Как живут наши соседи? Как развивается фундаментальная наука на Украине? Об этом ТрВ-Наука рассказал академик, директор Института теоретической физики им. Н.Н.Боголюбова НАН Украины, вице-президент НАН Украины Анатолий Глебович Загородний. Беседовала Наталия Демина.

— Как Вы оцениваете ситуацию в фундаментальной науке на Украи­не? Чем украинская наука может гор­диться за прошедшие 5 лет?
— Несмотря на имеющиеся про­блемы и трудности, общий уровень фундаментальных исследований в Национальной академии наук Укра­ины остается достаточно высоким. Я возьму на себя смелость сказать, что многие украинские ученые хорошо известны своими работами миро­вому научному сообществу, а их ре­зультаты занимают достойное место в мировой науке.
Что касается открытий украинских ученых последних лет, то их доволь­но много, и это могло бы быть те­мой отдельного большого разговора. Приведу лишь несколько примеров. В частности, это уникальная техно­логия сварки живых тканей, разра­ботанная Институтом электросварки им. Е.О. Патона НАН Украины, откры­тие новых астрономических объектов и источников космического излуче­ния с помощью крупнейшего в мире украинского декаметрового радио­телескопа, создание новых наноматериалов с уникальными свойствами, теоретические и экспериментальные исследования свойств жидких кри­сталлов, выявление особой роли ре­цепторов боли и механизма переда­чи информации от этих рецепторов к головному мозгу, создание новых биологических сенсоров, синтези­рование новых обезболивающих препаратов на основе природных веществ и многое другое. Все эти от­крытия широко известны мировому научному сообществу и нашли при­знание за рубежом.
Еще одним ярким примером успе­ха украинских ученых может служить разработка электронной теории графена (однослойного графита) — нового материала, перспективного для применений в наноэлектронике. Именно наши ученые из Института теоретической физики им. Н.Н. Бого­любова НАН Украины являются ав­торами этой теории. Их приоритет признается международным сооб­ществом, в том числе Нобелевски­ми лауреатами Андреем Геймом и Константином Новоселовым, полу­чившими Нобелевскую премию за экспериментальное исследование этого материала.
Имеются серьезные успехи в обла­сти физики высоких энергий, связан­ные с участием украинских ученых в исследованиях на Большом адронном коллайдере в ЦЕРНе. Это касается как выполнения работ по созданию де­текторов ALICE и CMS, так и обработ­ки результатов экспериментов на этих детекторах. В частности, ученые Ин­ститута сцинтилляционных матери­алов Научно-технологического ком­плекса «Институт монокристаллов» НАН Украины создали уникальные материалы, нашедшие применение в детекторах элементарных частиц БАКа. Кстати, такие материалы исполь­зуются при создании детекторов и в другом широко известном междуна­родном научном центре — Объединенном институте ядерных исследо­ваний (г. Дубна, Россия).
Украинские ученые, как и ученые из многих других стран, в определен­ной степени причастны к открытию бозона Хиггса. Это касается не толь­ко нашего вклада в создание детек­торов. Непосредственное участие в обработке результатов эксперимен­тов с использованием современных компьютерных технологий прини­мали также специалисты из Нацио­нального научного центра «Харьков­ский физико-технический институт».
Значительные успехи достигнуты во внедрении результатов фунда­ментальных исследований в практику. Это и создание новых отечественных светодиодных источников, и разра­ботка высокоэффективных тепловых котлов с КПД до 95%, и усовершен­ствование технологий утилизации бытовых отходов, и создание новых высокоурожайных сортов пшеницы (которыми засевается 20% посевных площадей в Украине), и гибридов ку­курузы, и многое другое.
— А можно ли сказать, что украин­ская наука развивается вопреки низ­кому финансированию?
— Да, наука финансируется на са­мом минимальном уровне. По закону на науку государство должно выде­лять 1,7% ВВП, а выделяет всего 0,3%. Академия финансируется в лучшем случае на 70-60% от того, что требу­ется. Наш бюджетный запрос состав­лял 3,5 млрд гривен, а мы получили 2,5 млрд. Это то, с чем мы оперируем в течение последних трех лет.
— Каковы последствия дефицита?
— Мы не можем покупать совре­менное оборудование, поддержи­вать на надлежащем уровне го­сударственные и академические программы, выплачивать достой­ную зарплату, развивать в необхо­димой мере международное сотруд­ничество, привлекать талантливую молодежь. 80% финансирования — это заработная плата с начисления­ми, дальше идет коммуналка, элек­тричество, отопление.
Академия экономит на всем. Весь го­род включает отопление, а институты тянут до последнего, экономят, вклю­чают отопление позже, а выключают раньше всех. В самых крайних случаях приходиться прибегать и к таким не­популярным и тяжелым для сотрудни­ков академии мерам, как уход в нео­плачиваемый отпуск.
Конечно, мы стараемся использо­вать все возможности для получения дополнительного финансирования, в том числе за счет отечественных и за­рубежных грантов (в частности про­ектов программы Еврокомиссии FP-7), выполнения отдельных договоров, передачи части площадей в аренду и т.п., но развиваться по-настоящему нам очень трудно.
—Каков возрастной состав сотруд­ников Академии?
—Попытаюсь ответить на этот во­прос на примере Института теорети­ческой физики им.Н.Н. Боголюбова. В нашем институте молодые ученые (до 35 лет) составляют не более 30% всех сотрудников, хотя мы изо всех сил стараемся привлекать молодых людей. И вместе с тем средний воз­раст научного сотрудника 51 год, доктора наук — 63 года, кандидата наук — 49 лет.
Одна из самых серьезных проблем здесь — то, что молодым ученым по­сле защиты диссертации негде и не на что жить, поэтому они вынужде­ны уезжать или искать более высо­кооплачиваемую работу в Украине. И дело не в отсутствии патриотизма у наших молодых коллег. Если моло­дой человек едет за границу, даже на позицию постдока (стажировка по­сле защиты диссертации), ему платят зарплату, достаточную для того, чтобы снять жилье, содержать семью. У нас же, если бы он захотел снять жилье, то на это уходила бы вся или почти вся зарплата.
Таким образом, главный вопрос — это обеспечение жильем. Раньше ака­демия имела возможность обеспечи­вать молодых сотрудников временным жильем, а к 30-40 годам ученый по­лучал квартиру. Сейчас этот процесс наглухо остановлен. Те возможности, которые сегодня имеет академия для решения жилищной проблемы сво­их сотрудников, — это капля в море. Отсутствие условий для полноцен­ного пополнения академии талант­ливой молодежью приводит к тому, что средний возраст доктора наук в академии составляет 67 лет, а канди­дата наук — 50 лет.
— Можно ли найти подработку?
— Молодой человек может най­ти себе работу, стать системным ад­министратором, получить хорошую зарплату, но он тогда (за редким ис­ключением) для науки потерян. Со­вмещать науку и работу могут очень немногие.
— Есть ли ощущение, что от недо­финансирования наука на украине сходит на нет? Или есть шанс, что она выживет?
— Мы надеемся, что она выживет, выживаем же. И как я уже упоминал, несмотря на все проблемы, нашим ученым (возможно, за счет предан­ности старшего поколения и энту­зиазма молодежи) удается занимать достойное место по ряду важных на­правлений современной науки. Но ситуация сложная.
Вместе с тем, опираясь на свой опыт преподавания в университете в те­чение более 20 лет, наблюдения за составом студентов кафедры кван­товой теории поля, могу сказать, что в группе из 8-10 студентов, всегда есть 2-3 (а иногда и больше) таких, для кого далеко не главным являет­ся вопрос о зарплате, они все рав­но будут заниматься научной рабо­той. У них на первом месте желание творчества и реализации себя в на­уке. И по крайней мере часть из них остается в Украине. Это дает надеж­ду. Так что будущее у украинской на­уки все-таки есть.
—Природный инстинкт…
— Возможно, но бесконечно его экс­плуатировать, конечно, нельзя, чело­век выучится, защитит диссертацию, получит очень хорошую (а в ряде случаев и блестящую) подготовку, а потом уедет.
—Руководство страны понимает эти проблемы, но не имеет эконо­мических возможностей помочь? Или власть считает, что наука — не самое главное?
— Все президенты на словах все по­нимают и согласны с тем, что Украи­на без науки не имеет будущего. Но когда дело доходит до финансиро­вания науки, то действует остаточ­ный принцип. Не буду комментиро­вать, куда в этом году ушли деньги или куда уйдут. Но академии уже третий год не повышают финанси­рование. Более того, нам даже его уменьшили по сравнению с уров­нем финансирования прошлого года. Естественно, институты находятся в тяжелом финансовом положении.
Тем не менее, академическая си­стема в том виде, в котором она су­ществует, довольно устойчива, она прошла проверку временем. Люди находят какие-то возможности под­держать науку. В частности, в стране есть целая система поддержки, по­ощрения молодых ученых, в том чис­ле премии Президента Украины и премии Кабинета министров Укра­ины, Верховной рады,академиче­ские премии и стипендии. Часть из них — не очень большие, но активно работающий молодой ученый может иметь их даже несколько. Был бы хо­роший результат.
— Есть ли у вас научный фонд по типу РФФИ?
— Есть, но финансируется он скуд­но, с российским даже не сравнить. Гранты там разные. Есть и внутрен­ние конкурсы, поддерживается меж­дународное сотрудничество, есть со­вместные конкурсы Государственного фонда фундаментальных исследова­ний с РФФИ. Это поддерживает уро­вень исследований, но объем под­держки недостаточен.
Коль скоро речь зашла о сотруд­ничестве с российскими коллега­ми, то не могу не упомянуть также о сотрудничестве с Объединенным институтом ядерных исследований (Дубна). У нас давние дружеские от­ношения. Успешно выполняется Боголюбовская программа. Эта про­грамма направлена на подготовку и повышение квалификации науч­ной молодежи, организацию моло­дежных конференций, семинаров, школ. Финансирование ее осущест­вляется за счет части взноса Укра­ины в ОИЯИ.
Сейчас мы также сотрудничаем в рамках одного из российских мега- проектов, связанного с созданием нуклотрона НИКА. Он должен быть по­строен в Дубне. Очень плодотворным оказалось сотрудничество в области грид-технологий. В частности, созда­ние украинской национальной грид- инфраструктуры стало возможным благодаря сотрудничеству с ОИЯИ. Проект ГРИД мы поднимали в значи­тельной мере благодаря поддержке и помощи Дубны.
Несмотря на имеющуюся напря­женность в межгосударственных от­ношениях, мне представляется, что сотрудничество с Россией будет оста­ваться одним из важных направлений международного сотрудничества. Это касается сотрудничества и на уров­не наших академий, и на уровне ин­ститутов, и на уровне отдельных уче­ных. Это все продолжается, это все есть, и я надеюсь, что все это сохра­нится, ведь политические обстоя­тельства на отношения между раз­умными людьми не должны влиять. К сожалению, последствия пропаганды могут быть крайне отрицательными.
— Часто сравнивают школу Бого­любова со школой Ландау. В вашем Институте им. Н.Н. Боголюбова, боголюбовская школа остается?
