Сибирские геологи вернулись с берегов Охотского моря. На курильском острове Парамушир впервые установили несколько сейсмических станций. Экспедиция имеет не только научное, но и прикладное значение – возможно, в будущем можно будет использовать энергию действующего вулкана. Приключений в дальней поездке хватило бы на несколько путешествий – о них рассказали заместитель директора ИНГГ СО РАН Иван Юрьевич Кулаков и заместитель директора ИГМ СО РАН Сергей Захарович Смирнов.

Вулканические газы и медведи: непростая экспедиция геологов Академгородка на Курилы   Сибирские геологи вернулись с берегов Охотского моря. На курильском острове Парамушир впервые установили несколько сейсмических станций. Экспедиция имеет не только научное, но и прикладное значение – в перспективе в будущем можно будет использовать энергию действующего вулкана.    Город Северо-Курильск – всего в шести километрах от жерла. С одной стороны, близость опасная, с другой – может быть выгодной. На соседних Алеутских островах такие поселки отапливают бесплатным кипятком из недр земли. На Парамушире в 90-е скважину пробурили, но она оказалась пустой. Геологи убеждены – тогда просто не было подходящей техники для подземных исследований. Сейчас вполне возможно появление теплостанции.   

«Мы знаем, что возле города таких резервуаров нет, судя по той скважине, которая была пробурена. Между городом и вулканом находится точка, где мы можем уже достать этот резервуар, и использовать его для нужд города. Я даже уверен, что эта граница находится недалеко от города», – говорит заместитель директора Института нефтегазовой геологии и геофизики СО РАН Иван Кулаков.  

  С помощью подручных средств в землю помещают сейсмостанцию. Она будет работать там ровно год, фиксировать малейшие сотрясения. Всего таких станций 23. Потом ученые достанут флешки, и на основе этой информации сделают модель вулканической активности. Это поможет спрогнозировать будущие сотрясения и даст информацию о геологическом прошлом.    «Мы можем понять, на каких глубинах происходили те процессы, которые произвели на свет тот или иной минерал или горную породу. Все это мы можем делать, изучая минералы, составы стекол, включений в минералах. Все это позволяет нам рекоструировать то, что происходит на больших глубинах. К примеру, есть некоторые процессы, которые локализируются на глубине 25-30 километров», – сообщил заместитель директора Института геологии и минералогии СО РАН Сергей Смирнов.    Станции привлекают любопытных медведей. Поэтому геологи стараются вообще не оставлять никаких следов в радиусе полукилометра – даже в туалет ходят только в базовом лагере. Но в этот раз на участников экспедиции ополчились все силы курильской природы. «Когда мы полезли вверх, нас накрыло газовой тучей, которая вышла из вулкана. Ядовитая газовая туча. К счастью, у нас у всех были противогазы, и пришлось подниматься на крутой склон в противогазах. Начал находить туман, мы шли исключительно по GPS-трекерам, в противогазах, прошли в них часа 3-4», – рассказал заместитель директора Института нефтегазовой геологии и геофизики СО РАН Иван Кулаков.    Когда везло с погодой, использовали вертолет. Но на этот вид транспорта в сезон – всегда очередь туристов, а во время дождей или туманов летать крайне опасно. Посадочных площадок тоже нет. Геологи подлетают к точке установки станции, выпрыгивают на землю – и Ми-8 вновь набирает высоту.    Через несколько километров высадит следующую группу, потом будет собирать. Приключений в этом году хватало. Даже маленькая речка, вдоль которой пришлось идти, вышла из берегов – ледники растаяли. И это еще настоящего извержения не было.   

«Земля под ногами, к счастью, не горела. Этого мы избежали. Мы стараемся не приближаться к самому кратеру действующего вулкана, избегать встреч с пеплом, газами», – отмечает заместитель директора Института геологии и минералогии СО РАН Сергей Смирнов.

Через 12 месяцев – новая поездка на Курилы. Уже за результатами. Новосибирские геологи этим летом открыли для себя новый регион. До этого успешно исследовали камчатские вулканы. 

Сергей Толмачев, ОТС

Приближается лето, а значит, жителей Новосибирска ждет очередная волна смрадного запаха, источаемого близлежащими животноводческими хозяйствами. Мы уже обращались к этой проблеме, и вынуждены заметить, что за прошедшее время здесь не произошло никаких изменений. То есть проблема остается нерешенной, поскольку источник неприятного запаха до сих пор не устранен. Мало того, у нас даже нет четкого понимания, как такие проблемы должны решаться в принципе. Разумеется, местные гражданские активисты изрядно спекулируют на данной теме, даже пытаются проводить какие-то «расследования».  Но конструктивного диалога всё равно не происходит.

Нередко со стороны некоторых горячих голов можно услышать обвинения в адрес «капиталистов», которые-де ради увеличения прибыли игнорируют экологические требования, экономя на очистных сооружениях. Данный тезис может кому-то показаться радикальным. Однако вот что характерно: пока что даже самые ярые критики животноводческих предприятий, портящих воздух новосибирцам, не ставят под сомнение промышленное животноводство как таковое. «Капиталистов», конечно, призывают к соблюдению закона, но сам промышленный способ выращивания мясной и молочной скотины в глазах борцов за чистый воздух не выглядит как что-то противоестественное, подлежащее уничтожению. В этом смысле их критику вполне можно назвать взвешенной.

По-настоящему радикальный подход к проблеме демонстрируют нам сегодня американские экологические активисты. В апреле этого года в Агентство по охране окружающей среды США (EPA) поступила многостраничная петиция от двадцати пяти общественных организаций - с требованием принять радикальные меры в отношении крупных животноводческих хозяйств, якобы угрожающих здоровью и благополучию людей. Подписанты данного документа намерены добиться того, чтобы животноводческие предприятия, выращивающие молочный скот и свиней в закрытых помещениях, несли «справедливую ответственность» за те объемы вредных выбросов, к которым причастны эти объекты. Агентство, указывается в петиции, должно включить такие предприятия в список стационарных источников загрязнения в соответствии с американским Законом о чистом воздухе. Авторы обращения полагают, что действующий стандарт позволяет выполнить данное требование, особенно в свете экологической политики, провозглашенной Байденом.

«Все американцы, - сказано в петиции, - заслуживают чистого воздуха и воды, стабильного климата и жизни в здоровых и устойчивых сообществах». Президент Байден, отмечается в тексте, поставил по главу угла так называемые климатические цели, центральным ядром которых является достижение «экологической справедливости».

