Простой народ давно уже задается вопросом: почему наука не может победить рак? Одолели чуму, оспу, тиф, сифилис. Неужели нельзя найти верное средство от злокачественной опухоли – чтобы надежно и без осложнений?

Известно, что выявление рака на ранней стадии позволяет полностью ликвидировать эту напасть. Но ввиду того, что специально на наличие данного заболевания человек не проверяется, очень часто случается так, что узнает он об этом только тогда, когда уже требуется оперативное вмешательство. Обычно врачи советуют: обследуйтесь чаще! Но опять же, подчеркиваем, специального обследования на наличие именно злокачественной опухоли у нас нет. По крайней мере, в широкой практике.

Невозможно вот так прийти в обычную клинику и сказать: проверьте-ка меня на рак. Мало ли. Нет, приходится обследовать все органы, и только потом, если у специалистов возникнут подозрения, уже направят к онкологам.

А ведь было бы неплохо диагностировать рак так же, как у нас выявляют наличие тех или иных инфекций и прочей заразы. Вот, например, хотите вы провериться на наличие СПИДа или сифилиса – пожалуйста: сдали кровь и ждите результата. То же самое с туберкулезом. С чем угодно. Еще не так давно в стране была повальная диспансеризация, когда в массовом порядке проверяли наличие опасных заболеваний. Можно ли то же самое сделать и в области онкологии? Оказывается – можно.

Не так давно учеными СО РАН с целью выявления рака на ранних стадиях был разработан метод диагностики мочи путем анализа распределения наночастиц по размерам. Коротко этот метод называется «нанодиагностикой мочи». Исследование проводилось в рамках Федеральной целевой программы и муниципального гранта, выделяемого на поддержку молодых ученых. Местом исследования стало Онкоурологическое отделение Городской клинической больницы № 1. В работе, как ни странно, принимали участие молодые ученые Института теплофизики СО РАН.

Может возникнуть вопрос: какое отношение этот Институт имеет к медицине? Дело в том, что сама методика нанодиагностики пришла из области информационно-измерительных систем, которыми  (наряду с другими разработками) успешно занимается Институт теплофизики. И даже создает соответствующее оборудование, востребованное в производстве. Например, радиационно-безопасный лазерный толщиномер горячего проката. Просто из сферы производства эти методы перенесли в сферу здравоохранения. Так, кстати, нередко происходит с наиболее значимыми изобретениями. Возможно, нанодиагностика мочи в целях выявления онкологического заболевания – одно из них.

Сам по себе метод простой. Он связан, как следует из его названия, с распределением наночастиц в моче как биологической жидкости. Все это можно зафиксировать с помощью соответствующего измерительного оборудования.

Ученым удалось выявить, каким образом распределяются наночастицы у здорового человека, и как эта картина выглядит у людей с онкологическим заболеванием. Картинки, скажем так, заметно отличаются.

Скажем, у донора с раком почки при анализе мочи видны громадные «пики» частиц размером два микрона и снижено количество частиц со ста нанометрами. Подобные закономерности показаны для разных болезней. При раке почки – одна картинка, при раке простаты – другая. Детально проанализировав подобные показания, можно уже четко выявить определенные закономерности, а потом уже на их основании осуществлять диагностику.

«Что очень важно, – пояснил директор Института теплофизики СО РАН Владимир Алексеенко, – это все очень просто делается. Поэтому можно проводить поголовную диспансеризацию населения России вот таким элементарным способом. Надежность здесь – примерно восемьдесят процентов». Конечно, такая диагностика дает всего лишь сигнал об опасности. Дальше уже болезнь выявляется другими методами.

Хотелось бы отметить, что подобная методика стала возможной именно в наши дни благодаря прорыву в области измерительных систем, применяющихся теперь в самих научных исследованиях.

Мы уже писали о том, что Институт теплофизики внедряет такие системы, позволяющие «по кирпичику» разобрать некоторые физические процессы, чего раньше нельзя было и вообразить. Для этого применяется современное достаточно дорогое оптическое оборудование и программное обеспечение. Как видим, все это можно с успехом применить и в медицине.

