Как мы уже рассказали в первой части, Институту цитологии и генетики СО РАН пришлось начинать работу в непростых условиях. Лысенковцы понимали, что созданный в новосибирском Академгородке генетический центр неизбежно приведет к восстановлению позиций генетики в Советском Союзе. С первых лет существования института предпринимались попытки его закрыть или «перепрофилировать» в русло мичуринской биологии. Осенью 1959 года по прямому указанию Хрущева был уволен его первый директор – Николай Петрович Дубинин. Но ему удалось добиться назначения своим преемником другого выдающегося отечественного генетика – Дмитрия Константиновича Беляева. И борьба за генетику продолжилась. О стратегии коллектива ИЦиГ рассказывает академик Владимир Константинович Шумный, возглавлявший институт на протяжении двадцати с лишним лет:

 - При создании института Николай Петрович Дубинин поставил две основных задачи. Первая – возродить основные направления классической генетики, а также подготовить кадры для этой науки.  И это было сделано. Вторая – доказать практическую значимость и полезность этой науки. Поскольку именно обвинения в практической бесполезности были главным аргументом тогдашних противников генетики. Поэтому в ИЦиГ сразу было заложено несколько программ по генетике растений и животных сугубо прикладного назначения. Причем результатов надо было добиться именно генетическими методами.

В растениеводстве работа велась одновременно по нескольким направлениям. Лаборатория радиационной селекции задалась целью доказать, что методом радиационного мутагенеза можно получать полезные мутации. Исследования в этом направлении возглавил один из учеников известного генетика А.А. Сапегина Петр Климентьевич Шкварников. После разгрома генетики в 1948 году он некоторое время руководил колхозом в Крымской области, но в 1957 году сменил крымский климат на сибирский ради возвращения к научной деятельности.

Работа над новым сортом растений занимала немало времени. Сначала семена облучались, чтобы вызвать мутации, затем выбирались наиболее удачные мутации, исследовались. Затем сорт передавался на изучение государственной комиссии, после этого получался патент, разворачивалось производство семенного фонда. Все вместе занимало лет семь-восемь. Поэтому первый весомый результат – сорт яровой пшеницы «Новосибирская-67» – был получен только к 1967 году. У него было три автора – сам Шкварников, его ученик Иван Васильевич Черный и сотрудник Опытной станции (будущего ВАСХНИЛа) Виктор Петрович Максименко. Это был первый сорт, районированный для Сибири. Он оказался очень урожайным и на пике использования, в 1980-е годы, им засевали свыше 3 млн. гектар.

- В конце 1960х годов, выступая на очередном общем собрании СО РАН, Михаил Алексеевич Лаврентьев сказал, что создание одного этого сорта окупило все расходы на строительство первой очереди Академгородка, - продолжает свой рассказ академик. – Но главная заслуга этого сорта даже не в этом. Он дал мощнейший импульс для развития селекции пшеницы в Сибири, по сути, произвел некую «революцию» в этой сфере. И потом сорта пошли один за другим.

Параллельно шла работа в лаборатории, которую возглавлял ученик академика Н.И. Вавилова Александр Николаевич Лутков. Его коллектив создавал новые сорта сахарной свеклы методом полиплоидии (кратного увеличения числа хромосом). Для ускорения их работы в Абхазии был организован экспериментальный полигон, на котором можно было выращивать опытные партии свеклы круглый год, что позволило сократить время селекционного процесса в три раза. И результаты не заставили себя ждать – вскоре было создано три новых сорта – Кубанский, Первомайский и Киргизский, которые впоследствии были районированы и вошли в производство.

 - Районирование сорта – довольно сложная процедура, - поясняет Владимир Константинович. – Уже после того как сорт создан, его ожидает трехлетняя проверка госкомиссией и только по ее итогам он считается районированным. Система отбора довольно жесткая, из десяти новых сортов эту проверку проходят два-три. И принято считать, что если хоть один созданный сорт был районирован, то селекционер прожил жизнь не зря. За 55 лет работы в ИЦиГ было создано около ста сортов и порядка сорока из них – районированы. Так что, КПД у коллектива нашего института достаточно велик.

Третье направление в растениеводстве было представлено лабораторией гетерозиса (явление, когда гибрид получается «мощнее» родителей), которой руководил еще один ученик Вавилова – Юрий Петрович Мирюта. В этой лаборатории шла работа над новыми сортами кукурузы. К тому времени в США уже перешли на гибридную кукурузу, что позволило им повысить урожайность в два раза. Во время своего американского вояжа Н.С. Хрущев был изрядно впечатлен потенциалом этой сельскохозяйственной культуры. И вскоре в СССР началась массовая кампания по ее внедрению. Как это часто бывает административное руководство экономическими и научными процессами ни к чему хорошему не привело: кукурузу пытались выращивать чуть ли не в Заполярье и в итоге «кукурузный бум» стал источником всеобщих насмешек. Между тем, это была действительно перспективная культура и это понимали в ИЦиГ, где шла работа над силосными сортами кукурузы, приспособленными к сибирским условиям. И в середине 1960-х годов первый такой сорт – Сибирский-4 – был успешно районирован. Это был первый в Сибири сорт кукурузы, созданный по канонам генетики, на стерильной основе.

- Главным итогом работы, о которой мы говорили выше, - подводит итог академик Шумный – было то, что ученики Н.И. Вавилова доказали руководству страны: генетические методы селекции работают. Они дают превосходные результаты. И мир не ошибается, когда в создании новых сортов растений делает ставку именно на генетику. Это было очень важно для института, и для отечественной науки в целом.

