ученые это прекрасно понимают. В случае же расширения угодий за счет сокращения природных ландшафтов органическое земледелие нанесет серьезный урон биоразнообразию. С другой стороны, «зеленые» стратегии, принятые в странах ЕС, предполагают обратный процесс – то есть восстановление лесных и болотных угодий за счет сельхозземель. Но если фермы начнут переходить на органические методы, им понадобиться больше земли для посевов. Это означает, что они будут не в состоянии выделять какие-то участки для восстановления природных ландшафтов. Поэтому в научных кругах уже ставится под сомнение утверждение о том, что распространение органических методов сельского хозяйства будто бы неизбежно ведет к увеличению биоразнообразия и «защите» климата. При этом выполнение экологических и «климатических» требований влечет за собой снижение урожайности обрабатываемых площадей. Для специалистов этот факт очевиден и подкреплен, как мы сказали, десятилетними наблюдениями за 40 «органическими» и 40 обычными хозяйствами.

Таким образом, ставка на органическое земледелие входит в прямое противоречие с другими аспектами климатической политики, требующей и восстановления природных ландшафтов, и отказа от интенсивных методов в сельском хозяйстве. Разрешить это противоречие можно весьма простым путем – путем общего сокращения производства продуктов питания! Но тогда перед нами в полный рост встает проблема продовольственной безопасности. Появляется замкнутый круг, выход из которого, судя по всему, пока еще не найден.

Понятно, что пересматривать «зеленые» стратегии на сегодняшний день никто не намерен. Губительность интенсивных методов возделывания понимают многие. Однако не до конца ясен потенциал органического земледелия. Способно ли оно конкурировать по урожайности с интенсивным земледелием, одновременно решая экологические и «климатические» задачи? Ученые предлагают не рубить с плеча и продолжать исследования в целях последующей оптимизации органических подходов. У некоторых теплится надежда, что отсутствие расходов на стремительно дорожающие минеральные удобрения может благоприятно сказаться на конкурентоспособности. Во всяком случае, отмечают исследователи, цены на органические продукты выросли не так сильно, как это произошло с обычными продуктами.

Тем не менее, вопрос о количестве еды остается актуальным. Как мы понимаем, если четверть сельхозугодий (как планирует руководство ЕС) будет обрабатываться органическими методами, это приведет к сокращению товарной продукции примерно на 10-12 процентов (в том случае, если не будет создано чего-то более совершенного). А если при этом вдвое сократится поголовье домашнего скота и птицы (к чему опять же стремятся «прогрессивные» европейские политики), органическим фермам не будет хватать навоза и перегноя для удобрения полей. Следовательно, повысится цена и на органические удобрения – со всеми вытекающими последствиями для цены на конечный продукт.

Как видим, в реальности картинка складывается не такой уж простой и радужной, как о том вещают высокопоставленные чиновники. Выход, конечно же, может предложить наука. Но, как показывает практика так называемого «зеленого» энергоперехода, к ученым прислушиваются намного хуже, чем к политическим консультантам и пиарщикам. Поэтому проблемы – не в технологиях. Проблемы – в политическом популизме. Ведь даже прекрасную идею можно довести до абсурда, если руководствоваться мотивами, с этой идеей никак не связанными. Судя по всему, именно это мы и наблюдаем в Европе. И сегодня наша главная задача – научиться на чужих ошибках.

Константин Шабанов

Глава Минобрнауки России Валерий Фальков в режиме видеоконференцсвязи провел совещание, посвященное развитию Байкальского глубоководного нейтринного телескопа Baikal-GVD. В центре управления Байкальского нейтринного телескопа собрались представители девяти научных и образовательных организаций, включая Новосибирский государственный университет. Руководители организаций и ученые, которые ведут исследования на установке класса «мегасайенс», детально обсудили ход работ по строительству установки, результаты исследований и планы по дальнейшему развитию проекта. 

Байкальский нейтринный телескоп – один из флагманов российской нейтринной программы. Запуск мегасайенс-установки был дан в марте 2021 года – в Год науки и технологий. Координирует работу ученых Объединенный институт ядерных исследований и Курчатовский институт.

— Сегодня в рамках государственной политики мы, с одной стороны, акцентируем внимание на прикладных исследованиях и разработках. Понятно, что в экономике сегодня чрезвычайно востребованы конкретные результаты науки и вообще сферы технологий. С другой стороны, и об этом неоднократно говорил Президент России Владимир Путин, ни в коем случае нельзя задвигать на периферию фундаментальные исследования. Нам надо очень бережно относиться к тем заделам, которые есть, и наоборот, инвестировать, поддерживать и помогать, — отметил глава Минобрнауки России Валерий Фальков.

 На совещании были озвучены планы по развитию мегасайенс-установки и исследований на ней. До 2030 года планируется установка еще 8-10 кластеров телескопа, что обеспечит регистрацию астрофизических нейтрино высоких энергий с эффективным объемом до 1 кубического км. Это позволит Baikal-GVD конкурировать с проектами IceCube (США), KM3NeT (ЕС) и развивающимися в Китае и Канаде проектами.

Представители всех организаций, принимавших участие в совещании, выразили желание участвовать в Нейтринной программе России и в проекте Baikal-GVD в частности. На апрель этого года намечено провести еще одно совещание, чтобы продолжить обсуждение общенациональной программы развития по физике нейтрино и астрофизике. Российская нейтринная программа позволит объединить множество ученых, сохранить научный потенциал страны в этой области науки и привлечь международных партнеров.

В Институте археологии и этнографии СО РАН открылась выставка предметов знаменитого Июсского клада, посвящённая памяти одного из первых исследователей сакральных мест на территории Хакасии, археолога Виталия Епифановича Ларичева. Подробнее о кладе и, главное, об ученом, который стал его первым исследователем нашим читателям рассказал один из его коллег и организаторов выставки, ведущий научный сотрудник Института археологии и этнографии СО РАН, д.и.н. Андрей Павлович Бородовский.

