Развернувшиеся в стране «мусорные баталии» наконец-то вынудили региональных руководителей всерьез отнестись к теме обращения с коммунальными отходами. Возможно, в столь непростых условиях голос ученых наконец-то будет услышан во властных кабинетах. Напомню, что конкретно в Новосибирске предложения по внедрению различных технологий утилизации ТБО на протяжении двух десятилетий отметались на том основании, что в нашем регионе-де полно оврагов, а значит, просто вываливать мусор на поля – экономически оправданно. Подчеркиваю, еще десять лет назад любой высокопоставленный чиновник мог с легкостью выдать вам подобный «экономический» аргумент.

Сегодня, после того, что случилось в Подмосковье, после громких скандалов в Новосибирской области по поводу создания так называемой «мусорной концессии», просто так отмахнуться от научных разработок уже невозможно. Во всяком случае, «свободные овраги» в наши дни общественность не убеждают. Овраги теперь настолько переполнены, что даже самый закоснелый бюрократ прекрасно осознаёт: дальше просто так вываливать мусор в полях нельзя – чревато социальным взрывом. Проблема есть, и ее необходимо решать как-то по-современному. Осталось лишь выяснить, как именно.

Что говорит по этому поводу наша наука? На прошедшем Третьем Международном форуме «Городские технологии» этой проблеме уделили очень много внимания. Особенно впечатлил доклад научного руководителя Института теплофизики СО РАН академика Сергея Алексеенко. Выступая на пленарном заседании, он привел ряд цифр, красноречиво отражающих ситуацию с утилизацией ТБО в мире и в нашей стране.

Печальный факт состоит в том, что Россия делит здесь место с такими странами, как Болгария и Румыния, и очень сильно отстает даже от таких стран ЕС, как Португалия, Испания и Чехия.

Как показал Сергей Алексеенко, в наиболее развитых странах Европы захоронение мусора практически отсутствует. Это справедливо для Германии, Швейцарии, Бельгии, Нидерландов. В Дании и в Австрии захоронению подлежит всего лишь порядка трех процентов отходов. В этих странах основными видами обращения с отходами являются: сжигание (34-57%), переработка во вторичное сырье (28-45%), компостирование (15-33%). В таких странах, как Финляндия, Италия, Великобритания, Испания, Португалия доля захоронений составляет около половины (плюс-минус 10-13%). Остальная часть отходов утилизируется так же, как в вышеназванных странах.

Что касается России, то у нас на полигоны вывозится 95% отходов! Только три процента перерабатывается во вторичное сырье и еще два процента сжигается. Из европейских стран хуже дела обстоят только в Румынии – там на захоронение отправляют 99% мусора (оставшийся процент идет на переработку). Надо ли говорить, что возникшая ситуация с отходами есть прямой результат нашей длительной надежды на пустые овраги? В итоге мы сравнялись по этим показателям с беднейшими странами Европы.

А ведь всё могло сложиться иначе, если бы еще двадцать (!) лет назад российские чиновники серьезно отнеслись к новейшим предложениям наших ученых по термической утилизации ТБО. Наверное, нам бы сейчас не приходилось выслушивать некомпетентных обывательских суждений насчет того, что сжигание мусора будто бы отравляет воздух, а потому оно совершенно неприемлемо (к сожалению, именно такие высказывания доносятся сегодня из рядов подмосковных активистов, борющихся со свалками).

На самом же деле термическая переработка коммунальных отходов – один из достаточно серьезных трендов последних десятилетий. Как показал в своем докладе Сергей Алексеенко, в настоящее время в мире эксплуатируется более 2,5 тысяч установок, сжигающих ТБО на механических колосниковых решетках. Есть около 200 топок для термической переработки отходов в кипящем слое. Имеется примерно 20 барабанных печей, где сжигают ТБО, а также -  единичные установки с использованием пиролиза и газификации. По словам ученого, всего таким путем утилизируется около 200 млн тонн ТБО  в год, и при этом вырабатывается 130 ТВт·ч электроэнергии. Общее количество мусоросжигательных заводов только в Европе превышает четыре сотни. В США в 2007 году 12,5 % ТБО было подвержено термической переработке с производством 48 ТВт·ч полезной энергии.                                                                                                                               

В Азии идут тем же путем. Так, в Японии работает около 1 900 установок термической переработки ТБО, с помощью которых утилизируется 75 % ТБО страны.  В Китае за 8 лет - с 2001 по 2007 г. - доля термической переработки отходов выросла с 2 млн до 14 млн тонн в год. В 2007 г. в стране работали 66 мусоросжигательных заводов. 

Интересно, что в этой стране  тепло- и электроэнергия, выработанные из биомассы или ТБО, покупаются государством почти в два раза дороже, чем выработанные  из обычного органического топлива (это к вопросу о государственных стимулах).

Как выглядят на этом фоне дела в нашей стране? По словам  Сергея Алексеенко, ежегодно в России образуется 55-60 млн тонн твердых бытовых отходов, или 200 млн куб. метров. Но при этом только 4-5 % ТБО вовлекается в переработку  предприятиями-переработчиками, которых по стране насчитывается около 400, из них: комплексов по переработке ТБО – 243, комплексов по сортировке – 53, мусоросжигательных заводов – менее 10. 

Первый в нашей стране мусоросжигательный завод ГУП «Спецзавод № 2» был запущен в Москве в эксплуатацию в 1975 году. Проект завода был разработан ВТИ по отечественной технологии, частично - с использованием чехословацкого оборудования. Согласно планам на 2016 год, в Московской области должны были построить четыре мусоросжигательных завода (25-30 млрд рублей каждый), которые за год все вместе будут перерабатывать 2,8 млн тонн мусора. Как заметил Сергей Алексеенко, ВТИ разработал принципиальные технические решения, позволяющие уже сейчас создать полномасштабный опытно-промышленный образец современной отечественной  ТЭС на ТБО - с установленной электрической мощностью 12 МВт (120-180 тыс. т ТБО в год)  и 24 МВт (360-420 тыс. т ТБО в год).

В настоящее время у нас в стране в эксплуатации находятся только три ТЭС на ТБО общей установленной электрической мощностью всего лишь 26,6 МВт. Для сравнения: суммарная мощность ТЭС на ТБО в США – 2,7 ГВт.

Если говорить о нашем городе, то в Новосибирске, отметил Сергей Алексеенко, ежегодно производится около 3,5 млн куб. м бытовых отходов. В 2010 г. на территории Новосибирской области находилось более тысячи полигонов и свалок ТБО, общая площадь которых превышала 2,6 тыс. га. При этом теплоэнергетика в Новосибирске производит 19 млн Гкал тепла в год.

Оценочно объем ежегодного производства ТБО в Новосибирске эквивалентен около 10 %  от потребляемого топлива в пересчете на среднюю теплоту сгорания (без производственных отходов).

Впрочем, речь совсем не идет о том, что мусор нужно только сжигать, а все остальные подходы – «от лукавого». Вовсе нет. Сергей Алексенко специально подчеркнул, что научно обоснованная система обращения с отходами предполагает комплексный подход. Иначе говоря, необходимо использовать разные технологии – и сжигание, и сортировку, и плазменную газификацию (возможно также, что и компостирование). В целом, считает ученый, мы вполне можем выйти на показатели некоторых успешных европейских стран, отправляя на полигоны меньше половины мусора, а остальное пуская на сжигание и на различные виды переработки. Причем, принципиально здесь то, что захоронению при таком подходе будут подлежать совершенно безопасные с экологической точки зрения отходы.

Таким образом, научное решение проблемы у нас имеется. Мало того, в нашей стране (в том числе  - и в Новосибирске) есть предприятия, готовые производить соответствующее оборудование. То есть Россия вполне может выйти на полное «импортозамещение» в вопросах решения данной проблемы. Поэтому на этот раз (в условиях, когда проблема уже «перезрела» и началось протестное движение против свалок) безучастное отношение государственных деятелей к предложениям ученых будет выглядеть по меньшей мере странно.

Олег Носков

«Умный город» уже третий год подряд является символом Международного форума «Городские технологии», организуемого новосибирской мэрией. Городское руководство открыто пытается обозначить свои основные приоритеты и выявить интеллектуальный потенциал Новосибирска, подчеркнув тем самым свой интерес к современным прогрессивным тенденциям. Поскольку Новосибирск позиционируется как «интеллектуальная столица Сибири», то мероприятия такого уровня здесь напрашиваются сами собой. В этом случае интерес к науке и технике призван подчеркнуть серьезные намерения властей шагать в ногу со временем, опираясь на конкретные научные достижения.

