Почему ведущий физический институт страны оказался на грани развала?

Наивны те, кто все еще верит, что свершившаяся реформа РАН принесет более-менее ощутимые плоды. Разве что горькие... Прежде чем развалить академию, реформаторы наглядно показали всем модель будущих преобразований на примере объединения четырех ядерных физических институтов в НИЦ «Курчатовский институт». Самый известный в мире Институт теоретической и экспериментальной физики (ИТЭФ) спустя два года после той «демо-реформы» науки разваливается на глазах. Из ИТЭФа, который с легкой руки одного американского профессора уже успели окрестить «ГУЛАГ-лайт», вынуждают уходить выдающихся ученых, докторов, обладателей престижных мировых премий. Отчего это происходит, попыталась выяснить корреспондент «МК».

— Почему уходят? — повторяет мой вопрос уволенный недавно с должности заведующего лабораторией физики элементарных частиц, а затем и уволившийся совсем доктор физико-математических наук Андрей РОСТОВЦЕВ. — Из-за упавших ниже плинтуса зарплат, из-за дикого авторитарного режима. Чиновники и кадровики нам, ученым, диктуют теперь, какие направления ядерной физики следует развивать, а какие не следует. Не пускают на порог наших зарубежных коллег, с которыми мы работали годами. И так далее, и тому подобное.

Самому Ростовцеву так и не объяснили, с какой формулировкой он отстранен от должности. Личные счеты? Это было бы еще полбеды. Еще до Ростовцева директор института Юрий Козлов (по словам многих в ИТЭФе, давно забывший, что такое научные исследования, и превратившийся в обычного послушного функционера) распрощался со своим замом Михаилом Даниловым. Никак не мог договориться с мировым светилом!

Доктор наук, член-корреспондент РАН Данилов смело защищал науку, говорил о необходимости свободы для ученого, повышения зарплаты, настоящей международной экспертизы в вопросах выбора ведущих направлений в институте. Но директор Козлов услышал только то, что «Данилов создавал в институте атмосферу неприятия реформы РАН» (формулировка директора — Прим. авт.). Впрочем, Козлову не позволили его выгнать, коллеги отстояли светило науки. Многие заявили прямо: если уволите Данилова, уйдем и мы. В итоге обладатель двух престижнейших международных премий — Макса Планка и Карпинского, физик, поднявший ИТЭФ в трудные 90-е годы, остался в родном институте, правда, в качестве рядового сотрудника. Он не уходит, потому что не может бросить свои научные группы, своих аспирантов, потому что, кроме Данилова, координировать их работу просто некому.

С 1945 года флагман ядерной физики в стране, ИТЭФ был вторым по значимости в так называемом Атомном проекте СССР после Курчатовского института. Все высокие технологии военно-промышленного комплекса генерировались именно в этих стенах. Без теоретической физики в таких вопросах никуда. Так было вплоть до развала Советского Союза. Потом, увы, на науку махнули рукой.

 Когда в 2010 году сотрудникам института объявили об интеграции с НИЦ «Курчатовский институт», все в ИТЭФе решили, что кончилось безвременье, стране снова потребовались мозги физиков-ядерщиков и потому (а для чего же еще?) их и собирают в мегакомплекс. Курчатовский институт, ИТЭФ, Институт физики высоких энергий в Протвине и Петербургский институт ядерной физики слились в одном большом центре. Ну чем не возрождение прежнего советского ядерного проекта?! Да еще под руководством Михаила Ковальчука — брата миллиардера и бывшего председателя совета директоров банка «Россия» Юрия Ковальчука, которого многие называют другом Владимира Путина. Вот только уровень административных способностей Ковальчука у многих вызывал сомнение. «Михаил Валентинович, я бы сказал так, вполне успешно может заниматься определенным кругом вопросов: в определенном кругу вопросов он квалифицирован. Но руководить большими кустами науки, мне кажется, для него трудно», — сказал в свое время в интервью «Газете.ру» нобелевский лауреат по физике Жорес Алферов, добавляя, что Ковальчук плохо знает направления, необходимые для возрождения высокотехнологичных отраслей промышленности.

Словно в подтверждение этих опасений высшее руководство Курчатовского центра начало «реформу» не с увеличения финансирования ведущего института, а с сокращения главных научных направлений ИТЭФа: теоретической физики, астрофизики и экспериментальной физики элементарных частиц. А ведь именно они составляли гордость института, за них получали премии и высокие индексы цитирования две трети сотрудников. В итоге многим пришлось покинуть родные стены, перейти в другие институты.

