Экономика и предпринимательство определяют сегодняшний день общества и государства; технологии и уровень образования – завтрашний (5-10 лет). Фундаментальная наука и инновационная активность – послезавтрашний (10 лет и далее). Говоря о сегодняшних проблемах отечественной науки, мы обсуждаем и планируем будущее России.

В настоящее время сложились два подхода к определению места науки в современном обществе. Либо наука представляет собой существенную часть «мозга общества», решает важные для страны проблемы, позволяющие изменить к лучшему её перспективы и место в мире, расширить коридор возможностей. В этом случае перед российской наукой со стороны государства и общества нужно ставить масштабные задачи и добиваться их выполнения. Либо наука является частью «джентльменского набора» «приличных стран», которым необходимо подражать в основном из-за соображений престижа, тогда начинается борьба за цитируемость, места в рейтингах, приглашения зарубежных учёных, которые должны научить нас «как надо работать», а основной целью провозглашается интеграция отечественной науки в мировое научное пространство.

Важнейшая метафора в этой проблеме – цикл воспроизводства инноваций.

Для исследователя наука является целью и смыслом деятельности. Для общества – это средство, позволяющее обеспечить его благополучную, безопасную жизнь и достаток сейчас и в обозримой перспективе. В ответ на вызовы, с которыми сталкивается общество, оно, опираясь на науку, добытое знание, создаёт новые товары и услуги (результат внедрения изобретений, нововведений, которые сейчас часто называют инновациями), порождает новые организационные стратегии, цели, меняет мировоззрение и идеологию.

Необходимость делать это быстро и масштабно привела во второй половине XX века к созданию национальных инновационных систем (НИС).

Сначала осмысливается область наших знаний и технологий, угрозы, вызовы и возможности, которые может дать исследование неведомого. Это очень важный процесс, требующий диалога и взаимопонимания между властью, учёными и обществом.

Затем проводятся фундаментальные исследования, цель которых – получение нового знания о природе, человеке и обществе. Трудность планирования таких работ связана с тем, что зачастую неясно, каких усилий и какого времени потребует следующий шаг в неведомое. Параллельно с этим готовятся специалисты, ориентированные на получение и использование нового знания. Условно будем считать, что блок фундаментальной науки и образования обходится в 1 рубль.

Затем полученное знание в ходе научно-исследовательских работ (НИР) воплощается в изобретения, действующие образцы, новые стратегии и возможности. Этим занимается прикладная наука, которая обходится около 10 рублей. Именно в этом секторе и делается около 75% всех изобретений.

После этого в результате опытно-конструкторских разработок (ОКР) создаются на основе результатов прикладных исследований технологии производства товаров, услуг, изделий, дающих новые возможности обществу и государству. Эти товары и услуги выводятся на национальные или мировые рынки крупными государственными или частными высокотехнологичными компаниями. Стоит это около 100 рублей.

Далее созданное реализуется на рынке или используется во благо общества другим способом. Часть полученных при этом средств затем вкладывается в фундаментальные и прикладные исследования, в систему образования и опытно-конструкторские разработки. Круг замыкается.

Описанный круг воспроизводства инноваций, являющийся ядром национальной инновационной системы, можно сравнить с автомобилем. Систему целеполагания и выбора приоритетов можно сопоставить с ветровым стеклом. (В России она отсутствует – в правительственных документах называется слишком много приоритетов. На них просто нет ресурсов.) В машине имеется руль. В стране должны осуществляться координация усилий, ресурсов, анализ полученных результатов и выработка на этой основе управленческих воздействий. В СССР эту функцию исполнял Государственный комитет по науке и технике при Совете Министров. В РФ подобной структуры нет – около 80 ведомств могут заказывать исследования за счёт федерального бюджета, никоим образом не координируя свои планы и не сводя воедино полученные результаты…

