Россия ограничивает поставки ракетных двигателей в США, закрывает станции GPS на своей территории и отказывается от эксплуатации МКС после 2020 года. Об этом во вторник заявил вице-премьер правительства РФ Дмитрий Рогозин. «Газета.Ru» разбиралась в том, какими могут быть последствия этих решений.

Заявления Рогозина прозвучали на фоне введения США ряда экономических и научных санкций в отношении российских предприятий и даже ученых. Ранее научный мир взбудоражило заявление NASA о сокращении совместных программ и контактов между американскими и российскими экспертами в космической отрасли. И хотя конкретных предприятий и фамилий не называлось, в NASA отдельно заявили, что санкции не коснутся сотрудничества по программе совместного использования МКС. Сегодня США полностью зависят от «Роскосмоса», так как после отказа от шаттлов они не имеют собственных средств доставки астронавтов на МКС и используют российские корабли «Союз».

Двигатели не для Пентагона

Наиболее острой угрозой для США в словах Рогозина является лишение Штатов российских ракетных двигателей РД-180. «Мы будем исходить из реалий. Мы не сможем продолжать поставлять двигатели РД-180, если они будут использоваться США не в гражданских целях, а также не сможем продолжать регламентные работы по обслуживанию уже поставленных двигателей на территории США», — заявил Рогозин во вторник.

Сегодня космической «рабочей лошадкой» США является ракета Atlas-V, первая ступень ее использует российский двигатель РД-180, который производит КБ «Энергомаш».

Причем используются эти ракеты как для гражданских, так и для оборонных целей, например для запусков разведывательных спутников. К примеру, последний запуск военного спутника с использованием российского двигателя состоялся 10 апреля. Тогда ракета Atlas-V вывела на геостационарную орбиту секретный разведывательный спутник NROL-67.

РД-180 покупаются американцами с 90-х годов, причем партиями, и сегодня накопленный запас этих двигателей обеспечит им возможность запусков на два-три года.
В настоящее время у США есть двухлетний контракт на поставку двигателей РД-180 и документация, позволяющая начать сборку в США. Этот контракт был выгоден и России, которая получала «живые» деньги, и американцам, получавшим очень надежный двигатель. В случае если Россия прекратит поставку двигателей, США потребуется от трех до пяти лет для развертывания производства и сертификации двигателей на американской территории.

Недавно американский миллиардер, создатель первой в мире частной космической корпорации SpaceX Илон Маск обратился в Федеральный претензионный суд США с просьбой запретить покупку у России ракетных двигателей РД-180. В ответ на это суд ввел временный запрет на покупку РД-180, однако вскоре отменил его, сочтя, что их покупка не нарушает режим ранее уже введенных санкций.

Луна вместо МКС

Согласно еще одному заявлению Дмитрия Рогозина, сделанному во вторник, Россия не намерена продлевать эксплуатацию Международной космической станции после 2020 года. По словам вице-премьера, после 2020 года Россия намерена использовать средства, направляемые на пилотируемую космонавтику, на более перспективные космические проекты. Чиновник напомнил, что треть бюджета Роскосмоса идет на пилотируемую космонавтику. При этом вице-премьер отметил, что «российский сегмент может существовать самостоятельно от американского, американский сегмент самостоятельно от российского существовать не может». Рогозин признал, что по проекту МКС зависимость России и США обоюдная, но у США — большая, поскольку они не имеют собственных средств доставки астронавтов на орбиту. Правда, сделал он это в более мягких выражениях, чем 29 апреля, когда он написал: «Проанализировав санкции против нашего космопрома, предлагаю США доставлять своих астронавтов на МКС с помощью батута».
«Мы понимаем, что Международная космическая станция — это хрупкая в прямом и переносном смысле тема. Мы здесь будем действовать совершенно прагматично и не будем ставить препон для работы на МКС», — рассказал Рогозин.

«Мне кажется, что здесь политики не очень много, хотя Рогозин, конечно, поддерживает свое реноме «ястреба в полном расцвете сил» и почти каждый день вставляет контршпильки американцам, — прокомментировал «Газете.Ru» слова вице-премьера старший научный сотрудник Государственного астрономического института МГУ Владимир Сурдин. — Но в данном случае его заявление лежит в общем русле нашей космической политики.

Раз уж мы собрались застолбиться на Луне, то, естественно, чем-то надо пожертвовать, космонавтика не резиновая, ее бюджет ограничен. Жертва МКС — это как раз то, что уже назревает и оправдано.

Во-первых, у нас колоссальный опыт в долговременной работе людей на околоземной орбите — на «Мирах», на «Салютах». Много ли добавляет опыт МКС? На мой взгляд, ничего принципиально нового не добавляет. Разумеется, мы там знакомимся с современным уровнем американской космической техники. Может быть, это и полезно, но ведь уже посмотрели. Зачем там дольше сидеть? Никакой реально науки — настоящей, большой, полезной — там не делается. Всю космическую науку делают беспилотные аппараты. Никаких шпионских задач на МКС решать невозможно, потому что рядом американцы и астронавты других стран. А какую задачу мы там решаем? Последние годы мы просто зарабатываем как извозчики. Еще пару лет, от силы четыре года будем подрабатывать, пока в полный рост не встанут альтернативные пилотируемые аппараты — частный Dragon, новый насовский «Орион» для полетов на МКС, на Луну и, возможно, на Марс. Так что года через четыре от наших услуг, наших старых «Союзов» они откажутся и зарабатывать мы тоже перестанем. Тогда зачем нам эта МКС? В общем, довольно разумное, прагматичное, нормальное решение.

Если бы хотели политический шаг сделать, то сказали бы: «С завтрашнего дня мы отказываемся эксплуатировать МКС, летать на нее и возить туда кого бы то ни было».

Вот тут американцы действительно бы за любые деньги попросили отвезти, точнее привезти обратно своих астронавтов. Это была бы чистая политика. Но это было бы настолько скандально, что на это никто не пойдет. А к 2020 году уже естественным образом станет очевидно, что мы там не нужны, денег нам за присутствие платить не будут, опыта нового мы не набираемся, а у нас есть другие проблемы. У нас есть лунная программа. В представленном Рогозиным виде она, конечно, дурацкая, но, пока она будет реализовываться, надо перенаправить на нее деньги».