— Мы боролись и все-таки смогли вернуть в институт теоретическую физику, но астрофизики мы все-таки лишились, — рассказал нам Андрей Ростовцев. — Нас покинули три крупнейших дарования в этой области: член-корреспондент РАН Владимир Имшенник, Павел Сасоров и Михаил Баско.

— Какие же направления стали ведущими?

— Физика тяжелых ионов и протонная терапия. Нельзя сказать, что они малозначительны — до 2011 года в нашем институте лечилась шестая часть всех онкобольных в мире. Однако сразу после перехода института в НИЦ «КИ» ускоритель тяжелых ионов, благодаря которому и происходило лечение, вдруг... сгорел. И никто не сказал нам причины пожара. Все тихо замяли, о восстановлении — ни слова.

Но и это еще не все «сюрпризы». Летом 2013 года у всех научных сотрудников упала заработная плата. Точнее, их лишили всех надбавок и премиальных. Старшие научные сотрудники остались с 10 тысячами в месяц, доктора — с 20 тысячами. Для справки: дворник получает в Москве 30 тысяч рублей... При этом надо отметить, что сотрудники ненаучных подразделений института по-прежнему получают и надбавки к зарплате, и премии. Особо изощренное издевательство над учеными...

— На вопрос о причине снижения заработной платы в дирекции нам ответили просто: денег в ИТЭФе на науку нет, — продолжает Ростовцев.

Секундочку, и это говорят в передовом научном центре, стоящем на особом счету у правительства. На что же идут вкладываемые в него средства?

Конечно, можно резонно возразить: ИТЭФ у Курчатовского центра не один. Львиная доля уходит на строительство установки мегакласса — реактора ПИК в Гатчине (там находится Петербургский институт ядерной физики). Кстати, что означает ПИК, никто до сих пор толком не знает. Одни утверждают, что это аббревиатура, связанная с фамилиями главных специалистов — Петрова и Коноплева, другие полагают, что это «Пучковый исследовательский комплекс»... Или же проект по созданию термоядерного реактора IGNITOR, разработанный итальянцами в 70-х годах. Реактор хотели построить в Троицке (там находится Троицкий институт инновационных и термоядерных исследований). В прошлом году назывался даже срок ввода его в эксплуатацию — 2016–2017 годы. Однако многие специалисты сомневаются в реализуемости проекта.

А для ИТЭФа аналогичного громкого, пусть и сомнительного, но «мегапроекта» не нашлось, а потому, получается, и кормить ученых незачем. Здешним сотрудникам очень трудно выехать в командировку. Два месяца назад это произошло как раз с Михаилом Даниловым, который вместе с девятью нобелевскими лауреатами должен был в качестве одного из основателей большого физического центра во Вьетнаме его открывать. В командировочных из средств его же гранта ему было отказано с формулировкой от директора ИТЭФа Козлова: «Я не вижу смысла».

Данилов в итоге поехал во Вьетнам за свой счет — профессорам МФТИ (коим он также является) еще платят нормальную зарплату. Поехал потому, что наука — это дело всей его жизни, потому что за ним — молодые ученые, которых он не имеет права подводить. Если он плюнет и уйдет из института, в котором он по сути уже никто, то молодежь окажется брошенной.

— Вот вам яркий пример обращения нашего руководства с талантливейшими молодыми физиками, — говорит Андрей Ростовцев. — Есть у меня один аспирант, который, закончив с красным дипломом Физтех в Долгопрудном (тот самый, элитный, который когда-то заканчивал сам президент РАН Владимир Фортов), пришел устраиваться в наш институт на работу. И что, вы думаете, ему предложили? Зарплату в 1300 рублей. Прошу заметить — не в день, а в месяц! А этот парень, несмотря на свой молодой возраст, имеет уже десятки публикаций в престижнейших физических журналах. Это топ-класс физиков в нашей стране!

— Он, конечно же, ушел в другой институт?

—Нет. Ему надо защищаться, а поскольку он состоял в моей группе, он должен был это сделать именно в ИТЭФе. Теперь, после моего увольнения, скорее всего защититься ему не дадут.

