Огры – французские людоеды. Почему именно французские? Слово "огр" – родом из Франции. Да-да, не только багеты и вино, мигранты и преступность, но и Огры. L’ogre наиболее ярко встречается в сказке Шарля Перро «Кот в сапогах», но появились они в Европе задолго до него, вы наверняка сможете вспомнить великанов людоедов хотя бы из одного из таких произведений как «Джек и бобовый стебель», «Путешествие Пилигрима», скандинавское сказание о Jotnar-е, Грендель из Беовульфа, циклоп Полифем из Одиссеи Гомера, людоед из Синей бороды, монстры «Они» из японской мифологии, Хумбаба из эпоса о Гильгамеше, им всем многие сотни лет. Но они живы в наших мифах и сейчас: ударные войска Огров близ Гундабада в трилогии Хоббита, опасный противник в The Elder Scrolls Online, Шрэк и Фиона, сериал Мишки Гумми, одна из рас в Warcraft. Сколько же их было, сколько их ещё будет и зачем их придумали?

Давайте начнем издалека – с Востока, японское «они» происходит от «онийоми» - что буквально означает спрятавшийся. Согласно японским мифам, они имеют огромные когти и множество растрёпанных волос. Одеты они как правило в набедренную повязку или подобие шкуры, и несут с собой в качестве оружия огромную обитую железом дубину – "kanabo". Иногда их изображают темнокожими.

Представили? Большие, волосатые, с дубиной и не хотят вас видеть. Избегают людей.

Огромные монструозные создания, поедающие человечину есть и в Китае – " shí rén mó". Где они обозначают древний мертвый дух, злобной природы. А согласно корейским мифам, огромные гоблины назывались "Dokkaebi". Их появлению предшествовало окрашивание огня в синий цвет. У них есть магические предметы, такие как "доккаэби гампту" – волшебная шляпа и волшебные палочки. Их всегда изображают в 2-3 раза выше человека и весьма впечатляющими внешне. Но есть ли у этих мифов реальный прототип?

Ещё у корейцев есть удивительная легенда про то, как Доккаэби посетил старика-отшельника, который жил в горах. Старик очень удивился такой встрече, и чтобы задобрить гиганта быстро предложил ему выпить. После чего они стали друзьями. Но когда старик понял, что становится одним из Доккаэби, увидев своё лохматое отражение в пруду – то решил прервать дружбу, вместо того чтобы побриться и бросить пить.

Он спросил, чего великан боится больше всего. На что чудище наивно ответило – крови. "А ты чего боишься человек?" Спросило оно в ответ. И старик сказал - "денег, а вот прямо совсем - золота", говорит боюсь. На следующий день, коварный пенсионер убил корову и всё измазал её кровью. Когда пришел его собутыльник и по совместительству друг, он был настолько шокирован зрелищем, устроенным безумцем, что поклялся отомстить. И однажды старик проснулся очень богатым.

"Они" и "Доккаэби" есть и в Индуизме, в виде Ракшаса – буквально «поедателя людей», злобного демона, огромных размеров и неприятной волосатой наружности. В Индии в некоторых местах до сих пор в них верят, хотя сам образ и оброс дополнительными мифами. Считается что у них ядовитые ногти, они крадут детей и оскверняют могилы.

Согласно «Рамаяне», они были сотворены Брахмой для охраны воды. Соответственно возле неё и обитают. Индийцы рисовали их как косматых чудищ, наподобие воинственного "Чубаки", выделяли разновидность злых Ракшасов – Найрриты. Но, может быть, просто не надо было злить обычных Ракшас?

И в Швеции – в виде горных духов, огромных и иногда очень злых существ, населяющих фьорды. Опасных горных троллей. Иногда, при виде причудливой скалы говорят, что это и есть Тролль, застигнутый врасплох солнечным светом. В Норвегии троллями называют существ от трёх до восьми метров ростом, с огромным носом, и они всегда – людоеды.

В Британии всё достаточно запутанно. Здесь есть и несколько скал, которых называют троллями. А есть и несколько преданий, где существ размером с кобальта или гнома называют троллем. Их тщательно разделяют по видам и размерам. Бывают пещерные тролли, бывают горные, бывают «те, что живут под мостами». В одной из версий саг одного такого встретил даже сам король Артур, когда тот жарил огромного кабана.

Вы не поверите, но с точки зрения палеонтологии Тролли, Огры, они, Ракшасы и людоеды -великаны не так уж далеки от реальности.

Всё началось в далеком 1935 году, когда немецкий палеонтолог Густав фон Кёнигсвальд купил в старой лавке китайского старьёвщика в Гонконге, торговавшей странными снадобьями и лекарствами зубы дракона. Которые были вдвое больше зубов гориллы, а на проверку оказались зубами гигантского примата.

Хозяин этих зубов был ростом до четырех метров и весил до полутоны. Звали его Gigantopithecus blacki.

Первые исследовали считали, что в отличии от жутких троллей и огров, чудовище ело бамбук, что доказывало строение зубов. Животное было отчасти похоже на своих ближайших родственников – орангутанов. Что так же помогало с аналогиями.

На исходе плейстоцена гигантопитеки сосуществовали с людьми – Homo Erectus. Которые постепенно начинали заселять Южную и Восточную Азию, постепенно разбегаясь из Африки. Более поздние исследования всё-таки склоняются к теории о том, что ископаемые Огры были всеядны. В 1957 году были найдены останки Гигантопитека вместе с обгрызенными костями крупных травоядных, в китайском гроте Лэнцзай.

Невозможно не привести цитату восходящей звезды российской антропологии – Станислава Дробышевского на этот счёт:

"Хотя остатки черепной коробки гигантопитеков доселе не попали в руки антропологов, по размерам челюстей можно предположить, что объём мозга у этих обезьян должен был быть заметно больше, чем у гориллы. А ведь максимальный размер мозга гориллы превосходит минимальный нормальный размер мозга человека! Стало быть, у гигантопитеков средний размер мозга должен быть примерно в пределах значений питекантропов. Это, конечно, не гарантирует большого интеллекта (особенно с учётом грандиозных размеров тела), но всё же размер имеет значение!
Более того, иногда в тех же слоях обнаруживаются огромные каменные орудия труда. В руке их держать неудобно, а размеры руки у питекантропов и прочих древних людей были не больше, а то и меньше наших. Не орудия ли это гигантопитеков?"

Если вы не знали, то, например у гориллы Коко коэффициент интеллекта был около 95. Она умела шутить, придумывать анекдоты, называла себя кокетливо «хорошей птичкой», сама придумала несколько матов, к примеру «Ты грязный плохой туалет». Осознавала прошлое и будущее. И вероятно знала больше английских слов чем вы (около 2000), овладела языком жестом амслена (более 1000 базовых понятий).

А теперь представьте, что вы – типичный представитель человека прямоходящего (homo erectus), вы знаете и умеете изготавливать каменные орудия (Ашельская культура), у вас есть одежда из шкур, вы умеете разводить огонь, готовите на нём пищу. У вас есть какие-то понятия о травах (стоянка Гешер Бенот Йаков), может быть первой медицине, вы умеете готовить отвары, запасать на зиму свеклу и листья мальвы. Вы боитесь неандертальцев и ваши племена в союзе с сапиенсами. До рождения Христа ещё миллион лет. И вот, гуляя по сельве, или прекрасным цветущим джунглям Индии в поисках пропитания, вы нанизываете лягушек на свой дротик, собираете камыши и насекомых. Нагнувшись за очередным желудем или жуком, вы видите странное дерево, без коры и корней, стоящее само по себе. Подняв глаза, а поднимать их пришлось долго, вы встречаетесь взглядом с существом 4 метров роста, а дерево — это его копьё с кремниевым наконечником, возможно даже более искусным чем ваш. Существо покрыто густой шерстью. И смотрит на вас осознанно и без страха.

Позднее, найдя логово и убив его при помощи всего племени и не без потерь, вы обнаружите остатки костей животных, их шкуры, его величавые орудия вы заберёте с собой чтобы тысячи лет рассказывать своим детям о гиганте, сторожившем озеро, или монстре жившем у оврага, или посланнике богов охранявшем врата в сам Ад, а ваши дети будут миллион лет продлевать жизнь устной легенды добавляя ей детали и придумывая притчи.

И дети ваших детей, внуки ваших правнуков, бессменные поколения спустя будут хранить образ могучего, мохнатого монстра, отправляя его в космос на битву с Джабба Хаттой. Воссоздавать его в музеях по останкам и представлять его, сегодняшнего. Великого и несравненного гиганта.

Глава «Роснано» Анатолий Чубайс продолжает будоражить общественность. Не успели мы опомниться от его заявлений насчет повышения тарифов на газ и электричество, как недавно он выдал еще одно скандальное предложение – ввести для предприятий так называемый «углеродный налог». По мнению Анатолия Чубайса, такая мера будет стимулировать промышленников снижать выбросы в атмосферу. Поскольку в данном контексте прозвучала тема ратификации Парижского соглашения, предложение главы «Роснано» о налоге на выбросы может показаться совершенно «европейским» по духу и еще раз подтвердить прозападное кредо нашего главного «инноватора».  

Как мы знаем, Анатолий Чубайс имеет у нас в стране репутацию убежденного прогрессиста-западника и ярого апологета рыночных отношений. И выдвинутые им предложения, конечно же, призваны еще раз показать его приверженность прозападной линии. Тем самым прямо поддерживается образ этакого современного руководителя, продвинутого и очень образованного технократа, хорошо осведомленного по части мировых прогрессивных трендов. Но так ли это на самом деле?

Честно говоря, меня искренне изумляют некоторые российские деятели, которые в теории апеллируют к развитым странам, а на практике упорно идут своим «особым» путем. Предложения главы «Роснано» - из той же серии. Тарифы на газ, мол, должны у нас быть как в Европе, а проценты по кредиту пусть остаются как в Африке. Точно так же и с «углеродным налогом». Государство, дескать, должно использовать его как стимул для снижения выбросов, а вот задействовать для стимулирования финансовый ресурс – это уже не его забота. Пусть «крутятся сами».

У меня такое впечатление, что Анатолий Чубайс понял рынок и капитализм так, как его понимали представители позднесоветской номенклатуры, воспитанные на идеологических штампах. При всем своем имидже рыночника, он остается, по сути своей, типичным советским номенклатурщиком, лишь слегка утратившим чувство меры и лишенным должного контроля сверху. Как раз в таком духе этот управленец трактует то, что он называет «инновационной экономикой».

