Может ли теплофизика посодействовать промышленному подъему в России? Звучит, на первый взгляд, странно, однако есть принципиальные нюансы, где решение сугубо экономической проблемы целиком зависит от узких специалистов-технарей.

Об упадке отечественной промышленности с начала рыночных реформ не говорит только ленивый. Эхо «лихих» 1990-х до сих пор отдается гулом в полупустых цехах некогда оживленных предприятий. Сами помещения, в общем-то, нормальные. Во многих случаях, вполне добротные. Для их использования больших препятствий нет. И в ряде случаев пустующие корпуса пытаются, по возможности, использовать. Но здесь владельцы цехов неожиданно столкнулись с типично нашей – «сугубо российской» – проблемой.

Россия, как мы знаем, по своим природно-климатическим условиям совсем не похожа на Бразилию. Если в Бразилии достаточно сделать легкий навес с картонными ограждениями и больше не ломать голову насчет обогрева, то в нашей стране именно обогрев является ключевым условием, без выполнения которого наладить нормальное производство невозможно.

Раньше, когда огромные цеха были заполнены людьми, отапливать целиком всё пространство цеха было делом нормальным и целесообразным. Но как быть теперь, когда на несколько тысяч квадратных метров приходится десяток человек?

Причем, мы не говорим сейчас только лишь о депрессивных производствах, которые обезлюдели вследствие кризиса. Технический прогресс сам по себе ведет к тому, что теперь большой толпы рабочих и не нужно, ибо машины и автоматизированные линии активно вытесняют ручной труд. Поэтому представьте ситуацию, когда на огромном пространстве рассредоточено несколько человек. Как быть в этих условиях: отапливать всё пространство ради небольшой кучки людей или же вынудить их «утепляться» самостоятельно? Как мы понимаем, машина далеко не всегда требует комфортной – по человеческим меркам – температуры. Отопление, со своей стороны, повышает себестоимость продукции. Возникаем дилемма, не так ли?

Кстати, эта проблема затрагивает не только промышленные предприятия. Продавцы больших крытых рынков и супермаркетов также испытывают дискомфорт от низких температур, из-за чего им приходится одеваться потеплее. Обратите внимание на то, как в самых суперсовременных продуктовых магазинах продавцы на кассах ходят в свитерах и разминают пальцы от холода. Таковы заданные температурные условия. То же самое касается больших складов, ангаров, ремонтных цехов и прочих объектов технического назначения, где возникает та же проблема с отоплением.

Спрашивается, а можно ли решить этот вопрос так, чтобы всем было хорошо? Оказывается, решение есть. Его, в частности, озвучил на XXXIII Теплофизическом семинаре сотрудник Томского политехнического университета Гений Кузнецов.

По его словам, использовать прежние подходы к отоплению больших цехов практически невозможно по чисто экономическим соображениям, и это обстоятельство, считает ученый, серьезно препятствует оживлению некоторых предприятий. Одним из вариантов решения проблемы является использование локальных источников нагрева, таких, например, как газовые инфракрасные излучатели. Первые образцы такого оборудования впервые появились в 1980-е годы в Германии, и в настоящее время существует широкий спектр инфракрасных излучателей. В зарубежных странах, отмечает Гений Кузнецов, они распространены достаточно широко, но в России, к сожалению, их практически не используют, поскольку у нас до сих пор нет научно обоснованной теории их применения и нет математического аппарата, позволяющего прогнозировать характеристики теплопереноса в подобных условиях.

С этой целью томские ученые как раз и провели необходимые экспериментальные и теоретические исследования. Для экспериментов было специально подобрано модельное производственное помещение, где разместился экспериментальный стенд. Излучатели располагались либо строго горизонтально, либо под углом. В ходе эксперимента измерялась температура воздуха и температура пола – как непосредственно под излучателем, так и на некотором отдалении от его проекции на пол.

При кажущейся простоте задачи, решить ее «методом тыка» совершенно невозможно. Для создания комфортных условий работы необходимо понимать, как располагать излучатели, в каких местах, на какой высоте. Для этого необходимы тщательные замеры и расчеты, необходим также учет психобиологических аспектов, связанных с использованием такого рода систем.

При локальном нагреве больших помещений, поясняет Гений Кузнецов, режим свободной конвекции носит турбулентный характер, что приводит к колоссальным затратам на организацию вычислительного процесса.

Исходя из полученных экспериментальных данных, была сформулирована искомая математическая модель теплопереноса. Надо сказать, что такими исследованиями занимаются во многих странах. Но для России – в силу нашей климатической специфики – задача несколько усложняется. В целом, проведенные исследования показали, что и в холодных российских условиях вполне возможно использование систем локального нагрева с помощью излучателей.

Полученная модель, помимо прочего, позволяет рассчитать необходимый баланс энергии и таким образом определить конкретные затраты на обогрев рабочих мест. Кроме того, было выявлено, что немалое количество энергии поглощают ограждающие конструкции и пол. Соответственно, необходимо закладывать подходящие характеристики пола и конструкций. Во всяком случае, принимать во внимание данное обстоятельство. Поэтому, рекомендует ученый, локальную зону необходимо специально ограждать легкими шторами или перегородками с отражающей поверхностью. «Тогда будет идеальный вариант», - заключает Гений Кузнецов.

Томские ученые уже содействуют внедрению таких систем на предприятиях Свердловской области. И как показала практика, дискомфорта рабочие не испытывают. Ученые считают, что особенно пригодятся такие системы при освоении Крайнего Севера, где иные варианты обойдутся намного дороже.  

Олег Носков

Три года назад на весь мир прогремела новость о распространении практически неизлечимой лихорадки Эбола. Сейчас о ней говорят реже, однако лекарства против болезни до сих пор не существует. Поэтому создание препаратов для борьбы с вирусом по-прежнему актуально — этим занимаются в Новосибирском институте органической химии имени Н.Н. Ворожцова СО РАН совместно с Государственным научным центром вирусологии и биотехнологии «Вектор».

Филовирусы Марбург и Эбола обычно изучаются параллельно — из-за практически идентичной структуры. Оба вызывают высокую смертность, передаются через жидкости организма, и против них нет зарегистрированных лекарств. Во всех случаях симптомы проявляются не сразу (примерно через 7—10 дней), и всё это временя человек ничего не подозревает, заражая других.

Против данных вирусов уже существует вакцина: препарат на основе антигенов либо ослабленных частей вируса. Однако это не лекарство, а профилактика: даже если вакцинация была своевременно проведена, она не всегда помогает. Для действенной борьбы с заболеванием ученые из НИОХ СО РАН планируют использовать ингибиторы — вещества, блокирующие ту или иную стадию жизненного цикла патогенного организма.

Обычно ингибитор встраивается в вирус или связывается, например, с его жизненно важными белками. У патогенного организма всё работает как часы: малейшее вмешательство может привести к нарушению работы и вызвать гибель. На разработку новых эффективных противовирусных препаратов с более широким спектром активности был выделен грант РНФ.

— Когда вирус попадает в организм, то проходит там несколько стадий: прикрепление к клетке хозяина, проникновение, размножение и выход к другой клетке, — рассказывает научный сотрудник НИОХ СО РАН кандидат химических наук Анастасия Соколова. — Мы не нацелены на конкретную стадию: главное — уничтожить вирус.

Для создания ингибиторов ученые выбрали два вещества: камфору и борнеол. Первая в чистом виде не проявляет противовирусных свойств, но если в нее что-то добавить, внося изменения в структуру, можно получить много соединений против различных заболеваний. Ранее уже было подтверждено: производные камфоры и борнеола проявляют выраженную противовирусную активность в отношении гриппа. Недавно сибирские исследователи провели эксперименты, показавшие, что соединения на основе камфоры ингибируют вирус Марбург на псевдовирусных системах (основанных на рекомбинантных вирусных частицах, которые физиологически практически идентичны природным, но биологически безопасны). Схожесть с Эболой позволяет предположить высокую вероятность победы над обоими микроорганизмами.

— Пока проведены эксперименты только на псевдовирусных системах, содержащих поверхностные гликопротеиды (сложные белки), ответственные за вход вируса в клетку, — поясняет исследовательница. — Такой подход более безопасен, и если соединение ингибирует данную систему, есть предпосылки к победе над болезнетворным агентом.

Для того чтобы производить эксперименты непосредственно с вирусами Марбург и Эбола, нужна лаборатория самого высокого класса биобезопасности BSL-4 (Biosafety level): в России такая есть лишь в новосибирском в Государственном научном центре вирусологии и биотехнологии «Вектор». Подобные исследования являются очень дорогостоящими, так что только самые перспективные соединения проверяют на реальных вирусах. Для этого ученые вначале синтезируют библиотеки — структурно схожие соединения на основе борнеола или других реагентов. После данные вещества передаются на биологические исследования, а на их основе выделяются потенциальные ингибиторы, которые могут отправить «сражаться» с настоящим вирусом.

— Сложно ответить, как именно данные соединения борются с вирусом, ведь исследования только начались, — добавляет Анастасия Соколова. — Чтобы более-менее понять механизм действия препарата против гриппа, у нас ушло около пяти лет. Здесь мы работаем всего год, и пока задача — подтвердить эффективность соединений. На клетках это сделать уже удалось, а на морских свинках — еще нет, так что о клинических испытаниях говорить рано.

Еще одна немаловажная польза такого исследования — предотвращение возможных биотеррористических атак: преднамеренного использования вирусов или бактерий в качестве средства, вызывающего массовые заболевания.

