Российская академия образования и Российская академия наук создали совместный Координационный совет «Здоровье и образование детей, подростков и молодежи» с целью проведения научных исследований и совместной работы по охране и укреплению здоровья школьников и молодежи. Соответствующее положение утверждено постановлениями Президиумов двух Академий.

Совет займется изучением опыта охраны и укрепления здоровья в образовательных учреждениях, анализом функционального развития и здоровья школьников и студентов, разработкой предложений по подготовке и переподготовке специалистов, занимающихся проблемами охраны и укрепления здоровья детей и подростков, изданием совместных учебников и пособий по проблемам возрастной психологии, физиологии, психофизиологии, гигиены детей и подростков, проведением совместных мероприятий.

В Совет вошли президент РАО, академик РАО О.Ю. Васильева, вице-президент РАН, академик РАН М.А. Пирадов, заместитель президента РАО, академик РАН Г.Г. Онищенко, Главный внештатный детский специалист по профилактической медицине Минздрава России, академик РАН Л.С. Намазова-Баранова, научный руководитель Федерального ресурсного центра психологической службы в системе высшего образования, академик РАО Т.Н. Тихомирова, заместитель руководителя по международным связям и образовательной деятельности, ведущий научный сотрудник Научно-исследовательского института педиатрии и охраны здоровья детей Научно-клинического центра №2 Российского научного центра хирургии имени академика Б.В. Петровского К.Е. Эфендиева и другие ведущие ученые, работающие в профильных областях.

Конкурс «Агроинновации для выращивания ячменя и хмеля в России» направлен на поддержку молодых ученых и призван найти новые технологии в области выращивания пивоваренного ячменя высокого качества, повышения урожайности и плодородности почв, внедрения технологий ответственного земледелия и решений для выращивания хмеля. Подать заявку на участие можно до 25 июня 2023 года.

Пивоваренная компания «Балтика» с 2005 года развивает собственную агропрограмму для контроля качества ячменя на всех этапах выращивания — от посадки семян до уборки урожая. Благодаря этой инициативе компания полностью обеспечивает свои потребности в этом виде сырья за счет продукции российских сельхозпроизводителей: в 2022 году партнерские фермерские хозяйства вырастили для «Балтики» более 300 тысяч тонн пивоваренного ячменя. Во многом таких результатов удалось добиться благодаря постоянному внедрению инноваций.

«Мы постоянно внедряем инновации, чтобы обеспечить стабильность качества пивоваренного ячменя даже в сложных погодных условиях, а также его соответствие лучшим мировым стандартам. Также в рамках нашей программы устойчивого развития мы стремимся снизить углеродный след агропрограммы и бережнее относиться к ресурсам. Например, три года назад мы запустили мониторинг посевов с помощью дистанционного зондирования на основании спутниковых снимков, — комментирует директор по пивопроизводству и агропроектам компании «Балтика» Игорь Матвеев. — Снимки полей в специальном спектральном диапазоне позволяют оценивать интенсивность фотосинтеза, дают кураторам агропрограммы возможность понять, как себя чувствует ячмень на каждом поле. Это только один из примеров инноваций в агросекторе, который динамично развивается благодаря новым технологиям. Подобные разработки мы постоянно ищем и, уверен, сможем увидеть среди работ конкурсантов».

Конкурс проводится по пяти номинациям:

1. Новые агротехнологии при выращивания пивоваренного ячменя: системы точного земледелия, обработка почв, севообороты.
2. Инновационные проекты, направленные на оценку влияния использования удобрений и микроэлементов на качество пивоваренного ячменя.  
3. Инновации в области защиты пивоваренного ячменя.
4. Новые технологические схемы выращивания пивоваренного ячменя в регионах России.
5. Инновационные технологии выращивания хмеля в России.

Принять участие в конкурсе могут молодые ученые (исследователи, студенты и аспиранты, сотрудники НИИ) с российским гражданством в возрасте до 40 лет включительно. Для этого необходимо до 25 июня отправить заявку на ru_agro_konkurs@baltika.com с кратким описанием научно-технической разработки, включая цели и область применения, выбранной номинацией, и заполненной заявкой.

На конкурс можно подавать как уже готовые решения, результаты научных исследований, изобретения, полезные модели, так и проекты на стадии разработки. Победитель в каждой номинации получит 300 000 рублей.

Этапы конкурса:

• 30 марта — 25 июня: прием заявок
• 26 июня – 13 июля: экспертиза анкет и заочный отбор участников
• 14 июля – 14 августа: подготовка финалистами материалов для итоговой защиты
• 14–29 августа: презентации проектов участниками (онлайн)
• 30 августа: публикация победителей на странице конкурса
• Октябрь: награждение победителей.

Более подробную информацию о конкурсе можно получить, просмотрев Положение о конкурсе. 

Заявка на участие в Конкурсе

Подробнее о Конкурсе

На днях итальянские археологи сообщили о находке сооружения с неясным предположением на северо-востоке страны. Речь идет о прямоугольной конструкции из тяжелых каменных плит, внутри которой обнаружена только илистая почва (что исключает версию о том, что это некий саркофаг). В новостях было озвучено предположение, что находка представляет собой часть древней дамбы или водосточной трубы. Однако, наш собеседник - ведущий научный сотрудник Института археологии и этнографии СО РАН доктор исторических наук Андрей Павлович Бородовский – считает, что это – не единственное возможное объяснение предназначения находки. Тем более, ранее он находил подобный объект в горах Алтая. Подробности – в нашем материале.

– Почему Вы не согласны с утверждением о том, что итальянская находка – остатки какого-то гидротехнического сооружения?

