Четырехстраничное письмо помощника президента Андрея Фурсенко президенту Владимиру Путину о пересмотре научной политики, опубликованное на прошлой неделе в газете «Троицкий вариант — Наука», вызвало резкую критику со стороны ученых. На самом деле, это очень поучительный документ — но только если рассматривать его с точки зрения того, как в России принимаются важные решения. Содержательно же письмо действительно оставляет удручающее впечатление — и как стратегический план, и как набор тактических действий.

Письмо начинается с констатации того, что «интеграция российской науки в мировое научное пространство, вопреки ожиданиям, не сделала ее более эффективной».

Большинству комментаторов не ясно, где помощник президента углядел указанную интеграцию.

Скажем, цель увеличить долю российских публикаций в международных журналах была поставлена в майских указах президента чуть более двух лет назад, а до того сама идея, что российская наука может успешно развиваться только как часть международной, пробивалась с большим трудом. Впрочем, Фурсенко тут же оговаривается, что есть и удачные примеры; по счастливой случайности все это — проекты, курируемые Курчатовским институтом и лично Михаилом Ковальчуком, который недавно доложил президенту о том, что «наше присутствие на международном ландшафте знаковое».

Далее Фурсенко делает вывод о том, что, в силу изменений в международной обстановке, российская наука должна стать «независимой и конкурентоспособной». Второй пункт в этом плане, казалось бы, не зависит от международной обстановки, первый же темен, поскольку последующая его расшифровка перечисляет очень достойные и важные государственные задачи: нормальное функционирование государства, обороноспособность, обеспечение минимальных стандартов в образовании и здравоохранении, развитие транспортной и информационной инфраструктуры и т. п. — далеко выходящие за рамки организации науки и, опять же, верные в любой ситуации.

Каким образом все это может мотивировать необходимость научной автаркии, остается за кадром, и напрашивается мысль, что этот модный по нынешним временам зачин интересует автора не сам по себе, а нужен для следующего, ключевого пункта, в котором предлагаются несколько приоритетных направлений. На моей памяти это не то третий, не то четвертый такой список, и всякий раз эти направления выскакивают как черт из табакерки, не только без содержательного профессионального и общественного обсуждения, но и без какого-либо внятного, конкретного обоснования: почему именно эти, а не другие, казалось бы, столь же важные? В письме Фурсенко упоминает прошлые «системные ошибки при выборе приоритетов науки», но не сообщает, в чем они состоят, а жаль: как бывший министр образования и науки, занимавший этот пост восемь лет, а ныне помощник президента по научным делам, он мог бы сказать про это что-то интересное.

Как обычно, за каждым направлением торчат уши конкретных фигурантов-исполнителей, которые и должны выиграть от очередного нововведения; а когда ничего не получится, потому что фундаментальная наука в принципе не делается методом штурма и натиска, — переключиться на очередной приоритет. В письме Фурсенко проблема усугубляется еще и тем, что из четырех направлений лишь одно — поиск новых антибиотиков — может считаться хоть сколько-то относящимся к фундаментальной науке; три других — это чисто технологические проекты, которые должны функционировать по совершенно другим принципам. Скажем, почему «развитие технологий поиска, добычи и переработки углеводородов» должно финансироваться напрямую государством, а не нефтяными и газовыми корпорациями? Никак не мотивируется, каким образом именно указанные направления обеспечат «независимость» российской науки, даже если на полминуты предположить, что такая цель имеет смысл.
 

На самом деле, это не просто аппаратные игры.

Здесь таится серьезная опасность, потому что Фурсенко предлагает перенаправить на эти приоритеты средства Российского научного фонда, который создавался вовсе не для этого, а для грантовой поддержки тех самых конкурентоспособных на мировом уровне научных групп. Более того, под эти направления предлагается переформатировать академические институты, перешедшие в ведение Федерального агентства научных организаций. Предлагается создать национальные исследовательские центры, как будто примера Курчатовского центра, показывающего ничтожную эффективность в сравнении с находящимися в его распоряжении средствами, недостаточно, чтобы понять, что в современной России любая сверхцентрализация науки приносит непосредственный вред.

