18 октября на территории Института ядерной физики СО РАН (ИЯФ) прошло выездное заседание комиссии по научно-производственному развитию и предпринимательству Совета депутатов г. Новосибирска. С такой инициативой выступили депутаты Николай Ляхов и Александр Люлько. Помимо их коллег по депутатскому корпусу в заседании приняли участие представители мэрии и Сибирского отделения Российской академии наук. Как отметил зам. директора Института ядерной физики, академик Геннадий Кулепанов, открывший заседание:

- У нас часто бывают депутаты и руководители разного уровня, но все они обычно приезжают на праздничные мероприятия, вручение наград. А сегодня мы готовы показать депутатам рабочие будни нашего Института.

Впрочем, одним ИЯФом знакомство не ограничилось – выступавший следом председатель Президиума СО РАН академик Александр Асеев рассказал как о состоянии дел в Новосибирском научном центре, так и о том, какую роль научные учреждения играют в экономике и жизни всего города.

Следуя известному правилу о том, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать для гостей организовали экскурсию по выставочным экспозициям и действующим лабораториям Института ядерной физики. Как отметил по ее итогам председатель комиссии Игорь Салов:

- Сегодня было, пожалуй, самое интересное заседание нашей комиссии за весь период ее работы. И по его итогам число союзников у СО РАН среди депутатов выросло.

И уже после этого комиссия приступила к выработке решения о мерах по поддержке Академгородка и его научных организаций, ради которого все и затевалось. После жаркого обсуждения депутаты согласовали список из шести пунктов. В их числе – обращение к областному руководству о необходимости финансирования программ развития Советского района в полном объеме, поддержке территориального развития Академгородка в рамках Новосибирской агломерации и выработке специального комплекса мер по сохранению его социальной инфраструктуры от возможных рисков при проведении реформы.

Общий итог работы комиссии по нашей просьбе подвел депутат Александр Люлько:

- Я считаю, сегодня был сделан значительный шаг по налаживанию взаимодействия местного самоуправления и руководства СО РАН. Депутаты высоко оценили исследования ученых, о которых им сегодня рассказали, и ту работу по сохранению и развитию научного потенциала, которую ведет Сибирское отделение. В частности – программу строительства жилья для молодых ученых, о которой говорил Александр Леонидович Асеев. И в будущем, я надеюсь, это взаимодействие принесет плоды в виде конкретной поддержки научного сообщества Советом депутатов города.

Директор Института геологии и минералогии им. В.С. Соболева СО РАН Николай Похиленко, занимающийся проблемами освоения Арктики, рассказал о том, какие реальные вызовы сейчас стоят перед государством, ученым сообществом и бизнесом, желающим осваивать ледяные просторы. Также учёный объяснил, почему не только либералы, но и власть путает при составлении программ освоения приоритеты, перекладывая реальные задачи на плечи энтузиастов, а основные средства пуская на нефтяные проекты, которые могут попросту оказаться нерентабельными.

Вопрос: Николай Петрович, Вы плотно и профессионально занимаетесь проблемой, что, по-Вашему, сейчас происходит вокруг нее? Почему Арктика, которая раньше всерьез интересовала разве что только ученых, нынче постоянно присутствует в повестке мировых СМИ и российских?

Николай Похиленко: Еще Мадлен Олбрайт сетовала на то, что Россия плохо распоряжается ресурсами на территории своей страны. Для западного истеблишмента это суждение представляется справедливым. Как повторяют за госпожой Олбрайт Хилари Клинтон и многие другие, эти территории надо отдать мировому сообществу, которое более грамотно могло бы распорядиться ресурсами, которые имеются в Сибири и, конечно, в Арктике. Это геополитическая установка с той стороны, а с нашей стороны мы, естественно, не можем на это пойти. Это российские территории, и они должны оставаться российскими, но их действительно надо развивать.

Вопрос: Что Вы имеете в виду? Развитие и освоение идет, разве нет?

Николай Похиленко: Освоение идет очень странно. На эту несчастную «Приразломную», которая недавно так громко прозвучала, затратили уже столько ресурсов и денег, что это многократно превышает реальную стоимость этой платформы. Норвегия подобные платформы строит за $1,6-1,7 млрд, а на нашу платформу уже потрачено порядка 10 млрд и еще строительство продолжается. И мне кажется, власть, когда смотрит на Арктику, выделяет немного не те приоритеты. Вот совсем недавно в Омске проходила международная выставка высокотехнологичных изделий и вооружений, и там состоялся круглый стол об освоении Арктики, где я делал пару докладов. Мой доклад касался крупных месторождений новых твердых полезных ископаемых в сибирской Арктике. Помимо традиционных углеводородов, есть стратегически важные месторождения. В первую очередь, гигантские залежи, уникальные в мировом масштабе, редкоземельных элементов. Танторское месторождение ниобия. Тут надо отметить, что без редкоземельных элементов вообще невозможны технологии пятого и шестого технологического уклада. И такие же месторождения, возможно, есть рядом.