Какое будущее ждёт человечество? Ответ на этот вопрос дают модели мировой динамики. Первая такая модель, связывающая численность человечества, основные фонды, имеющиеся ресурсы, уровень загрязнённости, площадь сельскохозяйственных угодий, была построена американским ученым Дж. Форрестером в 1971 году по заказу Римского клуба, объединяющего ряд политиков и предпринимателей. Предполагалось, что взаимосвязи между исследуемыми величинами будут такими же, как в период с 1900 по 1970 год. Компьютерные исследования построенной модели позволили дать прогноз на XXI век. В соответствии с ним мировую экономику ожидает коллапс к 2050 году. Упрощая ситуацию, можно сказать, что замыкается петля отрицательной обратной связи: исчерпание ресурсов – понижение эффективности производства – уменьшение доли ресурсов, направляемых на охрану и восстановление окружающей среды, – ухудшение здоровья населения – деградация и упрощение используемых технологий – дальнейшее исчерпание ресурсов, которые начинают использоваться с ещё меньшей отдачей.

Позже сотрудником Дж. Форрестера Д. Медоузом и его коллегами был построен ряд более подробных моделей мировой динамики, подтвердивших сделанные выводы. Через 30 лет, в 2002 году, результаты прогнозов детально сравнивались с реальностью – соответствие оказалось очень хорошим[8]. С одной стороны, это означает, что модель верно отражает главные факторы и взаимосвязи, с другой – что радикальных технологических сдвигов, которые бы позволили человечеству свернуть с опасной неустойчивой траектории, не произошло.

Если в 1970-х годах выводы, сделанные учёными, представлялись неожиданными, то сейчас они кажутся очевидными...

Сложность динамики общества связана с тем, что в его развитии существенную роль играют процессы, разворачивающиеся на разных характерных временах. На глобальные демографические перемены, о которых речь шла выше, накладываются циклы технологического обновления. В начале XX века выдающийся экономист Николай Дмитриевич Кондратьев показал, что хозяйство стран-лидеров развивается длинными волнами продолжительностью 45-50 лет. На основе развитой теории была предсказана Великая депрессия 1929 года, сыгравшая огромную роль в истории XX века.

Развивая эти идеи, академики Д.С. Львов и С.Ю. Глазьев разработали теорию глобальных технологических укладов (ГТУ), дающую новый взгляд на макроэкономику и долгосрочное прогнозирование технологического развития.

При переходе между укладами ключевую роль играют некоторые изобретатели, меняющие облик экономики, а с ней и мира в целом, а также научные достижения, сделавшие эти нововведения возможными. При переходе от первого ко второму укладу — это паровой двигатель и термодинамика, от второго к третьему – электродвигатель и электродинамика, от третьего к четвёртому – атомная энергия и ядерная физика, от четвёртого к пятому – компьютеры и квантовая механика.

Происходящая в настоящее время смена общественно-экономических формаций кардинально меняет и структуру перспективного технологического уклада. Его основу составят фундаментальные исследования, а ядро – технологические секторы, представляющие собой совокупность технологий, ориентированных на приоритеты социально-экономического развития России и базирующихся на результатах фундаментальных исследований.

Заметим, что и ключевое изобретение, и основополагающая научная теория для данного технологического уклада создаётся в ходе развития предыдущего, иногда за 50 лет до того, как они меняют мир.

Ещё Н.Д. Кондратьев считал, что именно переходы между укладами являются причинами финансово-экономических кризисов, войн и революций. Это и есть одна из тех неравномерностей в развитии мировой системы, о которых писали классики марксизма. В самом деле, переход к следующему укладу – это пересдача карт Истории – возможность создать и захватить новые рынки, разработать новые типы оружия, изменить облик войны и конкуренции. И, конечно, геополитические субъекты не упускают шанс поучаствовать в этой «гонке нововведений».

Где же находится мир сейчас? В кризисе, на пути в новый технологический уклад. Локомотивными отраслями последнего, вокруг которых будет строиться вся остальная промышленность, могут стать биотехнологии, нанотехнологии, новое природопользование, новая медицина, робототехника, высокие гуманитарные технологии (позволяющие наиболее эффективно развивать потенциал отдельных людей и коллективов), полномасштабные технологии виртуальной реальности...

