Программа «Приоритет 2030» набирает обороты – и уже по итогам первого полноценного года реализации программ развития – произведена ротация. Этот механизм еще на этапе объявления был весьма новаторским (ранее из программ поддержки выпасть можно было с большим трудом). Тем важнее, что несмотря на все превходящие обстоятельства – по итогам 2021 года и на 2023-й защищены программы развития, а Совет принял много решений о переменах.

Изменено количество получателей спецчасти – 17 по «Исследовательскому лидерству» (ранее 18) и 31 по «Территориальному и(или) отраслевому лидерству» (ранее 28). Деление на три группы остается, как и коэффициенты 7-3-1. Предельный размер гранта (он как раз идет х7) – 819,5 млн руб.

В «Исследовательском лидерстве» уменьшение количества участников связано с тем, что Горный университет (и его ректор Владимир Литвиненко) в итоге отказались от спецчасти гранта. Было решено не замещать его никем.

Всего до оценки было допущено 50 вузов – при этом получателей спецчасти до ротации – 45 университетов. Выбрали в итоге 17 + 31 = 48.

Успешнее всех за 2021 год среди «Исследовательского лидерства» справились ИТМО, МФТИ, МИФИ. Среди «Территориального и (или) отраслевого» - 10 из 10 набрал Самарский мед, остальные отстают на 2 и более балла.

Исследовательское лидерство – 17 участников:

Группа 1 – 8 вузов – ИТМО, МФТИ, МИФИ, ТГУ, ТПУ, МИСиС, НИУ ВШЭ, МГТУ им. Баумана

Группа 2 – 5 вузов – НГУ, Питерский политех (СПбПУ) и УрФУ (оба – опустились из 1 группы), Сеченовский университет, РНИМУ им. Пирогова.

Группа 3 – 4 вуза – РГАУ-МСХА им. Тимирязева, ЮУрГУ, ЮФУ, ННГУ (опустился из второй группы).

Территориальное и(или) отраслевое лидерство – 31 участник:

Группа 1 – 7 вузов – СамГМУ, Приволжский мед, К(П)ФУ, МАИ + из 2-ой группы поднялись: ТУСУР, БФУ и МГИМО.

Группа 2 – 13 вузов – БашГМУ, Белгородский госуниверситет, ЛЭТИ, ДВФУ, Корабелка, + из 1-ой опустились РУТ-МИИТ и ТюмГУ + из 3-ей поднялись СибГМУ, УГНТУ, ИрНИТУ, Уфимский университет науки и технологий (за счет интеграции БашГУ и УГАТУ) + новые участники МГСУ и Московский политех (оба участвовали в отборе в первую волну, успеха добились со второго раза).

Группа 3 – 11 вузов – Нижегородский ГТУ, СФУ, Ставропольский ГАУ,  + из 1-ой группы опустились РАНХиГС и Кубанский ГАУ + из 2-ой опустились РХТУ, Новосибирский гостехуниверситет, Крымский федеральный и Севастопольский государственный университеты + новые участники – Самарский университет, Военно-медицинская академия им. Кирова.

Число получателей спецчасти покинул Омский гостехуниверситет.

– За год участия в программе было сделано немало: проведены эксперименты по радиоуглеродному датированию, излечены первые животные по методике БНЗТ, оценены глубокие водоносные горизонты осадочных бассейнов, рассчитан углеродный баланс Новосибирской области, продолжается работа по созданию Суперкомпьютерного центра «Лаврентьев», расширяется сеть партнеров в области онлайн-образования. Тем не менее, университету еще есть, куда стремиться. В 2023 году мы продолжим усиливать имеющиеся научные проекты и развивать те сферы и направления работы, которые слабо представлены в окружающей научно-исследовательской и образовательной экосистеме, — прокомментировал ректор НГУ, академик РАН Михаил Федорук.

Впрочем, встречаются и другие оценки отношения российских вузов к участию в программе. Вот, к примеру, мнение ТГ-канала "Научно-образовательная политика":

"Ротация спецчасти действительно состоялась. Можно отметить достаточно серьезную динамику по территориально-отраслевому треку: 18 перемещений и новых участников. Есть и важные обстоятельства – например, в 2021-м году (за который и отчитывались вузы) спецчасть распределили только в начале октября (когда довели – отдельный вопрос). Большие подвижки могут быть вызваны и данным обстоятельством.

Вообще в комментариях многих ректоров ведущих университетов последнее время звучит одна и та же идея – деньги по «Приоритету 2030» для нас несущественны, нам важен стимул, толчок, побуждение к пересборке. Есть ощущение, что скоро некоторые ведущие университеты вообще решат, что если ты не в первой группе, то особенно и стимула участвовать в программе нет. Действительно, взглянем на Горный университет – с бюджетом в 6,3 млрд руб. он отказался от 130 млн (примерно столько получили в третьей группе – 2% от бюджета). Зато при этом не надо регулярно отчитываться, защищать постоянно программы развития, мотаться на семинары и прочее". 

По материалам СМИ

Исследователи из Пермского политеха разработали программу, которая сможет анализировать состояние лица человека. На основе фотографий и индивидуальных данных она отследит изменения контура лица и формы отдельных его частей, а также рельефа кожи.

Программа FrontArt оценивает симметричность лица, выявляя стоматологические и лицевые нарушения. Технологию могут применять как медики, так и сами пациенты. Ученые уже получили свидетельство о ее государственной регистрации.

“Для анализа человеку необходимо сделать снимки лица на камеру смартфона, – рассказывает руководитель проекта, ассистент кафедры «Вычислительная математика, механика и биомеханика» Пермского политеха, директор компании «Йорд Тех» Иван Шитоев. – Далее программное обеспечение с помощью технологии фотограмметрии строит 3D-модель лица в виртуальной среде и определяет реперные точки на поверхности. На основании разработанных нами математических алгоритмов оно рассчитывает параметры лица: конституцию, гармоничность, симметричность, выраженность изменений кожи. По результатам оценки человек получает клиническое заключение”.

Возникшая асимметрия лица может быть сигналом о поражении лицевого нерва, развитии острого нарушения мозгового кровообращения или черепно-мозговой травме. Программа позволит сотрудникам скорой помощи проводить диагностику на начальном этапе, в условиях дефицита времени. Ее можно будет применять также в косметологии для диагностики возрастных изменений и в ортопедической стоматологии для определения эстетических нарушений прикуса.