— Наш институт создавался по ини­циативе Николая Николаевича Бого­любова, он же был и первым дирек­тором института. Естественно, что те направления, которые были зало­жены Н.Н. при создании института, остаются и развиваются. Это и физи­ка высоких энергий, и теория твер­дого тела, и статистическая физика, и кинетическая теория. Так что боголюбовская школа остается.
—  Сохраняется ли интеллектуаль­ное соперничество между школами Ландау и Боголюбова?
— Я не соприкасался с этой конку­ренцией. Я исповедую Боголюбовскую идеологию, но воспитывался и на теоретическом курсе Ландау- Лифшица. Что хочу сказать, сейчас у нас есть полное взаимопонимание с Институтом теоретической физики им. Л.Д. Ландау. Его директор, член- корреспондент РАН В.В. Лебедев,  осенью был в Киеве. Совместно с Международным центром теоретической физики им. А. Салама (Триест) в 2015 году мы будем проводить международную школу молодых ученых по нелинейным проблемам физики твердого тела. Планируем также совместно проводить международный конгресс «Нелинейность в физике и математике». Председателем его программного комитета является академик РАН Владимир Евгеньевич Захаров, который в свое время был директором Института теоретической физики им. Л.Д. Ландау.
Конкуренция может идти на индивидуальном уровне, между учеными, но она никоим образом не конфликтная, не антагонистическая. Мы в прошлом году совместно с Институтом теоретической физики им. Л.Д. Ландау и ОИЯИ провели школу для молодых ученых по проблемам физики твердого тела. Конференция оказалась успешной, все премного довольны, и Черноголовка, и Дубна, и Киев. Договорились, что и впредь будем проводить такие школы. 
Как Вы оцениваете ситуацию с физическим образованием (школьным и высшим) на Украине? Она улучшается, ухудшается, особо не меняется?
Если говорить о среднем уровне выпускников общеобразовательных школ, то уровень физического образования не улучшается (возможно, ухудшается). Что касается, однако, специализированных физико-математических школ и лицеев, то уровень остается достаточно высоким. Это достигается напряженной работой преданных своему делу педагогов и участием ученых в работе со школьниками.
В Институте теоретической физики им.Н.Н. Боголюбова в этом отношении имеется большой положительный опыт. В результате, физический факультет университета (в частности, кафедра квантовой теории поля и кафедра теоретической физики) имеет хорошо подготовленный контингент абитуриентов. Предметная целенаправленная работа со студентами позволяет обеспечивать достаточно высокий уровень выпускников, которые при желании легко находят место в аспирантуре западных университетов.
Вместе с тем, нас не могут не беспокоить планы провести реформу, согласно которой в общеобразовательной школе будет не физика, химия или биология, а природоведение. Будет даваться некий общий background. По мнению нашего физического сообщества это очень плохо, так как изучение естественных наук в школе перестанет быть массовым.
Есть, конечно, как упоминалось выше, специализированные физмат школы и лицеи, но их немного и, следовательно, приток абитуриентов на естественнонаучные и инженерные специальности вузов существенно уменьшится. По сути, предлагаемая система лишает возможности многих выпускников общеобразовательных школ (в особенности из глубинки) получить физическое образование, если они загодя не смогли попасть в специализированные школы, или классы. 
— Как вы отнеслись к реформе Академии наук, проведенной в России?
- Я приведу цитату президента нашей академии Б.Е. Патона, мне кажется, что он очень точно все сказал. «Национальные академии являются огромным культурным и научным достоянием. Именно поэтому события, связанные с реформированием Российской академии наук, вызвали значительное беспокойство научной общественности. Я не раз высказывал убеждение, что РАН — одна из лучших академий наук в мире. Поэтому для меня, действительного члена РАН, это стало большим потрясением. Убежден, что в это нелегкое время ученым нужно приложить все усилия для того, чтобы отстоять академические свободы и сохранить фундаментальную науку в России».
Мое мнение совпадает с тем, что сказал президент. Реформа в России в том виде, как она декларирована, довольно кардинальна. Ее результаты мне предвидеть трудно. Надеюсь, что Российская академия не понесет больших потерь.
Что касается реформы нашей академии, то каких-то заявлений о намерениях провести подобную реформу со стороны руководства мы не получали. Но не исключаю, что такие заявления появится в будущем. Мы должны извлечь уроки из российской реформы, проанализировать ее причины и возможные последствия. В связи с этим наша академия разработала и приняла концепцию развития на 20142023 годы. Главное в этой концепции то, что радикальных, революционных изменений быть не должно, но следует учитывать ту критику, которая высказывалась в адрес Российской академии.
Наша концепция предусматривает развитие демократических принципов управления, совершенствование принципов финансирования, контроль за эффективностью деятельности институтов и учреждений. Безусловно, нужно увеличивать составляющие финансирования, которые распределяются на гранто-вой основе. Нужно совершенствовать экспертизу, повышать конкурентоспособность исследовательских проектов. Это должны быть серьезные конкурсы, желательно с международной экспертизой. Мы предполагаем это делать и кое-что уже начали делать.
Кроме того, нужно совершенствовать структуру академии. У нас 170 институтов и организаций. Нужно выработать критерий оценки эффективности деятельности института, провести совершенствование академической структуры. Опять-таки это не должно носить характер кампании «сократить и закрыть».
— Не получится ли так, что 99% институтов НАН будут признаны полностью эффективными, как это было в РАН?
— Нет. Естественно, что из всего нужно извлекать уроки. Сейчас академия работает над тем, чтобы выработать эффективные критерии оценки работы ученых. Мой личный опыт работы в институте говорит, что разрушить что-то, пусть несовершенное, очень легко. Но когда ты что-то разрушил, окажется, что в какой-то момент тебе не хватает именно того, что ты разрушил. Нет ничего абсолютно хорошего или абсолютно плохого. Со всем нужно очень аккуратно разобраться и только после этого решить, что нужно реформировать, что усовершенствовать, что упразднить.
Нужно определиться с приоритетными направлениями исследований. Но и здесь следует быть очень аккуратным. Легко потерять то, что создавалось многие годы, а потом осознать, что оказался без специалистов по ряду важных направлений.
Мы постоянно слышим критику, в связи с тем, что академия плохо внедряет свои теоретические разработки в практику. Мы не снимаем с себя ответственности, но во многом это связано с тем, что в Украине нет инновационной инфраструктуры. Академия  не может взять на себя и фундаментальные исследования, и разработку прикладных технологий, и производство опытных образцов.
А от вас это уже требуют?
От нас требуют внедрения результатов, хотя те, кто требует, возможно, и сами не знают, что под этим следует понимать. Тем не менее, и здесь у нас есть некоторые успехи. Нам есть что предложить. Например, как уже упоминалось выше, в Институте технической теплофизики нашей академии разработан новый тип тепловых котлов, КПД которых 95-98%. Это фантастика. В мире нигде такого нет. Эта разработка уже начала внедряться. Есть государственная программа по этому поводу. Но будет ли она финансироваться?  Мне трудно предвидеть.
Еще один пример внедрения касается угольной промышленности. Украина – это угледобывающая страна. Есть проблема укрепления горных проходок и выработок. Раньше для крепежа использовался лес. Институт геотехнической механики им. М.С. Полякова предложил новую систему конструкций для крепления, так называемые анкерные крепления, это быстро, надежно, гораздо эффективнее.
Активно внедряются достижения наших селекционеров, которым удалось получить высокоурожайные сорта зерновых культур. Ныне 20% площадей на Украине засеваются новыми сортами, выведенными в Институте физиологии растений и генетики НАН Украины.  Есть также примеры широкомасштабного внедрения диагностического медицинского оборудования и многое другое.
— А вы сами успеваете заниматься наукой?
Если бы я перестал заниматься наукой, то перестал бы себя уважать.
— Как вам удается совмещать науку и административную работу?
— Стараюсь найти несколько часов для науки в утреннее или вечернее время. Есть также выходные, есть отпуска, пока время нахожу.
— Мне академик Хохлов говорил, что он наукой занимается по утрам. В 7 утра приходит на работу, и только где-то ближе к 12 его начинают теребить административными делами. Вы занимаетесь физикой плазмы?
— Физикой плазмы, статистической физикой, кинетической теорией.
— Гордитесь ли Вы своими показателями Хирша, другими наукометрическими показателями?
— У меня они весьма скромные. Индекс Хирша равен 12, цитат-индекс около 700.
— Украину уже поразил «вирус» наукометрии? 
— По поводу наукометрии в Украине существует широкий спектр мнений — от полного неприятия до признания ее основным и главным критерием. Я считаю, что наукометрия — очень важный, но никоим образом не единственный и не главный критерий оценки деятельности ученого. Главной должна быть экспертная оценка, соответствие получаемых результатов мировому уровню. А она должна учитывать не только индекс цитирования, но также и мнение профессионального сообщества, и выступления с приглашенными докладами на авторитетных международных конференциях, и привлечение к международной экспертизе. Если известные зарубежные ученые хотят видеть тебя рецензентом или охотно участвуют в организуемой тобой конференций, это значит, что тебе доверяют и у тебя есть авторитет в научной среде. Конечно, цитат-индекс и индекс Хирша важны, потому что позволяют сделать вывод не только о продуктивности ученого (число публикаций), но и об их востребованности (число цитирований самых заметных из них).
Другое дело, что если у тебя цитируемости нет вообще или она очень низкая, то это означает, что в силу каких-то обстоятельств твои публикации никто не видит (не там печатаешься, не там выступаешь, не тем рассказываешь), либо, может, и видят, но они никому не интересны. И то, и другое плохо.
— Что Вы читаете в свободное время?
— Классику.
— А в классике что вам нравится?
— Чехов, Салтыков-Щедрин, Гоголь.
— Какая фраза Салтыкова-Щедрина вам кажется более актуальной сейчас?
— Как написано в «Истории одного города»: «Въехал в Глупов на белом коне, сжег гимназию и упразднил науки» или «Науки бывают разные; одни трактуют об удобрении полей, о построении жилищ человеческих и скотских, о воинской доблести и непреоборимой твердости — сии суть полезные; другие, напротив, трактуют о вредном франмасонском и якобинском вольномыслии, о некоторых, якобы природных человеку, понятиях и правах, причем касаются даже строения мира — сии суть вредные».
И в дополнение к последнему: «Только те науки распространяют свет, которые способствуют выполнению начальственных предписаний». Надеюсь, что читатель сам сможет вспомнить эпизоды из нашей современной жизни, к которым ирония великого русского сатирика может иметь самое прямое отношение.
— Большое спасибо за интервью!