Кроме того, неподалеку от Танторского месторождения есть залежи импактных алмазов. Запасы на миллионы карат. Это совершенно уникальное новое сверхтвердое сырье для инструментальной промышленности, обработки, резки, бурения. Потребности мировой экономики в этом сырье очень большие, уже сейчас требуется около 3 млрд карат ежегодно, а мы можем стать фактически монополистами. Другого такого месторождения просто нет.

Вопрос: И редкоземельные металлы в Арктике Вы считаете точками роста?

Николай Похиленко: Да, вот эти направления развития я считаю самыми интересными для Арктики. Газовые и нефтяные месторождения требуют вложений, исчисляемых миллиардми долларов, а эти месторождения на начальном этапе требуют 20-30 млрд руб. При этом по нефти и газу есть масса конкурентов, да и вообще добыча углеводородов в Арктике может оказаться нерентабельной.

Вопрос: Пока это звучит как прожектерство…

Николай Похиленко: Набор элементов огромный, 18 наименований только в одном месторождении, и очень высокая их концентрация в руде. Вот смотрите, если у нас в тонне руды содержится пять грамм золота – это очень хороший результат, хорошая руда и хороший бизнес. 5 грамм стоит $150. Получается, что в тонне руды у вас «сидит» $150. Месторождение, о котором я говорю, дает $11 тыс. с одной тонны.

Во-вторых, масштаб этой бизнес-истории таков, что наших редкоземельных металлов не только хватит для внутреннего рынка, для потребностей промышленности сейчас, но и с запасом, на развитие. Недавно президент подписал программу развития собственной высокотехнологичной промышленности, особенно военной, и до конца 2020 г. на эти нужды планируется истратить 20 трлн руб. В том числе несколько триллионов на новые технологии, а без редкоземельных материалов эта программа немыслима. Все равно что выпекать торт без сахара и муки. Кроме того, это очень хороший крючок, чтобы привлекать в страну иностранные технологии на основе сотрудничества в разработке таких месторождений. Тайвань, Корея, Китай, который, кстати, пытается ставить под контроль подобные месторождения, интересуются они и нашими месторождениями. Конечно, отдавать под контроль других государств такие месторождения опасно и недальновидно, а вот пускать их на основе сотрудничества, строить СП и взамен брать технологии, осваивать их, и идти дальше, и так развиваться – можно. Так отойдем от сырьевой модели экономики, отталкиваясь от того, что у нас есть огромное количество редкоземельных металлов.

Вопрос: А что конкретно делается по этому проекту сейчас и кем?

Николай Похиленко: Делается много. Мы работаем в этом направлении. У нас есть возможность не только просто добывать, мы уже разработали технологический регламент по переработке руд с редкоземельными металлами, чтобы получать чистые металлы или оксиды металлов. Что касается алмазов-импактов, то мы работаем с украинскими коллегами, они оценивают технологические характеристики этого нового сырья. Мы сотрудничаем с компанией «Element Six», это дочернее предприятие концерна «De Beers», который занимается технологическими вещами, связанными с изготовлением алмазного инструмента, бурильных коронок и прочего, а также работаем с исследовательским центром компании «Baker Hughes», которая много делает по бурению, проходке шахт, в Хьюстоне у них офис, в Академгородке есть представительство.

Вопрос: А государство?

Николай Похиленко: Ну, конечно, в какой-то мере сейчас государство ошарашено в связи с провалом монетарной политики. Поэтому власти сейчас осматриваются и пытаются понять, куда двигаться дальше. Но у нас уже отсутствует отраслевая наука, а это надо констатировать, которая уже обязана была бы заниматься вот этими вещами. Часть функций мы взяли на себя, понимая, что это очень перспективные материалы, мы же граждане страны, мы же должны помогать в проведении работ. Сейчас мы чувствуем, что к нам повернулись лицом. По крайней мере, в той программе, которую утвердил президент, о развитии нашей промышленности и повышении ее конкурентоспособности, все наши предложения, в том числе о редкоземельных металлах были приняты.

Вопрос: Получается, что в какой-то степени освоение Арктики, несмотря на громкие заявления, двигается учеными, которые еще и в бизнес это сами пытаются превратить…

Николай Похиленко: В какой-то мере да, потому что мы понимаем и геополитическое значение этих месторождений, и значение для развития нашей высокотехнологичной промышленности, с учетом интересов мы и ведем себя соответствующе.

Вопрос: А это все рентабельно?

Николай Похиленко: Еще как будет рентабельно. Эти материалы, которые я вам назвал, и их концентрация дает все шансы. Кроме того, особенно это касается импактных алмазов, есть весьма серьезные основания для того, чтобы наша страна могла стать монополистом на мировом рынке. Мировая промышленность характеризуется, начиная с 2005 г., стабильным (10-15%) годовым ростом потребления редкоземельных металлов, и рост продолжается. А если говорить про алмазы – тут рост идет просто в геометрической прогрессии, а, я еще раз отмечу, сырья такого качества нет нигде в мире, кроме как в российской Арктике.