Георгий Батухтин

На фото: П.К.Шкварников и И.В.Черный среди массива сорта пшеницы Новосибирская 67

2 июля 2013 года, в разгар баталий вокруг законопроекта реорганизации РАН, президент России внес в Думу проект Федерального закона «О Российском научном фонде». В результате, это достаточно важное и, в других обстоятельствах, заметное событие оказалось на периферии общественного внимания.

Но сейчас, когда закон вступил в силу, тем более следует разобраться, зачем создается фонд со столь претенциозным названием — Российский научный фонд (РНФ). В сопроводительных документах к законопроекту говорилось, что создание РНФ обусловлено «необходимостью совершенствования имеющихся механизмов финансирования в научной и научно-технической областях и потребностью в более гибком инструменте поддержки научных исследований, максимально учитывающем специфику данной сферы». Бюджетные учреждения (а именно в такой форме существуют РФФИ и РГНФ) получают соответствующее государственное задание от учредителя, имеют годовой цикл деятельности, и в этом смысле у РНФ, создаваемого в форме фонда, будет заметно большая свобода действий. Помимо отсутствия жесткой привязки к календарному году, Фонд сможет заниматься предпринимательской деятельностью, создавать для этого хозяйственные общества, учреждать собственные СМИ и т.д.

В качестве основной цели создания РНФ указывается «финансовая и организационная поддержка фундаментальных и поисковых исследований, подготовки высококвалифицированных научных кадров, развития научных коллективов, занимающих лидирующие позиции в определенной области науки». Предполагается, что Фонд будет проводить конкурсный отбор научных и научно-технических программ и проектов:

- для поддержки исследований, проводимых научными коллективами, отдельными учеными, в том числе — молодыми;

- для развития научных и научно-образовательных организаций, создания кафедр и лабораторий мирового уровня, проведения исследований и разработок мирового уровня, создания наукоемкой продукции;

- для развития международного научного сотрудничества.

Спектр решаемых задач, таким образом, довольно широк и естественный вопрос, который возникает, — откуда возьмутся деньги для реализации столь амбициозной программы. Предусматривается, что средства на финансирование программ РНФ пойдут не только из федерального бюджета, но и из доходов, получаемых от деятельности Фонда, а также добровольных имущественных взносов и иных не запрещенных законодательством поступлений. В качестве возможных жертвователей называются «институты развития» (Внешэкономбанк, «Роснано», «Российская венчурная компания»), а также крупнейшие компании с государственным участием, имеющие программы инновационного развития. Предполагается, что поскольку этими программами установлено, что у таких компаний расходы на исследовательские работы и модернизацию технологий уже в среднесрочном периоде должны в целом соответствовать аналогичным расходам крупнейших зарубежных компаний, работающих в сходных отраслях, то достигнуть этого можно, в том числе, и вкладывая деньги в РНФ.

Привлечение средств госкомпаний можно только приветствовать, однако более интересен вопрос о деньгах из федерального бюджета. Тут, судя по всему, предполагается не вложение в науку новых средств, а перераспределение имеющихся: в финансово-экономическом обосновании сказано, что «принятие Федерального закона «О Российском научном фонде» не повлечет возникновения дополнительных финансовых обязательств Российской Федерации». В бюджет РНФ могут пойти средства, перераспределяемые из федеральных целевых программ, также Фонду может быть передано финансирование программы мегагрантов.

Что еще? Бросается в глаза слово «научный» в названии Фонда — громкое название дано РНФ наверняка неспроста. В Указе президента № 599 от 7 мая 2012 года требуется обеспечить «увеличение к 2018 году общего объема финансирования государственных научных фондов до 25 млрд рублей». Пока два ведущих научных фонда, РФФИ и РГНФ, получают 9,5 млрд руб. И тут появляется еще один фонд, не фундаментальный и не гуманитарный, а просто научный фонд. С учетом того, что фонд для поддержки занимающих лидирующие позиции коллективов создается под патронажем Администрации президента, а действующие научные фонды, цитирую пояснительную записку, «не осуществляют поддержку проектов, направленных на развитие, повышение конкурентоспособности научных организаций и организаций высшего образования», может оказаться, что в борьбе за бюджетные 25 млрд РНФ будет первым среди равных.

Подобные предположения напрямую подтверждаются следующей фразой из финансово-экономического обоснования: «В дальнейшем финансовое обеспечение программы деятельности Фонда на трехлетний период возможно в том числе с учетом положений Указа Президента Российской Федерации от 7 мая 2012 года № 599 «О мерах по реализации государственной политики в области науки и техники», касающихся докапитализации научных фондов».

Слухи о создании «фонда Фурсенко» ходили давно, и законопроект напрямую разрешает госслужащим участвовать в работе высшего органа управления фондом — Попечительского совета, состоящего из 15 членов, назначаемых президентом России. Таким образом, ничего не мешает и лично Андрею Фурсенко стать, к примеру, председателем Попечительского совета РНФ. Так что у Минобрнауки будет программа поддержки 1000 ведущих лабораторий, а у Администрации президента — своя многомиллиардная программа для поддержки, опять же, самых лучших. При заметно большей гибкости в расходовании средств, чем у министерства.