Поэтому Агентство по охране окружающей среды должно действовать в согласии с указанными приоритетами и обратить внимание на животноводческие предприятия, деятельность которых идет вразрез с климатическими целями. Авторы петиции обеспокоены тем, что за последние десятилетия количество и размеры таких предприятий значительно выросли. Одновременно с этим они увеличивают объемы загрязнения воздуха и объемы выбросов парниковых газов, таких, например, как метан.

Дополнительно ситуация обостряется социальными последствиями такой деятельности, поскольку крупные производители молока и мяса вытесняют из бизнеса мелких фермеров, ведущих «устойчивое» хозяйство, то есть использующих пастбища.  Якобы модель закрытого промышленного животноводства целенаправленно навязывается корпорациями, плюющими на интересы людей и их желание жить в нормальных условиях. В результате это приводит к разрушению черных, латиноамериканских, местных и иных цветных сообществ, а также белых сельских общин от прибрежной равнины Северной Каролины до побережья Калифорнии. Со своей стороны, Агентство в течение двадцати лет не предпринимало на этот счет никаких действий. Однако так дальше продолжаться не может. Приход Байдена вселяет в авторов петиции надежду на то, что «экологическая справедливость» восторжествует, и животноводческие предприятия, отравляющие людям жизнь (буквально и фигурально) будут-таки включены в список злостных нарушителей экологического законодательства. 

В тексте отмечается, что в настоящее время 13% общих выбросов метана в США приходится как раз на промышленные животноводческие хозяйства, что составляет почти полтора процента от выброса всех парниковых газов в этой стране. Усиливающееся загрязнение атмосферы метаном, считают американские экоактивисты, нельзя оставлять незамеченным (как это до сих пор происходит на официальном уровне). Причем, они считают, что никакие технологические «заморочки» здесь не помогут. Например, переработка навоза в биогаз объявлена «ложным решением» (false solution), на которое ни в коем случае не должно «вестись» Агентство по охране окружающей среды. Такое решение будто бы никак не соответствует климатическим целям.

Авторы петиции напоминают, что биогаз – как и ископаемое топливо – не входит в список «зеленых» источников энергии. Поэтому, отмечается в тексте, сжигание биогаза в энергетических установках ни в коей мере не соответствует курсу на создание «чистой» энергетики. Стало быть, организация в промышленном животноводстве замкнутого цикла совсем не решает проблемы. Поэтому дальнейшее развитие подобного хозяйствования будет всё больше и больше уводить нас от светлого будущего, лишая устойчивые сообщества права на существование.

Напомним, что несколько лет назад в отчете ООН промышленное животноводство было объявлено одним из главных факторов, приводящих к разрушению окружающей среды. В этом плане авторы петиции не привнесли ничего принципиально нового. Мы можем лишь констатировать последовательное наступление эко-активистов на данный сектор современной экономики, чему, безусловно, благоприятствует политический курс нового президента США.

Что же, в таком случае, является альтернативой промышленному животноводству? Как я уже сказал, авторы петиции поставили во главу угла защиту «устойчивых» сообществ, использующих традиционный выпас скота на пастбищах. Новой деталью этой пасторальной картинки являются, пожалуй, ветряки и солнечные панели как символы новой «чистой» энергетики. В отношении производства молока и мяса, пожалуй, здесь мало что поменяется. Впрочем, для эко-активистов в таком типе хозяйствования видится большой плюс. По их мнению, уменьшение поголовья, выпасаемого на пастбищах, благотворно скажется на стабилизации климата и на жизни «устойчивых» сообществ, включая мелких фермеров с их семейным бизнесом. Авторы петиции цитируют Байдена, который обещал – во имя «экологической справедливости» - защитить интересы обездоленных сообществ, пострадавших от деятельности разрушителей экологии. Показательно, что деятельность крупных животноводческих хозяйств авторами петиции увязывается с «расизмом», поскольку от нее пострадали, в первую очередь, цветные сообщества. Якобы черные общины в Северной Каролине и латиноамериканские общины в Калифорнии испытывают непропорционально сильное воздействие от загрязнения воздуха и воды, а также от климатических изменений, приведшим к сильным ураганам и лесным пожарам.

Американские эко-активисты ждут от Агентства по охране окружающей среды утверждения соответствующих правил для животноводческих хозяйств по сокращению метана, отвергнув при этом «ложные решения» по биогазу. На мелкие пастбищные фермы, как мы понимаем, данные требования распространяться не будут. Фактически это означает, что эко-активисты выступили в защиту экологически чистой животноводческой продукции. Причем, продемонстрировав в этом вопросе железную непреклонность. Вопрос лишь в том, многим ли окажется по карману такая «чистая» еда, если исчезнут крупные промышленные хозяйства? Существование «устойчивых сообществ» - дело хорошее. Однако способны ли они накормить доступным мясом десятки миллионов горожан? Или же мясо станет продуктом для богатых?

Константин Шабанов

Исследователи из Института геологии и минералогии им. В. С. Соболева СО РАН и Института нефтегазовой геологии и геофизики им. А. А. Трофимука СО РАН изучают вулканы, в результате извержения которых появляются крупные кальдеры (впадины). Разобрав процессы, происходящие в современных зонах активного вулканизма, можно судить о возможности аналогичных явлений в прошлом.

Изучение процессов, связанных с образованием и перемещением магмы в недрах Земли и ее извержением на поверхность, требует усилий геологов разных специальностей. «Исследования сопровождаются значительными трудностями, так как глубинные области под вулканами недоступны для прямых наблюдений, такую возможность дает комплексный подход с использованием независимых геологических и геофизических методов. Идея совместить сейсмотомографию активных вулканов с минеральным анализом продуктов их вулканической деятельности принадлежала академику Николаю Леонтьевичу Добрецову. Его основной подход к изучению любого объекта — разностороннее комплексное исследование. Ему было недостаточно данных от геофизиков, нужны были фактические свидетельства, работа с реальными образцами горных пород.

Одно из направлений исследований нашей лаборатории (геодинамики и магматизма ИГМ СО РАН) связано с изучением флюидных и расплавных включений в продуктах древнего и современного вулканизма. Важно отметить, что флюиды и расплавы, принимающие участие при образовании вулканических пород, оставляют свои следы в виде микровключений в минералах. Таким образом, изучая законсервированные в минерале остатки магматического вещества, можно получить данные о составе магмы, содержании растворенных в ней летучих компонентов (воды, углекислого газа, метана), а после высокотемпературных экспериментов в специальных нагревательных установках (печках) узнать температуру и давление минералообразующей среды», — объясняет старший научный сотрудник ИГМ СО РАН кандидат геолого-минералогических наук Алексей Васильевич Котляров.

