В стране продолжаются акции протеста против разработки никеля в Воронежской области. Напомним, что в Прихоперье, на месте Еланского месторождения, планировались геологоразведочные работы,  фактически свернутые из-за возмущений местных жителей и гражданских активистов. Дело дошло до физических столкновений, в результате чего было уничтожено спецоборудование работавших там геологов. События получили широкий резонанс. В поддержку экологов выступили гражданские активисты из других городов. Даже в новогодние праздники продолжался сбор подписей против начавшихся разработок. Нет никаких сомнений, что протестные настроения совсем не «рассосутся» сами собой. В этой связи стоило бы оценить перспективность подобных производственных инициатив и их целесообразность – как с точки зрения чисто экономической, так и с точки зрения экологических последствий.

Сторонники разработок приводят на сей счет один стандартный довод: если в недрах есть такие богатства, то почему бы их не извлечь? Разве нам не нужны деньги? Воронежская область, как мы знаем, не относится к числу процветающих регионов. Отсюда у региональных властей появляется весомый аргумент в пользу добычи здесь никеля.

Якобы это позволит области пополнить бюджет и создать дополнительные рабочие места. Что и говорить: звучит все это очень убедительно.

 Однако экологи выдвигают свои экономические аргументы. На их взгляд, природа наделила этот регион мягким климатом и прекрасными плодородными землями, вызывающими зависть у европейцев. Чернозем, утверждают они, является более ценным природным ресурсом, который – из-за отсутствия грамотной экономической политики – до сих пор как следует не используется. Создание эффективного сельского хозяйства, считают экологи, – задача более важная, более насущная, чем опустошение недр. В первом случае мы закладывает прочный фундамент для нашего будущего, во втором же случае мы просто следуем сиюминутной выгоде, игнорируя негативные последствия.

Впрочем, у сторонников добычи никеля на этот счет припасен еще один аргумент. По их мнению, чернозема у нас без того навалом, так что новое месторождение не сильно-то скажется на сельхозугодьях. Кроме того – и это, на их взгляд, самое главное, – современные технологии добычи и переработки не представляют для экологии какой-либо серьезной угрозы. Так что наше будущее, уверяют они, никак не пострадает. Зато вырученные от продажи никеля средства можно якобы инвестировать в то же сельское хозяйство.

Разумеется, непрофессионалу трудно разобраться в технических тонкостях разработки цветных металлов. Поэтому оценить аргументы с той и с другой стороны просто так невозможно.

В этой связи важна профессиональная точка зрения незаинтересованного человека, дистанцированного, так сказать, от «разборок» хозяйствующих субъектов в Воронежской области.

Такую точку зрения представили специалисты из Института геологии и минералогии СО РАН.

 Как пояснил заместитель директора Института Александр Борисенко, за последнее время технологии добычи и переработки цветных металлов, конечно же, поменялись в лучшую сторону и позволяют заниматься освоением месторождений даже в густонаселенных районах. И требования по экологии со стороны законодательства теперь также достаточно высоки. Однако в данном случае необходимо учитывать экономический фактор, поскольку все это достигается за счет дополнительных издержек, весьма чувствительных для инвесторов. Поэтому на сегодняшний день соблюдение всех экологических требований производителю экономически невыгодно. А в условиях коррупции и законодательной неразберихи нет никаких гарантий, что производитель эти требования будет обязательно соблюдать. В этом плане опасения жителей Воронежской области весьма понятны. Ведь опасна здесь не столько добыча руды, сколько ее переработка, которая влечет за собой вредные выбросы, буквально грозящие кислотными дождями. То есть под угрозой загрязнения окажутся не только почвы и грунтовые воды, но атмосфера и растительность. Раньше в местах переработки руд цветных металлов вся округа превращалась в «марсианский ландшафт» – на месте лесов оставались истлевшие пни и стволы деревьев.

Что касается экономической выгоды для страны, то необходимо сопоставить прибыль от продажи никеля с возможными выгодами от эксплуатации черноземов, которые придется изъять из сельхозоборота в случае разработки месторождения.

