Изменение границ водоохранной зоны озера Байкал, по мнению людей, проживающих на его берегах, не решит проблем, связанных с экологическими ограничениями. Что еще нужно сделать на региональном и федеральном уровнях, чтобы облегчить жизнь местного населения? Эту тему обсуждали на совещании в поселке Еланцы Ольхонского района с участием депутата Госдумы Михаила Щапова и министра имущественных отношений региона Владислава Сухорученко.

- У нас в Центральной экологической зоне проживает до 130 тыс. человек, - подчеркнул Михаил Щапов. - Целым рядом водоохранных мероприятий, зачастую избыточных, без научной проработки, учета общественного мнения, мы сделали жизнь людей, мягко говоря, непростой, а в некоторых аспектах невозможной. Наша цель - проанализировать решение по водоохранной зоне, какие риски несет оно для экологии и местных жителей.

Министр Владислав Сухорученко напомнил о том, как были установлены новые границы водоохранной зоны. В населенных пунктах и вне их решено было использовать два разных подхода.

- Граница водоохранной зоны вне границ населенного пункта устанавливается в соответствии с методом, предложенным Институтом географии СО РАН. Этот подход научно обоснован, и к нему вопросов нет. Напомним, до последнего распоряжения правительства граница водоохранной зоны была установлена по границе Центральной экологической зоны без всякого обоснования, а это десятки километров и масса ограничений для местного населения. Что касается населенных пунктов, то в них водоохранная зона будет установлена по границе прибрежной полосы.

Ранее координаты прибрежной полосы были определены и внесены в Единый реестр недвижимости Федеральным агентством водного хозяйства. Но это вызвало несогласие ученых и местного населения, проблемы которого оказались решены лишь частично.

Владислав Сухорученко рассказал, что в правительстве Иркутской области проанализировали новые изменения границ водоохранной зоны в населенных пунктах:

- Становятся допустимыми четыре режима. Так, будет разрешено движение вне дорог с твердым покрытием. Мы прекрасно понимаем, что вы делали это раньше, фактически же то, что вы делали нелегально, теперь разрешено официально. Люди перестают быть правонарушителями. Второе - возможность размещения кладбищ на территории муниципальных образований. Это была очень серьезная проблема. Водоохранная зона была установлена за десятки километров от населенных пунктов. Третье - сброс сточных вод. При этом важно отметить, что воды должны быть очищены до состояния, предусмотренного приказом № 63, по сути, это должна быть чистая вода.

Новые границы водоохранной зоны также позволяют временно размещать на территории неопасные отходы ТБО. Никакой речи о разработке новых месторождений, добыче полезных ископаемых по-прежнему не идет. Передавать землю в частную собственность также будет нельзя. Но это не препятствует предоставлению участков в аренду.

- Мы полагаем, что ограничение в обороте земельных участков не решает экологической защищенности. Навредить экологии может как собственник, так и арендатор. Для обеспечения экологического режима нужно предусматривать экологические запреты при использовании земель, как режим водоохранной зоны или ЦЭЗ, - продолжил Владислав Сухорученко.

К сожалению, постановление правительства № 643 с точки зрения его как нормативно-правового акта недостаточно проработано. Специалисты до сих пор не могут разобраться в ряде формулировок, к примеру, непонятно, что такое "незатронутые природные территории", "объекты жизнеобеспечения", которые могут строиться.

По словам Владислава Сухорученко, до конца года должны быть уточнены и поставлены на кадастр границы поселений в ЦЭЗ. Таково было поручение президента РФ.

- Министерством имущественных отношений совместно со службой архитектуры области разработана государственная программа, которая предусматривает субсидирование органов местного самоуправления в размере 95% от соответствующих расходов на выполнение генпланов для установки границ населенных пунктов. Наша задача - до конца года поставить все границы населенных пунктов на кадастровый учет, чтобы у нас в дальнейшем подобных вопросов никогда не возникало, - отметил министр.

До конца года должен быть решен вопрос и о постановке на кадастровый учет границ "Заповедного Прибайкалья". Там поставлена задача экологического зонирования, предусматривается рекреационная зона с доступом граждан.

В правительстве региона также разрабатывается порядок установления особо охраняемых природных территорий рекреационного значения регионального уровня. После этого все территории, которые не вошли в границы населенного пункта и "Заповедного Прибайкалья", будут отнесены к категории рекреационного назначения. Для них также установят специальный экологический режим, плату за посещение. Эту работу проводит министерство природных ресурсов региона и агентство по туризму.

Институт географии выполнил работу по расчету антропогенной нагрузки на берегах Байкала. Но выводы ученых не позволяют принять конкретные меры по уменьшению данной нагрузки. Законодательством не предусмотрены требования об экологическом зонировании. Установление же его во многом могло бы упростить ситуацию. Проведя зонирование, можно точно сказать, где в регионе, к примеру, будут незатронутые территории, в которых любая антропогенная нагрузка запрещена.

- А там, где нет запрета, будут установлены условия ведения деятельности, соответствующие той антропогенной нагрузке, которую несет территория, - заключил министр имущественных отношений.

Анна Соколова

Мы уже неоднократно обращали внимание на то, что овощеводство в нашей стране не воспринимается в качестве жизненно важной отрасли. В первую очередь это касается Сибири, где селекция овощных культур традиционно ориентировалась на садоводов-любителей. В итоге, когда пару лет назад на государственном уровне был поставлен вопрос о продовольственной безопасности и импортозамещении в сельском хозяйстве, наши селекционеры-овощеводы совершенно не рассчитывали на внимание со стороны государства. И в чем-то их предчувствия оправдались.

Так получилось, что все серьезные капиталоемкие проекты, нуждающиеся в государственной поддержке, оказались «заточенными» на картофель и зерновые. Продовольственная безопасность с овощами напрямую никак не увязывалась. Вопросы по селекции овощей, конечно, были. А равно и стремление идти в ногу со временем, ориентируясь на мировые тенденции. Но при этом было совершенно понятно, что ждать каких-то серьезных государственных вливаний в «овощную» тему не приходится.

В сложившихся условиях специалисты-овощеводы Сибирского научно-исследовательского института растениеводства и селекции (филиал ФИЦ "ИЦиГ СО РАН") не ждали для себя каких-либо преференций, полагая, что государство позволит этому направлению спокойно… «умереть». Сказывалась и нехватка сотрудников, и устаревшая материально-техническая база. Всё как будто говорило о том, что «роковой час» не за горами. Мало того, в профессиональной среде участились разговоры о том, будто все наши достижения морально устарели и что для работы на современном уровне нужно радикально менять подходы к селекции и получать оснащение по последнему слову техники. Иначе, дескать, выведенные сорта никак не «впишутся» в рынок с его нетривиальными и специфическими запросами. В общем, складывалось впечатление, что чаемая «новая эпоха» для селекционеров СибНИИРС оказывается закрытой.

И вот как раз в такой напряженной атмосфере, когда, казалось бы, лучик надежды совсем погас, Институт посетили представители уральской научно-производственной компании ООО «ГЕТЕРОЗИСНАЯ СЕЛЕКЦИЯ» и предложили сотрудничество на взаимовыгодных условиях. Отметим, что данная компания пытается осуществлять некий симбиоз науки и коммерции, помогая ученым-селекционерам выводить на рынок результаты своей работы. В распоряжении этой организации есть свои селекционные точки и семеноводческие площадки. Причем, принципиально важно то, что эта компания стремится заниматься семеноводством на территории России, не выходя в другие страны (как это часто происходит с некоторыми российскими семеноводческими фирмами, занимающимися производством семян на территории Китая или в Южной Европе). 

Судя по всему, руководство компании стремится интегрировать «остатки» отечественного овощеводства, привлекая к работе сохранившихся специалистов и вовлекая в оборот имеющиеся коллекции овощных культур. СибНИИРС, надо сказать, в состоянии предложить богатейший материал для работы. Возможно, этот факт сыграл не последнюю роль в выборе партнеров со стороны коммерческой организации. С Институтом был заключен договор на три года. Было выделено несколько ставок (!) для новых сотрудников, оплачиваемых за счет средств компании. То есть наши ученые получили реальную финансовую, а также организационную поддержку. Целью работы является совместное создание новых сортов овощей, востребованных на рынке. Учитывая, что компания имеет свои производственные площадки, новые сорта, что называется, сразу пойдут «в дело», а не просто пополнят строки в государственном реестре ради отчетности.