Так, после завершения программы глобальной ликвидации оспы на Земле и отмены вакцинации в 1980 году более половины людей не имеет иммунитета против ортопоксвирусных инфекций. В 1972 году была подписана Конвенция о биологическом оружии, которая запрещала производство и накопление биологического оружия, однако риск биотеррористических атак существует до сих пор.

Сотрудничество с Лёвенским университетом в Бельгии даст специалистам из НИОХ СО РАН возможность провести более масштабные исследования эффективности данных соединений. В рамках проекта кроме филовирусов Марбург и Эбола планируется проверить библиотеку сибирских ученых на ингибирование так называемых флавивирусов — желтой лихорадки, лихорадки Западного Нила. Между собой они отличаются строением и набором белков, что важно, так как именно с ними связываются ингибиторы. Также совместно с ГНЦ ВБ «Вектор» будут проведены испытания ингибиторов на вирусе натуральной оспы.

— С низкомолекулярными (весом меньше 1 000 г/моль) ингибиторами в нашей стране и даже мире ученые работают достаточно редко, что опять же связано с недостатком необходимых лабораторий, — заключает исследовательница. — Также камфора и борнеол — сравнительно недорогое и нетоксичное природное сырье: данные вещества давно используются в косметике и парфюмерии.

Алёна Литвиненко

Фото предоставлено Анастасией Соколовой

«А все-таки она вертится» – такие слова будто бы произнес Галилей на инквизиционном процессе. Эта фраза вошла в школьные учебники и именно с ней связывают вклад великого ученого в науку. На уровне массового сознания Галилею отводят место последователя Коперника – создателя гелиоцентрической модели. Именно из-за неё якобы и произошло столкновение с церковниками. О других причинах многие из нас не задумываются.

Сюжет о противостоянии убежденного коперникианца с церковными мракобесами возник в XIX веке, и в таком виде он тиражируется до сих пор через учебники и популярную литературу. Надо сказать, что это предельно упрощенный взгляд не только на судьбу самого Галилея, но и на становление современной науки как таковой. Несмотря на столь пафосное воспевание имени стойкого борца за истину, его реальные заслуги перед наукой в этом популярном сюжете очень сильно умаляются. Как это ни парадоксально, но Галилей сделал для науки, а шире – для научного познания – во много раз больше, чем принято думать его почитателями. Дело здесь совсем не ограничивается астрономией и представлениями об устройстве Вселенной. Спор, на самом деле, шел о куда более фундаментальных вещах.

По сути дела, Галилей закладывал фундамент современного естествознания как такового. Он был не только астрономом – в первую очередь он был физиком, причем «физиком» в современном значении слова. Данное обстоятельство как раз и стало причиной его конфликта с церковью, точнее – конфликта с консервативной научной общественностью, обычно выступавшей с церковных позиций.

Будь Галилей только лишь астрономом, о нем бы сегодня знали только специалисты в области истории науки. Даже увлечение Коперником большой роли здесь не играло. Труды Коперника в те годы были в «открытом доступе», и пользовались хорошей известностью среди астрономов. Церковники относились к его системе с настороженностью, но это ещё не давало повода объявлять его и его сторонников врагами рода людского.

Дело в том, что в течение всего средневековья астрономия не имела высокого академического статуса. Эта была, скажем так, чисто «техническая» дисциплина, ни на что особо не претендующая. Астрономия входила в состав тогдашнего математического знания, являясь частью так называемого «квадривиума» - системы точных наук, куда, помимо астрономии, входила еще арифметика, геометрия и музыка. «Квадривиум» был базовым уровнем средневекового университетского образования. Указанные дисциплины имели, условно говоря, инструментальное значение. Они были важны для духовного роста и приобщения к знаниям, но с ними вообще никак не увязывали мировоззренческие проблемы. Ни астрономия, ни геометрия не считались науками, с помощью которых можно постичь суть вещей. Они на это даже не претендовали.

Астрономия, по сути, являлась инструментальным приложением математики. Ее чисто практическое значение под сомнение не ставилось. Она была важна для навигации и для составления гороскопов (именно так – к гороскопам в средние века относились серьезно). Астроном лишь описывал движение небесных светил, но ничего не объяснял (в этом плане он чем-то был подобен современному инженеру). Он мог предсказать лунное или солнечное затмение, вычислить «парад планет», но ему и в голову не приходило рассуждать о физической природе небесных тел. Статус астронома в сравнении с философами или богословами был невелик. Как невелик был и статус самой математики. И это несмотря на то, что математику в средние века изучали прилежно. Так, для получения звания магистра необходимо было придумать новое (новое!) доказательство теоремы Пифагора. Что ни говори, но в средневековых университетах культура мышления была высокой.

Тем не менее, математика сама по себе никогда не превозносилось, и в иерархии тогдашней системы знаний занимала скромное, чисто подчиненное положение. Как раз над математикой возвышалась наука о природе – физика, или «естественная философия» (по тогдашней терминологии). Физик уже рассуждал о сущности вещей. Он не просто описывал видимые явления – он давал им объяснения. В компетенцию математика это никак не входило, но физик мог себе такое позволить. Его статус был значительно выше математика. Причем не только в теоретическом плане, но и в плане социальном. Скажем, в некоторых европейских университетах жалованье преподавателя математики было в несколько раз ниже жалованья преподавателя физики. Экономическое и социальное неравенство как бы подчеркивало неравенство самих дисциплин. Мало того, на исходе средневековья физики категорически заявляли, что познание природы с математикой никак не связано, что количественные отношения абсолютно ничего не объясняют. Средневековый физик, опираясь на принципы аристотелевской философии, оперировал качественными понятиями. Именно с ними связывалась сущность явлений, а значит – постижение мира. Математике в эту область путь был заказан. Соответственно, и астрономам там делать было тоже нечего.

Именно поэтому к появлению системы Коперника отнеслись относительно спокойно. В глазах тогдашней научной и церковной элиты Коперник был «всего лишь» математик. Его система рассматривалась как отвлеченная модель для математических вычислений, не имеющая никакого отношения к мировоззрению и пониманию сути вещей.

Правда, при внимательном изучении трудов Коперника можно было понять, что сам он так не считал и пытался тайком утвердить как раз новое мировоззрение. Отсюда – несколько настороженное отношение к его системе и пресечение любых попыток дать ей какую-либо «физическую» интерпретацию (за что, кстати, поплатился Джордано Бруно).

В чем была выдающаяся роль Галилео? Не просто в том, что он открыто выступил на стороне Коперника. Это еще полбеды. Его главная дерзость заключалась именно в том, что он позволил себе возвысить математику и объединить ее с физикой. Роль «просто астронома» или «просто математика» его совершенно не устраивала. Себя он называл «философом и математиком», подчеркивая, что по статусу он нисколько не ниже «естественных философов», и при этом пытается объяснять мир с помощью математики. Этого тогдашняя профессура простить ему не могла. Возвысить математику до уровня «естественной философии» - это то же самое, как если бы простой ремесленник стал претендовать на равные права с аристократом.

Но Галилей шел еще дальше. В сущности, он обосновал использование приборов для наблюдения за природой и постановку экспериментов. Подзорная труба, в которую он разглядывал небо, сама по себе ничего дерзкого не содержит. Но в руках тогдашнего ученого это была бомба, способная разорвать стройное здание средневековой науки. Так оно и вышло. С помощью подзорной трубы Галилей начал делать научные открытия. У Юпитера обнаружилось четыре спутника, а Млечный путь, как выяснилось, состоял из отдельных звезд. Для ученых-естествоиспытателей вырисовывались невиданные перспективы, связанные как раз с открытиями. Ведь само понятие «научное открытие» возникло только в XVII столетии. До Галилея физики ничего не открывали, да и такой цели перед собой не ставили. Всё, что нужно было знать, содержалось в трудах Аристотеля. Поэтому тогдашний ученый не вопрошал природу – он просто прилежно изучал философские труды предшественников. И этого было достаточно.

Поэтому своими дерзкими инновациями Галилей фактически выдал возмутительный «месседж» в адрес тогдашних физиков: «Господа, всё, чем вы занимаетесь, – чушь собачья и пустая болтовня».

Поэтому процесс против Галилея был спровоцирован не столько церковной реакцией, сколько коллективным выступлением университетской профессуры. Ведь если Галилей был прав, то статус тогдашних профессоров, презиравших и математику (и тем более – всякие «плебейские» штучки вроде приборов и экспериментов), мог быть поставлен под сомнение. А признать равные права за «ремесленником» от науки они не могли ни в коем случае.

Таким образом, главная заслуга Галилея в том, что он посягнул на иерархическую систему знаний. Ведь он не только уравнял математику с физикой, но и (страшно подумать!) свою новую «естественную философию» вывел из подчинения богословию. Галилей совсем не был атеистом, однако был уверен в том, что исследование природы должно быть автономным от вопросов веры. Наука и богословие, по его убеждениям, - это две разные сферы познания. Надо сказать, что этот взгляд продержался в науке вплоть до XIX века – до тех пор, пока некоторым ученым не взбрело в голову утвердить эволюционную картину мира в противовес идее Сотворения. Перед Галилеем и его последователями таких задач не стояло совершенно. Математика стала основой науки о природе, но наука о природе долгое время не преступала своих границ, обходя стороной вопрос о происхождении мира, исследуемого наукой.