Чтобы не быть голословным, сошлюсь на его же высказывания. Так, в недавнем интервью ТАСС он с гордостью заявляет, что благодаря «Роснано» уже запущена сотня современных предприятий. Бряцать подобными количественными показателями – типично советская черта. Кажется, еще немного, и Анатолий Борисович начнет рапортовать о рекордной выплавке чугуна и стали. В сущности, именно так он и рапортует, только вместо чугуна и стали у него фигурируют «инновационные» технологические линии, благодаря которым на заводах «Роснано» стремительно растет производительность труда. Короче, «вал – наше всё». Может даже возникнуть впечатление, будто в компании придумали какую-то особо прогрессивную форму организации труда. На самом же деле заслуг со стороны «Роснано» здесь ровно столько же, как и в случае с изобретением солнечных панелей.

Благодаря чему (или кому) растет производительность? К примеру, в 2009 году в Новосибирске по проекту одной немецкой компании был построен кирпичный завод «ЛИКОЛОР». В сравнении со старыми советскими предприятиями его производительность оказалась просто фантастической. Кого за это хвалить – президента, правительство, Госдуму, губернатора, мэра? Или, может, европейских разработчиков? Это я говорю к тому, что Анатолию Чубайсу лавры Генри Форда, создавшего когда-то конвейерную линию, вряд ли светят. Заслуги «Роснано» в том, что их предприятия выдают продукт с удвоенной силой, нет. Кроме того, высокая производительность является самоценной только в официозных отчетах и в пропагандистских листовках. В условиях рынка (о чем Анатолий Чубайс должен быть хорошо осведомлен) выдаваемый вал продукции должен быть адекватен спросу. В противном случае вас ждет банальное банкротство.

Вот вам на этот счет еще один пример. В 2012 году недалеко от города Искитим (НСО) был запущен завод по производству изделий из автоклавного газобетона «Бетолекс». Как и в предыдущем примере, здесь применялась немецкая технология. Производительность предприятия также поражала воображение – примерно в четыре раза выше, чем на обычных заводах ЖБИ. В общем, рапортовать было, о чем: новый завод с потрясающей производительностью. Ну чем не вклад в экономическое развитие? По советским меркам всё именно так и выглядело. Но не по рыночным. Через несколько лет предприятие оказалось банкротом из-за крайне низкого сбыта продукции. Вот и весь сказ.

Если вы думаете, что компания «Роснано» не сталкивалась с подобной ситуацией, то ошибаетесь. Красноречивый пример тому – новосибирский завод «Лиотех». На моей памяти — это предприятие дважды попадало в список банкротов. Правда, благодаря чудесному вмешательству главы «Роснано» оно каждый раз «воскресало». Насколько близок был рыночный подход руководству «Лиотеха»? На этот счет однозначного ответа у меня нет, но некоторые факты дают повод призадуматься.

Так, к концу 2014 года заводские склады серьезно заполнились нереализованной продукцией. И тогда дирекция начала устанавливать контакты с городской администрацией. То есть спрос искали не на рынке, а в кабинетах чиновников, которым пытались подкинуть сразу несколько «инновационных» тем – тему электрификации городского транспорта и тему модернизации лифтового хозяйства.

Первая тема предполагала использование литий-ионных аккумуляторов, вторая тема была нацелена на сбыт источников бесперебойного питания. Подход к проблеме, надо сказать, оказался рациональным, но вряд ли он был рыночным. По этому поводу даже прошел «круглый стол» в пресс-центре ТАСС-Новосибирск. Директор завода расписывал участникам все преимущества от использования их «инновационной продукции». В теории, конечно, всё выглядело красиво и убедительно. Но практика – рыночная практика – приготовила производителям горькую пилюлю. Так, один из участников прямо заявил: зачем я буду покупать ваши изделия, если я могу точно такие же заказать в Китае, да притом – дешевле и качественнее?

Как мы знаем, Анатолий Чубайс создавал это предприятие с прицелом на электрификацию городского транспорта. Кстати, если судить по упомянутому интервью, он до сих пор не оставил этой идеи. Похоже, тема массового выпуска электробусов в рамках государственных и муниципальных программ воспринимается им как основной путь решения проблемы со сбытом литий-ионных аккумуляторов. Прямо скажем, что строительство завода под реализацию каких-то государственных инициатив – это воскрешение до боли знакомой советской практики. Разница только в том, что в советские годы государственные программы принимались реально и финансировались как положено. В нашей «условно-рыночной» экономике на этот счет никаких гарантий нет. На местах руководители болтают много, а делают мало. Иногда просто пускают пыль в глаза, оглашая какие-то фантастические планы, которые на деле никто не собирается финансировать. С планами по электрификации городского транспорта складывается сейчас именно такая ситуация. И проблема даже не в том, что кому-то не хочется ввязываться в перемены. Суть проблемы – в необходимости выработки системного подхода. Наштамповать электробусов – еще недостаточно. Необходимо (в том числе) решить вопросы с инфраструктурой. К примеру, в Новосибирске тяговые подстанции дышат на ладан и нуждаются в срочном переоборудовании. Кроме того, достаточно высокая стоимость киловатта электроэнергии может свести рентабельность работы электробусов в нуль. А если учесть, что Анатолий Борисович параллельно бьется за повышение тарифов на электричество, то вся его затея с электрификацией транспорта вообще начинает напоминать барскую потеху.

Однако в нашем случае важнее всего вычленить одну «фундаментальную» составляющую подобной борьбы за спрос на «инновационную продукцию» курируемых предприятий.  Если представители «Роснано» пытаются применить свои лоббистские возможности при продвижении выгодных им государственных программ, то красной строкой там обязательно будет проходить одно непременное условие – приобретайте изделие только у «наших». Допустим, Анатолий Борисович выстроит очень хорошие отношения с руководством Санкт-Петербурга по вопросу электрификации городского транспорта. У кого, в таком случае, будут закупать аккумуляторы для электробусов? Ответ, думаю, понятен. И точно так же – во всём остальном. Подчеркиваю, такой подход вполне рационален, но причем здесь рыночные отношения, если в дело постоянно включается административный ресурс?

Чтобы самостоятельно оценить ситуацию на рынке «инновационной продукции», воспользуйтесь поисковиком Google. К примеру, наберите в строке: «купить солнечную панель». Как мы знаем, «Роснано» считается у нас локомотивом развития альтернативной энергетики, и с ее участием в Новочебоксарске построен завод «Хевел» по производству солнечных панелей. Так вот, если вам понадобиться такая продукция, у вас (к счастью) пока есть большой выбор, ибо компания «Хевел» - далеко не единственный производитель, предлагающий вам подобные изделия. Каких-либо особых преимуществ перед другими производителями лично я не обнаружил, в том числе и по цене самих изделий. Как говорят в таких случаях – «цены на уровне рынка». То есть, покупая солнечную панель, произведенную в Германии или в Китае, вы не особо теряете по деньгам. С заводского склада купить, конечно, будет чуть-чуть дешевле (именно «чуть-чуть»), однако у поставщиков особой разницы в цене вы не увидите – что у немецкой, что у китайской, что у «нашей», новочебоксарской. Иначе говоря, российскому потребителю вообще не холодно и не жарко от того, что у нас в стране однажды открылось это «инновационное» предприятие.

Но это еще не всё. В условиях растущего спроса иностранный производитель готов зайти на наш рынок, что называется, «двумя ногами».  Так, пару лет назад на новосибирском форуме «Городские технологии» выступал представитель очень известной гонконгской компании, как раз занимающейся производством солнечных панелей. Иностранный гость нахваливал достоинства своей продукции, сулил разумные цены, выгодные условия покупки, выражал готовность взаимодействовать с местной властью и даже готовность построить в наших краях целое производство. А теперь на минутку задумаемся: каков будет ответ со стороны наших государевых «инноваторов» на стол дерзкую экспансию иностранных конкурентов? В этой ситуации я меньше всего верю в то, что ответ выразится в технологическом прорыве. Для этого нужно не только потратить много денег и привлечь много хороших специалистов. Необходимо сформировать хорошую культуру, а на это уходят долгие годы. А вот во что я верю, так это в неприкрытый лоббизм со стороны нашей бюрократической братии и в традиционные способы формирования монополистов в тех или иных производственных секторах. 

Во всяком случае, главе «Роснано» гораздо проще будет протолкнуть какое-нибудь решение о «защите» отечественного производителя и замкнуть все инфраструктурные проекты с государственным участием на своих подопечных, чем превзойти проклятых басурман на научно-техническом поприще. Как говорится, дешево и сердито. В последние годы, кстати, руководство «Роснано» стало выдавать оптимистические отчеты насчет доходной части. Мол, мы не нахлебники, и возвращаем государству долги.  Надо ли сомневаться в том, что для закрепления успеха теперь эффективней всего использовать административно-правовые рычаги? Даже при всей «идейной» приверженности рынку, бюрократические навыки на практике обычно одерживают верх. В конце концов, сам Анатолий Чубайс неоднократно заявлял, что судьба проектов для него «важнее бизнеса». Разве это - не красноречивое признание в своих реальных предпочтениях? 

Андрей Колосов

После летних каникул Президиум РАН с ходу взялся за темы государственного масштаба – на первом заседании был рассмотрен вопрос о научном обеспечении опережающего развития Ангаро-Енисейского макрорегиона. Впрочем, речь шла, по сути, о развитии всей Сибири.

В июне на Петербургском международном экономическом форуме Владимир Путин поручил Правительству РФ вместе с Российской академией наук и Русским географическим обществом подготовить до середины сентября предложения о развитии научного и промышленного потенциала Сибири.

