Недавно Объединенный исследовательский центр Европейской комиссии (European Commission, Joint Research Centre) опубликовал любопытный доклад, в котором доказывалась возможность замены закрывающихся угольных электростанций фотоэлектрическими системами. Как мы знаем, в рамках Парижского соглашения по климату полтора десятка европейских государств приняли на себя обязательства свести к минимуму свою угольную генерацию, а в дальнейшем вообще отказаться от угля как от топлива. Спрашивается, что же тогда должно прийти ему на замену? Упомянутый доклад частично проливает свет на этот вопрос.

Перечислив все основные недостатки угольной генерации с экологической точки зрения (вредные выбросы, зола, тяжелые металлы и т.д.), авторы доклада напоминают, что к 2050 году доля возобновляемых источников энергии в ЕС должна превысить 60 процентов. На сегодняшний день уголь все еще добывается в 12 европейских странах, являясь наиболее доступным видом топлива. Однако в свете курса на декарбонизацию, утверждается в докладе, многочисленные места бывших угольных разработок могут использоваться для размещения фотоэлектрических систем. В этом случае для новой генерации будут использоваться электрические сети, доставшиеся от расположенных поблизости угольных станций. Также не помешают и готовые подъездные пути, и готовый обученный персонал. То есть переход от угля к солнцу должен осуществляться за счет уже имеющейся инфраструктуры и кадрового потенциала.  Иначе говоря, закрыв угольную шахту, мы отнюдь не превращаем эту территорию в безлюдную пустыню – на ее месте возникают мощности «зеленой» энергетики. Тем самым бывший владелец шахты получает новый источник дохода от возобновляемых источников.

Таким образом, программа рекультивации шахт может включать в себя именно этот инновационный компонент. Как указывают авторы доклада, горизонтальные поверхности бывших разработок идеально подходят для фотовольтаики. Главное, что в этом случае не придется захватывать новые территории, отнимая их, например, у сельского хозяйства. Такой вариант повторного использования заброшенных территорий не ведет ни к каким социальным конфликтам и дает экономическую выгоду. Уже существуют примеры подобного преобразования мест добычи угля и других ископаемых (в Венгрии, в Великобритании, в Канаде и в Китае).

Как утверждают авторы доклада, не так давно исследователи рассмотрели сценарий такого масштабного «энергетический перехода» для всей Европы до 2050 года. Важную роль в этом процессе как раз должна играть фотовольтаика. Расчеты показывают, что потенциал фотоэлектрической энергетики – за счет свободных территорий – серьезно превосходит существующие мощности угольных станций. Причем, процесс перехода можно будет организовать так, что это окажется безболезненно для людей, занятых сегодня в угольной отрасли.

Разумеется, в свете взятого курса на декарбонизацию уместно спросить, насколько «чистые» виды энергии способны конкурировать с ископаемым топливом? То есть, подкреплена ли идеология данного перехода какими-либо экономическими аргументами? В России, как мы понимаем, консенсус в отношении ВИЭ еще не сложился. Скорее, у нас все еще доминирует противоположная точка зрения. Так, в апреле прошлого года руководитель департамента и инноваций компании «Газпром нефть» Сергей Вакуленко попытался популярно объяснить российской аудитории, почему «зеленая» энергетика не в состоянии в ближайшее время захватить рынок. В частности, он обращает внимание на то, что в Германии в отдельные дни (и даже недели) солнце и ветер покрывает не более 10% потребностей в электричестве, и этот дисбаланс выравнивается тогда за счет тепловой генерации. Исправить ситуацию в пользу ВИЭ способны только системы хранения энергии, однако они на сегодняшний день весьма дороги. Мало того, отмечает российский эксперт, они развиваются намного медленнее, чем это происходит с ветряками и солнечными панелями. Отсюда делается вывод, что наблюдаемый нами взрывной рост ВИЭ в скором времени существенно замедлится.

Однако защитники «зеленой» энергетики считают такую постановку вопроса надуманной, поскольку увеличение маневренности энергосистемы, на их взгляд, определяется не только системами хранения энергии. Они ссылаются на реальный опыт управления сетевым хозяйством развитых стран (например, Германии), где высока доля вариабельных ВИЭ (то есть зависящих от погодных условий). Практика показывает, что в таких системах гибкости вполне достаточно, ее даже больше, чем необходимо. И обеспечивается она не только за счет накопителей энергии.

Распространенное убеждение относительно того, будто развитие «вариабельных» ВИЭ сдерживается из-за высоких требований к хранению энергии, было опровергнуто в развернутом исследовании, опубликованном летом прошлого года. Как выяснилось, роль накопителей была когда-то сильно преувеличена. На самом деле, утверждается в исследовании, потребности в хранении на два порядка ниже, чем принято считать. Поэтому, полагают авторы исследования, хранение электроэнергии вряд ли способно ограничить переход на возобновляемые источники. Соответствующие исследования проводятся не только в Европе, но также в США и в Австралии. В целом практика развитых стран, где на сегодняшний день уже достаточно высока доля солнца и ветра в энергобалансе, не подтверждает того, будто замедление развития ВИЭ как-то связано с недостатком накопителей энергии. Последние в наше время активно создаются не в силу какой-то технической необходимости, а ради экономической целесообразности, поскольку накапливать «чистую» энергию впрок оказывается выгодным делом. По сути, вложения средств в создание хранилищ энергии рассматриваются сейчас как инвестиции. Всё это напрямую связано с трансформациями, происходящими сегодня на энергетическом рынке. В случае же появления дешевых и эффективных накопителей «зеленая» энергетика получит еще один дополнительный рывок и новые преимущества перед традиционной энергетикой, считают эксперты.

Уже сегодня есть примеры, когда солнечные и ветровые электростанции, оснащенные накопителями энергии, оказывались дешевле традиционных энергетических объектов на ископаемом топливе. Показательный пример: еще в 2017 году одна из крупнейших энергетических компаний Австралии - AGL Energy – отказалась от строительства новых угольных станций на том основании, что в наше время такое решение не является экономически оправданным. В качестве альтернативы выбор пал даже не на газ, а на солнце и ветер, «совмещенные» с накопителями энергии. Такое решение было принято на основании оценки стоимости энергии солнца и ветра. Указывается, что энергия, выработанная из возобновляемых источников, будет поставляться по более низкой цене, чем энергия, выработанная из бурого или каменного угля. «Зеленый» вариант оказался вполне конкурентоспособным, несмотря на то, что в Австралии достаточно хорошо развита угледобыча.

Наконец, совсем недавно – в ноябре 2019 – аналитики инвестиционного банка Lazard опубликовали сравнительные данные по различным технологиям выработки электроэнергии. Согласно этим данным, ВИЭ уже несколько лет показывают свою конкурентоспособность в сравнении с традиционной генерацией, а стоимость электроэнергии из возобновляемых источников продолжает снижаться. Так, стоимость одного МВт*час угольной энергии находится в интервале 66-152 доллара, тогда как стоимость ветровой энергии – 28-54 доллара за один МВт*час, стоимость солнечной энергии – 32-44 доллара за МВт*час. Поэтому даже самая дешевая угольная ТЭС обойдется дороже, чем самая дорогая солнечная или ветровая электростанция. Стало быть, вкладывать средства в строительство угольных станций уже не имеет никакого экономического смысла.

На мой взгляд, несмотря на убедительность представленных цифр, все-таки необходимо относиться к ним сдержанно. Совсем не исключено, что мы являемся свидетелями массированной дискредитации традиционной энергетики в рамках программы декарбонизации. Поэтому механически переносить на нашу страну принятые на Западе подходы не представляется разумным. Ведь для нас будет иметь значение не только источник выработки электричества, но еще и источник выработки тепла.

Андрей Колосов

Экс-глава РАН академик Владимир Фортов рассказал порталу "Будущее России. Национальные проекты", какие возможности дают ученым суперкомпьютеры и почему они необходимы России.

В феврале в Кремле под председательством президента России Владимира Путина прошло совместное заседание президиума Госсовета и Совета по науке и образованию. Ученые обсуждали с президентом самый широкий круг вопросов — от ликвидации вузов-пустышек до расширения полномочий региональных властей. Но были и научные проблемы, разобраться в которых обывателю не так легко. Один из таких вопросов затронул экс-глава РАН академик Владимир Фортов. Корреспондент портала "Будущее России. Национальные проекты" пообщался с академиком и выяснил, почему без суперкомпьютеров Россия не сможет войти в топ-5 мировых научных держав.

Гигафлопс в стиральной машинке

— Владимир Евгеньевич, на совместном заседании президиума Госсовета и Совета по науке и образованию, которое состоялось 6 февраля в Кремле, вы поблагодарили президента за его цифровую инициативу в области экономики, управления, медицины, в частности за цифровые лекарства. Но вместе с тем обозначили, что для развития науки в стране крайне необходимо построить ЭВМ петафлопсного и экзафлопсного диапазона. Не могли бы вы пояснить, о чем идет речь и почему именно такие ЭВМ жизненно необходимы нашей науке?

— Я должен начать с того, что в 1768 году Иммануил Кант, знаменитый немецкий философ, говорил: "Я утверждаю, что в любой науке настоящей науки столько, сколько в ней математики". Этим он подчеркивал, что математика есть базисная наука, которая пронизывает все сферы человеческой деятельности. Поэтому математические методы, их ценность и широта применения со временем только нарастают.

Сегодня существует теория, научный эксперимент и существует математическое моделирование, когда разные явления природы — и физические, и химические, и биологические, буквально все без исключения, в том числе социальные, — описываются математическими методами. И применимость этих методов имеет очень большое значение — она позволяет радикально ускорить проведение научных исследований, поставить масштабные численные эксперименты, эксперименты на ЭВМ. Математическое моделирование позволяет получать информацию значительно быстрее, чем обычный эксперимент и теория, ни в коем случае не противопоставляя себя им. То есть математические методы дополняют эксперимент и теорию, это две полезные сути.

— Верно ли я понимаю, что математические методы позволяют быстрее и точнее систематизировать данные, которые получают другими методами?

— Да, они не противопоставляются, а дополняют другие методы и ни в коем случае не отменяют, не противоречат им. Это такой же инструмент, который необходим при изучении многообразных явлений природы.

У нас в России есть конкурентное преимущество, которое, я убежден, мы должны использовать. Оно состоит в том, что у нас исторически сложилась очень сильная школа прикладной математики. Здесь я бы назвал имена академиков Келдыша, Тихонова, Самарского, Годунова, Четверушкина, Садовничего, Белоцерковского и многих-многих других, которые создали мощные математические школы. И культура у нас в России очень высокая. Но для того, чтобы эти методы гармонично развивались, нужны мощные вычислительные машины, которые позволяют выполнять громадное количество операций, — их называют суперЭВМ.

— Чем они отличаются от обычного компьютера?

— Они значительно более мощные и делают много триллионов операций в секунду. У нас в России есть положительный пример. Ректор МГУ Виктор Садовничий и его коллеги создали линейку вычислительных машин, которые называются "Ломоносов-1" и "Ломоносов-2". Это очень мощные машины, которые входят в топовые списки мира. Тем не менее эти машины перегружены, потому что потребность в них колоссальная. Я еще раз повторюсь: сегодня нет научной области, где бы компьютерные вычисления не играли определяющую роль.

— Я хочу уточнить терминологию. Вам как ученому понятно, что такое петафлопсный и экзафлопсный диапазоны ЭВМ. Для обывателя же это два очень сложных слова и ничего более. Не могли бы вы пояснить, что означают эти диапазоны?

