Любительская оценка сортов засолочных томатов селекции СибНИИРС. Накануне нового дачного сезона мы продолжаем публиковать материалы, написанных специалистами Сибирского НИИ растениеводства и селекции (ФИЦ «Институт цитологии и генетики») и практикующими овощеводами в помощь нашим огородникам.

Наверное, это тот случай, когда дегустация меняет устоявшиеся стереотипы. Обычное восхищение от размера плода вдруг сменяется восхищением от вкуса. И вот уже оказывается, что в овощах размер – не главное.

Сорт Невеличка селекции Сибирского научно-исследовательского института растениеводства и селекции (СибНИИРС) появился на наших участках только в этом году. Сорт, обладающий небольшими плодами и плотной консистенцией, официально позиционируется как засолочный. Такие плоды  удобно складывать в банки, а благодаря плотной мякоти они отлично держат форму, не трескаясь и не расплываясь. Собственно, этот сорт был выдран мною именно «с прицелом» на заготовки. 

Интересно, что перовое впечатление от Невелички у горячих поклонников Бычьего сердца  было скептическим. Особенно это касалось дачников-пенсионеров, любящих увесистые помидоры. «Уж какие-то они мелкие. Недаром «Невеличкой» назвали» - снисходительно говорили они, глядя еще на зеленые помидорки, напоминавшие издали небольшие яблочки. Однако, отведав спелый плод, они резко меняли свое отношение к сорту: «Ничего себе, какие они вкусные! Нет, надо будет на следующий год посадить обязательно».

Восторг это  был совершенно искренним. Что характерно для Невелички? Плоды, действительно, небольшие. По размеру они – примерно такие же, как нектарины. Средняя масса плодов была где-то около ста граммов. Некоторые были еще мельче. Но вот вкус… Он существенно отличается от крупноплодных салатных сортов. Что характерно для того же Бычьего сердца? Плод мясистый, мякоть немного «зернистая», расплывающаяся. У Невелички плоды гладенькие, «лакированные», мякоть плотная и, что самое характерное – приятно хрустит на зубах. Именно хруст придает плодам особое очарование. Характерно и то, что кожица – тонкая, но прочная, - оставляет своеобразное «лакричное» послевкусие. Кажется, что именно кожица придает плодам отчетливую сладость.

Пробуя плоды Невелички, я невольно пришел к заключению, что существующая классификация сортов нуждается в пересмотре. Конечно, Невеличка идеально подойдет для засолки. Тут сомнений нет. Но и в свежем виде она потребляется, как у нас говорят, за милую душу. Такими помидорками приятно лакомиться: накладываете полное блюдо и уминаете их так же, как нектарины. Причем, я бы не сказал, что они не подходят для салатов. Например, популярный в наши дни греческий салат, на мой взгляд, лучше всего делать именно с такими помидорами, как Невеличка, ибо их плотная хрустящая консистенция будет здесь подходящей как никогда, хорошо гармонируя с огурцами, репчатым луком  и сладким перцем. Крупноплодные салатные сорта с расплывающейся мякотью вряд ли впишутся в такую композицию. Я бы их вообще рекомендовал для переработки на томатную пасту, кетчупы или томатную основу для  Болоньезе.

Чем еще хорош сорт Невеличка, так это своими неоспоримыми эстетическими достоинствами. Гладенькая «лакированная» поверхность плодов не сморщивается в лежке (что обычно для крупноплодных салатных сортов, в особенности для того же Бычьего сердца). При перезревании кожица может треснуть, но форма сохраняется – как будто плод «накачан» изнутри. Да и в незрелом виде, на кусте, плоды тоже выглядят привлекательно и даже аппетитно, будто это фрукты.

Кроме того, стоит почеркнуть, что при выращивании в открытом грунте – рядом с крупноплодными сортами, сорт Невеличка показал более высокую устойчивость к гнили,  в сравнении, опять же, с Бычьим сердцем.

И наконец, несколько слов еще об одном сорте сибирской селекции, который, наверное, придется по сердцу гурманам и ценителям итальянской кухни. Здесь стоит упомянуть Шалун. Это мелкоплодный сорт типа черри. Я приобрел его в СибНИИРС по просьбе моего старшего брата, вдохновившегося идеей приготовления консервированных вяленых томатов в оливковом масле. 

Шалун выращивался в поликарбонатной теплице и дал приличный урожай. Сорт, действительно, немного экзотический. Поражает внешний вид растения: объемная, как у акации, «крона», усыпанная маленькими плодами. Для многих дачников такая форма куста и впрямь выглядит диковинно. Такое вот небольшое «томатное деревце».

Правда,  по размеру плод Шалуна чуть крупнее тех помидор-черри, что продаются в наших супермаркетах и которыми декорируют некоторые блюда. Большинство плодов достигали веса до 40 - 50 грамм. По внешнему виду они  напоминают уменьшенную Невеличку – такие же круглые, плотные и гладенькие. Правда, мякоть их чуть более «мясистая».  Во вкусе тоже есть сходство – отчетливая сладость и заметный приятный хруст на зубах. Сорт вполне пригоден для засолки. А для гурманов – вообще идеален. Мой брат, хорошо «познакомившись» с этим сортом, пришел к выводу, что размеры у таких помидор как раз то, что надо: «Сразу положил в рот, не разрезая. И сок никуда не вытечет». По его словам, ему нравится ходить по теплице, срывая поспевшие помидорки и уминая их словно черешню. Шалун еще больше подходит для лакомства, чем Невеличка.

Говоря о вкусе, надо отметить, что у этих сортов не совсем «итальянский» характер. Дело в том, что итальянцы (а равно жители Средиземноморья и Кавказа) ценят помидоры за их кисловатый привкус, оттеняющий вкус мяса, рыбы или других блюд (типа макарон). И томатные соусы также должны быть с отчетливой кислинкой. Упомянутые сибирские сорта в  этом плане заметно отличаются, поскольку в их вкусе присутствует отчетливая «сластинка». Кислотность же практически не чувствуется.

Тем не менее, именно это качество по достоинству оценено нашими садоводами-любителями.  Кислятины нам здесь, в Сибири, и так хватает. Её, например, полно в ягодах. И на этом фоне сладкие помидоры воспринимаются как высший класс.

Олег Носков

Фото автора.

Онкологические заболевания ежегодно уносят жизни миллионов людей, и неудивительно, что на протяжении веков наука старается изучить их и найти способы эффективного излечения. Периодически появляются факты, которые кардинально меняют наш взгляд на то, как возникают, формируются и растут опухоли. Одно из них – открытие раковых стволовых клеток, которое было сделано в 1991 году.

В результате их изучения, ученые пришли к выводу, что любое злокачественное новообразование (неоплазия) развивается из одной клетки. Сами по себе они составляют лишь небольшую популяцию опухолевых клеток. Однако, будучи истинно стволовыми клетками, они (и только они) способны к неограниченному числу делений и постоянному самовоспроизведению. Именно с этим, кстати, связывают и механизм метастаз опухоли, и внезапные рецидивы, казалось бы, излеченной болезни: достаточно уцелеть одной стволовой клетке, и она может в любой момент запустить процесс образования новой опухоли.

С другой стороны, стало понятно, что надо менять сам подход к лечению болезни. Прежде исследователи направляли усилия на поиск способа уменьшить массу опухоли и, в итоге, уничтожить ее. Но, поскольку выяснилось, что стволовые клетки наиболее устойчивы к традиционным методам терапии, получается, что лечение не устраняет источник заболевания. Чтобы решить проблему, ученым необходимо изучить механизмы жизнедеятельности этих клеток, найти их уязвимые места.

Именно эту работу на протяжении ряда лет проводит группа сотрудников лаборатории индуцированных клеточных процессов ФИЦ «Институт цитологии и генетики СО РАН» во главе с д.б.н. Сергеем Богачевым. В результате, им удалось обнаружить и экспериментально доказать, что стволовые клетки обладают уникальным свойством: они оказались способны захватывать экстраклеточные фрагменты ДНК. Используя эту особенность, ученые смогли пометить раковые стволовые клетки: они ввели специфический флуорохромный краситель в ДНК-зонд, и принявшие его клетки стали светиться красным.

Ученым еще предстоит разобраться с тем, для чего клеткам необходимо это свойство. Но уже само его обнаружение может принести немало пользы. Этой теме посвящено наше интервью со ст. научным сотрудником лаборатории, к.б.н. Евгенией Долговой:

– Прежде всего, зная о наличии такого механизма, мы получаем возможность проводить таргетное (нацеленное) воздействие именно на стволовые клетки как причину возникновения заболевания. Это очень важно для выработки эффективной стратегии лечения.

– Насколько мне известно, Вы с коллегами, уже провели успешное лечение группы лабораторных животных. В чем заключается Ваш подход?

– Сегодня существует (и применяется во врачебной практике) группа препаратов – цитостатиков, один из наиболее известных – циклофосфан. Они воздействуют на клетку, когда та находится в стадии митоза (деления). Препарат нарушает ход процесса деления клетки и это должно приводить ее к апоптозу (самоуничтожению). Проблема заключалась в том, что стволовые клетки отличаются повышенной устойчивостью к такому воздействию и способны его пережить. Но нам удалось установить, что существует определенный временной промежуток после воздействия цитостатика, когда раковая стволовая клетка становится уязвимой для попадания внутрь нее фрагментов экстраклеточной ДНК. Далее нам удалось выяснить, что, если вводить эти препараты с определенным интервалом, сами фазы клеточного цикла в определенный момент синхронизируются. И это позволяет воздействовать на них одновременно. Исходя из этой информации, мы разработали композитный препарат, содержащий фрагменты двухцепочной ДНК, который поглощается именно стволовыми клетками (то есть все лекарство доходит до «нужного адресата») и затем ведет к их гибели. Мы провели его проверку в ходе лечения лабораторных мышей от асцитной опухоли Кребс-2. Обычно это заболевание ведет к неизбежной гибели животных в течении двух недель. Нам же удалось полностью вылечить 50% мышей, а некоторые после дали здоровое потомство. Еще 25 % мышей погибли не из-за рака, а от заражения, вызванного разрушением опухоли, этого можно избежать, сочетая прием нашего препарата с обычными противовоспалительными средствами.  Положительные результаты дали и эксперименты, проведенные на культуре клеток человеческой глиобластомы. То есть сегодня мы можем говорить, что наша методика подходит для лечения большинства разновидностей раковых опухолей. Правда, в каждом случае необходимо разрабатывать свой регламент приема препарата, в зависимости от типа рака и индивидуальных особенностей организма.