– Потому что имеющихся данных недостаточно для столь категоричного утверждения. Прежде всего, конструкция не совсем проходная, а ее заиливание могло произойти в силу многих причин. С другой стороны, нам довольно много известно о гидротехнических сооружениях римской Античности и этот объект плохо вписывается в эти данные. Но я не хотел бы детально комментировать эту находку (пусть это делают ученые, которые занимаются ее обследованием).

В целом же подобного рода конструкции – каменные или мегалитические (если они состоят из более крупных элементов) сооружения лучше соотносить с такой многофункциональной категорией как дольмены. И в связи с этой новостью мне вспомнилась другая находка. В 2012 году на территории Горного Алтая мной был обнаружен похожий загадочный объект, который не вписывается ни в одну из известных в том регионе практик. Но когда я его интерпретировал, я обратил внимание, что подобного типа сооружения можно увидеть у этрусков.

– Можно утверждать, что на Алтае нашли сооружение, относящееся к этрусской культуре?

– Нет, так сказать нельзя, речь именно о сходстве, а не о принадлежности к конкретной культуре. Но совершенно очевидно, что подобные конструкции могут присутствовать в разных культурных традициях. И, если вернуться к итальянской находке, я бы не исключал «этрусского следа», тем более, что пока точный возраст объекта не установлен. Известно, что римская культура поглотила и «переварила» этрусскую и сейчас приходится по крупицам восстанавливать то, что от нее осталось. И вполне возможно, что данный объект является одной из них. Важной деталью в обеих находках является то, что обе они выбиваются из общего ряда, их сложно отнести к известным нам традициям и археологическим культурам. И это делает оба сооружения, и алтайское, и итальянское, очень интересными для исследования объектами.

– Расскажите подробнее об алтайской находке.

– Это сооружение было найдено в довольно труднодоступном месте Горного Алтая – в урочище Сальджар. И это само по себе может многое сказать о нем – объект соорудили вдали от проходных путей, в местности, которая не очень удобна для многолюдных поселений. Эта местность до сих пор является труднодоступной, поэтому она мало изучена археологами. Конструктивно объект был похож на итальянского «собрата», но больших размеров. Размер некоторых плит, которые пошли на его постройку, позволяет отнести его к мегалитическим сооружениям.

Очевидно, что в момент сооружения он располагался над землей. Найденный рядом культурный слой с органическими остатками частично перекрывает нижнюю часть объекта, что позволило нам относительно точно установить его возраст – это эпоха бронзы или раннего железного века, то есть, примерно второе тысячелетие до нашей эры или даже рубеж с третьим тысячелетием. Еще раз подчеркну, такой археологический объект – с кладкой, крышей и т.п. - на Алтае единственный. Обычно находят сооружения из отдельно стоящих камней, так называемые менгиры.

– У Вас есть какие-то версии о его предназначении?

– То, что этот объект древний, а не какая-то относительно недавняя постройка, для меня очевидно. Это подтверждается радиоуглеродным анализом находок из культурного слоя, который образовался вокруг него. В археологии есть неофициальное правило – все объекты с непонятным назначением относят к культовым, пока не будет доказано иное. Не скажу, что я сторонник такого подхода, но в данном случае есть ряд косвенных признаков, говорящих о том же. Внутри конструкции отсутствуют человеческие кости, что не позволяет отнести ее к погребальным сооружениям. Ее надземное расположение отвергает версии о различных погребах или укрытиях. С другой стороны, конструкция очень интересно ориентирована: она стоит строго поперек долины, образованной притоком Катуни и привязана к сторонам света. Это тоже наводит на определенные размышления относительно предназначения объекта. А вот найти какое-то обыденное функциональное объяснение подобной конструкции очень сложно.

– Предполагаются какие-то дальнейшие ее исследования?

– Как я уже говорил – она располагается в довольно труднодоступной местности и постоянно археологические экспедиции там не работают. С другой стороны, объект очень интересный и уникальный, его исследования могут принести значимые результаты. Поэтому у меня в планах есть вернуться туда и провести более тщательные раскопки в этой локации.

Сергей Исаев

В конце прошлого года, в рамках Десятилетия науки и технологий в России, стартовала программа научно-популярного туризма для молодежи. Ее основные параметры определяет «Концепция развития научно-популярного туризма в Российской Федерации на период до 2035 года», утвержденная Министерством науки и высшего образования РФ.

Согласно документу, научно-популярный туризм предусматривает посещение объектов инфраструктуры организаций, сопряженных с научной, инновационной, образовательной, просветительской деятельностью. Это совершенно новое направление работы для туристической индустрии и вполне очевидно, что его запуск и последующее развитие поставит перед организаторами немало новых и сложных задач и вопросов.

Пути решения некоторых из них были озвучены на международной туристической выставке в Москве (13-15 марта 2023 года). Институт цитологии и генетики СО РАН вошел в состав делегации от Новосибирской области и представил на выставке свой проект по научному туризму. Институт на выставке представляли заместитель директора по организационной и образовательной деятельности Анна Евгеньевна Трубачева и научный сотрудник лаборатории молекулярных механизмов патологических процессов Анна Владимировна Ковнер.

В рамках проекта были представлены мастер-классы, на которых гости выставки могли поучаствовать в реальных биологических экспериментах — выделении ДНК из растения и изучении образцов различных тканей под микроскопом. Оба этих мастер-класса входят в цикл проводимых в ИЦиГ научно-просветительских мероприятий на базе Музея истории генетики в Сибири – подробнее о них рассказано в небольшом видеоролике.

Подводя итоги работы делегации на выставке, Анна Трубачева отметила, что реализация концепции позволит усилить кадровый потенциал объектов научно-популярного туризма, повысит престиж научно-исследовательских центров. По словам Анны Евгеньевны, самое интересное для молодых людей – общение с молодыми учеными, генетиками и биоинформатиками, которые занимаются современными разработками и готовы подробно ответить на вопросы посетителей.

