4 октября журнал Science опубликовал исследование, посвященное публикации псевдонаучной статьи в 157 рецензируемых журналах открытого доступа (Open Access, OA). Автор исследования “Who’s afraid of peer review?” (“Кто боится рецензирования?”) — биолог Джон Боханнон (John Bohannon) — рассказывает о подготовке статьи, содержащей очевидные методологические ошибки, и ее отправке в несколько сотен журналов открытого доступа.

В результате из 255 журналов, давших ответ по статье, в 157 она была принята к публикации, и только 98 журналов отклонили ее после рецензирования. Это подано автором как большая проблема, с чем трудно не согласиться, если бы не одно “но”: это подано как проблема именно открытого доступа. Надо сказать, что подобные эксперименты проводились и ранее, в том числе в России (небезызвестная статья Корчеватель), но не связывались напрямую с какой-либо формой издания научных статей (традиционной печатной, открытый доступ и др.).

Многие зарубежные СМИ стали охотно перепечатывать и ссылаться на данную статью, т.к. тема открытого доступа сейчас достаточно актуальна в европейских странах и США. В России же открытый доступ в настоящее время еще не столь популярен, однако это не помешало нашим ведущим средствам массовой информации зацепить этот “вброс”, что выразилось, например, в статье РИА Новости “Журнал Science раскрыл теневую империю «мусорных» научных изданий”.

Чтобы как-то разбавить отрицательный медиафон, сложившийся вокруг открытого доступа, в этой статье мы попробуем доступно объяснить всем заинтересованным в этой теме людям, что же происходит на самом деле. Для этого предлагаем вашему вниманию краткое рассмотрение наиболее распространенных мифов об открытом доступе из различных источников.

Миф № 1: Доступ к научным знаниям не является проблемой

Проблема доступа к научным знаниям является актуальной для мировой науки в целом, но в России стоит особенно остро по нескольким причинам. Во-первых, наиболее статусные и востребованные для публикации среди ученых журналы, входящие в бывшее издательство “Наука” (ныне “МАИК/Интерпериодика”) и ряд других крупных издательств, доступны исключительно на платной основе. Многие региональные вузы и научные учреждения не в состоянии оплачивать подписку на эти журналы, не говоря уже о частных лицах. Во-вторых, в нашей стране слабо распространена практика публикации препринтов, а самопубликация авторами статей в Интернете практически невозможна ввиду жесточайших условий со стороны традиционных издательств, заключающихся в полном или частичном запрете использования опубликованного текста статьи. В итоге мы имеем большое количество научных исследований (зачастую наиболее интересных и передовых), которые вовсе недоступны широкой аудитории.

Миф № 2: Журналы открытого доступа не рецензируются

Большинство научных журналов, вне зависимости от того, предоставляют они свои архивы по модели открытого доступа или нет, все равно рецензируются. Более того, в настоящее время многие крупные научные издательства дают возможность публиковаться в открытом доступе (Springer, Nature, Elsevier), и это никак не влияет на процесс рецензирования этих журналов.

Безусловно, нельзя утверждать, что не найдется журналов открытого доступа, не использующих рецензирование публикуемых статей. То же самое нельзя утверждать и о традиционных печатных журналах. Как показывает практика, такие журналы (и открытого доступа, и печатные) долго не существуют и закрываются по причине невостребованности научным сообществом.

В реальной жизни журналам открытого доступа необходимо даже тщательнее подходить к качеству публикуемых материалов ввиду гораздо большей потенциальной аудитории, которой нужно доказывать свою состоятельность. Помимо экспертов, в рецензировании статей могут принимать участие все заинтересованные лица, и их мнение также может быть учтено экспертами.