​«Вначале Николай Леонтьевич пригласил нас для исследования вещественного состава продуктов извержения и расплавных включений в минералах Толбачинского извержения 2012—2013 годов, так как одним из наиболее перспективных направлений применения расплавных включений является изучение глубинных горизонтов под современными вулканами. Первый раз я посетил вулкан Толбачик в 2015 году, и пока геофизики занимались расстановкой сейсмических станций вокруг вулкана, мы занимались отбором еще теплых образцов базальтов. Меня удивило, что спустя два года после извержения лавовое поле местами еще оставалось горячим и напоминало огромную остывающую печную плиту», — рассказывает Алексей Васильевич.

В результате геологам удалось получить уникальную информацию об особенностях Толбачинского извержения. В ходе анализа расплавных включений в минералах из базальтов было показано существование трех магматических камер, расположенных под вулканом в интервале глубин от 2-х до 18–20 километров. Наличие этих разноглубинных очагов, в которых происходила эволюция поднимающихся расплавов, говорит о сложной системе магматического питания вулкана. Полученные результаты позволили сделать вывод о механизме извержения, а также стали основой для реконструкции эндогенных процессов в зоне субдукции, в районе Курило-Камчатской дуги.

В настоящее время исследования сосредоточились на изучении вулканических построек, эволюция магматических систем которых приводит к катастрофическим извержениям с образованием крупных кальдер. В этом смысле вулкан Горелый, расположенный на юге Камчатки, является образцовым объектом: как показывают сейсмические данные, он сохраняет возможность извержения с взрывом до настоящего времени.

В истории развития вулкана Горелый наблюдался мощный этап извержения, во время которого появилась округлая впадина обрушения диаметром около 12 километров. Это явление возможно, когда в магме содержится много летучих компонентов, при достижении определенного давления газы взламывают пробку из твердых пород вулкана, и чем больше этих газов, тем сильнее идет извержение.

Для реконструкции магматических систем, действовавших во время катастрофического образования кальдеры, необходимо изучать горные породы, сформированные в результате этого процесса. В образцах таких пород из древней постройки вулкана, образовавшейся на докальдерной стадии, геологам удалось найти свидетельства этого процесса. На приведенных в статье фотографиях наглядно показано присутствие в минералах одновременно включений с CO2 и расплавных включений, что свидетельствует о вскипании магматического расплава. «Исследованные нами включения магматического флюида фиксируют этап выделения и образования крохотных пузырьков в магме, как при встряхивании бутылки с газированной водой», — уточняет Алексей Котляров.

Помимо этого, сотрудники лаборатории имеют опыт изучения вулканизма срединно-океанических хребтов и исследуют его связь с образованием рудных месторождений. «Большое значение при изучении имеет сравнительный анализ с информацией по современным хорошо изученным объектам. В результате полученные знания используем как эталонные при изучении древних вулканических комплексов Алтая, Урала, Дальнего Востока, Тянь-Шаня», — добавляет Алексей Васильевич.

Лаборатория геодинамики и магматизма имеет огромный опыт исследований палеовулканов на Алтае, в Тыве и Казахстане. В отличие от современных вулканов Камчатки, они находятся в совершенно другой геодинамической обстановке — древних складчатых областях. «Мы фактически занимаемся реконструкцией вулканических построек, здесь используется метод актуализма, согласно которому вулканические события прошлых геологических эпох имеют много общего с современными процессами. Изучая проявления вулканизма в истории Земли, геологи имеют дело с фрагментами вулканических структур, распознать которые без знаний о строении современных вулканов очень сложно», — поясняет Алексей Котляров.

Мария Фёдорова

Исследовательская группа из России и Германии, в которую вошли ученые ИФП СО РАН, обнаружила новые особенности протекания фототока в топологических изоляторах

Топологические изоляторы ― соединения, проводящие электрический ток только по своей поверхности. При этом, даже если нарушить ее целостность, это не повлияет на протекание тока. В новой работе ученые установили, что несимметричная фотопроводимость (фототок) возникает на границе топологический изолятор ― прямозонный полупроводник. Ранее считалось, что несимметричная фотопроводимость может возникать на краю топологического изолятора, независимо от состава следующего слоя, например, на границе топологический изолятор ― вакуум. Новые данные важны для понимания физики топологических изоляторов ―  одной из самых горячих тем современной науки.

Результаты работы сотрудников Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, Физического института имени П. Н. Лебедева РАН, Института физики полупроводников имени А. В. Ржанова СО РАН, Регенсбургского университета (Германия)  опубликованы в журнале Scientific Reports. Исследование поддержано грантом Российского научного фонда. Работа продолжает предыдущие исследования, проведенные этой группой коллабораторов.

Ученые обнаружили новый эффект, облучая лазером многослойную полупроводниковую наноструктуру — твердый раствор теллурида кадмия ртути. Топологический изолятор в наноструктуре — это тонкая пленка, с определенным содержанием кадмия и теллура. Несимметричная фотопроводимость возникала на границе между двумя слоями твердого раствора. Фотопроводимость (фототок) ― изменение проводящих свойств полупроводника под действием электромагнитного излучения. Терагерцовая фотопроводимость возникает при «освещении» полупроводникового материала лазером терагерцового диапазона (Т-лучи лежат между радиоволнами и микроволнами).

Наноструктуру вырастили специалисты Института физики полупроводников им. А.В. Ржанова СО РАН методом молекулярно-лучевой эпитаксии. Общая толщина «активных» слоев, где наблюдалась несимметричная фотопроводимость, — меньше 6 микрон (микрон ― одна миллионная часть метра). Для синтеза подобных структур, где состав варьируется на уровне отдельных атомов, необходима высокая квалификация исследователей.

 «Наш вклад в работу ― выращивание таких гетероструктур с изменением состава и созданием слоев теллурида кадмия ртути переменного состава, при переходе от прямозонного электронного спектра к инверсному и далее, опять к прямозонному, в едином технологическом процессе», ― объясняет ведущий научный сотрудник ИФП СО РАН кандидат физико-математических наук Сергей Алексеевич Дворецкий. ― Именно в этих образцах наблюдалась терагерцовая фотопроводимость за счет краевой проводимости (не объемной или поверхностной)».

Полупроводник с прямозонным электронным спектром, упрощенно говоря, ― это привычный, хорошо изученный материал, удобный для создания фотодиодов, фоторезисторов. А полупроводник с инверсным («перевернутым») электронным спектром — топологический изолятор, на его поверхности возникают топологические электронные состояния, не зависящие от дефектов последней.

«Наиболее вероятный кандидат для появления несимметричной фотопроводимости ― интерфейс между начальным слоем прямозонного теллурида кадмия ртути и инверсным. К тому же, что необычно для таких систем, фототоки являются хиральными, то есть проходят вокруг образца вдоль его края, и меняют направление на противоположное, при изменении знака напряжения или смещении магнитного поля. Тем не менее, удовлетворительного объяснения этим наблюдениям пока нет», ― отмечает Сергей Дворецкий.

