По крайней мере, такие результаты показали исследования влияния процедуры вакцинации на репродуктивную систему лабораторных животных, проведенные новосибирскими учеными. Ряд результатов опубликован в журнале Reproduction.

Этнографические наблюдения давно показали, что народы, проживающие на территории с высоким разнообразием паразитарной нагрузки (включая вирусов и прочих патогенов), имеют более высокий уровень рождаемости. По-видимому, это один из механизмов популяционной адаптации в ответ на внешнюю угрозу.

Ученые Центра генетических ресурсов ИЦиГ СО РАН изучили как работает этот механизм на примере лабораторных мышей, выбрав в качестве модели паразитарной нагрузки процедуру вакцинации.

– В основе вакцинации лежит схожий процесс, в организм попадает чужеродный белок, который распознает иммунная система и вырабатывает антитела к нему, - пояснил руководитель Центра, д.б.н., профессор Михаил Мошкин.

С точки зрения исследований удобно и то, что практически любая вакцина запускает, по сути, один и тот же каскад процессов, отличаются только антитела, нарабатываемые в их результате. Никаких отрицательных последствий для фертильности (плодовитости) самцов исследователями выявлено не было. Наоборот, в ходе эксперимента от вакцинированных самцов родилось примерно на треть больше потомства, чем от не вакцинированных.

Это, кстати, открывает интересные перспективы для обычного животноводства, где рост плодовитости самцов-производителей на треть – очень заманчивый результат. Конечно, пока ученые не могут гарантировать, что результаты, полученные на мышах, можно транслировать на коров и свиней со стопроцентным совпадением. Но в том, что вакцинация способна улучшать их производительность в плане потомства, сомневаться не приходится. Поэтому Михаил Павлович с коллегами рассчитывают увидеть, как эти научные данные трансформируются в технологии животноводства.

Другие результаты, полученные в ходе эксперимента, оказались не менее интересны. Эмбрионы, зачатые вакцинированными самцами, оказались несколько крупнее, чем у контрольной группы. А мыши заботились о них гораздо тщательнее.

– Для самок мышей отказ выкармливать свое потомство – довольно обычное явление, которое встречается довольно часто, но в отношении потомков вакцинированных самцов этого практически не происходило, - рассказал Михаил Мошкин.

Исследователь предполагает, что это тоже следствие включения механизмов популяционной защиты. Известно, что организм матери получает вместе с семенной жидкостью и сперматозоидами партнера некую информацию. В данном случае, видимо, о том, что есть угроза для популяции и потому значение потомства возрастает. Следует отметить, что потомки вакцинированных самцов характеризовались большей, чем потомки контрольных самцов, способностью к воспроизводству при высоком риске инфекций. В настоящее время работа в этом направлении продолжается и одна из ее целей – лучше изучить механизмы обнаруженной взаимосвязи.

Пресс-служба ИЦиГ СО РАН

Ученые ТюмГУ представили результаты контент-анализа статей и исследований, связанных с концептом смарт-сити. Анализ существующих теорий и трактовок понятия «смарт-сити» позволил выделить в понятии три блока. 

«Первый блок включает теории, делающие акцент на IT-технологиях, которые внедряются в городах для оптимизации использования инфраструктуры и контроля над социальной жизнью. Ко второму блоку относятся теории, которые фокусируются на связи смарт-сити с высококвалифицированными кадрами, инновациями и креативными индустриями. В третьем блоке - те концепции, в которых на первый план выдвигается благополучие всех жителей, включая бедные слои, будущие поколения, а также защиту окружающей среды за счет расширения возможности граждан самим определять те технологические решения, которые будут внедряться в городах», - рассказала доцент ТюмГУ Егине Карагулян. 

По словам исследователей, главной проблемой во многих странах остается проработка способов участия жителей в принятии решений относительно своего города. Только в этом случае технологии, креативные и наукоемкие индустрии могут использоваться всеми жителями и будут работать на благо будущих поколений. 

«Основой создания смарт-сити должна стать умная экономика. Ее главными целями являются повышение эффективности функционирования городских хозяйств, конкурентоспособности и достижение устойчивого роста за счет человеческого капитала, разумного сочетания используемых технологий, ресурсов и инструментов управления. Пока этот теоретический концепт, воплощаясь в реальность городов, сталкивается со множеством проблем. Но они могут быть решены за счет повышения доверия, солидарности и взаимодействия всех заинтересованных лиц», - сообщила Е. Карагулян. 

Работа проходила в рамках гранта РФФИ (проект №19–110–50147).

В ходе экспедиционных исследований 2021 года археологического наследия Среднего Иртыша (Черлакский район Омской области) был обнаружен уникальный объект – сторожевой маяк, отмеченный на карте 1745 года между станцем (редутом) Соляной Поворот и форпостом Черлакский.

Пограничные маяки Иртышской оборонительной линии были не только сторожевыми пунктами, но световым телеграфом, посредством которых информация (световые сигналы) оперативно передавалась на значительные расстояния протяженной сибирской границы Российской империи от Среднего Иртыша до Рудного Алтая.

Большая их часть была построена в ходе переустройства и укрепления южных границ Западной Сибири по инициативе Ивана Ивановича Неплюева, назначенного в 1742 году руководителем Оренбургской экспедиции. Три года спустя В 1745 г. генерал-майор Х.Х. Киндерман, согласно проведенному им осмотру местности, представил новый проект Иртышской линии.

Суть документа состояла в том, чтобы между существующими крепостями расположить большие форпосты в 60-ти верстах один от другого, и между ними – малые, на расстоянии 20-ти верст. А также – построить цепь маяков вдоль линии, как раз для передачи информации. Эта система должна была стать полноценной альтернативой земельному валу по всей длине линии, возвести который не было технической возможности.

К проекту прилагалась карта, составленная по результатам осмотра местности, на которой было изображено несколько таких маяков, отмеченных специальным значком.

Один из них находился между Черлакским форпостом и редутом Соляной Поворот. Маяк представлял собой вышку (в виде трехсторонней пирамиды) для обзора и подачи сигнала. На вершине помещалась бочка с смолою, от которой к низу спускалась пропитанная смолою веревка, служившая сообщению огня. При опасности караульный с ее помощью поджигал хворост, которым была наполнена верхняя часть вышки. В случае расположения маяка между редутом и форпостом на маяке рядом с вышкой возводили укрепленную для размещения воинской команды, охраняющей границу.

В начале июня 2021 г. при обследовании Центральноалтайским археологическим отрядом ИАЭТ СО РАН (нач. отряда д.и.н., в.н.с. Андрей Бородовский) правобережья Иртыша между селами Соляное и Гринск был обнаружен объект, представляющий собой ограждение из рвов подквадратной формы. Выявленный объект археологического наследия был снят с квадрокоптера.

 Размеры огражденной площадки составляли 21,9 х 19 метров. Это практически полностью совпадет с данными письменных источников по размерам маяков, которые составляли двадцать саженей. Рвы одной из сторон примыкали к береговой кромке. Со стороны речной террасы огражденная площадка замыкалась рвом, который имел два «въезда» с северной и южной стороны ограждения. Глубина рвов была около метра.

Около центральной части площадки ограждения из рвов находилась углубление эллипсоидной формы, размером 7,2 х 5,5 метров и общей глубиной около двух метров. Сам маяк встроен в достаточно протяженный ров, заложенный вдоль современной береговой кромки р. Иртыш. Учитывая, что за прошедшие 250 лет иртышский берег осыпался почти на 30 м., можно утверждать, что в 18 столетии маяки располагались на определенном удалении от реки. 

С участка, на котором был выявлен маяк хорошо просматривается как редут Соляной Поворот (современное с. Соляное), так и Черлакский форпост (современный р.п. Черлак). Выявление маяка между этими оборонительными пунктами не только подтверждает данные карты 1745 г., но и дает основания предполагать, что работы по сооружению рвов между редутами и маяками Иртышской линии, все-таки проводились в первой четверти XVIII века на ее отдельных участках. В будущем планируется археологическое выявление других маяков, редутов и форпостов Иртышской оборонительной линии, которая просуществовала как сибирская граница Российской Империи более 160 лет.

Исследования были проведены при финансовой поддержке РФФИ, проект №20-09-42058/20 «Основные особенности развития оборонного зодчества в Сибири в эпоху Петра I». 

Сергей Исаев

При некоторых недугах бывает достаточно выпить таблетку – и болезнь начинает отступать. В других случаях требуется инъекционное или внутривенное введение препарата. Но, к сожалению, есть заболевания, когда одними лишь таблетками и уколами не обойтись, в частности, из-за чрезвычайно токсичного воздействия веществ на организм. В таких случаях нужна целевая доставка лекарства в очаг патологического процесса. Это, как известно, уже научились делать, применяя наноматериалы. Но и такие продвинутые технологии требуют осторожности, поэтому ученые исследуют влияние наноносителей на здоровье, стараясь сделать их максимально инертными. Такую тему разрабатывает заместитель директора по научной работе Северского биофизического научного центра, профессор кафедры морфологии и общей патологии Сибирского государственного медицинского университета, доктор биологических наук Иван Мильто.

– Я занимаюсь экспериментальным исследованием биологических свойств магнитных наноматериалов уже более десяти лет, – рассказывает Иван. – За эти годы изучил влияние на клетки, ткани и органы экспериментальных животных различных видов наноматериалов (железо, магнетит, оксид титана) при их однократном и многократном внутривенном, внутрибрюшинном и внутрижелудочном введении. Сейчас в рамках проекта, поддержанного грантом Президента России, я со своим научным коллективом изучаю влияние однократного внутривенного введения модифицированных наночастиц магнетита на кроветворение у крыс. В качестве таких частиц мы исследуем магнитолипосомы и покрытые хитозаном магнитные наносферы (наноконструкции), которые хорошо зарекомендовали себя в наших предыдущих экспериментальных исследованиях.