Миф № 3: Журналы открытого доступа имеют низкий импакт-фактор

В литературе приводится еще несколько формулировок данного мифа: “Вы должны выбирать между престижем и открытым доступом”, “Открытый доступ — это приемлемо для “проходных статей”, но для серьезных статей он не подходит”. Однако в настоящее время существует некоторое количество журналов открытого доступа с высоким импакт-фактором — это PLoS Biology, BioMed Central и др. Более того, ведущие ученые мира уже осознают важность публикации научных результатов в открытом доступе. Ярким примером этому может служить статья, опубликованная лауреатом нобелевской премии по медицине Томасом Судховым в открытом доступе.

Миф № 4: Статьи в открытом доступе не защищены авторским правом

Существует расхожее мнение, что статьи, находясь в открытом доступе, не защищены авторским правом. В реальности это не так, и авторское право распространяется на все объекты интеллектуальной собственности вне зависимости от формы их публикации. Однако открытый доступ имеет дополнительный плюс: он позволяет авторам сохранить все права на использование своих статей вместо того, чтобы передать права на них традиционному журналу и потерять возможность ими распоряжаться.

Миф № 5: Открытый доступ с моделью оплаты автором за свою публикацию угрожает целостности научной системы

Этот миф является крайне популярным и заключается в том, что журналы открытого доступа в стремлении заработать больше денег будут публиковать как можно больше статей, не производя их должный отбор. В реальности, в этом отношении не существует разницы между традиционными журналами и журналами открытого доступа. И у тех, и у других целью является увеличить свою читательскую аудиторию, а этого можно добиться только путем публикации качественных материалов.

Помимо этого, в российской научной среде часто высказывается опасение, заключающееся в том, что авторы (или организации, в которых они работают) едва ли смогут платить за публикацию своих исследований в журналах открытого доступа. На наш взгляд, для кардинального решения этой проблемы государству необходимо менять схему финансирования публикации научных исследований и переходить от дотаций журналам к дотациям ученым. Эта схема естественна — государство вкладывает деньги в ученых, в развитие науки, а ученые сами выбирают площадку для публикации — например, журнал открытого доступа с большой посещаемостью и отличной «видимостью» в Интернете.

В настоящий момент в России мы наблюдаем обратную картину. Государство  вкладывает деньги не в ученых, а в научные издательства, ставя перед ними «неприятные» задачи: увеличение импакт-фактора журнала, соответствие критериям журнала из Перечня ВАК, попадание в WOS, Scopus и др. Эти задачи издательства решают по-разному, в меру сил, понимания и возможностей. Кто-то считает условие выполненным, напечатав хороший ВАКовский журнал с представительной редколлегией и качественной рецензией тиражом 200 экземпляров. Кто-то — сделав глубоко закопанную на сайте вуза страничку издания и выложив туда архив журнала за последние 10 лет (что формально соответствует требованию об открытом доступе к материалам журнала). В конечном счете большое число изданий попросту не справляется со своей главной задачей — облегчить доступ к материалам статей максимально большой аудитории заинтересованных читателей. От этого страдают и собственно авторы, и другие исследователи, и наука в целом.

15 октября после 23:00 на главной насосной станции Бердска, расположенной по ул. Зональной, за стеной машинного отделения произошло нечто. «Специалисты не могут ничего сказать. Ночью был хлопок, и после него система перестала работать», — сообщил Кирилл Колончин, заместитель губернатора НСО. За таинственным хлопком последовало затопление насоса и электросетей на 14 м, через машинное отделение нечистоты потекли на поверхность. В отделе ГО и ЧС администрации Бердска рассказали, что дежурная бригада и сотрудники местного «Комбината бытовых услуг» (КБУ) пытались обуздать ситуацию своими силами. Активно откачивать фекальные воды начали около 4 утра, но вскоре запросили подкрепления у Новосибирска.

Главная насосная станция (ГНС) стоит на открытой местности у Бердского залива. 16 октября небольшое здание напоминало спрута с торчащими из окон щупальцами-шлангами. Они ползли в сторону воды, источая миазмы. Сколько нечистот утекло в Бердский залив, специалисты городского отдела ГО и ЧС уточнить не смогли. «Это в квартире можно поставить счетчик на железные трубы, а не на рукава брезентовые. Откачку вели 5 мотопомп и 3 помпы МЧС на машинах», — поведали бердские коммунальщики.