К сожалению, работа в этом направлении слегка притормозилась ввиду банальной причины, связанной (как всегда) с недостатком средств.  Хотя ученые не теряют надежды внедрить-таки данную инновацию в жизнь.

Не будем гадать, поддержит ли государство это направление. Если поддержит, то в сфере российского здравоохранения произойдут революционные изменения. В принципе, этой разработкой может заинтересоваться и бизнес. Ведь ничто не мешает использовать такой метод диагностики в частных клиниках.

Кстати, это не единственная разработка новосибирских ученых в области диагностики онкологических заболеваний. В этом направлении также работает Институт химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН.

Так, в настоящее время ведутся работы по созданию набора ПЦР для выявления рака щитовидной железы. Причем в этом деле участвует компания «Вектор-Бест», являющаяся одним из крупнейших в России производителей наборов реагентов для диагностики заболеваний человека методом ПЦР. Результаты такого теста позволяют идентифицировать злокачественные образования со специфичностью 96,8%. Кроме того данный Институт аккредитован для проведения анализов в целях лечения определенных видов рака. Дело в том, что для каждого вида рака необходимо вполне конкретное, определенное лекарство. Таким образом, больные могут получить адекватное лечение.

Было бы, конечно, весьма целесообразно создать в самом Академгородке специализированный диагностический центр федерального уровня, где были бы использованы все новейшие разработки новосибирских ученых в сфере диагностики онкологических заболеваний. В принципе, затея не такая уж фантастическая. Наладив это дело в масштабе Новосибирска, можно было бы двигаться дальше, создавая соответствующие филиалы в районных центрах Новосибирской области и далее – в остальных регионах страны. Это был бы достойный ответ нашей науки на страшную угрозу человеческому здоровью. Обществу был бы послан весьма обнадеживающий сигнал: на злокачественную опухоль есть управа и бояться ее нужно не больше туберкулеза.

Ознакомившись с проектом «Основ государственной культурной политики», подготовленным Министерством культуры РФ, сотрудники Института философии РАН, входящие в состав Ученого совета, считают своим долгом заявить следующее.

Проект содержит претензию на общеобязательную идеологию, что прямо запрещено ст. 13 Конституции Российской Федерации.

Разработчики материала открыто и демонстративно вторгаются в область философии, полагая себя достаточно компетентными в данной отрасли знания, тогда как содержание документа не всегда соответствует даже студенческому уровню. Текст содержит множество утверждений односторонних, некорректных и просто ложных. Столь вольное и категоричное обращение с темами и идеями, дискутируемыми на протяжении всей истории российской мысли, совершенно недопустимо ни в одном уважающем себя сообществе.

Недоумение вызывает однозначность тезиса «Россия не Европа», объявленного «краеугольным» в данном документе. Это сугубо частное суждение никоим образом не может рассматриваться в качестве непререкаемой истины. Ложно утверждение, будто бы этот тезис подтверждается «всей историей народа и страны». Нельзя не считаться с тем, что многие исторические деятели и лучшие умы России придерживались прямо противоположного взгляда.

Считаем, что государство более способствовало бы интеллектуальной жизни России, если бы содействовало углубленному исследованию и обсуждению темы российской идентичности поддержкой соответствующих проектов, конференций, дискуссионных площадок, издательских программ и пр. И наоборот, государство будет выглядеть двусмысленно, пытаясь в директивном порядке решить сложнейшие философские вопросы.

Принципы государственной политики в области культуры должно разрабатывать прежде всего само общество, а не анонимные «рабочие группы» при сколь угодно авторитетном ведомстве. В связи с этим считаем необходимым не просто пересмотреть содержание и повестку данного документа, но и переформатировать сам процесс его подготовки, открыв возможность привлечения широкого круга специалистов. Это,  как минимум,  позволит  не   углублять непонимание  между бюрократическими  структурами  и  научным сообществом, возникшее в  последнее  время.  

Интеллектуальный  и  духовный  опыт  России  должен осмысляться в таком режиме,  чтобы  этот процесс стал  основой  консолидации  общества, выхода на новый уровень культурного развития.

