Во время фестиваля «Наука 0+» в Академпарке подвели итоги конкурсных проектов — победителей по отдельным заданиям конкурса детской программы «Ш.У.СТР.И.К.». Победители — Школьники, Умеющие СТРоить Инженерные Конструкции — получили сертификаты на участие в одной из всероссийских выставок детских научно-технических работ в течение 2014 года. В формате видеоконференции к презентации работ и церемонии награждения подключились участники конкурса из 14 регионов.

Академпарк все три дня работы Фестиваля науки ждал всех желающих на фотовыставку Kon-Tiki Fest. Выставка анонсировала Фестиваль путешественников и инноваторов Kon-Tiki Fest, который открылся в Академпарке 6-го октября, в день 100-летия Тура Хейердала. В мероприятии приняли участие известные новосибирские путешественники, совершившие кругосветные экспедиции на велосипеде, катамаране, автомобиле, яхте, установившие мировые рекорды.

Среди них — Анатолий Кулик, Ольга Маслобоева, Владимир Лысенко, Борис Фёдоров. Сотрудники инновационных компаний Академпарка представили свои интересные путешествия и достижения в познании мира.

В рамках фестиваля прошла уникальная выставка «Через три океана» из норвежского музея Кон-Тики, которая расскажет о Туре Хейердале, его жизни, экспедициях и огромном вкладе в науку.

Рядом разместилась фотовыставка путешественников-новосибирцев о сложных, экстремальных экспедициях, которые не могут не удивлять.

Science-квест по НГУ и институтам СО РАН устроили в рамках фестиваля науки для команд школьников. Маршрут квеста проложили от Международного томографического центра CO РАН, Выставочного центра СО РАН до Центрального сибирского ботанического сада СО РАН. Лекции, презентации, демонстрации возможностей сибирской науки, а в завершении антинаучная конференция — всё было в новинку для школьников.

Текст Екатерины Унгур. Фото Игоря Дъяченко (команда Журфака НГУ)

3 октября 2014 года в Международном мультимедийном пресс-центре МИА «Россия сегодня» прошел круглый стол по теме «Ученые и трудовой кодекс: к чему приведут изменения в организации труда научных работников?» с участием заместителя министра образования и науки Российской Федерации Людмилы Огородовой, директора Центра научно-технической и инновационной политики Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ Татьяны Кузнецовой, члена Президиума Центрального совета профсоюза работников Российской академии наук Михаила Митрофанова, заместителя директора по научной работе Палеонтологического института им. А.А. Борисяка Алексея Лопатина и заместителя директора Департамента науки и технологий Минобрнауки России Сергея Матвеева.

Спикеры обсудили работу над проектом федерального закона № 540253-6 «О внесении изменений в Трудовой кодекс Российской Федерации в части совершенствования механизмов регулирования труда научных работников, руководителей научных организаций и их заместителей и его основные положения».

Людмила Огородова выделила в законопроекте 3 части, регулирующие трудовые отношения между научными работниками и организациями.

Так, проект предполагает назначение научных работников на отдельные должности на основании конкурса на замещение вакантных позиций, при этом перечень должностей и порядок проведения конкурса будет определяться Минобрнауки России и Минтрудом России.

Периодическая аттестация научных сотрудников, работающих по бессрочному договору, станет обязательной и будет проводиться с каждые 3 года. Она будет проходить на основании наукометрических показателей по заключению экспертной группы, которая должна оценить эффективность работы ученого.

Также в законопроекте определен максимальный возраст руководителей государственных научных организаций и их заместителей, который должен составлять 65 лет с возможностью продления до 70. По достижению критической возрастной отметки ученые смогут занять должность «научного руководителя», что позволит продолжить работу над проектами и передавать свои знания более молодым сотрудникам. По новым правилам заместитель руководителя сможет заключить трудовой договор на срок, не превышающий срок полномочий руководителя научной организации.

К работе над проектом федерального закона № 540253-6 был также подключен Совет профсоюза работников Российской академии наук.

