Известный российский публицист Виталий Третьяков недавно сформулировал закон, который звучит так: «В России нет такой реформы, которую нельзя радикально улучшить, полностью остановив». Этот парадоксальный закон сразу вспоминается, когда речь заходит о начавшейся реформе Российской академии наук (РАН). В СМИ было уже озвучено немало доводов научной и не только научной общественности о том, почему предлагаемая реформа не только губительна для науки, но и принесет большой вред экономике. Это звучит странно, ведь в первую очередь экономическими причинами авторы реформы объясняют ее необходимость. Но эта странность легко объяснима, если вспомнить, что под экономикой наши «эффективные менеджеры» понимают в первую очередь финансы, и ради сиюминутной финансовой выгоды они готовы приносить в жертву долгосрочные интересы экономики и даже шире всего, как раньше говорили, народного хозяйства страны.

К таким выводам я пришел после беседы с  с ученым секретарем Института цитологии и генетики, к.б.н. Галиной Владимировной Орловой

-  Сторонники правительственной реформы РАН говорят, что одна из ее главных целей – поворот науки к решению практических задач. В этой связи возникает вопрос: а что сейчас институты РАН этим не занимаются и живут только в мире чистой теории? Как это выглядит применительно к вашему  институту?

- Наш институт цитологии и генетики (ИЦиГ) был создан в 1957 г. в числе первых 12 вновь организованных институтов СО РАН. Генетика тогда еще не была реабилитирована после многолетних гонений и не могла нормально развиваться. Тем не менее, наш институт удалось создать, оправдав его появление в глазах партийного руководства решением прикладных, оборонных задач. При организации Сибирского отделения, где ведущую роль играли физики и математики, работавшие и по оборонной тематике, крайне нужен был институт, занимающийся, в том числе, и генетическими последствиями радиационных технологий. По рекомендации М.А. Лаврентьева, И.В. Курчатова, Н.Н. Семенова и других известных ученых директором нового генетического института назначили Н.П. Дубинина, который тогда заведовал лабораторией радиационной генетики в московском Институте биофизики. Чтобы не привлекать особого внимания, первой в названии нового института стояла “цитология”, т.е. наука о клетке, а второй – “генетика”. Все эти обстоятельства на короткое время усыпили бдительность гонителей генетики, что позволило провести необходимые организационные мероприятия.

Таким образом, ИЦиГ появился благодаря запросам практики и с тех пор мы никогда от нее не отрывались.

- Коротко охарактеризуйте, пожалуйста, потенциал вашего института.

- Сегодня наш Институт – один из наиболее крупных генетических центров России. В нем работают 373 научных сотрудника, среди них 59 докторов наук, 219 кандидатов наук, четыре члена Российской академии наук (3 академика, 1 член-корреспондент), 1 член-корреспондент РАМН, 1 член-корреспондент РАСХН; в аспирантуре сегодня обучается более 80 выпускников Новосибирского университета и других вузов.

- Известна старая истина о том, что нет ничего практичнее правильной научной теории. Но давайте подтвердим это суждение конкретными примерами. Я не прошу, как говорится в известном фильме, «огласить весь список», но давайте чуть более подробно и по возможности популярно остановимся на некоторых перспективных направлениях исследований вашего института.

- Начнем с сельского хозяйства. На основании работ Института первыми в стране появились триплоидные гибриды сахарной свеклы, отличающиеся от обычных сортов не двойным, а тройным набором хромосом, что придало им более высокую продуктивность и, самое главное, сахаристость. Гибриды создавались молодежной группой под руководством А.Н. Луткова. Три из них районировали в Краснодарском крае и Киргизии. Для ускорения селекции в Абхазии организовали пункт для получения двух поколений в год. Большую роль для успешной селекционной работы играло и играет наше экспериментальное хозяйство. В конце 70-х годов в Горном Алтае по инициативе Д.К. Беляева был организован Научный центр по генетике, гибридизации и доместикации животных, т.е. еще одно алтайское экспериментальное хозяйство.

Под руководством П.К. Шкварникова в Институте начались работы по радиационному мутагенезу для получения практически важных форм растений. Среди них знаменитый радиационный мутант яровой пшеницы, ставший основой сорта Новосибирская-67 с повышенной продуктивностью и устойчивостью к полеганию. Сорт ознаменовал новый этап селекции яровых пшениц в Сибири, где занимал миллионы гектаров. Этот крупный практический результат Лаврентьев отметил в одном из своих выступлений, подчеркнув, что внедрение только одного сорта яровой пшеницы Новосибирская-67 может окупить строительство первой очереди Академгородка.

Научная деятельность института была неизменно связана с областью экспериментального мутагенеза у растений, в первую очередь у яровой пшеницы. На протяжении многих лет велись работы в этой области, по таким направлениям как:

– экспериментальное получение мутаций у яровой пшеницы и их использование в селекции растений;

– исследование ионизирующих излучений, химических и других агентов на ряде сортов яровой пшеницы;

– изучение зависимости частоты и качественных особенностей экспериментально вызываемых мутаций от дозы действующих мутагенов, генотипических особенностей и физиологического состояния растений;

– исследования по индуцированной изменчивости содержания и качества клейковины в зерне пшеницы;

– изучение закономерностей мутационной изменчивости на межсортовых гибридах яровой пшеницы;

– изучение генетической природы индуцированных мутантов и их использование в селекции.

Среди прочих наших селекционных достижений – новые сорта и гибриды кукурузы, ржи, озимой пшеницы, облепихи и других культур. Всего за 50 лет в арсенале Института более 40 районированных сортов, подтвержденных авторскими свидетельствами и патентами. Созданными в Институте сортами пшеницы в разное время было засеяно до трети полей Новосибирской, Тюменской областей и ряда других сибирских регионов, также соседнего Казахстана.

Нельзя забывать, что мы живем не только в зоне рискованного земледелия, но, пожалуй, еще в большей мере в зоне рискованного животноводства.  Поэтому в ИЦиГ проводились и проводятся интересные эксперименты с животными, призванные создать новые виды продуктивных животных, максимально приспособленных к суровым сибирским условиям.

Генетики животных совместно с СО ВАСХНИЛ вывели новую и очень продуктивную породу овец, получили новые варианты окраски норок и лисиц. А в 40-50-е годы пушнина составляла один из основных источников пополнения золотовалютных запасов СССР.

Один из экспериментов был связан с сохранением генофонда зубров,  привезенных из Белоруссии.  Адаптация зубров к нашему климату прошла успешно, эксперимент продолжается, и на выходе мы можем получить новые перспективные направления мясного и молочного животноводства. Кроме этого проводились эксперименты с одомашниванием диких животных, например, лис. Сейчас уже выведена популяция «домашних» лис, которые не только не боятся человека, но и нуждаются в общении с ним. Но главное состоит в том, что созданы методики и технологии одомашнивания животных. О важности  такой работы не нужно дополнительно говорить. С одомашнивания животных началась наша цивилизация, но это происходило тысячелетия назад и вот «процесс снова пошел».

- Даже из того, что вы сказали, видно, что вы, как говорится, «отработали свой хлеб», в прямом и переносном смысле слова.

- Да, но сельское хозяйство – не единственная сфера, где ИЦиГ добился значительных практических результатов, которые всегда вырастают на фундаментальном поле.

- Давайте об этом поговорим в следующий раз.

Вел интервью Юрий Курьянов.

Начавшаяся реформа Российской академии наук (РАН) привела к резкому росту социальной активности российских ученых. Да и иначе и быть не могло. Ученые, услышав со стороны реформаторов обвинения в свой адрес в экономической неэффективности их работы, были вынуждены внимательно проанализировать, что наша наука получает от государства, а что дает власти и обществу в целом. И оказалось, что отдача от научных институтов немалая. Об этом можно судить по нашему разговору с директором Института математики СО РАН, Сергеем Савостьяновичем Гончаровым.

- Сергей Савостьянович! Институт математики Сибирского отделения Академии наук был создан одним из первых в 1957 году. Известно, что на момент его создания на всю Сибирь приходился всего лишь один профессор математики, который работал в Томске. Можем ли мы сказать, что за минувшие годы была создана своя сибирская математическая школа?

- Сибирская математическая школа была создана и не одна. Более того, создававшиеся математические школы, во главе которых стояли выдающиеся математики, были основными вехами развития Института математики СО РАН (ИМ СО РАН). И в первую очередь стоит назвать школу, созданную одним из крупнейших математиков ХХ века Сергеем Львовичем Соболевым. Соболев вместе с М.А. Лаврентьевым и С.А. Христиановичем стоял у истоков создания СО РАН и с 1957 по 1983 год возглавлял наш институт, который сейчас носит его имя. То, что известно в математике, как «пространства Соболева» – это настоящее математическое открытие мирового уровня. Поэтому мы можем говорить о «школе Соболева» в области функционального анализа и дифференциальных уравнений. Кроме этого, в ИМ СО РАН были созданы математические школы в сферах алгебры и логики, геометрии и топологии, теории вероятностей и математической статистики, кибернетики и математической экономики. Важную роль в современной науке и приложениях в газо- и нефтедобывающей промышленности и геологоразведке и даже в археологии играют методы и результаты научной школы, созданной М.М. Лаврентьевым и его школой в обратных и некорректных задачах.