Интересным моментом законопроекта является отсутствие в нем внятного указания на обязанность РНФ обнародовать результаты конкурсов (например, публикуя списки победителей на своем сайте). Пункт 5 части 2 статьи 3 законопроекта говорит лишь о том, что Фонд «распространяет информацию о программах и проектах, предусмотренных пунктом 1 настоящей части». Как и о чем распространять информацию, РНФ, видимо, будет решать сам.

Можно было бы возразить, что такие частности будут прописаны в Уставе организации, а не в законе. Но, как мы помним, РНФ создается для обеспечения потребности в более гибком инструменте поддержки научных исследований. И часть 2 статьи 2 законопроекта указывает, что «для создания Фонда и осуществления его деятельности не требуются учредительные документы, предусмотренные статьей 52 Гражданского кодекса Российской Федерации». Если перевести с юридического языка на русский, это означает, что у РНФ не будет Устава, т.е. руководящие органы Фонда не будут стеснены в своих действиях никаким документом, более подробно регламентирующим их деятельность, чем закон о РНФ (ну и российское законодательство вообще).

В итоге выходит, что многие миллиарды могут пойти в закрытую для внешних наблюдателей организацию, обладающую большой свободой рук. Вряд ли это повод для радости, поэтому в ходе обсуждения законопроекта — рассмотрение его Государственной Думой предварительно запланировано на октябрь — следует добиться четкой фиксации принципов открытости в работе РНФ, а также установить, что создаваемый фонд не будет претендовать на деньги РФФИ и РГНФ, удовольствовавшись программой мегагрантов и деньгами Газпрома с РЖД.

Новосибирск сегодня имеет заметный потенциал развития, в первую очередь, благодаря не утраченной полностью возможности взаимодействия с наукой. И хотя это относится, главным образом, к оборонке, рецепты ускорения технологического развития имеют общий характер.

Почему мы, имея в прошлом передовые позиции в ряде отраслей, сегодня обходимся тем, что предлагают по сходной цене иностранные производители? Возможно, нам этот шестой уклад не особенно нужен? Доступность, прежде всего — финансовая, лучших образцов современных технологий отбивает охоту у наших производителей вкладываться в собственные технологии.

И Запад, и Восток нам в этом услужливо подыгрывают, оттесняя Россию все дальше на задворки технологического прогресса. Наше отставание в технологической сфере на 15-20 лет объективно обусловлено ориентацией на импорт не только продукции, но и самих технологий. Все это ошибка, ошибка, и еще раз ошибка. Покупая сегодня самую передовую готовую  технологию, мы сами закладываем этим минимум 15 лет отставания.

Компания, которая «поделилась» своей технологией, все это время работала над ее совершенствованием. А купленная нами технология должна будет вырабатывать свой ресурс еще 25-30 лет, чтобы окупить затраты на ее приобретение. Так называемый «доступ к новейшим технологиям» это иллюзия. Пример — автопром в Китае. Все автомобили, выпускаемые китайскими заводами, на шаг отстают от новых западных моделей. Поэтому Китай вкладывает огромные средства в науку и собственные технологии. И только поэтому уже продает свои авто в России.

У нас осталась одна опора — оборонка, где использовать чужое часто бывает себе во вред. Соединим науку с оборонкой — получим выход в собственные гражданские технологии.

Правительство, если оно действительно заинтересовано в стимулировании инновационного производства, должно по-хозяйски относиться к тому, что имеет наша страна. Я не против приобретения передовых технологий у тех стран, которые их могут предложить. Но надо же понимать, что в условиях жесточайшей конкуренции на рынке это предприятие с самого первого шага должно быть заинтересовано в научно-технологической поддержке. Без этого лавры «передового» будут служить ему 2-3, от силы 5 лет.

В Новосибирске на наших глазах стареет вполне современное на момент открытия предприятие «Лиотех». Но прошло уже пять лет, конкуренты не дремлют, и без научно-технологической поддержки предприятие рискует так и не занять достойное место на рынке востребованной высокотехнологической продукции.

В мире все успешные компании имеют свои исследовательские центры. В той же Корее все крупные университеты находятся «на содержании» крупных компаний. Так они экономят на задельных исследованиях, перенося центр тяжести доведения до технологий на свои исследовательские центры. У нас же правительство качнулось в сторону технопарков. Для передовых в технологическом отношении стран это пройденный этап. Технопарки нужны для развития сектора мелкого бизнеса, без которого риск сесть на «иглу» импорта тоже очень велик.

Кроме того, надо знать, как работают индустриальные гиганты. Они выпускают конечную продукцию, которую мы видим в магазинах, на стройках, в заводских цехах. А вот комплектующие для них производят тысячи мелких (вплоть до семейных) предприятий. Это важнейший фактор технологической мобильности. Ничего уже изобретать не надо.

Я бы вернулся к советской системе, когда всякое министерство отчисляло 2% от оборота на прикладные исследования. Их нельзя было потратить ни на что другое, кроме как на исследования и разработки, но для конкретных предприятий. Надо вернуться к советским временам, когда в науке на рубль заработной платы приходилось 4-5 руб. прочих затрат. Это соотношение — фактор развития любого исследовательского института. У науки тоже есть свои технологии добывания знаний. Они должны развиваться опережающими темпами. Только тогда наука будет представлять интерес для промышленности высоких технологий.

Представьте, что на своей даче вы 3-4 киловатта электроэнергии «снимаете» не от сети, а от солнечных батарей. Невероятно, да? Ведь по большому счету внешние источники электричества для вас большого значения иже иметь не будут, и при рациональном подходе к энергопотреблению вы можете вообще перейти на автономное существование. А если «снимать» 10-12 киловатт? Такой мощности, как мы понимаем, хватит и для целого коттеджа.  

