Наш сайт уже сообщал о том , что в начале года НГУ и два института СО РАН, Институт неорганической химии им. А.В. Николаева и Институт молекулярной и клеточной биологии, получили мегагранты от Правительства Российской Федерации в размере 90 миллионов рублей каждый. А сегодня мы хотим рассказать: на что будут потрачены эти средства.

Конкурс на соискание дополнительных федеральных средств можно смело назвать международным: было получено 503 заявки из более чем 40 стран по всему миру. Согласно программе соревнования российские ученые должны были предоставить развернутый проект исследования и достигнуть договоренности с иностранными коллегами, которые в течение следующих трёх лет после получения гранта будут руководить научным процессом.

Институт неорганической химии займется исследованием пористых металл-органических координационных полимеров. Подробнее о проекте нам рассказал Данил Николаевич Дыбцев, старший научный сотрудник лаборатории, кандидат химических наук:

 – Наша лаборатория разрабатывает новый класс материалов, который, благодаря своим уникальным свойствам, можно будет использовать в самых различных областях. Такие пористые структуры представляют собой, грубо говоря, губку, но, в отличие от обычной губки, размер пор в них соответствует приблизительно 1 нанометру. Благодаря этому данные материалы способны впитывать огромные количества различных молекул. В частности, открываются возможности для компактного хранения летучих газов: водорода, метана и др.

Используя такую технологию, можно повышать ёмкость обычных газовых баллонов в несколько раз. Кроме того, все пустоты в координационных полимерах обладают одинаковым размером, поэтому эти материалы способны эффективно сортировать сложные смеси веществ на составляющие, будто сита для молекул».

Что касается организации трудового процесса, Данил Николаевич так прокомментировал ситуацию: «На днях мы получили из Министерства образования и науки пакет документов, который в ближайшее время будет согласован и подписан тремя сторонами: Мартином Шредером, Институтом неорганической химии и Министерством. Приблизительно в конце февраля мы ожидаем поступление финансирования, и тогда уже полным ходом начнется работа, пока что идет подготовка. Наша лаборатория достаточно хорошо оснащена технически, но всегда есть желание приобрести что-нибудь еще. Так, на деньги гранта мы планируем приобрести дорогостоящий прибор – рентгеновский дифрактометр, необходимый для работы. Состав сотрудников новой лаборатории определен: к проекту привлечены 3 доктора наук, 6 кандидатов, 5 аспирантов и 3 студента ФЕНа НГУ.

Получение мегагранта – это отличная возможность для нашей лаборатории и для молодых сотрудников сделать большой шаг вперед. Подобные конкурсы уже не в первый раз проводятся в России, и хотелось бы, конечно, чтобы поддержка науки продолжалась, потому что таким образом происходит обмен опытом и так называемый трансфер знаний.

Профессор Шредер станет движущей силой проекта, он будет курировать исследования, но инициатива от сотрудников лаборатории, безусловно, приветствуется. Я лично знаком с Мартином, поэтому могу смело утверждать, что он всегда открыт новым интересным идеям».

 Вторым победителем конкурса на соискание гранта стал институт молекулярной и клеточной биологии СО РАН, который проведет исследование «Механизмы кинетохор-зависимого образования микротрубочек у Drosophila». В лаборатории будут изучать механизмы деления клетки на молекулярном уровне. Если данный процесс выходит из-под контроля, образуются раковые клетки, поэтому сейчас разрабатываются различные способы регулирования клеточного деления. Впоследствии результаты исследования будут использоваться для профилактики и лечения онкологических заболеваний. Руководить проектом будет профессор Римского университета Ла Сапиенца Маурицио Гатти. Как сообщил Леонид Владимирович Омельянчук, заведующий лабораторией генетики клеточного цикла в ИМКБ, доктор химических наук, сейчас исследование находится на начальном этапе:

– В лаборатории подготавливают стерильный бокс, составляют список необходимых материалов, детально изучают литературу по рассматриваемому вопросу. Состав участников был определен в тексте поданного проекта. Возможны некоторые изменения, но они не будут иметь существенный характер. Технику нужно закупать за рубежом, этот процесс обещает быть длительным, что, конечно, является большой проблемой. Кроме того, согласно плану, проект должен уже идти, а финансы еще не поступили. В связи с этим хотелось бы отметить, неудача в выполнении проекта чревата рейтинговыми потерями, выходящими далеко за рамки СО РАН. Маурицио Гатти предположительно приедет в феврале с краткосрочным организационным визитом. Общее направление работ уже определено иностранным ученым, мы рассчитываем, что будет обсуждать методические тонкости работы: закупку оборудования, дополнение проекта некоторыми близкими по смыслу задачами.