А вот другой случай, о котором нам поведал доктор физико-математических наук из ИТЭФа Александр Горский. В этом году на работу в институт не приняли лучшего выпускника физфака МГУ им. Ломоносова. «Его дипломная заняла первое место на конкурсе дипломных работ (!), но его в ИТЭФ не взяли — парню пришлось поступать в аспирантуру в Англии», — негодует в интервью «МК» его научный руководитель.

Количество опубликованных теоретических статей, подписанных авторами из ИТЭФ, и без того за последние годы упало в разы. Это, по мнению Ростовцева, важный показатель, демонстрирующий отношение руководства к ученым. Хотя — вот курьез! — число статей, написанных итэфовцами совместно с авторами из других институтов, возросло! Специалисты объясняют это, в частности, участием ученых ИТЭФ в испытаниях Большого адронного коллайдера в Швейцарии. Там постоянно рождаются научные сенсации, а значит, и публикаций об открытиях очень много. Но вклад итэфовцев на фоне нескольких тысяч соавторов все равно ничтожно мал. 

Кстати, о загранице. В институте ввели запрет на свободное посещение территории ИТЭФ иностранными физиками и математиками. Эту информацию подтвердили доктора физико-математических наук Александр Горский, Алексей Морозов и Павел Пахлов. Однажды не пустили на порог приехавшего из Стэнфордского университета авторитетнейшего американского ученого Стэнли Бродского. «Хотя он неоднократно посещал институт начиная с середины 70-х годов, — поведали ученые, — на этот раз его впервые не пустили на территорию ИТЭФ, чтобы прочитать лекцию, а в качестве «компенсации» предложили провести несколько часов в помещении бывшей проходной, запретив при этом пользоваться Интернетом».

— В итоге Бродский и дал новое определение ИТЭФу, произнеся с досадой: «GULAG–Light». В финансовом смысле, — говорят ученые, — нынешний ИТЭФ хорошо вписывается в определение концлагеря, где охрана получает больше, чем работающие внутри люди.

Почему же ИТЭФ попал в немилость? Не хочется в это верить, но сотрудники института реально опасаются, что здание их института (усадьба XIX века) и ценные 37 гектаров земли на юго-западе Москвы кто-то уже видит в виде объекта для сдачи в аренду или выгодной продажи. Оттого и не церемонятся с научным коллективом. Словно забыли все, включая директора центра Михаила Ковальчука, что это был за институт.

Сотрудники оставшихся не охваченными Курчатовским центром физических институтов уже в ужасе схватились за голову. Институт кристаллографии им. Шубникова РАН, Институт прикладной физики РАН, Институт ядерных исследований РАН, Объединенный институт ядерных исследований (Дубна), Институт ядерной физики им. Будкера (Новосибирск)... Они явно не хотят повторения судьбы ИТЭФа. А как раз о присоединении их к НИЦ «КИ» шел разговор еще летом. «Это какое-то победное шествие Михаила Ковальчука по остаткам российской физики, который как бы спрашивает сам себя: «Курчатов я или не Курчатов?» — пишут ученые в блоге «Cпасите ИТЭФ!».

«МК» обратился с просьбой прокомментировать происходящее в ИТЭФе к самому Михаилу Ковальчуку. Ответа, увы, не последовало.

Наталья Веденеева
 

В преддверии встречи с директорами институтов РАН глава Федерального агентства научных организаций (ФАНО) Михаил Котюков опроверг слухи о предстоящем в Академии наук сокращении сотрудников, рассказал об оценке эффективности институтов и заверил, что количество бюрократии в будущем году уменьшится.

— Можете прокомментировать слухи о предстоящем сокращении бюджета РАН в два раза?

— Я не знаю, откуда такие слухи берутся. На сегодня бюджет РАН принят парламентом, он вступил в силу и утвержден на три года. Общий бюджет превышает 90 млрд руб. в год. Это не все средства, на которые наши организации могут претендовать. Часть — это фонды. Мы будем всячески стараться применять усилия и увеличить объемы средств для Академии наук.

— Когда будет создан научно-координационный совет ФАНО?

— Есть несколько моментов. Мы должны учесть структуру Академии наук: какие будут отделения, какая тематика будет представлена, и не забыть региональные предствительства — Урал, Сибирь, Дальний Восток и т.д. И представительство молодых ученых. Не хотел бы называть точные даты, до Нового года, к сожалению, не успеем.

— Какие полномочия будут у этого Совета?