Михаил Митрофанов в свою очередь заявил, что профсоюз в целом поддерживает законопроект, но его обсуждение должно идти параллельно с разработкой подзаконных актов, которые дадут более конкретное видение применения закона в будущем.

«Проекты подзаконных актов появятся в ближайшее время – в октябре-ноябре, – заверил Сергей Матвеев. – Они будут обсуждаться с профсоюзами, Советом по науке, после чего их разместят для экспертного обсуждения». 

В генетике образованного Вавилова прогнал селянин Лысенко, в лингвистике с известным авторитетом Дурново расправился и вовсе сумасшедший – продолжаем рассказ про репрессии в научной сфере.

Вскоре подоспело ещё одно большое дело. Вслед за историками, литературоведами и инженерами пришли за славистами-лингвистами. Причём дело было первостепенной важности, вёл его сам Генрих Люшков – виднейший чекист. До революции Люшков ничем себя не проявлял и тихонько себе работал в конторе по продаже автомобильных принадлежностей в Одессе, но в 1917 примкнул к большевикам и попал в ЧК. Дело славистов поспособствовало его карьерному взлёту – он занимался расследованием убийства Кирова, был следователем по делу «троцкистско-зиновьевской клики» и т. д.

К 1938 году он уже был комиссаром госбезопасности 3-е ранга, т. е. фактически генерал-лейтенантом и был одним из людей, входивших в топ-10 НКВД. Однако Люшков считался выдвиженцем Ягоды, которого и самого зачистили. После того как были арестованы ближайшие соратники Люшкова – Леплевский и Каган, он понял, что скоро придут и за ним, после чего бежал в Японию.

Люшков оказался самым высокопоставленным из беглых чекистов, японцам он рассказал о большом терроре и о том, что он лично избивал и пытал подозреваемых, поведал и про особенности советского делопроизводства и т. д.

В общем, японцы устроили его у себя. В 1945 году, после начала советско-японской войны, Люшкова увезли в Китай, где его и убили.

Однако вернемся к нашей истории. Люшков пока ещё в зените славы и ведёт дело славистов. Главными разрабатываемыми в этом деле стали работники Института славяноведения, Русского музея и Эрмитажа. В основном филологи и искусствоведы. Одним из главных обвиняемых был известнейший лингвист, изучавший русские диалекты, Николай Дурново. Будучи весьма видным специалистом, Дурново в 20-е годы контактировал с Пражской лингвистической школой, основанной Якобсоном и евразийцем Трубецким. Про Якобсона ходили слухи, что он советский шпион. Вполне возможно это правда – евразийство вообще значительно больше похоже на чекистскую разработку для эмигрантов, чем на самостоятельную идеологию. Тем не менее, Якобсон был совсем не прост. Основную часть евразийцев сгноили в лагерях или расстреляли, а он дожил до 1982 года, стал знаменитым лингвистом, уехал в США, да ещё и позволял себе посещать с визитами СССР после смерти Сталина.

Дурново и остальных арестованных обвиняли в том, что они являются создателями и активными участниками «Российской национальной партии». Лингвисты-фашисты планировали создавать повстанческие диверсионные отряды (!) и убить Молотова. Силой слова, наверное.

 «В основу программных установок организации были положены идеи, выдвинутые лидером фашистского движения за границей – князем Н.С.Трубецким. Сущность их сводилась к следующему: 1) Примат нации над классом. Свержение диктатуры пролетариата и установление национального правительства. 2) Истинный национализм, а отсюда борьба за сохранение самобытной культуры, нравов, быта и исторических традиций русского народа. 3) Сохранение религии как силы, способствующей подъёму русского национального духа. 4) Превосходство «славянской расы», а отсюда – пропаганда исключительного исторического будущего славян как единого народа».

