Реформа Российской академии наук началась 27 июня 2013 года внесением соответствующего законопроекта в Госдуму и вызвала – с полным на то основанием – апокалиптические ожидания и протесты у российского и мирового научного сообщества. 20 декабря - спустя без недели полгода, состоялось заседание Президентского совета по науке и образованию, которое позволяет сделать несколько умеренно оптимистических наблюдений и выводов.

Во-первых, наука в целом и Российская академия наук в частности, наконец, начали рассматриваться как инструмент, без которого заменить архаичную, стратегически бесперспективную, сырьевую модель  Российской экономики на инновационную  невозможно.

Андрей Фурсенко (ранее министр образования, а ныне – помощник Президента), честно признал: «Главную цель – переход к инновационной экономике – мы так и не достигли. Необходимо найти новый подход к формированию и реализации научно-технической политики и уделить особое внимание фундаментальной науке».

И смешно, и печально, что эти здравые мысли звучат спустя несколько месяцев после принятия закона о реформе РАН, а не накануне его внесения в Госдуму.

Во-вторых, обстоятельное вступительное слово В.Путина, его комментарии к выступлениям Президента РАН В. Фортова и свежеиспеченного руководителя Федерального агентства научных организаций (ФАНО) М. Котюкова показывают, что никакие резкие движения в отношении институтов, кадров и имущества Академии он не одобрит. Глава государства понимает полноту личной ответственности за реформу РАН.

Президент подчеркнул, что ФАНО должно действовать предельно деликатно, «без вмешательства в научную деятельность и руководство ею» и призвал не спешить расставаться с имуществом РАН и научных институтов, «даже если что-то сегодня не нужно оперативно для науки».

Правда, вопрос о том, а зачем же тогда нужно было так форсировать и продавливать реформу РАН, повисает в воздухе без ответа.

В-третьих, ФАНО и Минобрнауки оказались в рамках вертикали власти «конкурентами поневоле»: у обоих госорганов есть формальные основания считать, что управление научной деятельностью – это зона их исключительной компетенции. При этом у ФАНО, в отличие от других федеральных агентств, особый статус: оно не находится в ведении Минобрнауки. При таких обстоятельствах борьба «административных конкурентов» за полномочия и ресурсы обещает быть сколь бессмысленной, столь же и беспощадной.

Такая ситуация тормозит принятие любых решений государственных решений. Но в нынешней ситуации – это благо, поскольку стопроцентно гарантирует Академии наук, как минимум, годичный тайм-аут в реформировании. Вопрос только в том, сможет ли Академия этим воспользоваться и перейти от оборонительно-протестной тактики к выработке качественной и содержательной Стратегии развития. Выйти из парадигмы чувств, вполне справедливых, и перейти к парадигме осмысленных целей.

Неудавшийся блицкриг Дмитрия Ливанова

Начальный вариант закона  с  серым, как солдатское одеяло, названием «О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»  был рассмотрен Государственной Думой в первом чтении, в конце июня.  Его принятие планировалось в режиме спецоперации и лихой кавалерийской атаки в течение пары жарких июльских недель. Однако блицкриг захлебнулся.

Даже в летней полудреме противодействие рейдерскому захвату оказалось столь мощным, что захватчикам во главе с министром-терминатором Дмитрием Ливановым пришлось отступить. Дальнейшее рассмотрение скандального законопроекта перенесли на осень.

За это время состоялись двухдневная Конференция научных сотрудников и общее собрание РАН. Они  показали, что главный радикализм  и наиболее  ожесточенное сопротивление исходят отнюдь не от Президиума Академии, а от региональных отделений и «рядовых академиков с мировыми именами», таких как Валерий Рубаков и Владимир Захаров.

Закон пришлось править. В окончательной редакции из ведения  органа исполнительной власти (ФАНО),  призванного распоряжаться имуществом академических институтов, давать им государственные задания, утверждать в должности руководителей, были выведены Дальневосточное, Сибирское и Уральское отделения РАН. Правда, остался «полуоткрытым» вопрос: а научные институты в составе региональных отделений остались в их ведении или отошли к ФАНО? Спор по этому насущному вопросу продолжается до сих пор, с диаметрально противоположными лингвистическими экспертизами.

Тем временем г-н Ливанов делал научному сообществу еще один «подарок» - так называемую Карту российской науки. Получив за работу  90 миллионов рублей (годовой бюджет пары серьезных институтов),  распиловщики из ведомства слепили какую-то уже совершенно невообразимую халтуру.

Согласно этой Карте, знаменитый Физический институт РАН занимается гинекологией, педиатрией, овощеводством и огородничеством. А Московский математический институт имени Стеклова ведет работы по литературе. Об этих чудесах В.Путину на заседании Совета поведал Президент РАН В. Фортов. Таким образом, он продемонстрировал уровень «компетенции» «реформаторов» из Минобра.

Не заставило себя долго ждать и цунами бюрократической отчетности. «Красные  кхмеры» г-на Ливанова, вооруженные мотыгами  новой отчетности, принялись крушить головы научных школ и институтов, определяя, кто из них имеет право на жизнь.

 Допекло настолько, что Владимир Фортов на том же Совете 20 декабря был вынужден привести рискованную параллель с гитлеровской Германией. Сославшись на  мемуары рейхсминистра вооружений Альберта Шпеера, он напомнил, что когда в мае 1944 года английская авиация разбомбила канцелярию, лишив министерство и необходимости, и возможности вести учет, производство вооружений стремительно выросло. «Я, конечно, не призываю так действовать и в нашем случае, но согласитесь, что-то в этом есть!» - завершил свое выступление В. Фортов.    