В целом нам как будто понятно, куда двигаться и к чему стремиться. И справедливости ради необходимо сказать, что с высоких трибун по этому поводу всегда произносятся правильные слова. Вопрос лишь в том, когда благие пожелания принесут реальные плоды, когда теория перерастет в практику? На это обстоятельство обратил внимание председатель СО РАН академик Валентин Пармон, выступая на одной из секций Форума. По его словам, сейчас принято говорить о вхождении нашей страны в Шестой технологический уклад. С определенных пор это стало модной темой, особенно у нас, в Новосибирске. Однако необходимо иметь в виду, что страна пока еще не до конца вышла из Третьего технологического уклада, в то время как проект «Умного города» - это открытая заявка на Шестой технологический уклад, когда ключевую роль будет играть цифровая экономика.

Понятно, что «Умный город» должен опираться на возможности тех ресурсов, которые предоставляются вычислительной техникой.

«Варианты здесь самые разные – от создания мощных серверов и хорошей системы оптико-волоконной связи и до «умных сетей» для отдельных объектов», - уточнил Валентин Пармон. С чисто технической точки зрения в этом нет ничего фантастического, и при желании подобные системы мы в состоянии выстроить без особых проблем. «Я надеюсь, - говорит ученый, - что руководство города и области сформулирует здесь свои задачи».

Вместе с тем необходимо понимать, что для перехода в новый технологический уклад городу крайне важно «подтянуть» свою инфраструктуру до соответствующего уровня. И здесь руководству Новосибирска имеет смысл активнее привлекать научный потенциал СО РАН для решения проблем в сфере экологии, энергетики, транспорта, коммунального хозяйства и благоустройства. О соответствующих разработках говорят уже давно, однако в Новосибирске они пока еще не находят должного применения.

В этой связи Валентин Пармон еще раз напомнил о важности указанных разработок для жизни города. Возьмем, к примеру, бестраншейный способ прокладки труб. Ученые СО РАН давно уже занимаются такими технологиями, однако муниципальные предприятия до сих пор предпочитают использовать экскаваторы, каждое лето перерывая городские улицы вдоль и поперек. Надо ли говорить, что рытье траншей посреди города – это уже прошлый век? И вряд ли экскаватор будет тут гармонировать с цифровой экономикой.

Отдельная тема – энергосбережение.  Для «умного города» невозможны такие колоссальные тепловые потери, которые до сих пор имеют место в Новосибирске. Валентин Пармон напомнил, что около 70% тепла, поставляемого в дома, просто-напросто выбрасывается в атмосферу. «Вообще-то, - пошутил он, - наше городское хозяйство отапливает не дома, а территорию». И это несмотря на то, что наши ученые давно уже разработали специальные системы сканирования утечек тепловой энергии посредством тепловизоров, что позволяет своевременно выявить все «слабые» места. В том числе это касается и коммуникаций. Поэтому стоит надеяться на то, что подобные устройства станут шире использоваться в хозяйстве города.

По словам Валентина Пармона, очень большой пакет предложений мог бы быть реализован в области эффективной энергетики. Несколько институтов СО РАН давно уже работают в данном направлении. Таких технологий достаточно много. Взять хотя бы тепловые машины, разработанные в Институте теплофизики СО РАН. «Такие системы сейчас отапливают байкальский музей – за счет отбора теплоты из воды Байкала, с небольшими затратами электричества. Есть примеры использования подобных систем в промышленных предприятиях Новосибирска», - заметил Валентин Пармон. Он также напомнил о работе наших ученых над проблемой повышения эффективности угольной генерации (создание водно-угольной суспензии и работа по механоактивации угля). В частности, водно-угольная суспензия может заменить достаточно дорогое дизельное топливо (например, в резервных системах).

Еще одну разработку в области энергетики предлагает Институт катализа СО РАН. На основе этой разработки уже функционируют пять котельных, где используется низкокачественный уголь.

«Эти котельные не издают неприятного запаха, их обслуживают кочегары в белых халатах. При этом эффективность использования топлива более чем в два раза выше, чем в традиционных котельных», - отметил Валентин Пармон. Такая котельная есть, например, в городе Юрга. Руководству Новосибирска, считает ученый, было бы полезно изучить этот опыт, съездив в соседнюю область.

Аналогичная технология сейчас готовится для использования илов с очистных сооружений. Как известно, те илы, которые образуются при очистке воды, нельзя вывозить на поля, поскольку они содержат много вредных ингредиентов. Но при этом их можно использовать в качестве топлива, применив соответствующую технологию каталитического сжигания. «К сожалению, - констатировал Валентин Пармон, - не Новосибирск, а Омск взялся за создание опытно-промышленных установок для отработки этой технологии. Хотя с нашей стороны были неоднократные обращения к новосибирским властям».

Кроме чисто технических задач, считает ученый, можно решить задачу создания уюта в нашем городе. То, что касается озеленений улиц Новосибирска, то Центральный сибирский ботанический сад (ЦСБС СО РАН) имеет огромное количество рекомендаций по части озеленения и обладает замечательной коллекцией растений, способных значительно улучить эстетику Новосибирска. Если по этим показателям сопоставить Новосибирск с Москвой, то пока это сопоставление будет в пользу Москвы, - заметил Валентин Пармон. Москва уже в каком-то смысле стала «зеленым городом», хотя разница в климатических условиях в последние годы практически сравнялась там с Новосибирском.

В принципе, возражать здесь бессмысленно. И поэтому тезисы, озвученные председателем СО РАН, полностью принимаются представителями городской администрации. То есть понимание проблемы есть. Другое дело - как отметил начальник департамента промышленности, инноваций и предпринимательства мэрии Новосибирска Александр Люлько - недостаток бюджетных средств не позволяет выделять адекватные суммы на развитие, хотя определенные шаги в этом направлении уже делаются. Возможно, наделение Новосибирска особым статусом поможет более существенно решить эту проблему. Ведь та же Москва (будучи субъектом Федерации) имеет намного больше возможностей для развития. В нашем случае, безусловно, региональным властям и муниципалитету придется действовать сообща. Иначе говоря, ситуация с развитием Новосибирска – красноречивый пример зависимости инноваций от конкретной государственной политики.

Возможно, как раз такие форумы в конечном итоге посодействуют «пробуждению» некоторых высокопоставленных руководителей, а также представителей Законодательного Cобрания Новосибирской области.

Олег Носков

До сих пор эти перспективные наноструктуры оставались довольно инертными химически, несмотря на огромную удельную поверхность, столь полезную для катализаторов.

В Лаборатории экологического катализа Института катализа Сибирского отделения РАН удалось показать, что углеродные нанотрубки и нановолокна, обогащенные атомами азота превращаются в отличные катализаторы. Ранее высокая химическая инертность наноуглеродных структур не давала использовать их в этом качестве. Кроме того, азотсодержащие углеродные нанотрубки могут пригодиться в создании современных жидкокристаллических экранов. О происходящем пишет «Наука Сибири».

Наноструктуры всегда рассматривались как перспективные катализаторы, ведь за счет малых размеров у них очень велика удельная площадь поверхности (площадь поверхности на единицу массы). Для нанотрубок она в тысячи раз больше, чем для большинства обычных катализаторов, так как, если последние раздробить на мелкие частицы, они начнут слипаться в более крупные комки, а вот нанотрубки не подвержены слипанию, что делает их потенциально более стабильным катализатором. Несмотря на все эти теоретические преимущества, у углеродных нанотрубок есть один, и очень большой недостаток — они слишком стабильны химически. По сути, это просто слой графита толщиной в один атом, свернутый в трубочку. Как и сам графит, углеродные нанотрубки не очень охотно вступают в химические реакции.

Исследователи из Института катализа встроили азот в структуру наноматериалов, рассчитывая изменить и улучшить их свойства.

Чтобы их метод был экономически оправданным, они использовали для допирования нанотрубок азотом простые методы, не требующие дорогостоящего и сложного оборудования. При этом за счет изменения параметров каталитического процесса, используемого для внесения атомов азота в нанотрубки, химикам удалось проконтролировать как соотношение азота и углерода в них, так и соотношение атомов азота, находящихся в тех или иных различных электронных состояниях.

Как показало изучение допированных нанотрубок, добавление атомов азота действительно сильно сказывается на их физико-химических свойствах. Например, выросло количество структурных дефектов (что важно для готовности материала вступить в химическую реакцию), изменилась электрическая проводимость и химические свойства поверхности (окислительно-восстановительные и гидрофильно-гидрофобные).

Исследователи отмечают, что нанотрубки с добавлением азота могут быть не просто хорошими катализаторами, но и переносчиками других катализаторов, заметно поднимающими их эффективность. Дело в том, что наличие азотных центров в структуре нанотрубок позволяет регулировать размер нанесенных частиц сторонних катализаторов. Их диаметр будет примерно равен расстоянию между атомами азота. Более того, азотные центры ускоряют процесс обмена электронов в системе, а также служат дополнительными центрами активизации реакций. Все это приводит к повышению активности большинства известных катализаторов, нанесенных на такие нанотрубки, или даже меняет сам маршрут каталитической реакции с таким носителем.

