В Новосибирске в одиннадцатый раз стартовали городские Дни науки. В этом году они проходят под лозунгом «Новосибирск – научная столица России» (именно такое определение городу дал президент страны во время посещения Академгородка в феврале этого года). Естественно, что претендовать на этот статус без реализации масштабных научных проектов невозможно, и именно этому была посвящена большая часть пресс-конференции, организованной мэрией совместно с ИТАР-ТАСС.

На ней ученые институтов Сибирского отделения РАН презентовали сразу несколько объектов, которые смело можно отнести к разряду «мега-сайнз» и находящихся в разной степени воплощения.

Центр генетических ресурсов животных со своим SPF-виварием успешно работает уже не первый год, рассказал его научный руководитель Михаил Мошкин. Этот центр коллективного пользования является структурным подразделением ФИЦ «Институт цитологии и генетики СО РАН» и одновременно уникальным научным комплексом. Причем уникальность эта проявляется и в оборудовании (в частности, здесь расположен самый мощный на территории страны томограф), и в коллективе сотрудников (ведущих российских специалистов в своем направлении), и в стандартах, по которым они работают (они полностью отвечают мировым требованиям надлежащей лабораторной практики - GLP).

Не удивительно, что у Центра нет проблем с «портфелем заказов», скорее, наоборот – число желающих сотрудничать заметно превышает имеющиеся возможности. А после реализации проекта создания в области большого фармакологического кластера (о котором сейчас много говорится) ситуация станет еще более сложной. Поскольку создание современных лекарств невозможно без масштабного цикла сложнейших испытаний (для проведения которых инфраструктура вивария подходит наилучшим образом). Шел об этом разговор и во время недавнего визита в ФИЦ "ИЦиГ СО РАН" главы Минпромторга РФ Дениса Мантурова. Тогда же министр пообещал выделить Центру необходимые средства для достройки еще одного корпуса вивария, что даст дополнительно около 4000 кв.м. рабочего пространства. Начало работ ожидается уже в этом году.

Еще более масштабный проект - Междисциплинарный исследовательский комплекс аэрогидродинамики, машиностроения и энергетики - представил директор Института гидродинамики СО РАН Сергей Головин.

– Поскольку инфраструктура Академгородка серьезно не обновлялась уже несколько десятилетий, назрела необходимость строительства новых экспериментальных установок, - подчеркнул он. – Потому что наши теоретические знания сегодня уже далеко вышли за границы тех возможностей, которыми мы располагаем с точки зрения проведения экспериментов.

В стенах комплекса будут работать сразу четыре центра коллективного пользования, призванные решать актуальные научные задачи. Для каждого центра будет установлено уникальное экспериментальное оборудование, не имеющее аналогов в России.

Первый – аэродинамический центр – будет решать задачи, связанные с созданием авиационных и воздушно-космических систем нового поколения. В их числе, разработка эффективных двигателей для продолжительного гиперзвукового полета, дешевых и высокомобильных средств орбитального запуска, новых материалов для авиастроения и т.п. Базой для него станет существующий аэродинамический центр в Институте теоретической и прикладной механики СО РАН, имеющий достаточный опыт работы в этой области. После переезда в комплекс для решения новых задач он будет значительно модернизирован. В частности, в центре появится  первая в стране аэроклиматическая труба (в которой можно вести прикладные исследования по проблемам оледенения летательных аппаратов) и гиперзвуковая аэродинамическая труба, моделирующая полеты при скорости до 20 Мах.

Центр перспективных энергетических технологий будет опираться, прежде всего, на исследования, проводимые сотрудниками Института теплофизики СО РАН. В его рамках предполагается создание группы стендов, на которых можно будет моделировать процессы, протекающие внутри энергетических установок разных типов, от атомных реакторов до транспортных газотурбинных систем. Также будет создан крупномасштабный кавитационный стенд: хотя явление кавитации науке известно относительно давно, в этой области остается еще много важных и нерешенных задач.

Центр геофизической гидродинамики (головной организацией которого выступит Институт гидродинамики СО РАН) будет, в первую очередь, обеспечивать нужды нефтегазодобывающей отрасли. Но этим список задач центра не ограничен, в нем также решение экологических проблем морей и океанов, а также ряд исследований по заказу ВМФ России.

Одним из важнейших элементов центра станет установка «Академ-Кориолис» для изучения течений во вращающейся и стратифицированной жидкости (каковой является, в т.ч. мировой океан). На сегодня в мире есть только одна установка подобного класса, в Гренобле. Наша будет уступать ей в диаметре, зато – обладать большей глубиной, что также имеет принципиальное значение для многих экспериментов.

Центр высокоэнергетических технологий и новых материалов, как ясно из названия, будет заниматься созданием новых композитных материалов, решать задачи биомеханики, а также проводить исследования, направленные на повышение безопасности в добывающих отраслях (моделирование аварийных ситуаций и проч.).

Как видно даже из краткого описания компетенций запланированного комплекса, создание его будет делом непростым: потребуется устанавливать уникальное оборудование, которое изготавливается под заказ, в единичных экземплярах, строить помещения со сложными фундаментом и инфраструктурой, обеспечивающей надлежащую работу экспериментальных установок. По подсчетам ученых, эта работа займет около пяти лет и потребует порядка 15 млрд рублей.

Но без этих затрат не обойтись: имеющиеся в нашей экономике инженерные решения и технологии исчерпали свои возможности и не соответствуют современным требованиям. Создавать новые без серьезных вложений в научно-исследовательский комплекс невозможно, а покупать готовый импортный продукт выходит еще дороже.

На протяжении ряда лет проблема внедрения научных результатов в промышленное производство остается одним из «узких мест» нашей экономики. Совместный проект Института физики полупроводников и завода «Экран — Оптические системы» является одним из удачных примеров того, как эту проблему можно и нужно решать.

В основу совместного проекта легли имеющиеся у ИФП СО РАН разработки в области молекулярно-лучевой эпитаксии и острая потребность предприятия в новой, конкурентоспособной продукции. В итоге его владельцы готовы вложить около 30 млн евро в закупку и установку нового оборудования, на котором можно будет производить востребованный на рынке высокотехнологичный продукт. В частности, солнечные батареи для космической техники (где важна энергоэффективность, а не низкая цена) и оборудование для систем связи, от традиционной радиорелейной до Wi-Fi.

В долю Институтам в этом проекте, помимо собственно научных разработок, входят и специальные «чистые» помещения, в которых разместят производственные линии. Наличие базовой инфраструктуры и заинтересованного частного инвестора позволило сократить не только затраты, но и время на подготовку. Процесс закупки оборудования во Франции уже идет, и если не возникнет непредвиденных барьеров, новое производство откроется уже в следующем году. Став, таким образом, первым реализованным из анонсированных на пресс-конференции проектов. Впрочем, и у остальных сроки ожидаемого воплощения в жизнь достаточно короткие, что также является необходимым критерием конкурентоспособности высокотехнологичной экономики.

Наталья Тимакова

14 мая в Новосибирске в одиннадцатый раз стартовали городские Дни науки. Ниже мы приводим анонсы некоторых интересных мероприятий, посетить которые будет полезно и интересно.

15 мая, то есть сегодня, в 19-00 в барбершопе «Kontora» (ул. Советская, 52) начнется лекция кандидата исторических наук Антона Выборнова «Зачем копаться в человеческом прошлом». Научный сотрудник ИАЭТ СО РАН обещает нам «очень откровенный разговор об археологии». Чем археолог отличается от хирурга? Что нужно сделать, чтобы находка стала научным открытием? Как в археологии используются ядерные технологии? Антон рассказывает о своей работе так увлеченно, что сразу хочется всё бросить и отправляться на раскопки, не дожидаясь лета.

16 мая в 19:00 в «Белой галерее» центра культуры и отдыха «Победа» (ул. Ленина, 7) стартуют тридцать первые «Научные чтения». Об интересных научно-популярных книгах расскажут куратор ГЦИИ Петр Жеребцов, директор ИА «Новосибирск» Юлия Лебедева, пресс-секретарь НГТУ Юрий Лобанов, архитектор мастерской городских решений «UProject» Евгения Макарова, фотограф Александра Попова и худрук «Первого театра» Павел Южаков. Там же в эти дни работает интереснейшая выставка «Военным фотографам посвящается. Территория Победы».

17 мая, с 09.00 до 19.30 свои двери откроет новый корпус НГУ ( ул. Пирогова, 1) Там пройдет Back to NSU - акция для тех, кто когда-то учился в НГУ или только собирается поступать. Приглашаются абитуриенты, лидеры мнений (учителя и родители), выпускники, академическое сообщество.

В этот же день с 14.30 в Выставочном центре СО РАН (ул. Золотодолинская, 11) пройдет показ видеороликов «Чуть-чуть о науке» (в режиме нон-стоп).

А в 17.00 в Академпарке («Точка кипения», ул. Николаева, 11) состоится лекция и практикум «BigData + BI: от прогнозов доходов застройщиков к платформе моделирования развития города» от руководителя проекта «ДЕКАРТ.онлайн — Аналитика рынка новостроек», полномочного представителя Российской гильдии управляющих и девелоперов в Новосибирске, директора по управлению проектами и инвестициями ГК «ЁЛКА девелопмент» Максима Маркова.