Вопрос: А месторождения редкоземельных металлов находятся не на спорных территориях?

Николай Похиленко: К шельфу примыкают месторождения углеводородов, а месторождения редкоземельных металлов находятся на континенте, территория республики Саха-Якутия, близко к границе с Красноярским краем.

Вопрос: Если отвлечься от редкоземельных металлов и вернуться к общей проблеме освоения Арктики, то сейчас вбрасывают лозунг о том, что принципиальная позиция России по Арктике мешает отношениям с соседями и портит мировому сообществу праздник освоения Арктики, и, мол, Россия должна отказаться от этих территорий добровольно, как Вы оцениваете такие призывы?

Николай Похиленко: Сначала надо ее отстоять и доказать мировому сообществу по тем критериям, которые приняты, что это наша территория, для этого надо доказать, что шельфовая зона – продолжение континента, а не океаническая кора, и имеет типичное геологическое строение, как и кора континента, просто закрытая водой. Это показывается и скважинами, и геофизическими исследованиями. За территории надо бороться, чтобы потом не грызть локти и не испытывать стыда перед своими потомками. Наши предки осваивали Сибирь, казаки осваивали в сложнейших условиях Якутию, а мы будем вот так позорно сдавать? То, что это наши территории – это должна быть гражданская позиция.

Как известно, законопроект о реформировании РАН появился 27 июня. Появился неожиданно для всех, включая руководство академии. Уже вечером того же числа начались протесты против законопроекта. Совет по науке при Министерстве образования и науки РФ, который, казалось бы, должен был советовать Ливанову, но с которым тоже никто не консультировался, высказался против законопроекта. В тот же день стали протестовать институты РАН, научные центры и отделения. Решение, осуждающее законопроект, приняли: Нижегородский научный центр, Сибирское, Дальневосточное и Уральское отделения. Протесты множились.

1 июля ряд академиков и членов-корреспондентов РАН (всего 74 человека) объявили, что они откажутся вступать в новую академию, если она будет создана такой, как предусматривает законопроект. Появился клуб "1 июля" с идеей собрать конференцию научных работников. Что и было сделано через месяц благодаря энтузиазму молодых сотрудников, в основном из института проблем передачи информации им. А.А. Харкевича (ИППИ РАН), который возглавляет академик Александр Петрович Кулешов. Лидерами клуба и всего протестного движения стали: академик РАН, заведующий сектором математической физики физического института им. Лебедева Владимир Евгеньевич Захаров; главный научный сотрудник ИЯИ РАН, заместитель академика-секретаря Отделения физических наук РАН Валерий Анатольевич Рубаков и уже упоминавшийся Александр Петрович Кулешов.

Для участия в конференции зарегистрировались около трех тысяч ученых, присутствовали где-то 2200 человек, представляющие подавляющее большинство академического сообщества всех регионов России. Цель конференции и ее задачи формулировали так: выразить свое отношение к законопроекту и предложить свои варианты реформирования РАН.

Что показала конференция? Во-первых, конференция, организованная "снизу", продемонстрировала способность научного сообщества к самоорганизации и консолидации. Ливановские реформаторы надеялись расколоть молодежь и старшее поколение, а также научных сотрудников и академическое начальство. Не удалось: научное сообщество оказалось единым. Кроме того, РАН оказалась в центре внимания СМИ, произошло сближение журналистов и научной общественности. Достаточно успешно прошло и общее собрание РАН 9 сентября. Перед этим собранием Президент РФ Путин сказал академику Фортову, что согласен со всеми поправками к закону, кроме одной. По его мнению, нынешние президенты медицинской и сельскохозяйственных академий должны называться вице-президентами. Более того, Путин предложил Фортову возглавить создаваемое Федеральное агентство научных организаций (ФАНО). Появилась надежда, что РАН, а с ней и российская наука не будут уничтожены. Но затем в течение трех дней состоялись: повторное второе чтение, третье чтение в Госдуме, утверждение законопроекта Федеральным Собранием и, наконец, подписание закона президентом Путиным. Все это происходило на фоне многочисленных митингов, собраний, одной личной голодовки, писем, обращенных к власти (под одним из них была собрана 121 тысяча подписей).

Что же мы имеем сегодня и почему? Структура науки не вписывается в жесткую командную вертикаль, поэтому власть боится науки и применяет командное управление, требуя подчинения. Для власти фундаментальная наука – заумная экзотика, не приносящая немедленной прибыли. Поэтому власть постоянно сомневается в прибыльности науки, и лишь изменение источников финансирования, привлечение бизнеса и промышленности могли бы сделать эти жесткие отношения мягче. Но промышленности, которая востребовала бы научные открытия, практически нет. Она разрушена раньше. Причем ответственность за невостребованность возлагают на РАН. А коли не востребованы, значит и не нужны. Но и все перечисленное – не главное. Главное то, что стоимость недвижимости РАН и двух других академий составляет, по экспертным оценкам, триллионы рублей, миллионы квадратных метров производственных площадей и сотни тысяч гектаров земли. Здания институтов находятся в замечательных местах Москвы, Санкт-Петербурга, Подмосковья. Их расположение уникально, поэтому институты будут признаны неэффективными, их продадут, и они станут частными особняками, всякими дорогими апартаментами и т.п.