– Андрей Павлович, эта выставка посвящена прежде всего, кладу, найденному в Хакассии или ученому-археологу Ларичеву?

– Конечно, ученому! Виталий Епифанович – один из выдающихся исследователей конца XX – начала XXI века. Он первым ввёл в российский научный оборот китайские археологические источники, стал основателем сибирской школы востоковедения. Организовал целый ряд плодотворных экспедиций в Приморье, Приамурье, Забайкалье и Прибайкалье, Хакасию, Красноярский край, Таджикистан, Монголию, Узбекистан и Киргизию, а также участвовал в работах академика А.П. Окладкникова на Алеутских островах. Много внимания уделял популяризации науки, писал книги, где довольно сложный материал изложен прекрасным литературным русским языком. Его работы было очень интересно читать, а еще интереснее было слушать его рассказы. Он настолько образно рассказывал, что слушатели не просто могли уловить суть научной проблемы, но и «увидеть картинку», то, о чем он рассказывал.

Вообще, он был таким «ученым эпохи Возрождения» - очень эрудированным, с широким кругом научных интересов, куда входили востоковедение, археология, история первобытного искусства и такие новаторские направления, как палеоастрономия, палеокалендаристика, протомифология и история протонауки у древнего человека. И на стыке этих направлений часто получались самые интересные результаты.

Но главное – этот широкий круг интересов сочетался в нем с другими качествами, которые, к сожалению, в современной научной среде встречаются все реже. Это, прежде всего, самостоятельность и оригинальность мышления, способность выдвигать оригинальные научные идеи. А также - смелость отстаивать их, доказывать свою правоту, не пасуя перед научным и административным авторитетом своих оппонентов. И еще – он был не жадным на материал, если он понимал, что из какого-то археологического материала в силу разных причин не может выжать максимум, он мог отдать его достойному, на его взгляд, исследователю. Так, кстати, вышло с Июсским кладом, представленным на выставке. Валерий Епифанович совершенно правильно оценил фронт работ и не стал делать все в одиночку, а привлек меня, как классического археолога-вещеведа. И мы разделили работу: он сосредоточился на авторской интерпритации значения найденных предметов, а я сделал их полное описание и классификацию. И в итоге такой совместной работы, мы получили гораздо более полный результат, оформленный в виде книги, чем каждый из нас мог бы добиться порознь.

– Раз мы заговорили о кладе, расскажите вкратце, что он из себя представляет?

– Этот клад был обнаружен более сорока лет назад на территории Хакассии механизатором С.А. Фефеловым, который честно передал его ученым. Это, кстати, тоже элемент научной удачи, что клад нашли в те времена, когда люди были более бескорыстными, открытыми. В последние десятилетия такие клады либо сразу попадают в руки «черных копателей», либо, если их находят случайные люди, расходятся по рукам и очень малая часть попадает в музеи. А в том случае клад целиком был передан Виталию Епифановичу местными жителями. И это, конечно, сделало проведенное исследование более полным и достоверным, чем если бы нам пришлось работать только с отдельными предметами, да еще и, возможно, поврежденными. Поэтому мы и выбрали клад в качестве центральной темы для выставки, посвященной памяти Виталия Епифановича.

– А предметов было много?

– Почти триста изделий. За время свое научной работы мне довелось изучать, полностью или частично более семидесяти подобных кладов, найденных на территории Хакассии, и это, пожалуй, самый многочисленный.

– Кроме объема предметов, есть еще интересные особенности?

– В составе Июсского клада содержится самое большое количество блях с изображением дракона, которые были обнаружены в одном месте на территории Сибири. Причем, эти изображения отличаются от канонических: отсутствуют шишки на голове, «рыбья» чешуя, нет полного и детального изображения крыльев и еще ряда деталей. Эти особенности очевидно связаны не только с технологией тиражирования в процессе создания серии отливок, но и с определенным историческим этапом формирования или местной «адаптации» образа восточного дракона. То есть, мы можем говорить о местном своеобразии южносибирского образа дракона. Надо учесть, что ранее изделиям с изображением дракона на Среднем Енисее приписывалось исключительно инокультурное происхождение. А предметы, найденные в Июсском кладе явно местные. Вообще, сейчас я склоняюсь к мысли, что большое количество изображений дракона на предметах, входящих в состав клада не случайно и в определенном смысле оно и делает его уникальным.

– Что можно сказать о людях, которым принадлежал этот клад?

– Вообще, мы вступаем в область, где предположений может быть больше, чем установленных фактов.

Начнем с того, кто мог его собирать с точки зрения рода занятий. Поскольку в кладе отсутствуют ломаные предметы, обрезки металла и тому подобные вещи, этот клад вряд ли собирал литейщик, например, чтобы затем переплавить его в какие-то особые изделия. Учитывая, что в его составе есть связки предметов, это могло быть собранием какого-то жреца или другого служителя культа.

Судя по вещам, последними вошедшими в его состав, этот клад был погребен накануне или в самом начале хуннского вторжения на территорию Хакассии. В нем есть отдельные хуннские вещи, но образ дракона, о котором я говорил выше, как раз-таки не характерен для хунну. Поэтому можно сказать так: скорее всего этот клад закопал какой-то служитель культа или просто обладатель знакового статуса из местных племен, относящихся к тесинской культуре и проживавших в Хакассии до вторжения хунну, то есть примерно две тысячи лет назад. Это довольно хорошо изученная археологическая культура, известно, что они были наследниками тагарской культуры, от тесинцев остались довольно интересные артефакты, маски и даже мумии. Скорее всего, они относились не к тюркской, а к самодийской языковой группе и сегодня носители этих языков входят в состав народов, населяющих север нашей страны.