- Каков кадровый потенциал ИМ СО РАН на сегодняшний день?

- На январь 2013 года у нас работало 353 человека, в составе научных работников института 5 академиков, 4 член-корреспондента, 114 докторов и 134 кандидата наук.

- Непосвященному человеку может показаться, что  такое количество ученых избыточно для одного института. Тем более, опять же на непосвященный взгляд, в математике все уже открыто и сформулировано. Или это не так?

- Конечно, нет. Начнем с того, что всем, наверное, известно определение: «Математика – царица наук». Математика, как и любая другая наука, бурно развивается. В ней совершаются свои открытия, которые, как правило, называются теоремами. К тому же, математика – это целый комплекс наук. Но и это еще не все. Существует такое, на мой взгляд, верное суждение: «Во всякой науке столько науки, сколько в ней математики». В наше время это касается уже не только естественных, но и гуманитарных наук. Учитывая, что математика, математический аппарат – это неотъемлемая часть почти всех современных наук, математиков не может быть много. Настоящие математики – это всегда дефицит. Поэтому математиков, как выпускников НГУ, так и бывших сотрудников  ИМ СО РАН, сегодня можно встретить во всех крупнейших научных центрах мира и почти во всех крупнейших мировых транснациональных корпорациях. Ведь математика – не только теоретическая, но и прикладная наука.

- Как говорится, можно с этого места чуть подробнее? Обвинение в «экономической неэффективности» одно из главных, которое сейчас реформаторы РАН бросают в адрес ученых. Можете ответить на него.

- Начнем с того, что прикладная польза и экономическая отдача – это не одно и то же. Возьмем, например, такую важнейшую для любой страны сферу как оборона. Не могу говорить об этом более подробно, но констатирую очевидный факт: вклад ученых нашего института в укрепление обороноспособности СССР, а затем и России огромен. До сих пор ряд работ С. Л. Соболева засекречен. Напомню в связи с этим, что до приезда в Новосибирск он принимал участие в  «атомном проекте». У ядерного оружия тоже есть своя математика. Продолжилась Соболевым и его учениками  работа для нужд обороны и в Новосибирске.

Перейдем к экономике. Соболев пригласил в ИМ СО РАН Леонида Витальевича Конторовича. Аакадемиком Конторович стал именно как математик, а в прикладном плане он создал целую школу в сфере математической экономики. А в 1975 году он, единственный из советских, а теперь и российских ученых, получил Нобелевскую премию в области экономики.

Также С.Л. Соболев и М.А. Лаврентьев в начале 60-х  пригласили  в Новосибирск член-корреспондента Академии наук А.А. Ляпунова, он занимался кибернетикой, которая тогда еще находилась под подозрением партийных чиновников как «буржуазная лженаука». Здесь «во глубине сибирских руд» партийно-идеологический контроль был не столь жестким и Ляпунов смог создать отдел кибернетики в ИМ СО РАН и кафедру теоретической кибернетики в НГУ. Они немало сделали для последующего развития отечественной кибернетики. А объяснять прикладное значение кибернетики в эпоху всеобщей информатизации и компьютеризации, полагаю, не нужно.  Кстати, Вычислительный центр СО РАН первоначально был создан на базе нашего института. 

Опосредовано наш институт оказался связанным с судьбой еще одной «репрессированной науки» – генетики. Она тоже в период гонений нашла прибежище в Академгородке, Институт цитологии и генетики (ИЦиГ) СО РАН находится рядом с Институтом математики. И это соседство символично: развитие современной биологической науки без математики невозможно, и мы взаимодействуем с ИЦиГ по целому ряду направлений, в том числе и в таком перспективном  как биоинформатика (информационная биология).

Вообще, математика – это необходимый инструментарий всех четырех десятков институтов СО РАН, со многими из них мы тесно сотрудничаем. Налажено у нас сотрудничество с вузами ряда других городов, филиал нашего института создан в Омске, работаем мы с различными финансово-экономическими структурами и предприятиями. Поэтому если говорить о прикладных, практических результатах нашей работы в прошлом и настоящем, то места и времени потребовалось бы очень много.

Бесспорно, к фундаментальным прикладным направлениям я бы отнес и преподавательскую работу сотрудников ИМ в НГУ, СИГУТИ, НГТУ и физматшколе (СУНЦ НГУ), а также по созданию современных учебников и учебных пособий для школы и университетов и подготовке высококвалифицированных специалистов на базе нашей аспирантуры. Замечу, что результаты работы по созданию учебников нашими сотрудниками были отмечены премиями Президента и Правительства РФ.

- Как предлагаемая реформа РАН может повлиять на ваш институт?

- Когда я слышу про начавшуюся реформу РАН, сразу вспоминаются тяжелые 90-е годы. Тогда мы потеряли целое поколение будущих ученых. Надеюсь, что это не повторится. Но у нас, начиная с 1991 года, еще не было примера по- настоящему продуманных и успешных реформ. Все они шли очень затратным методом проб и ошибок. И уже видно, что и данная реформа пошла тем же путем.

Можно посмотреть, какие претензии выдвигаются в адрес РАН и ее институтов. Например, то, что часть помещений институтов сдается в аренду. Но это делается вынуждено. По госбюджету нашему институту выделяется на ремонт 1,5 млн. рублей, для квартиры это была бы нормальная сумма. Но в нашем случае речь идет о двух четырехэтажных корпусах. Из этой суммы мы также должны финансировать и ремонт тепло- и водоснабжения, иных коммуникаций. Эта задача неразрешима даже при помощи высшей математики. Только сдача помещений в аренду позволяет поддерживать здание института в приемлемом состоянии. Мне очень не нравится сдавать свои помещения посторонним, из-за этого наши сотрудники работают в тесноте, но выбора нет. Я вспоминаю, как в 90-е годы к нам приезжали иностранцы, и мне было стыдно их водить по институту, все было облуплено, штукатурка сыпалась с потолка. Боюсь, что мы снова вернемся в это состояние, сдачу в аренду запретили, а денег на проведение ремонта пока не добавили ни копейки. Что касается обвинений в неэффективности нашей научной работы, то я уже сказал, что они не по адресу, претензии к низкой цитируемости работ наших ученых несостоятельны. Мы провели изучение этого вопроса, могу об этом отдельно рассказать. Несправедливость претензий к науке, скоропалительность решений, отсутствие диалога с учеными в деле проведения реформы заставляет относиться к начатой реформе РАН, мягко выражаясь, настороженно. С точки зрения математика, эта реформа, как говорится, не просчитана и не сформулированы цели реформы и реальные пути реформирования для их достижения.  

Интервью Юрия Курьянова.

Фото - http://persons-info.com

Любой мало-мальски знакомый с медициной человек подтвердит: своевременно и верно поставленный диагноз – это половина успеха в лечении. И биодетекторы, разработанные учеными Института физики полупроводников им. А.В. Ржанова СО РАН совместно с Институтом биомедицинской химии им. Ореховича РАМН (Москва), позволяют успешно решить эту задачу. Подробнее об этом рассказывает наш собеседник – зав. лабораторией физических основ материаловедения кремния доктор физ.-мат. наук Владимир Попов:

- Мы традиционно работаем с кремнием – это самый массовый материал в современной микроэлектронике. Кто-то даже подсчитал, что сегодня на каждого жителя нашей планеты приходится свыше 10 миллиардов кремниевых транзисторов. И за последние годы мы успешно реализовали технологию изготовления структур «кремний на изоляторе», схожих по структуре с теми, что используются, например, при изготовлении цифровых радиоканалов смартфонов. А когда мы стали изучать возможности применения наших структур, возник этот совместный проект по созданию биодетекторов для высокочувствительной экспресс-диагностики медицинских заболеваний. Специалисты ИБМХ РАМН выстроили саму процедуру диагностики, а мы разработали микрочип, который будет регистрировать этот процесс.

- А как работают Ваши детекторы?