— Первоочередная задача — это организация РАН и ФАНО в тех вопросах, где требуется предметное взаимодействие. Кроме того, правильно будет обсуждать на Совете оценки по эффективности.

— Кто будет осуществлять оценку эффективности и переаттестацию сотрудников? Минобрнауки?

— Есть специальная оговорка: в части научной деятельности наших институтов ФАНО берет те материалы, которые готовятся в РАН. А вообще есть правительственное постановление. В отношении подведомственных организаций каждое ведомство действует самостоятельно. Минобрнауки должно подготовить типовую методику. Мы должны будем готовить свою. Тут требуется проработка и обсуждение.

Должен быть дифференцированный подход к организациям. Это обсуждалось и на президентском совете. Ничего против этого не сказал и министр.

— При оценке эффективности будет использоваться только наукометрия или возможно привлечение зарубежных экспертов?

— Вряд ли наукометрия будет единственным методом. Есть масса допущений. Нельзя только ей пользоваться.

— Какова будет штатная численность ФАНО?

— Предельная штатная численность была определена распоряжением правительства, это закрытая информация. Могу сказать, что по сравнению с количеством сотрудников аппарата президиума РАН это меньше, чем на половину.

— Почему информация закрытая?

— Так принято. 4-й пункт, там стоит пометка «Для служебного пользования».

— Расскажите про структуру ФАНО. Станут ли ученые его сотрудниками?

— Всего будет не больше 17 управлений и не более семи заместителей. Есть особенности, связанные с прохождением государственной службы. Есть и возрастные ограничения. И это мы должны учесть. Процесс согласования кандидатуры непростой.

— Вы планируете занять здание президиума по адресу Ленинский проспект, 32, целиком?

— Зачем? Вопрос размещения агентства — это вопрос ближайшей перспективы, будем его прорабатывать.

Президент РАН подписывал распоряжение о перемещении тех, кто это здание занимает, пока этот процесс идет своим чередом.

— Он решил освободить помещение для вас, вы об этом не знаете?

— Это было распоряжение определить помещение и разместить ФАНО. Речь не идет о том, чтобы закрепить за ФАНО это здание, таких поручений не было.

— Сейчас, перед началом вашей встречи с директорами институтов РАН, те должны были подписывать какие-то бумаги… Что это за бумаги?

— Для того чтобы открылось финансирование в начале 2014 года, должно быть подписано соглашение и создано предписание на получение субсидий. Подписать 800 соглашений — штука непростая. Мы должны получить эти бумаги обратно, сдать в казначейство. Пока этого не будет сделано — средств не будет. Поэтому мы просили директоров институтов прибыть с соответствующими полномочиями подписи.

Это сделано для того, чтобы сократить почтовый прогон.

— А если кто-то не приехал?

— Значит, будем отсылать. Но мы нашли неплохое решение. Представители всех бюджетных учреждений в конце года посещают территориальные органы федерального казначейства. Через систему федерального казначейства мы разошлем документы, на местах люди придут, подпишут, часть экземпляров останется сразу там же, два экземпляра вернутся в Москву.

— Можете прояснить вопрос контроля за научными исследованиями в РАН?

— При утверждении госзадания для института мы опираемся на план научно-исследовательских работ, который был утвержден академией для институтов. Там содержится та научная работа, выполнением которой занимается конкретный институт. Ее наполнение — за РАН. Из самого госзадания невозможно понять, какие исследования ведет институт. А из плана — понятно. Это рациональный элемент взаимодействия академии и институтов.

— То есть научную составляющую и впредь РАН будет контролировать?

— Да. Это положительная практика, и мы должны найти механизмы взаимодействия.

— Можете прокомментировать результаты проверки РАН Генпрокуратурой и Счетной палатой?

— На коллегии Счетной палаты я присутствовал. Материалы проверок — это исходная точка, с которой мы, ФАНО, должны стартовать.

— Вы согласны с выводами проверок? Были ли чем-то шокированы?

— Соглашаться или не соглашаться можно тогда, когда проверяешь ты или проверяют тебя.

— Будет ли ФАНО что-то делать, чтобы вернуть аспирантуру в институтах РАН? Ученые рассказывали «Газете.Ru» недавно об этой проблеме...

— Сразу сейчас не готов сказать, что мешает. В проектах документов по РАН аспирантура есть, соответствующий вопрос был задан министру.

Он сказал, что глобальных преград нет. Есть разные нюансы оформления.