28 апреля в Ростове-на-Дону прошло расширенное заседание Президиума Южного научного центра РАН. Обсуждался современный вектор взаимоотношений в Азово-Черноморском регионе, приоритеты сотрудничества входящих в него стран. Наряду с учеными, в заседании участвовали представители Администрации Президента РФ,ФСБ, ФСО, МВД России, а также органов власти.

С основным докладом выступил председатель ЮНЦ РАН, академик Геннадий Матишов. Он представил собравшимся рабочий вариант издания ЮНЦ – «Украина и Россия. Книга иллюстраций, взаимоотношений и истории», работа над которым велась с декабря 2013 года.

Как подчеркнул академик Г.Г. Матишов, ученые подошли к ключевой проблеме современности с академической серьезностью. Ими были предприняты многочисленные экспедиции, изучен ряд научных публикаций, а также материалы, размещенные в СМИ России, Украины, Европы и Америки.

По словам докладчика, сегодня мы являемся свидетелями событий, которые войдут в мировую историю.

- «Происходит дальнейший распад и передел территорий Российской Империи и СССР. Украина снова стоит на историческом перепутье. А Россия опять получила серьезный сигнал от стран НАТО. Геополитические оппоненты у России неизменны на протяжении многих веков. Вблизи наших южных рубежей и сейчас идет большая геополитическая игра всех мировых держав. Этому способствует то, что к югу от границ России расположены не самые спокойные государства, агрессивные трансграничные группировки, многочисленные базы стран НАТО. Расширяется пояс нестабильности в Северной Африке, в арабском мире», - говорилось в докладе.

Перейдя к украинской тематике, академик Г.Г.Матишов отметил: «Украина в своих нынешних границах всегда жила «на разрыве». В разное время ее отдельные части оказывались в составе Великого княжества Литовского, Польши, под владычеством Российской, Австро-Венгерской и Османской империй. Благодаря Советской власти были сконструированы границы УССР. В XXI веке украинская власть стала ориентироваться на Америку и Европу, страны НАТО.

В отечественной истории украинский сепаратизм проявлялся неоднократно. Герои и символика украинских националистов начинается с гайдамаков и Мазепы, предавшего Петра I. Гайдамаки были всегда причастны к еврейским погромам. Из более чем полутора тысяч погромов, устроенных различными армиями и бандами в 1918-1920 годах, на территории бывшей Российской империи, три четверти пришлось на евреев Украины. В результате погибло более 50 тысяч представителей этой национальности. В период царского самодержавия сотни донских казаков выполняли полицейскую функцию, усмиряя агрессию антисемитов и черносотенцев.

Летом 1941-го по Западной Украине прокатилась цепь «бандеровских» убийств и погромов. Апогей – «волынская резня», когда в 1943 г. украинскими националистами были атакованы более 150 сел с польским населением и убито десятки тысяч поляков! Советская власть до 1960 годов вела активную борьбу с националистами. Однако их корни, к сожалению, остались.

Крайне большой вред единству народов СССР нанесла сталинская украинизация. Это коснулось языка, культуры, обычаев, госаппарата, школы, делопроизводства, преподавания в учебных заведениях на украинском языке Данная политика проводилась в 1920-1932 гг. на всей территории РСФСР, где компактно проживало многочисленное украинское население - на Кубани, Центральном Черноземье, Области войска Донского.

Евромайдан явился финалом двадцатилетней политики и практики стран атлантического альянса, нацеленной на отрыв Украины от России. Кумирами и символами «февральской» революции в Киеве стали главным образом известные лидеры повстанческого движения и национальные герои: Т.Г. Шевченко, С.А. Бандера, С.В. Петлюра, Р.И. Шухевич, М.С. Грушевский и некоторые другие. В авангарде вооруженных столкновений и обстрела позиций полиции находились сотни боевиков «Правого сектора». Лидеры нынешних неонацистов – это не только западноукраинские потомки бандеровцев. Не в меньшем количестве вожди самостийности и национализма появились в Днепропетровске, Донецке, Луганске и других городах. Вместе с тем среди отрядов «Правого сектора» не менее колоритными и агрессивными предстали ультрарадикальные группировки футбольных фанатов из Киева и многих других украинских регионов.

В апреле 2014 г. на русско-украинском приграничье в лобовой атаке столкнулись геостратегические интересы США и России. Фактически «коса нашла на камень». Поражает самоуверенность политтехнологов «арабской весны», «революции роз» и «оранжевых революций». Высокопоставленные деятели США, Германии, Польши и ЕС не только оказывали давление, но и прямо в Киеве управляли Евромайданом.

Стремление взять под свой контроль Крым – один из лейтмотивов английской, а позднее и американской внешней политики. Эти попытки предпринимались многократно. В период русско-англо-франко-турецкой войны 19 века англичане обосновали в Балаклаве свой опорный пункт. В английскую историю он вошел под названием «Маленький Лондон». Окрестности Балаклавы стали местом разгрома легкой кавалерии, состоявшей из элиты английской аристократии. В 1920-е годы одной из подобных попыток явился проект «Крымская Калифорния» - воплощение геополитических устремлений США.

Далеко не все на Украине являются сторонниками Евромайдана. Агрессивная политика киевской власти вынудила народ Донбасса на вооруженное восстание. «Русская весна» требует референдума, федерализации, создания независимой от Киева Донецкой народной республики. На юго-востоке Украины гражданское противостояние с участием карательных сил имеет все признаки боев по сирийскому варианту».

Академик Геннадий Матишов выразил уверенность в том, что основные опасности в данной ситуации для нашей страны можно ожидать в разных направлениях. В Канаде, США, Аргентине, Австралии давно живет многомиллионная украинская диаспора. Лобби украинских соотечественников будут с успехом продолжать возводить символы национализма, в органах власти - протаскивать антироссийские решения, поощрять агрессивный национализм на Украине.

Не менее важен и другой аспект проблемы – украинцы в самой России. Освоение новых земель было связано с переселением сотен тысяч украинцев в Область Войска Донского, на Кубань и Сибирь. Сегодня жители Юга России наполовину - этнические украинцы, хотя по паспорту большинство - русские. Историческая память - мощный рычаг влияния украинских и прочих националистов на территории России. «Мягкий» украинский национализм проповедуется среди этнических украинцев в России.

Среди убитых боевиков на Северном Кавказе, кроме граждан Турции, Египта, Саудовской Аравии, Азербайджана, продолжают присутствовать российские граждане. Немало среди боевиков – жителей южных краев и областей – сторонников радикального ислама. Следует полагать, что в Крыму и на Юго-Востоке Украины такие нежелательные явления будут иметь место. Для отправки на Украину вербуются наемники в Тбилиси. Намерены оказать помощь нынешним украинским националистам чеченские боевики «Свободного Кавказа».

Как считает академик Г.Г.Матишов, нельзя недооценивать санкции Запада против России. Чтобы остановить антироссийский «каток» НАТО и ЕС, Российской Федерации надо стремительно поднимать индустрию, применять эффективные рычаги для объединения российского общества с соотечественниками во всем мире. Крайне важно укреплять национальную безопасность страны, ее продовольственную самообеспеченность. Назрела необходимость в масштабной поддержке сельского хозяйства и рыбоводства. Давно пора спасать уникального русского осетра, Каспийское и Азовское моря.

По данным проблемам Россия должна быть эффективна в информационном противостоянии. По убеждению Геннадия Матишова, ключевыми проблемами Академии наук, наряду с физикой, медициной, океанологией, должны стать масштабные исследования по Кавказской (19 век), Гражданской (1917-1921 гг.) и Великой Отечественной войнам, а теперь, безусловно, по Украине и ее союзникам.

… На заседании Президиума ЮНЦ РАН прозвучал и ряд других докладов. О влиянии украинского национализма на политический кризис в стране и на взаимоотношения с Россией рассказала г.н.с ЮНЦ РАН, д.филос.н. Светлана Иванова. «Украинская литература: от украинофильства к национализму» - этот доклад представила зав. лабораторией филологии Института социально-экономических и гуманитарных проблем(ИСЭГИ) ЮНЦ РАН, д. филол. н. Марина Ларионова. «Расклад политических сил на Украине: февраль – апрель 2014г.» - автором этого доклада стал зав. лабораторией социальных и экономических исследований ИСЭГИ ЮНЦ, к.полит.н. Дмитрий Котеленко.

В обсуждении докладов участвовали не только ученые, но и представители органов власти, органов безопасности и правоохранительных структур. Новая книга, по словам ее автора, выйдет в свет уже в конце мая. И уже сейчас очевидно, что она вызовет большой интерес у российской общественности и специалистов.

Первые публикации по обратным и некорректным задачам появились в первой половине двадцатого века. Они были связаны с исследованиями физиков, геофизиков, астрономов. Это направление непрестанно развивалось. А с появлением мощных ЭВМ область приложений обратных и некорректных задач охватила практически все научные дисциплины, в которых используются математические методы. Наш собеседник - зам. Директора Института вычислительной математики и математической геофизики (ИВМиМГ) СО РАН, чл-корр. РАН профессор Сергей Кабанихин рассказывает о том, как обстоят дела в данном направлении сегодня.