— Мощность машины измеряется скоростью исчисления — сколько арифметических операций в секунду она выполняет. Вот тот калькулятор, который у вас работает в стиральной машине, это где-то гигафлопс — десять в девятой степени операций в секунду, то есть миллиард.

— А петафлопс?

— Это десять в пятнадцатой степени операций в секунду. Понимаете?

— А экзафлопс — это что такое?

— А это еще в тысячу раз больше, чем петафлопс. Это количество арифметических операций в секунду. То есть берется набор стандартных математических вычислительных процедур на разных компьютерах, замеряют, сколько времени на это ушло. Все довольно-таки просто.

— Владимир Евгеньевич, а скажите, сколько у нас таких аппаратов, есть ли данные?

 — Петафлопсного диапазона я бы назвал штук, может быть, пять-шесть: в Гидрометцентре есть очень хорошая машина, недавно заработала, ЭВМ хорошая в Сбербанке для искусственного интеллекта, две машины у Виктора Антоновича Садовничего в МГУ. Еще можно привести пару-тройку примеров. Тем не менее они все заняты. Скажем, в моем институте (Объединенный институт высоких температур, отделение энергетики, машиностроения, механики и процессов управления РАН. — Прим. ред.), где математическое моделирование неплохо развито, мы вынуждены ждать очереди, чтобы подсчитать нужные в области энергетики задачи. Иногда даже в течение нескольких месяцев ждем.

— Это своего рода электронная очередь?

— Да, что-то такое. Ее ведет администрация компьютера. В случае с "Ломоносовым" — МГУ. Межведомственный центр МГУ так устроен, что люди из других структур — из Академии наук, из других университетов — могут пользоваться этим компьютером, но электронную очередь ведет МГУ. Подчеркну, коллеги из МГУ сделали большое дело, создав великолепный "Ломоносов". Честь им и хвала!

Что может подсчитать суперЭВМ

— А можете пояснить более конкретно, какие задачи решают на суперкомпьютерах?

— Понимаете, нельзя выявить какой-то класс задач — одни могут быть решены, другие не могут. Ситуация здесь такова, что, вообще говоря, любая область социальных наук, наук об обществе, о Земле, о полезных ископаемых, о ракетах, о ядерных реакторах, любая область человеческой деятельности нуждается в математическом моделировании. К примеру, в США на реальный летный эксперимент с пуском ракет разрешено выходить только тогда, когда проведено всестороннее математическое моделирование и оно показало, какой эксперимент является оптимальным. Математическое конструирование, планирование эксперимента может быть любое — в фармацевтике, экологии, горном деле, буквально везде.

— То есть мы с помощью математики, с помощью суперкомпьютера рассчитываем все возможные варианты развития событий.

— Ну не возможные, а интересные, включая аварийные и оптимальные.

— Например, я геолог, съездила в экспедицию, собрала данные — что я дальше могу с ними сделать на такой машине?

 — Вы можете определить тектоническую структуру породы, ее химический состав и так далее. Но в основном, конечно, это контрмеханические расчеты в биологии, физике, космологии, ядерной физике.

— Например, в ядерной физике какая последует реакция при каком-то взаимодействии?

— Да-да. При столкновении двух ядер, например. Это очень широкое поле деятельности. Я бы хотел подчеркнуть, что в России очень сильная школа математического программирования, у нас сильная прикладная математика. Грех упустить такое конкурентное преимущество из-за нехватки техники.

Суперсеть для самых мощных компьютеров

— Вы говорили, что ЭВМ петафлопсного диапазона в России примерно пять-шесть штук, а экзафлопсного?

— К сожалению, в России нет таких машин. В Америке, Китае есть. Если ученых поддержат, то где-то через пару-тройку лет у нас будет петафлопсная суперЭВМ. Понимаете ли, инфраструктура всегда должна обгонять потребности. Аэродромов должно быть больше, чем сегодня мы имеем пассажиропоток, так как завтра уже поздно будет их строить. Собственно говоря, когда я взял слово в Госсовете и говорил на эту тему, я призывал создать суперкомпьютер (или их сеть) в нашей стране как некую систему общего пользования для научных исследований. Тут есть две особенности: этот компьютер должен быть большим и должен быть расположен в том институте, где развита математическая школа, чтобы вычислительная теория и сам компьютер работали вместе.

— Если суперкомпьютер все-таки появится, как это будет работать? Это, условно говоря, будет огромный сервер, правильно я понимаю? Такая очень мощная вычислительная машина?

— Нет, она мощнее любого сервера (смеется).

— Я упрощаю, чтобы понимать принцип.

— Она не локализована, а, как говорят, расположена в пространстве — сегодня на одном компьютере, завтра на другом.

— Но в рамках нацпроекта "Наука" как раз создаются математические центры мирового уровня. Разве они не будут отвечать этим же задачам?

— По-моему, нет. Про суперЭВМ речи пока не идет. Дело в том, что сегодня не важно, где физически будет расположен суперкомпьютер, потому что сети телекоммуникаций позволяют вести расчеты на таком компьютере и на системе таких компьютеров вне зависимости от того, где они расположены, в Москве или Ленинграде (Санкт-Петербурге. — Прим. ред.). Ученый может из любой точки России получить к нему доступ, просчитать необходимую задачу и получить результат.

Это в том числе делает компьютерно-инфраструктурный проект доступным для молодых талантливых ученых из регионов, которые сегодня вынуждены приезжать и просить вычислительное место у больших начальников. Не надо думать, что эта техника будет доступна только на Садовом кольце или на Невском проспекте. Я повторю, математика сглаживает те границы, которые мы сегодня, к сожалению, наблюдаем. А ведь талантливые люди рождаются не только в столицах.

— А скажите, подобного рода вычисления требуются только для наукоемких исследований? Есть ли определенная доля молодых исследователей, которым не требуется доступ к такой машине?

— Дело в том, что вычислительная техника, IT-технологии — это удел молодых. Люди очень быстро учатся и очень быстро программируют. Когда вы включаете телевизор, практически каждый день кто-то из наших молодых студентов, аспирантов, кандидатов наук выигрывает престижнейшие мировые конкурсы и соревнования. Правда?

— Это правда.

— Это позволяет людям, к какой бы они ни принадлежали социальной категории, где бы ни жили и работали, получить доступ к передовому краю науки. И это дает возможность сразу включиться в научные исследования, пользоваться библиотеками прикладных программ, которые будут размещены в этом суперкомпьютере, и решать самые амбициозные и острые задачи. Я уверен, что без суперкомпьютера будет очень трудно реализовать национальный проект "Наука". Ведь мы сейчас о нем ведем речь?

— Именно. Нацпроект "Наука" предполагает ряд мер, необходимых для вхождения России в топ-5 мировых научных держав.

— Войти в пятерку, да. И я привел (выступая на совместном заседании президиума Госсовета и Совета по науке и образованию. — Прим. ред.) цитату автобиографии Сальвадора Дали...

— Я помню ваше выступление: "Говорил, что сначала хотел стать садовником, потом…"

— …"А дальше мои амбиции только росли". Именно об этом я и говорил — амбиции, особенно молодых ученых, должны постоянно расти.

10 миллиардов рублей и три года

— Владимир Евгеньевич, а вы проводили оценки, сколько средств потребуется на создание такой ЭВМ?

— Да, у нас есть оценки, все зависит еще и от масштаба, но начинать надо с 10 млрд рублей. Это совсем немного. Повторяю, это вопрос политического выбора, потому что я с трудом представляю себе, как мы сможем войти в топ-5 лидирующих стран по науке…

— …когда у нас ученые стоят в длинной очереди на доступ к современным ЭВМ.

— Конечно, конечно!

— 10 млрд рублей — это создание проекта под ключ?

— Да, но это надо будет постараться и много чего сделать, работать надо.

— Проводили ли какую-то оценку, в какой срок при наличии финансирования можно реализовать проект строительства центра с суперкомпьютером?

— Я думаю, два-три года. Это все реальные вещи, это не бумажный журавль в небе.

Беседовала Ирина Мандрыкина

Ученые из лаборатории рекомбинационного и сегрегационного анализа ИЦиГ СО РАН и лаборатории теоретической и прикладной функциональной геномики НГУ совместно с зарубежными коллегами провели исследование генетического контроля уровней углеводов - гликанов, присоединенных к иммуноглобулину G человека, результаты которого проливают свет на биологические процессы, характерные для различных заболеваний человека.

Известно, что гены влияют на наше поведение и здоровье. Гены - это участки ДНК, являющиеся матрицей, по которым строятся белки - молекулы, являющиеся основой жизни. Белки выполняют в нашем организме много различных функций - структурные (например, волосы формируются из белка кератина), защитные (например, антитела, которые защищают нас от инфекций), транспортные (гемоглобин доставляет кислород в клетки крови), а также белки участвуют в химических реакциях (например, ферменты, которые помогают нам переваривать пищу).

Гликаны - это сахара, прикрепленные к поверхности белка, и можно сказать, что изучение белков без учета их гликозилирования (прикрепления гликанов) было бы похоже на попытку интерпретировать цвет по черно-белому изображению.

Целью исследования, опубликованного сегодня в журнале Science Advance, был поиск генов, влияющих на гликозилирование иммуноглобулина G (IgG). Иммуноглобулины - это белки, которые играют роль телохранителей нашей иммунной системы. Когда чужеродные субстанции (такие как бактерии и вирусы) попадают в наш организм, IgG подает сигнал иммунной системе о том, что что-то не в порядке. В зависимости от типа гликана, связанного с IgG, этот сигнал может либо спровоцировать, либо подавить процесс воспаления.

Количество различных гликанов, присоединенных к IgG, было измерено у более чем восьми тысяч человек из четырех Европейских стран и соотнесено с генетической информацией об этих людях. В итоге 33 различных региона ДНК были отмечены как влияющие на гликаны, связанные с IgG. Используя эту информацию, ученые предложили новые механизмы регулирования гликозилирования IgG и показали, что существуют генетические мутации, которые одновременно влияют на гликозилирование IgG и на риск развития различных заболеваний, таких как хроническое воспаление желудочно-кишечного тракта, ревматоидный артрит, билиарный цирроз печени, астма и болезнь Паркинсона. Такое явление, когда один ген оказывает влияние более чем на один признак, называется плейотропией.

Знание о том, какие гены вовлечены в процесс гликозилирования IgG, способствует пониманию того, каким образом этот процесс влияет на риск возникновения различных заболеваний. То, что гликаны изменяются при различных заболеваниях, было известно и ранее, но причина, почему это происходит, остается неизвестной. Данное исследование помогает пролить свет на различные взаимодействия, которые вовлечены в эти комплексные процессы. Полученные знания, в свою очередь, будут способствовать разработке/выявлению новых биомаркеров заболеваний или выявлению новых терапевтических мишеней.

Исследование координировалось совместно Г. Лауцем (G. Lauc, компания Genos LLC, Хорватия), Ю. Аульченко (НГУ и ИЦиГ) и К. Хэйвардс (C. Hayward, Институт генетики и молекулярной медицины Университета Эдинбурга, Шотландия). Компания Genos LLC и группа К. Хэйвардс из Университета Эдинбурга являются стратегическими партнерами лаборатории рекомбинационного и сегрегационного анализа ФИЦ ИЦИГ СО РАН и лаборатории теоретической и прикладной функциональной геномики НГУ. С российской стороны, исследование было поддержано грантом РНФ 19-15-00115 ФИЦ ИЦИГ СО РАН и программой ТОП100 НГУ.

