Борьба вокруг закона о реформе Российской академии наук продолжается, несмотря на то что Госдума уже приняла его во втором чтении, а третье чтение, отложенное на сентябрь, не предполагает внесения изменений в законопроект.

Председатель Думы Сергей Нарышкин и некоторые депутаты обнадежили РАН, заявив о возможности вернуть закон во второе чтение, если академики подготовят поправки, которые думцы сочтут существенными. Министр образования и науки Дмитрий Ливанов отреагировал тут же: мол, все поправки, которые счел нужным внести президент, уже учтены и в других нет необходимости. Однако сторонники пересмотра текста закона не считают борьбу полностью проигранной. В своей уверенности они опираются на два обстоятельства. Во-первых, Владимир Путин все же утвердил Владимира Фортова в должности президента РАН, тем самым уравняв его в ранге как минимум с министром. В итоге аппаратные позиции Фортова усилились. Во-вторых, в тексте закона нашлись пункты, явно противоречащие друг другу, — и закон, и поправки к нему принимались стремительно. Кроме того, в РАН рассчитывают за оставшееся время убедить президента в разрушительном влиянии закона в его нынешней редакции на репутацию России в мировом общественном мнении (по крайней мере научном), на российскую науку и на российскую обороноспособность.

Наиболее активную роль в противостоянии научной общественности и инициаторов закона, в первую очередь Минобрнауки, играет отделение физических наук РАН. 17 июля состоялось общее собрание ОФН РАН, на котором обсуждались поправки к закону. На нем выступили академики Андрей Лисицын-Светланов, директор Института государства и права РАН, и Лев Зеленый, директор Института космических исследований РАН. Академик Зеленый разделил положения закона на неприемлемые и бессмысленные. Недопустима, во-первых, ликвидация РАН, вопрос о которой все еще не снят с повестки дня, в том числе из-за противоречий в формулировках закона. В нем речь все еще идет о создании новой академии наук, а не о реорганизации уже существующей. Во-вторых, отлучение Академии наук от институтов и передача их в фактическое подчинение некоему агентству, осуществляющему «функции по управлению имуществом институтов РАН». Какое отношение имеет это агентство к оказанию услуг в сфере науки и научных исследований, иными словами, к проведению фундаментальных исследований, нигде не сказано. В-третьих, отлучение институтов от собственности, необходимой для проведения исследований. Недвижимость и землю физики готовы передать в управление агентству. В-четвертых, неприемлема ликвидация академической демократии: ранее директора избирались коллективами институтов и утверждались президиумом РАН, а теперь их будет назначать все то же агентство. Совершенно бессмысленны, по мнению академика Зеленого, слияние академий (РАН, Российской академии медицинских наук и Российской академии сельскохозяйственных наук) и отмена статуса члена-корреспондента.

В итоге собрание приняло решение создать комиссию по разработке поправок к закону. Аналогичная комиссия создана президиумом РАН. Одновременно физики рассчитывают на организацию протестной кампании в интернете, проведение митингов, созыв общего собрания РАН, которое должно продемонстрировать единство академии перед лицом общей угрозы.

Принятие закона в Думе намечено на 15 сентября.

Когда в середине мая наш журнал опубликовал статью, приуроченную к общему собранию Академии наук, на котором предстояло избрать президента академии и все ее руководство («Белый шар академии», «Эксперт» № 20 от 17 мая этого года), мы и представить себе не могли, что спустя полтора месяца нам придется писать статью, посвященную ее ликвидации (счастливо отмененной в последний момент), которая к тому же готовилась, как спецоперация, под покровом тайны. Ни общественного обсуждения, ни предварительной информации, ни даже оповещения хотя бы руководства самой академии. Не реформа Академии наук, а сразу и детектив, и триллер.

Характерно заявление вице-премьера Ольги Голодец: на пресс-конференции, посвященной реформе академии, она сказала, что цель реформы — создание «открытого, честного профессионального сообщества». Возмущенные академики спрашивали: видимо, мы не подходим ни под одно из этих определений, но тогда зачем нас приглашают в новую академию? И не случайно уже более 50 членов и членов-корреспондентов РАН подписали заявление, что в случае принятия закона в новую академию они не войдут.

Такое отношение к научному сообществу неожиданно сплотило не только давних противников министра образования и науки Дмитрия Ливанова, но и многих его сторонников, возмущенных таким стилем работы. Власти вызвали протест, масштаб которого, возможно, не сравним с протестами против монетизации, которая проводилась таким же партизанским методом, или даже с белоленточным движением, но в этот раз он охватил тех, кого действительно можно назвать креативным классом. И дело не только в недовольстве реформой и безразличием власти к мнению научного сообщества, но и в ощущении моральных потерь, разрушении этоса научного сообщества, значимость которого для многих людей науки власти сильно недооценивают. Глава фракции «Единой России» в Государственной думе Владимир Васильев заявил, согласно РИА «Новости», что «мы намеренно стремились создать ситуацию, когда работа по реформированию академии стала бы необратимой». Логика власти понятна. Академия наук долго сопротивлялась реформе, которую власть считала необходимой. Власти решили обострить ситуацию, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки. С одной стороны, власти добились своего, с другой — после недели борьбы академической общественности с правительственными новациями, бюрократия, и без того не пользующаяся популярностью в научной среде, уронила свой авторитет.

Однако, отрешившись от эмоций, попробуем разобраться в предпосылках, в развитии сюжета под названием «реформа Академии наук» и ее последствиях. Начнем с истории вопроса.

Правительственный напор, академический отпор

То, что Дмитрий Ливанов — активный сторонник радикальной реформы системы управления российской наукой в целом и академии в частности, известно с тех пор, как он еще в 2005 году занял пост заместителя министра образования и науки и предложил новый устав академии, во многом аналогичный предложенному в законе. Правда, тогда не предлагались ликвидация РАН и ее слияние с другими академиями. Утверждают, что в 2007 году он был уволен с должности именно из-за своей неуемной антиакадемической активности, возбуждавшей недовольство академического сообщества.

Но г-н Ливанов и в статусе ректора Московского института стали и сплавов продолжал выступать с критикой РАН и с предложениями ее радикальной реформы, опубликовав, в частности, и в нашем журнале в соавторстве с ректором Российской экономической школы Сергеем Гуриевым и с известными биологами Константином Севериновым и Михаилом Гельфандом две статьи на эту тему: «Шесть мифов Академии наук» («Эксперт», № 48 за 2009 год), «Верните действенность науке» («Эксперт» № 38 за 2011 год).

Вернувшись в 2012 году в министерство уже в статусе министра, Ливанов возобновил резкую критику академии. В интервью телеканалу «Дождь» он сказал о президиуме академии, что «это вообще не ученые, это администраторы». Ясно, что он знает: в состав президиума входят, конечно, разные люди, но подавляющее большинство из них выдающиеся ученые. Достаточно назвать такие имена, как Алферов, Фаддеев, Литвак, Месяц. Скорее всего, такие выпады были своеобразной психологической атакой, подготавливающей основной удар.

В академических кругах считают, что такой настрой министра объясняется тем, что еще в 2003 году он был провален в Отделении физических наук РАН на выборах членкоров академии с разгромным счетом: двое «за», остальные «против».

Но, пожалуй, больше, чем эскапады министра, о надвигающейся буре говорил другой факт, на который почему-то мало кто обратил внимание, да и сама академия не отреагировала так, как на самом деле требовала ситуация. На него уже сейчас указал нам директор Института США и Канады РАН академик РАН Сергей Рогов. Дело в том, что, согласно новому закону об образовании, существование аспирантуры предусмотрено только в учебных заведениях, более того, там прямо сказано, что документ об окончании аспирантуры может выдавать только коллегиальный орган управления образовательной организации. Каковыми НИИ не являются. И с 1 сентября этого года, то есть с момента вступления закона в силу, аспирантура не только РАН, но и других академий и отраслевых институтов повисает в воздухе. Фактически РАН, даже если бы она продолжала существовать, лишилась бы притока молодежи. Складывается впечатление, что авторы закона уже при работе над ним (а она началась задолго до Ливанова) предполагали, что РАН и другим академиям аспирантура будет не нужна. И теперь, когда атака на академию отбита, всей системе российских НИИ придется искать выход из сложившейся ситуации.

Досужие языки рассказывают, что проект закона о реформе академии появился уже в сентябре прошлого года и тогда же начал свое движение по ведомствам. Однако президент РАН Юрий Осипов, узнав об этом, в феврале добился встречи с президентом России и остановки бюрократической процедуры. Более того, на заседании Совета при президенте по науке и образованию 30 апреля этого года Владимир Путин публично поддержал академиков в дискуссии с Дмитрием Ливановым. Академия спокойно проводит общее собрание, выбирает своего президента, успокаивается и начинает, насколько известно, подготовку своего варианта реформы.

Оказалось, зря. В том же апреле проект закона о реформе вновь начал свой бюрократический путь. И 27 июня правительство принимает решение внести закон в Думу. А президент России держит многозначительную паузу, не утверждая президентом РАН вновь избранного Владимира Фортова.