В настоящее время ИЦиГ СО РАН вместе с Новосибирским государственным университетом, ГНЦВБ «Вектор» и Институтом ядерной физики им. Г. И. Будкера СО РАН уже вошел в пилотный проект «Пять дней в сердце Сибири», о котором мы рассказывали ранее.

Пресс-служба ИЦиГ СО РАН

Президент РФ Владимир Путин 28 февраля внес изменения в № 53-ФЗ «О государственном языке Российской Федерации», направленные на стимулирование соблюдения норм литературного русского языка и контроль использования иностранных слов, не имеющих аналогов в русском. Согласно новоой редакции, при использовании русского языка как государственного во всех установленных законом сферах должны соблюдаться нормы современного русского литературного языка, зафиксированные в словарях, справочниках и грамматиках. Для чего это надо, как провести грань между нужными заимствованиями и ненужными и какую роль в государственной языковой политике могут играть ученые – ответы на эти вопросы вы найдете в интервью с заведующей кафедрой общего русского языкознания Гуманитарного института НГУ, профессором Натальей Кошкаревой.

– Скажите, насколько необходимо вообще определять языковые нормы на законодательном уровне?

– Закон касается функционирования русского языка как государственного, использования его на уровне законотворчества, официального представительства на самых высоких уровнях и так далее. Конечно, в такого рода публичных сферах должны быть четко оговорены нормы и правила использования языка, в том числе, чтобы избежать двоякого толкования сказанного. И данный закон ничего не предписывает русскому языку как таковому, но, опираясь на существующие в нем правила, регулирует его использование в сфере официального общения. Поэтому я считаю принятие такого закона вполне оправданным и актуальным. Такие законы существуют во многих государствах, причем в них могут быть заложены более жесткие нормы употребления языка в публичном пространстве, например – во Франции, и тем самым формируется и сохраняется языковая идентичность страны.

– То есть, внесенные изменения не являются аналогом реформы русского языка в начале прошлого века?

– К сожалению, такое заблуждение существует, но оно не имеет под собой ровным счетом никаких оснований. И в прошлом веке тоже никакой реформы русского языка не было, язык как жил, так и продолжает жить по своим законам. Было изменение норм правописания, приведение их в соответствие с теми изменениями в языке, которые объективно произошли к тому времени.

Реформировали не язык как таковой, это сделать невозможно в принципе, как нельзя реформировать закон тяготения. Реформа правописания регулирует то, какие буквы используются на письме: ненужные буквы, которые к этому времени уже не обозначали отдельных звуков (например, «ер» в конце слова или «ять»), были просто изъяты из алфавита, правила употребления других были сформулированы более точно. Нынешний закон не меняет существующих грамматических норм и правил, он касается лишь норм употребления русского языка как государственного, причем только на официальном уровне, а не в повседневной жизни.

– Одной из таких норм стало ограничение употребления иностранных слов, но как провести такую грань законодательно, как правильно и недвусмысленно разделить заимствования на нужные и лишние?

– В обновленной формулировке закона сказано всего лишь следующее: «При использовании русского языка как государственного языка Российской Федерации не допускается употребление слов и выражений, не соответствующих нормам современного русского литературного языка (в том числе нецензурной брани), за исключением иностранных слов, которые не имеют общеупотребительных аналогов в русском языке и перечень которых содержится в нормативных словарях». Речь не идет о запрете каких-то конкретных слов, а о том, что рекомендуется использовать такие слова, которые уже закрепились в узусе, стали его частью, зафиксированы в словарях авторитетным научным сообществом. Это значит, что такие слова имеют широкое употребление, при необходимости их значение можно уточнить по авторитетным словарям.

Да, язык развивается, в том числе путем включения в себя слов из других языков. Это естественный процесс, одни слова и выражения со временем становятся органической частью языка и воспринимаются нами как вполне понятные и «родные», другие, напротив, довольно быстро теряют актуальность и выходят из оборота. Конечно, нужно избегать избыточного заимствования, употребления иностранных терминов в тех случаях, когда оно неоправданно, поскольку оно засоряет язык.

Недавно очень популярным, и как раз на официальном уровне, стали выражения «на голубом глазу» и «дорожная карта», которые являются кальками, пришедшими из иностранных языков, таких фразеологизмов ранее в русском языке, насколько мне известно, не встречалось. Какое-то время они были очень популярными, но сейчас их употребительность постепенно снижается. Скорее всего, через некоторое время их вытеснят другие «модные» языковые обороты. Это естественный процесс обновления языка.

Что касается определения границ, норм употребления тех или иных слов, то этим занимаются специалисты-филологи. Они очень тщательно изучают контексты употребления каждого слова, жанры, в которых они встречаются (художественная литература, публицистика, официальный стиль), частотность и прочее. Введение каждого нового слова в словарь сопровождается глубоким научным исследованием, оно осуществляется на основе объективных признаков, а не волюнтаристкого решения отдельного человека.

– Согласно сообщению ТАСС, подготовка таких справочников поручена ученым из Москвы и Петербурга. А Сибирское отделение РАН и Новосибирский университет как-то участвуют в этой работе?

– При Российской академии наук действует Орфографическая комиссия РАН, в состав которой входят специалисты из самых разных говоров и учреждений – академических институтов, университетов, общественных организаций. Все подобные вопросы детально обсуждаются на заседаниях Орфографической комиссии. На недавнем заседании, которое состоялось на прошлой неделе, речь как раз шла о процедуре пополнения словарей, принципах отбора слов и порядке их включения в словарь. Это взвешенный, постепенный, продуманный процесс, в котором участвуют самые крупные специалисты в этой области.