Что важно, нанотрубки с атомами азота, выступая как носитель катализатора, не позволяют его частицам слипаться и даже спекаться при повышенных температурах. За счет этого удельная поверхность нанесенного катализатора не уменьшается при нагреве.

Азотсодержащие углеродные наноматериалы могут быть полезны и для создания новых композитов. Институт катализа совместно с Институтом теоретической и прикладной механики Сибирского отделения РАН используют свои обогащенные азотом нанотрубки как добавку, стремясь получить новые системы на основе жидких кристаллов для гибких оптоэлектронных устройств. Как известно, при приложении определенного электрического напряжения происходит переориентация жидкого кристалла и он начинает пропускать свет. За счет этого эффекта работают, например, жидкокристаллические дисплеи. Если ориентация кристаллов будет меняться быстрее, это позволит получать более качественное изображение. А если снизить порог напряжения, нужного для переориентации жидкого кристалла, заметно уменьшится энергопотребление мониторов. Эксперименты сибирских ученых уже показали, что допированные азотом наноструктуры позволяют существенно улучшить обе характеристики.

Третий Международный форум «Городские технологии», прошедший в Новосибирске 5-6 апреля, слегка взбудоражил гостей весьма неординарным началом. Речь идет о выступлении мэра города Анатолия Локтя, фактически сделавшего громкое политическое заявление о новой стратегии развития (обозначенной им как «Стратегия - 2030»).  Ключевым тезисом стало высказывание о необходимости особого статуса для нашего города. В местной прессе уже прозвучали комментарии насчет «подготовки» мэра к предстоящим губернаторским выборам. Дескать, мэр Новосибирска специально воспользовался такой солидной площадкой, чтобы огласить главные тезисы своей предвыборной программы.

Как бы то ни было, но скрытые мотивы (если они там были) совсем не отменяют самой сути мэрского выступления. Напомню, что тему особого статуса для российских мегаполисов поднимают уже давно. Идея, что называется, витает в воздухе уже несколько лет. Ее время от времени проговаривают по разным поводам. И лично я нахожу такую площадку, как Международный форум по городским технологиям, самым подходящим местом для озвучивания подобных идей, поскольку вопрос инновационного развития города напрямую увязан с его финансовыми возможностями.

Анатолий Локоть отметил, что работа новой команды четыре года назад началась в «очень непростых условиях». По его словам, составление и принятие бюджета каждый раз давалось с большим трудом. «Сбалансировать его без дефицита было невозможно», - признался мэр. Поэтому исполнение бюджета в доходной его части было неполным. Именно в таких условиях приходилось осуществлять работу по развитию Новосибирска. Фактически мэр заявил, что его команда вынуждена была действовать вопреки складывающимся объективным обстоятельствам, не имея адекватной финансовой поддержки со стороны государства в деле реализации стратегических планов.

Разумеется, руководство города никогда не упускало возможности использовать хоть какие-то государственные ресурсы, активно участвуя в тех или иных программах. Однако, по мнению мэра Новосибирска, такое положение вещей вряд ли можно считать достаточным для того, чтобы идти в ногу со временем.

«Всё это, - подчеркнул Анатолий Локоть, - ручное управление. Развивать так город Новосибирск дальше нельзя! Надо что-то менять».

Именно в свете сказанного было сделана заявка об особом статусе Новосибирска. По мнению мэра, сейчас жизненно важно сократить разрыв между потенциалом нашего мегаполиса, темпами его развития, и не поспевающими за всем этим темпами развития инфраструктуры. Для того, чтобы сократить указанный разрыв, Новосибирску необходимо предоставить особый статус, считает мэр. «У нашего города, - объясняет он, - должны появиться справедливые стимулы для развития, соответствующие масштабу города. Новосибирск – крупнейший муниципалитет России. Я бы сказал – уникальный город. И у нас здесь – уникальная ситуация. Если вы посмотрите на политическую карту России, то вы нигде не найдете примера, где полуторамиллионный мегаполис в единственном числе задает тон развитию всей территории. В этом – уникальность и особенность города Новосибирска».

Тем не менее, Новосибирск живет по тем же самым законам, по тем же самым правилам, что и любой небольшой Сельсовет, который также является местным самоуправлением. «Я с большим уважением отношусь к сельской местности. Но – масштабы разные. И масштаб проблем тоже разный. Мы не можем полноценно планировать свое развитие», - отметил Анатолий Локоть. Он указал на то, что городу удалось не остановить движение вперед, но в то же время «финансовый фундамент наших планов слишком мал». Городу сейчас достается только 14 процентов от всех налогов, собираемых на городской территории. Кроме того, региональное руководство постаралось еще дополнительно изъять 10 процентов от налогов на доходы физических лиц. Мэр напомнил, что эти средства обещали вернуть после того, как «наступит стабильность». Однако городу они до сих пор не возвращены.

Еще один примечательный момент: из ведения муниципалитетов сегодня ушла медицина. Когда речь идет о небольших муниципальных образованиях, то такое решение еще можно считать целесообразным. Однако здесь, в Новосибирске, чувствуются большие проблемы в поликлиническом звене, выпадающем из сферы первоочередного внимания регионального руководства. Проблема заключается (специально подчеркнул Анатолий Локоть) не в качестве управления регионом, а в том, что за масштабом региональных проблем вот этих прозаических вещей просто не видно. У Минздрава, как мы понимаем, «голова болит», в первую очередь, о крупных больницах, о высокотехнологичной медпомощи, о жизненно важных лекарствах. «Но поликлиники, - отмечает Анатолий Локоть, - это как раз то место, где простые горожане чаще всего сталкиваются с системой здравоохранения, где они проводят часы в очередях, рискуя подхватить инфекцию. И горожанам всё равно, какой уровень власти отвечает за поликлиническое звено. Их претензии направлены, в том числе, и к нам, к мэрии. Так, может, нужно как-то скорректировать вот эти, принятые в свое время решения, и адаптировать сегодняшнюю систему к реалиям нашего дня?».

В своей стратегии развития Анатолий Локоть предложил поставить на первое место именно систему управления и особый статус города.

На его взгляд, нет никакого смысла обсуждать планы на десятилетия вперед, если нет единого центра принятия решений, если по каждому поводу требуется множество согласований, если преобладает узковедомственное сознание. И, по сути, в таких условиях финансовое планирование заменено у нас банальным «подтягиванием» субсидий.

Впрочем, мэр подчеркнул, что речь не идет о предоставлении городу статуса субъекта Федерации. «Я хочу сразу прекратить дискуссии на эту тему», - заявил он. Проблема, на его взгляд, решается внесением изменений в наше, региональное законодательство. Необходимо внести изменения в наши межбюджетные отношения, где отчисления от налога на прибыль юридических лиц полностью отсутствуют в доходной части Новосибирска. В итоге получается парадоксальная ситуация, когда город совершенно не заинтересован в том, чтобы заниматься развитием высоких технологий. Поскольку упор делается на НДФЛ (связанный с количеством рабочих мест), то высокие технологии остаются в стороне. По мнению Анатолия Локтя, это неправильно.

Понятно, что подобные вопросы требуют профессиональной, глубокой дискуссии. И именно здесь (отмечу от себя) большую роль могло бы как раз сыграть научное сообщество Новосибирска, в наибольшей степени заинтересованное в инновационном развитии.

Олег Носков

Повышение качества жизни населения сибирского мегаполиса путем включения в его повседневность систем hi-tech стало темой обсуждения на пленарной сессии «Умные технологии: от идей к внедрениям» на международном форуме «Городские технологии-2018».

Безопасность и здоровье российских горожан ― один из главных государственных приоритетов, в обеспечение которого включены и здравоохранение, и транспорт, и многое другое. Заместитель директора ФИЦ Институт цитологии и генетики СО РАН академик Михаил Иванович Воевода рассказал о персонифицированной медицине. Важной особенностью нового подхода ученый назвал возможность не только ранней диагностики, но и предсказания наследственных заболеваний.  В их числе Михаил Воевода назвал синдром внезапной смерти: от 20 до 30 % молодых людей, которых она настигла, получили от предков соответствующую мутацию. В числе губительных для молодежи диагнозов была названа и наследственная форма сахарного диабета: «Диагностика таких патологий в Новосибирске уже налажена», ― сообщил академик, сославшись на опыт НИИ терапии и профилактической медицины (филиал ФИЦ Институт цитологии и генетики СО РАН), разработавшего также молекулярно-генетические методы выявления наследственного гемохроматоза, гиперхолестеринемии и болезни Вильсона―Коновала, поражающей нервную систему.