18 мая в Новосибирске выступает гость из Петербурга Андрей Акатов, главный популяризатор атомной науки и ядерных технологий в России. В 14:00 в конференц-зале корпуса № 1 НГТУ (пр. Карла Маркса, 20) председатель совета молодых ученых и специалистов СПбГТИ расскажет про «Радиационную безопасность», а в 19:00 в лофте «Книжный шкаф» областной научной библиотеки (ул. Советская, 6) начнется его лекция «Atoms for Balance: равновесие на острие атома».

В этот же день ряд интересных мероприятий пройдет в ГПНТБ СО РАН (ул. Восход, 15). С 12-00 там начнут работать интерактивные выставки популяризаторов науки. А в 15-00 к ним присоединятся воркшопы студентов, школьников совместно с экспертами по созданию арт-инсталляции «Мегамашина Голдберга» в честь 125-летия города;  шоу робототехники «Лига роботов» и открытые городские соревнования по подводной робототехнике.

19 мая снова куча интересных мероприятий в "Точке кипения" Академпарка. 

12.00 - лекция об астрофотографии Германа Маркова, открывающая выставку его работ, и встреча с членом совета Новосибирского астрономического общества Олегом Кашиным.

13-00 - "Научная читка" от театра "Старый дом".

14.30-16.00 - встречи с инновационными лидерами, руководителями старт-апов и компаний.

А вечер субботы можно с пользой провести в центре Новосибирска.

в 17-00 в кабаре-кафе «Бродячая собака» (ул. Каменская, 32) пройдет очередной научно-популярное ток-шоу "Разберем на атомы". В этот раз на сцену выйдут психолог Евгения Дашкова и заместитель директора планетария Илья Орлов. Речь пойдет про сублимацию — на примерах не только из Фрейда, но и из мира атомной отрасли (без сублимации не сделаешь ядерное топливо) и космонавтики (борщ в тюбике — это тоже сублимация).

А в 20.00 добро пожаловать в кинозал «Синема» (ул. Каинская, 4) на Пятый кинофестиваль научно-популярных короткометражных фильмов Science Short.

В общем, неделя обещает быть интересной. Да, чуть не забыл - вход на все мероприятия, естественно, свободный).

За более чем 10-летнюю историю Единый госэкзамен так и не стал предметом консенсуса в образовательной среде. С критикой ЕГЭ выступают уже не только учителя и преподаватели вузов. В начале апреля глава Академии наук Александр Сергеев высказался за отмену ЕГЭ, а еще раньше в Госдуму был внесен соответствующий законопроект. Однако есть ли альтернатива Единому экзамену? Борис Шалютин, докт. филос. наук, профессор, проректор Института развития образования и социальных технологий (Курган), полагает, что плюсы ЕГЭ можно сохранить, усовершенствовав его механизм.

Ничего удивительного, что вокруг ЕГЭ кипят страсти. С одной стороны, это судьбы детей, с другой — гигантские деньги. Ежевесеннее обострение в преддверии проведения экзаменов сегодня обрело близкие к клиническим формы, вероятно, еще и в преддверии ожидаемых перемен кресел и лиц на российском научном и образовательном олимпе.

Начну с маленькой истории. В начале нулевых, когда обязательность ЕГЭ была лишь смутной перспективой и можно было выбирать формы сдачи вступительных испытаний, в Курганском университете было проведено небольшое исследование, исключительно «для внутреннего употребления» и с простейшей практической целью — выбрать лучший из имевшихся способ отбора наиболее подготовленных и перспективных абитуриентов. Суть исследования состояла в том, что для каждого из этих способов был проанализирован характер связи между оценками, полученными на вступительных испытаниях, с одной стороны, и комплексом других характеристик, выражающих уровень подготовленности абитуриентов, с другой. Главный результат был потрясающим. На специальностях с наиболее высоким конкурсом у традиционных экзаменов выявилась отрицательная корреляция: поступали самые слабые, а перед способными детьми загорался красный свет. Несколько лучше выглядело уже забытое сегодня ЦТ (централизованное тестирование, отчасти прообраз ЕГЭ, но хуже организованный), и с большим отрывом в плюс оказался ЕГЭ. Это легко объяснить: влиять на ЦТ на местном уровне могли только организаторы, на традиционные экзамены — широкий и неограниченный круг лиц, на ЕГЭ на том этапе — практически никто. Ситуация в КГУ в части организации вступительных испытаний была, пожалуй, даже получше типичной (я тогда работал проректором по учебной работе и неплохо знал положение дел как у себя, так и у соседей). На следующий год мы у себя оставили только ЕГЭ, а еще через год или два он стал обязательным по всей стране. Толпы блатмейстеров, взяточников и мошенников в основном остались ни с чем. Агрессивное сопротивление противников ЕГЭ шло от части ректоров и иных вовлеченных лиц, бенефициаров прежней системы, от тех родителей, кто рассчитывал кривыми путями пристроить проблемных чад, от слабых школьных директоров и учителей, чью несостоятельность ЕГЭ делал очевидной.

С введением ЕГЭ мы получили: сильный антикоррупционный механизм (далеко не абсолютный: истории с отдельными регионами и «экзаменационным туризмом» общеизвестны), возможность одновременно не выезжая из дома сдавать экзамены в несколько вузов и, соответственно, значительное расширение перспектив для способных ребят не из столиц; кроме того, неплохой инструмент для оценки и сравнения школ и регионов в части качества среднего образования.

Это плюсы. Теперь о минусах.

Еще одна история. Конец 1990-х. На устном вступительном экзамене по об-ществознанию абитуриент начинает жонглировать сложнейшей кантовской терминологией. Один из экзаменаторов, заподозрив тупую зубрежку, сознательно задает некорректный вопрос с ложной базой: если начнет отвечать, значит, ничего не понимает. Однако абитуриент, смерив экзаменатора презрительным взором, начинает разжевывать ему некорректность вопроса. Парень, конечно, получил высший балл, какого он никогда не имел бы по ЕГЭ, поскольку с фактологией у него было не ахти.

Стандартный комментарий к этой истории: и гениям надо учить факты. Так вот, не надо. Дело не только в информационном обществе, когда любая конкретная информация всегда под рукой. Есть противоречие между механическим запоминанием и пониманием. Понимание или непонимание через живой диалог выявляется гораздо лучше — через то, как человек подбирает слова, как сам себя поправляет, как реагирует на реплики, как интонирует речь и т. п. Особенно это относится к гуманитарным дисциплинам, где отсутствует отработанная система задач разного уровня сложности. Но и в «точных» науках всякий опытный экзаменатор знает, что лишь решение очень нестандартных задач само по себе свидетельствует о понимании; в иных случаях надо послушать, как человек свое решение поясняет. Эти несомненные достоинства честного традиционного экзамена мы с ЕГЭ потеряли.

Но самое плохое еще не в этом. Лучшие репетиторы, регулярно готовящие стобалльников, говорят, что чисто техническая составляющая тренинга решения ЕГЭ может добавлять, если перевести на пятибалльную шкалу, более балла. Поэтому массовая школа в старших, особенно в выпускном, классах попросту заменяет обучение — т. е. работу над освоением материала — дрессировкой, через которую куда легче получить равное приращение баллов, чем через стремление обеспечить понимание. И не надо говорить, что деградацию массового среднего образования влекут совсем другие факторы. Конечно, тоже влекут. Но вклад ЕГЭ в это гнусное дело очень велик.

Отдельно — и это тоже очень важно — надо сказать о том, что детям эта дрессировка приносит огромный вред. Дело не только в том, что у самых сильных ребят она не может не вызывать отвращения. Это по сути своей бессмысленный, отчужденный вид деятельности, который прямо противоположен формированию стратегически важного личностного отношения к познанию и знанию, без чего его творческое применение невозможно. Лишенная смысла деятельность калечит мозги, надламывает в самом начале творческий потенциал человека, а кроме того, крайне отрицательно влияет на воспитательный процесс и само формирование личности.

Совершенствование ЕГЭ, нельзя не признать, идет постоянно, но описанные трудности носят принципиальный характер и в его рамках непреодолимы. В последние годы ЕГЭ дополнился предоставлением в ряде случаев возможности дополнительного экзамена, а также олимпиадами. Оба этих пути, которые с пеной у рта отстаивали те же категории, что сопротивлялись и сопротивляются ЕГЭ, блестяще зарекомендовали себя как лазейки. Это дополнительно показывает, что с простой отменой ЕГЭ мы не только потеряем очень трудно достигнутые реальные и важные плюсы, но и обрушим механизм отбора в вузы. Сегодня требовать этого могут только отмороженные популисты или интеллектуально девственные персонажи, поскольку последствия будут катастрофическими. Но и издержки сохранения ЕГЭ, даже с учетом некоторых намеченных модификаций внутри него, слишком велики.