– Какие нарушения кроветворения вы изучаете?

– Мы исследуем последствия внутривенного введения модифицированных наночастиц магнетита на кроветворение. С помощью морфологических методов изучаем строение форменных элементов крови и кроветворных клеток красного костного мозга. Определяем сроки изменения качественных и количественных показателей крови и красного костного мозга, а также время возвращения этих показателей к норме. Главная цель исследования – выбрать наноконструкцию, которая не влияет на кроветворную систему или вызывает в ней минимальные и обратимые изменения, то есть инертную для организма. Только наноконструкции с такими свойствами станут перспективной основой для создания системы целевой доставки лекарственных препаратов.

То есть наша задача не лечить нарушения кроветворения, а на модели этого важного биологического процесса оценить влияние наноконструкций на организм, выявить, какие негативные последствия для кроветворения может иметь их внутривенное введение.

– Почему для доставки препаратов нужны наноконструкции?

– Как правило, при введении лекарственного средства оно равномерно распределяется по организму, оказывая наряду с целевым действием побочные эффекты. Есть заболевания, которые пока трудно поддаются лечению традиционными способами: онкологические, неврологические, сердечно-сосудистые. В ряде случаев повысить эффективность терапии можно, доставляя препараты точно в очаг патологического процесса. Кроме того, при лечении некоторых заболеваний, например, онкологических, используются токсичные препараты, действие которых эффективно только непосредственно в опухоли. Для того чтобы максимально уменьшить негативные эффекты того или иного лекарства, разрабатываются системы целевой доставки, которые обеспечивают накопление препарата именно в очаге патологического процесса и исключают побочные эффекты.

В ближайшем будущем такие системы будут использовать для коррекции тяжелых заболеваний с высокой смертностью пациентов. В отдаленной перспективе при успешном внедрении систем целевой доставки и повышении их биосовместимости список болезней, для лечения которых их можно будет использовать, расширится.

– Как проходит процесс исследования наноконструкций в лабораторных условиях?

– Мы изучаем взаимодействие различных видов магнитных неорганических наноматериалов с клеточными культурами и организмом в эксперименте. Все наноматериалы предварительно подвергаем модификации – покрываем их поверхность различными веществами. При создании наноконструкций используем биосовместимые соединения: липиды, белки, полисахариды.
После очередной модификации наноматериала для медико-биологического применения проводим его стандартизацию, то есть определяем размер наночастиц, структуру наноконструкции, концентрацию наноматериала. В зависимости от цели эксперимента подбираем дозу и способ введения наноматериала в организм животного.

При этом формируем необходимые группы сравнения – дополнительные экспериментальные группы животных, которым вводят различные компоненты наноконструкций по отдельности, например, немодифицированные наночастицы магнетита, раствор хитозана, эмульсию липидов. Такие группы нужны для выявления специфических эффектов, вызываемых наноконструкциями. Экспериментальные исследования проводим на лабораторных крысах и мышах, которые содержатся в условиях сертифицированного вивария Исследовательского центра коллективного пользования СибГМУ.

В зависимости от структуры эксперимента через определенный срок после введения наноконструкций мы изучаем структуру того или иного органа животного. Для этого применяется комплекс современных морфологических методов: гистохимических, гистологических, гистоэнзимологических, ультраструктурных, иммуногистохимических, морфометрических.

Также используем методы прижизненного изучения распределения магнитных наноматериалов в организме животного, например, с помощью МРТ. Эти методы позволяют исследовать организм животного, не умерщвляя его.

– Как результаты этой работы будут применяться на практике?

– Изучая биологические свойства наноконструкций, мы должны выявить негативные последствия применения и устранить их на экспериментальном этапе исследований. В итоге создание наноконструкций с высокой биосовместимостью поможет разработать отечественную магнитоуправляемую систему целевой доставки различных диагностических и терапевтических средств, которая будет использоваться при лечении онкологических, сердечно-сосудистых и неврологических заболеваний.

– Что в ближайших планах?

– Собираюсь завершить обработку результатов, полученных в последней серии экспериментов, и подготовить их к публикации. А в отдаленной перспективе продолжу изучение взаимодействия наноматериалов с организмом крыс в эксперименте. В частности, буду исследовать влияние модифицированных наноматериалов на половую систему, а также проведу серию экспериментов по изучению отдаленных эффектов применения наноматериалов на потомство экспериментальных животных.

Фирюза ЯНЧИЛИНА

Часть Первая. Российские корни

Часть Вторая. Нива без пахаря

Как было сказано в первой части, идеи Ивана Овсинского нашли свое новое воплощение на другом континенте. В 1942 году в США вышла книга с весьма красноречивым названием – «Безумие пахаря». Ее автором оказался эксцентричный фермер из Огайо Эдвард Фолкнер, решивший сказать «прощай навсегда!» отвальному плугу. По его мнению, несмотря на то, что за глубокую вспашку выступают многие ученые, научно ее необходимость никем не была доказана. Почвенные проблемы, с которыми сталкиваются фермеры, создаются ими самими, считает Фолкнер. Снижение плодородия и опустынивание почв, на его взгляд, являются прямым следствием традиционной «пахотной» агротехники.

Показательно следующее замечание, напрямую касающееся сельского хозяйства США. Американцы издавна гордятся тем, что в их стране активно внедряется механизация, включая и сферу сельхозпроизводства. Как пишет Фолкнер, по тоннажу машин американские фермеры превосходят все остальные народы. Однако вместе с тем в США быстрее, чем в остальных странах, разрушаются почвы. То есть, с одной стороны, в сельском хозяйстве наблюдается невиданные технический прогресс, но он же, с другой стороны, стал главной причиной опустынивания пахотных земель. По словам Фолкнера, бедный китаец, «ковыряя своей палкой», собирает с единицы площади больше сельхоз продукции, чем его цивилизованные соседи со своими машинами. Почему так?

Фолкнер обращается к проблеме засухи, от которой в знойном климате Огайо очень часто страдают фермеры, и где стали учащаться пыльные бури из-за опустынивания. Он указывает на тот факт, что засуха не причиняет ущерба полям и лесам, как это происходит с плантациями культурных растений. Даже сорняки во время засухи вырастают выше изгороди. Фолкнер задается вопросом: может, проблема засухи связана со способами нашего обращения с почвой?

В традиционной агротехнике принято оголять верхний слой, глубоко запахивая всю органику. Не здесь ли коренится проблема? На самом же деле всё, что нам нужно, считает Фолкнер, – это снабдить верхний слой материалом для гниения. Так мы решим вопрос и с засухой, и с питанием для растений. Что происходит, когда мы этого не делаем, когда распластываем почву плугом, зарывая органику внутрь? Мы ухудшаем структуру почвы, после чего получаем весь комплекс проблем: смыв плодородного слоя, нарушение питания, недостаток влаги для корней. Именно так традиционные агротехнические приемы ведут к сокращению плодородных земельных угодий и появлению пустынь. И наоборот, внося органику в поверхностный слой, мы словно по волшебству избавляемся от перечисленных проблем. После чего отпадает надобность не только в глубокой пахоте, но и в минеральных удобрениях. Работа на земле становится менее трудоемкой, одаривая при этом земледельца отменным и здоровым урожаем.

Когда Фолкнер начинал свои эксперименты на собственном участке, соседи предрекали ему неудачу, считая его метод «варварским». Вместо того чтобы перепахивать поле, он задисковал специально посеянные сидераты, чтобы те покрыли поверхность поля слоем мульчи. После чего он высадил здесь томаты, помещая рассаду в специально подготовленные лунки, которые присыпались рыхлой землей (взятой здесь же). Почва вокруг растений уплотнялась. Короче, Фолкнер отступил от всех канонов старой агротехники. Причем, уплотнение почвы делалось намеренно. Фермер был уверен, что в таком состоянии структура почвы станет идеальной, а влагу растения будут получать по капиллярам снизу, где она и должна накапливаться.

По словам фермера, используя такой метод, он получал одинаковые урожаи томатов и в засуху, и в слишком влажный сезон. То есть обеспечение растений влагой регулировалось естественным образом. Даже когда участок подтоплялся сильными дождями, растения оставались совершенно здоровыми. Фолкнер пришел к выводу, что нормальная структура почвы сама по себе обеспечивает хороший дренаж верхнего слоя, благодаря чему не было никакой нужды тратиться на дренажные трубы (чем были озабочены многие земледельцы). Проблема с застоем воды на участках, считает он, есть также результат «плужной» агротехники, нарушающей структуру почвы, из-за чего верхний слой начинает удерживать влагу, не давая ей впитаться.

В целом получалось, что земледелец может добиться отличных результатов, не увеличивая расходов на всевозможные приспособления, и не тратясь на минеральные удобрения. Иначе говоря, затраты сокращались, в то время как урожайность не снижалась и даже не зависела от капризов погоды.  Кроме того, Фолкнер уверял, что оздоровив почву, он избавился от болезней и вредителей. Соответственно, отпадала нужда в пестицидах. Единственно, что огорчало фермера-новатора – это отсутствие промышленной спецтехники для работы по его системе. То, чем он пользовался сам, было кустарной импровизацией.