- Начинали мы с довольно сложных систем «антиген-антитело». Как известно, большинство заболеваний вызывают появление в организме особых молекул – антигенов, а антитела – это, своего рода, «ответ» иммунной системы, особый вид протеинов, каждый реагирует только на свой антиген и связывается с ним. Исследователи ИБМХ РАМН нашли способ «посадить» сразу несколько видов антител на нанопроволочные транзисторы, из которых состоят наши чипы, а наши коллеги из Института биоорганической химии и фундаментальной медицины СО РАН освоили способ фиксации отрезков молекул ДНК. Как происходит анализ. Капелька крови или слюны пациента попадает в детектор, если в ней содержатся определенные антигены, то соответствующие антитела на транзисторе вступают с ними в реакцию, чип это фиксирует, мы получаем электрический сигнал. Причем, чувствительность прибора очень высока, имеется возможность регистрации одиночных молекул. Это позволяет выявлять многие заболевания, включая генетические и онкологические, на самой ранней стадии, когда их еще нельзя определить другими методами. Что значительно повышает вероятность благоприятного лечения.

- И сколько видов инфекций может выявить такой чип?

- Все зависит от того, сколько маркеров можно посадить на один сенсор. Как я говорил, мы начинали с довольно сложной системы «антиген-антитело». Но сейчас специалисты ИБМХ РАМН сумели от антител перейти к аптамерам. Это белковые молекулы, которые похожи на участок цепи ДНК, могут выполнять роль антител, но при этом очень легко синтезируются. С этой системой одним сенсором можно отлавливать до 100 болезней, а сам биочип стал заметно дешевле. Скажем, чип в нем может быть не дороже, чем в карточке московского метро.

- Эта система уже опробована на практике?

- Да, мы изготовили несколько тысяч чипов, сотни из них успешно прошли испытания в ИБМХ РАМН. Так что технология готова к массовому производству. В частности, ей очень заинтересовались на Новосибирском заводе полупроводниковых приборов (НЗПП). Там в советское время делали знаменитую электронную «кремлевскую таблетку», так что это вполне их профиль. На НЗПП работает участок корпусировки наших чипов, сейчас идет процесс организации участка конечной сборки биосенсоров. Но во многом запуск производства зависит от того, найдет ли завод изготовителя самих чипов, поскольку наш академический институт не приспособлен для массового производства. К сожалению, в России сегодня такие чипы могут делать только в Зеленограде на единственной в России и далеко не самой современной линии. Возможно, придется заказывать импортные, где-нибудь в Юго-Восточной Азии. Если заводу удастся найти оптимальное решение, тогда удастся развернуть производство биосенсоров в разумные сроки.

- А в России или мире есть аналоги вашей системы?

- Работы по созданию высокоточных систем экспресс-диагностики на основе микросхем ведут в ряде стран, используют разные подходы, в том числе и в России. Пока наши биочипы демонстрируют чувствительность, по крайней мере, не хуже лучших мировых образцов. Но надо понимать, что ставки здесь очень велики. Предполагается, что объем мирового рынка может составить более 100 млрд. $ и будет быстро расти. Российский рынок оценивается сейчас величиной в 60 млрд. рублей и включает как организации системы здравоохранения Российской Федерации, так и часть граждан. На сегодня еще никто из наших конкурентов не подошел к стадии серийного производства электронных биочипов. И у России есть возможность занять выгодные позиции на этом рынке. Вопрос в том, сможет ли наша экономика реализовать этот шанс.

Георгий Батухтин

Справедливости ради, отметим – сам по себе болометр (а именно об этом приборе пойдет речь в нашем рассказе) не новинка. Ученые разрабатывают способы получения изображений объектов в инфракрасном диапазоне достаточно давно. И первый болометр был изобретен американским физиком и астрономом Самуэлем Пирпонтом Лэнгли еще в 1878 году. Прибор оказался востребован в самых разных отраслях науки. А в годы Второй мировой войны компания Bell создала первый в мире полупроводниковый болометр, который отличался простотой, надежностью и высокой чувствительностью. Вскоре после этого болометры окончательно утратили статус исключительно лабораторных приборов и сегодня имеют довольно широкий спектр применения.

Как это работает

Болометр – это приемник электромагнитного (прежде всего, инфракрасного) излучения объекта. Обычно он состоит из двух полупроводниковых термисторов (элементов с высоким температурным коэффициентом сопротивления). Первый (активный) – улавливает излучение объекта, второй – компенсирует. Их взаимодействие проявляется в изменении сопротивления, эти изменения обрабатываются и на их основе прибор строит визуальный образ объекта. Оба помещены в герметичный корпус во избежание сторонних помех. 
Традиционно для того, чтобы прибор заработал, его термистор требовалось охладить до сверхнизкой температуры (примерно до температуры жидкого азота). Естественно, это заметно удорожает как изготовление прибора, так и его эксплуатацию, поскольку каждый из них приходится оснащать специальной криогенной системой. Кроме того, постоянно возрастают требования к чувствительности приборов и качеству выдаваемого ими изображения. 
Немалый вклад в развитие отечественной болометрии внесла группа исследователей Института физики полупроводников им. А.В. Ржанова СО РАН (г. Новосибирск) под руководством к.ф-м.н. Дмитрия Есаева. Совместно с московской организацией ОАО «ЦНИИ «Циклон» они разработали микроболометрические приемники, которые не требуют специального охлаждения, что значительно расширяет сферу их возможного применения. Да и себестоимость их изготовления стала сопоставима, например, с обычным цифровым фотоаппаратом. При этом приборы сохраняют высокую чувствительность (регистрируют изменения температуры объектов в 0,05 Cо) и создают изображение с разрешением 320х240 точек на кристалле размером 16х12 мм. Последний параметр важен для дальности действия прибора: чем выше разрешение экрана, тем четче видны удаленные объекты. В целом, российская разработка вполне соответствует мировым стандартам. Есть некоторое отставание от мировых лидеров (американских и французских компаний) в качестве получаемого изображения: сегодня наиболее мощные импортные аналоги способны выдавать изображение с разрешением 640x480 точек и более. Но, по словам сибирских ученых, это отставание обусловлено тем, что большая часть работ ведется на технологическом оборудовании 1980-х годов и легко ликвидируется после его модернизации. 

Кому это надо

Как и большинство тепловизионных приборов, болометры являются технологией двойного назначения – военного и гражданского. И свою работу в этой области лаборатория Дмитрия Есаева начинала по заявке Министерства обороны.  Сильной стороной болометров является то, что они не нуждаются в охлаждении, в дополнительной подсветке и работают с длинноволновым спектром излучения, которое в меньшей степени рассеивается в атмосфере. Поэтому для болометра не являются помехой ни полная темнота, ни сильное задымление или густой туман, он все равно передаст четкое изображение цели. 
Однако часто бывает, что гражданская сфера применения изначально военных разработок оказывается куда шире. Так произошло и с болометрией. Одними из первых разработкой ученых ИФП СО РАН заинтересовались производители систем безопасности угольных шахт (один из мировых лидеров в этой области – НПФ «Гранч» – расположена как раз в Новосибирске). И в ноябре 2011 года на полигоне военизированной горноспасательной части в Прокопьевске прошли полевые испытания прибора. Проводились они в условиях максимально близких к реальной аварии на шахте, когда степень задымленности равнялась 4 баллам (видимость не далее ладони вытянутой руки). Результаты их хорошо видны на фото. В итоге, сегодня разработка малогабаритного (носимого на каске) прибора стала частью системы ГОРНАСС, предлагаемой НПФ «Гранч» для предприятий угледобывающей промышленности. Как известно, пожары случаются не только на шахтах, поэтому такой прибор в перспективе окажется востребованным и другими службами МЧС.
Еще один «фронт работ» для приемника – системы контроля железнодорожного транспорта, которые позволяют получать информацию о состоянии букс и колес вагонного состава прямо на ходу. Впервые это было опробовано на некоторых участках московского метрополитена. И сегодня Российские железные дороги проявляют к прибору вполне оправданный интерес.
Пригодится прибор в сфере ЖКХ – с его помощью можно, например, достаточно точно определить места протечек или теплопотерь в зданиях, контролировать теплотрассы. Болометры можно использовать для температурного контроля при укладке асфальта, в системах охранной сигнализации и мониторинге технологических процессов изготовления пищевых продуктов… 
Достаточно сказать, что французская фирма (ведущий европейский производитель болометров), начиная с 2005 г. поставляет на рынок от 20 тысяч приборов ежегодно и подумывает о значительном увеличении объемов производства. Активные работы в этом направлении ведут Япония, Израиль, Китай, Германия. Работа московских и новосибирских физиков пока позволяет нашей стране оставаться на передовых позициях в болометрии. Но перейти от мелкосерийного производства микроболометрических приемников к промышленным масштабам мешает острая нехватка соответствующих производств. Этой технологией интересовалось ФГУП «НПП «Восток» (Новосибирск), но сейчас им, прежде всего, надо обеспечить серьезную модернизацию собственной производственной базы. Технологически готовы запустить производство болометров в Зеленограде, но там хватает и других заказов. А больше в стране предприятий должного уровня после двух десятилетий «построения рынка» и не осталось. И последней надеждой на внедрение инновационной технологии, созданной в лабораториях ИФП СО РАН, остается объявленное строительство нового завода микроэлектроники в Новосибирске (который и планируется как раз «под разработки» ученых СО РАН).