Даже профессиональные геологи, работающие в компании «Норильский никель», предлагают посчитать, сколько ценных земель нам придется ликвидировать, чтобы достать руду и запустить производство для ее переработки. По мнению Андрея Изоха, заведующего лабораторией петрологии и рудоносности магматических формаций Института геологии и минералогии СО РАН, при скрупулезном подсчете может оказаться, что лучше было бы, если бы этот никель лежал нетронутым. По крайней мере, с позиции государства, а не с точки зрения частных компаний и местных чиновников, преследующих сиюминутную выгоду.

 Земли, выведенные из оборота, уже никак не восстановишь. Андрей Изох в этой связи приводит пример с Вьетнамом, где на отдельных массивах есть также некоторые рудопроявления. Однако эти места заняты чайными плантациями, дающими ежегодно весьма солидную прибыль. Спрашивается, надо ли их ликвидировать ради горной добычи, которая прибыль даст не сразу, зато сельскому хозяйству нанесет непоправимый урон? «Допустим, – замечает ученый, – добыли мы этот металл. А дальше что? Может, лучше добывать никель у нас, в Сибири, а черноземы не трогать». В европейских странах, по его словам, горное дело практически свернуто, хотя и там есть месторождения.

Разработка цветных металлов при высокой плотности населения, даже при соблюдении всех экологических требований, все равно порождает серьезные проблемы. Поэтому европейцы предпочитают закупать цветные металлы где-нибудь в Африке, чем угрожать благополучию собственного населения, замечает Андрей Изох.

Тот же принцип применим, как мы понимаем, и к нашей стране. Насколько разумно осваивать подобные месторождения в европейской, густонаселенной части страны, если есть возможность развивать горнодобывающую промышленность в Сибири?

Не лучше ли учитывать экономическую географию. Черноземье с его мягким климатом и плодородными почвами рассматривать как «житницу» страны, а малонаселенные территории Сибири – как «кузницу».  Вполне логичное распределение ролей.

Задумается ли об этом правительство, сказать сложно. Как известно, Еланское месторождение несколько лет назад было выставлено на продажу. Можно, пожалуй, надеяться только на то, что в минувшем году было объявлено о серьезных намерениях заняться развитием Сибири и Дальнего Востока  . Как утверждают наши ученые, сибирские медно-никелевые месторождения могут быть нормальной альтернативой природным кладовым европейской части страны. Причем самое интересное, что такое месторождение есть даже недалеко… от Новосибирска.

Олег Носков

Дорогие коллеги, друзья!

За время, прошедшее с нашей первой Конференции (29–30 августа 2013 г.), события развивались по самому пессимистичному сценарию. Был принят закон 253–ФЗ, которому мы пытались противостоять; последствия изменения схемы управления и финансирования науки вызывают серьезные опасения, в ближайшем будущем надо ждать существенных сокращений как сотрудников, так и институтов РАН.

Вместе с тем стало окончательно ясно, что руководство Академии в нынешних условиях не в состоянии представлять интересы научного сообщества страны. Даже те небольшие возможности самоуправления, которые существовали в недалеком прошлом, сегодня исчезли. Институты Академии больше не имеют представительства в структуре управления наукой в стране. Первое после принятия закона Общее собрание Академии пройдет уже без участия представителей научных организаций, а в структурах ФАНО такие механизмы не предусмотрены изначально.

Тем не менее, мы убеждены, что первая Конференция, показав нашу способность к самоорганизации, значительно повлияла на позицию власти по отношению к реформе.

Именно поэтому мы считаем необходимым созвать в марте, накануне Общего собрания РАН, очередное заседание Конференции. Наша цель — подключение к осуществляемым в стране реформам более широких слоев научного сообщества. Будущее науки зависит не от администраторов, но прежде всего от активно работающих ученых. Наш голос должен быть услышан. Мы должны этого добиться. Руководители Российской академии наук, Федерального агентства научных организаций, Российского научного фонда и представители Правительства РФ приглашены принять участие в работе Конференции, выслушать ее участников и ответить на их вопросы.

Мы приглашаем всех людей, неравнодушных к судьбе отечественной науки, где бы они ни работали: в образовании, культуре, медицине, обороне, промышленности, сельском хозяйстве, средствах массовой информации или государственных органах, — принять участие в работе конференции.