В принципе, для маленьких участков особой нужды в спецтехнике не было, но Фолкнер надеялся, что опробованная им система получит широкое распространение, для чего, конечно же, понадобится серьезное техническое обеспечение. Для него не было никаких сомнений в том, что он совершил революционное открытие в агротехнике, которое позволит избавиться от голода и привести человечество к процветанию. Наличие спецтехники позволило бы сделать этот прорыв намного быстрее и качественнее.

Впрочем, Фолкнер оставался реалистом и прекрасно осознавал, насколько сильным будет сопротивление со стороны скептиков и недоброжелателей. В Америке его попытались выставить на смех, заявив о том, что безумцы - не те фермеры, которые вспахивают поля, а сам новатор. Такое отношение было вполне объяснимым: старая агротехника «питала» целые сектора индустрии – от производителей машин и оборудования, до производителей удобрений и ядохимикатов. Затратное земледелие было им на руку. И, к глубокому сожалению, на их стороне стояла практически вся академическая наука.

Показательно, что в наши дни, когда в развитых странах стали остро осознавать экологические проблемы, идеи Фолкнера уже совершенно не кажутся безумными. Как я говорил в самом начале, органическое земледелие входит теперь в моду. Соответственно, люди начинают пересматривать и свои подходы к способам обработки земли. Интересно, что с тех пор, как изобретатели пермакультурного дизайна донесли до массовой аудитории важность мульчирования грядок, опыт первых новаторов этого дела начинает восприниматься как что-то совершенно нормальное и естественное. Удивляет  другое: почему же так долго земледельцы не обращались к столь простым и необходимым вещам?

Нет, мы не предрекаем, что в скором времени фермеры как один откажутся от плугов, а производители удобрений и пестицидов спокойно сдадут свои позиции. Но дело в том, что в наши дни принятие новой системы – это не вопрос замены затратной агротехники более эффективной и менее затратной. Напомню еще раз, что пионеры органического земледелия смотрели в будущее, рассматривая свою систему в глобальном социальном контексте. Вопрос истощения почв и опустынивания территорий в наши дни обострился еще сильнее, чем было сто лет назад. В свое время мы уже сообщали, что в нашей стране – по оценкам специалистов - на грани опустынивания находятся порядка 47% пахотных земель. В других странах ситуация не лучше, а это уже реальная угроза для современной цивилизации. Поэтому в любом случае нам придется пересматривать свои приоритеты и подходы к организации жизни. Как говорится, нужда заставит искать решение проблемы. Поэтому переход к почвовосстановительной системе земледелия напрашивается сам собой. Благо, что решение было внятно изложено нам еще в позапрошлом веке. Именно поэтому мы и обращаемся сейчас к трудам упомянутых новаторов.

Наконец, обратим внимание на то, что органическое земледелие (в используемом здесь значении) по смыслу перекликается с набирающими сейчас популярность технологиями замкнутого цикла, которые играют важную роль в утилизации отходов, в том числе - отходов жизнедеятельности человека и сельскохозяйственных животных. Думаю, не нужно напоминать, что эти виды органики также могут стать важным сырьем для восстановления почв. Таким образом, новаторство в сфере агротехники включается в достаточно широкий контекст технологического обновления, чего еще не было во время жизни Овсинского и Фолкнера. В наши дни ситуация меняется радикально. Что и неудивительно – переход к новому технологическому укладу затронет, безусловно, все стороны человеческой деятельности, включая и сельское хозяйство.

Николай Нестеров

Учёные Сибирского федерального университета изучили, как использование вакуумной упаковки влияет на вкусовые качества и безопасность охлаждённых мясных полуфабрикатов, распространяемых в розничных торговых сетях, в крупных магазинах и супермаркетах. 

Выяснилось, что по сравнению с традиционной схемой хранения мяса в гастроёмкостях способ упаковки полуфабриката в трёхслойные пакеты из композитного полимера позволяет лучше сохранять вкусовые качества продукта и продлевать срок его годности на 8 суток, что является значительным преимуществом. 

Эксперты исследовали микробиологические и органолептические показатели полуфабриката из мякоти свинины (гуляш, кусочки массой 20–30 граммов), часть которого была уложена в гастроёмкости, в то время как другую часть поместили в вакуумную упаковку. С помощью вакуумного упаковщика мясо запечатали в трёхслойные пакеты, состоящие из полимера на основе полиамида и полиэтилена. Полуфабрикат хранили в одинаковых условиях, в холодильной камере при температуре 4°С, после чего провели сравнительный микробиологический анализ.

Мы выяснили, что количество различных анаэробных микроорганизмов в мясных полуфабрикатах из свинины, хранившейся с использований традиционных технологий, значительно выше, чем в полуфабрикате, хранившемся в вакуумной упаковке. По санитарно–гигиеническим показателям вся исследуемая продукция изначально соответствовала требованиям. Вакуумная же упаковка способствует лучшему сохранению органолептических показателей у мясных полуфабрикатов, по сравнению с полуфабрикатами, хранившимися традиционно. Проанализировав качество и безопасность мяса, хранящегося в вакуумной упаковке, мы можем прогнозировать увеличение срока годности этого продукта до 8 суток. Срок годности исследуемых мясных полуфабрикатов, хранившихся в вакуумной упаковке, в 5 раз превышают сроки годности, установленные действующими санитарными нормами, — заявила доцент кафедры технологии и организации общественного питания СФУ Екатерина Никулина.

Потребность в длительном хранении мясных полуфабрикатов без потери их вкусовых и питательных свойств возникла в связи с наметившейся в последние десятилетия тенденцией перехода потребителей с замороженного на охлаждённое мясо. На сегодняшний день доля продуктов из охлаждённого мяса на российском рынке составляет 34 %, — согласно прогнозам специалистов, наиболее ярко эти предпочтения проявляются на региональных рынках. Охлаждённое мясо обладает высокой пищевой ценностью, поскольку не подвергается процессам замораживания и размораживания, однако его хранение требует использования новых технологий, чтобы «капризный» продукт не утратил своей пользы и привлекательного вида.

Приготовление полуфабрикатов в вакуумной упаковке из полимерного материала помогает рационализировать производственный процесс и повысить микробиологическую безопасность продуктов – микроорганизмам сложно выжить в таких условиях. Также эта технология позволяет сохранять витамины, белки, углеводы, жиры, макро- и микроэлементы сырья в их исходном состоянии. При вакуумировании из упаковки удаляется кислород, способствующий реакциям окисления или денатурации белка, — объяснила Галина Иванова, профессор кафедры технологии и организации общественного питания СФУ.

Исследователи уточнили, что для полуфабрикатов, хранящихся в гастроёмкостях, микробиологические показатели определяли через 1, 3, 6 суток. По словам доцента кафедры технологии и организации общественного питания СФУ Ольги Кольман, выяснилось, что возрастание количества бактерий группы кишечных палочек и патогенных микроорганизмов (в том числе сальмонеллы) происходит на 6–е сутки. Полуфабрикаты, хранящихся в ваккумной упаковке, проверяли через 4, 8, 12 суток. Отклонения микробиологических показателей обнаружились лишь на 12–е сутки хранения. 

Что касается органолептических качеств продукта — упругости мышечной ткани, присущего свежему мясу запаха и цвета, отсутствия признаков ослизнения — полуфабрикат, хранившийся в гастроёмкостях, начал терять привлекательный вид и консистенцию на шестые сутки, в то время как мясо в вакуумной упаковке «продержалось» вдвое дольше.

По итогам исследования оказалось, что срок хранения мясных полуфабрикатов в вакуумной упаковке может быть продлён до 8 суток при температуре (4±2°С). Такие полуфабрикаты обладают действительно высокими потребительскими свойствами, они вкусны, сохраняют все питательные вещества в их исходном виде и гораздо медленнее портятся, что выгодно для потребителя и благотворно сказывается на его здоровье, а также на благополучии окружающей среды. У некоторых покупателей возникают вопросы по поводу вреда пластиковой упаковки для здоровья человека, но в случае правильных условий хранения продуктов из охлаждённого мяса (без превышения температурного режима, слишком длительного хранения в холодильнике и т.д.) проблем возникать не должно, — подвели итог учёные СФУ.

Часть Первая. Российские корни

В наше время так называемое органическое земледелие частенько воспринимается как некий «писк моды», связанный с характерной ситуацией на потребительском рынке развитых стран. Дескать, на волне увлечения здоровой едой некоторые производители ловко оседлали данную тему, предложив взыскательным покупателям качественный (как принято считать) продукт по завышенной цене. Известно, что на Западе уже введена достаточно строгая маркировка продуктов питания как раз по этому признаку. По большому счету,  «органическая еда» предназначена людям состоятельным. И, насколько мне известно, в Америке, например, даже представители среднего класса предпочитают именно такие продукты.

Тема органического земледелия набирает популярность и в России. К сожалению, как всегда бывает в таких случаях, за деревьями у нас не видят леса. Данное направление начинают трактовать слишком вольно, в контексте потребительских запросов, отвлекаясь от изначальной сути. Немалый вклад в профанацию привносят и новоявленные стартаперы, пытающиеся совместить органическое земледелие с супердорогими индустриальными технологиями.

В итоге само понятие «органическое земледелие» начинает восприниматься (и зачастую совершенно справедливо) как хитрый маркетинговый прием, призванный-де обосновать высокие цены. Некоторые профессиональные растениеводы, работающие в секторе высокоинтенсивного сельхозпроизводства, даже поднимают на смех само это понятие: мол, растения сами по себе относятся к органическому миру, а значит, «органическое земледелие» - это как «масло масляное». Если же говорить об органических удобрениях, то растения берут из органики только минеральные компоненты. Стало быть, заключают критики, нет никакой разницы, чем именно удобрять плантации.