«О практическом использовании топологических изоляторов на сегодняшний день говорить преждевременно. Но наличие в них особых электронных состояний делает их привлекательными для использования в электронике, ведь это свойство позволяет материалу эффективно проводить электрический ток. Кроме того, такие состояния очень устойчивы к различным повреждениям: например, если испортить поверхность полупроводника, они никуда не исчезнут. Однако, чтобы использовать ценные свойства топологических изоляторов на практике, необходимо еще много серьезных исследований», — цитирует пресс-служба Российского научного фонда руководителя гранта РНФ Дмитрия Рэмовича Хохлова, члена-корреспондента РАН, профессора, доктора физико-математических наук, руководителя лаборатории физики полупроводников физического факультета МГУ.

Пресс-служба ИФП СО РАН

Реформирование научной сферы в 2004 – 2020 годах имело ряд негативных последствий, в частности, привело к сокращению исследователей и разработчиков более чем на 16%. Об этом говорится в докладе о реализации государственной научно-технической политики в РФ, опубликованном на сайте Российской академии наук (РАН).

"В результате реформ 2004 – 2020 годов была дезинтегрирована система государственного управления научными, прежде всего, фундаментальными исследованиями и разработками, что привело к нерациональному расходованию ресурсов. <...> За 2005 2020 годы численность персонала, занятого исследованиями и разработками, сократилась более чем на 16%. В то же время в странах - технологических лидерах наблюдается четко выраженная тенденция к увеличению научного персонала", – говорится в докладе.

Кроме того, как отмечают в РАН, в результате реформ научное сообщество было исключено из процесса формирования государственной научно-технической политики, произошел разрыв инновационного цикла: фундаментальные исследования – прикладные разработки – опытное производство – массовое производство – реализация продукции. Кроме того, страна попала в технологическую зависимость от зарубежных стран, что проявилось после введения рядом государств антироссийских санкций, в том числе на поставку современных технологий.

Реформирование науки 2004-2020 годов

Говоря о научных реформах, в РАН отметили, что в 2004 году был принципиально изменен статус "гражданской" науки, которая была отнесена к сектору услуг, в то время как в развитых странах наука рассматривается как важнейшая производительная сила. Кроме того, начиная с 2004 года фактически основным направлением реформ стало превращение науки в инструмент поддержки образования, главной задачей которого был определен переход к подготовке "квалифицированных потребителей", то есть специалистов, которые могут использовать технологии, но не могут их разрабатывать.

В академии также отметили, что федеральным законом от 29 декабря 2012 г. "Об образовании в Российской Федерации" была ликвидирована научная аспирантура, задачей которой была подготовка высококвалифицированных научных кадров. До принятия этого закона аспирантура рассматривалась как первый шаг научной карьеры. В новой системе аспирантура стала очередной ступенью образования.

"Перевод науки в сектор услуг представляется вполне оправданным в силу ресурсной ориентации экономики. В этом случае нет необходимости в системной организации фундаментальной науки, а научные исследования и разработки осуществляются по узкому спектру приоритетных направлений, исходя из отраслевых интересов. Это обусловило, в частности, ликвидацию РАН как высшей научной организации страны, отвечающей за развитие фундаментальных научных исследований", – говорится в докладе академии.

При существующем подходе на государственном уровне, как пояснили в РАН, не требуется координации научных исследований, поскольку научные исследования и разработки носят узковедомственный характер, а каждое ведомство получает из бюджета самостоятельно средства на проведение исследований и разработок. Поэтому из структуры федерального бюджета был исключен шестой раздел: "Фундаментальные исследования и содействие научно-техническому прогрессу".

"Заметим, что позиционирование науки как услуги принципиально отличается от подходов, практикуемых в развитых странах, где наука является ведущей производительной силой, причем научные организации работают в тесном взаимодействии с университетами, с отраслями, с органами власти. При этом фундаментальные научные исследования в основном проводятся специализированными неправительственными структурами, в том числе исследовательскими университетами (США), Обществом М. Планка (Германия), CNRS (Франция), Академией наук КНР", – отмечается в докладе РАН.

В сибирских регионах посевные площади озимых зерновых существенно меньше, чем в европейской части России, особенно – в южных регионах. Если по России, в среднем, доля озимого клина составляет чуть меньше половины от всех посадочных площадей, то в Новосибирской области в последние годы – 3-4 %, а раньше и того меньше. Главная причина – суровые сибирские зимы.

Изменение климата влечет смягчение условий зимовки и это открывает перед озимыми сортами зерновых культур новые перспективы.  Местные сельхозпроизводители регулярно экспериментируют с посевами сортов, созданных селекционерами европейской части страны, которые имеют более высокую урожайность, чем сибирские. Но эти сорта в сибирских условиях ведут себя нестабильно и их реальная урожайность, и способность пережить зиму сильно разнятся год от года (в зависимости от того, какой выдалась зима).

«В своей селекционной работе мы используем иной подход, делаем упор на количество продуктивных стеблей, то есть долю растений, которые благополучно перезимуют и принесут ожидаемый урожай. В результате, наши сорта могут уступать привозным в продуктивности (в случае если зима будет мягкой), зато их показатели стабильны, поскольку они изначально создавались под климатические и природные условия Сибири, они к нашим зимам уже адаптированы», - рассказала заместитель руководителя СибНИИРС (филиал ИЦиГ СО РАН) по научной работе, к.б.н. Галина Артёмова.

Впрочем, отмечают ученые, урожайность у озимой пшеницы сибирской селекции тоже растет, каждый новый сорт должен хоть немного, но превосходить по своим показателям созданные ранее, иначе его просто не внесут в Госреестр. Так что, шаг за шагом сибирская озимая пшеница приближается к показателям своих европейских конкурентов (хотя пока и уступает им по продуктивности колоса).

Это относится и к озимой пшенице Краснообская озимая, которая в этом году успешно завершила испытания и была внесена в Государственный реестр сортов. Этот сорт отличается сочетанием зимостойкости, продуктивности и короткостебельности (которая дает дополнительную устойчивость к полеганию). На опытных полях института максимальная урожайность сорта составила 67,3 ц/га.

«На государственных сортоучастках нашей области Краснообская озимая показала среднюю урожайность 43 центнера с гектара. По сравнению со стандартом, в качестве которого использовался один из наших старых сортов – Новосибирская 32 – она дала прибавку до одиннадцати центнеров с гектара. Схожая картина наблюдалась и на сортоучастках Алтая и Кемеровской области. Это очень хороший результат, в основе которого лежит как раз улучшенная зимостойкость», - отметила Галина Артёмова.