Георгий Батухтин

Едва вступив в силу, закон о реформе РАН уже вызвал определенные трудности в научных организациях. Так, серьезные трудности постигли два ведущих центра российского востоковедения — Институт Дальнего Востока и Институт востоковедения столкнулись с проблемами финансирования расходов по оплате ЖКХ. Чтобы найти средства, первый был вынужден отправить в недельный неоплачиваемый отпуск своих сотрудников, а также начать процесс увольнения тех, кто работал в институте менее чем на полставки. Второму пришлось сократить ассигнования на научную деятельность: сотрудники института теперь вынуждены искать себе средства на экспедиции, используя краудфандинг.

В обоих случаях дефицит бюджета возник в том числе и по причине роста тарифов на ЖКХ. Однако центральное руководство Академии наук отказалось компенсировать этот дефицит, сославшись на неопределенность в связи с реформой.

 Гуманитарные институты сокращают расходы на исследования и отправляют сотрудников в неоплачиваемый отпуск. Министр образования и науки Дмитрий Ливанов, комментируя по просьбе «Газеты.Ru» данную ситуацию, заявил, что к тому моменту реформа РАН еще не началась, поэтому дефицит бюджета в гуманитарных институтах не может быть следствием реформы.

 О том, какие проблемы имеют естественно-научные организации, рассказывает ведущий научный сотрудник Института прикладной физики РАН Вячеслав Вдовин.

— Как вы относитесь к заявлениям Владимира Фортова, опубликованным в «Газете.Ru» в минувший вторник?

— А давайте пройдем по порядку по этому интервью. Вот он говорит: «Главная задача академии сейчас — успокоить людей». Этот термин «успокоить людей» звучал три или четыре раза, точное количество с помощью поисковика считать не буду. Есть известный анекдот, что, если в семейных отношениях вы хотите действительно успокоить жену, чтобы она не нервничала, как раз не нужно использовать это слово — «успокойте». Худшего раздражителя, чем просто вот так заявлять голословно: «успокойся, успокойся!», придумать невозможно. Даже в бытовом семейном плане более неудачной формулировки, чем четырежды упоминать слово «успокоиться», не приведя ничего в поддержку этого пожелания, найти нельзя. Можно сказать, что результат достигнут — люди в крайнем раздражении, потому что им говорят «успокойтесь, успокойтесь…», а дальше ничего. Не успокоили!

Фортов говорит, что «в законе есть положительные моменты». Очень хотелось бы услышать комментарии, какие конкретно положительные моменты есть в законе. Об этом ничего не говорится. «Что касается отрицательных — нужно стараться, чтобы они не мешали», — говорит Фортов. Это как они могут не мешать?

«Мы должны сделать так, чтобы переход от одной системы к другой прошел максимально безболезненно для научных коллективов». Я опять считаю, что это болтовня. Что для этого планируется сделать? Объясните мне! Никто не понимает.

— Как реализация закона будет зависеть от директора агентства?

— Фортов заявил: «Многое определяется тем, когда будет назначен директор агентства». Вот тут я, пожалуй, соглашусь. Действительно, когда будет назначен директор агентства, тогда мы посмотрим. То ли этот человек будет до буквы исполнять этот идиотский закон (и тогда мы получим в полной мере все проблемы), то ли он будет исполнять до некоторого смысла. Последнее, конечно, тоже проблема, но, по крайней мере, возможно привнесение неких элементов здравого смысла. Поэтому у некоторых претендентов на этот пост, мы подозреваем, будет реализована первая схема, у некоторых, возможно, и вторая.

Фраза «агентство уже создано» — это неправда. Создание агентства декларировано, но его сейчас нет. Дело в том, что у нас есть сейчас живые проблемы. Например, мы сейчас выплачиваем зарплаты. Зарплаты у нас, кстати, хорошие, у нас приличный институт. Почему меня и бесит, мне начинают вешать лапшу на уши и хотят учить работать. Наш институт уже нормально работает. Они говорят, что хорошим институтам бояться нечего. У нас четверть миллиарда базового бюджета, которые мы получаем, и еще миллиард, который мы зарабатываем. То есть это в четыре раза лучше, чем тот критерий крайности, который там предлагался: 50 на 50. Мы зарабатываем вчетверо больше, чем наш бюджет. Но у нас уже сейчас ожидаются проблемы. Так какого черта вы мешаете работать сильным коллективам?

— Какие проблемы сразу могут возникнуть, скажем, в вашем институте?

— У нас в институте хорошие зарплаты. Вы знаете прекрасно, что в России не прогрессивная, а регрессивная система налогообложения. То есть я сейчас, например, не плачу единого социального налога. Лично я. То есть за меня работодатель не платит, потому что я выскочил за эту планку. Значит, что нужно делать? Переделывать сметы. Кто сейчас правомочен подписывать переделку этих смет? Я не знаю. Из текста закона неизвестно. А закон вступил в силу с момента публикации, согласно последней статье. Мне идти в это агентство? Я не могу идти — агентство не создано. Нет руководителя, нет структуры, нет того места, где я могу сейчас переделать быстро смету по своему договору.

А то, что Академия наук сейчас в неком замешательстве, она тоже не понимает, кто чего может подписывать, — это тоже факт.

Или мы получили мегагранты. Кстати, только сейчас, оказывается, министерство перечислило эти мегагранты Академии наук. Институт прикладной физики получил больше всех мегагрантов. Никто столько не получил. Причем до этого он получил кучу мегагрантов в окружающих вузах. Ваш покорный слуга сейчас в Политехе реализует один из них. Академия наук не знает, как их раздать. Даже в этой программе мы сейчас подвисли. Сейчас мы этих денег получить не можем. Академия подвисла и не может их ретранслировать. Я надеюсь, что все же их ретранслируют, но пока денег нет.

Ситуация с агентством — это целая беда для сильных институтов. То есть это удар в спину сильным коллективам.

— Какие несуразицы вы видите в новом законе?

«Для нас важно, что создана рабочая группа, состоящая из членов Минобрнауки, Госдумы, Совета Федерации и РАН, которая должна в это положение представить пункт о том, что полномочия делятся: научной стороной институтов управляет РАН, а хозяйственной — агентство». Вообще говоря, где эта грань? Вот когда было управление имуществом, там были определенные критерии. Мы когда делали крупные сделки на определенные суммы (там цифра просто обозначалась), то должны были идти и согласовывать их. Когда я покупал карандаши или там что-нибудь до определенной суммы, то мы действовали самостоятельно. Было четкое понимание граней. Это разделение, на хозяйственную и научную составляющую, я не очень себе представляю. Вот, например, покупка реактивов — это научная или хозяйственная деятельность? Я не понимаю.

Вообще говоря, основная производительная сила в Академии наук — это кадры.

Кадры — это чья составляющая: научная или хозяйственная? Наука? А их житейские условия? А зарплаты и надбавки кто выдает? Кто будет распоряжаться теми прибылями, которые я заработал?

— Трехмесячная неопределенность уже как-то сказалась на работе коллектива?

— Мы заработали изрядные прибыли в этом году и хотели пустить их в будущем году на постройку небольшого комплекса на территории нашего лагеря, чтобы летом его использовать для детского отдыха (детский оздоровительный лагерь, между прочим, занимается научным образованием школьников), а в остальное время для проведения симпозиумов и конференций. Проект заказали, деньги уже на него потратили. Но сейчас есть решение, что честно заработанную нами прибыль давайте-ка раздадим людям в виде зарплаты. Потому что придет новый учредитель и что-нибудь нам начнет объяснять, что мы должны делать с нашей прибылью. А может, мы вообще не сумеем ей воспользоваться? Мы не знаем. Поэтому у нас будет хорошая надбавка в конце года. Спасибо партии и правительству.

Кто в этой рабочей группе? От РАН это ученый секретарь президиума академии Игорь Соколов и его заместитель Владимир Иванов. Кто знает эти перекосы лучше всех? Конечно же, профсоюзы. Мы сидим здесь и видим этих перекосов «туеву хучу». Нет там представителей профсоюза. Впрочем, по известным причинам, и членов этого совета. Кстати, у меня нет претензий к тому же Гельфанду. Он задавал эти вопросы. Мы сейчас с Гельфандом занимаем общую точку зрения, хотя раньше были оппоненты лютые.

— Как вы оцениваете идеи различных людей, участвующих в обсуждении структуры агентства?

