Правда ли, что Полярная звезда – самая яркая звезда на ночном небе? Может ли семья позавтракать одной животной клеткой? Чем ценны органические продукты и почему самолеты летают так высоко?

Проверить свои знания в области естественных наук и заодно пополнить их багаж жителям России предложили в рамках акции «Открытая лабораторная» или «ЛАБА», прошедшей в минувшее воскресенье.

Вообще, «ЛАБА» - международный проект, который проходит в нескольких странах. В России в прошлом году ее писали 15 тысяч человек, от камчатского города Аппатиты до Мурманской области. В этом году число участников оказалось не меньшим.

В Новосибирске «ЛАБА» прошла на пяти площадках: двух в Академгородке, в Биотехнопарке, ГПНТБ и областной научной библиотеке, вместивших около 700 участников. А главными организаторами выступила хорошо известная своим фестивалем «EUREKA!FEST» команда «Эврика». Наш корреспондент побывал на одной из площадок и взял небольшое интервью у «завлабов» - руководителя лаборатории гибридных материалов для электрохимических накопителей энергии ФЕН НГУ, к.х.н. Екатерины Федоровской и  преподавателя НГУ, ст.н.с. лаборатории поведенческой экологии сообществ животных ИСЭЖ СО РАН, к.б.н. Софьи Пантелеевой.

Желающих проверить свои знания оказалось немало: в конференц-зале Областной научной библиотеки не осталось свободных мест. Полчаса – на то, чтобы выполнить задания «ЛАБЫ». Еще час - завлабы вместе с участниками разбирают вопросы и дают объяснения. А потом – небольшая научно-популярная программа (которая на каждой площадке была разной). Ну а пока новосибирцы отвечали на вопросы лабораторной, завлабы согласились ответить на вопросы нашего сайта.

– Первый вопрос – как стать «завлабом». А конкретнее – как сформировалась команда для проведения «ЛАБЫ»?

Софья Пантелеева: «Завлабов» набрали из числа активных популяризаторов науки, которых в нашем городе, к счастью, немало. Главным организатором в Новосибирске выступил Александр Дубынин («EUREKA!FEST») и он пригласил остальных «завлабов».

– Как вы оцениваете сложность вопросов «Лабораторной»? Для ее выполнения достаточно знаний из школьного курса?

Екатерина Федоровская: Я думаю, что суть «ЛАБЫ» заключается несколько в ином. Сами вопросы основаны на материале школьной программы. Однако часто для получения ответа надо еще и поразмышлять. Не просто вспомнить что-то из учебника, а понять, как это оценить, прийти к каким-то выводам на основе этого материала. И это, скорее, склад ума человека.

– А вы сами пробовали отвечать на эти вопросы?

Вместе: Конечно!

– И каким был результат?

С.П.: Мы выполнили ее примерно на 75 %. Но главная цель лабораторной – не набрать как можно больше баллов, а просто понять, что на простые вопросы бывают сложные ответы. И даже если вопрос кажется простым, все равно надо сначала подумать, потому что очевидное, на первый взгляд, решение может оказаться не верным.

– Как набирались участники? Видно, что преобладают школьники – это было организовано или так вышло?

Е.Ф.: Лично мы ни о каких специальных мерах по явке не слышали. Реклама акции была довольно широкой – и в социальных сетях, и даже на некоторых новостных сайтах. Так получилось, что школьники оказались самыми активными участниками, причем, среди зарегистрировавшихся не только старшеклассники, есть восьмиклассники и даже пятиклассники.

– А люди старше двадцати? Почему их так немного? На других мероприятиях – научном кафе «Эврика», шоу «Разберем на атомы» в «Бродячей собаке» взрослых людей гораздо больше.

С.П.: Может быть, дело в том, что в этот раз мы проводим мероприятие не в кафе, а в библиотеке (смеется). Но, вообще, я думаю, что эта ситуация еще изменится. «ЛАБА» проходит в Новосибирске всего второй раз, ей еще надо дать немного времени и она станет гораздо популярнее, я уверена.

– Это сейчас стало популярной формой акций: у нас проходят «Тотальный диктант», «Открытая лабораторная», «Контурная карта» по географии и т.д. А как вы оцениваете такой формат популяризации науки?

Е.Ф.: Он сейчас хорошо развивается в нашем городе, с каждым годом становится все больше мероприятий такого рода, и мы всеми силами этому способствуем, через EUREKA!FEST, через другие площадки.

С.П.: Отличный формат! Надо развивать все форматы, и такие, и Science Slam, и другие. Популяризации науки много не бывает!

Наталья Тимакова

9 февраля временно исполняющий обязанности губернатора Новосибирской области Андрей Травников провел торжественную церемонию, посвященную Дню российской науки.

Глава региона поздравил учёных с праздником, поблагодарил за тот вклад, что они внесли в развитие Новосибирской области и отечественной науки. Затем вручил учёным государственные награды Российской Федерации, а также Почётные грамоты и Благодарности губернатора Новосибирской области.

В числе награжденных - директор ФИЦ «Институт цитологии и генетики СО РАН» академик РАН Николай Александрович Колчанов. Указом Президента Российской Федерации за заслуги в развитии науки и многолетнюю добросовестную работу Николай Александрович удостоен ордена Дружбы. Почетной грамотой Губернатора Новосибирской области за заслуги в развитии науки и многолетнюю плодотворную деятельность награждена ученый секретарь ФИЦ, кандидат биологических наук Галина Владимировна Орлова.

Напомним, что накануне, 8 февраля, в Академгородке прошли традиционные мероприятия, посвящённые Дню Российской науки, с участием Президента РФ Владимира Путина. А также - заседание Совета по науке и образованию.

– Президент Владимир Путин дал понять, что сейчас самое время и есть все необходимые условия для того, чтобы новосибирский научный центр вступил на новый, более ускоренный этап развития, – отметил в своем выступлении Андрей Травников. И подчеркнул, что Президент РФ дал поручения проработать план программы этого развития, поддержал создание в новосибирском научном центре крупных проектов.

Одним из таких проектов может стать создание на территории области агробиотехнопарка, проект которого академик Колчанов представлял недавно членам правительства РФ и руководству Новосибирской области.

Наша справка

Академик Николай Александрович Колчанов - основатель российской школы биоинформатики и системной компьютерной биологии. Под его руководством разработаны информационно-компьютерные методы для решения задач биоинформатики и системной компьютерной биологии.

Приоритетное значение имеют результаты Н.А. Колчанова по изучению молекулярно-генетических механизмов функционирования и эволюции регуляторных систем организмов, а также молекулярных механизмов мутационного процесса. На основе методов биоинформатики и генной инженерии созданы биосенсорные системы для исследования влияния стрессовых факторов внешней среды на экспрессию генов и функционирование генных сетей бактериальных клеток.

Академик Колчанов – автор и соавтор более 670 опубликованных работ, включающих статьи в отечественных и зарубежных реферируемых научных журналах, монографии, учебные пособия, авторские свидетельства и патенты. Работа Николая Александровича по биоинформационному исследованию молекулярных механизмов мутационного процесса генов иммуноглобулинов признана журналом NatureImmunology классической среди 25 работ по данному направлению, опубликованных в мировой печати с 1966 по 2003 год. В 2007 году академик Н.А. Колчанов возглавил Институт цитологии и генетики СО РАН. Под его руководством в 2015-2017 гг. прошла реорганизация Института в Федеральный исследовательский центр (в который на правах филиалов вошли СибНИИРС, НИИКЭЛ и НИИТПМ), ставший на сегодня крупнейшим научным учреждением страны в области генетических исследований.

С 2003 года Н.А. Колчанов ведет большую педагогическую работу в Новосибирском национальном исследовательском государственном университете: он заведует кафедрой информационной биологии, выпускающей специалистов – биоинформатиков; является профессором кафедр информационной биологии, цитологии и генетики.