Сорт только включен в реестр, но заказы на него от сибирских аграриев уже поступают и по прогнозам селекционеров у Краснообской озимой довольно хорошие перспективы.

В этом году ученые СибНИИРС передали на испытания еще два сорта озимой пшеницы – Памяти Чекурова (известного новосибирского ученого-селекционера) и Писаревская (созданный на основе отдаленной гибридизации озимой пшеницы и тритикале). Таким образом, работа по созданию линейки новых, более урожайных сортов озимой пшеницы сибирской коллекции продолжается. И хотя даже в обозримом будущем в нашем регионе доля озимого клина не сравнится с показателями Кубани и Ростовской области, тем не менее потенциал этих зерновых культур далеко не исчерпан и их доля в общем севообороте может значительно превысить нынешние три-четыре процента. В том числе, благодаря планомерной работе селекционеров.

Пресс-служба ИЦиГ СО РАН

Возможно, вы смотрели американский триллер «Мутанты», снятый в конце 1990-х годов. Сюжет картины таков. Американские ученые выпускают на волю лабораторных мутантов, полученных путем совмещения генов таракана и богомола. Эти рукотворные монстры должны были проникнуть в подземные городские коммуникации, чтобы уничтожить там полчища тараканов – распространителей страшного заболевания. Эксперимент проходит удачно: зловредные твари ликвидированы, болезнь остановлена. Правда, затем эти мутанты выросли в гигантских чудовищ и начали терроризировать людей, но такое развитие событий оставим на совести киносценаристов.

Несмотря на кошмарные и откровенно фантастические сцены, фильм содержал вполне реалистичный момент, демонстрируя опору на генную инженерию в борьбе с распространителями заразы. В нем, по большому счету, нет ничего фантастического. Конечно, во времена создания фильма наглядных и ярких примеров таких решений еще не было. И кто-то, наверно, даже не мог допустить их появления. Однако, как мы уже неоднократно отмечали в ряде публикаций, фантасты нередко очень точно предвидят будущее.

Надо сказать, что идея создания генно модифицированных особей для подавления «нехороших» популяций сама по себе не нова. На Западе биотехнологические компании занимаются такими вопросами достаточно давно. Так, еще три года назад сообщалось о том, что знаменитый миллиардер Билл Гейтс вкладывает деньги в подобные эксперименты. В частности, речь шла о британской компании Oxitec, занимавшейся выведением комаров-мутантов для борьбы с разносчиками малярии. Однако подобные сообщения, звучавшие в СМИ подобно сенсациям, до последнего времени многими из нас воспринимались именно как фантастика. По крайней мере, с трудом верилось, что создатели таких существ получат право выпустить своих детищ на волю. Тем не менее, это свершилось.

Недавно на ScienceNews вышла публикация, где сообщалось о подобном «знаковом» испытании, проведенном специалистами компании Oxitec на территории американского штата Флорида. Объектом атаки для экспериментаторов стали самки распространенной во Флориде популяции комаров, разносящих лихорадку Денге и вирус Зика. Конечно, речь не шла о том, чтобы лабораторные мутанты начали на них охоту, подобно тому, как это происходит в упомянутом фильме-ужасов.

Стратегия британских генетиков оказалась более «гуманной», но при этом весьма изощренной. Опасную популяцию решили сократить путем «генетической диверсии», выпустив на волю трансгенных самцов, дающих нежизнеспособное потомство среди женских особей. Такую роль должна была сыграть дополнительная комбинация генов, блокирующая развитие самок еще на стадии личинки. «Разносчиками» этого дурного генетического материала как раз и выступают самцы-мутанты. Самки указанной популяции, вступая с ними в брачные отношения, обрекают на гибель своих дочерей.

Принципиально важно здесь то, что как минимум половина самцов, появившихся от таких союзов с мутантами, усвоят эту дурную наследственность и продолжат «генетическую диверсию» уже в отношении своих дочерей. То есть возникнет некое подобие цепной реакции. Как сказано в статье, еще в апреле первое поколение комаров-мутантов вылупилось из яиц прямо в контейнерах, размещенных на загородных частных участках во Флориде. А в мае ученые констатировали, что самцы уже достигли брачного возраста и готовы ухаживать за местными самками. То есть отряды «генетических диверсантов» приступили к выполнению операции по ликвидации потенциальных разносчиков заразы. Тем самым была отмечена важная веха в этом социально значимом эксперименте.

Подобный способ борьбы с вредителями достаточно долго дискутировался. Не все принимали такие подходы и, возможно, не все верили в успех. Как отмечают участники эксперимента, в ходе публичных дебатов противники данного проекта обычно перекрикивают его сторонников. Несмотря на это, людей, желающих поддержать эксперимент, оказалось немало, даже больше чем требовалось для испытаний. Именно в их частных владениях и были размещены упомянутые контейнеры с комариными яйцами.

Отметим, что компания Oxitec серьезно продвинулась в вопросах «производства» партий самцов-мутантов. Первоначальная версия трансгенных комаров требовала для своего размножения организации отдельной комариной колонии, располагавшейся в непосредственной близости к месту выпуска насекомых на волю. Теперь же данный процесс предельно оптимизирован. Яйца самцов размещаются в шестиугольных контейнерах (размером не больше обычного тостера), которые располагаются где-нибудь на заднем дворе, поближе к природе. Вылупившись из яиц и окрепнув, самцы поочередно покидают контейнер, отправляясь на поиск самок. Таким путем можно каждую неделю выпускать на воздух до 12 тысяч половозрелых особей. Специалисты Oxitec намерены в ходе испытаний, которые продлятся до осени, выпустить в дикую природу порядка 20 миллионов трансгенных самцов данного «штамма».

Кстати, эффективность указанного здесь способа «генетической диверсии» выражается, прежде всего, в ее избирательной направленности на блокировку развития особей женского пола. Предыдущая версия лабораторных ГМ-комаров не была столь разборчивой, блокируя развитие потомков обоих полов – и самцов, и самок. Новый «штамм» позволяет развиваться самцам, половина которых (о чем мы уже сказали) успешно продолжит «дело отцов». Таким путем будет осуществляться своего рода глубокое внедрение «диверсантов». То есть в популяции разносчиков болезней появится вредоносная наследственная линия. Разумеется, пока что данные выкладки строятся на теоретических положениях. Но специалисты Oxitec уже подготовили всю необходимую техническую базу для того, чтобы осуществить их эмпирическую проверку.