Сергей Исаев

12 марта 2023 года ушел из жизни выдающийся российский ученый, научный руководитель КТИ НП СО РАН, доктор технических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ Юрий Васильевич Чугуй.

Он прожил яркую и плодотворную жизнь. После окончания физфака Новосибирского государственного университета в 1968 году Ю.В. Чугуй пришел работать в Институт автоматики и электрометрии СО АН СССР, где прошел путь от стажера-исследователя до старшего научного сотрудника. В 1987 г. его назначили руководителем СКБ научного приборостроения СО АН СССР. Когда в 1991 году СКБ НП был преобразован в Конструкторско-технологический институт научного приборостроения СО РАН, Юрий Васильевич стал его первым директором (а затем – научным руководителем).

За эти годы под его руководством и при его непосредственном участии были исследованы и разработаны высокоточные оптико-электронные методы 3D-размерного контроля и на их основе разработаны десятки уникальных систем для измерения геометрических параметров ответственных изделий на ведущих предприятиях атомной, космической, оптико-механической отраслей промышленности и железнодорожного транспорта. В частности - созданы и внедрены оптико-информационных методы, системы и технологии бесконтактной диагностики динамических процессов, повысившие эффективность и безопасность в энергетике, промышленности и на транспорте.

Эти и другие достижения Юрия Васильевича отмечены многими правительственными наградами, почетными званиями и премиями. А в памяти тех, кому довелось с ним работать, он навсегда останется внимательным руководителем, неутомимым исследователем и в то же время - общительным и добрым человеком, всегда готовым прийти на помощь.

Коллектив Федерального государственного бюджетного учреждения «Федеральный исследовательский центр Институт цитологии и генетики СО РАН» выражает глубокие и искренние соболезнования родным, близким, коллегам, всем, кто знал и уважал Юрия Васильевича Чугуя.

Все мировое авиастроение стремится к одному – строительству более прочных, но при этом легких летательных аппаратов. Для этого создаются сплавы с улучшенными техническими характеристиками, например, алюминий-литиевые. Такие сплавы, не теряя своей прочности, снижают массу конструкции, а вместе с этим и расход топлива. Еще одно преимущество алюминий-литиевых сплавов в том, что их можно сваривать, отказавшись от технологии клепки металла в пользу сварных соединений. До недавнего времени большой проблемой было то, что сварной шов проигрывал в прочности самому сплаву. В Сибирском отделении РАН эту задачу решили. Специалисты Института теоретической и прикладной механики им. С. А. Христиановича (ИТПМ СО РАН) совместно с коллегами из Института химии твердого тела и механохимии СО РАН (ИХТТМ СО РАН) и Института ядерной физики им. Г. И. Будкера СО РАН (ИЯФ СО РАН) впервые получили сварной шов с пределом прочности таким же, как у основного материала. Результаты были представлены на конференции «Создание теоретической и экспериментальной платформы для изучения физико-химической механики материалов со сложными условиями нагружения».

Низкий уровень прочности сварного шва обусловлен изменением структуры материала, которое возникает при быстром нагреве лазерным излучением, и процессами, происходящими во время последующей кристаллизации сплава, перехода из жидкого состояния в твердое. Коллаборация сибирских ученых ответила на фундаментальные и прикладные вопросы материаловедения, изучив при помощи синхротронного излучения, как меняется структура материала, можно ли ее восстановить и какие режимы лазерной сварки и последующей термообработки позволят достичь и сохранить необходимый уровень прочности шва.

 «У самых современных алюминий-литиевых сплавов, например, у сплава В-1469, разработанном во Всероссийском научно-исследовательском институте авиационных материалов (ВИАМ), предел прочности равен 550 мегапаскаль (МПа), – рассказал заведующий лабораторией лазерных технологий ИТПМ СО РАН доктор технических наук Александр Маликов. – Если прочность образца со швом после сварки будет 300 или 400 Мпа – это будет плохо. Нужно, чтобы прочностной уровень сварного шва был равен прочностному уровню сплава на 100%, и только в этом случае можно говорить о внедрении метода в практику. Мы провели хорошую фундаментальную работу – получили для всех алюминий-литиевых сплавов, в том числе для сплава В-1469, прочностные свойства швов на уровне прочности основного материала. Более того, благодаря синхротронному излучению мы изучили структурно-фазовое состояние сварного шва в процессе лазерного воздействия, увидели, как оно изменилось. Обладая такой информацией, мы можем управлять процессом лазерной сварки. В науке так всегда, если ты на хорошем физическом уровне понимаешь, что ты сделал, можно этим процессом управлять и развивать его».

При лазерной сварке металлов, под воздействием высокой температуры, в зоне плавления происходят различные структурные или фазовые превращения, по сути одно вещество трансформируется в другое. При каждой такой смене характеристики сплава меняются. Раньше для полного понимания закономерностей структурных превращений информации было недостаточно. Специалисты Сибирского отделения РАН впервые в мире применили синхротронное излучение в режиме реального времени на каждом этапе лазерной сварки и начали изучать процессы образования тех или иных структурных состояний, причин их трансформаций и переходов. Исследования были проведены в ЦКП «Сибирский центр синхротронного и терагерцового излучения» (ЦКП СЦСТИ) ИЯФ СО РАН.