Что делать? Думаю, это как раз тот случай, где решение есть — благодаря современным информационно-коммуникационным технологиям. Оно непростое, небыстрое, требует большой организационной и содержательной проработки, моделирования, опробования и т. п. Но оно реально. Больше того, мне кажется, оно лежит на поверхности, и удивительно, что никакого движения в его направлении или хотя бы обсуждения не видно. Сознательно не касаюсь массы проблем реализации, которые вполне представляю, насколько вообще можно представлять «на берегу». В реализованном же виде технология должна выглядеть примерно так.

По каждому сдаваемому предмету создается комиссия в масштабе страны, включающая примерно столько людей, сколько ранее было задействовано во вступительных испытаниях во все российские вузы.

Экзамены сдаются на базе вузов. Но сдаются они онлайн; абитуриент может находиться в Екатеринбурге, а экзаменаторы — один в Москве, другой в Астрахани, третий во Владивостоке, и кто именно будет принимать экзамен у этого абитуриента, определяется посредством датчика случайных чисел в день сдачи. Каждый экзаменатор выставляет свой балл, в зачет идет среднее арифметическое. Сдача экзамена записывается.

Принцип, думаю, понятен, детали неизбежно должны корректироваться по ходу дела. В результате получится механизм, во-первых, сохраняющий все плюсы ЕГЭ (и, кстати, серьезно превосходящий его по антикоррупционному потенциалу), во-вторых, в значительной мере восстанавливающий утраченные достоинства традиционных вступительных испытаний.

Предложенный механизм рождает немало вопросов, не только организационно-технических, но и по существу дела. Например, ЕГЭ, в отличие от прежних экзаменов, одновременно венчает среднее образование и начинает высшее. Следует ли сохранять это единство? Как соотносить новый порядок с разделением на базовый и профильный уровни, и сохранять ли их вообще? И эти, и другие социальные и теоретические аспекты предлагаемых трансформаций должны стать предметом серьезной профессиональной дискуссии. Необходимость изменений становится или уже стала очевидной и для профессионального сообщества, и для власти и для общества в целом. Не менее важно, что эти изменения возможны, причем с сохранением достижений ЕГЭ и восстановлением утраченных достоинств традиционных экзаменов. Нужна только властная воля решать этот хотя и политический, но надпартийный вопрос, решать исходя из интересов людей, страны, образования, науки, а не на почве довольно наивного бюрократического идеализма и бумагопоклонства.

Борис Шалютин

Пожалуй, одной из центральных тем Международного форума «Городские технологии» в этом году было развитие инновационной энергетики. Фактически, Новосибирск оказался той площадкой, где активно обсуждаются проблемы развития энергетической отрасли в свете новейших мировых трендов. Один из таких трендов – создание распределенной городской генерации за счет малых объектов, объединенных с помощью «умных сетей». Как мы знаем, новосибирские специалисты настойчиво выступают за создание таких систем в масштабах всего города и области. «Первые ласточки» в Новосибирске уже появились. Причем, вопреки позиции энергетических монополистов. И в этом смысле весьма показателен тот факт, что наша наука выступила как раз на стороне инноваторов.

Не удивительно, что прошедший Форум уделил серьезное внимание проблемам распределенной генерации. Большая часть докладов, прозвучавших на секции «Инновационная энергетика», была посвящена как раз этой проблеме. То есть у наших специалистов уже выработалось на сей счет консолидированное мнение. И отрадно то, что их поддерживают специалисты из других регионов, делясь своим опытом. На этот раз весьма полезная информация прозвучала от гостей из Поволжья, рассказавших о своем опыте использования когенерационных микротурбинных установок на объектах городской инфраструктуры.

По словам директора ООО «Биэтмек» (г. Казань) Алексея Савостикова, такие установки являются наиболее технологичным решением для объектов распределенной генерации. В данном случае речь шла о газовых микротурбинах американского производства, представленных сегодня на российском рынке.

«Микротурбины, - говорит Алексей Савостиков, - обладают многими замечательными свойствами. В первую очередь, они дают серьезные экономические преимущества - быструю отдачу. Окупаемость проектов составляет здесь от двух до пяти лет, в зависимости от режима работы предприятия».

В силу своих технологических особенностей, это очень компактное оборудование, благодаря чему существенно снижаются капитальные затраты на его установку. Столь же невысоки и эксплуатационные затраты. Интересно то, что для работы микротурбин не требуются смазочные материалы – масло, охлаждающие жидкости. Есть еще одно явное преимущество: сервисное обслуживание необходимо проводить только через год непрерывной эксплуатации – для замены воздушных фильтров.

Что касается топлива, то им главным образом является природный газ. Хотя, по словам Алексея Савостикова, эти микротурбины довольно неприхотливы. Они могут работать на биогазе, на попутном газе (в местах нефтедобычи), а также на сжиженном газе (пропан, бутан). Причем, вам совсем не обязательно использовать такую установку исключительно в автономном режиме. Можно, например, с их помощью «добирать» необходимую мощность или «снимать» пиковые нагрузки, тем самым получая максимальный экономический эффект.

Отметим, что мощность микротурбин варьирует в довольно широких пределах –  от 30 КВт до 1 МВт. То есть они вполне подойдут и для микрогенерации. Линейка здесь достаточно большая: есть микротурбины на 60 КВТ, на 100 КВТ, на 200 КВт, на 600 КВТ. Если же вам нужен нормальный энергоблок для небольшой автономной электростанции, то такие микротурбины удобно группируются в целые кластеры и управляются одним контроллером. Как сказал Алексей Савостиков, мегаватные установки вы можете легко собирать в кластеры мощностью на 5-6 МВт. При этом высокая степень автоматизации (являющейся «штатной» опцией) позволяет им работать в автономном режиме, без привлечения обслуживающего персонала. Размещать микротурбины можно и на улице, и на кровле здания (они имеют небольшой вес), и внутри помещения. Есть даже специальные разработки для северных широт, способные работать при температуре наружного воздуха минус 60 градусов Цельсия!

Еще один принципиальный момент: генерируемая мощность, отмечает Алексей Савостиков, может варьироваться от нуля до ста процентов. Что это означает для производителя энергии? Дело в том, что другое оборудование для малой энергетики (например, поршневые машины) вынуждено всегда работать с определенной минимальной нагрузкой. Как правило – не менее 50 процентов от установленной мощности. В противном случае, если мощность сильно понизится, ваша мини-электростанция рискует полностью остановиться.

Опыт эксплуатации таких станций в нашем городе показал, что в ночные часы, когда потребление электричества падает до минимума, очень сложно выдержать нормальный режим работы машин (поскольку «лишнее» вырабатываемое электричество в условиях автономной работы просто некуда девать). Газовые микротурбины, утверждает Алексей Савостиков, позволяют избежать таких неприятностей.

Важно то, что уже есть примеры использования такого оборудование в нашей стране. Например, в г. Дзержинске (Нижегородская область) на одном предприятии установлена микротурбина на 600 КВт с утилизацией тепла (используется котел-утилизатор российской разработки). Таким же оборудованием (4 МВТ электрической мощности) обзавелся один из торгово-развлекательных центров города Адлера. Есть две аналогичных установки и в одном из сочинских санаториев.

Конечно, пока это всё – единичные случаи, и они еще не делают погоды в отечественной энергетике. В числе препятствий к массовому распространению таких систем – их ощутимая (пока еще) стоимость. Микротурбины, как было сказано, произведены за рубежом, а в свете ослабления рубля цены на импортное оборудование неизбежно возрастают. Остаются надежды на то, что указанный пробел восполнит отечественное машиностроение. Удивительно, конечно, что наша страна, претендуя на лидерство в области авиационно-космической техники, считает не столь важным создание столь «прозаических» машин, как энергетическое оборудование. А ведь именно энергетика является «хлебом» всей промышленности. И вряд ли успехи в космосе могут происходить на фоне отставание в области энергетики. Увы, но так не бывает, и никогда не было. Поэтому отечественные микротурбины (в чем лично я абсолютно уверен) окажутся для нашей науки и промышленности куда более многозначительным знаком, чем даже пафосные запуски космических ракет.

Олег Носков

Не так давно в Новосибирске, на форуме «Городские технологии-2018», специалисты разных отраслей обсуждали задачи, решение которых академической наукой может сделать городскую среду более комфортной и безопасной. Сотрудники Института вычислительной математики и математической геофизики СО РАН рассказали о разработанных моделях и методах анализа и оптимизации транспортной сети, созданных для этих целей.

Дорожная сеть любого города состоит из двух частей: статической и динамической. К первой категории относятся светофоры, перекрестки, развязки и разметка — они долго оказывают влияние на движение автомобилей. Потоки транспорта, наоборот, динамичны и постоянно меняются в течение суток. Чтобы сделать дорожное движение наиболее безопасным, важно как можно лучше контролировать обе его составляющие — помочь в этом может разработанный учеными ИВМиМГ СО РАН метод анализа транспортной сети.

Представьте себе дороги большого города. Порядок движения по ним регулируется множеством знаков, светофоров и правил, а любое, даже небольшое изменение в существующей системе влечет за собой перераспределение потоков транспорта. Конечно, предлагая новое проектное решение, инженеры опираются на большое число данных, но точность экспертной оценки всё равно невелика. Математические модели сибирских ученых позволяют решить эту проблему.