Парад научных суверенитетов?

При таких обстоятельствах становится понятной позиция Председателя Санкт-Петербургского научного РАН академика Жореса Алферова. Нобелевский лауреат, заручившись поддержкой губернатора, обратился к В. Путину с предложением создать Федеральное автономное учреждение «Санкт-Петербургское отделение  Российской Академии наук» и вывести эту вновь создаваемую структуру из ведения ФАНО и Минобрнауки. Другими словами, предлагалось создать в Северной столице отдельно взятый оазис академических свобод.

Желание более чем понятное и обоснованное. Но при этом чрезвычайно опасное. Создание автономного Санкт-Петербургского отделения РАН прогнозируемо спровоцирует «парад региональных научных суверенитетов». 

Распавшись на автономные региональные отделения, РАН перестанет существовать как единый центр, координирующий и организующий фундаментальные и прикладные научные исследования в стране. Базовая функция Академии наук, которая была присуща ей почти 300 лет, будет безвозвратно утрачена.

Фактически предлагается создать  несколько  независимых  центров  по «эмиссии планов научных исследований и разработок». Это не меньшая угроза  целостности страны, чем  создание  региональных центров эмиссии денежной.

Утрата РАН координирующих и организующих функций затруднит выполнение ряда важнейших государственных программ, связанных с экономической и военной безопасностью страны.

Атомизация  и автономизация научных  школ, разрыв преемственности  и потеря единства научно-технической политики  приведут  к  окончательному поражению  России на глобальных рынках  научных знаний и технологий.  А успешных ученых с радостью заберут к себе иностранные научные центры.  Остановить тотальную «утечку мозгов» будет невозможно.

Как использовать мораторий?

Вопрос сегодня состоит в том, сумеет ли Российская академия наук использовать предоставленный ей годовой мораторий.

Способны ли ученые сделать свою дорожную карту реформы?

Станет ли научное сообщество деятельным и влиятельным субъектом общественных  и государственно-политических отношений?

Сможет ли Академия наук предложить позитивную и целостную повестку национально-государственного будущего страны, которой сегодня и в помине  нет у правящего класса?

Для ответов на эти вопросы есть всего год, и дорог каждый день.

Думаю, начать можно с подготовки, обсуждения и продвижения закона: «О науке и государственной научно-технической политике» в качественно новой редакции. Ныне действующий закон был принят в 1996 году и не отвечает сегодняшним реалиям.

На заседании Совета по науке и образованию 20 декабря В. Путин поставил задачу: «Нам нужны объективные принципы отбора ключевых направлений фундаментальных исследований». Что ж, лучше поздно, чем никогда. Эти принципы необходимо выработать и закрепить в законе, борьба научных организаций за ограниченные материальные и финансовые ресурсы должна стать цивилизованной конкуренцией идей и коллективов. Иначе ничего, кроме административных склок и коррупции мы не получим.

Вторая, не менее важная задача – это принятие закона «Об особенностях местного самоуправления в наукоградах».  Академгородки  могут и должны стать центрами сборки научных открытий и знаний, где наука будет не бременем, а локомотивом развития территории. «Нельзя допустить, чтобы вся наука, даже фундаментальная, была сосредоточена в одном-двух мегаполисах. Это, кроме всего прочего, еще и опасно» - заявил на Совете А. Фурсенко. Нельзя не согласиться.

Можно сколько угодно иронизировать на тему «запоздалого просветления», настигшего в конце года высокопоставленных чиновников. И свою статью я назвал в ироническом ключе. Но нельзя с водой выплескивать ребенка. Политика, как известно, - это искусство возможного. Если мы хотим добра российской науке, то должны использовать всякую возможность для продвижения продуманных и продуктивных управленческих идей и решений.

Руководитель Центра Экономических стратегий Института экономики РАН

И.В. Стариков

Компании 3M, ABB и Abbott Laboratories названы самыми инновационными в очередном рейтинге компаний «ТОП-100 мировых инноваторов — 2013», подготовленном медиахолдингом Thomson Reuters. 45 компаний, попавших в рейтинг, имеют штаб-квартиру в США, 28 — в Японии, 12 — во Франции, 4 — в Швейцарии, по 3 — в Германии и Южной Корее, 2 — в Швеции, по 1 — в Нидерландах, Канаде и на Тайване. Российских и китайских компаний в списке нет.
23 самых инновационных мировых компании заняты в сфере производства полупроводников и электронных компонентов, 11 — компьютерных комплектующих, по 8 создают телекоммуникационное оборудование и автомобильные комплектующие, 7 — химическую продукцию.
Исследователи сообщают, что термин «инновация» присутствует в 28 998 пресс-релизах, собранных международной сетью распространения информации PR Newswire в 2013 году. Существует множество способов измерения инновационности, отмечают в Thomson Reuters, однако но немногие из них выходят за рамки субъективности.

Настоящая инновация — это гораздо больше, чем идея или конкретный популярный продукт, считают аналитики. Под инновационностью они понимают совокупность следующих характеристик: способность к массовому освоению и тиражированию, влияние на дальнейшее технологическое развитие, формирование экспериментальных трендов, готовность к применению во многих отраслях и, конечно же, потенциальная инвестиционная привлекательность.