«При добавлении меди и лития происходит упрочнение алюминиевых сплавов – добавленные элементы рассредоточиваются в материале, выстраиваясь между зерен алюминия, и не дают им расплываться, можно сказать, цементируют их – добавил старший научный сотрудник ИЯФ СО РАН кандидат физико-математических наук Константин Купер. – После того, как при помощи лазерного воздействия мы получаем сварной шов, в материале, начинается обратный процесс – кристаллизация, в ходе которой алюминий вытесняет упрочняющие добавки. Все это похоже на школьный эксперимент с соленой водой, когда в процессе ее заморозки соль вытесняется и вода становится пресной. Вот и у нас все прочностные добавки уходят из алюминия, и шов становится хрупким. В ИТПМ подобрали температурные режимы лазерной сварки, при которых все возвращается обратно. При помощи СИ и экспериментов in situ мы увидели и подтвердили, что механизм работает и при определенных параметрах сварки структурное состояние, отвечающее за прочность сплава, можно вернуть».

Зная это, и применив методы посттермообработки, специалистам удалось вернуть нужное фазовое состояние и получить прочный сварной шов.

«При этом, мы сумели сохранить прочность и самого сплава, – добавил Александр Маликов. – Для сплава В-1469 мы получили еще один интересный результат. СИ показало, что при лазерном воздействии в шве концентрируется упрочняющая фаза, ее становится даже больше, чем в самом сплаве, но при этом шов все равно хрупкий. Почему так? И опять же, синхротронное излучение помогло ответить на этот вопрос. Оказалось, что вся фаза концентрируется на границе дендрита металла, а не равномерно распределена по объему. При помощи термообработки мы добились перераспределение упрочняющей фазы и получили предел прочности 550 Мпа».

Пресс-служба ИЯФ СО РАН

Владимир Путин впервые с 2021 года обратился с посланием к Федеральному Собранию — в частности, в выступлении он заявил о том, что в российской системе высшего образования давно назрели перемены, и определил их вектор. Специально для Forbes Life директор компании E-Quadrat Science & Education Егор Яблоков рассуждает о потерях и приобретениях от анонсированной президентом реформы

Президент Владимир Путин предложил вернуться к традиционной для России базовой подготовке специалистов с высшим образованием, заявив об этом в послании Федеральному Собранию:

«Назрели существенные изменения. Необходим синтез всего, что было лучшего в советской системе и в последние годы. Предлагаю вернуться к базовой системе подготовки специалистов. Срок обучения от 4 до 6 лет. В рамках одного вуза могут быть предложены разные программы. Если нужна узкая специализация, то молодой человек сможет продолжить обучение в магистратуре или ординатуре. Отдельно будет обучение в аспирантуре. Те студенты, которые учатся сейчас, смогут продолжить обучение по действующим программам. Пересмотра дипломов бакалавров и магистров не будет. Переход на новую систему должен быть плавным».

«Человеческое измерение» и реформа в цифрах

Направление обозначенных реформ сложно охарактеризовать словом «модернизация», поскольку по содержанию к ним больше подходит термин «реставрация». Любое образование имеет самое непосредственное отношение к людям, к человеческому капиталу, поэтому попробуем разобраться в цифрах: кто и что потеряет и приобретет от предстоящей реформы, каково «человеческое измерение» грядущих преобразований?

В количественном отношении структура финансируемого государством обучения в российских вузах сейчас выглядит следующим образом. В 2023 году на программы бакалавриата государство выделило для распределения между вузами более 334 000 мест для приема на обучение (из них почти 280 000 мест для очного обучения).

Для программ магистратуры государство ранее уже выделило более 123 000 бюджетных мест (из них более 102 000 мест очной формы). Заметим, что число бюджетных мест для обучения по программам магистратуры росло все последние годы. В то же время на обучение по программам специалитета в 2013 году государство выделило более 83 000 бюджетных мест (из них более 77 000 мест для очного обучения).

То есть доля финансируемого государством обучения в специалитете в общем приеме на 1 курс обучения составляет в 2023 году всего около 20%. При этом соотношение приема в бакалавриат и приема в магистратуру составляет примерно три к одному. Конечно, это соотношение необходимо рассматривать с поправкой на то, что выпускники бакалавриата текущего года приема смогут поступать в магистратуру только через четыре года.

Полмиллиона нынешних студентов программ бакалавриата могут столкнуться с трудностями при приеме в магистратуру

Вероятно, озвученное обещание, что в результате реформы никого никуда переводить не будут и все смогут окончить обучение по тем образовательным программам, на которые они поступили, будет выполнено. Однако те, кто поступил на обучение по программам бакалавриата в 2021—2022 годах и планировал после окончания бакалавриата поступать в магистратуру в российском вузе (а это, судя по результатам опросов второй половины 2010-х годов, примерно половина от общего числа выпускников программ бакалавриата), могут столкнуться с сильным разочарованием.

Еще в декабре 2022 года стало известно, что Минобрнауки России не планирует проведение в 2023 году открытого публичного конкурса по распределению контрольных цифр приема (бюджетных мест) между вузами на 2024/2025 учебный год. Вместо этого «в целях сокращения сроков определения кадровой потребности, а также оптимизации процедур формирования общих объемов и структуры» бюджетных мест конкурс будет проведен непосредственно в году проведения приема, то есть в 2024 году. Очевидно, что теперь в следующем году число бюджетных мест для обучения по программам магистратуры будет определяться уже исходя из того, что магистратура необходима (только) в том случае, «если профессия требует дополнительной подготовки, узкой специализации», тогда как новой нормой станет «традиционная для России» базовая (одноуровневая) подготовка специалистов.

С какими рисками могут столкнуться студенты в ближайшие годы

Таким образом, по грубой оценке, полмиллиона нынешних студентов программ бакалавриата могут столкнуться с трудностями при приеме в магистратуру. Будет ли разрешено университетам проводить прием на обучение по программам магистратуры в отсутствие бюджетных мест на платной основе зависит от того, каким российская власть видит будущее этих молодых людей и девушек, оканчивающих обучение по программам бакалавриата в ближайшие три года.