Оргкомитет

Сколько существует проектирование, столько существуют и проектные ошибки. Если ошибка не вышла за рамки проекта — это внутреннее дело проектировщиков, характеризующее их уровень работы и самоконтроля. Хуже, когда ошибка всплыла на стройплощадке, совсем плохо — в процессе эксплуатации. Какие-то из этих ошибок можно с легкой улыбкой просто не заметить, какие-то — исправить переделкой фрагментов здания, но есть ошибки неустранимые — они, говоря фразой из известного фильма, «не исправляются, а смываются кровью».

Сколько существует проектирование, столько же проектировщики ведут борьбу с проектными ошибками. Но, поскольку сами проектировщики эти ошибки и совершают, то возникает ощущение, что такая борьба носит перманентный характер, и явной победы в ней одержать невозможно.

А очень хотелось бы! К счастью, современное развитие компьютерных технологий проектирования, в частности, появление BIM, вселяет надежду, что проектировщикам всё-таки удастся одержать «победу над самими собой». Теперь рассмотрим подробнее, о чём именно идёт речь.

Устранение ошибок 2D проектирования

При традиционном проектировании все чертежные виды здания (планы, разрезы, фасады, узлы и т.п.) создаются коллективом сотрудников и существуют независимо друг от друга, их объединяет только «интеллектуальный центр» в лице ГАПа или подобного сотрудника. Поэтому несоответствие этих видов друг другу — главная проблема 2D технологии проектирования.

Если к этому добавить расхождение данных чертежей со спецификациями и ведомостями, несоответствие аннотационных обозначений реальным проектным данным, вентиляционные шахты и кабельные каналы, расположение которых не совпадает от этажа к этажу, а также многие другие откровенные «ляпы» ручного (сейчас уже компьютерного) рисования, допущенные по невнимательности (некомпетентности) исполнителя, то можно представить, сколько возникает проблем на стройплощадке при реализации такого проекта.

Конечно, увидев такое «окно» на чертеже, строитель попытается выяснить истину, но в определенных ситуациях он может этого не делать и просто «работать по проекту», и тогда получается то, что изображено на  иллюстрации к нашей статье.

Главный виновник всего описанного — пресловутый «человеческий фактор», причем как субъективный (низкая квалификация специалистов), так и объективный (не может ручной труд, даже если его дополняют CAD-программы, справиться с нахлынувшим на него объёмом работы).

Все приведённые примеры взяты из жизни. И любой проектировщик подтвердит, что это — лишь капля в море проектных ошибок.

Самое простое и надёжное средство борьбы с такими ошибками — самим для проверки построить трёхмерную модель здания до передачи документации заказчику. Ещё лучше — построить BIM-модель. Конечно, для проверки на соответствие планов и фасадов достаточно простого 3D моделирования, но ведь есть ещё спецификации, ведомости отделки, инженерное оборудование со всеми расчётами, сметы, календарные планы и т.п., так что информационная модель — это лучшая форма вашего 2D проекта перед тем, как он попадет на стройплощадку.

Таким образом, получается, что даже те фирмы, которые всё ещё вычерчивают свои проекты в 2D и скептически относятся к BIM, могут получать от этой технологии большую пользу, даже если просто наймут человека, владеющего BIM-программой, для проверки своих проектов.

Проверка коллизий при 3D проектировании

Информационное моделирование помогает проверить 2D проект, но всё это выполняется фактически визуально. На практике же часто встречаются коллизии и более высокого, трехмерного уровня. Прежде всего они связаны с недопустимыми пересечениями различных элементов и систем здания, обычно возникающими из-за большого количества исполнителей на сложном проекте, особенно если эти исполнители работают автономно. При визуальном определении таких коллизий времени на проверку может уйти больше, чем на само проектирование. Поэтому предусмотренные во многих BIM-программах средства автоматического определения подобных нестыковок значительно повышают производительность труда проектировщиков и стопроцентно исключают такие коллизии.

В принципе, проверку коллизий у сложного проекта можно организовать на регулярной основе. Для этого специально выделенный сотрудник или BIM-менеджер периодически обновляет соответствующие части (разделы) модели и проводит поиск нестыковок, не отвлекая остальных проектировщиков от работы. При обнаружении коллизий сообщение о них передаётся соответствующим специалистам для устранения, после которого проводится повторная проверка. Регулярность проверок может быть любой и зависит только от внутренней организации проектного коллектива и целесообразности.