6 февраля 2020 г. на Совместном заседании президиума Госсовета и Совета по науке и образованию губернатор Новосибирской области Андрей Травников доложил президенту РФ Владимиру Путину о необходимости увеличить количество бюджетных мест в Новосибирском государственном техническом университете (НГТУ НЭТИ) с целью подготовки кадров для проекта Центра коллективного пользования «Сибирский кольцевой источник фотонов» (ЦКП «СКИФ»). По результатам прошедшего заседания планируется увеличить целевой набор студентов в полтора – два раза на Физико-техническом факультете Новосибирского государственного технического университета (ФТФ НГТУ НЭТИ) на кафедре «Электрофизические установки и ускорители». Подготовкой инженеров-физиков, специалистов по созданию и эксплуатации ЦКП «СКИФ» будут заниматься в том числе специалисты Института ядерной физики им. Г. И. Будкера СО РАН (ИЯФ СО РАН).

Кафедра «Электрофизические установки и ускорители» ФТФ НГТУ НЭТИ традиционно осуществляет подготовку специалистов для ИЯФ СО РАН. В связи с ростом потребности в высококлассных специалистах инженерного профиля на кафедру планируется увеличить набор студентов.

«С 1962 г. на нашу кафедру отбирают со всего НГТУ НЭТИ лучших студентов, чтобы готовить инженеров для ИЯФ СО РАН, – рассказывает научный сотрудник лаборатории 9.1 ИЯФ СО РАН, кандидат технических наук Светлана Иваненко. – Эта образовательная система работает исправно, но в связи с реализацией проекта ЦКП «СКИФ» нам нужно увеличить набор студентов.

Студенты-бакалавры кафедры «Электрофизические установки и ускорители» ФТФ НГТУ НЭТИ с третьего курса официально трудоустраиваются в ИЯФ СО РАН и продолжают обучение в Институте, работая в различных подразделениях.

«Обучение третьекурсников бакалавров и магистрантов проходит в ИЯФ СО РАН и включает в себя помимо лекций, работу в лабораториях, участие в проведении экспериментов бок о бок с ведущими научными сотрудниками Института, – добавляет секретарь кафедры «Электрофизические установки и ускорители» ФТФ НГТУ НЭТИ Анна Каретникова. – Происходит полное погружение в научно-исследовательскую среду, что необходимо начинающему специалисту».

По результатам Совместного заседания президиума Госсовета и Совета по науке и образованию планируется целевое увеличение набора студентов для подготовки специалистов для проектов, реализуемых в рамках программы развития Новосибирского научного центра «Академгородок 2.0».

«Базовая кафедра готовит специалистов для ИЯФ СО РАН, но понимая, как развивается научно-исследовательская инфраструктура вокруг Института – это и ЦКП «СКИФ», и проект электрон-позитронного коллайдера Супер С-тау фабрика, и развитие бор-нейтронозахватной терапии на основе установки Тандем-БНЗТ, мы осознаем потребность в подготовке большего количества специалистов инженерно-технического профиля, которые разбираются в нашей отрасли: понимают физику, технику, инженерию, знают, как работают вакуумные и газовые системы, системы питания и охлаждения, – рассказывает заместитель директора ИЯФ СО РАН, курирующий взаимодействие с НГТУ НЭТИ, кандидат физико-математических наук Игорь Чуркин. – Перед нами стоит задача по подготовке научных и инженерно-технических специалистов для ЦКП «СКИФ» и аналогичных установок. По приблизительным подсчетам их потребуется больше сотни. Предполагается, что количество бюджетных мест в магистратуре и бакалавриате будет увеличено в полтора – два раза».

«Студенты упомянутых образовательных программ получают редкую возможность стать уникальными и востребованными специалистами в самой передовой области науки и техники, выпускникам практически гарантировано трудоустройство. В НГТУ уже идет проектирование собственной, одной из тридцати, исследовательской станции синхротрона ЦКП «СКИФ», многие студенты кафедры «Электрофизические установки и ускорители» уже участвуют в разработке будущего синхротрона. Важность реализации и масштабы проекта ЦКП «СКИФ» трудно переоценить, это новая эпоха науки и технологий, которая стучится в нашу дверь», – добавляет декан ФТФ НГТУ НЭТИ Игорь Корель.

Проект ЦКП «СКИФ» создается в рамках национального проекта «Наука» с целью реализации современной отечественной сети источников синхротронного излучения нового поколения в России, и является флагманом программы развития Новосибирского научного центра, известной как «Академгородок 2.0». ЦКП «СКИФ» – это центр коллективного пользования, который будет включать в себя ускорительный комплекс и развитую пользовательскую инфраструктуру.

В конце 2019 года в Институте катализа СО РАН запустили новый просвечивающий электронный микроскоп высокого разрешения Themis Z, стоимостью около 495 миллионов рублей. Подробнее о том, чем ценен этот микроскоп и какие исследования будут проводиться с его помощью рассказал заместитель директора ФИЦ «Институт катализа СО РАН» по научной работе, д.х.н. Олег Николаевич Мартьянов.

– Для начала расскажите, пожалуйста, что это за микроскоп, который стоит почти полмиллиарда рублей?

– Это просвечивающий электронный микроскоп высокого разрешения последнего на сегодняшний день поколения, изготовленный компанией Thermo Fisher Scientific, которая заслуженно считается мировым лидером в производстве подобного оборудования. Микроскоп обладает разрешением 0,7 ангстрем в режиме просвечивающей электронной микроскопии и 0,6 ангстрем в режиме сканирующей просвечивающей электронной микроскопии, что очень близко к пределу возможного для микроскопов подобного типа. C его помощью мы можем визуализировать отдельные атомы даже при отсутствии кристаллической решетки.

– Кто еще в нашей стране и в мире располагает подобной техникой?

– Чтобы корректно ответить на этот вопрос, сначала надо вспомнить, что из себя представляют микроскопы подобного уровня. Их конструкция чем-то напоминает известный конструктор «Лего»: в зависимости от задач заказчика прибор комплектуется теми или иными блоками, приставками и т.п. В итоге, в год компания выпускает порядка сотни микроскопов первоклассного уровня, это весьма популярная в мире линейка приборов, ориентированных на определенные области применения и, соответственно, различающихся по своим характеристикам. Например, для биологов на такой же базе реализуется криоэлектронная микроскопия, за которую недавно вручили Нобелевскую премию. Есть варианты для материаловедения, электроники, и т.п. Мы же приобрели версию микроскопа для исследований в области катализа. Таких приборов в мире считанные единицы. А в нашей стране на данный момент аналогов нет, есть подобные микроскопы этого же производителя в «СколТех», в Уральском федеральном университете и новосибирском Институте физики полупроводников, но это микроскопы предыдущего поколения, которые уступают ему по ряду параметров.

– Уникальная техника требует уникальных специалистов по работе с ней. В Институте катализа достаточно таких кадров?

– Да. Я могу с уверенностью сказать, что у нас работает лучшая в стране группа специалистов по использованию просвечивающей электронной микроскопии высокого разрешения в области катализа. Что, к слову, было одной из причин, по которой этот микроскоп достался нам. Эта команда оптимально сочетает в себе опыт (в составе группы работает, к примеру, Владимир Иванович Зайковский, который работал еще с первыми просвечивающими микроскопами, поступавшими в СССР) и энергию более молодых сотрудников. Плюс, практически все они прошли стажировку в мировых научных центрах, располагающих подобным оборудованием.

– Какие научные задачи намерены решать с помощью нового прибора?

– Есть целый ряд важных задач, решение которых возможно лишь на микроскопах такого уровня. Прежде всего, это исследования катализаторов с низким содержанием активного компонента и тех, где в этой роли выступают отдельные атомы так называемые single–site catalysts. Дело в том, что до сих пор не решен до конца вопрос, что является активным центром во многих катализаторах. Например, для катализаторов, нанесенных на оксидную подложку (а это очень распространенный в промышленности тип). Долгое время считалось, что активным компонентом катализатора могут являться только нанесенные наночастицы и в соответствии с этим и выстраивалась технология нанесения каталитически активного компонента на подложку. Но когда в распоряжении ученых появились микроскопы с разрешением как у нашего, то появились первые работы, показывающие, что эту функцию могут выполнять отдельные атомы, которых на поверхности носителя намного больше, чем наночастиц, а то, что мы считали наночастицей, часто оказывается скоплением кластеров меньшего размера. Раньше мы просто не могли это увидеть. Какова на самом деле роль таких single-site еще предстоит выяснять, но в результате мы рассчитываем получить более верную картину того, как работает целый ряд важных для промышленности катализаторов. И, соответственно, более точно управлять их работой.

Второе важное направление исследований, в котором будет задействован прибор, – изучать химические реакции в режиме in situ, т.е. во время их протекания. По большому счету, в области катализа получить что-то новое или существенно улучшить работу существующих катализаторов можно только используя этот режим. Идея влияния среды, в которой работают катализаторы, на состав и строение активного центра была высказана еще основателем нашего Института – Георгием Константиновичем Боресковым. Позднее в работах нашего действующего руководителя, академика РАН Валерия Ивановича Бухтиярова на примере ряда нанесенных катализаторов методом РФЭС (рентгеновская фотоэлектронная спектроскопия) было экспериментально показано, что зарядовое состояние активного центра изменяется под действием среды. Изучать это можно только наблюдая за всем процессом протекания реакции. Ну а поскольку, как я уже сказал, на роль активного центра теперь претендуют отдельные атомы, то нужна техника, позволяющая разглядеть, что именно происходит в катализаторе на атомарном уровне.

Также микроскоп позволяет выполнять картирование катализатора с атомарной точностью. Это тоже ранее было для нас недоступным уровнем исследования катализаторов. Теперь мы можем селективно определять место определенных элементов в катализаторе. То есть, видим: кислород – здесь, титан – здесь, стронций – здесь. И в итоге получаем картинку, которая точно описывает его строение, вплоть до валентного состояния отдельных атомов. Знать это важно потому, что работа активных центров катализатора напрямую связана с их структурой и электронным строением. Например, если где-то атом определенного элемента отсутствует, то возникает дефект структуры, который может сформировать необходимые активные состояния. Изучив корреляцию между структурой центра и его каталитической активностью, мы начинаем понимать, что нужно делать, чтобы все каталитические центры работали так, как нам надо. И опять, как вы понимаете, для этого надо суметь картировать структуру с предельно высоким уровнем разрешения.

Есть и другие важные направления исследований. Одно могу сказать точно: такое дорогое и уникальное оборудование не будет использоваться для решения рутинных задач. А первые результаты мы увидим, как только микроскоп выйдет на проектную мощность. По нашим расчетам это произойдет примерно через полгода.

Сергей Исаев

Фото предоставлены ФИЦ Институт катализа СО РАН

Накануне Дня российской науки состоялось совместное расширенное заседание Президиума Госсовета РФ и Совета при Президенте РФ по науке и образованию.

Тему встречи обозначили так: «О повышении роли субъектов РФ по подготовке кадров для экономики и социальной сферы РФ». Речь шла о том, в какой мере среднее профессиональное и высшее образование соответствуют требованиям экономики, насколько эффективны новые инструменты взаимодействия образовательных и научных организаций с органами власти и работодателями. 

Считаю необходимым выработать новые дополнительные решения по укреплению высшей школы в российских регионах, – задал вектор обсуждения Владимир Путин, отметив при этом, что «проблем еще много, вопросов остается достаточно».