- Сергей Игоревич, расскажите для начала – что такое обратные и некорректные задачи?

- Общего определения обратных задач нет, поскольку их количество и разнообразие постоянно возрастает. В прямых задачах математической физики, исследователи стремятся найти функции, описывающие различные физические явления, например, распространение звука, тепла, сейсмических колебаний, электромагнитных волн и так далее. При этом свойства среды (коэффициенты уравнения), а также начальное состояние процесса или его свойства на границе (в случае ограниченной области) предполагаются известными. Однако на практике именно свойства среды - плотность, электро- и теплопроводность и т.п. - исследователю не известны. Приходится их устанавливать, как и свойства процессов в этой среде протекающих. Это и есть обратные задачи. Они, как правило, некорректны (то есть, в этих задачах нет либо единственности, либо устойчивости решения по отношению к малым вариациям данных задачи). Также очень часто в обратных задачах требуется найти местоположение, форму и структуру включений, дефектов, источников (тепла, колебаний, напряжения, загрязнения) и так далее.

Не вдаваясь во все детали математических определений, отмечу, что обратные и некорректные задачи объединяет одно важное свойство – неустойчивость решения по отношению малым ошибкам измерений данных. В большинстве интересных случаев, обратные задачи являются некорректными и, наоборот, некорректную задачу, как правило, можно свести к обратной по отношению к некоторой прямой (корректной) задаче.

- И как часто на практике приходится сталкиваться с подобными задачами?

- Каждый человек ежеминутно решает обратные и некорректные задачи. И решает их, как правило, быстро и эффективно (если, конечно, находится в добром здравии и ясном сознании). Возьмем, например, зрительное восприятие. Установлено, что за минуту мы фиксируем лишь конечное число точек окружающего мира. А как же тогда мы видим все? Мозг (в этой ситуации – мощный персональный компьютер) по увиденным точкам восполняет (интерполирует и экстраполирует) все, что глаз не успел зафиксировать. Ясно, что восполнить истинную картину (в общем случае – объемную и цветную) по нескольким точкам можно лишь в случае, когда она уже более-менее знакома (большинство предметов и образов мы уже видели, а иногда и касались руками). То есть, несмотря на сильную некорректность (неединственность и неустойчивость решения) задачи (восстановить по нескольким точкам наблюдаемый объект и все, что его окружает) мозг решает эту задачу довольно быстро.

В сущности, любая попытка расширить границы непосредственного (чувственного, зрительного, слухового и т.п.) восприятия окружающего мира приводит к некорректным задачам.

- То есть, человечество решает такие задачи на всем протяжении своего существования?

- В общем-то да, просто долгое время математики, решая подобные задачи, обходились без употребления терминов «обратная» или «некорректная». Часто идеи для их постановки и решения поступали из естественных наук и даже – философии.

Тезис Платона о том, что нам в процессе познания доступны только тени на стене пещеры и эхо (данные обратной задачи) явилась предвестником постановки и решения Аристотелем задачи восстановления формы Земли по ее тени на Луне (проективная геометрия). А физическое понятие мгновенной скорости явилось одним из оснований открытия И.Ньютоном производной.

А численное дифференцирование экспериментальных данных и по сей день является сложной задачей в силу ее неустойчивости. В двадцатом веке уже сами математики перешли к постановкам обратных и некорректных задач. Тезис о том, что некорректных задач нет, а есть плохо поставленные, одних исследователей охлаждал, а других побуждал искать новые постановки и методы регуляризации обратных и некорректных задач.

- Какую роль в этом поиске играла отечественная наука?

- Можно уверенно говорить, что советские математики были одними из мировых лидеров в данной области. Приведу лишь несколько примеров. Изучение движения небесных тел привели А.Лежандра и К. Гаусса к некорректным задачам для систем алгебраических уравнений. Это их не остановило, и в результате появился метод наименьших квадратов. О. Коши предложил метод наискорейшего спуска для нахождения минимума функции нескольких переменных. А в 1948 году Л.В. Канторович обобщил, развил и применил эти идеи к операторным уравнениям в гильбертовых пространствах. В настоящее время метод наискорейшего спуска, наряду с методом сопряженных градиентов, являются одними из самых популярных при решении некорретных задач. А основоположниками теории некорректных задач по праву считаются академики А.Н.Тихонов, В.К.Иванов и М.а.Лаврентьев. Кстати, научным консультантом В.К.Иванова по докторской диссертации был академик С.Л.Соболев.

- Многие из перечисленных Вами фамилий имеют прямое отношение к Сибирскому отделению Академии наук. Можно говорить о том, что есть «сибирская школа» в области решения обратных и некорректных задач?

- Новосибирск по праву считается одним из основополагающих мировых центров обратных задач. Здесь начинали свою деятельность исследователи теории, численных методов и применений обратных задач. И эта работа была продолжена их последователями.

Вообще, родоначальником обратных задач в Новосибирске явился Вычислительный центр СО АН СССР (ныне ИВМиМГ СО РАН). В начале шестидесятых годов прошлого века здесь появились публикации по обратным задачам М.М.Лаврентьева и его научной школы, началось становление научной школы А.С.Алексеева по исследованию прямых и обратных задач геофизики.

Все эти направления активно поддерживал основатель ВЦ СО АН СССР Г.И. Марчук, в научной школе которого появились новые направления по применению обратных задач в физике атмосферы и океана, в ядерной физике, в иммунологии и многих других научных направлениях. Хотя в последние десятилетия по известным причинам лидерство российской школы по обратным и некорректным задачам пошатнулось, очень много способных специалистов, в том числе молодых, уехали из страны. И если за рубежом издано уже более 10 тысяч книг, в названии которых есть слова «обратные задачи», то в России такие книги появляются все реже и реже.

- Наше отставание стало критичным?

- Я бы так не сказал. Мы по-прежнему обладаем достаточно мощным потенциалом, к нам приезжает талантливая молодежь. В Новосибирске ежегодно проводится международная молодежная научная школа-конференция по теории и численным методам решения обратных и некорректных задач. За последние пять лет в ней приняло участие более тысячи молодых ученых из всех основных научных организаций России, стран СНГ, а также из Австрии, Англии, Бельгии, Германии, Италии, Казахстана, Киргизии, Китая, Таджикистана, Узбекистана, Франции, Японии. И если у нас будут нормальные условия для работы и развития, то многие из этих молодых ученых будут работать у нас.

- Что Вы понимаете под «нормальными условиями»?

- Что важно для молодого ученого: серьезные задачи, средства для их выполнения и отсутствие необходимости отвлекаться на решение бытовых проблем.

- Раз мы заговорили про уровень серьезности задач, стоящих перед математиками – не могли бы Вы привести несколько примеров важных направлений работы институтов Сибирского отделения, которые сегодня требуют решения подобных задач.

- Достаточно сказать о нашем институте. Мы каждый год проводим международную молодежную школу-конференцию по теории и численным методам решения обратных и некорректных задач и около половины наших сотрудников принимают в них участие. Лекции читают ведущие ученые Б.Г. Михайленко, А.Н. Коновалов, Б.Г. Михайлов, В.В. Пененко, В.П. Пяткин и многие другие, не говоря о ведущих ученых из ИМ, ИНГГ, ИЦиГ, ИТПМ, ИТ, МТЦ и многих других институтов СО РАН. В основном речь идет об исследовании внутреннего строения Земли, задачах томографии, обратных задачах химической кинетики.

Георгий Батухтин

По результатам оценки КПМГ, новосибирская платежная система «Золотая корона» готова стать базисом для построения НПС на 80%, сообщает «Коммерсант». Как стало известно, аудит проводился по рекомендации ЦБ, который продолжает рассматривать различные варианты основы для НПС.

Вопрос о создании собственной национальной платежной системы возник после отключения системами Visa и MasterCard от обслуживания нескольких российских банков. Соответственно, в конце апреля Госдума приняла поправки к закону об НПС, согласно которым функции по созданию расчетно-клирингового центра для НПС будут возложены на ЦБ.

По мнению аудиторов, «Золотая корона» (оператор расположен в Новосибирске, входит в группу компаний «Центр финансовых технологий»), до сих пор не стремившаяся стать основой для НПС, оказалась более подходящей, чем другой основной претендент на эту роль – УЭК (мажоритарным акционером является Сбербанк с долей 45,05%), которая ранее оценивала свою готовность на 40%. 

Тем не менее, по оценке КПМГ, ряд областей в системе «Золотая корона» требуют доработки. Предстоит построить третий центр обработки данных (ЦОД), который обеспечивал бы устойчивость в случае чрезвычайной ситуации в районе нахождения двух других ЦОДов (основного и резервного) - они у системы уже есть. Другой значимый минус - отсутствие процесса, обеспечивающего дополнительный уровень безопасности платежей в Интернете (аналога 3D-Secure). 

Однако регулятору (ЦБ) еще предстоит решить: создавать НПС с нуля или на базе существующих игроков - «Золотой короны» или УЭК.

Известный историк российской науки показывает, как иррациональные и мистические идеи могут вдохновлять ученых, работающих в самых что ни на есть рациональных науках.

История российской и советской науки — предмет многолетних исследований профессора Гарвардского университета и Массачусетского технологического института Лорена Грэхэма. К примеру, он автор уже ставшей классической монографии «Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе». Недавно вышли «Очерки истории российской и советской науки» и «Наука в новой России: Кризис, помощь, реформы»* — как пишут авторы, в этой книге исследуется «драма, по сюжету которой одно из крупнейших в мире научных сообществ оказалось в разительно ином политическом, социальном и экономическом окружении, чем то, в котором происходило его становление».
Недавно Грэхэм приезжал в Россию на презентацию своей новой книги «Имена бесконечности: правдивая история о религиозном мистицизме и математическом творчестве», написанной в соавторстве с Жан-Мишелем Кантором. Посвящена она истории возникновения и развития Московского математического общества, у истоков которого стояли великие математики и философы Флоренский, Егоров, Лузин — последователи имяславия, полузабытого религиозного движения.
История взаимоотношений науки и религии стара, как сами наука и религия. В ней были периоды взаимопроникновения и взаимоотталкивания. Однако бесспорно, что они всегда влияли друг на друга. Как писал Эйнштейн, «наука может развиваться только теми, кто полностью впитал в себя стремление к истине и пониманию. Это стремление, однако, проистекает из сферы религии. Эту ситуацию можно выразить афоризмом: наука без религии хрома, религия без науки слепа». Авторы книги «Имена бесконечности» нерелигиозные люди, но они задаются вопросом: откуда приходят математические идеи? И показывают, что их источником могут быть и религиозные воззрения, и атеизм.