– Летом мы провели большую работу. Предложения были подготовлены. В предварительном порядке они уже отправлены в правительство. Если будут корректировки, пошлем дополнительно, – сообщил президент РАН Александр Сергеев.
Основные доклады представили член-корреспондент РАН Валерий Крюков, главный экономист государственной корпорации развития «ВЭБ.РФ», кандидат экономических наук Андрей Клепач и председатель СО РАН академик Валентин Пармон.
Сибирь – оплот стабильности и важный фактор развития России в прошлом, настоящем и будущем – эта мысль рефреном звучала во всех выступлениях ученых. Сегодня ее население составляет более 20 миллионов человек, а площадь, занимаемая регионом, – около 13,1 миллиона кв. км (для сравнения: территория России – 17,1 миллиона кв. км, на которой проживают 146 миллионов человек). Сибирь как экономический макрорегион включает Срединную (Центральную) и Восточную Сибирь (Забайкалье, Республика Бурятия, Республика Саха-Якутия), связанные экономически и по типу освоения ресурсов. Центральная Сибирь делится на Южно-Сибирский и Ангаро-Енисейский макрорегионы.

Директор Института экономики и организации промышленного производства СО РАН В.Крюков представил принципиальные подходы к проблемам научного обеспечения опережающего развития Ангаро-Енисейского макрорегиона и рассказал о принципиальных особенностях решения проблем социально-экономического развития Центральной и Восточной Сибири. В подготовке материала участвовал большой коллектив исследователей из полутора десятков научных институтов.

– Разгром немцев под Москвой начинался с приходом сибирских дивизий, – напомнил ученый, приступая к докладу. – России, чтобы быть сильной, нужна сильная Сибирь, в противном случае слабая Сибирь может стать тяжелым балластом, который потянет вниз всю страну.

Валерий Анатольевич подчеркнул, что подготовленные для кабмина предложения «носят макетный характер и нуждаются в детализации». Сибирь находится в центре Евразии. Это – срединный регион, многовекторный геополитический перекресток потенциальных возможностей: он представлен всеми видами транспорта, минерально-сырьевыми ресурсами, это кладовая древесины, пушнины, дикоросов, средоточие водных, земельных, лесных ресурсов. В Сибири есть сильные научно-образовательный и инновационный кластеры.

На протяжении четырех столетий ее экономика развивалась опережающими темпами. Так нужно было и Российской империи, и СССР – устойчиво достигался баланс общегосударственных и региональных интересов.
В 1990-2000-е годы, после распада СССР и перехода к рыночной экономике, многовековая закономерность развития страны и Сибири как ее составной части оказалась нарушенной: регион стал отставать в своем экономическом развитии, усугубились старые и появились новые проблемы.

– Характеризуя современные трудности, важно отметить, что даже за долгий период опережающего экономического роста по многим параметрам уровня и качества жизни, инфраструктурной и социальной обустроенности Сибирь не смогла достичь показателей центральных и западных регионов России, отметил В.Крюков.

Современное развитие идет даже не по инерции, сказал он, а просто «как получится». Много говорится о необходимости опережающего развития Сибири, но нет внятного понимания того, зачем это нужно России. Только сформировав такое понимание, лежащее в русле исторических тенденций, можно ставить конкретные цели и задачи, намечать меры по их реализации. В интересах всей страны необходимо новое существенное ускорение социально-экономического роста Сибири, восстановление главной исторической закономерности развития, которая оказалась нарушенной в минувшие три десятилетия, подчеркнул В.Крюков.

По мнению докладчика, а вместе с ним и всех тех, кто разрабатывал эту тему, в основе предстоящих действий должна быть «ясная государственная политика». Экономический рост региона всегда опирался на господдержку – прямую и косвенную. На разных исторических этапах развития менялись формы и инструменты государственной социально-экономической политики, но она неизменно присутствовала и играла решающую роль. По словам Валерия Анатольевича, это было проявлением не государственного альтруизма, а государственного патриотизма, учитывающего, прежде всего, интересы страны.

– В наше время, как и прежде, опережающее социально-экономическое развитие Сибири невозможно без активной государственной социально-экономической политики. Но старые ее формы стали неприемлемыми. Нужно выработать систему действенных решений и мер в рамках подходов, адекватных современным политическим и экономическим реалиям. Сегодня цели развития сибирской экономики трансформируются: от безусловного достижения общегосударственных целей к полноценной реализации интересов людей, – сказал В.Крюков.

Этот новый подход необходимо сфокусировать на условиях и уровне жизни населения Сибири (жилье, доходы, образование, перспективная работа, медицина, экология, продукты питания), то есть на повестке – формирование комфортной жизненной среды.

В экономике докладчик предложил опираться на комплексность и межрегиональное взаимодействие, ведь один из главных минусов предшествующего периода связан именно с недостатком комплексности. Вследствие этого более доходными стали виды деятельности, связанные с реализацией продукции первичных переделов, а ориентация на внешний рынок привела к примитивизации производственно-технологических цепочек и уменьшению спроса на отечественную науку.

По мнению ученого, для решения задач в нынешних условиях необходимо получение принципиально новых знаний о природе и процессах освоения и использования природно-ресурсного потенциала Сибири. Должна быть сформирована система распределенных баз знаний, работа с которыми позволяла бы генерировать «представительные» варианты решения экономических и других задач.

Необходима также «перезагрузка» процедур недропользования. Подразумевается, как отметил Валерий Анатольевич, «не только предоставление прав, но и принуждение к реализации определенных условий, связанных с развитием научно-технического потенциала страны».

Проекты и решения должны готовиться, проходить экспертизу и сопровождаться при активом участии научно-профессионального сообщества, заявил В.Крюков. Подобная практика, кстати, ранее широко использовалась в России и была закреплена в Горном Уставе. Лидером и основным координатором данной деятельности могла бы выступать Российская академия наук, в частности, ее Сибирское отделение. В сферу ответственности РАН могут входить разработка научно-технологического прогноза, формирование требований к реализуемым корпоративным решениям, а также мониторинг процессов их реализации, подытожил докладчик.

Стратегию развития Сибири «Русский ковчег» – масштабный проект общенационального строительства, который будет опробован на территории региона, – представил А.Клепач. «Русский ковчег» должен стать пионером в экономическом, творческом и духовном подъеме всей страны, способствовать созданию эффективной и справедливой социально-экономической системы, являющейся «позитивным примером для стран-соседей». Идею наименования проекта Андрей Николаевич объяснил так: «Как корабль назовешь, так он и поплывет».

Судя по приведенным докладчиком цифрам, пока корабль плывет не очень быстро. Так, с 1990 года вклад макрорегиона (Сибирский федеральный округ, Республика Саха-Якутия, Республика Бурятия, Забайкальский край) в валовый региональный продукт России уменьшился с 13,36% в 2000 году до 11,58% в 2017-м. Только в четырех сибирских регионах производительность труда не ниже среднего уровня по России.

Сибиряки уезжают за рубеж и в европейскую часть страны. В постсоветский период население Сибири уменьшилось на 2 миллиона человек. Сегодня она занимает одно из последних мест среди российских регионов по уровню среднедушевых доходов населения, имеет более высокий, чем в среднем по России, уровень безработицы и бедности. В регионе низкая транспортная и коммуникационная доступность. Он отстает в темпах роста и по уровню жизни от соседних стран.

«Ковчежная» стратегия перелома и прорыва предполагает создание в регионе новых полюсов экономического роста. Она включает комплексное развитие территорий в дополнение к развитию агломераций, формирование инвестиционных проектов, увязанных с развитием инфраструктуры, производства, науки и социальной сферы, подключение их к нацпроектам. В планах также создание не менее 4-5 научно-образовательных центров мирового уровня и технологических долин в Новосибирске, Томске, Красноярске, Иркутске, Кемерово и т.д. Нацпроекты также необходимо дополнить набором «межрегиональных стратегических маневров»: демографическим, научно-индустриальным, транспортным, финансовым, управленческим, экологическим.

Цена прорыва – ежегодное вложение частных и государственных инвестиций в крупные проекты, в том числе через нацпроекты. В начале реализации их объем должен быть на уровне 1,5-1,7 триллиона рублей в год. Потребность в инвестициях за счет бюджета Фонда национального благосостояния – около 150-200 миллиардов рублей в год. До 10-20% отчислений от налога на добычу полезных ископаемых, собираемых в Сибирском макрорегионе, должны аккумулироваться в фонде его развития.
В результате предполагается, что к 2035 году ВРП Сибири увеличится в 2-2,8 раза, рост объема инвестиций в основной капитал – в 4,7 раза. Прирост населения в регионе (за счет привлечения условиями труда и уровнем жизни) составит 3-5 миллиона человек, а, например, прирост занятости в малом и среднем предпринимательстве – 240%.

Как отметил А.Клепач, пространственная структура роста экономики Центральной и Восточной Сибири должна предусматривать расширение агломераций и повышение их связанности: Новосибирска с Томском и Барнаулом, Новокузнецка с Кемерово и Новосибирском, Красноярска с Абаканом.

Необходимо развитие крупных городов: Омска (в том числе скоростных путей, связывающих его с Тобольском и Новосибирском), Иркутска, Якутска (особенно при строительстве моста через Лену). То же касается и новых районов комплексного освоения природных ресурсов – кластеров по добыче и переработке полезных ископаемых: Усть-Кутского, Южно-Якутского, Ангаро-Енисейского.

Сибирь – природная кладовая, поэтому необходимо развивать и новые сырьевые районы – масштабные полюса роста добычи полезных ископаемых (Кодаро-Удоканский горнодобывающий и Улуг-Хемский угольный районы, месторождение редкоземельных металлов Томтор). При этом не следует забывать про аграрные и медицинско-оздоровительные полюса роста (Минусинская долина, Алтай), зоны развития туризма общероссийского и мирового значения.

Все это невозможно без развития транспортной инфраструктуры Сибири и, конечно, без науки. Сибирское отделение РАН – крупнейшее региональное отделение, в котором работают более 12 тысяч научных сотрудников. В Сибирском федеральном округе ежегодно выпускаются свыше 130 тысяч человек. НГУ – третий университет страны по качеству исследований в области точных наук (по международным рейтингам). Три сибирских университета – участники Программы 5-100.

В числе насущных задач также: обновление приоритетов научных исследований (цифровизация, Industry 4.0) с учетом сохранения природной среды Сибири, поддержка науки и инноваций со стороны институтов развития и профильных органов власти, опережающее развитие научно-инновационных кластеров Новосибирска, Томска и Красноярска, создание технополиса в Минусинской долине.

Академик В.Пармон уверен, что у Сибири есть реальные возможности для опережающего развития экономики: имеется внутренний потенциал развития традиционных отраслей, есть возможность для роста наукоемких производств, резервы для роста строительного и агропромышленного комплексов.