Технологические прогнозы выполняют роль ориентиров, точек сборки, усилий многих и многих организаций. На их основе предприниматели судят о запросах государства, чиновники — о приоритетах развития, военные и инженеры — о будущих возможностях, университеты — о потребностях специалистов.  К сожалению, сейчас в России подобная работа всерьёз ведётся только отдельными энтузиастами.

Интересно сравнение приоритетов отечественной и мировой науки (Россия / мир). Вероятно, XXI век будет веком человека. Развитие возможностей и способностей людей и коллективов станет магистральным направлением прогресса. С ним будут связаны и главные возможности, и основные угрозы, поэтому весьма показателен перечень «аутсайдеров» научного пространства России, в которых отрыв от мирового уровня по показателю цитируемости статей особенно велик. Это общественные науки (1,02 / 4,23), а также психология и психиатрия (2,54 / 10,23). Здесь мы отстали от мировых показателей вчетверо. И завершают список междисциплинарные исследования, где отставание становится пятикратным...

Обратимся к количественным данным и международным сравнениям. В августе 1996 года был утверждён Закон о науке и государственной научно-технической политике, согласно которому расходы на науку гражданского назначения должны были составлять не менее 4% от расходной части бюджета. Этот закон ни разу не был выполнен.Затраты на всю РАН сейчас сопоставимы с финансированием одного американского университета средней руки. Иными словами, в рамках проводимой научной стратегии в России наука трактуется как нечто второстепенное и финансируется по остаточному принципу.

Естественно, это пагубным образом сказывается на высокотехнологичном секторе экономики России. Сейчас мировой рынок наукоёмкой продукции составляет 2,3 трлн долларов. По прогнозам, через 15 лет спрос на технику и оборудование высоких технологий составит 3,5-4 трлн долларов. В результате развала значительной части обрабатывающей промышленности доля России в производстве наукоёмкой продукции в последние 20 лет постоянно снижалась и сейчас составляет 0,3% от мирового показателя...

При продолжении этой политики к 2018 году, судя по сделанному прогнозу, вклад РФ в мировую науку составит 0,79%, а если считать в качестве такового число цитирований, которые для отечественных статей вдвое меньше общемирового, то оно составит 0,4%...

Курс на высокие технологии диктуется географическим и геополитическим положением нашей страны. Отсюда появляется критерий для оценки действий, проектов и инициатив в сфере науки и образования. То, что работает на достижение сформулированной цели, должно приниматься и исполняться. Проекты, направленные в противоположную сторону, следует отторгать и отклонять.

В.В. Иванов, Г.Г. Малинецкий

Фото сайта nstarikov.ru 

Оппозиция в Госдуме считает, что назначение бывшего министра обороны Анатолия Сердюкова главой Федерального исследовательского испытательного центра машиностроения некорректно по отношению к гражданам и приведет к ухудшению положения дел в отрасли, но в ЕР уверены, что опыт Сердюкова может быть востребован на его новой работе.

Первый заместитель руководителя комитета по промышленности Владимир Гутенев сказал РИА Новости, что не видит в этом назначении чего-то из ряда вон выходящего.

«Я думаю, что в этом назначении нет ничего необычного, потому что Сердюков известен, в том числе разумными шагами в интересах промышленности, упорядочения, бюджетирования гособоронзаказа. Он достаточно жестко и своевременно провел сокращение генерального состава, явно избыточного в рядах Вооруженных сил», — сказал Гутенев РИА Новости. Он также добавил, что Сердюков предпринимал и ряд других полезных мер.

«Я не стал бы его красить одной краской. Это достаточно опытный, серьезный хозяйственник… Его потенциал вполне позволяет достаточно эффективно работать», — сказал парламентарий.

Спикер Госдумы от ЛДПР Игорь Лебедев уверен, что такое назначение нельзя было проводить, пока не закрыты уголовные дела, в которых он фигурирует — это является некорректным отношением к гражданам.

«Мы считаем, что до тех пор, пока в уголовных делах, в которых он фигурирует, неважно в каком статусе, не поставлена окончательно точка — это не совсем корректно по отношению ко всем нам», — сказал Лебедев РИА Новости.