В ходе следствия дело разделилось на две части: московских и ленинградских «лингвофашистов», среди которых громких имён практически не было, зато они обвинялись, ни много ни мало, в том, что «вели широкую фашистскую пропаганду панславистского характера, широко используя в этих целях легальные возможности научной и музейной работы», создавали и сохраняли экспозиции залов, посвящённых русскому искусству дореволюционного периода, которые «тенденциозно подчёркивали мощь и красоту старого дореволюционного строя и величайшие достижения искусства этого строя».

Дурново не отрицал, что не любит советскую власть и что он контактировал с Пражской школой, но заявлял, что делал это по научной необходимости. Однако он не признавал существование какой-то националистической партии. В своих показаниях он заявил:

«В значительной своей части эти показания НЕТОЧНЫ или ЛОЖНЫ. Я не отрицаю своего несогласия с идеей коммунизма и с тактикой Советской власти, своих связей с профессорами Якобсоном и Трубецким, некоторыми русскими политическими эмигрантами в Чехословакии и Югославии и членами чехословацкого дипломатического корпуса; признаю, что я не только лично отрицательно относился к Советской власти, но и не скрывал своего отношения и в разговоре с другими лицами, не только гражданами СССР, но и с иностранными учёными, не скрываю и того, что на собраниях у академика М.Н. Сперанского и профессора Гр.А. Ильинского, кроме разговоров на темы, связанные с нашей научной работой, бывали разговоры и на политические темы, в которых и я принимал участие, причём некоторые из присутствующих выражали своё недовольство существующими в СССР порядками.

НО Я РЕШИТЕЛЬНО ЗАЯВЛЯЮ, что ни о какой организации, ставившей своей целью свержение Советской власти, никаких разговоров не было (самое название организации я долго не мог придумать, поэтому его нет ни в январских, ни в февральских показаниях, и оно появляется только в марте); никто из бывших у Сперанского и Ильинского, насколько я помню, не выражал своего сочувствия к вредительству, саботажу и другим подобным методам как к способам борьбы с Советской властью.

Не помню, чтобы кто-либо возлагал какие-нибудь надежды на интервенцию. Лично я считаю интервенцию изменой не только Советской власти и пролетариату, но и нации, я бы непременно стал возражать и должен был бы это запомнить. Я высоко ценю Трубецкого как замечательного талантливого учёного, но его евразийскую теорию полностью не разделяю, а из его политической программы ценю только критическую часть».

В общем, на суде Дурново вел себя куда мужественнее многих «пламенных революционеров» и «несгибаемых краскомов», охотно признававшимися в любой ерунде, написанной следователем…

В итоге он был осуждён на 10 лет и отправлен на Соловки. В 1937 году его вновь осудили тройкой и расстреляли. Исследователь памятников славянской письменности Ильинский также был осуждён на 10 лет, которые ему заменили ссылкой. В 1937 его также расстреляли. Селищева посадили на 5 лет и досрочно освободили в 1937, после чего исключили из академиков, однако больше не преследовали. Виноградова отправили в ссылку, но в 1937 году вернули в связи с подготовкой пушкинского юбилея. После войны и разгрома марризма (об этом позже) Виноградов фактически стал главным советским лингвистом.

Брата Трубецкого сослали в Узбекистан, где расстреляли в 1937 году. Секретаря Института славяноведения Академии Наук Кораблева посадили на 10 лет, но заменили лагеря ссылкой в Казахстан, где он и умер. По делу пытались также привлечь Вернадского, но этот человек был не по зубам даже чекистам, и несмотря на то, что они выбили показания, в том числе и на него, хода делу против него не дали.

Казалось бы, ну ладно историки – история плохая наука, в СССР была в школах запрещена до 1934 года, ну ладно инженеры – машины на заводах ломаются, кто-то же должен их ломать, не могут же они сами сломаться, но чем советской власти не угодили филологи?

На самом деле, гонения на классических славистов были аналогом разборок в советской генетике. В генетике образованного Вавилова прогнал селянин Лысенко, в лингвистике с известным авторитетом Дурново расправился и вовсе сумасшедший.