Члены Ученого совета ИФ РАН

Обнародованы “10 основных целей и задач Минобрнауки России на 2014 год”.

Так, в целях совершенствования профессионального уровня педагогических работников предполагается осуществить переход к нормативно-подушевому финансированию высшего образования и к “эффективному контракту” во всех государственных вузах. В планах - повышение с 2,05 до 2,44% доли публикаций российских исследователей в общем количестве публикаций в мировых научных журналах, индексируемых в базе данных Web of Science, и создание 15 инжиниринговых центров для развития и коммерциализации научных разработок. С целью развития молодых талантов намечено создать два специализированных учебно-научных центра.

Министерство ставит также задачу добиться трудоустройства более 50% выпускников вузов в течение первого года после получения дипломов. Количество многофункциональных центров прикладных квалификаций планируется довести до 200. Кроме того, 5% абитуриентов предлагается принять на обучение по программам прикладного бакалавриата. В топ-200 ведущих мировых университетов, согласно одному из глобальных рейтингов, должны войти два российских вуза.

Усилить кадровый потенциал и преодолеть разрыв поколений в российской науке предлагается путем снижения среднего возраста участников ФЦП “Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса России на 2014-2020 годы” до 47 лет в 2014 году.

Вы также можете ознакомиться с презентацией Минобрнауки

Как появляются гениальные мысли, можно ли контролировать и форсировать этот процесс, от чего зависит успех того или иного проекта – об этом и многом другом Александр Аполонский рассказал всем пришедшим в арт-клуб «НИИ КуДА».

Итак, начнём с неприятного: что же мешает нам генерировать новые и, главное, интересные идеи? Сначала следует назвать психологический фактор: часто предшествующие неудачи авторитетных исследователей довлеют над молодыми специалистами. Страх перед проблемой вполне понятен, но его нужно преодолеть, иначе можно всю жизнь провести, как говорится, под гнетом старых идеалов. Также уничтожению подлежит неуверенность в себе: на первых этапах лучше быть чересчур убежденным в своей правоте, такой настрой поможет прорваться через много препятствий.

Как правило, интересные замыслы появляются на стыке наук, следовательно, ученым требуется осваивать те области знаний, которыми они не владели. Нежелание учиться новому – еще одна причина отсутствия прогресса. Заниматься завтра и послезавтра тем, чем занимались вчера, безусловно, комфортней, однако движение вперед, постоянное развитие просто необходимо для качественной работы.

Последняя помеха, которая, впрочем, зависит не только и не столько от самих исследователей, это отсутствие современных технологий. Если у вас в лаборатории нет новейших разработок, то нет возможностей ни применить, ни даже сгенерировать какие-то идеи.

А теперь поговорим о повышении креативности в научной сфере.

Пункт первый: нужно работать в активной группе со специалистами экстра-класса. В лаборатории должен быть здоровый микроклимат, чтобы никто не боялся высказать свои пусть даже слегка абсурдные идеи. Необходимо регулярно обсуждать рабочий процесс: что получилось сделать, что нет, какие результаты уже получены, а какие только ожидаются и т.п. Кроме того, иногда очень полезно проводить встречи и с другими исследователями. Обычно ученые бояться обсуждать свои замыслы с конкурентами, так как человек с лучшим финансированием вполне может вас опередить. Но есть и обратная сторона медали. Вы получаете взгляд со стороны, и вполне вероятно, что такой совет послужит толчком для дальнейших исследований. Российской науке ощутимо не хватает открытости, а на западе вся работа построена именно на объединении усилий. Таким образом появляется и эффективность, и рентабельность.

Пункт второй: личная жизнь должна быть устроена, тогда у вас будет возможность полностью сконцентрироваться на работе. Если вы работаете в режиме не спринта, а стайерского бега, внешние проблемы очень сильно мешают.

Пункт третий: нужно уметь хорошо отдыхать. Когда мысли постоянно крутятся вокруг одной и той же проблемы, в определенный момент можно просто перегореть, и дальше исследование не пойдет. Научитесь полностью абстрагироваться от работы, а потом снова окунитесь в нее. Важно еще умение приводить себя в творческое настроение, но тут у каждого должен быть свой метод.