Не легче будет жизнь и тех студентов, которые начнут обучение по новым «традиционным» программам базовой подготовки специалиста с высшим образованием. Сейчас постулируется, что новая система высшего образования уравняет их в правах с выпускниками программ бакалавриата, что даст им возможность поступить в магистратуру на бюджетной основе. Скорее всего, с нормативной точки зрения так и произойдет. Однако реальная возможность обучения в магистратуре на бюджетной основе опять же будет определяться числом выделяемых государством бюджетных мест, которое, в свою очередь, будет зависеть от того, как чиновники верхнего уровня видят потребность национальной экономики в кадрах. Если будет превалировать потребность в рабочих руках (головах) «здесь и сейчас», число мест для обучения в магистратуре можно будет сократить, тогда выпускники бакалавриата и программ специалитета массово окажутся на рынке труда (у последних, правда, остается еще возможность поступить в аспирантуру). Если же будет доминировать логика снижения уровня безработицы и снятия социальной напряженности, то можно дополнительно «подержать» новых выпускников бакалавриата и программ подготовки специалистов два года в магистратуре. 

Будут ли признавать российские дипломы за границей

Сейчас альтернативой поступлению в магистратуру или аспирантуру российских вузов является подача документов для обучения в зарубежном университете. Если опираться на данные ЮНЕСКО, в предыдущие годы этой возможностью пользовались около 1,5% от общего числа российских студентов — по мировым меркам это очень низкий  показатель. Тем не менее в абсолютном выражении это около 60 000 человек. Планируемый переход к «суверенной» российской модели высшего образования, освободившейся от «наследия» Болонской системы (которую российские чиновники еще в минувшем году окрестили «устаревшей» и «не оправдавшей ожиданий»), может быть чреват для выпускников российских вузов сложностями с признанием их дипломов за рубежом.

Исследователи высшего образования уже обращают внимание на то, что планируемая российскими властями реформа может буквально поставить железный занавес для выпускников российских вузов, поскольку никто при планировании реформы, очевидно, не принимает всерьез интересы российских выпускников в отношении признания их квалификаций за рубежом. Состоявшийся де-факто выход России из Болонского процесса перечеркивает почти два десятилетия работы по повышению мобильности российских студентов и работников академического сектора. Ведь, несмотря на все заявления о том, что приоритетными для России партнерами являются страны Азии, на практике наибольшее число совместных образовательных программ и проектов, равно как и совместных научных проектов, все последние годы приходилось именно на страны Европы и США. И доступ к рынку образования, а в перспективе и рынку труда именно этих стран может существенно усложниться для выпускников российских вузов в свете предстоящей реформы.

Заметим, что среди первых пяти наиболее популярных у российских студентов направлений для академической мобильности, по данным ЮНЕСКО, нет ни одной «дружественной» России страны. При этом именно на эти первые пять «недружественных» стран (Германия, Чехия, США, Великобритания и Франция) приходилось практически 50% всех россиян, обучающихся за рубежом.

Насколько ощутимой для России может быть потенциальная потеря доступа ее граждан к рынку образования этих стран? Представляется, что, несмотря на относительно скромные абсолютные значения, она может быть весьма ощутимой. На протяжении 2000-х и 2010-х годов именно выпускники зарубежных университетов, преимущественно как раз из стран, которые сейчас именуются в России «недружественными», возвращаясь после обучения на родину, часто занимали ведущие позиции в научной сфере и в образовании, в компаниях реального сектора экономики, в банковском бизнесе и в социальной сфере, привнося в них новые технологии, новую управленческую культуру и ценные контакты, сформировавшиеся в годы учебы, а иногда и работы за рубежом.

Отток иностранных студентов из России

«Суверенизация» российской системы высшего образования скажется и на ее возможностях по привлечению человеческого капитала из других стран. В России, по последним доступным данным ЮНЕСКО, обучается около 283 000 иностранных студентов. На первые пять стран (Казахстан, Туркменистан, Узбекистан, Таджикистан, Украина) по численности студентов, обучающихся в России, приходится чуть более 60% от общей численности иностранцев, получающих высшее образование в России. И все эти страны относятся к «странам ближнего зарубежья», в целом на постсоветское пространство приходится более 72% иностранных студентов в России. Но большинство из этих стран на протяжении последних 30 лет развивали — иногда планомерно, иногда рывками — характерную для Болонской системы трехуровневую систему высшего образования (бакалавриат, магистратура, аспирантура).

Цель этого — все та же интернационализация образования: эти страны наращивали и наращивают участие в европейских программах поддержки академической мобильности и стимулируют своих граждан к получению образования за рубежом в ведущих университетах мира. Так, например, более 90 000 граждан Казахстана обучаются за рубежом (при более чем в семь раз меньшей в сравнении с Россией численности населения), из них около 78% — в России. За рубежом обучается более 85 000 граждан Узбекистана, среди них почти 32% получают образование в России. Эти страны активно привлекают к себе университеты развитых стран для открытия своих филиалов. Все это указывает на то, что тренд на интернационализацию образования в этих странах — стратегический, а выбор России как основного или одного из основных направлений отправки студентов — в большей степени исторический, обусловленный ее доступностью.

Вопрос о том, насколько граждане этих и других стран, даже относимых Россией к «дружественным», готовы будут в будущем поступать на обучение в российские университеты при неясной перспективе признания дипломов российских вузов на рынках труда развитых стран, остается открытым. Но логично предположить, что те из них, кто ищет для себя возможности через обучение в университете проложить себе дорогу на глобальный рынок труда, скорее всего, будут рассматривать иные варианты для получения высшего образования.

Цели предстоящей реформы российского высшего образования, как и причины ее проведения, обозначены в весьма размытых категориях необходимости подстройки системы образования под потребности рынка труда, экономики и общества. Однако реформа высшего образования, как уже видно, будет иметь вполне конкретное «человеческое измерение» в виде потерь человеческого капитала, которые будут измеряться для страны тысячами и десятками тысяч высокообразованных людей ежегодно.