Нашу беседу с господином Грэхэмом мы начали с вопроса о будущем российской науки.
— Когда в конце девяностых мы начали заниматься научной журналистикой, одним из главных наших мотивов было поймать ускользающую натуру большой советской науки. С точки зрения истории науки это была уникальная ситуация — наблюдать, как одни люди, школы, институты разрушаются, а другие адаптируются к новым реалиям. И все эти годы нас мучил вопрос: есть ли у России надежда на новый научный ренессанс?

— Прежде всего хочу сказать, что я испытываю очень глубокое уважение к российской науке, к советской науке, и, безусловно, эта наука не умерла. Тем не менее задача, которая стоит сейчас перед российской наукой, на мой взгляд, еще сложнее, чем вы описали. Потому что надо не просто спасти или возродить советскую науку, а трансформировать ее в соответствии с новыми реалиями. Как бы ни была хороша советская наука, она не вполне соответствует задачам сегодняшнего дня. Сильные стороны России всегда заключались в развитии фундаментальных наук: математики, физики. А слабые — в недостатке коммерческого использования достижений науки. Сейчас, например, Россия экспортирует высокие технологии примерно на уровне одной четвертой от объема высокотехнологичного экспорта совсем небольшой Швейцарии. И в советские времена с экспортом высоких технологий дела обстояли не лучше. Поэтому надо трансформировать науку таким образом, чтобы она стала активным игроком на мировом рынке.

Совсем недавно я занимался историей науки о лазерах. И вы, наверное, лучше меня знаете, что российские ученые Басов и Прохоров получили за это открытие Нобелевскую премию вместе со своим американским коллегой Таунсом. А какова доля России на мировом рынке в области производства лазеров? Всего один процент. И это огромный парадокс.

— А почему так происходит? Почему российская наука была так сильна в фундаментальной области и так слаба в прикладной? Может быть, одна из причин в том, что после создания атомной бомбы в 1961 году из Академии наук были исключены прикладные институты и направления и ученые сосредоточились на фундаментальной науке? Вы, в частности, в своей книге «Очерки истории российской и советской науки» рассказываете о дискуссии, которая в шестидесятые годы разгорелась между академиками Семеновым и Бардиным, о месте и роли прикладной науки в академии.

— Да, это действительно одна из причин. Но далеко не главная. Проблема не в науке и технологиях как таковых, они замечательные. Проблема в обществе, которое не создает необходимую среду для бизнеса, заинтересованного в развитии науки. Это и законодательство в области интеллектуальной собственности. И отношение общества к бизнесу: воспринимается ли бизнес как что-то грязное и неприличное или как достойное занятие для людей. И взаимоотношения между наукой и образованием, между Академией наук и университетами: насколько они разобщены. И социальная мобильность людей.
Почему, скажем, возникла Кремниевая долина? Не потому, что правительство США решило, что здесь мы будем создавать центр модернизации, центр современных технологий, а потому, что по всей стране наиболее успешные, предприимчивые инженеры, технологи задались вопросом: где я могу с наибольшей вероятностью добиться успеха? И отправились туда. Например, Марк Цукерберг, создатель Facebook, обучался в Гарварде. Но когда он создавал свою компанию, он переехал в Калифорнию. Я сам профессор Гарварда и в Массачусетского технологического института на Восточном побережье США. Я помню, нам решение Цукерберга не нравилось. Но он сказал: для меня Калифорния лучше.

— В России университеты и наука долгое время были слабо связаны, и сейчас в образовательном и академическом сообществе идет дискуссия, как этот разрыв преодолеть.

— Это действительно так, и это результат сознательно выбранной стратегии развития науки. Еще в 1926 году постоянный секретарь Академии наук Сергей Федорович Ольденбург написал, что «если XVIII столетие было веком академий, а XIX столетие веком университетов, то XX столетие становится веком научно-исследовательских институтов». И некоторое время действительно казалось, что создание сетей таких научных институтов — всемирная тенденция. Однако с течением времени привлекательность научных институтов начала падать. Среди академических руководителей на Западе крепло убеждение, что научно-исследовательская работа не только не помеха для преподавательской, а фактически стимулирует ее. В США предпочтение, отдаваемое исследовательским университетам перед научными институтами как месте для обучения и научных исследований, за последние десятилетия становится все более очевидным1.

Собственная история науки Советского Союза дала пример важности сочетания преподавания и научно-исследовательской работы даже на самом начальном уровне — на уровне первокурсников, но, к несчастью, этот пример не был замечен. У истоков Московской математической школы, о которой я пишу в нашей с Жан-Мишелем Кантором книге «Имена бесконечности», стояла группа студентов Московского университета, сплотившихся вокруг двух профессоров — Дмитрия Егорова и Николая Лузина — в начале двадцатых годов прошлого века. Эту группу сегодня вспоминают как легендарную «Лузитанию».

Можно сказать, что вопросы соотношения научно-исследовательской работы и обучения сложны и простых ответов на них нет. Однако исторические свидетельства в начале двадцать первого века показывают, что в последнее время американская система действовала лучше советской, и эти свидетельства играют, насколько я знаю, немаловажную роль в дискуссиях о науке в современной России. И мы с Ириной Дежиной из Института мировой экономики и международных отношений РАН тоже обсуждаем этот вопрос в нашей совместной книге.

— Сейчас ситуация меняется, но многие воспринимают как большую угрозу то, что университеты становятся еще и коммерческими предприятиями, занимаются предпринимательством, классическая университетская концепция разрушается…

— Я понимаю, почему этот вопрос волнует людей. Здесь нужно найти очень тонкий баланс, чтобы коммерческие отношения, которые возникают между университетом и разными фирмами, способствовали приращению знания в университетах. И чтобы одно не подавляло другое. В качестве примера такого умения я бы привел Массачусетский технологический институт, который очень активно занимается коммерциализацией своих проектов, сохраняя при этом высокий академический уровень.

Но в России я недавно столкнулся, например, с таким явлением, которое у нас в институте было бы категорически запрещено. На факультете компьютерных технологий одного из известных российских университетов профессор, который там работает, сказал мне, что у него есть своя компания, которая создает программное обеспечение. Я спросил: «Где?» — «А вот здесь, прямо в университете». — «А где же ваше оборудование?» — «Это университетское оборудование». — «А кто ваши сотрудники?» — «Студенты, аспиранты». И я, конечно, задал вопрос: а как же насчет того, чтобы платить университету за электричество, за другие коммунальные услуги, за использование оборудования, за использование студентов. Получается, что человек свою частную компанию основал на территории другого юридического лица, ни в какие отношения с ним не вступая и ничего не выплачивая. Но его ответ был такой: я ничего не должен университету, наоборот, университет должен мною гордиться. Потому что перед нами была поставлена задача коммерциализации, и вот я этим и занимаюсь. В Массачусетском институте такую фирму, естественно, попросили бы выехать за пределы университета. И поэтому сейчас вокруг Массачусетского университета очень много зданий частных компаний.
Фото: Александр Забрин
 

— А что вы думаете о таком феномене, как научная школа, который столь сильно был развит в России, в Европе в меньшей степени, а в Америке еще слабее? Сейчас, похоже, этот феномен исчезает вообще?

— Я с большим уважением отношусь к российским научным школам. Это и Московская математическая школа, которую основал Егоров, и школа Капицы, школа Иоффе, школа Семенова и так далее. Но у меня такое чувство, что их время уходит. Хотя они оказали сильное и положительное влияние на развитие науки, особенно здесь, в России. Но сейчас есть много очень умных, образованных, талантливых людей, ученых, которые как бы восстают против школ. Они говорят: у нас другой путь. И это сложная проблема. С одной стороны, необходимо сохранять определенные традиции — традиции мастерства профессиональных ученых, которые накапливаются именно в научных школах. Но, с другой стороны, мы ведь хотим, чтобы молодые совершали свои прорывы и чтобы они, оставаясь благодарными этим школам, все же шли своим путем.

— Как вы относитесь к проекту «Сколково»? В нашем журнале, в частности, были опубликованы ваши критические соображения по поводу того, что в Сколковском институте, который создается вместе с MIT, не будет бакалавриата и он, таким образом, не будет полноценным университетом.

— Я до сих пор придерживаюсь этой точки зрения. Но давайте я несколько в более общем плане прокомментирую этот проект. Я искренне надеюсь, что проект «Сколково» достигнет успеха, потому что и Россия, и весь мир только выиграют от того, что Россия будет более активно участвовать в развитии современных технологий. Но, к сожалению, у меня есть сомнения. На протяжении всей своей истории Россия пыталась провести модернизацию, получив в свои руки самые последние технологии. Но этого недостаточно. Я уже говорил, что с советской наукой и технологиями проблем не было. Проблема заключалась в самом обществе. На мой взгляд, Сколково — это очередная попытка что-то изменить, что-то сделать на таком небольшом изолированном островке, не меняя по сути самого общества.

— Может быть, ученым нужно начинать играть более активную политическую роль?

— Я считаю, что это было бы на пользу России, если бы ученые более активно участвовали в политической жизни. Но еще более важно изменение всего общества. Программа индустриализации, которая была реализована в сталинские времена, была очень успешной. Но модернизацией она не являлась. В итоге возникло индустриализованное, но не модернизированное общество.

— Тогда, может быть, вы объясните разницу между индустриализацией и модернизацией? Модернизация — это то, что происходит не только в рамках науки, промышленности, технологий?