— Глобальный вопрос. Вы делите с РАН полномочия так: у вас — финансы и имущество, а наука — это за РАН?

— В законе зафиксировано, что все предложения относительно программы фундаментальных исследований формируются на уровне академии. Функции и полномочия учредителя строятся вокруг вопросов финобеспечения и кадровых вопросов. Конечно, будет проблема: как ограниченный объем средств поделить. Это будет сделано в соответствии с приоритетными направлениями. Нужно ли что-то для прорывных технологий или нет. По таким сложным вопросам будут создавать советы, рабочие группы.

— ФАНО увеличит или уменьшит бюрократию?

— Должно уменьшить. Вся реформа сделана для этого. Суть должна быть такая: есть вид работ и есть результат на выходе. И на уровне учреждений должна быть свобода в плане использования средств. От такого, что составлена смета и купить ручку или блокнот уже нельзя, мы уходим.

— А вот такая проблема: деньги государство выделяет, они приходят под конец года, и никто их не успевает потратить.

— Если это госзадания, то деньги переходят на следующий год.

— Вы — человек из Сибири. Посещали академгородок или планируете его посетить?

— Планирую, и не только Новосибирск, но и везде, где есть региональные отделения. Это у меня в ближайших планах, вероятно, в начале следующего года.

— Как вы относитесь к популяризации науки?

— У меня есть частное мнение, что в плане популяризации РАН может делать больше.

И даже в бюджете средства на это предусмотрены.

Как это будет делаться — это специалисты должны поработать. Сейчас это скорее мнение обывателя. Нужно больше информации. Но, как я понял из встреч с учеными, РАН есть что рассказать и как заинтересовать молодежь.

Фотография: Дмитрий Астахов

Николай Подорванюк

В своем десятом послании Федеральному Собранию президент России Владимир Путин объявил XXI век веком освоения Сибири и Дальнего Востока. По его словам, «Сибирь и Дальний Восток – наш колоссальный потенциал. Это возможность занять достойное место в АТР – самом энергично и динамично развивающемся регионе мира». Примечательно, что данный ориентир был включен в контекст модернизации всей экономики. «Мы уже приступили к воссозданию своей национальной электронной промышленности, в том числе при активном участии частного капитала. Считаю, что нужно подготовить «дорожные карты» развития новых отраслей по аналогии с «дорожными картами» улучшения инвестиционного климата, это в том числе композиты и редкоземельные металлы, биотехнологии и генная инженерия, IT-технологии, новое градостроительство, инжиниринг и промышленный дизайн», – сказал президент.

Обращает на себя внимание упоминание президентом редкоземельных металлов.

Казалось бы, какая связь между освоением Сибири, высокими технологиями и редкоземельными металлами? Откуда в президентском послании такие мелкие специфические детали? Эту тему нам и предстоит прояснить, поскольку в указанном контексте ссылка на подобные «мелочи» свидетельствует о принципиально новом видении развития страны и освоения северо-восточных территорий.

Не нужно никому доказывать, что до сих пор экономика России находится в сильной зависимости от экспорта нефти и газа. Федеральный бюджет, например, наполовину состоит из выручки от продажи углеводородного сырья. А нефть и газ у нас все еще привычно ассоциируются с Сибирью. И когда речь заходит об освоении Сибири, то многие по инерции связывают данный процесс с поиском новых месторождений «черного золота». На самом же деле недра наших суровых северных краев полны других богатств, необходимых как раз для инновационной экономики. Именно этот момент и подчеркнул президент.

Само по себе упоминание главой государства редкоземельных металлов в контексте вопросов экономического развития является наглядным признанием с его стороны экспертных оценок ведущих ученых Академгородка. Следует напомнить, что на эту тему неоднократно высказывалось руководство Института геологии и минералогии СО РАН. Так, директор Института – академик Николай Похиленко – уже несколько лет настойчиво убеждает и общественность, и представителей власти в том, что переход на рельсы инновационного развития невозможен без освоения богатейших и во многом уникальных месторождений редкоземельных и цветных металлов, расположенных на территории Сибири и Дальнего Востока. И делаться это должно не столько ради получения экспортной выручки, сколько ради создания сырьевой базы для отечественных высокотехнологичных производств.