Научный руководитель Института теплофизики им. С.С. Кутателадзе СО РАН академик Сергей Владимирович Алексеенко остановился на проблеме утилизации отходов. В развитых странах их давно перестали закапывать под землю: швейцарцы, например, около 40 % мусора перерабатывают как вторсырье, а остальное сжигают. «Мировой тренд ― превращение твердых бытовых отходов в энергию», ― утверждает ученый. В Японии, например, сжигается  свыше 75 % твердых бытовых отходов (ТБО), в этой стране действует около 1 900 мусоросжигающих заводов, из них 21 ― на территории Токио. За рубежом удалось добиться высокой экологичности таких установок, которые работают, к примеру, в историческом центре Копенгагена и в курортном Пхукете.

ИТ СО РАН ― признанный лидер в разработке российских технологий сжигания ТБО. Готовой к тиражированию Сергей Алексеенко назвал КРТС ― комплексную районную тепловую станцию емкостью 40 000 тонн в год. «Районная ― потому что избавляет от промышленных отходов территорию с населением порядка 100 000 человек, ― пояснил академик. ― Нет смысла возить мусор за сотни километров, правильнее избавляться от него на месте». 

КРТС может быть адаптирована и к бытовым отходам, а выбросы от нее эквивалентны выхлопу двух работающих КамАЗов.  Еще более экологичным С.В. Алексеенко назвал плазменное сжигание органических отходов, при котором в атмосферу вообще не попадает ничего лишнего. «Всё отработано на лабораторном уровне, ― сообщил ученый, ― одна экспериментальная установка действует на площадке в Коченево». Следующим этапом технологической эволюции эксперт назвал совместный проект ИТ СО РАН и АО «ОДК¬―Пермские моторы», комбинирующий плазменное горение и газовую турбину. Установку с потенциальной емкостью в 127 000 тонн Сергей Алексеенко считает особо актуальной для малоземельного курортного Крыма.

Тем не менее, главный тезис академика Алексеенко состоит в том, что единой универсальной технологии избавления от отходов не существует ― на каждой территории требуется создавать систему, включающую и раздельный сбор (в России он не скоро станет преобладающим), и сортировку (которую следует последовательно роботизировать), и термообработку рассортированного, и различные типы конечной утилизации. «При выборе технологий нужно опираться на новейшие и отечественные», ― убежден ученый. Отвечая на вопрос мэра Новосибирска Анатолия Евгеньевича Локтя о том, что нужно внедрять в первую очередь, Сергей Алексеенко указал, что сначала необходимо разработать единую комплексную программу переработки отходов, одним из технологических инструментов которой может стать серийная КРТС, а институтами развития ― Экотехнопарк и Энерготехнопарк.

На дискуссии много говорили о цифровизации и безопасности как взаимосвязанных явлениях. Нина Михайловна Адамова из московского концерна «Автоматика» (в составе ГК «Ростех») считает, что систему управления городом следует строить на фундаменте повсеместного контроля за объектами: «Умный город должен состоять из умных объектов ― детских садов и школ, больниц и вокзалов.

Ректор Сибирского государственного университета геосистем и технологий профессор Александр Петрович Карпик представил трехмерные модели участков городской застройки, включающие кадастровые участки, все виды коммуникаций и многое другое ― такие модели могут «ожить» в условиях мониторинга в реальном времени. Директор проектного офиса московской компании SoftLine Игорь Геннадьевич Канатчиков рекомендовал Новосибирску отказаться от малоинтеллектуальных светофоров, режим работы которых зависит только от времени суток и сезона, а не от трафика. Петр Федорович Иванов, замдиректора муниципального Санкт-Петербургского информационно-аналитического центра рассказал о нелегкой, но успешной цифровизации работы мэрии со строительной отраслью: в конце 2017 года через единый интерфейс проводилось 47 процедур с документами, через год планируется довести их число до 72, а к 2020-му ― до 150. «Не сразу, но меняется менталитет застройщиков, привыкших “ходить по кабинетам и решать вопросы”,― заметил П. Иванов. ― Теперь же, в открытой системе невозможно произвести действия, которые не оставят последствий... Цифровые технологии неминуемо приводят к цифровой психологии».

Андрей Соболевский

Многим доводилось слышать про проект поворота сибирских рек в нуждах народного хозяйства СССР. И о том, что от этой идеи отказались, поскольку «цена вопроса» (как в виде затрат на реализацию, так и в виде экологических последствий от оной) оказалась слишком высока. Но это был не единственный проект глобальной переделки карты мира в истории XX века. И сегодня мы предлагаем вашему вниманию историю про человека, предложившего осушить Средиземное море.

Звали его Герман Зёргель. В 1927 году этот немецкий архитектор выступил с футуристическим проектом «Атлантропа». В десятилетия между двумя мировыми войнами вообще были популярны глобальные строительные проекты, которые должны были демонстрировать мощь государств, их осуществлявших. Альберт Шпеер вдохновлял руководство Третьего рейха планами перестройки Берлина, который они считали будущей столицей «нового мира». А в Москве возводился огромный Дворец Советов – символ первого «рабоче-крестьянского государства».

Но Герман Зёргель пошел дальше и предложил соединить европейскую часть Евразии с Африкой, сделать Сахару плодоносной, а также создать систему гидроэлектростанций, обеспечивающих электроэнергией всю Европу. Соавторами проекта выступили двое ученых – Александр Галлант и Вольфганг Фойгт.

В своем проекте они исходили из того, что впадающие в Средиземное море реки способствуют приемлемой интенсивности его испарения. А соленая вода поступает в него через Гибралтарский пролив, с перекрытия которого и должна была начаться реализация проекта. Изначально Зёргель заявлял о необходимости понизить уровень Средиземного моря на 400-500 метров с помощью каскада дамб, перекрывающих Гибралтарский пролив, каждая ниже другой на сто метров. Потом архитектор и его единомышленники пришли к выводу, что это создаст серьезные проблемы для судоходства. И что понижения уровня моря на 100-200 метров достаточно. Соответственно, теперь речь шла лишь об одной дамбе в районе Гибралтара.

Еще одна дамба в районе Дарданелл должна была отделить Средиземное море от Черного. А третья, между Сицилией и Тунисом, должна была разделить его на две части. В результате, ожидалось, что в западной части уровень воды снизится на 100 метров, а в восточной – на 200 метров. Площадь моря таким образом уменьшилась бы на двадцать процентов (более полумиллиона кв.км), а европейцы получили бы новые земли для расселения и дешевую электроэнергию (от каскада ГЭС на построенных дамбах). Реализация этого проекта, считал Зёргель, займет около ста лет и приведет к появлению нового континента – «Атлантропы».

У проекта Зёргеля нашлись сторонники, но их круг состоял в основном из архитекторов, инженеров и некоторых политиков стран Северной Европы. Что и неудивительно, поскольку при детальном изучении проекта экспертами минусов обнаружилось куда больше, чем плюсов.

Во-первых, отметили они, осушенная территория представляла бы собой безжизненную пустыню, покрытую большим количеством соли, да еще одну из самых жарких на планете. То есть, для переселенцев даже выживание на «землях Атлантропы» стало бы большой проблемой, не говоря уже о какой-либо хозяйственной деятельности.

Одновременно с этим пострадала бы и береговая инфраструктура двух десятков государств, имеющих выходы к Средиземному морю. Мало того, что их развитая портовая инфраструктура становилась ненужной вместе со всемирно известными курортами, так и сельское хозяйство оказывалось под угрозой.

Одно дело выращивать урожай на морском побережье, и другое дело – на краю соленой пустыни. По сути, экономики этих стран были бы разрушены, что никак не компенсировалось бы снижением цен на электричество.

Другая очевидная слабость проекта вытекала из его масштабности. В мире на тот момент не производилось столько бетона, сколько потребовалось бы для сооружения одной лишь дамбы в Гибралтарском проливе. А ведь это была лишь часть грандиозной стройки. Вообще ее ведение потребовало бы консолидированной работы всех европейских стран в течение столетия (включая и те, для кого это было самоубийственно). Ни сейчас, ни, тем более, тогда рассчитывать на столь долговременное  и тесное сотрудничество между мировыми державами не приходится. А значит, подобные проекты становятся чрезмерно рискованными и с политической, и с экономической точек зрения.

Были и другие, менее явные, но не менее угрожающие последствия. Осушение моря должно было вызвать повышение уровня воды в Мировом океане. А значит, под угрозой затопления оказывался еще ряд важных экономических центров по всей планете от Амстердама до Нового Орлеана.

А во что выльется в плане климата появление огромной соляной пустыни между Европой и Африкой, и вовсе никто не брался предсказать, но ничего хорошего ждать не приходилось.