Олег Носков

«Кластер арктических месторождений твердых полезных ископаемых интересен нашим партнерам по БРИКС, — рассказал Николай Похиленко. — Около 2-х месяцев назад меня попросили принять участие в создании «Ассоциации благородных, редких, редкоземельных и радиоактивных металлов и драгоценных камней» как межгосударственного консорциума. В ее рамках предполагается организовать более локализованную Арктическую корпорацию. Новые структуры могут работать по принятой на последнем саммите БРИКС формуле «5 + 40», согласно которой к пятерке «Бразилия — Россия — Индия — Китай — Южная Африка» могут присоединяться до 40 других партнеров. Для реализации исследовательских и индустриальных проектов в Арктике открыт специальный инновационный банк в Шанхае с уставным капиталом в 50 миллиардов долларов и его отделение в Москве».

«Сначала меня пригласили для консультаций, — уточнил академик Н. Похиленко, — а затем предложили возглавить научно-технический совет новой Ассоциации, будут еще наблюдательный и координационный, как принято в крупных консорциумах». Ученый отдельно объяснил интерес Китая к арктическим запасам России.

«У наших партнеров есть хорошие месторождения, но в рудах — низкое содержание средних и тяжелых лантаноидов, с каждым годом всё более востребованных индустрией, например, для сверхсильных магнитов, высокотемпературных сверхпроводников, универсальных новых материалов и многого другого. А в рудах Томтора их концентрация на порядок выше, до 11-12 килограммов на тонну руды, тогда как в Китае 1-2».

Интерес к крупным арктическим месторождениям, по словам геолога, проявляют также Япония, Южная Корея и Германия. При этом Николай Похиленко предупредил: «Идти в Арктику нужно только на проекты, которые имеют очень серьезную перспективу, экономически обоснованы и несут минимальные инвестиционные риски, с учетом всех обстоятельств экологического характера. Соответственно, необходима серьезная экспертиза».

Фото Андрея Соболевского

Очередная публичная лекция в Институте цитологии и генетики СО РАН была посвящена осетровым рыбам. Об их истории, настоящем состоянии и перспективах этого семейства ценных рыб в будущем рассказывала научный сотрудник ИМКБ СО РАН Мария Побединцева.

Вероятной родиной осетровых ученые считают Каспийское море, которое в древности сообщалось с Черным морем, являясь частью древнего океана Тетис. Самые древние находки их относят к меловому периоду. В дальнейшем осетровые распространились по всему Северному полушарию, включая Америку. Классическая классификация осетровых выделяла всего два рода: осётр (Acipenser) и скафиринх (Scaphirhynchus), содержащих всего около 25 видов. Современная систематика (основанная не только на морфологических признаках, но и на данных молекулярной биологии) выделяет 4 современных рода осетровых рыб (27 видов) и ещё 4 ископаемых в 5 подсемействах. Все они или пресноводные рыбы, или проходные (живут в морской воде, но нереститься заходят в реки). В России в наши дни живет десять видов рыб семейства осетровых, наибольшее их видовое разнообразие представлено в бассейне Каспия. А на всю Сибирь, к примеру, приходится лишь два вида – стерлядь и сибирский осётр.

– Палеоэкологи связывают такое распределение с последним крупным оледенением, когда был блокирован сток всех крупных сибирских рек в Северный Ледовитый океан, - рассказала Мария Побединцева. – А большая часть осетровых является проходными рыбами, они заходили в реки только для размножения. В итоге, выжить смогли только те виды, которые сумели приспособиться к длительному существованию в пресной воде. Предки же сибирского осетра могли попасть к нам из Каспия, через систему подземных плейстоценовых озер, связывавших наши территории во время пика оледенения.

Первые упоминания о ловле осетровых встречаются еще в текстах древних греков (в частности, упоминается их засоленная икра в качестве лакомства), а археологические свидетельства данного вида промысла – специальные орудия лова, рисунки – и того старше. Во времена войн с Карфагеном осетровую икру попробовали и оценили римляне. Но позднее, вместе с падением античных империй, Европа на некоторое время забыла об осетровых. А вот люди, населявшие побережье Дуная и Черного моря, вполне успешно продолжали лов осетровых, как и население Прикаспия, Приволжья и Сибири.

В Средневековье в Европе уже формируется отношение к осетровым как к деликатесу. Так, английский король Эдуард II распорядился, чтобы все пойманные осётры доставлялись на королевскую кухню. Видимо, это было вызвано тем, что уже в те времена осетровые были редким гостем в Западной Европе.

Совсем иначе обстояли дела в России. В своей лекции Мария привела интересный факт – когда академик XVIII века Герард Миллер, исследовавший Сибирь, наблюдал за ловлей белуги на Оби, то за один день стал свидетелем поимки большего числа рыб тяжелее 500 кг, чем зафиксировано за весь ХХ век на территории всей Сибири.

Рыбы было много, она была крупнее и соответственно – больше засаливалось икры. Поэтому мифом, по словам докладчика, является утверждение, что черная икра в России была исключительно «барской едой». Это блюдо даже в XIX веке могли позволить себе довольно многие, включая мещан и зажиточную часть крестьянства. А вот среди элиты настоящим деликатесом считалась… щучья икра.

Вплоть до середины ХХ века черная осетровая икра не являлась настоящим дефицитом. А вот затем ситуация стала меняться совсем не в лучшую сторону. Связано это, прежде всего, с заметным сокращением популяции осетровых во всем мире. И тут трудно сказать, что влияет на этот процесс сильнее – хищнический браконьерский лов или ухудшение условий обитания, в силу загрязнения речной и морской воды человечеством. Еще немного фактов. В античных источниках утверждается, что каждая шестая белуга, пойманная в водах Дона, была длиннее четырех метров. Но в последние десятилетия встретить там хоть какую-то белугу не проще, чем увидеть чудовище в Лох-Несском озере. А в астраханском музее с гордостью демонстрируют чучело шестиметровой белуги, переданное браконьерами в выпотрошенном состоянии в конце прошлого века. Грустно думать, что это могла быть последняя столь крупная белуга на территории нашей страны.

Каким-то образом спасти положение пытаются с помощью сети рыбоводческих хозяйств, создаваемых по всему миру с прошлого века. Кстати, сегодня в большинстве стран лов осетровых либо запрещен полностью, либо крайне ограничен. И на прилавки магазинов попадает как раз продукция этих рыбоводческих предприятий. Но не стоит думать, что с их помощью удастся восстановить популяцию осетровых без серьезных проблем. Скорее, наоборот – есть ряд барьеров, которые еще только предстоит преодолеть.

Во-первых, разведение осетровых – дело небыстрое. Даже некрупные их виды (к примеру, стерлядь) достигают половой зрелости лишь через несколько лет. А крупные – белуги, осетры и т.п. – и вовсе годам к 16-18. И до этого времени им еще надо дожить.

Между тем, главные угрозы популяции – браконьерство и ухудшение экологической ситуации в местах обитания – никуда не делись. И потому шансов дожить до репродуктивного возраста у молоди за пределами садков рыбхозяйства немного.

Да еще, и как опасаются ученые, это далеко не всегда будут «те самые» рыбы. Дело в том, что внутри семейства осетровые демонстрируют потрясающие способности к гибридизации: любые виды осетровых успешно дают перекрестное потомство (если число хромосом этих видов совпадает). Иногда этим пользуются селекционеры, создавая новые «породы», такие как бестер – гибрид белуги и стерляди, созданный советскими рыбоводами еще в 1950-е годы. Скрещивание происходит и спонтанно на территориях рыбоводческих хозяйств. Как отмечают ученые, нет гарантий, что эта выпущенная молодь не вытеснит со временем изначальные виды. В результате, через некоторое время биологам придется вновь переделывать классификацию семейства. И это, скорее всего, будет самым незначительным из последствий подобного вмешательства человека в эволюционный процесс. Потому пока к подобного рода экспериментам относятся с большой осторожностью. Но и задачу сохранения одного из древнейших семейств рыб на планете надо как-то решать, причем уже сейчас, не откладывая это на завтра. Поскольку очевидно, что одними запретительными методами тут не обойтись (цена килограмма икры на черном рынке делает несущественной угрозу штрафов), необходимы другие решения. Возможно, их подскажут биологи.

Наталья Тимакова

Было бы странно, если бы технический прогресс не отражался на качестве жилой среды. Вроде бы – простая истина, тем не менее, зачастую она совершенно не принимается во внимание в российских властных кабинетах. У нас в стране в силу инерции, идущей еще со времен индустриализации, до сих пор прогресс ассоциируют с промышленностью, с «валом» продукции, «задвигая» человека с его жизненными потребностями куда-то на задний план.

Да и сейчас многие крупные форумы и тому подобные площадки «грешат» этой односторонностью. Нередко создается ощущение, что ты снова попал во времена социализма, где статусные персоны провозглашали «планов наших громадьё», отражали «линию партии», рассуждали о величии страны, о конкуренции с Западом, об освоении Арктики, забывая подчас об интересах простого человека и о качестве жизни.

Наверное, чтобы хоть как-то компенсировать этот крен, мэрия Новосибирска организовала круглый стол «Город в новой технологической революции». Тематику круглого стола непосредственно готовил Департамент промышленности, инноваций и предпринимательства, пригласив для обсуждения проблем развития города известных ученых и производственников, которые высказали свои соображения непосредственно мэру Новосибирска Анатолию Люктю (принимавшему участие в круглом столе).

Основная канва для разговора была задана начальником департамента Александром Люлько. Исходный вопрос звучал просто: какое будущее ожидает наш город – такое, каким его показывают в мрачных антиутопиях, или такое, как его показывают современные сторонники «зеленых городов» и Шестого технологического уклада? На первый взгляд, вопрос звучит риторически. Но на самом деле этот вопрос жизненный. Особенно, если речь идет о Новосибирске.