Валентин Николевич напомнил, что за многие десятилетия в регионе были осуществлены семь мегапроектов (Транссиб, Севморпуть, Кузбасс, Западносибирский нефтегазовый газовый комплекс, Ангаро-Енисейский каскад ГЭС, БАМ), появились региональные отделения трех академий наук – большой, медицинской и сельскохозяйственной.

Все мегапроекты были «идейно новыми» и создали материальную базу, в частности, для формирования территориально-производственных комплексов в Сибири, а академический изначально планировался как межрегиональный проект научного сопровождения развития производительных сил востока СССР, включая НИОКР для ОПК. Сегодня СО РАН ответственно за научно-методическое руководство работой 84 НИИ и ФИЦ.

В 1978 году Совмином была утверждена межрегиональная научно-техническая программа «Сибирь», в реализации которой до начала 1990-х годов принимали участие более 700 организаций-исполнителей, представляющих 93 министерства союзного и республиканского подчинения. В рамках этой программы укрепилось взаимодействие академической, вузовской и отраслевой науки региона.

По мнению В.Пармона, приоритетами инновационного развития Сибири должны быть фундаментальная и прикладная наука по горячим для экономики России и региона направлениям: образование и довузовская мотивация школьников к научной и инженерно-технической деятельности, система подготовки высококвалифицированных специалистов и рабочих кадров, развитие государственно-частного партнерства в сфере науки и технологий, интеграция науки, образования и высокотехнологичной промышленности. Особое значение в инновационной экономике Сибири должно быть придано тем технологическим направлениям, для применения которых в регионе есть значительный внутренний потенциальный спрос и собственные заделы в научных центрах исследований и разработок.

– Возникают новые вызовы, требующие незамедлительного привлечения науки, например, изменение климата и связанные с этим природные катастрофы (наводнения, лесные пожары и прочее), – подчеркнул В.Пармон.

Академик сообщил, что в соответствии с решением Межакадемического совета по проблемам развития Союзного государства Россия – Белоруссия от 18 июня 2019 года подготовлен проект научно-технической программы двух стран по оперативному космическому мониторингу лесных пожаров с участием большого консорциума институтов СО РАН.

Рассказал В.Пармон и о том, что сегодня сильно беспокоит научное сообщество: руки ученых академических институтов связаны госзаданием.

– Все ресурсы специалистов задействованы на выполнение госзадания. Шаг вправо, шаг влево… Дополнительно для решения оперативных задач сделать уже ничего нельзя, – посетовал академик.

Рассуждая о том, что может помочь в этой ситуации, Валентин Николаевич предложил «продвигаться по линии развития международных научных центров». Нужен также центр, который будет заниматься проблемами Байкала.

– Эти проекты мы уже передали руководству РАН, надеюсь, в случае положительного решения и финансирования это будет сделано.

Академик предложил дополнить постановление президиума предложением восстановить программу «Сибирь» как совместный проект РАН и СО РАН, а также вернуться к проведению конференций по различным производственным вопросам и производительным силам Сибири.

Президент РАН А.Сергеев, в свою очередь, внес свои предложения по дополнению постановления, заметив, что документ должен отвечать на вопрос, с чего начинать.

– На первый план в решении проблем развития Центральной и Восточной Сибири должны быть вынесены вопросы госрегулирования и координации деятельности органов власти, а также использования научных подходов в прогнозировании развития территорий. Должна быть цепочка длительного планирования и прогнозирования. Сугубо научная. Роль РАН здесь очень важна, – подытожил глава академии, добавив, – важно, чтобы нас слышали.

Андрей Субботин

Лимфедемой (известной также, как слоновость) называют отеки конечности, вызванные накоплением жидкости с высоким содержанием белка в межклеточном пространстве. Это заболевание может быть следствием врождённого (первичная лимфедема) или приобретённого (вторичная лимфедема) нарушения транспорта лимфы по лимфатическим сосудам.

На сегодняшний день, медицина не в состоянии добиться полного излечения лимфедемы, применение консервативных и хирургических методов лечения позволяет лишь уменьшить симптомы, замедлить прогресс заболевания и предотвратить осложнения. Но, даже в этом случае, качество жизни пациента ухудшается, вдобавок остается риск развития ряда сопутствующих патологий. Это делает чрезвычайно актуальной задачу поиска новых, более эффективных методик лечения лимфедемы.

Первичная лимфедема, обусловленная врождёнными проблемами, вызванными недоразвитием лимфатических сосудов, встречается достаточно редко. Но в развитии именно этой формы заболевания большую роль играет генетическая компонента, что иногда приводит к наследственной форме заболевания.

– Нам удалось собрать генетический материал у нескольких семей, где лимфедема проявляется в двух и более поколениях, что дает возможность проверить, насколько в ее развитие вовлечены те или иные гены, – рассказал заведующий лабораторией оперативной лимфологии и лимфодетоксикации НИИ экспериментальной и клинической лимфологии (филиал ФИЦ ИЦиГ СО РАН), д.м.н. Вадим Нимаев.

В настоящее время, установлено несколько генов, вносящих вклад в развитие этого заболевания. Теперь ученым предстоит изучить их взаимодействие, в том числе с другими генами-кандидатами, чтобы воссоздать, в итоге, полную картину изменений в геноме, вызывающих врожденную форму заболевания.

Помимо чисто научных целей, исследования в этой области имеют и очевидное прикладное значение. Понимание того, как развиваются процессы, нарушающие отток лимфы, с высокой долей вероятности, пригодится и для лечения вторичной формы лимфедемы, которая встречается намного чаще. Например, до недавнего времени она развивалась примерно у четверти пациенток, перенесших лечение рака молочной железы (которое часто включает в себя хирургическое удаление нескольких лимфатических узлов). К слову, в последнее время вероятность такого сценария тоже начинают связывать с генетическими особенностями конкретного пациента.

Появление новых технологий онкотерапии, сохраняющих лимфоузлы, снижает вероятность вторичной лимфедемы у этой категории больных. Но все равно она остается достаточно распространенной патологией, с которой ежегодно сталкиваются многие тысячи людей.

С помощью генетических факторов, надеются медики, можно будет способствовать процессу лимфоангиогенеза (прорастания новых лимфатических сосудов), что может повысить эффективность лечения лимфедемы. Сегодня подобного рода исследования проводятся в нескольких научных центрах по всему миру. Частью этого процесса является и работа, проводимая новосибирскими учеными.

Как уже отмечалось, большим подспорьем стала коллекция образцов крови лиц с наследственной формой лимфедемы, хранящаяся в биобанке ФИЦ ИЦиГ СО РАН. Еще больше информации, необходимой для дальнейшей работы, Вадим Нимаев с коллегами рассчитывают получить с помощью другой своей инициативы – создания Российского регистра лиц, страдающих этим заболеванием. Причем, польза от нее будет не только для науки, но и для лечащих врачей и их пациентов.

– На конференциях мы встречаемся с коллегами из Казани, Москвы, Санкт-Петербурга, Томска, других городов, и у всех есть свои случаи лимфатических отеков, но единой картины, какой-то общей базы данных по стране нет, мы даже не знаем реального числа таких пациентов, - отмечает Вадим Нимаев.

В настоящее время учеными написан протокол исследования, по которому должна вноситься информация в этот регистр. При этом, для получения объективной картины, исследование будет носить наблюдательный характер, когда ученые изучают клиническую практику, но не вмешиваются в ее ход. И параллельно осуществляют сбор статистического и генетического материала для дальнейших исследований.

Для врачей же этот сервис становится площадкой, на которой можно обменяться опытом с коллегами, получить совет. По такому принципу работает уже целый ряд регистров по другим заболеваниям в разных странах, включая нашу. Регистр пациентов с лимфатическими отеками должен заработать в тестовом режиме уже в этом году.

Пресс-служба ФИЦ ИЦиГ СО РАН

Возникает впечатление, что в нашей стране политика, наука и экономика существуют в параллельных мирах и практически не пересекаются. К примеру, правительство объявляет курс на создание цифровой экономики и расписывает (в теории) задачи формирования Шестого технологического уклада. А на практике мы видим инициативу по созданию гигантского мусорного полигона в одном из северных регионов. Как тут связаны между собой Шестой уклад и мусорные свалки, непонятно.

Или возьмем нашу область. Уже не один год нам предрекают курс на инновационную экономику, где ключевую роль должен сыграть Новосибирский научный центр. Даже приняли программу по развитию Академгородка и собираются создавать на этой территории исследовательские центры мирового уровня. А тем временем в ста километрах от Научного центра, в Искитимском районе, активно разворачивается добыча антрацита открытым способом. Повторяю – открытым способом! Причем, судя по бодреньким репортажам, прозвучавшим год назад на региональном ТВ, этот варварский способ добычи мы должны воспринимать как знаменательное событие в истории страны и в истории Новосибирской области, в частности. В стране-де растет добыча угля, а Новосибирская область отличилась тут тем, что на ее территории находятся залежи уникального по своим качествам антрацита. И теперь жители области, надо полагать, должны преисполниться гордости от того, что содержимое их недр станет извлекаться нарастающими темпами и экспортироваться в Китай, Индию и Корею.

Ситуация, мягко говоря, очень странная. Так, наши новосибирские общественники уже надорвали глотки, предвещая экологическую катастрофу из-за перевода ТЭЦ-5 на бурый уголь. А здесь, буквально под носом, зеленые луга превращают в лунные ландшафты, и все делают вид, будто ничего особенного не происходит. Хотя нет, нас уверяют в том, что наличие в нашем регионе таких уникальных ископаемых – это просто величайший дар и источник будущего процветания. «Добыча новосибирского угля продолжила бурный рост» - читаем мы заголовки местных информационных ресурсов.

Сообщается о том, что именно добыча угля демонстрирует в Новосибирской области уверенный подъем и имеет хорошие перспективы. Во всяком случае, добывающая компания намерена с 2019 года перейти планку добычи в 10 млн. тонн. В телевизионных репортажах не без пафоса сообщается: «Работа здесь не останавливается ни на минуту. Вот и сейчас уже почти готов очередной состав». Ощущение такое, словно ты вернулся в советские времена, когда бурное освоение кладовых Сибири выдавалось за великий трудовой подвиг во благо страны, а рост показателей добычи воспринимался как абсолютное добро.