«Алексей Ремович Хохлов — человек очень достойный, настоящий ученый. Там много положительных элементов, и на президиуме это обсуждалось». Попросил бы перечислить. Потому что этот момент, который он назвал, — сенат. Это пока один момент. Но больше я пока не видел. Я достаточно скептически смотрю на эту программу, представленную Алексеем Ремовичем и советом. Объективно вам скажу: хозяйственной деятельностью институтов с этими самыми тараканами мало кто занимается. Я прекрасно знаю Юрия Ковалева из АКЦ ФИАН. Хороший парень, действительно представитель настоящего научного сообщества. Но, поверьте, он стоит здесь за каменной стеной людей, которые в АКЦ ФИАН реализуют всю эту деятельность, и он в ней ничего не понимает и не знает. И, скорее всего, ему трудно было бы все это донести. Не представляет он эту часть. Здесь можно было спросить других людей из того же самого ФИАНа, которые могли бы сказать, что плохого в этой реализации. Совершенно беспрецедентный человек там есть — заместитель директора ФИАНа Лариса Николаевна Лихачева. Один из немногих успехов российской космической программы за последнее двухлетие — это «Радиоастрон». Все остальное либо падало, либо не заработало. Это стало возможным благодаря научному руководству ФИАНа в лице АКЦ.

Вот та схема, которая в Академии наук реализуется, она, конечно, дефектная, в ней много проблем. Но умные люди сели, подумали и нашли, как эту схему модернизировать.

— На чей опыт в создании агентства можно было бы опираться?

— В АКЦ есть два замдиректора ФИАНа. Николай Семенович Кардашев — он замдиректора ФИАНа и руководитель АКЦ, а Лариса Николаевна Лихачева тоже замдиректора ФИАНа с полным набором полномочий, и она входит в Роскосмос. Она сумела наклонить и прогнуть этот Роскосмос, построить его так, как надо, и запустить этот проект. Если награда достигнет коллектив «Радиоастрона», то, я считаю, ее орден будет самым заслуженным. Вот ее бы надо было спросить, как надо модернизировать эту систему управления в Академии наук и что нужно сделать, чтобы Академия наук могла продолжать реализовывать вот такие серьезные проекты, причем с успехом. Однако ее никто не спросил. Юра, конечно, с ней в контакте, но он даже не владеет терминологией для определенных вещей. Когда человек не в теме, не во всех этих нюансах, а дьявол как всегда будет в деталях, он просто будет не в состоянии донести. Может быть, одну-две мысли он донесет, но всю картину, выявить из документа реальные или нереальные вещи, ему будет трудно.

Алексей Ремович Хохлов. Да, он действительно достойный, настоящий ученый, но это ученый вузовский, это ученый из МГУ. Эмгэушная наука, кафедральная наука, построена немножко по другим принципам, чем академическая. Поэтому здесь случается некое непонимание. Тут уже некоторые начинают демонизировать Алексея Ремовича. Я говорю: «Ребята, нет. Он просто не владеет технологией». Нужен человек, который хлебал бы вот эту нашу кашу своей чашкой и отчетливо понимал бы всех этих тараканов и видел новых. Я самого высокого мнения о нем как об ученом и как об организаторе вузовской науки. Но вузовская и академическая наука — это разные вещи.

В большой мере надо послушать людей из успешных институтов, которые умеют работать. Я не говорю, что надо слушать институты, где 50% площадей сдается и никакой внебюджетки нет. Наверное, это не самые успешные институты. Но, извините, у нас полно нормальных, хороших институтов: позовите Валентина Пармона из Сибири, позовите людей из АКЦ, позовите нашего директора. Они расскажут, как надо организовывать.

Поэтому в данном случае уместна идея от Луначарского: вы сначала на собачках попробуйте. Давайте это попробуем сначала на Сколково, на других каких-то структурах, например на учреждениях Минобрнауки.

У нас в Нижнем Новгороде есть, например, институт НИРФИ, из которого в 1977 году мы вышли. Это была прекрасная школа, очень хороший институт. В каком он сегодня состоянии? Почему они его не подняли до невообразимых высот? И почему мы все дружно не бежим из Академии наук в НИРФИ, а они бегут к нам? Поэтому пусть они на собачках, пусть они на НИРФИ потренируются. Пусть они поднимут их на должный уровень, а потом эти методы, которыми они их подымут, приложат к РАН. Ну вот на собачках не пробовали. Поэтому нам приходится лаять.

— Чего вы ждете от слияния академий и будут ли сокращения?

— Давайте посмотрим, как на подобный вопрос отвечает Фортов: Вопрос журналиста: «Какие еще технические трудности могут возникнуть из-за слияния трех академий в ходе реализации закона о реформе РАН?» Ответ: «Ой… Я тут могу долго говорить о скучных материях». Да веселые это материи! Но вывод очень простой: «при нормальной жизни на это уходит пара лет и куча денег». «У меня куча договоров с организациями, я должен всю документацию переделать». Поэтому чем лучше работал институт, чем больше у него этих договоров, чем больше у него лицензий… Ну на фига все это надо?

И вот оценка — «70 млрд рублей. Нравится вам?». Не нравится… Кто нам их даст? Никто… «Там ни копейки не заложено». Вот вам пожалуйста ключик.

500 млн рублей, которые заложены в законе, должны пойти (я это предлагал, и конференция, кстати, поддержала мои предложения) на то, чтобы увеличивать зарплату академиков, а эти 500 млн полностью совпадают с ценой вопроса для приема 1000 молодых специалистов — 1000 новых ставок в академии. Вот давайте на это их и потратим.

«Я не слышал, что будут сокращения». Вот Фортов услышал из уст членов президиума. Сокращения будут. Как минимум двукратные. И надо людям объяснить. Как объяснить им, что, мол, вы сокращены? Какую здесь пилюлю вы им принесете? Я не понимаю… Это глупость полная.

Поэтому законопроект дерьмовый… Тут у Фортова фраза по части качества пудинга, что его надо съесть. Если вы по запаху чуете, что это дерьмо, то, наверное, не надо его есть.

Самое смешное, я вас успокою, — мы все равно выживем. Но только опять же, вместо того чтобы писать статьи, вместо того чтобы заниматься научной и технической деятельностью…

Дорогие коллеги!

27 сентября Президент РФ В.В. Путин подписал Федеральный закон № 253-ФЗ «О Российской академии наук» и Указ № 735 «О Федеральном агентстве научных организаций (ФАНО)». Первый этап реформы от «26 июня» завершён, как и задумывалось её инициаторами, в рекордно короткий срок. Наступил следующий, малопредсказуемый и сложный этап в работе и жизни как всей Академии наук, так и её Сибирского отделения. Согласно этим документам теперь уже не академики РАН, РАМН и РАСХН, а их «члены» сведены в реформированную Российскую академию наук (рРАН). Все академические институты передаются в ведение ФАНО. Оно уполномочено Правительством РФ осуществлять функции собственника федерального имущества, закреплённого за передаваемыми организациями. рРАН и её региональные отделения остаются в статусе Федеральных государственных бюджетных учреждений. При этом рРАН осуществляет функции Главного распорядителя бюджетных средств по отношению к её региональным отделениям. Положения п. 9 Статьи 18 допускают двойственное толкование в части их нераспространения на Дальневосточное, Сибирское и Уральское отделения рРАН. Остаётся до конца неясным, относится ли режим нераспространения на организации в ведении региональных отделений. Фактически выбрана западная модель управления наукой, а нам предстоит очередная коренная перестройка структуры и механизмов научных исследований, осложнённая экономическим кризисом и уже объявленным сокращением государственного бюджета на 2014-2016 годы.

К важнейшим традиционным задачам Сибирского отделения РАН по проведению фундаментальных и прикладных исследований, взаимодействию с образовательным комплексом Сибири, инновационными и высокотехнологическими корпорациями и предприятиями, работам в рамках программ социально-экономического развития регионов и России добавляются новые жизненно важные усилия по отстаиванию интересов науки, научных коллективов СО РАН, уникального научно-образовательного и технологического комплекса Сибирского отделения, созданного гением его основателей, напряжённым трудом нескольких поколений талантливых учёных и сотрудников. Арсенал средств, уже использованных Правительством и законодательной властью страны, может привести к вытеснению научного сообщества на обочину научно-технического прогресса в стране, полноправными гражданами которой мы являемся. Во время «реформационного блицкрига» в ход был пущен весь инструментарий информационных войн, более типичных для реалий современного российского бизнеса. Наука и образование оказались в ситуации, казалось бы, давно ушедшей в историю, когда проблемы выбора направлений научных исследований в условиях дефицита финансовых ресурсов решаются с привлечением всей мощи административного и отчасти силового аппарата государства. Деятельность современных «реформаторов» в этом смысле мало отличается от методов и подходов, воплощённых в истории «реформирования» ВАСХНИЛ 1947 года. Стало реальностью применение «подковёрных» методов и интриг для устранения в борьбе за бюджетные и внебюджетные ресурсы такой традиционно сильной организации, как РАН и её региональные отделения. В результате принятия ФЗ-253, образно говоря, прорвана первая линия обороны, опиравшаяся на сложившуюся в течение последних лет организационную структуру РАН. До сих пор во многом остающиеся анонимными оппоненты РАН получили возможность штурмовать и перекраивать на свой лад академические институты, значительная часть которых является полноправными участниками мирового научного процесса.