На основе входных данных — плана города, информации об интенсивности потоков, существующих ограничениях и бюджета (то есть количества объектов, которые можно установить) — алгоритм рассчитывает, какие изменения нужно внести, чтобы сделать движение автомобилей более эффективным.

Эти же модели позволяют оценить внесенное предложение: понять, как перераспределятся потоки транспорта, если, например, поставить в том или ином месте новый светофор, построить мост или поменять разметку, а также как далеко разойдутся «волны».

«Мы запускаем модель несуществующей системы и смотрим, как она будет работать, — рассказывает заведующий лабораторией Системного моделирования и оптимизации ИВМиМГ СО РАН доктор технических наук Алексей Сергеевич Родионов. — За один такой прогон мы можем не только оценивать эффективность расположения объектов дорожной инфраструктуры, но и изменять варианты, до достижения оптимального результата. Стало лучше — продолжаем, не стало — возвращаемся на исходную позицию, пробуем другую версию».

Применить такой метод можно к произвольной транспортной сети — достаточно иметь нужную информацию. Её получению помогает то, что данные о потоках автомобилей в последние годы фиксируются довольно точно: камеры, отслеживающие нарушения, собирают статистику и о количестве и скорости машин.

Другая часть исследования ученых напрямую связана с безопасностью движения. Сегодня практически все современные автомобили оснащены не только бортовыми компьютерами, но и передатчиками, о которых водитель может даже не подозревать. Пример их использования: автоматическое оповещение о ДТП. Если происходит выбрасывание подушек безопасности то, независимо от действий водителя, начинается передача сигнала, информирующего об аварии. Как только он доходит до стационарного передатчика, данные о случившемся тут же передаются в соответствующие службы, например, ГИБДД.  Это важно, ведь водитель и пассажиры, к сожалению, не всегда могут сами вызвать помощь.

Однако бывают ситуации, когда автомобиль находится слишком далеко от придорожной станции (то есть более мощного приёмо-передатчика) и относительно слабый сигнал машины её не достигает. Тогда участники дорожного движения начинают связываться между собой, ретранслировать сигнал по беспроводной сети VANET (VehicularAdHocNetwork). Отличительная особенность таких сетей — постоянно меняющаяся топология.

Алексей Родионов приводит такой пример: «Для оповещения о катастрофах, например, пожарах или наводнениях, используются так называемые сенсорные сети, состоящая из большого числа сенсоров, оснащённых приёмо-передатчиками малого радиуса действия. Если что-то происходит, ближайшие к месту события, начинают передачу сигнала, который далее по цепочке сенсоров передается до стока сети — базовой станции, напрямую связанной с центром управления. Таким образом, структура трансляции информации создается каждый раз наиболее удобным способом. В ситуации с дорогой происходит точно так же, только в этом случае объекты (автомобили) не стационарны, а находятся в движении».

Если транспортные средства взаимодействуют не только с инфраструктурой, но и между собой, эффективность  передачи сигнала усиливается. Иногда может потребоваться и обратная связь: когда нужно оперативно оповестить участников движения о чрезвычайных ситуациях на дорогах (например, ДТП, оползне, сходе лавины, обрыве проводов).

Сейчас аналогичную роль выполняют спутниковые системы, но они существенно дороже и требуют дублировать сигнал. Алексей Сергеевич отмечает, что число спутников ограничено, и отключение одного из них (а такой случай всегда лучше предусмотреть) ведет к сбою огромного количества связей внизу — повредить же системе на земле гораздо сложнее.

«Если два объекта могут общаться между собой, зачем им посредник в виде спутника? К тому же передатчики для сообщения с космосом должны быть мощнее, а это засорение пространства электромагнитным излучением, с которым мы сейчас боремся», — рассуждает ученый.

Чтобы такая система работала эффективно, важно определить число и расположение по территории города стационарных базовых станций, от которых сигнал будет гарантировано передаваться нужным службам — сделать это помогает разработанный в ИВМиМГ СО РАН метод. Для этого также нужен план города и данные о потоках автомобилей. Например, по подсчетам специалистов, в Академгородке достаточно установить шесть станций — такого количества хватит, чтобы сигнал оперативно передавался в соответствующие службы за короткое время.

«Наше ядро универсально, и его применение можно расширять в разные стороны, — рассказывает Алексей Родионов. — Проблема в том, что мы можем сделать алгоритм, проверить его и написать программу, но для конечного продукта необходима кооперация с компаниями, где есть программисты, которые облекут все это в нужную оболочку. К тому же заказ должен исходить от промышленности и правительства, которое заинтересовано в развитии систем управления дорожным движением иможет предоставить данные о дорожной сети для расчетов».

Наталья Бобренок

К этому проекту наши новосибирские специалисты шли давно – как минимум с конца 1980-х, когда об экологическом домостроении даже профессиональные проектировщики не имели ни малейшего представления. Да и понятия такого еще не было. Тренд отчетливо обозначился на Западе только к исходу прошлого столетия. Однако сибирские первопроходцы в этом вопросе до сих пор остаются во многом непонятыми, причем не где-нибудь, а у себя в Академгородке. В течение многих лет участники проекта «Экодом» рассылали свои предложения насчет постройки демонстрационного малоэтажного жилища во многие властные инстанции, получали на словах какие-то обещания, но по факту никакой реальной поддержки не происходило. Все предложения так и оставались на бумаге.

Поэтому наша общественность, включая строителей и проектировщиков, по-прежнему далека от этой темы. Всё, что мы знаем об экодоме, черпается исключительно из картинок. А надо, разумеется, сделать так, чтобы можно было такое сооружение потрогать руками, заглянуть внутрь, получить результаты натурных испытаний. Чтобы всё было по-настоящему, причем – строго по-научному (собственно, как и положено поступать в подобных делах). К этому-то и стремились новосибирские «экологисты». Но, как выяснилось, в нашем большом городе на этот проект не нашлось ни денег, ни… земельного участка (да-да, вопрос с землей, пожалуй, оказался самым сложным). 

Шанс на реализацию такого проекта неожиданно дала государственная программа по спасению Байкала от сточных вод. Как мы уже неоднократно писали, в этой программе принимают активное участие представители проекта «Экодом». Недавно (о чем мы также сообщали) на острове Ольхон был запущен в эксплуатацию экологический биотуалет, являющийся важным элементом экологической усадьбы. То есть на этом примере была продемонстрирована возможность новой технологии по  утилизации сбросов прямо на месте, путем организации замкнутого цикла. Напомним, что данный объект был построен на территории одной туристической базы и прошел необходимые тестовые испытания (в том числе было испытано специальное солнечное оборудование, обеспечивающее отопление помещения).

По словам разработчика - руководителя проекта «Экодом», сотрудника Института теплофизики СО РАН Игоря Огородникова (уже второй год пребывающего на Ольхоне), администрация острова заказала им постройку еще одного такого объекта. Предшествующая работа, таким образом, оказалась не напрасной.  «На этот раз мы сделаем еще лучше», - уверенно заявил ученый.

Опыт, действительно, приобретен немалый. По крайней мере, уже есть с чем сравнивать и есть, на что опереться. Важно, что местные жители теперь относятся к этим разработкам серьезно. Об этом красноречиво свидетельствует тот факт, что несколько семей уже заказали нашим специалистам полный проект экодома, то есть проект полноценной усадьбы. В каком-то смысле этот заказ можно считать победой.

Уточню здесь один принципиальный момент, который в нашей стране почему-то до сих пор слишком плохо осознается индивидуальными застройщиками. Дело в том, что современное жилище (подчеркиваю – современное!) невозможно построить без детально проработанного проекта, где будут рассмотрены все необходимые параметры – не только фасады, кровли и планировка, но также будет произведен расчет всех инженерных систем, рассчитаны все технические характеристики, все узлы, все элементы конструкций. По существу, современный дом – это своего рода «машина для жилья». И проектируют его, в принципе, так же, как и машину. Именно на стадии проектирования выявляется, как вы будете жить в таком доме, как вы будете его строить, как вы будете его эксплуатировать, сколько вы будете тратить на его отопление и так далее. Принципиально и то, что нормальный проект дает вам ясное представление о реальных затратах на строительство (чего многие «частники» совершенно не понимают).

Если говорить об экодоме, то здесь важность проекта многократно возрастает в силу применения достаточно сложных и наукоемких инженерных решений. Ведь инженерная часть экодома – его главная «фишка». Без всяких преувеличений можно сказать, что это почти то же самое, что и запроектировать марсианскую базу. Здесь, скажем так, имеет место схожая философия. Ведь футуристические дома для Марса точно так же должны иметь замкнутый цикл, должны отличаться высоченной энергоэффективностью и включать в себя такой принципиально важный элемент, как солнечная теплица (в принципе, любая теплица – главное, чтобы там были полезные растения). Всё это присутствует и в системе экодома! То есть получается, что наши разработчики, проектируя (формально) индивидуальное жилье, по сути, решают задачу космической сложности.