Дело в том, что в силу упомянутой инерции мышления, в головах многих российских руководителей и политиков всё еще господствуют стереотипы индустриальной эпохи. Причем, ощущение такое, будто с тех времен не произошло совершенно никаких сдвигов, никаких перемен, никакого переосмысления самих подходов к развитию городов. Бьюсь об заклад, что большая часть депутатов городского Совета Новосибирска, Законодательного Собрания НСО, а равно и большая часть членов регионального правительства до сих пор понимают прогресс именно так, как его понимали сто лет назад – как неуклонное наращивание производственных показателей. То есть всё больше и больше «угля и стали», всё больше выработки с каждого «человека-часа».

Под стать этому – и характерное понимание развития городской среды. «Развитие города» (в их понимании) – это неуклонное возрастание количества стекла и бетона, уплотнение застройки, увеличение населения и расширение границ. Человека в этой картине мира нет. Есть «людское производительное стадо», которому предоставляют «места для проживания».

К каким результатам привело неуемное (и некритичное) следование данной парадигме, наглядно продемонстрировала предыдущая администрация города, своим безграмотным подходом к застройке ввергнув жителей города в многочасовые пробки. И, наверное, понадобится целое поколение, чтобы оздоровить ситуацию и преодолеть последствия этой бездумной политики.

Главное сейчас, конечно же, – изменить саму парадигму развития города. Хотя бы для того, чтобы не наломать дров еще больше (когда уже вообще ничего нельзя будет исправить). Мы не можем в данном случае гарантировать, что люди, принимающие решения, вдохновятся новыми идеалами и попытаются «сказку сделать былью». Нет, на это мы даже не рассчитываем. Однако в наших силах сделать так, чтобы у них хотя бы не было уверенности в своей безграничной правоте, чтобы лишить их деятельность по ухудшению наших жизненных условий былого пафоса, чтобы пережиток прошлого воспринимался именно как пережиток, а не как величайшее деяние во славу прогресса. Иными словами, необходимо разрушить все иллюзии относительно происходящего.

Надо сказать, что нынешний мэр Новосибирска (в отличие от своего предшественника) охотно идет на диалог с научной общественностью и не стесняется вступать в публичное обсуждение проблем, иногда выслушивая со стороны ученых критические замечания. Согласимся, что после такого общения со специалистами уже невозможно устаревшие подходы к развитию города выдать за что-то эпохальное и жизненно необходимое. В конце концов, общественность, наблюдая за этими диалогами, также усваивает определенные взгляды и принципы, а потому начинает применять уже совершенно другие, более современные критерии при оценке деятельности администрации.

По большому счету, Александром Люлько были озвученные новые приоритеты, которые сегодня определяют развитие городской среды развитых стран. Были заявлены – ни много, ни мало – принципы «зеленого города». Не удивительно, что основной акцент был сделан на проблемах качества жилой среды и экологии города. Например, было сказано, что отходы необходимо воспринимать как ценное сырье для переработки. При этом (фактически впервые со стороны городского чиновника) была высказана поддержка технологиям термической утилизации ТБО. Данный тезис подкреплялся ссылкой на конкретные разработки ученых СО РАН. Не менее значимым был и тезис о развитии распределенной энергетики, подкрепленный красноречивыми иллюстрациями жизни современных зарубежных городов.  

Впрочем, доклад содержал и не менее впечатляющие российские примеры. Так, Александр Люлько напомнил о мэре города Красноярска Петре Пимашкове, который в 2006 году получил награду ООН – Хабитат за высочайший вклад в улучшение городской среды и повышение качества жизни горожан. Примечательным элементом было использование в благоустройстве городских улиц пальм, высаженных в кадках. Пальмы на улицах Красноярска!

Согласитесь, что это действительно очень впечатляющее решение для сибирского города. И нельзя не порадоваться тому, что в мэрии Новосибирска на него наконец-то обратили внимание.

Важность таких заявлений на сегодняшний день заключается в том, что они являются результатом постоянных контактов с учеными и техническими специалистами, а также результатом изучения передового опыта других городов. То есть это не есть какие-то отвлеченные фантазии. По сути, представители мэрии начинают озвучивать конкретные предложения, используя для этих целей подходящие площадки. Всякий скепсис на сей счет упирается, скорее всего, на инертность мышления отдельных чиновников и депутатов. Подчеркиваю, в Новосибирске и в Новосибирской области мы имеем дело с невероятно консервативным «истеблишментом». Я бы даже сказал – с ретроградным. Причем, это ретроградство самого дурного свойства, оправдывающее довольно вредные инициативы. Например, уплотнение жилой застройки, не предусматривающее никакого озеленения. В умах этих людей (как уже было сказано) подобная деятельность ассоциируется с «прогрессом», хотя на самом деле нас пытаются затащить обратно в прошлый век.

Мы понимаем, что для внедрения новых технологий одних хороших пожеланий будет явно недостаточно. Тем не менее, важно отметить само начало «ментальной революции» среди чиновников новосибирской мэрии. Скажем, лет десять назад статусный представитель городской администрации мог запросто махнуть рукой на предложения наших разработчиков по термической утилизации мусора, сославшись на обилие оврагов вокруг Новосибирска. Такое пренебрежение к инновациям было в порядке вещей. Сегодня ссылка на овраги – после публичных обсуждений этой проблемы с представителями научной общественности – воспринимается как дурной тон и признак невежества. И даже если чиновник считает создание свалок единственно правильным решением, он постесняется заявить об этом открыто. Иначе говоря, публичные общения со специалистами в любом случае не проходят бесследно. Следовательно, эту практику необходимо продолжить, даже не надеясь на скорый результат.

Олег Носков

Ученые ВНИИ радиологии и агроэкологии (Обнинск), Института ядерной физики им. Г.И. Будкера СО РАН (ИЯФ СО РАН) и Новосибирского государственного исследовательского университета (НГУ) исследовали возможность обработки на ускорителе электронов ИЛУ-10 при дозах до 6 кГр для холодной пастеризации рыбных пресервов. Они выяснили, что при параметрах от 3 до 6 кГр на 99,9% снижается уровень микробиологического загрязнения этого продукта, а его вкусовые и физико-химические показатели при этом остаются в норме. Срок хранения в результате обработки увеличивается с 10 до 45 суток. Эксперименты проводились в Центре радиационных технологий ИЯФ СО РАН и НГУ, результаты опубликованы в журнале «Радиация и риск».

Рыбные пресервы не подвергаются термической обработке и поэтому их сроки хранения ограничены. При температурах от –8 до 0 оС они хранятся до трех месяцев, и совсем немного – до 10 суток – при температуре от 0 до +5оС. Задача увеличения сроков хранения при таких режимах решается производителем за счет добавления химических веществ – консервантов и соли. Это сказывается на вкусовых показателях продукции и, возможно, потенциально опасно для здоровья. В результате экспериментов ученые выяснили, что холодная пастеризация рыбных пресервов, которая исключает разогрев продукта, при дозах от 3 до 6 кГр на 99,9% снижает уровень микробиологического загрязнения и не меняет вкусовые и физико-химические показатели. За счет уменьшения количества микроорганизмов сроки хранения продлеваются до 45 суток при температуре до +5оС.

В установке ИЛУ-10, разработанной ИЯФ СО РАН, электроны ускоряются до высоких энергий (5 МэВ), что позволяет им проникать в среду с плотностью, равной плотности воды, на глубину до 2,5 см. В объеме продукта возникает ионизация, которая приводит к повреждению внутриклеточных структур и последующей гибели микроорганизмов. С увеличением дозы облучения эффективность антимикробного действия возрастает. Поэтому ионизирующее излучение в больших дозах (>10 кГр) широко используется для стерилизации биопрепаратов, медицинских инструментов и изделий (одноразовых шприцов, эндопротезов, перевязочных материалов и т.д.).

Электронные ускорители применяют для дезинсекции зерна, муки, круп и фруктов, обработки специй и трав.

«Отдельная задача, которая требует дополнительных исследований – электронное облучение полуфабрикатов и продуктов, готовых к употреблению, упакованных в герметичную тару. Если по каким-то причинам произошло микробиологическое загрязнение такой продукции, то только метод холодной пастеризации позволит его устранить или значительно уменьшить, а также обеспечить и продлить сроки хранения.

Например, сейчас мы проводим эксперименты с упакованным в модифицированной газовой среде мясным фаршем, и по предварительным данным, метод электронно-лучевой обработки эффективен так же, как и в случае с рыбными пресервами. Наличие упаковки принципиально важно для методов радиационной стерилизации, поскольку контакт облученного продукта с внешней средой нивелирует достигнутый антимикробный эффект.

Огромная область применения радиационной обработки упакованных продуктов – это военные пайки, пища для космонавтов, диетические продукты для больных со сниженным иммунитетом и многое другое», – комментирует ведущий научный сотрудник, заведующий лабораторией ВНИИ радиологии и агроэкологии, кандидат биологических наук Владимир Кобялко.

«Метод позволяет существенно продлить срок годности многих категорий продуктов питания и избежать добавления химических консервантов, – отметил руководитель Радиационного центра ИЯФ СО РАН и НГУ, заведующий лабораторией ИЯФ СО РАН, кандидат технических наук Александр Брязгин. – Что касается безопасности, то образующиеся продукты радиолиза с химической точки зрения принципиально не отличаются от продуктов термообработки, которая традиционно применяется при приготовлении пищи. Если мы не боимся термической обработки пищевой продукции, то почему мы должны опасаться радиационного метода? Важно и то, что энергия электронов в нашем ускорителе менее 10 МэВ, что исключает возникновение в продукте каких-либо радиоактивных изотопов».