Он отметил, что в свое время очень шумно и с пафосом проходило уголовное дело, связанное с Министерством обороны, а сейчас все сошло на нет.

«Теперь и главный свидетель трудоустроился. Если мы боремся с коррупцией, то мы боремся. А если мы делаем вид, что боремся, то давайте сразу так всем и скажем: „Мы делаем вид“, — заключил парламентарий.

Заместитель руководителя фракции «Справедливая Россия» Михаил Емельянов считает, что информация о назначении Сердюкова на должность главы Федерального исследовательского испытательного центра машиностроения, безусловно, требует проверки и подтверждения, однако, если это действительно так, то это «прямой вызов обществу».

«Дело не только в известном уголовном деле, но и в той политике, которую он (Сердюков) проводил, сейчас совершенно очевидно, что своими решениями, которые он проводил, он уничтожал отечественную военную промышленность, отдавая предпочтение импорту, закупая импорт», — сказал Емельянов РИА Новости в пятницу.

Он полагает, что ФСБ следует разобраться в его связях с западными партнерами: «Почему в ущерб нашей технике закупалась иностранная?».

«А его ставят на ключевой институт, то есть это прямой вызов обществу, и это очень неразумное решение», — сказал Емельянов.

Заместитель руководителя фракции КПРФ Анатолий Локоть считает неправильным решение о назначении Сердюкова на должность руководителя исследовательского центра и считает, что это разрушит российское машиностроение.

«Кошмар. (Конец) машиностроению в Российской Федерации! Это потрясающая по своему эмоциональному заряду новость, потому что более последовательного противника российским технологиям, оборонно-промышленному комплексу, машиностроению, чем экс-министр обороны Сердюков, трудно себе представить», — сказал Локоть РИА Новости в пятницу.

По его словам, Сердюков был самым последовательным противником российского машиностроения, по его инициативе закупалась техника и вооружение за границей, отметил коммунист.

«Назначение его на должность директора исследовательского центра, который будет отвечать за целую отрасль, машиностроение, это более чем странно. Что он знает о машиностроении? Это (назначение) не поддается никакой логике», — сказал Локоть.

Фото РИА Новости

Продукция ЗАО «Приобское» известна многим новосибирцам – именно это крупнейшее в области тепличное хозяйство  круглый год снабжает горожан свежими огурцами и помидорами. Климат Сибири, как известно, не самый благоприятный для парниковых хозяйств, затраты на обогрев  составляют до 60% от себестоимости продукции. В результате, оплата счетов за электроэнергию была постоянной «головной болью» руководства «Приобское». Предприятие искало способы снизить эти расходы. Планировали установить обычные радиаторы и подключиться к системе централизованного теплоснабжения, но оказалось, что и это довольно затратный способ. Традиционные факельные теплогенераторы также не подошли: при их работе вместе с теплом в помещение подаются крайне токсичные угарный газ и оксиды азота, что пагубно сказывается на персонале и выращиваемых культурах.

И тогда, восемь лет назад, компания обратилась с просьбой о помощи в Институт катализа СО РАН. Это обращение было не случайным – ученые института не первый год занимаются технологиями получения экологически чистого тепла. Для решения задачи, поставленной парниковым хозяйством, решили не создавать что-то принципиально новое, а модернизировать уже существующее оборудование. Это позволяло избежать длительной процедуры сертификации. За основу взяли обычные газовые тепловентиляторы, более известные как «тепловые пушки». Как уже говорилось, их главным недостатком были вредные выбросы во время работы. Устранить его удалось при помощи каталитического фильтра, созданного учеными Института катализа, интегрированного в конструкцию стандартной тепловой пушки.

По сути, эта та же «тепловая пушка», но оснащенная дополнительно кассетой с блочным катализатором. Первоначально происходит обычное факельное горение топлива. Затем получившаяся газовая смесь подается во вторую камеру, где и установлена кассета. Под воздействием катализатора при температуре 500–800 °C токсичные продукты сгорания топлива большей частью превращаются в безвредные углекислый газ и воду. А полученный теплоноситель – горячий воздух, в котором теперь примесей существенно меньше норм ПДК – подается непосредственно в обогреваемое помещение. При этом, еще и существенно возрастает так называемый  КПИ (коэффициент полезного использования) топлива, приближаясь к 100%.