Подобный ход дискуссии не может не вызвать сожаления, особенно в нынешней критической ситуации, когда мы вынуждены ставить вопрос о ликвидации разрушительных последствий хозяйственной деятельности человека. Думаю, не нужно объяснять, насколько сейчас обостряются экологические проблемы, которые создаются, в том числе, и укоренившимися практиками землепользования. Об эрозии почв, о снижении плодородия, о сокращении пахотных земель, об опустынивании огромных территорий написано уже достаточно много для того, чтобы отчетливо осознать масштаб угрозы. Вы спросите: при чем здесь органическое земледелие? Как раз при том, что главный посыл заключался здесь в отказе от губительных методов сельского хозяйства и радикальном пересмотре своего отношения к «матушке-земле». Иными словами, методы органического земледелия имели четко выраженную социальную и культурно-историческую направленность. Современные маркетинговые уловки – это лишь локальные отклонения от основной цели со стороны отдельных производителей, пока еще не совершивших ничего революционного. Если же мы изучим историю этого направления, то увидим, что его «отцы-основатели» ставили перед собой именно глобальные цели, пытаясь предотвратить как раз те угрозы, что были перечислены выше.

Поразительно то, что принципы органического земледелия были научно сформулированы еще в позапрошлом веке. Новаторство в этом деле принадлежит российскому агроному Ивану Овсинскому, изложившему свои взгляды в небольшой монографии «Новая система земледелия», изданной на русском языке в 1899 году. Несмотря на то, что предложенная им система вызвала интерес со стороны зарубежных специалистов и получила наглядное практическое подтверждение, имя Овсинского осталось в России практически неизвестным широкой образованной публике. Причина понятна: на переломе столетий общественность была охвачена идеями высокого модернизма. Развитие тяжелой индустрии стремительно набирало обороты, и в сознании людей будущее неизменно ассоциировалось с торжеством железных машин.

Этот же взгляд переносился и на сельское хозяйство. Революция в земледелии мыслилась по тому же шаблону: деревянную крестьянскую соху заменяет железный плуг, а коня и вола заменяет «железный конь» - трактор. В остальном все оставалось по-прежнему: земледелец непрерывно «укрощал» природу, втискивая живые организмы в узкие рамки своей хозяйственной логики. Плуг был главным символом такой земледельческой практики, и без плуга и глубокой вспашки работа в полях не мыслилась в принципе. Ничего подобного не мог себе вообразить ни крестьянин, ни ученый специалист.  И тот, и другой свято верили в неизбежность устоявшихся подходов к обработке земли.

Вопрос дальнейшего развития, по большому счету, сводился к новым техническим средствам, которые в индустриальную эру становились всё мощнее и, соответственно, всё дороже и дороже.  Так или иначе, будущее сельского хозяйства увязывалось с всё тем же «железом», которое потянуть мог далеко не каждый земледелец. Во всяком случае, массе обычных крестьян от таких прогрессивных технических нововведений ничего не светило – новейшие индустриальные орудия были многим из них явно не по карману.

Революционное значение системы Овсинского как раз в том и заключалось, что оно было адресовано простым труженикам, коих в тогдашней Российской империи были миллионы. При этом его система не зацикливалась на «железе», да и вообще, не ставила во главу угла новомодную технику. Ее главное достоинство заключалось в принципиально новом взгляде на земледелие как таковое. Овсинский, вопреки набиравшим силу материалистическим представлениям, где природа мыслилась совершенно бездушным агрегатом, полагал, что с растениями нельзя обращаться как с неодушевленными предметами. Он исходил из того, что растительные организмы обладают «активной самостоятельностью» и даже «самосознанием». Они чутко реагируют на все условия среды, и их цели (именно так!) далеко не всегда совпадают с целями земледельца. Скажем, злаки или фруктовые деревья не стремятся к тому, чтобы одаривать человека плодами или семенами. Когда растению очень комфортно, указывает Овсинский, оно просто наращивает вегетативную массу («жирует»). Стало быть, задача повышения плодородия не сводится к простой формуле: «подкорми и полей». Здесь действуют более сложные алгоритмы взаимоотношений – как это всегда происходит при взаимодействии с живыми существами, имеющими собственные представления о том, что для них хорошо и что плохо. Искусство земледелия сводится к тому, чтобы согласовать свои цели с целями растений как активных и самостоятельных (наделенных «самосознанием») существ.

Подобные выкладки, на первый взгляд, звучат ненаучно. На самом же деле они подтверждаются фактами, известными любому опытному садоводу и огороднику. На эти факты, кстати, практики обратили внимание намного раньше ученых. Например, виноградная лоза, высаженная в Индии, выбрасывает многометровые побеги, совершенно лишенные соцветий. Обилие тепла благоприятно сказывается на росте «зеленки», но не способствует плодоношению. На тучных почвах Украины, замечает Овсинский, пшеница дает куда больше соломы, чем зерна. В то же время наблюдаются удивительные вещи, когда зажатый в скалах кустарник бывает сплошь усыпан плодами. Плодоношение, по словам ученого, - это реакция растительного организма на стесненные условия, фактически – подготовка к гибели. Как бы «предчувствуя» смерть, растение стремиться сохранить себя через потомство. Опытные садоводы знают об этом, и в целях стимуляции плодоношения используют разнообразные «шоковые» методы. Фруктовым деревьям наносят раны, другие культуры подвергают стрессовым ситуациям – на время перестают поливать или ставят на холод. Заставляя растения бороться за существования, «мы можем получить более ранний и обильный урожай», - заключает ученый.

Однако такие приемы нужно применять в меру, разумно, чтобы не погубить растения. Для них, образно говоря, надлежит в обязательном порядке предусмотреть путь выхода из стрессовой ситуации. К примеру, густой посев злаков стимулирует плодоношение. Однако земледелец должен обеспечить им небольшое свободное пространство, куда бы они могли уронить семена. В этом случае семена получатся крупными и тяжелыми, ибо им нет нужды преодолевать большие расстояния по воздуху. Если же свободного пространства не будет, семена окажутся мелкими и легкими – именно для того, чтобы ветру было легче перенести их на свободное место. Растение, как ни странно, способно вот так «умно» реагировать на ситуацию. И данную способность необходимо иметь в виду. А для этого земледелец обязан четко осознавать, что он имеет дело с живыми существами, способными к самоорганизации.

Признание «активной самоорганизации» свидетельствует, в первую очередь, о мировоззрении автора новой системы земледелия. Ее научная основа была связана с методами обработки земли. Это был ключевой момент, создающий водораздел межу привычными методиками, где использовался отвальный плуг, и новой системой, исключающей глубокую вспашку. Овсинский пришел к выводу, что верхний слой почвы необходимо оставлять на поверхности «для того, чтобы он обогатился перегноем». Только так, считал он, можно обеспечить нормальный доступ воздуха внутрь почвы и спасти поверхность от высыхания. Важность доступа воздуха в том, что как раз таким путем обеспечиваются все необходимые физические и химические процессы, дающие «пищу» корням растений.

В этом смысле глубокая вспашка, считающаяся чуть ли не идеалом «правильной» обработки земли, является губительной для плодородия почвы. Овсинский прямо пишет о том, что основные идеи ему подсказала сама природа, сумевшая на голых песках и глинах создать плодороднейший чернозем без всякого оборачивания пластов. Поэтому созданная им система направлена (в отличие от глубокой вспашки) на усиление плодородия почв. Отсюда следует важное требование: каждый земледелец, отмечает Овсинский, должен стараться обрабатывать почву так, чтобы увеличивалось образование верхнего плодородного слоя за счет естественных процессов гниения органики и «работы» дождевых червей. «Деятельность земледельца, - читаем мы, - должна идти рука об руку с законами, управляющими этими процессами». Нарушение этих законов, считает ученый, влечет за собой снижение урожайности. Глубокая вспашка как раз и является таким нарушением.

Показательно, что в начале прошлого века у Овсинского даже появились сторонники из числа интеллигентов, решивших самостоятельно опробовать новую систему. Была надежда на то, что наконец-то найден новый путь к всеобщему благосостоянию. Возможно, эти ожидания были вполне обоснованными. Но последовавшие за тем события (войны, революции) отодвинули тему нового земледелия на задний план. Имя Овсинского, как я уже заметил в начале, оказалось малоизвестно широкой публике. Что касается научных кругов, то сторонники старых методов решили придать забвению его систему. И, тем не менее, идеи, высказанные им еще до революции, были повторно озвучены несколько десятилетий спустя. Правда, уже в другой стране – в США.

Окончание следует

Николай Нестеров

Миннауки Новосибирской области продемонстрировало, как в регионе реализуется отраслевой национальный проект.  Вместе с министром Алексеем Васильевым мы побывали в институте органической химии, который получил новое оборудование и расширил спектр научных исследований. 

По словам директора НИОХ СО РАН доктора физико-математических наук, профессора Елены Багрянской, основными направлениями деятельности института являются разработка органических веществ для фармакологии и создание органических соединений для производства новых материалов в самых различных сферах, например в органической электронике.  

Рак и дерево  

— Сегодня мы занимаемся разработкой новых лекарственных средств на основе растений. Например, один из наших последних продуктов — биологически активная добавка «Бетоксовит», произведенная на основе березы, — рассказала Елена Багрянская. — Поясню, почему это БАД, а не лекарство. Дело в том, что в нашей стране регистрация новых лекарственных препаратов занимает долгие годы, а то и десятилетия, с биодобавками несколько проще. Кроме того, нами разработана субстанция на основе урсоловой кислоты, которая может применяться как диабетическое средство, способствовать увеличению физической активности и снижению жировой массы. 