– Известно, что рак – коварное заболевание, и нередки случаи, когда через некоторое время после, казалось бы, успешного лечения, возникают неожиданные рецидивы. С этим можно как-то бороться?

– Да, и в этом, опять же, поможет обнаруженное нами свойство. На сегодня известно, что в подавляющем большинстве случаев раковая опухоль начинается как раз с этих стволовых клеток. Отсюда и причина рецидивов – некоторые клетки выживают после курса терапии. А затем – порождают новое злокачественное образование.

Иногда это происходит сразу, иногда такая клетка на какое-то время «засыпает», а потом активизируется. Мы не знаем досконально, как и почему это происходит. Но теперь мы можем (и это доказано экспериментально) отслеживать наличие таких клеток, отследить, все ли они уничтожены в ходе лечения. Для этого нам достаточно пометить специальным красителем ДНК-зонды и ввести их в опухоль. Эти зонды не затронут обычные клетки, а стволовые, как говорилось, их поглотят и сами окрасятся в красный цвет. После этого их легко обнаружить через микроскоп. И можно проводить объективный мониторинг хода лечения.

Конечно, сегодня сложно сказать, когда открытие новосибирских ученых превратится в действующую медицинскую технологию. Для этого необходимы годы доклинических и клинических испытаний и немалые капиталовложения. Однако, полученные результаты уже позволяют исследователям ФИЦ ИЦиГ СО РАН говорить о том, что в терапии онкологических заболеваний появились новые горизонты. А вот воспользуется ли этим обстоятельством отечественная медицина или (как это уже бывало) плоды российской науки будут пожинать, в первую очередь, зарубежные фармацевтические корпорации, зависит в том числе и от позиции, которую займет в этом вопросе государство. Как известно, в сфере высоких технологий скупой платит не дважды, а многократно.

Георгий Батухтин

Глава Сибирского отделения РАН, академик Александр Асеев представил ТрВ-Наука свой взгляд на ситуацию с реструктуризацией в Академии наук и возможные варианты ее развития в 2017 году. Предметом его анализа стал также опыт 2016 года по образованию ФИЦ «Красноярский научный центр СО РАН».

Исходные базовые положения

Институциональная организация научных исследований — это зарекомендовавшая себя более чем за столетие, признанная во всем мире, эффективная форма проведения фундаментальных и прикладных исследований. <…> Вот почему во многих странах (Германии, США, Франции, Японии, Китае и др.) не отказываются от мощных специализированных и продуктивно работающих академических институтов, несмотря на существующие формы организации науки в университетах, в государственных и частных фирмах и корпорациях.

Отметим, что институты Общества Макса Планка и других научных организаций Германии и других стран, как правило, немногочисленны. Однако, например, в национальные центры в США входят десятки институтов с большими командами исследователей. В системе РАН успешные институты включают научные школы, создававшиеся десятки лет и имеющие устойчивые связи с предприятиями высокотехнологичных отраслей экономики регионов и страны в целом.

С этой точки зрения предложенное ФАНО создание ФИЦ, ФНЦ, НИИ, РНЦ (письмо М. М. Котюкова от 27 июня 2014 года) означает, на наш взгляд, не что иное, как отказ от зарекомендовавшей себя организации академической и прикладной науки, юридическую ликвидацию широкого спектра эффективно работающих научных организаций РАН, создание внутренне противоречивых «микроакадемий» с хаотично набранными и случайно переплетенными научными целями и задачами. Таким образом запускается переход от проверенной временем интеграции в рамках РАН юридически однородных научных организаций к их административно-командному подчинению ФАНО с не вполне легитимным правовым и административным статусом.

Стоит отметить, что в Гражданском, Бюджетном, Налоговом и Трудовом кодексах РФ не прописаны предлагаемые ФАНО юридические формы организаций. Более того, по нашему мнению, предлагаемая ФАНО реструктуризация фактически означает отказ от создания в России современных научных институтов мирового уровня в силу малой компетентности в науке наспех набранного аппарата ФАНО. Вместо этого предлагается имитация научной деятельности в научных «колхозах», приписки в отчетности за счет раздувания организаций и манипуляции формальными показателями (см. высказывания академика РАН Р. З. Сагдеева).

Не выдерживает критики и продекларированное на заседании Совета по науке и образованию жестко проводимое стремление положить в основу реструктуризации не фундаментальные приоритеты научного и технологического развития, а согласие на объединение ученых советов и коллективов научных организаций. Последнего вовсе нет в Гражданском и Трудовом кодексах РФ. При реорганизации действует уведомительный принцип в отношении трудовых коллективов со стороны руководства организаций (ст. 57 Гражданского и ст. 53 Трудового кодекса соответственно).

При оценке сложившейся ситуации следует не упускать из виду исходно заявленную цель реформы РАН, прописанную анонимными «реформаторами» в первом варианте Федерального закона №253-ФЗ и заключавшуюся в ликвидации Академии наук. В 2013 году не удалось достичь этой стратегической цели «реформаторов». Поэтому реформу РАН решено было проводить в несколько этапов, включая отчуждение институтов и научных центров от РАН с их передачей в ФАНО; образование ФИЦ и ФНЦ с массовым лишением институтов РАН статуса юридических лиц и их преобразованием в обособленные подразделения; тотальное обновление директорского корпуса; создание «параллельной» Академии внутренней структуры ФАНО в виде научно-координационного совета.

Как отмечал академик Г. А. Месяц в своем выступлении на Общем собрании РАН 26 октября 2016 года [2], судьба находящихся внутри ФИЦ ранее самостоятельных институтов будет решаться администрацией ФИЦ и ФНЦ «с согласия коллективов научных организаций» без какого-либо согласования с Президиумом РАН, региональными отделениями РАН, региональными властями и научной общественностью.

Отметим, что кадровая революция ФАНО привела к смене директоров институтов — членов РАН на новое поколение руководителей, не обязательно обремененных званиями членов Академии и как следствие уставными требованиями РАН. Так, некоторые из федеральных исследовательских центров возглавили кандидаты наук. Чтобы уменьшить этот кадровый диссонанс, ФАНО предложило считать должность директора исследовательской организации не научной, а административной. Заодно в такой же статус перевели заместителей директоров по науке и даже заведующих лабораториями. <…>

Следует подчеркнуть еще один обычно скромно умалчиваемый аспект реструктуризации. Как известно, одной из важнейших официальных целей реформирования РАН является выявление неэффективных или нерезультативных научных организаций. Для этого разрабатывается специальная система оценок по целому набору различных показателей, призванная провести рейтингование академических организаций. Что само по себе представляется вполне разумным, если будет учитывать и мнения экспертов.

Но во всей этой стройной системе есть один нюанс. Такая процедура не будет применяться к реструктурированным организациям по крайней мере в течение трех лет. А поэтому заведомо слабым научным организациям ничего не остается, как податься в ФИЦ, ФНЦ или вновь создаваемые на базе региональных научных центров конгломераты. Таким образом, из-под рейтингования вполне официально выводятся научные организации — кандидаты в третью категорию. Вот так ФАНО ведет борьбу за повышение эффективности и результативности…

Стремительно нарастает «атомизация» сети научных учреждений, когда новообразованные объединения взаимодействуют друг с другом преимущественно через аппарат ФАНО и, в гораздо меньшей степени, через президиумы РАН и ее региональных отделений. Из сказанного ясно, что ранее заявленная цель ликвидации Академии остается на повестке дня «реформаторов» и теперь достигается в несколько этапов последовательных действий ФАНО.

С этой точки зрения предлагаемый некоторыми членами РАН вариант тотального объединения институтов региональных научных центров в одно юридическое лицо неприемлем в принципе. Предлагавшееся академиком РАН Р. И. Нигматулиным внесение косметических изменений в уставы центров и институтов не останавливают фактической ликвидации как системы РАН, ее институтов и научных центров в целом, так и потери юридических лиц институтов в составе формируемых ФИЦ.

Судя по результатам трех лет реформ, вряд ли ФАНО пойдет навстречу РАН, уступив хотя бы часть своих полномочий по управлению академическими институтами в составе ФИЦ, по кадровым решениям и по распределению тающих на глазах бюджетных ресурсов.

Что делать?

Единственным эффективным решением, на наш взгляд, является безусловное выполнение положений 253-ФЗ о научно-методическом руководстве научными организациями со стороны РАН (п. 3 ст. 2) и об осуществлении Российской академией наук полномочий учредителя и собственника имущества, находящегося в оперативном управлении региональных отделений и региональных научных центров РАН (п. 3 ст. 14).

Безусловная реализация этих положений 253-ФЗ является исходной позицией для воссоздания и полнокровного развития научных центров РАН и институтов в их составе. Первое из них выполнено только для региональных отделений (СО РАН, ДВО РАН, УрО РАН), но не региональных научных центров РАН. Таким образом, следует добиваться решения правительства РФ о передаче региональных научных центров и институтов в их составе в ведение РАН, как это установлено в 253-ФЗ.