В настоящее время нам приходится львиную долю этого ценного сырья закупать за границей. Причем – на всё те же «нефтяные» деньги. Как считает по этому поводу заместитель директора Института геологии и минералогии Александр Борисенко, в определенной мере прирост добычи других типов полезных ископаемых – тех же редкоземельных металлов – в какой-то степени мог бы компенсировать в будущем возможное сокращение экспорта углеводородов.

С другой стороны, наша промышленность могла бы избавиться от зависимости от иностранных поставщиков этих материалов. Редкоземельные металлы нужны сейчас во многих отраслях промышленности. Даже для рельсовой стали требуется добавка подобных элементов, и потребность в них постоянно возрастает. Отсюда вытекает необходимость вкладываться в освоение соответствующих месторождений. И не только, как мы заметили, для экспорта, но и для внутреннего потребления.

Так что совсем не случайно президент, говоря о воссоздании национальной электронной промышленности, упомянул редкоземельные металлы. Ведь радиоэлектронная промышленность и приборостроение требуют широкой линейки редкоземельных элементов. А с их производством дела у нас обстоят пока еще неважно. «До последнего времени, – говорит Александр Борисенко, – редкие земли поставлялись нам в основном Китаем, практически на 80 процентов. Еще какую-то долю давала Бразилия, и совсем мало мы получали у себя. И вот сейчас Китай резко сократил экспорт, потому что для них это – стратегическое сырье».

Таким образом, у нас в стране возникает острая необходимость взяться за освоение месторождений редкоземельных металлов. Одно из них расположено на севере Якутии, недалеко от устья Лены.

Это так называемое Томторское месторождение, по ряду признаков считающееся уникальным. По словам Александра Борисенко, руды там настолько богатые, что экономически выгодно прямо саму руду возить через Тикси вверх по Енисею до Красноярска.

Как пояснил ученый, руда эта настолько богатая, что даже при таком способе ее доставки транспортные расходы в себестоимости полученной продукции не превысят шести процентов.  

Самое главное, это месторождение уникально не только по качеству самой руды, но и по ее запасам. Они просто огромны! Причем то, что разведано, составляет примерно около 4% от общей площади всего массива. Сейчас к этому месторождению приковано внимание как со стороны российских государственных корпораций, так и со стороны иностранцев. Ведь если начнется активное освоение Томтора, то это может на много лет вперед определить мировые цены на редкоземельные металлы. Соответственно, это составит серьезную конкуренцию Китаю и избавит нашего производителя от импортной зависимости. Кроме того, помимо редкоземельных металлов эти руды содержат и другие ценные элементы, такие, например, как литий.

На данный момент уже просчитаны варианты освоения этого месторождения. И, по всей видимости, со следующего года начнется выделение финансов на создание пилотных установок. И на базе Красноярского химкомбината, скорее всего, будет затем развернута переработка этих руд. В настоящее время Институт геологии и минералогии СО РАН совместно с красноярскими профильными институтами проводят специальную исследовательскую работу в данном направлении. На месторождение отправляются экспедиции, берутся пробы руд, уточняется возраст пластов и другая работа, необходимая с точки зрения технологии освоения.

В общем, дело фактически сдвинулось с мертвой точки. Государство проявило к этому вопросу неподдельный интерес. И можно надеяться, что в перспективе оно уделит столь же серьезное  внимание и другим месторождениям. Ведь в Сибири, как пояснил Александр Борисенко, есть еще внушительные месторождения цветных металлов. Так, на севере Читинской области расположен очень крупный рудный узел, включающий знаменитое Удоканское медное месторождение. Серьезной помехой освоению этого рудного узла являются суровые климатические условия и высокая сейсмическая опасность. Это на сегодняшний день отпугивает частных инвесторов. Однако государство уже вложило средства в инфраструктуру данного района, проложив туда от БАМа железнодорожную ветку.

Также на очереди стоит проблема более широкого освоения месторождения Восточного Забайкалья, где находятся очень крупные запасы золота и медно-молибденовых руд. Уже построена железнодорожная ветка в «сердце» этого рудного района. Так что в целом процесс освоения идет. И если государство приложит достаточно усилий в этом направлении, то данную инициативу, безусловно, подхватят и частные инвесторы. Поэтому озвученные нашим Президентом приоритеты вселяют в сибирских ученых надежду. По крайней мере, уже налицо то, что их наконец-то услышали.

Олег Носков

Правила предоставления из федерального бюджета субсидии в виде имущественного взноса Российской Федерации в Российский научный фонд опубликованы на сайте Правительства РФ.