Специально отмечу, что планы по совместной работе на сегодняшний день очень внушительные. Как рассказала заведующая лабораторией селекции, семеноводства и технологий возделывания овощных культур и картофеля СибНИИРС Татьяна Штайнерт:

«В этом году у нас будет проходить экологическое сортоиспытание ста шестнадцати образцов - по более тридцати видам овощных культур. Мы расширимся в сторону так называемого «борщового набора», популярного у нас в пригородной зоне.

Будет проведено испытание нескольких видов капуст – белокочанной, цветной, краснокочанной, брокколи. Также будем испытывать морковь, свеклу. Будет много зеленных культур – укроп, салат, пастернак, петрушка. В принципе, будет присутствовать практический весь набор овощных культур. Естественно, потом мы будем выбирать лучшие образцы, проводить скрещивания и создавать совместные сорта».

Также планируются работы и по огурцу. По словам Татьяны Штайнерт, сейчас намечается обширная совместная программа по испытанию тридцати селекционных образцов. С прошлого года начата работа по редису, и скоро будет оформляться очень интересный сорт редиса, который можно спокойно сеять даже в разгар лета (он практически не дает «стрелок» в условиях длинного дня). Кроме того, в государственную комиссию передан один сорт перца («Египетская сила») и один сорт томата («Семеновна»). Название пасленовым придумали коммерческие партнеры. Так, у компании есть целая «серия» овощей с названием «Семеновна» (например, один сорт капусты). Теперь сюда добавляется томат (это уже к вопросу о «борщовом наборе»). И уже само по себе замечательно то обстоятельство, что уникальный сорт томата будет воплощать достижения сибирской селекции.

В общем, в настоящий момент сотрудничество складывается весьма успешно.

Как заметила Татьяна Штайнерт, ей импонирует то, что компания не ставит во главу угла откровенную погоню за рублем, а старается как-то реально поддержать науку: «У нас, - говорит ученый, - даже есть совместные публикации в ВАКовских журналах. Но самое главное, конечно же, заключается в том, что нас они поддерживают финансово».

К слову, у сотрудников СибНИИРС до этого был опыт не очень успешного взаимодействия с некоторыми частными семеноводческими фирмами. Случалось, что коммерческие партнеры получали элитные семена и производили из них (мягко говоря) непонятно что. Такой результат, считают ученые, неизбежен именно тогда, когда ваш партнер нацелен исключительно на сиюминутную выгоду. Что касается совместной работы с ООО «ГЕТЕРОЗИСНАЯ СЕЛЕКЦИЯ», то здесь есть одно принципиальное отличие – это наличие долгосрочных планов, требующих для реализации настоящей селекционной работы, в которую вовлекается весь научный потенциал. Как мы уже сказали, начало положено хорошее. Не хочется «сглазить», но все же будем надеяться, что данное сотрудничество – это всерьез и надолго.

Олег Носков

В современной медицине уже давно научились делать искусственные сосуды. Проблема в том, что эти аналоги далеко не совершенны: в них образуются тромбы, они отторгаются, зарастают и к тому же имеют очень недолгий срок службы. Решением этой проблемы занимаются исследователи Национального медицинского исследовательского центра им. Е.Н. Мешалкина и Института химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН — они создают сосудистые протезы с уже заранее включенными в них клетками пациента или лекарствами.

«Несмотря на бурное развитие эндоваскулярных технологий, остаётся большая группа больных, имеющих поражения сосудов, которые не могут быть пролечены существующими стентами», — рассказывает руководитель центра сосудистой хирургии НМИЦ им. Е.Н. Мешалкина доктор медицинских наук Андрей Анатольевич Карпенко.

Эндоваскулярная хирургиия  —  это способ лечения кровеносных сосудов с помощью хирургического вмешательства под контролем методов лучевой визуализации. Главной особенностью метода является то, что операция производятся без разрезов, вместо них делаются небольшие проколы в стенках сосудов. Через них врачи устанавливают в пораженных сосудах пациента специальные стенты, которые расширяют изнутри внутрисосудистый просвет и обеспечивают проток крови.

Поражения в сосудах таких пациентов либо слишком длинные (свыше 5-7 см), либо очень кальцинированные — твердые, как камень, что делает попытки расширения сосудов невозможными. Кроме этого стенты имеют ограниченный срок проходимости, поэтому практически у всех пациентов через некоторое возникает необходимость повторной операции. Возобновить проходимость стента получается не всегда. В отдельных позициях, например, на бедре, он восстанавливается всего у трети больных, а повторная проходимость сохраняется меньше чем у половины из них в течение года. И тогда встаёт вопрос о замене сосуда.

Во всех перечисленных случаях Всемирная организация здравоохранения рекомендует проводить открытые операции, при которых осуществляются различные манипуляции с веной, по ней пускают артериальный кровоток в обход поражённых сосудов. В одних случаях клапаны в ней разрушаются  специальными устройствами, и она остаётся в своем ложе. В других вена выделяется, переворачивается, чтобы клапаны прижались к стенке и не мешали кровотоку, и вшивается в ту же позицию. Однако и эти методы не всегда возможны. У большого числа пациентов нужная вена либо используется в качестве сосуда для аортокоронарного шунтирования, либо вообще оказывается непригодной — имеет малый диаметр или рассыпной тип строения. К тому же пациент может страдать варикозной болезнью, что также исключает возможность подобных манипуляций.  Поэтому встаёт вопрос разработки сосудистых протезов.

На сегодняшний день на рынке существует два типа протезов — вязаные (они делаются из полиэстера или дакрона) и те, которые льются из политетрафторэтилена. Они хорошо себя зарекомендовали в позиции на уровне таза, но практически не работают при использовании ниже колена, а также имеют ограниченный срок службы.

Исследователи НМИЦ им. Е.Н. Мешалкина стали разрабатывать новые протезы. Когда они обратились с этой задачей в Институт химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН,  то узнали, что там создаются протезы малого диаметра методом электроспиннинга.

Сосудистые протезы, подобно капроновым колготкам, вяжутся на специальных вязальных машинах. Электроспиннинг  подразумевает немного другую технологию, когда протез «набирается» при помощи нити, которая создаётся в электрическом поле.

«Эта технология на сегодняшний день является трендовой.  Дело в том, что при помощи электроспиннинга  несколько хаотично укладываются волокна, из которых формируется структура протеза, и среди них очень хорошо фиксируются клетки как из окружающего ложа сосуда, так и из кровотока. Считается, что если использовать этот протез в качестве бионеразлагаемой матрицы, в нем происходит естественное клеточное наполнение. Клетки формируют межклеточный матрикс, и этот протез лучше подвергается неоэндотелиализации (по новому покрывается эндотелиями), а также в нем повышается уровень тромборезистентности», — говорит исследователь.

Дело в том, что последняя обусловлена именно клеточным составом — когда эндотелиоциты оседают на стенках сосудов, они выделяют ряд веществ, которые блокируют локальное тромбообразование. На литых протезах из политетрафторэтилена клетки задержаться не могут, поскольку соскальзывают. Протезы из дакрона, наоборот, очень проницаемые, в них образуется слишком много фибрина, из-за чего идёт вторично-воспалительная реакция, провоцирующая создание фиброзной ткани и зарастание «сосуда». Здесь важно найти баланс — над этой непростой задачей бьются во многих лабораториях мира.

При протезировании сосудов есть две больших проблемы: тромбообразование и гиперплазия интимы, когда клетки продуцируют слишком много межклеточного матрикса, и за счёт этого бляшки начинают прогрессивно расти, и просвет зарастает.

«У нас проведено три работы. Сначала для создания протезов мы попробовали применять биоразлагаемые полимеры. Оказалось, они обеспечивают формирование неоэпителия, но к тому моменту, когда начинает проявляться биодеградация полимеров, часть этих клеток отваливается и смывается в системный кровоток. Затем мы сделали ряд работ, в которых показали, что можно брать клетки из миокарда человека (например, во время операции на сердце), выделять из них эндотелии и гладкомышечные клетки и сажать на полимерную матрицу, полученную электроспиннингом. Третья технология гибридная: полимеры с уже предзаселенными клетками вшиваются лабораторным животным. Оказываются, такие протезы способны до шести месяцев жить и нарабатывать межклеточный матрикс, — рассказывает Андрей Анатольевич. — То есть это уже вариант подхода к персонализированной медицине. Если больному делается ряд операций, например, на сердце, то, как вариант, можно забирать эти клетки, делать сосудистый трансплантат и использовать уже его для периферической реконструкции».