— Да. В качестве примера можно привести великие и большие проекты, которые реализовывались в ходе индустриализации, но при этом не имели разумного экономического обоснования, например на Севере, где неоправданно велики инфраструктурные издержки. И мне кажется, что главная причина этого в том, что все создавалось по указанию сверху, а не в результате органического роста, который шел бы снизу. Так, как создавалась Кремниевая долина. Потому что место для Кремниевой долины нельзя выбрать приказом сверху. Нужно создать такую обстановку, такую атмосферу, такие условия, которые способствовали бы ее появлению. И я очень надеюсь, что сейчас Россия сможет использовать шанс одновременно провести и индустриализацию, и модернизацию.

— В Советском Союзе роль науки в определенной мере преувеличивалась идеологической машиной, возможно, потому, что сама власть претендовала на владение научной теорией общественного устройства. Соответственно, очень высок был социальный статус ученых. Тогда как в той же Америке до атомной бомбы и социальный статус ученого, и идеологическая роль науки не были столь значимыми.

— Я с этим согласен. Но это было связано в том числе с тем, что в советском обществе государство, правительство, партия контролировали практически все аспекты человеческой жизни — в каких квартирах люди живут, какую они носят одежду, что едят. В таких условиях партии и правительству было легко поощрять, например, тех ученых, которых они считали нужным поощрять. А в Соединенных Штатах что правительство могло сделать? Только немного больше платить, все остальное — это уже был свободный выбор человека.

На меня очень сильное впечатление всегда производило то, насколько большая, замечательная научная работа проделывалась здесь, в Советском Союзе, в те времена. Даже в тех же специальных лагерях. Достаточно вспомнить примеры Королева и Туполева. Я восхищаюсь этими людьми.

Но я бы хотел сказать, что проблемы отношения власти и ученых существуют практически во всех обществах, в том числе в том, в котором я живу. Просто вам пришлось столкнуться с этими проблемами в гораздо более острой и более трагической форме. Ведь и у нас, в Соединенных Штатах, во время правления Буша, были ограничены исследования, связанные со стволовыми клетками. У нас тоже происходят дискуссии между ярыми сторонниками религиозного подхода в этом вопросе и учеными. К счастью, наши дискуссии не заканчиваются так трагично, как это было у вас.

— Тем не менее в одной из ваших книг говорится об эвристической ценности марксистско-ленинской философии для развития ряда направлений фундаментальной науки.

— С моей точки зрения, марксизм-ленинизм где-то помог, а где-то стал препятствием для науки. Самый наглядный пример — история с Лысенко. Это тот случай, где марксистско-ленинская идеология помешала. Но в других случаях — и я в своей книге это указывал — марксистско-ленинская философия помогала развитию науки. Вообще, в отношениях между наукой и идеологией очень много неожиданностей. Например, в книге «Имена бесконечности», о которой я уже сказал, я описываю, как одно из православных религиозных течений — имяславие — оказало очень важное влияние на развитие Московской математической школы. Взаимоотношения между идеологией и наукой непростые. И их нужно изучать и исследовать очень тщательно.

— Не могли бы вы немного подробнее рассказать о связи имяславия и математики?

— В конце девятнадцатого — начале двадцатого века в математике возник кризис, связанный с появлением теории множеств, у истоков которой стояли немецкие и французские математики, — в частности с определением того, что такое математический объект. Известный французский математик Анри Лебег задался в 1905 году вопросом: можно ли доказать существование математического объекта, не определяя его? Русский религиозный философ, последователь имяславия Павел Флоренский считал этот вопрос аналогичным такому: можно ли доказать существование Бога, не определяя Его? Ответом для Флоренского — а позже для основателей Московской математической школы Егорова и Лузина, которые дружили с Флоренским и тоже были имяславцами, — было то, что акт именования сам по себе давал объекту существование. «Именование» стало ключом как для имяславия, так и для математики. Имяславцы давали существование Богу, славя Его имя; математики давали существование множествам, именуя их.

Идея о том, что «имя» содержит в себе нечто большее, нежели просто слово, очень стара. В конце концов, логос — центральное понятие западной культуры. У имяславцев эта идея слилась с мистической традицией и превратилась в веру в то, что, именуя Бога и Христа, верующий сливается с Богом или подступает к Божественному настолько близко, насколько это для него возможно. Современная теория функций, разработанная Бэром и Лебегом после появления теории множеств, привела Лебега к распространению понятия функции с аналитических выражений ранней математики на функции, которые только описаны или поименованы (nommees). Сделав акцент на «именовании», Лебег дал стимул русским математикам, которые благодаря имяславию сумели рассмотреть аналогичную проблему, обнаружив после 1916 года новую иерархию подмножеств континуума.

Достичь этого, вероятно, можно было и без участия религиозного учения, но, сохраняя верность историческим свидетельствам, можно утверждать, что это случилось именно в контексте имяславия.

— Как бы вы вообще оценили связь науки и религии?

— История демонстрирует нам, что религиозная вера, по крайней мере в отдельных случаях, способствует научному творчеству. Всякий, кто знаком с научными трудами и религиозным воззрением Исаака Ньютона или Блеза Паскаля, найдет тому подтверждение. Конечно, религия может и противоречить науке, причем весьма драматично и даже гибельно, о чем свидетельствуют споры вокруг имен Галилея и Дарвина. Что касается истории Московской математической школы, то, я считаю, имяславие способствовало математическому творчеству. Но надо напомнить, что известен эпизод, когда математическому творчеству помог атеизм: разработка Марковым «цепей Маркова» стала ответом на попытки его коллеги Некрасова оправдать богословское понятие доброй воли. С интеллектуальной точки зрения взгляды Маркова ничуть не уступают взглядам имяславцев. В этих двух случаях, Маркова и Егорова—Лузина, две противоположные точки зрения, атеизм и религия, в равной степени способствовали творческим достижениям математиков.

По моему мнению, было бы большим упрощением настаивать на неотъемлемо «конфликтных» или, наоборот, на неотъ­емлемо «гармоничных» отношениях науки и религии. Необходимо исследовать контекст и детали каждого отдельного случая, не предрешая априори его решение.

— А можно ли сказать, что научная парадигма мета­идеологична? Что она может использовать любую из существующих идеологий в своих интересах?

— Я повторю, что отношения очень сложные. Например, в США до сих пор среди христиан много людей, которые не признают дарвинистское учение. И иногда эти отношения идут на пользу, иногда они идут во вред. Но они всегда присутствуют.

И я очень сомневаюсь, что наука, научное развитие может существовать вне всякой идеологии, вне какой-то культурной, религиозной, философской основы. Хотя я не могу доказать свою точку зрения. Дело в том, что даже отсутствие всякой идеологии — это тоже своего рода идеология.

— Хороший пример — неопозитивизм и философия Венского кружка с его эмпиризмом и негативным отношением к традиционной «метафизике».

— С моей точки зрения, в их взглядах тоже заключена определенная идеология. Но, как вы, наверное, знаете, сейчас популярность этих взглядов значительно снизилась. И сейчас гораздо меньше абсолютных позитивистов, чем, скажем, тридцать-сорок лет назад.

На мой взгляд, самая идеальная ситуация — свобода, когда и приверженцы религиозных доктрин, и марксисты, и позитивисты говорят то, что считают нужным. И каждый творит в обстановке мультикультурализма.

— Известен тезис Поля Формана, что чуждая принципу причинности, иррациональная культурная и интеллектуальная среда, характерная для поздней Веймарской республики, способствовала созданию акаузальной квантовой теории.

— Это просто лишний раз показывает, сколь сложны взаимоотношения между идеологией, философией и наукой. И Поль Форман показал, как иррационализм той эпохи влиял на создателей квантовой теории. А, например, Исаак Ньютон гораздо больше интересовался алхимией, чем физикой.

— И толкованием Святого Писания.

— Да. Если изучать историю науки, то можно увидеть, что всегда, когда происходил какой-то прорыв (это видно и на примере квантовой теории, и, скажем, теории эволюции), налицо было очень сложное взаимодействие рационального и иррационального. Часто, когда ученый стоит на пороге какого-то большого открытия, он чувствует неуверенность в своей правоте, потому что это новое не похоже на то, что было общепринято. И для того, чтобы сделать шаг к этому непохожему, к этому чему-то другому, ему требуется опора, которую он находит в иррациональном. Хотя часто уже после того, как этот шаг сделан, совершено какое-то открытие или выдвинута какая-то новая теория, историки начинают говорить, что для этого совсем не обязательно было иметь какие-то отношения с религией или философией. И логически они совершенно правы. Но что-то ведь заставило этого ученого сделать этот шаг?

— Именно так говорил Эйнштейн: вначале озарение, а уже после него логическая редукция.

— Безусловно, то же происходило и с Эйнштейном. Когда он подошел вплотную к теории относительности, он стал активно читать разных философов, прежде всего пантеиста Спинозу, потому что ему требовалось как-то подкрепить свою дальнейшую работу философским основанием.

— Господин Грэхэм, а нет ли в работе историка науки такой же интересной игры между рациональным и иррациональным? Как вы выбираете свои сюжеты, что это — чисто рациональный выбор или какая-то иррациональная симпатия?

— Я человек нерелигиозный, но когда я прочитал, что писали основатели Московской математической школы Егоров и Лузин о воздействии религии на развитие их научной мысли, это пробудило во мне очень сильные эмоции. И мне захотелось, чтобы и другие люди испытали такой же эмоциональный подъем, как и я. Если считать мои эмоции чем-то иррациональным, значит, это было то иррациональное, что способствовало выбору этой темы.  

Если у вас есть знакомый учитель, которого очень любят ученики, который в школе «живет» больше, чем дома, то это мероприятие специально для него. Мы его назвали тренинг-конференция «За пределами класса». Она состоится 16 мая в актовом зале гимназии «Горностай» (ул. Вяземского, 4) с 10 до 17.30 с перерывами на кофе и обед.

Задачи тренинга – показать и обсудить разнообразие форм обучения науке в цифровую эпоху, изменение форм обучения и приложения знаний, важность и устойчивость научного взгляда на мир для современного человека.

Темы — смешанное обучение (blended learning), новые платформы онлайн-обучения, массовые открытые онлайн курсы, инженерные навыки детей, профессии будущего, территориально ориентированные системы образования.

По формату до обеда это будут 15-25-минутные презентации, после обеда мастер-классы и специальный тренинг по Атласу будущих профессий. Атлас – уникальное издание, его недавно подготовили Агентство стратегических инициатив и Школа управления «Сколково».