Заведующая лабораторией фармакологических исследований НИОХ СО РАН доктор биологических наук Татьяна Толстикова сообщила, что главным действующим веществом биодобавки «Бетоксовит» является бетулоновая кислота. Ее применение при химиотерапии опухолей способствует уменьшению воспалительных изменений в тканях, снижению дистрофических изменений в клетках и стимуляции в них регенераторных процессов. Важной особенностью ее является то, что при курсовом введении в комбинации с химиопрепаратами она способствует усилению их противоопухолевого действия и препятствует образованию метастазов. Причем «Бетоксовит» уже можно купить в аптеках.  

Вернуть мужчинам силу  

Еще одна разработка лаборатории фармакологических исследований — биодобавка Ursa Ecdysterone на основе урсоловой кислоты. Само по себе это вещество известно достаточно хорошо. Как правило, его получают из яблочной кожуры. Ученые НИОХ СО РАН используют для этих целей клюквенный шрот (продукт, получающийся после извлечения масла из семян). Кроме того, они решили скомбинировать урсоловую кислоту с экстрактом левзеи — известного растения-биостимулятора.  

— Мы уже несколько лет проводим исследования для поиска оптимального сочетания действующих веществ, — рассказал научный сотрудник лаборатории фармакологических исследований кандидат биологических наук Сергей Аньков. — И сегодня можно с уверенностью сказать, что разработанная нами биодобавка способствует повышению физической выносливости, снижению жировой и увеличению мышечной массы, восстановлению организма после сильнодействующих препаратов, а также увеличению либидо. Думаю, эту биологическую добавку можно будет рекомендовать мужчинам средних лет, которые активно занимаются спортом, поскольку она не имеет тяжелых для организма побочных эффектов, как, к примеру, анаболические стероиды. 

Нельзя не упомянуть и разработанный в лаборатории природный стимулятор роста растений «Новосил», химический состав активной части которого представляет собой природную смесь солей тритерпеновых кислот, выделенных из пихты сибирской. «Новосил» стимулирует рост многих сельскохозяйственных культур, сокращает время их созревания, улучшает образование плодов и даже в значительной степени уменьшает вред, наносимый инфекциями растений. Что немаловажно, препарат довольно дешев: стоимость обработки одного гектара не превышает 50–100 рублей.  

Запах: найти и обезвредить 

Важное место в работе НИОХ СО РАН занимают экологические исследования. В 2017 году институт был назначен национальным координационным центром Российской Федерации в рамках Стокгольмской конвенции о стойких химических загрязнителях. Как известно, главная цель этого соглашения — предотвращение вредного воздействия стойких органических загрязнений на окружающую среду и здоровье людей, а также внедрение технологий снижения выбросов и их обезвреживания. 

— Мы инициировали проект по предприятию «Усольехимпром» в городе Усолье-Сибирское Иркутской области. Уже принято решение рекультивировать промышленную площадку этого химического производства. Сегодня мы занимаемся анализом проб почв, взятых с промплощадки, для построения карты загрязнения, — рассказал руководитель аккредитованного испытательного аналитического центра и центра спектральных исследований НИОХ СО РАН кандидат физико-математических наук Дмитрий Половяненко. — Для анализа проб мы используем газовый масс-спектрограф, приобретенный в рамках программы обновления приборной базы научных институтов национального проекта «Наука». Часть проб мы уже передали в Росприродназдор, который должен принять решение о рекультивации. 

Кроме того, по словам Дмитрия Половяненко, центр проводит различные экологические исследования в Новосибирской области. 

— Многие сталкивались с проблемой неприятных запахов в Новосибирске. У нас есть определенные наработки в этом отношении, — подчеркнул ученый. — Мы занимаемся поиском маркерных веществ, по которым можно было бы определить источник неприятного запаха. Пока что мы в самом начале пути. Задача сама по себе очень непростая, требующая серьезного приборного оснащения, тем не менее мы ищем маркеры и пытаемся соотнести их с источниками загрязнения. 

Комментарий  

Алексей Васильев, министр науки и инновационной политики Новосибирской области:  

— Проблема загрязнения воздуха сегодня актуальна. Между институтом органической химии СО РАН и министерством природных ресурсов и экологии Новосибирской области заключено соглашение, в рамках которого институт проводит хроматографический анализ образцов, которые отбираются в Новосибирске и его пригородах в случае появления каких-либо загрязнений. Современное оборудование, которое приобретается в том числе в рамках национального проекта «Наука», а также высокие компетенции сотрудников позволяют оперативно определять концентрацию загрязняющих веществ и их источник. Иными словами, ученые Новосибирского института органической химии имени Н. Н. Ворожцова СО РАН ведут актуальный оперативный мониторинг загрязнения окружающей среды. Хочу отметить, что подобная мониторинговая деятельность распространяется не только на нашу область, но и на другие регионы. Речь идет о ликвидации последствий химических катастроф, которые произошли в местах расположения крупных опасных химических производств, в частности в Усолье-Сибирском. Также хочу отметить, что буквально на днях состоялось заседание наблюдательного совета Сибирского биотехнологического научно-образовательного центра, которое провел губернатор Новосибирской области. Проекты институтов СО РАН входят в программу работы биотехнологического научно-образовательного центра и сегодня активно реализуются. Думаю, что в самое ближайшее время мы сможем ознакомиться с конкретными результатами. В частности, этому будет посвящен один из разделов международного форума «Технопром», который в нынешнем году пройдет 25–27 августа. 

Автор: Инна Волошина

«Континент Сибирь» продолжает освещать проблематику дальнейшего развития новосибирского Академгородка. Ранее свою позицию по этой теме в интервью изданию высказывал академик РАН, бывший ректор Новосибирского государственного университета (НГУ) Николай Диканский. На этот раз своим мнением поделился советник директора ФИЦ Института цитологии и генетики СО РАН, директор одной из ИТ-компаний Академгородка ЮРИЙ ЗЫБАРЕВ.

Юрий Зыбарев хорошо известен математикам и «айтишникам» Академгородка. Он был одним из тех, кто со своим коллективом (ОблЦНИТ НГУ) еще в 1990-е годы обеспечил Новосибирский научный центр высокоскоростным интернетом, много лет проработал в Институте математики и Институте вычислительной математики и математической геофизики Сибирского отделения РАН. В 2013 году он выступил одним из авторов законопроекта об академгородках. Почему этот проект не стал законом тогда, что можно сделать сейчас, и почему программы «Академгородок 2.0» в её текущем состоянии недостаточно для решения проблем научного центра – в его интервью «Континенту Сибирь».

– Юрий Михайлович, как вы оцениваете ход реализации программы «Академгородок 2.0»?

– Внешне создается впечатление, что Академгородок и вся научно-образовательно-инновационная инфраструктура Новосибирской области живет и развивается в какой-то степени благополучно. Все игроки на этом поле признают роль Академгородка как одного из мировых центров науки, образования, инновационного бизнеса. Его институты подготовили очень проработанные предложения по развитию научных направлений, которые и составили инновационную основу программы «Академгородок 2.0». Но  адекватной финансовой поддержки этой программы из центра я не вижу. Исключение — СКИФ, и в некоторой степени, центр генетических технологий. А реализовать программу за счет имеющихся в распоряжении институтов ресурсов нереально.

– Недостаток финансирования – единственная помеха развитию Академгородка как мирового научного и инновационного центра?

– Если бы. На мой взгляд, в программе «Академгородок 2.0» отсутствует принципиально важный раздел, нет адекватных системообразующих организационно-правовых и экономических принципов успешного функционирования Академгородка в современном правовом и экономическом пространстве. Этого раздела в проработанном варианте программы «Академгородок 2.0» просто нет. Поэтому одной из первоочередных и актуальных задач считаю формирование более адекватной модели управления Академгородком/Советским районом как территории опережающего инновационно-технологического развития с учетом всех организационно-правовых российских реалий.

– Можете подробнее раскрыть этот тезис?

— В настоящее время деятельность научных организаций в какой-то степени координируется президиумом СО РАН, подготовка профессиональных кадров – Новосибирским государственным университетом (НГУ), функционирование и развитие территории – администрацией Советского района как представителем властей Новосибирска. Высокотехнологичный бизнес в основном построен на принципах самоорганизации (кластеры, Академпарк и т. д.). Единого центра принятия решений не наблюдается, а без него трудно представить успешное комплексное развитие Академгородка/Советского района. Создаваемые общественные институты работают малоэффективно. Это то, что касается актуальности модели управления.

Уверен, что для полноценного стабильного развития Академгородка (Советского района) нужно, чтобы оно шло не только благодаря федеральным инвестициям в науку, высокотехнологичный бизнес и образование (их объем – это отдельная больная тема), но и за счет собственного бюджета развития территории, формируемого из налогов субъектов этой территории.

Сейчас его нет, есть бюджет города Новосибирска, который тоже лишен значительной части доходов в пользу области и федерального бюджета. Критерии и приоритеты развития большей части Новосибирска и Академгородка далеко не всегда и во всём совпадают. Поэтому городским властям часто не до серьёзных вложений в развития территории Академгородка/Советского района – городское хозяйство большое, и проблем хватает. Разорвать этот круг можно стратегическим решением по изменению юридического статуса Советского района Новосибирска. Необходимо федеральным законом дать ему права муниципального образования, как вариант – это может быть статус «особого района Новосибирска». У нас уже есть такие примеры, когда часть муниципалитета, оставаясь в его границах, имеет особый организационно-правовой и экономический статус, например, «Сириус» в Сочи. Там, кстати, тоже реализуется большой научно-образовательный проект.