Николай Марр стал создателем «Нового учения о языке», которое не имело никакого отношения к науке, зато нравилось Сталину. Марр был сыном пожилого шотландца и юной грузинки. Родился он в Грузии и грузинский был его родным языком. Марр знал несколько восточных языков и, в отличие от шарлатана Лысенко, был относительно известен ещё до революции. Он был деканом Восточного факультета Петербургского университета и был избран в Академию Наук. Однако он был известен как востоковед, а вовсе не как лингвист. Никакого лингвистического образования он никогда не получал.

К тому же ряд современников описывали его как человека, у которого имеются некоторые проблемы с головой. Однако после революции наступило время именно таких людей. Он начал разрабатывать свою безумную теорию. Например, Марр считал, что грузинский язык – самый главный язык в мире и для понимания всех остальных языков необходимо в первую очередь изучать его.

Он также утверждал, что русский и украинский языки вообще не имеют друг к другу никакого отношения, зато грузинский и русский – родственные. Все русские диалекты – это самостоятельно возникшие языки, слившиеся затем в один. Кроме того, он любил сравнивать слова из разных языков и находить в них одинаковые слоги (по типу: этруски – это русские). Он также считал смердов на Руси иберо-шумерами.

Потрясающее описание Марра оставила в своих воспоминаниях одна из его главных учениц Ольга Фрейденберг (кстати, двоюродная сестра Пастернака):

«В Марре, действительно, автобиографический поток был очень силен. Как крупного человека его характеризует эта высокая лирика, эта потребность всюду и везде рассказывать о себе, вычерпывать себя, объективировать все личные переживания в научном и просто лирическом рассказе. Он наполняет собой все свои научные труды по лингвистике, все свои академические лекции, все и по всякому поводу выступления. Это не мания, не тщеславие, не себялюбие: это непреодолимый позыв к самораскрытию, совершенно аналогичный тому, который делает из людей поэтов.

 Традицию Марр ненавидел, своих предшественников и современников не переносил совершенно. Его непримиримость была бескрайняя.    

- Сжечь! – кричал он при беседе. – Ссылаются на авторитеты! На книги! Там, дескать, это не подтверждается! Сжечь все книги! Уничтожить все авторитеты!

…Лингвистический комментарий Марра и его подача языка были единственными, какие я встречала и тогда и после. Все языковые формы получали объяснение; не было ни единого слова, ни единой части слова, которое не было бы рассмотрено аналитически, под углом зрения больших принципиальных установок; грузинский язык приносил выводы для всех мировых языков».

Думаю, вы уже поняли, что Сталину «грузинский язык, приносящий выводы для других языков» очень понравился. Поэтому в 20-е годы классические лингвисты над Марром хохотали, а в 30-е годы хохотал Марр, а лингвисты махали кувалдой на Соловках.

Однако сам Марр не смог в полной мере насладиться своим могуществом. Он получил свой «Яфетический институт», стал вице-президентом Академии Наук, получил орден Ленина, но в 1934 году умер. Похороны были государственного масштаба, в Ленинграде даже отменили все занятия в школах и университетах.

Вплоть до 1950 года Учение Марра было главенствующим в СССР. Конец ему неожиданно положил Сталин, опубликовав работу «Марксизм и вопросы языкознания», что шокировало как марристов, так и их оппонентов, ведь Сталин сам поддерживал учение все 20 лет. Теперь же оказалось, что товарищ Марр заблуждался и неправильно понял Энгельса. Марристов разогнали и ставку сделали на классиков.

В чём был смысл этих репрессий? В том, чтобы окончательно избавиться от «бывших». В 20-е годы ещё приходилось мириться с дореволюционными русскими в армии и науке, но к 30-м годам советские университеты выбросили в мир десятки тысяч выпускников, которые хоть и не были сильны в науке, зато были абсолютно лояльны, в отличие от дореволюционных умников с фигой в кармане. Аналогичные процессы проходили и в армии.