После объявления о реформе научное сообщество принялось устраивать митинги, сочинять протесты, зачастую весьма резкие. Вплоть до требований отставки и Ливанова, и Голодец, и Дмитрия Медведева, и всего правительства, как это сделали Уральское, Сибирское и Дальневосточное отделения РАН. Впервые за многие годы профильный комитет Госдумы предложил отклонить законопроект, предложенный правительством. Ливанов, который в силу занятой им позиции и без того чувствовал себя в академическом сообществе в изоляции, видимо, понял, что неприязнь к нему в научной среде начинает зашкаливать. Даже знаменитый физик, нобелевский лауреат Андрей Гейм, до этого активно поддерживавший министра, заявил: «Я ожидал, что Ливанов и Медведев окажутся умнее». В результате Ливанов стал отпираться от авторства законопроекта, прячась за анонимных экспертов. Хотя в день второго чтения закона в Думе он выступил в газете «Известия» со статьей, вновь содержащей резкие выпады против РАН и лично Фортова.

Президент страны принял Фортова 3 июля, буквально в те же часы, когда в Госдуме в пожарном порядке начали рассматривать законопроект в первом чтении. Поначалу показалось, что попытка Фортова «вслед уходящему поезду» остановить принятие закона не удалась, хотя Фортов прямо сказал президенту, что предлагаемая реформа угробит нашу науку, и дал обещание провести реформу в течение года силами самой академии. Казалось, что президент отклонил это предложение с формулировкой, которая, видимо, должна была продемонстрировать его отстраненность от процесса принятия этого важнейшего решения: «Это было бы возможно, если бы правительство не внесло [законопроект] в парламент». Но все же поздравил Фортова с избранием, но так и не утвердил его назначение, поставив его в двусмысленное положение, но одновременно предложил занять пост руководителя Агентства по управлению институтами.

Однако уже после встречи с Фортовым президент провел консультации с президентом РАМН Иваном Дедовым, президентом РАСХН Геннадием Романенко, ректором МГУ Виктором Садовничим, академиком РАН Евгением Примаковым и бывшим руководителем Российской академии наук Юрием Осиповым. Как известно, все они, кроме Садовничего, резко выступили против намеченной правительством реформы. Президент РАМН счел возможным даже заявить об этом в присутствии президента на церемонии награждения его орденом «За заслуги перед Отечеством», что тоже произошло впервые за двадцать лет подобных церемоний.

Надо прямо сказать, что уже беседа Путина и Фортова оставляла впечатление, что президент не знает всех деталей законопроекта или, скорее, не до конца понимает их значение для академического сообщества. Возможно, в ходе всех состоявшихся консультаций ему стали ясны причины столь массового недовольства. Особенно отмечают роль Примакова как человека, которому президент особо доверяет. В результате Путин предложил свои поправки к закону, которые во многом, хотя и не радикально, изменили его концепцию, но не отказался от необходимости принять закон немедленно.

И 5 июля Государственная дума, нарушая свой собственный регламент, предусматривающий, что срок представления поправок в законопроект после первого чтения, как правило, не может быть менее 15 дней, приняла закон во втором чтении (то есть через два дня после первого) с поправками, внесенными президентом, отложив третье чтение на сентябрь. Вообще говоря, третье чтение обычно носит формальный характер, поскольку в ходе него нельзя вносить в закон правки. Однако председатель Думы Сергей Нарышкин, который с самого начала не хотел рассматривать закон в пожарном порядке, заявил, что у Думы есть возможность отозвать закон из третьего чтения во второе, а он уже в ближайшее время начинает консультации с заинтересованными сторонами, чтобы проработать закон более тщательно.

Против закона последовательно выступали только коммунисты и — на первом слушании — «Справедливая Россия». В политическом поле сложилась ситуация, которая демонстрирует амбивалентность всех характеристик, которые любят давать политологи различным политическим силам. В то время как думская оппозиция в лице этих двух партий, которую часто называют придворной, решительно оппонировала правительству, внесистемная либеральная оппозиция, которая любит сама себя называть радикальной, фактически поддержала предложенную реформу, в лучшем случае ограничившись осуждением методов ее проведения. И это не случайно, внесистемная либеральная оппозиция и социально-экономический блок правительства, по сути, едины в своих представлениях о социально-экономической политике.

Что ставят в вину академии

Традиционно в первую очередь в вину академии ставят ее низкую научную эффективность: денег даем все больше, а результатов нет. Все в той же статье «Шесть мифов Академии наук» ее авторы утверждали, что при меньшем, чем в РАН, числе сотрудников у Академии наук Китая и немецкого Общества Макса Планка среднее число публикаций на одного научного сотрудника и среднее количество цитирований на одну публикацию в разы больше. Соответственно 1,43, 2,81, 9,17 и 2,66, 3,8, 11,97.

Академия парировала: во-первых, собственно на академию уже несколько лет денег дают не больше, а скорее меньше, если учесть инфляцию. Зато действительно произошел значительный рост финансирования вузовской науки, Сколкова, Курчатника. После публикации статьи «Шесть мифов Академии наук» на сайте «Полит.ру» директор ИСА РАН Юрий Попков и его заместитель Геннадий Осипов опубликовали ответ — «Мифы и реалии РАН» (http://www.polit.ru/article/2010/08/27/ran/), в котором провели расчеты ее эффективности и, в частности, показали, что по количеству публикаций в 1996–2005 годах на 1 млн долларов затрат по паритету покупательной способности РАН находится на первом месте в мире, а вся российская наука на 22-м. А по числу ссылок на 1 млн долларов затрат РАН находится на 4-м месте в мире, а вся российская наука в целом на 33-м. Таким образом, по этим показателям видно, что РАН уж точно эффективнее всей остальной гражданской науки в России. А заведующий сектором математической физики в Физическом институте им. П. Н. Лебедева РАН академик РАН Владимир Захаров (самый цитируемый российский ученый из числа работающих в России) приводит другой расчет, из которого следует, что, по самым грубым оценкам, если не учитывать гуманитариев, у которых другие способы оценки, и секретных ученых, то у половины оставшихся членов академии и членкоров индекс цитируемости выше 1000, что по всем мировым меркам очень достойная величина.

Для обывателей же, то есть людей несведущих, которыми в данном вопросе выставили себя некоторые члены правительства и Государственной думы, вина академии состоит в том, что у нас падают ракеты и некому проектировать заводы. И им кажется, что в этом виновата РАН. По крайней мере, именно об этом говорили на заседании Думы Ольга Голодец и докладчик от «Единой России» Владимир Кононов при обсуждении законопроекта. Но академия не занимается ни тем ни другим. И проблема не в этом, а в невостребованности результатов работы академии в силу, во-первых, отсутствия институций прикладной науки и инжиниринга, разрушенных в 1990-е, и, во-вторых, слабости наукоемкой промышленности, тоже во многом разрушенной в те же годы. Именно поэтому продвинутая часть академии, те самые цитируемые ученые, в основном работают на Запад и Китай, где их работы востребованы.

Таким образом, если и ставить вопрос о реформе науки в широком смысле этого слова, то надо заниматься всем комплексом науки, инжиниринга и промышленности, а не сливанием академий и их имуществом, которое играет в дискуссии вокруг нынешнего законопроекта ключевую роль.

Реформу академии критикуют в первую очередь те, кто, как и министр Ливанов, считает, что необходимо перейти от бюджетного финансирования науки, к которому в академии привыкли с советских времен, к грантовому, которое стало основным во всем мире. Однако вопрос о формах финансирования науки во всем мире является спорным. И далеко не вся наука в тех же Соединенных Штатах финансируется на основе грантов. Коллайдер на гранты не построишь. И не только. Заведующий отделом Математического института им. В. А. Стеклова РАН академик РАН Алексей Паршин считает, что грантовая система порождает бюрократию, поскольку требует от ученых тратить значительные силы на их выбивание, и добавляет, что «гранты могут иметь смысл для текучки, а чтобы появлялись Перельманы, или хотя бы четверть-Перельманы, они, безусловно, противопоказаны».

И наконец, академию упрекают в плохом управлении имуществом. Как сказал в своем интервью «Известиям» Ливанов, «больше половины объектов недвижимости [РАН] вообще не зарегистрировано, нанесен серьезный ущерб земельным участкам, которые были ранее во владении академий наук. Огромное количество нарушений зафиксировано в актах Счетной палаты и других проверяющих органов. А с другой стороны, некоторые члены президиума РАН и их родственники обзавелись элитными квартирами в домах, построенных на землях академических институтов». Но, во-первых, из-за злоупотреблений отдельных академиков и проблем с недвижимостью странно требовать разгона академии, это все равно что требовать разогнать российскую армию из-за злоупотреблений Сердюкова и его команды. А во-вторых, в конце концов, это Академия наук, а не общество бухгалтеров, и если государственные органы видят огрехи в имущественном управлении, то могли бы помочь с ними справиться. О чем сказал в интервью «Эксперту» председатель Сибирского отделения академик РАН Александр Асеев: «В течение двадцати лет Академия наук, защищая федеральную собственность, была один на один с теми, кто идет на любые ухищрения, лишь бы завладеть хотя бы маленьким кусочком нашей собственности. И если появится агентство, которое зафиксирует права на эту большую, высоколиквидную и дорогостоящую федеральную собственность — это для нас будет подмогой».