Объективная методика измерения инновационности в количественном выражении должна учитывать эффективность синтеза НИОКР и корпоративной стратегии, полагают в Thomson Reuters. Именно степень пересечения этих двух составляющих позволяет определить обоснованность претензии на инновационность.
Еще одним важным компонентом по методологии Thomson Reuters является защита инновационных идей правами на интеллектуальную собственность, благодаря которым проекты могут нормально осуществляться на коммерческой основе и привлекать заемные средства по всему миру, тем самым реализовывая свой потенциал в полной мере.
В совокупности 100 наименований, представленных в исследовании, сгенерировали более $ 4,5 трлн годового дохода, что, к примеру, почти в 2 раза выше ВВП Великобритании. Кроме того, в 2013 благодаря ведущим инновационным компаниям появилось свыше 265 тысяч новых рабочих мест. Примечательно, что все это происходило на фоне достаточно медленного восстановления от рецессии в США и Европе. Но это не помешало устойчивому императиву на приоритетность инноваций практически в каждом крупном растущем бизнесе.
Thomson Reuters определяет 100 лучших компаний-инноваторов с 2011 года.

ТОП-100 мировых инноваторов — 2013 (по версии Thomson Reuters)

Комментарий — Лора Гейз, директор по связям с общественностью и экспертизе Thomson Reuters

Главные тенденции и тренды, выявленные в ходе нашего исследования:
1. Американский бизнес продолжает лидировать на глобальном уровне в списке самых инновационных компаний (Top 100 Global Innovators), на втором и третьем месте находятся компании из Японии и Франции соответственно;
2. Европейские компании исторически находятся на третьем месте после североамериканских и азиатских;
3. Франция является лидирующей страной по инновациям в Европе, это также страна с наибольшим количеством исследовательских центров (не корпоративных организаций) в списке Top 100 Global Innovators;
4. Сектор полупроводников и электронных компонентов был наиболее плодовитым из всех охваченных рейтингом отраслей промышленности. С 2012 по 2013 год представителей именно из этого сектора стало на 28% больше в списке наиболее инновационных компаний;
5. Другая отрасль, представителей которой стало резко больше в списке, – это фармацевтика;
6. Пока ни одна компания из Китая не вошла в список Top 100 Global Innovators. Это в основном связано с тем, что большинство китайских изобретений запатентованы лишь на национальном уровне (в Китае), поэтому получают низкий балл по критерию глобализации.
Есть несколько факторов, которые вносят свой вклад в то, что количество фармацевтических компаний в 2013 году увеличилось на 200%. Во-первых, фармацевтические компании больше не рассчитывают на огромный успех лишь одного (или нескольких ключевых) препарата(ов). Напротив, они диверсифицируются и ставят на инновации. Во-вторых, в связи с усилением акцента на «репозиционирование» лекарств безрецептурные препараты могут быть использованы для лечения редких заболеваний. Это может способствовать увеличению количества заявок на патенты.
Следует отметить, что патентование изобретений является острой необходимостью и в области высокотехнологичных и беспроводных коммуникаций. Скорость появления инноваций в этой области заставляет компании всеми силами защищать свои идеи и изобретения с помощью патентов для того, чтобы получить преимущество перед конкурентами. Иначе есть большой риск, что кто-то другой их в этом обойдет. По нашим оценкам, производители смартфонов будут продолжать вести патентные войны, однако, ключевой фактор роста инноваций – это, по-прежнему, потребительский спрос.
Список Top 100 Global Innovators компании Thomson Reuters основан на объективной научной методологии, которая измеряет инновационную деятельность компаний с помощью данных о патентах. Критерии включают объем, успех, глобализацию и влияние.
Страны с наибольшим количеством компаний, вошедших в список Top 100 Global Innovators, могут похвастаться признанными, авторитетными патентными системами, и компании, которые занимаются инновациями в этих странах, видят ценность в том, чтобы защищать свои изобретения не только на региональном, но и на глобальном уровне.
Патентная деятельность компаний из России и стран бывшего Советского Союза пока еще не находится на том же уровне, что в других частях мира. Чтобы войти в наш анализ, компании должны пройти очень жесткий отбор. В компании должна быть изобретена хотя бы сотня технологических новшеств в течение трех лет для того, чтобы быть рассмотренной по остальным критериям в нашей методологии. Если компания не проходит этот рубеж, мы не включаем ее в анализ.
С другой стороны, во многих странах с развивающейся экономикой все более заметной становится тенденция к изменению. Эти страны становятся более вовлеченными в международную экономику, и их правительства все больше заинтересованы в том, чтобы привлекать и удерживать в стране инновационные организации с помощью патентов.

Как известно, первым ученым, который применил оптику в целях исследования природы, был знаменитый Галилео Галилей. Наведя свой телескоп на Луну, он увидел на ней горы и кратеры. Увиденная картина разительно отличалась от того, чему учил Аристотель, считавший лунную поверхность совершенно гладкой и полупрозрачной. Так в научном сообществе появилась непростая дилемма: кому больше доверять – телескопу или учению Аристотеля? Дело доходило до того, что некоторые университетские профессора, чьими стараниями аристотелевская физика и космология считались единственно правильным знанием о природе, категорически отказывались смотреть в телескоп. «Из принципа», так сказать.