Может ли паразит быть полезным? «Нет», – скажет обыватель. «А почему бы и нет?» -  ответит ученый. Именно этим – превращением известного бича сибирского региона – описторха, вызывающего серьезное хроническое  заболевание описторхоз, в эффективный препарат, способный справиться с незаживающими ранами -  и заняты сейчас в одной из лабораторий Института цитологии и генетики СО РАН.

Описторхи так давно в нашем эндемичном районе портят нам жизнь, что уже пора заставить их служить благим целям, решили новосибирские ученые.

А если серьезно, то в какой-то момент исследователи обратили внимание на одно удивительное свойство этих паразитов. Дело в том, что, пока все внимание ученых и медиков было сосредоточено на самом описторхозе, это свойство как-то упускалось из вида. Но когда заболевание было  уже достаточно всесторонне изучено, появилась возможность взглянуть на проблему шире. И вот тут-то и заметили следующее.

«Возбудитель описторхоза – это кошачья двуустка, или, по-научному,  Opisthorchis felineus. Он, как известно, живет в желудочно-кишечном тракте человека, в том числе, поражает желчные проходы печени и желчный пузырь. Он присасывается к желчному протоку и своей присоской повреждает клетки, к которым присасывается. Но он же - паразит, ему надо питаться, ему надо жить. И мы заметили, что те же самые протоки, которые повреждаются, потом им и заживляются», - рассказывает научный сотрудник лаборатории молекулярных механизмов патологических процессов Института цитологии и генетики СО РАН, кандидат биологических наук Анна Ковнер.

«Желчный пузырь, выстлан эпителием, - продолжает объяснять логику мысли ученых Анна Владимировна. - А эпителий – это такой вид такни, который выстилает и наши кожные покровы. И мы подумали: раз и там, и там – эпителий, почему бы не попробовать: будет ли «работать» это заживляющее свойство паразита на других видах ран?»

Тем более, что, по ее словам, в мировой научной литературе есть пилотные схожие работы. Новосибирские ученые провели пробные исследования и, действительно, получили очень хороший результат.

Но, если за рубежом ученые просто выявили, что заживляющий эффект есть, что белок паразита стимулирует рост сосудов, и на этом остановились, то наши исследователи решили пойти дальше.

«Наша работа, я не побоюсь сказать – это первая работа, которая является очень комплексной. Мы посмотрели очень много всего. И, в первую очередь, постарались отследить именно стадии ранозаживления, посмотреть, что же происходит на каждой из них, посмотрели в динамике, Работа включала много методов. Это и оценка, как выглядит ткань, как происходит зарастание, есть ли рубец, нет ли рубца, как слои кожи аккуратненько друг за другом идут, какие клетки подтягиваются, что активируется, а что – наоборот, и многое другое. Поэтому наши результаты более точно отражают, каким потенциальным механизмом это может быть вызвано, какие потенциальные белки или сигнальные молекулы могут быть с этим связаны. Наша работа получилась более глубокой», - говорит Анна Ковнер.

По ее словам, новосибирцы изучали описторха с двух сторон. Первая заключалась в том, что ученые брали червячка, измельчали его, получали некий «компотик», который наносили на рану.
А вторая – исследователи брали уже не самого паразита, а тот продукт, который он секретирует. И то, и другое, отметила Анна Ковнер, показало свой ранозаживляющий эффект. В результате ученые предположили, что в продукте описторха есть какие-то определенные молекулы, которые способны инициировать процесс ранозаживления. «И, поскольку мы предполагаем, что это ранозаживление не будет зависеть от внешних факторов, то есть, не важно, чем вызваны процессы этих незаживающих ран, этот метод должен помочь», - считает молодой ученый.

Почему это актуально? С ранами так или иначе в жизни сталкивается каждый человек – порезались, поцарапались и так далее. Но есть такие раны, которые не заживают.

Эта проблема часто возникает у пациентов, страдающих сахарным диабетом и некоторыми другими аутоиммунными заболеваниями, болезнями системы кровообращения, у людей с механическими и ожоговыми травмами, у пожилых людей. По статистике, в России примерно у  более 5 миллионов человек выявлен сахарный диабет, почти у четверти из них развивается незаживающая язва диабетической стопы. И это доставляет огромные неудобства человеку, серьезно снижает качество его жизни.

«Сейчас хронические незаживающие раны лечат и с помощью бактерий, и с помощью растений, и с помощью кожи рыб – чего только нет, и наша идея должна занять свою нишу. Это тот случай, когда поиск новых препаратов, а, самое главное, новых подходов очень актуален. И чаще всего самые неожиданные идеи оказываются самыми удачными», - говорит Анна. По ее словам, в отличие от многих других методов, препарат из описторхов заживляет раны, практически не оставляя рубцов, что тоже очень важно.

Поэтому, продолжает Анна Ковнер, дальнейший шаг новосибирских ученых был – смоделировать какую-то ситуацию, когда раны не заживают или заживают плохо: «Наш следующий этап  – моделирование сахарного диабета. Мы будем ставить эксперименты по ранозаживлению именно на незаживающие раны, будем искать конкретные сигнальные биологически активные молекулы, которые влияют на разные этапы ранозаживления, и конечно же, все это в перспективе должно помочь в очень широком спектре патологических состояний. Я очень сильно надеюсь, что от задумки до  практической реализации пройдет  не так много времени, и мы сможем увидеть тот самый практический выход».

Молодой ученый признается, что, как и большинству людей, которые занимаются наукой, ей очень хочется, принести какую-то практическую пользу, ощутить результат своей работы.