Наших оппонентов не остановили ни акции протеста ведущих учёных России мирового класса, таких как академики Ж.И. Алфёров, В.Е. Захаров, В.А. Рубаков, Роальд З. Сагдеев, Ю.В. Гуляев, А.А. Старобинский и многих других, ни протесты большого числа научных коллективов, ни призывы Нобелевских лауреатов из разных стран мира, ни выступления видных общественных деятелей, представителей законодательной и исполнительной власти. Своими действиями исполнительная и законодательная власти России сделали ставку не на достижения в науке и образовании, а на их имитацию. По сути, в России стартовала «культурная революция эффективных менеджеров» в науке, об опасности которой предупреждал Президент РАН академик Ю.С. Осипов. В то же время не оправдались замыслы наших анонимных оппонентов на раскол академического сообщества, противопоставление заслуженных и молодых научных сотрудников, руководства РАН и коллективов институтов. Необычайная протестная активность учёных и консолидация научного сообщества, переход на её сторону многих, ранее критиковавших академию за «консерватизм» и недостаточную энергию, профессиональных и общественных сообществ (это наиболее сильно проявилось в Новосибирском академгородке), открывают возможности для преодоления созданных ФЗ-253 проблем развития науки в России.

Главные актуальные задачи:

- Не допустить разрушения институтов Отделения, их «атомизации», эрозии научных школ и ослабления наработанных межинститутских, междисциплинарных и межнаучных связей. Необходимо спланировать и создать механизмы противодействия выработанным в кабинетах Минобрнауки и опробованным на вузах формализованным подходам по разделению с последующей реорганизацией эффективно работающих научных коллективов. Они должны базироваться на тесном взаимодействии учёных старшего поколения с их учениками и последователями. Это обеспечит оптимальное и гармоничное сочетание опыта и знаний старшего поколения с так необходимой сейчас энергией и неординарными подходами молодых сотрудников. Для противодействия ожидаемым десантам «эффективных» менеджеров необходимы кадровые решения опережающего характера. Наше преимущество заключается в более высокой квалификации и степени образования наших сотрудников по сравнению с менеджерами Минобрнауки. Руководству институтов необходимо сконцентрировать усилия на развитии лучших подразделений и на создание совместных лабораторий с ведущими вузами по перспективным исследованиям и инновациям.

- Мы должны в самое ближайшее время выработать новые формы и механизмы взаимодействия с нашими коллегами из отделений РАМН и РАСХН, ведущими университетами региона, крупными корпорациями и предприятиями высокотехнологического сектора экономики. Они должны опираться на проекты национального значения и построение инновационной экономики регионов, в соответствии со Стратегией развития Сибири. Нам необходимо освоить новые формы и методы проектных работ, не теряя темпов развития базовых фундаментальных, поисковых и прикладных исследований. Платформой для обеспечения работы в новых условиях является существующая система Сибирских отделений РАН, РАМН и РАСХН вместе с ведущими университетами и созданными в последнее время институтами развития. Это глубоко проработанная и практически готовая сетевая структура для формирования мощного и эффективно работающего научно-образовательного и инновационного комплекса на территории Сибири;

- Особые меры экстренного характера должны быть предприняты по сохранению федерального имущества и земельных ресурсов в оперативном управлении РАН, СО РАН и её институтов. Необходимо обеспечить участие наших представителей в работе ФАНО и его региональных филиалов. Особое значение приобретает компенсация земельного налога, необходимая для сохранения исторического облика и комфортных условий работы и проживания в Академгородках и научных центрах Сибирского отделения.

- Все непрофильные имущественные, земельные и материальные активы региональных отделений востребованы в высшей степени в их работе. Это связано с территориальной обособленностью академгородков и научных центров. Возможная передача этих активов может допускаться только после тщательного анализа всех обстоятельств и последствий таких шагов. К наиболее болезненным последствиям для сотрудников Отделения могут привести непродуманные действия по передаче медицинских учреждений (станут необходимыми поездки в городские учреждения здравоохранения даже по ничтожным поводам), детских садов (сотрудники потеряют возможность приоритетного получения мест), ключевых объектов инженерной инфраструктуры (произойдет рост тарифов, как это случилось с тарифом на холодную воду в Новосибирском академгородке), служебного жилого фонда (исчезнет возможность быстрого решения проблемы жилья для молодых и получения более комфортного жилья для заслуженных сотрудников). Возможная передача ключевых объектов инженерной инфраструктуры и связанный с этим рост цен на подключение к сетям и получение техусловий сделает практически невозможной реализацию программ строительства жилья экономкласса. Ни при каких условиях недопустима передача Домов учёных, объединяющих научное сообщество, молодёжных общежитий, а также специализированных гостиниц для приезжающих учёных;

- Особое значение в начинающийся переходный период организационных перестроек играет сохранение достигнутых Сибирским отделением позиций по строительству служебного жилья, развитию жилищно-строительных кооперативов, как важнейшие пути использования земельных ресурсов Отделения для решения насущных проблем обеспечения жильем, в том числе малоэтажным, заслуженных сотрудников и только начинающих свой путь в науку молодых учёных, сотрудников институтов и учреждений;

- Нужны новые формы работы с представителями власти и общества с разъяснением сути происходящих в науке изменений, пропаганде достижений фундаментальной и прикладной науки мирового уровня в институтах. Необходима большая активность и гибкость подходов в работе со СМИ, свежим примером которой является привлечение СМИ федерального уровня для освещения деятельности новой научно-исследовательской станции СО РАН на о. Самойловский и церемонии её официального открытия.

События трёх месяцев, предшествовавших принятию ФЗ-253, свидетельствуют о большом числе наших сторонников на всех уровнях властной пирамиды в регионах и центре. Многие представители правительственных структур, депутаты ГД, члены СФ, представители исполнительной и законодательной власти в регионах выражали полное понимание и поддержку, к сожалению, часто косвенную, позиции РАН и её Сибирского отделения. Нас поддержали многие общественные организации, члены Общественной палаты Новосибирской области, представители бизнеса, директорского корпуса, ректоры университетов. Состоялись многочисленные митинги в защиту науки, самый массовый из которых прошел 1 сентября в Новосибирском академгородке. Столь массовые выступления значительно изменили стиль и дух законопроекта, в первоначальном варианте которого было запланировано ликвидировать РАН. Столь серьезная поддержка лучших представителей интеллектуального сообщества России позволяет быть уверенными в правоте нашей позиции. Правда на нашей стороне, поскольку наука делается не в кабинетах, даже министерских и правительственных – наука делается в лабораториях и институтах РАН, Сибирского и других региональных отделений РАН, в экспедициях, на стационарах, в научно-исследовательских станциях, у пультов управления сложными установками, на научных семинарах и конференциях! Мы должны быть готовы к длительной и тяжелой работе по организации науки в новых условиях, которая в известной степени отвлечет от исследовательской деятельности, но без этой работы не выжить ни науке, ни научному сообществу в современной России. Мы такие же граждане России, как авторы закона, и нам следует ясно и чётко отстаивать свои позиции в интересах страны и будущих поколений.

Побеждает не тот, кто никогда не терпит поражений, а тот, кто находит в себе силы подняться после удара. Сила науки, правда и истина на нашей стороне!

Руководство Сибирского отделения РАН

На очередном заседании Президиума Сибирского отделения РАН 26 сентября его председатель академик Александр Леонидович Асеев выступил с сообщением о будущем устройстве и необходимых изменениях в работе СО РАН:

- В сохранении Сибирского отделения РАН нам помогла мягкая, но однозначная поддержка 7 глав регионов из девяти, где работают структуры СО РАН, — отметил А.Л.Асеев. - Согласно п.2 ст.14 Закона Сибирское отделение сохранило юридическое лицо в статусе федерального государственного бюджетного учреждения науки (ФГБУН).

При этом оно, имея собственный бюджет как управляющая, координирующая  и инфраструктурная единица, не будет консолидировать и распределять денежные средства для научных организаций СО РАН. Главным субъектом новой, реформированной Академии становятся институты, получающие прямое финансирование от федерального Агентства научных организаций (ФАНО).

По словам председателя Совета научных центров СО РАН академика Василия Филипповича Шабанова, все 33 научных центра РАН, в том числе 9 сибирских, тоже будут существовать как отдельные организации. При этом, как  отметил академик Николай Леонтьевич Добрецов, согласно действующих Уставов РАН и СО РАН, территориальные научные центры  входят  в структуру именно региональных отделений, в новых уставных документах это положение должно быть сохранено.