В среднем за час через ГНС идет 700 кубометров стоков, следовательно, за 5 часов могло утечь 3500 кубометров, или 349 тонн, нечистот — троекратный объем бассейна «Спартак».

Следственные органы полагают, что к аварии могли привести махинации с закупкой оборудования. В январе 2012 года для ремонта коллектора Бердск – Академгородок КБУ заключила 32-миллионный договор на поставку задвижек подрядной организацией. По версии следствия, неустановленные лица из числа руководства этой организации обманули начальство КБУ и вместо дорогих и качественных задвижек поставили более дешевые. По факту аварии началась доследственная проверка. Сергей Носов, заместитель мэра Бердска по ЖКХ, предварительно оценил затраты на ремонт в 11 млн руб. На насосной станции сгорел мотор, замену ему привезли из Новосибирска.

В результате коллапса горячую воду в Бердске перекрыли полностью, а давление подачи холодной снизили до 1 атмосферы. Детей из школ и детсадов распустили по домам, в больницах отменили плановые операции. Вместе с бердчанами без горячей воды остались жители верхней зоны Академгородка, микрорайонов «Щ» и Правые Чемы.

«Были опасения, что загрязненная вода может попасть в том числе в систему горячего водоснабжения Советского района», — пояснил Данияр Сафиуллин, начальник департамента ГО, ЧС и мобилизации мэрии Новосибирска. Холодную воду не отключали, потому что ее берут из подземного источника.

Эколог Сергей Пащенко, чтобы не подхватить букет кишечных инфекций, советует академгородковцам подстраховаться: обязательно поменять фильтр воды, даже если он новый. Если фекалии попадают в воду, фильтры, которые меняются через месяц, выходят из строя за день-два. Бактерии оседают на серебро и уголь, и это уже не фильтр, а маленький рассадник инфекции.

Сбросы нечистот шли в Бердский залив, откуда — в Обское море и могли спуститься до того места, где ведется забор воды для Советского района, а система очистки там старая, говорит эколог.

Пробы, взятые Роспотребнадзором из Бердского залива 16 октября, показали, что превышения показателей загрязнения нет, подчеркнул Данияр Сафиуллин, ФГУП УЭВ СО РАН выключил воду из соображений предосторожности. Однако 18 октября, когда ГУ МЧС по НСО отчиталось, что ремонтные работы на ГНС завершены и водоснабжение Бердска постепенно налаживается, в зоне аварийного отключения Советского района оставалось 308 домов.

Владимир Савкин, гидролог Института водных и экологических проблем СО РАН, сомневается, что при годовом объеме Бердского залива — 0,28 кубокилометра — случившийся сброс можно считать критическим. Но от него пострадает природа. Уже сейчас берег неподалеку от места аварии завален мелкой мертвой рыбешкой.

«Бердский коллектор построен при царе Горохе (в 1976 году. — А.Н.) и весь считается аварийным. Когда там вода и влажность — все более-менее нормально. Сейчас он обсушен да еще промерзнет, а когда его снова атакуют водой, то возможны разрушения во многих местах», — рассуждает Сергей Пащенко.

Эколог полагает, что подобное ЧП под Новосибирском не первое и не последнее. В 2004 году нечистоты хлынули в Ельцовку, затем — в Обь через шлюзовый канал. Аварию устраняли полдня, с полных пляжей выдворяли купающихся. Более мелкие аварии на коллекторе в Бердске случались в январе и июне прошлого года. Последний случай затронул микрорайон «Щ», недалеко от жилых домов на ул. Героев Труда. Кроме фекалий под Новосибирском периодически разливаются нефтепродукты. Например, в августе в Северном районе области произошел разлив 250 л нефтяной эмульсии из-за аварии на местном нефтепроводе. В июле в Мошковском районе утекло 3 тонны нефти, специалисты вели рекультивацию грунта. В июле 2012 года пласт нефтяной суспензии обнаружили на дне Оби в районе третьего моста под дном затонувшего катера.