«У нас есть определенный интерес, выраженный американскими коллегами о продлении работы МКС до 2024 года, но Федеральное космическое агентство РАН и Фонд перспективных исследований сейчас готовы предложить некие новые стратегические моменты, связанные с дальнейшим развитием российской космонавтики после 2020 года», — заявил во вторник Дмитрий Рогозин.

GPS без России, но в России

Кроме того, Дмитрий Рогозин заявил, что с 1 июня Россия приостанавливает работу 11 наземных станций GPS на своей территории. Вице-премьер напомнил, что американские станции GPS расположены на территории России в рамках соглашений от 1993 и 2011 годов.
GPS — американская навигационная система, позволяющая в любом месте Земли, где принимаются сигналы спутников GPS (исключая приполярные области), определять местоположение и скорость объектов. Cистема разработана и эксплуатируется министерством обороны США, а с 1983 года доступна для использования и в гражданских целях.

Для полноценной работы GPS необходимо 24 спутника, однако для повышения точности и надежности системы правительство США держит на орбите несколько резервных спутников.

При определения местоположения устройство использует именно сигналы от этих спутников. Для позиционирования достаточно сигналов трех — принятые от них данные обрабатываются конечным устройством, и уже на их основе высчитывается местоположение пользователя. Обычно в одной точке земного шара видно от четырех до шести, в идеальных же условиях шесть — это оптимальное количество видимых спутников.

Еще одним элементом системы GPS являются наземные станции. Их задача — улучшение точности и надежности работы GPS.

Наземные станции (к ним, конечно, относятся и те, что расположены в России), координаты расположения которых известны с высокой точностью, увеличивают надежность и точность работы приемников GPS.

Так, например, если в среднем точность GPS-приемников составляет 6–8 м, то при использовании наземных станции корректировки точность может увеличиваться до 1–2 м.
В своем твиттере Дмитрий Рогозин уточнил, что приостановка с 1 июня деятельности станций GPS на территории РФ не скажется на качестве получаемого российскими пользователями сигнала. В целом эксперты, которых опросила «Газета.Ru», согласились с этим утверждением. Заведующий отделом астрометрии и службы времени ГАИШ МГУ Константин Куимов заявил, что прекращение работы наземных станций GPS практически не скажется на работе обычных GPS-модулей, устанавливаемых в навигаторах, смартфонах и планшетах. На вопрос, существует ли вероятность, что власти США отключат передачу сигнала спутниками GPS на территорию России, Куимов ответил, что это почти невозможно, так как в силу особенностей архитектуры GPS такие меры затронут не только Россию, но приграничные страны, и заметно ухудшат работу всей системы GPS.

Отметим, что в пользовательских устройствах (смартфоны и планшеты) также устанавливается система A-GPS. Принцип ее работы заключается в том, что помимо сигнала от спутников для повышения точности позиционирования используются также и данные от базовых станций сотовых сетей.

Возможно, что российские станции GPS продолжат работу. Но для этого должны успешно завершиться переговоры между Роскосмосом и США о равноправном сотрудничестве и о размещении на американской территории станций ГЛОНАСС.

«Сформирована рабочая группа Федерального космического агентства Российской академии наук и МИД. Мы приступаем к переговорам с США. Отводим на это три месяца, то есть до конца лета», — сообщил во вторник вице-премьер.

Рогозин выразил надежду, что в ходе этих переговоров будут найдены решения, которые позволят восстановить пропорциональное сотрудничество. «Если же нет, то с 1 сентября работа этих станций (станций GPS, расположенных на территории России. — «Газета.Ru») будет прекращена окончательно», — заявил чиновник.

Впрочем, не все в правительстве поддержали инициативу Рогозина относительно GPS.

Глава Минпромторга Денис Мантуров выступил против прекращения работы наземных станций GPS на территории России. «Это можно сделать технически, но зачем это делать? Глобальная система позиционирования — это пользователям выгодно, и российским в том числе», — заявил министр.

Мы уже писали о том, что бытовые отходы, которыми давно уже к ужасу экологов заваливают окрестности больших городов, сами по себе являются неплохим энергетическим ресурсом. Причем – возобновляемым ресурсом. Правда, пользу этот ресурс будет приносить только в том случае, если нему приложить соответствующие наработки в области технологий. И такие наработки есть. В том числе, есть они и у ученых новосибирского Академгородка.

В феврале этого года на мероприятии, посвященном инновациям для Новосибирска, директор Института теплофизики СО РАН Сергей Алексеенко в своей презентации упомянул технологию плазменной переработки отходов. Как это часто бывает, некоторые перспективные разработки при своем появлении не вызывают бури восторгов и даже какого-то пристального внимания. То же самое можно сказать и об упомянутой технологии. Тем не менее, переоценить перспективность данного направления невозможно.

Напомним, что при плазменной переработке отходов в реакционной зоне достигается очень высокая температура (более 1 200 градусов Цельсия), за счет чего происходит их глубокое разложение с образованием простых соединений. На выходе мы получаем так называемый синтез-газ, легко очищаемый от вредных примесей с помощью вихревых скрубберов. Кроме синтез-газа отдельно собираются шлаки и шламы, оставшиеся от неорганической части перерабатываемых отходов. Иначе говоря, вся органика в реакторах газифицируется, а неорганическая часть превращается в жидкий шлак (после чего он охлаждается и гранулируется).

В данном случае интерес представляет процесс получения синтез-газа, представляющего собой смесь моноокиси СО («угарного газа») и водорода.

Синтез-газ, как отмечают специалисты Института теплофизики, может либо сжигаться в энергетических котлах – для получения тепла или электричества, либо использоваться в качестве ценного продукта в химических производствах.

Данная технология, как мы уже отмечали ранее, является, по сути, очередным прогрессивным шагом в деле утилизации отходов, выгодно отличаясь от обычного сжигания мусора.