– Почему вы говорите о всем Советском районе?

– Во-первых, изменение границ районов муниципального образования создает дополнительные сложности, проще дать особый статус всему району целиком. А во-вторых, речь идет не только о науке и образовании (НГУ), но и о высокотехнологичном бизнесе, который будет значимо наполнять налогами бюджет этой территории. Бизнесу нужны площадки для производств, собственно в Академгородке места для таких площадок мало, зато их хватает в других частях Советского района.

– Несколько лет назад уже предпринималась попытка придать Академгородку особый статус. Вы в ней участвовали. Почему тогда не получилось? И почему, вы думаете, может получиться сейчас?

– Тогда мы подготовили законопроект об академгородках (по аналогии с действующим законом о наукоградах) и передали его в Госдуму. Но на уровне согласования против него сыграло несколько факторов, в том числе то, что он подавался на фоне идущей реформы РАН и, в определенном смысле, противоречил ее идеологии. Кроме того, представители власти фактически открытым текстом сказали нам, что, если бы в законопроекте шла речь не о нескольких десятках академгородков по всей стране, а об одном новосибирском Академгородке, вероятность принятия закона была бы намного выше. Сейчас ситуация значительно поменялась.

С одной стороны, и у ученых, и у власти есть понимание, что федеральный закон 253 не решил должным образом задачу развития научной системы страны. А с другой, мы говорим об особом статусе именно для Новосибирского научного центра, поскольку программа «Академгородок 2.0» касается именно его. Тогда законопроект воспринимали в штыки на всех уровнях власти, но здесь, думаю, ситуация будет несколько иной. Зная нашего губернатора и его отношение к науке, не думаю, что он будет против законопроекта, если тот получит поддержку на федеральном уровне.

С руководством Новосибирска тоже можно найти точки соприкосновения. Мэрия должна прекрасно понимать, что Новосибирский научный центр – это одно из главных конкурентных преимуществ города и его развитие, даже в формате района с особым статусом, на пользу Новосибирску.

– Но мэрию вряд ли обрадует то, что налоги будут оставаться в распоряжении района, а не города.

– Тут тоже есть пространство для договоренностей. Сейчас только инновационные компании Академгородка, по экспертным оценкам, платят более трех миллиардов рублей налоговых сборов ежегодно, но большая их часть уходит в областной и федеральный бюджет. По тем же экспертным оценкам, текущий бюджет Советского района составляет значительно меньше. Так что, если будет принято принципиальное решение, что налоги остаются здесь, для развития этой территории (значение которой для научной системы страны никто не оспаривает), то вполне можно сохранить прежний объем отчислений в городской бюджет, а развиваться за счет остального. И развиваться в разы быстрее, чем происходит сейчас.

– То есть, вопрос особого статуса тоже сводится к финансированию?

– Не только. У нас любят говорить о «треугольнике Лаврентьева», но фактически эта концепция сегодня работает только частично. Благодаря тому, что основу преподавательского корпуса НГУ составляют ученые институтов Академгородка, сохранилась связка «наука – образование», но обе эти вершины «треугольника» не достаточно эффективно взаимодействуют с третьей – «производством». Причины очевидны – Лаврентьев создавал и реализовывал свою концепцию в совсем иной системе, и политической, и экономической. Чтобы она заработала полноценно сегодня, ее надо адаптировать к новым условиям. Механизмы такой адаптации должны быть одной из основных составляющих особого статуса. В частности, как я уже говорил, надо сформировать более адекватную модель управления Академгородка/Советского района как территории опережающего инновационно-технологического развития.

Отдельный стратегический вопрос: создание комфортной среды проживания как важного фактора сохранения кадрового потенциала, закрепления молодежи на территории и привлечение высококвалифицированных специалистов в Академгородок со стороны. Еще раз повторю: мир изменился, профессионалы высокого уровня стали более мобильны, они легко меняют места работы, города, страны. И при выборе места работы все большую роль играет качество жизни, а не только условия трудоустройства. Этот момент обязательно надо учитывать.

А что мы видим в этом отношении в Академгородке? В 2019 году правительством Новосибирской области был проведен конкурс на разработку архитектурных решений для Академгородка 2.0 (участвовало пять коллективов, победитель творческий коллектив «Дальний кордон»). И что?! Каких-то конструктивных комплексных решений по развитию территории Академгородка не последовало! Вместо этого – снова точечная застройка, скандалы с вырубкой скверов и выделением площадок под строительство без должного согласования. Между тем, победивший на конкурсе проект создает иной образ Академгородка, гораздо более привлекательный с точки зрения всех его жителей. Но его выполнение предусматривает в том числе, использование прилегающих земель Барышевского сельсовета. Сейчас это проблематично, но в случае включения этих земель в территорию Советского района, проблема уйдет. Кстати, в случае с Кольцово и проектом СКИФ в 2021 году это получилось.

При наличии у района особого статуса могут оказаться реализуемыми перспективы градостроительной политики Академгородка как территории с комфортной средой проживания. В том числе и на основе проекта «Дальнего кордона» с учетом интересных предложений других участников конкурса, как это и было обещано в его условиях.

Вот и получается, что везде мы приходим к необходимости законодательного утверждения особого статуса и особых организационно-правовых и экономических принципов жизни на этой территории. Это касается любого из направлений развития Академгородка, будь то перезапуск «триады Лаврентьева» в новых условиях или создание на его территории условий, в которых специалисты не уезжали бы, а наоборот, стремились сюда приехать.

– Кто на ваш взгляд мог бы выступить с инициативой такого законопроекта?

– Те, кто в этом прямо заинтересован. Руководство Сибирского отделения Российской Академии наук, НИИ ННЦ и резиденты Академпарка, например. Сейчас на носу выборы в Госдуму, и это может повысить интерес среди ее депутатов к такого рода инициативам.

Экспертная дискуссия «Мегапроект «Арктика» и СМП. Как освоение и развитие региона способно обеспечить ресурсное наполнение экономики страны?» состоялась в третий день проведения Красноярского экономического форума. Ещё несколько десятилетий назад Арктика интересовала в основном учёных: биологов, геологов, историков. Сегодня же ледяные просторы стали интересны всем, и Арктика всё чаще упоминается в контексте крупных нефтяных проектов. Однако это «белое безмолвие» богато не только нефтью.

«Так уж совпало, что круглый стол наш проходит в начале апреля, когда страна отмечает 60-летие космической эры. И очень символично, что мы наш разговор об освоении Арктики начали со слова «Поехали!». Что дал стране космос? Безумно, бессмысленно и бессодержательно рассматривать экономическую эффективность полётов. Но имеет смысл рассматривать те эффекты, которые запустил космос. И в этом смысле есть определённая аналогия с Арктикой.

Развитие этого макрорегиона должно стать одним из драйверов формирования производственных цепочек. И ориентироваться нужно не столько на объёмы добычи, сколько на совокупность выгод и эффектов, которые могут получить все участники арктических проектов»,  — обозначил актуальную задачу директор института экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения РАН Валерий Крюков.

Клады во льдах

Кратко обозначим ключевые и наиболее перспективные арктические проекты. «Восток Ойл» «Роснефти» в представлении, собственно, не нуждается. По прогнозам компании, к 2030 году комплекс выйдет на огромные объёмы добычи — 115 млн тонн. Плюс к тому проект включает строительство всех необходимых инфраструктурных объектов.

«Запуск проекта, как говорят и «Роснефть», и руководство Красноярского края, сделает регион лидером нефтедобычи России, хотя уже сегодня он входит в ТОП-3», — отметил руководитель департамента комплексного изучения Арктики Сибирского федерального университета Юрий Захаринский.

Но особое внимание он, как и многие его коллеги, рекомендует уделить не нефти, а другим полезным ископаемым Арктики. В частности, редкоземельным металлам.

«По мнению специалистов нашего института и учёных ФИЦ КНЦ СО РАН, на сегодняшний день обеспечение страны редкоземельными металлами — это вопрос национальной безопасности. Необходимо снижать зависимость России от импорта этих элементов. Сегодня их мировые поставки контролируют Китай и Бразилия, современный объём мирового производства достигает 135 тыс. т в год.

В СССР производили 8 тыс. т, в современной России — только 2 тыс. т. Это не секрет, цифры официальные и информация открыта. И мы считаем, что приоритетными направлениями работы в Арктике должны стать геологоразведка на Томторском и Чуктоконском месторождениях, которые могут стать сырьевой основой редкометалльной промышленности России», — уверен г-н Захаринский.

На самом деле, о названных месторождениях в последнее время также говорят, но значительно меньше, чем о нефтяных.

«Помимо традиционных углеводородов, есть стратегически важные месторождения. В первую очередь, гигантские залежи, уникальные в мировом масштабе, редкоземельных элементов, Томторское месторождение ниобия. Тут надо отметить, что без редкоземельных элементов вообще невозможны технологии пятого и шестого технологического уклада», — ещё несколько лет назад подчёркивал директор Института геологии и минералогии им. В. С. Соболева СО РАН Николай Похиленко, занимающийся проблемами освоения Арктики (цитата «Накануне.RU»).