Согласно этому документу, РНФ получает финансирование от Минобрнауки в рамках бюджетных ассигнований, предназначенных для министерства. МОН заключает с Фондом соглашение о переводе субсидии и имеет право проводить проверки ее использования.

- Современную криптографию уже невозможно представить без математики. Можно об этом рассказать чуть подробнее?

- Активное использование математических методов  – это, на мой взгляд, одна из самых сильных сторон отечественной криптографической школы.  Дело в том, что с помощью математических методов можно не только сконструировать сложные современные шифры, но и строго обосновать их криптографическую стойкость – способность противостоять практическому или теоретическому взлому – криптоанализу. И это наиболее важное применение математики в криптографии.

Если говорить просто, то задача криптоанализа – это восстановление информации о секретном ключе. Зная ключ, злоумышленник получает возможность проводить дешифрование перехватываемых им сообщений, изменять и подменять их, подписывать чужим именем и т.д. Так вот, современный криптоанализ – он ведь абсолютно математичен. Например, статистические методы анализа шифров, возникшие издавна из простого частотного анализа и заключающиеся в поиске закономерностей в шифртексте, не мыслимы сейчас без результатов математической статистики и разработанных в ней эффективных критериев различения статистических гипотез. Современные аналитические методы криптоанализа, такие как алгебраический криптоанализ, заключаются в описании работы шифра с помощью большой переопределенной системы булевых уравнений, от эффективности решения которой зависит успех криптоаналитика. Значит, нужно учиться решать такие системы уравнений, разрабатывать новые математические методы для этого. Или – криптоанализ систем «нового поколения», так называемых систем с открытым ключом. В таких системах (например, RSA, ElGamal, Shamir и др., активно применяющихся в криптографических протоколах сети Интернет) используются последние достижения теории чисел и алгебры. Взломать их – значит решить сложные математические задачи. Например, изобрести эффективный алгоритм разложения числа на множители, вычисления дискретного логарифма и т.д. То есть, опять – математика. Никак без нее. Правда, не совсем так. Без математики, в общем-то, можно пробовать – но это будут исследования наугад, эксперименты с входными данными и большими вычислительными мощностями (кстати, этот стиль криптографических исследований довольно популярен на Западе). Можно и на этом пути достичь некоторого – временного – успеха, но все значительные теоретические результаты в криптографии и криптоанализе имеют под собой серьезную математическую основу.

Соответственно математичными должны быть и средства, позволяющие противостоять криптоанализу. В этой области возникают такие задачи, как конструирование элементов шифра (например, дискретных функций), обладающих специальными свойствами.

- Криптографию и криптоанализ назвали наиболее важными формами разведки в современном мире. А они сводятся к холодным математическим вычислениям. Кто лучше вычисляет, тот и побеждает. Или есть еще что-то?

-  Научные методы криптографии – это методы дискретной математики, алгебры, теории вероятностей, математической статистики. И в то же время криптография – это искусство. Объекты, которые она исследует, могут не подчиняться математическим законам, а научные методы иногда не дают результата. И тогда остается только воображение.

 - А можно рассказать о том, какие научные работы в сфере криптографии и криптоанализа ведутся в Институте математики СО РАН?

- Можно было бы сказать, что мы исследуем так называемый  шифр Цезаря… и некоторые его модификации. Однако, к счастью, о наших исследованиях можно рассказать и подробнее. В институте математики им. С.Л. Соболева мы, в основном, занимаемся исследованием криптографических свойств булевых функций, использующихся при конструировании шифров. Булева функция отображает n двоичных битов в множество из нуля и единицы. В каком-то смысле это наиболее простые функции. С помощью булевых функций – как составных элементов – строится практически каждый симметричный шифр.

Изучая математические свойства булевых функций, можно оценивать криптографическую стойкость шифров, в которых они используются. Известно много примеров того, как неудачный выбор булевых функций приводил к успешным атакам на шифр, например, на бывший государственный стандарт США блочный шифр DES (1993) и поточный шифр Grain, вошедший в число финалистов международного проекта eCRYPT (2011).