В плазменных электротехнологических установках применяется тот же принцип, что и при знакомой нам всем электродуговой сварке. Высокие температуры здесь достигаются благодаря электрическому разряду в газах, при котором газ переходит в плазменное состояние. Для этого используются специальные устройства, называемые плазмотронами, или плазменными генераторами. Плазмотроны применяются в металлургической и химической промышленности уже со второй половины XX века. Так, плазменная техника получила широкое распространение в сварочном производстве, при резке металлов, для нанесения покрытий с использованием различных порошковых материалов. Печи с плазменным нагревом используются для плавки керамики. И это далеко не полный перечень применения.

Естественно, что в процессе развития плазменной техники сама собой напросилась мысль применить подобные устройства и к переработке отходов. Важным моментом является то, что для плазменных технологий характерны новые эффекты, связанные с электропроводностью плазмы, что позволяет осуществлять химические превращения с высокой энергетической эффективностью и получать вещества и материалы с новыми свойствами. К тому же высокие температуры и большая концентрация энергии в единице объема способствуют значительной интенсификации традиционных химических превращений. Всё это в определенной мере как раз и нашло отражение в плазменной переработке отходов.

Ясно, что любая новинка не сразу входит в нашу жизнь. Необходим определенный период, во время которого технологию доводят до приемлемого состояния, когда устраняются некоторые сложности, происходит оптимизация процесса. Пока еще плазменная переработка отходов не получила в мировой практике широкого распространения. На то есть свои причины.

Как разъяснил главный научный сотрудник Института теплофизики СО РАН Анатолий Аньшаков, вопрос упирается в надежность агрегатов. Ведь предприятия по утилизации отходов должны работать непрерывно, круглосуточно. Само по себе это требование простое, но именно из-за него возникают соответствующие «слабые места», нуждающиеся в адекватном техническом решении. И такие решения есть далеко не у всех разработчиков. Так, ресурс работы плазменных генераторов недостаточен для того, чтобы такое предприятие работало бесперебойно в течение длительного времени. Каждые две-три недели вам придется менять электроды. А это достаточно хлопотно. Кроме того, электроды сделаны из меди, а медь также достаточно дорогой материал.

Тем не менее, специалисты Института теплофизики СО РАН вместе со своими коллегами из НГТУ нашли свой подход к оптимизации процесса и предложили конструктивное оформление всей технологической цепочки, позволяющее таким производствам работать с приемлемой рентабельностью. В частности, были проведены экспериментальные исследования по плазменной переработке ТБО в шахтной электропечи с металлическим водоохлаждаемым кожухом. Как утверждают разработчики, агрегаты такой конструкции могут производить отечественные предприятия, в том числе новосибирские. По предварительным расчетам, мини-завод с производительностью 5 тонн/час (более 40 тысяч тонн в год) способен произвести тепла, достаточного для выработки 4-5 МВт электроэнергии – при затратах, составляющих 2,5-3 МВт. То есть такое производство будет самоокупаемым даже при строгих подсчетах. Что касается капитальных затрат, то стоимость «под ключ» составит порядка 10 миллионов долларов. По текущему курсу – 360 миллионов рублей. Для большого города как Новосибирск понадобится десяток таких предприятий. То есть на всё про всё надо будет около 4 миллиардов рублей. Не так уж много, откровенно говоря (к примеру, объем инвестиций в предприятие по выпуску автоклавного газобетона, построенного недавно в Искитимском районе, как раз составил четыре миллиарда рублей).

Для небольших муниципальных образований подойдут предприятия с меньшей производительностью – 2,3 тонн/час (20 тыс. тонн в год). За счет утилизации газа здесь можно получить за год 500 тысяч кубометров горячей воды с температурой 95 градусов Цельсия и около 200 тысяч кубометров воды с температурой около 60 градусов Цельсия (получаемой при отводе тепловой энергии от вихревого скруббера и охлаждаемых элементов печи и плазмотронов). Такое предприятие займет площадь около 3 га, а для его обслуживания понадобится 30-40 человек. Примерный срок окупаемости капиталовложений – до трех лет.

Что нужно для того, чтобы в Новосибирской области началось создание таких производств? Перво-наперво, нужен демонстрационный (пилотный) образец, на котором можно «обкатать» технологию. Для начала имеет смысл построить заводик по плазменной переработке отходов с производительностью хотя бы в одну тонну в час. Цена вопроса здесь – где-то 250 миллионов рублей.

Деньги не столь уж внушительные и, кстати, вполне по силам бюджету Новосибирска. Предприятие можно построить за год. Еще год понадобится, чтобы всё испытать и отладить. Через пару лет приглашаем частных инвесторов. И на третий год Новосибирск становится тем местом, где осуществляется технологическая революция. Красивая картинка, не правда ли? Только кому это у нас, в Новосибирске нужно? Вот в чем вопрос!

И ведь совсем не исключено, что через три-четыре года, пока у нас тут раскачиваются, этот прорыв осуществят где-нибудь в другой стране. И такой страной может стать соседний Китай, где очень внимательно следят за разработками новосибирских ученых.

Олег Носков

Не так давно, в научном кафе "Эврика" эксперты, говоря о сохранении облика Академгородка, вспоминали давно известное правило: "Чисто не там, где убирают, а там, где не сорят". Увы, но, похоже, эта избитая истина известна не всем. В чем смог убедиться несколько дней назад фотограф Дмитрий Ощепков.

Тропинка ТЦ- конечная остановка «Цветной проезд»

Тропинка им. Векуа: НГУ - конечная остановка «Цветной проезд»

Тропинка перед гостиницей «Золотая долина»

Рядом с тропинкой им. Векуа

Каждый день на тропинках через лес в Академгородке 

Фото: Дмитрий Ощепков (ИЦиГ СО РАН)

Ученые доказали, что территория Северного Ледовитого океана в районе хребта Менделеева относится к части континентального шельфа, а значит Россия будет претендовать на нее. Впрочем, больших иллюзий по части нефтегазовых ресурсов строить пока не стоит.

К выводу о том, что территория в районе хребта Менделеева в Северно-Ледовитом океане относится к континентальному шельфу России, ученые Института нефтегазовой геологии и геофизики СО РАН пришли после изучения проб, взятых со дна океана в этом районе. Это событие можно считать открытием века, поскольку над поиском этих доказательств российские ученые работали с 2001 года. Именно тогда Россия впервые подавала заявку в ООН на расширение границ своего шельфа в Арктике. Заявку отклонили, потребовав более детальных доказательств наших прав на эту часть дна океана.
«В 2012 году было проведено бурение хребта Менделеева. Керны подняли с глубины более 2,5 тысячи метров. В начале 2014 года был получен возраст пород. Им оказалось больше, чем мы считали: более 460-470 миллионов лет», - сказал журналистам представитель ИНГГ СО РАН Валерий Верниковский.