Почему академия нуждается в защите, а наука нуждается в академии

Известный американский социолог Рэндалл Коллинз в своей книге «Социология философии» показал, что развитие науки основывается на интерактивных ритуалах, энтузиазме и эмоциональной энергии. Формы интерактивных ритуалов — это набор стереотипных действий, жестов и даже одеяний, которые позволяют участникам этих ритуалов ощущать себя членами группы, имеющими взаимные моральные обязательства. Такие группы — это в первую очередь так называемые научные школы, а ритуалы — разного рода устойчивые семинары, конференции, защиты и прочее. В советских естественных науках такую роль играли научные школы, сложившиеся вокруг крупных ученых. Особенно известными стали школы в физике — это школы Ландау, Иоффе, Капицы, а в математике — Лузина, Колмогорова, Гельфанда, Шафаревича, Понтрягина. Такие школы можно назвать в любой науке. И именно академические институты и Академия наук в целом играли роль площадки, на которой функционировали эти школы и совершались те самые интерактивные ритуалы, о которых говорит Коллинз. А также возникали интеллектуальные сети, которые являются важнейшей формой трансляции полученных интеллектуальных результатов. «Для интеллектуалов общество, значимое для них более всего, дающее им творческую энергию, являющееся источником и ареной развертывания их идей, — это их собственная интеллектуальная сеть». Если перефразировать Коллинза, то система Академии наук стала и до сих пор во многом остается той организационной основой, которая предоставляет интеллектуальным сетям возможность существовать. Такая организационная основа может возникнуть только в результате многолетней традиции, формирующей отношение к данной площадке как к «явлению природы» и «мистической» основе ритуала и этоса, независимо от того, о чем идет речь — о масонской ложе или о научном семинаре. Конечно, в каждой стране подобного рода организационная основа может быть разной. В одной это Кембридж с Оксфордом, в другой — Стэнфорд с Массачусетсом, а в третьей — Академия наук.

Причем в нашем случае не столь важно, что многие из ученых находились внутри АН в состоянии неудовлетворенности организацией работ, начальством, а в советские времена еще и господствующей идеологией, которой в той или иной форме приходилось присягать или, по крайней мере, с ней считаться, потому что и это порождало внутреннее напряжение и соответствующую интеллектуальную реакцию, которой мы обязаны многими достижениями советской науки. Важнейшая проблема современной российской науки состоит в том, что эта площадка была во многом разрушена, а вместе с ней были разрушены многие школы, ритуалы и сети. А нынешняя реформа это разрушение может завершить. Но Академия наук служила и служит не только организационной основой интеллектуальных сетей, но и аккумулятором научных кадров, которых в России всегда было немного. В силу массовой эмиграции научных кадров — некоторые вообще уходили из науки, другие уезжали за границу — разреженность коммуникативной среды резко возросла. Конечно, возникли совершенно новые связи, стал доступнее весь мир, но вопрос в том, будет ли российская интеллектуальная сеть только бахромой всемирной интеллектуальной сети или ее органической частью. Разрушение уже ставшей естественной, как бы природной академической площадки разрушает и привычные интерактивные ритуалы, а моральный урон, нанесенный академическому сообществу, подрывает его научный энтузиазм и источники эмоциональной энергии. Наука угасает.

Хочется надеяться, что в своей реформе власти действуют из стремления помочь науке, но складывается впечатление, что в правительстве не понимают важности сохранения духа, традиций, сетевых и организационных основ, сосредотачивая свое внимание на формальных и имущественных моментах; не понимают, что наука не поддается такому управлению, как министерство или банк.

Опасности и риски правительственного варианта реформы

Ольга Голодец на той же пресс-конференции, обосновывая необходимость создания Агентства по управлению государственным имуществом научных институтов, сказала, что задача реформы «отделить научное сообщество от принадлежности к институтам, университетам, учреждениям». Бесспорно, это новое слово в организации науки, которое, видимо, подразумевает превращение всех ученых — от специалистов по механизации сельского хозяйства и хирургии до астрофизиков — в чистых теоретиков, решающих свои задачи за письменным столом. Потому что имущество академий — это не только здания и земля, о которых все говорят, а в первую очередь оборудование, установки, приборы, на которых те самые академики трудятся. А если говорить об институтах РАСХН, то и земля, которая используется как «оборудование» в их исследовательской работе. Но, скорее всего, эти слова говорят о глубине понимания некоторыми чиновниками того, чем занимаются ученые.

Если же говорить по существу, то, когда речь заходила о переподчинении всех учреждений РАН вновь создаваемому агентству, то все как один наши респонденты вспоминали пресловутый «Оборонсервис». Хотя есть существенная разница: «Оборонсервису» не были переданы танки и ракеты, до этого дело не дошло, и командиров воинских частей оно не назначало. В то, что этим агентством будут руководить люди науки, не верит никто из опрошенных нами респондентов, поскольку, во-первых, сама задача реформы, как было сказано при ее обосновании, — освободить ученых от хозяйственных забот, и во-вторых, поскольку перед их глазами кадровый состав руководства Министерства науки и образования, в котором за науку до недавнего времени отвечал бывший журналист.

А уж предложение отделить академиков не только от институтов, но и от собственного аппарата, ставя даже урезанную в своих возможностях и полномочиях Академию наук в унизительную зависимость от чиновников, не имеющих с академией ничего общего и независимых от нее, демонстрировало уже просто хамское неуважение к интеллектуальной элите страны. Скорее всего, они и не считают их элитой. Ну создал некий математик некоммутативную алгебраическую геометрию и квантовую информатику, ну член он Королевской академии наук Нидерландов, Гёттингенской академии наук, академии «Леопольдина», Французской академии наук, Американской академии искусств и наук — что здесь элитного?

Таким образом, по духу и букве правительственного законопроекта, лишенная всех своих научных учреждений и даже собственного аппарата Академия должна была превратиться в чисто консультационный орган, с рекомендациями которого не обязательно и считаться, в своеобразную Общественную палату по делам науки.

Что президент сохранил из правительственного законопроекта

Во-первых, сохраняется предложение ликвидировать демократические нормы избрания руководителей институтов и ввести их назначение новым агентством, правда, по согласованию с президиумом новой РАН и после одобрения их кандидатур комиссией по кадровым вопросам при президенте России.

Академия всегда гордилась демократическими принципами, которые существовали в ней даже в сталинские времена. Даже в уставе АН СССР, утвержденном в приснопамятном 1935 году, предусматривалось, что директора НИИ «избираются из числа действительных членов Академии Наук или ученых специалистов по соответствующим отраслям знаний Общим Собранием или Отделением Академии Наук». И это не российская выдумка, это общепринятая практика научных учреждений и учреждений высшего образования во всем мире.

Во-вторых, сохраняется слияние трех академий, которое кажется сомнительным из-за разности решаемых ими задач, характера их деятельности и способа формирования научных учреждений.

Например, ВАСХНИЛ, правопреемником которой стала РАСХН. Одним из инициаторов ее создания был Николай Вавилов, который тогда же ее и возглавил. Николай Вавилов стал и академиком большой академии и одновременно возглавил два института — Институт растениеводства ВАСХНИЛ и Институт генетики АН СССР, то есть прикладной и фундаментальный. Подчеркнув тем самым, что ВАСХНИЛ значительно в большей степени, чем РАН, ориентирована на фундаментально-прикладные исследования, то есть исследования, имеющие прикладной характер, но с большим временным горизонтом. И в этом видна ясная логика ученого, понимавшего разницу в характере работы агронома-селекционера и биолога-генетика, Мичурина и Вавилова. Думается, что Вавилов, замученный в сталинском концлагере, узнав о возможной судьбе своего детища, в гробу бы перевернулся. И можно быть уверенным, что большинство институтов РАСХН из тех, которые отборочная комиссия сочтет достойными существования, отойдет, в силу их прикладного характера, к Минсельхозу, в котором есть свои НИИ. Тем самым будет ликвидирована разница между научными учреждениями, занятыми наукой, и научным обслуживанием текущих ведомственных задач, и подорван еще один принцип, заложенный отцами-основателями РАСХН: научная конкуренция разных научных сообществ — ведомственного и академического.

То же самое можно сказать и о РАМН, которая в первую очередь была нацелена на прикладные исследования и на создание конкуренции с ведомственной наукой.

Именно в силу разницы, которая существовала между задачами, решаемыми разными академиями, при всем уважении к каждой из них, фактически всегда существовало представление об иерархии академий и академических званий, в силу чего далеко не все члены РАСХН и РАМН становились членами РАН или ее предшественницы АН СССР. Наверное, потому, что в неформальной иерархии наук фундаментальные науки стояли всегда выше прикладных и среди ученых, и среди обывателей.

Если же власти считали, что в РАН недостаточно представлены врачи и специалисты сельского хозяйства, то можно было создать там соответствующие отделения и выбрать в них представителей соответствующих наук.

В-третьих, сохраняется в измененном виде процедура обязательного перевода всех членкоров в академики. Правда, с оговоркой, что члены-корреспонденты всех этих академий могут в течение трех лет стать академиками на основе рекомендаций своих академий и решения общего собрания РАН. Получается, что тот, кто не захочет проходить эту процедуру, будет автоматически лишен всякого звания, поскольку членкоров теперь не будет как класса. Но ведь многие членкоры живут за границей, и им ездить в Россию баллотироваться может быть и трудно, а ведь среди них есть выдающиеся ученые. А другие находятся в преклонном возрасте и не решатся подрывать свое здоровье избирательными перипетиями. Да и те, кого не изберут в академики, тоже лишатся всяких званий. Это все равно как объявить, что какой-то орден отменяется и все его кавалеры теперь не кавалеры, а невесть кто. Такое вольное обращение с научными званиями чревато их обесценением. Но скорее всего, большинство членкоров станут академиками, и тогда по числу академиков Россия точно выйдет на первое место в мире.

Остается надежда, что все-таки к осени, как обещано председателем Думы Сергеем Нарышкиным, наиболее одиозные места закона будут подправлены. Или, по крайней мере, в течение переходного периода.