И эта нацеленность на результат, желание быть полезной другим, была присуща ей с детства, вспоминает Анна.

«Когда я была совсем маленькой, я мечтала стать продавцом мороженого. Потому что моя мама очень любила мороженое, и я думала, что, если я стану продавцом, я смогу каждый день ее угощать, -  улыбается она. - А потом я поступила в 162-ю «французскую» школу, мы там учили очень углубленно французский язык. И, конечно, он в себя сильно влюбил. А, поскольку я человек амбициозный, я мечтала стать российско-французским послом, живя во Франции. Но потом эта идея как-то сама собой отвалилась, и так получилось, что я здесь».

Хотя занятие наукой первоначально вообще не входило в ее планы: «В школьные годы не было такого, чтобы я участвовала в олимпиадах или вела какую-то школьную научную деятельность. И когда уже в 11 классе надо было определяться: куда бы я хотела поступать, чем хотела бы заниматься, оказалось, что я не знаю, чего хочу. И тут как раз помогли родители: начали перечислять варианты – куда можно пойти. Мне очень хотелось приносить практическую  пользу. Но медицинский профиль меня испугал, в педагогический вуз было далеко ездить. А, поскольку я родилась и выросла в Академгородке, то подумала об НГУ. Но он казался такой несбыточной мечтой, потому что туда всегда поступают очень сильные ребята. И для меня это было своеобразным  вызовом самому себе: в течение года собраться, подготовиться, поступить – это стоило много сил, но я ни разу не пожалела».

По собственному признанию ученого, первое время после поступления, когда она увидела, какие ребята ее окружают, какие преподаватели, и как все интересно, ей казалось, что вся эта сказка как будто происходит не с ней. И для нее это был, по ее словам, какой-то очередной вызов. И именно во время учебы появился и развился интерес к науке: «Наш университет дает очень многогранные знания, все было интересно, все хотелось попробовать. В итоге я не ошиблась с профилем: биология – это то, что покорило меня и, надеюсь, останется со мной на всю мою жизнь».
Кроме того, как считает Анна, ей очень повезло с первым научным руководителем: «Это она привила мне интерес и свойство не бояться пробовать разное, менять темы, быть честным самим с собой. Если тебе что-то не нравится, оставлять это и брать что-то новое».

Именно поэтому сейчас молодой ученый не мыслит себя без этой работы. Несмотря на то, что иногда, по ее словам, у нее совсем нет свободного времени. «Иногда, когда идет эксперимент или «посещает муза», приходится уходить с работы иногда глубоко заполночь – это нормально, я думаю, у каждого увлеченного своей работой человека такое бывает», - говорит Анна.

А любую свободную минутку молодая женщина старается посвятить ребенку. А еще – любит  готовить, гулять и читать книги. «Хочется путешествовать, хочется показать ребенку мир. Все очень прозаично – как у всех, наверное», - озвучивает она свои мечты. И тут же снова возвращается к разговору о работе.

 «На самом деле, - добавляет Анна, - когда работа, что называется, по любви, то очень сложно отделить «рабочее» от «не рабочего». Работа как-то так гармонично входит в твою жизнь, что невозможно сказать, что в пять часов вечера я ушел – и все, работа осталась за порогом, такого не бывает. Она всегда со мной, и я не могу сказать, что меня это расстраивает. Работа должна приносить удовольствие. Это самое главное».

То, что Анне ее работа удовольствие приносит, видно по всему: она прямо излучает позитив, энергию и необыкновенное обаяние.

Поэтому самый главный совет, которым она хотела бы поделиться с теми, кто только выбирает свой путь, и с теми, кто задумывается о науке: быть честным с самим собой, не бояться искать себя, не бояться менять свой выбор, если чувствуешь, что он ошибочен.

А еще  - не бояться ошибаться. «Для успеха в науке нужно упорство, упорство и упорство, не бояться того, что что-то не получится. Не получается очень часто, но не нужно сдаваться, паниковать, а нужно идти вперед и, как говорится в расхожем афоризме: вижу цель, не вижу препятствий. Только так», - заключает ученый.

Британские садоводы бьют тревогу: климатические изменения угрожают традиционным сортам яблонь, которые придется заменить другими сортами, более привычными к … теплым зимам! Об этом на днях сообщила The Guardian.

Для сибирских дачников, более всего обеспокоенных как раз зимними морозами, проблема британских садоводов может показаться несколько преувеличенной. Ведь теплая зима – в нашем понимании – это именно то, о чем мечтает у нас любой садовод. Однако выясняется, что глобальное потепление способно нанести ущерб садоводству не только летим зноем, но и аномально теплыми зимами. В Европе, судя по всему, с этой проблемой столкнулись всерьез. И здесь есть очень важный научный аспект.

В свое время мы приводили на этот счет мнение сотрудников Центрального Сибирского ботанического сада СО РАН, занимающихся интродукцией пищевых растений. По их словам, приспособить к нашим условиям теплолюбивые виды растений гораздо проще, чем двигаться в обратном направлении. Типичные «северяне», хорошо растущие в условиях тундры, очень плохо себя чувствуют даже в умеренных широтах Западной Сибири. Например, у нас повсеместно выращивают огурцы, перцы и помидоры. В садах уже появляются вишня, слива, абрикос и виноград. Сибирские дачники замахиваются на выращивание дынь и арбузов. А специалисты ЦСБС СО РАН продолжают увеличивать список экзотических (пока еще) «южан», добавив сюда бенинказу, кивано, вигну и момордику.

Но попробуйте вырастить в наших садах такую типично северную ягоду, как морошка, и у вас вряд ли что получится. Как ни странно, но в нашем распоряжении есть масса приемов, позволяющих повысить «энергоэффективность» сада или обеспечить растениям защиту от сильного холода. А вот понизить «градус» или справиться с сильной жарой – задача трудновыполнимая (если она вообще выполнима).