Н.А. Колчанов принимает активное участие в научно-общественной и научно-организационной работе. Он являлся членом Президиума Совета по науке и образованию при Президенте Российской Федерации в 2016-2017 гг., является членом Совета по грантам Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых российских ученых и по государственной поддержке ведущих научных школ Российской Федерации, членом Совета Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ), вице-президентом Центрального Совета Вавиловского общества генетиков и селекционеров (с 2004 г.), членом Комиссии РАН по генно-инженерной деятельности, заместителем председателя Научного совета РАН по генетике и селекции, председателем Научного совета СО РАН по биоинформатике. Н.А. Колчанов – эксперт Минобрнауки РФ.

Активную организационную работу Н.А. Колчанов ведет в Федеральном агентстве научных организаций: он член Научно-координационного совета (НКС) ФАНО России, председатель Рабочей группы по поддержке и развитию биоресурсных коллекций секции «Науки о жизни» НКС при ФАНО России. Николай Александрович является организатором крупнейшей в России международной мультиконференции по биоинформатике регуляции и структуры геномов и системной биологии (Bioinformatics of Genome Regulation and Structure\Systems Biology — BGRS\SB). С 20 по 25 августа 2018 года ИЦиГ СО РАН будет проводить очередную, 11 серийную Международную мультиконференцию.

Также он является членом редакционных коллегий ряда отечественных и международных журналов: «Генетика», «Сибирский экологический журнал», «Вавиловский журнал генетики и селекции» (зам. главного редактора), «Наука из первых рук» (член редакционного совета), "Journalof Stress Physiology & Biochemistry", "Mathematical Biology and Bioinformatics".

Пресс-служба ФИЦ «ИЦиГ СО РАН»

– Приветствую всех на Дне Дарвина! Если не ошибаюсь, мы проводим этот праздник в десятый раз и, судя по явке, вероятно, в последний, – с такими словами обратился к полупустому конференц-залу ФИЦ ИЦиГ СО РАН профессор Павел Бородин.

Впрочем, ситуация изменилась буквально за несколько минут, зрители подходили, и вскоре свободных мест практически не осталось. В результате, Павел Михайлович завершил программу праздника куда более оптимистичным пожеланием скорой встречи. Ему «вторил» неизменный участник праздника – плакат «Учение Дарвина всесильно, потому что оно верно!».

А между двумя этими фразами была интересная и насыщенная программа, доказывающая, что ученые не ограничивают свой творческий подход стенами лабораторий. Впрочем, это уже стало доброй традицией праздника: постоянные эксперименты с форматами и содержанием его программы.

В прошлые разы его участников ждали кукольный фильм «Дарвиншоу» со слегка психоделическим сценарием (автор кукол - Софья Кантемирова), тувинский ремейк известного блокбастера Charles, реалити - квест лаборатории экологического воспитания "По дарвиновским местам", рэп-баттл и многое другое.

Не стало исключением и празднование Дня Дарвина-2018. Во-первых, было решено отказаться от традиционной лекции («лекции сейчас никто уже не читает»). Ее заменил stand-up Ларисы Мейстер: «Псы не то, чем кажутся».

– Собаки сопровождали Чарльза Дарвина всю жизнь, - начала она свой рассказ. – У него было пять собак в течение жизни. И даже в последний путь его провожала собака, правда, не его, а его друга.

А затем был небольшой рассказ о том, как устроен внутренний мир собак, что отличает их от волков и как это сказалось на эволюции собачьего рода. Масса полезной информации, изложенной в максимально живой и доступной форме. Судя по аплодисментам зрителей, замена формата оказалась удачной.

Выходя на сцену, следующий участник программы – Павел Никулин – честно признался: «Я не знаю, почему Павел Михайлович каждый раз заставляет меня это делать». Имелось в виду - готовить к каждому празднику стихи. Вопрос надо признать риторическим, поскольку литературный талант одного Павла (Никулина) прекрасно объясняет мотивы второго (Бородина).

Программу продолжили клип Евгения Тийса  «Дарвин рисует дождь» и балетный детектив «Дело о пляшущих вьюрках». Последний не только аргументировано обосновал тезис о том, что танцевальное искусство не всегда способствует выживанию вида, но и окончательно убедил собравшихся – творческий потенциал молодого поколения российских ученых не знает границ.

Как видите, праздник вполне себе удался и заслуживает того, чтобы оставаться доброй традицией Института цитологии и генетики и впредь. А для тех, кто не смог на него попасть, напоминаем: День Дарвина в ИЦиГ дал старт целой «Дарвиновской неделе». И в ее рамках в НГУ до воскресенья произойдет немало интересных событий. Надеемся, что мы сможем вам представить наши репортажи с некоторых из них.

Наталья Тимакова

SpaceX точно следует инвестплану, для которого полеты на Марс не в приоритете. Это лишь прекрасное шоу для энтузиастов. Настоящая цель — космический интернет, раздаваемый всему человечеству с орбиты.

Запуск сверхтяжелой ракеты Илона Маска произвел глобальный оглушительный эффект своей зрелищностью. Манекен в родстере, трек Боуи, синхронно приземлившиеся блоки первой ступени — все это произвело впечатление фантастического шоу. Голливудский масштаб постановки доставил огромное удовольствие всем фанатам Маска, однако (и это в каком-то смысле тоже было целью) заслонил истинные бизнес-масштабы произошедшего.

Начнем с того, что Илон Маск воспринимается широкой публикой как дерзкий мечтатель, мечтающий переселить человечество на Марс. Умело подогревая образ в меру чокнутого, в меру прагматичного предпринимателя, Маск фокусирует на себе глобальное внимание и чрезвычайно эффективно его капитализирует. Однако внимательно прочтем, в какую же, собственно, задумку он положил свои собственные первые $100 млн в далеком 2006 году? Звучало ли там слово Марс? Да, но скорее как курьез. С первого дня целью компании была обозначена великая и крайне прагматичная цель — космический интернет, раздаваемый глобально всему человечеству.

Идея низкоорбитального интернета сразу захватила умы наиболее прозорливых инвесторов Кремниевой долины. Уже 10-15 лет назад они понимали, что человечество нуждается в единой глобальной сетевой инфраструктуре, доступной и в мегаполисе, и в пустыне. И хотя весь хайп с интернетом вещей и тотальной роботизацией был еще в зачатке, было понятно, что вынесение в космос ключевой инфраструктуры связи — это мегапроект.

Сразу были прикинуты и технические параметры, в частности стало понятно, что повесить удобные геостационарные спутники, которых для глобального охвата нужно с десяток, — увы, не получится. Слишком долго сигнал будет путешествовать в космосе, и пинг превысит все разумные значения. Ни для промышленного применения, ни для транспорта, ни тем более для массовых компьютерных игр и социальных сетей такая задержка неприемлема. А потому стало понятно, что космический интернет будет низкоорбитальным, а следовательно, спутников должны быть сотни и даже тысячи!

Откуда деньги у SpaceX

Первыми инвесторами после Маска стали его бывший партнер по PayPal Питер Тиль через свой знаменитый фонд Founders Fund, а также легендарный фонд Draper Fisher Jurvetson. Стив Юрветсон был первым, кто «разглядел Маска», и был одним из первых инвесторов в его проекты — SpaceX и Tesla. Он же, к слову, один из авторов «электронного государства» в Эстонии, обладатель электронного паспорта № 1.

За последующие годы, в 9 раундах, SpaceX привлекла уже $1,6 млрд инвестиций в капитал (и это не считая грантов и других денег, прежде всего от NASA и иных госорганизаций). И в числе инвесторов практически вся элита Кремниевой долины. А текущая оценка компании уже достигла $21 млрд.

В предпоследнем раунде на $1 млрд инвестором стала компания Google, которая на данный момент внесла наибольший вклад в проект низкоорбитального интернета. И проект развивается полным ходом! Планируется, что он начнет приносить доход в $5 млрд уже в 2020 году, а к 2025-му вырастет до $35 млрд! Это, к слову, означает, что многотысячная группировка спутников (называются разные цифры, от 2200 до 4000 спутников) должна быть массово выведена в период до 2020 года. И как мы видим, сроки в целом выполняются. С возможным сдвигом в один-два года.