По словам Игоря Огородникова, проект такого уровня стоит не менее 400 тысяч рублей. Конечно, для небогатых граждан это дорого. Но в складчину выходит намного дешевле. Наши специалисты прорабатывают общую основную часть (особенно то, что касается инженерных решений, коих предлагается не менее двух), а какие-то непринципиальные детали, частности (например, внутренняя планировка, отделка) каждый конкретный заказчик получает для себя на выбор.

Условно говоря, делается основной проект, который потом предметно «согласуется» с частными пожеланиями заказчиков. Если проект делается для десятерых человек, то каждому он обойдется где-то в 50 тысяч рублей. Чем больше людей участвуют в заказе, тем дешевле он им обходится.

В принципе, граждане могут сложиться на один типовой проект, без всякой индивидуальной «подгонки» (в том случае, если они готовы жить в одинаковых домах). При типовом подходе затраты для каждого из них могут снизиться еще больше. Тут, как говорится, дело вкуса. Но в любом случае без проекта не обойтись. Иначе мы получим не современный дом, а халтуру, грозящую перерасти в долгострой. Причем, необходимо отметить, что проект создается с использованием современных BIM-технологий, позволяющих заказчику не только увидеть в деталях свое будущее жилище (буквально до последнего гвоздя), но и сразу оценить все затраты на его строительство.

Как нетрудно догадаться, экодом гарантирует избавление острова от вредных бытовых стоков. Это - основная задача проекта. Но есть еще один принципиальный момент – экономия ресурсов. Так, на Ольхоне существуют проблемы с водоснабжением. Как утверждает Игорь Огородников, если грамотно утилизировать стоки по предложенной им схеме, то потребление воды можно снизить как минимум в два раза. Еще один вопрос – энергопотребление. Экодом в обязательном порядке снабжается солнечными и воздушными коллекторами, позволяющими экономить на отоплении (что немаловажно для тех мест). Благодаря указанному оборудованию, а также эффективной теплоизоляции, такое жилище по уровню энергоэффективности превзойдет самый высокий по нынешним нормативам класс (то есть будет выше А++).

И, наконец, самая радостная новость: администрация Ольхона готова выделить площадку для строительства демонстрационного экодома! Как разъяснил Игорь Огородников, этот объект будет выполнять роль «дома-учебника». Иначе говоря, он позволит готовить специалистов-практиков в области современного экологического домостроения. Фактически участники проекта «Экодом» добились того, за что они безрезультатно боролись столько лет у себя в Новосибирске. Ну а Новосибирская область, похоже, еще долго будет нас «радовать» недостроенными кирпичными особняками, усеявшими окраины мегаполиса.

Олег Носков

Российские и чешские ихтиологи провели масштабное исследование, посвященное изучению хариусовой ихтиофауны мира.

Результатом семилетней работы стал новый подход к определению видов – по спинному плавнику – и атлас, который, помимо классификатора, содержит информацию о генетических особенностях рыб. Полученные данные важны с точки зрения правильной систематики хариусов, а также для обучения будущих ихтиологов и промышленников, занимающихся разведением популярного вида рыб из семейства лососевых.

В проведении исследования с российской стороны участвовали заведующий кафедрой ихтиологии и гидробиологии БИ ТГУ, один из опытнейших ученых России по этой группе рыб Владимир Романов и ученый кафедры Юрий Дылдин, со стороны Чехии – один из наиболее известных ихтиологов Европы, профессор Карлова университета, систематик Любомир Ганнель и эксперт Министерства природных ресурсов Чешской республики, зоолог Ян Плесник.

– Интерес к хариусу обусловлен несколькими причинами. Во-первых, это очень интересный вид, он является индикатором при проведении экомониторинга, поскольку живет только в холодной и очень чистой воде, – говорит ученый Биологического института ТГУ Юрий Дылдин. – Во-вторых, последнее и, фактически, единственное полноценное обобщение по хариусу было сделано еще 1936 году. В новом атласе содержится описание трех видов – сибирского, монгольского и европейского, но на самом деле их в несколько раз больше.

В процессе исследования российские и чешские специалисты изучили ихтиофауну тех стран мира, где водится хариус, и выявили 18 видов. При этом был выработан новый подход в классификации – в качестве отличительного признака ихтиологи использовали спинной плавник, который у разных видов хариуса существенно отличается по цвету и форме. В ходе исследований в Италии и Китае были выявлены два новых вида – хариус адриатический (Thymallus aeliani) и хариус ялуцзянский (Thymallus yaluensis).

Наряду с подробным описанием, новый атлас содержит данные о генетических особенностях каждого вида. Ученые подчеркивают практическое значение этой информации. Она важна с точки зрения сохранения чистоты породы, что является значимым фактором при искусственном разведении хариуса.

– Как в России, так и за рубежом люди, занимающиеся искусственным воспроизводством хариуса, допускают целый ряд ошибок, который приводит к ухудшению качеств популяции, – говорит Юрий Дылдин.– Зачастую заводчики смешивают генетический материал, гибридизация приводит к росту заболеваемости, в первую очередь паразитарных, так как виды обмениваются паразитофауной, и снижению выживаемости молоди.

В некоторых странах Европы, где искусственное разведение хариуса началось несколько сотен лет назад, видовое биоразнообразие сильно сокращено. В России же в силу труднодоступности мест обитания хариуса природе пока удается сохранять генетическую чистоту видов.

Новые данные, полученные ихтиологами будут размещены в престижном научном каталоге Калифорнийской академии наук.

Совместная статья российских и чешских ученых с результатами исследований опубликована в журнале «Bulletin Lampetra», который является частью в Международного союза охраны природы. Добавим, что Юрий Дылдин единственный представитель России, который входит в состав его редакции.

В Выставочном центре СО РАН начала работу выставка «Русская традиция в Сибири. Из собрания Музея истории и культуры народов Сибири и Дальнего Востока ИАЭТ СО РАН». На ней представлены предметы традиционного домашнего обихода и культовые предметы, связанные с духовной культурой русского населения Сибири (Алтая, Забайкалья и пр.). Экспозиция рассказывает о ключевых моментах уклада жизни переселенцев из России в Сибирь (с XVII вплоть до начала XX веков) и показывает всю широту и разнообразие материальной и духовной культуры русского населения.

– На выставке есть как культовые предметы – иконы, листовки, старинная религиозная литература, так и повседневная утварь, одежда, – рассказала один из организаторов выставки, зав. отделом этнографии ИАиЭ СО РАН, д.и.н. Елена Фурсова. – Представлены образцы декоративно-прикладного искусства русских поселенцев. И даже – средства передвижения. В результате, посетители смогут составить комплексное представление о том, что окружало жизнь сибирского крестьянина в прошлые века, чем он украшал свой дом и чем пользовался в повседневной жизни.

Одним из важных элементов костюма сибирских крестьян были орнаментированные пояса, которые, как и кресты, были непременным атрибутом. И на выставке представлено сразу несколько образцов поясов разной техники – браные, тканые на дощечках и пр., по которой нередко можно определить, из какой российской губернии идут корни той или иной семьи.

Традиции прежних мест жительства поселенцы сохраняли и в других предметах обихода. Это хорошо видно на полотенцах, которые заметно отличаются друг от друга. То, что справа, относится к кролевецким – с середины XIX века такие изготавливались в г. Кролевец Сумской области, а впоследствии они распространились по всей Украине. Хотя и ткали их уже в сибирской земле, но узоры использовали старые, традиционные. А полотенце слева – образец русской старообрядческой культуры, они отражали представления о трехчастном строении мира с небесным, земным и подземным царствами.

А это кокошник – тот самый традиционный головной убор русской женщины. Женские головные уборы схожего типа встречались и в северо-западных губерниях Российской империи (Олонецкая, Новгородская и т.п.) И, к слову, не стоит считать его «преданием старины глубокой», в сибирских деревнях их вполне себе носили еще в начале прошлого века. И все так же (как и в более ранние времена), согласно русской традиции, для замужней женщины оказаться на людях с непокрытой головой было неприемлемо и даже позорно. Поэтому, если какой-то человек из хулиганских побуждений или по другой причине умышленно срывал в публичном месте с женщины кокошник, это вполне могло стать предметом для судебного разбирательства. И архивы хранят соответствующие дела, датированные в т.ч. первым десятилетием ХХ века. Обычно судья приговаривал виновного к крупному штрафу: распространенная сумма – 5 рублей (рыночная цена хорошей коровы в сибирских губерниях в то время).

Одна из «изюминок» выставки – собрание расписных прялок. И опять их внешний вид (наличие лопасти, на которой крепилась кудель) говорит о сильном влиянии северорусской традиции, принесенной первыми волнами переселенцев в Сибирь. А орнаменты – солярные элементы, древо жизни, птицы в райском саду и проч. – рассказывают о космологических представлениях людей того времени. Другая волна поселенцев двигалась в Сибирь из центральной России и Поволжья. И они принесли с собой второй распространенный тип прялки – прялку-гребень, с зубчиками вверху. В их числе были, к слову, выходцы из Чернораменья, Керженских лесов, которые известны на сибирских землях как «кержаки» (одно из наименований русского населения Сибири, за прошедшие столетия ставшего уже вполне себе коренным).