Алла Сковородина

Фото Александр Брязгин

Щупы и электроды: метод Фолля

Вокруг личной жизни и профессиональной деятельности немецкого врача Райнхольда Фолля (1909–1989) сложилось немало мифов. Ему приписывается и членство в небезызвестной нацистской организации «Аненербе» (Ahnenerbe), и эсэсовский чин, и опыты на заключенных концлагерей, и доступ к секретным архивам тибетских монахов, и многое другое, не соответствующее действительности. Единственное, в чем сходятся все источники, — это большой интерес доктора Фолля к восточной медицине, которой он увлекся в конце 1930-х годов.

Попытавшись скрестить два направления — традиционное китайское и технологичное западное, в конце 1950-х Фолль объявил о создании электроакупунктурной диагностики. Идея была достаточно простой и теоретически вполне реализуемой. В китайской традиционной медицине существует учение о Ци, которая циркулирует в организме, согревает так называемые плотные (например, печень) и полые (например, желудок) органы, а также увлажняет кожу через поры. Воздействуя на определенные точки меридианов человеческого тела, можно изменять параметры Ци и таким образом вызывать те или иные физиологические эффекты.

Фолль резонно предположил, что Ци — разновидность энергии, которую легко обнаружить при помощи электрофизиологических регистрирующих приборов. Ведь существует, скажем, электрокардиография, позволяющая выделить и записать электрическую активность сердца. Поскольку Ци «выходит» на поверхность кожи, там ее и следует искать. Например, используя гальванический эффект и фиксируя возникновение тока между двумя электродами.

Во время экспериментов немецкий врач обнаружил участки кожи (биологически активные точки — БАТ), где прибор выдавал не такие показания, как на других участках. Их можно было соединить между собой и получить своеобразные меридианы, правда, не совсем совпадающие с китайскими. Тем не менее Фолль посчитал, что он лишь уточнил и осовременил данные, накопленные восточной медициной, и решил, что изменения сопротивления кожи в найденных 850 точках могут иметь диагностическое значение.

Изобретатель нового диагностического метода составил пространные таблицы, где расписал, какой патологии и в каких органах соответствуют отклонения в тех или иных БАТ. Он также разработал собственную шкалу значений от 0 до 100, в пределах которой отклонялась стрелка электроизмерительного прибора. Диапазон 45–55 соответствовал норме, точнее, «сбалансированному состоянию». Цифры больше 55 свидетельствовали о воспалении, и чем ближе к 100, тем этот процесс интенсивнее. Смещение стрелки влево, то есть от 45 к нулю, говорило о застое или дегенеративных процессах в органе.

Стандартная процедура электроакупунктурной диагностики выглядела следующим образом: пациент брал в руку пассивный электрод, а врач последовательно нажимал активным электродом (щупом) на все БАТ. Полученные данные заносились в таблицу и затем интерпретировались. Но и это еще не все. Если пациент брал в руку лекарственный препарат — любой, в том числе гомеопатический, или даже благородный камень, косметическое средство и т. п., — стрелка также отклонялась.

Фолль сделал вывод, что уход из области разбалансированных значений в зону баланса наблюдается в том случае, если снадобье подходит данному конкретному пациенту и способно исцелить недуг. Наконец, по мнению Фолля, слабый электрический ток, который можно подавать в БАТ из того же прибора для диагностики, и сам по себе оказывает терапевтический эффект. Удобство невероятное: и вся диагностика, и суперэффективное, индивидуально подобранное лечение происходят на месте — больше не нужно бегать по разным специалистам и подвергаться лишнему воздействию лекарственной «химии».

Первый транзисторный прибор, который Фолль собрал при помощи инженера Фрица Вернера, получил название Dermatron, после чего фоллевская диагностика начала триумфальное шествие по планете. Постепенно громоздкая и длительная методика подвергалась модификациям и модернизациям. Так, один из учеников Фолля — Хельмут Шиммель — сократил количество тестируемых БАТ с 850 до 60, некоторым современным фоллистам достаточно и 40 показаний, снимаемых щупом с правого и левого околоногтевых валиков на пальцах рук и ног, а экспресс-скрининг довольствуется 20 точками на кистях. Кроме того, по мере развития компьютерной техники отпала необходимость заполнять таблицы вручную, ушла в прошлое аналоговая стрелка. Теперь снимаемые показания фиксируются в специальной программе, она же выносит окончательный вердикт в виде перечня диагнозов и помогает подбирать лечение, в том числе создавать «информационные копии лекарств» на любых носителях.

Череда ошибок

Если бы все было так, как думал Фолль, он бы определенно вошел в историю медицины наряду с изобретателем первого оптического микроскопа или электрокардиографа. И уж точно получил бы Нобелевскую премию как минимум в двух номинациях — «физиология и медицина» и «физика». Однако фоллистика — классическая псевдомедицина, и для такого утверждения есть ряд весомых оснований.

Во-первых, концепция Ци не сводится только к энергии, тем более электрической, даже если принимать во внимание ее трактовку в традиционных источниках. По большому счету, Ци, как ее понимали китайские медики, — любая субстанция, участвующая в жизнедеятельности организма или поддерживающая функциональную активность органов и тканей. В этом смысле вдыхаемый нами воздух — тоже Ци.

Во-вторых, ни разу не удалось измерить то, что называется «энергией Ци», хотя попытки делались неоднократно, есть даже систематические обзоры таких исследований. Можно было бы предположить, что на это способен только прибор Фолля за счет какой-то секретной микросхемы, однако по своей сути он — обыкновенный гальванометр, аналог тестера, который есть у многих домашних и профессиональных мастеров. Схемы для сборки собственного фоллевского аппарата можно легко найти в интернете, ничего секретного в них нет.

В-третьих, даже если предположить, что диагностика Фолля задействует некое пока неизведанное явление, эффективность методики все равно можно оценить, спасибо научному инструментарию доказательной медицины. Помните собак, вынюхивающих инфекцию, и голубей, диагностирующих рак? Точно такие же эксперименты можно провести и с применением фоллистики. Например, берем людей с доказанной аллергией на кошачью шерсть или клещей домашней пыли. С подтверждением их заболевания нет никаких проблем: провокационная проба с аллергеном сразу же демонстрирует приступ во всей красе. Также диагноз можно верифицировать минимум двумя способами: кожной пробой и исследованием специфических антител (IgE) в плазме крови. Далее набираем столько же здоровых добровольцев, отсутствие у них аллергии подтверждаем теми же способами. А затем в случайном порядке направляем и тех, и других на диагностику по Фоллю.

«Фоллевский аппарат нашел у колбасы колит, дерматит, бронхопневмонию, хронический тонзиллит, артрит, неврастению и многие другие заболевания»

В 2001 году ученые из Саутгемптона так и сделали. Причем привлекли к эксперименту не только университетских исследователей, но и специалистов из городского Центра комплементарной медицины, чтобы поиском диагноза занимались специально обученные и опытные люди. Три фоллиста с аппаратом Vegatest в слепом порядке протестировали 15 аллергиков и 15 человек из контрольной группы — каждого в три захода. Мало того, альтернативщикам существенно упростили задачу, назвав шесть потенциальных аллергенов, — оставалось лишь установить их для каждого конкретного случая. Итого каждый участник исследования прошел через 54 сеанса диагностики. И то, что надиагностировали с помощью аппарата Фолля, вообще не совпало с тем, что перекрестно подтверждалось другими методами.

В-четвертых, ошибки заложены в самой технологии сбора первичной информации. Кожа — плохой проводник электричества, она изначально обладает достаточно высоким сопротивлением. Однако в некоторых ситуациях оно значительно снижается, например, при выделении пота, при учащении дыхания (иногда — прямо в ходе фоллевской диагностики); данный феномен называется «кожно-гальваническим эффектом», и описан он пару-тройку сотен лет назад. Это можно проверить любым домашним тестером. Кроме того, экспериментальным путем выяснилось, что на положение стрелки существенно влияет сила вдавливания щупа (активного электрода) в кожу. Объяснение простое: когда щуп погружается глубже, с ним начинает соприкасаться большая площадь поверхности тела, контакт улучшается, получаемый сигнал усиливается. А идея проверять лекарства на совместимость, держа их в руке, и вовсе смехотворна: тестируемые препараты часто находятся в пластиковых или стеклянных флаконах, баночках или ампулах, но перечисленные материалы — диэлектрики, то есть ток не проводят, что подтверждено в экспериментах.

Мины на правовом поле

Научно обоснованного компромата накопилось так много, что на него были вынуждены обратить внимание надзорнорегулирующие органы. Еще в начале 1970-х годов американское Управление по контролю за качеством продуктов и лекарственных средств (FDA), чье одобрение для выхода на рынок требуется и медицинской технике, перестало выдавать разрешения местным диагностическим фоллевским приборам и полностью закрыло доступ в США подобной аппаратуре, выпущенной в других странах. Тогда производители пошли на хитрость и стали называть устройства чрескожными нейростимуляторами или комплексами для изучения биологической обратной связи. В результате FDA приходится постоянно «бить по хвостам», выдавая предписания о запрете отдельных аппаратов конкретным производителям. Например, в 2015 году под раздачу попали ZYTO Technologies с приборами серии ZYTO, а также ONDAMED, Inc с одноименными устройствами. При этом управление сделало акцент на потенциальной опасности, которую фоллевская техника несет пациентам, вводя их в заблуждение и ставя несуществующие диагнозы. Претензии FDA касались и рекламных брошюр, в которых говорилось о высокой эффективности диагностики, ее научной обоснованности и т. п.