По международному морскому праву теперь Россия может подать новую заявку на расширение своей территории в Арктике за пределы 200-й Милли (территория, априори принадлежащая государствам, имеющим берега у моря или океана).

«Думаю, эта новость взбудоражит западных политиков, для которых Арктика всегда в центре геополитических стратегических интересов, поскольку до сих пор не решен спор – кому что в Арктике принадлежит. Уже был прецедент, когда нашу заявку по части шельфа в Баренцевом море принимали в ООН и на самом высоком международном уровне ее признавали, - пояснил «Эксперт Online» Виктор Супян, профессор кафедры мировой экономики ВШЭ, заместитель директора Института США и Канады. - Но другое дело, что все страны, претендующие на дно Северного Ледовитого океана, будут пытаться доказать свои претензии, то есть не следует ожидать, что наша новая заявка пройдет в ООН гладко. Но в то же время не думаю, что кто-то будет нарочно дискредитировать наши претензии. Это будет чисто научный спор, где все будет зависеть от убедительности аргументов наших ученых».

По международному праву, Северный полюс и прилегающий к нему регион Северного Ледовитого океана не принадлежат никому. Согласно конвенции ООН, Канада, Дания, Норвегия, Россия и США обладают правами на 370-километровую исключительную экономическую зону вдоль своих берегов. После ратификации Конвенции ООН по морскому праву, которая, впрочем, не была подписана США, странам-участникам предоставлен десятилетний период на предъявление требований по расширению границ континентального шельфа своей страны за пределами 200 морских миль от исходных линий. Канада ратифицировала конвенцию в декабре 2003 года и в конце своего срока подала в комиссию частичную заявку на установление границ своего шельфа у Атлантического побережья. В декабре 2013 года Канада заявила, что подала в ООН заявку на продление своих границ континентального шельфа в Северном Ледовитом океане на 1,2 млн кв. км, включая хребет Ломоносова. Россия по сути справилась с этой задачей только сейчас, завершив большую и длительную работу над пересмотренной заявкой в Комиссию ООН по границам континентального шельфа.

«В соответствии с результатами исследований материковая окраина Российской Федерации в Арктике включает в себя геоморфологический и геологический шельф, охватывающий поднятие (хребет) Ломоносова, котловину Подводников и поднятие Менделеева. Речь, таким образом, идет об обширных подводных пространствах, простирающихся более чем на 350 морских миль от побережья России», - заявляли ранее МИД РФ.

Новые претензии России на территорию хребта Менеделеева - далеко не первое «завоевание» в Арктике. В середине ноября 2013 года подкомиссия ООН признала анклав площадью 52 тыс. кв. км в срединной части Охотского моря частью российского континентального шельфа. В феврале 2014 года выводы подкомиссии будут рассмотрены Комиссией ООН.

По данным Минприроды России, ресурсы нефти по категориям D1 и D2 в районе Охотского моря составляют 1,5 млрд тонн, газа – 6,1 трлн куб. м. В Охотском море на баланс поставлены запасы только по сахалинским проектам. Остальной потенциал – это ресурсы. Часть территории изучает "Роснефть", ("Магадан-1,2", "Лисянский", "Кашеваровский"), геологоразведку ведет и "Газпром" ("Западно-Камчатский" и перспективный "Южно-Киринский" районы). Однако Новый анклав в Охотском море детально геологически еще не изучался, поэтому прогнозными оценками по ресурсам нефти и газа Россия пока не располагает.

«В настоящее время нам вообще не следует лезть за нефтью в Северный Ледовитый океан за пределы 200-мильной зоны, - говорит Валерий Крюков, заведующий кафедрой регулирования и управления сырьевыми отраслями НИУ ВШЭ. - Особенно с нашей технологической отсталостью в глубинной нефтедобыче. Любое удаление от континента дает удорожание добычи в шесть раз, а за пределы 200-мильной зоны – еще во столько же. Это может быть эффективно, если будут созданы новые дешевые технологии нефте-газодобычи на дне океана. Если эти технологии будут отвечать всем требованиям экологии, что в современном мире выходит на первый план. А пока по данным мирового энергетического агентства в Арктике самая дорогая по стоимости добычи нефть. Скорее даже будут усовершенствованы и удешевлены технологии добычи сланцевой нефти, чем найдется способ доставать дешевую нефть со дна Северного ледовитого океана за пределами 200-мильной зоны. Так что если мы докажем право на новую часть дна океана в Арктике, это будет хороший задел по ресурсам, до которых дело дойдет только к 2050 году».

Куда более оптимистично смотрит на российские перспективы в Арктике вице-премьер правительства Дмитрий Рогозин. Куратор российского оборонно-промышленного комплекса в начале года опубликовал статью «Заглянем в бездну» и объявил о начале беспрецедентной для России, да почти и для всего мира технологии разработки нефтяных шельфовых месторождений Арктики. Речь идет об амбициозном проекте полностью роботизированной нефте-газодобычи без надводных платформ. В мире были предприняты только две попытки подледной добычи, причем одна из них оказалась безуспешной. Однако Дмитрий Рогозин уверен, что у России есть большие технологические преимущества в этой сфере и надежный задел.
«В августе 2007 года глубоководные аппараты "Мир-1" и "Мир-2" в ходе уникального эксперимента погрузились на океанское дно в географических координатах Северного полюса и установили на четырехкилометровой глубине изготовленный из титана флаг России, - пишет Дмитрий Рогозин. - Событие вызвало ожидаемо нервную реакцию на Западе, ведь мы не только продемонстрировали флаг, мы продемонстрировали свои реальные возможности по обеспечению максимально широкого присутствия в Арктике. Время форсировать эти возможности пришло».