В отличие от аналогов технология ученых Пермского политеха предназначена для массового потребителя. Для этого достаточно установить приложение на смартфон.

“Уникальность разработки состоит в том, что впервые будет реализовано программное обеспечение для фотограмметрической трехмерной оценки параметров лица, которое использует клинические алгоритмы оценки нарушений, – говорит Иван Шитоев. – Эту технологию ранее не применяли для живых объектов. Продукт сможет стать полноценным модульным диагностическим инструментом”.

Программа включает созданный учеными алгоритм регистрации опорных расчетных точек лица с фиксированным положением, который основан на расположении костных структур. Кроме того, продукт использует рельефные и цветовые характеристики трехмерного объекта в отличие от аналогов, оценивающих параметры «плоского» снимка. Сейчас прототип ПО проходит тестирование в реальных условиях.

Наталья Теплова

Как мы уже сообщали ранее, по мере углубления энергетического кризиса всё громче раздаются голоса тех, кто ставит под сомнение многолетнюю политику западных стран по отказу от ископаемого топлива. И хотя на данный момент сторонники «зеленой» революции продолжают высказываться в пользу глобального перехода на возобновляемые источники энергии, на практике мы получаем весьма странные, порой даже «сюрреалистические» решения со стороны лидеров ведущих держав.

Так, в начале ноября американский президент Джо Байден обрушился с очередной гневной критикой по адресу крупных нефтяных компаний, обвинив их в преступной жажде обогащения ввиду резкого роста цен на энергоносители. Как сообщает агентство Bloomberg, президент был возмущен тем, что компании, получив рекордную прибыль, стали выплачивать солидные дивиденды своим акционерам – вместо того, чтобы направить деньги на расширение нефтедобычи и тем самым посодействовать снижению цен. Чтобы вразумить нефтяной бизнес, Байден пообещал ему введение серьезных налогов на «непредвиденные» сверхдоходы. 

Мы уже неоднократно обращали внимание на то, что в условиях энергетического кризиса руководители западных стран откровенно нарушают «святость» рыночных принципов, прямо апеллируя к административному воздействию и иным видам неэкономического принуждения в отношении недостаточно «сознательных» предпринимателей. Американский президент также не стал исключением. «Сюрреализм» данной ситуации в том, что Белый дом в лице демократической администрации провозглашает курс тотального перехода на ВИЭ и уже не один год всячески приветствует сокращение инвестиций в нефтедобычу. И здесь же, не внося никаких корректив в означенную «зеленую» стратегию, американские политики требуют от нефтяных компаний поменьше класть денег в карман и как можно больше вкладываться в эту самую нефтедобычу.

Как отмечает автор упомянутой статьи в Bloomberg, представители «Big Oil» весьма недовольны выстраиванием столь противоречивых приоритетов. С одной стороны, государство сознательно тормозило передачу федеральных земель для бурения нефтяных скважин, а теперь настаивает на необходимости расширения производства.  При этом то же государство заявляет о своих «зеленых» амбициях, что никак не способствует инвестициям в ископаемое топливо. И уж совсем нереалистично выглядят требования нарастить добычу нефти в кратчайшие сроки.

В другой статье на ту же тему отмечается, что, несмотря на претензии со стороны руководства страны, крупные нефтяные компании не собираются расширять производство сверх текущих планов. Мало того, они уже успели оценить, насколько комфортной может быть для них ситуация высоких цен, когда получаешь хороший навар с продаж, не заботясь о дополнительных расходах. В руководстве страны, конечно же, недовольны таким поведением компаний, и сейчас мы наблюдаем самую настоящую «холодную войну» между правительством и нефтяным бизнесом. Однако, восклицает автор статьи, можем ли мы возмущаться поведению «Big Oil», если в течение нескольких лет склоняли их к сокращению добычи, уповая на «зеленую» революцию?

Что в итоге мы получаем на практике? Так, в прошлом году вложения в разведку и добычу нефти составили всего 305 миллиардов долларов. Это намного ниже того, что требуется для удовлетворения спроса на нефть до конца текущего десятилетия. По данным Международного энергетического агентства, для удовлетворения мировой потребности в нефти до 2030 года – даже с учетом проводимой климатической политики – нефтяной отрасли потребуется тратить как минимум до 466 миллиардов долларов в год. Несмотря на все предстоящие усилия на поприще декарбонизации, инвестиции в нефтедобычу в любом случае должны быть как минимум на 25% выше нынешних показателей.

Судя по всему, в «доковидный» период эти истины были не столь очевидны. Начиная где-то с середины прошлого десятилетия разного рода «прогрессивные» эксперты в один голос уверяли инвесторов, что вложения в нефтяные активы являются слишком рискованными на фоне взлета «чистой» генерации. Эта мысль красной нитью проходила в многочисленных экономических отчетах тех лет. В итоге мы получили вполне закономерный отток средств из сферы нефтедобычи. Теперь же, столкнувшись с острым дефицитом энергоресурсов, западные правительства призывают нефтяные компании к увеличению расходов. Однако «зеленые» стратегии при этом не отбрасываются и не пересматриваются, в силу чего ответ со стороны государственных деятелей на текущую энергетическую проблему местами граничит с абсурдом.

Тем не менее, некоторые западные аналитики начинают открыто выступать против политики декарбонизации, рассматривая ее как основную причину нынешнего кризиса. Не так давно на эту тему вышла показательная публикация с весьма красноречивым заголовком: «Запад находится на пути к энергетическому краху». Автор статьи с ходу заявляет, что все обвинения по адресу России являются безосновательными. Истинные причины кризиса коренятся в энергетической политике западных государств. Россия же своим вторжением на Украину только усугубила ситуацию, но не она ее породила.

Как справедливо заметил автор статьи, когда западные руководители сваливают вину на президента Путина, они тем самым пытаются отвести глаза от собственных неудач. Разве причастен Кремль к закрытию атомных и тепловых электростанций на Западе? Причем, это происходило не только в Европе, но и в США. В условиях объявленной борьбы с ископаемым топливом добывающим компаниям совсем невыгодно рисковать капиталом ради расширения производства. Как отмечает автор, в США со времен Трумэна не сдавалась так мало земель в аренду нефтедобывающим компаниям, как это происходит сейчас. Поэтому отнюдь не Россия в ответе за то, что инвестиции в добычу углеводородов, начиная с 2014 года, снизились более чем в два раза. Вместо этого огромные потоки инвестиций направляются в солнечные и ветряные электростанции, уже показавшие свою ненадежность ввиду прерывистого характера работы.