Исследователи изготовили протезы из двух типов биостабильных полимеров и наполнили их антикоагулянтом, который некоторое время блокирует свертывание крови на поверхности полимеров. На сегодняшний день завершилась серия экспериментов с такими протезами, полученные результаты обрабатываются.

В другом проекте НМИЦ им. ак. Е.Н. Мешалкина поставлена задача улучшить результаты стентирования. Идея состоит в следующем: нанести на металлический каркас стента тканеинженерное покрытие, чтобы поместить среди полимерного волокна цитостатик — препарат, который блокирует мейоз клеток и препятствует их делению. Изначально цитостатики применялись для лечения онкологии, а потом стали широко использоваться для профилактики неоэндотелиализации на стентах. Дело в том, что когда цитостатик просто наносится на балки стента, он имеет только локальное действие в месте соприкосновения стента с сосудистой стенкой, то есть полностью всю поверхность не охватывает.

«Мы пошли немного дальше: разработали технологию создания покрытия на стенте, также из полимера, в состав которого включили цитостатик. Эта серия работ у нас сейчас близка к завершению. Дальше будет ясно, срабатывает ли это покрытие или нет, и насколько оно улучшает тромборезистентность, — говори Андрей Карпенко.  — Оба эти исследования перекликаются. На сегодняшний день сосудистые протезы фактически не имеют лекарственных наполнений. Предпринимались попытки включения в состав протеза солей гепарина, но  это не показало своего преимущества перед обычными протезами. Посмотрим, что получится у нас. Необходимо, чтобы новые протезы служили дольше, чем уже существующие. Если срок их функционирования удастся продлить хотя бы на год, это уже можно считать определённой победой». 

Диана Хомякова

Интересный факт: в республике Дагестан стали уделять большое внимание развитию тепличного хозяйства. Так, за последние четыре года площадь теплиц достигла здесь 150 гектаров. Совсем недавно был запущен новейший тепличный комплекс по выращиванию томатов площадью 5,5 га. Он оснащен современным оборудованием с автоматизированной системой управления микроклиматом и подачей питания. Сбор урожая происходит круглогодично. Причем само производство считается безотходным и экологически чистым. Томаты выращиваются в контейнерах. Самое интересное, что в почвенный субстрат входит измельченный кокос, производимый на Шри-Ланке. Это позволяет ускорить созревание плодов. Не менее интересно и то, что для опыления соцветий используются… шмели, которых специально содержат в небольших ящичках. С каждого квадратного метра за год собирают до 40 кг томатов. Первая продукция (13 тонн) была уже отгружена в Москву.

Почему этот пример для нас показателен? Дагестан, как мы знаем, относится к самым жарким регионам РФ. И к одним из самых засушливых. Тем не менее, развитие тепличных комплексов как раз сглаживает экстремальные факторы, влияющие на развитие сельского хозяйства. По большому счету, конкретный опыт наглядно показывает, что использование теплиц – это не просто некое высокотехнологичное «приложение» к отрасли (как до сих пор думают многие из нас). Скорее всего, мы имеем дело с постепенным переходом к новому технологическому укладу, когда облик сельского хозяйства будут определять не бескрайние поля под открытым небом, а как раз подобные тепличные комплексы.

Ситуация в мире сейчас складывается так, что рост населения во многих странах сопровождается сокращением пахотных земель и недостатком пресной воды. Это вынуждает некоторые страны искать альтернативные варианты, где благодаря современным технологиям есть возможность получать высокие урожаи без использования плодородных почв и обильного орошения.

Например, в Саудовской Аравии совместно с американцами построена первая в этих местах аэропонная ферма. Примерно 15% томатов саудиты получают на гидропонных установках, работающих за счет солнечной энергии. Небольшое количество воды доставляется из Персидского залива, которую опресняют благодаря солнцу, после чего используют для ухода за растениями.

В конце декабря прошлого года в Дубае открылась первая вертикальная ферма, где выращивается 18 видов листовых овощей, не нуждающихся в пестицидной обработке.

Тем же путем идут в Китае и Сингапуре, где экспериментируют с вертикальными гидропонными фермами. Некоторые компании разрабатывают системы аквапоники, объединяющие в себе рыбное хозяйство и огород. Также набирает популярность создание контейнерных ферм и тому подобных портативных способов выращивания овощей. Их преимущества в том, что они позволяют выращивать овощную продукцию прямо на территории оживленных городов, доставляя ее потребителям, минуя посредников. Например, в США некоторые магазины выращивают листовую зелень прямо на собственных площадях. Продукция продается свежей, прямо с «грядки». Транспортных расходов нет, посредников тоже нет. Кроме того, покупатель относится к такой продукции с большим доверием, поскольку своими глазами может увидеть, как она выращивается. Весной прошлого года одна известная американская торговая сеть начала тестировать в своих филиалах вертикальные гидропонные фермы. Самое интересное, что данная компания планирует в перспективе заняться выращиванием кабачков, корнеплодов и даже… картофеля.

Показательно, что в настоящее время с гидропоникой экспериментирует известный мебельный гигант IKEA. Уже разработаны специальные гидропонные установки, подходящие как для магазинов, так и для дома.

Кстати, учитывая то обстоятельство, что вертикальные фермы обеспечиваются искусственной подсветкой, их совсем не обязательно располагать на открытом освещенном пространстве. Для этого подойдут даже подземные помещения. Так, недавно во Франции построили городскую ферму на месте бывшей подземной автостоянки. Теперь там выращивают грибы и овощи. Еще раньше подземная ферма появились в Лондоне. Её обустроили в тоннелях времен Второй мировой войны. Здесь выращивают горох, сельдерей, редис, зелень и пряные травы.

Еще одно интересное направление – создание морских плавучих ферм, использующих солнечную энергию. Каждый модуль такой фермы имеет несколько ярусов. Внизу находятся отсеки для опреснения воды и для аквакультуры. Выше располагаются вертикальные гидропонные грядки.

Не менее интересно и создание домашних мини-ферм на основе гидропоники и аквапоники. Как мы уже сказали, таким проектом занимается компания IKEA. Считается, что с помощью вертикальных грядок, оснащенных светодиодной подсветкой, можно будет увеличить урожайность втрое, используя при этом значительно меньше воды. Поэтому совсем нельзя исключить, что в ближайшее время популярность подобных систем резко возрастет.

Отметим, что такими системами занимаются и в Новосибирске (о чем мы уже неоднократно писали). Причем, обозначились разные направления: одни делают упор на гидропонике, другие отдают предпочтение так называемому «органическому» выращиванию. Но суть одна и та же – высокопродуктивные теплицы, оснащенные автоматикой. Их можно применять хоть за городом, хоть в городе, хоть в обычной квартире.

Так, по словам руководителя компании «Городские теплицы» Александра Лысковского, они учитывают указанные мировые тренды и стараются двигаться в том же направлении. В настоящее время они выращивают таким способом клубнику, а на подходе – салат, огурцы и помидоры. «Технологии, - говорит он, - еще долго будем «полировать» и расширять, но уже сейчас всё получается достаточно инновационно».

Как относятся специалисты из числа ученых к обозначенным трендам? Как заметил старший научный сотрудник Центрального сибирского ботанического сада СО РАН Юрий Фотев, актуальность и перспективность этих направлений никаких сомнений не вызывает. Ученый привел такой показательный пример. Несколько лет назад он был в КНР, в городе Куньмине. Там местные бизнесмены – при поддержке со стороны администрации провинции – построили демонстрационный тепличный комплекс, в котором использовались, в том числе, и вертикальные гидропонные установки. Так вот, любой человек, желающий приобщиться к подобным достижениям, мог сюда приехать и подробно изучить всё на месте, в том числе – селекционные новинки. Отражаются ли подобные инновации на проблемах селекции? «Разумеется, - считает ученый, - должны создаваться новые селекционные достижения, дополняя и увеличивая результат технического прогресса в растениеводческой отрасли. Причем, не только в специализированных хозяйствах, но и в децентрализованных структурах, включая домашнее использование».