К сотрудничеству с итальянским коллегой мы относимся положительно. М. Гатти – один из создателей научного направления по клеточному циклу у дрозофилы. Его опыт и авторитет для института очень ценен.

Ранее, в конце 90-х годов, моя научная группа тоже проводила исследования по поиску генов клеточного цикла, где использовался метод поздних леталей, разработанный, собственно, М. Гатти. В 2000 году работа нашей группы завершилась открытием гена MAST/ORBIT (в базе данных flybase он обозначен как chbV40, т.е. это наше название). Данный ген участвует в процессах на кинетохоре и будет изучаться в рамках нынешнего проекта наряду с другими генами. Кроме того, лаборатория молекулярной цитогенетики ранее работала с М. Гатти по структуре хромосом».

 Третьим проектом, награжденным мегагрантом Правительства Российской Федерации, стало «Численное и экспериментальное исследование неравновесных течений с приложениями к космической технике», руководить которым будет Сергей Феликсович Гимельшейн, доцент-исследователь астронавтики Университета Южной Калифорнии. Более детально о предстоящей работе нам рассказал Анатолий Александрович Маслов, доктор физико-математических наук, заместитель директора Института теоретической и прикладной механики им. С.А. Христиановича и заместитель заведующего кафедрой аэрофизики и газовой динамики ФФ НГУ.

– Наше исследование является чисто фундаментальным. Мы изучаем науку: то, как течет газ, как он обтекает разные части аппарата, как он проявляет себя при взаимодействии с поверхностью на высоких скоростях. Работать над проектом будут три стороны: Университет Южной Калифорнии, представителем которой станет руководитель проекта Сергей Гимельшейн; НГУ как организация, участвовавшая в конкурсе на соискание гранта, и наш институт теоретической и прикладной механики. Сергей Гимельшейн – выпусник НГТУ, ранее занимавшийся изучением данного вопроса в лаборатории Михаила Самуиловича Иванова, поэтому в основу проекта, можно сказать, положена преемственная связь. Исследовательский процесс состоит из двух частей: численной и экспериментальной. Т.е. мы проведем эксперименты, на основе результатов которых будут произведены расчеты и впоследствии усовершенствованы программы.

Наша главная мотивация – развитие и углубление знаний в этой области, что позволит инженерам и ученым более точно описывать и предсказывать свойства неравновесных газовых течений.

Из всего многообразия направлений данной тематики выбрано 4 главных. Первое – аэротермодинамика элементов перспективных космических аппаратов, которые будут созданы в будущем. Такие аппараты очень просты с виду, но крайне сложны с точки зрения устройства, поэтому мы планируем изучать то, как нагреваются эти конструкции на больших скоростях. Вторая область исследования – изучение мини-спутников и вопросов управлениям ими. И наконец последние два направления: установление закономерностей газовых и многофазных течений в микроустройствах и микросоплах и проблемы развития неустойчивостей и ламинарно-турбулентного перехода в гиперзвуковых течениях.

Данный проект – помимо полученных научных результатов – предполагает также создание мощных программных средств численного моделирования. Кроме того, это отличная возможность для распространения образовательной деятельности в данной области. Планируется разработка специальных курсов для студентов НГУ, создание учебных версий программных систем. Не стоит забывать и о публикациях результатов проекта в международных журналах, что позволит увеличить индекс цитирования российских ученых.

Маргарита Артёменко

И РАН, и МГУ «не должны дремать», а нынешним студентам нужно вернуть настроение «грызть гранит науки», которое у них утеряно из-за того, что Россия «живет от сырья», считает ректор МГУ Виктор Садовничий.

— Как вы относитесь к международным рейтингам вузов и позиции МГУ в них?
— Критерии там следующие: число работающих нобелевских лауреатов, публикации в ведущих научных журналах, число иностранных студентов, экспертная оценка. Но эти критерии дают неполную картину. Я за то, чтобы создать рейтинг, в котором бы учитывалось также качество подготовки выпускников вузов и мнение работодателей о них. Таких рейтингов, на мой взгляд, сейчас нет. Наши агентства должны создать такой национальный рейтинг и расширить его, сделать международный рейтинг со штаб-квартирой у нас в стране.