Звучит все это заманчиво, но многим из нас до сих пор не верится, что такое возможно. И напрасно. Дело в том, что в развитых странах солнечная энергетика уже не является экзотикой. В течение двух последних десятилетий на Западе в этой сфере буквально произошел бум (в основном, благодаря целенаправленной государственной поддержке). Объем производства солнечных элементов за относительно короткий период вырос на несколько порядков. Этот бум привел к тому, что в Западной Европе (например, в Германии) некоторые граждане пользуются теперь электричеством как от сети, так и солнечных батарей.  Мало того, часть избыточной электроэнергии, полученной от солнца, они могут продать, «запустив» ее в сеть (так, между прочим, родилась идея энергоактивного дома).

Особое значение сейчас придается  тонкопленочным  солнечным элементам, которые могут наноситься в качестве покрытий на крыши домов, на фасады и даже на стекла. Они были изобретены примерно тридцать лет назад, и в настоящее время перед ними открываются серьезные перспективы. В отличие от известных нам солнечных батарей, созданных на основе объемного кремния, такие элементы имеют более низкий КПД, однако их преимущество в том, что они дешевле и могут покрывать значительные поверхности, прекрасно вписываясь в наружную отделку зданий и сооружений. То есть здесь малая «удельная» мощность компенсируется большим количеством самих (и относительно недорогих) солнечных элементов.

С одного квадратного метра можно получить примерно до одной десятой киловатта электроэнергии. Но если учесть, что такими элементами у вас покрыта крыша площадью 100 «квадратов», то на выходе вы будете иметь приличную величину (по крайней мере, в теплый сезон, когда нет снега). Даже с южного фасада площадью 20-30 «квадратов» получить 2-3 киловатта – тоже неплохое подспорье в вашем домашнем хозяйстве.

Мы недаром затронули тонкопленочные солнечные элементы. Главная задача фотовольтаики (именно так называется данное направление) – это приблизить стоимость ватта солнечной электроэнергии к стоимости того электричества, что мы получаем от внешних сетей. И такие показатели на Западе уже почти достигнуты. Именно поэтому солнечная энергетика все настойчивее входит в жизнь обычных домовладельцев. На сегодняшний день в США уже более миллиона крыш, покрытых тонкопленочными солнечными элементами. В Германии счет идет на сотни тысяч.

А как у нас, в России? К сожалению, в  России почти никак. Солнечная энергетика для наших граждан все еще остается экзотикой, более ассоциируясь с космическими станциями, чем с загородными домами. Весьма печально, что, будучи когда-то лидерами в этом направлении, мы сдали свои позиции, уступив место западным конкурентам. Поэтому сегодня солнечные батареи, появляющиеся на нашем рынке, воспринимаются как какой-то новомодный импортный продукт для узкой группы потребителей.

Тем не менее, нельзя сказать, будто  солнечная энергетика представляется такой же экзотической вещью для наших ученых. Как раз в научно-исследовательской сфере мы всегда шли в ногу со временем. Так, фотовольтаика является одним из приоритетных направлений для лаборатории молекулярной кинетики Института теплофизики СО РАН. По словам заведующего лабораторией Равеля Шарафутдинова, примерно с середины 1990-х годов под его непосредственным руководством здесь шла целенаправленная работа (поддержанная, кстати, государственными грантами) по созданию технологии производства тонкопленочных солнечных элементов. Работа даром не прошла. Уже создана опытная линия, появились частные инвесторы, заинтересованные в организации серийного производства этой продукции. В течение трех лет, полагает Равель Шарафутдинов, можно будет сделать все необходимое для запуска в нашей стране первого завода по производству таких элементов, которые, несомненно, будут дешевле тех образцов, что есть сегодня на нашем рынке.

Уникальность данной технологии в том, что она дает возможность осуществлять производство на небольших, компактных предприятиях. 

В этом – ее огромный плюс, поскольку, с одной стороны, так серьезно снижается себестоимость продукции. С другой стороны, маленькие предприятия более привлекательны для потенциальных инвесторов, поскольку не требуют огромных и рискованных капвложений, как это происходит при организации огромных предприятий-мастодонтов.

Наши руководители, кстати, уже обожглись на одном таком «мастодонте», где применяется уходящая импортная технология. Речь идет о Новочебоксарском заводе по производству солнечных панелей, к покупке которого приложил руку сам господин Чубайс. «Иностранцы, – подчеркивает Равель Шарафутдинов, – наши конкуренты. И глупо надеяться, что можно ограничиваться покупкой их технологий, вместо того, чтобы создавать свои». В российском руководстве, к сожалению, эту простую истину пока еще не усвоили. Именно поэтому затея с «новомодным» предприятием не дала никаких серьезных результатов. Оказалось слишком дорого и неэффективно. Народ это «чудо техники» так и не оценил.

В этом смысле технология, разработанная специалистами Института теплофизики СО РАН, вполне соответствует прогрессивным тенденциям, связанным с отходом от производственного гигантизма. Запуск современных (во всех смыслах этого слова) отечественных предприятий по производству тонкопленочных солнечных элементов может серьезно преобразить нашу жизнь. Надеемся, что недалек тот день, когда российские граждане начнут целыми рулонами приобретать эту продукцию и обеспечивать свои загородные коттеджи, дачные домики и теплицы электроэнергией от солнца. Головокружительная перспектива, не так ли? Представьте: тепличка для выращивания рассады с электрическим подогревом от солнечной батареи. И сама батарея – прямо на стенке теплицы. И так – чуть ли не в каждом дворе. А там недалеко и до «солнечных» крыш. Мало того, сейчас в лаборатории молекулярной кинетики работают над более совершенными аккумуляторами (ведь солнечные панели идут с ними в одном «комплекте»).