Автор статьи прямо заявляет о том, что для преодоления кризиса нам необходимо расширить добычу углеводородов, чтобы добиться приемлемой цены. Ископаемое топливо, считает он, по-прежнему должно оставаться основным энергетическим ресурсом – нравится это кому-то или нет. И на этом пути нужно отменить все бюрократические препоны, связанные с арендой земли под освоение месторождений и строительство трубопроводов. Разумеется, здесь мы уже вступаем в прямое противоречие со стратегией глобальной декарбонизации. Но иного пути нет. По мнению автора, чтобы не ущемлять энергетическую отрасль, необходимо отменить все налоги на углеродные выбросы, которые ведут к повышению стоимости произведенной энергии.

Точно так же, полагает автор, нужно снять излишние ограничения с «мирного атома». Например, необходимо пересмотреть стандарты радиационной безопасности, которые в настоящее время сильно тормозят реализацию проектов в области атомной энергетики.

Наконец, необходимо обеспечить надежную работу электрических сетей, не ставя их в зависимость от времени суток и погодных условий. Здесь автор бросает камень в огород ВИЭ, прямо покушаясь на «святое». Чтобы остановить неразумный рост возобновляемой энергетики, считает он, нужно навсегда отменить налоговые льготы для «зеленой» генерации. Это поможет устранить стимулы для избыточного строительства солнечных и ветряных электростанций, негативно влияющих на рынки электрической энергии.

Понятно, что возвращение к политике «энергетического реализма» не пройдет без боя. Автор дает себе отчет в том, что для этого придется вступить в жесткую схватку с влиятельной группой сторонников «зеленого» курса. Говорить о гарантированной победе пока еще рано. Однако, по мысли автора, для разумного человека скоро станет совершенно очевидно, что речь идет выборе одного из двух путей: один ведет к свободе и изобилию, другой – к тирании и аскетическим ограничениям. Сегодня бюрократия уже указывает людям, в какое время они могут включать стиральные или сушильные машины. Таков, по мысли автора, реальный итог «зеленой» революции. Начиналось же всё это еще во время энергетического кризиса 1970-х годов, когда некоторым недальновидным ученым взбрело в голову преодолеть зависимость от ископаемого топлива путем перехода на ВИЭ. И этот путь, иронично замечает автор, выбрал для нас не Путин. Его самостоятельно выбрали лидеры западных стран.

Андрей Колосов

Климатический саммит COP-27 не обошел стороной тему «зеленой» трансформации сельского хозяйства, к которому у экологических активистов накопилось много претензий. Причем, как выяснилось, требования с их стороны идут куда дальше дежурных заявлений о снижении парниковых выбросов. Вопрос уже стоит о радикальном изменении самих подходов к производству еды, что неизбежно ведет и к изменению наших вкусовых предпочтений.

Борьба с производителями мяса значится здесь на первом месте. Причина понятна: как заявляют сами активисты, на долю животноводства приходится как минимум 16,5% выбросов. Но это еще не всё. К примеру, в Англии порядка 85% пастбищ используется для выпаса крупного рогатого скота или для выращивания кормов для той же самой скотины. И так обстоят дела почти везде. Данный факт вызывает наибольшее возмущение у эко-активистов, по мнению которых три четверти сельскохозяйственных угодий в мире должны быть обратно преобразованы в участки дикой природы. В одном веганском манифесте прямо заявляется о том, что наша система питания с ее упором на мясные, молочные и рыбные продукты  «пожирает планету». И если мы намерены преодолеть нынешний кризис, то нам придется осуществить «пищевую перезагрузку».

Как раз на COP-27 была запущена информационно-пропагандистская кампания, призывающая все правительства мира принять радикальные меры в отношении сельскохозяйственного производства в течение ближайших десяти лет. В число эти мер входит ПОЛНЫЙ ОТКАЗ ОТ СУБСИДИЙ животноводству. Вместо этого предложено направлять субсидии в производство растительной пищи. Также предложено запретить рекламу «углеродных» продуктов (с большим углеродным следом), куда входит, конечно же, мясо. Соответственно, необходимо дать зеленый свет инновационным технологиям, запретить ограничение соответствующих патентов и легализовать геномное редактирование.

Еще раз подчеркнем, что на этот раз борцы с глобальным потеплением не ограничиваются пропагандой новых методик земледелия, включая так называемые органические и регенеративные методы. Подобные приемы, на их взгляд, лишь способствуют дальнейшему разрастанию сельскохозяйственных площадей. Всё это будто бы является защитной ширмой для животноводства. Теперь уже речь идет о внедрении таких методов производства еды, которые позволяют существенно уменьшить использование земли.

Инициаторы «пищевой перезагрузки» в качестве весомой альтернативы животноводству предлагают технологию прецизионной ферментации. В настоящее время данная технология уже широко используется для производства сычужного фермента (80%) и инсулина (99%) без применения животного сырья. Как заявляют активисты, новаторы в области пищевых продуктов нашли ключ к производству белков и жиров, биологически идентичных (и якобы столь же вкусных) тем белкам и жирам, что имеются в продуктах животного происхождения. По их глубокому убеждению, благодаря инновационным технологиям XXI века мы стоим сейчас на пороге столь же масштабной революции в сфере сельского хозяйства, как это было 10 тысяч лет назад (имеется в виду, по всей видимости, так называемая «неолитическая революция»).

Речь в данном случае идет о замене животноводческих ферм резервуарами, заполненными микроорганизмами. Это своего рода предприятия по производству еды, которые будут потреблять «чистую» энергию солнца, ветра или же энергию атомных электростанций. С помощью таких технологий эко-активисты рассчитывают удовлетворить мировую потребность в белке, заняв при этом территорию, не превышающую по площади Большой Лондон. Отмечается, что некоторые способы прецизионной ферментации уже используются в США для производства белков, дающих вкус мороженого. Это вселяет надежды в эко-активистов, уверенных в том, что таким путем можно одновременно решить и проблему экологии, и проблему голода.