Во всем мире глубинная добыча нефти, газа и других природных ископаемых производится в основном надводным способом. Закрепленные на дне скважины и технологические комплексы управляются либо с судов, либо с надводных платформ.
«При этом такие платформы имеют ограничения по глубине добычи - максимум 100 метров. Мы не можем подобраться к уже разведанным запасам на обширных акваториях Баренцева, Карского, Печорского морей и других районов. По сути, мы находимся в положении той лисицы из басни Крылова, у которой «око видит, да зуб неймет», - отмечает Дмитрий Рогозин.

Вице-премьер напоминает, что промышленное освоение арктического шельфа может обеспечить прирост потенциального запаса углеводородного сырья до 9-10 миллиардов тонн условного топлива. По разным оценкам, континентальный шельф Арктики содержит до 30% всех шельфовых запасов углеводородов в мире.

С июня прошлого года Фонд перспективных исследований (ФПИ), Центральное конструкторское бюро морской техники «Рубин», ОАО «Газпром», ОАО НК «Роснефть» и Дальневосточное отделение РАН ведут проработку аванпроекта "Технологии подводного (подледного) освоения месторождений полезных ископаемых арктических морей". Известно, что итоги этой работы были подведены в ноябре прошлого года на закрытом совещании в ФПИ с участием ученых, экономистов, промышленников и военных. Там было решено осваивать арктический шельф подводными автономными, то есть роботизированными технологиями, без надводной поддержки - кораблей или платформ.

«Концептуально они будут представлять собой безлюдные многомодульные комплексы с полным производственным циклом. Это целые подводные «города» со своим транспортом, энергоснабжением, линиями связи, - представляет будущее в своей статье Дмитрий Рогозин. - Основными элементами этих комплексов станут подводные суда разведки и суда-носители, средства бурения, добычи и подготовки продукции, энергообеспечения, эксплуатации и ремонта, комплексной безопасности. Звучит несколько фантастично, но это видение перспектив освоения Арктики основано на трезвой оценке наших возможностей, существующих технологических заделах и передовых решениях».

По мнению нефтегеологов, если часть океанического дна в районе хребта Менделеева будет признана территорией России, то добывать там нефть и газ можно будет только подледным способом. Судя по всему, готовя статью, Дмитрий Рогозин уже знал о том, что сибирские ученые готовы представить миру доказательства единства дна океана с российским континентальным шельфом.

«Сейчас все будет зависеть от того, насколько юридически грамотно будет составлена заявка в ООН, - говорит Сергей Пикин, директор Фонда энергетического развития. В Арктике любая нефть дорогая, но оставить за собой часть территории, это обеспечить нефтью будущие поколения. Поэтому за Арктику идет не явная, но очень серьезная борьба».

Справка

Хребет Менделеева — подводный хребет (подводная возвышенность) в центральной части Северного Ледовитого океана. Расположен восточнее хребта Ломоносова. Он менее расчленён и имеет более пологие склоны, чем хребет Ломоносова. Открыт в 1949 году Советской высокоширотной воздушной экспедицией. Первоначально под этим названием понималось обширное поднятие с наименьшей глубиной около 1500 м, простирающееся на 1500 км от района острова Врангеля по направлению к Канадскому Арктическому архипелагу. Однако позднее в центральной части хребта был обнаружен разрыв в виде подводной долины с глубинами до 2700 м. Впоследствии частям хребта, лежащим по обе стороны подводной долины, были присвоены разные наименования. Название «Хребет Менделеева» сохранилось лишь за частью, тяготеющей к России, а остальную часть хребта стали называть поднятием Альфа (по названию американской дрейфующей станции, которая работала в этом районе Северного Ледовитого океана). 

С момента, когда Президент РФ утвердил главу Федерального агентства научных организаций, вручив ему судьбу институтов РАН, РАМН и РАСХН, прошло чуть более 180 дней. Не так уж много, но и не мало. Сложилось ли за это время мнение о ФАНО? Грубо говоря, стало ли ясно, радеет оно “за” ученых или “против” них? Будем честны: однозначного ответа у академического сообщества нет. К ФАНО относятся с опаской, хотя сам Михаил ­КОТЮКОВ завоевал расположение многих ученых. Тем не менее вопросов к нему немало. Часть из них нам удалось задать на днях.