В этом смысле Галилей совершил в науке реальный прорыв, обосновав применение разных приборов в исследовательских делах не просто как что-то допустимое, но даже как необходимое. И результаты не заставили себя ждать.

К чему мы сделали этот экскурс в историю науки? А к тому, что за последние годы ученые обзавелись таким оборудованием, благодаря которому вроде бы хорошо изученные явления предстали в совершенно новом виде, что было немыслимо еще каких-то двадцать лет назад. На этот уровень постепенно выходит Институт теплофизики СО РАН, все шире и шире применяя в экспериментальных исследованиях новейшие скоростные лазеры, высокоскоростные чувствительные цифровые камеры и специальное программное обеспечение. Теперь можно, например,  с высокой точностью измерить поле скоростей в жидкостях или газах, подробно разглядеть физическую структуру вихревого жгута в толще воды или структуру факела. Иными словами, теперь ученые могут, что называется, очень глубоко «залезть» внутрь физических процессов.

И неожиданно выясняется, как плохо мы еще знали некоторые явления! И даже неправильно их изображали. Произошла история как в случае разоблачения «марсианских каналов», которые после изобретения более мощных телескопов оказались никакими не «каналами», а длинной цепочкой округлых углублений.  То же самое было при изучении микромира. При первых микроскопах клетка живого организма казалась простым студенистым комочком. Так об этом писали натуралисты в научных трудах еще в первой половине XIX века. Ну а потом, после того, как в руках ученых оказались более совершенные микроскопы, клетка предстала в совершенно ином, невероятно сложном виде.

Что-то похожее происходит и в наши дни. Например, ученые, изучавшие такое явление, как кавитация, еще совсем недавно рассуждали о «кавитационной полоске». Так вот, когда это явление сняли на новейшую высокоскоростную камеру, выяснилось, что никакой «полоски» нет. Есть отдельные пузыречки (прямо как в случае с «марсианскими каналами»). Поэтому пришлось сразу строить другую модель, потому что в случае с пузырьками уже возникает другая физика явления. И получалось, что предыдущая модель имеет слабое отношение к реальному явлению. А сколько еще подобных «сюрпризов» поджидает ученых? Ведь процесс познания непрерывен. И сегодня впору говорить о том, что мы находимся на пороге очень серьезного научного прорыва.

Сотрудники Института теплофизики, установив в своих лабораториях собственную PIV систему, также начинают открывать для себя новые стороны изучаемых явлений, что было неведомо их предшественникам. Причем, сама PIV система – это предмет особой гордости.

Конечно, «железо» может быть импортным: лазеры,  цифровые камеры, компьютеры. Однако весь алгоритм обработки данных, программное обеспечение, весь софт, вся управляющая «начинка»  – это уже собственная и весьма качественная разработка. Институт теплофизики оснащен такими системами гораздо лучше любой другой организации в России.

И по этому показателю он явно лидирует. Мало того, специалисты Института осуществляют целенаправленную работу по совершенствованию самих оптических методов исследования, которые привлекают внимание даже со стороны зарубежных коллег.

Результаты  получаются впечатляющими. Как сказал один из сотрудников Лаборатории физических основ энергетических технологий, где исследуют процессы горения: «Если бы мы двадцать лет назад кому-нибудь рассказали о своих результатах, то они бы просто покрутили пальцем у виска. Потому что двадцать лет назад никто себе представить не мог, что возможны такие измерения, какие мы теперь получаем с помощью новой аппаратуры».

Конечно, хотелось бы надеяться, что и дальше работа будет осуществляться в той же прогрессии, в условиях нормального финансирования. Ведь упомянутое оборудование, заметим, совсем не из дешевых. Поинтересуйтесь, сколько, например, стоит одна высокоскоростная камера, и вам все станет ясно. И вот как раз по поводу будущего у сотрудников большой уверенности нет. Пока академическим институтам дали годовую «отсрочку» от крутых переделок. Дальше маячит неизвестность на фоне подозрений насчет грядущего урезания финансирования. А ведь вроде бы открылись новые горизонты познания. Неужели руководство страны решило ввергнуть российскую науку в XIX век? 

Олег Носков

Похоже, интрига с участием (или неучастиием) Владимира Городецкого в очередных выборах мэра Новосибирска, подошла к концу. Как нам стало известно из достоверных источников, сегодня было принято окончательное решение: Владимир Филиппович уходит с поста градоначальника. На 15 января назначена внеочередная сессия Совета депутатов г. Новосибирска, которая примет его досрочную отставку. Выборы нового главы города также пройдут досрочно – в апреле 2014 года (а не в сентябре, как ожидалось ранее).

Есть некоторая определенность и с основными претендентами на этот пост. «Партия власти» намерена сделать ставку на вице-мэра Владимира Знаткова. В прошлом он успел поработать на ФГУП "НАПО им. В.П. Чкалова", затем много времени отдал сфере городского ЖКХ, пока в 2010 году не был назначен первым заместителем мэра города Новосибирска». В общем, очередной «крепкий хозяйственник-коммунальщик» из числа проверенных кадров.