К сожалению, в нашей стране о господдержке такого уровня, как это происходит в Китае, можно пока только мечтать. Поэтому развитие данного направления зависит в наши дни исключительно от энтузиазма отдельных людей.

Олег Носков

Проблема утилизации бытового мусора обостряется в стране с каждым годом. В Новосибирске эта тема также не сходит с повестки дня, вызывая нешуточные дискуссии в информационном пространстве. Выход из тупика пытаются подсказать новосибирские ученые, предложив современные подходы к переработке коммунальных отходов. Поэтому далеко не случайно этой теме была посвящена отдельная секция на Третьем Международном форуме «Городские технологии». В частности, большой интерес вызвало выступление начальника отдела инновационной, прикладной и внешнеэкономической деятельности Института теплофизики СО РАН Людмилы Перепечко. Вниманию участников секции были представлены не только конкретные цифры, отражающие ситуацию с переработкой мусора, но также обозначены конкретные технологии, которые можно применить для решения проблемы. И не где-то, а именно в нашем городе. Учитывая актуальность темы, после мероприятия мы обратились к Людмиле Перепечко для уточнения некоторых принципиальных моментов, касающихся утилизации бытового мусора.

– Людмила Николаевна, в своем выступлении Вы обозначили три технологии для комплексной переработки коммунальных отходов: сжигание, плазменная газификация и автоматическая сортировка. По Вашим словам, ученые ИТ СО РАН совместно с промышленными предприятиями готовы конкретно реализовать указанные технологии в нашем городе. Может ли Академгородок стать такой демонстрационной площадкой?

– Сейчас много говорят о создании Экологического технопарка. На мой взгляд, если Экотехнопарк появится в Академгородке, если там построят демонстрационные образцы, то это будет очень здорово. Причем, речь идет не просто о демонстрации технологий. Главное здесь то, что такие системы могут выпускаться у нас, в Новосибирске, на промышленных предприятиях. Конкретно скажу: к нам в Институт приходили представители завода «Сибэлектротерм» и предложили производить автоматизированные линии по сортировке мусора. Мы готовы участвовать в такой совместной работе. Что касается плазменной утилизации, то это тоже можно делать совместно.

– Что мешает реализации таких проектов на территории Академгородка?

– Дело вот в чем. Тепловая станция и полигон ТБО в Академгородке имеют довольно странный юридический статус: то они принадлежат СО РАН, то они принадлежат ФАНО. Тут же как-то присутствует мэрия Новосибирска. В общем, всё как-то непонятно. Поэтому, на мой взгляд, нужен некий объединяющий, объединенный совет, который бы курировал это взаимодействие – от правительства до СО РАН, Технопарка и мэрии. То есть всё должно быть вместе. Нам сейчас нужна конкретная стратегия – стратегия использования научного потенциала Сибирского отделения в интересах города. Пока ее, к сожалению, нет.

– Давайте обратимся к техническим вопросам. Речь идет, как мы поняли, о создании целого комплекса по переработке отходов. То есть, будет создан завод по автоматической сортировке, установка по сжиганию мусора и установка по плазменной газификации. Это такой «достаточный» набор или может быть что-то ещё?

– Вообще, технологий сейчас много. И каждая технология предлагается под конкретные условия. Например, плазменную газификацию целесообразно использовать для небольших поселений, о чем также говорилось на секции. Иначе говоря, ваш выбор той или иной технологии напрямую зависит от исходных обстоятельств: какой у  вас размер поселка, какие там действуют природоохранные ограничения, какой у вас конкретно состав отходов. Также немаловажен вопрос о том, что у вас могут купить при разборе мусора. Допустим, если вам некуда девать полимеры, зачем вам тогда вообще их выделять? То же самое касается стекла и бумаги. Например, грязную и мокрую бумагу у вас никто не купит. Тогда смысла ее выделять также нет. С другой стороны, бумагу можно выделить на той стадии, когда она еще не грязная и не мокрая. Для этого тоже подбирается соответствующая технология. Именно поэтому мы не предлагаем что-то одно, какую-то одну технологию, а рассматриваем проблему в комплексе.

– Но пока конкретно речь идет об упомянутых трех технологиях?

– Да, именно так. Мы попробовали осуществить автоматизированную сортировку, к которой добавляются плазменная газификация и мусоросжигающее предприятие. И всё это существует не только на бумаге. Напомню, что у нас в Коченевском районе есть предприятие по сжиганию опасных отходов. Причем делают они это успешно и экономически выгодно.

– То есть теоретические в Академгородке вполне могут появиться такие установки, поскольку они уже производятся?

– Как я уже говорила, это было бы прекрасно. Но для реализации такого проекта нужен конкретный план, своего рода Дорожная карта. Как у нас сейчас обстоят дела? В настоящее время мы подали два проекта на федеральное финансирование, поскольку на первой стадии приходится работать в формате государственно-частного партнерства. В общем, ждем ответа. По плазменной газификации у нас хороший контакт с Пермью. Если там у нас всё получится, то мы здесь, в Новосибирске, создадим опытную установку. Если всё получится с федеральным финансированием, то мы реализуем проект по автоматической сортировке, где у нас будут роботы. Я подчеркиваю – роботы и автоматическая линия. Извлеченное сырье, конечно же, продавать будем не мы.

Но, еще раз повторю, сейчас самый главный вопрос – найти вот этого самого регулятора для взаимодействия. Институты же, со своей стороны, готовы разработать установку и отдать ее.

– Речь идет о создании установки прямо в «железе»?

– В железе ее, конечно же, поставит завод. Но установка будет создана по нашей разработке. Если власть готова выделить финансирование, то никаких вопросов с производством установки не будет.

– Сколько примерно понадобится времени для реализации такого проекта – от принятия решения до окончательного монтажа?

– Я думаю, на это понадобится около трех лет. Мы сделали такую оценку по опыту работы с пермскими коллегами. У нас в Институте есть экспериментальный комплекс. Несколько установок меньшего размера были уже поставлены в Южную Корею. Поэтому мы оценили все капитальные затраты. В общем, на пилотный проект понадобится около трех лет. Но зато потом всё это будет тиражироваться гораздо быстрее.

– По идее, Новосибирск мог бы показать остальным регионам, как нужно по-современному решать проблему с утилизацией отходов. Так ли это?

– Разумеется! Об этом-то и речь. Ведь со стороны науки и промышленности здесь всё готово! Именно Новосибирск мог бы в этих вопросах стать лидером. В Академгородке можно организовать пример «умной» системы обращения с отходами, экономически выгодной и экологически безопасной.

Беседовал Олег Носков

Этот образовательный проект не проводится на орбитальной станции или на борту самолета. Он прочно связан с землей. Геологи и геофизики Новосибирского государственного университета вот уже четвертый год организуют глобальную контрольную по географии «Контурная карта» в вузах Новосибирска. В этом году она пройдет 1 мая на двух площадках – НГУ и СГУГиТ.

Весенняя географическая контрольная стала уже любимым и ожидаемым событием среди учителей географии и ученых, студентов и школьников, путешественников и журналистов. Ее писали капитан парусного судна и конструктор Анатолий Кулик, участник кругосветных экспедиций Станислав Березкин, любительница велосипедных походов по планете Ольга Маслобоева и многие другие. Председатель Новосибирского регионального отделения Русского географического общества, доктор геолого-минералогических наук и преподаватель НГУ Игорь Новиков все три года пишет контрольные вместе со студентами. Он отмечает, что этот уникальный проект позволяет узнать больше о мире и нашей стране, истории и географии.

В 2018 году организаторы решили немного упростить географические задачки, приблизить их к нашей жизни. Тема контрольной «География вокруг» позволит каждому вспомнить личный опыт, интересные факты, культурные явления, национальные традиции. Будут и так называемые задания со звездочкой для географов, чтобы акция была увлекательной для всех. Традиционно в контрольную включены 20 вопросов, на которые надо ответить за 40 минут и нанести ответы на контурную карту.

«Контрольная будет интересна любому человеку, не только геологу, географу или краеведу, - говорит один из организаторов проекта, старший преподаватель ГГФ НГУ Игорь Косенко. – Вопросы про месторождения гранитов рапакиви мы не включали. Меня спрашивают, что повторить и как готовиться? Советую почитать про русских путешественников и изучить их маршруты, посмотреть основные географические понятия и расположение на карте стран, горных цепей, островов. И еще внимательно читайте задания, есть вопросы с подвохом».