Таким образом, на наших глазах «зеленая» революция стремится к расширению своего охвата ключевых сфер современного производства, перейдя от энергетики к производству продуктов питания. Показательно, что совсем недавно эко-активисты обвинили крупные продовольственные компании в том, что те не выполняют взятые на себя обязательства по сокращению вырубки лесов и тем самым не вписываются в нормативы по снижению углеродного следа. Конкретно сюда входят ведущие производители соевых бобов, пальмового масла, какао и крупного рогатого скота. Поведение компаний объявляется безответственным и угрожающим будущему планеты. В соответствии с принятыми обязательствами, к 2030 году необходимо полностью прекратить вырубку лесов под хозяйственные нужды и примерно с 2025 года начать сокращение вырубок. Производители, естественно, берут на себя такие обязательства, но пока совсем непонятно, насколько они выполнимы. По крайней мере, не понятно, можно ли их выполнить, НЕ СОКРАЩАЯ ПРОИЗВОДСТВА ПРОДУКТОВ.

В любом случае бросается в глаза параллель с производителями ископаемого топлива, которые в конечном итоге вынуждены были отказаться от планов по расширению производства ввиду трудностей с привлечением в свой сектор инвестиций (о директивах по закрытию месторождений мы даже не говорим). Итогом стал острый дефицит топлива, который сегодня стимулирует рецессию в западных странах. Причем, нынешний энергетический кризис – по мнению некоторых аналитиков – способен привести к событиям еще более драматическим, чем это было в самом начале 1930-х годов.  Не приведут ли очередные инициативы эко-активистов еще и к продовольственному дефициту, о котором сегодня также много говорится? Как мы полагаем, настойчивые призывы к отмене субсидий для животноводческой отрасли рано или поздно вполне могут сказаться на серьезном сокращении мирового поголовья, после чего мы пожнем дефицит мяса и молочных продуктов.

Кстати, руководители европейских стран уже морально готовы к тому, чтобы открыто «ущемлять» фермеров, неспособных вписаться в «зеленую» повестку. Наглядным примером тому служат Нидерланды, где нынешним летом  сельские труженики устроили массовые протесты против решений правительства по сокращению азотных выбросов. Конкретно речь шла о сокращении выбросов аммиака, оксидов и закисей азота. Делалось это в целях защиты заповедных территорий страны. Причем основной удар – в соответствии с правительственными планами - приходился как раз на сельскохозяйственный сектор. В правительстве разумно рассудили, что при смешивании навоза с мочой выделяется аммиак. Если он в дальнейшем попадает со стоками в озера и ручьи, то это наносит ущерб тамошним обитателям. Отметим, что Нидерланды по плотности скота на единицу территории занимают первое место в Европе. Отсюда и вытекает озабоченность правительства по поводу экологической обстановки. Для фермеров же это означает резкое сокращение поголовья коров, свиней и кур, а значит – потерю средств к существованию.

Важно то, что в этой истории приоритеты правительства выражены четко и недвусмысленно. Действительно, курс взят именно на сокращение поголовья, в чем фермеры абсолютно уверены, поскольку отношение властей к остальным секторам производства куда более терпимое. Если следовать официальным планам, то БОЛЕЕ ПОЛОВИНЫ животноводческих хозяйств страны должны исчезнуть или сильно сократиться.

В любом случае, прецедент положен, и правительство Нидерландов, судя по всему, отступать не намерено – даже невзирая на экономические последствия такой политики. Однако в контексте проводимой эко-активистами информационной кампании ущемление прав фермеров-животноводов уже можно смело трактовать как начало объявленной «пищевой перезагрузки».

Николай Нестеров

Руководство Сибирского отделения РАН скорректирует и актуализирует концепцию программы развития Новосибирского научного центра «Академгородок 2.0» в связи с изменившимися геополитическими условиями. Акцент будет сделан на достижение технологического суверенитета страны.

Об этом информировал первый заместитель председателя  СО РАН, директор Института теплофизики им. С.С. Кутателадзе СО РАН академик РАН Дмитрий Маркович Маркович. «Время ставит свои акценты и корректирует приоритеты. Сейчас наступает новый этап, когда мы всем сообществом в Новосибирске и на федеральном уровне работаем над актуализацией пакета проектов в программе “Академгородок 2.0”. Здесь необходима новая конфигурация с точки зрения как институциализации новосибирского научного центра, так и в плане привлечения соинвесторов — мощных индустриальных партнеров, которые станут потребителями создаваемой научной продукции», — сказал Д. Маркович, уточнив, что корректировка будет проведена в течение ближайших нескольких месяцев.

По словам академика, несколько задач, которые были направлены на масштабное международное сотрудничество, имеет смысл несколько отложить. Основные акценты планируется сделать на технологическом суверенитете страны. Дмитрий Маркович рассказал, что будут предприниматься все усилия для запуска таких флагманских проектов, как создание на базе Новосибирского государственного университета суперкомпьютерного центра  «Лаврентьев» и открытие Междисциплинарного  исследовательского комплекса аэродинамики, машиностроения и энергетики (МИК АМиЭ)—  интеграционного проекта четырех институтов СО РАН: Института теплофизики, Института теоретической и прикладной механики им. С.А. Христиановича, Института гидродинамики им. М.А. Лаврентьева  и Института химической кинетики и горения им. В.В. Воеводского. Актуальными являются проекты, направленные на развитие малотоннажной химии, в частности, производства катализаторов, а также на создание основ отечественной микроэлектроники. Заместитель главы СО РАН пояснил, что проекты находятся в высокой степени проработки.

Ранее Д.М. Маркович рассказывал, что в МИК АМиЭ должны войти  уникальные экспериментальные установки: аэродинамические трубы, напорные стенды, а также башня сбрасывания, которая позволяет исследовать процессы в невесомости в земных условиях. Такая установка очень важна для исследований в области космических технологий и для фундаментальных исследований. Потенциальные промышленные партнеры — Росатом, Роскосмос и Ростех — уже проявляют интерес к будущим разработкам этого центра.

Чуть больше года прошло с тех пор, как в России на уровне кабинета министров утвердили стратегию социально-экономического развития с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года. Интересно, что произошло это аккурат во время открытия климатического саммита COP-26 в Глазго. В этом году в Шарм-эш-Шейхе открылся очередной саммит по климату COP-27, в котором Россия также принимает участие на уровне глав нескольких министерств.