Если интересно, расскажу про DES подробнее. В 1993 году исследователями из Японии была обнаружена существенная слабость к линейному криптоанализу блочного шифра DES. Этот шифр был стандартом симметричного шифрования США на протяжении почти двадцати лет (с 1980 года по 1998 год). Слабость шифра, которая привела к успешной атаке на него, заключалась в отсутствии необходимых криптографических свойств его нелинейных компонент, заданных векторными булевыми функциями. По той же причине шифр оказался нестойким и к дифференциальному криптоанализу. В 1999 году шифр DES потерял статус государственного стандарта. Стойкость шифра к упомянутым методам криптоанализа может быть достигнута за счет использования максимально нелинейных булевых функций и их обобщений при построении S-блоков, что и было сделано в более современных шифрах, таких как шифры AES (современный стандарт США) и CAST (стандарт Канады).

К числу свойств, которые мы изучаем, относятся высокая нелинейность (упрощенно, – способность противостоять линейному криптоанализу), уравновешенность (частотный криптоанализ), большая алгебраическая степень функции, ее алгебраическая и корреляционная иммунность (алгебраический криптоанализ) и другие. Часто криптографические свойства противоречат друг другу, и при выборе булевой функции требуется находить компромисс между различными свойствами. Решение этих задач тесно связано со многими открытыми математическими вопросами дискретной математики, алгебры, теории графов и комбинаторики.

Одно из наших новых направлений – исследование методов защиты шифров от атак по сторонним каналам, от так называемого «нечестного» криптоанализа, который проводится не на основе математической модели шифра (как правило, модель шифра сама по себе не  секретна), а на основе «прослушивания» реализации шифра.

Например, если шифр «зашит» в некотором устройстве, то «нечестным» методом его анализа считается тот, который использует данные о возникающем электромагнитном излучении при его работе, о времени вычислений, шуме и другие данные, полученные с установленных снаружи «жучков». Чтобы защитить шифр от подобных атак, необходимо маскировать его структуру. В том числе и булевы функции, описывающие его компоненты. При этом задача маскирования булевых функций хорошо формулируется математически – требуется строить разложения исходной булевой функции в сумму нескольких функций с определенными свойствами, выяснять, когда такие разложения существуют и т.п.   

В работе принимают активное участие аспиранты ИМ СО РАН и студенты НГУ. В настоящее время мы проводим совместные научные исследования с лабораторией компьютерной безопасности и криптографии COSIC (Бельгия), широко известной по разработке нескольких мировых криптографических стандартов. Эта лаборатория является одной из наиболее успешных криптографических лабораторий мира. Ее сотрудниками были разработаны современный стандарт блочного шифрования США – шифр AES (2002), а также новая хэш-функция Keccak, ставшая победителем международного конкурса SHA-3 (2012). Стараемся перенимать их опыт.

Кроме научных задач мы занимаемся преподаванием на мехмате НГУ и в физико-математической школе (СУНЦ). Проводим такие курсы, как «Криптография и криптоанализ», «Криптография в задачах» и другие, издаем учебные пособия. В институте математики уже несколько лет проводим научный семинар по криптографии. Наши студенты и аспиранты занимаются подготовкой школьников СУНЦ к Всероссийской олимпиаде по математике и криптографии. Например, в прошлом 2012 году подготовленные ими ученики 11 класса СУНЦ заняли на этой олимпиаде 6 призовых мест по России (к слову, на Новосибирск пришлось всего восемь призовых мест)

- И в заключение, немного о перспективах дальнейшего развития математической криптографии?

 - Криптография, конечно, будет активно развиваться. Одна из ее новых задач – разработка скоростных методов шифрования с высоким уровнем секретности. Эта задача обусловлена появлением новых каналов связи (беспроводные сети, сотовая связь, Интернет), по которым передаются всё большие объемы информации. И как бы ни росли со временем  вычислительные возможности у криптографов, достигать оптимальной стойкости криптографических систем при ограниченной скорости шифрования можно будет, лишь применяя при их разработке серьезные математические результаты. Как-никак задача нахождения оптимума – это математическая задача. Так было и тысячу лет назад, так будет и в далеком будущем.

В заключение хотелось бы пожелать успешного развития отечественной криптографии. И научной, и практической. Хочется верить, что со временем во многих используемых нами устройствах (компьютерах, сотовых телефонах, охранных системах) наконец-то появятся криптографические протоколы и шифры, разработанные в России. Мы в данном случае говорим о гражданской криптографии, в ее закрытой части Россия, судя по всему, как всегда на мировом уровне. Осталось догнать в том, что можно определить и как гражданскую, и как коммерческую криптографию. Но для этого нужно много работать. Очень много.

Юрий Курьянов