Практический результат, как видим, не за горами. Для этого необходимо выполнить только одно, очень простое условие – чтобы нашим ученым, работающим над внедрением новых технологий, никто не мешал.

Олег Носков

Уважаемые коллеги!

Около года назад в этом зале я говорил о том, что к каждому новому министру образования и науки наша фракция подходит с положительной гипотезой. Сегодня вынужден констатировать: увы, эта гипотеза не подтвердилась.

Наши разногласия с министерством имеют не мелочный и личный, но принципиальный, профессиональный и политический характер. Мы не имеем на министерство обид за то, что оно боролось с плагиатом в диссертациях депутатов и госчиновников. Скорее наоборот: халтуру надо искоренять во всех областях и на всех уровнях.

Однако по многим ключевым позициям мы решительно не согласны с курсом министерства, скажу больше с курсом правительства и президента России в области образовательной и научно-инновационной политики. Вот лишь несколько примеров.

Первое. Новый закон об образовании.

Как мы и предсказывали, не успев вступить в силу, он уже породил проблемы. Плата за студенческое общежитие в некоторых регионах поднялась в 10 раз, а в московских вузах вышла на уровень пяти с половиной тысяч и более. Тем самым похоронено единственное реальное достижение ЕГЭ – увеличение числа студентов из регионов в московских и питерских университетах: платить за общежитие по 60–80 тысяч в год могут позволить себе только люди обеспеченные. Письмо министерства с требованием повышать плату за общежития не сразу и не резко напоминает мне предложение рубить кошке хвост по частям. Депутатский запрос по этому поводу на имя министра мною подготовлен.

В следующем году начнет резко повышаться плата за детские сады. Президент призывает российские семьи иметь по три ребенка, и это правильно. Но при этом никто не объяснил, как оплачивать их содержание в «дошколке». Более того, как дать детям предусмотренное Конституцией общедоступное и бесплатное дошкольное образование в учреждениях, которые сами не являются ни общедоступными, ни бесплатными?

В связи с новым законом минобрнауки подготовлен и направлен в минюст приказ №1047 об учебном книгоиздании. Если он не будет исправлен, по данным экспертов, дополнительные затраты региональных бюджетов и родителей составят не менее 17 миллирдов рублей. Многие хорошие учебники будут выброшены из перечня рекомендованных для школы, а новым учебникам путь к учителю и ученику будет просто закрыт. Мы ценим позицию министерства, которое прислушалось к нашему обращению и отложило другой приказ – об учебных пособиях и учебно-методической литературе. Но и последствия одного приказа российской школе придется расхлебывать долго – дай бог не захлебнуться!

Нами подготовлено девять законопроектов, направленных на исправление пороков закона. Между прочим, даже те депутаты, которые дружно за него голосовали, вдруг «прозрели» и пытаются преодолевать трудности, которые сами перед собой и перед нашим образованием воздвигли. Общее количество законодательных предложений к новому закону перевалило за 25.

Вопреки известной формуле, в новом законе на каждый шаг вперед приходится не два, а три шага назад. Но даже в том случае, когда закон открывает возможность научно-образовательного прорыва, этого не происходит.

Как куратор экспертного совета по информационным технологиям в образовании и руководитель группы по разработке Федерального закона №11 об электронном обучении берусь утверждать, что смысл нового закона в этой области состоит в следующем: «нагрузить» учебные заведения, реализующие образовательные программы через электронное обучение, дополнительными обязательствами, чтобы исключить халтуру в этой области; однако при этом освободить их от массы бюрократических ограничений, которые тормозят применение информационных технологий.

Рассказываю министру: с дополнительными обязательствами все даже очень хорошо; однако в области дополнительной свободы не сделано практически ничего. Так мы неизбежно проиграем «цифровую революцию» и конкуренцию за человеческие ресурсы. И ответственность за это будет нести министерство и лично министр.

Второе. Новый стандарт для старшей школы.

Его подписал и.о. министра Андрей Фурсенко, но с ним поспешил солидаризироваться и министр Дмитрий Ливанов. Стандарт действительно увеличивает количество бесплатных часов в старших классах с 36 до 37. Но при этом:

во-первых, конструкция стандарта такова, что при желании получить полноценный набор учебных предметов как минимум за два из них придется платить;

во-вторых, новый стандарт позволяет окончить школу, не изучив базовых учебных предметов – физики, химии, биологии, литературы и истории – как отдельных предметов, заменив их другими.

На наш взгляд, это полное разрушение системы общего образования, а результатом будет падение интеллектуального потенциала нации.

Неужели мы действительно доживем до ситуации, описанной в известном анекдоте: после введения нового стандарта ФСБ «накрыла» банду подростков, втайне от министерства изучавших физику, химию, биологию и даже великую русскую литературу!

Фракции КПРФ и «Справедливая Россия» собрали необходимое число подписей для возбуждения по поводу стандарта процедуры парламентского расследования. Но мы еще раз предлагаем министерству совместный круглый стол для исправления ситуации, пока не поздно.

Третье. Так называемая дорожная карта, утвержденная Распоряжением Правительства РФ от 30 декабря 2012 года №2620-р.