Думаю, нетрудно догадаться, почему сегодня приходится прибегать к столь сложным способам борьбы с вредителями. Обычная борьба с помощью химикатов имеет массу тяжелых последствий для окружающей среды. Кроме того, ученые отмечают высокую устойчивость флоридской популяции комаров к отраве. Поэтому генетика открывает более щадящий способ решения проблемы. Несмотря на это, защитники экологии и здесь бьют тревогу, утверждая, что даже такое высокотехнологичное искоренение целой популяции разорвет жизненно важные экологические цепочки. Впрочем, авторы проекта не думают, что указанная популяция играет ключевую роль в питании некоторых организмов.

Как бы то ни было, интерес к подобным экспериментам будет только возрастать, особенно на фоне усиливающегося страха перед новыми вирусами. На сегодняшний день важным прецедентом является тот факт, что Бразилия проявила интерес к деятельности компании Oxitec. Как указывается в статье, в этой стране уже пройдены все необходимые регулятивные процедуры для разрешения закупок трансгенных комаров. Фактически, на мировой рынок – вслед за ГМ-семенами - приходит принципиально новый вид продукции – яйца генно модифицированных насекомых. Ведь при желании тот же подход можно применить к любому вредителю, включая клопов и тараканов. В случае успеха предприятия открываются весьма доходные рыночные ниши, где займут себе место только наиболее продвинутые в научном плане компании.

Николай Нестеров

В регионе обсудили перспективы развития Академгородка. Уникальный, известный во всем мире научный центр был создан более полувека назад. Он выполнил задачи, которые стояли перед ним, ─ сконцентрировал научную мысль Сибири. Здесь было создано отделение Российской академии наук, объединившее десятки научно-исследовательских институтов. В настоящее время Академгородок принимает современные вызовы. Так, здесь будет построен СКИФ ─ кольцевой источник фотонов, возможности которого значительно перекроют мощности существующих в мире машин. Планы амбициозные. Нужен ли для их реализации особый статус наукограда? Этот вопрос обсудили эксперты на площадке Академпарка 9 июля.

В преддверии масштабной перезагрузки Академгородок последние три года находится в центре внимания. СМИ, власти, жители обсуждают, каким быть научному центру. Новые лаборатории, установки, улучшенная инфраструктура дадут территории мощный толчок вперёд. Однако развивать её нужно не частями, а комплексно, считают эксперты. Тем более что основа для глобального проекта давно создана.

«Мы имеем высочайшую концентрацию человеческого капитала, он сохраняется и приумножается. Созданные десятилетиями научные школы являются основой развития фундаментальной науки», ─ отметил главный учёный секретарь СО РАН Дмитрий Маркович.

Один из вариантов, который предлагают сами жители, в рамках проекта «Академгородок 2.0» уделить внимание не только новым территориям, но и старому фонду, заложенному академиком Лаврентьевым. Представитель ассоциации «СибАкадемСофт» Ирина Травина предлагает рассмотреть создание муниципального округа Академгородок, в который вошла бы часть Советского района и территории Барышевского сельсовета.

Депутат Законодательного собрания Новосибирской области Александр Аксёненко предлагает пойти по пути образовательного центра «Сириус» и придать Академгородку статус федеральной территории с единой системой управления. Рациональное зерно в идее увидел и депутат Государственной Думы Сергей Миронов, принявший участие в обсуждении.

«Это, наконец, обретёт некий материальный смысл, ─ подытожил Сергей Миронов. ─ Но слово за вами. Мы готовы инициировать и поддерживать такие законопроекты».

При таком сценарии, считают эксперты, Академгородок сможет максимально воплотить свой потенциал в жизнь уже в ближайшие годы.

О канадской деревне Литтон знает сегодня весь мир. Это та самая деревня на Юго-Западе Канады, которая в конце июня за считанные минуты погибла от сильнейшего лесного пожара, возникшего на фоне немыслимой для тех мест жары – 49,6 градусов Цельсия! Жара не пощадила и северо-западные регионы США. В Портленде (штат Орегон) 29 июня температура достигла ошеломляющей отметки в 47 градусов, в Сиэтле – 42 градуса. Аномально высокие температуры привели к резкому росту числа внезапных смертей и вызовов неотложной медицинской помощи. Ситуация оказалась совсем не типичной для этих штатов, где далеко не все жители имеют в своих домах кондиционеры. Специалисты не исключают, что официальная статистика смертей от жары на данный момент может оказаться заниженной. Полная степень воздействия аномальных температур на здоровье людей будет неясной еще в течение нескольких месяцев.

Учитывая крайнюю неординарность данного природного явления, оно почти сразу же стало предметом осмысления со стороны западных климатологов. Как сообщает ScienceNews, буквально спустя неделю после этих событий группа из 27 ученых приступила к тщательному изучению произошедшего. Речь идет о международной команде исследователей из США, Канады, Великобритании, Нидерландов, Франции, Германии и Швейцарии, которые попытались выяснить, какова вероятность повторения подобных волн аномального тепла.

Как сказано в публикации, команда установила, что теперь такая вероятность для западных регионов США и Канады выросла как минимум в 150 раз! К концу столетия, по мнению исследователей, волны смертельной жары будут накатывать каждые пять-десять лет. Виной всему, конечно же, антропогенное воздействие на климат планеты (в этом исследователи совершенно единодушны). 

Больше всего ученых взволновало то обстоятельство, что данное экстремальное событие (с достигнутыми температурными показателями) в теории считалось невероятным. Даже при самом пессимистичном сценарии температуры «не могли» достигнуть упомянутых значений. Иначе говоря, существующие климатические модели не предусматривали такого ужасного развития событий. Да, усиление жары предполагалось, но НЕ НАСТОЛЬКО и не так стремительно. Весь ужас состоит в том, что наблюдаемые температурные максимумы серьезно вышли за рамки установленных ранее рекордов, превысив их в среднем на ПЯТЬ градусов! Если взглянуть на климатические карты, предоставленные NASA, то явная, очевидная аномалия сразу же бросится в глаза. В некоторых местах температурные данные на 29 июня (на высоте два метра) превысили средние показатели периода 2014-2020 годов на целых 20 градусов!

Столь резкий скачок можно назвать чудовищным, особенно если учесть, что наши представления о глобальных процессах не допускают столь быстрых изменений. Причем, произошло это на месяц раньше, когда аномальных событий такого рода ожидать не принято.

Получается, что природа еще раз удивила ученых, а точнее, поставила их в тупик. Как мы знаем, в научном сообществе уже давно достигнут консенсус в отношении глобального потепления. Казалось бы, сторонников этой теории куда справедливее обвинить в паникерстве, чем в беспечности. Нам теперь постоянно внушают мысли о неизбежности всевозможных катаклизмов, включая и аномальную жару. Однако то, что произошло в конце июня в западных регионах США и Канады, не могли предсказать даже самые откровенные климатические алармисты. И теперь им приходится анализировать свои просчеты задним числом.