Существует негласное разделение сотрудников на генераторов идей и исполнителей. Генераторы – постдоки и профессура, исполнители – студенты и аспиранты. Тем не менее, не стоит думать, что интересные проекты от начинающих ученых никто не будет воспринимать всерьёз. Если вы можете объяснить суть и важность вашей идеи, то никто препятствовать не будет.

Естественно, по ходу вечера возник разумный вопрос: чего же из всего перечисленного не хватает нам в Академгородке? Александр Аполонский ответил следующим образом:

–В Академгородке главная проблема в финансировании. Нужны свободные деньги, чтобы можно было не бояться генерировать идеи. Кроме того, само состояние российской экономики, политика власти и бизнеса в области наукоемких технологий, не поощряют творчество, не мотивируют людей. Никто не заинтересован в создании научных разработок. На западе ученые только начинают работать над проектом, а у них уже есть покупатели. В нашей стране данная схема не работает, а наука выключена из цепочки воспроизводящих процессов.

Иногда возникает устойчивое впечатление, будто некоторые, вроде бы, устаревшие технологии и материалы вдруг обретают новую жизнь и сулят хорошие перспективы. Тогда как то, что еще вчера считалось правильным и ультрасовременным, совершенно утрачивает свой ореол. Например, не так давно в моде были рубашки из синтетических материалов, и многим казалось: вот она – «современность»! Но прошло время, и все поняли, что это было всего лишь временное увлечение, а старый добрый хлопок и лен – это на века.

В строительной сфере тоже можно наблюдать нечто подобное. Так, уже не первый год мы видим настоящий бум, связанный с использованием ячеистых бетонов и эффективных утеплителей. Пенобетоны, газобетоны, пенополистирол, каменная вата – это теперь то, что зачастую определяет облик современного жилища. Причем, ячеистые бетоны очень часто, даже в устах профессиональных технологов, объявляются материалами будущего, применение которых способно будто бы избавить нас даже от эффективных утеплителей.

В самом деле, ячеистые бетоны, на первый взгляд, обладают суммой достоинств, привлекательных как с точки зрения технологии строительства, так и с точки зрения потребительских запросов. С одной стороны, они обладают неплохими теплоизоляционными свойствами, не требуют дополнительного утепления, просты в монтаже и вдобавок ко всему создают ощущение капитальности конструкций. Во всяком случае, дома из пено- или газобетона потребитель воспринимает как «каменные», ничуть не уступающие кирпичным. Еще одно достоинство – для производства ячеистых бетонов можно использовать золы ТЭС и аналогичные промышленные отходы. На это особо упирают технологи. Утилизация промышленных отходов – тема сама по себе актуальная. А уж если они утилизируются с пользой для такого важного дела, как строительство домов (причем – «современных» домов), то данный материал вообще можно считать идеальным.

 Мало того, технологи исследуют пути дальнейшего совершенствования ячеистых бетонов, предлагая различные легирующие добавки, фибру, пропуская исходное сырье через специальные активаторы и т.д. Главная задача  – повысить прочность данного материала, не снижая при этом его теплоизоляционных качеств. И вот тогда, действительно, мы получим суперматериал.

Однако есть у ячеистых бетонов (как и у всех бетонов вообще) кое-какие «родовые» изъяны. Во-первых, для их производства необходимо достаточно много цемента, что так или иначе влияет на конечную цену. Далее, ячеистый бетон – это кристаллогидрат. То есть данный материал не обладает необходимой жаропрочностью. Кроме того, реальная практика показывает, что даже автоклавный газобетон не отличается высокой надежностью. Причем, не только в качестве конструкционного материала. Даже там, где он используется для устройства ограждающих конструкций (например, в каркасных высотных зданиях), нередко наблюдались трещины. Возможно, все зависит от культуры монтажа. Но все же претензии к материалу имеются.

Ученые Института химии твердого тела и механохимии СО РАН предложили другое решение. Как уже сообщалось ранее, специалисты этого института рассматривают в качестве альтернативы цементу силикатное вяжущее, которое можно использовать для получения низкотемпературного керамзита с  теплопроводностью 0,07 Вт/м^.К и насыпной плотностью от 0,3 г/см³. В качестве исходного сырья в ход могут пойти все те же отходы производства, годные и для изготовления ячеистых бетонов.