Председатель Сибирского отделения информировал, что в 2013 году из 16,8 миллиардов рублей бюджетного финансирования СО РАН 15,4 миллиардов получают непосредственно институты на проведение научных исследований.

- В ближайшее время, — предупредил А.Л.Асеев, — институты ждет жесткое рейтингование в рамках вневедомственных референтных групп. Например, работу Института нефтегазовой геологии и геофизики им.А.А.Трофимука будут сравнивать с ведущим институтом ОАО «Газпром» — ВНИИГАЗ…  Мы должны подумать над использованием такого критерия оценки институтов, как их особая уникальность. Неизбежен переход на проектный стиль научной работы с ориентацией на задачи ведущих корпораций и предприятий высокотехнологического сектора сибирской и российской промышленности, таких как ОАО «Информационные спутниковые системы», ФНПЦ «Алтай» и им подобные.

 А.Л.Асеев сообщил, что Сибирское отделение РАН уже ведет подготовительную работу с Сибирскими отделениями РАМН и РАСХН по защите имущественного комплекса и  отстаивании параметров бюджетной части финансирования институтов сибирской части будущей объединенной РАН.

Анонсированное чиновниками Минобрнауки повышение зарплат научных сотрудников при неизменном общем финансировании, по мнению А.Л.Асеева, повлечет резкое сокращение штатов: для Москвы четырехкратное, в Сибири — почти в два раза. Со ссылкой на главу Росимущества Ольгу Константиновну Дергунову председатель СО РАН  сообщил, что уже есть проблема с компетентным кадровым составом создаваемого ФАНО. А.Л.Асеев назвал достаточно высокой вероятность организации территориальных отделений Агентства.

Академик Игорь Фёдорович Жимулев предложил проявить инициативу: «Людей в это Агентство взять неоткуда. Квартир для них здесь нет, да и никто из Москвы и не поедет. Значит, надо внедрять специалистов из нашей среды, и продвигать этот вариант уже сейчас, на этапе формирования ФАНО»

- Особая проблема, которая есть в региональных отделениях — продолжение строительства служебного жилья и развитие жилищно-строительных кооперативов, — выделил академик А.Л.Асеев. - Эту позицию мы не сдадим.

Председатель СО РАН резюмировал: «Мы должны быть готовы к длительной и тяжелой работе, которая сильно отвлечет нас от занятий наукой, но без этой работы нам просто не выжить. Мы не менее граждане России, чем авторы закона, и нам следует ясно и чётко  отстаивать свои позиции в интересах страны и будущих поколений».

Академик РАН Николай Ляхов комментирует принятый закон о «преобразованиях» в Российской академии:

- Николай Захарович, какие последствия ожидают Сибирское отделение после принятия этого закона?

Я думаю, всем должно быть понятно, что каких-то особых исключений для региональных отделений по этому закону не будет. То, что удалось нам отстоять – это ровно половина того, что было предложено со стороны Академии наук и отправлено в Думу перед третьим чтением. Эти предложения как раз и предполагали сохранение за региональными отделениями статуса юридических лиц и главных распорядителей бюджетных средств. Сегодня  мы остались у разбитого корыта, сохранив статус «юридического лица». Что нас на самом деле ждет – полностью оценить совершенно невозможно. Помимо того, что сам закон принят, там оставлено очень много отсылок к будущим документам, которые должны быть разработаны и приняты. Главным образом они будут разрабатываться в Минобрнауки. И хотя там говорится о правительстве, мы прекрасно понимаем, что этими вопросами будет заниматься именно упомянутое министерство, во всяком случае вначале. А тот самый федеральный орган исполнительной власти, который будет являться официальным учредителем и собственником имущества всех, по существу, институтов, в том числе и институтов Сибирского отделения (а это уже почти решенный вопрос),  остается в ведение правительства. Каким он будет, нам пока не известно. Кто-то еще должен разработать соответствующее положение.

В любом же случае нам придется исполнять этот закон, как-то к нему приспосабливаться. Однако, по сути мы просто переходим на новое поле борьбы за формулировки подзаконных актов, которые будут определять нашу жизнь.

-  Какими полномочиями будет наделен упомянутой орган исполнительной власти?

Недавно прошло совещание рабочей группы Совета по науке и Общественного совета при Минобрнауки, где обсуждалась модель института под управлением этого федерального органа исполнительной власти. Так вот, вначале предполагалось, что он будет наделен только полномочиями  собственника имущества и полномочиями управленца. Но то, что на этот счет теперь официально представлено, достаточно тревожно для нас. Дело в том, что кто-то без всякого согласования с Академией наук пытается сейчас разработать новые правила функционирования институтов и лабораторий. То есть фактически создается орган, который будет принимать управленческие решения. Причем, решения такого плана: кто и чем будет заниматься. В представленной концепции не видно ни директоров, ни завлабов – то есть того, на чем и стояла Академия наук. Планируется широкое привлечение на руководящие должности специалистов из-за рубежа. Непонятно, как в этой ситуации мы будем общаться с закрытыми организациями. Совершенно забыли и о коммерческой тайне,  и об интеллектуальной собственности, которая в результате будет свободно утекать за рубеж.

Самое главное в такой ситуации следующее. Мало того, что Академия наук фактически лишена институтов, так над ней еще пытаются поставить некий орган, уполномоченный принимать решения, которые будут всего лишь согласовываться при их принятии с Президиумом Академии, но не более того. Я думаю, что это путь к двоевластию – в худшем смысле этого слова. И полагаю, что это не единственный пример того, что нас ждет.

- Какие еще «сюрпризы» предполагают эти преобразования?

На сегодняшний день, например, мы совершенно не понимаем, за счет каких средств будут издаваться наши журналы, кто будет осуществлять капитальный ремонт зданий, в которых мы работаем и живем. Ведь все эти средства проходили через Сибирское отделение, делились между институтами, мы принимали хоть какие-то взвешенные коллегиальные решения, и уж точно ни один рубль не уходил непонятно куда. Конечно, их (денег) всегда было мало. Но, тем не менее, ни один рубль никуда на сторону не уходил. И мы понимали, как выстраивать отношения с федеральным бюджетом, откуда получали средства. А теперь подобные вещи просто остаются за скобками. Если по науке у нас все же есть юридическая база, подписанная правительством – я говорю о федеральной программе фундаментальных исследований, - то в отношении повседневной жизни никакой ясности нет. Речь идет о транспорте, общежитиях, решении жилищных и социальным проблем. Нам здесь совершенно непонятно, как Москва собирается распоряжаться всем этим имуществом, и откуда будут браться средства на поддержание этого хозяйства. Подобная перестройка требует серьезных затрат. По-хорошему, на это должны уйти годы. Поэтому вся система будет сейчас находиться в ситуации полного разлада, что может иметь катастрофические последствия. Думаю, что мы начнем терять молодежь. У них в этой системе нет будущего.

- Через какое время, на Ваш взгляд, ученые начнут ощущать последствия этого закона? Как долго будет сохраняться инерция предыдущего периода?

На этот счет есть заявление министра Ливанова, который пытался успокоить научную общественность: мол, какое-то время все будет протекать по старому, без особых изменений. Он имел в виду, скорее всего, то, что бюджет уже сверстан на 2014-2015 годы, и за этот период никто ничего ломать и переделывать серьезно не будет. Но с другой стороны, мы все знаем и понимаем, что поручения вот этому самому новому органу уже даны – еще до принятия закона. В соответствии с ними все институты обязаны пройти жесткий мониторинг, причем, с привлечением специалистов из-за рубежа. Нас это не смущает, но все же не хотелось бы перед нашими зарубежными коллегами-соперниками полностью раскрываться.

- Что это будет за мониторинг?

Я предполагаю, что он будет включать все тот же пресловутый индекс цитируемости, что, кстати, лишь отчасти характеризует любую организацию. Как конкретно будет осуществляться этот мониторинг, полной ясности у нас нет. Декларируется желание дойти до каждого ученого, но на самом деле это иллюзия. Даже директору достаточно крупного института это уже не под силу. Для этого там есть завлабы. Именно поэтому такая иерархия и выстраивалась, и за столетия она себя оправдала.

Понимаете, как и весь этот закон, так и эти предложения ставят самих разработчиков как бы извне системы. Для них движущие силы научного процесса скрыты. Это характеризует людей, которые в науке никогда не работали. А именно такие персонажи как раз и принимали этот закон. Внутренние пружины научного творчества им совершенно не понятны. Ведь в основании целей реформы должен стоять ученый, для которого нужно создать комфортные условия для жизни и работы, обеспечить его наилучшим оборудованием, чтобы он не комплексовал перед своими коллегами из Германии или Америки. У наших реформаторов такого понимания нет. Хорошо хоть власть обратила внимание на проблему финансирования. Ведь сегодня 75% выделяемых средств идет только на зарплату. А за счет чего обеспечивать саму научную деятельность, чтобы она была на современном уровне? На это денег нет. В советское время на один рубль зарплаты приходилось четыре-пять рублей на прочие расходы. Можно было на такие деньги заказывать и покупать необходимое оборудование и материалы для работы.