Неадекватная, на наш взгляд, позиция влиятельных во властных структурах «реформаторов» пока не позволяет надеяться на успех. Однако необходимо продолжать настаивать на безусловном выполнении 253-ФЗ, подписанного президентом РФ, даже если это не нравится «реформаторам» из его же окружения!

Напомним, что реформа науки 2013 года начиналась совсем в других условиях. Еще не было экономического кризиса 2014 года, экономических санкций и проблем с импортозамещением, которые поставили на повестку дня обеспечение экономической, продовольственной, фармацевтической и оборонной безопасности страны. Эти задачи можно решить благодаря использованию лучших достижений современной науки, подготовке нового поколения высококвалифицированных специалистов, переходе на деле, а не на словах к технологиям нового типа в реальном секторе экономики страны.

Решить эти задачи под руководством малокомпетентного в науке аппарата ФАНО без опоры на высокоразвитую фундаментальную и прикладную науку невозможно. <…> В соответствии с 253-ФЗ именно научные центры РАН должны взять на себя функции научно-методического руководства институтами в составе научных центров, готовить предложения по распределению бюджетных ресурсов, организации инфраструктуры научных исследований, кадровым решениям и нести за это ответственность в качестве представителей РАН в регионах. При этом ФАНО могло бы осуществлять закрепленные за агентством функции управления имуществом научных центров и решение вопросов их бюджетирования при осуществлении РАН реального научно-методического руководства деятельностью научных центров и институтов в их составе и безусловном подчинении ФАНО и его территориальных управлений руководству РАН в этих вопросах.

Таким образом, при реализации положений 253-ФЗ о передаче региональных научных центров и институтов в их составе в РАН нет необходимости в лишении их статуса юридических лиц и выстраивании сложных и малореализуемых конструкций управлениями ими. Все научные центры и институты в их составе в части научно-мето-дического руководства будут подчинены Президиуму РАН и руководству региональных отделений.

Просвет в решении этих проблем, казалось бы, неосуществимых из-за противодействия ФАНО, наметился на заседании Президиума РАН 20 декабря 2016 года, участники которого проанализировали процесс реструктуризации Уфимского научного центра РАН. В ходе обсуждения был выработан новый подход к реструктуризации региональных научных центров, представляющий собой компромисс между тотальным объединением всех и вся, предлагаемым ФАНО, и сохранением региональных научных центров РАН, которое отстаивается большинством в академическом руководстве и ведущих региональных научных центрах.

Суть в том, что для преобразования Уфимского и других научных центров РАН предлагается т.н. гибридная модель, в которой часть институтов по их желанию объединяется в ФИЦ — в случае Башкирии это Уфимский научный центр РАН в составе 10 институтов в Уфе из 13. Два института биохимического профиля объединяются в еще один ФИЦ, а исключительно востребованный и успешный Институт проблем сверхпластичности металлов сохраняет свою самостоятельность в качестве юридического лица.

Представляется, что указанная гибридная модель может быть предложена и реализована при реструктуризации крупных научных центров Сибирского отделения РАН в Иркутске и Якутске. Предложенное здесь тотальное объединение научных организаций встретило активное сопротивление директоров и коллективов институтов, а самое главное, региональных органов власти. Последние хорошо понимают возможные пагубные последствия для развития территорий уничтожения сложившейся за многие годы и эффективно работающей системы академической науки в регионах.

Об опыте образования ФИЦ «Красноярский научный центр СО РАН»

С точки зрения истинных целей ФАНО и стоящих за ним «реформаторов» весьма показательным является опыт реструктуризации Красноярского научного центра СО РАН с объединением 12 разнопрофильных научных организаций и учреждений инфраструктуры по территориальному принципу.

В ход пошло всё: угроза поглощения научного центра Сибирским федеральным университетом; прямой обман — сообщения о поддержке председателем СО РАН варианта слияния КрНЦ с СФУ; ложные сведения о поддержке Объединенными учеными советами СО РАН по физическим и биологическим наукам слияния институтов с потерей ими юридических лиц; игнорирование позиции профильных отделений РАН по физическим и биологическим наукам <…>, административное давление на директоров и сотрудников институтов и т. д.

Необходимо отметить активную роль в этом процессе председателя Красноярского научного центра СО РАН академика В. Ф. Шабанова, с которым произошла удивительная метаморфоза. Из неформального руководителя Совета научных центров СО РАН и активного распорядителя немалыми бюджетными средствами дореформенного СО РАН он уже осенью 2013 года превратился в советника руководителя ФАНО М. М. Котюкова и начал разрушительную для научных центров и Академии в целом «объединительную» работу под бодрым лозунгом «Мы, красноярцы, всё решим и обо всем договоримся».

Тем самым академик Шабанов пренебрег требованиями статьи 30 Устава РАН (пп. в, г, е) и Устава СО РАН (пп. в, г, е ст. 26) об обязанностях членов Академии, проигнорировал решения Президиума СО РАН и профильных отделений РАН о недопустимости лишения статуса юридических лиц ведущих институтов КрНЦ СО РАН. <…>. В ряду «находок» В. Ф. Шабанова в обоснование объединения в составе ФИЦ знаменитого Института физики им. Л. В. Киренского и НИИ сельского хозяйства и экологии Арктики — столь же фантастическое, сколь и абсурдное предложение о создании структур нанофотоники на основе полых шерстинок северных оленей.

В результате в Красноярске создан пестрый конгломерат из разнопрофильных успешных и откровенно слабых научных организаций. Академик В. Ф. Шабанов несет персональную ответственность за судьбу научных организаций, «спасенных» от надуманного поглощения СФУ путем их ликвидации в качестве самостоятельных институтов. На наш взгляд, также требуют деловой, правовой и этической оценки действия директоров институтов КрНЦ, которые без согласования с РАН, ее профильными отделениями и СО РАН подписали акты ликвидации вверенных им институтов.

Состоявшееся решение об образовании ФИЦ нанесло удар прежде всего по Красноярскому научному центру — ведь каждый институт был встроен в уникальную, высокоэффективную и высокоинтегрированную систему СО РАН, в которой многие задачи федерального и регионального уровней решались объединенными усилиями институтов независимо от их территориального расположения.

Без согласования с профильными отделениями СО РАН и РАН в целом статуса юридических лиц были лишены успешные, весьма востребованные и созданные еще до организации в 1957 году Сибирского отделения Институт леса им. В. Н. Сукачёва (образован в 1943 году), Институт физики им. Л. В. Киренского (образован в 1956 году) и др. По неофициальной оценке руководства Красноярского края, создание ФИЦ ни на йоту не увеличило вклад Красноярского научного центра в решение актуальных проблем развития научно-образовательного комплекса и социально-экономического развития такого экономически мощного и важного региона России, каковым является Красноярский край.

Абсурдность использованного при образовании ФИЦ довода об угрозе поглощения научного центра со стороны СФУ иллюстрируется положением 253-ФЗ об осуществлении РАН научно-методического руководства научной и научно-технической деятельностью не только научных организаций, но и образовательных организаций высшего образования. Последующие события, когда М. М. Котюков и В. Ф. Шабанов вошли в состав наблюдательного совета СФУ, только подтверждают этот вывод. <…>

Александр Асеев, 
академик, глава Сибирского отделения РАН

Как вы знаете, «мусорная тема» в нашем городе постоянно обрастает какими-то скандалами. Так, еще весной этого года  депутаты Законодательного собрания Новосибирской области публично выразили свое сомнение относительно планов регионального правительства разместить в 2017 году на территории Новосибирска два мусороперерабатывающих завода. Буквально на днях они подвергли критике концессионное соглашение о создании и эксплуатации областной системы утилизации твердых бытовых отходов.

Параллельно у нас бузят гражданские активисты, донося до общественного сознания довольно упрощенную картинку относительно способов утилизации бытовых отходов. При этом, что очень важно, население достаточно серьезно реагирует на такие темы – как на планы строительства мусороперерабатывающих предприятий вблизи населенных пунктов, так и на разговоры о создании новых полигонов.

Между тем проблема не решается, а только усугубляется. Полигоны, действительно, переполнены, и с этим нужно что-то делать. Но,  как мы видим, ни представители власти, ни гражданские активисты не в состоянии сформулировать внятную альтернативу, предложить грамотное решение, способно качественно изменить ситуацию. Кому-то может показаться, что хорошего решения не существует вообще, что необходимо пойти на какие-то жертвы. На самом деле решение есть. Его давно уже наши новосибирские ученые и технические специалисты. Однако, как это часто бывает, их предложения и оценки остаются гласом вопиющего в пустыне.

Лет пятнадцать назад, когда проблема с мусорными полигонами была еще не столь острой, большие начальники отметали инновационные предложения на том основании, что возле Новосибирска-де полным-полно оврагов, а потому будет дешевле сваливать отходы туда – чем вкладывать деньги в новые установки. Спустя какое-то время городским чиновникам показалось, будто они в состоянии решить проблему мусора «по-европейски». Итогом стало создание мусороперерабатывающего завода, на котором была установлена шведская линия сортировки ТБО. В планах значилось строительство еще нескольких заводов данного типа.

Ясно, что с нашими специалистами всерьез никто не консультировался, никто не заказывал им специального исследования на эту тему (о целесообразности механического переноса тех или иных западных технологий в наши края). Десять лет назад в умах не только чиновников, но даже руководителей предприятий ходили какие-то легкомысленные представления о том, будто переработка мусора – это чуть ли не «Клондайк», что можно оттуда извлекать массу полезных компонентов, продавать их и тем самым компенсировать затраты на саму переработку (и даже получать неплохую прибыль). А раз так, то и с инвесторами (как им казалось) проблем не будет. Дескать, уж в Европе-то давно всё подсчитали. Инициаторы «европейского» проекта были почему-то уверены, что им удастся извлечь из ТБО до 80% полезных компонентов от общей массы. Цифра, действительно, была завораживающей.