Иными словами, есть как бы два пути: один путь – добавить к исходному сырью цемента и «вспенить»; другой путь – добавить силикатного вяжущего и «вспучить». Это, конечно, приблизительное и довольно грубое описание, но оно дает общее представление о сути процессов. Так что же все-таки лучше: «вспенивать» или «вспучивать»?

Чтобы это понять, нужно вспомнить старый добрый «классический» керамзит, уже слегка подзабытый. Керамзит изготавливают из специальных сортов глины как раз путем «вспучивания» при очень высоких температурах (где-то 1200-1400 градусов Цельсия). У многих из нас этот материал ассоциируется с гранулами, которые использовались в качестве наполнителя для изготовления ограждающих панелей. В принципе,  из керамзита (с небольшой добавкой цемента и воды) можно «штамповать» целые блоки и даже плиты – достаточно прочные и легкие. Керамзит отличается высокой теплоизолирующей способностью, а также (что тоже немаловажно) – высокой жаропрочностью. К тому же он экологичен и долговечен. Спрашивается: чего же такой хороший материал практически сошел на нет?

 Все упирается (как всегда) в цену. Для «классического» керамзита подойдет не всякая глина, да и затраты энергии тоже весьма чувствительно сказываются на себестоимости. Поэтому его стремительно стали вытеснять более дешевые и (как многим казалось) «современные» материалы. В СССР в свое время производилось достаточно много керамзита. Однако затем из-за границы вдруг пришла мода на пенополистирол. Вместо «благородного» керамзита в бетон стали добавлять полистирольные гранулы. Это оказалось дешевле, но вряд ли – надежнее. Сегодня бетон, «нашпигованный» пенополистиролом, опять появился на наших стройках, вызывая нелестные комментарии у профессиональных технологов. А старый добрый керамзит остался практически на обочине.

Но, как выяснилось, керамзит может пережить новое рождение. Точнее, это уже будет во многом новый материал, но уже более доступный, менее затратный в производстве, однако обладающий важными положительными характеристиками старого доброго керамзита. Для его производства не нужны редкие сорта глин, не нужны высокие температуры. В качестве основного сырья, как уже говорилось, можно использовать золо-шлаковые отходы. А применение силикатного вяжущего позволяет снизить температуру производства до 250-300 градусов Цельсия. Опять экономия. Причем, как утверждает старший научный сотрудник Института химии твердого тела и механохимии Владимир Полубояров, керамзитные гранулы, полученные таким способом, снаружи совершенно непроницаемы для влаги. То есть обладают только внутренней пористостью. Это, заметим, очень ценное качество, которым не обладают ни ячеистые бетоны, ни эффективные утеплители, ни старый добрый керамзит.

Что касается сырья для производства низкотемпературного керамзита, то здесь, конечно же, отходами производства дело не ограничивается. Сырьем может быть и обычный песок (требующий, правда, специального тонкого помола). Тем не менее, отходы в качестве исходного сырья делают производство такого  материала еще более актуальным.

Причем, когда мы говорим об отходах, речь идет не только о золах ТЭС. Весьма заманчиво выглядят отходы металлургических производств, в частности – у наших соседей в Новокузнецке. Там просто целые завалы! В каждом Сибирском регионе накоплено более 35 млн тонн золы и шлака.  Площадь занятых земель – более 1250 га. И хоть с отходами производственники работать не любят, тем не менее, было бы неразумно оставлять без внимания такой источник полезного сырья.

В конце концов, прогресс в области технологий должен рано или поздно привести нас к эффективной утилизации того хлама, что оставляют после себя наши предприятия.

Поэтому вопрос о том, каким способом лучше всего разгрести эти завалы, все равно решать придется. Как мы знаем, грядущий Шестой технологический уклад без решения вопросов экологии немыслим в принципе. И в этом плане технология производства низкотемпературного керамзита, разработанная в Институте химии твердого тела и механохимии СО РАН, по всем параметрам соответствует современным тенденциям.