«Чуктуконское месторождение расположено в достаточно хорошо освоенном регионе — в Богучанском районе Красноярского края, недалеко от Богучанской ГЭС. Вопрос энергообеспечения здесь уже решён, вопрос логистики — тоже. На Чуктуконе запасы редкоземельных руд категории С2, утверждённые ГКЗ в 2007 году, составляют 6639 тысяч тонн, в том числе пентоксида ниобия — 39,8 тысяч тонн (содержание элемента — 0,6%), РЗО (оксиды редкоземельных металлов) — 486 тысяч тонн (содержание — 7,3%).

Кроме редких металлов, наблюдается высокое содержание марганца, фтора и ряда других веществ, которые используются во многих отраслях промышленности. Это означает, что на базе месторождения может быть построен «второй круг» производств  — более диверсифицированных», — рассказывает заместитель проректора по науке и международному сотрудничеству СФУ Алексей Романов.

Приведённые цифры — это данные, которыми специалисты оперируют до сих пор.

О хорошей изученности этого месторождения как о его преимуществе говорит и Юрий Захаринский. Он добавляет также, что теоретически можно организовать переработку ценной руды прямо в Сибири, завод может появиться на площадке ГХК в Железногорске.

«Я обязан был сказать про Чуктоконское месторождение, но, много лет посвятив изучению Арктики, я бы основной упор сделал на Томторском, крупнейшем в мире комплексном месторождении редкоземельных металлов, богатом ниобием. Обычно приводят в пример бразильские месторождения, которые обеспечивают 90% мирового рынка ниобия, и китайские, где 90% редкоземельных металлов. Так вот, Томтор опередит всех, здесь содержание редкоземельных элементов 95 кг на тонну», — говорит г-н Захаринский.

«Вот смотрите, если у нас в тонне руды содержится пять граммов золота — это очень хороший результат, хорошая руда и хороший бизнес. 5  граммов стоят $150. Получается, что в тонне руды у вас «сидит» $150. Месторождение, о котором я говорю, даёт $11 тыс. с одной тонны», — описывал Николай Похиленко богатства Томтора.

Более того, Юрий Захаринский упомянул, что для транспортировки полезных ископаемых с Томторского месторождения возможен маршрут, который пройдёт вблизи ещё одного интересного арктического объекта — Попигайского месторождения импактных алмазов.

«Это запасы на миллионы карат. Это совершенно уникальное новое сверхтвёрдое сырьё для инструментальной промышленности, обработки, резки, бурения. Потребности мировой экономики в этом сырье очень большие, уже сейчас требуется около 3 млрд карат ежегодно, а мы можем стать фактически монополистами. Другого такого месторождения просто нет», — подчёркивает академик Похиленко.

«Это продукт, который обладает уникальными технологическими характеристиками, — открывается возможность революции в инструментальной промышленности. Процитирую слова Николая Похиленко: «Для России это очень важно. Сейчас наша страна на 93% импортирует обрабатывающий и буровой инструмент. Используя технические алмазы, мы сможем получить продукцию принципиально нового уровня качества, у нас не будет конкурентов на мировом рынке», — продолжает Юрий Захаринский.

С небес на землю

«Мой комментарий может прозвучать странно, но тем не менее. Острой и острейшей необходимости в освоении многих ресурсов в Арктике в настоящее время в экономике страны нет», — прервал красочные описания неба в алмазах Валерий Крюков.

Как это «нет»? А импортозависимость по редким землям? А по инструменту?

Специалист объяснил. Если говорить о нефти, то существует огромный потенциал извлечения остаточных запасов углеводородов в Западной Сибири. Например, на разрабатываемых российских месторождениях коэффициент извлечения нефти составляет 27-29%, в  то время как в Норвегии и США это 50-60%. То есть можно рентабельно вести добычу на объектах, ранее вовлечённых в отработку.

«Я хочу напомнить о некоторых принципиальных моментах. Не нужно путать ресурсы и запасы. Ресурсы — это геологический, естественный, природой данный задел, в  то  время как запасы определяются экономикой, технологиями и спросом на продукцию.

И многие подходы кроются не столько в разработке, сколько в формировании спроса на эти ресурсы в других регионах страны. И если говорить о роли и  значении ресурсного потенциала Арктики, то только в контексте взаимодействия с другими российскими территориями», — высказался Валерий Крюков.

Специалист сделал акцент на трёх понятиях: производственная цепочка, кооперация и синергия. По его словам, цепочки эти должны начинаться на Севере и тянуться в города Сибири и других регионов. Сегодня же «Арктика ушла в отдельное плавание, а Красноярск, Омск, Тюмень, Иркутск, Чита, Хабаровск и так далее мало технологически, проектно, интеллектуально связаны с реализацией арктических проектов».

«Яркий пример из истории строительства «Ямал СПГ». На начальном этапе реализации проекта понадобился щебень. И знаете, откуда его везли? Не из порта Собетта, расположенного в 200 км, а из порта Киркенес в Норвегии. Почему? Да потому, что есть транспортные мощности, есть хороший железорудный отсев, который компании надо было быстро реализовать», — рассказал г-н Крюков.

Специалист СО РАН настаивает на том, что ни одна компания, даже «Газпром», «Норникель» или «Роснефть» не сможет организовать отработку арктических месторождений в одиночку. И нужна новая модель взаимодействия, активная кооперация. Он рекомендует обратиться к опыту тех стран, которые реализовывали подобные проекты в подобных условиях: Канады, Норвегии, США (имея в виду Аляску), — и  подчеркивает, что мультипликативный арктический эффект может быть куда существенней эффектов прямых маржинальных.

«Арктика не терпит суеты. Нужна детальная скрупулёзная проработка всей цепочки. Был у нас в Красноярске судостроительный завод — его уже нет. В Омске были мощности для производства криогенного оборудования, их нет тоже.

Вот недавно прошло сообщение о  том, что под Санкт-Петербургом будут строить газохимический завод, оборудование установят немецкое. В Арктике также будем работать? И тогда возникает вопрос: а нужна ли Арктика? Да, нужна, но  нужна Арктика современная, цивилизованная, основанная на новых принципах», — уверен Валерий Крюков.

Новые принципы в данном случае  — это протяжённые технологические цепочки. Такие, какие удалось создать, например, норвежской «Белоснежке» («Снёвит»), где задействована даже Испания, и  где издержки, по словам специалиста, имеют тенденцию к снижению. В  отличие от наших, которые растут, ведь даже сибирский город Красноярск уже не причастен к арктическим инициативам.
Причём ученый, говоря о кооперации, подразумевает не только механизм ГЧП, но и другие варианты. Он рекомендует обратить внимание на проект «Эксон Нефтегаз Лимитед», который американская компания реализует на Сахалине.

Специалист подчёркивает, что полуостров радикально изменился: удалось добиться колоссальных эффектов за счёт стабилизации условий и привлечения компаний, которые не копируют чужие образцы, а создают собственные решения. И вот здесь уже бурят скважины с длиной ствола в 12 км, в то время, как «Роснефть» работает, по большей части с 500-1000 м.

«Вот Юрий Николаевич сейчас рассказывал о Томторском и Попигайском месторождениях. Конечно же, это уникальные объекты. Но вдумайтесь! Мы добываем 2000 тонн редкоземельных металлов, 85% из которых экспортируем, но при этом 85% того, что нам нужно, импортируем. Почему так? Да потому, что у нас нет перерабатывающей промышленности, нет потребности в таком объёме.

И если мы будем добывать десятки тысяч тонн, то нужна синхронизация с индустриальными центрами, чтобы сформировать спрос на это сырьё внутри страны. Китай занял ведущее положение на рынке редких земель, туда можно выйти с большими объёмами, но только на полупродуктах. И основной эффект, основные результаты оставить там. Поэтому я ещё раз подчёркиваю: нам нужно связать арктические проекты с другими регионами страны», — объясняет г-н Крюков.

Север ждёт

С доводами учёного трудно спорить. И нельзя сказать, что в этом направлении вообще нет движения. Есть, но список дел на будущее по-прежнему внушительный.
Отечественные законотворцы уже работают над тем, чтобы создать в Арктике более комфортные условия для бизнеса. Ещё 13 июля 2020 года Владимир Путин подписал пакет федеральных законов о  системе преференций в Арктике, который нацелен именно на то, чтобы привлечь бизнес в регион.

«Совсем недавно мы завершили разработку основных документов новой системы стратегического планирования развития Арктической зоны РФ. 30 марта утверждена государственная программа социально-экономического развития региона. А в прошлом году были приняты такие важнейшие документы, как Основы государственной политики РФ в Арктике и Стратегия развития Арктической зоны России», — обозначил председатель комитета Госдумы по региональной политике и проблемам Севера и Дальнего Востока Николай Харитонов.

По его словам, русская Арктика стала крупнейшей в мире экономической зоной площадью чуть ли не 5 млн км2. Зоной, как сказал чиновник, «с конкурентоспособным набором условий».
Что это за условия? Для резидентов сокращают сроки проведения плановых проверок, упрощается их механизм, применяют таможенные процедуры свободной таможенной зоны. Резиденты получают льготы по федеральным, региональным и местным налогам. Предусмотрена субсидия на возмещение затрат по уплате страховых взносов, а также снижение ставок по инвестиционным кредитам.

«Эти условия уже получили хороший отклик у бизнеса. Резидентами Арктической зоны стали 74 предприятия с проектами на общую сумму 188 миллиардов рублей. Государственную поддержку получили 6  проектов, перечислю их: горно-металлургический комбинат, новые портовые терминалы, крупные фермы для разведения форели и так далее. Мы рассчитываем, что реализация такого рода проектов создаст дополнительный грузовой поток и для Северного морского пути», — сказал Николай Харитонов.