Но не стоит преувеличивать значение рейтингов. Вот мы выделили ведущие научные журналы, увидели, что число ссылок на наших ученых выросло за последний год. Но что делать с нашими журналами, которые посвящены таким дисциплинам, как русский язык, литература, история? Правильно ли их задвинуть?

Хорошо, когда в университете работают нобелевские лауреаты. У нас работает один — Джордж Смут.

Но чтобы привлекать нобелевских лауреатов на работу, нужны деньги. А у зарубежных вузов эндаументы — $30–40 млрд!

Я недавно видел рейтинг вузов, основанный на мнении работодателей — таких крупных компаний, как BMW, Boeing и Intel. МГУ в нем занял 50-е место. А MIT — 212-е. То есть не так все у нас и плохо! Это значит, что мы хорошо готовим выпускников. И я вот за это выступаю, за правду.

— Сильна ли утечка мозгов сейчас?

— Есть такая неофициальная теорема: если есть научный коллектив, в котором работают N сотрудников, то результат в этом коллективе приносят квадратный корень из N сотрудников. Соответственно, в коллективе из ста человек результат приносят десять. Это говорит о том, что для успешной работы научному коллективу нужна база, без нее ничего нельзя организовать.

Вот по новому закону у нас аспирантура теперь — третий уровень образования. И я боюсь, что по нашей традиции и в соответствии с этим законом аспирантов начнут активно учить. Учить аспирантов, конечно, надо, но аспирантура — это в первую очередь научные исследования!

Утечка мозгов — это большая проблема. Но я ощущаю, что сейчас почти все не против вернуться.

Широко распространена точка зрения, что «там лучше и надо уезжать». Как правило, там надо пройти жесткий отбор, но при этом есть риск еще и попасть в университет третьего-четвертого сорта по качеству. Так что не совсем правильно считать, что там лучше учиться. Но, конечно, при этом надо ездить и смотреть, что происходит в мире.

— Как вы относитесь к инициативе «Глобальное образование», цель которой — дать возможность российским студентам получить образование в ведущих университетах мира?
— Положительно. Но нужно сделать механизмы, чтобы ребята возвращались. Конечно, не такие суровые, как в некоторых странах, где, если молодой человек не возвращается в свою страну после учебы за рубежом, у его родителей происходит конфискация имущества. Но я не согласен, если пойдет распространяться мнение, как вирус, о том, что там учиться лучше. Несколько лет назад я устроил экспертизу. Мы взяли курсы ведущих университетов мира — Гарвард, MIT, Йель — по основным предметам: математика, физика, химия, биология. И пригласили тех наших соотечественников, кто там, в этих университетах, работает. И если за N принять число курсов, то, например, на нашем мехмате читается две трети от этого числа. В других университетах — менее одной трети.

Другие дело, что есть среда, обстановка в стране; так, мы в аспирантуре проигрываем. Но это уже не задача университета.

— По поводу международного сотрудничества. В прошлом году на заседании Совета по науке при президенте РФ вы поднимали вопрос о вступлении России вЕвропейскую южную обсерваторию (ESO).
— Астрономия — это фундаментальная наука. Мы знаем только про, если округлить, 5% материи, что это такое. А про 95% материи мы мало что знаем. И как без астрономии узнать, что такое бесконечность? А мир как устроен? Сколько в нем измерений?

После распада СССР мы лишились наблюдательной базы, наши инструменты остались в Казахстане, Узбекистане и Крыму. Мы сейчас построили 2,5-метровый телескоп на Северном Кавказе, он будет второй по величине в России (после 6-метрового телескопа БТА САО РАН в Карачаево-Черкесии. — «Газета.Ru»). Но нельзя с одной точки Земли наблюдать, и астрономы по всему миру объединяются в консорциумы. И есть такая организация, Европейская южная обсерватория, в которой мы, к сожалению, не состоим. Да, я поднимал этот вопрос на заседании Совета по науке при президенте. Вступление в ESO стоит денег. Но мы можем войти туда не деньгами, а тем, что будем готовить элементы и оборудование, например для зеркал.