Отметим, что в существующих на данный момент климатических моделях такое событие должно было происходить примерно один раз в тысячу лет. Но теперь такой уверенности больше нет. Модели придется пересматривать и корректировать. Ясно одно, считают исследователи: аномальные волны тепла прямо связаны с ростом глобальной температуры. Как мы знаем, к настоящему времени средняя глобальная температура повысилась на 1,2 градуса в сравнении с доиндустриальной эпохой. Согласно расчетам, этот рост приводит к повышению средних температурных максимумов примерно на два градуса. Если рост глобальной температуры дойдет до двух градусов, то средние температурные максимумы увеличатся ее на 1,3 градуса.

Впрочем, в свете произошедших событий ученые уже не уверены в объективности выводимых ими цифр. Теперь больше всего их пугает несовершенство используемых моделей. Они вполне допускают, что моделирование климата может не совсем точно отражать реальные последствия климатических изменений. По мнению некоторых исследователей, температурные показатели волн жары не всегда имеют линейную зависимость от повышения глобальной температуры.

Говоря по-простому, мы уже не в состоянии предсказать, какая жара обрушится на тот или иной регион. Скажем, если в Портленде зафиксировали температурный рекорд на уровне 47 градусов Цельсия, то нельзя с уверенностью сказать, исходя из общих показателей, с какими значениями этот рекорд будет превышен в ближайшей перспективе. По привычке, опираясь на график роста глобальной температуры, мы можем «накинуть» еще градус-полтора. Но теперь мы понимаем, что реальные температурные скачки для отдельных территорий планеты способны вырваться за эти рамки. А значит, жару в 50 градусов и выше для того же Портленда уже нельзя назвать «невероятной». Теперь ученые начинают допускать и такое «невероятное» событие.

Мало того, некоторые исследователи высказывают мысль о том, что климатическая система Земли вступила в новое состояние, при котором различные факторы (например, сухость почв, изменение циркуляции воздушных потоков) значительно усугубляют жару и потому делают ее менее предсказуемой. То есть установленные ранее линейные зависимости в новой системе уже не играют прежней роли. Многие ученые прямо отмечают неспособность сегодняшних климатических моделей выявить то, что происходит в природе на самом деле. Упомянутая команда исследователей намерена прояснить этот вопрос в течение нескольких следующих месяцев.

Таким образом, аномальная жара стала не только страшным стихийным бедствием. Ее главное значение в том, что она поставила перед учеными серьезные вопросы, ответа на которые пока у них нет. Образно говоря, экстремальное событие обнажило перед исследователями степень их непонимания зависимости погодных явлений от климата. Как откровенно признался один из них: сейчас мы менее уверены в том, как климат влияет на волны тепла, чем было еще две недели назад.

Как видим, природа всё еще скрывает от человека самые важные тайны.

Николай Нестеров

Доктор социологических наук, профессор Ирина Скалабан — о том, кто, с кем и каким образом конфликтует в Новосибирске и как конфликты могут послужить развитию городской среды. 

Город — это настоящий живой организм, внутри которого всегда кипят страсти, создаются и распадаются группы по интересам, противостояние между которыми зачастую выливается в конфликты. Удивительно, но до сих пор никто не изучал городские конфликты в Новосибирске как явление. Сейчас дело сдвинулось с мёртвой точки: группа социологов НГТУ выиграла в 2021 году грант РФФИ и правительства НСО на исследование оборонительных сообществ города. На выходе у специалистов должна получиться база данных городских конфликтов в виде геоинформационной системы. О том, что представляет собой конфликтный Новосибирск, мы беседуем с руководителем проекта, профессором кафедры социальной работы и социальной антропологии НГТУ, доцентом кафедры общей социологии НГУ, доктором социологических наук Ириной Скалабан.

— Ирина Анатольевна, что такое «городской конфликт»?

— Самый главный критерий — это участие в конфликтах горожан в самых разных вариантах (власть, бизнес, простые жители) и наличие городской повестки. В Новосибирске народ в отношении городских проблем был активен всегда, но сейчас мы наблюдаем две новые тенденции. С одной стороны, конфликтная повестка уходит с федерального уровня на муниципальный, с другой стороны, она связывается с запущенным процессом развития городской среды, который всё больше осознаётся жителями. И это касается не только Новосибирска: в Москве конфликты возникают вокруг реновации, в Екатеринбурге конфликт вызвал вопрос «где стоять храму?». Горожанин, став собственником, постепенно понимает, что он получил статус и хозяина территории, осмысливает этот статус и начинает задавать вопрос «что происходит?».

Меняются требования к качеству жизни. Вот на этих двух процессах и активизируются городские конфликты. За последние пять лет в Новосибирске мы насчитали более 90 кейсов, которые можно считать публичными городскими конфликтами.

— По поводу чего конфликтуют люди?

— Одна из самых болезненных тем — градостроительная повестка (точечная застройка, дольщики, новые магистрали), близка к ней и проблема благоустройства парков, а также проблемы пыли, запахов... Параллельно развивается повестка, связанная с объектами культурного наследия, экологией. Есть сфера конфликтов между отдельными сообществами по поводу разграничения территорий, есть несколько табуированная и в последние годы неактивная повестка, связанная с этносоциальными отношениями, — из-за коронавируса она ещё ослабла, однако никуда не делась.

Весь социальный мир горожанина так или иначе связан с конфликтами. Конфликты возникают там, где происходят изменения. Вот такой парадокс: конфликты раздражают, но, если их нет, нет и развития. И тут надо уточнять, какие конфликты являются конфликтами развития, а какие — деградации. К сожалению, с тем, как мы разрешаем конфликты, есть проблемы. За много лет Новосибирск научился активно конфликтовать, но механизмы согласования интересов разных групп у нас слабо развиты.

— Через какие стадии обычно проходит конфликт?

— Сначала возникает противоречие, которое мы даже не всегда можем осознать. Но у людей возникает ощущение, что что-то идёт не так. Например, в новый документ закладывается какая-то норма, которая может выстрелить, а может — нет. Когда у нас решили повысить тарифы ЖКХ на 15%, конфликт вспыхнул тут же. Огромное количество противоречий до конфликтов никогда не доходят. Конфликт может порождаться естественным ходом развития городской среды. К примеру, в районе метро «Октябрьская» идёт активное высотное строительство, но улицы остаются теми же двухполосными, какими были 30 лет назад. Рано или поздно это может превратиться в конфликт. В любой момент спровоцировать массовые конфликты могут изматывающие жителей пробки, вызванные строительством четвёртого моста.