Естественно, будут и другие кандидаты. Причем, поначалу о своем желании баллотироваться на пост мэра заявляли фигуры, скажем так, оригинальные – музыкант Сергей Троицкий, общественная активистка Дарья Макарова и т.п. Но затем «политический вес» кандидатов стал стремительно нарастать. О своем желании побороться за мэрское кресло уже заявили два думских депутата – Илья Пономарев (широко прославившийся как очень дорогой лектор из Сколково) и  давний лидер новосибирских коммунистов Анатолий Локоть. По имеющейся у нас информации, в избирательную борьбу готов включиться еще один политик со стажем – Иван Стариков. У Ивана Валентиновича в активе немалый политический опыт – он успел побывать и депутатом, и членом Совета Федерации, и даже - заместителем министра экономики РФ по вопросам аграрного сектора. Плюс – в свое время довольно успешно конкурировал с Виктором Толоконским в борьбе за губернаторское кресло.   Так что избирательная кампания обещает быть нескучной.

В свою очередь, как только определится список потенциальных кандидатов,  портал «Академгородок» постарается выяснить, как они относятся к отечественной науке не на словах своих предвыборных листовок, а в реальной практике.

В 90-е годы фундаментальная наука в России финансировалась по остаточному принципу. Однако в нулевых ситуация стала постепенно меняться: немного опережая инфляцию, росло финансирование РАН, был проведен пилотный проект по увеличению зарплат научных сотрудников и выплате стимулирующих надбавок за результативность научной деятельности, были вложены большие средства для развития научных исследований в вузах.

Оставляя за скобками механизмы и эффективность траты этих средств, можно говорить об улучшении положения с финансированием науки от ужасного к удовлетворительному. При этом проведение научных исследований в большинстве малых и средних групп, работающих в области естественных наук, не было поддержано ничем, кроме достаточно скромного фонда оплаты труда, и опиралось, прежде всего, на сравнительно небольшие конкурсные деньги. Это и гранты Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ), и гранты Президента РФ, и государственные контракты по программам Министерства образования и науки «Кадры», а так же в меньшей степени «Исследования и разработки».

Следует отметить, что если последние две программы славились своей чудовищной забюрократизированностью, сложностью в оформлении заявок и отчетов, то две другие были сравнительно просты в оформлении, включали в основном описание научной части исследования и проходили многоэтапную оценку экспертами, рекомендации которых являлись решающими при поддержке того или иного проекта.

При этом реально массовую поддержку исследований осуществлял именно РФФИ. Несмотря на ряд шероховатостей в работе, за многие годы этот Фонд сумел заслужить уважение и доверие среди большинства научных работников России. Они неоднократно выступали с предложением существенного увеличения средств, распределяемых в рамках конкурсов Фонда (например [1]).

Следуя за общероссийскими тенденциями поддержки молодых ученых, проводимой для предотвращения наблюдаемого массового отъезда за рубеж и перехода в области, не имеющие отношения к науке, в 2012 году РФФИ объявил о расширении линейки грантовых программ для молодых ученых.

Появилось два новых конкурса: «Мой первый грант» — для молодых ученых, только начинающих свой путь в науке, и конкурс ведущих молодежных коллективов -для молодых кандидатов и докторов наук, уже имеющих опыт руководства научными проектами. Также произошли изменения в программе поддержки мобильности молодых ученых — во-первых, увеличился размер гранта (с 50 тыс. руб. в месяц до 70 тыс.), во-вторых, если раньше руководителем проекта был представитель принимающей стороны, то теперь им стал сам молодой ученый.

Эта программа уже успела показать свою эффективность: так, для примера, по результатам проектов, поддержанных в 2011 году, опубликованы десятки статей в российских и международных журналах (в том числе таких известных, как Physical Review), защищено несколько диссертаций. По словам главы экспертного совета молодежных программ П.А. Кашкарова, «руководство РФФИ считает обеспечение мобильности молодежи одной из приоритетных задач фонда» [2].

Однако произошедшие в этом году события заставляют усомниться в приоритетности этой задачи. Иначе очень трудно объяснить, что в настоящее время на сайте РФФИ значится 6 прекращенных проектов поддержки конференций, 70 — стажировки молодых ученых из России и 12 — стажировки молодых ученых из СНГ. Таким образом, прекращено более 20% из примерно 300 поддержанных проектов — это беспрецедентно высокая цифра. Причем, судя по всему, этим дело не исчерпывается.

На сайте РФФИ можно найти документ «Решение совета Фонда от 3 декабря 2013» [3], в котором указано следующее: «Конкурс научных проектов, выполняемых российскими молодыми учеными под руководством кандидатов и докторов наук в научных организациях РФ (подано 637 заявок, поддержано 299 проектов, профинансировано 170 проектов)». Это позволяет предположить, что на самом деле прекращено финансирование почти половины проектов.

Я попыталась разобраться в том, что привело к такому печальному результату, какие нарушения были допущены молодыми учеными? К сожалению, список проектов с фамилиями и темами к настоящему моменту не доступен, поэтому информацию пришлось собирать через форумы и социальные сети, что было не столь эффективно, как хотелось бы, но всё же дало представление о сути проблемы.

           Я получила около 10 откликов. Приведу некоторые из них:

1. «Мой грант срезали за то, что мы на несколько дней позже принесли в РФФИ Договор. Стажировка длилась с 28 октября по 28 ноября. Я съездила за свой счет и только по возвращении случайно увидела на сайте РФФИ вывешенный 26 ноября список грантов, которым отказали в финансировании».