В последние годы мы пытались держать нормальный уровень зарплат для сотрудников, и упорно держались за эту тенденцию. Но зарплата так и не стала главным фактором престижа научной деятельности.

- Вы сказали, что у молодежи в этой системе нет будущего. Не могли бы прояснить, о чем идет речь?

Главная тревога в том, что мы выбили из голов тех, кто учится сегодня в университете, образ Академии наук как организации, в которую некоторые из них хотели бы войти, поработать и осуществить определенный карьерный рост, чего-то добиться. И если будущее Академии наук сегодня как в тумане, то у молодых людей, заканчивающих обучение, неизбежно появляется сомнение: а надо ли туда вообще идти? Даже возьмем такой вопрос, как строительство служебного жилья для молодых ученых. Сейчас пока что мы держим этот процесс в своих руках. Это наша забота, и мы отвечаем за использование выделенных средств. А вот кто будет заниматься этим с первого января 2014 г., никакой ясности нет. Конечно, мы не должны сидеть, сложа руки. Интересы науки и ученых надо отстаивать всеми доступными способами.

- А как вы прокомментируете такие высказывания в СМИ, будто академики пекутся только о своих правах распределять финансы, прикрываясь разговорами о защите науки?

Понимаете, дилетантство людей по отдельным вопросам, в том числе и по вопросам полномочий руководства РАН, никуда не спишешь. Хотим мы или нет, но определенная часть общества подвержена влиянию дилетантских суждений. На самом же деле надо судить не по словам, а по делам. Обывателя не устраивает, что ученые сами делят средства, и это напрасно. На самом же деле надо ученым еще больше дать таких прав. Потому что другой реальной интеллектуальной силы, которая могла бы грамотно сформулировать проблемы научно-технического развития страны, кроме Академии наук, в нашей стране нет. И откуда она возьмется, я пока не вижу.

 Олег Носков

Александр Николаевич Люлько, депутат Совета депутатов г. Новосибирска, советник председателя СО РАН рассматривает перспективы развития Академгородка в новых условиях:

- Важно понимать, что борьба за науку продолжается. Нам надо и в этой непростой ситуации стараться повернуть ее в свою пользу. И самое главное сейчас – сохранить научные центры с их инфраструктурой, коллективами, межинститутскими связями. Науку нельзя рассматривать как некое количество отдельных институтов, это сложная система, где все элементы взаимосвязаны: и непосредственно институты, и университет, и объекты социально культурного назначения, и жилье. Простой пример. Не будет доступного жилья в непосредственной близости от институтов – трудно будет рассчитывать на приток молодежи в институты. Важна даже окружающая атмосфера, преобладание тех или иных социальных групп. Я видел это своими глазами во время поездки в США. Детройт некогда был городом высоких технологий, «автомобильной столицей» Америки. Здесь жили преимущественно инженеры и высококвалифицированные рабочие. Сейчас, это город в основном заселенный мигрантами и безработными, а прежние жители бегут из него, поскольку жить в Детройте стало некомфортно. И Академгородку, чтобы не повторить судьбу Детройта, очень важно остаться местом, где преимущественно проживают люди связанные с наукой, образованием, высокотехнологичным бизнесом.

Поэтому я считаю главной задачей для Новосибирска – сохранение Академгородка как Новосибирского научного центра. В этом отношении мы несколько опередили события с законопроектом об академгородках. Фактически мы создали механизм как сохранить Академгородок в условиях проводимой реформы. Этот законопроект об академгородках до сих пор находится на рассмотрении Государственной Думы. Недавно нашу инициативу поддержали на всероссийском съезде мэров наукоградов. Конечно, процесс с принятием этого закона получается небыстрый, но хочу напомнить одну историю. В 1995 г., когда наука в стране находилась в довольно тяжелом положении, председатель СО РАН Валентин Афанасьевич Коптюг выступил с инициативой закона о наукоградах. Идея, кстати, у него была та же – сохранение научных центров как самой оптимальной системы организации научной работы в стране в условиях полного развала страны. У того документа тоже было непростое рождение, пришлось даже преодолевать вето тогдашнего президента страны Ельцина. Однако 8 лет борьбы увенчались успехом, и поселок Кольцово получил статус наукограда в 2003 году. Нам тоже предстоит пройти непростой путь, но мы должны сделать это.

Сегодня вопрос стоит очень просто: кто будет контролировать инфраструктуру Академгородка: «эффективные менеджеры» (чего добиваются чиновники) или само население Академгородка (посредством местного самоуправления, о чем говорится в нашем законопроекте об академгородках). К чему ведет реализация каждого из вариантов, мы хорошо видели на примере новосибирских оборонных заводов. В свое время, депутатской комиссии, которую я возглавлял, удалось отбить у конкурсных управляющих (этакий аналог Агентства для «оборонки») в муниципальную собственность объекты соцкультбыта завода «Сибтекстильмаш». И сегодня эти объекты – спорткомплекс «Заря», одноименный профилакторий и ДК «Сибтекстильмаш» - продолжают успешно работать на благо горожан. А в случае с «Сибсельмашем» этого сделать не удалось. Недостроенный ДК «Сибсельмаш», профилакторий «Парус» остались в руках федеральных структур и сегодня практически все они либо утеряны, либо находятся на грани уничтожения.

Давайте зададим себе простой вопрос: Кто больше заинтересован в сохранении и развитии Академгородка – сторонние управляющие, чиновники, которые бывают в нем несколько раз в году или люди, живущие здесь? Я уверен, что эффективнее всего Академгородок будут развивать его жители. И нам надо добиваться развития местного самоуправления на территории Новосибирского научного центра, выделения его как особого самоуправляемого района города. Это станет действенной защитой от любых внешних попыток разрушить Академгородок в поисках мимолетной выгоды. Пессимисты могут спросить: Удастся ли нам это сделать? – Отвечу фразой, которая мне нравится: «Кто борется, тот может проиграть. Кто не борется – уже проиграл».

Своей позицией по вопросу действий коллективов институтов делится Сергей Вячеславович Лаврюшев, заместитель директора Института цитологии и генетики СО РАН по общим вопросам, экономике и информационным технологиям:

- Институтам придется серьезно перестроить систему управления, как научной работы, так и инфраструктуры. По сути, принятым законом создается система двойного подчинения: наукой, как и ранее, ведает РАН, а инструментами научных исследований – ФАНО (Федеральное агентство научных организаций). И как это все будет согласовано, пока непонятно совершенно. Одно ясно – вся эта перестройка займет массу времени, сил и сильно отвлечет от выполнения плана научных исследований, утвержденного правительством РФ до 2020 года. То есть, в результате реформирования эффективность работы научных институтов, которая сейчас подвергается критике, снизится еще больше.

Если говорить о задачах ближайшего времени, то это, прежде всего, сохранение научного потенциала. Сейчас объявлено, что сокращать штаты институтов РАН придется чуть ли не в два раза, но зато их сотрудники будут получать зарплату «существенно выше, чем средняя по региону». И здесь встает вопрос – а как считать эту зарплату? Фактически, в Новосибирском научном центре СО РАН ученые уже получают на руки зарплату выше средней по Новосибирской области. Стало быть, прошлогодний указ президента выполнен и мы, по логике, можем уйти от сокращения. Но если будут учитывать  только базовую ставку (без доплат), то наши институты ожидают довольно болезненные сокращения.

Почему я называю их болезненными. Также уже объявлено, что науку надо «омолаживать», и значит, сокращать будут, прежде всего, сотрудников среднего и старшего возраста. Как это скажется на моральном климате коллектива, никто сегодня не предскажет. Но, очевидно, что пострадают многие научные школы, где молодые исследователи как раз группируются вокруг заслуженных ученых. Поскольку именно эти заслуженные ученые по возрастному критерию и оказываются первыми кандидатами на сокращение. И руководству институтов придется вести очень трудную борьбу за сохранение научного потенциала своих организаций.

Что касается научного сообщества в целом, я думаю, нам надо всеми силами сохранять и развивать существующие горизонтальные связи между институтами. Науку практически невозможно двигать в «автономном режиме». И, тем более, ее невозможно защищать от сторонних нападок без развитой системы кооперации и согласованных действий. Все мы убедились в этом на этапе прохождения законопроекта через Госдуму. Тогда только совместные усилия руководства и сотрудников институтов СО РАН позволили нам добиться ряда поправок. Хочу напомнить, что процесс «реформирования науки» не завершен. И чтобы пройти его с наименьшими потерями, нам надо развивать солидарность и взаимодействие.