Решение было принято, оно вошло в поручение по итогам совета. Но в связи с реформой РАН все заглохло.

Наша сила — в объединении усилий, поэтому надо сообща добиваться выполнения поручений президента.

— Может, вы заодно и реформу РАН прокомментируете?
— Эта реформа делалась спешно и общественностью не была принята. По сути, это поиск нового позиционирования Академии наук. То, как было, не могло продолжаться. Заказ через оборонку был прекращен, поддержка упала, и РАН оказалась в трудной ситуации. Цель реформы — сделать лучше. Еще рано делать выводы, но мысль у Владимира Владимировича Путина была, когда с ним летом встречался, что надо сделать лучше.

Главный вопрос заключается в ФАНО. Агентство должно показать, что оно создано во благо. Его руководитель старается показать, что оно обслуживает Академию наук. Но у ученых есть растерянность. Фортов очень старается, полон сил. Жизнь покажет.

Но я высоко ценю нашу Академию наук. Именно академики сделали так, что мы сейчас сидим спокойно в нашей стране, в том числе и в политике.

Я, кстати, думаю, что и МГУ не должен дремать. Как говорится, день сна стоит жизни.

У нас в МГУ есть грандиозный проект: мы хотим построить технологический кластер. Хотим, чтобы там были центры коллективного пользования, чтобы идеи с кафедр прыгнули туда и дошли до технологического образца.

Кроме того, мы начинаем строить новое общежитие для студентов МГУ на 5 тыс. мест. Еще в наших планах построить школу для одаренных детей со всей страны. Эта школа будет более широкого профиля, чем наш СУНЦ. Также совсем недавно в МГУ заработал новый медицинский центр. На мой взгляд, там работают или в какой-то мере связаны все ведущие отечественные светила медицины.

— Происходит реформа присуждения ученых степеней. МГУ будет теперь присуждать сам степени.
— Это большая ответственность. Потому что если потом будут говорить, что где-то там есть плагиат и прочее, то теперь на дипломе о степени будет подпись ректора. А раньше ответственность несли диссертационные советы. За 25 лет на диссоветы МГУ не было ни одной рекламации.

Такое, что наши сотрудники, защищавшиеся в других организациях и их диссоветах, — было, вы про такие случаи, конечно, знаете. Но на наши диссоветы рекламаций не было.

— Будете ли использовать программу «Антиплагиат»?
— Наши гуманитарии тут повольничали с этой программой. У них получилось, что Ключевский и Соловьев содержат заимствования. В первую очередь надо быть бдительнее и ответственнее. Я уже собирал и еще соберу всех председателей наших диссертационных советов и, глядя им в глаза, попрошу об этом. Главная мера — повышение экспертной ответственности. «Антиплагиат» можно погонять, только, как говорит Минобрнауки, они за это не несут ответственности. Кстати, руководитель «Антиплагиата» тоже наш выпускник. И в РГБ тоже наши люди.

— Какая основная проблема у студентов МГУ?
— Студентам надо бы вернуть дух творчества и достижений, настроение «грызть гранит науки». Они должны понимать, что компьютеры — это еще не все, базы данных — это еще не все, сдать экзамены — это еще не все.

Это у них во многом отсутствует, и это следствие того, как мы живем. А мы живем от сырья.

Я помню времена, когда в семь утра вся страна выходила работать на завод. Тогда была индустриальная держава. У нас у страны громадное неосвоенное пространство, кто же его будет осваивать?

Ну и в канун праздника я хотел бы пожелать студентам быть более информированными. Кажется, у молодых уже прошел налет, мол, это не моя страна. Я пожелал бы им трудиться, становиться людьми, заводить семьи, любить страну и свой университет. Ну и конечно, желаю стабильной учебы и сессии без хвостов.

Фотография: РИА «Новости»  Николай Подорванюк

Интервью с заместителем директора по научной работе Института цитологии и генетики СО РАН, доктором биологических наук Вячеславом Алексеевичем Мордвиновым.

- В Институте цитологии и генетики (ИЦиГ) развиваются исследования по целому ряду направлений, вы сами возглавляете лабораторию молекулярных механизмов патологических процессов и, наверное, о многом могли бы рассказать. В одном интервью невозможно все охватить, поэтому, как в таких случаях принято, хочется спросить о самых важных и перспективных исследованиях.