Наступала новая эпоха. Если 20-е годы в силу инерции ещё сохранили в себе часть прежней России, то в 30-е годы это уже была совсем другая страна.

С высоты вертолета Ямальский кратер выглядит небольшим отверстием в земле. Приблизившись, можно рассмотреть уходящие вниз ледяные стены, а на дне — воду. Вокруг вечная тундра и свойственное ей величественное спокойствие. Трудно поверить, что несколько месяцев назад здесь произошел катаклизм, взорвавший не только толщу пород (в прямом смысле), но и новостные ленты (в переносном). Специалисты Института нефтегазовой геологии и геофизики им. А. А. Трофимука СО РАН недавно вернулись из экспедиции, в ходе которой исследовали воронку с тем, чтобы сделать выводы о причинах случившегося.

Ученые выполняли геофизические исследования, используя методы томографии, магниторазведки и радиометрии, зондирования становлением в ближней зоне. Суть последнего заключается в следующем: на поверхности раскладывается замкнутый контур, затем запускается ток, потом резко выключается, а другим контуром измеряется отклик, который зависит от сопротивления той или иной структуры под землей. «С его помощью мы смотрели глубинность порядка 300 метров, тогда как томография показывает только первые 50. Это два дополняющих друг друга метода», — комментирует участник экспедиции кандидат технических наук Владимир Владимирович Потапов. Что касается магнитного и радиационного фона, то в первом случае, как говорят ученые, никаких аномалий нет, а во втором — показатели немного повышены, но это объясняется выбросом пород.

По сути дела, ученые провели рекогносцировочные работы, которые, однако, способны очень сильно продвинуть научное сообщество в понимании произошедшего, а также дать предпосылки для следующей поездки: на что нужно обратить более пристальное внимание, причем, не только на этом кратере, но и в местах, где потенциально может произойти что-то похожее.

Как бы то ни было, предварительные результаты все-таки получены. Специалисты говорят о них аккуратно и со множеством оговорок, но одно совершенно ясно: какой-то одной основной причины, послужившей гигантскому взрыву, нет. Сработал целый комплекс, если хотите, букет обстоятельств, сложенный по одному «цветочку», каждый из которых привнес свой вклад, и непонятно, что послужило метафорической последней каплей.

Во-первых, Ямальский кратер расположен на пересечении тектонических разломов. «Несмотря на то, что регион сам по себе сейсмически спокойная территория, там идет активная тектоническая жизнь. Рассматриваемая нами зона находится на сочленении двух крупных разломов, которые пересекают полуостров», — комментирует Игорь Ельцов. Владимир Потапов продолжает: «Конечно, это говорит о следующем: там была чуть более высокая температура, просто потому, что по этим «трещинам» в земной коре поднимается тепло из центра нашей планеты. Это разогрело среду».

Во-вторых, как указывает главный научный сотрудник Института криосферы Земли СО РАН (Тюмень) доктор геолого-минералогических наук Марина Оскаровна Лейбман, случилось очень теплое лето — соответственно, нагрев добавился еще и сверху. «Для Ямала вообще последние сезоны характеризуются повышенными температурами в теплое время года, что порождает, кстати, ряд проблем с обустройством Бованенковского месторождения», — отмечает в скобках Игорь Ельцов.

Однако тут выходит на сцену одни из главных участников события: газогидраты. Их выброс, по словам ученого, и есть рабочая гипотеза образования Ямальского кратера: «Как оказалось, они «живут» и в глубоком слое, который на полуострове расположен на первых сотнях метров, и в поверхностном».

Кстати, в этом отношении предположение о возникновении Ямальского кратера связано с другой гипотезой, касающейся еще одного невероятного природного явления — Бермудского треугольника. Ученые — люди достаточно прозаичные, и их не устраивало потустороннее объяснение причин исчезновения не только кораблей, но и самолетов. «Есть версия, что это касается именно проявления газогидратов, — улыбается Игорь Ельцов. — Они начинают активно разлагаться, метановый лед превращается в газ, причем, это происходит лавинообразно, как ядерная реакция, и начинают выделяться очень большие его объемы. Соответственно, разогревшись, океан вскипает, и в этой воде с огромной долей газа тонут суда плавающие, а из-за турбулентности перенасыщенной метаном атмосферы — и воздушные».