Спецоперация против РАН была грамотной и грязной: неудачная попытка подкупить и еще более неудачная – столкнуть молодых людей и академиков. Не удалось и провести закон мгновенно, долго прикрывали суть закона переговорами (здесь интеллигенты хоть и не верили, но все-таки надеялись), обливали РАН ложью и заказной грязью… В конце концов добились всего задуманного.

Не принято основное возражение РАН – главное в академии не имущество, а десятки тысяч людей, которых приравняли к имуществу, показав им, что они не нужны. Наука погибнет, если ей будут управлять чиновники, отвечающие за имущество.

Чего следует ожидать? Вот главные, на мой взгляд, будущие события.

Произойдет потеря самого важного, что есть в российской науке – части научных школ – из-за сокращения (или, как принято теперь говорить, "оптимизации") институтов.

Количество бессмысленных бумаг под лозунгом "модернизации" будет превосходить число научных статей.

Увеличится количество молодых людей, покидающих страну, а "старики" вымрут за три года моратория, отменяющего выборы. А уж тогда можно будет выбрать в РАН "эффективных" менеджеров-плагиатчиков.

При изгнании из родных помещений могут погибнуть библиотеки, музеи, архивы, коллекции.

Школьники и студенты еще больше потеряют интерес к науке, чем сейчас.

Трем региональным отделениям (Сибирскому, Уральскому и Дальневосточному) сохранили автономию, что впоследствии может превратить их в самостоятельные академии.

Разумеется, произойдет бурный передел академических помещений и земель. Список этот можно продолжать и продолжать.

Осмысленно унизив РАН, некоторые государственные структуры потеряли свой авторитет и уважение общества, потеряли поддержку самоорганизовавшегося слоя научной российской интеллигенции, а он состоит не из двух тысяч академиков и членов-корреспондентов, а из десятков тысяч научных работников РАН.

Наша академия, если вспомнить ее историю, испытывала и более тяжелые времена. И выжила. Борьба за российскую науку не закончена, просто она станет борьбой, как в Сталинграде, за каждый дом – институт, лабораторию, научную группу, за каждого работника РАН.

Дмитрий ТРУБЕЦКОВ, член клуба "1 июля"

О газификации Сибири теперь не говорит только ленивый. В самом деле, обеспечивая газом половину Европы, наши правители не побеспокоились о том, чтобы на европейском уровне газифицировать сибирские территории, где большая и малая энергетика до сих пор на 90% использует уголь. Нормально ли, когда Новосибирская область газифицирована всего на 5,5%, тогда как в западных регионах страны этот показатель в десять раз выше? Не так давно губернатор НСО Василий Юрченко поставил вопрос о газификации перед руководством Газпрома. Процесс вроде как пошел, чему многие из нас, наверное, несказанно рады. Ведь ежегодно в Новосибирской области сжигается до 5 млн. тонн угля, что довольно много по меркам других регионов.

Казалось бы, уголь должен постепенно уйти в прошлое и остаться только в кошмарных снах. Однако у специалистов на сей счет есть другая точка зрения. Газификация, конечно же, вещь хорошая. Но и от угля не стоит спешить отказываться, тем более что в Сибири его полно, и он замечательного качества. Вопрос в том, чтобы использовать это топливо  по-новому, на более высоком, так сказать, техническом уровне. Как раз над этим вопросом лет десять назад задумались специалисты Института теплофизики СО РАН, и неожиданно для себя, практически случайно, пришли к потрясающим результатам. Выяснилось, что можно повысить потребительские качества угля и приблизить его химические свойства к газу и мазуту.

«Нами было установлено, – говорит Анатолий Бурдуков, заведующий отделом теплоэнергетики, – что при измельчении угля могут меняться его физико-химические свойства. Мы работали с углем разных марок – от бурого угля до антрацита, и выяснили, что при его измельчении в высоконапряженных мельницах можно качества угля приблизить к газу и мазуту. Обработанный таким способом уголь горит так, как будто это газовый факел».

Казалось бы, уголь должен постепенно уйти в прошлое и остаться только в кошмарных снах. Однако у специалистов на сей счет есть другая точка зрения. Газификация, конечно же, вещь хорошая. Но и от угля не стоит спешить отказываться, тем более что в Сибири его полно, и он замечательного качества.