Россия должна стать научной сверхдержавой. Невостребованность науки как угроза национальной безопасности

Во втором десятилетии XXI века на мировой арене произойдут важные изменения. На смену однополярному миру приходит полицентрическая система международных отношений. США останутся мировым лидером, но разрыв между Америкой и другими центрами силы существенно сократится. Все более острый характер приобретет конкуренция в экономической, финансовой, технологической и военной сферах.

В формирующемся многополярном мире складываются 4 главных центра научного прогресса – США (35% мировых расходов на НИОКР по паритету покупательной способности), Европейский Союз (24%), Япония и Китай (примерно по 12%)¹. К сожалению, Российская Федерация в группу лидеров не входит – на нашу долю приходится менее 2% мировых расходов на НИОКР по паритету покупательной способности и 1% по обменному курсу^*. Таким образом, Россия отстает от США по расходам на НИОКР в 17 раз, от Европейского Союза – в 12 раз, от Китая – в 6,4 раза, от Индии – в 1,5 раза.

Наука превратилась в высококонкурентную сферу деятельности. Китай вышел в прошлом десятилетии на третье место в мире по расходам на НИОКР, в ближайшее время вытеснит Японию со второго места, а  в 2020-е годы сравняется с США. По количеству научных публикаций (120 тыс. в 2008 году) КНР уже находится на втором месте. На долю Китая приходится 8,5% всех научных публикаций в мире, в том числе 20,8% публикаций по материаловедению, 16,9% - по химии, 14,2% - по физике². Особенно велика доля китайских публикаций по кристаллографии (31,7%), металлургии (31,2%), междисциплинарной физике (22,1%), прикладной математике (21,1%)³. В КНР приняты и успешно осуществляются государственные программы технологического и научного развития.

В Индии государственные расходы на НИОКР составляют 0,9% ВВП, а в 2012 году согласно правительственной программе достигнут 1,2% ВВП. Доля Индии в научных публикациях составляет 3%. Но в химии этот показатель составляет 5,7%, фармакологии – 4,3%, физике – 3,7%. Еще выше доля индийских публикаций в органической химии (8,3%) и медицинской химии (6,5%)⁴. Согласно оценкам, Индия находится на четвертом месте в мире (после США, Японии и Китая) по НИОКР в информационных технологиях и средствах связи.

Сырьевая модель

Россия не сможет добиться ведущей роли на международной арене без развития научного потенциала страны. Мировой финансово-экономический кризис отбросил российскую экономику на пять лет назад. Стало ясно, что полученные в начале прошлого десятилетия огромные доходы от экспорта энергетических ресурсов не были использованы для диверсификации и модернизации российской экономики. Тот факт, что падение ВВП в России оказалось самым большим среди стран «Большой двадцатки», подтверждает  опасную зависимость нашей страны от конъюнктуры мирового рынка. Тем временем мировые лидеры стремятся выйти из кризиса на новой технологической основе.

Как подчеркивает президент Д.А.Медведев, «привычка жить за счёт экспорта по-прежнему тормозит инновационное развитие»⁵. Сегодня почти половина (примерно 40%) ВВП России создается за счет экспорта сырья. У нас почти исчезла конкурентоспособная наукоемкая промышленность. Машиностроение, электроника и другие высокотехнологичные отрасли формируют 7-8% нашего ВВП. Экспорт высокотехнологичной продукции составляет всего 2,3% промышленного экспорта России. В США этот показатель составляет 32,9%, в Китае – 32,8%⁶. Удельный вес России в глобальном экспорте наукоемкой продукции не превышает 0,3%. На долю отечественного производства приходится не более 1% всех станков, закупаемых российским бизнесом⁷. Степень износа основных фондов в 2009 году достигла 46%, а по машинам и оборудованию превышает 50%⁸. Отсюда и техногенные катастрофы.

Россия выходит из кризиса за счет внешних факторов, а не внутреннего спроса. Продолжение курса на приоритетное развитие сырьевого сектора воссоздает докризисную ситуацию. Чистый экспорт (превышение вывоза над ввозом) товаров и услуг составляет у нас примерно 10% ВВП. Нам потребуется по крайней мере несколько лет, чтобы по объему ВВП выйти на уровень РСФСР в 1990 году. При этом еще более усилится тенденция к превращению России в сырьевой придаток других стран.

По оценке агентства Томсон-Ройтерс, «проблема заключается в значительном сокращении финансирования фундаментальных и прикладных исследований в России после развала Советского Союза»⁹. СССР по объему внутренних расходов на НИОКР (примерно 5% ВВП¹⁰) входил в число мировых лидеров. В стране была мощная система фундаментальных и прикладных исследований, включавшая более трех тысяч НИИ, где работали почти 1,5 млн. научных исследователей - примерно одна четверть всех научных работников в мире. Концентрация огромных ресурсов позволила добиться технологического прорыва в целом ряде отраслей ВПК, включая атомную и авиакосмическую промышленность, приборостроение.

Хотя в период Холодной войны научный комплекс имел явный военно-промышленный перекос (3/4 расходов на НИОКР прямо или косвенно направлялась на оборону), а некоторые сферы исследований оказались жертвами идеологических догм, фундаментальная наука и многие отрасли прикладной науки в СССР находились на мировом уровне. Последние двадцать лет мы жили за счет научно-технологического задела, созданного в Советском Союзе.

В результате непродуманных реформ в 1990-е годы значительная часть отраслевой науки была приватизирована и бесследно исчезла. Так доля проектных институтов и конструкторских бюро в общей численности организаций, занимающихся НИОКР, сократилась более чем вдвое, а число самих проектных институтов уменьшилось в 12 раз.

Резко сократилось бюджетное финансирование НИОКР. Уменьшилась почти в 3 раза численность научных исследователей¹¹. По данным ОЭСР, в России на 1000 занятых в экономике приходится 6,7 научных исследователей. По этому показателю мы значительно уступаем лидерам – Финляндии (15,4), Японии (11,0), США (9,7), Южной Корее (9,5), Франции (8,3)¹². Произошла утрата целых научных школ. В результате упала наша доля среди научных исследователей и научных публикаций в мире¹³. Правда, библиометрические данные не вполне адекватно отражают ситуацию^#. В частности, не учитывается тот факт, что количество научных публикаций в России не сократилось несмотря на трехкратное сокращение численности научных исследователей.

Сложившаяся ситуация – это результат применения в России неолиберальных экономических концепций, согласно которым любое государственное вмешательство в экономику ведет к негативным последствиям. Такая вера в «невидимую руку рынка» затронула и государственную политику в научной сфере. Наука вообще не рассматривалась как фактор социально-экономического развития страны. Произошло разгосударствливание российской науки. Фактически научной политики в России нет. Это предопределяет деградацию научно-технического потенциала нашей страны, если не удастся переломить сложившуюся тенденцию.

Карфаген должен быть разрушен?

В этих условиях чуть ли ни единственным уцелевшим оплотом науки в нашей стране оказалась Российская академия наук (РАН), главной задачей которой является осуществление фундаментальных исследований. Но и РАН понесла немалые потери.

Не секрет, что уже на протяжении многих лет РАН фактически ведет борьбу за выживание. В 2009 году бюджет Академии составлял всего 46 млрд. рублей или 1,5 млрд. долл. Эта сумма катастрофически мала и не превышает бюджет среднего американского научно-исследовательского института (в РАН – 435 институтов и научных центров¹⁴). «Бюджеты ведущих российских институтов составляют лишь 3-5% материального обеспечения аналогичных учреждений в США»¹⁵, - отмечается в докладе агентства Томсон-Ройтерс.

Обращает на себя внимание развернутая в некоторых СМИ кампания по дискредитации РАН. «На первый план вышел вопрос, является ли она реформируемой для того, чтобы отвечать современным требованиям, или ее реформировать невозможно. То есть необходимо ли уничтожение РАН как системы, чтобы создать новую структуру, адекватную наступившей эпохе»¹⁶, - заявляет газета «Время новостей».

В этой кампании используются разного рода фальсификации и подтасовки. Так, «Аргументы недели» утверждают, что бюджет РАН составляет 2% ВВП¹⁷. Эту ложь растиражировали и некоторые другие СМИ. В реальности же все расходы Российской Федерации на НИОКР составляют только 1% ВВП¹⁸. Расходы Академии на самом деле составляют всего лишь 0,1% ВВП.

Конечно, не стоит идеализировать работу РАН, ее недостатки хорошо известны. Но они связаны прежде всего с мизерным финансированием Академии. Ведь для проведения реформ и привлечения молодежи в науку нужны деньги. Тем не менее, РАН сохраняет традиции академического самоуправления и сохраняет высокую репутацию в мировом научном сообществе. Академия остается носителем глубокой научной культуры и продолжает вести исследования по достаточно широкому фронту науки. В РАН работает 50% всех докторов наук и 38% кандидатов наук¹⁹.

По данным SCOPUS за 2009 г., РАН занимает 3-е место в мире по количеству научных публикаций среди 2080 лучших научно-исследовательских организаций²⁰. В Академии работает всего лишь 55 тыс. из 376 тыс. российских научных исследователей (около 15%). Однако на долю РАН приходится 45% всех научных публикаций в нашей стране и почти 50% ссылок. По данным ЦЭМИ и ВИНИТИ, на 1 млн. долл. затрат исследователи РАН публикуют 70 научных статей²¹. Это - один из самых высоких показателей в мире. РАН занимает 1-е место среди научных организаций высшего уровня по наиболее цитируемым статьям в области физики, химии и наук о Земле, 2-е место – по материаловедению и математике²². Но это не останавливает кампанию по шельмованию Академии, которую обвиняют во всех грехах.