Параллельно с тем, как во французском местечке Кадараш, близ Марселя, набирает обороты строительство первого в мире экспериментального термоядерного реактора ИТЭР, группа российских ученых во главе с академиком Евгением Велиховым, президентом НИЦ "Курчатовский институт", выдвигает идею сооружения демонстрационной установки с так называемым гибридным термоядерным реактором.

Этой теме был посвящен главный доклад, сделанный академиком Велиховым перед участниками XXV Международной конференции по энергии термоядерного синтеза (FEC-2014), которая открылась сегодня в Санкт-Петербурге и будет работать до конца недели. Такие форумы проводятся в среднем раз в два года под эгидой МАГАТЭ. Первая состоялась в 1961 году в австрийском Зальцбурге.

- И уже тогда, при весьма острой научной полемике, - напомнил докладчик сидящим в зале более молодым коллегам, - советский физик Лев Арцимович стал явным мировым лидером в термоядерных исследованиях. Формально его никто не избирал, а одна известная делегация даже проголосовала ногами - в знак протеста…

Но это, по словам Велихова, была уже не наука, а что-то из области политики и личных амбиций. Упомянув еще конгресс 1968 года в Новосибирске, где российские ученые ярко заявили о своих исследованиях и наработках с использованием установок ТОКАМАК, академик Велихов с исторической преамбулой закончил и перешел к изложению новой-старой идеи гибридного реактора. То есть такого, который бы сочетал в себе черты обычного ядерного реактора (работающего на принципе деления тяжелых ядер) и термоядерного (синтез тяжелых ядер при слиянии легких). При этом задача, если максимально упростить ее объяснение, сводится к тому, чтобы от каждого взять "все самое лучшее", а сопутствующие проблемы (ограниченность ресурсов и их дороговизна, угрозы безопасности, радиоактивные отходы, выбросы и т.п.) минимизировать или вовсе устранить.

- У нас в Курчатовском институте "гибрид" понимают как союз деления и термоядерного синтеза, - дал к сложным формулам почти народное толкование академик Велихов. - Среди основополагающих принципов такого реактора - гарантия безопасности для окружающей среды. Во-вторых, максимально полно используется существующее топливо и значительно меньше образуется отходов. Гибридные системы можно с полным основанием называть "зелеными" - они позволяют избежать того, что случилось в Чернобыле и на "Фукусиме".

Создание демонстрационного реактора по "гибридной схеме" (ДЕМО-реактор) в сочетании с уже строящимся экспериментальным реактором ИТЭР может стать основой для строительства коммерческого термоядерного реактора, заключил Евгений Велихов.

Еще ранее, на слушаниях в Общественной палате в Москве, он сообщил, что в России готовится "государственная программа по созданию демонстрационного промышленного образца термоядерного реактора". Концепция такой программы, по его словам, находится на рассмотрении в правительстве. А сам этот мега-проект инициирован НИЦ "Курчатовский институт" совместно с корпорацией "Росатом". 
В день открытия конференции FEC-2014 президент Курчатовского центра детализировал для профессионалов наиболее существенные положения проекта. Участники форума, а на него уже в первый день прибыло более 600 специалистов из 35 стран, что называется, приняли к сведению постановочный доклад академика Велихова, который известен большинству собравшихся как инициатор ИТЭР и, пожалуй, самое знаковое лицо в органах управления этим международным проектом.

Вопросы, связанные с его практической реализацией, будут всесторонне и в разных форматах обсуждены на конференции, заявил на открытии форума руководитель международной организации ITER Осаму Мотоджима (Япония). На стройплощадку в Кадараше, по его словам, с лета нынешнего года началась доставка основного технологического оборудования. А еще раньше там завершили бетонирование плиты В-2 под реакторным залом, которая должна выдержать оборудование общей массой 400 тысяч тонн и стать крайней границей (внешним барьером) безопасности для ИТЭР.