Много лет анализируя конфликты, мы заметили интересную вещь. Бывает, конфликт просто заканчивается, а бывает, что люди, участвовавшие в нём, через некоторое время инициируют новый. Возникает ощущение, что конфликт нужен для поддержания идентичности этой группы. Мы столкнулись с ситуацией: конфликт уходит, а группа остаётся, она мобилизована, готова к активности, но нового конфликта нет. Тогда она легко манифестирует другую проблему и делает конфликт из неё. Бывает по-другому: группа местных жителей или профессионалов выходит за пределы конфликтной повестки, на почве которой сформировалась, и становится точкой роста в городе.

Пример — группа, которая вышла из конфликта против сноса Дома спорта и клуба «Отдых» на улице Богдана Хмельницкого. Она до сих пор авторитетна и берёт на себя функции реального общественного контроля, которых городу не хватает. Куда свернёт конфликт, как сложится будущее группы, его продвигающей, заранее спрогнозировать нельзя. Кто мог предположить, что среди многочисленных историй точечной застройки именно жители домов вокруг Красноярской, 132, окажут стройке такое ожесточенное сопротивление? Но есть объективные факторы, которые лицам, принимающим решения, необходимо учитывать…

— Коронавирус как-то повлиял на состояние конфликтов в городе?

— У нас стало сложнее со сценами, ведь конфликт всегда публичен, ему нужна зрелищность, а в онлайне её не хватает. Поэтому люди, которым есть что сказать, реагируют на любую возможность это сделать. Как было, например, с зимними митингами. Помимо федеральной повестки там была представлена и городская. Проблема в том, что мы привыкли смотреть на конфликт как на угрозу и считаем, что если не допускать протест, то это снимет вопрос.

Но для стабильности общества важнее не ограничивать конфликтность, а наоборот — сделать её доступной, потому что в этом случае напряжение разбивается на множество малых конфликтов с более сфокусированной повесткой.

Поэтому и потенциал к конструктивному диалогу и разрешению в них выше. Если же ограничивать проявления конфликтов, то может повториться ситуация, как в последние годы существования СССР, когда все столкнулись с тем, что одновременно сдетонировало гигантское количество ранее «прикопанных» конфликтов.

— Можно ли так выстроить градостроительную политику, чтобы минимизировать возможность конфликтов?

— Убрать конфликты из городского развития полностью не удастся. Идеальные механизмы диалога наладить пока никому не удалось. Например, Шерри Арнштейн в США ещё в 60-е годы описала возможные стратегии привлечения гражданского общества к управлению. Из них сегодня самым эффективным признаётся общественное консультирование. Но у нас часто не реализуется даже нижний уровень вовлечённости граждан — их информирование. Вокруг огромное количество строек, и меня, жителя, волнует, планирует ли город расширять улицы, делать их комфортнее для движения, что будет со школами. Да, можно открыть кадастровую карту, генплан, но во всём мире этот вопрос решается в большей степени на технологиях общения. Мы сами вылепливаем конфликты, игнорируя законное желание людей знать, что будет происходить вокруг них. А параллельно существует вселенная социальных сетей, помогающая выстраивать горизонтальные связи. Если власть не хочет сделать меня своим сторонником — им меня сделает кто-то другой.

— То есть городская власть с информированием людей и модерацией конфликтов не справляется?

— Мне не нравится, как она это делает, и то, что эти вопросы часто решаются в закрытых пространствах, а горожане остаются ни при чём. Высока неопределённость. Практики модерации конфликтов у нас были: в какие-то моменты эти функции брала на себя мэрия (как, к примеру, с конфликтом вокруг граффити «Мы из Сибири» у гостиницы «Центральная»), иногда она даже поддерживала жителей (как в конфликте вокруг лицея «Надежда Сибири»), обращалась к экспертам за помощью в урегулировании конфликтов. Но отработанной управленческой технологией это не стало. Потенциал защищающих жителей скорее нейтрализуется, чем используется в городских изменениях. Хотя конфликтологическая компетентность муниципальной власти должна быть на порядок выше, чем у региональной и федеральной. Потому что на муниципальном уровне конфликт более многообразен; кстати, здесь последний уровень, где он может не иметь политический характер, а как только уходит выше, то политизируется сразу или через манифестируемую повестку, или через субъектов — партии и объединения.

— Что из себя будет представлять ваша геоинформационная система и какое место она может занять в решении конфликтов?

— Анализировать конфликты у нас не очень принято, а для города это может быть полезно. Когда я раньше анализировала городские этносоциальные процессы, то осознала: если наблюдаешь события на определённой территории, то начинаешь понимать что-то новое про неё саму. Вот поэтому надеемся, что городские инциденты, наглядно показанные на карте, дадут нам более чёткое представление о происходящем.

На первый слой карты наносятся разовые события (инциденты), на втором несколько инцидентов будут объединяться по принципу общего конфликта, а затем конфликты станут накладываться на разные контексты — экономический (если конфликты связаны, например, с вливанием инвестиций в ту или иную территорию), политический (может быть, они находятся в границах одного депутатского округа?). Правда, сейчас остро стоит вопрос, кто будет поддерживать нашу базу данных, когда мы её сделаем.

А вообще наша идея не нова, примерно по той же схеме анализируются процессы в энергетически заряжённых городах Латинской Америки типа Буэнос-Айреса или Сан-Паулу. У них эти базы данных ведут университеты, взаимодействуя с органами власти, и за 30 лет накопили достаточно положительного опыта.

— Для возникновения конфликта обязательно нужен лидер?

— Опыт наших бесед с людьми, включёнными в разные конфликты, показывает: персоналии очень важны. Но с персонами всё непросто. Есть персоны конкретного конфликта, которые решают насущную проблему и уходят с городской сцены. Есть персоны, которые конфликт решают, но потом пользуются его ресурсом, чтобы добиться публичности. Кто-то сохраняет бойцовскую гражданскую позицию, продолжая отстаивать свои ценности, — как, например, эколог Наталья Шамина, занимающаяся и лесом, и культурными памятниками, и умеющая привлекать внимание к проблемам. Есть фигуры не очень публичные, которые сами в пикетах не стоят, а занимаются аналитической работой, изучая кадастровые карты, документы тендеров и их вклад в информирование жителей, привлечение внимания к проблемам города, — к примеру, как Михаил Рязанцев или Юлия Дрокова. Но глашатай конфликту, конечно, тоже нужен. Они могут нам не нравиться, их лозунги могут казаться смешными или раздражающими, но очень важно, чтобы они были, — кто-то должен нас постоянно будоражить. Без неравнодушных людей город быстро потеряет потенциал развития.

Виталий Соловов