Уместно спросить: какие подвижки произошли у нас на поприще декарбонизации за указанный период (учитывая, что под это дело был выделен определенный финансовый ресурс)? Напомним, что в прошлом году «углеродная» тема была у нас на пике популярности. Так, прошлогодний технологический форум «Технопром-2021» был полностью посвящен теме низкоуглеродного развития. Создавалось впечатление, что страна выбрала-таки магистральное направление и начала готовиться к радикальным переменам (о чем, собственно, некоторые спикеры заявляли тогда открыто и о чем мы писали подробно).

Однако после известных событий тема декарбонизации как будто сошла на нет. Тем, не менее, стратегию низкоуглеродного развития никто не отменял. Стало быть, государственная техническая политика так или иначе должна выстраиваться в рамках «зеленого» тренда. Конечно, конфликт с западными странами вносит определенные коррективы в официальные планы, но есть ли у нас основания говорить о том, что по этой причине международный «зеленый» тренд утратил для нас актуальность?

Надо сказать, что в среде новосибирских представителей СО РАН климатический скептицизм не получил какого-либо явного выражения. Во всяком случае, к глобальному потеплению здесь относятся достаточно серьезно, о чем, например, свидетельствуют лекции по климатологии научного руководителя Института теплофизики СО РАН академика Сергея Алексеенко. Соответственно, к «зеленой» повестке здесь также относятся серьезно. В то же время наши ученые отстаивают российскую специфику в решении вопросов декарбонизации, особенно если это касается сибирских регионов. О бездумном копировании европейского «зеленого» энергоперехода речи не идет. Но отражена ли данная специфика в государственных программах развития?

Как считает по этому поводу известный российский физик Валентин Данилов, ныне работающий в ИТ СО РАН, упомянутая стратегия низкоуглеродного развития достаточно четко отражает основные приоритеты и целевые показатели. Что касается конкретики, то она во многом будет зависеть от инициативы региональных властей в рамках решения экологических и экономических проблем. Мы не видим сейчас жесткого принуждения к каким-то действиям со стороны федерального центра. Тем не менее, инициатива в сфере реализации региональных «зеленых» программ поощряется и имеет финансовую поддержку. Вопрос лишь в том, воспользуются ли этим ресурсом сами регионалы.

По мнению Валентина Данилова, хорошим примером на этот счет является Сахалинская область, где региональная власть серьезно включилась в «зеленую» повестку. И как мы видим, федеральный центр всячески способствует этим инициативам. Тем самым Сахалин уже сейчас выступает в качестве российского лидера декарбонизации, демонстрируя как раз нашу «национальную специфику» в решении таких задач.

В свете сказанного возникает много вопросов к правительству Новосибирской области. Конечно, было бы весьма удобно плестись в хвосте мировых трендов, если бы не одно обстоятельство: наша заявка на лидерство в области науки и передовых технологий. Если Новосибирск претендует на создание Научного центра мирового уровня, то было бы весьма логично как-то это наглядно подтвердить и по такой популярной теме, как организация перехода к низкоуглеродной экономике.

С точки зрения ученого, позиция региональных властей по данному вопросу играет ключевую роль. Обязанность власти – выстроить в нашем регионе консенсус между представителями бизнеса и науки в рамках «зеленой» повестки. К слову, и наука, и бизнес готовы к такому взаимодействию. Но под это дело необходимо подвести соответствующую политику, обозначить приоритеты и, разумеется, получить необходимый финансовый ресурс для поддержки пилотных проектов в контексте «зеленой» тематики.

Каким путем мы могли бы двигаться? Как отметил Валентин Данилов, важность декарбонизации в том, что она стимулирует повышение энергоэффективности. Для энергетических предприятий, например, снижение углеродных выбросов означает повышение КПД. Для нашей страны — это весьма актуально. Никто из сибирских ученых не настаивает на закрытии угольных электростанций (как это происходит в Европе). Для нас куда важнее – максимально повысить эффективность использования ископаемого топлива. И на это счет существует достаточно много технических вариантов, которые имеет смысл обсуждать. Во всяком случае, наша наука давно готова включиться в процесс. Однако региональным властям необходимо этот процесс инициировать, для чего придется выстраивать соответствующий диалог с энергетическими компаниями. Почему бы нашему областному правительству не начать, например, серьезный разговор с  СГК на эту тему? – вопрошает Валентин Данилов. Возможно, компания не будет возражать против каких-то инновационных нововведений. Но со стороны власти должен последовать недвусмысленный и четкий шаг в этом направлении. Ученые, даже обладая нужными технологиями, не могут выставлять правила и условия для крупного бизнеса. Такая инициатива должна принадлежать исключительно власти.

Важным и показательным примером по части декарбонизации, считает Валентин Данилов, могло бы стать продуктивное использование зол новосибирских ТЭЦ. Золы уноса – прекрасный материал для производства бетонов и различных изделий, например, - тротуарной плитки. Если хотите, то это есть весьма полезный способ «консервации» углерода. В некоторых крупных городах, напоминает ученый, тротуары уже давно выкладывают плиткой. Почему бы Новосибирску не последовать этому примеру, отказавшись от традиционного асфальта и перейдя на «зеленую» плитку? Идя таким путем, мы одновременно решаем и вопросы экологии, и вопросы экономики, точнее, решая экологическую задачу, мы не только не несем издержек, но и получаем прибыль.

Кроме того, здесь есть положительный момент для имиджа региона. «Сегодня в нашем Академгородке тротуары превращаются в непонятно что», - сетует Валентин Данилов. Обновив тротуары Научного центра с помощью «зеленой» плитки, мы бы не только повысили уровень благоустройства, но и наглядно подтвердили бы его заявленный статус – как того самого места, где создаются технологии будущего, считает ученый. Разбитый асфальт на тротуарах вряд ли согласуется с такой заявкой.