Какие программы пригодны для устранения ошибок проектирования?

Из получивших распространение в нашей стране это, прежде всего, программные комплексы компаний Autodesk и Bentley, реализующие BIM. Их главные достоинства — автоматическая проверка коллизий без потери «интеллектуальности» (не надо переходить в другие форматы) и согласованность модели.

Что касается программ ArchiCAD и Allplan, то они (с учётом некоторой специфики) вполне пригодны для создания трехмерной модели объекта и устранения ошибок 2D проектирования. Что же касается проверки трехмерных коллизий, то её можно осуществлять только визуально – инструментов автоматического контроля за подобными ошибками в этих программах нет. Для выхода из этой ситуации модель (или её части) можно загружать через формат IFC или некоторые другие в Autodesk NavisWorks, Bentley Navigator или для небольших проектов в Tekla BIMSight и проводить все проверки там. Конечно, этот путь имеет свои проблемы, связанные с переводом данных в формат IFC, DWG или другие пригодные для этой операции, но ничего лучшего для программ ArchiCAD и Allplan пока не придумано.

Для проверки коллизий можно создавать 3D модели и в программах, не реализующих технологию BIM, но наделённых хорошими возможностями трёхмерного моделирования, в частности, определяющих пересечения объемных объектов. К ним относятся, например, AutoCAD или BricsCAD V14. Но в этом случае надо понимать, что вы имеете дело только с геометрическими объектами, которые лишены многих плюсов информационного моделирования.

Ну и, наконец, различные части проекта, выполненные в разных 3D программах, также с определенными оговорками можно собирать и проверять на пересечения в Autodesk NavisWorks (программа поддерживает 65 наиболее распространенных форматов файлов).

Вместо эпилога

В недавно опубликованном на нашем сайте интервью вице-президент компании Shanghai Tower Development Гэ Цин на вопрос о конкретной экономической выгоде от внедрения BIM назвал её в размере как минимум 3-5% от стоимости объекта: именно столько по статистике уходит в Китае при традиционном проектировании на устранение проектных ошибок, выявляемых на стройплощадке.

По оценкам экспертов, в нашей стране эта цифра, зависящая от конкретных видов сооружений, в целом колеблется у отметки в 40%. Очень часто BIM-скептики, не желающие уходить из обычного 2D проектирования, задают вопрос о том, кто будет оплачивать им расходы по созданию BIM-модели. У нас же возникает другой вопрос: «Интересно, а кто оплачивает эти 40% расходов на устранение проектных ошибок?» Если посторонний «добрый дядя», то проектировщикам можно и дальше работать в 2D и ни о чём не заботиться. Но если эти ошибки оплачиваются за счет проектировщиков, то неужели 40% от стоимости объекта — это недостаточный стимул для внедрения BIM? В Китае, как мы видели, и 3-5% хватает.

Более того, проверка ошибок в проекте с помощью BIM-модели — это уже реальная услуга, которую некоторые знакомые нам фирмы оказывают проектировщикам, не дошедшим еще до технологии BIM. При этом у заказчика экономятся деньги, а также он перестаёт опасаться информационного моделирования и постепенно встаёт на правильный путь самоочищения и BIM-познания.

И, наконец, последняя иллюстрация. Изображённое на ней — не ошибки проектирования, а чётко реализованные замыслы авторов. Так что технология BIM не всесильна — голову проектировщика она всё-таки не заменяет.

В России появится новый закон о науке — об этом вчера заявил в Госдуме глава Минобрнауки Дмитрий Ливанов. По его словам, действующий нормативный акт был принят 18 лет назад и с тех пор серьезно устарел. Как стало известно "Ъ", свои законопроекты готовят сразу две группы депутатов. Одна поддерживает политику Минобрнауки, а другая, возглавляемая нобелевским лауреатом Жоресом Алферовым, разрабатывает альтернативный вариант.

О необходимости обновить законодательство министр Ливанов заявил в Госдуме, выступая на заседании совета по вопросам образования и науки. Совет, по словам председателя Госдумы Сергея Нарышкина, был создан для оценки реформы РАН и принятого в прошлом году закона "Об образовании". На первое заседание совета депутаты пригласили главу Минобрнауки.