Условное название для такого топлива – «механо-активированный уголь». Его качества были продемонстрированы на испытательных стендах мощностью в пять мегаватт. Результаты испытаний оказались столь успешными, что позволяют уже сейчас применять данную инновацию в большой и малой энергетике сибирских регионов. На первом этапе, считает Анатолий Бурдуков, механо-активированный уголь позволит осуществить замещение газа и мазута в системах розжига и подсветки пылеугольных энергетических котлов, применяемых в большой энергетике. «Уголь, – поясняет он, – в больших котлах и так горит прилично, если его хорошо разжечь. Но чтобы его разжечь, котел нужно в течение 4-5 часов разогревать газом или мазутом. Для этого нужно иметь второе топливо, которое не так дешево. Да и сам процесс этот хлопотный. А наш обработанный уголь горит, как мазут. Не надо его ничем подсвечивать. Нужно его обработать на специальных мельницах-активаторах, и в таком виде подавать в топку. Уголь, обработанный таким образом, горит там без всякого разогрева, что искренне удивляет энергетиков». 

Разогрев больших котлов – это лишь одно из направлений использования механо-активированного угля. «Надо сказать, – уточняет Анатолий Бурдуков, что запустить большой котел – само по себе есть уже большое дело». Котлы, как выясняется, запускать приходится несколько раз в год, на что уходят тонны мазута, который в несколько раз дороже угля. Кроме того, в зимнее время мазут нуждается в подогреве. В некоторых регионах для прогрева котлов используется солярка. Тоже весьма недешевый способ. Да и вообще, необходимость иметь запасы резервного топлива сама по себе усложняет работу энергетических систем. Специальный помол угля в этом случае обойдется дешевле, чем использование резервного топлива. Тем более что в нашей стране уже есть опытные образцы измельчителей, которые можно выпускать серийно.

Что касается малой энергетики, то здесь, считает Анатолий Бурдуков, можно полностью перейти на замещение газа и мазута. В ряде регионов часто используются газово-мазутные котлы, и из-за отсутствия газа котельные во многих поселках работают на мазуте, что само по себе весьма накладно. Иногда из-за недостатка средств региональные управляющие организации не могут обеспечить потребителей теплом на должном уровне. Использование механо-активированного угля могло бы решить эту проблему. Причем, переход на данный вид топлива можно осуществить достаточно быстро, над чем сейчас и работают специалисты Института теплофизики.

А вот в малой энергетике ситуация иная. Здесь топливо сгорает в среднем на 60% (все остальное превращается в шлак и золу). Котельные в провинциальных поселках, работающие на угле, производят жуткое зрелище, поскольку все вокруг них завалено шлаком, а в воздухе витает едкий запах гари.

В большой энергетике, пояснил Анатолий Бурдуков, полный переход к обработанному углю не имеет смысла, поскольку там топливо сгорает на 90%. Такова конструкция больших котлов, где уголь и так используется в виде пыли. Поэтому механо-активированный уголь, полученный специалистами Института теплофизики, нужен в таких котлах только для «затравки» (что, отметим, уже само по себе не мало). А вот в малой энергетике ситуация иная. Здесь топливо сгорает в среднем на 60% (все остальное превращается в шлак и золу). Котельные в провинциальных поселках, работающие на угле, производят жуткое зрелище, поскольку все вокруг них завалено шлаком, а в воздухе витает едкий запах гари.  Отсюда проистекают все надежды на скорую газификацию. В иных случаях топят мазутом, что, как мы сказали, влетает в копеечку. Так вот, механо-активированный уголь мог бы стать своего рода универсальным топливом для сибирской малой энергетики, заменив и дорогой мазут, и обычный, необработанный уголь. И в этом смысле он стал бы некой альтернативой газу.

В настоящее время примерно треть сжигаемого угля приходится именно на малую энергетику. И этот уголь, как заметил Анатолий Бурдуков, сгорает там «безобразно» –  отчего и появляются горы шлака и россыпи золы. Вдобавок ко всему здесь также необходимо иметь резервное топливо для запуска котлов. И иногда из-за безалаберности на местах, из-за неполадок в оборудовании, котельные выходят из строя в самый неподходящий момент (после чего начинается демонстративная операция МЧС по спасению замерзающих жителей маленьких поселков, где среди зимы вдруг «отрубился» котел).

В этом случае переход на использование механо-активированного угля мог бы не просто повысить КПД малых энергосистем, но и поднять культуру их обслуживания. Дело в том, что такой уголь требует деликатного обращения, и какого-нибудь вечно пьяного дядю Петю к нему бы просто не подпустили из-за техники безопасности и правил обслуживания подобных систем. Иначе говоря, в малой энергетике стало бы больше порядка, а значит – меньше ЧП.

Олег Носков

По имеющейся в нашем распоряжении информации в Кремле определились с кандидатурой руководителя Федерального агентства научных организаций. И это будет вовсе не глава РАН, а зам.министра финансов Михаил Котюков. Его фото (правда, пока без биографических данных) уже появилось на сайте Минобрнауки (http://xn--80abucjiibhv9a.xn--p1ai/%D0%BB%D0%B8%D1%86%D0%B0/99)

Что о нем известно.

Котюков Михаил Михайлович

Родился в 1976 году в Красноярске.

В 1999 г. — с отличием окончил Красноярский государственный университет по специальности «экономист».