Итак, приглашенные эксперты:

Дмитрий Судаков, Школа управления Сколково (Москва),

Николай Пак, руководитель проекта «Лига роботов» (Новосибирск),

Андрей Щетников, проект GetAClass, со-руководитель Школы Пифагора (Новосибирск),

Евгений Пальчиков, профессор НГУ, д.т.н.

Ивар Максутов, директор издательского дома «Постнаука» (Москва),

Ирина Молодцова, Горвиц Юрий Михайлович, руководитель региональных проектов, к.пс.н, ГлобалЛаб (Москва),

Галина Куклина, руководитель Структурного подразделения "ДИО-ГЕН" нового учреждения - ГАОУ ДОД НСО "Центр развития творчества детей и юношества" (Новосибирск),

Михаил Моисеев, Городской центр проектного творчества (Новосибирск).

Участникам мы приготовили памятные подарочки и книги, изданные при участии Фонда «Династия».

Информация предоставлена оргкомитетом фестиваля.

Отрывки из беседы с исполнительным директором «Института глобальных перспектив» при Колумбийском университете, профессором, доктором философии Полом Кристи, состоявшейся в редакции еженедельника «Европейский Экономический Вестник» (Бремен, Нижняя Саксония, Германия).

Редакция: Доктор Кристи, украинские события последних месяцев вызывают у наших читателей много вопросов. Люди пытаются понять суть происходящего, но не могут объяснить логику событий. Почему новые украинские власти поступают так, а не иначе по отношению к населению своей страны? Почему Европейский Союз стремился всеми силами оторвать Украину от России? Почему Соединённые Штаты проводят такую непримиримую по отношению к России политику? На эти и другие вопросы часто не могут ответить себе не только обычные люди, но и специалисты. Не могли бы вы, уважаемый профессор, несколько прояснить ситуацию?

Профессор: Чтобы найти ответ на любой политический вопрос, надо всегда пользоваться приёмом, известным ещё со времён Древнего Рима: «Кому выгодно?» Кому из мировых игроков выгодна ситуация, сложившаяся сейчас на Украине? Что ищет, например, в ней Европа, США, Россия и, возможно, какие-то другие игроки? Кто из них сильнее всего заинтересован именно в таком развитии событий?

Для ответа на этот вопрос нам потребуется точно определить главную мировую проблему современности, решение которой уже не терпит промедления.

Ред.: И что же является главной мировой проблемой современности, требующей незамедлительных решений, по вашему мнению?

Проф.: Это, конечно же, разрешение финансовых вопросов, возникших из-за быстрого развития экономики США в последние три десятилетия. Государственный долг в 17 триллионов долларов висит дамокловым мечом над американской экономикой и может привести к глобальному кризису.

Ред.: Проясните, пожалуйста, несколько подробнее, чем грозит миру обвал американской валюты?

Проф.: Если Америке придётся девальвировать доллар, избавляясь от долгов (в случае, если иных способов выхода из долговый ямы найти не удастся), весь мир погрузится в глубокий экономический кризис, так как доллар является мировой валютой, на которой завязано всё мировое производство. Сразу же прервутся все международные экономические связи. Падение производства во всех странах будет неизбежным итогом разрушения международной кооперации. Из-за остановки производств появится огромная армия безработных. Затем неизбежно произойдёт падение уровня жизни во всех странах мира. В мире, полном оружия, ненависти, непонимания и отложенных споров, может начаться мировая война за передел сфер влияния. И этого сценария не сможет избежать ни одна страна, в том числе и Америка.

Ред.: Понятно. Но тогда необходимо срочно найти выход из этой трудной ситуации – этому просто нет альтернативы?

Проф.: Совершенно верно. Осознав перспективы уничтожения человеческой цивилизации на земле, мы принялись за поиски мирных путей выхода из создавшейся ситуации.

То есть, необходимо разыграть такую карту, чтобы разрешить проблему долгов и не устроить мировую бойню, в которой можно запросто сгореть самому. Возможность погасить свои долги без существенного падения уровня жизни своего населения осуществима только за чужой счёт, как ни цинично это звучит. Необходимо найти того, с помощью кого Америка смогла бы решить свои финансовые проблемы. И такое естественное решение было найдено – сама история даёт этот шанс.

Ред.: И кто же будет оплачивать решение финансовых проблем?

Проф.:

Естественно, ни одна страна в мире не смогла бы это сделать, не будучи при этом превращена в пустыню. Поэтому следует так организовать события, чтобы весь мир, каждая страна в той или иной степени, стали участвовать в разрешении финансовых затруднений Америки. Для того, чтобы покончить с долгами, Соединённым Штатам необходимы новые рынки, по масштабам сопоставимые с американским. Единственным таким рынком сейчас может быть только европейский рынок. Следовательно, необходимо найти способ, с помощью которого можно было бы полностью открыть европейский рынок для США.

Ред.: Но экономика Европы и так накрепко привязана к экономике США.

Проф.: Совершенно верно. Однако степень сотрудничества необходимо сделать ещё больше. По существу, речь идёт о том, чтобы две экономики буквально слились в одну, взаимно дополняя друг друга.

Ред.: А как тогда быть с зависимостью Европы от поставок энергоносителей из различных стран, в первую очередь из России.

Проф.: Следовательно, необходимо создать такую ситуацию в Европе, чтобы европейцы сами отказались от энергетического сотрудничества с Россией и с другими поставщиками энергоресурсов, и связали бы свой экономический интерес с поставками энергоносителей из США.

Ред.: Но ведь подобный шаг крайне невыгоден экономике Европы.

Проф.: Верно. Но как иначе возможно мирным путём разрешить финансово-экономические проблемы двух первых экономик мира? Мирное разрешение проблем потребует со стороны всех стран посильное участие, а Европа сама подставила себя, привязав свою экономику к поставкам энергоносителей из проблемных регионов.

Ред.: Ну, хорошо. А что скажут на это Ближний Восток, Россия?

Проф.: Ближний Восток в настоящее время испытывает бурные общественно-политические изменения, и в дальнейшем эти изменения будут только нарастать, превращая этот регион мира в крайне беспокойное место, что весьма вероятно скажется и на безопасности поставок энергоносителей из этого региона.

Судьба же России – в её руках. Каждый будет выживать, как может, и Россия, конечно, должна во многом пострадать от разрыва отношений с Европой, но степень этого страдания во многом будет зависеть от самой России. Россия сейчас находится в крайне незавидном положении – ей приходится разрешать очень опасные и в принципе неразрешимые вопросы.

Ред.: То есть, Запад не намерен отдавать Украину России?

Проф.: Причём здесь Украина? Останется ли единая Украина на карте мира или распадётся – это не имеет абсолютно никакого значения для решения основной проблемы. Главная задача событий на Украине – развести Европу с Россией настолько, чтобы европейцы полностью отказались от сотрудничества с Россией и переориентировали свою экономику на полное сотрудничество с США.

Главная цель – жёстче привязать экономику Европы к экономике США, а что при этом будет происходить на Украине – никого не интересует.

Украина лишь средство, с помощью которого возможно разрешить все проблемы, не втягивая мир в очередную мировую войну.

Украине отводится роль завала, который прервёт европейское сотрудничество с Россией.

А какой там будет строй, образ правления – это совершенно не интересные вопросы.

Только народ Украины сможет определить, насколько трагична будет его судьба в становлении нового порядка в Европе.

***

Как пишет The New York Times (19 апреля 2014 г.), Белый дом планирует изолировать Россию, отсекая ее экономические и политические связи с внешним миром.

«Представьте, какова была бы ситуация сегодня, если бы вы могли сказать России, что она может оставить свой газ себе», – сказал вице-президент США Джо Байден во вторник, 22 апреля 2014 года, в Киеве на встрече с самоназначенными украинскими правителями.

 А в беседе с украинскими законодателями Байден сказал, что приоритетное направление работы США состоит в том, чтобы помочь им обрести независимость от поставок российских энергоносителей.

Проблема взаимоотношений леса и города существует уже довольно давно – с самого начала активной урбанизации. Могут ли эти два одинаково важных в нашей жизни явления сосуществовать в мире и согласии? На данный вопрос попытались ответить эксперты научного кафе «Эврика».

Первым выступил Михаил Георгиевич Сергеев, доктор биологических наук, профессор НГУ, который рассказал о состоянии лесных массивов в Академгородке. В целом наш лес чувствует себя хорошо, однако нет предела совершенству. Какие-то лесные насаждения необходимо заменить посадками, так как деревья в скором времени так или иначе умрут; за другими же, наоборот, следует  ухаживать более тщательно. Последний момент в основном относится к экосистемам, расположенным на периферии Академгородка. М. Сергеев отметил, что для проблемных участков есть два альтернативных решения: преобразование соответствующих зон в лесопарки или увеличение рекреационной нагрузки. Какой бы вариант ни был выбран, от жителей потребуется не меньший вклад, чем от общественных активистов и представителей власти.

Игорь Викторович Поповский, председатель правления Новосибирского союза архитекторов России, рассказал о возможных путях взаимодействия природы и города. Например, за границей уже давно существуют так называемые контролируемые зеленые участки: люди «пускают» природу на крыши, балконы, беседки, однако следят за тем, чтобы трава и мох не повредили само здание. В итоге получается некий очаг зеленой живности прямо у вас дома. В настоящий момент подобная тенденция к совмещению всего и сразу активно набирает обороты: архитекторы стараются включить природу и природные объекты в творческий процесс. В России это направление пока что не получило должной поддержки, но, будем надеяться, ситуация изменится.

В завершении встречи от имени Антона Германовича Колонина (прим.: член координационной группы Ландшафтного совета Советского района) выступил Александр Дубынин. В докладе были приведены несколько проблем, связанных с данной тематикой, и, соответственно, возможные пути их решения. Прежде всего, беспокойство вызывает неопределенность статуса лесных массивов. Далеко не все зоны, которые мы привыкли называть лесами, являются таковыми с юридической точки зрения. Отсюда произрастает огромное количество затруднений: куда относится данный участок, кто и как должен его обслуживать и т.п. В конце концов это приводит к использованию леса не по назначению, что само по себе неправильно. 