Культурная экспансия русских традиций на восток Сибирью не ограничилась. После 1917 года старообрядцам стало неспокойно и в Сибири, многие из них считали новую власть «царством антихриста». И вновь, как несколько веков назад, они двинулись искать новые земли для жизни. Сначала в Китай (Синьцзянь и Харбин) и Юго-Восточную Азию, а оттуда – в США, где представители самых разных религиозных сект и течений традиционно чувствовали себя достаточно комфортно. Ну и в соответствии со сложившимся веками укладом, старообрядцы не спешили смешиваться с местным населением. Так и возникли «колонии» староверов на американской земле. Причем, процесс этот тянулся десятилетиями. К примеру, в штате Орегон наиболее активно такие поселения образовывались в 1960-х годах (и костяк их населения составили не только сибирские староверы, но и вывезенные при помощи Толстовского фонда и главы департамента юстиции США Роберта Кеннеди из Турции «некрасовцы»).

И вновь, как ранее в Сибири, старообрядцы старались сами изготавливать свою одежду, предметы обихода. Сохраняя для тех же платьев покрой и традиционный орнамент, но используя местные покупные ткани. Результат получался довольно неожиданным, как видно по части уникальной коллекции мужской и женской одежды из этнографической экспедиции наших ученых в Орегон, совершенной в 1990 году.

Конечно, несколько фотографий не в состоянии передать все богатство представленной экспозиции. И гораздо лучше посетить выставку самому, тем более, что она будет работать все лето. А подробнее о расписании и условиях проведения экскурсий можно узнать по телефонам Выставочного центра СО РАН 330-17-99, 330-17-34, 330-37-40 или, написав по e-mail: exposition@sb-ras.ru.

Наталья Тимакова

Тема прививок всегда вызывает споры и порождает много мифов и страхов. Противники прививок пытаются находить новые «подтверждения» своим домыслам, а приверженцы говорят об опасности отказа от вакцинации. Кто прав? Правда ли, что мы скоро будем делать прививки от каждого чиха? От каких болезней нужно вакцинироваться в первую очередь и почему? Существуют ли какие-то противопоказания к вакцинации? Разбираемся подробно в этом вопросе.

Анна Левадная, неонатолог, педиатр, к.м.н.:

— Начнем с самого насущного вопроса: скоро мы будем прививаться от каждого чиха или нет? На самом деле, нет. Нам нет необходимости защищаться от банальных вирусов, с которыми организм справляется самостоятельно. Мы прививаемся только от тех болезней, которые действительно протекают очень тяжело, имеют важное эпидемиологическое значение, быстро распространяются, имеют высокие показатели летальности (смертности) и против которых не разработано на сегодняшний день какое-то адекватное успешное лечение.

Чем раньше мы привьем ребенка, тем раньше он будет защищен. И на самом деле важно защитить именно маленьких детей, потому что в силу особенностей иммунитета они тяжело переносят все инфекционные заболевания. Исходя из этого, разработан национальный календарь вакцинации. Когда мы говорим о том, необходимо ли вообще прививать детей так рано или нет, мы должны понимать: самая большая частота осложнений и самая высокая летальность — именно у детей первых пяти-шести лет жизни и именно эту группу населения нам важнее всего защитить.

Многие спрашивают: «Нужно ли нам делать прививки, не включенные в национальный календарь?» Все дело в том, что туда включены только те вакцины, которые наше государство по законодательству обязано сделать детям бесплатно, в рамках медицинского учреждения, к которому привязан ребенок. Есть ряд вакцин, которые не включены в национальный календарь. Но сделано это не потому, что они какие-то «не важные» или «не значимые», а только потому, что это дорого для государства, и Минздрав не выделяет нужную сумму для того, чтобы обеспечить население этими вакцинами. Простой пример: вакцинация от менингококка — это дорогая вакцина, которая, скорее всего, в ближайшие годы (а то и десятилетие) не будет включена в национальный календарь. Значит ли это, что вакцина не важная? Конечно же, нет! Защита от менингита крайне важна. Она имеет высокое эпидемиологическое значение. Особую роль это играет у детей раннего возраста. Нам очень важно защитить малышей от менингококка, потому что менингит у детей протекает молниеносно, тяжело и имеет огромные цифры по летальности.

Поликлиника, разумеется, закупает российские вакцины, как самые дешевые и доступные. Родители могут частным образом, в частном медицинском учреждении купить импортную вакцину и ввести ее ребенку. Наиболее часто это поликомпонентная (многокомпонентная) вакцина, и это наиболее явное отличие от российской АКДС, при которой приходится делать три укола (коклюш, дифтерит, столбняк). Второй укол — это полиомиелит. И третий укол — это гемофильная палочка. Они включены в западные многокомпонентные вакцины. Конечно, стандартом во всем мире является введение именно многокомпонентных вакцин. Это снижает и количество уколов, и болезненность, и количество посещений врача.

Уже доказано, что это не увеличивает частоту осложнений, а даже снижает ее, потому что определенных компонентов в один шприц нужно добавлять меньше, чем в три шприца. И это даже имеет лучшие иммунологические показатели.

Кроме того, российская вакцина (например, АКДС) цельноклеточная. Она содержит коклюш цельноклеточный — это значит, что в нем клеточная оболочка практически не разрушена, что дает лучший противококлюшный иммунитет, но при этом повышает и реактогенность вакцины. То есть количество каких-то реакций на вакцину будет выше у цельноклеточной, чем у бесклеточной вакцины. У бесклеточной вакцины, впрочем, есть свой минус: быстрее угасает поствакцинальный иммунитет. Поэтому здесь всегда выбор за родителем: может он финансово позволить себе это или нет? Может ли он по каким-то другим причинам выбрать российскую или западную вакцину? Решение остается за родителем.

Помимо этого, в национальный календарь также не включены на сегодняшний день несколько других важных вакцин. Например, вакцина от ротавируса — хотя идет активное обсуждение того, чтобы их включить в национальный календарь. Это важно, потому что практически 98% детей до пяти лет переносят ротавирусный гастроэнтерит. Конечно же, вакцинация позволяет снизить эти показатели — и показатели смертности, и показатели госпитализации, и риски обезвоживания при ротавирусной инфекции. Особенностью этой вакцины является временное ограничение: ее можно сделать строго до 32 недель (8 месяцев). По законодательству мы не можем ее провести ребенку более старшего возраста. Это капли в рот. Они делаются троекратно, начиная с шести недель жизни. Кроме того, есть несколько вакцин (например, гемофильная палочка), которые в национальном календаре прописаны для «групп риска». Значит ли это, что они не нужны? Нет, к сожалению, это очень важная инфекция, и конечно же мы должны защитить от гемофильной палочки наших малышей. Данная инфекция отвечает за большое количество болезней, вызванных возбудителем (гемофильной палочкой).

Кроме того, есть вакцины, которые применяются по эпидпоказателям. Например, проводится вакцинация от клещевого энцефалита. Есть определенные регионы. Роспотребнадзор ежегодно обновляет список этих регионов, которые эндемичны по клещевому энцефалиту. В них имеет смысл защитить ребенка от подобного заболевания. Также есть важная вакцина, она включена в национальный календарь — это вакцина от пневмококка. Она позволяет снизить риски от пневмококкового менингита, отитов, синуситов и пневмонии. Очень частая заболеваемость! Проблема с пневмококком осложняется тем, что много резистентных форм к антибиотикам в последние годы развивается.

Одной из самых неоднозначных вакцин, вызывающих больше всего вопросов, является вакцина от ветряной оспы. Людям кажется, что это нестрашное и легкое заболевание, хотя, к сожалению, два-три случая из тысячи протекают в крайне тяжелой форме. А именно, в форме ветряночного энцефалита. Очень многие формы ветрянки протекают, как тяжелые, с множественным гнойным поражением, присоединением вторичной бактериальной инфекции. Часто образуются рубцы после перенесенной ветряной оспы, когда дети не могут сдержаться и счесывают болячки. Это имеет травмирующее значение — рубчики остаются на всю жизнь. Кроме того, после перенесенной ветряной оспы увеличивается риск развития опоясывающего лишая. Это очень неприятное состояние во взрослом возрасте. Эти риски можно снизить путем цивилизованного развития поствакцинального иммунитета. В настоящее время увеличено количество (кратность) вакцинаций — до двух. Двукратная вакцинация от ветряной оспы сейчас считается максимально эффективным способом снизить эти риски.

Конечно же, родителей волнуют осложнения, побочные эффекты. Здесь нужно понимать, что очень-очень много ложных мифов и утверждений сейчас можно найти в интернете и в умах многих граждан. К сожалению, не все могут трезво оценить полученные данные. Конечно, это запугивает. Но проблема также заключается и в нас — во врачах, которые не готовы открыто говорить о побочных эффектах, открыто обсуждать каждый эффект. Очень многие специалисты отмахиваются, говоря: «Этого не может быть! Идите!» — и у людей создается впечатление, что их не хотят слышать, с ними не хотят разговаривать. Однако это то, о чем мы должны говорить вслух.

Побочные эффекты вакцинации существуют. Точно так же, как есть побочные эффекты у любых препаратов. Если мы откроем инструкцию к жаропонижающему лекарству, там точно так же будет приведен список побочных эффектов. Но для родителя очевидна польза жаропонижающего препарата, потому что есть проблема здесь и сейчас.