- Михаил Михайлович, что собой сегодня представляет ФАНО? У него уже есть управления в регионах?
- Сейчас в Москве уже работает порядка 300 человек, люди есть почти во всех подразделениях. Не везде столько, сколько нужно, но этого количества сотрудников достаточно, чтобы решать самые основные задачи, которые стоят перед нами. Мы своевременно передали институтам финансирование первого квартала, отдали за второй квартал даже раньше, чем было у нас определено по всем согласованным графикам. Это говорит о том, что функции отстроены, мы уже выработали необходимые механизмы нашей внутренней организации. Однако только лишь вопросами финансирования круг наших обязанностей не ограничивается, и в дальнейшем кадровый набор будет продолжен по конкурсу, согласно всем утвержденным правилам.
Проект распоряжения о схеме размещения территориальных управлений ФАНО России находится в правительстве. Подготовлено типовое положение о территориальном органе, которое выложено для общественного обсуждения. По завершении проект документа уйдет в Минюст на регистрацию. Мы рассчитываем в мае, а то и в апреле, получить утвержденную Правительством РФ схему размещения. Во время командировок в регионы мы обсуждали с руководством региональных отделений РАН вопросы размещения и кандидатуры на должности руководителей территориальных управлений. Процесс согласования и утверждения достаточно трудоемкий, но первые шаги в этом направлении уже сделаны.
- В рабочих поездках вы посмотрели 250 учреждений науки России. Какое впечатление?
- Большинство встреч проходило непосредственно в коллективах,удалось побывать в лабораториях институтов РАН и РАМН, а также в хозяйствах РАСХН. Люди, с которыми я там встречался, думают, прежде всего, как поддерживать исследовательскую деятельность своих организаций. Вопросы были по делу. Чаще всего спрашивали, как теперь работать с научными фондами, как быть с интеграционными проектами, как будет оцениваться эффективность научных работ и как будет организована закупка оборудования. Были и вопросы, связанные с социальным пакетом. Например, одна из важнейших тем для молодежи - жилищные программы. Я везде говорил, что мы продолжим их реализацию. Другое дело, что раньше даже те средства, которые выделялись на эти программы, использовались не в полном объеме.
- Ну, и чья в этом вина? Или общая беда - денег разрешили потратить на метр квадратный, условно говоря, рубль, а надо два?
- Тому есть разные причины. Жилищная программа состояла из трех частей. Были средства на строительство жилых домов, и это, соответственно, требовало наличия земли, проектной документации и т.д. Вторая часть средств - деньги на приобретение жилья. И там, действительно, были заложены нормативы. За счет этих двух механизмов должна решаться проблема служебного жилья на период работы в академической организации. Третья часть - предоставление жилищных сертификатов. Они не покрывают полной стоимости квартиры. Сертификат - это только помощь в приобретении жилья,но это жилье - в собственность.
Первый и второй механизмы требуют серьезной подготовки прежде, чем деньги можно использовать. Были случаи, когда изначально средства предусматривались на строительство дома. Но потом по разным причинам выделенные деньги перенаправлялись на приобретение уже готовых квартир.Однако на рынке дешевого жилья не было, год заканчивался, средства потрачены не были, и, по закону, они возвращались в бюджет. Поэтому сейчас ситуация с жильем непростая.
Программа “Жилище” передается из Министерства регионального развития в Министерство строительства и жилищно-коммунального хозяйства, что тоже требует соблюдения определенных процедур и времени. Мы провели инвентаризацию и видим, что из-за несвоевременного использования средств в прошлые годы объекты, которые могли бы быть сданы уже сегодня, испытывают нехватку денег для завершения работ. Мы направили соответствующее обращение в правительство с просьбой увеличить ассигнования. Вопрос обсуждается, окончательное решение еще не принято.
- Но вы рассчитываете на то, что денег добавят?
- Мы очень хотим, чтобы именно такое решение было принято, но процесс согласования достаточно сложный. Вселяет надежду то, что эти объекты вводные, их в любом случае надо заканчивать. Не в 2014, так в 2015 году. Деньги все равно придется искать.
- Это жилье было для сотрудников институтов РАН, а присоединили РАМН и РАСХН...
- Да, хозяйство стало большим. Я говорил на Конференции научных работников и на встрече с Владимиром Владимировичем Путиным, что все наши подведомственные организации должны участвовать в жилищных программах. К тому же кроме ФЦП “Жилище” еще есть возможности Федерального фонда содействия развитию жилищного строительства, среди разных механизмов которого - создание жилищно-строительных кооперативов.
- Вспоминаем СССР, сами строим - сами живем?
- Не совсем так. Сегодня законодательство по-другому вопрос регулирует. Начинаем с формирования списка членов кооператива из сотрудников научных организаций по определенным критериям. Дальше соответствующим образом через Федеральный фонд содействия развитию жилищного строительства кооперативу передается земельный участок, люди делают взносы и на эти средства возводят жилье. По закону стоимость его должна быть ниже, чем на рынке. Это то условие, по которому отбирается строительная организация. Существует достаточно неплохой опыт реализации подобных проектов. Мы сейчас активно обсуждаем, как организовать работу по этому механизму.
- Будущий владелец должен внести средства, или институт может дать свои деньги?
- Сам владелец вносит деньги, бюджет в этом принять участия не может. Средства Федерального фонда содействия развитию жилищного строительства разрешено инвестировать в создание инфраструктуры для того, чтобы этот объект строился: подведение коммуникаций и пр.
- Инициаторы реформы РАН обещали лишить сотрудников РАН поликлиник, больниц, детских садов... Но у того же Минобр науки есть поликлиника.
- Сегодня по закону нельзя содержать поликлинику за счет средств федерального бюджета. Такие медучреждения должны финансироваться из системы обязательного медицинского страхования. Для этого у пациента спрашивают полис. Если он есть, то финансирование по нему поступает. Другое дело, что в прошлые годы деньги по полису покрывали лишь часть затрат в общей сумме расходов на лечение. Сейчас законодательство предусматривает, что к 2015 году тариф покрытия будет полноценным. Соответственно и система обязательного медицинского страхования, которая формируется за счет взносов работодателя, платежей субъектов РФ, окрепнет и сможет оплачивать медпомощь в поликлиниках в полном объеме. Поэтому первое, что нужно сделать всем сотрудникам, - прикрепить полисы к тем поликлиникам, которые люди посещают.
- То есть приказа отделить медучреждения РАН от сотрудников ее институтов не будет? И больницы, и санатории у РАН останутся?
- Приказа подобного нет, но надо найти экономически эффективный механизм функционирования академических медучреждений.
Точно так же, как найти и задействовать механизм финансирования образовательных программ, которые реализуются на базе наших организаций, например детских садов. Родители, которые не являются работниками научных организаций и приводят детей, платят полную стоимость обучения ребенка в детских садах Академии наук, а ведь муниципалитеты или субъекты РФ по закону обязаны финансировать образовательную программу из собственных бюджетов. Мы не должны допускать ситуацию, когда наши подведомственные детские сады наполовину пустые, а в муниципальные стоят очереди. При этом наши детские сады должны получать средства из регионального бюджета на образовательную программу, а родители - компенсацию расходов, связанных с содержанием ребенка в детском саду.
- Вернемся к науке. Вы ездили по стране вместе с Андреем Фурсенко и Александром Хлуновым. Фразу помощника Президента РФ о том, что “наша задача не открыть новые направления, а закрыть старые”, люди восприняли болезненно. Сверхзадача ФАНО - сократить расходы на науку или улучшить управление ею? 
- Задача четко зафиксирована в законе и Положении об агентстве. Сейчас мы должны создать условия, чтобы научная деятельность в подведомственных ФАНО России организациях велась, готовились и реализовывались программы развития. Есть поручение президента - установить приоритеты в научной деятельности страны. Оно адресовано как Академии наук, так и Правительству РФ. В плане мероприятий по реализации закона “О реформе РАН” есть пункт, который связан с возможным внесением изменений в Программу фундаментальных исследований. Этот пункт надо исполнить, причем совместно с Академией наук.
- Аспирантуру в институтах Академии наук ФАНО будет поддерживать?
- Мы этой темой занимаемся с первых дней организации агентства. Вместе с институтами, в которых есть крупные аспирантуры, мы сформировали рабочую группу, пригласили представителей из Минобрнауки и рассмотрели ситуацию всесторонне. Сегодня у нас в полтора раза больше, чем в прошлом году, научных организаций, которые включились в конкурс за получение аспирантских мест. Вопрос в том, как пройдет этот конкурс, но это уже конкурентная среда.
- То есть финансирование будет уже с осени?
- Конечно. Есть, правда, одна особенность, для меня достаточно странная: я обнаружил, что РАН не выделяла в государственных заданиях аспирантуру.Как же так? Почему не сформировано задание на аспирантуру, когда аспиранты точно есть? То есть деньги тратили, а в госзадании не отражали. На 2015-й и последующие годы мы зафиксируем аспирантуру в государственном задании.
- На конференции в ФИАН вы сказали, что в 2014 году совокупно денег на оборудование, стипендии, компенсацию проезда с “северов”, ремонты, в том числе научных судов, выделено на четверть меньше, чем в прошлом году. Разве это мораторий?
- Это сложно отнести к мораторию уже потому, что обеспечение текущей деятельности институтов у нас примерно на уровне прошлого года. Раньше у Академии наук были определенные резервы,которые централизованно тратились на закупку оборудования, и оно распределялось по институтам. После принятия закона “О реформе РАН” в проекте бюджета 2014 года средства были разделены на две части. Первая пошла в Академию наук - она получила средства на все свои функций, предусмотренные законом, в том числе и на реорганизационные процедуры. Вторая часть средств, которые были в госзадании, ушла в агентство для предоставления субсидий институтам. Остался вопрос с резервом. В январе мы посчитали, что раньше объем резервов составлял 6 млрд рублей, а в этом году - 4,5 млрд. Как ими обойтись? Выбрать приоритеты, но все в пределах общего бюджета, который не увеличился. Какие-то средства возможно будет перераспределить.
- Перераспределить то, что досталось академии, или то, что ушло в ФАНО?
- Мы готовы и так, и так действовать. Первые решения уже готовятся. В законе “О федеральном бюджете” есть специальная статья, которая позволяет в 2014 году перераспределять средства между агентством и академией. Мы с академией уже несколько раз обсуждали, что часть средств объективно должна попасть в наши подведомственные организации, а она оказалась в бюджете РАН. И там есть понимание, что их надо перераспределить. Работа начата, но 1,5 с лишним миллиарда рублей вряд ли удастся найти.
- Что будет с академгородками - их время ушло или они будут развиваться? Что будет с заповедниками, питомниками, семеноводческими станциями и т.д.?
- Академгородки будут жить. Они нужны. А вот с остальным хозяйством надо разбираться. Хорошо, что в этом году есть возможность спокойно проанализировать ситуацию. Желающих что-то отрезать от академгородков, питомников, научных баз и т.д. всегда было достаточно. Мораторий как раз позволяет нам защищать интересы академических институтов, преследуя главную цель - создание условий для развития науки. Здесь, с одной стороны, нельзя не глядя что-то отдавать, но, с другой стороны, надо понимать, что все, чем владеем, должно работать в интересах науки.
- Телевидение недавно рассказало, что Карадагский заповедник в Крыму, принадлежавший НАН Украины, собираются отдать лесникам. До вас уже дошли просьбы спасти, защитить?
- У нас есть несколько обращений с территорий Республики Крым и города Севастополя. Сейчас все изучаем, взаимодействуем с республиканскими органами, чтобы сохранить академическую базу. Надеюсь, что в ближайшее время разберемся. Исходим из того, что академическое должно остаться академическим. Без науки развитие трудно себе представить.