Я специально заостряю на этом внимание. Пока наши ученые вместе с политиками обсуждают интеллектуальный потенциал Новосибирска, рассуждают об участии научных организаций в создании инновационных технологий и выпуске высокотехнологичной продукции, пока у нас на форумах призывают развивать «зеленую» энергетику и оберегать природу, ушлые предпринимали самым нехитрым способом - и в ущерб экологии - осваивают свою «золотую жилу» почти под носом у этих самых ученых и политиков. Напомню – не более чем в ста километрах от Академгородка! Причем, если судить по информационным сообщениям, добыча угля становится главным экономическим трендом, обгоняющим все остальные направления хозяйственной деятельности.

Как мы знаем, традиционно НСО не воспринималась как край, богатый природными ископаемыми. Лавры первенства тут достались Кузбассу. Новосибирск же (так сложилось исторически) делал упор на машиностроении и высоких технологиях, гордясь своим интеллектуальным потенциалом и, конечно же, – своим Научным центром. В этом, разумеется, принято было видеть основной посыл к тому, чтобы развивать экономику как раз на основе этого интеллектуального потенциала. Об этом в нашем городе непрестанно вещают на всех технологических форумах. Однако, как я сказал в самом начале, политика, экономика и наука живут у нас теперь в параллельных мирах. И если в теории нам предлагают красивые футуристические сюжеты, то на практике нас, жителей НСО, теперь ставят перед фактом дрейфа региональной экономики в сырьевую сферу. Дескать, уникальный антрацит открывает нам дорогу к экономическому развитию. А поскольку это делается не на словах, а уже вовсю воплощается в жизнь, сырьевая модель имеет все шансы закрепиться на уровне официальных решений. Однако нужно ли нам такое «счастье» - уподобиться со временем соседнему Кузбассу?

Я ставлю здесь совсем не риторический вопрос. Кузбасс много лет гордился своей ролью «всесоюзной кузницы», не обращая внимания на экологическую ситуацию. Совсем недавно тамошнее региональное руководство получило неприятный «сюрприз», когда жители целого городка обратились к премьер-министру Канады с просьбой предоставить им убежище. Как мы знаем, из-за близлежащих открытых угольных разработок жизнь людей стала невыносимой. В погоне за рекордами добычи и власть, и предприниматели о людях как-то забыли. Полагаю, что руководителям НСО неплохо было бы поучиться на чужих ошибках, прежде чем «благословлять» сырьевую модель развития (а это может рано или поздно случиться с силу объективно складывающихся обстоятельств).

Чем же, в таком случае, перебить этот тренд? Есть ли здоровая и по-настоящему инновационная альтернатива?

Как ни странно, позитивную роль в этом деле может сыграть… бурый уголь, составами завозящийся сейчас на ТЭЦ-5. Нет, сам по себе он роли не сыграет, однако есть вполне себе достойный вариант его использования. Причем это имеет прямое отношение к решению проблемы теплоснабжения Академгородка. Как уже сообщалось, старые газовые станции находятся сейчас не в лучшем состоянии (в том числе и по части экономики). Один из альтернативных вариантов заключался в том, чтобы протянуть к Академгородку 18-ти километровую трубу от ТЭЦ-5. Однако в таком решении также нет ничего хорошего (и ничего инновационного, кстати). Но есть и «третий путь». Он заключается в том, чтобы протянуть семикилометровую трубу от угольного котельного Бердска, а в самих котельных внедрить инновационную технологию переработки бурого угля в сорбент. Речь, в данном случае, идет о технологии «Термококс», давно уже реализованной на одном предприятии Красноярского края. Бурый уголь – прекрасное сырье для производства сорбента, на который есть очень большой спрос за границей. Попутным продуктом этого производства является синтез-газ, вполне подходящий для выработки тепловой энергии. Фактически, синтез-газ появляется здесь как дармовое сырье, нуждающееся в утилизации. В итоге котельная, применившая такую технологию, сразу получает на выходе два товара для продажи – сорбент и тепловую энергию. Согласитесь, что это намного рациональнее, чем просто сжигать уголь.

Отмечу, что технология «Термококс» разработана сибирскими учеными и впервые применена на сибирском же предприятии. Кстати, разработчики недавно предложили руководству СГК и владельцам упомянутых угольных котельных рассмотреть этот вариант. Насколько мне известно, диалог на эту тему уже завязался. Осталось согласовать некоторые позиции с региональной властью. Если все стороны придут к единодушному решению, то мы получим ситуацию пересечения упомянутых «параллельных миров». То есть политика, бизнес и наука наконец-то найдут друг друга. И местом такого союза станет Академгородок!

Меня могут спросить: а какое отношение эту будет иметь к добыче антрацита? Всё очень просто. В случае успешного применения технологии «Термококс» в наших краях возникнет очень показательный прецедент, «убивающий» сразу двух зайцев. С одной стороны, мы по-современному решаем проблему теплоснабжения Научного центра. Во-вторых, мы налаживаем производство и продажу ценного продукта, востребованного в развитых странах. Здесь-то как раз и будет, о чем рапортовать. Новосибирск подтвердит свой статус интеллектуальной столицы Сибири, а область получит направление деятельности, уводящее ее от участи сырьевого придатка Китая. У ученых Академгородка появится реальный повод для гордости. Можно даже выдвинуть лозунг: «Лучше продавать сорбент в Европу, чем антрацит в Китай!». То есть речь идет о важном прецеденте, который способен повлиять не только на мировоззрение наших руководителей и политиков, но и подсказать тем же предпринимателям достаточно выгодное поле деятельности, причем, куда более достойное, чем варварское разграбление родной природы.

Андрей Колосов

Сибирские вулканологи совместно с российскими и зарубежными коллегами определили, где находятся очаги магмы под вулканами Авачинский и Корякский на Камчатке, что позволяет оценить их потенциальную опасность. Результаты опубликованы в высокорейтинговом журнале Journal of Geophysical Research: Solid Earth. 

Действующие вулканы Авачинской группы, Авачинский и Корякский, — ближайшие к городу Петропавловск-Камчатский, местные называют их «домашними». В ясный день они видны практически из любой точки города. Каждый год эти красивейшие и достаточно доступные места привлекают сюда множество туристов.

При этом Авачинский вулкан — один из самых активных на Камчатке. Ему около 190 тысяч лет, по строению он относится к тому же типу, что Везувий. Петропавловск-Камчатский стоит на смеси пепла и осколков горных пород, которые изверглись из Авачи примерно 30 000 лет назад. Всего в историческое время зафиксировано более 15 крупных извержений этого вулкана.

До девяностых годов прошлого века на вершине вулкана был кратер глубиной 173 метра и диаметром 370 метров. В 1991 году произошло достаточно сильное извержение, и кратер полностью заполнила лава. Застыв, она образовала пробку, но не остановила активность Авачи: грунт на его вершине теплый, кое-где даже горячий, из фумарол вырываются газы, температура которых местами достигает 800 °C. За день вулкан выбрасывает в воздух около 5,5 тысяч тонн газов (около 90 % из них — вода в виде пара, остальное — углекислый газ, оксид серы и сероводород).

«В 2001 году Авачинский вулкан снова трясло, и с юго-западной стороны лавовой пробки образовалась крупная трещина, которая постепенно увеличивается. Во время следующего извержения часть кратера может поехать вниз вдоль это трещины. Были опасения, что в этом случае из магмы резко выйдут газы, спадет давление, и произойдет разгрузка магматической системы. Этот процесс можно сравнить с тем, что происходит при откупоривании бутылки шампанского, — давление падает, и внутри тут же образуется множество пузырьков воздуха. Стоит газам начать выходить, процесс становится лавинообразным: давление падает еще сильнее и освобождается еще больше газов. Если магматический очаг расположен на малой глубине, и магма находится в состоянии, близком к критическому, этого может быть достаточно, чтобы произошел направленный взрыв», — объясняет заместитель директора Института нефтегазовой геологии и геофизики им. А. А. Трофимука СО РАН заведующий лабораторией сейсмической томографии член-корреспондент РАН Иван Юрьевич Кулаков.

Недавно Ивану Кулакову с коллегами удалось определить, где находятся и как выглядят магматические очаги под Авачинским и Корякским вулканами. Для этого ученые обработали информацию о землетрясениях, происходивших в этом районе с 2009 по 2018 год. Дело в том, что землетрясения рождают сейсмические волны, которые бывают двух типов — продольные и поперечные. Их скорости зависят от состава, давления, плотности и температуры горной породы, через которую они проходят. Эту информацию анализируют с помощью специальных алгоритмов, выявляют аномалии, где меняются скорости волн и их соотношение, и получают достоверную картину строения земных недр (такой метод называется сейсмической томографией).

«В течение многих лет на Авачинском и Корякском вулканах постоянно работают семь сейсмических станций Камчатского филиала Единой геофизической службы РАН. Они зарегистрировали десятки тысяч землетрясений. Это колоссальный объем данных, который раньше никто не использовал для томографии, так как предполагалось, что такого количества станций недостаточно, — рассказывает Иван Кулаков. — Мы решили попробовать, отобрали для анализа около 5 000 землетрясений, и в итоге получили рабочую сейсмическую модель, надежность которой подтвердилась серией тестов».

Ученые увидели, что большая часть сейсмической активности сосредоточена непосредственно под вулканами. Количество землетрясений под Корякским и Авачинским вулканами примерно одинаковое, при этом под обоими вулканами есть аномалии с чрезвычайно высоким отношением скоростей волн, которое возникает за счет более высоких значений скоростей продольных волн и более низких — поперечных.

«Продольные волны крайне чувствительны к составу пород. Их скорость обычно возрастает в магматических породах, поднявшихся с больших глубин. А скорость поперечных волн снижается из-за наличия жидкости в системе. То есть аномалии, которые мы видим, — это породы, пришедшие с большой глубины, при этом они насыщены жидкостью, расплавами или флюидами. Такие области с повышенным соотношением продольных волн к поперечным под вулканами интерпретируются как магматический очаг», — говорит Иван Кулаков.

Верхний край магматического очага под Авачей расположен примерно в двух километрах ниже поверхности, именно здесь сосредоточена большая часть сейсмичности. Это говорит о том, что вещество здесь находится под большим давлением и стремится вырваться наружу. С вулканическим конусом магматический очаг связывает канал, похожий на бутылочное горлышко, по которому мигрируют расплавы и флюиды и через который время от времени происходят извержения. 