Многих практиковавших фоллистов даже преследовали в уголовном порядке за мошенничество, работу без лицензии, причинение пациенту смерти по неосторожности и другие проступки, непосредственно связанные с их профессиональной деятельностью. Аналогичные действия неоднократно предпринимали регулирующие органы Великобритании, Австралии и Канады.

Вытесняемая с Запада диагностика по Фоллю нашла убежище и благотворную почву для процветания на территории бывшего СССР. Ее с удовольствием взяли на вооружение различные системы многоуровневого маркетинга (MLM), распространяющие БАД и прочие чудо-препараты. С одной стороны, эта методика не упоминается в Постановлении Правительства РФ от 16 апреля 2012 г. No 291 (ред. от 15.04.2013) «О лицензировании медицинской деятельности (за исключением указанной деятельности, осуществляемой медицинскими организациями и другими организациями, входящими в частную систему здравоохранения, на территории инновационного центра “Сколково”)». С другой — в ведущих медицинских вузах страны врачи могут пройти тематические курсы повышения квалификации, а на основе данных, полученных с помощью фоллевской диагностики, защищен не один десяток диссертаций.

Фоллисты часто ссылаются на два официальных документа: методические рекомендации «Возможности компьютеризированной электропунктурной диагностики по методу Р. Фолля в терапии методами рефлексотерапии и гомеопатии», утвержденные приказом Минздрава РФ от 11 марта 1999 г. No 98/232, и методические рекомендации Минздрава No 0074 «Биорезонансная терапия». Но вот что интересно: эти документы невозможно найти ни в правовых базах («Консультант Плюс» или «Гарант»), ни на официальном сайте Минздрава. Так что вопрос о легальности диагностики по Фоллю в России остается открытым. Что, впрочем, не помешало «обкатывать» откровенно шарлатанские приборы, признанные мировой наукой несостоятельными, в пилотных проектах тестирования учащихся на наркотики. Очень показательная история произошла в 2009 году в Санкт-Петербургском государственном морском техническом университете, где проводилось массовое обследование студентов. Как выяснили журналисты информационного агентства «Росбалт», диагносты пользовались классическим фоллевским прибором.

Деньги на это мероприятие выделялись из бюджета университета — 600 тысяч рублей на сам аппарат и по 1 миллиону рублей каждый год на обследование. При этом диагностику проводили и заключения о наркотической зависимости выносили не врачи-наркологи, как положено по законодательству, а сотрудники частного охранного предприятия.

Квинтэссенцией всего действа стала фраза, сказанная охранником-диагностом одной студентке. Прибор обнаружил у нее следы наркотиков, а девушка утверждала, что никогда в жизни не имела с ними дела. «Возможно, вы сами не употребляли наркотики, но находились рядом с потенциальными наркоманами. Биоэнергоинформационная сущность их наркотиков передалась вам, а наш прибор это зафиксировал», — объяснил оператор. […]

Попытки протолкнуть фоллевскую методику на государственный уровень продолжаются до сих пор, ну, а пока что ею активно пользуются во многих частных медицинских центрах и сомнительных «оздоровительных» конторах.

Вскрытие показало

В ноябре 2014 года на Первом канале в цикле «Теория заговора» был показан документальный фильм «Шарлатаны» (автор — Лариса Скрыпник). К участию в нем были приглашены многие зарубежные и отечественные ученые: лауреат Нобелевской премии по химии 2009 года Венкатраман Рамакришнан; бывший гомеопат, перешедший на «светлую сторону», профессор Эдзард Эрнст; президент Общества специалистов доказательной медицины профессор ВШЭ Василий Власов; выдающийся гематолог с мировым именем, академик РАН Андрей Воробьев; коллекционер шарлатанских методов лечения, старший научный сотрудник ЦНИИ организации и информатизации здравоохранения РФ Сергей Сошников; а также ваш покорный слуга.

«Шарлатаны» собрали отличную критику, многие удивлялись, что столь адекватную и максимально научную (насколько это возможно) работу показали в эфире Первого канала. «Приводимые в фильме аргументы и демонстрации корректны и показательны. Ведь могут же, когда хотят!» — такой отзыв появился на официальном сайте Комиссии по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований при Президиуме Российской академии наук. На страницах книги я еще не раз вспомню о том, что происходило во время съемок и о чем рассказали на экране, в этой же главе речь пойдет о фоллевском приборе, который был приобретен для картины, протестирован в клинических условиях, а затем разобран на запчасти и изучен специалистами по медицинской технике.

Купленный программно-аппаратный комплекс «Кабинет Фолля» состоял из прибора, который надлежало подключать к компьютеру, и из специализированного программного обеспечения, которое на тот же компьютер следовало установить.

Поскольку, по утверждению производителей и адептов методики, все основано на электрофизиологии, мы решили сравнить, как среагируют электрокардиограф, «снимающий» информацию о здоровье сердца с поверхности кожи, и «Кабинет Фолля», берущий ее оттуда же, на варено-копченую колбасу. Идея проста: исследуемый объект заведомо не обладает электрической активностью, значит, диагностическая аппаратура либо вообще не должна на него среагировать, либо должна выдать диагноз «Отсутствие признаков жизни» или что-то в этом роде.

Первым на очереди был электрокардиограф. Как и положено, через смоченные физраствором прокладки мы подсоединили к колбасе четыре электрода для снятия ЭКГ в стандартном отведении. Компьютеризированный прибор предсказуемо выдал изолинию. С высокой долей уверенности можно утверждать, что аналогичная реакция наблюдалась бы у электромиографа и электроэнцефалографа.

А вот фоллевский аппарат, подсоединенный к ноутбуку с установленным программным обеспечением, подвоха «не заметил»: стрелка при контакте с поверхностью колбасы отклонялась вполне в «человеческом» стиле, выдавая очень даже «живые» промежуточные результаты и подтверждая, что мы все делаем правильно и соблюдаем методику обследования. Да и итог был более чем впечатляющим: наш продукт питания оказался тяжелобольным. И нервным. Программа нашла у колбасы колит, дерматит, бронхопневмонию, хронический тонзиллит, артрит, неврастению и многие другие заболевания в той или иной степени выраженности.

При разборе прибора на запчасти выяснилось несколько интереснейших моментов. Так, на передней панели располагается серьезный 8-пиновый вход для кабеля, а внутри от него отходят всего два тоненьких проводка. Куда передают сигналы остальные шесть? […]

По сути вся начинка — это электронный тестер с существенно урезанными возможностями, а основная масса микросхем отвечает за мигание различных светодиодов. Но что самое интересное, провод, идущий к круглой металлической чашке для создания «информационных копий лекарств», внутрь прибора вообще не попадает — он слепо заканчивается в общем кабеле, не доходя до 8-пинового коннектора. Эксперт оценил приблизительную стоимость электроники в 2000-2500 рублей, при том что комплекс продавался за 29 900 рублей.

Диск с программным обеспечением еще интереснее. Он на 99 процентов объема забит изображениями — отсканированными страницами книг по альтернативной медицине. Единственный «вменяемый» файл — база данных, которая была создана в стандартном приложении Access, входящем в некоторые версии Microsoft Office.

Именно там содержатся диагнозы, которые, по идее, должны сопоставляться с полученными показаниями. Но, как показал опыт с колбасой, процесс этот носит, скорее всего, случайный характер.

Удручает и количество грубых грамматических и терминологических ошибок, явно не повышающих доверия к и без того скомпрометировавшему себя программно-аппаратному комплексу. Например, встречается диагноз «напряжение имунной системы», хотя система-то иммунная, с двумя «м». Также в описании одного из диагностируемых параметров указано «протеолитический обмен», хотя протеолитическими, то есть расщепляющими белки, бывают только ферменты. А ближайший подходящий по смыслу обмен — он белковый.

Пока в России спорят о том, нужна ли нам альтернативная энергетика (и даже предрекают «крах» данному направлению), в мире уже три года подряд уверенно растет доля возобновляемых источников энергии. Кроме того, совершенствуются и сами технологии, появляются новые образцы солнечных панелей, новое оборудование. Например, большую известность приобрели разработки швейцарского ученого Михаэля Гертцеля, создавшего фотоэлементы, работающие с эффективностью выше 15 процентов и способные работать в широком диапазоне светового потока. В общем, наука не стоит на месте.  

Справедливости ради надо отметить, что благодаря открытости рынка сегодня в нашей стране любой желающий может установить у себя и солнечную панель, и солнечный коллектор, и ветрогенератор. Если вы располагаете средствами, то проблем с этим никаких нет. Можете, при наличии денег, обзавестись хоть собственной солнечной мини-электростанцией и полностью отказаться от присоединения к сетям. Такие примеры есть, и мы об этом писали. Напомним, что на удаленных туристических базах горного Алтая, куда невозможно протянуть провода электропередачи, уже начали устанавливать солнечные панели и ветрогенераторы.

В общем, процесс пошел. Но давайте говорить прямо: пока еще он идет недостаточно активно. В принципе, целевая аудитория не такая уж тут и маленькая, как может показаться на первый взгляд. Иногда мысленно представляешь, что вот там-то и там-то граждане спокойно могли бы установить солнечный коллектор или солнечную панель. Подчеркиваю, вариантов тут масса – и для дачников, и для владельцев индивидуальных домов, и для ТСЖ, и для муниципалитетов (в городском хозяйстве), и на предприятиях, и в торговых центрах, в торговых павильонах, в летних кафе. Почему тогда не используют?