Анна Наумцева

Фото Ольги Бурлаковой

Енисей – это одна из важнейших транспортных артерий Сибири и России в целом. После строительства одной из мощнейших ГЭС в стране, Красноярской, встала проблема сквозного судоходства по Енисею. Обеспечение проходимости водного транспорта через Красноярский гидроузел стало достаточно сложной задачей.

Дело в том, что при максимальном заполнении водохранилища переменный перепад уровней бьефов составлял более 100 метров (высота небоскрёба)! Да и размер судов, подлежащих пропуску, был достаточно велик. Также рельеф местности был достаточно сложным, сильно пересечённым. Именно поэтому ни привычные многоступенчатые шлюзы, ни вертикальные подъемники не годились для решения этой сложной технической проблемы. Было решено сделать уникальный наклонный судоподъёмник, не имеющий аналогов в мире. Такая схема пропуска судов имела лучшие технико-экономические и эксплуатационные показатели.

Идея создания такого судоподъёмника вызывала ожесточенные споры в инженерных и научных кругах. Опыта создания такой системы на том момент не было ни в России, ни в мире. Основные теоретические и экспериментальные исследования проводились Институтом гидродинамики СО РАН, совместно с некоторыми вузами Новосибирска. При проектировании и строительстве судоподъёмника было внедрено более 15 изобретений как по механическому оборудованию, так и по гидротехнической части сооружения.

Пропуск судов осуществляется перевозкой на плаву в специальной самоходной камере, которая двигается по наклонным рельсам. Уклон путей составляет 1:10, а их длина 1190 и 306 метров со стороны нижнего и верхнего бьефов соответственно. Камера, по-настоящему, огромна: 90 метров в длину и 18 в ширину при глубинах наполнения до 2,2 метров. По размеру камера сопоставима со спортивным стадионом! Вы когда-нибудь видели стадион, сам поднимающийся на высоту небоскрёба, при этом перевозя огромное судно? Общий вес камеры с водой и перевозимым объектом составляет около 8 тысяч тонн! Действительно гениальное творение инженерной и научной мысли.

Создание Красноярского судоподъёмника решило проблему судоходству в верхнем течении Енисея, которое было прервано постройкой плотины. Этот опыт можно использовать при реализации мегапроекта соединения Амура и Волги в единую систему водного сообщения, создании Сибречпути, идея которого давно будоражит умы многих учёных.

Стоит отметить, что судоподъёмник никогда не использовался на полную мощность. В 1976 году, в первый год эксплуатации, было провезено всего 12 судов. Постепенно судооборот увеличивался и в 1985 году судоподъёмник пропустил более 170 тысяч тонн грузов. К сожалению, в девяностых объём грузоперевозок уменьшился из-за сокращения промышленного производства в регионе. На данное время чудо инженерной мысли попросту простаивает.

Ни на одном из других гидротехнических объектов в нашей стране не сконцентрировано так много сложнейшего оборудования, которое функционально связано между собой. И как не было в восьмидесятых годах (в начале строительства) аналогов нигде в мире, так и нету. Красноярский судоподъёмник – одно из самых значительных и значимых достижений в отечественной гидротехнике. Приятно осознавать, что именно наши, сибирские учёные смогли воплотить такую идею в жизнь.