В конце апреля в Академгородке, в зале заседаний Президиума СО РАН, состоялся учебный семинар-совещание по актуальным вопросам организации специализированных ЖСК. Участники семинара, прибывшие из разных сибирских регионов, обменялись опытом и пообщались с представителями финансовых организаций и государственных структур (в частности, с представителями Федерального Фонда РЖС и представителями Сбербанка).

У тех, кто на протяжении нескольких лет посещает подобные мероприятия, не могло не сложиться впечатления, что темы, затронутые на совещании, в очередной раз отражают особенности нашего пути в решении жилищных проблем. По сути дела то, что здесь можно назвать словом «проблема», не имеет ни малейшего отношения к строительному процессу как таковому. Здесь мы опять сталкиваемся с самой спецификой в организации данных процессов. И то, что приходится в сложившихся условиях осуществлять членам ЖСК, – это преодолевать несуразицу и неразбериху наших недоработанных организационно-правовых механизмов.  Многие вещи выстраиваются фактически «экспромтом», на основании уже полученного негативного опыта.

Так, например, правительство постепенно расширяет списки людей, имеющих право на безвозмездное получение участков. Почему нельзя было сразу предусмотреть эту норму для ВСЕХ социально ориентированных проектов? Не потому ли, что разработчики нормативных положений и законов плохо вникали в суть вопроса? Тот факт, что государство сделало шаг в сторону в этом направлении, свидетельствует о том, что реальный опыт начинает корректировать понимание сути вещей.

Не лучше ли было бы их понять сразу и понять основательно? Благо, есть удачный опыт у других стран. Мало того, есть удачный опыт и в некоторых регионах нашей страны (о котором некоторые чиновники, отвечающие за строительство, даже не догадываются). Неужели в правительстве еще не посчитали весь земельный фонд, пригодный для массовой комплексной застройки и не соотнесли его с финансовыми возможностями основной массы населения? Половинчатость в таких делах бросается в глаза. Но рано или поздно эту очевидную истину придется-таки осознать и сделать возможной передачу земель с нулевой стоимостью для ВСЕХ проектов экономического класса. Для всех!

Это только один штрих, но он весьма показательный. В перспективе – в чем я абсолютно уверен – мы придем именно к той практике, что сложилась в передовых странах. Но придем мы к этому, что называется, через пот, нервы и слезы всё тех же членов ЖСК.  То есть когда будет понятно, что вот так организовывать процесс, значит обрекать себя на достаточно серьезные издержки, что время, затрачиваемое ЖСК на преодоление искусственных препятствий, это тоже затраты (и затраты ощутимые). Мы придем, наконец, к пониманию того, что надо менять подходы в принципе.