Министр рассказал, что действующий закон "О науке и государственной научно-технической политике" был принят еще в июле 1996 года, позже в него неоднократно вносились поправки. "В 2013 году произошли серьезные изменения, связанные с изменениями в структуре и организации фундаментальных исследований",— напомнил министр о реформе РАН, заявив, что "пришло время и для подготовки нового закона о науке".

По словам Дмитрия Ливанова, Минобрнауки собирается проанализировать опыт других стран, чтобы понять, "на какие вопросы действующее сегодня законодательство ответа не дает и какие вопросы требуют дополнительного регулирования".

"Действующий закон был очень сильным в 1996 году, когда его принимали,— заявил "Ъ" депутат от КПРФ Олег Смолин.— Он очень серьезно пострадал во время так называемой монетизации льгот в 2004 году, но до сих пор сохраняет кое-что полезное". Он рассказал "Ъ", что парламентарии уже начали работу над новым законом: "В комитете по науке создана рабочая группа, в которой преобладают сторонники политики Минобрнауки. Думаю, в их проекте будет еще более усилено влияние чиновников на науку".

Альтернативный закон готовят депутаты от КПРФ — во главе с нобелевским лауреатом физиком Жоресом Алферовым. "У этого проекта противоположная линия — добиться возвращения контроля ученых за исследованием и финансированием науки,— говорит Олег Смолин.— Какую бы критику ни высказывали в адрес ученых, мы видим, что чиновники управляют наукой гораздо хуже".

Депутат добавил, что идеальный закон "должен в первую очередь отменить злополучную реформу Академии наук".

Член президиума РАН Геннадий Месяц заявил "Ъ", что письмо Минобрнауки о разработке нового закона поступило в аппарат руководства академии только в четверг, 30 января. "Если какому-то закону удастся подправить последствия реформы, это будет хорошо,— говорит академик.— Но пока что эта тема руководством академии не обсуждалась. Поймите, мы еще не оправились от прошлого бардака, а нам уже предлагают новый".

Александр Ъ-Черных

 Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) представляет данные о том, как россияне оценивают состояние отечественной науки и ее вклад в развитие страны, кто должен направлять ее вектор развития, а также каково мнение наших сограждан о работе РАН, и о том, кто должен управлять ее имуществом.

Развитая наука – это необходимое условие благополучия страны в современном мире – таково мнение большинства россиян (78%). Причем респонденты с разным уровнем образования (от начального до высшего), в равной степени придерживаются этой точки зрения (77-80%). Лишь десятая доля опрошенных (10%) представляет себе процветающее будущее страны и без науки.

Россияне чаще склонны оценивать состояние науки «удовлетворительно», как  в своем регионе (42%), так и в стране в целом (48%). О наличии проблем в научной сфере заявили 31% и 29% респондентов, соответственно. Лишь 12% опрошенных имеют позитивный взгляд на состояние отечественной науки.

Вектор развития российской науки обязано определять научное сообщество – полагают 44% наших сограждан. В свою очередь, 41% респондентов считает, что задачи перед отечественными учеными должно ставить государство. О главенствующей роли научного сообщества в этом вопросе чаще говорят москвичи и петербуржцы (62%), люди с высокими доходами (48%), приверженцы ЛДПР и КПРФ (по 49%). На первенстве же государства в решении вопросов научной сферы, в первую очередь, настаивают сторонники «Справедливой России» (53) и непарламентских партий (54%), жители средних городов (46%) и респонденты со средним достатком (46%). Небольшая доля участников опроса (6%) полагает, что подобные полномочия могут взять на себя обычные люди.

При упоминании Российской академией наук (РАН) наши сограждане, в первую очередь, вспоминают об ученых (17%). Также с РАН респонденты ассоциируют исследования, разработки (5%), «умных людей» (3%), открытия, новые технологии, (по 2%) и т. д.

Относительное большинство россиян (45%) придерживаются мнения, что Российская академия наук – успешно работающая структура, вносящая большой вклад в развитие страны. В свою очередь, каждый четвертый респондент (24%) склонен оценивать РАН как морально устаревшую структуру, которая не приносит пользу государству.