Письмо Фурсенко полностью извращает то, как должны действовать государственные институты поддержки науки — и фундаментальной, и прикладной. Набор предлагаемых им приоритетов произволен, набор мер по их достижению неточен, опасен для еще существующих сильных научных коллективов и тоже произволен, и лишь одно ясно и прозрачно: руководство всей этой благодатью Фурсенко хочет замкнуть на себя, полностью выведя из игры Минобрнауки и РАН и оставив за ФАНО и РНФ (председателем попечительского совета которого он, кстати, является) чисто исполнительские функции. Письмо завершается предложением «поручить координацию работы по выбору основных направлений развития научно-технической сферы, а также координацию перечисленных выше мер Президиуму Совета по науке при Президенте Российской Федерации по науке и образованию, возложив техническое обеспечение на Управление Президента Российской Федерации по научно-образовательной политике». В структуре администрации президента именно Андрей Александрович Фурсенко курирует эти подразделения.

По информации «Известий», правительство начало делать первые шаги в вопросе повышения престижа и авторитета российских научных журналов и увеличения цитируемости российских ученых на международной арене. Согласно задумке правительства, планируется создать Российскую (Евразийскую) ассоциацию научных редакторов и издателей, а также Российский экспертный совет, который отберет на конкурсной основе несколько научных изданий. 

Курировать проект будет Минобрнауки, в котором «Известиям» сообщили, что на вывод российских журналов на международный уровень будет выделено порядка 120 млн рублей на 3 года. В ведомстве также добавили, что для создания российских журналов международного уровня на работу будут приглашаться зарубежные специалисты, редакторы, авторы, рецензенты и издатели, которые и должны помочь в реализации столь амбициозной задачи.

— Действительно, для указанной работы предполагается привлечь зарубежных специалистов в области редакционного и издательского дела. Конкурсный отбор журналов будет проводиться на основе анализа предоставленных программ развития. В настоящее время разработаны критерии отбора журналов, среди которых: качественный состав редакционной коллегии, система рецензирования, востребованность журнала научным сообществом и другие, — пояснили сотрудники пресс-службы ведомства.

Согласно планам правительства, в 2015 году планируется увеличить долю научных публикаций российских исследований с 1,68 до 2,44%.

Относительно создания Российской ассоциации научных редакторов и издателей в Минобрнауки отметили, что она будет координировать деятельность редакционно-издательского сообщества отобранных журналов и оказывать методическую помощь в переформатировании действующих российских научных журналов под западные стандарты. Бюджет, закладываемый на помощь одному журналу, согласно задумке ведомства, колеблется в районе 3 млн рублей. Основными целями Ассоциации редакторов журналов в сфере науки будут являться: обеспечение сотрудничества российских научных редакторов и издателей между собой, со странами СНГ и со странами дальнего зарубежья; содействие повышению качества научных изданий членов ассоциации; управление публикациями в науке; продвижение результатов научных исследований в глобальном информационном пространстве.

Продвигать работы российских ученых планируется на таких платформах, как Web of Science — поисковая платформа, объединяющая базы данных публикаций в научных журналах и патентов, в том числе базы, учитывающие взаимное цитирование публикаций. Ресурс разработан и поддерживается международной медиакомпанией Thomson Reuters и охватывает материалы по естественным, техническим, биологическим, общественным, гуманитарным наукам и искусству.

По данным Thomson Reuters, в 2013 году в системе международного цитирования Web of Science было опубликовано почти 29 тыс. статей российских ученых. Согласно данным компании, в рейтинг самых цитируемых ученых вошли 9 российских представителей, работающих в России и за ее пределами в сфере молекулярной физики и инженерных наук. Всего в рейтинге присутствует 3215 научных деятелей в 21 отрасли наук, однако почти все места в топ-10 были заняты учеными из США.