Не прекращаются попытки ликвидировать этот уникальный научно-исследовательский комплекс, превратить РАН в «дискуссионный клуб», ввести какое-то «внешнее управление». Похоже, речь идет не о науке, а о «рейдерской» попытке установить контроль над финансовыми потоками и собственностью.

Например, в журнале «Эксперт» опубликована статья, авторы которой (ректор Российской экономической школы, бывший высокопоставленный чиновник Министерства образования и науки и профессор Университета Ратгерса) требуют «создать профессиональное управление имуществом РАН на переходный период». Это якобы «обеспечит серьезный финансовый рычаг, необходимый для осуществления программы преобразований»²³. При этом часть академических институтов предлагается закрыть, другие – акционировать. Другой «реформатор», бывший министр, при котором была приватизирована прикладная наука, утверждает, что сегодня осуществляется «двухголовый» вариант, когда приоритет отдается исследовательским университетам и «новому» госсектору, который создается параллельно Академии. При этом предлагается «реструктуризация» институтов РАН и передача их вузам²⁴. Понятно, что в этом случае фундаментальную науку в России ждет такой же крах, какой произошел с прикладной наукой в 1990-е годы.

Еще один из критиков РАН, профессор Бостонского университета, безапелляционно заявляет, что в России «научного сообщества нет, науки нет… Поэтому первое, что нужно сделать в России, - разогнать Академию наук,… уволить всех директоров, завлабов»²⁵. В общем, Карфгаген должен быть разрушен…

Грубое давление на РАН имеет определенный подтекст, что связано с укоренившейся у нас неолиберальной экономической философией, которая оказалась дискредитированной и в США, и в Европе. К сожалению, у нас по-прежнему превратно истолковывается американский опыт и доминирует неолиберальная догма. Поэтому и усиливаются нападки на тех российских ученых, которые критикуют эти взгляды. Дело в том, что многие отечественные экономисты выступают против монетаристского курса, требующего «стерилизации» сверхдоходов от вывоза сырьевых ресурсов²⁶. Однако предложения ряда экспертов РАН об инвестировании этих средств в российскую экономику и массированном технологическом обновлении созданной еще в советский период инфраструктуры были отвергнуты. Мы по-прежнему занимаемся крупномасштабным экспортом капитала. Только за последний год мы увеличили закупки казначейских обязательств США с 32 до 128 млрд. долларов! Это – примерная стоимость ассигнований Пентагона на войну в Ираке в 2009 г. Наши неолибералы предпочитают кредитовать американскую армию, а не отечественную науку.

Опыт лидеров

У ведущих стран Запада расходы на НИОКР составляют 2-3% ВВП, в том числе у США – 2,7%, а у таких стран как Япония, Швеция, Израиль достигает 3,5-4,5% ВВП²⁷. Очень высокими темпами наращивает расходы на НИОКР Китай (1,7% ВВП). Ожидается, что в следующем десятилетии КНР догонит США по объему расходов на науку. Быстро растут расходы на НИОКР и в Индии. К 2012 году они достигнут 2% ВВП. Европейский Союз поставил задачу увеличить расходы на НИОКР до 3% ВВП²⁸.

В странах-лидерах мирового научно-технического развития растут частные и государственные расходы на фундаментальную науку, а также другие сектора, способствующие генерированию и диффузии инноваций в экономике и социальной сфере. По оценкам ОЭСР, объем ежегодных инвестиций корпоративного сектора в «интеллектуальные активы» (НИОКР, патенты и торговые знаки, подготовку персонала, оптимизацию систем менеджмента и т.д.) достиг к настоящему моменту в ведущих развитых странах 8-11% ВВП, а в США – около 12%, практически не уступая объему капиталовложений компаний в основные средства.

В передовых государствах используется широкий набор механизмов государственной поддержки, ориентированных на университеты, исследовательские институты и лаборатории, крупные национальные корпорации, малый и средний бизнес. С одной стороны, это бюджетная поддержка исследовательских организаций и университетов в форме сметного финансирования расходов, а также выделения целевых грантов и размещения госзаказов на выполнение НИОКР, инвестирование в капитал венчурных фондов, а также осуществление целевых государственных закупок инновационной продукции и услуг; финансирование бизнес-инкубаторов, технопарков и т.п. С другой стороны, это предоставление предприятиям, осуществляющим НИОКР, различных налоговых стимулов; а также выделение субъектам инновационной деятельности льготных государственных займов и кредитных гарантий.

К сожалению, среди некоторых российских чиновников распространен чрезвычайно опасный миф о том, что американский бизнес финансирует академическую и даже государственную науку. Но это не соответствует действительности.

Несмотря на то, что вклад американского частного бизнеса в общее финансирование НИОКР является самым большим, федеральные власти США несут главную ответственность за обеспечение фундаментальных исследований в стране и выработку государственной стратегии и политики в научной сфере. Капитализация федеральных активов в сфере НИОКР, созданных благодаря государственным ассигнованиям, составляет 1,4 трлн. долл. Примерно половина этой суммы (692 млрд. долл.) приходится на фундаментальные науки. Две трети активов приходится на гражданскую сферу. Активы в военной сфере представлены главным образом прикладной наукой – 468 млрд. долл.²⁹

Средства частного сектора составляют всего 4% расходов на фундаментальную науку в США. За счет федерального бюджета финансировалось 59% всех фундаментальных исследований. Государство обеспечивает приоритетное финансирование фундаментальных исследований, содействует передаче результатов НИР в промышленность, законодательно стимулирует научно-техническую и инновационную деятельность³⁰.

В условиях финансово-экономического кризиса администрация Барака Обамы приняла решение о резком увеличении государственных расходов на НИОКР. Выступая в Национальной академии наук 27 апреля 2009 г., Обама объявил о намерении довести расходы на НИОКР до 3% ВВП. 21 сентября 2009 г. президент США подписал «Американскую инновационную стратегию», где ставится задача «восстановить лидерство Америки в фундаментальных исследованиях». Особое место уделяется «крупнейшему в истории наращиванию фундаментальных исследований и разработок, которые заложат основу для открытий и новых технологий, улучшающих нашу жизнь и создающих индустрию будущего»³¹. Стратегия Обамы связана с расчетами на новый научно-технический рывок, который должен обеспечить лидерство США в глобальной экономике XXI века. Речь идет о переходе к новому технологическому укладу, где движущими силами развития станут экология, «зеленая» энергетика, здравоохранение, образование, информационная сфера.

В 2009 г. ассигнования федерального бюджета США на НИОКР (с учетом антикризисных стимулов) достигли 165 млрд. долл., в том числе 41,3 млрд. долл. - фундаментальные исследования; 30,7 млрд. долл. - прикладные исследования; 85,3 млрд. долл. – ОКР.³² Администрация Обамы намерена удвоить бюджетное финансирование федеральных научных учреждений и предоставить новые налоговые льготы на исследования и эксперименты. Обама также объявил о создании Управления перспективных исследований в области энергетики (APRA-E) по образцу DAPRA (Управление перспективных исследований и разработок министерства обороны). Дополнительные бюджетные ассигнования на гражданскую науку составят 43 млрд. долл., а налоговые льготы – 75 млрд. долл.

«Налоговые расходы»

В 21 стране ОЭСР применяются меры налогового стимулирования частных расходов на НИОКР. К главным косвенным способам поощрения инновационной активности относятся налоговые кредиты и льготное налогообложение для корпораций, осуществляющих государственные или собственные программы НИОКР. Эти меры иногда называют «налоговыми расходами».

В налоговых системах большинства стран ОЭСР, в том числе в  США, расходы на исследования и разработки рассматриваются либо как капитальные затраты и подлежат амортизации в течение 5 лет с момента их осуществления, либо как расходы бизнеса и вычитаются из налогооблагаемой базы в текущем отчетном периоде. Выбор метода списания затрат на НИОКР остается за самим предпринимателем.

В США налоговый кредит на НИОКР позволяет вернуть из уже уплаченного налога сумму, равную до 20% приращения расходов на НИОКР в текущем году. Эта льгота применяется только к НИОКР, проводящихся на территории США. Налоговый кредит оказывает мощное стимулирующее воздействие на эффективное проведение компаниями долгосрочных исследований, критически важных для новой экономики. Налоговые кредиты имеют позитивное влияние на ранних стадиях развития фирм и особенно эффективны в малом бизнесе.

Для стимулирования бизнеса и создания доверия к политике правительства Обама предложил превратить  налоговый кредит на НИОКР в постоянную налоговую льготу.

Страны, которые стремятся догнать лидеров научно-технического прогресса (Китай, Индия, Бразилия, Южная Корея и другие), применяют более льготные формулы расчета налогового кредита на основе текущих объемов инвестирования НИОКР компаниями. Это позволяет им в значительно больших объемах возвращать компаниям средства, инвестированные в исследования. Налоговые субсидии составляют во Франции 0,425 затрат бизнеса на НИОКР, в Испании - 0,349, в Канаде - 0,326, в Индии - 0,269, в Бразилии - 0,254, в Великобритании - 0,179, в Японии - 0,159, в Южной Корее - 0,158, в Китае - 0,138³³.