После испытаний первые модифицированные аппараты были переданы в парниковое хозяйство. Двадцати штук хватило, чтобы обогреть все теплицы хозяйства общей площадью около 10 тысяч квадратных метров. Как рассказал один из разработчиков технологии, кандидат химических наук Сергей Хайрулин, ученые осторожно определили срок службы –  четыре тысячи часов. Это полгода непрерывной работы. Но прошло уже восемь лет, а кассеты ни разу не меняли.

Мы попросили оценить качество работы воздухонагревателей главного специалиста энерго-газового хозяйства ЗАО «Приобское» Петра Паркина:

- На протяжении всех лет эксплуатации у нас не было претензий к этим пушкам: они поддерживают необходимую температуру в теплицах и при этом не создают проблем для работников. Как-то мы в качестве эксперимента взяли пару немецких тепловых пушек, сразу почувствовали разницу. Люди стали жаловаться на головную боль после нескольких часов работы, рассада росла хуже. Так что мы вернулись к проверенному продукту. Они к тому же оказались и заметно дешевле немецких аппаратов. Так что я думаю, у этой технологии большое будущее, потому что вопросы экологии, здоровья работников с каждым годом приобретают все большее значение.

Итак, мы имеем инновационный продукт, обладающий рядом преимуществ: санитарная безопасность, коэффициент использования топлива, близкий к 100%, компактность и относительная простота изготовления. Заинтересовалась разработкой ученых Института катализа и Российская Венчурная компания. Есть и компания (ООО «Экокат»), которая заявила о намерении наладить серийный выпуск каталитических воздухонагревателей для отопления производственных и жилых помещений. И, тем не менее, путь инновации на рынок оказался не таким гладким, как ожидалось.

- Наша продукция вызвала определенное отторжение у компаний, которые поставляют на рынок традиционные обогревательные комплексы. Они предлагают достаточно сложное и дорогостоящее оборудование, мини-котельные, требующие постоянного присутствия оператора. А тут мы предлагаем компактный переносной аппарат, который стоит раз в десять меньше, да к тому же имеет КПД почти в два раза выше. И зачем им это? Другое дело, если бы государство стимулировало внедрение нашей технологии в рамках той же компании по энергосбережению. Но все равно наши воздухонагреватели займут свою нишу на рынке. В пользу этого говорит очень широкий спектр их применения – в торговых центрах, ангарах, складах, на строительных объектах, во время ремонта коммуникаций или для организации оперативного теплоснабжения в случае чрезвычайных ситуаций. Кроме того, они могут быть своего рода запасным вариантом на случай аварийного отключения отопления: обычного газового баллона хватит на час работы такой пушки.

Насколько оправданными окажутся ожидания Сергея Хайрулина, покажет время. Вполне возможно, что первым этапом внедрения технологии станут небольшие предприятия «отверточной сборки», на которых кассетами с катализатором будут оснащать уже существующие тепловые пушки. Благо, таким образом можно модернизировать практически любую модель, представленную на рынке. И, учитывая климатические особенности, первые шаги в этом направлении можно ожидать как раз в Сибири. 

Георгий Батухтин

Согласно теории Кондратьева, научно-техническая революция развивается волнообразно, с циклами протяжённостью примерно в 50 лет. К настоящему времени известно пять технологических укладов (волн).

Первая волна (1785—1835) сформировала технологический уклад, основанный на новых технологиях в текстильной промышленности, использовании энергии воды.

Вторая волна (1830—1890) — ускоренное развитие железнодорожного и водного транспорта на основе паровых машин, широкое внедрение паровых двигателей в промышленное производство.

Третья волна (1880—1940) — использование в промышленном производстве электрической энергии, развитие тяжёлого машиностроения и электротехнической промышленности на основе использования стального проката, новых открытий в области химии. Распространение радиосвязи, телеграфа, развитие автомобильной промышленности. Образование крупных фирм, картелей, синдикатов и трестов. Господство монополий на рынках. Начало концентрации банковского и финансового капитала.