При ответе на вопрос о том, кто должен распоряжаться имуществом РАН, мнения наших сограждан разделились поровну: 44% опрошенных за начальство чиновников, а 42% отдали бы бразды управления ученым. 6% участников опроса предложили бы управлять хозяйством РАН профессиональным менеджерам.

Инициативный всероссийский опрос ВЦИОМ проведён 13-14 июля 2013 г. Опрошено 1600 человек в 130 населенных пунктах в 42 областях, краях и республиках России. Статистическая погрешность не превышает 3,4%.

Сводные таблицы с результатами исследования ВЦИОМ вы можете посмотреть здесь

Наверное, о водно-угольном топливе (ВУТ) мало кто из нас не слышал. Эту тему давно уже популяризируют сибирские ученые. И не только ученые. За последние годы об этом неоднократно высказывались и в руководстве НСО. Как-никак,  ВУТ считается перспективной инновацией, и специалисты, работающие в данном направлении, связывают с ним чуть ли не революционные изменения в отечественной энергетике, по крайней мере – в малой энергетике. Вроде бы, между властью и научным сообществом по этому вопросу наметился некий консенсус. И понятное дело, что кому-то уже не терпится оценить практический результат, своими глазами увидеть широкое применение этой чудо-смеси.

Надо сказать, что работы в данном направлении ведутся давно как в нашей стране, так и за рубежом. Однако именно наши ученые находятся здесь в бесспорных лидерах. Аргументов в пользу ВУТ у них достаточно много. Напомним, что данный вид топлива представляет собой смесь измельченного до состояния пыли угля (его там порядка 60%) и воды. Еще примерно один процент приходится на пластификаторы, благодаря которым угольная взвесь не «отслаивается» от воды и не оседает на дно. То есть ВУТ – это такая густая черная жижа, которую можно транспортировать не только в бочках, но и по трубопроводам, как нефть.

Вопрос: насколько сложно ее приготовить, и стоит ли с ней возиться? Как по этому поводу замечает главный научный сотрудник Института теплофизики СО РАН Леонид Мальцев,  занимающийся исследованиями в данной области, в большой энергетике уголь и так измельчают до пылеобразного состояния. Так что затраты на помол уже включены в себестоимость производимой энергии. Но в случае с ВУТ есть один несомненный плюс – это безопасность. Такая смесь не взрывоопасна, просто так поджечь ее нельзя. А ведь сухая угольная пыль, смешанная с воздухом, может рвануть, как порох. И такие случаи уже были. Не так давно в Польше, например, где в энергетических системах широко применяют уголь, на тепловой электростанции произошел взрыв. В случае с водно-угольной смесью, утверждает Леонид Мальцев, такая опасность не грозит.

ВУТ считается перспективной инновацией, и специалисты, работающие в данном направлении, связывают с ним чуть ли не революционные изменения в отечественной энергетике, по крайней мере – в малой энергетике.

Еще одно преимущество – ВУТ не только удобно транспортировать, но его также можно хранить в различных емкостях. Сухую же угольную пыль нужно сразу направлять в топку. Хранению (а тем более транспортировке) она не подлежит. Для сторонников водно-угольных смесей это есть один из весомых аргументов в пользу своей позиции. Как известно, в Институте теплофизики экспериментируют еще и с микропомолом угля, добившись здесь тоже весьма неплохих результатов. Мы уже писали о том, что механо-активированный уголь (то есть уголь специального помола) в топке может гореть не хуже газа и мазута. Поэтому его вполне можно рассматривать как дешевую альтернативу этим видам топлива, особенно для малой энергетики.

Иными словами, научная мысль в отношении более рационального использования угля предлагает два варианта: «сухой» и «мокрый». У каждого – свои преимущества и свои недостатки. Главный изъян «сухого» варианта – это как раз взрывоопасность и невозможность хранения и транспортировки. В этом плане использование водно-угольной смеси кажется более предпочтительным вариантом. Горит такая смесь также с приличным КПД – даже лучше, чем угольная пыль в топках нынешних ТЭЦ. Для малой энергетики это качество еще более актуально, поскольку в небольших котлах уголь сгорает безобразно, а использование мазута, как уже отмечалось нами ранее, влетает в копеечку.И в этом случае ВУТ является неплохой и весьма своевременной альтернативой более дорогому углеводородному топливу.