В аналогичной системе Scopus, разработчиком которой является один из крупнейших издательских домов мира — компания Elsevier, количество публикаций российских авторов в научных журналах, индексируемых Scopus, составило почти 37,5 тыс.

Сами же труды ученых на мировой арене оцениваются по трем показателям: импакт-фактор, индекс цитирования статей ученого и индекс Хирша. Все показатели играют роль при присуждении не только грантов и премий, российских и международных, но и при формировании имени самого ученого. Импакт-фактор является показателем средней частоты цитируемости статей, индекс цитирования — количество ссылок на работы одного или группы ученых — говорит о востребованности работы в научных кругах. Самым спорным является индекс Хирша, против которого активно выступают российские ученые.  Предложен он был в 2005 году физиком Хорхе Хиршем для определения количественной характеристики продуктивности ученого, научной организации или страны в целом, основанной на увязывании общего количества публикаций с их цитированием и качеством.

— Показатель цитируемости, кто бы и что бы ни говорил, является важным. Если будет проект, который пояснит авторам и журналам, как всё правильно сделать и сформулировать статьи под зарубежные критерии, то это будет замечательно. Задача очень оптимистичная, и мы готовы помочь в этом проекте. Но сразу хочется отметить, что к этому вопросу нужно подойти серьезно, подготовить соответствующие требования и провести соответствующий отбор изданий, — говорит председатель комитета Госдумы по науке и наукоемким технологиям Валерий Черешнев.

Ректор МФТИ Николай Кудрявцев, чей вуз благодаря индексированию цитирования научных статей в World of Science попал в рейтинг престижных вузов The Times Higher Education, считает, что публиковать российские статьи в зарубежных журналах и ресурсах необходимо.

— Конечно, это один из показателей. Окно в Европу нужно прорубать и таким способом тоже. Система устроена так, что все рейтинговые вещи такого плана идут от публикаций именно в англоязычных научных журналах, — и мы вынуждены туда идти. Есть несколько направлений, в которых нужно совершенствоваться, и это одно из них, — отметил Кудрявцев.

Чему нас учит опыт Жилищно-строительного кооператива «Сигма», взявшегося за освоение участка возле поселка Каинская Заимка? Учит он нас тому, что в стране и, особенно – в Новосибирской области – градостроительная политика отсутствует начисто. Градостроительство – это у нас стало каким-то  частным делом, где главное – «вписаться» и «утрясти». Скажем, ты можешь «утрясти» с районным руководителем вопрос о выделении участка, оформить его под развитие пчеловодства, а потом реализовать там участки под вывеской «Некоммерческого дачного поселка». И если ты еще «утряс» вопрос с коммунальным оператором по подключению к сетям, то есть большая вероятность, что на этом участке появятся двухэтажные домики, проходящие в документах как «омшаники».

Картинка эта невыдуманная. Она взята из реальной жизни – из жизни нашей Новосибирской области. Нет, это не значит, что везде у нас мутят воду. Но это весьма показательный пример, показывающий степень запущенности вопросов, связанных с освоением земельных участков.

Проблема в том, что с определенных пор и государство, и муниципалитеты фактически подменили градостроительную деятельность вопросами земельно-имущественных отношений. Вместо строительства, развития территорий фактически осуществляется распродажа участков. То есть главное здесь – «сбагрить» площадку. А как оно там будет – дело десятое. И люди, курирующие данный процесс, фактически не имеют ни знаний, ни опыта, ни навыков в осуществлении градостроительной деятельности. Вся их функция - оформить и продать. Всё! Отсюда и возникают многочисленные неразберихи, из-за которых половина участков годами зарастает бурьяном, в то время как цены на землю поражают своими астрономическими величинами.