По словам Ивана Кулакова, полученные выводы говорят о том, что трещина в лавовой пробке Авачинского вулкана, скорее всего, не представляет угрозы. «Во-первых, мы увидели, что магматический очаг соединяется с поверхностью, значит, у газов есть выход наружу, что не позволяет накапливаться критическому давлению. Во-вторых, источник магмы находится на достаточно большой глубине, два-три километра, и даже если пробка сместится в результате увеличения трещины, он не почувствует изменения давления, а значит, такого эффекта, как в бутылке с шампанским, не произойдет, и взрыва не будет. У Корякского вулкана, насколько мы видим из модели, магматический очаг напрямую не связан с поверхностью, и находится еще глубже, в семи километрах от вершины», — говорит ученый.

У проделанной работы есть и другое практическое значение: она показывает, что Авачинский и Корякский вулканы не годятся на роль источников гидротермальной энергии. «Некоторые специалисты рассматривают седловину между этими вулканами как потенциальное место для строительства гидротермальной электростанции, подобной Мутновской, которая снабжает энергией весь Петропавловск-Камчатский. Однако полученная нами сейсмическая модель показывает, что геотермальных месторождений между вулканами нет, а есть только толстый слой осадков», — объясняет Иван Кулаков. 

Для того чтобы получить еще более детальную информацию о строении Авачинского вулкана, в 2018 году ученые из ИНГГ СО РАН установили на нем временные сейсмические станции, которые снимали данные о сейсмической активности до июля 2019 года. Сейчас вулканологи обрабатывают полученные данные.
 
Александра Федосеева

Автоматическое управление микроклиматом, автоматическая подача питательного раствора, искусственная подсветка, фильтрация наружного воздуха, дистанционный контроль, управление с единой цифровой платформы, роботизация ухода за растениями и сбором урожая – так у нас сегодня презентуют городское тепличное хозяйство ближайшего будущего. Мало того, нас уверяют в том, что в нашей стране (и в нашем городе в частности) уже появились первые ласточки. С них-де начинается вхождение в новую эру – в эру сити-фермерства. Точнее, само сити-фермерство знаменует начало новой эпохи. А наглядным образцом здесь якобы выступает «умная» вертикальная ферма, оснащенная по последнему слову техники.

Скажу честно: меня самого восхищают такие футуристические сооружения. Да, мы живем в мире повальной компьютеризации и цифровизации. И многим, наверное, кажется, что цифровая революция должна непременно затронуть и такую область человеческой деятельности, как производство продуктов питания. «Умные» вертикальные фермы, созданные стараниями настоящих энтузиастов, в какой-то мере отражают прогрессивные технологические тенденции. И нельзя сомневаться в том, что для их создания потребовалось решить достаточно много серьезных научных задач. С этим никто не спорит. Но следует ли из этого, что столь продвинутое в техническом плане сооружение, каковым является «умная» вертикальная ферма, непременно олицетворяет будущее всего овощеводства? Всё ли здесь определяет «цифра» и девайсы или же есть другие варианты развития?

В принципе, если бы мы оценивали любую техническую новинку именно по этим, чисто техническим параметрам, то немалое количество вещей, созданных человеком на протяжении веков, получили бы оценку «пять с плюсом». Однако все ли из них определяли прогрессивное развитие? В античную эпоху некоторые умельцы делали сложнейшие механизмы, но эти диковинные творения не привели ни к каким революционным изменениям в сфере производства. В Новое время европейские монархи тешили себя всякими хитроумными механическими «игрушками», созданными кропотливым трудом талантливейших мастеров. Но какое отношение эти дорогие поделки имели к уровню промышленного развития той эпохи? Ровным счетом никакого. Не случится ли так, что и «умные» сити-фермы в перспективе окажутся не олицетворением прогресса, а такими же дорогими «игрушками», чье влияние на производственную сферу прошло почти незамеченным?  

Отмечу, что в истории науки и техники так уже было неоднократно - когда вызывавшие восхищения новинки, воплощавшие гений инженерной мысли, не приводили ни к каким революционным переменам. Вначале ими восхищались, а потом они отодвигались на задний план, уступая место чему-то более перспективному и востребованному людьми. Если мы ознакомимся со старой научной периодикой, то обнаружим немало несбывшихся прогнозов, возникших как раз благодаря таким «футуристическим» новинкам.

Например, в самом начале 1970-х принято было считать, что к 2000 году пассажирские самолеты будут летать со скоростью в три Маха. Что натолкнуло аналитиков на такие поистине фантастические цифры? Догадаться не сложно. Как раз в то время были подняты в воздух первые сверхзвуковые авиалайнеры – советский Ту-144 и англо-французский «Конкорд». Уже по своему внешнему виду это были необычные машины, как будто пришедшие прямо из будущего. Казалось, что с их появлением взят очень важный рубеж, а дальше процесс начнет развиваться по нарастающей – два Маха, потом два с половиной, потом три…  Однако в реальности эти самолеты не привели ни к каким революционным переворотам в области пассажирских перевозок. На деле они как раз оказались дорогими «игрушками». Да, инженерам и конструкторам пришлось решить целый ряд очень сложных задач. Но жизнь показала, что в гражданской авиации есть куда более актуальные проблемы, нежели увеличение скорости. Например, надежность, безопасность, экономичность, комфорт, наконец. Зацикленность на скорости отражала  лишь амбиции разработчиков, но такие установки плохо сочетались с реальными потребностями людей. Да, с технической точки зрения  рекорд был взят. Но в чем заключался его экономический смысл?

Дело в том, что уровень техники сам по себе еще не определяет перспективы того или иного направления. Есть еще экономические и социальные аспекты, задающие основные линии прогрессивного развития. Если брать «умную» вертикальную ферму, то по нынешним меркам она выступает аналогом того же «Конкорда». Мы восхищаемся ее «футуристическим» дизайном и уровнем инженерных решений, мы связываем это всё с прогрессом. Но мы игнорируем другие аспекты нашего бытия.

Вот простой пример. В Хабаровском крае не так давно были построены вертикальные сити-фермы. И все получалось неплохо, пока у производителей не было достойного конкурента, и цены на овощи оставались до неприличия высокими. Но появление обычных китайских фермеров резко накалило ситуацию. Китайцы с помощью весьма примитивных пленочных теплиц готовы были завалить рынок относительно дешевой овощной продукцией. В таких условиях наши продвинутые фермеры уже не могли рассчитывать на массовый спрос. А значит, их целевая аудитория резко сужалась, и они выпадали в обособленную рыночную нишу.

Как высказался по этому поводу генеральный директор семеноводческой компании «Агрос» Николай Потапов, в новосибирских условиях «умные» сити-фермы могут, конечно же, найти благодарных покупателей в лице рестораторов, которым необходима свежая овощная продукция и зелень. Но вряд ли с помощью дорогих девайсов удастся точно так же насытить массовый спрос. Как ни крути, но все эти технические диковинки – вещь затратная, и на дешевую продукцию здесь рассчитывать не стоит (что бы разработчики нам ни говорили на этот счет). Те же китайцы могут спокойно зайти на наш рынок (уже заходят), не используя никаких девайсов вообще, и при этом заваливая прилавки дешевыми овощами. Если наши разработчики, делая ставку на «цифру», заменяют с ее помощью человеческий труд, то китайская сторона делает ставку на «живых роботов» - то есть на дешевую рабочую силу. Сопоставив в этом случае капитальные затраты и эксплуатационные расходы, мы наглядно убедимся, что технологии с использованием «живых роботов» пока что явно выигрывают.

Таким образом, в настоящее время «умные» вертикальные фермы совсем не делают погоды в аграрном секторе. И простой формулы для описания этой тенденции еще нет. То есть нельзя революционный переворот осуществить путем целенаправленного внедрения «цифры» в сферу овощеводства. Да, мы создаем таким путем восхитительную штуковину, но это отнюдь не означает, что только благодаря информационным платформам и автоматике такие системы сразу же получают экономические преимущества перед другими способами ведения овощеводческого хозяйства. А этих способов, скажу я, немало. И еще совсем не факт, что все они моментально исчезнут после того, как появятся «умные» фермы. У «Конкорда» были преимущества в скорости перед обычными авиалайнерами. Но это – преимущество техническое, выявляемое разве что в масштабах мероприятий по постановке рекордов. В более широком экономическом контексте сверхзвуковая скорость ничего не давала, зато требовала дополнительных затрат.

Полагаю, самое слабое место «умной» сити-фермы – это как раз чрезмерное увлечение «цифрой» и автоматикой. Преобладание пластика и железа над жизнью вызывает странные чувства – как будто жизнь здесь является приложением к программному обеспечению и автоматике, а не наоборот. Иначе говоря, впечатление такое, будто разработчики пытаются, в первую очередь, продемонстрировать возможности своих девайсов. Просто так получилось, что они испытывают их на овощах, ибо с определенных пор сити-фермерство стало модной темой во многих странах. Но, по идее, испытать подобные штуковины можно на чем угодно, хоть на пчелах, хоть на золотых рыбках, хоть на производстве спирта. По сути, телега здесь запрягается впереди лошади. Мол, вот, мы создали интересную цифровую штуковину. Давайте теперь спроектируем для нее сити-ферму, чтобы показать, как наша штуковина работает. Я думаю, если бы разработчики сильно любили мед, они бы для своих девайсов спроектировали какую-нибудь «умную» сити-пасеку.

Не спорю, что в качестве эксперимента подобные инновации очень даже интересны. И, наверное, решаемые здесь задачи будут иметь большое значение для научно-технического развития. Однако если говорить об экономическом значении таких проектов, то пока что здесь остается много вопросов. И оптимистические выкладки от самих разработчиков с моей стороны воспринимаются сдержанно.

Николай Нестеров

Ученые исследовали мозг мышей с агрессивной и подавленной формами поведения, которые появились из-за нарушений в психике и моторике. Выяснилось, что у агрессивных мышей ген, отвечающий за настроение и реакцию, работает активнее, чем у депрессивных. Результаты исследования помогут при создании более эффективных лекарств от болезней нервной системы. Работа проходила в рамках проекта, поддержанного грантом Российского научного фонда, а ее результаты опубликованы на сайте препринтов BioRxiv.