За три года в проекте приняли участие более 850 любителей географии в возрасте от 10 до 80 лет. Рекордсменом стал Станислав Иванов, который написал все работы на «отлично».

Контрольная пройдет 1 мая в двух вузах – в Новосибирском государственном университете (ул. Пирогова 1, новый корпус НГУ, аудитория № 3107) и Сибирском государственном университете геосистем и технологий (ул. Плахотного, 10). Начало контрольной в 14-00. Всех участников «Контурной карты» ждут приятные сувениры от организаторов. Как и в прошлом году «Контурная карта» станет завершающим мероприятием международного молодежного студенческого форума Интернеделя НГУ. В этот же день перед зданием университета состоится гала-концерт «Маёвка».

Проект «Контурная карта» организован геолого-геофизическим факультетом НГУ при поддержке Русского географического общества, СГУГиТ и компании «Дата Ист».

Подробнее о проекте «Контурная карта»

Екатерина Вронская, пресс-центр компании «Дата Ист»

Результаты оценки академических НИИ объявлены, однако это вовсе не означает, что анализ их деятельности завершен. Тем более что РАН всерьез занялась экспертизой научных тем, выполняемых институтами в рамках госзадания.
Какие задачи решаются в ходе этой работы? Как в академии планируют осуществлять научное и научно-методическое руководство организациями, занимающимися фундаментальными исследованиями? На вопросы “Поиска” ответил вице-президент РАН Алексей ХОХЛОВ.

- ФАНО и РАН завершили оценку результативности институтов, продолжавшуюся с лета прошлого года. Итоги опубликованы, и научное сообщество отнеслось к ним неоднозначно. С момента избрания нового руководства академии вы курировали эту деятельность со стороны РАН. Как оцениваете ее результаты? 

- Я считаю, что выполнена очень важная работа. Не секрет, что академические институты обладают разным “научным весом”, и вот, наконец, обществу представлена реальная картина.

- Разве до настоящего момента состояние того или иного института не было известно? В научной среде рефреном звучит мысль, что ученые сами прекрасно знают, кто чего стоит из коллег и организаций. 

- Это утверждение не вполне корректно. Ученым, конечно, что-то известно о прошлом института, где работают их коллеги, они ощущают его “ауру”, но про современное состояние каждого конкретного НИИ во всех деталях они знать просто не могут. Проведенное ранжирование основано не на представлениях о былых заслугах НИИ, а на их реальных результатах за период с 2013-го по 2015 годы. Оценка проводилась в референтных группах, то есть в сравнении с научными организациями того же профиля. Все экспертные советы (ЭС) возглавляли люди, не работающие в системе академических институтов. Более того, большинство членов ЭС также были не из наших НИИ. Во главе ведомственной комиссии стояли авторитетные академики, известные своей принципиальностью и честностью: руководил комиссией Валерий Анатольевич Рубаков, его заместителем был Роберт Искандрович Нигматулин.

Так что проведенную оценку можно назвать независимой и объективной. По отдельным моментам есть нарекания, возможно, где-то были допущены ошибки. Но могу свидетельствовать: эксперты сделали свою работу качественно, и советы поработали на совесть. Спорные вопросы подробно обсуждались, заседания ЭС часто затягивались до позднего вечера. Неудовлетворенные результатами институты имели право подать апелляции, и многие этим воспользовались. Все обращения были рассмотрены, примерно 30% из них удовлетворены.

- Вы сказали, что в ходе оценки могли быть допущены ошибки. Можете привести примеры?

- Эти слова — скорее, констатация факта, что в любом деле без ошибок не обойтись. Мы подписались под обнародованным распределением по категориям и, значит, считаем, что этот рейтинг объективен. На мой взгляд, он даже излишне мягок. Уверен, что в системе РАН нет одной трети институтов, которые являются мировыми лидерами. Так что некоторые НИИ получили аванс, который, надеюсь, отработают. А те, кто считают себя недооцененными, имеют возможность повысить категорию в следующем цикле.

Процесс пошел, и это — главное. Возвращаясь к вашему предыдущему вопросу насчет того, что “ученые сами знают”, добавлю: люди, которые производят качественный научный продукт, действительно давно знали, что на самом деле в академической науке все не так уж хорошо, и у них болела душа за общее дело.

- Нет ли опасности, что отнесение ко второй категории повредит, в общем-то, хорошо работающим институтам? 

- Не вижу в этом ничего страшного. Университеты оцениваются в системе мировых рейтингов уже не первый год. В определенный момент Московский государственный университет стал “скатываться” вниз. Мы проанализировали причины, поняли, с чем это связано, и исправили ситуацию. Сейчас МГУ входит в первую сотню университетов “в общем зачете”, по естественным наукам попадает в первую тридцатку, по физике занимает 18-е место. Это соответствует нашим представлениям о том, как должен выглядеть МГУ на мировом уровне.

Занимаясь аналитикой, мы увидели недостатки существующих рейтингов. В связи с этим не так давно ректор МГУ предложил новый рейтинг — “Три миссии университета” — в котором помимо научной и учебной составляющих учитывается роль университетов в развитии общества.

Если у представителей академических институтов есть какие-то предложения по совершенствованию процедуры оценки, их можно учесть во время следующих “подходов”.

- Декларировалось, что оценка будет носить межведомственный характер. Сравнивались ли академические институты с аналогичными организациями других ведомств? 

- В ходе работы заседавшей на днях Межведомственной комиссии выяснилось, что подходы участников процесса из разных ведомств не одинаковы. Мы сделали свою работу честно. В частности, объективно оценили академические институты, работающие в области медицины. А вот Министерство здравоохранения явно завысило оценки своим организациям. Если бы их результаты анализировалась по нашей методике, многие НИИ, которые ведомственная комиссия Минздрава отнесла к первой категории, попали бы во вторую. Будем добиваться, чтобы подходы были у всех одинаковыми. Президент РАН направил соответствующие предложения в Минобрнауки, которое курирует работу Межведомственной комиссии. Внутренняя оценка ведомств не должна сводиться к самовосхвалению.

- Вы считаете, что в основу единого подхода должна быть положена методика, использовавшаяся в системе ФАНО — РАН?

- Я считаю необходимым соблюдать основные принципы: оценка должна проводиться независимыми квалифицированными специалистами, работающими вне данной системы. ФАНО и РАН очень внимательно отнеслись к подбору руководителей ведомственной комиссии и экспертных советов по каждой референтной группе. Уверен, что и Вероника Игоревна Скворцова должна поставить во главе ведомственной комиссии такого человека, который не поддастся давлению со стороны чиновников Минздрава и сможет наладить честный и транспарентный процесс.

- Руководители ФАНО и РАН не раз заявляли, что проведенная оценка — своего рода пилотный проект и на основе полученных результатов не будут делаться оргвыводы. Между тем стало известно, что средства на капитальный ремонт ФАНО собирается выделять в первую очередь институтам первой категории. Программы развития предложено сформировать только лидерам. Это не дискриминация?

- Говорилось о том, что по итогам оценки не будут приниматься такие серьезные меры, как закрытие институтов, а не о том, что вообще ничего не будет предприниматься.

Выяснилось, например, что бюджетное финансирование в институтах третьей категории в расчете на одного сотрудника больше, чем в организациях-лидерах. И в этом вопросе необходимо серьезно разбираться.

- Почему институтам второй категории не нужны программы развития?

- Никто не отнимает у них права разрабатывать такие программы, тем более что в данном случае речь о дополнительном финансировании не идет. В целом же логика такая. У институтов третьей категории есть цель — попасть во вторую, у институтов второй — добиться включения в первую, а лидеры должны стремиться стать лучшими в мире. Поэтому им предложено представить на суд научного сообщества траекторию, по которой они хотят двигаться.

- А что планируется делать с организациями, попавшими в третью категорию?

- Надо понять, что у них не так и чем им можно помочь. В постановлении правительства сказано, что для третьей категории может быть проведена оценка структурных подразделений. В таком подходе есть резон: без комплексного анализа трудно выработать рекомендации.

- Справедливо ли, по-вашему, освобождение от оценки институтов, включенных в процесс реструктуризации? 