В свою очередь заместитель главы "Росатома", директор Блока по управлению инновациями Вячеслав Першуков, огласив официальные приветствия с российской стороны, отметил, что "ИТЭР является крупнейшим международным проектом современности, в котором создается технологическая платформа будущей термоядерной энергетики". А всестороння поддержка правительства РФ и госкорпорации "Росатом" обеспечивает, по его словам, "исполнение обязательств России с требуемым качеством и в соответствии с утвержденным графиком".

По заведенной традиции, в день открытия конференции состоялось вручение международной премии "The Nuclear Fusion Prize", которую присуждает Международное агентство по атомной энергии за выдающиеся достижения в области термоядерного синтеза. Из рук заместителя гендиректора МАГАТЭ Александра Бычкова награду в этот раз получили два исследователя из США: Денис Уайт (Массачусетский технологический институт) и Филипс Шнайдер (компания "Дженерал Атомикс").

Наука может быть увлекательной даже для детей. О том, как привить школьникам любовь к физике, как превратить скучные занятия в увлекательные уроки и где искать реактивы для экспериментов, рассказала Анна Владимировна Нартова. Кандидат химических наук, научный сотрудник Института катализа СО РАН, доцент НГУ, Анна Владимировна уже шесть лет руководит проектом «Занимательная наука для школьников».

– Как Вам удаётся увлекать школьников наукой, делать её доступнее для ребят?

– Я считаю, что, прежде всего, надо самому увлекаться наукой. Увлечённый своим делом человек способен заразить своей страстью окружающих. И ещё надо очень хорошо знать своё дело. К счастью, у нас есть люди, которые хотят заниматься проектом и верят, что популяризировать науку важно, они готовы тратить на это своё время и силы.

– Как можно привить интерес школьников к естественным наукам?

– Нужно создавать определённую среду – предложить школьникам доступные занятия, кружки; познавательные и качественно сделанные передачи по телевизору; подходящие ресурсы в Интернете; хорошие научно-популярные книги. Важно развивать такие центры досуга, как ботанические сады, планетарии, музеи науки и техники, а также устраивать массовые мероприятия, подобные дням науки.

– Кто может прийти к вам на занятия?

– У каждого ребёнка вне зависимости от уровня знаний, социального положения и материального достатка семьи есть возможность прийти к нам на занятия и посмотреть, что такое химия и физика – без оценок и школьных требований, просто «на интерес». Ежегодно нас посещает около 400 ребят в возрасте от 5 до 18 лет из всех районов Новосибирска и близлежащих населённых пунктов Новосибирской области – из Кольцово, Бердска, Краснообска.

– На Фестивале науки вы будете представлять эксперименты по физике, химии, биологии. А что можно сделать из этого в домашних условиях?

– Всё, что нас окружает, – это явления, которые можно упрощённо отнести к физике, химии, биологии. Здесь главное – правильно сформулировать задачу или поставить эксперимент, тогда наблюдение за любым явлением или процессом превратится в научное исследование.

Можно задаться, например, вопросом: «Как мыло отмывает наши руки?» Для эксперимента понадобятся твёрдое мыло, жидкое мыло, шампунь и подобные им составы, которые можно сравнить. Эксперимент можно усложнить и собрать из подручных вещей настоящую лабораторную установку. Этому мы учим на своих занятиях.

Например, мы показываем, что на каждой кухне может найтись достаточно реактивов и оборудования для маленькой химической лаборатории. Главное – проявить любознательность и немного фантазии. Если с последним возникают сложности, можно обратиться к профессионалам, например, посетив наши занятия по «Занимательной науке для школьников», или почитать книги из серии «Занимательная химия», «Занимательная физика».

Анастасия Грасмик, команда Журфака НГУ