Составлявшие карту «картографы» требуют, – а правительство с этим согласилось, – чтобы в ближайшие пять лет значительно увеличилось число учеников в расчете на одного учителя, студентов – на одного преподавателя. По оценкам экспертов, это приведет к увольнению не менее 90 тысяч школьных учителей и более 40% вузовских преподавателей. При этом нагрузка на «камикадзе», которые останутся работать в вузах, должна увеличиться почти на 30%!

Спрашивается: какое качество образования может дать профессор, который читает по 10–15 лекций в неделю? Неужели кто-то всерьез верит, что при такой нагрузке Менделеев, Ключевский или Лотман могли бы сделать открытия и написать выдающиеся труды?

Мы требуем отмены дорожной карты. А изменение соотношения студентов и преподавателей может достигаться только естественным путем в результате развития современных технологий.

Четвертое. Мониторинг вузов.

Напомню: его «чудаческая» методология вызвала недовольство всех четырех фракций Государственной думы. Представляете, до чего надо довести правящую партию, чтобы и она возмутилась! Но в этом году так называемая эффективность будет измеряться все теми же порочными критериями с минимальными дополнениями.

Дмитрий Викторович! Вы же соглашались, что критерий среднего балла ЕГЭ абитуриентов может использоваться только по группам вузов. И где результат? Предскажу заранее: в этом году в неэффективные опять попадут вузы педагогические, сельскохозяйственные и вузы культуры. Но не потому, что они плохие, а потому, что государство плохо платит их выпускникам и второй раз наказывает за это, но не себя, а вузы.

Кстати, при мне общественный совет при минобрнауки высказался за то, чтобы педагогические вузы были выделены в отдельную группу. Ничего подобного не сделано, и педагогическое ­образование находится под прямой угрозой развала. Для чего существует общественный совет? Или в министерстве действует принцип «мы тут посовещались, и я решил»?

Между прочим, эффективность научной работы вузов нам по-прежнему предлагают измерять затраченными деньгами. Это же прямо толкает к коррупции: деньги «распилить», на науку списать – и будешь самым эффективным!

Как куратор экспертного совета по негосударственному образованию от имени всего совета заявляю: при современной методологии мониторинг негосударственных вузов вообще не может быть достоверным. Разумеется, министерство вправе и должно требовать одинаковых образовательных результатов от высшего учебного заведения, независимо от формы собственности. Но мониторинг требует равных финансовых результатов при абсолютно разных условиях:

госвузам бюджетные деньги дают, а негосударственным – практически нет;

госвузам налоги на землю и имущество компенсируют, а негосударственным – ничуть не бывало;

в госвузах наука хоть плохо, но финансируется из бюджета, а в негосударственных – практически по нулям.

Такой мониторинг – все равно что соревнование конного и пешего.

Мы требуем, чтобы методология мониторинга была поставлена с головы на ноги. Мы призываем депутатов всех фракций остро поставить этот вопрос на предстоящих парламентских слушаниях.

И, наконец, пятое и последнее. Закон об Академии наук.

Мы убеждены: это не реформирование, а разрушение последнего остова бывшей великой державы. Как госчиновники управляют имуществом, мы видели на примере «Оборонсервиса». А если эффективность научных институтов будет измеряться так же, как и вузов, – затраченными деньгами – на российской науке просто придется поставить крест.

Мы знаем, кто и как, выйдя на самый верх, выместил на академии свои обиды. Мы знаем, что инициатива принадлежала не министру образования и науки и тем более не заместителю председателя правительства Ольге Голодец, которую отважные мужчины, как в древние времена, первой пропустили в «пещеру с тигром». Но уклониться от исторической ответственности за этот закон ни министру, ни правительству не удастся.

Если верить экспертам, за последнее столетие академии наук ликвидировались лишь в нескольких странах: в Италии – при Муссолини, в Туркмении – при Туркмен-баши, а также в бывших советских прибалтийских республиках. Интересно, с кого берут пример наши лидеры?

Впрочем, академики отчасти расплачиваются за собственную нерешительность. Ведь если бы они избрали президентом Жореса Алфёрова, даже современная, уверенная в своей безнаказанности власть вряд ли решилась бы подвергнуть науку такому унижению. Или встретила бы решительное сопротивление.

Мы требуем отмены закона об Академии наук и будем инициировать акции протеста по известному принципу: не забудем, не простим!

Я не согласен с президентом страны, что должность министра образования и науки «расстрельная». Убежден, расстрельной эту должность может сделать только принципиально неправильная политика. Могу порадоваться за Сергея Шойгу, который, по данным ВЦИОМа, возглавляет рейтинг доверия народа среди министров и вице-премьеров правительства. Но вызывает глубокое разочарование, что во втором правительстве подряд именно министр образования и науки занимает в этом рейтинге последнее место. Думаю, это повод задуматься: надо ли дальше идти вверх по лестнице, ведущей вниз?

Однако есть вещи похуже административных «расстрелов». Это историческая репутация.

Повторю позицию не только фракции, но большинства образовательного и научного сообщества: нам нужна другая образовательная и научно-инновационная политика – новый курс!

Олег Николаевич СМОЛИН

Так называется XXII глава романа «Золотой телёнок», вспомнить который заставило сообщение, что президент России Владимир Путин назначил себя председателем Совета при себе (при президенте) по науке и образованию, решив лично заняться всеми проблемами российской науки.