Когда мы говорим о вакцинации, здесь речь идет о рисках, которые родитель не ощущает. Он не видит их. Это потенциальный риск, который, может быть, никогда и не возникнет. Таким образом, родитель принимает взвешенное решение. Делая выбор не в пользу вакцинации, он делает выбор в пользу неосознанных, неконтролируемых рисков. Здесь получается, что родитель вводит вакцину, — и это тот контролируемый риск (контролируемый вред), который он может причинить ребенку. Это тормозит родителей. Это пугает их.

Но мы должны понимать, что есть реальные, а есть выдуманные фантазии «антипрививочников». Эти позиции нужно разделить. Побочные эффекты от любой вакцинации четко прописаны в инструкции. Инструкция находится в открытом доступе. В любом поисковике вы набираете название вакцины и находите инструкцию. Вы читаете, и там есть в том числе побочные эффекты. Есть местные реакции, есть общие реакции, а есть тяжелые реакции, которые развиваются очень-очень редко. Ну, например, анафилактический шок. Может ли он возникнуть на введение вакцины? Может! Частота его крайне низка — один на несколько миллионов доз. Это не значит, что она не возникает — она есть.

Проблема у нас, врачей, возникает с теми страхами родителей, которые связаны с несуществующими рисками. Дело в том, что вакцинация происходит многократно на первом году жизни ребенка. Родителям очень приятно бывает найти «виноватого» и связать несуществующие факторы. Вакцина может быть триггером к каким-то заболеваниям, которые генетически есть у ребёнка. Например, есть определенный синдром, который предрасполагает к развитию судорог. И часто на фоне вакцинации судороги случаются не потому, что они возникли из-за вакцинации, а потому, что у ребенка наличествует определенный генетический дефект.

Возможно, впереди у нас много интересных открытий, связанных с генетикой, которые нам объяснят некоторую взаимосвязь ныне существующих побочных эффектов. Но на сегодняшний день не все объяснимо. Именно этим обусловлены многие судебные иски, которые выиграны. Но мы всегда должны понимать, что события, происходящие после вакцинации, не всегда являются следствием вакцинации.

Есть хороший пример в книге американского педиатра Пола Оффита «Смертельно опасный выбор. Чем борьба с прививками грозит нам всем» (Paul Offit, «Deadly Choices: How the Anti-Vaccine Movement Threatens Us», вышла в издательстве Corpus в 2017 году). Родитель приходит на прививку, долго сидит у врача — разозлившись на очередь, не делает прививку и уходит. В эту же ночь у ребенка развивается синдром внезапной детской смерти. Наутро отец находит ребенка в кроватке мертвым. Он пишет: «Конечно же, если бы прививка была сделана, однозначно я бы связал случившееся с вакцинацией».

Мы должны понимать: к любому событию врач должен относиться внимательно. Все должно быть проанализировано. Специалист должен быть готов к этому диалогу. И только ведя такой диалог с родителем, мы сможем и успокоить, и найти правду. Не должно быть историй, как, например, «у парикмахерши моей соседки, у ее племянника развилось вот это и это». Таких вещей не должно быть! Давайте конкретно каждый случай раскладывать по полочкам.

В календаре прививок также есть вакцинация от гриппа. Она разрешена, начиная с шести месяцев. Это очень спорная вакцина, она вызывает много вопросов и споров среди родителей. Мы должны знать одну очень важную вещь: да, вирус мутирует, это общеизвестно, но вакцина каждый год обновляется и подстраивается под новый мутированный штамм вируса!

ВОЗ (Всемирная организация здравоохранения) за последние 28 лет действительно несколько раз ошибалась, и вирус успевал мутировать. В этом году в том числе вакцина была не очень эффективна за счет того, что вирус успел (после того, как взяли образцы) еще измениться — до создания вакцины! Образцы берут, потом делают вакцину. За этот период вирус может еще мутировать. Конкретно в этом эпидсезоне была низкая эффективность в некоторых странах, например в США. В России вакцина показала достаточно хорошие результаты. Это связано со штаммами гриппа, которые попали и были наиболее распространены среди населения.

Также существует вакцинация от вируса папилломы человека (ВПЧ). Она появилась сравнительно недавно. В тех странах, где она есть уже давно, этой проблемы не существует. Все взрослое население, практически 90%, является носителем вируса папилломы человека. Это у нас называется «вторая вакцина от рака». Первая вакцина — от гепатита В… Первая вакцинация от рака сильно снижает риск развития рака печени, который развивается как раз в первую очередь у детей до шести лет. А вирус папилломы человека защищает от рака шейки матки и серьезно снижает заболеваемость среди привитого населения.

Есть также дополнительная вакцинация, которую может сделать родитель, когда едет куда-то отдыхать. В том числе, кстати, рекомендована еще вакцинация от гепатита А, бешенства, «желтой лихорадки». Их достаточно много. Нужно смотреть регион, куда едет человек. Что касается взрослого населения, мы не должны забывать о том, что каждые 10 лет должны делать прививку от дифтерии и столбняка. Те взрослые, которые не были привиты, например, от гепатита В, гриппа, пневмококка, кори или краснухи в свое время, также от вируса папилломы человека, могут быть ревакцинированы, если найдут для себя достаточно времени, финансов и аргументов.

Кстати, есть еще один аргумент в пользу того, что рекомендовано делать прививки в раннем возрасте. Дети хуже переносят процедуру, подрастая. Во-первых, это больший стресс в старшем возрасте. Они начинают бояться, их тяжелее удержать. Они выдергиваются. В силу опять же особенностей иммунитета дети реагируют на вакцинацию сильнее. Количество побочных реакций также увеличивается с возрастом.

Еще один вопрос, который волнует многих родителей: нужно ли сдавать анализ крови перед вакцинацией? Или анализ мочи? И вообще проходить каких-то специалистов или иммунологов? Ходить ли к иммунологу? Для начала хочу сказать: нигде в мире никто ничего не сдает, не ходит к специалистам. В некоторых странах вакцинацию делает медсестра даже без осмотра педиатра.

В России же в силу особенностей национальной тревожности, повышенной тревоги родителей — им гораздо спокойнее, если они придут с анализом крови. Мы должны понимать, что каждый лишний, ненужный анализ крови — это стресс для ребенка. Как-никак, это укол и больно. Во-вторых, это лишний поход в медицинское учреждение, а значит, еще один риск пересечения с инфекционными больными. В-третьих, если это частная лаборатория — это лишняя трата денег родителей. В-четвертых, это отсрочит время вакцинации. Вы сдаете, вы ждете, вы смотрите на результаты. Если эти результаты оказываются какими-то ненормальными, мы откладываем вакцинацию, пересдаем анализы и снова ждем. Почему это не нужно? Никакое изменение анализа крови не будет для нас противопоказанием к вакцинации. Что мы можем увидеть? Например, изменение тромбоцитов. Это не будет противопоказанием! Анемия не является противопоказанием для вакцинации. Повышенный уровень эозинофилов не будет противопоказанием для вакцинации. Какие-то другие изменения, например повышение лимфоцитов как маркеров перенесенной ранее вирусной инфекции, также не будет нас останавливать. Низкие нейтрофилы? Раньше это было противопоказанием. Нейтропения (агранулоцитоз) ранее считалась противопоказанием. Сейчас — наоборот: детей с низким уровнем нейтрофилов защищают в первую очередь, потому что они находятся в группе риска развития осложнений и присоединения бактериальных инфекций. Этих детей мы должны привить. И при уровне нейтрофилов более 300 мы должны их защитить. Меньше 300 живые вакцины нежелательно делать.

Нам достаточно сдать анализ крови один раз в какой-то большой промежуток, дабы удостовериться, что все в порядке. Если мы вдруг увидим изменения, которые характерны для системного воспаления, а ребенок у нас будет здоров, обязательно перед вакцинацией мы проводим осмотр ребенка, опрашиваем родителей. Болеет ли кто-то дома, скажем? Мы видим, что ребенок здоров и может сегодня вакцинироваться. А после этого мы, скажем, видим анализ крови, который не соответствует результатам осмотра. Врач будет вынужден отложить вакцинацию и послать родителей на пересдачу анализа. Скорее всего, это будет ошибка, потому что, как правило, анализ крови реагирует позже, чем развивается заболевание (задерживается на несколько дней). А если ребенок нездоров клинически, то это видно врачу невооруженным глазом. В анализе мочи для нас также не должно быть никаких противопоказаний к вакцинации.

Надо вообще понимать, что в России очень много ложных медотводов от прививок.

Самый яркий пример — это анемия. Это придумала не я. Вообще, все то, что я говорю, я не придумываю. На все есть причина. Вообще, у врача не должно быть своего мнения. Врач должен ориентироваться на международные протоколы, национальные приказы, стандарты лечения. Существует утвержденный Минздравом официальный список противопоказаний к вакцинации. Да, он делится на ложные и истинные. Он также делится на временные и постоянные противопоказания. Их очень мало.