Давайте ответим на простейший вопрос: зачем вообще понадобилась организация жилищно-строительных кооперативов? В чем вообще смысл подобной структуры? Я хочу специально напомнить, что смысл кооперации в подобных делах заключается в необходимой концентрации ресурсов при решении задач, которые не под силу решить в одиночку. Простейший пример кооперации, это когда несколько семей объединяются для постройки собственных домов. Дома строят по очереди – каждой семье. Согласитесь, что в одиночку построить дом проблематично. Но когда в процесс включаются несколько человек, то эта чисто физическая проблема решается. То же самое касается и концентрации материальных ресурсов. Например, путем создания строительно-сберегательных касс. Эта практика когда-то широко применялась за рубежом (например, в Германии). И жилищно-строительные кооперативы неплохо подходят именно для такой  формы финансирования. То же самое касается и вопросов инфраструктуры, которая создается за счет взносов. В дачных сообществах, как мы знаем, вопросы с инфраструктурой решаются именно так.

По большому счету, кооперация хороша для  решения неких «узких мест», но вряд ли она уместна там, где речь идет о комплексном освоении  территорий, то есть при решении сугубо ГРАДОСТРОИТЕЛЬНЫХ ЗАДАЧ. В случае с ЖСК, организуемых РАН, речь идет именно о градостроительной деятельности, и по-другому ее квалифицировать невозможно.

Сама эта деятельность, мало того, что она полностью лежит в сфере ответственности государства, требует еще и  ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО подхода к организации застройки. По сути дела, речь идет о профессиональном девелопменте. И вот эту задачу «спустили» на уровень ЖСК, что уже нелепо само по себе.

Весьма примечательно, что при обсуждении этих проблем на задний план отходит коммерческая составляющая реализации подобных проектов комплексной застройки. Такой вопрос практически даже не ставится, поскольку дело обставляется таким образом, будто организация ЖСК и освоение участков с их помощью является задачей чисто социальной. И вся картинка преподносится так, будто остальные участники таких проектов оказывают де «посильное содействие». На самом же деле, как мы понимаем, это далеко не так.

Любой проект такого рода имеет определенную цену. И всегда в этом деле есть тот, кто оказывает услугу, и тот, кто ее оплачивает. На таких проектах зарабатывают деньги проектировщики, генподрядчики, субподрядчики, поставщики коммунальных услуг, кредитные организации. Всё это входит в стоимость проекта. И самое печальное, что эта стоимость (реальная, а не приблизительная) выявляется не на стадии проработки проекта, а по ходу его реализации. Для нормального бизнес-процесса это немыслимо, ибо это чревато серьезными рисками. В случае же с ЖСК (называя вещи своими именами) все эти риски перекладываются на плечи самих членов кооператива, которые по факту выступают и как девелоперы, и как потребители. Но от того, что они выполняют такую «комбинированную» роль, эти риски для них никуда не денутся. Конечная цена вопроса однажды встанет перед ними со всей отчетливостью. И в этом случае единственное, на что им придется надеяться, так это на все то же  «посильное содействие» со стороны различных структур – от государства до кредитных организаций.

Таким образом, и государственные органы (в частности, Федеральный Фонд РЖС), и коммерческие структуры (кредитные организации в первую очередь) фактически уходят от ответственности за конечный результат, взвалив эту ношу на членов ЖСК. Понятно, что государство здесь просто, мягко говоря, экономит, не имея (хотя бы в принципе) прямой материальной заинтересованности. Но как быть с кредитными организациями, которые, по сути, лишаются шанса с выгодой участвовать в реализации крупных проектов комплексной застройки? Конечно, в том случае, если бы данный процесс был организован именно по уму, в рамках нормального бизнес-процесса.

Год назад на эту тему в нашем городе недвусмысленно высказался Президент Департамента жилищного строительства, городского развития и реконструкции Палаты экспертов ЕС Марко Феррарио. По его словам, при нормальной организации дела социально ориентированные проекты достаточно интересны для бизнеса (в том числе для кредитных организаций), и в то же время дают возможность строить доступное жилье, вполне укладывающееся в установленные «социальные» параметры. Сам господин Феррарио реализовал 15 таких проектов в развивающихся странах (в том числе и в Африке). Главное условие здесь, по его словам, – нулевая стоимость земли. Еще один важный момент – тщательная проработка самого проекта, особенно – экономической составляющей.

Иначе говоря, ту же площадку возле  Каинской Заимки, над которой уже второй год бьется ЖСК «Сигма», лучше было бы передать профессионалам, а членам ЖСК выступить в роли обычных покупателей (о чем мы уже говорили). Надо заметить, что господин Феррарио был принят в правительстве НСО и даже добился от губернатора соответствующего соглашения. По большому счету, если бы в нашем регионе была отработана предложенная схема, то проекты, подобные Каинской Заимке, можно было бы с успехом реализовывать ежегодно.

А что мы имеем на сегодняшний день? Приведем показательные цифры. Так, количество членов ЖСК «Сигма» в 2012 году составляло 1016 человек. Но к настоящему моменту оно сократилась (как раз из-за условий финансирования проекта) до 488 человек.

Что это означает? Это означает более чем двукратное сокращение клиентской базы для коммерческих участников проекта (подрядчиков, коммунальных операторов, кредитных организаций). А сколько будет тянуться сама реализация, на какой период будут «размазаны» вкладываемые денежные средства – этого вообще не знает никто. Это означает, что такие проекты серьезному бизнесу не особо интересны (что признают сами члены ЖСК).

Из сказанного следует, что решать задачу освоения федеральных участков в рамках «социальной» постановки вопроса – себе дороже.  К сожалению, в России пока еще нет нормального девелопмента, способного грамотно реализовывать социально ориентированные проекты. Государство могло бы, в данном случае, создать хорошие, «образцовые» прецеденты, отработав-учтя передовой зарубежный опыт – адекватные механизмы для решения таких задач. Пока же, к сожалению, государственные учреждения идут путем наименьшего сопротивления, ограничиваясь полумерами и перекладывая ответственность за результат на самих потребителей в лице ЖСК.

Олег Носков