Между тем, плодовые растения умеренных (и даже субтропических) широт нуждаются в периоде покоя, который возможен в только условиях легкого холода, когда все активные процессы прекращаются, и растение как бы впадает в «спячку». От этого сильно зависит последующая урожайность, поскольку период зимнего покоя не дает попусту растрачивать запасы энергии, накопленные за время вегетации. То есть для растения легкий зимний холод физиологически так же важен, как для человека важно ночное время суток, когда организм отдыхает.

В Сибири, например, виноградная лоза прекрасно перезимовывает под толстым слоем снега, где создаются почти оптимальные условия для «спячки». У жителей юга иногда с этим возникают проблемы. Если вдруг в конце зимы температуры резко повышается выше 10 градусов Цельсия, виноград может легко выйти из состояния покоя. Особенно это касается гибридных сортов, созданных на основе холодостойкой амурской лозы. «Амурцы» на юге выращивать вообще очень сложно ввиду того, что они весьма чувствительны к теплу и моментально двигаются в рост во время продолжительной оттепели.

В чем-то схожая ситуация наблюдается сегодня в английских садах, где традиционные сорта яблонь оказались не готовыми к аномально теплым (для Британии) зимам. Такие известные яблоки, как Pippin или Nonpareil, выращивавшиеся в здешних краях чуть ли не с XVI века, теперь вынуждены противостоять новым условиям, вызванным климатическими изменениями. С определенных пор деревьям явно не хватает «холодных» часов, чтобы сохранить запасенную за лето энергию.

В настоящее время специалисты из Королевского ботанического сада Кью (Kew) проводят соответствующее исследование, наблюдая примерно за 40 деревьями. Третья часть из них относится к традиционным сортам, которые издавна выращивались в английских садах в так называемом георгианском стиле. Другая треть – это новые сорта, менее требовательные к количеству «холодных» часов. Оставшаяся часть относится к сортам из теплых стран, включая Южную Африку. Ученым предстоит выяснить, какие из указанных сортов окажутся наиболее продуктивными в изменившихся условиях.

Отметим, что минувший год стал шестым по счету самым теплым годом за всю историю наблюдений. И совсем не исключено, что 2023 год станет в этом плане рекордсменом. Отсюда вытекает актуальность упомянутого исследования. Иными словами, британские растениеводы уже делают поправки на глобальное потепление, считая эту тенденцию долгосрочной (чего пока не скажешь о российских растениеводах).

Как сказано в приведенной публикации, проблему для растений создают не только сильная жара и засуха (а они в последнее время – о чем мы неоднократно писали – бьют в Европе рекорды).  Яблоням же становится особенно нелегко из-за того, что по причине аномально теплых зим они теперь лишены привычного для них «холодного» покоя. Идеальными условиями перезимовки для этих сортов являются температуры обычного холодильника –  выше точки замерзания воды, но не больше шести градусов Цельсия. Если температуры зимой поднимается выше этой предельной отметки, то растения начинают тратить энергию на дыхание. В итоге истощаются запасы энергии, которые расходуются весной, и как следствие – потери урожая.

По словам специалистам, традиционным английским сортам необходима как минимум тысяча «холодных» часов за зимний период, что составляет примерно полтора месяца полного покоя. В этом отношении их превосходят широко распространенные в мире коммерческие сорта, плодами которых заполнены современные супермаркеты. Например, популярному сорту Гала требуется около 600 «холодных» часов. В настоящее время Гала рассматривается как конкурент старинному Nonpareil, выведенному во Франции аж в 1696 году.  Еще один возможный кандидат, изучаемый специалистами, - японский сорт Фуджи. Ему требуется только 400 «холодных» часов. И по этой причине, возможно, он может стать главным претендентом на использование в коммерческих посадках (если, конечно, тенденция к глобальному потеплению сохранится и впредь).

Несмотря на то, что у английских садоводов все-таки есть вполне продуктивные альтернативы, любители старинных сортов не скрывают своего огорчения. Здесь уже вопрос не количества, а качества. Для англичан традиционные сорта обладают очень узнаваемым ароматом и вкусом, чего не скажет о новичках. Скажем, Egremont russet – классический, «чисто английский» сорт викторианской эпохи – имеет очень тонкий ореховый привкус. Упомянутый Nonpareil обладает грушевым привкусом. Как бы ни были популярны яблоки Гала, у них, по словам ценителей традиции, нет сложного цветочного вкуса, характерного для английской «классики». Что касается японского Фуджи, то на вкус он приторно-сладкий, напоминающий яблочный сок из бутылок.

Уже сейчас, отмечается в статье, фермеры начинают выкорчевывать старые деревья, которые не выдерживают климатических изменений. Исследователи надеются, что в состоянии оказать им посильную поддержку, предложив достойную замену. Тем не менее, у нас есть резонные опасения насчет того, что новые климатические условия порождают и новые терруары, а значит, знакомые вкусо-ароматические особенности плодов уходят в прошлое вместе со старыми терруарами. Новое поколение, похоже, будет привыкать к другим вкусам и ароматам.

Кстати, в свое время мы уже писали о том, что во Франции из-за сильной жары также рассматривают вопрос о замене традиционных сортов винограда. Если в Бордо погодные условия становятся как в Провансе, а в Провансе – как в Северной Африке, то это не может не сказаться и на растениях. Удастся ли в этом случае сохранить традиционные «терруарные» характеристики вина, покажет время. Но скорее всего, необходимо готовиться к тому, что всё привычное и здесь уйдет в прошлое. И в этом смысле негативная реакция европейцев на глобальное потепление вполне понятна. Однако вряд ли это может огорчать жителей Сибири, где борьба с холодом актуальна по-прежнему.

Олег Носков