Вслед за SpaceX о проектах такого масштаба заявил британский проект OneWeb, за которым стоят Ричард Брэнсон и калифорнийский гигант Qualcomm, с такими же инициативами выступили Samsung и китайские космические компании. Количество выводимых спутников в этих констелляциях поражает воображение — по последним данным, OneWeb планирует запуск 640 спутников, которые будут развернуты буквально за несколько лет (планы постоянно плывут, но ожидается, что это произойдет не позднее 2020 года). Кстати, долгое время основной «рабочей лошадкой» для вывода этой констелляции планировались российские «Союзы». На данный момент OneWeb привлек $1,7 млрд в трех раундах инвестиций, крупнейшим инвестором стал знаменитый SoftBank, вложивший $1,2 млрд в 2016 году.

В свое время Samsung заявил проект по выводу 4600 спутников к 2028 году, что также станет массовым космическим проектом. Параметры китайской группировки не озвучиваются, но они также будут весьма масштабны.

Небесный Wi-Fi

Что же мы видим? Из всех заявленных проектов только проект Илона Маска подразумевает, что он будет использовать собственные носители для выведения спутниковой группировки. Потому, кстати, мы имеем меньше информации о его проекте — ему не нужно заранее контрактовать пуски (хотя в утекших в WSJ документах мы видим планы по запуску по 50 Falcon 9 в год, то есть практически еженедельные запуски в течение трех лет!). Иными словами, космическая интернет-инфраструктура требует на порядок больше пусков, чем вся текущая космическая индустрия.

Заявленный вес спутников OneWeb составляет порядка 200 кг, что означает, что суммарный вес группировки, которую надо вывести на орбиту, составляет 130 т. Группировка Маска будет в несколько раз «тяжелее». Китайцам и корейцам тоже понадобится выводить сотни тонн грузов, причем делать это практически ежегодно. Вот вам и ответ, откуда появился запрос на тяжелую и сверхтяжелую ракету, для которой раньше запросов и задач (кроме научно-престижных, таких как полет на Луну или Марс) не существовало.

Как становится понятно, Falcon Heavy — это промежуточная ракета для долгосрочной стратегии SpaceX, именно потому она и не подавалась на сертификации NASA для доставок грузов на МКС и других задач.

Для этого есть «космический извозчик» Falcon 9, из которого, собственно, как из кубиков, и собрана тяжелая ракета. Судя по всему, задача «тяжеловоза» — обеспечить скорый и надежный транспорт на орбиту спутниковой группировки Маска и развернуть космический интернет в заявленные сроки (и видимо, первыми в этой новой космической гонке). И с ракетой, которая может вывести 63 т на низкую орбиту, — это существенная заявка на победу!

Итак, что же получается: Марс ни при чем, а красный родстер запулили в черный космос как в копеечку? И да, и нет.

Прагматичный инвестплан SpaceX, выполняемый пока весьма точно, никакого Марса не предполагает. Это все прекрасное шоу для энтузиастов. Однако уже в середине проекта стал понятен могучий синергетический эффект, который оказывает этот тренд на мировую космонавтику.

Космические инвестиции

Как только информация о планируемых массированных запусках спутниковых группировок просочилась в долину, там начался бум инвестиций в космос. В 2014 и 2015 годах наблюдался такой ажиотаж, что Space был самым быстрорастущим сегментом венчурных инвестиций. Были заявлены десятки проектов по малым спутниковым группировкам, которые предназначаются для дистанционного зондирования земли, поддержки навигации и других прагматичных задач. Прогнозное удешевление стоимости вывода сделали коммерчески привлекательными множество проектов, и начался бум создания микро- и наноспутников. Космическая индустрия получила второе дыхание и тут уже принялась за совершенно амбициозные проекты.

К ним следует отнести такие сверхамбициозные проекты, как Planetary Resources и Deep Space Industries. Как следует из названия, компании предполагают добычу космических ресурсов на астероидах. Но с какой целью? Недавно это стало окончательно понятно. К слову, автор этих строк высказал почти год назад предположение об истинных планах этих компаний на заседании Экспертной коллегии Военно-промышленной комиссии, обсуждавшей стратегию Роскосмоса. И да, вскоре после этого в блогах компаний эта гипотеза была подтверждена. В чем она?

Суть в том, что на повестку дня поставлена задача создания в космосе промышленной инфраструктуры — крупных орбитальных станций, способных к производству значительного количества различных изделий. Именно для решения этой задачи в космосе необходимо обеспечить добычу воды, кислорода, водорода (как топлива), а также материала для крупногабаритных конструкций. Откуда же их брать? Вариантов немного: сборка и утилизация космического мусора (заброшенных и отработавших ресурсы спутников), Луна и околоземные астероиды (орбиты которых проходят недалеко от Земли и которых в настоящее время обнаружено уже несколько тысяч).

Какая из моделей развития орбитальной промышленности победит, пока непонятно, однако к этой, следующей вслед за «космическим интернетом» гонке уже начали готовиться. Прорабатывать технологические аспекты, формировать проекты, готовить носители. К слову, в России также есть кое-какие перспективные наработки, а автор этих строк совместно с Сергеем Жуковым, руководителем AeroNet НТИ, ведет их активный поиск, но все же России эта гонка, будем честны, еще не коснулась.

Орбитальные производства пока не имеют своего «наполнения»: что именно производить в космосе будет выгоднее, чем на Земле, еще непонятно. Но тут сформировалась «обратная связь». Сама по себе возможность космического производства делает возможными (и счетным в инвестиционном плане) проекты по их разработке. К примеру, в России компания 3D Bioprinting Solutions при поддержке Роскосмоса планирует проведение тестовой печати органов человека в условиях невесомости. А ведь напечатать полый орган (например, сердце) из мягких тканей возможно только в невесомости. И если это удастся, то у огромного числа людей, ждущих пересадки, появится шанс получить напечатанное из клеток их собственного тела сердце, которое не будет отторгаться организмом!

Поделить бизнес в космосе

Проект «космического интернета» породил прорыв в удешевлении доставки грузов на орбиту. Снижение цены и появление «рынка доставки» сделало возможным планирование космического производства. Запуск десятков проектов по орбитальной добыче ресурсов и производству потянуло за собой амбициозные планы космического строительства. И у космоса появилось будущее как у гигантской инфраструктуры и индустриальной площадки. Об это недавно заявил и Джефф Безос, еще один миллиардер, вкладывающий ежегодно по $1 млрд личных денег (он аккуратно продает на эти цели небольшой пакет своих акций Amazon).

И все же при чем тут Марс?! Во-первых, это красиво! Во-вторых, это массово понятный бренд и цель. И в-третьих, до него земляне когда-нибудь долетят. Когда построят космические производства, способные собрать космический корабль на орбите. Когда удешевят доставку грузов на орбиту еще в 10-100 раз. Когда космос станет крупнейшей индустриальной площадкой. И когда в этом появится реальный практический смысл.

Пока же под красивые презентации о Марсе ведущие инвесторы и предприниматели мира делят ставший доступным пирог ближнего космоса. И планируют на этом сказочно обогатиться. Мы же, увы, в этом пока лишь зрители. И как показали последние дни, мы зрители, восторгающиеся мегашоу, но не понимающие, а что оно, собственно, означает.

Евгений Кузнецов

Совсем недавно со стороны Русской православной церкви поступило предложение – вернуться к старому стилю по Юлианскому календарю, по которому страна жила до революции. Заявление совпало со знаменательной датой: ровно сто лет назад советская власть ввела Григорианский календарь. Этот шаг, безусловно, считался прогрессивным, и долгое время никому у нас в стране не приходило в голову оспаривать нововведение большевиков. Если Европа живет по Григорианскому календарю, то какой смысл хвататься за старое?