Перед тем, как этот закон был принят, Президиум РАН рассылал по научным организациям предложения по его дополнению, ученые высказывали свои мнения, они были учтены при принятии окончательного решения. Что касается упомянутых поручений, исполнители выбираются в соответствии с параметрами государственного задания научным организациям. Головным учреждением в этой сфере является московский Институт русского языка им. Виноградова РАН, там есть целые сектора, которые занимаются созданием орфографических словарей, справочников и прочее. Так что вполне логично, что эта работа поручена им.

У нас есть своя, тоже очень важная задача – провести аналогичную работу в отношении языков народов Сибири. Созданы специальные комиссии, которые будут рекомендовать или не рекомендовать разные словари и грамматики в качестве источников норм употребления этих языков. Это очень важно потому, что для многих языков народов Российской Федерации письменные традиции далеко не так стабильны и устойчивы, как в случае с русским языком. Мы часто сталкиваемся с ситуацией, когда на уровне школьного образования преподавание одного и того же родного языка в разных районах проживания народа ведется по разным учебникам с разной системой записи, даже с разными алфавитами. То все равно что в Новосибирске дети учились бы по дореволюционным учебникам, а Томске – по учебникам, записанным в соответствии с диалектной транскрипцией, а в омских учебниках для записи русских слов использовалась бы латиница. В условиях, когда нет стабильных норм, каждый авторский коллектив пишет по-своему, часто очень по-разному. В Сибири много таких регионов – Алтай, Тува, Хакассия, Якутия, Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономный округа и другие. Так что речь идет о тысячах учеников и десятках учебников, которые не приведены к единому языковому стандарту. Эту проблему надо решать, и сейчас в этом направлении ведется серьезная работа специалистами Института филологии СО РАН.

Сергей Исаев

Ученые Института катализа СО РАН разработали углеродные нановолокна, которые улучшают свойства полимеров и моторных масел. Технологию тестируют в научных центрах Красноярска и Якутска — она уже продемонстрировала первые положительные результаты.

Разработка и синтез углеродных наноматериалов — перспективное направление в материаловедении. Их используют для улучшения свойств полимеров, строительных и дорожных материалов, масел, электронных компонентов. Спрос на углеродные наноматериалы постоянно растет, поэтому разработка новых катализаторов для их получения и усовершенствование способов синтеза актуальны.

Ученые Института катализа СО РАН разработали простой и высокопроизводительный способ получения углеродных нановолокон из этилена и пропан-бутановой смеси. Это материалы, состоящие из графитоподобных углеродных нитей диаметром до 800 нанометров, которые практически не запутываются.

Разработанные нановолокна повышают прочность полимеров, например, тефлона, а также улучшают антифракционные характеристики моторных масел — износ деталей снижается в несколько раз. Причем если доля нановолокон, которая нужна для улучшения свойств полимеров, составляет один процент от массы продукта, то для моторных масел это всего одна миллионная.

«Мы синтезировали в планетарной мельнице никель-медный катализатор из металлических порошков. Далее нагревали состав в инертной атмосфере и подавали этилен или пропан-бутановую смесь. На выходе мы получили углеродные нановолокна с необычными свойствами, которые улучшают качество полимеров и масел. В планах — переход к смеси, моделирующей состав попутного газа. Это один из этапов масштабирования технологии», — рассказывает один из авторов разработки, младший научный сотрудник отдела материаловедения и функциональных материалов Института катализа СО РАН Софья Афонникова. По ее словам, от начала разработки до первых результатов прошел всего год.

Чтобы получить данные об изменении характеристик материалов, ученые провели ряд экспериментов. Нановолокна добавляли в разной концентрации в состав полимеров, а затем испытывали на разрыв и истираемость. Моторное масло с добавкой нановолокон интенсивно перемешивали с помощью ультразвука и проверяли и на машине трения для проверки качеств модифицированной смазки.

Композиты прошли пилотные испытания в Институте проблем нефти и газа СО РАН в Якутске, также их изучали совместно с красноярским Институтом химии и химической технологии СО РАН. Проведенные испытания показали положительные результаты.

Пресс-служба Института катализа СО РАН

Насколько велика импортозависимость России в сфере микроэлектроники, насколько реалистичны планы по ее быстрому преодолению, и чем могут помочь в этом ученые Академгородка? Об этом «Континент Сибирь» поговорил с директором Института физики полупроводников им. А.В. Ржанова СО РАН, академиком РАН Александром Латышевым

Вопрос состояния российской электронной промышленности является одним из ключевых в области достижения страной технологического суверенитета: элементная база так или иначе задействована практически во всех высокотехнологических производствах. Не удивительно, что о возможных поставках микросхем и оборудования для их производства часто говорили, обсуждая возможные итоги визита Си Цзиньпина в Россию. В частности, сообщается, что Пекин подписал 84 контракта на поставки комплектующих и узлов электротехнических средств (источники называют общую сумму в 43 млрд рублей). А в десятом пакете санкций ЕС против России вновь (как и в ряде предыдущих) упомянуты экспортные ограничения на электронные компоненты. О роли Института физики полупроводников им. А.В. Ржанова СО РАН в снижении импортозависимости России в сфере микроэлектроники «Континенту Сибирь» рассказал Александр Латышев.

– Александр Васильевич, ваш институт как-то ощутил последствия санкций?

– Наш институт трижды попал в список санкционных учреждений – со стороны Японии, Канады и США. Стало намного сложнее публиковаться в зарубежных научных журналах. Конечно, для состоявшихся ученых – это не стало большой проблемой, а вот для молодых исследователей, которые только зарабатывают себе авторитет и место в мировой науке, такие ограничения, конечно, болезненные. Вообще, я хочу сказать, что санкции – это не главная проблема, стоящая сегодня перед российской наукой. От нас ждут, что мы обеспечим конкуренцию на равных с ведущими мировыми центрами.