- Мне не хотелось бы  делить научные исследования, проводимые в нашем институте, на более или менее перспективные . Для каждого ученого его исследования являются самыми важными, самыми перспективными, иначе бы он ими не занимался. И потом в науке трудно прогнозировать, мы можем предполагать, но точно никогда не знаем, в каком направлении, где завтра могут произойти новые важные открытия, новый прорыв. Так что неперспективных исследований у нас нет.

- Хорошо. Давайте иначе сформулируем вопрос: можно рассказать о самых крупных по масштабам направлениях работ вашего института?

 - Это можно. Но опять же, в этом нашем разговоре предлагаю ограничиться медициной в самом широком смысле слова. Начнем с диагностики.

В нашем институте уже много лет работает Центр коллективного пользования микроскопического анализа биологических объектов СО РАН, который, на мой взгляд, является одним из лучших в нашей стране, это структурное подразделение ИЦиГ.

Он очень хорошо оборудован, там есть микроскопы различных видов, вплоть до электронных. И световая микроскопия в целях диагностики – это важное направление нашей работы.  

Теперь конкретно об исследованиях, точнее об исследователях. У нас работает доктор биологических наук Николай Борисович Рубцов. Он также заместитель директора нашего института по науке, возглавляет отдел биологии клетки ИЦиГ. Рубцов – классический цитогенетик, и все сложные случаи в плане цитогенетических диагнозов несут к нему и его сотрудникам.

- С какими медицинскими учреждениями вы сотрудничаете?

- Мы традиционно и очень тесно сотрудничаем с Сибирским отделением Российской академии медицинских наук. Мы реализуем совместные интеграционные проекты и, конечно, можно говорить и о тесных личных контактах между учеными ИЦиГ и СО РАМН. Например, соруководителем ряда совместных проектов является председатель СО РАМН, академик РАМН Любомир Иванович Афтанас, а главный научный секретарь СО РАМН, директор института терапии СО РАМН, доктор медицинских наук Михаил Иванович Воевода одновременно является заведующим лабораторией генетики человека в нашем институте, причем эта лаборатория сейчас расширяется до отдела. И очень многие разработки, которые касаются диагностики наследственных заболеваний, ведутся у него. В частности, у них есть очень хорошие наработки по диагностике гемохромотоза, инфаркта миокарда и других заболеваний.

- А что инфаркт миокарда тоже относится к наследственным заболеваниям?

- Он не является наследуемым заболеванием, но инфаркт, как и ряд других распространенных болезней, может явиться результатом предрасположенности организма к данному заболеванию. Такая предрасположенность передается по наследству, другое дело, что она не всегда реализуется.

Мы все несем какие-то наследственные признаки, которые могут считаться негативными в плане целого ряда болезней, но болезни эти не обязательно реализуются, для этого нужно сочетание ряда конкретных условий. Впрочем, это заслуживает отдельного разговора.

Очень серьезные наработки в лаборатории Воеводы есть и по такому довольно распространенному диагнозу как «неожиданная смерть», связанная с внезапной остановкой сердца, тоже очень важная, отдельная тема. Стоит только отметить, что генетика проявляется и здесь. А вообще, как генетик я считаю, что все или почти все заболевания, так или иначе, связаны с наследственностью.

- Это очень интересное утверждение и оно действительно заслуживает отдельного разговора. А пока я хотел бы спросить о сфере ваших научных интересов.

- В плане  диагностики я занимаюсь паразитарными заболеваниями, в частности, описторхозом. Переносчиком возбудителя этого заболевания является речная рыба из семейства карповых. При употреблении сырой или полусырой рыбы личинки паразитов могут проникнуть в желчевыводящие пути, что и приводит к развитию болезни. Описторхоз очень часто встречается в нашем регионе – Западной Сибири. Впрочем, география этого заболевания обширна и охватывает не только Россию, но это тоже отдельная тема. Скажу только, что под диагнозом описторхоз может скрываться несколько заболеваний, возбудителями которых являются близкие виды паразитов. Для нашего региона описторхоз может быть отнесен к числу социально значимых болезней, если в данном случае под этим понимать те заболевания, которые доставляют большое количество проблем для многих людей.