Еще не имея диплома о высшем образовании, в 1997 году попал на работу в администрацию Красноярского края на должность главного экономиста кредитного отдела Главного финансового управления администрации края.

В 1999 г. — после получения диплома, назначен начальником контрольно-ревизионного отдела Главного финансового управления администрации края.

В 2001 г. — возглавил финансовый отдел ОАО «Красноярскагропромдорстрой».

2002–2003 гг. — главный специалист отдела анализа ФК ресурсов и бюджетной политики Главного управления экономики и планирования администрации Красноярского края.

В 2003 г. был назначен заместителем начальника Главного финансового управления администрации края.

2005 г. — первый заместитель руководителя департамента финансов администрации края.

Есть в его карьере и краткий период, имеющий какое-то отношение к науке. С марта по июль 2007 г. он занимал пост проректора по финансовым вопросам Сибирского федерального университета.

С июля 2007 г. по июль 2008 г. Котюков - заместитель губернатора Красноярского края, руководитель департамаента финансов администрации Красноярского края.

15 июля 2008 года, в 31 год стал министром финансов Красноярского края.

В декабре 2008 г. — был назначен вице-премьером краевого правительства. Регулировал вопросы взаимоотношения края с федерацией.

С апреля 2010 — директор Департамента бюджетной политики в отраслях социальной сферы и науки Министерства финансов Российской Федерации.

13 июня 2012 года председатель правительства РФ Дмитрий Медведев подписал распоряжение назначить Котюкова заместителем министра финансов Российской Федерации.

Как бы сделать так, чтобы российская наука служила обществу и процветанию страны в целом и вообще была одной из ведущих в мире — этот вопрос волнует не только ученых и обеспокоенную общественность, он и людей государственных сильно волнует. Причем не только в формате «каким комплексом зданий не должна управлять РАН», но и в смысле менее практическом в близкой перспективе. По крайней мере, должен волновать, ибо в противном случае Россия может в обозримом будущем оказаться на обочине мировой экономики и превратиться в нормальное государство третьего мира. Более того, многие всерьез уверены, что это если не произошло уже, то произойдет в самое ближайшее время.

Накануне в Петербурге на «круглом столе» в рамках Международного кинофестиваля научно-популярных и просветительских фильмов «Мир знаний» видные государственные люди обсуждали проблему просвещения. В том плане, что результаты современных научных представлений об окружающем мире нужно доносить до широких народных масс. Компания была представительной: спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко, президент Российской академии наук Владимир Фортов, директор «Курчатовского института» Михаил Ковальчук, помощник Владимира Путина Андрей Фурсенко.

Говорили много правильных и нужных слов. «Давайте посмотрим на наши отечественные средства массовой информации – и печатные, и электронные. Они буквально забиты псевдонаучными, оккультными, астрологическими, а то и откровенно шарлатанскими передачами. Такое впечатление, что эти темные, антинаучные силы хорошо организованы, сплочены, имеют свою достаточно широкую социальную базу», — заявила, к примеру, Валентина Матвиенко. По ее мысли, «противодействовать этому только законами или административными мерами невозможно, необходима просветительская работа с привлечением авторитетных ученых».

«Я поддерживаю планируемое Правительством России создание и трансляцию на общероссийских телевизионных и радиовещательных каналах тематических просветительских передач. В том числе программ, ориентированных на детскую и подростковую аудитории. Почему нет телеканала Академии наук — рупора для наших выдающихся ученых? Давайте подумаем вместе». Предложила Матвиенко, ни много, ни мало, создать «ассоциацию просветительских институтов», в которую «должны войти научные институты, НКО, все организации, которые могут заниматься просвещением в нашей стране». «Это не просто «хотелки», так как образованность общества определяет экономическое развитие государства», — уверена она.

Ей вторили и остальные авторитетные участники заседания. Например, Владимир Фортов также считает, что Академия наук должна «радикально изменить работу со средствами массовой информации».

Тут же последовали и первые решения: в рамках «круглого стола» было принято обращение культурной, научной и образовательной общественности к Владимиру Путину о необходимости усиления и укрепления просветительской деятельности в нашей стране. И первый шаг в просветительстве: предлагается на базе РАН, Курчатовского института, РИА Новости и ИТАР-ТАСС создать информационное бюро «Российская наука» («ИБРоН»).

Если откинуть всяческие корпоративные соображения (несомненно, только ТАСС, РИА и «Курчатник» должны просвещением, читай освоением госсредств заниматься), то остается лишь порадоваться тому, что дело наконец грозит дойти до дела. Псевдонаука или откровенно лженаучная липа и впрямь в массовом сознании представлена довольно широко. И ситуация никак лучше не становится.

Скорее наоборот: псевдоисторические бредни сатирика Задорнова вполне транслировали на федеральных телеканалах, а под откровенную мистическую ересь (не только в художественном, а как бы в научно-популярном формате) так и вовсе был канал целый придуман — «Первый мистический».