Телевизионные каналы подводили итоги недели: смещение Онищенко, поддельные пятитысячные купюры, скандал с международным прослушиванием разговоров Большим Братом, Путин о позиции Украины. И в этой череде новостей не осталось места такой ерунде, с точки зрения средств массовой информации, как окончательному разгрому, уже на самом высшем уровне, Российской Академии наук (РАН).

И опять вождями демократии был выполнен «блицкриг» (молниеносная война) против учёных по опробованной схеме – на обсуждение в узких академических кругах второго этапа (организационного) было выделено всего несколько дней, с тем, чтобы сказать: «Решение принято и отмене не подлежит».

Но, начало этим событиям положило самоназначение президента страны помощником по науке и образованию самому себе.

Состоявшаяся процедура самоназначения не нова, она была описана И.Бродским в одноактной пьесе «Демократия!», опубликованной в журнале «Континент» (№ 62, 1990) в Париже. Суть же пьесы заключается в том, что глава прибалтийской советской республики, а теперь – президент, получив указание из Москвы, объявляет своим ключевым министрам: «у нас учреждена демократия». Президент считает: «Какая же это демократия… без оппозиции, я и буду оппозиция, лояльная то есть. Потому что оппозиции доверять нельзя, а мне – можно, то есть я сам себе доверяю, то есть во главе оппозиции должен стоять человек, которому доверяешь, как самому себе, чтобы её контролировать…» 

Это было лирическое отступление, характеризующее операцию по самоназначению. А пока, если кто-то из наивных учёных считал, что президент страны «не в курсе» последнего акта разрушения российской науки, то самоназначение президента даёт чёткий ответ на вопрос «Кто виноват?».

У Путина в Совете два заместителя: помощник президента РФ Андрей Фурсенко, снятия которого с поста министра, губящего науку и образование, многие годы добивалась общественность и президент РАН Владимир Фортов, даже не «за понюх табаку» «сдавший» Российскую Академию наук с потрохами.  

В Совет вошли 38 человек, среди которых   академики РАН Евгений Примаков, Евгений Велихов, Юрий Осипов, ректор МГУ Виктор Садовничий, ректор СПГУ Николай Кропачев, директор Эрмитажа Михаил Пиотровский, директор Института мировой экономики и международных отношений РАН Александр Дынкин, директор НИЦ «Курчатовский институт» Михаил Ковальчук и другие. «Среди задач Совета – выработка предложений по определению приоритетных направлений государственной научно-технической и инновационной политики и взаимодействию Российской академии наук с зарубежными и международными научными и образовательными организациями для координации действий при реализации совместных проектов».

«Владимир Путин утвердил депутата Госдумы Николая Булаева руководителем межведомственной рабочей группы по направлению “Научно-образовательное обеспечение инженерной деятельности” при Совете» (по материалам «Российской газеты»). Николай Булаев, 1949-го года рождения, окончил Рязанский государственный педагогический институт по специальности учитель физики и математики, доктор педагогических наук, первый заместитель руководителя фракции «Единая Россия» в Государственной Думе, член Высшей аттестационной комиссии (ВАК) при Министерстве образования и науки Российской Федерации. 

«Опубликованы сведения о том, что докторская диссертация Булаева является бессвязным плагиатом» («Википедия»). «Депутат Госдумы от Рязанской области Николай Булаев (“Единая Россия”) уже 2 месяца хранит молчание и никак не комментирует обвинения в научном плагиате. В краже докторской диссертации блогеры уличили его в январе текущего года. Диссертацию Булаев защитил в 2007 году в РГПУ им. Герцена в Санкт-Петербурге. Работа называется “Государственное управление развитием системы отечественного образования”. В блоге опубликованы доказательства того, что диссертация Булаева является плагиатом диссертации «Административный договор в сфере образования», которую в 2003 году (то есть на четыре года ранее) в Институте Государства и права защитил Красильников Тимофей Сергеевич, а также дипломной работы “Общество с ограниченной ответственностью, его создание и реорганизация” кишиневского студента С.Барагана. Также в диссертации депутата Госдумы содержатся куски из диссертации “Содержание регионального компонента рекреационных ресурсов в профессиональном туристском образовании”, защищенной в 2004 году в Москве А.Ю.Ивановой» (http://kprfrzn.ru/news/2013-03-18-108).

Президент РАН Владимир Фортов возглавил в Совете комиссию по кадровым вопросам. В соответствии с реформой РАН, директора научных институтов, переданных в ведение Федерального агентства научных организаций, избираются научными коллективами из числа кандидатур, согласованных с президиумом РАН и одобренных комиссией по кадровым вопросам Совета при президенте по науке и образованию, которую возглавил Фортов. Окончательно директора утверждаются ФАНО – Федеральным агентством научных организаций, о  которой даже и не шла речь в предварительных материалах о «реформе», согласованных с РАН.

В ведение ФАНО поступят не только академические, но и другие научные организации страны, а руководство организацией финансистом позволит грамотно и в кратчайшие сроки распорядиться распродажей имущества Академии. Агентство станет всеохватной структурой, аналогов которой не было в истории российской науки: в ведение агентства поступят не только нынешние институты государственных академий, но и все остальные научные организации страны.