– И насколько успешно это удается делать?

– Довольно успешно, по крайней мере, я могу сказать это о той области науки, которой занимается наш институт. Наши ученые публикуются в тех же ведущих научных журналах мира, что и наши коллеги из Гарварда, Массачусетского технологического института MIT, то есть, несмотря на то, что мы уступаем в финансировании, обеспеченности оборудованием, работаем мы все равно на равных.

Так что в каком-то смысле наш КПД даже выше. Часть наших исследований не просто на мировом уровне, она его задает, на наши результаты опираются другие ученые.

Да, санкционные ограничения осложняют нашу работу. Мы отрезаны от ряда ведущих производителей научного оборудования. Ряд ведущих университетов не готов сотрудничать с Институтом физики полупроводников как организацией, попавшей под санкции, хотя с нашими сотрудниками как отдельными исследователями они часто готовы работать и дальше. Но и мы не сдаемся, ищем новые способы развивать свою работу. В частности, открыли две новых молодежных лаборатории, которые нацелены на выполнение задач от промышленных предприятий. Мы включаем в состав их коллектива представителей этих самых предприятий, чтобы максимально интегрировать науку и производство в рамках данных лабораторий. Ну а для нашей научной молодежи – это одна из возможностей реализовать себя в условиях снижения международного научного сотрудничества.

– Вы ощутили декларируемый рост внимания к отечественной науке со стороны государства и крупного бизнеса?

– Да, в определенной степени ощутили. Заметно выросло число предложений к работе, которую нам необходимо выполнить. Появляется интерес и со стороны промышленных партнеров, потому что ситуация коренным образом меняется, многое уже не так просто купить за рубежом. Запрос есть, как на исследования, так и на определенную мелкосерийную продукцию, которую мы производим сами, на собственных производственных участках по техническим условиям, разработанным под индустриальных партнеров. Но надо понимать, что обеспечение технологического суверенитета – это не просто сложная, но и комплексная задача. Допустим, мы получаем заказ на разработку какого-то устройства, которое должно при этом полностью состоять из комплектующих российского производства. Но как быть, если необходимую для него современную элементную базу у нас в стране просто не выпускают? Заменять ее транзисторными сборками? Но тогда это будет громоздкое устройство, да и по ряду других параметров уступающее западным аналогам. Так что, помимо науки, важна роль электронной промышленности.

– Сегодня много говорят о возрождении российского производства микроэлектроники. Насколько это реально и в какие сроки?

– Эта отрасль была достаточно хорошо развита в Советском Союзе на позднем этапе его истории. К сожалению, она же оказалась одной из наиболее пострадавших в результате экономической политики 1990-х годов. Министерство электронной промышленности упразднили, многие кремниевые заводы и отраслевые НИИ закрыли. И сегодня та производственная база, которой мы располагаем, очень сильно отстает от передового мирового уровня. Передовое полупроводниковое предприятие России АО «Микрон», владеет технологией изготовления интегральных схем по 65-нм техпроцессу, что недостаточно для потребностей современной экономики. К тому же мощности одного завода недостаточно, чтобы закрыть все российские потребности в микрочипах. Похожа ситуация в Беларуси, там сохранили достаточно сильный минский завод «Интеграл», поэтому сотрудничество с белорусами для нас очень выгодно. Но возможности «Интеграла» тоже, конечно, не сравнимы с тайваньскими производителями.

Поэтому, что возвращение в число лидеров по производству микроэлектроники ─ очень сложная задача. Мы сегодня не располагаем собственным оборудованием, которое позволяло бы выпускать чипы новых поколений (т.н. 7-нм и 5-нм процессоры). И никто нам его не продаст.

Надо понимать, что ни одна фирма, выпускающая оборудование для производства полупроводников, сами полупроводниковые микросхемы не делает, а все производители микросхем покупают технологическое оборудование у примерно одних и тех же (и тоже весьма малочисленных) компаний, которые располагаются на Тайване, в США и других странах. Эти страны точно не будут поставлять нам такое оборудование, даже если завтра санкции отменят, к чему нет никаких предпосылок.

Более того, если мы даже сумеем через какое-то время создать такое оборудование сами, что совсем не гарантировано, то за это время мировые лидеры опять уйдут вперед, потому что эта отрасль одна из самых быстро развивающихся. Конечно, это не значит, что нам надо сдаваться. Отставание надо по возможности сокращать.

Но это задача очень сложная, с большим числом переменных, поэтому решить ее, по-хорошему, помогло бы возрождение института генерального конструктора, который в советское время использовался в решении стратегических задач. Например, в реализации космической программы или атомного проекта. Возрождение электронной промышленности – задача сопоставимого масштаба и решать ее надо такими же инструментами и методами. Россия не сможет одномоментно решить проблему производства топовой электроники. Но топовая электроника и не требуется для большинства практических применений!

А вот именно для реализации практических применений требуется разработать кремниевые фабрики российского производства, окруженные многочисленными дизайн-центрами, работающими на российских САПРах (системах автоматизированного проектирования). Следующим этапом должно быть производство российской топовой электроники. И, конечно, должны активно развиваться направления по разработке принципиально новой электроники, работающей на новых физических принципах, что может позволить «обогнать не догоняя».

– Как развивается сотрудничество института с новосибирским производителем микроэлектроники – НЗПП «Восток»?

– Мы давно знакомы друг с другом, есть крупные реализованные проекты, обсуждаются новые. Этот процесс хорошо шел, когда предприятием руководил Владимир Исюк. Недавно сменился собственник завода, был назначен новый директор. С новым руководством мы обсуждаем варианты сотрудничества и тоже ожидаем продуктивной совместной работы.