Однако реальность развеяла все иллюзии. На практике выяснилось, что максимально извлечь можно только порядка 15 процентов. Остальное приходится прессовать и увозить на свалку.  В этой связи сегодня приходится слышать (в том числе и от депутатов), что для эффективной переработки мусора надо вначале научиться работать с населением, привить-де ему «европейскую культуру обращения с отходами». Вот тогда, мол, у нас и вправду будет как в Европе. При этом, как нетрудно заметить, никто не ставит под сомнение покупку европейских технологий и оборудования. Мнение специалистов, знающих эти технологии как свои пять пальцев, опять в расчет не принимается.

В число таких специалистов, в частности, входит директор ООО «ОГНЕВАЯ ТЕХНОЛОГИЯ» Геннадий Багрянцев, являющийся экспертом федерального уровня по утилизации отходов, давно уже сотрудничающий с Институтом теплофизики СО РАН. По его словам, когда замышлялось строительство первого мусороперерабатывающего завода, он выдал инициаторам проекта реальные цифры на сей счет, но они не оказали никакого влияния.

Казалось бы, теперь самое время пригласить специалистов к сотрудничеству.

«У нас, - отмечает Геннадий Багрянцев, - сейчас удивительное стечение обстоятельств, поскольку в Западной Сибири есть фактически весь набор организаций, которые совместными усилиями могут изготавливать современные комплексы по утилизации ТБО «под ключ». Мы спокойно могли бы участвовать в конкурсах».  Однако власть до сих пор не сформировала такого запроса.

«Мусорная тема» опять решается за закрытыми дверями, и на суд общественности (в том числе научной) выносится уже готовое решение. Причем, планы по строительство мусороперерабатывающих предприятий, использующих западные технологии, никто не отменял и не пересматривал. Как будто в Новосибирске нет ни ученых, ни промышленников, способных совместными усилиями успешно решить указанную задачу.

А тем временем наши специалисты сотрудничают с Китаем, с Южной Кореей, с Казахстаном, с Киргизией. Суть подходов к утилизации ТБО здесь напрямую связана с вопросом выработки энергии – тепловой и электрической. Учитывая, что сами отходы приобретаются предприятием по нулевой стоимости (а в некоторых случаях возможно и получение оплаты за утилизацию), то работа такого энергетического комплекса должна иметь достаточную рентабельность для того, чтобы проект окупился в нормальные сроки. Причем, если говорить об экологических показателях, то, по признанию Геннадия Багрянцева, наши специалисты ориентируются на нормативы ЕС, которые, заметим, более жесткие, чем российские нормативы (так, европейцы оценивают концентрацию вредных выбросов прямо от «трубы», а не от границы санитарной зоны, как у нас).

Главная проблема, с которой могут столкнуться разработчики, не техническая, а психологическая. Относительно сжигания мусора есть масса предубеждений, которые чаще всего разносятся дилетантами, в числе которых обычно оказываются разного рода гражданские активисты. Как правило, общественность ссылается на конкретные примеры, связанные с использованием устаревших, а иной раз – просто предельно упрощенных технологий. Геннадий Багрянцев обратил внимание и на этот момент. В настоящее время в России появились производители, выпускающие «под ключ» примитивные печи для сжигания мусора (буквально – металлические бочки с трубой). Естественно, стоит это недорого, хотя никакой науки в таких устройствах нет совершенно. Появление на нашем рынке подобных приспособлений для сжигания ТБО – признак откровенной технической деградации, считает Геннадий Багрянцев. Подобные вещи сильно дискредитируют тему «энергетической» утилизации отходов.

Это значит, что в Новосибирске необходимо не только работать с потенциальными заказчиками инновационных технологий утилизации ТБО, но также вести просветительскую работу с населением, включая и гражданских активистов. Голос ученых и технических специалистов в обсуждении таких вопросов должен всё-таки иметь решающее значение. Иначе Новосибирск вряд ли удержит статус «интеллектуальной столицы Сибири».

Олег Носков

В Германии завершен важный этап ввода в эксплуатацию линейного ускорителя крупнейшего научного проекта European XFEL (European Х-ray Free Electron Laser). Более чем 1,5 километровый линейный ускоритель XFEL охладили до температуры 2 Кельвина. Многие элементы криогенного и другого научного оборудования новой мега-установки были разработаны и изготовлены в Институте ядерной физики им. Г.И.Будкера СО РАН (ИЯФ СО РАН), а затем смонтированы специалистами института на площадках DESY. Эти работы продолжались почти 10 лет, а их стоимость превысила 20 миллионов евро. Ожидается, что первые эксперименты пользователей начнутся уже осенью 2017 года.

В Гамбурге (Германия) завершается создание новой исследовательской мега-установки – Европейского рентгеновского лазера на свободных электронах, European XFEL. Новая установка будет обладать беспрецедентной яркостью и позволит проводить недоступные в настоящее время эксперименты во многих областях науки – от материаловедения до структурной биологии. Среди наиболее захватывающих применений – детальное исследование вирусов, расшифровка молекулярного состава клеток, получение объемных изображений нанообъектов, изучение процессов, происходящих глубоко внутри планеты.

Наиболее значительной частью вклада ИЯФ СО РАН является разработка и поставка криогенных и вакуумных систем European XFEL. Криогенные системы включают оборудование стендов для проверки сверхпроводящих модулей, распределительное устройство линейного ускорителя и криогенное оборудование инжекторного комплекса European XFEL.

Сверхпроводящие модули предназначены для ускорения электронов. Внутри каждого модуля находится 8 резонаторов, проходя через которые пучок ускоряется высокочастотным электромагнитным полем. Резонаторы работают при температуре 2 Кельвина (-271,15 °С), поэтому для получения этого режима используется переохлажденный жидкий гелий при давлении около 30 миллибар. Сверхпроводящие модули производились в нескольких странах Европы, собирались во Франции и поставлялись в DESY. ИЯФ СО РАН разработал и изготовил три криогенных стенда для их испытаний перед установкой в XFEL. На стенде было проведено более 120 испытаний в течение трех лет, 96 сверхпроводящих модулей установлены в туннель XFEL.

«Работа созданного в ИЯФ СО РАН оборудования играет ключевую роль для всей системы распределения гелия на European XFEL. Оно включает в себя сложную систему гелиевых трубопроводов и распределительных боксов, работающих при температуре до 2 Кельвина. К этим компонентам предъявляются жесткие требования по механической точности, герметичности и теплоизоляции. Все оборудование идеально удовлетворяет техническим требованиям и европейским стандартам безопасности. В ходе проекта сложилось очень тесное и продуктивное сотрудничество между специалистами DESY и ИЯФ СО РАН», – прокомментировал глава группы криогенных систем в DESY, руководитель рабочей группы в XFEL Бернд Петерсон (Bernd Petersen).

Проверка оборудования продолжалось более трех лет, и в нем непрерывно участвовало несколько человек, работающих как в лабораториях и испытательных площадках ИЯФ СО РАН, так и непосредственно в Германии, отметил кандидат физико-математических наук, заведующий лабораторией ИЯФ СО РАН Александр Анатольевич Краснов. Он подчеркнул, что институт получил хороший опыт работы в рамках крупного международного проекта, а экспериментальное производство Института – новые технологические возможности.

Дальнейшим шагом ввода в эксплуатацию этого грандиозного проекта будет начало  работ линейного ускорителя XFEL с электронным пучком.

Ожидается, что первые две пользовательские станции XFEL будут запущены в 2017 году, одна из них будет называться Фемтосекундные рентгеновские эксперименты. «Она будет использоваться для изучения ультрабыстрых процессов в химии и биохимии и позволит ученым увидеть промежуточные этапы химических реакций. Эта станция может также неофициально называться «молекулярное кино», так как будет «снимать» реакции, происходящие на временных масштабах, приближающихся к фемтосекунде» – отметил пресс-атташе XFEL Джозеф Пиргросси (Joseph W. Piergrossi).

Второй пользовательский центр будет иметь название Станция для исследования отдельных кластеров и биомолекул и параллельной фемтосекундной кристаллографии. Она предназначена для анализа мельчайших структур, таких как вирусы и макромолекулы, на атомном уровне, в том числе в структурной биологии. Также она позволит приблизиться к визуализации образцов, состоящих из одной частицы, в естественном окружении, без предварительной кристаллизации, прокомментировали в пресс-службе XFEL.

Алла Сковородина

На днях в новостях промелькнуло сообщение о смерти Юджина Сернана - последнего космонавта, побывавшего на поверхности Луны. Это и не удивительно – ведь те события, получившие в истории название «Лунная гонка» произошли полвека назад.

Начало ей положил президент США Джон Кеннеди своим выступлением перед Конгрессом 25 мая 1961 года, а финалом стал полет «Аполлона-17» в декабре 1972 года. В ходе этой миссии люди в шестой – и на сегодня последний – раз высадились на Луне, а руководил этой экспедицией как раз вышеупомянутый Сернан.

История «Лунной гонки» породила массу вопросов и даже теорию, согласно которой американцы вообще не высаживались на поверхность спутника Земли. На одни вопросы ответы давно известны, другие остаются спорными и сегодня.

К числу первых относятся причины возникновения соревнования как такового. Шла «холодная война», в которой обе стороны (СССР и Америка) отчаянно боролись за первенство в самых разных областях. И в освоении космоса Советский Союз, бесспорно, выигрывал: мы запустили первый спутник, первый космонавт тоже был наш – Юрий Гагарин. Американцам необходим был свой прорыв, и Кеннеди определил цель: первыми высадиться на другой планете, конкретно – на Луне.