Еще более весомые, поистине эпохальные подвижки в деле построения низкоуглеродной экономики могли бы осуществить наши растениеводы. Валентин Данилов напомнил, что травянистые технические культуры по части поглощения СО2 намного превосходят деревья. Спрашивается, почему бы не засевать такими культурами наши пустующие бескрайние поля? Взять хотя бы техническую коноплю, которая дает сырье для самых разных отраслей производства. Здесь опять вопросы экологии (поглощение углекислого газа) пересекаются с вопросами экономики (создание новых производств). Выращивание таких культур, считает Валентин Данилов, великолепно вписывается в «зеленую» повестку, и наш регион вполне мог бы – при грамотной политике – стать лидером по этой части, одновременно решая экономические задачи.

Также ученый напомнил, что Институт цитологии и генетики СО РАН давно уже успешно занимается такой технической культурой, как мискантус. Данная культура может использоваться в качестве энергетического сырья или же сырья для химической промышленности (благодаря высокому процентному содержанию целлюлозы). Причем, в мире уже наблюдается тенденция по замене древесных культур (как источника целлюлозы) на быстрорастущие травянистые технические культуры. Ведь выращивание лесов ради их последующей вырубки – дело, слишком растянутое во времени и потому достаточно затратное. В этом смысле культивирование мискантуса совпало бы с глобальным трендом, а значит, работа ученых ИЦиГ СО РАН по данному направлению актуальна и своевременна как никогда.

Таким образом, Новосибирская область вполне могла бы ассоциировать новейшие подвижки в своем сельском хозяйстве с мискантусом, включаясь тем самым в глобальный «зеленый» тренд. И со стороны региональных властей стоило бы поддержать указанное направление посильным способом. При успешном развитии соответствующих проектов это наверняка станет весомым вкладом как в развитие экономики региона, так и в улучшение его имиджа. Во всяком случае, к этому во многом обязывает наша претензия на статус «научной столицы» Сибири.

Олег Носков

Результатами полевого сезона 2022 года ученые поделились на традиционной предновогодней пресс-конференции, прошедшей 21 декабря на площадке ТАСС.

По традиции в конце года сотрудники Института археологии и этнографии СО РАН рассказали, что интересного им удалось раскопать в течение года. Широкая география экспедиций (от гор Азербайджана до пустынь Монголии) и высокая квалификация сибирских археологов позволяют им постоянно обогащать наши знания об истории человечества. В том числе – о самых первых этапах заселения человеком сибирских пространств.

«В частности, мы можем уже точно утверждать, что знаменитый денисовский человек пришел на Алтай с запада, в рамках второй волны заселения человеком Евразии. И он заселял огромные пространства азиатской части континента. Об этом говорят, прежде всего, данные палеогенетических исследований, поскольку собственно артефакты, имеющие отношение к денисовскому человеку, на сегодня найдены лишь в трех пещерах – на Алтае, на Тибете и в Лаосе», – рассказал заведующий отделом археологии каменного века ИАЭТ СО РАН, член-корреспондент РАН Михаил Шуньков.

Ряд находок, по словам ученых, доказывает, что на протяжении многих поколений денисовцы населяли одноименную пещеру на Алтае совместно с неандертальцами и даже обзаводились совместным потомством. «Сегодня мы уже можем обоснованно предположить, что эти контакты двух разных популяций древних людей, а затем и с третьей популяцией, гомо сапиенса – помогли развиться достаточно устойчивой иммунной системе у современного человека», – отметил Михаил Шуньков.

Также в этом году был сделан ряд интересных находок, относящихся к более поздним эпохам в истории Сибири и Дальнего Востока, которые представил заведующий отделом археологии палеометалла ИАЭТ СО РАН, академик РАН Вячеслав Молодин. В Забайкалье было найдено и обследовано несколько средневековых укрепленных поселений (городищ), которые также позволяют более детально воссоздать картину заселения Сибири на рубеже I-II тысячелетий нашей эры уже представителями ее нынешних коренных народов.

«На территории Горного Алтая, в Чуйской степи в этом году наш экспедиционный отряд обнаружил несколько новых погребений и каменных изваяний, также относящихся к средневековому периоду истории, но относятся уже к тюркской культуре», — рассказал Вячеслав Молодин.

Другие экспедиции в разных районах Алтая завершили раскопки крупного могильника, относящегося к гуннской эпохе и обнаружили новые образцы наскальной живописи, датированные VIII-VII вв. до н.э.

В лабораторном корпусе Института археологии и этнографии СО РАН открывается сразу две экспозиции. Первая — «Служилые люди и первые солдаты Петровской эпохи в Сибири» — подготовлена историческими реконструкторами. Зрители не только увидят реплики предметов быта, одежды и вооружения трёхсотлетней давности, но и смогут взять в руки палаши и пищали, примерить на себя мундиры Петровской эпохи и послушать рассказ о первых русских военных подразделениях на территории современной Новосибирской области. Экспозицию представит реконструктор Юрий ЕРМОЛАЕВ.

Вторая выставка носит название «Экспедиция Даниэля Готлиба Мессершмидта в отражении современных исследований». В 2022 году отмечается 300 лет с момента проведения первых научных раскопок в Сибири — на территории современной Хакасии. Это эпохальное для науки событие также пришлось на эпоху правления Петра I. Исследовательская экспедиция Д.Г. Мессершмитда по Западной и Южной Сибири положила начало изучению археологических памятников этого региона. Несмотря на то, что находки экспедиции были частично утрачены и не изучены современными научными методами, само её проведение положило начало систематическим исследованиям, которые продолжаются в наши дни и приводят к уникальным открытиям. В фондах Института археологии и этнографии СО РАН хранятся богатые коллекции, собранные современными учёными по следам экспедиции Д.Г. Мессершмидта. Предметы из этих коллекций представлены на выставке. О них расскажет кандидат исторических наук, научный сотрудник ИАЭТ СО РАН Олег МИТЬКО.

Выставки будут открыты в институте до конца января. В дальнейших планах проекта — летние фестивали исторической реконструкции под открытым небом, посвящённые истории Сибири времён Петра I.

Выставочный проект «Сибирский оплот» реализуется Межрегиональной общественной организацией «Центром развития гражданских инициатив» при поддержке Фонда «История Отечества».

Как стресс приводит к повышению давления и почему сейчас люди страдают от стресса сильнее, чем в каменном веке, в чем проблема с нынешним лечением гипертонии и почему важно разрабатывать методы персонализированной терапии, рассказал «Газете.Ru» заведующий лабораторией эволюционной генетики Института цитологии и генетики СО РАН, доктор биологических наук, профессор Аркадий Маркель.