Мне могут назвать как минимум две веских причины. Первая: в Сибири мало солнца, и потому такое оборудование неэффективно. Этот тезис попытался опровергнуть генеральный директор ООО НПФ «Энергия» Владимир Фомичев. Он привел такой факт: «Говорят, что в Новосибирске не хватает солнца. У меня на крыше стоит отдельная тепловая трубочка от солнечного коллектора. Так вот, в двадцатиградусный мороз я на глазах у скептиков беру горсть снега и бросаю его на наконечник. Снег сразу же тает и сразу испаряется. После этого я предлагаю потрогать наконечник, но сразу предупреждаю, что его температура выше ста градусов, поэтому за ожог ваших пальцев я отвечать не буду. После этого я вижу, что у людей в голове что-то «щелкает», и человек сразу понимает, что солнечное тепло в Новосибирске есть».

В общем, с солнцем всё понятно.

Вторая причина связана с ценой вопроса. Конечно, дешевыми такие системы назвать нельзя. Но, как говорится, «не дороже денег». Есть не особо обременительные варианты.

Так, солнечный коллектор сезонного действия, нагревающий до 90 литров воды, можно приобрести за 15 тысяч рублей. Солнечные панели мощностью 90 Вт в Новосибирске предлагают примерно за 7 тыс. рублей. Ветрогенератор на 500 Вт продается за 50-55 тыс. рублей. Нельзя назвать этот порядок цифр пугающим. И тем не менее…

Для сравнения приведу пример с продажей герметичных стеклопакетов (именуемых в народе «пластиковыми окнами»). Если вы пройдетесь по любому микрорайону и посмотрите на фасады многоэтажных домов советской постройки, то увидите, что герметичными стеклопакетами обеспечено порядка 80% квартир. То же самое касается сегодня и «частного сектора». А ведь когда-то «пластиковое окно» казалось роскошью, но потом в головах людей также что-то «щелкнуло», и спрос начал расти как на дрожжах, причем, среди людей разных возрастов, включая и далеко не богатых пенсионеров. Я бы даже сказал, что пенсионеры являются в наши дни главными потребителями такой продукции. А ведь один герметичный стеклопакет иной раз тянет на две месячных пенсии. Тем не менее, пожилые люди без сожаления тратят на них свои накопления.

Почему с солнечными коллекторами или панелями до сих пор не произошло такой же истории?

Для начала давайте отметим, в чем разницам между тем и другим. Герметичный стеклопакет – это законченное техническое решение. Его устанавливают, и всё – он начинает «работать» на ваше благо. С солнечным коллектором ситуация иная. Почему? Потому, что это всего лишь ЧАСТЬ СИСТЕМЫ. И продавцы рекламируют и позиционирую именно отдельно взятый элемент. Но это то же самое, как рекламировать двигатель автомобиля, а не сам автомобиль.

Скажите, вас интересует мотор сам по себе, согласны вы потратить на него деньги? Думаю, ответ очевиден: основной массе потребителей двигатель сам по себе не нужен, даже если он недорогой и очень качественный. А теперь представьте такую картину: вам предлагают купить не автомобиль, а ЭЛЕМЕНТЫ АВТОМОБИЛЯ. И вы видите именно эти элементы, а не саму машину в законченном виде. На что в этом случае направляются ваши мысли? Понятно: как из предложенных элементов собрать машину. То есть, вы не соотносите в своей голове предложенный товар с теми благами, за которые вы платите. Вы начинаете решать головоломку: как его собрать и как им пользоваться? А любая головоломка требует отельного внимания и неизбежно ведет к тому, что вы откладываете решение о покупке.

Вот именно такая история у нас сегодня происходит с энергосберегающим оборудованием.

Я беседовал со многими людьми на эту тему, причем – с «рукастыми мужиками». Они не до конца понимали, какие блага, в конечном итоге, они получат, потратив определенную сумму денег на приобретение подобных вещей. Тут как раз возникает головоломка. И получается, что люди, в принципе готовые потратиться на альтернативные источники энергии, банально впадают в раздумья.

Вынужден признать, что такой подход к маркетингу энергосберегающего оборудования определили популяризаторы ВИЭ, где главную роль играли наши ученые. Фактически речь шла о просветительской деятельности, и этот просветительский подход неосознанно переняли многие поставщики услуг. В случае с герметичными стеклопакетами никакого просвещения не было. Просто у людей была проблема: в окна дуло, с наступлением зимы щели приходилось затыкать ватой и заклеивать бумагой (мероприятие то ещё, если вы помните). К тому же, проблема с помощью ваты решалась не полностью. «Пластиковые окна» эту проблему решают. Оттого их и покупают.

Так вот, то же самое должно быть и с энергосберегающим оборудованием. Отталкиваться надо от реально существующих проблем, предлагая законченное техническое решение и обозначая конечную цену (именно за техническое решение, за работающую систему). Конечный потребитель должен «прокрутить» в своей голове только два параметра - полученные блага и затраченные на это деньги. Всё!

Что зачастую мы наблюдаем в настоящее время? К примеру, мне предлагают купить солнечный модуль за 20 тысяч рублей. Он так и значится в каталоге магазина. Какую информацию я получаю из текста, сопровождающего товар? Я узнаю технические характеристики товара, выраженные в ваттах, амперах, вольтах. Я вижу условия эксплуатации, выраженные в градусах, паскалях… О чем мне это всё говорит как потребителю? Ни о чем! Конечно, технически продвинутый покупатель (а тем более специалист), поймет, что здесь к чему. Но зачем это рядовому потребителю? Потребитель должен понимать, какие конкретные блага он приобретет на эти 20 тысяч, какую проблему он тем самым решит. Но получается, что из поставщика услуг приходится просто «вытаскивать» эту информацию. Вот вам и головоломка (со всеми вытекающими последствиями – человек откладывает решение о покупке, поскольку не до конца понимает, что он получает взамен).

Но всё могло быть и по-другому. Например, для коллективного домовладения поступило бы предложение освещать места общего пользования от альтернативных источников электроэнергии. С помощью тех же солнечных модулей. И тут же предлагался расчет: на пять лампочек, на десять, на двадцать. Готовое, законченное решение: приехали, установили, получили деньги. Всё – пользуйтесь. Потребителю не важно, какие технические штуковины обеспечивают ему комфорт. Главное, чтобы это было надежно и недорого. А когда вам предлагают систему по частям, возникает слишком много вопросов.

Я, по идее, могу предложить десятки вариантов использования солнечных панелей и коллекторов. Но эти варианты должны предлагать сами поставщики услуг. Представим такое:

«Вы любите дальние походы, вам нужны средства подзарядки планшетников и смартфонов? Не вопрос: вот вам складной солнечный модуль – легко укладывается в рюкзак, не занимает много места. Цена такая-то».

«Для вашей теплицы нужен источник подогрева, не требующий подключения к сети или топлива? Отлично! Есть система с использованием солнечного водонагревателя – на 20 кв. метров, на 30 кв. метров, на 50 кв. метров. Повысит температуру почвы на пять градусов, полностью защитит растения от самых сильных заморозков, позволит продлить период вегетации на тридцать дней».

«В вашем дачном поселке технические условия не позволяют обеспечить дома нормальной мощностью по электричеству? Не беда – решите проблему автономными источниками. Каждый дополнительный киловатт будет стоить столько-то».

«Вам нужно обеспечить электричеством ваш торговый павильончик без присоединения к сетям? Не вопрос! Каждые сто ватт мощности обойдутся в такую-то сумму…»

Вот это – именно то, что нужно людям. А дальше уже будет совсем не сложно наладить конструктивный диалог с руководителями целых муниципальных образований. Скажем, за счет установки солнечных панелей город сможет сэкономить на электрическом освещении  улиц такую-то сумму. Согласитесь, здесь есть что обсуждать. И это гораздо лучше абстрактных предложений, типа: «Вы можете на автобусных остановках смонтировать солнечные панели». Допустим, сможем. А на кой оно, что мы получим взамен?

Так что, если копнуть проблему глубже, то выяснится, что внедрение нового во многом зависит и от тех, кто намерен его распространить. Поиск технических решений, конечно же, задача более сложная, чем просто «толкнуть товар». И здесь, несомненно, потребуется кооперация поставщиков услуг с нашими учеными. Другого пути к «сердцу потребителя» лично я не вижу.

Олег Носков

20 октября 2017 года президиум ВАК 14 голосами «за», шестью — «против» при четырех воздержавшихся решил сохранить за министром культуры РФ Владимиром Мединским докторскую степень по истории. И это несмотря на открывшиеся многочисленные формальные нарушения процедуры защиты диссертации, помимо веских претензий к содержанию диссертационной работы. Пожалуй, впервые президиум ВАК выступил против решения своего же экспертного совета: 2 октября ЭС ВАК по истории проголосовал за рекомендацию лишить министра степени доктора (17 — «за», трое — «против», один воздержавшийся). Публикуем послесловие к «баттлу о диссертации Мединского» докт. ист. наук Вячеслава Козлякова, одного из авторов, наряду с Иваном Бабицким и Константином Ерусалимским, заявления о лишении министра ученой степени.