Но есть у водно-угольной смеси и слабая сторона. Гореть она может только в хорошо разогретой топке, где вода быстро превращается в пар. А для этого топку нужно предварительно чем-то разогреть. Значит, надо иметь на руках какой-то другой вид топлива. Вот здесь-то сторонники ВУТ сильно расходятся со сторонниками «сухого» варианта, которые как раз пытаются своими инновациями избавить наших энергетиков от подобных неудобств.

То есть, если топка работает на угле, то использовать только уголь, и ничего другого. Частично по этой причине они скептически оценивают перспективы ВУТ. На их взгляд, все процедуры, связанные с функционированием энергетических систем, необходимо упростить. Тем самым мы добьемся ощутимой экономии. Ведь нет ничего проще – установите специальное приспособление для помола угля, «прогоняйте» уголь через этот агрегат – и подавайте в топку.

Однако сторонники ВУТ предлагают свой собственный подход к экономии. Ведь уголь для начала еще нудно доставить потребителю. А этот потребитель может находиться на расстоянии нескольких сот и даже нескольких тысяч километров. При транспортировке угля по железной дороге весьма ощутимая его часть буквально улетает на ветер. Не лучше ли неподалеку от места добычи готовить водно-угольную смесь и отправлять ее по трубопроводам? Тем более что современные методы добычи и обогащения угля прямо подталкивают к такому решению. Возле углеобогатительных фабрик остаются целые озера жидких отходов, как раз представляющих водно-угольную смесь. Не очень богатую, но все же пригодную для использования в качестве топлива. В Новосибирске, кстати, уже был опыт применения подобной водно-угольной смеси, доставлявшейся сюда по опытному продуктопроводу из города Белово Кемеровской области. В начале 1990-х Новосибирскую ТЭЦ-5  пытались перевести на ВУТ. Но из-за рыночной неразберихи проект фактически был свернут. А судьба самого продуктопровода теперь мало кому известна.

В чем главная причина угасания этой инновации? Сибирские ученые причину называют прямо: дело – не в технологии, дело в том, что нашим руководителям ничего не нужно. У нас нет нормальной государственной программы, поддерживающей внедрение подобных инноваций. Отметим, что ни в одной стране мира разработки такого уровня не внедряются путем «междусобойчика» ученых и частных инвесторов.

Частный инвестор не будет своими деньгами поддерживать пилотный образец. Он вкладывается в отработанную и проверенную технологию, особенно если это касается такой стратегически важной сферы как энергетика. В отработку технологии должно вложиться государство, а для этого ему нужно внятно, недвусмысленно подчеркнуть приоритеты и законодательно их подкрепить. Этого-то у нас как раз и не делается.

Скажем, специалисты Института теплофизики в состоянии отработать технологию на небольшой котельной, подключив к ней несколько домов. Такие котельные у нас есть, и нередко они простаивают без дела. Но тут в процесс влезает коммунальный оператор-монополист, не желающий отдавать ни пяди территории, и которому никакая власть не указ, и никакая Академия – не авторитет. Вместо отработки технологии начинаются разборки «хозяйствующих субъектов». И вся наука и технический прогресс отходят на задний план. Когда же эти времена закончатся, не знает никто.

Олег Носков

В эту субботу подвели итоги ежегодного конкурса на получение региональной премии в области развития общественных связей «Серебряный Лучник»-Сибирь. Как сообщает ее оргкомитет: «Премия входит в систему региональных конкурсов Национальной премии «Серебряный Лучник»... Главной целью премии является, в том числе, расширение возможностей участия региональных организаций и специалистов в Национальной премии в области развития общественных связей. В этом году, благодаря установке памятника лабораторной мыши,  среди победителей оказался и Институт цитологии и генетики СО РАН. Причем новосибирские биологи не просто выиграли в своей номинации «Популяризация науки», а оказались лидерами регионального конкурса в целом.

Эта необычная скульптура появилась возле вивари ИЦиГ в минувшем году и сразу вызвала интерес как у жителей Академгородка, так и у СМИ, включая федеральные. А теперь она получила признание со стороны устроителей престижного конкурса российских пиарщиков.