2. «Сначала РФФИ не писали на сайте КИАС, что получили от меня соглашение. Притом, что я его отправляла дважды, и второй раз — курьерской службой. Потом (в конце октября, после моих писем туда и звонков) они все-таки написали в КИАС, что соглашение получено, но они его не стали подписывать. Я до них дозвонилась с вопросом о том, как же мне составлять отчет по проекту, если ни денег не получено, ни формы отчетности в КИАС не доступны. Тут они и рассказали, что у меня где-то нарушение, и что финансирование многих проектов молодых было урезано или в нем было отказано. И мой проект, скорее всего, среди них. <…> Сначала говорили, что не в срок пришли соглашения. Но соглашения пришли к ним вовремя, и у меня есть подтверждение, и они сказали, что нужно уточнить, где же нарушения. Потом сказали, что, наверное, у меня не были подписаны соглашения мной или организацией. Но это не вариант: у меня были копии соглашения с подписями и печатями. Тогда сказали, что где-то в смете были проблемы. Но где конкретно не смогли рассказать, т.к. сметы у девушки, которая сидит там на телефоне, на руках не было. На вопрос, почему же они не проконтролировали смету (они ведь все заносятся в КИАС), она сказала, что они их не проверяют».

3. «В моем случае отказ был, как и у многих, по причине задержки соглашения (уверен, что задержалось не более чем на неделю). Одна из причин задержки — реструктуризация организации, в которую я ехал. Пришлось менять организацию финансирования по независимым от меня причинам».

4 «Да, у нас всё было также — дозвонились в РФФИ и узнали, что задержали соглашение на 3 дня. При этом мне сказали, что вы, конечно, можете жаловаться и писать письма, но у РФФИ денег всё равно нет, и вряд ли что-то изменится».

5. «Поехала в командировку в конце сентября, получение номера в ЦИТиС и оформление соглашения было в октябре, в конце октября соглашение отправили в РФФИ. В начале ноября бухгалтерия забеспокоилась, что деньги не приходят. Вместе с координатором от института дозвонились в РФФИ, там сказали, что соглашение пришло на 5 дней позже крайнего срока и поэтому грант аннулируют».

Вряд ли имеет смысл приводить здесь все отклики — достаточно сказать, что все они указывают как причину прекращения гранта задержку предоставления соглашения и/ или регистрации проекта в ЦИТиС.

Не приходится сомневаться в том, что во многих случаях эта задержка произошла по причинам, находящимся вне разумного контроля грантодержателя — например реструктуризации организации. Да и Почта России преподносит сюрпризы — а отправлять письма экспресс-почтой с уведомлением о вручении Фонд не разрешает. Также невозможно документально подтвердить поступление документов непосредственно в знаменитый ящик РФФИ на Ленинском, 32.

Да, безусловно, в соответствии с правилами РФФИ, «Фонд имеет право рассмотреть вопрос об отмене своего решения о выделении гранта в случае, если Договор поступил после указанных сроков». Но почему «имеет право рассмотреть вопрос» превратилось в «непременно аннулировать гранты всем, вне зависимости от тяжести и причин нарушений»?

И уж точно никакому разумному объяснению не поддается то, что о решении прекратить финансирование не было сообщено ни руководителю гранта, ни координатору принимающей организации. Это привело к невозможности скорректировать свои действия, отменить или сократить стажировку.

Некоторые руководители до сих пор не осведомлены о судьбе своего проекта -в списке из 70 прекращенных проектов его нет, но и финансирования нет, и будет ли, неизвестно. Получается, что запланированная научная работа (поддержанная Фондом -ведь руководители получили извещение о поддержке!) состоялась, но оплачена полностью за счет руководителя. А ведь многим из них пришлось эти деньги одалживать у друзей и родственников или брать в кредит.

Молодые ученые — не та категория людей, для которых эти потери несущественны. Таким образом, с самого начала научной карьеры у них создастся превратное впечатление о конкурсном финансировании научных исследований и укрепится недоверие к возможности работать в науке в России.

Эти события совпали по времени с печально известной реформой РАН, поэтому возникло предположение, что «темные силы», начавшие эту реформу (предположение не мое. —Прим. М.Л.) теперь еще и лишают грантов молодых ученых из РАН. Впрочем, такой интерпретации противоречит то, что ряд пострадавших грантодержателей работают в других ведомствах, например в вузах.

Каковы бы ни были причины, создавшаяся ситуация неприятна еще и тем, что подрывает доверие всех российских ученых, не только молодых (а также администрации научных учреждений) к Фонду. Финансирование поддержанных проектов всегда запаздывает по сравнению с решением об их поддержке. Это известная проблема, и за многие годы работы ученые более-менее научились ее решать.

«Многие научные коллективы брали кредиты или договаривались с администрацией институтов о переброске денег, чтобы выполнить намеченные работы. Так что мы, конечно, должны компенсировать их расходы», — отмечал П.А. Кашкаров, глава экспертного совета по научным проектам молодых ученых в прошлом году [2]. Но в этом таких заявлений не слышно.

Что теперь будет с этой системой? Как она станет работать, если никто из грантодержателей не застрахован от того, что его проект прекратят из-за небольшого нарушения (или даже просто безо всяких причин)? Остается надеяться, что эти неприятные события вызваны форс-мажорными обстоятельствами, которые будут доведены до пострадавших руководителей грантов, и их затраты на проведение исследований в рамках поддержанных проектов будут хотя бы частично компенсированы.