Неправильно считать, что история полетов на Луну началась с выступления американского президента. Ей предшествовали масштабные программы по отправке к спутнику Земли беспилотных аппаратов. И если американская беспилотная программа исследования Луны «Пионер» терпела неудачу за неудачей, то советские лунные станции демонстрировали все новые успехи: зимой 1959 года аппарат «Луна-1» прошел в 6000 километрах от Луны; осенью того же 1959 года «Луна-2» достигла поверхности спутника; а спустя всего месяц станция «Луна-3» совершила первый облет спутника и сфотографировала обратную сторону Луны, всегда скрытую от глаз землян.

Для политиков обоих лагерей первенство в космосе становилось делом принципиальным. Никита Хрущев потребовал от Королева и его команды: «Луну американцам не отдавать». А еще раньше, в мае 1961 года, после триумфального полета Гагарина, на заседании Конгресса, конгрессмен Фултон, обращаясь к главе НАСА, заявил:

«Я считаю, что мы находимся в состоянии гонки, и я много раз говорил Вам, господин Уэбб: „Скажите, сколько вам нужно денег, и мы прямо здесь, в этом комитете выделим Вам требуемую сумму…" Я устал от того, что мы все время вторые после Советского Союза. Я хочу быть первым. Я считаю, что это хорошее, мирное соревнование. Я не вижу в нем ничего плохого… Понимаете ли вы, господа, что вы несете ответственность за то, как капиталистическая система выглядит в глазах остального мира с точки зрения ее эффективности и научного прогресса?».

Его коллеги были не менее прямолинейны.

«Лунная гонка» началась… А ведь ее могло и не быть, в конце 1980-х годов была рассекречена информация о том, что накануне советское и американское руководство вели переговоры о совместной программе исследования Луны. Это позволило бы в разы снизить затраты и вполне возможно привело бы к созданию на орбите (или поверхности Луны) пилотируемой исследовательской станции. Но (не в первый раз) научные и экономические резоны были принесены в жертву политическим интересам и амбициям.

Первым этапом гонки стало создание специальных ракет-носителей, способных доставить экипажи и большие объемы груза до Луны. Успехи американского ракетостроения связаны в первую очередь с именем барона Вернера фон Брауна – создателя первых боевых баллистических ракет V-2 (Фау-2). В конце войны Браун в числе других немецких специалистов в сфере передовых военных технологий был вывезен в США. Спустя дюжину лет Браун возглавил Космический центр имени Джона Маршалла, преобразованный в 1960 году в Центр космических полётов НАСА. Он состоял из 30 отделов, всеми первоначально руководили немцы – бывшие коллеги Брауна по программе V-2. В результате их работы 1 февраля 1958 года состоялся первый успешный запуск ракеты «Юпитер-С», которая вывела на орбиту первый американский спутник «Эксплорер-1». Но венцом всей жизни Вернера фон Брауна стала его ракета «Сатурн-5», созданная для лунной программы «Аполлон».

Эта ракета высотой 111 метров имела 5 двигателей 1-й ступени с тягой по 680 тонн на топливе жидкий кислород–керосин, 5 двигателей 2-й ступени с тягой по 90 тонн, и один двигатель 3-й ступени на топливе жидкий кислород–жидкий водород. Стартовый вес ракеты составлял около 3000 тонн, вес полезного груза, выводимого на орбиту Земли, около 130 тонн.

Советская Лунная программа базировалась на гигантской трехступенчатой ракете Н-1. В начале июля 1962 года 29 томов проекта этой ракеты легли на стол Президента АН СССР Мстислава Келдыша, а 24 сентября того же года по его заключению Постановлением Правительства СССР было предписано начать летные испытания ракеты Н-1 в 1965 году. Общая конструкция и рабочие чертежи ракеты разрабатывались в ОКБ-1 в подмосковных Подлипках (ныне город Королев), под руководством академика Сергея Королева, а двигатели для лунной ракеты разрабатывались в авиационном КБ генерала Николая Кузнецова в Самаре. В Самаре же, на заводе «Прогресс» производили и саму ракету.

Ракета Н-1 имела высоту 110 метров с диаметром у основания 17 метров и общим стартовым весом почти 3000 тонн. Первая ступень ракеты включала 24 расположенных по кольцу двигателя и еще 6 двигателей внутри кольца с тягой по 150 тонн на топливе жидкий кислород–керосин, вторая ступень – 8, и третья – 4 двигателя, всего – 42 реактивных двигателя. Ракета Н-1 должна была вывести на орбиту вокруг Земли лунный модуль, включавший лунный орбитальный корабль с двумя космонавтами на борту на базе пилотируемого космического корабля «Союз» и лунный спускаемый корабль.

Вскоре после начала гонки руководство СССР определилось и с датой, когда ее надо было выиграть - планировалось отпраздновать 50-летие советской власти 7 ноября 1967 года на трибуне Мавзолея вместе с двумя советскими космонавтами, только что вернувшимися с Луны. Это, кстати, хорошо показывает – какое значение успехам космонавтики отводилось в деле пропаганды преимущества социалистического пути развития. Впрочем, американцы эту тему тоже не недооценивали. И все их космические проекты (включая «Джемини» - программу пилотируемых полетов на орбиту) теперь были подчинены одной цели: обеспечить первенство программы «Аполлон».

Поначалу, казалось, что успех будет на стороне советской космонавтики. Помимо собственно ракеты, высадка на Луну требовала решения двух сложнейших технических задач: маневрирование, расстыковка и стыковка модулей и многое другое. В этих направлениях лидировали наши конструкторы, но с каждым новым полетом (в рамках того же «Джемини») это отставание стремительно сокращалось.

К этому добавились неудачи, преследовавшие советскую ракету Н-1 на испытаниях. Причины во многом крылись в конструкции двигательного комплекса, состоявшего из большого числа ракетных двигателей сравнительно небольшой мощности. Проблем добавляла низкая надежность системы управления столь сложным комплексом, а главное – отсутствие опыта разработки и базы для стендовых испытаний ракетных реактивных двигателей в авиационном КБ Кузнецова. В результате сроки советской лунной программы постоянно срывались. Еще больше осложнила ситуацию смерть Сергея Королёва в 1966 году. В результате, ни один из испытательных пусков не закончился удачно, а поскольку уже на момент первого из них американцы совершили успешную высадку на Луне, то и программа вскоре оказалась свернутой. Советская Лунная ракета в космос так и не взлетела.

Что же произошло – стала ли Лунная гонка примером блестящего рывка американской космонавтики или наоборот – одним из самых больших провалов нашей – споры ведутся до сих пор. Скорее всего, имело место и то, и другое. Зам. Генерального конструктора НПО «Энергомаш» В. Рахманин писал по поводу провала проекта Н-1:

«За всю историю отечественного ракетостроения не было ни одного другого случая, чтобы первые четыре летных испытания новой ракеты подряд оканчивались аварийно и все – в период работы первой ступени. Казалось, что сама техника подает сигнал: пора уже и людям признать ошибочность проекта».

Одной из главных причин этого стал конфликт внутри команды Королева. В Советском Союзе существовала только одна организация, способная справиться с разработкой сверхмощных и надежных двигателей для лунной ракеты – ОКБ-456 Валентина Глушко в подмосковных Химках (ныне – НПО «Энергомаш» им. академика В.П. Глушко). Но Королёв и Глушко недолюбливали друг друга, и в итоге заказ на двигатели был передан КБ Кузнецова, которое не было готово к решению этой задачи. Завершение этой истории произошло в 1974 году, когда, став Генеральным конструктором бывшего королевского ОКБ-1, Валентин Глушко немедленно закрыл проект ракеты Н-1 вместе с провалившимся проектом советской экспедиции на Луну.

Пока ОКБ-1 работало над новым носителем, под нужды лунной программы подгоняли «Протоны». Первые пять запусков лунных кораблей при помощи этих ракет сорвались. Шестой увенчался успехом – корабль «Союз-7К-Л1», позднее получивший имя «Зонд-4», вышел в космос. Последующие «Зонды 5-8» совершили облёты вокруг естественного спутника, впервые применив для изменения траектории гравитационный маневр. Правда, на этом положительные результаты миссий закончились – корабли даже не выходил на стационарную орбиту вокруг Луны и де-факто не получили никаких научных данных. Отправлять экспедицию на них сочли опасным (некоторые пуски по-прежнему проходили в аварийном режиме). Доработка «Протонов» не успела завершиться ни к 1968-му, ни к 1969-му году.

Сказалось и то, что в эти же годы значительные средства тратились на советскую программу пилотируемых полетов на орбиту, которая была фактически «автономной» от лунной программы.

В США же к слаженной команде фон Брауна на старте программы «Аполлон» присоединился человек, ставший, по сути, ее настоящим «отцом» - Джеймс Уэбб (1906-1992) — глава НАСА в 1961-1968 гг. Именно ему удалось сосредоточить все ресурсы и усилия на решении одной задачи – пилотируемой экспедиции к Луне.

И, прежде всего, он устранил существовавшие барьеры на пути реализации проекта. Первая проблема агентства заключалась в конфликте двух групп: «ученых», персонифицировавшееся в Визнере, и «политиков», олицетворявшееся Линдоном Джонсоном, которые не могли найти общего языка по вопросу, кто должен возглавить НАСА? Ученые хотели видеть на этом посту человека с серьезной инженерной подготовкой, а Джонсон предпочел бы, чтоб агентством руководил человек, знающий, как договариваться с властью. В результате, под давлением Кеннеди, Уэбб был принят как компромиссная фигура.

Следующий вопрос, состоял в том, чтобы найти баланс между двумя программами НАСА — пилотируемой и научной. Уэбб четко обозначил свою позицию: только полеты людей в космос помогут Соединенным Штатам создать такой ракетно-космический потенциал, который в дальнейшем позволит им решать любые задачи в сфере космической деятельности. Следовательно, главная задача НАСА — доставить людей за пределы атмосферы и обеспечить там их жизнь и работу. Но чтобы успокоить ученых – назначил своим заместителем известного ученого Хью Драйдена.