Виктор Зырянов

По имеющимся сведениям (вся терминология теперь как на войне), в среду 16 октября итоговый вариант проекта положения о Федеральном агентстве научных организаций (ФАНО) уже поступил в Правительство РФ, хотя общественное обсуждение документа продолжается. Из проекта положения окончательно следует, что все полномочия Российской академии наук (РАН) по отношению к подведомственным институтам передаются в ФАНО. Для учреждения, ликвидации и реструктуризации институтов, сокращения штатов и изменения научных тематик даже не потребуется формального согласия РАН – ФАНО будет вправе само сделать все, что захочет. Таким образом, пал последний оплот обороны независимости РАН, и члены Академии стали членами клуба ученых, а все научные сотрудники – бессловесными «крепостными» нового Агентства, состоящего из чиновников. В очередной раз власть не сдержала обещания, данного на самом высоком уровне: неоднократно утверждалось, что научно-организационная и финансово-административная составляющие руководства институтами будут разделены между РАН и ФАНО соответственно.

Что же происходит? Почему с Российской академией наук – старейшим после церкви, уважаемым в России во все времена институтом – обошлись как со злейшим врагом – уничтожили быстро, безжалостно, хладнокровно, вероломно, с хорошо подготовленной и весьма грязной пропагандистской кампанией, несколькими тактическими отступлениями и даже с дезориентирующими и усыпляющими переговорами самого главы государства? Почему вдруг оказался забыт один из аргументов противников РАН, что одна и та же организация не может и заказывать научные исследования, и оценивать их результаты? Ведь ФАНО полностью заменило РАН. Власть вновь передернула карты.

Дело в том, что, как ни странно, власть боится Академии. Академия была авторитетна, самостоятельна, не всегда покорна и фактически неуправляема правительственными чиновниками. О сохранении в России высокого доверия к Академии говорили и последние опросы общественного мнения.

Ученые по отдельности, Академия в целом, да и многие из ее нынешних руководителей власти непонятны – вместо ясных «человеческих ценностей» – купить дачу на Рублевке, виллу на Канарах, пристроить детей обучаться за границу – вместо всего этого люди требуют дать им возможность нормально работать, а максимум желаемого в плане «красивой жизни» у большинства научных сотрудников – иметь обычную квартиру. Чиновникам вообще непонятны резоны, по которым люди занимаются наукой. Ученые – странноватые чудаки, и неизвестно, что от них ждать. При этом многие из этих «чудаков» связаны с национальной безопасностью – занимаются проблемами, влияющими на обороноспособность страны, безопасность жизни и здоровья населения, социальную и экономическую стабильность. 

Заказывать исследования и оценивать их результаты, казалось бы, должно государство. Но власть попросту не понимает предлагаемых ей перспектив и результатов исследований и поэтому не читает ежегодных академических отчетов. Сотни крупных инновационных проектов, предлагаемых Академией правительству, остаются без внимания. Власть не имеет никакой внятной научно-технической политики и поэтому боится быть уличенной в вопиющей некомпетентности. В стране нет структуры, достаточно компетентной для оценки научных результатов РАН. И вместо того, чтобы на высшем государственном уровне создать структуру, определяющую научно-техническую политику (типа ГКНТ СССР), Правительство РФ уже 10 лет безуспешно пытается создать параллельную фундаментальную науку в ряде доверенных вузов и заказывать исследования этой науке. Результаты этой работы мизерны.

Для того чтобы понимать, что делается в науке, надо долго учиться. Увы, это затрудняет диалог с обществом. Люди, с энтузиазмом несущие околонаучный бред, воспринимаются на ура, а в чем состоит результат, скажем, хорошей математической работы иногда в принципе невозможно объяснить неподготовленному человеку. Наша же чиновничья братия невежественна до безобразия. И при этом власть, уличенная в разорительном покровительстве шарлатанским чудо-фильтрам, даже обвиняла Академию наук в мракобесии!