- Это была необходимая мера. Среди организаций, интегрированных в федеральные и региональные исследовательские центры, много политематических. А нынешняя оценка проводилась по референтным группам, и ключевую роль играли результаты, показанные в рамках основной РГ. Но уже на следующем этапе планируется разработать специальную методику для оценки научной результативности ФИЦ и РИЦ, а также вузов, на которые эти центры очень похожи.

Кстати, присоединение небольших или недостаточно успешных структур к более сильным — это один из методов вытягивания слабых. Посмотрим, как он работает.

- Еще одно направление научно-методического руководства РАН академическими институтами — анализ результатов исследований, проводимых по тематикам госзадания. Эта работа уже завершена? Как выглядит ситуация на сегодняшний день? 

- Мы проанализировали все отчеты за 2017 год по тематикам госзадания, которые представили подведомственные ФАНО научные организации. Прямо скажем, это была серьезная нагрузка для недофинансированной Академии наук.

Каждую из 10 568 тем анализировали два эксперта. По итогам этой оценки темы были разделены на три группы. Попавшие в первую одобрены, работу по ним рекомендовано продолжить в 2019 году. Ко второй группе есть замечания. Но после исправления недочетов по этим темам можно работать дальше. А вот темы третьей группы финансироваться в следующем году не должны.

На мой взгляд, оценка была проведена крайне либерально: в третью группу попали всего около 7% тем. Но проблем по ходу дела было выявлено огромное множество. Поэтому изменения, которые будут внесены в механизм формирования планов научно-исследовательских работ (НИР) на 2019 год, затронут далеко не только те коллективы, которые попали в упомянутые 7%.

- О каких проблемах идет речь?

- Оказалось, например, что 3984 темы (почти 40%) выполняет один человек и менее. А еще в 1680 работах участвуют один-два сотрудника.

- Что означает в реальности “менее одного человека”?

- Это когда исполнитель работает не на полную ставку.

- Чем плоха такая ситуация? Может быть, большое количество малых тем обеспечивает широту научного фронта?

- В современной науке один в поле не воин. Даже люди, занимающиеся теоретической работой, не могут сделать ничего серьезного в одиночку. Но главное — в том, что, как видно из анализа публикаций, в реальности тем гораздо меньше. Приведу вопиющий пример: исполнители 20 реализуемых одним из институтов тем отчитались одной и той же статьей. При этом по разным темам поданы практически одинаковые отчеты. Такое явление стоит в одном ряду со списанной диссертацией. С точки зрения научной этики это недопустимо.

- Как вы объясняете такое дробление тематик?

- У меня нет разумных объяснений. Может быть, все хотят быть руководителями?

Однако мелкотемье не единственная беда, которую выявил анализ отчетов. Выяснилось, что 4704 темы (45%) не имеют ни одной статьи, которой присвоен индекс DOI (Digital Object Identifier). Это означает, что в информационной сети не содержится данных об этих публикациях. Подчеркиваю, данных нет не только в базе Web of Science, а вообще нигде, поскольку DOI сегодня должны иметь все мало-мальски значимые издания! Выходит, что исполнителям доброй половины тем вообще нечем отчитаться.

- Это означает, что все плохо?

- Нет, это означает, что необходимо реалистично подходить к организации научной деятельности, а не разглагольствовать о том, что мы великие и все про себя знаем.

- Вы упоминали о последствиях этого анализа, которые затронут многие коллективы. Чего ждать организациям?

- Принято решение просить институты при подготовке планов НИР на 2019 год формировать укрупненные темы: в каждой должны участвовать более трех человек для гуманитариев и более пяти для остальных областей. Представление тем должно включать сведения об их актуальности, научной новизне, практической ценности, имеющемся научном заделе, составе научного коллектива, публикациях по теме. Если в активе нет статей за последние годы, тема вряд ли будет утверждена.

Еще одна новация. По поручению Президиума РАН отделения по областям науки должны составить список приоритетных направлений фундаментальных исследований.

- Речь идет о приоритетах, обозначенных в Стратегии научно-технологического развития?

- Нет, в Стратегии обозначены прикладные приоритеты, а мы определяем наиболее актуальные тематики в сфере фундаментальной науки.

Работа по этим направлениям пойдет не только с использованием механизма госзадания, но и в рамках программ Президиума РАН. Как вы знаете, сейчас поставлен вопрос об их переформатировании. Не могу не отметить, что темы, относящиеся к этим программам, составляют достаточно большую долю в пресловутых 40%, которые выполняет один человек и менее, а для 46% выполненных по программам президиума работ характерно отсутствие публикаций c DOI.

Представляется неверным, что в программах Президиума РАН участвуют только академические организации. Согласно закону академия “равноудалена” от всех структур, занимающихся фундаментальной наукой. По предварительным наметкам, в следующем году на программы президиума может быть выделено уже не 1,5 миллиарда рублей, как в последние годы, а 8,4 миллиарда. Мы настаиваем на том, что этими средствами должна распоряжаться академия. РАН намерена провести открытый конкурс по научным направлениям, которые обозначат отделения и утвердит президиум. Участвовать в нем смогут исследовательские коллективы из разных ведомств.

- Вполне вероятно, что при утверждении планов НИР по новой схеме не все научные коллективы академических институтов смогут вписать свои темы в заявленные отделениями приоритеты. И средства программ президиума теперь, наверное, получить станет сложнее. Что делать руководству институтов? Увольнять людей, которые окажутся “лишними”?

- РАН проводит только научную экспертизу. Как институты сформируют тематики, удовлетворяющие минимальным требованиям, — это их дело. К слову, эти требования не жестче, чем те, которые предъявляются к проектам, претендующим на гранты научных фондов. Возможно, в ходе этой работы выяснится, что некоторые люди не занимаются наукой на современном уровне. Решать проблемы их занятости — задача руководителей институтов.

- Известно, что во многих академических НИИ ветеранов науки стараются не увольнять, поскольку на нынешнюю пенсию прожить невозможно. Раньше шли разговоры о том, что необходимо договариваться с властью о специальных пенсиях для заслуженных ученых. ФАНО этим, видимо, заниматься не будет. А новое руководство РАН не ставит перед собой такую задачу?

- К анализу тематик это вряд ли имеет отношение. Но вопрос о том, что при наличии определенных заслуг ученым должно предоставляться улучшенное пенсионное обеспечение, безусловно, нужно поднимать. И ветераны наши нуждаются в поддержке, и молодые исследователи должны понимать, на что смогут рассчитывать по окончании трудовой деятельности. Зарубежные ученые, даже работающие на среднем уровне, знают, что будут получать хорошие пенсии. И это, конечно, влияет на выбор научной молодежи, которая решает, где строить карьеру. Постараемся довести эту мысль до руководства страны.

- В последнее время появилось много комментариев по поводу последствий принятия поправок в закон о РАН, которые расширяют ее права. Как вы их оценивает их значение? На какие из них хотели бы обратить внимание ученых? 

- Поправки, которые сейчас обсуждаются, — это шаг в правильном направлении. Мне кажется важным, что после их принятия РАН будет участвовать не только в утверждении директоров академических институтов (как это сегодня происходит), но и в их освобождении от должности, а также в назначении исполняющих обязанности руководителей. Не секрет, что ФАНО не всегда использовало во благо свое монопольное право на эти действия.

Принципиально новый момент, который появится в новой редакции закона о РАН, — это распространение научного и научно-методического руководства со стороны Академии наук на все организации, в которых проводятся фундаментальные исследования вне зависимости от ведомственной принадлежности.

- Как это будет выглядеть? 

- На первом этапе речь пойдет об оценке результативности организаций и их отчетов по госзаданиям, а также анализе актуальности тематик.

- Выполнимая ли это задача?

- Почему нет? Мы уже оценивали организации, подведомственные Минздраву, Минобрнауки, Минэкономразвития, Федеральному медико-биологическому агентству (ФМБА). В документах, которые были представлены в Межведомственную комиссию по оценке результативности для присвоения категорий организациям разных ведомств, содержались заключения РАН. В ФМБА не согласились с рядом оценок, выставленных нашими экспертами. Утверждение отложено, будем разбираться.

В начале года я разослал во все министерства и ведомства, которые имеют научные институты, просьбу представить список подведомственных структур, которые подлежат оценке в этом году. Многие уже прислали ответы на эти запросы. Постараемся включить в ведомственные комиссии специалистов РАН.