Тем не менее, разговоры о возвращении к старому стилю в последние годы стали звучать всё чаще и чаще. Недавнее заявление представителя РПЦ на этот счет – лишь один из эпизодов борьбы за Юлианский календарь. Церковь, как мы знаем, проводит богослужения в соответствии со старым стилем. А поскольку в настоящее время мы наблюдает небывалое сближение церковных иерархов с высшими эшелонами власти, в церковных кругах выражают уверенность, что рано или поздно это возвращение к старому стилю обязательно состоится для всего государства. Интересно, что иной раз свое слово в пользу Юлианского календаря высказывают люди вполне светские. Якобы, этот календарь был создан на основе гелиоцентрических представлений о мире, в то время как католики в создании нового календаря опирались на устаревшую геоцентрическую модель. Отсюда следует вывод, будто старый стиль, на самом деле, более «прогрессивный» и находится в полном согласии с научным мировоззрением.

На самом же деле составление календаря само по себе далеко отстоит от политики и идеологии. И в данном случае  апеллировать к каким-то «патриотическим» или иным чувствам бессмысленно. Здесь в свои права вступает астрономия как точная наука. И только разобравшись в предмете, можно будет отделить принципиальные вещи от популистских заявлений.

Эту календарную тему осветил с научных позиций сотрудник Большого новосибирского планетария Илья Орлов, выступая с лекцией в ГПНТБ СО РАН по случаю празднования Дня российской науки. В качестве завязки прозвучал вопрос: «Что интересного случилось в нашей стране сто лет назад – 8-го февраля 1918 года?». Разумеется, первое, что пришло в голову – это версия о введении Григорианского календаря. Однако это - ошибка. Дело в том, отметил ученый, что в нашем календаре за 1918 год никакого 8-го февраля нет вообще. Февраль там начинается аж с 14-го числа. То есть так выстроились числа после указанного нововведения.

Главный вопрос: зачем новая власть затеяла календарную реформу? И вот здесь стоит всерьез поговорить о существующих календарях. До сих пор, как ни странно, в мире существует несколько календарей, которые далеко не во всем совпадают. Человечество, объясняет Илья Орлов, пытается на эту тему договориться уже более тысячи лет, однако - «не судьба». Спор о том, чей календарь лучше и правильнее, продолжается до сих пор. Всегда возникали проблемы с тем, что выбрать за точку отсчета. У каждого народа здесь были свои великие события, укоренные в религиозной традиции и не связанные с астрономией. Дальше придется договариваться о том, по какому принципу необходимо «расчленять» год, как устанавливать продолжительность каждого месяца. Например, долгое время продолжительность месяца устанавливали по фазам луны, однако с астрономической точки зрения это не совсем удобно, поскольку здесь от месяца к месяцу указанное значение «болтается» примерно на шесть часов. Иначе говоря, один месяц не совпадает с другим, и как их согласовать, непонятно.

С продолжительностью года тоже долгое время были неувязки. Сейчас мы обозначаем словом «год» период обращения Земли вокруг Солнца. Однако пару тысячелетий назад строение космоса мыслилось иначе, и о вращении нашей планеты речь не шла. Продолжительность года была впервые установлена древними египтянами, отмечает Илья Орлов. Это произошло примерно пять тысяч лет назад. И надо сказать, египтяне не ломали голову по поводу того, что там и вокруг чего вращается. Солнце воспринималось как огненная колесница, движущаяся по небосводу. Для установления календаря важную роль играют астрономические события, точно фиксируемые в ходе наблюдений за небом. Речь, в данном случае, идет о равноденствиях и солнцестояниях. Эти события наблюдались еще в глубокой древности, позволяя довольно просто «отслеживать» перемещения Солнца на фоне созвездий. Все известные нам гороскопы пошли именно оттуда. Год можно посчитать как раз в связи с условным движением Солнца по этим созвездиям. Скажем, Солнце находилось в созвездии Стрельца и через определенное время снова там оказывалось. Вот этот промежуток времени и принято принимать за один год. Его и принимают за единицу измерения. Однако и в этом случае есть некоторые проблемы (как и в случае с месяцем). Количество дней в году не укладывается в целое число. Необходимо отслеживать, в какое время начался конкретный год – в полночь или в шесть утра. «Это была самая большая проблема календаря – в том, что году у нас не целый», - подчеркнул Илья Орлов. Поэтому пришлось договариваться, что в году будет 365 дней.

Что же тогда делать с остатком, составляющим почти четверть суток? Причем, от года к году он все время накапливается. Впервые об этот задумались как раз египтяне. Вопрос они решили так: позволили началу года «гулять» по всем сезонам. И по такому календарю Древний Египет жил полторы тысячи лет, нисколько о том не переживая.

Европейцы решили проблему по-другому. Они позволили вот этим остаткам накапливаться до тех пор, пока они не составят целый день. Впервые понятие високосного года ввели римляне. Именно они и составили календарь, которые принято называть Юлианским. Назван он так в честь Юлия Цезаря. Считается, что именно он предложил каждые четыре года вставлять в календарь один дополнительный день. Он же предложил начинать новый год с первого января. «Это было уже лучше, чем у египтян, поскольку такой календарь в большей степени соответствует тому, о чем нам говорит астрономия», - отметил Илья Орлов. Тем не менее, небольшие погрешности здесь постепенно накапливались, из-за чего возникало несоответствие с астрономическим годом. В частности, весеннее равноденствие, которое по изначальному Юлианскому календарю выпадало на 25 марта, за полторы тысячи лет переместилось к 10 марта. То есть весеннее равноденствие движется к новому году.

Как раз с этим обстоятельством возникла сложность, поскольку христианская Пасха привязывалась ко дню весеннего равноденствия. Отсюда возникла необходимость в поправках, в результате чего и возник Григорианский календарь. Его появление связывают с римским папой Григорием XIII, хотя сам он ничего не изобретал (просто подписал соответствующий документ). Несмотря на сложность некоторых расчетов, Григорианский календарь в большей степени, чем Юлианский, соответствовал астрономическому календарю. По словам Ильи Орлова, «если в Юлианском календаре разница в один день накапливалась примерно за 128 лет, то здесь разница в день накапливается примерно за 3 тысячи лет. А на самом деле еще медленнее».

К моменту принятия Григорианского календаря (к концу XVI века) уже накопилась ошибка в 11 дней. Это казалось очень много, поэтому государства Европы не спешили с нововведениями, поскольку они требовали радикального пересмотра дат. Однако к началу XX века почти все европейские государства (а также США) перешли на этот календарь. Российская империя так и не смогла этого сделать, для чего понадобилась революция. И в настоящее время почти весь цивилизованный мир (за исключением некоторых арабских государств) живет по Григорианскому календарю.

Разумеется, Григорианский календарь не является вершиной совершенства, и здесь есть ещё, к чему стремится. Однако вряд ли возврат к Юлианскому календарю можно будет рассматривать как прогрессивный шаг. Во всяком случае, к достижениям точных наук это не будет иметь никакого отношения. Здесь, еще раз подчеркну, не вопрос идеологии, и даже не вопрос соблюдения традиций. Решающее слово должно остаться, все-таки, за астрономией.

Олег Носков

Является ли селекция настоящей наукой? Какие задачи она решает? Можно ли создать идеальный сорт? Об этом и многом другом – в интервью с помощником руководителя ФАНО, д.с.х.н., профессором РАН Екатериной Журавлевой.

– Екатерина Васильевна, так все таки, селекция – это наука или набор определенных технологий?

– В свое время академик Николай Иванович Вавилов посвятил этому вопросу ряд статей, где он рассматривал селекцию как искусство, как технологию и как науку. Он пришел к выводу, что все три трактовки имеют право на существование. Более того, должны находиться в определенном балансе между собой. И я полностью разделяю этот подход. Потому что как только мы начинаем рассматривать селекцию в качестве научной дисциплины, тут же подключаются генетика, биохимия, биофизика и т.д. Возникает возможность исследований на стыке научных дисциплин, что, собственно говоря, один из главных современных трендов мировой науки. Покажу на простом примере, как это работает. Когда селекционер создает новый сорт любой сельскохозяйственной культуры, он, как и положено ученому, начинает с планирования эксперимента. Создает модель сорта, исходя из характеристик данной культуры, данного региона и т.п.  Далее начинается работа над достижением необходимых параметров. Таких, например, как продуктивность нового сорта. А на нее влияют многие факторы, которые нельзя изучить иначе как с помощью научных исследований. Например, надо изучить геном этого растения, оценить его генетическую предрасположенность использовать минеральные вещества, находящиеся в почве на территории его предполагаемого посева. Но дальше нам надо будет изучать работу его корневой системы, физиологию и т.д. Иначе селекционер просто не сможет реализовать генетический потенциал того или иного сорта в плане продуктивности. Таким образом, создание нового сорта, селекция невозможны без масштабных и разноплановых научных изысканий, результаты которых впоследствии селекционер должен подвергнуть анализу и синтезу. Как назвать такую работу, если не наукой.