Четвёртая волна (1930—1990) — формирование мирового уклада, основанного на дальнейшем развитии энергетики с использованием нефти и нефтепродуктов, газа, средств связи, новых синтетических материалов. Период массового производства автомобилей, тракторов, самолётов, различных видов вооружения, товаров народного потребления. Широкое распространение компьютеров и программных продуктов. Использование атомной энергии в военных и мирных целях. Конвейерные технологии становятся основой массовых производств. Образование транснациональных и межнациональных компаний, которые осуществляют прямые инвестиции в рынки различных стран.

Пятая волна (1985—2035) опирается на достижения в области микроэлектроники, информатики, биотехнологии, генной инженерии, использования новых видов энергии, материалов, освоения космического пространства, спутниковой связи и т.п. Происходит переход от разрозненных фирм к единой сети крупных и мелких компаний, соединённых электронной сетью на основе интернета, осуществляющих тесное взаимодействие в области технологий, контроля качества продукции, планирования инноваций.

Предполагается, что с ускорением научно-технического прогресса период между сменами технологических укладов будет сокращаться.

Поставленная президентом России задача — создать «умную» экономику — определяет необходимость опережающего развития науки и динамичную реализацию её достижений.

Поскольку эта задача охватывает многие стороны нашей жизни, для оценки успешности её выполнения требуется особый интегрирующий показатель. На его роль сегодня всё чаще претендует понятие «технологический уклад». Об этом корреспондент журнала «Наука и жизнь» Борис Руденко беседовал с генеральным директором Института авиационных материалов (ФГУП «ВИАМ» ГНЦ РФ) академиком РАН Евгением Кабловым.

— Мировая экономика ещё не до конца оправилась от последствий кризиса. Почему тема «технологического уклада» возникла именно сейчас?

— Появлением этого понятия мир обязан нашему соотечественнику, учёному-экономисту Николаю Дмитриевичу Кондратьеву. Кондратьев пришёл к идее существования больших — протяжённостью в 50—55 лет — экономических циклов, для которых характерен определённый уровень развития производительных сил («технологический уклад»). Как правило, такие циклы заканчиваются кризисами, подобными сегодняшнему, за которыми следует этап перехода производительных сил на более высокий уровень развития.

Сегодня мир стоит на пороге шестого технологического уклада. Специалисты по прогнозам считают, что при сохранении нынешних темпов технико-экономического развития, шестой технологический уклад начнёт оформляться в 2010—2020 годах, а в фазу зрелости вступит в 2040-е годы. При этом в 2020—2025 годах произойдёт новая научно-техническая и технологическая революция, основой которой станут разработки, синтезирующие достижения названных выше базовых направлений. Для подобных прогнозов есть основания. В США, например, доля производительных сил пятого технологического уклада составляет 60%, четвёртого — 20%. И около 5% уже приходятся на шестой технологический уклад.

— А как обстоят дела в России?

— О шестом технологическом укладе нам говорить рано. Доля технологий пятого уклада у нас пока составляет примерно 10%, да и то только в наиболее развитых отраслях: в военно-промышленном комплексе и в авиакосмической промышленности. Более 50% технологий относится к четвёртому уровню, а почти треть — и вовсе к третьему. Отсюда понятна вся сложность стоящей перед отечественной наукой и технологиями задачи: стране надо, образно говоря, перемахнуть через этап — через пятый уклад.

— Насколько это возможно практически?

— При сложившихся формах и методах управления, организации и финансирования работ подобный прорыв осуществить не удастся. Нужны кардинальные изменения в этих сферах. И они возможны лишь в том случае, если наука будет обладать статусом самостоятельной отрасли экономики со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ведущие страны мира к этому уже пришли.  Наши же возможности в этом вопросе выглядят не столь оптимистично. Как показала практика, министерства и ведомства, в первую очередь Министерство образования и науки, Минэкономразвития и Минпромторг, не в состоянии обеспечить стране динамичное инновационное развитие. Хуже того, некоторые из их работников продолжают навязывать нам сомнительные решения.