— Насколько остро сейчас для медицины стоит проблема борьбы с гипертонией?

— Проблема очень актуальная. Гипертонией страдает около четверти населения мира, в некоторых странах — до половины, а контролировать артериальное давление, несмотря на обилие лекарств, удается от силы 20% больных. И буквально каждый второй человек ближе к пожилому возрасту имеет повышенное давление. Если считать нормальным давлением 120 на 80, людей с ним еще надо поискать. Важно менять образ жизни, менять поведение — это немногим удается. Лекарства тоже не всегда спасают. Поэтому сердечно-сосудистые заболевания остаются на первом месте по количеству смертей, а гипертония — самым распространенным таким заболеванием.

— Одной из важных причин развития гипертонии считается стресс. Почему он приводит к повышению давления?

— Стресс возникает в условиях опасности или неопределенности. Любое воздействие среды, которое вызывает какую-то необычную ситуацию, сопряжено со стрессом, иногда его вызывает и радость. Бывает, повысили по службе — и давление подскочило.

Давление при стрессе повышается для того, чтобы усилить перфузию органов кровью. Чем выше давление, тем активнее идет кровоснабжение органов, включая мозг — а это очень энергоемкий орган, он в состоянии покоя расходует более 20% потребляемой энергии. Поэтому стресс нужен. Свобода от стресса — это смерть.

Но в том-то и фокус, что давление повышается целенаправленно, в нужное время, в нужном месте. Более того, изменение кровоснабжения может быть локальным — где-то больше, где-то меньше. Все это регулирует нервная система.

— То есть, это такой механизм экстренного реагирования?

— Конечно. И это очень сложная система с прямыми и обратными связями, с какими-то конфигурациями побочных связей. Когда она дает сбой, начинаются проблемы. Например, у людей ночью в норме давление должно снижаться, а у гипертоников этого зачастую не происходит. При хроническом стрессе эта система начинает функционировать как бы самостоятельно, и давление повышается даже тогда, когда это не нужно. Кровоснабжение органов не надо увеличивать, а сердце качает кровь, давление повышается.

— Сейчас с каждым десятилетием жизнь становится вроде бы более сытой и безопасной, а о стрессе говорят все больше. Его действительно становится больше?

— У первобытного человека стресса тоже хватало, но на него реагировали естественным образом — беги или сражайся. А мы не можем убежать. И сражаться не можем. Поэтому мы все это перевариваем. У аборигенных народов, которые живут по сути в каменном веке, гипертонии нет. А у нас, цивилизованных людей, она есть. Цивилизация развилась, фактически, в последние 10 тыс. лет. И за эти 10 тыс. лет очень резко изменились условия нашей жизни, они сейчас сильно отличаются от тех, что были у наших предков. И геном не поспевает за этой эволюцией среды. Мутации возникают редко, и они случайны, не целенаправленны. Поэтому, как говорится — мы вышли из каменного века, а каменный век из нас не вышел.

Мы попали совсем в другую ситуацию: прямой угрозы жизни в подавляющем большинстве случаев нет, и стресс сейчас у нас имеет скорее эмоциональную, социальную окраску. А сами реакции на него сохранились — среда изменилась так резко, что геном за ней не поспевает.

И что еще важно: наши предки питались пресной пищей, в основном растительной, соли в обиходе не было. Поэтому в нашем организме миллионы лет формировалась очень мощная система сохранения соли. И вырабатывалось пищевое пристрастие к соли у человека. Потом соль появилась в изобилии — и теперь мы все подсаливаем, нам вкусно, а соль тем временем накапливается в организме. Это приводит к накоплению жидкости, к увеличению объема крови и, соответственно, к повышению давления.

— Для исследований вы вывели специальную линию крыс, генетически предрасположенную к гипертонии. Но разве гипертония — вопрос наследственности, а не образа жизни и подверженности стрессу?

— Стресс стрессом, но любая реакция основана на свойствах организма. А эти свойства генетически детерминированы. Поэтому одни люди — или крысы — реагируют сильно, а другие нет.

Стресс — это спусковой крючок, но что именно он запустит, зависит уже от генома.

Генетическая база гипертонии устроена довольно сложно. Прежде всего, сюда входят гены, которые отвечают за метаболизмы ионов. Еще роль играют гены, регулирующие работу иммунной системы — воспалительные реакции влияют на риск развития гипертонии. Всех генов, которые связаны с повышением давления, пока никто не знает. А еще есть межгенные взаимодействия, когда один ген усиливает или подавляет работу других.

Гипертония — очень сложное заболевание. И выделить ту генетическую структуру, генетическую сеть, которая обусловливает стойкое повышение артериального давления в каждом конкретном случае — довольно тяжелая задача. Мало кто достиг больших успехов в этом направлении. Тем более, что человеческие популяции генетически и фенотипически очень гетерогенны в отличие от линейных животных, крыс и мышей. У линейных животных проще идентифицировать гены-кандидаты – причинные факторы заболевания.

Любая реакция возникает при взаимодействии генотипа со средой. Поэтому мы с помощью селекции и создали такую генетическую модель гипертонии — крыс с практически идентичным геномом, генетически предрасположенных к повышению давления в условиях стресса.

Стрессовый фактор для крыс тоже идентичный — мы помещаем их в маленькую клетку, ограничивающую движение. Это называется рестрикцией — крысы не обездвижены полностью, но убежать никуда не могут.

Еще сейчас широко исследуются вопросы эпигенетической регуляции артериального давления — то есть, когда активность генов меняется без изменения их первичной последовательности. Эпигенетика имеет очень серьезное влияние, особенно в тех случаях, когда организм попадает из обычной ситуации в необычную быстро и геном приспособиться путем изменения первичной последовательности не может.

— Почему мы не можем адаптироваться к хроническому стрессу? Так, чтобы повышенное давление стало нормой и не приводило к проблемам со здоровьем?