А. Колонин считает необходимым ужесточить систему наказаний за нарушение регламента в рекреационных зонах, потому что штраф в 1000 рублей сейчас никого из браконьеров не пугает. Если же штрафы будут более серьёзным, есть вероятность сократить количество нелегальной вырубки деревьев. Свою ложку дегтя регулярно добавляет наша мэрия, которая по просьбе влиятельных застройщиков производит рокировку, т.е. переносит зеленую зону из одного района в другой. Вроде бы баланс соблюдается, хотя территорию, конечно, нельзя назвать равноценной: горожане получают еще один кусок бетона вместо парка, а лесники – новую головную боль.

Кстати, о попущениях мэрии. У жителей Академгородка есть отличная возможность изменить ситуацию к лучшему: в Советском районе регулярно проводят публичные слушания по разным вопросам, куда могут прийти все заинтересованные лица.  Кроме того, всем нам не следует забывать известную поговорку: чисто не там, где убирают, а там, где не мусорят. Поэтому если мы хотим сохранить наши леса, то нужно что-то делать, причем коллективно. 

Маргарита Артеменко

Мы, конечно, давно догадывались о том, что в комбикорма для животных добавляют не только витамины. Есть там и такие добавки, что вызывают сомнения с точки зрения пользы для нашего здоровья. Долгое время, кстати, многие из нас были уверены в том, что в нашей стране животных кормят исключительно «натуральной» пищей и только на «буржуазном» Западе им чего-то там подсыпают. Красноречивый пример: когда в Россию из Америки хлынули приснопамятные куриные окорочка, мы были слегка смущены их большими размерами, совмещенными с относительно невысокой ценой. Как такое вообще могло произойти? Начались разговоры о том, будто американцы «накачивают» курей какими-то гормонами, отчего они вырастают до индюшачьих размеров. Ну и конечно, стали высказываться подозрения насчет опасности такого мяса. Якобы от куриных окорочков могут возникнуть онкологические заболевания, будто сам окорочок – это такая сплошная «раковая опухоль».

В принципе, подобные подозрения вырастают не на пустом месте. В комбинированные корма действительно входят добавки, в том числе и стимуляторы роста. В противном случае развитым странам не удалось бы наполнять под завязку мясные прилавки. Но вот то, что касается вредности такой продукции, то там, на Западе, в этих вопросах проявляют особую щепетильность.

В последние годы европейцы и американцы вообще помешались на вопросах экологической безопасности, что не замедлило сказаться и на отношении к пище. Так, в ЕС с 2006 года полностью запретили использование антибиотиков в качестве пищевой добавки в животноводстве.

Напомним, что антибиотики были распространенными стимуляторами роста. Как известно, антибиотики нашли широкое распространение в медицине и ветеринарии, поскольку это один из простейших способов уничтожения болезнетворных бактерий. Поэтому антибиотики воспринимаются как незаменимое лекарство, без которых невозможно обойтись в принципе. В том числе, конечно, и при лечении животных. Однако на Западе обратили внимание на вредные последствия их широкого применения.

Дело в том, что подавляя с помощью антибиотиков микробы, мы фактически осуществляем их селекцию. Здесь работает известный природный механизм, согласно которому в неблагоприятных условиях выживает сильнейший. Так вот, полностью уничтожить болезнетворные микроорганизмы невозможно в принципе. Какая-то их часть выживает. И выжившие как раз и являются этими самими сильнейшими, дающими начало новому, более устойчивому «поколению». Год за годом, пичкая скотинку антибиотиками, мы выводим такой штамм бактерий, на которых этот вид антибиотиков уже действовать не будет. Придется изобретать более сильные препараты, и так  – по нарастающей. Говоря по существу, антибиотики все больше и больше начнут превращаться в самую настоящую отраву, калечащую не одних лишь вредоносных микробов, но и все, что находится у них на пути. В итоге произойдет не только подавление микрофлоры организма, но и понижение иммунитета. Но самый печальный итог заключается в том, что все это скажется и на здоровье человека, потребляющего такое мясо. Рано или поздно устойчивые возбудители инфекционных заболеваний посетят и наш организм, и обычные антибиотики с ними уже не справятся.

В этом смысле логика министров ЕС выглядит совершенно здравой. Американцы пошли тем же путем, ограничив с 2009 года применение в животноводстве и птицеводстве подобных препаратов.

Среди производителей мяса и птицы это решение вызвало неоднозначную реакцию. Фермеры заявили, что запрет на применение антибиотиков  приведет к неизбежному удорожанию мясной продукции. В их поддержку выступили ветеринары, заявив, что тотальный запрет на антибиотики – в том числе и для лечения животных (а именно этого пытались добиться законодатели, следуя европейскому примеру) – просто приведет к распространению инфекционных заболеваний.

Грубо говоря, на убой будут попадать больные животные, страдающие от инфекций. Что здесь лучше, а что хуже, однозначно ответить трудно.

Как бы то ни было, европейские чиновники от своего решения не отказываются. Антибиотики – путь тупиковый. Что ему противопоставить – вопрос отдельный. Над этим как раз должны поработать ученые.

А теперь о том, какое это имеет отношение к нашей стране. Вопрос не в том, что 60% продовольствия (в том числе мяса и птицы) мы завозим из-за рубежа, включая ту же Европу. Вопрос в том, что вступив в ВТО, мы будем обязаны отказаться от применения антибиотиков в животноводстве и птицеводстве. То есть надо начинать жить и работать «по-европейски». И что придется делать фермеру, заметившему понос у своих свиней, сказать трудно. Раньше методы лечения были понятны. А теперь?

Нет, можно, конечно, поступить как в Латинской Америке – выпустить скотинку на луга и поля, на свободный выпас. Именно таким путем получают «экологически чистое» мясо, за которое назначают приличную цену. Но много ли у нас в стране найдется людей, способных питаться на таком уровне и за такие деньги? Наверное, не много. Да и не всю скотинку можно вот так отпустить на поля. В стране немалое количество современных свиноферм и птицефабрик, где производство мяса осуществляется, что называется, «индустриальным» способом. И тут появляется запрет на антибиотики. Где же, спрашивается, выход?

На самом деле выход есть. Существует «безопасная» замена антибиотикам, и такую продукцию уже производят за рубежом. Однако наши ученые здесь тоже не дремали и предложили свои пути производства подобного препарата.

Этим вовсю уже занимаются специалисты Института химии твердого тела и механохимии СО РАН. Как выяснилось, методы механохимии можно с успехом применять и в этой сфере. Ранее мы уже писали о том, что в Институте накоплен богатый опыт по части механохимической обработки растительного сырья (в частности, соломы) для получения биоэтанола (гидролизного спирта). Оказалось, что тем же путем можно получать заменители антибиотиков для животноводства. Сырьем здесь служит… дрожжевая биомасса.

«С точки зрения физики и химии, – объясняет заместитель директора ИХТТиМ СО РАН Олег Ломовский, – дрожжевая клетка не сильно отличается от растительной. Есть различия, конечно, но не принципиальные. И мы научились выделять из клеточной стенки дрожжей так называемые маннанолигосахариды.  На их основе изготавливаются препараты, являющиеся кормовыми заменителями антибиотиков для животноводства». На вид этот заменитель представляет собой порошок желтоватого цвета, который можно без опасений добавлять в животный корм. Почему без опасений? Потому что здесь совершенно другой принцип воздействия на бактерии. Они не уничтожаются, а «механически» (условно говоря) выводятся из организма животного.

«Суть в том, что эти олигосахариды, – уточняет Олег Ломовский, – по своей структуре и свойствам такие же, как стенка желудочно-кишечного тракта. Это как бы вводит в «заблуждение» болезнетворные бактерии. Они, грубо говоря, «цепляются» за этот препарат, а потом выводятся из организма естественным путем. Болезнетворные бактерии, как правило, сильнее всего закрепляются как раз на стенках желудка. И с помощью такой вот  «обманки» мы можем вывести из организма большую их часть».

Сегодня в мире есть только два крупных производителя таких препаратов. Теперь появится третий производитель – в городе Бердске. Препарат будет производиться, разумеется, по технологии, разработанной специалистами ИХТТиМ СО РАН. К его выпуску практически уже все готово.  Этот пример весьма показателен в плане того, как изобретение десятилетней давности оказывается не только нужным, но еще и своевременным как никогда. Будем надеяться, что российские фермеры его оценят по достоинству. 

Олег Носков

До начала фестиваля EUREKA!FEST осталось две недели, самое время – познакомиться с его программой. Сегодня представляем вам рассказ про открытые лекции.

Сходить на все лекции, понятное дело, невозможно для одного отдельно взятого человека, так как они пройдут одновременно , сразу на двух площадка - в Мальцевской аудитории НГУ и в актовом зале ФМШ. Вход в обоих случаях через вахту, но если вы зарегистрируетесь (это с 6 мая), то проблем никаких не будет.

15 и 16 мая лекции состоятся и в НГУ, и в ФМШ после обеда, а 17 мая - только в ФМШ, с 11 часов.

Вас ждет интереснейший состав выступающих. Это ученые из Новосибирска, Москвы, Красноярска, Италии, Канады.

15 мая в 15 часов стартует лекционная программа в ФМШ. Всего три выступления, примерно по 40 мин., можно будет задать вопросы. Обращаем особое внимание на них любителей биологии и палеонтологии. В 15 ч. - "Что следует знать начинающему палеонтологу", Кирилл Еськов (Москва), в 16.ч. - «Из жизни нанопаровозов, или как отремонтировать 10 триллионов Транссибирских магистралей за цену одного обеда», Дмитрий Жарков (Новосибирск), в 17 ч. - «Что мы думаем об интеллекте животных», Жанна Резникова (Новосибирск).

В этот же день в НГУ в 16 часов — открытие фестиваля. Следом - Елена Болдырева (Москва) с лекцией «Открытия в кристаллографии: из прошлого в будущее». 2014 год - Международный год кристаллографии! Дальше Сергей Попов (Москва) с рассказом про астрофизические гипотезы. Чем черные дыры лучше пришельцев? Об этом и поговорим.

Продолжим анонс мероприятий фестиваля в наших следующих репортажах.

Информация предоставлена Оргкомитетом фестиваля