В ряде стран активно применяются налоговые инструменты, поощряющие вложения граждан, в том числе т.н. бизнес-ангелов, в высокотехнологичные проекты. Так, в США лицам, инвестирующим в венчурные предприятия с капиталом менее 1 млн. долл., разрешается учитывать потери от таких вложений при расчете подоходного налога. Во Франции, Бельгии и Канаде действуют налоговые схемы, стимулирующие вложения граждан в венчурные фонды. В Великобритании индивидуальные инвесторы могут получить частичное возмещение налогов в счет затрат на НИОКР. Кроме того, потери от инвестиций в инновационные компании могут зачитываться в уменьшение подоходного налога и налога на доходы на капитал³⁴.

«Налоговые расходы» на НИОКР в ряде стран (Канада, Австралия, Ирландия, Голландия, Бельгия, и др.) превышают бюджетные ассигнования.

Как привлечь бизнес в российскую науку?

Таким образом, в развитых странах – лидерах мировой науки научная политика имеет две стороны. С одной стороны, государство напрямую финансирует научные исследования, а с другой - с помощью налоговых мер стимулирует расходы на НИОКР частного сектора. В России, по данным ОЭСР, налоговая система не поощряет, а ущемляет расходы на НИОКР. ³⁵

В развитых странах ОЭСР соотношение расходов государственного и частного сектора на НИОКР составляет 1:3 и 1:4. В России сложилось противоположное соотношение – 2,5:1. При этом у нас государство финансирует свыше половины НИОКР (56%), выполняемых частным сектором³⁶. Для стран ОЭСР этот показатель составляет всего 7%, для Китая – менее 5%.

Проблема заключается в крайне низком уровне финансирования НИОКР в России частным сектором. По сравнению с 1990-годами, количество работников в предпринимательском секторе НИОКР России сократилась более чем на 35%³⁷. В стране отсутствует спрос на инновации. Удельный вес затрат на технологические инновации нашей промышленности составляет 1,2%, в том числе добывающей промышленности – всего 0,8%. Затраты российского бизнеса на НИОКР составляют всего лишь около 0,3% ВВП (в 7-10 раз меньше, чем в развитых странах). Лишь 3 российских компании входят в число 1000 крупнейших компаний мира по размерам затрат на НИОКР (среди крупнейших компаний по расходам на НИОКР доля США составляет 38%, Европейского Союза -2 6%, Японии – 22%³⁸). На заседании Комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики России были приведены «убийственные» данные о мизерном уровне расходов крупнейших российских компаний на НИОКР - два процента всех инвестиционных расходов.

В экономике России отсутствуют стимулы для перетока средств в высокотехнологичные отрасли. К сожалению, велик разрыв между стадией исследовательских работ и их коммерциализацией, их внедрением в прикладную сферу. Указом  от 11 февраля 2006 года №90 засекречены вообще «сведения о достижениях науки и техники, о технологиях, которые могут быть использованы в создании принципиально новых изделий, технологических процессов в различных областях экономики». Это не способствует развитию инновационной экономики.

Инновации нельзя осуществлять как «продразверстку» (введение обязательных корпоративных программ инновационного развития, установление норматива для госкорпораций по расходам на НИОКР и т.р.).

Инновационная экономика заработает только тогда, когда бизнесу станет выгодно тратить деньги на инновации. Причина низких расходов российского бизнеса на НИОКР связана не только с известными особенностями формирования рыночной экономики в России, но и в отсутствии продуманной государственной политики по поощрению расходов частного сектора на НИОКР косвенными методами - с помощью налоговых стимулов. Надо покончить с фискальной страстью «всех стричь под одну гребенку».

Давно пора создать в России условия для того, чтобы привлечь частный капитал в высокотехнологичные отрасли национальной экономики. Это необходимо для резкого повышения инновационной активности российского бизнеса, доля которого в расходах на НИОКР должна возрасти хотя бы до 50%.

Недавно были приняты некоторые меры по облегчению налогового режима для юридических лиц, осуществляющих НИОКР. Но пока эти шаги не дали серьезных результатов. С учетом международного опыта необходимо эффективное улучшение налогового режима. Целесообразно предоставление инвестиционного налогового кредита на 5 лет в размере 100% от понесенных текущих и капитальных затрат на НИОКР. Предлагается также освобождение предприятий, выполняющих НИОКР, от уплаты налогов начисляемых на фонд оплаты труда. Необходимо установление нулевых налоговых ставок для малых и средних инновационных компаний в первые годы их деятельности, а также освобождение от уплаты налога на оборудование, используемое для НИОКР³⁹.

Кроме того, надо существенно расширить спектр государственных механизмов финансовой поддержки инновационного бизнеса, в частности, предоставление кредитных гарантий венчурным компаниям, субсидирование части расходов предприятий на НИОКР, осуществление госзакупок высокотехнологичной продукции отечественных производителей, а также стимули­рование ее экспорта с помощью кредитов и гарантий государства.

Необходимо создать систему государственной поддержки инноваций для непрерывного финансового сопровождения приоритетных проектов на всех стадиях их жизненного цикла, от разработки технической концепции до организации выпуска готовой продукции. Государство должно взять на себя часть на­грузки по финансированию начинающих инновационных предприятий, выделяя им стартовый капитал в виде грантов и льготных займов на осуществление первичных НИОКР по венчурным проектам.

Важно также изменить порядок учета интеллектуальной собственности, включая учет затрат на НИОКР при определении первоначальной стоимости нематериальных активов⁴⁰.

Человеческий потенциал

Многолетнее недофинансирование науки имеет далеко идущие негативные последствия, способствуя деградации человеческого капитала в России.

Расходы на НИОКР на душу населения в странах ОЭСР составляет около 700 долл., а в США, Японии, Израиле и Финляндии – примерно 1,1 тыс. долл.⁴¹ При этом расходы частного сектора в странах ОЭСР составляют около 450 долл., а в США – примерно 750 долл., в Японии – 870 долл. В России подушевые расходы на НИОКР не превышают 140 долл. по паритету покупательной способности. При этом расходы частного сектора – всего лишь около 40 долл. (еще 15 долл. составляют расходы из зарубежных источников). По государственным расходам на НИОКР на душу населения (86 долл.) Россия отстает от лидеров в 4-5 раз, а по частным расходам (40 долл.) – в 15-20 раз. Даже Китай с его огромным населением по уровню подушевых расходов частного сектора на НИОКР уже почти в полтора раза опережает Россию!!!

Чрезвычайно негативную роль играет такой показатель, как крайне низкий уровень затрат на одного научного исследователя. По этому показателю Россия в 3 раза отстает от среднемирового показателя. Мы особенно уступаем развитым странам – в 5 раз меньше, чем в США и Германии, в 4 раза – Великобритании, Франции и Японии. Особенно низкими являются расходы на 1 российского исследователя в общественных и гуманитарных науках⁴².

Стоимость основных средств и разработок в расчете на 1 исследователя в России составляет менее 5 тыс. долл., поскольку на протяжении многих лет закупки машин и оборудования для НИОКР ведутся «по остаточному принципу». Всего 25 млрд. рублей – меньше 6% всех расходов на НИОКР выделяется на закупку оборудования⁴³. Стоимость основных средств исследова­ний и разработок в расчете на 1 исследо­вателя с 1995 г. в постоянных ценах снизилась примерно на 30%, а стоимость машин и оборудования в расчете на 1 исследователя – почти на 25%⁴⁴.

Это не позволяет многим талантливым ученым вести научные исследования в России. Что касается зарплаты, то длительное время она отставала от средней заработной платы в стране и по-прежнему многократно уступает уровню доходов ученых в развитых государствах.

Все это привело к «утечке умов».  По некоторым оценкам, из страны уехали от 100 до 250 тыс. ученых⁴⁵. Ныне в российской науке занято 25 тыс. докторов наук, а только в США проживает более 16 тыс. докторов наук – выходцев из бывшего СССР⁴⁶. Конечно, необходимо остановить дальнейшую «утечку умов». Демографический кризис (меньше трети научных исследователей относятся к наиболее продуктивной возрастной группе 30-50 лет, а четверть докторов наук – старше 70 лет⁴⁷) может приобрести необратимый характер.

Можно ли переломить ситуацию за счет «варягов»? Сегодня предлагается давать «возвращенцам» гранты по 2 млн. рублей, а «настоящим» иностранцам» - 3 млн. долларов⁴⁸. А зарплаты тем ученым, кто все эти годы работал на Родине, оставить на мизерном уровне. Позиция министерства образования и науки выражена четко: «Для государства намного полезнее, если у профессора Преображенского будет комната под библиотеку, чем у Швондера помещение для нужд пролетариата»⁴⁹.  Провозглашен лозунг: «Нам нужна новая «Немецкая слобода»⁵⁰. Разве так можно вывести российскую науку из кризиса и восстановить престиж ученого в стране?

Показательно, что в России всего 1% опрошенных с уважением относится к профессии ученого⁵¹, а в США – 56%⁵².

Надо прежде всего создать нормальные условия на уровне мировых стандартов здесь, в России, для научной молодежи, чтобы остановить отъезд за рубеж и «внутреннюю  эмиграцию» молодых ученых в более престижные и высокооплачиваемые сферы нашей экономики. Иначе в стране исчезнет «критическая масса мозгов».