– Но наука подразумевает получение не только нового продукта (в данном случае – сорта), но и новых знаний? А какие новые знания приносит работа селекционеров?

– Они содержатся, прежде всего, в самом процессе создания сорта: методы, подходы, принципы селекции. Далее, генетические основы создания сорта. Проще говоря, для успешной работы селекционер должен изучить всю родословную сорта, тех растений, которые он использует для скрещивания, построить его «генеалогию», с учетом и дикорастущих предков. Выделяется связь между происхождением сорта и той характеристикой, которую требуется получить в создаваемом сорте. Мы получаем новые знания о возможных генах-донорах. В дальнейшем такое генеалогическое древо будет использоваться и при подборе новых пар. Также эта работа ведет как к совершенствованию старых методов, так и появлению новых, на основе новых же знаний, полученных в ходе селекционной работы. Так появился, например, метод возвратных скрещиваний (беккроссинг), который решает задачу не создания совершенно нового сорта, а только улучшения уже существующего. Он применялся в работе с пшеницей для преодоления отрицательной корреляции между урожайностью и зимостойкостью.

Долгие годы ученые не могли создать зимостойкий короткостебельный продуктивный сорт пшеницы. И с помощью этого метода удалось внедрить ген короткостебельности в те сорта, которые сейчас применяются. И это именно научный вклад селекции, потому что решить задачу удалось с помощью новых методов, разработанных именно в ходе селекционной работы.

– А где селекционер проводит больше времени, в лаборатории или «в полях»?

– Для селекционера поле – это лаборатория под открытым небом. Полевая работа ведется постоянно, на протяжении года мы работаем со всеми питомниками. В зависимости от типа питомника, решаем те или иные задачи. И можно прямо по питомникам проследить – где появляется наука. Коллекционный питомник, главная задача работы здесь – подбор пар. Здесь используются генеалогические методы, получают новые знания о генах-донорах. И на этой стадии необходимо тесное взаимодействие селекционеров и генетиков. Эта стадия очень важна, например, в маркер-ориентированной селекции. Следующий этап  - питомник гибридизации. Здесь ученый-селекционер применяет математический анализ, использует моделирование. Такие работы проводил профессор Анатолий Федорович Мережко. Под его руководством были созданы базы данных, которые позволяли осуществлять целенаправленный подбор родительских форм при создании нового сорта. По сути, был создан новый научный метод подбора пар. Ну и конечно, в этих питомниках постоянно идет сбор и анализ новой информации.

– Новый сорт – это конечный результат? Работа закончена и можно переходить к новым задачам?

– Новый сорт – это готовый к выводу на рынок продукт. Но работа селекционера на этом не заканчивается, надо еще и разработать агротехнологии «под» этот сорт. Это не просто описание набора каких-то технических характеристик. Это научная работа по раскрытию генетического потенциала созданного сорта, и, кроме селекционера, никто эту работу провести не сможет. Даже если в работе задействованы какие-то привлеченные лаборатории, общее руководство осуществляет сам селекционер. Только автор сорта досконально знает его генеалогию и может на ее основе показать, насколько этот сорт будет отзывчив на те или иные удобрения, провести оптимальный подбор подкормки на научной основе и т.п. Иначе говоря, все то, что не сможет сделать агроном, поскольку не обладает необходимым инструментарием.

– Сегодня перед наукой стоят разные задачи, решение некоторых окажет заметное влияние на развитие нашей цивилизации. Например, холодный ядерный синтез, построение квантового компьютера или эффективные методы лечения онкозаболеваний. А есть подобные задачи у селекционеров?

– Если говорить в таком ключе, как вы сформулировали вопрос, то это, прежде всего, создать для каждой из основных сельскохозяйственных культур сорт универсального назначения. Чтобы он обладал высокой урожайностью, обладал высокими показателями по качеству. И, самое главное, был пластичным и адаптивным для разных климатических зон, сохранял стабильно высокие показатели в любых условиях, при засухе или, наоборот, дождливом лете и т.п. Объединить в его генотипе все лучшее, что есть у предшественников и диких сородичей.

– А это, в принципе, решаемая задача или некий идеал, к которому надо стремиться?

– В принципе, эта задача решаемая, но очень сложная. Как я говорила ранее, даже объединение в одном генотипе пшеницы трех показателей – короткостебельность, зимостойкость и продуктивность – оказалось очень серьезным шагом, потребовавшим многолетней работы селекционеров всего мира. Но в итоге этот барьер преодолели. И когда-нибудь мы решим и сверхзадачу создания универсальных сортов.

Георгий Батухтин

День Российской науки в нашем городе был отмечен одной знаменательной, на мой взгляд, презентацией. Государственная публичная научно-техническая библиотека (ГПНТБ) СО РАН подготовила для гостей мероприятия великолепный сюрприз: представителям городских библиотек и руководителям молодежных клубов были розданы новенькие экземпляры некогда знаменитого научно-популярного альманаха для детей «Хочу всё знать».

Книга оказалась поистине своевременной и нужной. Как отметил заместитель директора ГПНТБ С РАН по связям с общественностью Антон Веселов, большую часть старых экземпляров этого альманаха (изданных еще в советское время) пришлось списать по состоянию. Причина проста – сборники оказались настолько популярными, что за многие годы их просто «зачитали в хлам». К большому сожалению, в таком потрепанном виде выдавать эти книги читателям уже не представляется возможным. И вот теперь – к радости и детей, и взрослых  – альманах получает новую жизнь. Благодаря поддержке ПАО «РусГидро» популярнейшая с советских времен книга возвращается в наши библиотеки. Причем, возвращается она в знакомом и полюбившемся образе. Что приятно вдвойне. Мало того, вот этот знакомый с детства  стиль сегодня воспринимается, пожалуй,  как самое главное достоинство возрожденного сборника.

Сегодня мы очень чутко реагируем на такие вещи. Это примерно как в случае с дефицитным в советские времена индийским чаем «со слоником». Мы смотрим сейчас на такую этикетку в радостном предвкушении: вот оно -  «то самое», что мы когда-то так любили и ценили. И лично для меня воспроизведение знакомого стиля является очень хорошим знаком и, наверное, показателем хорошего вкуса тех, кто возродил альманах. Беря в руки новенькую, еще пахнущую типографской краской книгу, листая её страницы, я с радостью убеждаюсь: «Да, оно – то самое!».

Очень емко по этому поводу высказалась руководитель Комитета по делам молодежи Ирина Соловьева: «Эту книгу приятно будет снова зачитывать до дыр. Она мягкая, настоящая. Это как раз то качество, когда содержание соответствует кинестетическим ощущениям получения удовольствия». У книги спокойное, «интеллигентное» оформление, тона приглушены, поверхность страниц матовая, нет раздражающего, вычурного глянца. Это бросилось в глаза всем гостям и вызвало с их стороны высокую оценку. Именно такой, наверное, и должна быть научно-популярная книга, несущая в себе пусть ненавязчивый, но все же отчетливый дух академической сдержанности. Гармоничное сочетание иллюстраций и текста одновременно подчеркивает и занимательность, и серьезность содержания. Как говорится, нет ничего лишнего, всё на своем месте. Да, мы привыкли с детства именно к такому стилю, и очень хорошо, что этот момент учли и издатели, и спонсоры.

Я специально заостряю внимание на данном моменте. Оформление всегда строго соответствует содержанию. И надо сказать, что у нас с советских времен сложился свой подход к стилю научно-популярной литературы и научно-популярной периодики. Если хотите, это можно назвать нашей «школой». Думаю, лишь человек, который ни в детстве, ни в юности не испытывал того трепета, с которым мы брали когда-то в руки научно-популярные книги и журналы, начнет демагогически рассуждать об «отсталой» полиграфии и «провинциальном» оформлении страниц. Голое эстетство здесь совсем ни к чему. Ведь именно оно, я считаю, сыграло не так давно дурную шутку с нашей просветительской литературой.