Обсуждение на тему «Кадровый суверенитет страны: взаимодействие вузов, колледжей, бизнеса и государства» прошло на ММСО 2023

Еще в 2018 году цифровая грамотность была заявлена как стратегия. К 2024 году уже можно будет достичь цифрового запала и обсуждать первый отрезок пути в этим направлении. Приоритет — обеспечить всем цифровые компетенции. Университеты также задействованы в этом процессе, они пытаются определить для себя показатели, которых хотят достичь и по которым идет движение.

Кадровый суверенитет в университетской повестке

Удачный кейс — опыт цифровых кафедр. «Мы выбрали себе партнеров по работе с цифрой. Те итоги и задачи, которые мы запланировали, позволили посмотреть успех программ ДПО на цифровых кафедрах. Проект представлен в итогах и базовых цифрах. Каждый из университетов сегодня организуют модель финансовой поддержки. В качестве развития квалификаций проект начинает ложится в образовательные программы», — рассказала президент ЮФУ Марина Боровская.

Сегодня университеты по широкому кругу задач создают консорциумы. Если первое направление — заход через программу ДПО, где благодаря консорциуму усиливается взаимодействие с бизнес-организациями и партнерами, то второе — внедрение программы в рамках базовых модулей. В ЮФУ такая практика, как поделилась Марина Боровская, сложилась.

Кадровый суверенитет в детской повестке

Заместитель генерального директора ООО «Цифровое образование» (платформа «Сферум»), директор по связям с вузами VK Group Сергей Марданов выделяет 3 блока, от которых зависит кадровый суверенитет:

Первый — те, кто хочет учиться, и их мотивация это делать;

Второй — те, кто может их научить и знает, чему научить;

Третий — инфраструктура, которая позволяет вторым работать с первыми в рамках этого процесса.

В контексте цифровых компетенций важно заниматься профориентацией. «Мы будем наращивать этот потенциал, потому что в регионах много проблем с закрытием бюджетных мест на IT-специальностям», — отмечает Сергей Марданов.
 
Сейчас ведется работа с педагогами и школьниками в рамках вузов, особенно с «цифровыми» педагогами.

В завершение дискуссии Сергей Марданов дал краткий прогноз: «Если мы будем еще больше погружать детей и педагогов IT-компетенциями, мы сможем сохранить суверенитет и нарастить кадровую базу в дальнейшем».

Мы уже неоднократно обращались к вопросу: «Почему Россия – не Канада?». Точнее, почему в России к жилищной проблеме подходят не по-канадски? В то время как в Канаде жилищный фонд более чем на 80% представлен малоэтажными домами, в России основная масса людей вынуждена проживать в бетонных «муравейниках». И это несмотря на то, что по климатическим условиям наши страны во многом совпадают, свободной земли полным-полно, не говоря уже об обширных запасах такого важного строительного материала для малоэтажных домов, как дерево.

На эту тему уже второй десяток лет рассуждают специалисты из разных областей знаний. Однако никаких принципиальных сдвигов в отечественном «девелопменте» до сих пор не намечается. Чаще всего равнодушие к малоэтажному строительству объясняется отсутствием соответствующей градостроительной политики, поскольку у нас принято уплотнять застройку в целях экономии на линейной инфраструктуре (с которой у застройщиков постоянно возникают изрядные проблемы).

Но есть еще один принципиально важный момент, который почему-то до сих пор считается второстепенным. Это – отсутствие официально утвержденной концепции малоэтажного жилья для России, особенно – для прохладных регионов. В Канаде этот концептуальный момент был проработан детально еще после войны, с участием большого количества технических специалистов.

Современный канадский дом является, в первую очередь, энергоэффективным жилищем. Энергоэффективность достигается благодаря высокому уровню теплоизоляции и системе рекуперации тепла. Есть много и других моментов, но важно то, что здесь всё посчитано, каждый элемент такого дома имеет инженерное обоснование и включен в общую конструктивную и инженерную систему благодаря тщательным предварительным расчетам и натурным испытаниям. У нас такими вещами зачастую пренебрегают, и немалое количество малоэтажных домов создается руками самих же домовладельцев, где такое понятие, как энергоэффективность, вообще не принимается во внимание. Домовладельцев больше волнует метраж, благоустройство и внешний вид. Затраты энергоресурсов в ходе эксплуатации до сих пор не воспринимаются как серьезная проблема. Благо, пока еще энергоресурсы в нашей стране относительно дешевы.

В свое время я уже говорил о том, что такое жилье по определению не может быть массовым. И дело даже не в капитальных затратах и примитивных способах возведения. Дело в том, что если бы наш жилищный фонд на 80% состоял из таких домов, то потребление энергоресурсов в стране подскочило бы в разы. Соответственно, следом взлетела бы и цена на топливо. После чего жизнь в многоэтажке могла бы показаться самым оптимальным вариантом для доброй части владельцев помпезных двухэтажных «коттеджей».

Впрочем, цены на топливо могут взлететь и без того, поскольку теперь это является общемировой тенденцией. У нас многие домовладельцы надеются на повальную газификацию малоэтажных поселений, не думая о том, что цены на газ внутри страны искусственно сдерживаются. Если сделать всё «как в Европе», то цена голубого топлива может запросто подскочить в тридцать раз!  Причем, на сегодняшний день у нас нет никаких гарантий, что газовые монополисты, потеряв европейский рынок, не попробуют получить компенсации за счет внутреннего потребителя. А если учесть, что на энергетическом рынке параллельно растут цены на все остальные виды топлива, мы также получим заметное подорожание угля, дров и древесных гранул (не говоря уже об электроэнергии). И когда это произойдет, нынешние двухэтажные хоромы из неутепленного бруса или кирпича приравняются к барской роскоши (что, по сути, так и есть). Именно поэтому такое жилье по определению не может быть у нас массовым, «народным».