Он отметил, что арктические резиденты — это не только добывающие компании. Напротив, цель всех этих нововведений — привлечь в регион малый и средний бизнес, который закроет определённые инфраструктурные вопросы и обеспечит рабочие места. С одной стороны, результаты вроде бы есть: 80% резидентов Арктики — это представители малого и  среднего бизнеса. С другой, это только 1,5% от общего количества таких предприятий в стране.

Г-н Харитонов рассказал, что процесс очень тормозит отсутствие базового закона о социально-экономическом развитии Арктической зоны. По словам спикера, сегодня в этой сфере слишком много разрозненных документов. В таких случаях возникают коллизии, которые на профессиональном жаргоне называют «спящими нормами». Законодатели пытаются навести порядок в этом вопросе, но пока безрезультатно.

«Комплекс законов пытались принять ещё в далёком 1998 году, он был предусмотрен и планом законопроектной деятельности правительства РФ в 2013 году. С определённой периодичностью возникают инициативы по разработке документа, но пока его нет и в Госдуму он не внесён», — посетовал Николай Харитонов.

По студёному морю

Одним из косвенных эффектов реализации арктических проектов должна стать возросшая роль Северного морского пути и увеличение грузопотока на этой водной артерии. Этот факт прописан даже в стратегии развития Арктики, составленной Минвостокразвития в 2020 году. Ожидается, что к 2024 году перевозки грузов должны возрасти до 80 млн тонн.

А это развитие транспортных компаний, флота и смежных отраслей. И, кстати, сплошные выгоды для грузоотправителей. Если рассматривать в качестве альтернативы Суэц, то Севморпуть оказывается короче на 7000 морских миль — больше чем в два раза.

Этот эффект уже ощутила на себе «Национальная транспортная компания», которая в прошлом году неожиданно для самой себя увеличила объём грузоперевозок через Севморпуть в три-четыре раза по сравнению с предварительным планом. Это стало возможно благодаря необычно тёплому лету и увеличившемуся навигационному периоду. Компания ожидает, что в этом году климатическая ситуация не изменится, поэтому обороты сбавлять не собирается.

«Если сравнить расходы на переход по Северному морскому пути с Южным переходом через Суэцкий канал, то окажется, что экономия на каждом судозаходе составляет порядка 500 тысяч долларов: меньший расход топлива, отсутствие платы за проход через Суэц и ряд других пунктов складываются в эту сумму», — отметил генеральный директор АО «Национальная Транспортная Компания» Денис Илатовский.

Он считает, что у СМП в свете развития Арктики большие перспективы. И дело не только в том, что таким образом мы будем транспортировать СПГ с российских проектов. Речь идёт как раз о том мультипликативном эффекте, о котором говорил Валерий Крюков. Раз уж мы «обживаем» Арктику, нужно использовать возможности по максимуму.

«Мы считаем, что необходимо включать в программу развития Арктики различные формы поддержки железнодорожной доставки грузов до портов, которые могут обеспечить перевоз грузов по СМП. Да, зарождение грузов внутри СМП — это работа нефтегазовых компаний, но ведь можно перевозить таким образом и грузы, которые не зарождаются в Арктике.

Это могут быть и железная руда, которая сейчас, кстати, в большей степени поставляется через порты Украины, и удобрения, которые мы производим в южной части страны и через Южный путь везём в Китай, и уголь в каком-то объёме, если это будет экономически оправдано», — рассуждает Денис Илатовский.
Правда, в любой энциклопедии можно прочитать, что главная проблема Севморпути — это вовсе не  недостаточность железнодорожного сообщения до портов, а лёд. Восточно-Сибирское море — самое ледовитое в мире, через Айдонский ледовый массив пройти не так-то просто.

Однако г-н Илатовский рассуждает не с точки зрения учителя географии, а с точки зрения практика. Жизнь, говорит он, не чёрно-белая, тут всё меняется, меняется и ситуация на СМП в связи с климатом, длиной навигационного периода, технологическими решениями. До  2019 года навигация тут всегда стартовала в июне, а в прошлом году началась в мае. Заканчивался срок в ноябре, а в 2021 протянулся даже до января.

«В прошлом году было ослаблено регулирование на СМП. До сентября прошлого года здесь могли ходить суда только пятого ледового класса. Это танкеры, их в мире мало. Но поскольку льда становится меньше, а  ледоколы наши всё мощнее, то в  период летней навигации Агентство морского и речного транспорта смягчило требования, и теперь по СМП могут ходить уже суда второго класса, а таковых уже заметно больше. То есть тут у нас не ноль и единица — либо чёрное, либо белое, тут развивающаяся система», — комментирует директор НТК.

С ледоколами, правда, у нас всё не так просто: едва ли можно говорить, что этих судов хватает. Да, в период межсезонья, по рассказам г-на Илатовского, особых проблем не возникало: льды были в прямой видимости, но судно во льдах не запирало, так что ледоколы не требовались. А  вот в холодное врем года такие суда и правда нужны — есть ведь задача продлить навигационный период. Получается своеобразная эстафета от арктических проектов к производству — судостроению, в частности.

Кадры для Арктики

Ещё один смежный момент. Обозначилась экономическая зона, проекты, задачи. А где взять кадры для всей этой красоты? И вот появился у нас Институт Севера и Арктики СФУ. Правда, появился всего год назад, поэтому результаты работы пока довольно скромные.

«10 июля прошлого года прошло заседание Совета Федерации, где и  было принято решение создания нашего института как раз в целях развития северных территорий. Не могу сказать, что решение это было для нас неожиданным. Ведь СФУ давно работает с арктическими проектами, и у нас есть специалисты, которые в дальнейшем находят себе работу в том числе в этом регионе»,  — отметил проректор по научной работе Института Севера и Арктики ФГАОУ ВО «Сибирский федеральный университет» Руслан Барышев.

Сейчас в работе два проекта. Первый — это «дотягивание» выпускников северных школ для того, чтобы дети смогли сдать ЕГЭ, потому что учителей в регионе не хватает, да и вообще «не видят себя ребята с высшим образованием». Сейчас из 21 слушателя осталось 18, их обучение (или правильнее говорить «дообучение») государство субсидирует, экзамен, который пройдёт в ближайшее время, покажет эффективность проекта.

Второе направление работы связано с магистерской программой — она запущена совместно с Институтом строительства. Как объяснил г-н Барышев, в  чистом виде северных специальностей нет — строитель является таковым хоть на юге, хоть на севере. Поэтому речь идёт именно о магистратуре и фокусе на проектирование, строительство и обслуживание сооружений именно в арктических условиях.

Слона-то я и не приметил

Увлечённо обсуждая мегапроекты в  Арктике заинтересованные стороны, кажется, забыли, что этот регион — не только концентрация месторождений полезных ископаемых, но и чей-то дом. Председатель ассоциации коренных малочисленных народов Таймыра Григорий Дюкерев напомнил, что с коренными малочисленными народами создание всех этих объектов тоже нужно согласовывать. А ещё о том, что отсутствие таких согласований выходит слишком самоуверенным разработчикам боком.

«Мы много говорим об угольных, нефтяных проектах, определяем выгодополучателей, считаем будущие налоговые отчисления, считаем загруженность предприятий, Северного морского пути, при этом забываем простого человека, живущего на этой территории. Мы говорим об инвестиционных проектах, надо бы задуматься над тем, на каком этапе человечество сегодня находится в Арктике. Мы сейчас только вырабатываем правила поведения, правила жизни в этом регионе: как осваивать имеющиеся здесь богатства, чтобы не разрушить природу и уклад жизни людей в этой местности», — высказался Григорий Дюкарев.

Он освежил в памяти участников совещания недавние споры вокруг терминала «Таланау». Проект даже получил положительное заключение государственной экологической экспертизы, со всех сторон звучали обещания о том, что негативных последствий ни в коем случае не допустят, однако экологи и представители коренных малочисленных народов Таймыра выступили против. Они настаивают на том, что работа терминала погубит рыбный промысел, который является основой жизни ненцев — местного населения.

«И что в результате? В результате потери для края, потери для компании — репутационные, финансовые. И в результате по нашему настоянию терминал перенесли из Байкаловска в Диксон, чему мы очень рады. Тем более, что теперь здесь развивается крупный траспортно-логистический узел.

К чему я это? А не наступаем ли мы сейчас на те же самые грабли, говоря про разработку Томторского и Попигайского месторождений? Все эти крюки в сторону Хатанги и обратно… Нам, конечно, приятно будет возить людей по зимнику до наших дальних посёлков, но не прогоним ли мы с этих земель дикого северного оленя?

Он и так от нас уходит на восток и на юг. Если там будет оживлённое движение, мы в  наших краях оленя просто не увидим, и местное население не выживет. Где люди будут работать? Будут крутить баранку, пойдут в порт? Но там нет такого количества рабочих мест. И в результате мы потеряем целый этнос.

Да, наша земля действительно богата, но без учёта интересов местного населения осваивать эти богатства нельзя», — подчеркнул г-н Дюкарев.

«Это очень важный вопрос. Может быть, стоит обратиться к опыту Канады, которая заметно продвинулась в этом вопросе, создала консультационные органы и советы и большое внимание уделяет коренным малочисленным народам», — согласился модератор сессии заместитель директора международного института энергетической политики и дипломатии МГИМО Игбал Гулиев, добавив, что этот момент необходимо внести в резолюцию.

Кира Истратова