Другое дело, что и сами государевы люди с тем, что научно, а что не очень, далеко не всегда ознакомлены. Бывший спикер Государственной Думы Борис Грызлов некогда активно продвигал «достижения» «академика» Виктора Петрика. И это только самый известный случай. Власть предержащие — они ведь не ученые, и точно так же, как и все остальные, попадаются на удочку к шарлатанам.

Согласно опросу ВЦИОМ от 2011 года, который обеспокоенные ситуацией люди любят цитировать (на упомянутом «круглом столе» его вновь цитировал Фортов), 32 процента россиян согласны с утверждением, что Солнце вращается вокруг Земли, а больше половины считают, что вся радиоактивность — дело рук человека. Понятно, что опрос такого рода — штука ненадежная, а в школе многие граждане учились давно и все основательно забыли, но все-таки тут нельзя не согласиться — просветительские программы нашему населению не помешали бы.

Однако помимо вопроса «надо ли» имеется еще и вопрос «а как именно делать». И вот тут люди государственные почему-то предлагают средства, в эффективности которых есть определенные сомнения. Идея с «телеканалом про науку» или с «отдельным проектом про науку» — хороша только при комплексном подходе. Сам по себе профильный телеканал точно не является решением никаких проблем — те, кому не было интересно, и не будут его смотреть. Будет такое специальное «гетто для науки», как делали уже некогда «гетто для культуры» на одноименном телеканале. Дескать, вот у нас ТВ, а вот на нем культура. «Культурнее» россияне, кажется, не стали.

К тому же «Культура» — далеко не единственный пример такого рода «телецентризма» российских властей, когда масштабную, серьезную проблему предлагается «лечить» созданием медиа-канала по просвещению масс. У нас имеются каналы про духовность («СПАС») и патриотизм («Звезда»), телеканал «Закон-ТВ» и отдельное информагентство о работе судебной системы «РАПСИ». А Дмитрий Медведев, в бытность свою президентом, еще и озвучивал планы по созданию круглосуточного «аграрного канала».

В момент, когда в столице и других городах России проходили массовые митинги протеста против фальсификаций на думских выборах, в России появилось еще и «общественное телевидение». Ну опять-таки — по задумке — гетто для свободы слова. Все они — ОТР, «Закон» и прочие проекты — в лучшем случае стали нишевыми каналами, в худшем — просто провалились.

К тому же чиновники, запуская такого рода проекты, не рассчитывают на реальный эффект. Мероприятия проведены, отчет по трате средств получен, за чем еще встало дело? Все, галочка поставлена, «мы боремся за что-то хорошее, вот и канал у нас есть».

Имеются и серьезные проблемы в плане взаимного недоверия академических ученых, медиа и общественности. Научная журналистика слаба — факт, но ведь и ученые далеко не всегда спешат поделиться своими достижениями с публикой. И почти никогда не в состоянии объяснить их профанам. Одно дело сказать «надо радикально изменить работу со средствами массовой информации», и совсем другое — действительно ее изменить.

Это тоже целая «наука» — как выстраивать коммуникацию и, главное, зачем это ученым. Не всякому захочется выглядеть клоуном в телевизоре или читать/смотреть/слушать, как малограмотные журналисты перевирают то, чему он посвятил жизнь. Не всякому захочется потакать, подобно лжеакадемику Петрику, вкусам публики и предавать «научное священнодействие».

Простецов могут и не допустить в храм науки рядовые жрецы, чтобы не превратить его в торговый дом и самим не превратиться в интернет-мем «российские ученые доказали». Меж тем, придется делать — в той или иной степени — именно это. Иначе все разговоры про «просвещение» будут хорошей, доброй, важной, но именно что «хотелкой» российских властей. И вне зависимости от реальных успехов российской науки треть населения так и будет верить, что Земля — центр Вселенной.

Михаил Захаров

Большинство считает, что взрыв — это опасно, и не все знают о его положительных качествах. Вы даже не представляете, сколько полезных вещей можно изобрести, если подойти к этому явлению с научной точки зрения: новые композиционные материалы, двигатели для гиперзвуковых самолетов, системы пожаротушения…

На всероссийской конференции «Взрыв в физическом эксперименте», организованной Институтом гидродинамики им. М.А. Лаврентьева СО РАН, 105 ведущих ученых из 20 городов России обсуждали, как применять энергию взрыва для решения научных и прикладных задач. «Огонь, вышедший из-под контроля, вызывает ужас у всего живого, но уже миллионы лет, как человек использует его для приготовления пищи, обогрева жилища и т.д. Точно так же и со взрывом: с одной стороны, этого явления все боятся и стараются избежать, но с другой, если научиться управлять им, то открывается много новых возможностей его применения. Например, около полувека назад с помощью взрыва была создана насыпная плотина в урочище Медео для защиты Алма-Аты от селевого потока. Мало кто осознает, что множество «взрывоподобных» процессов происходит при работе двигателя внутреннего сгорания, а умение управлять ядерной реакцией позволило построить АЭС, атомные ледоколы...»,— рассказывает директор ИГиЛ СО РАН доктор физико-математических наук Анатолий Александрович Васильев.