— Когда я вел селекцию крыс на повышение давления при стрессе, в покое оно должно было быть нормальным. Но потом оказалось, что и в покое оно у многих крыс тоже повышено. О чем это говорит? В процессе селекции гены, которые определяют реакцию на стресс, каким-то образом взаимодействуют или связаны с генами, которые отвечают за реакцию в покое. Английский ученый Конрад Уоддингтон ввел понятие генетической ассимиляции — это когда приобретенный признак закрепляется в популяции в результате генетической селекции. Сам он вел селекцию мух-дрозофил на отсутствие поперечной жилки на крыле. Она отсутствует, когда куколки мух подвергаются тепловому шоку, стрессу. И с помощью селекции мух, предрасположенных к такому ответу на стресс, удалось добиться, чтобы и без теплового шока не было этой поперечной жилки на крыле. То есть, гены подобрались таким образом, что признак стал конститутивным, присущим уже нормальному геному.

В процессе жизни одного человека такие серьезные изменения, конечно, произойти не могут. И даже во всей популяции — маловероятно: люди ведь не подвергаются такому целенаправленному строгому отбору.

— В исследованиях, запланированных на 2022-2024 год, ваша исследовательская группа планирует изучать гены, регулирующие повышение давления при стрессе, и искать новые молекулярные мишени для диагностики и терапии. Речь о генетической терапии гипертонии?

— Нет, в геном мы вмешиваться не будем, это опасно. Молекулярные мишени — это то, на что действуют лекарства от гипертонии. У кого есть пожилые родственники, те знакомы с такими препаратами — блокаторами фермента ACE (каптоприл), блокаторами рецептора ангиотензина первого типа (лозартан) и т.д. И дело в том, что всех людей лечат одинаково. Лекарств от гипертонии очень много, но всем назначают в основном одни и те же препараты, которые воздействуют на определенные конечные точки в цепи регуляции АД и не дают давлению подниматься. И лекарство надо принимать постоянно.

И мы хотим понять, с чего же все начинается, что приводит изначально к повышению давления, найти в этой цепочке реакций звенья, на которые можно было бы повлиять.

Причем повлиять профилактически, чтобы гипертония вообще не развивалась. Вот это задача, которая до сих пор не решена.

Но крысы у нас одинаковые по генотипу, а все люди — разные, все геномы различные. Соответственно, и молекулярные мишени могут быть разные. Поэтому есть еще такое направление — поиск генетических маркеров, которые на эти мишени укажут. Или метаболических маркеров. Все это позволит индивидуально подбирать для пациента в зависимости от его генотипа препараты, которые будут гасить болезнь еще на подходе.

— Нередкая проблема исследований на животных — полученные результаты потом не получается воспроизвести на людях. Насколько исследования гипертонии на крысах переносимы на человеческую модель?

— Они прекрасно переносятся, потому что система регуляции артериального давления у крыс и у людей практически одна и та же. И давление такое же — 120 на 80. Проблема в другом — исследования на людях намного дороже, они требуют очень серьезного финансирования. И его сложно добиться, даже когда исследование явно перспективное. И этот вопрос надо решать, надо ведь людей лечить. Крыс-то мы вылечим как-нибудь.

Ректор Московского физтеха и экс-министр образования и науки Дмитрий Ливанов дал обстоятельное интервью каналу RTVI. Переводя с элитно-политического – фиксируется реальное «СВОшное перемирие». 

Главной темой беседы были итоги реформы РАН – уже скоро их начнут подводить все, потому здесь сразу двум элитным группам Ковальчукам и Чемезову оказалось принципиально важным зафиксировать ситуацию вокруг РАН. Во главе — ставленник Курчатника Геннадий Красников, но фокус перемещается на технологические стадии полных инновационных циклов.

Логика Дмитрия Ливанова по поводу причин реформы проста: Академия находилась в терминальной стадии разложения, спасать тот организм было бессмысленно, но благодаря реинтеграции в государственный контур удалось сохранить наиболее востребованные экспертные функции. 

То, что мертво, умереть не могло  – ни главный архитектор реформы РАН Дмитрий Ливанов, ни его сторонники не могли ничего разрушить – лишь констатировать смерть академического организма. 

Работа ФАНО – это масштабная хирургия с ревизией состава этой сущности. Именно это позволило вернуть собственность РАН и академических институтов в контур государства. Пресловутые стриптиз-бары открывали и раздавали земли под застройку жилищными комплексами в те дореформенные годы не чиновники, а как раз академики.

А с точки зрения развития и траты (пусть и небольших) государственных средств – все эти отношения напоминали геронтократическую ярмарку тщеславия с отсутствием любого вменяемого целеполагания.

В этом смысле реформа РАН – это была операция по спасению Академии, а не ее разрушению. 

Дмитрий Ливанов признался, что (якобы) не особо интнтересовался, как была воспринята реформа РАН, хотя здесь явно лукавит. Будущее Академии он связывает (https://t.me/scienpolicy/29535) с серьезной и глубокой экспертной работой.

Обращают на себя внимание две оговорки Дмитрия Ливанова:

«Это требовало очень серьезных последующих шагов, в том числе и непопулярных. Я думаю, что эти шаги предстоят, они обязательно будут сделаны» — это о реформе РАН в целом и конкретном воплощении в виде «Академии Красникова».

«И кто может выполнить эту экспертную работу лучше, чем наши выдающиеся ученые, которые и собраны в Российской академии наук, но это требует серьезной организации, это большая работа, а пока эта работа не выполнена, я надеюсь, что Геннадий Яковлевич Красников и его команда этим делом серьезно займутся. Хотя это сложное очень и такая тоже, в общем, неблагодарная, наверное, по целому ряду своих последствий задачи».

И это уже очередной «крик Кассандры». Еще весной Андрей Фурсенко начал буквально талдычить всем – вы живете устаревшими категориями, реалии совсем иные, скоро они в полный рост заявят о себе. Решения придется принимать совершенно другого масштаба и глубины. Нельзя сказать, что его послушались.

Про «суровые решения» генерала Суровикина напоминать не стоит – о них предупреждали, в них не верили, но они стали реальностью. 

И вот теперь Дмитрий Ливанов говорит – Академия безусловно обязана максимально оперативно и эффективно встроиться в государственную систему принятия решений (а там еще с ковидных времен всё функционирует в форсированном режиме). Но на этом эволюция РАН не закончится. Реформа Академии будет доведена до конца и окончательно сформируется новая конфигурация прагматики и эффективности принятия решений, а также персональной ответственности за их содержание. 

Дмитрий Ливанов возвращается на небосклон российской научно-образовательной политики доделывать дела и закрывать гештальты. Впереди есть несколько образов будущего – и вопрос в том, какой именно будет избран.