Главная проблема, по словам главы государства, – «сохраняющаяся сверхконцентрация образовательных ресурсов в Москве и Санкт-Петербурге». В столицах действуют более двухсот высших учебных заведений, и если не считать их собственные региональные филиалы, это свыше четверти всех вузов страны. По мнению президента, это серьезный вызов для сбалансированного развития всего пространства России.

Мы должны понимать, что далеко не все высшие учебные заведения в регионах в состоянии конкурировать со столичными городами по качеству подготовки студентов, по квалификации преподавателей и тем более по уровню оснащения. Лаборатории и социальные объекты морально и физически устаревают, – констатировал В.Путин.

Президент заверил, что, начиная с 2021 года, количество бюджетных мест будет расти и отданы они будут в региональные вузы, прежде всего туда, где нуждаются в современных, молодых и перспективных кадрах. В общей сложности за четыре года на эти цели планируется направить дополнительно около 70 миллиардов рублей. В.Путин поручил правительству «реализовать комплекс мер по модернизации всей системы высшего образования в регионах» и подчинить этой задаче профильные и другие нацпроекты.

Глава государства перечислил конкретные меры, которые необходимо реализовать в первую очередь. По его мнению, нужно и «дальше последовательно убирать вузы-пустышки», консолидировать ресурсный потенциал учебных заведений и научных институтов и «там, где это обоснованно, ставить вопрос об их юридическом объединении»

Управленческие решения для этого будут вырабатываться в рамках первых пяти научно-образовательных центров мирового уровня. В прошлом году начато их формирование в Пермском крае, Белгородской, Кемеровской, Нижегородской и Тюменской областях, напомнил В.Путин.

Президент также предлагает обновить и построить в регионах современные студенческие городки, потому что «сильная региональная высшая школа – это настоящий мотор развития городской среды». По его словам, уже в текущем году в целом на обновление материально-технической базы и капитальный ремонт вузов из федерального бюджета будет направлено 22 миллиарда рублей.

В.Путин подчеркнул необходимость создания конкурентной, привлекательной для молодежи и сильных преподавателей сети региональных вузов и университетов.

Государство обозначило и реализует такой приоритет, но нужно снять все барьеры, которые мешают самим регионам, бизнесу участвовать в решении этой задачи, причем не на словах, а на практике, – сказал президент.

Как сообщил В.Путин, он согласен с предложением предоставить регионам право при наличии ресурсов напрямую финансировать программы развития местных вузов и их инфраструктуру независимо от ведомственной подчиненности. По мнению президента, «необходимо наделить субъекты РФ реальными полномочиями по развитию не только колледжей и техникумов, но и расположенных на их территориях организаций науки и высшей школы». Вся отечественная высшая школа должна отвечать гигантской скорости технологических и общественных перемен, быть с ними на одной волне, отметил В.Путин.

Также, по мнению президента, следует подумать об обновлении системы подготовки научных и преподавательских кадров высшей квалификации по ряду ключевых специальностей. В 2020 году по самым востребованным специальностям произойдет переход на практически стопроцентное целевое обучение в медицинской ординатуре.

Речь должна идти о серьезных изменениях в работе аспирантуры, расширении механизмов целевого набора. Чтобы соискатель научной степени вел исследование в интересах конкретного вуза и научно-образовательного центра в регионе. Затем приходил туда работать, создавал научную школу, новое востребованное направление подготовки, вместе с предприятиями внедрял свои разработки на практике. Нам нужно обязательно добиться такой связки между наукой, образованием и реальной жизнью, реальным производством, – обозначил ориентиры президент.

При этом В.Путин признал, что необходимо убрать явные избыточные требования и регламенты, сделать более гибкими и современными образовательные стандарты, перечни специальностей и направлений подготовки.

Нужно разрешить вузам с учетом запросов студентов, потребностей регионов самостоятельно формировать профили обучения, в том числе в рамках так называемых коротких образовательных программ, чтобы студенты могли получать дополнительную квалификацию, например, навыки предпринимательской деятельности, – отметил Владимир Владимирович, подчеркнув, что все сказанное касается также колледжей и техникумов.

Кроме того, В.Путин заявил о намерении увеличить размер поддержки за достижения научных, творческих результатов. «Мы это сделаем в самое ближайшее время», – заверил президент.

Выступивший на заседании руководитель рабочей группы Госсовета и губернатор Новосибирской области Андрей Травников считает, что нечетко определена роль субъектов Федерации в реализации нацпроекта «Наука» и Стратегии научно-технологического развития.

– Регионы действительно не могут напрямую финансировать научную деятельность федеральных организаций, расположенных на их территории. Некоторые механизмы, которые мы сейчас используем для этого, действительно, так скажем, неоднозначны. Поэтому мы предложили дополнительно закрепить на законодательном уровне полномочия субъектов в области научной, научно-технической и образовательной деятельности. Необходимо дать право регионам, конечно же, с учетом их заинтересованности и возможностей бюджетов, участвовать в прямом финансировании выполняемых в их интересах научных исследований, в формировании плана научно-исследовательских работ, в образовательной деятельности, – сказал Андрей Александрович.

А.Травников отметил, что все это особенно важно в отношении организаций, которые входят в создаваемые научно-образовательные центры мирового уровня.

Эти дополнительные меры могут стать гибким инструментом к уже существующим и новым мерам государственной поддержки участников НОЦ, которые мы также предлагаем разработать, – сказал губернатор.

Представители регионов, по мнению А.Травникова, должны обязательно входить в органы управления федеральных вузов на их территории. Он также считает, что нужно усовершенствовать порядок установления контрольных цифр приема для вузов, в том числе с обязательным согласованием их с органами государственной власти субъектов Федерации. Губернатор попросил В.Путина закрепить это поручением президента для того, чтобы новая методика была реализована в срок.

Кроме того, руководитель рабочей группы Госсовета предложил создать при Правительстве РФ коллегиальный орган с участием регионов, крупных работодателей, который бы согласовывал объемы контрольных цифр. Еще одна идея новосибирского руководителя – «скоординировать мероприятия нацпроектов вокруг крупных научных прорывных проектов». По его мнению, и субъектам Российской Федерации, и, возможно, Минобрнауки нужна помощь отраслевых министерств при реализации общегосударственных проектов мирового масштаба.

Врио губернатора Севастополя Михаил Развожаев от имени коллег-губернаторов предложил дать возможность бизнесу инвестировать в развитие материально-технической базы среднего профессионального и высшего образования. Для этого бизнесмены хотели бы получить налоговые вычеты.

«Из каких налогов вычеты? Из региональных или из федеральных?» – спросил В.Путин. «Видимо, все-таки хотелось бы из прибыли», – ответил глава Севастополя.

Министр финансов Антон Силуанов пояснил, что сегодня эта норма действует и если предприятия инвестируют в образовательный процесс, они могут на соответствующую сумму увеличивать издержки и уменьшать базу для налогообложения прибыли.

О значении прикладной математики и цифровизации в научной области рассказал академик Владимир Фортов. Он посетовал на то, что «сегодня прорыв в области масштабного математического моделирования в России сдерживается отсутствием доступных для ученых страны мощных ЭВМ петафлопсного класса мощностей». А губернатор Санкт-Петербурга Александр Беглов предложил расширить права советов по науке и высшей школе в регионах.

Глава администрации Тамбовской области Александр Никитин в качестве ключевого момента в системе высшего образования выделил подготовку нового классификатора укрупненных групп направлений подготовки с учетом новых перспективных специальностей, которые будут востребованы в экономике в ближайшее время. По его словам, это позволит студентам выбирать направление подготовки, начиная с третьего года обучения, включая смежные профессии.

О необходимости исключить дублирование в подготовке специалистов по ряду физических и физико-технических специальностей в ведущих вузах страны заявил президент НИЦ «Курчатовский центр» Михаил Ковальчук. По его словам, дублирование приводит к тому, что молодые специалисты не находят работы в России и уезжают на Запад.

Ректор МГУ им. М.В.Ломоносова Виктор Садовничий поддержал высказанную Президентом РФ и другими участниками заседания мысль о необходимости внедрения новых инструментов взаимодействия. Он представил практику инициированного Московским университетом проекта запуска в субъектах Федерации научно-образовательных консорциумов «Вернадский». Виктор Антонович проинформировал собравшихся о примерах успешной работы в 11 регионах страны, рассказал о проблемах, которые сдерживают его реализацию на других территориальных площадках, предложил искать пути их решения вместе с Минпросвещения и Минобрнауки.

Президент РАН академик Александр Сергеев поддержал предложение А.Травникова о том, чтобы законодательно закрепить права финансирования из региональных бюджетов не только образовательной деятельности, но и научных исследований в вузах.

Глава Российской академии наук также попросил президента помочь с развитием академгородков в Екатеринбурге и Владивостоке.

Два года назад на Президентском совете, который мы проводили в Новосибирске, было дано поручение о разработке новой программы развития Сибирского отделения РАН и проекте «Академгородок-2.0». Владимир Владимирович, нам кажется важным, и я хочу об этом вас попросить, чтобы вы поручили Российской академии наук представить в ближайшее время новую программу развития и для двух других региональных отделений – Дальневосточного и Уральского – в том числе по развитию академгородков на острове Русский и в соответствующем месте в Екатеринбурге. То есть мы считаем, что для Российской академии наук региональное развитие – это важнейшая задача, – сказал А.Сергеев.

Президент РАН также попросил главу государства пересмотреть принцип формирования заработной платы ученых, отойдя от унифицированного коэффициента и привязав его к потребительской корзине отдельно взятого региона.

Мы говорим о том, что у нас действительно должны сильные ученые, сильные преподаватели ехать в регионы. Но та система, которую мы создаем, система оплаты, она, в общем, приводит к противоположным результатам. В 2018 году (по выполнению указа президента 2012 года) была повышена зарплата до 200% от средней в регионе и преподавателям, и ученым. И это было очень важное и нужное действие, тут вопросов нет.

Но получилось так что, например, наши ведущие физические институты в Новосибирске, которые блестяще занимаются наукой, признаны во всем мире, в расчете на одного научного сотрудника получили в семь раз меньшую прибавку финансирования, чем в Москве. А в Перми – в 25 раз меньшую прибавку финансирования. И в результате, когда мы говорим, что нужно возвращать науку и преподавательские кадры в регионы, у нас существует градиент, который действует в противоположную сторону.

А.Сергеев предположил, что в отношении ведущих вузов и научных организаций в регионах все-таки стоило бы привязывать зарплату не к средней в регионе, а к потребительской корзине.

Тогда это было бы справедливо, и тогда мы уравновесили бы эти потоки в одну сторону и в другую, – сказал президент РАН.

В.Путин ответил, что привязка зарплаты ученых и вузовских преподавателей к потребительской корзине осуществляется и сейчас. В то же время глава государства согласился, что общие подходы к повышению доходов ученых не всегда работают надлежащим образом.

Вице-премьер Правительства РФ Татьяна Голикова, коснувшись проблем аспирантуры, напомнила, что буквально недавно Государственная Дума приняла в первом чтении поправки в закон, которые возвращают защиту диссертации по результатам окончания аспирантуры. «Мы надеемся, что коллеги из Думы быстро примут закон, чтобы развернуть эту ситуацию», – сказала вице-премьер.

Сразу после заседания А.Сергеев дал пресс-конференцию, приуроченную ко Дню российской науки, на которой подробно рассказал о том, что обсуждалось на Госсовете.