Я говорил о том, что нас несколько разочаровали результаты, полученные при анализе работы академических институтов. Но в других ведомствах положение явно не лучше, а, скорее всего, существенно хуже. Наверняка там тоже назрели структурные и организационные преобразования. Будем изучать ситуацию и помогать коллегам.

- Какими силами академия ведет экспертную работу?

- В ней участвуют около двух тысяч членов академии, примерно 500 профессоров РАН. Наряду с ними в корпус экспертов РАН, который насчитывает более семи тысяч человек, входят и другие ведущие ученые.

- Эта деятельность оплачивается?

- Очень малая ее часть. В государственное задание РАН входит только оценка результатов по ряду проектов, которые присылает нам Минобрнауки. Между тем мы проводим огромный объем экспертной работы: только в ходе анализа отчетов по темам госзадания академических институтов были подготовлены 22 тысячи заключений. Участники этого процесса, как и эксперты, оценивавшие результативность академических институтов, в том числе из других ведомств, работали бесплатно. Конечно, необходимо расширять финансирование госзадания РАН на экспертизу. Будем этого добиваться.

- Новое руководство РАН затеяло серьезные преобразования. Что должно получиться в итоге? Какой вам видится РАН через 5-10 лет? 

- Надеемся, что РАН станет максимально открытой организацией, избавится от таких недостатков, как кумовство, келейность, заслужит доверие власти и общества и по праву станет одним из главных институтов, который будет определять пути развития науки и страны.

- Как известно, в мае будет назначено новое правительство. В научном сообществе идут разговоры про возможные изменения в системе управления сферой исследований. Нужно ли, по-вашему, отдельное министерство науки?

- Я готов принять любую схему реорганизации. Главное, чтобы университеты и научные институты оставались в одном ведомстве. Ни в коем случае нельзя допустить создания барьера между наукой и высшей школой. Это приведет к большим потерям в обеих сферах.

Надежда Волчкова

Интересный факт из истории науки: так называемая ледниковая теория в течение многих лет воспринималась известными естествоиспытателями позапрошлого века как несусветная фантазия. Так, знаменитый естествоиспытатель Александр фон Гумбольдт, ознакомившись с идеями Жана Луи Агассиса об оледенении Европы, посоветовал ему вернуться к анатомии и отказаться от этих «диких умозаключений». Того же мнения придерживались и члены Лондонского геологического общества, высказываясь об этой теории с едким сарказмом. И лишь к середине 1870-х годов позиции «консерваторов» были наконец-то сломлены. С тех пор воображаемые картины глобального оледенения стали восприниматься как точно установленный факт, известный сегодня любому школьнику.

В этой связи никого не удивляют замерзшие трупы мамонтов, которые периодически обнаруживают в вечной мерзлоте северо-востока Сибири. О них у нас также знает каждый школьник. Мамонты давно уже стали ассоциироваться с ледниковым периодом, а потому их замороженные останки воспринимаются как что-то само собой разумеющееся. Ведь если в прошлом был «ледниковый период», то и заморозка трупов считается каким-то вполне тривиальным событием.

Но таким ли уж оно было тривиальным на самом деле? Как ни странно, но с объяснением подобных фактов возникают очевидные (и я бы даже сказал – досадные для точной науки) неувязки.

Рассмотрим лишь два хорошо известных примера. Это Берёзовский мамонт, найденный на берегу речки Берёзовки - правом притоке Колымы - в 1901 году. Второй пример - мамонтенок Дима, чей замерзший труп был обнаружен летом 1977 года в Магаданской области, недалеко от городка Сусуман.

Обе находки подверглись тщательнейшему, всестороннему исследованию со стороны представителей разных наук (особенно это касается мамонтенка Димы), однако вопрос о том, в силу чего произошла такая «удачная» заморозка животных, практически был отодвинут на задний план. Точнее, к этой проблеме отнеслись так, будто она не имеет принципиального значения. Во всяком случае, палеонтологи этим вопросом особо себя не терзают, приняв за «очевидную истину» банальный несчастный случай. То есть применяют к этим фактам свой обычный дежурный ответ: «Шел, поскользнулся, упал» …

Во всех популярных книжках мелькает одно и то же объяснение: Берёзовский мамонт банально провалился в речку, после чего замерз. Точно так же мамонтенок Дима «отстал от стада», потом «провалился в болото» и замерз. Короче, всё очень просто! Поскольку в принятой у нас картине доисторического прошлого ничего сверхординарного (вроде всемирного потопа) быть не могло, то и появление замерзших трупов, пролежавших в земле десятки тысяч лет (по принятой шкале), происходило якобы вполне буднично.

Я напомню, что примечательной особенностью этих находок является то, что мамонты не просто замерзли, а замерзли достаточно быстро, поскольку не только не истлели их ткани, но также не истлели остатки растительной пищи, найденной в желудках и в зубах. У мамонтенка Димы в кишечнике даже остались куски кала. Об этих фактах хорошо известно, но они, как выясняется, ничуть не смущают наших специалистов по древним формам жизни. Но самым забавным выглядит то обстоятельство, что, пытаясь дать хоть какое-то внятное объяснение причин гибели замерзших мамонтов, специалисты начинают «путаться в показаниях».

Красноречивым свидетельством на этот счет являются результаты изучений трупа мамонтенка Димы. Находка была изучена буквально под микроскопом. Над этим трудились представители самых разных наук: от палеонтологии и геологии до цитологии и генетики. Результаты проделанной работы были опубликованы в отдельном научном сборнике (См: Магаданский мамонтенок. - Ленинград: Наука, Ленинградское отделение, 1981. – 290 с.). И к большой радости для нас, некоторые из этих ученых не могли обойти стороной вопроса о том, что же все-таки случилось с несчастным детенышем, отчего его труп оказался в мерзлом грунте?

Итак, какие объяснения мы получили от уважаемых специалистов по разным наукам? А получили мы, ни много ни мало, СЕМЬ разных версий, причем некоторые из них прямо противоречили друг другу!

Так, геологи заявляли, что мамонтенок остался без матери, сильно отощал от голода, и с наступлением зимы просто умер и замерз в маленьком озерце, куда его труп упал во время агонии. Дальше на этом месте образовалась ледяная линза, сверху – по причине сейсмоселя - на нее наполз грунт и дернина (не давая льду растаять). Это позволило трупу остаться в сохранности до наших времен. Геолог-палеозоолог выдвинул несколько иную версию. На его взгляд, отощавший детеныш упал во впадину, заполненную водой и присыпанную сверху снегом. Затем впадина промерзла… снизу (!). Другой палеозоолог также связал смерть животного с крайним истощением. Отощав, мамонтенок  упал в илистую водомоину, наглотался воды и затих. Затем лужа замерзла, а в следующий теплый сезон она оказалась перекрыта новой порцией отложений, после чего уже не оттаивала. Геологи-мерзлотоведы настаивали на том, что захоронение произошло в грязевом потоке. Перед этим труп мамонтенка (под присмотром самки мамонта) лежал на поверхности и мумифицировался, и только потом был увлечен грязевым иловато-щебневым потоком, тащившим труп некоторое время.

Были и другие версии. Кто-то утверждал, будто смерть мамонтенка произошла при завале большой глыбы сухого грунта. Кто-то связывал его смерть с глистной инвазией (нетрудно догадаться, что так считали биологи). По мнению других, смерть наступила от голода и холода одновременно. А кто-то полагал, что животное просто увязло в трясине. Были и те, кто заявлял о провале детеныша в трещину. Однако на это им возражали, утверждая, что таких трещин в тех местах не было и нет: просто отощавший-де (после убийства дикими охотниками матери) мамонтенок решил напиться воды в луже, но так и не смог подняться, оставшись валяться на боку прямо в холодной воде.

Также расходятся мнения насчет того, в какое время года произошла гибель. Одни настаивают на том, что это было в середине или в конце лета, другие - в конце осени или в начале зимы. Третьи утверждают, что в смерть произошла в начале вегетации растений (то есть весной). Есть серьезные разногласия и по датировке события. Для одних ученых мамонтенок погиб примерно 8-10 тысяч лет назад. Другие настаивают на 40 тысячах лет.