А теперь, после короткого вступления, переходим к кооперативу «Сигма». Итак, землю молодые ученые получили там как бы «бесплатно». Кстати, у нас в области они не одни такие. Есть еще многодетные семьи, ради которых государство тоже как бы расщедрилось. Случились эти радостные события полтора-два года назад. И как там теперь? Говоря откровенно – процесс продвигается туго – как у многодетных, так и у молодых ученых. По западным меркам, социально ориентированный проект такого уровня реализуется максимум за два года – от выделения участка до сдачи домов «под ключ». Нашим льготникам, дал бы Бог, управиться хотя бы за пять лет.

Почему у нас получается все так сложно? Ничего удивительного. Все упирается в это самое отсутствие градостроительной политики (фактическое отсутствие), в подмену вопросов градостроительства вопросами земельно-имущественных отношений. Льготникам дали участки – и это считается достаточным. Земля «оприходована» - какие еще вопросы? Все остальное, вроде как, – «частное дело» тех, кто взялся за освоение участков. Вот вам стандартное отношение чиновников к проблеме. И формально, юридически, они за результат не отвечают. Единственное, что вы можете у них попросить (именно попросить) – это оказать какую-нибудь помощь, для чего придется обивать пороги начальственных кабинетов. Если начальник окажется «добрым» – поможет. Если ему до вас нет дела, найдет повод, чтобы от вас отвязаться. Предлогов может быть сколько угодно.

В советские времена порядка было, разумеется, больше. Если создание нового поселения значилось в утвержденных планах, то процесс шел организованно, и каждый участник процесса выполнял свою долю обязанностей. С помощью МЖК было освоено достаточно много участок, и строительство шло вполне удовлетворительными темпами. Земля не рассматривалась частной собственностью, а потому речь об ее «оприходовании» не шла. Речь шла именно о строительстве жилья, и построенное жилье и было тем результатом, на который ориентировалось руководство и за что оно отвечало.

Теперь, после введения земли в частный оборот, имущественные отношения изменились, однако под них совершенно не выстроены адекватные (подчеркиваю – адекватные) подходы к организации градостроительной деятельности.  Не выстроено и адекватного налогового законодательства (в частности, нет нормального налога на недвижимое имущество). Ситуация сильно обострилась с 2005 года, после утверждения обязательных открытых аукционов. В итоге земля стала основным объектом купли-продажи для муниципальных органов, что резко повысило цены на участки. Это сыграло на руку не только муниципалам, но и многочисленным спекулянтам, зачастую действующим по тайной договоренности с чиновниками.

В итоге многие из нас считают, будто спекулятивные цены и есть РЕАЛЬНЫЕ  рыночные цены. И это несмотря на то, что из-за таких ценников огромные массивы земли по сию пору не введены в оборот. В нормальных рыночных условиях такого быть не может. Хотя бы потому, что в нормальном рынке есть очень хороший регулятор – налог на недвижимое имущество, благодаря которому ни один «девелопер», промышляющий земельными спекуляциями, не рискнул бы по десять лет держать участки по завышенной цене.

Это одна сторона вопроса. Другая, что в условиях нормальных рыночных отношений задача государства – содействовать росту капитализации земель за счет реальных вложений, за счет приумножения национального богатства. Делается это не путем повышения ценника, а исключительно путем инвестиций в освоение земли. И если есть люди, готовые это сделать, надо идти им навстречу.

Что получается у нас? Как наглядно показывает пример ЖСК «Сигма», желающих вложиться в освоение участков (подчеркиваю – пустующих участков) достаточно много. Но ненормальные начальные условия уменьшают их количество в разы. Даже при «бесплатном» выделении земли далеко не все могут потянуть первоначальный взнос. Что же говорить о тех, кто не входит в число льготников и вынужден платить за голые  участки – платить откровенно СПЕКУЛЯТИВНУЮ цену, иногда составляющую 30 – 40% от затрат на строительство самого дома? Когда такое происходит в стране, в регионе, где миллионы га земли зарастают бурьяном, такое положение вещей выглядит откровенным безумием!