Чтобы понять механизмы развития болезни, необходимо изучать происходящие в организме изменения, поэтому исследователи смоделировали появление моторных нарушений в экспериментах на мышах. Для этого сотрудники Института цитологии и генетики СО РАН (Новосибирск) разработали модель хронического социального конфликта. На фоне психоза и повышенной агрессивности у первой группы мышей развивается гиперактивность, часто они бесцельно повторяют одни и те же движения. У подавленных мышей, наоборот, появляется гипоактивность – они заторможены, медленно реагируют на происходящее.

Ранее ученые выяснили, что при этих состояниях изменяется активность многих генов в разных структурах мозга. В этой работе исследователи проанализировали молекулярные изменения в полосатом теле (стриатуме), части мозга, регулирующей мышечный тонус. Для этого они применяли транскриптомный анализ, который определяет активность генов. Этот метод позволяет увидеть изменения в работе многих участков ДНК в процессе развития психомоторных нарушений.

В ходе работы авторы провели анализ генов белков, которые передают внутри клеток дофаминовый сигнал, вызывающий у человека разные чувства: любовь, привязанность, удовлетворение. Этот процесс происходит в срединных шипиковых нейронах, которые составляют 90% клеток стриатума. У депрессивных мышей авторы обнаружили общее снижение реакции шипиковых нейронов на дофамин – гормон, который как раз передают «чувственный» сигнал, – в то время как у агрессивных животных активность генов исследованных белков усилилась. Кроме того, с помощью нового экспериментального подхода авторы определили, где сильнее всего проявляется активность генов, которая влияет на реакцию и настроение. Таким образом, работа генов существенно меняется под влиянием развития болезней, вызванных социальным стрессом. Сейчас белки нейронов дорсального стриатума, в том числе дофаминовые рецепторы, – это основные фармацевтические мишени. В частности, нейролептики, используемые в психиатрии, действуют именно на них.

«Мы уточнили механизм передачи дофаминового сигнала шипиковых нейронов стриатума, выявив дополнительные фазы этого процесса. Результаты исследования можно применить для создания более эффективных лекарств против нейродегенеративных и психосоматических заболеваний, сопровождающихся двигательными нарушениями», – добавил один из авторов исследования Владимир Бабенко, кандидат биологических наук, ведущий сотрудник Института цитологии и генетики СО РАН.

На IV Международном конгрессе средневековой археологии Евразийских степей «Кочевые империи Евразии в свете археологических и междисциплинарных исследований» в Улан-Удэ ученые представили предварительные результаты реализации трехлетнего проекта, посвященного изучению древних народов и империй Внутренней Азии. В том числе — новые данные с раскопок единственного известного на сегодняшний день города хунну.

Проект «Динамика народов и империй в истории Внутренней Азии» проводится в рамках гранта правительства Российской Федерации. Он рассчитан на три года (последний из которых уже подходит к концу) и, возможно, будет продлен еще на два. Для реализации этого проекта в Институте монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (Улан-Удэ) в 2017 году была создана лаборатория археологии, этнологии и антропологии, в состав которой вошли 36 сотрудников под руководством директора Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока Дальневосточного отделения РАН (Владивосток) члена-корреспондента РАН Николая Николаевича Крадина.

Ученые ставили перед собой задачи изучить пути культурных обменов, маршруты миграций и межрегиональные связи населения древних и средневековых культур Внутренней Азии, реконструировать происходившие там этнокультурно-генетические процессы, показать, как развивались торгово-экономические взаимоотношения оседло-земледельческих цивилизаций и кочевых обществ. Также было необходимо выявить роль буддийских институтов и буддийской общины в социокультурной жизни изучаемых стран, проследить, какие историко-культурные процессы происходили в кочевых социумах, когда монгольские народы вошли в пространство России и империи Цин. Отдельная большая задача — ввести в научный оборот новые письменные источники на старописьменном монгольском языке по истории, религии и культуре. «Можно выделить три основных блока работ: археология и междисциплинарные исследования, этнология и социальная антропология, религиоведение, философия и востоковедение. По каждому из блоков были получены интересные результаты», — отметил Николай Крадин.

Каждый год реализации проекта проводилось от 12 до 14 археологических и этнографических экспедиций, охватывающих территории Монголии, Бурятии, Забайкальского края и Иркутской области. В исследованиях принимали участие не только бурятские ученые, но и специалисты из Германии (Байройтский университет, Институт истории человечества Общества Макса Планка), Южной Кореи (Университет Кёнхи), Монголии (Институт истории и археологии Академии наук Монголии, Монгольский государственный университет науки и технологий), а также сотрудники Алтайского государственного университета, Забайкальского государственного университета, Северо-Восточного федерального университета, Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, Тихоокеанского океанологического института им. В. И. Ильичёва ДВО РАН.

Одним из самых ярких памятников, который позволил ученым получить новые интересные данные о жизни хунну, стало Иволгинское городище. Иволгинское городище расположено в Иволгинском районе Республики Бурятия в 15 км от центра Улан-Удэ на левом берегу реки Селенги. Это археологический памятник эпохи хунну в Западном Забайкалье. Шире —Иволгинский археологический комплекс, включающий Большое и Малое городища, а также могильник. На рубеже I в. до н. э. — I в. н. э. городище являлось пограничным форпостом, торговым, административным, ремесленным и земледельческим центром на северной окраине империи хунну.

Большое Иволгинское городище стали изучать еще в 1920-х годах. Огромный вклад в его исследование сделала впоследствии археолог из Ленинградского университета Антонина Владимировна Давыдова. Ею было раскопано 54 жилища на городище и 216 погребений на могильнике, в которых были найдены образцы ювелирных украшений из камня и металлов, предметы быта и многое другое.

«Мы решили снова обратиться к изучению Иволгинского городища, чтобы на основе современных методов получить новые результаты. Уникальность этого памятника заключается в том, что на настоящий момент это единственный известный город хуннской империи. Все остальные городища, которые находятся на территории Монголии, городами как таковыми не являются, а, скорее всего, представляют собой ритуальные объекты вроде тюркских поминальных памятников», — отметил Николай Николаевич.

«На Иволгинском городище мы проводим работы с 2017 года. В раскопках принимали участие коллеги из Монголии, Южной Кореи, Германии. Основная цель при раскопках такого объекта — выявление и изучение жилищ. Советскими археологами было обнаружено 54 жилища. Благодаря нашим исследованиям удалось выявить еще три в северной половине городища, заложенные на разных строительных горизонтах», — рассказал научный сотрудник ИМБТ СО РАН кандидат исторических наук Александр Ильич Симухин.

Раскопки на этом памятнике проводились крайне деликатно. Исследователи тонкими пластами снимали грунт и отправляли на флотацию, то есть промывку, на реке. Помимо различных мелких бусин и других археологических артефактов там было найдено очень много костей мелких животных и рыб, зерен. Изучение их с помощью современных методов позволит ученым реконструировать систему жизнеобеспечения того времени — климат, природную среду, хозяйство, и дать ответ на другие интересные вопросы. Найденные на территории Иволгинского городища свидетельства земледелия (орудия, ячмень, просо) являются еще одним доказательством того, что обитавшее здесь население вело оседлый образ жизни.

«Жители Иволгинского городища занималось охотой, рыболовством, скотоводством, земледелием и ремеслами. Определение костных остатков выявило разведение следующих домашних животных: крупного и мелкого рогатого скота, лошадей, свиней. Кроме того, найдено значительное количество костей собаки. Животные охотничьего промысла представлены изюбрем, лосем, дзереном, косулей, медведем, кабаргой, зайцем, лисицей и сурком. Из всех видов доминирующее положение занимает косуля», — отметил Александр Симухин.

«Это был настоящий город, его окружала система нескольких валов со рвами между ними. Здесь проживало несколько тысяч человек, так что по меркам того времени город был большой. Он имел достаточно компактную застройку, четко выделяются несколько рядов улиц с жилищами разного статуса. Изучение материалов жилищ показывает, что население не группировалось в кварталы богатых и бедных, а жило вперемешку. По письменным источникам известно, что у хунну были города. А то, что пока нашли только один, говорит только о том, что мы еще не нащупали, где бы они могли находиться, — сказал Николай Крадин. — Антонина Владимировна Давыдова в свое время работала в южной части памятника. Мы хотим провести масштабные исследования в северной, чтобы посмотреть, как они соотносятся друг с другом. Кроме того, в северной части Иволгинского городища было найдено очень много шлаков. Такое ощущение, что там располагались ремесленные мастерские. Было бы интересно найти эти мастерские, раскопать и посмотреть, какой тогда был уровень развития металлургии».

«С помощью беспилотных летательных аппаратов мы проводили анализ местности, выбирали перспективные места, где условно могут находиться те или иные жилища. К сожалению, по территории городища проходит несанкционированная траншея, которую сделали военнослужащие для прокладки кабеля. Она нарушает целостность памятника. Тем не менее по этой траншее нам удалось выявить ряд строений и ям различного назначения. В раскопе 3 2018 года мы обнаружили остатки жилищ, которые пострадали от сильного пожара, о чем свидетельствуют обугленные остатки деревянных конструкций. По мнению Антонины Владимировны Давыдовой, городище прекратило свое существование после сильного пожара. Возможно, выявленные жилища являются подтверждением этого факта», — добавил Александр Симухин.

Материальная культура памятника представлена предметами косторезного ремесла, бронзолитейного производства, камнерезными изделиями, продукцией цветной и черной металлургии и, конечно же, керамическими изделиями в большом количестве. Найдено много фрагментов браслетов, подвесок, бусинок из различных материалов: кости, минералов. Есть также пастовые бусы, которые могут иметь происхождение из Средней Азии.

«Из интересных находок, которые могут маркировать контакты с другими территориями, здесь обнаружены морские раковины каури — во время хунну они могли выступать в качестве товарных денег. Находили и сами раковины каури, и их реплики (то есть сделанные из других материалов, но похожие на них предметы). Например, литые бронзовые, либо раковины, сделанные из толстых стенок более крупных раковин путем обтачивания. Эти ракушки имели широкую географию распространения еще в каменном веке. Они также фиксируются в неолитических погребениях Западного Забайкалья», — сказал Александр Симухин.