С 1990-х годов в моду издателей стал входить глянец. Современная полиграфия стала ассоциироваться с красочным блестящим оформлением, с броскими картинками. Такие эстетические каноны были восприняты как «прогрессивные», соответствующие духу новой эпохи с ее маркетингом и «пиаром». Они, к сожалению, перекинулись и на научно-популярные издания для детей. В стране появился вал познавательной литературы, которая выдавалась именно в этой «гламурной» манере. Форма зачастую соответствовала содержанию: броскость и крикливость как будто намеренно противопоставлялись былой академической сдержанности. Все эти «оксфордские библиотеки» несли в себе совершенно иной дух. Кому-то новое оформление могло показаться красивым, даже притягательным, но что-то во всем этом было «не то». Мне эти яркие глянцевые книжки чем-то напоминают рекламу, где тоже всё ярко и броско, но как-то не особо серьезно и совсем уж малосодержательно. Весь этот книжный «гламур» не вызывает былого трепета. Он как будто настраивает на легковесное отношение ко всему, что бросается вам в глаза с блестящих страниц, включая и тексты. Нет, не так должны подаваться детям научные знания.

Новый «гламурный» стиль в сравнении с тем, что было знакомо нам с детства, – это как нейлон в сравнении с льняной тканью. «Не натурально»… Есть в нем какая-то наигранность, несерьезность, граничащая с китчем. Знания превращаются в развлечения, интересные факты – в забавные «приколы». Вряд ли серьезное погружение в науку происходит таким путем. И остается сожалеть, что с определенных пор наша популяризация науки перестроилась как раз на этот «гламурный» лад, отбросив в сторону то, что нарабатывалось у нас годами, десятилетиями. Причем, дав великолепные результаты.

Я вынужден еще раз напомнить, что популяризация науки в советские времена была поставлена великолепно. Я бы даже сказал – идеально. И восхищает именно то, что серьезные вещи умудрялись передавать доступно и в то же время - сохраняя академическую серьезность, не впадая в пошлость, в кокетливые заигрывания с аудиторией. С каким восторгом мы сегодня листаем старые научно-популярные энциклопедии, научно-популярные журналы и тот же альманах «Хочу всё знать». Что бы ни говорили, но это был действительно высокий уровень, и с этим стилем не сравнятся никакие новомодные глянцевые поделки.

Именно поэтому новое издание альманаха «Хочу всё знать» вызвало такую неподдельную радость. И дело даже не в самом факте издания сборника. Книг, подчеркиваю, издается немало. Главное заключается в том, что возрожденный альманах не превратили в очередной глянцевый китч, как это нередко происходит со всякими «ремейками» старых песен и кинофильмов. Думаю, в таком виде он вряд ли бы затронул сердца гостей. Поэтому надо отдать должное издателям за их уважительное отношение к нашим традициям. Именно этого мы ждали и потому высоко оценили. Книга действительно стоит того, чтобы быть зачитанной до дыр.

Олег Носков

8 февраля в России отмечается День российской науки. За несколько дней до этого президент Российской академии наук Александр Сергеев рассказал о положении науки в России, образе российского ученого планах — и том, как тот должен развиваться.

— Сейчас начало февраля, мы празднуем День российской науки. Впереди целый год работы. Чего вы ожидаете от российской науки в 2018 году? Какие тенденции в науке достойны особого внимания? Что бы вы хотели поддержать и вдохновить других на поддержку?

— Я думаю, что этот год должен стать годом начала крупных проектов в российской науке. Дело в том, что нашу науку и Академию наук всегда ценили за то, что она была инициатором и вдохновителем крупных проектов. Вернее, не только инициатором, но и исполнителем. И, к сожалению, в последние годы таких крупных проектов, которыми можно было бы отчитаться перед обществом, результаты которых были бы видны и значимы, не очень много. Я считаю, что сейчас ко многим приходит понимание того, что наука в нашей стране снова должна начать играть существенную роль. И поэтому уверен, и надеюсь, что в нынешнем году будет положен старт серьёзным крупным проектам. Это связано в определённой степени с тем, что у нас принята стратегия научно-технологического развития страны. В соответствии с данной стратегией сейчас сформированы органы, определяющие выполнение работ и задающие тон. Сейчас начинают свою работу межведомственные координационные советы по стратегии. Они будут анализировать и отбирать крупные проекты. Я думаю, что наша основная задача после того, как эти проекты будут отобраны — действительно вместе со всеми ветвями государственной власти следить за тем, чтобы эти проекты стали реализовываться.

— Пока мы в стадии отбора, вы бы не хотели называть какие-то конкретные проекты?

— В стадии обсуждения сейчас несколько очень серьёзных проектов, связанных с поставленными приоритетами в социально-экономическом развитии страны. Это проекты, связанные с развитием связности разных регионов нашей страны. Задачи, связанные с развитием науки в таких, я могу сказать, критических регионах, где её развитие просто необходимо для того, чтобы эти регионы были действительно эффективными. Если говорить о каких-то конкретных научных направлениях, то это, конечно, прежде всего проекты в области сельского хозяйства.

Программа научно-технического содействия сельскому хозяйству сейчас начинает реализовываться. Появились уже три первых постановления, в соответствии с которыми идут эти работы. И сейчас новые направления связаны с созданием «умного», роботизированного, научно-исследовательского сельского хозяйства.

Есть еще перспективные направления по глубокой переработке сельскохозяйственной продукции и т. д. В области медицины, по-видимому, будут серьёзно обсуждаться и будут сделаны первые шаги в развитии отечественной ядерной и лучевой медицины. Если говорить о цифровых технологиях (тем, что называется сейчас big data), здесь очень много проектов, связанных с быстрой передачей данных и с тем, как эффективная обработка информации может определять управление сложными производственными процессами. Ну и, наконец, машинное моделирование многих явлений, которые важны и для промышленных процессов, и для вопросов, связанных с обеспечением работоспособности страны в целом. Это только несколько направлений и проектов я вам примерно перечислил. Я думаю, что их будет существенно больше.

— Вы перечислили направления, которые вы считаете приоритетными, или просто те, которые вам больше всего нравится лично?

— Пожалуй, вы правильно задали вопрос. Здесь есть одновременно и приоритетность, и личное отношение. То есть я считаю, что те направления, которые я перечислил, очень интересны. Я тоже стараюсь за ними следить. Мне интересно участвовать в их «раскручивании», как сейчас говорят.

— Каковы, на ваш взгляд, первые итоги — ведь прошло 4 месяца с того момента, как вы избраны. Что вы сумели изменить? На чём хотите сосредоточиться в ближайшее время?

— Я думаю, что итоги, наверное, пока рано подводить. Можно сказать, что прошло не «уже», а «ещё только» 4 месяца.

— У политиков, во всяком случае, традиционно спрашивают про их первые «сто дней».

— Наверное, самое главное — что мы сейчас вместе со всеми органами государственной власти приходим к общему пониманию относительно роли, и важности этой роли, Академии наук, то есть фундаментальной науки, в жизни страны. Я не могу сказать, что раньше такого понимания не было в принципе. Но ведь мы с вами помним, что последние 3-4 года характеризовались тем, что наша учёная академическая среда порой просто не понимала, чего хочет от неё власть. А власть, со своей стороны, не очень понимала, почему Академия наук работает не так эффективно, как хотелось бы.

Я думаю, что сейчас приходит понимание и причин этого явления, и каким образом мы должны перестроить свою работу, в том числе, и взаимодействие с органами государственной власти, чтобы и Академия наук, и наука у нас в стране эффективно развивались.

Я думаю, что это сейчас основное. И серьёзные процессы в данном направлении как раз только сейчас и начинают развиваться. Надеюсь, что результаты будут видны достаточно скоро.