Среди истинных противопоказаний к вакцинации содержатся такие, например, как очень выраженные реакции на предыдущие вакцины (температура более 39° долго держится, не сбивается, отёк вокруг места укола более 10 сантиметров, анафилактические реакции), а также острые инфекционные и не инфекционные заболевания. Это значит, что как только инфекционное заболевание становится не острым, ребенка можно прививать. Не нужно выжидать две-три недели для восстановления иммунитета. Также нет необходимости идти к иммунологу и обследовать на какие-то «скрытые» инфекции, как у нас очень любят.

Надо понимать, что такие распространенные заболевания, как атопический дерматит, не являются противопоказанием к вакцинации. Это не повод не защитить наших детей. Все это не является поводом к тому, чтобы подвергать их такому риску! И недоношенность тоже не является противопоказанием. Многие дети, которые ко мне приходят, имеют медотвод вплоть до полугода, хотя во всех цивилизованных странах детей прививают еще в стационаре. То есть это группа населения, находящаяся в повышенном риске развития тяжелых инфекционных заболеваний.

Пожалуйста, относитесь здравомысляще к тем источникам информации, которые вы используете. Анализируйте их. Обращайтесь к официальным источникам — каким-то крупным, масштабным научным исследованиям, подтверждающим эффективность и безопасность тех или иных методов.

Ответственность за здоровье наших детей лежит не только на врачах, но и на родителях! Пожалуйста, берегите детей!

История с попыткой Роскомнадзора заблокировать мессенджер Telegram (попыткой пока малоуспешной) вызвала немало откликов среди пользователей Рунета. При этом, надо отметить, что больше всего внимания уделялось вопросу, насколько это соответствует или противоречит конституционным правам и свободам. Также много говорилось о способах обойти ту или иную блокировку интернет-ресурса (по некоторой информации, за последние недели продажи VPN-сервисов в России выросли в разы). Мы же решили посмотреть на ситуацию немного в ином ракурсе: как вообще работает государственный контроль в цифровой среде и как это сказывается на построении «цифровой экономики» или хотя бы на развитии отрасли информационных технологий. Для этого мы обратились к непосредственным участникам процесса, а именно - сетевым инженерам компании «АВАНТЕЛ», которые в том числе отвечают за взаимодействие с РКН и работу реестра блокировки. Ниже представляем их консолидированные ответы на наши вопросы.

Для справки «АВАНТЕЛ» - федеральный корпоративный оператор связи, основан в 2002 г. Более 7000 компаний-абонентов по стране, от Москвы до Сибири. В Новосибирске является лидером частного корпоративного рынка связи. Ведущие услуги — широкополосный доступ в Интернет, фиксированная телефонная связь, предоставление каналов связи, создание интеллектуальных телефонных и ИТ-систем. Крупнейшие абоненты — Сбербанк, 2ГИС, ЦФТ, НГУ, Вектор-Бест и пр. Компания работает в партнёрстве более чем с 200 национальными и международными операторами связи.

– Борьба Роскомнадзора с Telegram вошла в топ новостей. Ваш прогноз, когда и чем она может завершиться?

– Это типичная история борьбы брони и снаряда. Не вдаваясь в технические подробности, можно сказать, что абсолютной блокировки интернет-ресурса сейчас на нашей планете добиться нельзя нигде, и в ближайшем будущем такого способа не появится. Исходя из этого есть четыре сценария развития этого конфликта:

1) Невероятный. Telegram пойдёт на сотрудничество и выполнит решение суда. Блокировка прекратится, Роскомнадзор празднует победу.

2) Невероятный-2. Google, Apple и Microsoft пойдут на сотрудничество с РКН и удалят приложение из своих магазинов (либо, как вариант, перестанут поддерживать push-обновления Telegram и тот не сможет обходить блокировки по текущей схеме.) В обоих случаях у искушённых «юзеров» доступ к мессенджеру останется, но рядовые пользователи его потеряют. На практике сотрудничество со стороны даже одного из трёх гигантов — уже серьёзные потери для Telegram. В этом случае, также можно будет сказать, что победа осталась за РКН.

3) Маловероятный. С обновлением правительства в мае или по иным причинам политика по отношению к Telegram будет пересмотрена. Блокировку спустят на тормозах, а Telegram постарается выжать из этого максимальный пиар. Мы бы назвали такой исход событий победой Дурова.

4) Наиболее вероятный. Война станет позиционной. РКН перестанет «махать ломом в посудной лавке» и блокировать огромные сети, продолжит блокировки в точечном режиме. Telegram будет испытывать небольшие перебои и связанный с этим отток пользователей.

В такой вялой блокировке сейчас существуют в РФ некоторые торрент-трекеры, часть онлайн-библиотек, действительно экстремистских сайтов и т.п. Это победа Дурова, но при которой РКН, по крайней мере, сохраняет лицо.

Отдельный вопрос — судьба IP-сетей, уже попавших под удар из-за борьбы с Telegram. Здесь всё зависит от инициативы заинтересованных лиц. Если пострадавшие (и провайдеры, и клиенты) приложат достаточно лоббистских, юридических, переговорных усилий, то вполне вероятно, что часть подсетей, не используемая Telegram, будет разблокирована, что уже произошло с несколькими миллионами заблокированных адресов. Но усилия точно потребуются, сама собой ситуация не исправится. Что до новостей, то в любом из сценариев тема уйдёт из медиаполя довольно скоро. Достаточно вспомнить «сроки жизни» скандалов про блокировки Википедии, «пакет Яровой» и т.п.

–  Насколько действенной на самом деле является практика блокировок интернет-ресурсов (включая опыт как России, так и Китая)?

– Абсолютного способа блокировки нет по причине высокой гибкости протоколов TCP/IP. В Китае государство осуществляет контроль большей части сети и задаёт тренды в этом направлении, но для любого другого государства это невозможно. Дело в том, что китайцы озаботились системой блокировок ещё на этапе разработки архитектуры Интернета в стране, когда проникновение сети составляло считанные проценты населения. Система цензуры в китайском Интернете построена на уровне фундамента, она огромна и включает цепь гигантских дата-центров, отдельные магистральные линии связи, армию инженеров и чиновников. Но и она имеет слабые места: желающие её обойти — её обходят и спокойно пользуются сервисами того же Google на территории Китая. Что говорить тогда о странах с развитой сетевой инфраструктурой, создававшейся без оглядки на цензуру.

Ни одно государство не сможет позволить себе полную перестройку сети. И провайдерские оценки бюджета на реализацию «пакета Яровой» покажутся смешными — по сути, сеть надо будет перестроить заново. Но и при этом обход такой системы обойдётся пользователю в «копейки».

– Возможно ли вообще оградить население целой страны от какой-то части информации в Интернете или это «сизифов труд»?

– В целом возможно, ведь мы не наблюдаем в публичном Интернете ресурсы по продаже наркотиков, распространению детской порнографии или заказным убийствам. Такие вещи есть, но живут в глубоком сетевом подполье, о котором большинство граждан даже не подозревает. Даже задавшись целью найти эту гадость — сделать это весьма непросто. Но для такого ограждения нужны не столько технические средства, сколько общественный консенсус. И государственные органы, и граждане, и провайдеры солидарны с тем, что детская порнография неприемлема — и население избавлено от возможности её наблюдать. Относительно Telegram такого консенсуса, увы, нет. А в России его отсутствие ощущается наиболее остро.

– Насколько серьезным для нашей ИТ-отрасли является "побочный ущерб" от таких действий (или его значение сильно преувеличено)?

– Всем понятно, что ущерб гигантский. Блокировка IP убила работу в России облачных сервисов Google и Amazon. На них завязана работа сотен российских и зарубежных компаний, и эта остановка стоила денег — где-то это недополученная прибыль, где-то прямые убытки от невыполнения обязательств, расходы на строительство обходных путей, переезд в другие «облака» и т.п. Но оценить недополученную прибыль — сложно. Пользователи, державшие на заблокированных IP критические сервисы, озаботились их переездом или заменой. Оценка убытков, повторяемая в СМИ, — миллиард долларов — это просто магическое круглое число. Реальные убытки есть, но можно вспомнить классическое «Три магнитофона, три кинокамеры, куртка замшевая… Три куртки».

– Есть ли какие-то альтернативы для противодействия распространению в Сети действительно вредоносной информации (например, влиянию педофилов на несовершеннолетних) или это неизбежная «плата» за развитие информационных технологий?

– Как уже сказано, технического способа абсолютной блокировки нет, но при совместной работе чиновников, провайдеров, пользователей эти вещи можно загнать в подполье и свести к минимуму. Посмотрим на США, где власть способна контролировать всю технологическую цепь средств коммуникации — элементную базу устройства, операционную систему устройства, провайдеров, дающих каналы связи, и сами сервисы в этих каналах. На каждом из уровней стоят закладки, позволяющие вести мониторинг информации и даже удалённое управление. После многочисленных скандалов эры Сноудена это можно считать доказанным. Но даже в ситуации полного контроля всей цепи средств коммуникации искоренить педофилию, детскую порнографию, торговлю наркотиками и людьми в США не удаётся. Инженеры здесь нужны, но прежде всего социальные.

Наталья Тимакова