Итак, если направить энергию взрыва в нужное русло, можно:

Предсказывать развитие реальных катастроф

Сотрудники Научно-исследовательского института прикладной математики и механики ТГУ работают над улучшением численного метода описания «взрыва». В математическое моделирование катастроф они включают значения физико-механических характеристик материала, что позволяет «предсказывать» вероятные разрушения и наиболее точно перелагать «в цифры» процесс, наблюдаемый в эксперименте.

Создавать двигатели для самолетов, передвигающихся с гиперзвуковыми скоростями

В Институте гидродинамики им. М.А. Лаврентьева СО РАН изучается процесс непрерывной спиновой детонации в топливно-воздушных смесях (детонация  — процесс распространения взрывной волны со сверхзвуковой скоростью, сопровождающийся химическими реакциями), которая может стать новым, более эффективным способом переработки углеводородного горючего. Новосибирские ученые придумали другую схему, в которой волна бегает не вдоль трубы, а поперек. В результате смесь сжигается стационарно вращающимися волнами с огромными скоростями. Это создает предпосылки для создания детонационного двигателя (данная тематика сейчас интенсивно прорабатывается в промышленно развитых странах — США, Франции, Японии, Китае,  России), который позволит самолетам передвигаться со скоростью, в несколько раз превышающей скорость звука. Так, на полет, например, из Москвы в Петропавловск-Камчатский вместо десяти часов уйдет менее двух. Вероятно, в будущем регистрация, досмотр багажа, паспортный контроль будут длиться дольше, чем само время нахождения в воздухе.

Удешевить энергетику и производство

Современная нефтехимия невозможна без катализаторов, работа которых, в свою очередь, сильно зависит от суммарной поверхности частичек, на которые они нанесены, — чем она больше, тем выше эффективность. В свое время Институт гидродинамики им. М.А. Лаврентьева СО РАН совместно с НПО «Алтай» создали технологию получения ультрадисперсных алмазов из взрывчатки (детонационные наноалмазы). К сегодняшнему дню она разошлась «по странам и континентам». Ученые из Сибирского федерального университета и Красноярского научного центра СО РАН научились усиливать каталитическую активность детонационных наноалмазов применительно к задачам нефтехимии.

Изобретать инновационные материалы

Еще во времена создания Сибирского научного центра ученые из Института гидродинамики им. М.А. Лаврентьева выяснили, что, применяя энергию взрыва, можно получать композиционные материалы из веществ, которые ранее считались «несовместимыми» (железо с титаном, тантал с медью и т.д.). Эта технология называется сваркой взрывом. Из ИГиЛ СО РАН этот метод распространился по другим научным организациям. Например, недавно в Волгоградском государственном техническом университете показали, что  если соединить титан со сталью с помощью двух прослоек из композитов ниобия и меди, то получится материал, выдерживающий температуру 1100 °C. Такие сплавы дадут новый толчок для развития космической, нефтяной и химической промышленности.

А в Институте структурной макрокинетики и проблем материаловедения Российской академии наук энергию взрыва используют для изготовления крупногабаритного (площадью более 25 кв. м) биметалла. Приварить друг к другу два больших листа меди и стали обычным способом практически нереально, поможет только взрывная волна.  Зачем нужен этот биметалл? Возьмем такой пример: лучшим проводником электрического тока является медь, но она довольно дорогая. Только представьте себе, сколько понадобится меди для оборудования всей линии электропередач? Но на самом деле высокочастотные токи распространяются по поверхности, а значит, для провода хватит даже тонкой медной оболочки, а сердечник можно сделать из стали. Похожие задачи стоят при создании мощных электродов современных плавильных печей и многого другого промышленного и научного оборудования.

Повышать прочность приборов

Сотрудники Института гидродинамики им. М.А. Лаврентьева СО РАН разрабатывают новое оборудование для детонационного напыления, которое сильно повышает износостойкость металлов. Например, если обработать им лопатки компрессоров авиационных двигателей, то они прослужат во много раз дольше. Подобное покрытие уже стало традиционным для деталей газотурбинного и нефтегазового оборудования.

И это далеко не все возможности практического применения энергии взрыва. Исследование детонационных процессов — актуальная тема для ученых во всем мире. Если говорить о тенденциях науки о детонации, то, по мнению доктора физико-математических наук Валентина Федоровича Куропатенко из Всероссийского научно-исследовательского института технической физики имени академика Е.И. Забабахина, ученым пора прекратить подгонять параметры численного моделирования под экспериментальные данные (ведь такие исследования не объясняют ничего и не позволяют достоверно прогнозировать поведение материалов в тех областях, где результаты отсутствуют). Необходимо сконцентрировать усилия на развитии моделей, основанных на фундаментальных  принципах физики, как это делалось в 40-50-е годы XX века до появления ЭВМ.

Диана Хомякова

Иллюстрация предоставлена ИГЛ СО РАН