Заседание было посвящено очень важной на сегодняшний день теме пространственного развития страны на базе науки и технологий. Это национальная идея. Мы же гордимся масштабами территорий, которые осваивали столько веков. Все это у нас в крови. В связи с неблагоприятной демографической ситуацией и другими проблемами встает вопрос, как мы сможем обеспечить научно-технологическое развитие регионов, – сказал Александр Михайлович.

Он выразил надежду на то, что все предложения и просьбы, высказанные на Госсовете, будут учтены.

Отвечая на вопросы журналистов, глава РАН коснулся проблем финансирования Сибирского кольцевого источника фотонов «СКИФ». О выделении 37 миллиардов рублей на строительство синхротрона сообщалось еще в конце 2019 года. По плану, первая очередь «СКИФа» должна быть запущена в 2023 году. По словам А.Сергеева, деньги до сих пор не поступили, что создает угрозу срыва сроков строительства.

«СКИФ» – это лакмусовая бумажка того, что мы можем сделать в стране, важнейшее мероприятие нацпроекта. Я разговаривал с министром Валерием Фальковым. Мы его попросили, чтобы он обратил внимание на эту задержку с финансированием и помог решить вопрос, – рассказал президент РАН

По словам А.Сергеева, в академии уже разработана документация на часть необходимого для синхротрона оборудования. Почти все оно будет произведено в России. В РАН убеждены, что если «СКИФ» удастся построить в установленные сроки, это позволит стране выйти на международный рынок с уникальными технологиями. Как сказал А.Сергеев, зарубежные партнеры увидят, что у нас лучший в мире синхротрон, и будут заказывать на нем работы.

Рассказал глава академии и о поправках в Конституцию.

Если мы решаем, что наука – это базовая ценность, то она должна быть в преамбуле Конституции, – подчеркнул глава РАН, говоря о поправках в основной закон.

Инициатива такая сформулирована. Первое рассмотрение прошло благоприятно. Мы предложили в преамбулу в 71-ю и 114-ю статьи включить тот факт, что строим научно и технологически ориентированную страну.

Андрей СУББОТИН

Примерно 97% массы позвоночных на планете приходится сейчас на людей и домашний скот. Всё остальное – от летучих мышей до слонов – составляет оставшиеся три процента! На этот печальный факт обратили внимание авторы доклада «Come On! Капитализм, близорукость, население и разрушение планеты». Доклад был приурочен к 50-летнему юбилею со дня основания Римского клуба (1968 год) и после своей публикации уже успел наделать много шума. Как и любое неординарное явление, эта работа нашла как своих ярых сторонников, так и критиков. Учитывая тот факт, что подобные вещи провозглашаются от имени столь авторитетной организации, оказывающей влияние на политику ведущих государств мира, мы не можем не обратить внимания на некоторые примечательные моменты, отраженные в докладе.

Для начала напомним, какое ошеломляющее воздействие на умонастроение западных элит оказал в свое время доклад «Пределы роста», опубликованный в далеком 1972 году. Фактически, вся современная международная экологическая повестка зарождалась именно в то время. В 1960-е годы люди еще жили атропоцентричным пафосом Ренессанса, веря в безграничные возможности человека в плане преобразовательной деятельности. Наука и техника обещали создание нового, фантастического мира, причем, не только в масштабах планеты, но и в масштабах Вселенной.

Доклад «Пределы роста» оказался в ту пору холодным душем для особо пылких мечтателей. Выяснилось, что развитие не происходит по поступательной траектории. Согласно представленным расчетам, при текущих тенденциях уровень жизни неизбежно пошел бы на спад после 2020 года. Из-за роста населения и сокращения природных ресурсов отдаленное будущее грозило нищетой и массовым вымиранием людей. Приходилось искать новые пути развития. В любом случае, сама тема глобальных проблем вышла в международной политике на передний план. И в каком-то смысле современные мировые лидеры руководствуются уже новыми принципами, учитывающими эти проблемы.  

Но достаточно ли сделано для того, чтобы предотвратить негативный сценарий развития? Судя по тому, что пишут авторы доклада «Come On!», решительного отказа от порочных практик не произошло. Данный доклад в нашем случае является неким напоминанием о том, что радикальные перемены необходимы. В противном случае о светлом будущем придется забыть.

В отличие от «Пределов роста», новая работа не насыщена математическими выкладками, а потому доступна для массового восприятия. Пожалуй, его главной спецификой является перенос акцентов на философско-мировоззренческую, идеологическую составляющую проблемы. То есть авторы выступают не столько в роли экспертов-технократов, сколько в роли просветителей. Мало того, они откровенно делают ставку на Новое Просвещение. Возможно, именно этот сугубо идеологический контекст больше всего «цепляет» читателей и вызывают соответствующие реакции (как позитивные, так и негативные).

Авторы доклада далеко неспроста указывают на то, что человеческая «биомасса» на нашей планете достигла критических величин. Наша цивилизация, отмечают они, сформировалась в совершенно иных условиях, когда человек жил в окружении почти нетронутой природы. С тех пор он заполнил собой всю планету, параллельно исчерпав огромное количество природных ресурсов. Так мы пошли в эпоху «антропоцена». Несмотря на это, полагают авторы, люди продолжают жить в соответствии с принципами прошлых времен, когда мир был еще «пустым». С тех пор условия радикально изменились, тем не менее, мы продолжаем следовать в русле устаревших представлений. Иными словами, наши субъективные установки входят в явное противоречие с объективными обстоятельствами. Этот досадный факт, по мнению авторов доклада, необходимо исправить.

По большому счету, предстоит воспитать новое поколение, которому нужно привить правильное мировоззрение, соответствующее современным жизненным реалиям. Однако на этом пути есть серьезные препятствия, поскольку такие перемены устраивают не всех. Так, безудержный рост потребления выгоден глобальным рыночным игрокам, ориентированным на максимальное извлечение прибыли. Показательно, что доклад содержит выпад против капитализма. Авторы сетуют на то, что стремление наращивать прибыль всё еще служит ключевым оправданием для экономической деятельности. В итоге это приводит к чудовищному имущественному расслоению, когда небольшая кучка людей довольствуется материальными благами, на порядки превосходящими совокупный доход миллионов обычных небогатых граждан. Такое же чудовищное расслоение наблюдается и между богатыми и бедными странами.

Указанный разрыв невозможно ликвидировать, если мы и впредь будем трактовать развитие в духе прошлого, ориентируясь на непрерывный рост производственных показателей. Такая ориентация сама по себе является пережитком. Вообще, полагают авторы, отвлеченные показатели производственного роста порочны по своей сути. Например, они критикуют руководителей современных государств за их зацикленность на росте ВВП. В действительности же этот показатель не только не отражает объективных реалий, но вдобавок еще и искажает их. Скажем, если вы затратили средства на ликвидацию последствий какой-либо крупной аварии, то это также отразится на росте ВВП. Но значит ли это, что аварии и прочие бедствия являются для людей благом?

Авторы обращают внимание на то, что за последние годы, несмотря на громкие декларации, мы так и не добились устойчивого развития. И до тех пор, пока сохраняется изжившее себя мировоззрение и соответствующий ему социально-экономический уклад, добиться этого будет невозможно. Фактически мы стоит на пороге очень серьезного глобального кризиса, который по сути своей является кризисом капитализма. Ведь именно капитализм подталкивает нас к избыточному потреблению и нещадной эксплуатации природных ресурсов.  Соответственно, сохранение капитализма означает неизбежное нарастание кризисных тенденций.

Отметим, что капитализм авторы доклада критикуют совсем не с марксистских позиций, в чем угадывается знаковый момент. Марксизм впитал в себя титанический пафос Ренессанса, открыто провозглашая человека царем и преобразователем природы – как раз в духе того самого времени, когда капитализм расправлялся с остатками средневековья. Авторы доклада не ограничиваются только лишь критикой экономических отношений. Они призывают к пересмотру всей системы ценностей, где человек поставлен над природой и воспринимает ее как нечто внешнее самому себе. Радикальный подход к формированию нового мировоззрения заключается в полном отказе от антропоцентризма. В отличие от марксистов, нынешние критики капитализма не находят ценности в материализме и благожелательно настроены в отношении религии. Интересно и то, что авторы доклада призывают переосмыслить и дарвинизм, исключив из него тезис о неизбежной конкуренции как двигателе эволюции. В качестве одного из условий развития они выдвигают не подавление, а защиту слабых.

В данном труде достается не только капитализму, но и современной науке, основанной на философских принципах редукционизма. Это приводит к фрагментации знаний и отсутствию целостного понимания мира. Хищническое отношение к природе напрямую сказано с подобным мировоззрением. Соответственно, научное познание также надлежит подвернуть ревизии. В качестве своих союзников авторы выдвигают знаменитых представителей неклассической физики, настаивавших на том, что познавательный акт предполагает взаимодействие между исследователем и объектом исследования.

Еще один примечательный момент – сдержанно-настороженное отношение к цифровой революции и генной инженерии. Авторы видят в них скрытый источник опасности (что, скорее всего, выдает в них типичных гуманитариев).

Основные практические шаги, предложенные в докладе, направлены (как и следовало ожидать) на предотвращение глобального потепления. Отсюда – установка на дальнейшую декарбонизацию энергетики и переход на возобновляемые источники. Параллельно предъявляются претензии и к современному животноводству. Ископаемое топливо и домашний скот открыто объявлены тяжким наследием прошлого. Ну и в «довесок» в списке нежелательных вещей оказалось неконтролируемое деторождение. Ограничение рождаемости признано благом.

Со своей стороны, я бы не спешил переоценивать новизну выдвинутых тезисов и провозглашать выдвинутое «Новое Просвещение» каким-то поистине революционным шагом в идеологическом плане.  В действительности, провозглашенные авторами идеалы стары как мир. От них явственно отдает древней натурфилософией, подчерпнутой, скорее всего, из восточных источников. Повальное увлечение западных интеллигентов Востоком, конечно же, не смогло пройти бесследно, а потому ответы на злободневные вопросы теперь принято искать за пределами европейской цивилизации. Вместе с тем надо заметить, что критика капитализма и редукционизма также не нова. Но если она станет руководством к действию для западных элит, это будет означать только одно – западная цивилизация сама встала на путь избавления от того, что определило ее господствующее положение в современном мире.

Олег Носков

Таяние вечной мерзлоты, а также рост среднегодовых температур сделают примерно 4,2 и 4,3 млн км2 территории Канады и России пригодными для выращивания пшеницы, картофеля и ряда других морозостойких сельхозкультур. Об этом пишут ученые в статье, который опубликовал научный журнал PLOS ONE.

"Важно понимать, что эксплуатация этих новых земель может сильно сказаться на климате и экологии всей планеты. В их почвах запасено свыше 177 миллиардов тонн углерода, что сопоставимо с объемом выбросов СО2, которые США может выработать за сто лет. Вдобавок на их территории находятся важнейшие водоразделы, от которых зависит жизнь свыше 1,8 миллиарда людей", - пишут исследователи.

Почти все климатологи сегодня не сомневаются в том, что глобальное потепление существует и что оно радикально изменит облик планеты, если рост температур не удастся сдержать на отметке в 1,5 °С. Об этом говорят не только сотни компьютерных моделей климата планеты, но и тысячи замеров, которые сделаны при помощи различных климатических спутников, сухопутных метеорологических станций и океанических буйков.

Первыми и главными жертвами этого процесса станут, как уже показывает практика, заполярные регионы Земли и горные ледники. Температура на их территории уже сейчас стала выше на 4-9 °С, чем в прошлые столетия. Уже это может необратимо сократить их площадь и высвобождить большие территории Антарктики и Арктики от льда.