О том, как научный институт оказался в одном ряду со СМИ и рекламными агентствами, а также о дальнейших планах биологов на памятник и прилегающую к нему территорию, мы попросили рассказать зам.директора института Сергея Лаврюшева.

- Сергей Вячеславович, как вообще родилась идея принять участие в конкурсе, скажем так, не совсем профильном для Вашего института?

- А это была инициатива оргкомитета конкурса. Открытие памятника мыши стало заметным событием в медийной среде и нам предложили представить его на «Серебрянный лучник» как пиар-проект. Мы подумали и согласились. Премия довольно известная, само нахождение ИЦиГ в списке претендентов уже повышает популярность института в информационном пространстве (а это сейчас одно из обязательных требований к научным учреждениям). Да и просто интересно поучаствовать в таком необычном для ученых конкурсе.

- Как позиционировать ваш памятник на конкурсе малых архитектурных форм – понятно. Но на конкурсе пиар-проектов…

- А мы представили не просто сам памятник, а всю кампанию по его созданию. Это же был целый цикл информационных поводов: создание проекта, закладка первого камня, открытие памятника и т.д. И каждый раз появлялись новые публикации в СМИ. А в результате, кстати, журналисты привыкли, что ИЦиГ – это источник интересных новостей. И теперь сами регулярно к нам обращаются и материалы, связанные с нашим институтом появляются в интернете чуть ли не ежедневно. Я считаю – это результат, вполне достойный премии за пиар (смеется).

Из истории памятника

Памятник представляет собой лабораторную мышь в очках, сдвинутых на кончик носа, которая сидит на гранитном постаменте. Мышка держит в лапках спицы и вяжет двойную спираль ДНК. Высота мыши — 70 см, с постаментом – 2,5 метра. Скульптура отлита из бронзы.

Над образом мыши работал новосибирский художник Андрей Харкевич, который создал больше десяти эскизов.«Здесь сочетается и образ лабораторной мыши, и ученого, потому что они связаны между собой и служат одному делу. Мышь запечатлена в момент научного открытия. Если всмотреться в её взгляд, можно увидеть, что эта мышка уже что-то придумала. Но вся симфония научного открытия, радость, «эврика!» ещё не зазвучали», - так описал образ сам автор.

Первый камень в основание памятника был заложен 1 июня 2012 года в честь 55 летия со дня основания Института цитологии и генетики. А само открытие состоялось 1 июля 2013 года, открытие приурочено к 120-летию Новосибирска.

- Памятник - завершенный проект или у Института есть связанные с ним планы на будущее?

- Вообще планируется, что памятник и прилегающая к нему территория станут некой точкой популяризации естественных наук и работы с лабораторными животными. Именно поэтому он расположен в центре «биологического квартала» Академгородка возле вивария – «домика» лабораторных животных. В дальнейшем мы планируем развернуть здесь стационарную музейную экспозицию из шести стендов под открытым небом и, если удастся найти средства, установить демонстрационный экран.

- Это просто «планы на будущее» или можно говорить о конкретных сроках выполнения?

- Музей мы должны открыть в сентябре, к началу следующего учебного года. А что касается экрана, то все зависит, как я сказал, от финансирования.

Фишки от мышки

Памятник мыши, согласно замыслу разработчиков, содержит несколько оригинальных элементов и символов, которые может заметить только внимательный наблюдатель. Вот некоторые из них:

• Спираль ДНК, которую «вяжет» мышь закручена в «неправильную» сторону. Это, так называемая, Z-ДНК, которая на самом деле встречается в некоторых генах (роль, которую она играет, пока до конца не изучена).
• На колоннах четырех фонарей, освещающих аллею перед памятником, отражены четыре фазы деления клетки, расположенные в случайном порядке (при проведении экскурсий школьникам предлагают выстроить правильную последовательность).
• На урнах, расположенных на аллее изображены различные лабораторные животные, а так же  муха дрозофила.

- Вернемся к «Серебряному лучнику». Вы стали победителями регионального конкурса, что дальше?

- Дальше нам как победителям регионального этапа предстоит участие в финальной части уже общероссийского конкурса. Она пройдет в конце февраля в Москве. И надеюсь мышь из Академгородка там не затеряется.

- Мы со своей стороны желаем вам победы и в Москве.