В этой связи необходимо обратить внимание на то, что указанную ситуацию давно предсказывают специалисты Института теплофизики СО РАН, занимающиеся вопросами повышения энергоэффективности зданий. Как мы уже неоднократно писали, еще в середине 1980-х здесь появилась группа энтузиастов, которая как раз и взяла на себя труд создания концепции энергоэффективного «народного» жилища для условий Сибири (проект «Экодом»). Совсем недавно они поделились результатами своих исследований, где в качестве прототипа для определения тепловых характеристик дома была разработана - с помощью BIM технологий - типичная для тех мест (по архитектуре) информационная модель дома. С ее помощью необходимо было найти оптимальный путь повышения энергоэффективности зданий в целях экономии энергоресурсов.

Актуальность данной задачи связана с тем, что в России не менее 40% потребляемой энергии приходится как раз на здания. Примерно 70% энергии в этом объеме тратится на отопление. По словам исследователей, за основу был взят двухэтажный дом площадью 178 кв. метров, построенный из бруса хвойных пород толщиной 150 мм - с дополнительным утеплением из минеральной ваты (200 мм). Полы первого этажа также защищены утеплителем толщиной 200 мм, а перекрытия первого и второго этажей – утеплителем толщиной 300 мм.

Дом состоит из двух частей – жилой части и пристроенного к ней биовегетария, который используется (в том числе) для эффективной переработки бытовых стоков. В нем же находится оборудование для производства почвы и инженерный блок. Один из фасадов дома обращен строго на юг. На этом южном фасаде вертикально расположен воздушный солнечный коллектор площадью 12 кв. метров. Под полом первого этажа находится теплоизолированный грунтовой аккумулятор тепла. Напомним, что накопление солнечного тепла – одна из визитных карточек Сибирского Экодома. Можно сказать, неотъемлемая часть самой концепции, главная «фишка» проекта.

Подчеркнем, что расчеты приводились для природно-климатических условий острова Ольхон, где зимы даже более суровые, чем в Новосибирской области, а из всех разрешенных энергоресурсов используются только дрова и электроэнергия. Как видим, разработчики добавили к этому третий энергоресурс – солнечную радиацию, которая находится там в избытке. Как показывают расчеты, суммарная солнечная радиация в тех краях вполне достаточная, чтобы ее эффективно использовать для экономии топлива. Если брать вертикальную поверхность на южной стороне, то за год мы получаем 1843 кВт*час на один квадратный метр! Спрашивается, почему бы не делать «запасы» этого дарового тепла?

Поскольку речь идет о тепловом балансе, то были оценены и тепловые потери. Так, расчеты показали, что больше всего тепла теряется через остекление – 6978 кВт*час (при общей площади остекления 33,34 кв. метра). Потери тепла через пол оказались почти в два раза меньше. В целом через стекла за год теряется 34% тепловой энергии, через стены – 25%, через кровлю – 23%, через полы – 18 процентов. Еще один важный источник потерь тепла – вентиляция помещений. Исследователи утверждают, что если обеспечить регенерацию тепла вентилируемого воздуха, то даже в условиях Ольхона такой дом уже с апреля переходит в класс дома с избытком тепла на уровне 283 Вт. То есть потребность в дополнительном отоплении будет отсутствовать. Для сентября также характерен избыток тепловой мощности на уровне 1214 Вт.

При этом отмечается, что благодаря солнечному коллектору отопление дома можно прекратить уже в марте. Если брать отопительный сезон (в зимний период), то данное приспособление дает возможность снизить мощность системы отопления на 20% в самые холодные зимние дни. А в отдельные, не очень холодные зимние месяцы этот показатель доходит до 80 процентов! В целом для данного случая приток тепловой энергии за счет солнечного коллектора составляет где-то 10708 кВт* час! Как отмечают исследователи, наличие солнечного коллектора с аккумуляцией тепла позволяет снизить энергопотребление в январе на 24%, а в декабре – более чем на 40 процентов. Необходимо учитывать, что грунтовый аккумулятор тепла очень сильно повышает тепловую инерционность дома (чего нельзя сказать о стандартных канадских домах). Так, в самую холодную пятидневку, при пасмурной погоде, температура внутри дома без отопления удерживается на уровне 16 градусов в течение суток! А в солнечный день не опускается ниже 18 градусов. Это еще раз показывает, что грамотное использование дарового солнечного тепла вполне оправдывает затраты на указанное оборудование. И это, еще раз подчеркнем, является характерной особенностью именно нашей, сибирской концепции современного энергоэффективного жилища.

Олег Носков

Сибирские ученые представили рекомендации по снижению углеродного следа в Республике ТатарстанСотрудники Института леса им. В. Н. Сукачёва ФИЦ «Красноярский научный центр СО РАН» представили рекомендации по снижению углеродного следа в Республике Татарстан в рамках соглашения ПАО «Татнефть» и Сибирского отделения РАН. Они предложили формировать на основе уже имеющихся насаждений карбоновые фермы и рассчитали эффективность функционирования таких ферм до 2050 года.

Карбоновые фермы — это управляемые насаждения, углерод депонирующую функцию которых можно усилить за счет увеличения текущего прироста. Этим термином обозначается образование массы древесины, которая будет поглощать углекислый газ из атмосферы и в процессе фотосинтеза преобразовывать его в органическое вещество.