С другой стороны, потепление Арктики может значительно облегчить жизнь человеку, сделав местные зимы менее холодными, а почвы – доступными для сельского хозяйства. Все это может сделать "необитаемые" регионы Восточной Сибири, Дальнего Востока, Аляски и Канадской Арктики более привлекательными для человека, чем южные регионы Земли, где его жизни будут часто угрожать волны жары и засухи.

Новые территории

Климатологи под руководством Арнаута ван Сусбергена с помощью детальных расчетов оценили, какая часть из этих "новых обитаемых территорий" Арктики, освобожденных от вечной мерзлоты и сурового климата, будет пригодной для сельского хозяйства.

Для этого ученые посчитали то, как в ближайшие несколько десятилетий изменится температура почвы и воздуха, а также увлажненность почвы и два десятка других климатических параметров, важных для возделывания злаков и прочих сельскохозяйственных культур.

Опираясь на результаты этих расчетов, ван Сусберген и его команда оценили то, могут ли в подобных условиях расти представители дюжины ключевых сельскохозяйственных культур, начиная с масличной пальмы и заканчивая просом.

Оказалось, что глобальное потепление сделает огромные территории (около 15 миллионов квадратных километров) пригодными для возделывания как минимум четырех морозостойких сельхозкультур: пшеницы, сои, кукурузы и картофеля. В том случае, если Парижские соглашения будут полностью исполнены, площадь этих земель несколько сократится, однако общие очертания этих территорий будут такими же.

Примерно половина этого прироста придется на Россию и Канаду, жители которых смогут расширить свои угодья примерно на четыре миллиона квадратных километров. Менее значимые территории станут пригодными для земледелия в горных регионах на западе США, а также в некоторых уголках Африки и Австралии.

С одной стороны, эксплуатация этих новых земель, как отмечают ученые, поможет обеспечить растущее население планеты пищей и другими важнейшими ресурсами. С другой, подчеркивают они, их неправильное освоение может привести к высвобождению огромных количеств парниковых газов, которые сейчас запечатаны в запасах органической материи внутри вечной мерзлоты, а также к резким сдвигам в характере течения северных рек и их общему ослаблению. Поэтому их нужно осваивать очень осторожно, заключают ван Сусберген и его коллеги.

Как известно, внешний вид играет большую роль не только для людей, но и для многих других живых существ. Для них, пожалуй, даже более важную: с помощью окраса животные маскируются или отпугивают своих врагов, а растения могут привлекать насекомых-опылителей. Кроме того, пигменты, создающие ту или иную окраску частей живого организма, выполняют и другие важные функции. Этим объясняется интерес ученых к механизмам выработки и накопления пигментов, а также факторам, влияющим на эти процессы. Недавно в журнале Scientific Reports были опубликованы результаты исследования, посвященного образованию темного пигмента – меланина – в растениях. Подробности в интервью с одним из участников проекта, старшим научным сотрудником ФИЦ ИЦИГ СО РАН, к.б.н. Олесей Шоевой.

– Олеся Юрьевна, вообще, насколько характерно для растений наличие меланина?

– Меланины – достаточно распространённые пигменты в царстве растений. Однако из-за сложностей в их химической идентификации, доказать их присутствие в оболочках семян удалось лишь для некоторых видов растений. Еще в 1960-ых годах эти пигменты выделили из семян арбуза и подсолнечника. Тогда же было показано, что они имеют сходные химические свойства с меланинами животных, однако в отличие от меланинов животных, которые являются производными тирозина, меланины растений являются производными катехола. Позднее меланиновая природа была доказана для черных пигментов в семенах винограда, чеснока, томата, ипомеи и каштана. Среди злаковых растений меланин был выявлен в темноокрашенных зернах овса. В нашей работе мы показали, что черные пигменты из зерна ячменя также являются меланинами.

– Известно, какую роль меланин играет в жизни растений?

– Считается, что они имеют адаптивное значение, придают прочность оболочкам семян, защищая их от повреждений. Например, у подсолнечника семена с черной окраской шелухи меньше повреждаются личинками молей по сравнению с семенами, имеющими белую окраску. Также сообщалось, что сорта ячменя с темной окраской колоса меньше поражаются фузариозом по сравнению с сортами, у которых колос не окрашен. Более устойчивыми к этому заболеванию также являются генотипы овса с темной окраской цветковых чешуй.

В Сирии местные сорта ячменя с черной окраской зерна произрастали в наиболее засушливых районах страны по сравнению с белозерными сортами, адаптированными к более мягким условиям произрастания. Сравнение этих сортов показало, что чернозерные сорта ячменя являются более холодоустойчивыми и засухоустойчивыми, быстро созревающими по сравнению с белозерными.

Еще в литературе есть упоминания о влиянии черных пигментов на скорость прорастания. Например, скорость прорастания семян томата, накаливающих меланины, в воде и под действием гибберелиновой кислоты была ниже по сравнению со скоростью прорастания семян дикого типа, в которых не были выявлены меланиновые пигменты.

– Темная окраска зерна всегда бывает по причине содержания в них меланина?

– Не всегда, зерно может быть темноокрашенным, вплоть до черного цвета, из-за присутствия в его оболочках как меланинов, так и антоцианов. Однако данные соединения имеют различную природы. Меланины являются нерегулярными полимерными полифенольными соединениями с неустановленной структурой, а антоцианы – это индивидуальные соединения с вполне установленной структурой.

– Я правильно понял, что в ходе исследования вы с коллегами изучили механизмы образования и накопления меланина в растении?

– Да, всё верно. В нашем распоряжении оказались две уникальные генетически родственные линии, который отличались небольшим участком на первой хромосоме ячменя, содержащем ген, контролирующий формирование черной окраски колоса. На первом этапе был проведен химический анализ черных пигментов, который подтвердил наши предположения о том, что черный пигмент является меланином. Далее мы провели наблюдение за процессом развития колоса и установили стадии, на которых начинается накопление пигмента, и динамику его накопления. Черный цвет впервые появился на зернах в верхней части колоса на стадии поздней молочной спелости. Затем по мере созревания он распространялся по всему колосу до самого его основания. Мы установили, что темный пигмент появился впервые в защитной оболочке зерна — перикарпе. С помощью световой микроскопии удалось выяснить, что меланин окашивает хлоропласты (характерные для растений фотосинтезирующие органеллы). А с помощью электронной микроскопии мы показали, что в клетках перикарпа окрашенных зерен целостность пластид сохраняется дольше, чем у неокрашенных. Таким образом, нам впервые удалось показать, что у растений, как и у животных, синтез меланинов происходит в обособленном отделе клетки. Видимо, это является общим принципом меланогенеза у этих групп организмов.

– Имеют ли эти результаты прикладную составляющую?

– На данном этапе корректно говорить о значении, которое наши результаты имеют для фундаментальной науки. Они являются основой для дальнейших исследований процесса меланогенеза у растений. Но, поскольку синтез меланиновых пигментов имеет адаптивное значение, такое исследование является актуальным в плане повышения устойчивости возделываемых сортов ячменя.

– Какова была роль сотрудников ИЦИГ в реализации проекта, и кто еще входил в состав его участников?

– Эти исследования проводили ученые из различных научных организаций России и Германии. В ИЦИГ мы уже давно занимаемся исследованием пигментации у злаковых растений. И, конечно, малоизученная черная окраска не могла не привлечь наше внимание, нами были опубликованы уже ряд работ посвященных меланиновой пигментации ячменя и мы, безусловно, являемся лидерами в этом области. Доктор биологических наук, профессор РАН, директор ВИР имени Н.И. Вавилова Елена Константиновна Хлесткина инициировала исследование чернозерного ячменя и выиграла грант РНФ для его реализации. Фенотипирование и выделение хлоропластов из черноколосой и белоколосой линий провела аспирант нашего института, младший научный сотрудник Анастасия Юрьевна Глаголева в рамках подготовки своей диссертационной работы, которая как раз посвящена изучению молекулярно-генетических механизмов формирования черной окраски колоса ячменя. Цитологическое исследование было проведено также сотрудником ИЦИГ, кандидатом биологических наук Сергеем Рамильевичем Мурсалимовым. Химический анализ пигментов осуществила кандидат технических наук, доцент кафедры «Промышленной экологии и безопасности жизнедеятельности» Волгоградского государственного технического университета Наталья Владимировна Грачева. Работа не состоялась бы без уникального материала, на котором было проведено это исследование. Его нам предоставил доктор биологических наук Андреас Бёрнером из Лейбниц-Института генетики растений и исследования возделываемых культур (Гатерслебен, Германия). Я участвовала в анализе полученных результатов и в подготовке публикации.

– Каковы Ваши дальнейшие планы относительно работы в этом направлении?

– Мы активно продолжаем исследование меланиновой окраски у ячменя. Сейчас мы сконцентрировали внимание на установлении молекулярных функций гена, который определяет наличие и отсутствие этого типа окраски у ячменя. Также мы хотим понять, как именно накопление меланиновых пигментов связано с хлоропластами и с фотосинтезом, и связано ли вообще. Кроме этого, мы активно исследуем устойчивость черноколосого ячменя к различным типам стрессов с использование точных генетических моделей почти-изогенных линий, на которых была выполнена представленная работа.

Сергей Исаев

Одной из главных тем первого для свеженазначенного министра высшего образования и науки Валерия Фалькова заседания Президиума РАН стала разосланная министерством в январе новая методика расчета публикационной результативности научных организаций. Как ее предлагается считать, почему научное сообщество восприняло документ в штыки и каких изменений в нем стоит ждать – в материале Indicator.Ru.

Темное «Зеркало»

Ситуация с новой методикой в некоторой степени выглядит повторением прошлогодней, когда точно так же в начале года Минобрнауки разослало по институтам «Методику расчета качественного показателя публикационной активности научных организаций, подведомственных Минобрнауки, в рамках госзадания». Этот документ обосновывал число публикаций в журналах, индексируемых в Web of Science и Scopus, которые сотрудники каждой организации должны были опубликовать в течение 2019 года. Запланированный рост числа публикаций в этой методике рассчитывался по формуле с одним и тем же коэффициентом, что вызвало волну претензий. Президиум РАН рассмотрел вопрос в апреле прошлого года и предложил министерству, в частности, разделять при оценке публикационной активности работы, выполненные по госзаданию и по грантам, учитывать при планировании качество публикаций, а также создать совместную со всеми заинтересованными организациями рабочую группу для исправления методики.

Такая группа («по подготовке рекомендаций по установлению единых требований к порядку формирования и утверждения государственного задания на проведение за счет бюджетных ассигнований федерального бюджета фундаментальных, поисковых и прикладных научных исследований») действительно была создана. В ее состав входили представители РАН, научных и образовательных организаций, профсоюза РАН. В основе предложенной методики легла разработка Физического института им. П. Н. Лебедева РАН, основанная на внутренней наукометрической системе института «Зеркало». Остальные члены группы методику одобрили, а 30 декабря ее согласовала РАН. Правда, согласовала, как признался на заседании президиума Академии 11 февраля ее президент Александр Сергеев, в спешке конца года и с расчетом, что в следующем году «мы посмотрим на эту формулу, покритикуем и скажем, что нам делать дальше — действительно мы ее принимаем или будем разрабатывать еще одну». Видимо, потому даже сопредседателю рабочей группы - вице-президенту академии Алексею Хохлову - потребовалась встреча с авторами методики, чтобы выявить (sic – Indicator.Ru) ее положения, которые можно обсуждать. При этом предварительные версии методики и презентационные материалы рассылались участникам рабочей группы, начиная с августа.