Непокорность Академии наук (власть велела посчитать циферки и механически сократиться на треть – а в РАН ликвидировали один институт), ее самостоятельность (кого считают достойным, того и выбирают в директора или в члены академии, а кого нет – не выбирают, несмотря на отчетливые сигналы сверху) очевидно опасны для государства, ибо не вписываются в пресловутую вертикаль. И отношение научных сотрудников к вертикали власти тоже хорошо известно чиновникам: в Новосибирском Академгородке за «Единую Россию» проголосовало меньше 20%, за А. Навального в Москве самый большой процент был в ЮЗАО, где сосредоточены многие институты и вузы, и т.д. И это – тоже результат непонимания властью системы взаимоотношений с научным сообществом.

Ясно, что существование такой большой организации, сотрудники которой «не понимают» основ современной государственной политики, все время вызывало дикое раздражение, беспокойство и злость у власти.

Наши хорошо управляемые чиновники уже доуправлялись до стагнации экономики при бешеных ценах на экспортные ресурсы, до повального списывания на государственных выпускных экзаменах, до пенсионной политики по принципу «умри ты сегодня, а я завтра»… В среде чиновников совершенно немыслима ситуация, когда подчиненный спорит с начальником, не соглашается с принятым им решением. В академических институтах – не всех, но многих – спор с руководителем – совершенно нормальная вещь. К слову, управляемость в представлении наших чиновников обязана распространяться и на законы природы – при составлении планов работ Минобрнауки постоянно желает знать, какие именно открытия будут сделаны в ближайший год, через пять лет и к 2025 году...

Неожиданно для многих авторитет сотрудников Академии наук на международной арене и в российском обществе оказался таков, что власть трижды отступала, когда Академия наук демонстрировала решительное противодействие. Политические требования ряда отделений и институтов РАН, в том числе об отставке правительства, митинги, неприятный для власти широкий международный отклик, заставили власть вступить в переговоры, дать успокоительные обещания и отсрочить исполнение задуманного. Увы, этим обещаниям руководители РАН не смогли не поверить. И впоследствии из отвоеванного сдавался редут за редутом – теперь дошли до стадии положения о ФАНО. Дальше отступать некуда.

Мы считаем, что руководство Академии наук должно официально заявить, что в ситуации, когда не было выполнено ни одно обещание о сохранении за РАН полномочий по координации работы подведомственных организаций, Академия наук оказалась в условиях, при которых проведение плановой научно-исследовательской работы в бывших институтах РАН, а ныне ФАНО, становится невозможным. Выполнение государственной Программы фундаментальных исследований, утвержденной ранее тем же Правительством, оказывается под большим вопросом. Кроме этого, наносится сильный удар по международному научному сотрудничеству, предполагающему многолетнюю согласованную совместную работу. Обеспечить непрерывность научно-исследовательского процесса можно в единственном случае – власть должна немедленно приостановить утверждение положения о ФАНО и с участием РАН организовать работу по изменению существующего законодательства в области науки и формулированию ответственной научно-технической политики государства.

ФАНО может заниматься имуществом (землей и недвижимостью) РАН, но явно не способно к организации научно-исследовательской работы. Эту функцию следует оставить за РАН и ее региональными отделениями. Нужно увеличить финансирование научных организаций РАН, причем без существенного сокращения штатов. Ученые старшего возраста не могут быть просто выставлены «на улицу» – необходимо создание научного пенсионного фонда, новой системы ставок советников и консультантов в научных организациях, системы взаимодействия с вновь создаваемым Российским научным фондом – чтобы на его грантах можно было реально работать ученым на временных ставках. Система экспертной оценки научных организаций должна стать межведомственной – по научной продуктивности институты РАН должны сравниваться не только между собой, но и с научными организациями любой ведомственной принадлежности.

«Республика не нуждается в ученых!», так заявили в 1793 году члены трибунала, приговорившие к смерти Лавуазье. Похоже, наших депутатов и сенаторов власть убедила через 220 лет сделать то же самое с учеными Российской Академии наук.

18.10.2013 г.

чл.-корр. РАН П.И. Арсеев

чл.-корр. РАН А.В. Лопатин

д.ф.-м.н. М.Ю. Романовский