- Правильная диагностика – это первый этап лечения, если это лечение оказывается необходимым. Давайте более подробно поговорим об этом. Какие разработки в области создания новых лекарств ведутся в ИЦиГ?

- Мы академический научный институт и непосредственно испытаниями новых лекарств не занимаемся. А если говорить еще проще, то мы не работаем с людьми, мы работаем только с лабораторными животными. И в содружестве с другими академическими институтами мы можем создать какое-то новое лекарство, испытать его на животных, а затем передать в соответствующие медицинские учреждения для последующей доработки и внедрения. Как пример, могу назвать недавнюю совместную разработку с Институтом химии твердого тела СО РАН, которым руководит академик Николай Захарович Ляхов. Есть очень эффективный препарат, который используется против паразитов, живущих в кишечнике, но он обладает малой растворимостью. Химики сумели повысить его растворимость, и при испытании на животных оказалось, что теперь он хорошо действует и против паразитов – описторхов, живущих в печени. Мы надеемся, что после прохождения всех необходимых этапов проверки этот, по сути дела, новый противопаразитарный препарат будет использован в медицинской практике.

Вообще, это очень перспективное направление работы – повышать эффективность и расширять спектр применения уже существующих лекарств, и мы этим активно занимаемся.

В то же время создание новых и совершенствование существующих лекарственных препаратов – это только одно из направлений нашей работы. Другое, не менее важное, – это выяснение того, почему и как происходит приспособление паразитов к существующим лекарствам, а паразиты так же, как и бактерии, начинают вырабатывать определенную устойчивость к применяемым лекарствам. Без выяснения причин этого эффективное применение лекарств будет невозможно.

 - А какие еще направления вашей работы в сфере диагностики и медицины вы хотели бы отметить?

- Это, например, персональная (персонифицированная) медицина, то есть медицина, при лечении заболеваний учитывающая особенности каждого отдельного человека. Очень перспективное направление, но в данный момент в своей большей части чисто теоретическое. И здесь главное состоит в изучении особенностей генома каждого отдельного человека, это позволяет выяснить и причины болезни и найти оптимальные способы лечения. Персональная медицина может в корне изменить всю лечебную практику, но она еще находится в стадии становления.

В нашем институте ведутся очень важные исследования в сфере биоинформатики . Это обработка результатов исследования ДНК, предсказательные исследования, разнообразные исследования генома. Наши (и не только наши) исследования показывают, что в геноме записана судьба человека, но не следует понимать мои слова буквально, это, опять же, отдельный разговор.

- И в заключение не могу не спросить вас о проходящей реформе РАН. Как она может повлиять на вашу работу, на ход научных исследований?

- Можно много говорить на эту тему, но я выражу свою точку зрения. Недавно у нас в СО РАН был проведен опрос относительно возможного влияния реформы РАН .  на развитие нашей науки. Я приведу тот вариант ответа, который мне ближе всего и который в целом набрал 17 процентов голосов опрошенных ученых: «Сначала будет хуже, а потом будет как всегда». Конечно, сначала будет хуже, и эта реформа, как любая другая, породит ряд проблем, но затем понимание того, что науку все равно надо развивать, победит. И развитие науки продолжится, хотя беспроблемным оно не будет никогда.

- Что же, в целом вы оптимист, спасибо за интервью.

Интервью Юрия Курьянова

Как уже сообщал наш сайт, в ноябре прошлого года по инициативе Совета научной молодежи (СНМ) СО РАН силами молодых ученых провел масштабное исследование реакции научного сообщества на пресловутый ФЗ № 253 и реформирование РАН в целом. Впоследствии результаты опроса были обработаны и переданы, в частности, руководству страны и, по мнению организаторов опроса, эти результаты были приняты во внимание.

А в минувшую пятницу председатель СНМ Сибирского отделения Андрей Матвеев и его заместитель Юлия Сердюкова познакомили с результатами своего исследования новосибирские СМИ.

После пресс-конференции Андрей Матвеев любезно передал нам результаты опроса, которые мы, в свою очередь, представляем вашему вниманию, снабдив некоторые цифры небольшими комментариями. Также вы можете скачать таблицу с полными результатами в прилагаемом файле.

Для начала о релевантности исследования. Всего было опрошено 1579 человек, средний возраст опрошенных составил 36,3 года. Таким образом, выяснялось мнение преимущественно молодых ученых, интересы которых, якобы, и отражает проводимая реформа. Точность охвата целевой аудитории подтверждает и профессиональный состав респондентов.