— Из этого вытекает мой следующий вопрос — вы уже начали на него отвечать, что движетесь по пути взаимопонимания. Однако слово «взаимопонимание» всё же скорее характеризует отношения людей. А что следовало бы изменить во взаимоотношениях РАН и государства в целом? Системно, я имею в виду.

— Я бы ответил таким образом: в мае прошлого года президент страны сказал, что Академия наук должна быть штабом исследований и определений перспектив развития науки. Мы сейчас живём в непростое время. Поэтому такая терминология — «штаб» — как раз и заставляет подумать о том, какие же свойства действительно должны быть у этого штаба. Ведь штаб — это тот орган, который принимает решения, а не просто согласует то, что предлагают другие. Если мы говорим о том, что мы должны определять направления научных исследований, это значит, что мы должны ставить задачи, а не экспертировать то, что поставлено другими. Я думаю, что эти два момента здесь очень рельефно обрисовывают ситуацию. Т. е. Академия наук должна быть активным органом, который имеет и компетенции (а они, конечно, у нас есть в полном объеме), и инструменты для того, чтобы быть реальным штабом. Для того, чтобы реально определять развитие науки.

— Но для этого ведь недостаточно одного желания Академии?

— Я думаю, что в нашей стране желания президента страны и желания Академии достаточно для того, чтобы мы сумели правильно наладить работу.

— Как вы считаете, какие изменения должны произойти — и должны ли они вообще происходить в оценке эффективности работы РАН в целом, её институтов и структур?

— Я понимаю причину вашего вопроса. Этот вопрос об оценке эффективности сейчас резонансный, поскольку она сейчас как раз в разгаре. Сейчас уже есть даже некоторые итоги, которые обсуждаются, апеллируются и т. д. Мне кажется, что та оценка эффективности, которая сейчас проходит, должна быть прежде всего для нас (для учёных). Мы должны это воспринимать именно так, а не как желание некоего злого дяди просто взять и ликвидировать часть академических институтов, так называемую третью категорию. Мы должны просто серьёзно посмотреть сами на себя, что у нас происходит? Что это такое — институты, которые отнесли в третью категорию эффективности? С чем могут быть связаны проблемы? Каким образом, если это реальные проблемы, а не формальные результаты экспертизы, мы этим институтам можем помочь?

И задача сейчас вовсе не в том, чтобы отсечь эти институты, передать их кому-то или закрыть, а в том, чтобы мы сами разобрались и поняли, как нам повысить эффективность этой категории институтов.

Поэтому я считаю, что к оценке эффективности нужно прежде всего относиться вот каким образом — мы должны сами пристально посмотреть на себя и дальше решить, что делать. Уверяю вас, это не карательная операция.

— То есть надо в первую очередь починить, а не торопиться выкинуть в утиль. Но все же, как определять, что ремонтировать, а что выбрасывать?

— Тоже правильный вопрос! Действительно, эта шкала эффективности должна и в настоящем, и в будущем модернизироваться. Сейчас та шкала, которая предложена, является, с одной стороны, универсальной. Но понятно, что универсальность не везде хороша, особенно когда оцениваются институты настолько разные — и по своему профилю, и по задачам, которые они решают. У нас сейчас в Академии наук есть институты не только гуманитарные, но и медицинские, и сельскохозяйственные. И вообще говоря, наука, которая делается в этих институтах, очень разная. Она должна оцениваться по-разному. Та шкала, которая сейчас предложена — это публикационная активность. Конечно, наверное, это один из основных параметров для научной части Академии. А для сельскохозяйственной части Академии публикационная активность определяет далеко не всё. Поэтому мы, прежде всего, должны, посмотрев, как работает эта шкала оценки, задуматься над тем, как сделать её более адекватной. Кроме того, учесть ряд показателей, которые там не учтены совсем. У нас есть такие ситуации, когда в третью (самую неэффективную) группу относят совершенно замечательно работающие и эффективные институты, которые просто по ряду причин не могут публиковать результаты своих исследований, хотя достаточно просто приехать к ним и убедиться, что они — настоящее достояние страны. Шкала, которая сейчас предложена, должна будет модернизироваться. Но это как раз другая причина, почему мы не должны на оценку эффективности смотреть, как на какой-то абсолютный результат.

— Как вы считаете — меняется ли в положительную сторону в последнее время образ российского учёного? Как он должен меняться дальше? Какие усилия предпримет РАН в этом направлении? И с кем она хотела бы разделить ответственность в данной работе?

 — Знаете, сейчас очень интересная ситуация: с одной стороны, есть всплеск интереса к науке — это совершенно очевидно, от книг и СМИ до соцсетей (и лайков в них). Это отрадно. Видно, что общество начинает больше интересоваться наукой. Это хорошо. Одновременно сейчас резко увеличивается объём информации (не только любой, но и научной). Ясно, что наукой занимаются больше, получают всё больше результатов, а эти результаты становятся всё более публичными.

И вот в этом гигантском объёме информации становится всё труднее ориентироваться. Если раньше научной информации было немного, и можно было её достаточно объективно анализировать, отделять факты от какого-то вымысла, то сейчас на отделение зёрен от плевел не хватит никаких аналитических центров и научных редакторов. Это означает, что на глазах растет что в относительных, что в абсолютных цифрах роль и доля недостоверной информации — того, что сейчас принято называть «фейками» (fake в англоязычной литературе, а по-моему, всё больше и у нас). Ну или попросту вранья, чего уж там. И вот в этой ситуации ответственность лежит не только на ученых. Ученые, разумеется, должны более активно выступать и разъяснять. Но у СМИ тоже и своя важная роль, и ответственность. Конечно, хорошее СМИ обычно ставит перед собой задачу объективного освещения информации. Но с другой стороны, ведь вам нужно информацию как можно быстрее подать, и сделать это наиболее ярким способом. Это иногда конфликтует именно с надёжностью информации.

Поэтому я подчеркиваю, что ответственность наша с вами — совместная. Мы вместе из всё прибывающего моря информации выделяем то, что называется надёжной информацией, и передаем публике. Но вообще ответственность за то, чтобы образ учёного каким-то способом становился всё более привлекательным, несут не только сами учёные и не только СМИ. Но и, конечно, власть. Потому что когда мы с вами говорим об учёном, конечно, он должен быть… учёные ведь, по большому счёту, не стремятся быть богатыми людьми. У них другие преимущества и радости. Для того, чтобы реализовать себя, как богатого человека, надо идти в бизнес и какие-то другие сферы общественной деятельности.

— Но хорошо бы быть достаточно обеспеченным.

— Они должны быть не то, чтобы «достаточно обеспеченными» — я бы скорее сформулировал это как «обеспеченные достаточно» для того, чтобы чувствовать себя надёжно, спокойно и комфортно. Это вопросы и заработной платы, и социального обеспечения, и, вообще говоря, всей жизненной траектории. Мы же стали более прагматичными людьми? Если раньше, в советское время мы не заботились об этой траектории, потому что знали, что государство её обеспечивает — важно было просто определить свои привязанности и на этот путь встать. А сейчас, извините, с молодых лет все смотрят на то, какая у него будет карьера, и что он будет получать в пенсионном возрасте. Построение этой карьеры зависит не только от нас с вами, как бы мы ни старались. Конечно, оно зависит и от того, что государство вкладывает в науку. И как оно, если хотите, представляет — и в каком-то смысле рекламирует учёного. Здесь, конечно, хотелось бы, чтобы и со стороны нашей власти мы больше слышали о важности науки, по крайней мере. Чтобы слова «наука», «Академия наук» появлялись в высоких посланиях. Чтобы об этом говорили на высоких форумах.

В общем, задача построения положительного во всех смыслах образа ученого — триединая; над ней должны работать и учёные (прежде всего, сами!), и власть, и средства массовой информации. У нас должна быть чёткая, достойная жизненная траектория для учёных, которая бы обеспечила приток молодёжи в науку и действительно работала бы на то, чтобы учёные спокойно, обеспеченно, достойно могли трудиться.

— Разве хороших слов на высоких форумах будет достаточно? По крайней мере, для молодёжи? Наверное, тут нужна широкая медийная программа: не только собственно СМИ, но и фильмы, литература, другие проекты.