1. «Опубликовано открытое письмо в адрес Путина о срочном увеличении финансирования РФФИ и РГНФ»http://polit.ru/news/2011/11/09/letter_to_vvp/

2. «По единому билету. РФФИ открыл молодежи дорогу в большую науку»www.poisknews.ru/theme/science/4717/

3. www.rfbr.ru/rffi/ru/classifieds/o_1895385

Мария Логачева 

 Предыстория

Борис Салтыков, специалист по наукометрике, в начале 90-х, будучи министром науки произнес: «В России слишком много науки». Результат – в России погибло около 5 тысяч отраслевых институтов: инженерно-технологических центров, которые связывали институты РАН и ВУЗы с промышленностью. Стратегическая ошибка!

Оценка деятельности Российских институтов и исследователей по международным рейтинговым оценкам в основном ориентировано на англоговорящие страны. Европейцы этого не приемлют.

Россия была в изоляции более 75 лет, языковые проблемы послужили толчком к выработке собственных стандартов и перечней специальностей, поэтому резкий переход на международный стандарт системы классификации отраслей науки и технологий FOS – 2011 и системы классификации по образованию МСКО – 2011 может привести к полной дезорганизации системы подготовки кадров. Где молодые инженеры будут проходить практику? Переход необходимо делать очень продуманно.

Переход на новые стандарты обойдется России в несколько сот миллиардов евро.

1. Топ – 100. Педалирование публикаций с высоким индексом цитирования приводит к игнорированию разработок двойного назначения и коммерческих работ лучшими университетами страны и академическими институтами. Мы этого хотим? Хирш или инновации?
2. Финансирование уникальных установок в стране прекратилось 25 лет назад. Выжили немногие!
3. Государство не финансировало мега проекты в стране 25 лет. Поэтому нет новых установок мирового класса.
4. Государство крайне скудно финансировало исследовательскую работу в институтах, поэтому престиж исследователя резко упал. Поэтому приток талантливой молодежи резко сократился.
5. Государство вкладывает в международные проекты огромные средства (ЦЕРН, Германия), а наши проекты остаются без финансирования.
6. Ориентация только на институты и лаборатории, работающие на мировом уровне, приведет к большому сокращению сотрудников, которые при скудном финансировании работают на достойном уровне. Потеря научной среды!
7. Сокращение исследователей и преподавателей в 2 или в 3 раза без существенного увеличения денег на материальную базу работ будет отрицательна во всех отношениях!
8. Одновременное сокращение преподавателей НГУ и исследователей РАН приведет к социальной катастрофе в Академгородке и массовому отъезду молодежи за границу.

Ливанов и Фурсенко этого добиваются?

 9. Если в наблюдательном совете НГУ академическое влияние сократится в 4 раза и университетом будут править некоторые посторонние люди, которым судьба НГУ безразлична, то наступит потеря преемственности. Университет наш силен короткой обратной связью.
10. Научно-координационный совет ФАНО не должен содержать иностранных агентов.
11. Управление институтами, финансирование из Москвы приводит к дезинтеграции и разрушению горизонтальных связей. Опыт показывает, что финансирование через Московские структуры равносильно тому, как нюхать розы через противогаз.
12. Поскольку ученые степени доктора наук, кандидата наук теперь присуждают ученые советы, то коррупциогенность такого решения очевидна. Советов по стране очень много, а ранее решения по докторским диссертациям принимал только ВАК.
13. Борьба с коррупцией при приеме в ВУЗах стимулировала введение ЕГЭ в стране – в результате коррупция опустилась на уровень городов, поселков, школ и расцвела!
14. В результате принятия закона 253 руководство страны и законодательная власть понесла серьезные репутационные потери: МОН и правительство – индекс доверия упал с 10 пунктов до 1, индекс Совета Федерации с -1 до -15, индекс Государственной Думы снизился до -26 пунктов.

В научной среде все ветви власти понесли значительно большие потери.

Что делать:

1. Необходимо  приостановить действие закона 253.
2. Необходимо создать Министерство Науки и Высоких технологий, включив в него РАН и Национальные Исследовательские Университеты, а также оставшиеся отраслевые институты. Наиболее подходящей кандидатурой на пост министра, на мой взгляд, является академик Е.Н. Каблов.

Николай Сергеевич Диканский

Эффективное лекарство против рака – одно из самых ожидаемых открытий в области медицины. Сегодня исследования в этой области ведутся сразу по ряду направлений, а объем мировых инвестиций в эту область науки вполне сопоставим с затратами на проекты термоядерной энергетики. Радует тот факт, что ряд успехов в этом направлении принадлежит новосибирским ученым. Недавно сообщалось о завершении доклинических испытаний противоопухолевого препарата, полученного сотрудниками Института химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН из грудного молока. А наш сегодняшний собеседник – научный сотрудник лаборатории бионанотехнологий НГУ Маргарита Тарасова – работает в другом, не менее перспективном направлении.

– Скажите, какие способы лечения рака признает современная медицина?

– На сегодняшний день широко применяются для лечения рака такие методы лечения, как хирургия, радио- и химиотерапия. У каждого их них есть свои сильные и слабые стороны. Хирургическая операция не дает гарантии выздоровления – достаточно, чтобы в организме осталась одна зараженная клетка, и рост опухоли может возобновиться. Для радиотерапии и химиотерапии характерен недостаток избирательности: они поражают не только больные клетки, но и окружающие здоровые. В результате организму пациента наносится существенный ущерб. Конечно, медицина не стоит на месте, и постоянно появляются новые методы, но, как правило, основа их остается традиционной. Например, брахитерапия. Это, по сути, та же радиотерапия, но при этом источник излучения – маленький, и он помещается прямо в опухоль. Ущерб для здоровых органов уменьшается, но не исчезает. Но в последнее время ведутся исследования и в принципиально новых направлениях.