После 1945 года стало очевидно еще одно «слабо место»: в случае третьей мировой войны дамбы «Атлантропы» становились очевидной целью для бомбардировок. Чтобы разрушить Гибралтарскую дамбу, хватило бы одной ядерной боеголовки, а последствия для всего юга Европы были бы ужасающими…

Неудивительно, что ни один из ведущих политиков или серьезных ученых этот проект в итоге не поддержал (Гитлер, к слову, хоть и увлекался всякими сомнительными проектами, вообще запретил любую пропаганду идей «Атлантропы» на территории Германии).

Правда, Зёргеля это не смутило, и он продолжал отстаивать свою правоту еще два десятка лет (до смерти в 1952 году). Он уверял, что человечество будет вынуждено пойти по пути подобной глобальной перекройки ландшафта по ряду причин. В их числе – истощение запасов угля (когда «единственной надеждой» станут ГЭС), и построение общества под властью технократов как единственной альтернативы тоталитарным режимам Берлина и Москвы. Таким образом, его проект станет не только «родоначальником нового континента», но и даст начало «технократическому Возрождению Европы», считал он.

Практика показала, что, как это часто бывает с прогнозами, их авторы ошибаются, поскольку не могут учесть все факторы. Развитие атомной энергетики и ВИЭ делает гидроэлектростанции не столь уж исключительными (да и запасы угля оказались большими, чем предполагалось). А тоталитарные режимы рухнули и без глобальных экологических экспериментов, больше похожих на катастрофы.

Зато «Атлантропа» стала отличной моделью, на которой эксперты показали, к каким серьезным негативным последствиям может привести реализация масштабных и, на первый взгляд, привлекательных экономических проектов. И в этом отношении Герман Зёргель и его проект принесли человечеству несомненную пользу.

Наталья Тимакова

4-6 апреля 2018 года в ФИЦ «Институт цитологии и генетики СО РАН» проходила IV Международная конференция «Генофонд и селекция растений». На ней были представлены результаты изучения и сохранения генетических ресурсов растений на основе современных научных достижений, а также -  практического использования мирового генофонда культурных растений в селекции.

Конференция пользуется достаточно большой популярностью среди научного сообщества. В этом году она собрала более полутора сотен участников, как из российских научных центров, так и зарубежных гостей – из Азербайджана, Белоруссии, Германии, Казахстана, Монголии и Узбекистана.

Дело в том, что сочетание в рамках одной конференции генетики и селекции - не просто прихоть организаторов. Взаимопроникновение фундаментальных генетических и прикладных селекционных исследований - сложившийся тренд в развитии науки, который уже начинает приносить практические результаты.

– В этом году было представлено очень много работ, основанных на этом объединении, - отмечает председатель оргкомитета конференции, зам. директора ФИЦ "ИЦиГ СО РАН" по научной работе, руководитель СибНИИРС, д.с.х.н. Иван Лихенко. – Это заметно даже в сравнении с прошлым годом.

Бурное развитие маркер-ориентированной селекции началось лишь два-три года назад и пока не привело к созданию конечных продуктов – новых сортов сельскохозяйственных культур, принятых в производство. Но многие из участников конференции в своих докладах показали, что уже вышли на финальные стадии и результат не за горами. И это доказывает, что новый подход позволяет сократить срок создания нового сорта с заданными характеристиками в разы.

Наука старается отвечать на запросы общества. Растет интерес к диетическому питанию, и селекционеры рассказывали о своих наработках в данном направлении. Например, новые сорта ржи, выведенные в Казани, о которых рассказали на конференции, помогают в профилактике аллергии и астмы. А работа новосибирских генетиков (ФИЦ "ИЦиГ СО РАН") поможет создать сорта картофеля с содержанием крахмала, оптимальным для больных сахарным диабетом.

Если программа первых двух дней была в большей части посвящена обзорным докладам селекционеров, обладающих солидным научным багажом, то третий день отдали на откуп молодым ученым, чьи выступления были не менее интересны.

– Любой метод селекции требует специфического инструментария, подходов к селекционной работе, - рассказала зам. руководителя СибНИИРС по научной работе, к.б.н. Галина Артёмова.

– Маркер-ориентированная селекция – направление для нас новое, и инструменты, методы работы в нем еще только создаются. Как раз этой работой занимаются многие из наших молодых участников. Результаты их фундаментальных научных исследований будут в дальнейшем применять селекционеры в своей прикладной работе.

Еще одна важная задача любой конференции – налаживание сотрудничества между учеными из разных регионов и стран. Селекционеры договариваются об обмене материалом, полученными результатами. Для многих развитие такого сотрудничества является одной из главных целей участия. В их числе представители Монголии, которые в прошлом году уже приезжали в ФИЦ "ИЦиГ СО РАН". Изначально гостей интересовала облепиха, но в ходе визита выяснилось, что возможных точек соприкосновения у ученых двух стран намного больше. И теперь на конференции выступил профессор Жигмэд Ганболд с докладом, посвященным селекции яровой пшеницы. По его словам, монгольские селекционеры создали ряд сортов, устойчивых к суровым природно-климатическим условиям их страны и готовы поделиться материалом с российскими коллегами. Их, в свою очередь, интересуют методы маркер-ориентированной селекции, которую они тоже хотят внедрить в свою работу.

Подводя итог конференции, Иван Лихенко отметил:

– Объединение Института цитологии и Сибирского НИИ растениеводства и селекции в один федеральный исследовательский центр должно было вывести нашу работу на качественно новый уровень. И сегодня, из материалов конференции, мы убедились, что это произошло. Прошло всего три года, срок для селекционной работы незначительный, поэтому пока эти результаты понятны только специалистам. Но уже в ближайшие годы эффект от такой совместной работы генетиков и селекционеров станет более очевидным, в том числе и для нашего сельского хозяйства.

Наталья Тимакова

История западной медицины во многом поучительна для наших дней. Примечательно то, что она показывает, как возникшие в донаучные времена методики, совершенно никак не подкрепленные хорошими результатами, успешно сохранялись в течение столетий. Мало того, яростно защищались медицинскими светилами тех времен. Поучительный момент в том и заключается, что он позволяет более взвешенно оценить сегодняшние подходы к лечению. Один ученый из Академгородка мне признался: «Однажды я чуть было не лишился почки из-за склонности наших хирургов отрезать всё, что болит. Почку я потом нормально вылечил с помощью специальной диеты и упражнений. Но на наших хирургов такие вещи впечатления не производят. У них один девиз – резать!».

Возможно, мой собеседник погорячился, однако наши опасения перед скальпелем иной раз возникают совсем не на пустом месте. И авторитет представителей науки еще не оправдывает некоторых чисто профессиональных привычек, которые не всегда оказываются адекватными ситуации. Учтем, что сама медицина также не стоит на месте, и постоянно происходит так, что методики, считавшиеся долгие годы обоснованными, со временем начинают восприниматься как пример откровенного варварства. Именно такая история произошла с практикой кровопускания.

Кровопускание вовсю применялось еще древними греками - задолго до появления современной науки. Согласно тогдашним представлениям, причиной болезней является так называемый дисбаланс четырех «телесных соков» - крови, лимфы, желтой желчи и черной желчи. В древности не имели никакого представления о кровообращении и считали, будто кровь может загнивать в организме и тем самым вызывать различные хвори. Отсюда следовал вывод, что у больного необходимо удалить «застоявшуюся» кровь. Такая процедура рекомендовалась практически для каждой болезни. Врачу надлежало только определить, из какой конкретно вены необходимо осуществить кровопускание (это якобы было напрямую связано с заболеванием того или иного органа).

В силу авторитета античной традиции практика кровопускания распространилась по всем странам средневековой Европы. Вначале такую процедуру осуществляли монахи. Но затем – после папского запрета XII века – отворять кровь стали поручать цирюльникам. Надо сказать, что цирюльники добросовестно отнесли к столь важной процедуре, усовершенствовав эту «технологию» и придумав для нее специальные инструменты. Кроме того, в некоторых случаях использовались медицинские пиявки. Обычно их применяли, когда необходимо было пустить кровь из носа, губ или десен больного. Чтобы пиявка «выкачала» как можно больше крови, ей надрезали задний конец: тогда паразит не мог насытиться и продолжал сосать кровь без остановки.

К концу средневековья кровопускание применяли и изучали многие знаменитые европейские медики. Иначе говоря, в Европе данная процедура совсем не воспринималась как пережиток прошлого или как достояние каких-нибудь грубых деревенских коновалов. Ничего подобного! Эти приемы описывались в солидных медицинских трактатах, на которых воспитывалось не одно поколение европейских врачей.