— Это тоже, наверное, правильно. Хотя это вопрос к власти или к обществу?

— Изначально, наверное, к власти — это налоговые преференции, например, и другая поддержка. Это была бы комплексная программа укрепления имиджа профессии.

— Я думаю, что это тоже правильно. И когда мы говорим о налоговых преференциях, их можно распространить, скажем, и для компаний, которые вкладываются в поддержку науки. Если вспоминать советские времена, то государство целенаправленно занималось «рекламой науки». Сейчас такого нет — или этого сильно меньше. То есть эта задача была отдана на откуп медийной индустрии, на самотёк. Впрочем, вы знаете, в последние годы всё-таки начинают появляться фильмы, особенно в прошлом году — было 2 замечательных фильма о покорителях космоса. И одна из этих лент, «Салют-7» вообще признана лучшим фильмом прошлого года! И это хорошо, что этот фильм фактически был создан за деньги государственной корпорации «Роскосмос». В «Роскосмосе» поняли, что это не только такой интересный подарок, который можно преподнести жителям России к юбилею запуска спутника, но и то, что фильм может существенно влиять на массовое сознание, привлекать молодёжь к этой области знаний и технологий. Наверное, вы правы в том, что государство может регулировать данную сферу. Или, по крайней мере, не впрямую, а посылать настойчивые нужные сигналы, в том числе, и в государственные корпорации, и в медийные производства для того, чтобы подобные фильмы и произведения появлялись. Я охотно соглашусь с вами в том, что роль государства должна быть не только в том, чтобы обеспечивать науку средствами и провозглашать ей поддержку словом с высоких трибун, но и в том, чтобы стимулировать медийную индустрию двигаться в нужном направлении.

— На пресс-конференции после встречи с президентом Путиным вы сказали, что у Академии должны быть функции прогнозирования. Что вы имели в виду? В чём они будут заключаться?

— Я просто отвечу на него: если мы сейчас посмотрим на закон, по которому действует Академия наук и устав, то сейчас там прогнозной функции у Академии вообще нет. Есть экспертные функции. Но мы с вами понимаем, что экспертиза и прогноз — это разные вещи. В экспертизе по определению есть нечто пассивное. Кто-то придумал, даже сделал уже, вам дали, сказали: «На, проэкспертируй» — и ты это делаешь. А прогноз — это совсем другое. Он зависит от вашей активности. Вы предлагаете, прогнозируете, ставите задачу. У Академии должна быть возможность участвовать в разработке не только научного, но и социального, экономического развития страны — ведь всё это взаимосвязано. То есть такие прогнозы должны быть не только декларированы, нужен и реальный инструмент донесения этих прогнозов до уровня государственной власти, до уровня действительно стратегического.

Егор Быковский

Наука и спорт – это вовсе не параллельные Вселенные. Об этом говорят и регулярные успехи сотрудников ФИЦ ИЦиГ СО РАН на разного рода соревнованиях: по настольному теннису, волейболу, футболу, на лыжных гонках. Новый год принес новые победы -  I место на турнире по настольному теннису в рамках Спартакиады трудовых коллективов предприятий, посвященной 60-летию Советского района г. Новосибирска, заняла команда ФИЦ "Институт цитологии и генетики СО РАН". Представляем вашему вниманию интервью с одним из победителей – ст. научным сотрудником лаборатории морфологии и функции клеточных структур, к.б.н. Татьяной Карамышевой.

–Татьяна Витальевна, как давно Вы играете в настольный теннис?

– Первые уроки этой игры я получила еще в школьные годы. И тогда же благополучно это забросила. И вновь стала заниматься настольным теннисом уже в зрелые годы. К нам приехали коллеги из Германии, возник вопрос – чем заняться в свободное время. А, надо сказать, что среди немцев занятия спортом – явление повсеместное, и наши гости не были исключением. Мы вспомнили, что в Институте есть небольшой теннисный зал, немного там поиграли, и тут я поняла, что мне это реально интересно. Проснулся некий азарт, и я, уже вполне взрослый человек, вновь отправилась на занятия в секцию настольного тенниса. Ну и важным дополнением стало то, что я вскоре ощутила, как положительно занятия спортом сказываются на моем самочувствии.

– А спортивные тренировки не отвлекают от научной деятельности?

– Наоборот, они являются хорошим подспорьем. И не только в плане здоровья. Спорт помогает преодолевать неуверенность в себе, повышает самооценку. А это очень полезно и на научных конференциях, где порой приходится отстаивать свою позицию в дискуссиях с другими участниками. Для многих просто выйти и публично выступить перед большой аудиторией – непростая задача. И очень важно не растеряться, преодолеть внутренние барьеры. Занятия спортом этому очень способствуют.

– Ну занятия спортом «для себя» и участие в чемпионатах – вещи несколько разные. Когда Вы решили попробовать себя на соревнованиях?

– Это было несколько лет назад. У нас проходила очередная «Академиада» - это большие соревнования, в которых принимают участие команды научных институтов Сибирского отделения РАН. И я решила проверить свои силы, уже не на тренировке, а на реальных соревнованиях, где каждый участник борется за победу в полную силу. Первый опыт мне понравился, я заняла второе место. А потом, не знаю почему, но я зашла в кабинет директора и показала ему грамоту. А Николай Александрович мне полушутя-полусерьезно говорит: «Татьяна, это хорошо, но нам нужны первые места». Я эти слова запомнила и постепенно шла к первому месту. Не все было просто и гладко. И команды других институтов, раньше традиционно побеждавшие в соревнованиях по теннису, – это, прежде всего, команды Института ядерной физики и Института математики – не собирались уступать свои лидерские позиции без боя. Но и мы не сдавались.

– И как скоро Вы смогли решить эту задачу?

– Для меня очень удачным оказался прошлый, 2017, год. Занятия под руководством тренера Ильи Юрьевича Корниса были не напрасны и дали о себе знать. Сначала я заняла первое место на «Академиаде», а затем – стала серебряным призером на престижном всероссийском турнире в г. Бердске. Второй результат стал неожиданным для всех, я и сама не думала, что выйду в финал. И эту успешную серию мы с напарником по команде – Владимиром Балюновым – продолжили и в этом году, взяв две золотых медали, в командном первенстве и мою – в личном.

– Традиционный вопрос, какие у Вас планы?

– В августе этого года мы собираемся принять участие в большом турнире «Наука в Сибири» и, конечно же, сыграем на очередной «Академиаде». Теперь нас уже воспринимают всерьез, так что нам надо готовиться, очень внимательно ко всем аспектам, от игровой практики до правильности оформления заявки. Но я считаю, что победы команды Института на таких турнирах – это очень престижно.

Георгий Батухтин

Российские ученые в 2016 году разработали более 1,5 тыс. передовых производственных технологий, что стало наилучшим результатом за последние семь лет. Об этом говорится в опубликованном в четверг ежегодном сборнике статей НИУ ВШЭ "Индикаторы науки".

Кроме того, в 2016 году российские ученые подали более 41 тыс. патентных заявок на изобретения в РФ против 45,5 тыс. годом ранее. При этом в отчетном году было выдано 33,5 тыс. патентов, в 2015 году - 34,7 тыс., а в 2014 году - почти 34 тыс.

Российские ученые использовали в 2016 году почти 232,3 тыс. технологий, 42% из которых были связаны со связью и управлением, 29% - с производством, обработкой и сборкой, 17% - с проектированием и инжинирингом.

Ежегодный сборник статей "Индикаторы науки" НИУ ВШЭ публикует в 12-й раз. Для его подготовки эксперты вуза используют данные Росстата, Минобрнауки, Федеральной службы по интеллектуальной собственности, Межгосударственного статистического комитета СНГ, Организации экономического сотрудничества и развития, Европейской комиссии, Евростата, ЮНЕСКО, Всемирной организации интеллектуальной собственности, а также разработки своего Института статистических исследований и экономики знаний. В сборниках НИУ ВШЭ представлена информация о науке за позапрошлый год.

Владимир Смирнов