— Нельзя ли привести примеры подобных решений?

— Ссылаясь на зарубежный опыт, упорно насаждается мнение, что «центр тяжести» развития науки должен переместиться в стены вузов. Возможно ли это? Не говоря уже о том, что главная задача вузов — подготовка специалистов, трудно представить себе учебное учреждение, способное содержать и эффективно эксплуатировать мощные экспериментальные исследовательские стенды и технологические комплексы.

Столь же ошибочно мнение, что инновационное развитие может быть обеспечено только научными организациями, которые принадлежат либо финансируются частными корпорациями, главные интересы и цели которых, как известно, во многих случаях не совпадают с целями и интересами государства.

— Каким же может быть выход из создавшегося положения?

— Полагаю, в нашей ситуации инновационный процесс необходимо сделать для всех и в первую очередь для крупных корпораций обязательным. Для этого, в частности, стоит вернуться к практике отчислений 2% от прибыли в Фонд технологического развития. Но нельзя упускать из виду, что существует целый ряд важнейших задач в области науки и технологий, решение которых составляет прямую обязанность государства. Просто по определению входит в сферу его ответственности. Это означает, что государство должно располагать собственными научными учреждениями, способными обеспечить решение этих главных национальных задач инновационного развития. И, конечно, «главной движущей силой» в реализации инновационной стратегии должен выступать государственный сектор науки.

— Последние двадцать лет мы множество раз слышали утверждения о низкой эффективности государственного сектора экономики в сравнении с сектором частным. Признаться, оспаривать эти утверждения довольно сложно. Не проявятся ли те же недостатки при организации государством научного процесса?

— Эффективность государственного сектора науки прежде всего зависит от наличия системной нормативно-правовой базы. К сожалению, в нашей стране такая база практически отсутствует. Пробелы в нормативно-правовой базе мешают нормальному взаимодействию академической, отраслевой и вузовской науки. Проблемы закладываются, что называется, уже на старте. К этому нужно добавить, что Министерство образования и науки совместно с Российской академией наук разрабатывает предложения только в отношении бюджета на фундаментальные исследования. Программная же часть инвестиций в науку (касающаяся прикладных исследований по государственным программам) формируется Минэкономразвития, непрограммная — Минфином, что в свою очередь разрушает принцип единой технологической цепочки.

Посмотрите, за последние десятилетия мы превратились в «государство посредников». Многочисленные фирмы и фирмочки всеми правдами и неправдами влезают в цепочку на пути от производителя к потребителю с единственной целью: откусить свой кусок от финансового пирога. Плесень посредничества проникла даже в науку. В ней появились организации, которые, не располагая ни кадрами, ни необходимым оборудованием, ухитряются получать заказы (и деньги!) на проведение исследований и разработок. И лишь часть этих денег тратится на привлечение учёных и специалистов из настоящих НИИ, результаты труда которых фирма-посредник выдаёт за свои.

Подобное стало возможным, в частности, из-за отмены государственной аккредитации научных организаций.

Необходима структурная перестройка нашей инновационной сферы. Принципиальным шагом на этом пути, по моему мнению, могло бы стать создание при президенте Российской Федерации управления по науке и технологиям.

— И какие задачи должна будет решать эта организация?

— Главной задачей должно стать руководство научно-технической политикой, чтобы обеспечить вхождение России в шестой технологический уклад.  Поймите, нам нельзя догонять. Нужно сделать резкий рывок и, воспользовавшись собственными наработками и достижениями западных и восточных коллег, выйти на новый уровень. Информация сейчас стала весьма доступной, и это даёт возможность такой скачок совершить.

В рамках управления по науке и технологиям целесообразно также создать рабочую группу для подготовки предложений по правовому регулированию государственного сектора науки, созданию государственного реестра научных организаций.

Из этого перечня видно, насколько важны личностный состав предлагаемого управления и механизм принятия им решений. Не вдаваясь в детали, сошлюсь на зарубежный опыт.