За последние годы численность аспирантов в России выросла в 2,5 раза – почти 150 тыс. человек. В 2008 г. в аспирантуру было принято почти 50 тыс. человек, а защитили кандидатские диссертации – около 9 тыс. человек⁵³. Это значит, что страна обладает существенным кадровым потенциалом для привлечения молодежи в науку. При создании нормальных условий для научных исследователей мы могли бы ежегодно привлекать в научный сектор 5 тыс. молодых ученых с кандидатской степенью. Необходима специальная программа, которая позволила бы повернуть вспять опасную тенденцию сокращения численности научных работников, сохранить преемственность научных школ, сохранить «связь времен». Но это требует принципиально иного подхода государства к финансированию науки в России.

Почему нет денег на науку

Ссылки на экономический кризис не могут оправдать сокращение расходов на НИОКР. Все ведущие страны мира поступают наоборот: именно в кризис увеличивают вложения в науку, так как уверены, что только она способна обеспечить им ведущие позиции в системе международных отношений.

Предполагается, что в 2010 году расходы США на НИОКР превысят 400 млрд. долл., расходы ЕС составят примерно 270 млрд. долл., расходы Японии и Китая – по 140 млрд. долл.⁵⁴

Утверждение о том, что у нашего государства нет денег на науку – это вымысел. В разгар финансового кризиса российские власти израсходовали на регулирование курса рубля свыше 200 млрд. долл. По предварительным оценкам в 2008-2009 гг. на антикризисные меры в пожарном порядке было выделено около 3 триллионов рублей или 100 млрд. долларов. При этом валютные запасы Российской Федерации на январь 2010 г. составляют почти 440 млрд. долл. По оценке Счетной палаты, бюджетный дефицит объясняется непрозрачными расходами на гособоронзаказ и правоохранительные ведомства. Только в 2009 году содержание раздутого государственного сектора обошлось в 2 триллиона рублей⁵⁵.

На этом фоне забота чиновников об «экономии», выразившаяся в сокращении бюджета Академии на 3,5 млрд. рублей, выглядит просто издевательством. В результате общие расходы на финансирование 30 программ фундаментальных исследований урезаны на 26%, а расходы на приобретение оборудования – почти на 40%⁵⁶. И это – при расходах федерального бюджета в 2010 году на уровне почти 10 трлн. рублей. Смета расходов на модернизацию страны на ближайшие 4 года превышает 30 трлн. рублей. Но на РАН решили сэкономить.

Конечно, в последние годы возросли расходы (в три раза) на вузовскую науку, долгое время прозябавшую. 5 лет назад выделили большие деньги на строительство технопарков (правда, ни один до сих пор не создан). Создается мощный научный центр на базе Курчатовского института, которому предоставлено внушительное финансирование. Но эти меры - не оправдание для зажима Российской академии наук и дорогостоящих попыток подменить ее «параллельными» структурами.

Глупо возлагать на РАН, главной сферой которой является фундаментальная наука, ответственность за медленное внедрение инноваций в экономику. К сожалению, в России доля всех затрат на фундаментальные исследования составляет всего 0,16% ВВП. В развитых странах расходы на фундаментальные исследования составляют 0,5-0,6% ВВП⁵⁷.

Россия – единственная страна в мире, где доля расходов на гражданскую науку (0,4% ВВП) меньше, чем на оборонные НИОКР (0,6% ВВП)^@. Но и это не в состоянии обеспечить поддержание военно-стратегического баланса с США, Европой, Китаем. Деградация научно-технического комплекса привела к тому, что, несмотря на рост оборонного госзаказа, производство вооружений упало до минимального уровня. А производство нового поколения вооружений никак не удается наладить. ВПК не может стать оазисом технологического прогресса на фоне растущей примитивизации российской экономики в целом. Ведь в Соединенных Штатах уже несколько десятилетий идет перелив самых современных технологий из гражданского сектора в военный, а не наоборот.

В 2010 году в России сокращаются расходы на гражданскую науку. В США бюджетный запрос администрации Обамы предусматривает увеличение бюджета на гражданскую науку на 6,4% при сокращении расходов на НИОКР Пентагона⁵⁸.

Из-за бюрократических проволочек не было выполнено и решение о переходе на новую систему финансирования РАН, что крайне затрудняет проведение научных исследований. Сокращение в 2010 году государственных расходов на НИОКР в условиях, когда российский бизнес не проявляет стремления увеличивать частные расходы на эти цели, может нанести серьезнейший ущерб отечественной науке.

В то же время доступ к государственному бюджету получают разного рода аферисты. А Академию заставляют проводить экспертизу бредовых выдумок лжеученых, чьи прожекты всерьез воспринимают «наверху». При этом, когда РАН выступает против лженауки, ее открыто обвиняют в «мракобесии». Вместе с тем предлагается «спроектировать нашу Кремниевую долину методом краудсорсинга (crowdsourcing), или, как говорили раньше, «народной стройки»⁵⁹. Напоминает Китай времен председателя Мао…

Угроза национальной безопасности

Самая большая проблема – это даже не низкий уровень финансирования, а невостребованность науки. Разрушение РАН будет способствовать дальнейшей деградации человеческого капитала и социальной инфраструктуры в России. Фундаментальная наука России является конкурентным преимуществом страны и необходимо развивать это преимущество⁶⁰. Учитывая важнейшую роль, которую наука и инновации играют в формировании постиндустриальной модели развития («общество знаний») в XXI веке, роль центров силы в глобализующемся мире могут играть только державы, обладающие мощным научно-техническим потенциалом.

Нынешняя ситуация создает угрозу национальной безопасности России. Если не изменить подход к науке, то произойдет консервация примитивной структуры экономики, усиление научно-технологического отставания страны, дальнейшее снижение международной конкурентоспособности отечественной несырьевой продукции и закрепление унизительного для России статуса сырьевого придатка мировых лидеров.

К сожалению, оказались невыполненными принятые несколько лет назад известные решения Совета Безопасности РФ, предусматривавшие адекватное развитие российской науки (в частности, финансирование гражданских НИОКР на уровне 4% федерального бюджета). В Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, в частности, отмечается, что «прямое негативное воздействие на обеспечение национальной безопасности в сфере науки, технологий и образования оказывает отставание в переходе в последующий технологический уклад»⁶¹.

Практически все ведущие страны имеют продуманную стратегию научно-технического развития, которая реализуется на практике и обеспечивается выделением значительных финансовых средств. Такие стратегии осуществляют США, Япония, Германия, Великобритания, Китай, Бразилия и Индия. Главный упор в этих программах делается на увеличении государственных инвестиций в НИОКР в приоритетных отраслях, стимулировании внутреннего спроса на высокотехнологичную продукцию, принятии комплексных мер по поощрению инновационной активности частного сектора, особенно малого и среднего бизнеса, а также подготовке квалифицированных научных и инженерно-технических кадров.

Все это позволяет сделать вывод о том, что выход России в число лидеров глобального научно-технического развития требует ускоренного осуществления государственной стратегии поддержки НИОКР и инноваций.

С учетом мирового опыта и особенностей современного состояния экономики России такая стратегия, как представляется, должна включать два взаимодополняющих компонента.

Во-первых, необходимо увеличение бюджетного финансирования приоритетных направлений фундаментальных исследований, а также (в оборонной сфере) прикладных НИОКР. Это позволит обновить технологическую базу и провести омоложение государственного сектора российской науки. Иначе будет утрачена база российской науки и окажется подорванной военная мощь нашей страны.

Во-вторых, требуется продуманная налоговая политика по стимулированию расходов частного сектора на НИОКР («налоговые расходы»).  Инвестиции в инновации должны стать для частного сектора максимально прибыльными. Необходимо создать с помощью налоговой и кредитной политики наиболее благоприятные условия для инвестирования средств бизнеса в прикладную науку и ОКР.

Разговоры об «энергетической сверхдержаве» - самообман. Пора понять, что мы уже никогда не сравняемся по количественным показателям (численность населения, объем ВВП) с США, Китаем, Европейским Союзом и Индией. Россия может обеспечить себе место в группе мировых лидеров только благодаря качественным характеристикам. Инновационный путь развития экономики сегодня является единственно возможным для России, иначе мы окажемся на обочине мирового развития. Это требует многократного увеличения затрат на НИОКР, приведение их в соответствие с задачами модернизации страны.

Для модернизации российской экономики требуется хорошо продуманная государственная научная политика, а не новые неолиберальные эксперименты. Концепцией долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 г. предусматривается, что расходы на НИОКР должны увеличиться до 2,5-3% ВВП. Однако это даст возможность лишь выйти на нынешний уровень затрат на НИОКР в развитых странах. К 2020 г. расходы этих стран на эти цели повысятся до 3,8-4,5% ВВП, а в некоторых государствах и до 5-5,5% ВВП⁶². Чтобы не остаться в роли безнадежно отстающего, надо ориентироваться именно на перспективные показатели лидеров научно-технического прогресса.

*          *          *

Представляется, что можно говорить о трех этапах развития науки в России.

На первом этапе задача заключается в том, чтобы довести уже в ближайшие годы расходы на НИОКР как минимум до 2% ВВП (1% за счет государственного финансирования и 1% за счет частных расходов). Россия может и должна в 2012 году выйти на показатель 50% от уровня лидеров по расходам на 1 исследователя  - порядка 50 млрд. долл. в год в ценах 2010 года.

Если это не будет сделано, то к концу нынешнего десятилетия произойдет окончательный развал российской науки, что лишит нашу страну каких-либо реальных перспектив на вхождение в группу мировых лидеров.

На втором этапе (до 2020 г.) расходы на НИОКР должны достигнуть 3% ВВП – 75% от уровня лидеров по расходам на 1 исследователя, чтобы обеспечить выход на средний уровень в размере 70-80 млрд. долл. в год в постоянных ценах.