Затем он продемонстрировал умение договариваться с властью – несколько раз добившись от Конгресса выделения дополнительного финансирования и отстояв независимость космических программ от Пентагона.

В итоге, не имея конфликтов внутри и ограничений в финансовой поддержки от власти, НАСА успешно продвигалось к воплощению своих планов. Разработка, изготовление и подготовка ракеты к испытательному запуску заняли примерно 4 года. Пик производственных усилий по изготовлению ракеты Сатурн-5 пришелся на 1966 год – тогда НАСА получила максимальное за всю ее историю финансирование. Всего американской промышленностью было изготовлено 15 ракет Сатурн-5, и 6 из них обеспечили успешную высадку 12 американских астронавтов на Луну. В отличие от советской лунной ракеты, Сатурну-5 сопутствовала удача – все запуски были достаточно успешными.

К декабрю 1968 года стало ясно, что американцы, наконец-то, догнали русских. Но в НАСА понимали, что сверхсекретная и непредсказуемая советская лунная программа может преподнести им любой сюрприз, как это уже бывало не раз. Перед новым директором НАСА Томасом Пэйном (сменившим Уэбба) стояла нелегкая дилемма – проводить ли дополнительные испытания или рискнуть и отправить экспедицию на Луну. США рискнули и победили.

21 декабря 1968 года стартовал «Аполлон-8». Три космонавта – Билл Андерс, Джим Ловелл и Фрэнк Борман – облетев Луну, благополучно вернулись на Землю. Дальше последовали новые старты. И, наконец, 20 июля 1969 года Нейл Армстронг, первым из людей шагнув на лунную поверхность, сказал свою знаменитую фразу: «Этот маленький шажок человека - великий шаг человечества».

Гонка была выиграна, после этого последовало еще несколько пилотируемых экспедиций, а в 1973 году программа «Аполлон» была свернута (прежде всего, из-за своей дороговизны). В приоритет выходили другие направления, тесно связанные с обороноспособностью. Для США приоритетной стала программа КК многоразового использования «Спейс Шаттл», для СССР – долговременных орбитальных станций… Так гонка вооружений на многие десятилетия заморозила освоение людьми Солнечной системы.

Но в завершение темы хотелось бы поднять еще два важных вопроса. Первый связан с популярной теорией о том, что американцы на Луне не высаживались (популярна она, правда, исключительно за пределами США, и, в первую очередь, в русскоязычном сегменте Интернета). При этом среди скептиков есть две точки зрения. Согласно одной, в рамках программы «Аполлон» вообще не производилось никаких космических полётов. Астронавты всё время оставались на Земле, а «лунные кадры» снимались в особой секретной лаборатории, созданной специалистами НАСА где-то в пустыне. Более умеренные скептики признают возможность осуществления американцами реальных облётов Луны, однако сами моменты высадки считают фальшивкой.

Разбирать подробно их аргументы нет смысла – они легко доступны в Сети. Вспомним только несколько очевидных фактов. Во-первых, столь грандиозная многолетняя мистификация потребовала бы участия многих тысяч людей, ученых, инженеров, экспертов… Обеспечить жёсткий контроль над такой массой людей и не допустить утечки информации не смогло бы самое тоталитарное государство. За примерами далеко ходить не надо: истинные возможности в освоении космоса Китаем и КНДР секретом для специалистов не являются.

Второй момент - астронавты всех шести экспедиций привезли на Землю в общей сложности 380 кг образцов лунных пород и лунной пыли (для сравнения: советские и американские автоматические экспедиции – всего 330 граммов, что доказывает гораздо более высокую эффективность пилотируемых полётов). Многие образцы стали доступны мировому сообществу.

Да и основные доказательства скептиков сосредоточены на экспедиции Армстронга, и не опровергают все шесть высадок в целом. Так что, на сегодня более убедительно выглядит признание результатов программы «Аполлон», а не ее отрицание (которое столь приятно самолюбию ряда ура-патриотов).

И последний важный для нас вопрос, касающийся «Лунной гонки» - когда человечество вернется на Луну, и какую роль в этом сыграет российская космическая отрасль.

Сроки «возвращения» на Луну назывались неоднократно и столь же неоднократно переносились. Джордж Буш-младший провозгласил задачу возвращения американцев на Луну до 2020 года и последующего полёта на Марс. Сегодня ясно, что к 2020 году задачу не решить, но и Буш давно покинул президентский пост. В прошлом году своими планами поделилось и российское руководство: вице-премьер Дмитрий Рогозин пообещал, что к 2030 году на Луне будет построена научная база. Но у экспертов слова Дмитрия Рогозина вызывают большое сомнение. Согласно принятой в 2016 году Федеральной космической программе, рассчитанной до 2025 года, в 2024 году только должна состояться отправка к спутнику Земли первого российского лунохода. А от лунохода до полноценно функционирующей космической базы очень длинный путь, который малореально пройти за пять лет.

Есть и проекты, которые выглядят откровенными фейками. В том же 2016 году о возможности создания украинской научной базы на поверхности Луны заявил экс-президент этой страны Леонид Кравчук. Учитывая, что его страна на сегодня фактически не располагает сколь-нибудь значимой космической отраслью, основные предприятия ее находятся на грани банкротства – не удивительно, что за пределами Украины новость никто в серьез не воспринял.

В целом же, подводя итог, приходится признать, что покойный Юджин Сернан еще на многие годы останется последним землянином, шагавшим по лунной поверхности.

Сергей Кольцов

На прошедшем недавно Экспертном клубе ВЦИОМ «Платформа» с интересным докладом выступил Иван Засурский, заведующий кафедрой новых медиа и теории коммуникации факультета журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова, основатель и издатель интернет-издания «Частный Корреспондент». Доклад был посвящен теме управления знаниями, их открытости и доступности для современного общества. Понимая, что некоторые тезисы автора могут оказаться спорными, мы публикуем его в порядке полемики и готовы предоставить нашим читателям возможность для полемики.

1. Общество, буксующее на пути к ноосфере

В 1943 году академик Вернадский отправил Сталину пророческую телеграмму. Он утверждал, что наступит информационная эпоха, когда принципы ноосферного общества (то есть, общества знаний) начнут определять развитие человечества. Главным двигателем развития общества к ноосфере будет научное знание. Вернадский открыл для себя идею ноосферы, было ли это видение или интеллектуальный прорыв, в 1920 году в Крыму во время тяжелой болезни. Кругом кошмар: белые бегут, красные наступают, корабли тонут, вокруг убивают людей. И среди этого хаоса Вернадский осознает, что эволюция общества происходит от геосферы через биосферу к ноосфере. В 1943 году он пишет об этом Сталину, но резолюцию телеграмма не получает.

Предсказание Вернадского сбылось. Информационное общество, действительно, возникло. Накоплены огромные научные знания и каждый день они прирастают.

Но есть одна проблема: в ядре нашего общества действуют силы, чужеродные обществу знаний. По важнейшим характеристикам они остаются «средневековыми». Главного качества, которое отличает современное общество от средневекового, у нас по факту нет. Что это за качество? Наука, та стихия, которая двигает общество вперед. Но научное знание у нас – это товар, который находится в закрытом доступе и которым торгуют через интернет. Чем качественнее информация, тем плотнее закрыт к ней доступ. В открытом доступе настоящего научного знания в интернете нет.

Люди по-прежнему живут как бессмысленные микробы, они не в курсе, что происходит в науке. Интернет не только не освободил научное знание для общества. Интернет так изменил структуру коммуникаций, что «личность» оказалась выбита из ее ядра. Скорость обмена сообщениями и информацией сегодня так высока, что люди не успевают индивидуализоваться, выработать свою личную точку зрения. Коммуникация приобрела волновую природу, в которой люди действуют как обезличенная сила. Действуют, как правило, на основе ошибочных или стихийных вводных, не связанных с научным знанием.

Научное сообщество у нас изолировано от серьезного влияния на общество и выбор путей его развития. Исчезновение фактора «личности» как центра информационно-коммуникационной среды разрушило ту структуру, которая позволяла интеллектуалам выжить. Прежде считалось, что человек может в себе личность сформировать, у человека может быть личное мнение. Многие и теперь так думают. Но в реальности это не так — формированию личного мнения мешает общественная среда. Знания, которыми ученые оперируют, противоречат установкам безликого, «волнового» большинства. И установки большинства насаждаются сегодня также и среди интеллектуальной элиты. Действует принцип реакции, который против знания применялся с древности. Так осудили Сократа: «Неизвестно, что ты хотел сказать, но если ты усомнился в наших богах и наших мифах, ты должен умереть».

Вся эта групповая динамика общения – не современная, а «средневековая». В том смысле, что она носит символический характер. Она не имеет отношения к реальности, так как не имеет отношения к знанию о реальности. Она имеет отношение к символам, календарю, совместным ритуалам. Эта культура герметична. Люди, социализованные в «средневековую» культуру, не могут из нее выбраться.

2. 20 миллионов «агентов Смитов»

Я считаю, что Россия неуправляема, и это страшная правда. Сейчас даже сверху невозможно пробить сопротивление среды. Это система, которая состоит из 20 миллионов троечников. Им вообще плевать на все. Они просто пишут бумажки, рисуют фиктивные «левые» отчеты. Есть просто 20 миллионов троечников, которых можно убрать, только воспитав новое поколение и максимально обеспечив его информацией.