Выступая в Национальной академии наук, президент США Барак Обама выдвинул ряд тезисов, призванных обеспечить лидерство США. По его мнению, залогом успешного развития являются свобода и независимость, в том числе научных исследований. Обама подтвердил этот тезис на практике: Консультационный совет по науке и технике при президенте в этом году расширен. Кстати, министром энергетики в администрации Обамы был назначен не «эффективный менеджер», а учёный, лауреат Нобелевской премии по физике 1997 года Стивен Чу.

В США роль центра инноваций играет Национальный научный фонд, который находится в ведении Управления по науке и технике при президенте США, во Франции — Национальный центр научных исследований Межминистерского комитета научных и технологических исследований при президенте Французской Республики.

Важным звеном предлагаемой новой инновационной системы России, по моему мнению, должны стать центры исследований и технологических разработок, созданные на базе Российской академии наук и государственных научных центров (ГНЦ).

— Современная наука — единый организм с неплохо отлаженным механизмом связей как между научными организациями, так и между научными школами и отдельными учёными. Прошло время не только учёных-одиночек, но и отдельных, изолированных от мирового научного процесса научных учреждений. Что в данном контексте можно сказать о российской науке?

— К сожалению, за последние двадцать лет по известным причинам связи между государственными научными организациями разных секторов (академическим, университетским, отраслевым) сильно ослабли. То же самое можно сказать и о связях между исследовательскими и производственными структурами. Это не только «обедняет» каждую из сторон, но и в значительной степени тормозит реализацию инновационных разработок. Между тем в отечественной практике, включая и последние годы, есть примеры эффективного сотрудничества академических, отраслевых и университетских организаций, приведшего к созданию, в частности, новых материалов и технологий. Эта форма кооперации должна расти и углубляться. Для Академии наук значение взаимодействия с отраслевыми институтами состоит в том, что они привлекаются к решению задач с ярко выраженной инновационной направленностью, с хорошей инженерной проработкой, обеспечиваемой отраслевиками. У отраслевых же организаций появляется доступ к глубоким фундаментальным исследованиям академических институтов.

Для успеха исследований и технологических разработок чрезвычайно важна роль ГНЦ.  ГНЦ обладают уникальной исследовательской, производственной и испытательной базой, и можно смело утверждать, что сейчас они в наибольшей степени отвечают требованиям инновационного развития.

— Успех на инновационном пути зависит не только от организации и финансирования исследований, но и от того, кто эти исследования ведёт. Последние двадцать лет наиболее квалифицированные учёные в массовом порядке уезжают из России, а уровень подготовки новых научных кадров неуклонно снижается.

— Конечно, не только деньги решают успех дела. Куда важнее люди, которые этим делом занимаются. Им нужно создать условия для работы и творчества. Без денег этого не сделать, но и без культивирования интереса, увлечённости, любопытства, наконец, не выйдет вообще ничего. И никакие деньги не помогут!

Разумеется, многие из нынешних кадровых проблем отпадут сами собой, когда в обществе сформируется уважительное отношение к труду учёного, инженера, специалиста. Однако пока необходимо держать под постоянным контролем вопросы подготовки научно-технического персонала, создавать условия для появления учёных с международной известностью, добившихся серьёзных научных результатов.

Зарубежные аналитики — ученики и последователи Н. Д. Кондратьева — сходятся во мнении, что мировая экономика сегодня переживает завершение очередного «кондратьевского» цикла. Он останется в памяти как время не только больших экономических потрясений, но и кардинальных социальных и политических изменений. Более того, он породил перераспределение власти и влияния между регионами, группами стран и отдельными государствами.

С учётом этих обстоятельств вхождение России в шестой технологический уклад не самоцель, а вопрос выживания, развития экономики, обеспечения безопасности и международного статуса страны, достижения высокого уровня благополучия наших людей. На это, собственно, и нацелены предложенные выше преобразования. Если не брать в расчёт стремление некоторых чиновников сохранить видимость своей значимости, реальных препятствий на пути их воплощения нет. Нужны лишь политическая воля и, разумеется, время.