Главой ФАНО  уже назначен Михаил Котюков, который родился в 1976-м году в Красноярске, в 1999-м году окончил Красноярский государственный университет по специальности «финансы и кредит», декларированный доход его за 2012-й год составил 13,9 миллионов рублей, это  молодой финансист с криминальным душком: «Как заявляло Управление Федеральной антимонопольной службы по Красноярскому краю, закупка оборудования для четырёх молочных заводов, о строительстве которых правительство края объявило в 2009-м году, проводилась с грубыми нарушениями… “Нам назвали три фамилии – Гнездилов, Котюков, Шорохов, – сказал тогда заместитель начальника управления Олег Харченко, “В результате €2,5 млн. уже два года где-то крутятся в Израиле и на кого-то работают, а заводы существуют только виртуально”», – заявил Харченко.

Доктор технических наук Александр Фрадков считает, что хотя учёные «долго и громко» сопротивлялись насилию, оно произошло, «причём в извращенной (несколько раз нарушались процессуальные и моральные нормы в ходе рассмотрения законопроекта) и в особо жестокой (крики и вопли жертвы демонстративно игнорировались) форме». Как считает Фрадков, итоги принятой реформы печальны – дискредитированы разумные идеи, а здоровые силы в научном сообществе не желают сотрудничать с «нечестными людьми, желающими управлять наукой».

Доктор физико-математических наук Павел Чеботарёв считает, что: «будут подкупать заметных учёных, а от неподкупных и нелояльных избавляться (вменяя нарушения и используя давление). Это и будет их передовая наука».

С ними не согласен известный ненавистник РАН Дмитрий Ливанов: «Думаю, что такая конфигурация управления агентством, где, с одной стороны, во главе стоит опытный и амбициозный управленец, а с другой стороны, будет создан научно-координационный совет, состоящий из активных и авторитетных учёных – это обеспечит наилучшее и оптимальное продвижение вперёд». Здесь совершенно правильно сказано об «авторитетах», за которыми числится целый ряд «достижений» в разгроме российской науки.

Созданием этого агентства решается главный для вождей демократии вопрос – «доступ к телу» – богатому имуществу Академии. В соответствии с последними решениями, за РАН и академиками остаётся только роль «пикейных жилетов», про которых авторы романа «Золотой телёнок» пишут как о «почтенных стариках» («почти все они были в белых пикейных жилетах»), обсуждающих в парках на скамейках  проблемы теперь уже бывшей российской науки.

Бояринцев В.И., д.ф.-м.н., член Союза писателей России

Помнится, дней десять назад, на съезде «Гражданской Платформы», интеллигентная Ирина Дмитриевна Прохорова сетовала партийцам на то, что не был возвышен голос их политической организации в защиту Российской академии наук (РАН). Действительно, в период летнего затишья события вокруг РАН напоминали местами дурной водевиль, а местами глупый детектив.

Один из выступающих, человек весьма осведомленный, такой аппаратный иезуит, мягко успокаивал саму Ирину Дмитриевну и делегатов съезда. Он аргументировано убеждал аудиторию, что эти ребята, из нынешнего кабинета министров, полные импотенты: «Они провалили куда более простые и в интеллектуальном, и организационном плане начинания, и реформы.

- Так что не сомневайтесь Ирина Дмитриевна, нет сегодня в Правительстве РФ людей, способных действительно провести полноценную реформу науки, а не ее банальный роспил».

Похоже, понял это и Президент Владимир Путин. А иначе, какой логикой можно объяснить смену стремительного летне-осеннего блицкрига, проведенного в режиме спецоперации, неторопливым годичным мораторием и на имущество РАН, и на кадровые назначения.

Судите сами. Казалось бы, сделано все.

Несмотря на жесточайшее сопротивление научного сообщества, ярость академиков, слезы вице-премьера - Ольги Голодец, продавлен федеральный закон. Только, только создано ФАНО (Федеральное агентство научных организаций), то самое, которое и должно проводить задуманную реформу.

Однако еще не высохли чернила на распоряжении Правительства, утвердившего положение об этом новом органе исполнительной власти и назначении молодого руководителя, а на самом верху внезапно дана команда: стоп-машина.

На вопрос: «Почему?» - постараюсь ответить.

В аккурат на этой неделе, минэкономики, в очередной раз пересмотрело прогноз экономического роста. Увы, опять в печальную сторону, теперь не более 1,5 % ВВП (лично я убежден, будет еще меньше). Ситуация усугубляется еще двумя факторами: на фоне высоких мировых цен на энергоносители, в России замедляется не только экономика, но и начали снижаться реально располагаемые доходы населения.

Деньги в бюджете, «оплачивать лояльность силовиков и даже бюрократов, еще есть, а вот терпение населения – уже нету».

А это уже очень серьезно.

В этих условиях только наука способна найти и новые источники роста, и предложить альтернативу архаичной, и стратегически бесперспективной, сырьевой модели.

Но науку – этот последний запасной парашют не только режима, но и страны, не надо по привычке резать и кромсать тупыми, овечьими ножницами «эффективных менеджеров».

По-моему в Кремле это стали понимать.

Я уже писал, что утрата идеи развития - вот главная проблема страны. А найти и предложить осмысленный проект национально-государственного будущего, может только наука, прошедшая реальную реформу.

Вопрос только в том: способна ли Российская академия наук использовать этот год для своего полноценного обновления. Способно ли научное сообщество состояться, как полноценный, деятельный и влиятельный субъект общественных и государственно-политических отношений. Смогут ли ученые, а не только Президиум РАН выстроить самостоятельную и эффективную коммуникацию и не столько с государственными органами, сколько с обществом.

Только в этом случае появятся условия для того, чтобы сохранить и развить российскую академическую науку, как независимую, востребованную «отрасль народного хозяйства».

Время покажет.

Иван Стариков