Люди, которые могли бы умножать знания, работают на фальсификацию знаний.Люди, которые могли бы собирать источники, новую информацию и вкладываться в ноосферу, вкладываются в создание особой сферы оборота капитала. Фальсификация образовательного и научного статуса – это особая система обращения капитала. Здесь вращаются большие деньги. Сейчас реклама изготовления курсовых и дипломных работ — у каждого студента в телефоне, на каждой сетевой странице. Поисковые контекстные серверы предлагают их людям студенческого возраста – это основной доход поисковых систем в сфере образования.

Каждый третий диплом сдается два раза. Минимум 30% процентов людей, сертифицированных как специалисты, не являются специалистами (каждый третий защищенный диплом содержит некорректных заимствований более 50%). У них нет навыка самостоятельного поиска источников. Соответственно, они никогда не будут поддерживать новаторские концепции, никогда не будут поддерживать ничего осмысленного, потому что они не способны в этом разобраться и занять позицию. Они в принципе не способны сориентироваться в мире знания. И это практически весь средний менеджмент.

В России 20 млн человек, составляющих управляющий класс, не имеют представления, чем занимаются. Они находятся на разного уровня должностях. Но не ощущают себя специалистами. Они не могут разговаривать на равных ни с кем. Ощущают себя винтиками в этой машине. В этой ситуации для них единственный авторитет – четкое конкретное указание. По этой причине эти люди управляются только спецслужбами. Никаких других авторитетов для них не существует. Либо агенты спецслужб, либо работают в ситуации, выстроенной спецслужбами, либо подчиняются их логике. Они – «агенты Смиты», наводнившие всю систему управления.

У этих людей есть специальность – они специалисты по подделке отчетности. У нас их 20 миллионов, которые построили карьеру на том, что они постоянно гонят всякую «левоту». Если они тренируются сдавать фальшивые отчеты со студенчества, они и дальше будут покупать отчетность. Никаким другим путем проблему они не умеют решить. Ведь человек за свою жизнь не встретил носителя знаний. Ни разу не видел нормальных источников. Не знает, что такое научный журнал, и не знает, как в нем искать статьи. Не знает, какие специалисты есть в области, где он занимается проектами. Поэтому проекты в сфере государства у нас такие слабые. Как вы думаете, по закону Яровой была экспертиза хоть какая-нибудь?

Но этот мир скоро будет снесен. Существование «работающей» системы фальсификации – это база для отвержения самой необходимости доступа к знаниям и культуре. Снос их системы должен начаться со слома существующей модели образования – блатного, показного и фальшивого. За деньги или за услуги вы можете получить диплом вуза. Потом без единой письменной работы — статус специалиста, бакалавра, магистра. Потом аспиранта, кандидата, доктора. У нас около 800 тысяч диссертаций с авторефератами и миллион дипломов в год. Все это закрыто для свободного ознакомления, потому что каждый ректор хочет спрятать следы. Это все должно быть уничтожено как главное препятствие для создания общества знания.

3. Открытие «несуществующих» материков

Социальная задача движения к обществу знания — противостоять информационному неравенству. Это имеет огромное значение с точки зрения развития общества к ноосфере. Информационное неравенство будет только углубляться, если все останется по-прежнему. Люди, социализированные в герметичную, символическую, ритуальную культуру, отрезаются от научного знания. А имеющие доступ к информации, могут его расширить и улучшить, узнать больше нового, используя все возможности современной сети.

Единственный стратегически верный ход — последовать совету Вернадского.Сделать открытым доступ к научной информации и создать механизмы, помогающие ее максимальному распространению. Как в 1920-е годы, мы находимся перед просветительской задачей. Сама задача уже декларируется государством в явном виде. Она занесена в основы культурной политики, ставилась на заседании Совета безопасности.

У нас есть два пути, двигаться по ним надо одновременно: 1) реформа авторского права и 2) реформа образования. Образовательная реформа и реформа в сфере авторского права идут вместе. Это минимальный социальный инжиниринг, который необходим для движения вперед.

1) Путь реформы авторского права заключается в том, чтобы как можно полнее открыть:

— источники знаний — научные статьи, книги, журналы, в том числе иностранные;

— результаты работы с этими источниками — дипломные работы, диссертации и все остальное.

Прежде всего нужно открыть доступ к продукции издательств, российских и иностранных. Мы предлагаем выкупить в открытый доступ все книжки, которые есть у научных издательств, чтобы в Российской Федерации каждый мог иметь открытый доступ ко всем библиотекам. По моим оценкам, миллионов за сто евро можно купить все коллекции научных книг, которые есть в мире на иностранных языках. Это была бы сделка нового формата, частью ее стало бы разрешение для России переводить и публиковать на русском языке в открытом доступе любые книжки, которые мы захотим перевести. Работой по покупке прав уже занимается консорциум НЭИКОН. Они покупают научные журналы для России.

Результаты работы с источниками люди должны публиковать открыто. Тогда человек репутацией отвечает за их качество. Речь идет о создании живой среды, где знания пускаются в оборот и умножаются в открытом доступе на русском языке. «Единое пространство знаний» — чеканная формулировка, она уже продвигается везде. Такая среда обеспечит потребность общества в знаниях. Также это позволит защитить личность. Публикация как инструмент контроля качества работает лучше, чем проверка, потому что стимулирует через долгосрочную личную и репутационную ответственность за результаты интеллектуальной деятельности. Это позволяет противостоять размывающей личность логике «электронной толпы».

2) Главное положение реформы образования – квалификация должна быть подтверждена. А общество, со своей стороны, должно предъявлять реальный запрос на качественные научные работы, а не на халтуру и фальшивки. Инструментом общественного контроля за научной добросовестностью послужит «Антиплагиат» или его аналоги.

Усложняя квалификационные требования, мы должны дать доступ к источникам информации. Придется учитывать в работе всю открытую литературу. Источники будут открыты, а в Гугле и Яндексе попадаться по ключевым словам. Сейчас для молодых людей, которые считают, что в интернете есть все, этих материков просто не существует. Они не знают, что по их темам выходит научная литература, что интересующие их вопросы исчерпывающе разобраны. Они могут не догадываться о том, что есть люди, которым этим занимаются. Они строят свою картину мира и пишут свои работы, исходя из тех скромных знаний, которые могут списать у соседа или в других дипломах.

При подготовке работ они смогут пускать в оборот ценные знания. Компиляция не проблема, если вы оставляете следы, если честно ставите ссылку. Это называется цитированием. Для квалификационной выпускной работы этого достаточно, человек всего лишь должен показать, что он квалифицированный специалист. Он нашел источники, проанализировал, составил себе представление о предмете и защитился.

Показательная дилемма. Все проблемы сложнее, чем о них принято думать. Но это не значит, что они не имеют решений. Они имеют решения, но для хорошего решения нужно создать хорошие условия. Тогда даже «неисправимые» перекосы можно пустить по полезному руслу.

Примером послужит работа, выполненная на заказ. Можно ли считать, что она оправдывает квалификационный сертификат? Конечно, нет. Но мы не можем изжить проблему полностью. Даже если все научные источники будут открыты, даже если вас будет учить хороший преподаватель, может так случиться, что вы поленитесь писать работу и закажете ее за деньги. Заказные работы, как правило, очень плохо исполнены.

Если качество работ под контролем, вы закажете знатоку. Допустим, его заинтересует ваша тема. Он напишет сумасшедшую, прекрасную работу. Пусть вы, в своем поколении, умножите число людей с недостоверной специальностью или степенью. Но сама работа будет открыта и доступна всем. Любой, кто хочет знать тему, получит в качественном исполнении бесплатную электронную книгу, которая построена на новых источниках.

Это «меньшее из зол», потому что будет решена главная задача — доступ к информации для следующего поколения. А общество ноосферы станет более близким будущим.