Исследования в рамках мегагранта проводились и на других памятниках. Например, Хирхиринское городище (Забайкальский край), где проживал племянник Чингисхана Исунке, было обследовано с помощью дронов. Это позволило выявить улицы, кварталы, переулки, несколько усадебных комплексов и сделать новый, более точный план города. В 60 километрах от Хирхиринского городища находится другой памятник — Кондуйский дворец. Сейчас ученые предполагают, что это было место резиденции самого младшего брата Чингисхана Темугэ-отчигина.

Продолжались раскопки и на уникальном хуннском могильнике Нур-Тухум (Бурятия). В пади Липовка (Бурятия) ученые обнаружили очень интересные хуннские захоронения, в том числе детское погребение в сосуде. Исследовали также и многие другие памятники, провели разведочные работы для выявления новых объектов. На основе всех известных на сегодняшний день поселений и городищ ученые составляют атлас древних и средневековых городов Внутренней Азии.

В рамках третьего направления работ по тематике мегагранта сотрудники лаборатории археологии, этнологии и антропологии ИМБТ СО РАН исследовали добуддийские религиозные традиции народов Внутренней Азии, начиная с наиболее архаичных, шаманских, тэнгрианских, бурханистских верований, изучали роль буддизма в политической культуре стран Центральной Азии, углубились в архивные фонды Степных дум.

Степные думы были учреждены в 1822—1824 гг. у бурят, хакасов, якутов и эвенков согласно «Уставу об управлении инородцев» (1822 г.) как высшая административная единица ведомства. Они занимались вопросами землепользования в своих ведомствах, рассматривали дела о калыме, долговых взысканиях, потравах посевов и покосов, мелких кражах. Думы были упразднены в 1888—1890 гг. в Иркутской губернии и в 1901—1904 гг. в Забайкальской области.

Часть текста памятника «Дайчин улсын монголын магад хууль» («Правдивые записи о монголах Цинской империи»), посвященная первым правителям маньчжурской династии, была переведена со старописьменного монгольского языка на русский. По словам Николая Крадина, комментированные переводы этого памятника должны войти в классику российского востоковедения.

«Сейчас набирается материал, а его осмысление будет чуть позже. За три года мы реализовали все установленные показатели и даже перевыполнили план. Надеемся, что грант продлят еще на два года. Тогда мы сконцентрируемся только на самых фундаментальных исследованиях. Будет написано несколько серьезных обобщающих книг. Также перед нами стоит задача подготовить работы, которые связаны не только с чисто фундаментальными научными исследованиями, но и с практическим внедрением их результатов в образовательную деятельность. У нас работает студенческий археологический отряд “Аттила”, в археологические исследования мы вовлекаем даже школьников. В последний год запланировано написание целой серии учебных изданий по истории Бурятии, Южной Сибири. Важно, чтобы результаты нашей работы доходили до массового читателя, до студентов и школьников, — рассказал Николай Крадин. — Самое главное, как мне кажется, благодаря этому мегагранту в Республике Бурятия был получен мощный интеллектуальный толчок, который стимулировал нас работать еще более интенсивно».
 
Диана Хомякова

Пожалуй, это была самая конструктивная и предельно конкретная по своему содержанию секция, которую мне довелось посетить на прошедшем Международном технологическом форуме «Технопром-2019». Я говорю о заседании региональной рабочей группы национальной технологической инициативы в сфере распределенной энергетики. В чем, на мой взгляд, заключалась важность этого заседания?

Чтобы прояснить актуальности данной темы для страны в целом, и для нашего города в частности, начну с важной преамбулы.

Еще в марте 2015 года в пресс-центре ТАСС-Новосибирск была презентована концепция инновационного развития системы электроэнергетического снабжения Советского района Новосибирска (куда, как мы знаем, входит и наш Научный центр). Концепцию представил тогдашний председатель комитета по энергетики мэрии Новосибирска. Суть предложения заключалось в создании автоматизированной локальной электросети, объединяющей (на том этапе) сразу три-четыре автономных энергоблока небольшой мощности (10 – 15 МВт). Два таких энергоблока уже были построены (один находился к работе, второй был технически готов к запуску). Третий энергоблок находился в проекте. Наконец, мэрия могла перевести в режим когенерации пару небольших муниципальных газовых котельных. Все эти источники связывались в единую систему посредством «умной сети» (работающей автоматически).

Если бы данный проект был реализован, мы получили бы решение сразу нескольких принципиально важных задач. Во-первых, удалось бы покрыть дефицит Академгородка по электричеству за счет малых объектов генерации. Во-вторых, появление новых мощностей создало бы условия для дальнейшего развития территории Научного центра. В-третьих, проект позволял задействовать интеллектуальный и производственный потенциал нашего города, то есть внедрить вполне конкретные инновационные разработки.

В-четвертых, реализация такого проекта шла не только в русле общемировых тенденций, но вдобавок ко всему воплощала конкретные рекомендации правительства РФ по развитию региональной энергетики (включая перевод газовых котельных в режим когенерации).  Этим прецедентом Новосибирск наглядно подтвердил бы свой статус «интеллектуальной столицы Сибири». И, наконец, в-пятых, Академгородок имел шанс очень серьезно улучшить свой имидж, представ как подлинный центр инноваций, где и система энергоснабжения также решается инновационным, современным путем (о чем пока еще приходится только мечтать).

К слову, указанная концепция взялась отнюдь не с потолка. Она явилась результатом работы целого коллектива специалистов. Дело в том, что для реализации проекта в нашем городе имелся весь необходимый интеллектуальный и производственный потенциал – от проектирования до «железа». Переговоры велись со всеми потенциальными участниками. Не хватало только одного – политического решения. Его и не последовало. Главному инициатору, презентовавшему идею проекта, было рекомендовано прекратить заниматься этой «ерундой» и переключить внимание на ремонт теплосетей. Короче, местное руководство поставило на данной инициативе жирный крест (выход на уровень регионального правительства также ничего не дал).

Для чего я сейчас привел этот пример? Дело в том, что в настоящее время на мировом уровне происходят серьезные трансформации в сфере электроэнергетики. Внедряемые сейчас инновационные решения, по сути, задают в этом секторе принципиально новый этап развития. По большому счету, меняется сама парадигма. Как показал в своем выступлении Ответственный секретарь рабочей группы «Энерджинет» Национальной технологической инициативы Дмитрий Корев, новая энергетическая парадигма имеет целый ряд отличий от традиционных подходов к развитию энергетики. Так, в рамках новой парадигмы решающее значение будет иметь не углеводородное топливо, а возобновляемые источники. Вместо высокой концентрации генерирующих мощностей – курс на ГЛУБОКУЮ ДЕЦЕНТРАЛИЗАЦИЮ производства энергии. Далее, вместо иерархических электросетей и централизованного управления – «умные» сети и системы с децентрализованным управлением. Это далеко не полный перечень отличий. Есть еще много других моментов, понятных только профессионалам.

Таков, собственно, вектор энергетической политики РАЗВИТЫХ СТРАН, который кардинально изменился за последние десять лет. Разумеется, Россия также пытается встроиться в новые тренды. Во всяком случае, подобные установки спускаются с самых высоких этажей власти. Например, в одном из своих недавних Посланий к Федеральному собранию президент Владимир Путин поставил вопрос о необходимости заниматься долгосрочным прогнозированием, чтобы понять, с какими задачами столкнется наша страна в ближайшее будущее и, соответственно, какие решения потребуются для того, чтобы обеспечить национальную безопасность, повысить качество жизни и обеспечить развитие отраслей нового технологического уклада.

Безусловно, в руководстве страны прекрасно понимают основные проблемы. В настоящее время главным вызовом для отрасли является возрастающая неэффективность нашего энергетического сектора. Как следствие мы получаем рост тарифов для потребителей, что, в свою очередь, очень плохо сказывается на развитии экономики. Иначе говоря, энергетический сектор нуждается в модернизации. Но здесь встает сакраментальный вопрос: по какому пути двигаться? Развитые страны недвусмысленно указывают этот путь (о чем мы только что сказали), но, как выясняется, у нас новая парадигма до сих пор является предметом оживленных (порой – эмоциональных) дискуссий.

Например, в среде технических специалистов нередко можно услышать опасения по поводу того, будто распределенная энергетика «убьет» магистральные сети или сделает нерентабельной работу крупных электростанций. Не исключено, что руководители энергетических компаний разделяют эти страхи, а вместе с ними – и региональные власти, отвечающие за вопросы развития сектора. Может, именно поэтому на этих уровнях управления не делается практически никаких подвижек к выстраиванию новой парадигмы? Дмитрий Корев попытался развеять подобные опасения. Как он выразился, появление автомобилей не нанесло никакого урона железнодорожному транспорту. То же самое будет и с магистральными сетями. Названные системы вполне могут уживаться друг с другом.

В целом же складывается парадоксальная ситуация. В России есть специалисты, способные работать в новом направлении. И не просто работать, но и предлагать передовые технические решения. Однако их деятельность пока еще не получила адекватной политической и правовой поддержки. Именно эта составляющая является в настоящее время одной из ключевых проблем, разбираемой по полочкам в кругу профессионалов.

Иначе говоря, профессионалам приходится больше всего ломать голову над тем, как реализовать свои технические разработки в российских политических реалиях, искать какие-то особые подходы, постоянно ждать каких-то указов, распоряжений и правовых актов, а иной раз объединяться с коллегами для того, чтобы выдвинуть законодательную инициативу или просто докричаться до властей.

Между тем в мире это направление активно развивается, привлекая пристальное внимание со стороны инвесторов. Формируется новый рынок, где могут быть востребованы разработки и услуги, в том числе, и наших технических специалистов. Поскольку мы живем в открытой экономике, то у обладателей соответствующих компетенций нет никаких ограничений в плане взаимодействия с иностранными партнерами и заказчиками. Любая разработка получит воплощение там, где на нее есть спрос. Если такого спроса нет в России, то это совсем не означает, что его не будет в Китае или в другой стране. Сегодня наши специалисты открыто проговаривают свой интерес и обсуждают в своем кругу возможности выхода на мировой рынок. Ничего дурного в этом нет. Огорчает здесь лишь нерасторопность наших политиков, вечно плетущихся в хвосте у передовых стран и принимающих нужные решения только тогда, когда они уже «перезрели».

Андрей Колосов