На третьем этапе (середина XXI века) расходы России на НИОКР необходимо довести до  4-5% ВВП (100-120 млрд. долл. в год в постоянных ценах), что позволит войти в группу мировых лидеров по расходам на 1 исследователя.

Только в этом случае Россия сможет вернуться в число научных сверхдержав в XXI веке, стать одним из центров силы в многополярном мире.

^* При сопоставлении расходов на науку следует учитывать, что это – наиболее интернационализированная сфера в глобализующемся мире. Огромные масштабы принял «переток мозгов», массовая миграция научных исследователей. Вместе с тем сложился и глобальный рынок научного оборудования. Поэтому пересчет расходов на НИОКР по паритету покупательной способности (ППС) с использованием общепринятых показателей, основанных на анализе национальных затрат по очень широкому набору товаров и услуг, далеко не всегда адекватно отражает реальную стоимость затрат на науку. Во всяком случае, для России, где на протяжении двух десятилетий происходит массированная «утечка мозгов», а высокотехнологичное оборудование и приборы в основном импортируются, более целесообразно учитывать расходы по обменному курсу валют. Следует также учитывать, что стоимость товаров и услуг в Москве и Санкт-Петербурге, где сосредоточены ведущие научные центры страны (почти 55% всех научных работников), не уступает, а в некоторых случаях превышает соответствующие показатели США и других развитых государств. В результате применение ППС, как представляется, ведет к завышению показателей при расчете затрат на НИОКР в России.

^# Следует отметить, что получившая в последнее время распространение международная система оценки научных публикаций и цитирования явно «перекошена» в пользу англоязычных рецензируемых журналов (98%). Это негативно отражается на показателях научных работ на других языках - испанском, итальянском, японском, китайском, корейском. Особенно низким является учет публикаций на русском языке. Частично, это – наша собственная вина, в России до сих пор отсутствует полная база данных по научным публикациям. Но не стоит забывать, что при всей космополитичности (англоязычности) современной науки, российской научное сообщество в первую очередь должно работать на свою страну, а цитирование в англоязычных, в первую очередь – американских, журналах вряд ли должно быть главным критерием.

В таких справочниках как Web of Science WOS оценивается ограниченный круг публикаций (среди нескольких тысяч журналов всего 108 российских) и не указаны такие виды научных изданий, как монографии, статьи в сборниках и материалах конференций, доклады, тезисы, препринты и т.п. По данным SCOPUS  в 1996-2008 гг. в США была опубликовано 158 тыс. статей по общественным наукам, а в России – около 2 тыс. Понятно, что эти сведения многократно занижают российские показатели. При этом американские статьи имели 1025 тыс. цитирований (487 тыс. цитирований «самого себя»), а российские – всего 1,9 тыс. По экономике в США было опубликовано 53 тыс. статей, а в России – лишь 414 статей (меньше, чем в Мексике, Словакии и Южной Африке). Это – совершенно необъективные данные. Для своих подсчетов по общественным и гуманитарным наукам WOS использует 670 научных журналов, из них всего 2 российских журнала по истории («Вопросы истории» и «Отечественная история»), 1 - по философии («Вопросы философии»), 1 – по социологии («Социологические исследования») и ни одного по экономике.

Кроме того, нельзя смешивать наукометрические показатели по России в целом, с соответствующими показателями по РАН. Ведь в других отраслях российской науки показатели действительно очень низкие.

^@ У ведущих стран расходы на гражданскую науку составляют 2-3% ВВП, а на оборонные НИОКР – менее 0,1% ВВП. Только у США на военные НИОКР расходуется 0,5% ВВП, а у Франции и Великобритании – 0,2-0,3%.s

¹ R&D Magazine. 2010 Global R&D Funding Forecast, December 2009, pp. 3-5.

² Global Research Report: China. Thomson Reuters. November 2009.

³ R&D Magazine, December 2009, p.25.

⁴ Global Research Report: India. Thomson Reuters. October 2009

⁵ Д.А.Медведев. Послание Федеральному Собранию Российской Федерации, 12 ноября 2009 г.

⁶ OECD, STAN Indicators Database, 2009 edition.

⁷ «Российская газета», 14 января 2010 г.

⁸ Российский статистический ежегодник 2009. М.,, с.331-332.

⁹ The Financial Times, January 26, 2010.

¹⁰ См. Народное хозяйство СССР за 70 лет. Юбилейный статистический ежегодник. М., 1987.

¹¹ Тенденции развития кадрового потенциала российской науки. Институт проблем развития науки РАН. М., 2008, с.7.

¹² Там же, с.12.

¹³ Новая экономика знаний: что показывает глобальный рейтинг научно-исследовательских институтов и организаций? РЕЙТОР. М., с.6.

¹⁴ О развитии отечественной фундаментальной науки и деятельности Российской академии наук. Аналитический доклад рабочей группы Совета при Президенте Российской Федерации по науке, технологиям и образованию. М., Сентябрь 2009, с.12.

¹⁵ The New Geography of Science: Research and Collaboration in Russia. Thomson Reuters. January 2010.

¹⁶ «Время новостей», 28 января 2010 г.

¹⁷ «Аргументы недели», 3 сентября 2009 г.

¹⁸ Национальная инновационная система и государственная инновационная политика Российской Федерации. Базовый доклад к обзору ОЭСР национальной инновационной системы РФ. М., 2009, с.13.

¹⁹ Там же, с.55.

²⁰ SCImago Instittions Rankings 2009 World Report, Data Source SCOPUS.

²¹ S&TRF Наука и технология РФ. 11 января 2009 г.

²² «Вестник Российской академии наук», № 6, 2009, с.489.

²³ “Эксперт», 12 декабря 2009 г.

²⁴ «Поиск», 12 февраля 2010 г.

²⁵ «Эксперт», 30 ноября 2009 г.

²⁶ «Комсомольская правда», 4 января 2010 г.

²⁷ OECD Science and Technology: Key Tables from OECD 2009, November 12, 2009.

²⁸ OECD Science, Technology and Industry Outlook 2008, p.72.

²⁹ Analytical Perspectives. Budget of the United States. Fiscal Year 2011. Office of Management and Budget. W., 2010, p.336.

³⁰ См. В.Б.Супян. Наука и образование в США: главные приоритеты в «экономике знаний». «США*Канада: экономика-политика-культура». №8, 2009.

³¹ A Strategy for American Innovation: Driving Towards Sustainable Growth and Quality Jobs. W., September 2009, pp. I-II.

³² Federal Research and Development Funding: 2010. Congressional Research Service. W., 2009, p.10.

³³ OECD Science, Technology and Industry Outlook 2008, p.83.

³⁴ “Вектор: оценки, прогнозы, приоритеты». Февраль 2010, с. 23.

³⁵ OECD Science, Technology and Industry Outlook 2008, p.83.

³⁶ «Форсайт», № 12, 2010, с.41.

³⁷ Индикаторы науки 2009. Статистический сборник. М., 2009, с. 110.

³⁸ The 2009 EU Industrial R&D Investment Scoreboard. November 2009, p.25.

³⁹ “Вектор: оценки, прогнозы, приоритеты». Февраль 2010, с. 23.

⁴⁰ “Независимая газета», 10 февраля 2010 г.

⁴¹ OECD Main Science and Technology Indicators, April 2009.

⁴² А.В.Полетаев. Общественные и гуманитарные науки в России в 1998-2077 гг.: количественные характеристики. М., 2008, с.31.

⁴³ Российский статистический ежегодник 2009, с. 554.

⁴⁴ Индикаторы науки 2009, с. 101.

⁴⁵ «Независимая газета», 13 января 2010 г.

⁴⁶ Science and Engineering Indicators 2010. National Science Board. W., 2010, Appendix table 3-10.

⁴⁷ Индикаторы науки 2009, с. 140.

⁴⁸ S&TRF Наука и технология РФ. 17 февраля 2009 г.

⁴⁹ «Российская газета», 3 февраля 2010 г.

⁵⁰ “Ведомости», 15 февраля 2010 г.

⁵¹ “Известия», 26 января 2010 г.

⁵² Science and Engineering Indicators 2010, p. 7-36.

⁵³ Российский статистический ежегодник 2009, с. 548, 550.

⁵⁴ Global R&D Funding Forecast 2010, p.5.

⁵⁵ «Российская газета», 14 января 2010 г.

⁵⁶ «Поиск», 18 февраля 2010 г.

⁵⁷ О развитии отечественной фундаментальной науки и деятельности Российской академии наук, с.17.

⁵⁸ The Politico, March 2, 2010.

⁵⁹ “Ведомости», 15 февраля 2010 г.

⁶⁰ Фундаментальная наука России: состояние и перспективы развития. М., 2009, с.29.

⁶¹ Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. М., 2009.

⁶² “Вектор: оценки, прогнозы, приоритеты». Февраль 2010, с. 34.

Достижения науки имеют для человечества непреходящую ценность, которую нельзя измерить деньгами. Будущее за проектной экономикой. Статья содержит раздел «В память о Марчуке».

Участникам Круглого стола предлагается выработать, сформулировать и обсудить конкретные предложения и поправки к законопроекту "О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации".

В работе Круглого стола примут участие: председатель СО РАН академик А.Л. Асеев, ректора и преподавватели вузов Новосибирска, депутаты, представители оборонных предприятий, предприниматели, представители общественных организаций. Приглашаются все желающие.