«Мы разработали подходы, позволяющие на протяжении довольно длительного жизненного цикла сосняков увеличивать их текущий прирост по сравнению с неуправляемыми лесами, — рассказывает директор Института леса ФИЦ КНЦ СО РАН доктор биологических наук Александр Александрович Онучин. — Для Республики Татарстан это будет достаточно эффективный климатический проект — естественная продуктивность сосняков там довольно высокая. В неуправляемых лесах в период интенсивного развития они дают прирост древесины порядка 10—12 кубических метров с гектара в год. Посредством лесохозяйственных мероприятий нам представляется возможным увеличить их углерод депонирующую способность еще практически в два раза. Не на весь жизненный цикл дерева, но на достаточно продолжительный период — примерно с 15 до 40 лет. В этот промежуток можно кратно увеличить прирост древесины».

Заместитель председателя Сибирского отделения РАН Дмитрий Маркович Маркович подчеркнул, что одна из задач СО РАН — налаживать систему продуктивных взаимодействий академической и вузовской науки с крупнейшими государственными и частными корпорациями страны. «Академия — это единственная надведомственная структура, позволяющая организовать конструктивный диалог и взаимодействовать со всеми субъектами инновационной системы для достижения целей государства, экономики и общества», — отметил академик.

Ученые оценили лесоустроительные условия на территории Татарстана на основе анализа климатической информации (атмосферных осадков и температуры воздуха) и тематических почвенных и геоморфологических карт. Так были выбраны участки, пригодные для создания карбоновых ферм. На основе анализа данных дистанционного зондирования исследователи определили актуальное состояние лесных экосистем на этих участках. Затем провели полевые работы, таксацию и отобрали почвенные пробы. В итоге ученые разработали рекомендации для повышения углерод депонирующих функций сосновых древостоев в Татарстане до 2050 года и рассчитали технико-экономические обоснования для тестовых участков.

Таксация — отрасль лесохозяйственных знаний, занимающаяся определением объема срубленных и растущих деревьев, оценкой запаса насаждений и прироста как отдельных деревьев, так и целых насаждений.

«Мы предлагаем не только создавать посадки, но и проводить уход за уже имеющимися насаждениями. Как правило, все они перегущены. Из-за сильной конкуренции прирост деревьев там после 15—20 лет начинает снижаться. В то же время возрастает деструкция древесины и эмиссия ее разлагающейся биомассы в атмосферу. Поэтому такие насаждения могут иметь нейтральный углеродный статус или даже на какой-то период из поглотителей углекислоты превращаться в ее источник, — говорит Александр Онучин. — Мы рекомендуем мероприятия, позволяющие деревьям активно поглощать углекислоту до 40—60 лет, что достигается за счет рубок ухода. Образно говоря, это как выращивание морковки на грядке. Если ее не прореживать, она не будет расти».

Деревья, которые пойдут под сруб, предлагается пустить на хозяйственно-экономические нужды. Татарстан считается лесодефицитным районом, древесина там востребована. Ученые оценили эффективность ее продажи, основываясь на расценках Санкт-Петербургской международной товарно-сырьевой биржи. Часть сырья можно будет реализовать на дрова, другую — использовать для получения той или иной продукции — брусочков, штакетников и тому подобного.

«Конечно, по большей части эта древесина низкотоварная, она не окупит вырубки. Экономическую эффективность реализации в Татарстане тех или иных климатических проектов в области лесных насаждений можно будет оценивать исходя из того, какова будет стоимость углеродных единиц. Перед нами стояла задача разработать технологию формирования карбоновых ферм, ее реализация будет зависеть от конъюнктуры рынка», — отмечает Александр Онучин.

Углеродные единицы — это верифицированный результат реализации климатического проекта, выраженный в массе парниковых газов, эквивалентной одной тонне углекислого газа. Они выпускаются при сокращении выбросов или при увеличении поглощения парниковых газов относительно базового сценария.

Специалисты Института леса ФИЦ КНЦ СО РАН много лет занимаются климатическими проектами в области лесных отношений. Сегодня они разработали рекомендации по созданию карбоновых ферм с сосновыми насаждениями, хотя есть методики, позволяющие формировать такие фермы и из других быстрорастущих пород. ИЛ КНЦ СО РАН участвует также и в формировании карбоновых полигонов — территорий, где проводится комплексный мониторинг уровня парниковых газов в атмосфере, а также исследования по углеродному обмену параллельно с измерением значимых параметров окружающей среды.

«В результате исследований мы получаем картину насаждений, которые позволяют найти баланс углеродного следа для того или иного региона. Мы отслеживаем этот баланс и узнаем, в каком возрасте и в каких условиях эти экосистемы являются поглотителями углерода, а в каких они меняют свой углеродный статус. Сейчас идут коллективные споры об углеродном статусе сибирских лесов: кто-то говорит, что в связи с рубками, болезнями и пожарами он существенно снизился, другие утверждают, что они всё равно остаются основным стоком углерода», — рассказывает Александр Онучин.

Сибирские леса, хоть и имеют более низкую продуктивность (то есть растут медленнее, чем тропические), депонируют углерод надолго. В мерзлых почвах древесина может сохраняться тысячелетиями, а то, что попадает в водные артерии, транспортируется до Северного ледовитого океана, где формируются новые углеродные залежи.

По словам Александра Онучина, создавать карбоновые фермы на Севере, где прирост минимальный, большого смысла нет, ведь там отжившая древесина не подвергается активному разложению. В то же время в лучших лесорастительных условиях эта технология может быть очень перспективной.

«У нас есть методы, как находить эти лесорастительные условия, лесоклиматические модели, позволяющие оценивать продуктивность насаждений в зависимости от почвенных условий, осадков и температур. Мы можем подбирать участки, которые позволяют кратно повысить продуктивность лесов, и готовы принять участие в разработке лесоклиматических проектов для других регионов», — комментирует ученый.

Диана Хомякова

Фото пресс-службы ПАО «Татнефть»