Практика кровопускания была перенесена и на американский континент, где долгое время считалась главным методом лечения. Самое интересное, что важнейшие открытия в области медицины (например, открытие кровообращения) не поколебали мнения именитых врачей относительно этой древней процедуры. Её ярым приверженцем и защитником был, например, знаменитый американский врач Бенджамин Раш – национальный герой Америки, один из подписантов Декларации независимости. Он пользовался в медицинских кругах таким авторитетом, что его даже называли «Пенсильванским Гиппократом». Раш не только лично проводил по сотне кровопусканий в день (!) во время эпидемии желтой лихорадки, но и убедил целое поколение врачей в действенности и необходимости такой методики.

Правда, неожиданно нашлись скептики. Таким скептиком оказался репортер Уильям Коббет, который взялся изучать местные списки умерших пациентов и пришел к выводу, что скачок смертности наступал после того, как коллеги Раша – следуя рекомендациям медицинского авторитета – усердно отворяли кровь больным. Коббет не без иронии заявил, что методы уважаемого доктора вносят весомый вклад в сокращение населения Земли.

В ответ на столь дерзкое обвинение Раш подал иск в суд, состоявшийся в Филадельфии в 1797 году. Тяжба длилась более двух лет. Как и следовало ожидать, мнение присяжных оказалось на стороне знаменитого врача. Списки умерших, предоставленные Коббетом, не были восприняты в качестве весомого аргумента, тем более что в роли главных экспертов выступали врачи - поклонники Раша и сторонники кровопускания. Мало того, Коббет был не настолько знаменит и прославлен, как его соперник. Шансов выиграть дело при таком раскладе у него практически не было.

Ирония судьбы заключалась в том, что в год оглашения вердикта от болезни скончался другой национальный герой Америки, можно сказать, «отец» американской нации – Джордж Вашингтон. Лечили его, как нетрудно догадаться, последователи доктора Раша. Поначалу болезнь не выглядела устрашающей – ее приняли за обычную простуду. Однако через какое-то время больной начал испытывать удушье. Прибывшие врачи (а их было трое и все они имели хорошую репутацию) верно поставили диагноз - это было воспаление и отек надгортанника. Что касается лечения, то здесь целители пошли «проверенным» путем, в течение суток выкачав из тела «отца нации» половину крови. Их даже не смутило то обстоятельство, что после очередного кровопускания кровь пациента становилась вязкой и текла медленно (из-за сильного обезвоживания). Видя, что больной умирает у них на глазах, они могли лишь констатировать сей прискорбный факт, который, однако, ничуть не поколебал их веры в правильность выбранных процедур.

Сейчас кажется странным, что у тогдашних врачей не возникало на счет отворения крови никаких сомнений. Дело в том, что смерть больного привычно списывали на утрату им жизненных сил. Иначе говоря, если человек умирал, то его болезнь объявлялась неподдающейся лечению в принципе. То есть, по мнению целителей того времени, умирали заведомо «безнадежные» пациенты. Если же больной выздоравливал (а такое случалось), то этот факт воспринимался как убедительный довод в пользу методики. Именно так рассуждали Бенджамин Раш и его коллеги, непреднамеренно отправляя на тот свет сотни людей.

Впрочем, нельзя думать, будто все врачи того времени были столь слепо преданы архаичной процедуре. В начале XIX века шотландский военный хирург Александр Гамильтон решил проверить действенность этой методики, организовав в военно-полевом госпитале самые настоящие клинические испытания. Он выбрал довольно большое количество больных солдат (более трехсот), разделив их на три равные группы и поместив в одинаковые условия. Первые две группы принимали лечение без кровопускания, третья группа – с кровопусканием (то есть традиционно). Итог был поразительным: среди больных, которым отворяли кровь, смертность оказалась в десять (!) раз выше, чем среди тех, с кем такую процедуру не проводили. К сожалению, об этих исследованиях было мало кому известно, поскольку Гамильтон их не опубликовал (о них мы знаем только благодаря случайно найденным архивам). Поэтому данное исследование никак не повлияло на подходы врачей к лечению. Тем не менее, в течение XIX века было проведено еще несколько подобных испытаний, давших схожий результат.

Показательно, что появившиеся объективные данные убеждали далеко не всех врачей. Поэтому вплоть до середины столетия в европейских странах целители по привычке обескровливали больных, с недоверием относясь к результатам клинических испытаний. Остается только удивляться тому, что архаичная методика, не имевшая никаких серьезных научных обоснований, спокойно пережила революционные научные открытия, сохранившись до эпохи индустриализации. Здравый смысл все же возобладал, хотя и не без боя.

Олег Носков

Инициативы для директивы

Академик Александр Сергеев как председатель Общего собрания РАН предложил его участникам тему дискуссии: «Что бы мы хотели увидеть в новых майских указах Президента России?». Председатель профсоюза работников РАН Виктор Петрович Калинушкин обратился к указам предыдущим, 2012 года: «Повышение зарплаты научным сотрудникам в целом сыграло положительную роль, сделало ее конкурентоспособной сравнительно с другими категориями». Вместе с тем профсоюзный лидер отметил три главных порока в реализации этой задачи ― региональные диспропорции, дисбаланс оплаты труда научных и «ненаучных» сотрудников (к которым по чисто формальному критерию причислены, например, завлабы) и вытеснение в институтских бюджетах фондами заработной платы (до 90 %) остальных необходимых затрат.

Профсоюз работников РАН предложил пересмотреть принцип увеличения зарплат ученым: минимальной планкой для них установить 200 % не от средней по региону, а от среднероссийской, по такому же принципу добавив 150 % для «ненаучных» сотрудников НИИ. «Это нужно сделать, не уменьшая штатную численность занятых в учреждениях ФАНО, а, желательно, несколько увеличив ее». Президент Академии согласился: «Одна и та же научная работа в равном объеме должна и оцениваться одинаково, хоть в Москве, хоть в Новосибирске». «С учетом требований профсоюза будут составлены соответствующие наши обращения "наверх"», ― заверил Александр Сергеев.

Иркутский академик Михаил Иванович Кузьмин говорил не о GR―, а о  PR-коммуникациях: «Нужно гораздо чаще, чем сейчас, сообщать на центральном телевидении и радио об успехах Академии, восстановить выпуск журнала "Наука в России"». Президент РАН согласился, но заметил: «Пробиться на федеральные каналы очень непросто. Руководство РАН много работает со СМИ, и я надеюсь, что мы будем завоевывать новые позиции». Про журнал больше не вспоминали, зато присутствовавший в зале глава ФАНО Михаил Михайлович Котюков ответил на вопрос о судьбе академического издательства «Наука» (перешедшее в агентство вместе с многими другими федеральными госучреждениями РАН): «Сегодня процедура банкротства не запущена, но чтобы ее не было и далее, нам необходимо много поработать сообща». То есть новый формат, функции, права и обязательства, а также руководство издательства должны быть определены совместными решениями Академии наук и ФАНО, успокоил Михаил Котюков. Правда, когда речь зашла о выпуске научных журналов, академик А. Сергеев констатировал: «В мире они как периодические сборники статей всё больше теряют популярность, и рейтинг статьи начинает зависеть от количества скачиваний». Неизбежным глава РАН видит и постепенный отход естественнонаучной периодики от русского языка: «Германия и Япония тоже долго сопротивлялись, но сегодня там большинство журналов выходит на английском».

Академик Александр Григорьевич Литвак высказался за поправки в подзаконные акты: «Необходимо юридически конституировать понятие научной деятельности как чисто творческой». Новая формулировка должна быть очищена от «нормочасов» и «трудозатрат», а рабочее время исследователя раз и навсегда следует признать нерегламентируемым.

Вторая идея Александра Литвака относилась к процедуре рейтингования институтов ФАНО ― РАН. Ученый предложил восстановить ранее практиковавшуюся в Академии наук систему выездных комплексных проверок. «Состав комиссий необходимо согласовывать с ФАНО, ― считает ученый, ― но состав научных экспертов  должны формировать профильные Отделения РАН… Это позволит определить результативность и в гражданской, и в оборонной деятельности». Для начала Александр Литвак предложил направить комплексные проверки в институты, получившие третью категорию. Глава РАН эту идею поддержал: «Главным критерием должна стать экспертиза не по бумагам, а в результате рабочих поездок. Я готов серьезно разговаривать на эту тему с руководством ФАНО и Минобрнауки». Александр Сергеев также предложил внести в постановление Общего собрания РАН пункт о признании проведенного рейтингования научных организаций как ориентировочного результата, без принятия организационных решений.