– Насколько я понимаю, к ним относится и виротерапия, которую изучает ваша лаборатория. Расскажите вкратце – в чем ее суть?

– В основу теории виротерапии (лечения вирусами) был положен эффект, который ученые обнаружили еще в начале прошлого века. Тогда были зафиксированы случаи, когда больной раком человек переносил некую вирусную инфекцию, после чего у него прекращался или замедлялся рост опухоли. А иногда и вовсе наступала элиминация опухоли и выздоровление. Но в то время наука не обладала достаточными знаниями, чтобы полноценно изучить и использовать этот эффект. И только спустя десятилетия, когда были накоплены знания о молекулярных механизмах размножения вирусов, стало ясно, что многие из них обладают онколитическими свойствами.

– Что это значит?

– Это значит, что определенные вирусы поражают и разрушают определенные типы раковых клеток и игнорируют здоровые. Так что, если ввести в опухоль препараты на основе таких вирусов, то через некоторое время ее клетки будут ими уничтожены. После этого вирус элиминируется (выводится естественным путем) иммунной системой организма. В этом – главное преимущество виротерапии перед традиционными методами лечения: она уничтожает опухоль, практически не повреждая здоровые ткани.

– Эти вирусы поражают любую опухоль?

– Нет. Уже достаточно давно принято классифицировать опухоли не только на основе их вида и по органам, в которых они возникают, но и по генетическим изменениям, возникающим в больных клетках. Так вот разные виды вирусов атакуют опухоли с различными генетическими изменениями. Поэтому в разных лабораториях исследуют различные семейства вирусов и изучают их онколитические свойства на различных типах опухолей. Мы работаем с аденовирусами. Другие группы исследователей – с пикорнавирусами и т.п.

– Судя по тому, что виротерапия остается пока скорее экспериментальным направлением, есть еще нерешенные задачи?

– Сегодня одна из главных задач – найти способ обмануть иммунную систему организма. Наш иммунитет в любом вирусе видит врага и часто уничтожает лечебный вирус до того, как тот успеет справиться с опухолью. Задача сложная, прежде всего потому, что отсутствует адекватная модель для испытаний. Сами понимаете, мы не можем ставить эксперименты на людях.

Для опытов используют мышей с удаленным или нефункциональным тимусом – одним из центральных органов иммунной системы. Благодаря этому им можно привить человеческую опухоль и испытать препарат. Но нельзя отследить реакцию на него самой иммунной системы. Другое подопытное животное – хомячки. У них сохранен иммунитет, но из-за этого мы уже не можем привить им опухоль человека, и можем изучать действие вируса только на опухоль хомячка. А различия между опухолью человека и животного весьма существенны. Получается, что мы не можем полноценно исследовать взаимодействие вирусных агентов с иммунной системой человека. Но и у этой проблемы есть решения, ученые находят способы «обернуть» вирусы в специальную «защитную одежду», обманывая, таким образом, иммунную систему.

Другая важная задача, которая еще не решена до конца, – повысить агрессивность вирусов по отношению к опухолевым клеткам. С этой целью мы изменяем геном вируса, чтобы он вырабатывал больше специальных белков, разрушающих именно опухолевые клетки. Так появляются новые разновидности вирусов, лечение которыми более эффективно.

Но, повторю, это все – в принципе решаемые задачи. И поскольку уже сегодня дошло до применения первых вирусных препаратов в медицинской практике, то это направление будет развиваться и дальше.

– Вы можете назвать конкретные примеры?

– В Китае выпускают два препарата, основанных как раз на аденовирусах, – «Гендицин» и «Онкорин». В Латвии производят на базе энтеровирусов лекарство «Ригвир» с весьма широким спектром действия – его используют при лечении меланом, рака желудка, некоторых сарком. Ведутся испытания и в ряде других стран.

– А в России?

– И в России тоже. На сегодняшний день успешно завершилась первая фаза испытаний препарата «Канцеролизин», изготовленного на базе аденовирусов в ГНЦ ВБ «Вектор», сейчас проходит вторая фаза. Если все испытания будут успешными (на что мы надеемся), лекарство поступит на российский рынок. Оно может использоваться для лечения ряда опухолей, имеющих определенное генетическое нарушение – повреждение очень важного гена p53: например, меланомы.

– Получается, центром российской виротерапии становится Новосибирский научный центр?

– Получается, что так. Этому есть объективные причины. Сегодня именно здесь сосредоточено большинство лабораторий, занимающихся исследованиями в этой области. Рядом расположен научный вирусологический центр «Вектор», который является наиболее подходящей площадкой для производства виропрепаратов в промышленных масштабах. Причем, мы хоть и работаем по разным исследовательским программам, но это не мешает сотрудничеству. Для проведения опытов на животных мы сотрудничаем с виварием «Вектора»; секвенируем гены совместно с Институтом химической биологии и фундаментальной медицины, а образцы многих клеточных культур мы получаем из коллекции Института цитологии и генетики СО РАН. В общем, лаборатории разных институтов обмениваются полученными результатами. Такая кооперация позволяет нам добиваться больших результатов.

Георгий Батухтин