Слóва «должностнование» орфографический словарь русского языка не знает; иногда его применяют вместо верного — «долженствование», хорошо известного всем, кто изучал английские глаголы. В основе такого новообразованного слова слышится «должностной», поэтому предлагаю сохранить его в употреблении для характеристики модальности начальственного языка, анализа суждений, произносимых по долгу службы или из чувства корпоративной солидарности чиновниками, когда прямая речь заменяется «сигналами», умолчаниями и всегда удобным и столь часто звучащим «вы же понимаете». Да, очень хотим понять, но не обязаны входить в ваше положение…

Вот министр образования и науки РФ Ольга Юрьевна Васильева говорит: «Я так счастлива, что всё закончилось». А уж как счастливы все, кто имел отношение к истории с обсуждением диссертации В.Р. Мединского… Только счастье у нас по этому поводу, конечно, разное, а смысл одних и тех же слов стал противоположным. Что случилось, как это можно объяснить, почему нет надежды, что здесь можно что-то поправить? Как следует общаться дальше с теми, кто говорил и продолжает обосновывать решения, противоречащие здравому смыслу?

Можно не повторять пройденное за год: изначально история начиналась как протест против представления пропагандистского памфлета в качестве докторской диссертации, после чего носитель полученной по «серой схеме» ученой степени стал претендовать на выражение взглядов исторической корпорации. То, что пришел «руководитель» науки, а не коллега, было ясно из автореферата уже в 2011 году (какую бы версию мы ни взяли).

Впервые можно было увидеть, как в заключении диссертации вместо выводов содержатся некие указания научному сообществу, обосновывающие создание «контрпропагандистской» организации. Диссертант раскрывал двухвековой заговор среди авторов иностранных записок о России XV–XVII веков (?!). Да, сегодня при поддержке Российского военно-исторического общества успешно продается и такое.

Например, Первый канал в начале нынешнего сезона показал телеиллюстрацию «Мифов о России». Впрочем, как кто-то удачно пошутил на просторах «Фейсбука», «ученые РВИО» превратились в аналог «британских ученых». Создается впечатление, что во всей развернувшейся дискуссии наших оппонентов интересовала лишь поддержка государством и спонсорами далеких от науки идей, монетизация завоеванных позиций. Однако свое монопольное положение исторических «экспертов» они потеряли и теперь обречены обрабатывать одно поле с лженаукой.

В процессе обсуждения и прохождения сквозь недра Минобра и ВАК заявления о лишении ученой степени эксперимент по проверке механизма научной экспертизы превратился совсем в другое — общественное и даже политическое — явление. Трудно этого было не заметить и расписаться в собственной наивности. Но произошло это помимо воли авторов заявления: практически никто из нас уже не направлял вызванный словесный вихрь, мы все находились внутри него.

Оставалось наблюдать, как распространяется одна и та же «удобная» информация, как намеренно смещаются акценты, уводится внимание от очевидного к невероятному. Можно было бы выразить благодарность государственным СМИ — ТАСС, «РИА Новости», программе «Вести», каналу «Россия», прочим «лентам» и «интерфаксам», но отчего-то не хочется.

И напротив, островки настоящей журналистики, стремившейся сохранять независимую позицию, информировать, раскрывать «суть событий» (как не вспомнить название передачи Сергея Пархоменко на «Эхе Москвы»), тоже видны. Читайте «Медузу», «Коммерсантъ», «Новую газету» и маленький, но гордый «Троицкий вариант». Даже лондонская The Times посмотрела в нашу сторону.

Во всей состоявшейся «дискуссии» особенно удивительно, как немедленно откуда-то из-под спуда вылезла архаика советского языка. Правда, потерявшая всякий смысл и значение, поэтому ярлыки — «лысенковщина», «фарс», «травля» — пришлось распространять тем, у кого и должности пониже, а значит, и ответственности за слова поменьше.

Современные времена также повлияли на разворот сюжета (опять на словах) в сторону борьбы «либералов» и «патриотов», порицания западничества, апологии войны с «русофобией». Несколько человек, включая докторов исторических наук, особенно активно повторяли мнения «их превосходительств», были на виду и находили в этом особенное удовольствие. Показательно, что другие профессионалы на эту легкую уловку политического разделения практически не попались, продолжая с уважением относиться к несовпадающим взглядам и политическим пристрастиям друг друга.

Слишком заметны были личные мотивы большинства «защитников Мединского», вольно или невольно препятствовавших прецеденту оспаривания публицистики, выданной за докторскую диссертацию. Причина лежит на поверхности, и она не связана с наукой: всё объясняется должностным положением автора — высокопоставленного чиновника и заметного представителя правящей партии.

Наверное, примерно так напишут будущие историки об этом историографическом казусе начала XXI века, когда никакие текущие политические детали уже не будут важны.

От нашего профильного министра также прозвучало немало слов в оправдание коллеги, ее голос как профессионального историка был особенно важен. Стесняюсь спросить: а где та самая шляпа, которую снимали перед чьей-то готовностью смело отстаивать в диссертационном совете МГУ свою работу? Долгая мантра «плагиата нет» не означает внезапно наступившей близорукости или отсутствия системного мышления, нежелания прочесть положение ВАК, где это слово вообще не упоминается в разделе о присуждении ученых степеней.

Абсолютизация одной, кажущейся выгодной, стороны дела в ущерб всем другим очевидным недостаткам и самому здравому смыслу — показательный признак языка «должностнования». Другая черта — запредельный формализм и прямо на глазах охватывающая чиновника лексомания (dura lex sed lex, как известно из латыни).

Процитируем одно из новостных агентств, написавших после заседания президиума ВАК: «Помощник президента России Андрей Фурсенко считает, что по вопросу о научной ценности докторской диссертации министра культуры Владимира Мединского была проведена вся предусмотренная законом работа и решение вынесено строго в рамках процедуры. Поэтому с ним надо согласиться, даже если кому-то оно и не нравится, передает слова Фурсенко „Интерфакс“».

В зависимости от высоты начальственного положения в языке «должностнования» обязательно появляется указующая, повелительная модальность. Здесь она, конечно, тоже видна — «надо согласиться», только кому? Тому, кто не читал «диссертации», полностью забыл про эпопею с ее рассмотрением в трех советах, не знаком с отрицательным заключением экспертного совета ВАК по истории, «не заметил» выявленных нарушений процедуры защиты и считает правильным, что волевым решением главы ВАК аттестационное дело диссертанта оказалось «засекреченным» и недоступным даже тем членам президиума ВАК, кто беспристрастно пытался разобраться в деле.

Еще один важный элемент языка «должноствования» — попытки убедить всех, кто забыл интересы науки и последовал за сулящими сегодня выгоду политическими обстоятельствами, что они вели себя правильно и остались на стороне добра, объективности, честности и порядочности. «„Все [на заседании президиума ВАК] говорили, что эта дискуссия вокруг диссертации Владимира Мединского оказала положительное влияние в целом и, мы уверены, окажет положительное влияние на качество диссертаций в гуманитарной сфере… Я считаю, что с точки зрения диссертаций это поможет нам в повышении качества аттестации, а, с другой стороны, в исторической науке это еще более обострит проблему поиска путей объективности в исторических оценках“, — сказал Филиппов». Это уже неувядаемый ТАСС.

Присутствующие в сознании людей слова с положительной коннотацией необходимы, как давно известно, для прикрытия совершенно противоположных деяний (синдром «белых одежд», по Дудинцеву). Проще говоря, в приведенном высказывании делается вид, что научная аттестация после итогового решения президиума ВАК по делу Мединского стала только лучше, а «министерская» наука об «объективности» пошла в массы.

Носители «должностнованского» языка, конечно, «на самом деле» убеждены, что могут направлять науку туда, куда им хочется. Попробую объяснить на доступном им языке, что такое «объективность» исторической оценки, на примере Смуты в России (это сфера моих профессиональных занятий), хотя обычно стремлюсь избегать прямых аналогий. Один из сложных вопросов в понимании этого исторического периода состоит в том, как могло случиться, что все поверили в самозваного царя Дмитрия. Ответ не только в действиях самозванца, но и в поведении его современников. Вовлечение в стихию лжи происходило из-за доверчивости людей, принятия правдоподобия за правду. Но была еще историческая ответственность тех, кто всё видел и понимал, но подыгрывал самозванцу в его рассказах…

Итак, выворачивание смыслов, смена полюсов в языке и успокоительное «должноствование» приводит к намеренному игнорированию здравого смысла, открытой игре не по правилам, а на финише — против всех правил. Не стоит удивляться, когда с защитниками Мединского перестанут разговаривать или подавать им руку.

Словесный «баттл» был во многом игрой с обеих сторон, но после официального решения президиума ВАК она завершилась: сторонники сохранения министром ученой степени считают — в его пользу. И хорошо, что его «мучения» на этом закончились. Вспоминаются слова публициста XVI века Фёдора Карпова: «…правда без милости мучительство есть», только стоит помнить еще и начало этой мудрой фразы: «Милость без правды есть малодушество»…

Теперь после оглушительного примера краха официальной научной экспертизы ВАК появились основания для прекращения разговора с «должностнованцами» на их языке. Еще более очевидной стала и необходимость возвращения искусственно заниженных позиций РАН.

Об авторе: историк России XVI—XVII веков, специалист по историографии и источниковедению, автор диссертаций по истории служилого сословия, исследований о Смуте начала XVII века, публикатор «Русской историографии» Г.В. Вернадского. Книги Вячеслава Козлякова, посвященные Борису Годунову, Лжедмитрию I, Марине Мнишек и другим героям времен начала правления Романовых, вышли в серии «Жизнь замечательных людей» издательства «Молодая гвардия».

Вячеслав Козляков