На запрос пожеланий к «майским указам» президента РФ некоторые участники Общего собрания РАН (например, академик Борис Сергеевич Кашин, депутат Государственной Думы от КПРФ) отвечали в устаревающей стилистике: власть должна исправить фатальные ошибки, вернуть институты Академии наук (или хотя бы принять ее в соучредители наравне с ФАНО), выделить из МОН отдельное министерство науки и сделать ФАНО его финансово-хозяйственным департаментом, упразднить наукометрический критерий оценки эффективности институтов и т.д. и т.п. Президент РАН что-то записывал,  благодарил за критику и предложения, но мягко давал понять, что новая реальность во взаимоотношениях федеральных органов власти и академической науки ― это именно реальность, в которой и следует маневрировать, а не писать бесконечные коллективные обращения главе государства.

Время колоссов

Поскольку в докладе президента РАН прозвучала тема «Больших Проектов» для Академии наук и проводимых под ее эгидой конкурсов, многие участники дискуссии вслух делились идеями именно в этом ключе. Академик Юрий Владимирович Белов убежден, что необходимо коренным образом изменить приоритеты научной политики: «Человек, его здоровье и качество жизни ― это превыше всего». Ученый рассказал об успехах в конкретном направлении ― роботизации урологических операций: «Уже решены задачи комплексности, минимизации инвазивности, проведены испытания на животных». При должной господдержке Юрий Белов предполагает возможным с 2020 года обеспечение стационаров страны робоассистирующим комплексом, который разработан в Институте конструкторско-технологической информатики РАН: академик считает, что эта система «…существенно превосходит американский DaVinci». «Надеюсь, мы увидим в перспективе и российское искусственное сердце, которое так нужно больным», ― сказал академик Ю. Белов.

Одним из семи глобальных вызовов, определенных Стратегией научно-технологического развития РФ, является терроризм и, в целом, угроза вооруженных агрессий. Академик Андрей Вадимович Смирнов напомнил, что противодействие этому злу ведется на четырех уровнях: силовом, политическом, социально-экономическом и культурно-цивилизационном. «Если мы гасим конфликт, то вынуждены идти от первого уровня к четвертому, ― напомнил ученый, ― а если профилактируем, то в обратном порядке. Но если мы прибегаем к силе, то это значит, что проиграли борьбу на предыдущих уровнях. И самый глубинный пласт ― это наша епархия, ученых». «Терроризм ― только один пример", ― резюмировал Андрей Смирнов.

― В целом задача России ― найти себя на карте мировых цивилизаций. Академия наук может и должна предложить крупный социально-гуманитарный проект с участием различных отделений РАН и ученых, не входящих в ее состав.

Академик Арнольд Кириллович Тулохонов из Улан-Удэ смотрит на проблему с позиций политической и экономической географии: «Владимир Владимирович Путин всё чаще говорит о необходимости территориальной связанности России… Пространственное развитие нашей страны  во многом зависит от сохранения интеллектуального и экономического потенциала ― прежде всего, в ее азиатской части». Ученый отметил, что предыдущие макрорегиональные программы (по развитию Дальнего Востока и Байкальского региона) составлялись без какого-либо участия РАН и были, по его словам, провалены. «Государство, не поддерживающее свою науку, превратится в колонию!», ― такими словами закончилось выступление Арнольда Тулохонова, предложившего инициировать госзаказ на исследования в области политической географии. Ранее, на Общем собрании СО РАН, академик предложил провести в Сибири слушания по этой дисциплине с приглашением ведущих экспертов.

Науке свойственно быть инструментом не только анализа, но и решения международных проблем. Член-корреспондент РАН Федор Генрихович Войталовский напомнил: «Мы, ученые, можем не только участвовать в международных проектах, но и проводить «дипломатию второго трека» ― вести диалог, в том числе по острейшим проблемам, тогда, когда официальная дипломатия по политическим и административным причинам на это не способна». Примерами контактов «второго трека» ученый назвал Пагуошское движение и Примаковские чтения, проводимые на базе Института мировой экономики и международной отношений им. Е.М. Примакова РАН.

«Большим Проектом» для РАН может стать и аудит других стратегических проектов ― подготовленных сторонними инициаторами без предварительной научной  оценки. Академик Роберт Искандрович Нигматулин напомнил о том, как гидростроительные проекты деформировали экосистему Волги и других рек России, при этом ставка на ГЭС до конца 1970-х годов привела к тому, что страна пропустила «газотурбинную революцию» в энергетике. «Мы должны выбрать ключевые проекты развития российских технологий, собрать лучших экспертов и в горячих спорах прийти к общей оценке», ― призвал коллег Роберт Нигматулин. Красноярский академик Андрей Георгиевич Дегерменджи говорил об этом же методе применительно к содержательному наполнению программы реализации Стратегии научно-технологического развития РФ: «Стихийный путь довольно сомнителен ― кому повезет войти (в программу ― Прим. ред.), те и войдут. Входить нужно согласованно, с оглядкой на заранее обозначенные маркеры шестого технологического уклада», ― ученый говорил прежде всего о фундаментальных исследованиях.

Внутренний минимум

На весеннем Общем собрании РАН как никогда мало обсуждались вопросы внутренней жизни Академии. Единожды прозвучала привычная критика стиля работы аппарата президиума РАН, на которую Александр Сергеев ответил двояко: с одной стороны, аппаратная работа уже начала перестраиваться, с другой ― зарплаты технических работников Академии наук (называлась цифра до 50 тысяч рублей) мала по московским меркам. Впервые не поднималась проблема медицинского обслуживания членов Академии наук, во многом решенная для ее центральной части. К тому же, как сообщил главный ученый секретарь РАН академик Николай Кузьмич Долгушкин, средний возраст в академическом сообществе снизился: по крайней мере, для членов Президиума РАН, обновившегося на 60 % ― с 73,6 до 67,4 лет. Для тридцатилетнего разницы не видно, для более старших она заметна.

И еще о возрасте.

Академик Ольга Анатольевна Донцова поставила вопрос о численности профессоров РАН: «Ограничение вакансий не представляется резонным ― талантливых молодых докторов наук у нас намного больше, а стипендий профессора РАН не получают».

Обращение прозвучало post factum: накануне отраслевыми Отделениями Академии наук из восьми сотен соискателей было избрано свыше 110 профессоров РАН. Академик А. Сергеев, с одной стороны, обосновал эту цифру простой логикой ― сколько профессоров было избрано членами-корреспондентами РАН, столько и вакансий открылось. С другой стороны, намекнул, что далеко не все ранее избранные профессора как-либо проявили себя именно в РАН: «Для меня важно, чтобы они после выборов начинали активно работать в Академии».

Президент РАН призывал к активизации и всю Академию: «Если мы сами не видим отрицательных моментов в своем развитии, если мы не меняемся ― к нам придут и снова прореформируют». Но эту возможность Александр Сергеев обозначил как чисто потенциальную: в одном из недавних интервью он сказал, что считает реформу РАН завершенной.

Андрей Соболевский

Мы продолжаем тему состояния отечественной селекции и задач, которые перед ней стоят, начатую в интервью с помощником руководителя ФАНО, д.с.х.н., профессором РАН Екатериной Журавлевой. Тогда мы говорили о селекции как науке в целом, а сейчас рассмотрим ситуацию более детально на примере картофеля – культуры, занимающей важное место в рационе большинства россиян. Наши сегодняшние собеседники: зав. лабораторией селекции, биотехнологии и агротехники картофеля Кемеровского НИИСХ (филиал СФНЦА РАН), к.с.-х.н. Валентина Куликова и научный сотрудник этой же лаборатории Вера Ходаева.

– Как создается новый сорт картофеля?

Вера Ходаева: – Чтобы быть востребованным у производителей, сорт должен обладать определенным набором свойств: быть пластичным, давать высокие урожаи даже при воздействии неблагоприятных факторов, устойчивым к наиболее распространенным болезням и вредителям. Также он должен быть пригодным для современного интенсивного уровня возделывания и переработке на картофелепродукты. Ну и в последнее время развивается новое направление по созданию диетического картофеля. Это, так скажем, универсальные требования, которым следуют селекционеры нашей страны. Что касается наших особенностей. Климат нашего региона резко-континентальный с довольно большими перепадами температуры воздуха в течение суток. Поэтому изучение поведения созданных сортов и перспективных гибридов картофеля в таких условиях на сегодня остается актуальной задачей.

– Сколько в этом процессе научной работы, а сколько – практической?

Валентина Куликова: – Научная и практическая работа так тесно переплетены, что их нельзя отделить друг от друга. В селекционных питомниках на разных этапах работы селекционер проводит разноплановые научные изыскания. Полученные результаты селекционер подвергает всестороннему анализу, получая новые знания. Например, так ведутся наблюдения по подбору родительских пар, изучается их родословная, с заданными параметрами в конкретных климатических условиях. На том же принципе основана работа по изысканию технологии выращивании сорта, где в полевых условиях изучаются вопросы по физиологии растений, оптимальному минеральному питанию для получения высоких урожаев, устойчивости к абиотическим и биотическим факторам среды. Поэтому определить процентное соотношение науки и практики в селекционном процессе нельзя, это две тесно переплетенные составляющие одного процесса.