Документ и правда непростой — из-за многих формул и таблиц. Главное новшество по сравнению с версией 2019 года — фракционный счет, то есть разделение «веса» статьи в баллах между всеми указанными в журнале авторами. По прошлогодним правилам качественным показателем считалось, как ни странно, количество публикаций.

Об отходе от этого «валового» принципа и двойного учета одних и тех же публикаций говорил на дискуссии «Наукометрия 2.0: цифровая перезагрузка» Гайдаровского форума директор департамента стратегического развития, мониторинга и оценки Минобрнауки Тимур Броницкий. В новой методике сделана попытка учесть все сложности научного сотрудничества, значения разных видов финансирования, научной значимости публикаций и эффективности работы организации через несколько повышающих и понижающих коэффициентов.

«Выгоднее» тихонько послать коллег лесом»

Некоторые ученые оценили новый подход как более разумный по сравнению с прошлогодней методикой: такую точку зрения высказал, к примеру, заведующий лабораторией Института микробиологии имени С. Н. Виноградского ФИЦ «Фундаментальные основы биотехнологии» РАН Андрей Летаров. Тем не менее даже те, кто признал некоторое движение к лучшему по сравнению с предыдущей версией, критиковали новую.

Согласно ей, баллы за все публикации отражаются в формуле, по которой высчитывается так называемый КБПР — комплексный балл научной результативности. Формула определяет его как сумму баллов за каждую из строк публикационного отчета организации перед министерством. Строка публикационного отчета содержит информацию об одной публикации, а точнее, об уникальном сочетании «статья + автор». То есть одна статья нескольких авторов разбивается на несколько строк: «статья 1 + автор 1», «статья 1 + автор 2», «статья 1 + автор 3» и так далее (это описано в пояснительной записке к методике). Балл, который получит строка, — результат деления коэффициента качества журнала (о его значениях поговорим чуть ниже) на число авторов статьи и на количество аффилиаций автора, к которому строка относится. Очевидно, эта мера призвана стимулировать отказ от «липовых» аффилиаций, когда отдельные авторы и организации находят взаимную выгоду не в реальном сотрудничестве, а в приписывании нескольких формальных мест работы одному ученому.

В обсуждениях новой методики сразу же появились прогнозы, что фракционный учет отрицательно скажется на сотрудничестве научных организаций: в отчетах по госзаданию статьи авторов из разных институтов будут весить меньше, даже если они опубликованы в очень влиятельных журналах. «Если у вас 30 авторов в статье в Nature в составе большого проекта, да к тому же две аффилиации, то вам «выгоднее» тихонько послать коллег лесом и опубликоваться в Q3 в одиночку», — отметил в своем посте в Facebook Летаров. В тех случаях, когда авторы из одной организации, публикация все-таки получит достаточно высокий балл (ведь она образует несколько ненулевых строк в отчете). Правда, студентов и аспирантов указывать как соавторов будет невыгодно — баллы на автора-сотрудника из-за этого сократятся, а вслед за ними, вероятно, и его надбавка за публикационную активность.

Кроме того, методика исходит из предположения, что вклад всех авторов в статью равен. «В ведущих зарубежных журналах давно существует практика, по которой в статье обязательно содержится раздел, раскрывающий личный вклад всех авторов, — напомнил в комментарии для Indicator.Ru директор Института общей и неорганической химии имени Н. С. Курнакова РАН Владимир Иванов. — Но нигде не делаются попытки количественно оценить этот вклад в долях и процентах. В новой методике вклад всех соавторов в статью де факто считается равным, но так не бывает — как можно сравнить, например, вклад профессора, который предложил идею нового исследования, и человека, который провел единичное измерение на каком-нибудь приборе? Деление в лоб на число авторов и организаций некорректно, и уже поэтому оно не может привести к хорошим результатам». Особенно контрпродуктивен такой подход, по мнению Иванова, для междисциплинарных исследований, которые априори предполагают сотрудничество разных организаций. Отчасти он идет вразрез и с программой обновления приборного парка приборных институтов: институтам будет невыгодно пускать коллег из других организаций в свои центры коллективного пользования. Представители Минобрнауки в дискуссию о практиках, которые может стимулировать фракционный учет, не вступили, а указали, что у крупных международных коллабораций за год выходит гораздо больше статей, чем у небольших коллективов. Это соображение привел на организованном министерством вебинаре о методике заместитель директора департамента стратегического развития, мониторинга и оценки Илья Тихомиров. По его словам, учет всех авторов в КБПР позволяет выровнять эту количественную разницу и оценить и тех, кто выпускает за год 30 статей в огромной коллаборации, и тех, кто в одиночку пишет три – четыре статьи. Кроме того, методика стимулирует авторов лишний раз подумать, прежде чем включать кого-то в соавторы: этот вопрос регулируется самими учеными, и все они, если на бумаге не зафиксировано иное, обладают равными правами на итоговую публикацию.

Механическое разделение балла за статью между всеми авторами — не единственный подмеченный недостаток формулы КБПР. Следующее распространенное замечание касается коэффициента качества, который определяет первоначальную оценку публикации. В методике коэффициенты отличаются для журналов, отнесенных к разным квартилям по индексу цитирования в Web of Science, а также для изданий Scopus, RSCI, списка ВАК и монографий. И разброс значений тут весомый: для квартилей Web of Science от первого к четвертому коэффициент составляет соответственно 19,7; 7,3; 2,7 и 1, для журналов Scopus, которых нет в Web of Science, и монографий — тоже 1. Квартили журналов в Scopus не учитываются, хотя они могут существенно отличаться от таковых в Web of Science, и если, например, издание индексируется в обеих базах, но в Scopus относится к первому квартилю, а в Web of Science — к третьему, оно получит всего 2,7 балла. Разница между квартилями Web of Science также вызвала недоумение ученых. Например, палеоботаник Наталья Завьялова задала иронический вопрос: «если один и тот же автор написал статьи в российский журнал четвертого квартиля и в международный (первого), неужели вторая статья у него лучше в двадцать раз?». На вебинаре Минобрнауки Илья Тихомиров ответил на аналогичный вопрос так: конечно, качество статей не отличается ровно в 20 раз, но согласно общей картине по всем публикационным отчетам именно такие коэффициенты позволяют стабилизировать места организаций в списках по направлениям науки, так что они не «прыгают» сразу на несколько мест при незначительных изменениях.

При этом разброс коэффициентов все-таки делает, по словам Тихомирова, публикации в ведущих журналах более привлекательными. В будущем планируется ввести еще более высокий коэффициент для условного Q0 — самых влиятельных журналов с высочайшими импакт-факторами. На критику слишком низкого балла для монографий он ответил, что их учет — еще не до конца решенный в новой методике вопрос, и к следующей итерации в 2021 году эта часть будет обновлена.

Пока методика учитывает только монографии, обязательный экземпляр которых передан в Российскую книжную палату, но уже идет работа над списком издательств, публикации в которых будут иметь более высокий коэффициент. Также Тихомиров отметил, что качественные монографии индексируются Web of Science и Scopus, причем по главам, и это позволяет авторам получать за них значительно более высокие баллы, чем за обычную монографию. Что касается российских журналов, за судьбу которых тоже стали переживать многие ученые, при обновлении методики разработчики планируют ввести для них повышающие коэффициенты (например, статьи в российских журналах четвертого квартиля будут оцениваться как в третьем). Забегая вперед, скажем, что на заседании Президиума РАН это предложение одобрили, осталось только определиться со списком российских журналов для учета в методике.

Для оставшихся двух категорий коэффициенты меньше единицы. У российских журналов, включенных в Russian Science Citation Index, но не входящих в квартили Web of Science и не индексируемых в Scopus, коэффициент 0,75. У журналов из списка ВАК, не входящих во все остальные категории, — 0,5. Между тем многие гуманитарные журналы в мире, отмечают участники обсуждений, не индексируются в Web of Science, только в Scopus. Это не означает, что при расчете КБПР они не учитываются совсем, но могут быть оценены только в один балл. Конечно, гуманитарные статьи редко пишутся большими коллективами, но тем не менее, видимая недооценка авторами новой методики особенностей социогуманитарных наук вызвала большую тревогу ученых.

В начале февраля ученый совет Института философии РАН выразил ее в открытом письме президенту РФ Владимиру Путину, главам правительства и обеих палат парламента, а также министру высшего образования и науки Валерию Фалькову и президенту РАН Александру Сергееву. Как и участники многих дискуссий, авторы письма указали, что результаты исследований по многим гуманитарным наукам публикуются прежде всего на родном языке, но сделали из этого далеко идущий вывод: ориентация на зарубежные базы данных ведет к вытеснению русского языка из социогуманитарных наук, а это ставит под вопрос «культурно-цивилизационную идентичность» и безопасность страны. Стоит отметить, однако, что часть журналов социогуманитарного профиля, индексируемых в Web of Science или Scopus, издаются именно на русском языке; это справедливо для индекса RSCI и тем более для журналов списка ВАК. А именно в российских научных журналах сейчас публикуется половина всех проидексированных в международных базах российских статей (по нацпроекту «Наука» количество таких журналов должно еще быть увеличено). В решении ученого совета института указано также, что новая методика не позволяет адекватно оценивать публикационную результативность даже тех исследователей-гуманитариев, которые публикуются в индексируемых в Web of Science изданиях: «для коллекции «Arts and Humanities» в Web of Science не подсчитываются импакт-факторы журналов, а значит, публикации не могут дифференцироваться по квартилям» журналов». Ученый совет института предложил ввести отдельную методику подсчета КБПР для гуманитариев, включив в нее наравне со статьями авторский лист книжной продукции объемом 40 тысяч знаков. Через пару дней с аналогичным заявлением выступил и ученый совет Института мировой литературы имени А. М. Горького. Подобный подход, отметил Илья Тихомиров, может привести как к более правильной оценке труда гуманитариев, так и к «включению принтера», когда будет издаваться все подряд, лишь бы достичь заветных 40 тысяч знаков.

Некоторые участники сетевых дискуссий даже расценили разброс коэффициентов в новой методике наряду с другими событиями как «вышибание» российских журналов в Scopus с рынка. Еще в июле прошлого года, задолго до появления новой методики расчета публикационной результативности от Минобрнауки, аналогичную получили медицинские вузы от министерства здравоохранения, и в ней издания в Scopus не учитываются совсем. На вебинаре Илья Тихомиров заверил слушателей, что у Минобрнауки таких планов нет, и пока квартили Scopus не учитываются именно из-за их несовпадения с квартилями Web of Science: непонятно, в каких случаях позиция в одной из этих баз должна считаться приоритетной. В течение года разработчики методики рассчитывают проработать эту тему и учитывать цитируемость журнала и по Scopus. А вот получится ли учитывать журналы, индексируемые в РИНЦ и не входящие ни в список ВАК, ни в международные базы, пока неясно. По словам Тихомирова, сейчас нет никаких инструментов контроля качества этих изданий, в результате сплошное включение журналов РИНЦ приведет опять же к «включению принтера».