Удивительный факт: человек, несмотря на свои выдающиеся технологии, в области домостроения всё еще уступает некоторым… насекомым. Речь идет о насекомых, строящих собственные поселения: пчелах, осах, шершнях, муравьях, термитах. Миллионы лет эти насекомые создают свою достаточно сложную «жилую» среду, распространяя ее по всем уголкам планеты. Маленькие термиты строят (для своего роста) прямо-таки гигантские «небоскребы», обладающие не только фантастической прочностью, но также системой терморегуляции и вентиляции. И не будет преувеличением сказать, что человеку в этом отношении до термитов пока еще далеко.
Как заметил по этому поводу ведущий научный сотрудник Института биофизики СО РАН (г. Красноярск) Егор Задереев: «Муравьи, например, гораздо успешнее, чем мы - люди, поскольку они более эффективно колонизируют планету». Но, пожалуй, главное «технологическое» преимущество насекомых, которое предстоит освоить человеку, - это даже не материалы и конструкции, а способность органично вписаться в природную среду, не нарушая экологического баланса или хотя бы не доводя ландшафты до состояния полной деградации.
Если оценить эволюцию человеческих поселений – от самых ранних времен и вплоть до наших дней, то первое, что бросается в глаза, - непрерывное накопление отходов жизнедеятельности. Как ни странно, но даже гипотетический пещерный человек оставил после себя кучи хлама, плохо гармонирующие с природой. И с тех пор хлам стал печальной «отметкой» исторического пребывания человека на планете (что, наверное, играет на руку только археологам).
До определенного момента людей данное обстоятельство особо не волновало и не настораживало, даже если отходы жизнедеятельности дурно сказывались на условиях проживания. Средневековые города и средневековые замки – наглядное подтверждение тому. Отсутствие канализации, «складирование» мусора и фекалий в непосредственной близости от жилища когда-то были вполне привычным делом. О том, как сказывалась эта антисанитарии на распространении инфекционных заболеваний, говорить не приходится (такую же картину можно наблюдать сегодня в крупных городах третьих стран, например в Индии).
Причем, в средневековье мысль о гигиене, похоже, не овладевала даже умами аристократии. Егор Задереев в качестве впечатляющей иллюстрации приводит средневековый замок. Никакой канализации там, естественно не было. Свои естественные потребности человек справлял через специальное отверстие… в стене, где устраивалась небольшая ниша. Такой вот «аристократический» туалет. Кухонные отбросы также вываливались через стену по специальному желобку. Год за годом всё это накапливалось у подножия замковых стен, постепенно сваливаясь в ров, окружающий строение.
Последующий цивилизационный шаг, связанный с повышением уровня благоустройства, предполагал наличие канализации и организованного вывоза мусора. Да, поселения становились более ухоженными. Но отходы никуда не исчезали. Их просто убирали с глаз долой, заваливая мусором поля и овраги. И с определенного времени мусорные полигоны стали некой «теневой» стороной человеческой цивилизации. Причем, речь идет не только о переполненных полигонах ТБО. Даже там, где налажена очистка канализационных стоков, остаются огромные залежи прессованной органики, которую также необходимо как-то утилизировать.
В данном случае человек поставлен перед эпохальным выбором, поскольку проблема не решается одним лишь совершенствованием технологий утилизации мусора. Речь идет об изменении организации самой жилой среды. Выражаясь философски, речь идет о снятии антагонизма между человеком и природой. И в данном случае нам необходимо избавиться от одного распространенного заблуждения.
Так, многие из нас считают, будто развитие цивилизации, сопровождаемое непрерывным ростом населения, предполагает неизбежное уплотнение застройки и концентрацию жилых строений, растущих в высоту. Дескать, если земли становится мало, то людям необходимо жить кучнее. В противном случае нам будто бы придется осуществлять наступление на природные ландшафты, вырубать леса, распахивать степи, нанося тем самым, будто бы, непоправимый ущерб дикой природе. Отсюда вытекает убеждение в неизбежности высотной застройки, создания «бетонных муравейников». Это, разумеется, не самая комфортная для проживания среда. Точнее – совсем некомфортная. Но именно она иной раз преподносится как неизбежность, как некое вынужденное зло, которое мы обязаны терпеть ради выживания планеты.
Так вот, на самом деле подобное изображение будущего – это дань предрассудкам эпохи индустриализации. Концентрация населения в больших городах ничуть не избавляет давления человека на природу. Отходы человеческой жизнедеятельности, как мы сказали, никуда не исчезают. И каждый крупный город выбрасывает в природную среду миллионы тонн мусора (для чего также требуются отдельные площади, «отнимаемые» у дикой природы). Кроме того, не нужно сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что житель современного города совершенно не изолирует себя от «общения» с природой. Создание дачных поселений, кемпингов, туристических баз, санаториев и курортов – всё это выглядит как некая «компенсация» за вынужденное пребывание людей в «бетонных муравейниках». В этом случае «экономия» пространства за счет уплотнения городской застройки является иллюзией. В целом она ничуть не выдерживается.
В этой связи показательно то, что как раз самые густонаселенные европейские страны опровергают догму о неизбежности гигантских «хайтековых» мегаполисов, состоящих из высоток. Как известно, в Европе предпочтение отдается малоэтажной застройке. Причем, именно в этих странах получает сейчас распространение идея автономных поселений и автономного жилья с замкнутым циклом жизнедеятельности (то есть с переработкой отходов на месте).
Интересно, что при развитии указанной тенденции, когда верх берут некие экологические принципы при организации жилой среды, сама среда приобретает особые качественные свойства, не напоминающие ни совершенно дикий ландшафт, ни жуткие «бетонные муравейники». Как мы понимаем, первое и второе есть некие крайности, одинаково неподходящие для нормальной человеческой жизни. По большому счету, существует третий путь, ведущий к достижению некой гармонии между дикой природой и искусственной средой. И скорее всего, именно эта среда максимально комфортна для человека.
В качестве наглядного примера Егор Задереев приводит Голландию, территория которой практически полностью «переформатирована» человеком. На сегодняшний день как раз пример этой страны показывает, что исчезновение дикого ландшафта не обязательно означает заброшенные пустыри, горы мусора и неуютные задымленные города. Это могут быть красивые парки, рощи, скверы, ухоженные поля и комфортные малоэтажные поселения. Возможно, европейские страны еще далеки от воплощения идеала, однако, надо полагать, они уже на практике наметили некий правильный путь достижения упомянутой гармонии между человеком и природой.
Олег Носков

Ученые ФИЦ ИЦиГ СО РАН обнаружили ген, влияющий на развитие депрессии у европейцев. Это стало возможным благодаря новым методам генетического анализа, разработанным и реализованным в виде пакета программ «Фрегат» сотрудниками института.

Группа сотрудников лаборатории рекомбинационного и сегрегационного анализа Института цитологии и генетики, во главе с д.б.н. Татьяной Аксенович – на сегодня единственная в России занимается разработкой статистических методов генетического анализа. В дальнейшем, на их основе создаются пакеты программ, с помощью которых можно идентифицировать гены, ответственные за то или иное заболевание.

Это направление исследований относится к математической генетике и главным инструментом для коллектива лаборатории является компьютер, а не секвенатор или микроскоп. Для апробирования своих разработок на практике используют коллекции геномов, имеющиеся в распоряжении других научных групп, занятых изучением конкретных заболеваний. Иногда при тестировании новых методов получаются неожиданные интересные результаты.

Так случилось и с данными, полученными от голландского центра «Эразмус» в Роттердаме, где занимаются изучением депрессии – одного из самых распространенных психических расстройств нашего времени.

– С точки зрения генетики, депрессия уникальная болезнь, - отметила Татьяна Аксенович. – Вклад генотипа в развитие депрессии примерно такой же, как и у шизофрении, но для шизофрении уже установлены десятки генов, которые контролируют возникновение и развитие этого заболевания. Для депрессии до сих пор не было надежно установлено ни одного гена.

По словам Татьяны Иосифовны, это связано со спецификой данного заболевания. Болезнь имеет разнообразные проявления. Пациенты отличаются по частоте, тяжести и продолжительности эпизодов. Кроме того депрессия характеризуется сложной генетической архитектурой, включающей большое число генов, обладающих малыми эффектами. Известно, что чем меньше эффект гена, тем больший размер выборки требуется для его идентификации. По некоторым оценкам, для выявления ответственных за депрессию генов требуется обследовать свыше 50 тысяч человек.

Новосибирским исследователям удалось получить результаты, проанализировав всего около двух тысяч человек. Это стало возможным, как раз, благодаря уникальным методам, созданным новосибирскими генетиками.

– Мы не стали рассматривать каждый генетический вариант отдельно, как это обычно делается в такого рода исследованиях, - рассказала Татьяна Аксенович. – Вместо этого, мы брали ген целиком и исследовали генотипы всех вариантов одновременно. Более того, мы рассматривали только те генетические варианты, которые меняют структуру соответствующего белка. Еще одной нашей «фишкой» стало то, что мы изучали не диагноз, т. е. есть депрессия или нет, а сосредоточились на так называемых депрессивных симптомах.

Для выявления таких симптомов существуют специальные опросники. Анализируя ответы, можно оценить степень предрасположенности к депрессии у человека или степень ее тяжести, когда заболевание уже проявилось. В результате, такую характеристику можно применять к каждому человеку, в том числе и к здоровым, что также увеличивает информативность выборки.

В ходе этой работы нашим ученым удалось идентифицировать ген, участвующий в контроле депрессии. После этого голландские исследователи подтвердили полученный результат на независимой выборке людей, что позволяет считать его достоверным.

Решение такой сложной задачи генетического анализа стало не только темой для публикаций в ряде престижных зарубежных научных изданиях, но и повысило интерес мирового научного сообщества к пакету «Фрегату», с помощью которого она и была решена.

Теперь же, после вхождения в состав ФИЦ ИЦиГ СО РАН двух медицинских НИИ, есть основания надеяться, что подобные работы будут проводиться уже не на материале, принадлежащем зарубежным центрам, а на своих собственных данных.

Пресс-служба ФИЦ ИЦиГ

Министерство образования и науки Российской Федерации разъяснило ситуацию об учёте цитирования публикаций российских учёных в международной платформе Web of Science (WoS), сообщает издание «Научная Россия».

В письме исполняющего обязанности директора Департамента науки и технологий Минобрнауки России Сергея Матвеева от 26 декабря 2016 года говорится: «Указом Президента Российской Федерации от 7 мая 2012 г. № 599 “О мерах по реализации государственной политики в области образования и науки” установлено достижение значения показателя «Доля публикаций российских исследователей в общем количестве публикаций в мировых научных журналах, индексируемых в базе данных «Сеть науки» (Web of Science) 2,44 процента».

Согласно Указу цитирование научных работ рассчитывается с помощью аналитических серверов платформы WoS Core Collection, которая учитывает следующие базы данных научных публикаций:

Science Citation Index Expanded (SCI-EXPANDED);

Social Sciences Citation Index (SSCI);

Arts & Humanities Citation Index (A&HCI);

Emerging Sources Citation Index (ESCI).

Важно, что значение показателя рассчитывается по типу документа «Статья», поскольку именно в этих документах представлены работы российских учёных, которые содержат рецензируемые экспертами научные результаты.

Публикации других типов, такие как аннотации, редакционные материалы и письма не учитываются при высчитывании индекса цитирования научного работника.

«В связи с вышеуказанным отмечаем, что массив данных платформы RSCI в текущий момент не используется для расчёта показателя, установленного Указом», – написано в письме.

Напомним, что поисковая платформа Web of Science, ранее принадлежавшая Thomson Reuters, (в настоящее время ей владеет Clarivate Analytics), индексирует порядка 28 тысяч научных журналов по всему миру, наиболее рейтинговые из них (12,5 тысячи изданий по 250 дисциплинам) и составили базу WoS Core Collection.