– Какие сорта были созданы вашим коллективом?

В.К.: – Как уже говорилось, селекционеры в своей работе ориентируются на запросы со стороны потребителей, причем, на всех уровнях производства. У крупных товаропроизводителей и фермеров наибольшим спросом пользуются сорта картофеля ранней и среднеранней группы спелости, высокоурожайные, с высокими товарными качествами клубней.

Все чаще встает вопрос о сортах картофеля пригодных к переработке на крахмал, чипсы, картофель «фри» и другие продукты. Частному сектору необходимы сорта очень ранние (40-50 дней), среднеранние и среднеспелые, продуктивные, с высокими вкусовыми и товарными качествами, устойчивые к использованию в монокультуре.

Также у нашего населения растет интерес к сортам картофеля для диетического питания, с необычным цветом кожуры и мякоти (разные оттенки фиолетового, ярко красные, оранжевые, розовые и желтые), с высоким содержанием антиоксидантов. Исходя из этих пожеланий, нашими селекционерами была создана целая «линейка» сортов (подробнее – см. в нашей справке).

– Применительно к селекции в Кемеровской области говорят о наследии Л.С. Аношкиной. Что имеется в виду?

В.К.: – Любовь Сергеевна стояла у истоков создания селекции в Кемеровской области (с 1986 г.), собрала большую коллекцию образцов картофеля для создания новых сортов. Она обладала «чутьём» селекционера и под руководством Любови Сергеевны совместно с коллективом селекционеров лаборатории создано девять сортов картофеля (о которых говорилось выше), востребованных не только в Кемеровской области, но в РФ и ближнем зарубежье. Она оставила солидный задел ценного селекционного исходного материала и огромный научный «багаж» в виде рекомендаций, монографий и статей, которые используются и сегодня в создании новых сортов картофеля.

– Над чем сейчас работают сотрудники лаборатории селекции, биотехнологии и агротехники Кемеровского НИИСХ - филиала СФНЦА РАН?

В.К.: – В последние годы мы наблюдаем устойчивую тенденцию снижения эффективности отечественных сортов картофеля. Исправить ситуацию и повысить конкурентоспособность можно только созданием новых сортов. А их параметры, как мы говорили, определяются запросами игроков рынка, от крупных производителей до приусадебных хозяйств. Если говорить о конкретных задачах, которые можно решить только с помощью современных методов биотехнологии, то в их числе создание форм, устойчивых к золотистой картофельной нематоде, вирусу Y и бледной картофельной нематоде (с использованием ДНК маркеров). Другое важное направление - оздоровление исходного селекционного материала картофеля биотехнологическими методами от вирусной и бактериальной инфекции. Ведутся работы по усовершенствованию производства оздоровленного исходного селекционного материала картофеля (получение рассадных растений и миниклубней на аэро- и гидропонных установках). А также – над целым рядом других, не менее важных задач.

– Вы говорили, что новые сорта должны создаваться с учетом региональных особенностей. А какими чертами должны обладать "сибирские" сорта картофеля?

В.Х.: – Сорта картофеля должны быть пластичны, давать высокие урожаи даже в непростых условиях Западной Сибири. Имеются в виду перепады температуры воздуха, почвенные и воздушные засухи в июне и июле, переувлажнение в августе и при уборке в сентябре и т.д.  И наши сорта в годы с экстремальными погодными катаклизмами давали хорошие урожаи с высоким качеством семенного картофеля.

Например, в 2012 году при почвенной и воздушной засухе, когда не было дождей с середины июня до 3 августа, не было ни росы, ни туманов, сорта картофеля Накра, Любава, Тулеевский, Удалец, Кузнечанка, пережив засуху, используя августовские дожди, дали высокие урожаи.

В 2013 году 30 июля прошёл сильный град в течение 30 минут, поле выглядело, как будто скосили газонокосилкой. Было повреждено 60 % растений картофеля. Однако урожай получился не меньше чем в другие годы – 20-25 тонн семенных клубней с гектара. Это говорит о высокой адаптивной способности созданных нами сортов в экстремальных условиях региона.

– С какими научными организациями страны вы сотрудничаете?

В.Х.: – Наш институт сотрудничает с Всесоюзным институтом растениеводства (Санкт-Петербург), Всероссийским институтом картофельного хозяйства имени Лорха (Москва), Уральским НИИСХ, Научно-практическим центром НАН Беларуси по картофелеводству и плодоовощеводству, ФИЦ "ИЦиГ СО РАН" (Институт цитологии и генетики, г. Новосибирск), ФГБНУ ВНИИСБ (Всесоюзный научно-исследовательский институт сельскохозяйственных биотехнологий, г. Москва), СибНИИСХ (Омск). Со всеми этими научными центрами и институтами мы обмениваемся материалом, перспективными генотипами, ищем новых доноров.

– Готовы ли сибирские сельхозпроизводители воспринимать разработки отечественных селекционеров, насколько они востребованы на рынке?

В.К.: – Хотя большая часть реализованного нами семенного фонда приходится на Кемеровскую область и Алтайский край, отмечу, что созданные нами сорта пользуются большим спросом у товаропроизводителей картофеля по всей Сибири и за ее пределами. Наиболее популярны сорта Тулеевский и Кемеровчанин (27,4 % и 21,0 % от произведенных оригинальных семян класса супер-суперэлита соответственно). Основными потребителями являются крупные товаропроизводители и фермерские хозяйства, реже - частные лица. Всего за период 2013-2017 гг. институтом произведено более 800 тонн картофеля сортов собственной селекции оригинальных семян класса супер-суперэлита.

Вопросы задавала Наталья Тимакова

Наша справка. Сорта картофеля, созданные в Кемеровском НИИСХ – филиале СФНЦА РАН:

Сорт Накра (2000 г.) характеризуется повышенным содержанием крахмала (20-28 %), относительной устойчивостью к фитофторозу, высокой устойчивостью к парше обыкновенной, хорошей лёжкостью клубней при хранении, относительной устойчивостью к поеданию колорадским жуком, пригоден для приготовления картофеля фри.

Сорт Любава (2003 г.) обладает ранним формированием товарного урожая (максимальная урожайность раннего картофеля 60,0 т/га на поливе); увеличенным периодом вегетации и покоя, даёт высокие урожаи, характеризуется высокой лёжкостью клубней, хорошими вкусовыми качествами, относительной устойчивостью к фитофторозу и альтернариозу.

Сорт Тулеевский (2006 г.) пользуется огромным спросом как у производственников, так и у частного населения РФ. За такие качества, как неприхотливость к почве и погодным условиям, обладая высокой пластичностью; высоким стабильным урожаем, приятным вкусом и рассыпчатой консистенцией мякоти, хорошей лёжкостью клубней при хранении.

Сорт Удалец (2006 г.) отличается высокой урожайностью, хорошими вкусовыми качествами, нежной консистенцией пюре, устойчивостью к раку, очистительной способностью почвы от золотистой картофельной цистообразующей нематоды. Относительно устойчив к парше обыкновенной, альтернариозу.

Сорт Кузнечанка (2009 г.) характеризуется высокой урожайностью (на Сухобузимском сортоучастке Красноярского края в 2008 г. получена урожайность 1042 ц/га). Обладает относительной устойчивостью к фитофторозу, альтернариозу, парше обыкновенной, пригоден для переработки на хрустящий картофель, имеет низкое содержание редуцирующих сахаров, привлекательный внешний вид клубней.

Сорт Танай (2011 г.) характеризуется высокой урожайностью и хорошими вкусовыми качествами. Сорт устойчив к раку и золотистой картофельной нематоде. Обладает средней устойчивостью к фитофторозу, относительной - к альтернариозу и фузариозному увяданию, засухоустойчив, устойчив к механическим повреждениям, обладает хорошей лёжкостью клубней при хранении.

Сорт Кемеровчанин (2013 г.) высококрахмальный, характеризуется высокой урожайностью и отличными вкусовыми качествами. Устойчив к раку и золотистой картофельной нематоде, обладает высокой устойчивостью к фузариозному увяданию, альтернариозу, вирусу Y, средней устойчивостью к фитофторозу, устойчив к механическим повреждениям, высокой лежкостью клубней.

Сорт Мариинский обладает привлекательным внешним видом клубней, хорошими вкусовыми качествами, поверхностными глазками. Устойчив к золотистой картофельной нематоде, относительно устойчив к вирусам, фитофторозу, парше обыкновенной.

Сорт Синильга пригоден для диетического питания, с высоким содержанием антиоксидантов, фиолетовой мякотью и кожурой, используется для приготовления салатов в свежем виде.