Планы — по новой методике, деньги — на прежних условиях

Если в прошлом году научные организации сначала получили новые плановые показатели по количеству статей, а потом объясняющую их методику, теперь методика пришла в институты одновременно с рассчитанным по ней плановым КБПР на 2020 год. При планировании методика предполагает учитывать, во-первых, долю финансирования по госзаданию во всех средствах, которые организация получает на научные исследования. Данные для расчета при этом берутся по результатам 2018 года, кроме госзадания, учитываются средства грантов РНФ и РФФИ, полученные в том году (но не хоздоговора и другие источники средств). Согласно методике, в 2020 году организация должна достичь КБПР на 10% выше того, какого бы она достигла в 2018 году только за счет госзадания, без учета грантов. Для организаций-лидеров и отстающих в своих научных направлениях тут есть поправки: у лидеров рост КБПР может быть ниже, от 6,7% за два года, а отстающим велено расти быстрее, до 30% за два года. Согласно озвученной на вебинаре по новой методике позиции Минобрнауки, резервом для роста для организаций-лидеров могут быть мероприятия по нацпроекту «Наука», в частности, обновление приборной базы: на новых экспериментальных установках и результаты должны получаться быстрее и качественнее. Если объем субсидии для института с 2018 года вырос больше, чем на размер инфляции, планируемый КБПР увеличивается еще и с поправкой на этот рост. Такой расчет на линейную зависимость качества статей от финансирования также вызвал упреки.

Станут ли публикационные показатели институтов хуже, если оценивать их по КБПР? Если за базовые значения, от которых рассчитаны планы, взяты данные 2018 года, рост требований должен быть не так уж значителен: ведь и в 2018 году представители естественных наук вели свои ключевые исследования в крупных коллаборациях, а гуманитарии не публиковались в Web of Science. Сравниваются организации только внутри направлений, оценивать физиков с историками в одном ряду никто не планировал. Так что провальных отчетов по госзаданию вряд ли станет больше. Но научные организации, как рассказал Indicator.Ru Владимир Иванов, не получили своих КБПР за 2018 год, и не могут сравнить плановые показатели с реальными. На вебинаре по методике Тихомиров пояснил, что для того, чтобы организация самостоятельно пересчитала свои показатели, ей фактически нужно предоставить доступ ко всей базе публикационных отчетов, а там содержится и непубличная информация других институтов. Организации могут обращаться в министерство, если сомневаются в верности расчетов (и таких обращений к вебинару было уже больше 70), а также уже получили доступ к «калькулятору КБПР»: он находится в информационной системе «Парус» и настроен под каждую организацию. По нему можно приблизительно рассчитать, какое количество статей в журналах разных уровней нужно опубликовать, чтобы достичь планового показателя. Это поможет и понять, высокий на деле задан показатель или нет. Можно предположить, как отметил в одном из обсуждений в группе Facebook «Наукометрия и Research Evaluation» директор Государственной публичной научно-технической библиотеки СО РАН Андрей Гуськов, что не повезло тем, у кого 2018 год был «урожайным». Разумнее, по его словам, план получился бы, если бы базой было среднее значение КБПР за 2 – 3 года; в ходе тематического вебинара Илья Тихомиров согласился с аналогичным предложением. На объем финансирования новый показатель, подчеркнул он, не будет влиять. По словам Тихомирова, цель методики — стимулировать рост количества публикаций российских ученых при сохранении их качества.

Мнение

Андрей Гуськов, директор Государственной публичной научно-технической библиотеки Сибирского отделения РАН :

Первое, что необходимо отметить, новая методика Минобрнауки хорошо согласуется с целями национального проекта «Наука», в котором подразумевается и количественное увеличение публикаций, индексируемых в базах данных Web of Science и Scopus, и их качественный сдвиг в сторону первых двух квартилей. При этом видна попытка учесть интересы тех, кто публикуется в российских журналах или издает монографии. Имея такие цели и ориентацию на формальный контроль их выполнения посредством наукометрии, едва ли можно изобрести какой-то принципиально другой подход. Более того, теперь появляется возможность определять свою публикационную стратегию, делая ставку на несколько статей в высокорейтинговых журналах или на вал публикаций в более доступных изданиях, сталкиваясь с известными муками выбора «те большие, но по пять, а эти маленькие, зато по три».

Однако, дьявол обычно скрывается в деталях, и поэтому важно было бы уделить им достаточно внимания и разъяснить научной общественности, почему методика была утверждена именно в таком виде. В частности, почему любая публикация из Scopus оценивается в 1 балл, а из Web of Science — до 20 раз больше? Как и когда будет уточнена ценность монографии, которая сейчас практически равна статье? Зачем при фракционном счете учитывать зарубежные организации и тем самым демотивировать международные коллаборации, которые наши ученые с таким трудом выстраивают? И таких вопросов осталось еще достаточно много.

На мой взгляд, наибольшим злом в этой методике является ежегодный рост КБПР от 6% для лидеров до 30% для отстающих, и это при отсутствии дополнительных субсидий. То есть наиболее эффективно работающие организации должны каждый год выжимать из своих публикаций на 5-10% больше, чем годом ранее. А если они и так уже очень продуктивны, откуда должны браться новые резервы? За счет новых лабораторий и оборудования, которые получат ведущие организации? Возможно, но ведущими будут признаны далеко не все, да и получателям дополнительных субсидий будет очень непросто конвертировать их дополнительные публикации.

Самым же непонятным для меня является плановый опережающий рост публикационного балла на 10 – 30% ежегодно для организаций второй и третьей категории. То есть тех организаций, которым не стоит ожидать дополнительных бюджетных средств на развитие. За счет чего все они должны обеспечить столь уверенный рост качества или количества публикаций? Нет, мотивировать развитие безусловно нужно, но в этом случае цена провала будет очень высока: невыполнение показателей государственного задания либо приводит к необходимости возвращать соответствующую часть субсидии в бюджет, либо к каким-то иным болезненным последствиям, о которых пока никто ничего не говорит. Тем более, что список российских журналов, где могут быть опубликованы «зачетные» статьи, сократился примерно в два раза — от списка РИНЦ перешли к списку ВАК и RSCI. Поэтому плановый рост КБПР может оказаться миной замедленного действия, которая у кого-то рванет через год, а у кого-то через два или три.

 Я считаю, что введение этой методики — существенное изменение научной политики, которое сначала следовало более обстоятельно обсудить с научной общественностью. Сейчас мы видим нарастающий поток вопросов и критики от исследователей, которые уже порядком устали от реформ и не знают, к чему готовиться на этот раз. Дополнительную путаницу внесла параллельная методика, подготовленная в Минздраве, которая преследует аналогичные цели, но заметно отличается от методики Минобрнауки.

В общем, чем быстрее состоится публичная дискуссия, тем будет лучше для всех, даже если это не получилось сделать вовремя. И конечно, если мы движемся в сторону открытой науки и открытого правительства, должны быть опубликованы данные, на основании которых рассчитывается КБПР. В противном случае методика будет оставаться черным ящиком, из которого, как по волшебству, будут формироваться плановые показатели результативности научных организаций всей страны.

«Никто не говорит, что подсчет должен быть одинаковым для разных наук»

Постепенно обсуждение новой методики перешло от дискуссий на Facebook и запросов в министерство к письмам президенту, публичным заявлениям целых ученых советов и наконец, дебатам на заседании президиума РАН. В своих выступлениях заместитель министра науки и высшего образования РФ Сергей Кузьмин и разработчик методики, ученый секретарь ФИАН Андрей Колобов повторили многое из тех ответов на критику, которые дал на вебинаре Илья Тихомиров. Кузьмин отдельно подчеркнул: «Методика фактически реализует все те предложения президиума РАН, которые касались критики предыдущей методики 2019 года. Мы приняли решение закрепить эту методику как пилотную, распространив ее только на научные институты, для того, чтобы в течение 2020 года собрать предложения по ее использованию, возможно, откорректировать, и затем распространить на вузы». Основные направления перечислил Колобов: это повышение значимости российских изданий, когда будет определено, по каким признакам журнал считать российским; переход к формированию планов по усредненным данным за несколько лет; развитие системы рейтингования монографий и печатных изданий с учетом их объема, тиражей и экспертизы. Что не будет меняться, так это запланированные темпы роста по публикационной активности: по словам Колобова, их базовый уровень в 10% за два года соответствует общемировому тренду. Иначе отставание России по объему публикаций от ведущих стран только усугубится.

В вопросах и выступлениях академиков вновь были подняты такие проблемы методики, как непродуманный учет монографий, невнимательное отношение к специфике гуманитарных наук, возможный негативный эффект на международное сотрудничество и на взаимодействие российских организаций. На предложение учитывать во фракционном счете только российских авторов Колобов ответил так: иностранные аффилиации учитываются, так как иначе самый большой вес получали бы статьи работающих за рубежом ученых, которые ставят российскую аффилиацию формально, может быть, для поддержания отношений с альма-матер. Для наукометрических показателей российских институтов это прекрасно, но реальное развитие российской науки никак не отражает, потому вес таких статей приходится снижать делением балла за статью на все аффилиации.

На заявление главы Сибирского отделения РАН Валентина Пармона, что методика разрушает сложившуюся систему интеграции между вузовской и академической наукой, резко отреагировал президент РАН Александр Сергеев: «В стране сложился и развивается рынок фальшивых аффилиаций. Мы за одну статью отчитываемся в четырех – пяти организациях, и потом организация отчитывается перед министерством, что делает науку, выпустила сто статей. Но она не делает науку, она выкупила эти аффилиации!». Помех реальному сотрудничеству в методике Сергеев не видит. Попытки перевести обсуждение в лозунги «долой наукометрию» президент РАН также достаточно жестко пресекал: «Мы не обсуждаем, что у нас все плохо, а в той стране все было хорошо. Нам необходимо определить, сколько каждый институт должен в 2020 году опубликовать статей. Если не хотим, давайте оставим методику с коэффициентом 0,62, которую в прошлом году пытались подвергнуть обструкции, а к концу года все и выполнили». Желающих вернуть единый коэффициент для всех институтов не нашлось.

Активнее всего на заседании обсуждалось все-таки то, что КБПР в представленном в январе виде не учитывает особенности научного процесса в разных научных областях. В сельскохозяйственных науках, напомнила вице-президент РАН Ирина Донник, практические результаты, оформленные главным образом в патентах, а не в статьях, всегда будут значить больше, чем публикации. Президент РАН Александр Сергеев согласился, что стоит обсудить вопрос о том, по каким критериям оценивать деятельность разных институтов, но отдельно на другом заседании: «У нас есть институты, для которых основная задача — генерация знаний, для других это создание технологий, для третьих — строительство и эксплуатация крупных установок и так далее». Академия, по словам Сергеева планирует обратиться с этой темой в Минобрнауки, и возможно, разделить эти типы. Академик-философ Андрей Смирнов предложил приостановить действие методики и сделать ее принципиально разной для разных областей. О том же говорил академик Валерий Тишков. Обоих президент РАН настойчиво и возмущенно спрашивал, а что же они хотят взамен, есть ли своя версия методики: Смирнов пообещал тут же передать предложения Института философии, Тишков ответил, что отделение историко-филологических наук готово разработать свои в течение недели.

«Никто не говорит, что подсчет должен быть одинаковым для разных наук», — отметил вице-президент РАН Алексей Хохлов и предложил продолжить обсуждение методики в отделениях с тем, чтобы или принять ее, или исправить. Александр Сергеев подвел итог, заявив, что каждое отделение имеет право оценить методику и предложить свои обоснованные изменения: «Формула ФИАН не с Луны свалилась, ее действительно полгода обсуждали. На первый взгляд она вызывает разные вопросы, но, когда посмотришь на нее внимательно, разберешься часа за два – три, скажешь: „Елы-палы! Мужики-то правильно думают!‟». Критикам президент РАН посоветовал «врубиться» в формулу и выдвигать свои предложения. Чтобы настроить методику под себя, у отделений есть две недели.

Екатерина Ерохина