Расхождения, как видим, существенные. Тем не менее, каждая сторона приводит свои «убедительные» научные аргументы. Нам лишь остается… выбирать. Хотя такой откровенный разнобой свидетельствует о том, что чего-то наши исследователи не учитывают или не принимают по каким-то чисто субъективным причинам.

Не лучше обстоят дела и с Берёзовским мамонтом. Американский палеонтолог Рой Эндрюз в своей популярной книжке «Диковинные звери» дает описание этой находки, приведя рассказ русского исследователя, принимавшего участие в той знаменитой экспедиции на Колыму. Рассказ сам по себе весьма примечателен. Приведу самые красноречивые фрагменты. Вначале о том, что рассказчик ВИДЕЛ (именно видел!) своими собственными глазами:

– В желудке у мамонта было двадцать семь фунтов непереваренной пищи: еловые шишки, ветки лиственницы и сосны, осока, дикий тимьян, различные цветы и два вида мха. Теперь мы знаем, чем питался мамонт.

Запомним: осока, дикий тимьян, различные цветы. Пища была непереваренной. А теперь о том, как рассказчик ВООБРАЖАЛ гибель этого мамонта.

– Совершенно очевидно, что мамонт провалился в трещину ледника. Такие трещины порой достигали в глубину нескольких сот футов. Быть может, мамонт переправлялся по снежному мосту, который обвалился под его тяжестью. Но, как бы то ни было, случилось, что он упал с большой высоты, ударился о дно трещины бедром или тазом и сломал при этом правую переднюю ногу. А затем, должно быть, тонны снега и льда обрушились на мамонта, и он очутился в ледяной западне.

Итак, гигантский ледник высотой в несколько сот футов, снежный мост…? Правда, перед тем, как рухнуть в трещину ледника, мамонт умудрился найти травы и цветы и плотно ими пообедать. В каком месте он нашел такую обильную растительность, остается совершенно непонятным,  особенно если учесть, что ледник, по мнению рассказчика, покоился прямо на вечной мерзлоте:

«В конце концов ледник растаял, но мамонт все еще лежал погребенный в мерзлой земле».

В общем, осока, тимьян, цветы, гигантский ледник и вечная мерзлота слились в единый сюрреалистический пейзаж. Возможно, более поздние советские авторы, осознав нелепость такой картины, все же резонно предположили, что гибель гиганта могла случиться только в теплое время года. И произошло это, скорее всего, в умеренном климате. Поэтому в популярных книжках стала мелькать другая версия, где место высокого ледника занял высокий крутой обрыв: мамонт-де сорвался с этого обрыва в реку и утонул. Потом, естественно, пришла зима, и тело гиганта замерзло… на десятки тысяч лет.  

Олег Носков

Программа сотрудничества между Российской академией наук (РАН) и госкорпорацией "Росатом" будет сформулирована в ближайшее время, сообщил РИА Новости президент РАН Александр Сергеев в ходе визита в Париж.

Ранее в апреле "Росатом" провел отраслевую научную конференцию, на которой обсуждались перспективы развития науки на предприятиях и в организациях госкорпорации.

"Этот форум был организован "Росатомом" именно для того, чтобы привлечь российскую фундаментальную науку к обновлению научно-технического задела для отраслевой науки, прикладных исследований, которые делаются в "Росатоме". Это очень интересное мероприятие, потому что одна из существенных проблем, которая есть и в российской науке и везде в мире - это то, каким образом и как быстро те достижения, которые получаются в области фундаментальной науки, превращать в конкретные результаты и для рыночной экономики, и для нужд общества", - сказала президент РАН.

Он отметил, что "всегда говорили о том, что нам необходимо преодолевать тот участок развития, когда мы достижения фундаментальных наук ставим именно на службу отраслевой науки".

"У нас даже был такой образ: мы называли это "долиной смерти". То есть у нас есть результаты фундаментальных исследований, у нас есть крупные компании, госкорпорации, которые успешно работают для рынка, но продолжение их успешной работы зависит от того, чтобы как можно быстрее результат фундаментальных исследований доводить до практики", - пояснил Сергеев.

По его словам, очень важно, что "это не со стороны РАН было поставлено, а со стороны "Росатома" объявили, что это нужно делать".

"Они чувствуют, что у них уменьшается тот научно-технический задел, который им нужен для обновления их продукции. Были приняты решения, и в ближайшее время будет сформулирована программа с несколькими направлениями, академические институты будут очень привлекаться к выполнению этой программы по восстановлению вот этого научно-технического задела", - заключил президент РАН.

Виктория Иванова

Ежегодно в России проходят конкурсы научно-исследовательских проектов, победители которых получают поддержку Российского научного фонда. Эти конкурсы пользуются большой популярностью в научном сообществе, поскольку поддержка Фонда позволяет добиваться заметных результатов. Но и получают ее только проекты, прошедшие тщательное рассмотрение с привлечением, в том числе, зарубежных экспертов.

В этом году на конкурс «Проведение фундаментальных научных исследований и поисковых научных исследований отдельными научными группами» поступило 3654 заявки. И лишь 525 из них будут поддержаны РНФ. В их числе – проекты, подготовленные двумя группами сотрудников ФИЦ «Институт цитологии и генетики СО РАН».

Первая группа представлена сотрудниками лаборатории эволюционной биоинформатики и теоретической генетики. Коллектив ученых во главе с к.б.н. Дмитрием Афонниковым займется идентификацией новых генов устойчивости растений к заболеваниям и стрессовым состояниям. Объектом изучения станут молекулы РНК, которые являются источником информации для синтеза белков.

– Мы уже проводили подобную работу, но в меньших объемах: анализируя растения дикого картофеля, выделили в них последовательности, которые могут служить кандидатами генов устойчивости к патогенам, полезными для создания новых сортов, устойчивых к золотистой нематоде, - рассказал Дмитрий Аркадьевич. – Позже аналогичным образом мы обнаружили ряд новых последовательностей, имеющих сходство с генами устойчивости к патогенам, при исследовании РНК ряда сортов ячменя.

В ходе этой работы сотрудники ФИЦ "ИЦиГ СО РАН" подтвердили, что необходимую информацию возможно получить из анализа транскриптома (информации, содержащейся в молекуле РНК). Теперь разработанные методы планируется применить на более масштабном уровне. Работа будет вестись с пятью распространенными сельскохозяйственными культурами – картофель, кукуруза, рис, томат и ячмень. А объектом поиска станут гены устойчивости к широкому кругу негативных факторов: распространенным заболеваниям, засухе, похолоданию и т.п. По сути, речь идет о создании базы данных для проведения маркёр-ориентированной селекции, причем базы, доступной для всех селекционеров страны и за ее пределами. Первые практические результаты ученые рассчитывают получить к концу этого года.

Тема второго проекта также не является новой для Института цитологии и генетики – сотрудники лаборатории молекулярных механизмов патологических процессов не первый год изучают патогенез описторхоза, а также молекулярную биологию и биохимию возбудителя этого заболевания, печеночного сосальщика Opisthorchisfelineus. В России описторхоз входит в число самых распространенных гельминтозов. Это заболевание отличается длительностью, протекает с частыми обострениями и может способствовать возникновению первичного рака печени.

– Получение гранта РНФ – это результат долгой и дружной работы лаборатории в целом, - отметил руководитель проекта, д.б.н. Вячеслав Мордвинов. В данном проекте внимание исследователей будет сфокусировано на изучении важнейших вопросов патогенеза описторхоза: как секретируемые продукты гельминтов взаимодействуют с клетками организма-хозяина. Это взаимодействие изучено слабо, но именно здесь, считают ученые, находится область для поиска эффективных стратегий лечения как паразитарной инвазии, так и заболеваний, ассоциированных с описторхозом.

– Мы надеемся, что при выполнении запланированных исследований будут получены данные, существенно расширяющие наши представления о механизмах взаимодействия «паразит-хозяин». Новые знания помогут повысить эффективность лечения описторхоза и его осложнений, - продолжил Вячеслав Алексеевич.

Напомним, ежегодно в Российской Федерации выявляется до 40 тысяч случаев описторхоза. Согласно данным Роспотребнадзора, наиболее интенсивные показатели заболеваемости описторхозом зарегистрированы на территории Западной Сибири.

Пресс-служба ФИЦ «Институт цитологии и генетики СО РАН»