Что касается географического разброса участников, то преобладание среди них сотрудников Сибирского отделения РАН закономерно. Во-первых, здесь на сегодня самая мощная структура СНМ (для сравнения – в ряде организаций центральной части РАН Советы образованы лишь на бумаге или не существуют вообще). А во-вторых, доля молодых ученых в СО РАН – 27% от числа сотрудников - сама по себе заметно выше, чем в среднем по России.

Ответы на первый вопрос «Слышали ли вы о предстоящей реформе до июля 2013 года» показывают справедливость обвинения чиновников МОН в блицкриге. 48% услышали о реформе накануне, а еще 40% не слышали о ней вовсе. И это при наличии законодательной нормы о предварительном общественном обсуждении такого рода законопроектов. Очевидно, что «реформаторы» понимали: на общественных слушаниях их проект ожидает обструкция.

Не менее интересная картина со вторым вопросом – необходимы ли были изменения в РАН? Ответы показывают – научное сообщество в большинстве своем признает необходимость перемен (свыше 90 %), но за столь радикальную реформу выступил лишь один из восьми опрошенных. 77% участников опроса сочли, что перемены должны были быть постепенными и не столь значительными. Речь, напомним, идет не об академиках, а о тех, кому двигать науку страны завтра. Еще более интересным оказалось то, какие проблемы наиболее актуальны для российской науки по мнению самих научных сотрудников.

Омоложение руководства и смена менеджмента, которым реформаторы уделяли немало внимания заняли в этом рейтинге проблем четвертое и последнее места соответственно. Зато в числе более важных проблем – увеличение зарплаты и обновление приборной базы, о чем авторы реформы ничего конкретного не сказали. И, наконец, главная проблема – отсутствие востребованности научных результатов в стране! Наш сайт не раз размещал материалы, посвященные этому вопросу. А вот в ФЗ № 253 и Положении о ФАНО об это нет ни слова.

Ряд вопросов отражал активность научного сообщества в отстаивании интересов науки и, в конечном счете, России от непродуманных мер чиновников. 79% опрошенных подписывали разного рода обращения к руководству страны и почти половина принимала личное участие в митингах и прочих протестных акциях. Кстати, напоминаем, что самой массовой из них был митинг в новосибирском Академгородке. Помимо своего личного вклада, ученые оценили и работу по защите их интересов, которую проводили руководящие органы и общественные объединения.

Высокая оценка работы Советов научной молодежи вполне заслуженна. Руководящим же органам стоит задуматься о развитии обратной связи со своими сотрудниками – лишь половина увидела в них достойных защитников своих интересов. Примерно такой же оказалась и оценка профсоюза, что вообще-то достаточно тревожный сигнал. Получается, что директора институтов и президиум СО РАН получили более высокую оценку, чем профсоюзные деятели, хотя, по своему статусу, профсоюзы должны бы действовать не менее активно, чем СНМ.

И еще один важный результат – это прогноз к предстоящим результатам реформирования.

Как видите, 40% считает, что ситуация ухудшится, 22% уверены, что все развалится и еще 17% надеются, что после временного ухудшения, последует «откат» и власть будет вынуждена вернуться к прежней системе. А 7% оптимистов среди опрошенных – самая лучшая оценка уровня доверия к реформаторам.

Не зря многие сегодня говорят о том, что среди молодых ученых преобладают «чемоданные настроения». И если они перейдут в фазу «утечка мозгов» (как образно выразился Андрей Матвеев), наша наука, и так потерявшая в 1990-е годы почти целое поколение, может этого не пережить.

Конечно, сегодня, похоже, власть начинает понимать всю опасность реформирования по методу «слон в посудной лавке». И президент страны объявил годичный мораторий на кадровые и структурные изменения в РАН. Но год, на самом деле – не такой уж большой срок. И во втором полугодии всем научным институтам предстоит процедура рейтингования по неясным пока критериям и с неясными же последствиями. И определять правила будет та же команда, которая уже сегодня намерена тратить средства Российского научного фонда не на поддержку исследований (что является основной уставной задачей Фонда), а на покупку ценных бумаг. Такой подход, увы, оптимизма в научной среде не добавляет.

Георгий Батухтин