Как же, в таком случае, должен был развиваться процесс? Первое, на что нужно ответить: а надо ли молодым ученым самостоятельно выступать в роли девелоперов, заказывать проекты, утверждать их, согласовывать сметы с региональным правительством, с коммунальным оператором? Почему бы просто не приобрести жилье «под ключ» по тем самым социальным расценкам, на которых настаивает Фонд РЖС – 34 тысячи рублей за квадратный метр? Задача государства как раз и заключается в том, чтобы организовать процесс освоения территорий именно таким образом, чтобы появлялись и такие проекты. Но такое возможно только в том случае, если градостроительная деятельность не будет подменяться оформлением имущественных отношений.

Какую задачу, по факту, реализовал Фонд РЖС? Нет, не задачу реализации социального проекта, а именно задачу льготной передачи государственного имущества. Землю де передали безвозмездно. И дело, вроде бы, сделано. Все остальное – «головная боль» членов ЖСК. И голова у них действительно болит. Но есть ли в том толк? Девелопмент – сфера профессиональной деятельности. И оттого, что будущие жильцы взваливают на себя эти функции, проект дешевле не станет, а только затянется по времени его реализация.

Как реализовывать такие проекты по уму? Здесь ничего нового изобретать не надо – достаточно оценить зарубежный опыт. Вначале осуществляется проект планировки территории, выделяются участки под строительство доступного жилья, оформляются генпланы. Все это осуществляется в рамках государственной программы развития жилищного строительства. Под программу выделяется соответствующий финансовый ресурс, в том числе в рамках государственной ипотеки. Далее, девелопер получает участок в освоение на определенных условиях. Оговаривается проект, общие объемы затрат и сроки освоения (последний пункт обязателен). Государство выступает в роли инвестора. Девелопер реализует проект за два года, получив свою норму прибыли. Граждане, выкупая жилье, оформляют ипотеку, и тем самым переводят долги девелопера на себя. Девелопер в расчете перед государством (и с прибылью). Покупатели погашают свои долги в рассрочку (15 – 20 лет).

Та же история и с коммуникациями. Нет никаких оснований при покупке жилья оплачивать капитальные затраты со стороны коммунальных операторов. Поставщики коммунальных услуг зарабатывают на продаже ресурсов, и все их затраты заложены в тариф. Покупатель жилья платит только за построенный дом. С «коммунальщиками» он расплачивается как потребитель услуг, не иначе.

Пока ничего из сказанного не реализовано. А ведь у государства была возможность создать возле Академгородка именно такой «образцовый» проект. И надо думать, что у СО РАН это получилось бы намного лучше. Кстати, кемеровская «Лесная поляна» в этом отношении является более удачным образцом. Возможно, именно потому, что здесь решались именно градостроительные задачи, а не банальное «оприходование» участков. 

Олег Носков

За 15 лет работы Президентской программы подготовки управленческих кадров для организаций народного хозяйства РФ ее выпускники стали оказывать существенное влияние на развитие страны.

В НГУ это направление развивается по особым программам. В стенах университета всегда готовили уникальных специалистов: менеджеров малых инновационных предприятий, маркетологов для инноваций, управленцев для нестандартных отраслей хозяйства. Начавшаяся реформа науки в стране породила потребность в управленцах в рамках науки. И НГУ, совместно со своими выпускниками работающими в Институтах ННЦ и организациями СО РАН, стал инициатором новой программы - Программы подготовки управленческих кадров в сфере науки.

Сейчас в Новосибирске объявлен конкурсный отбор специалистов на обучение по президентской программе подготовки управленческих кадров для организаций народного хозяйства на 2014-2015 годы, регистрация продлится до 18 августа.

Программа дает значительный импульс в развитии управленческих компетенций специалистов, укреплении их лидерских амбиций, стратегического и маркетингового мышления, проектной деятельности. Контакты с другими амбициозными и компетентными управленцами не только в регионе, но и в стране и за рубежом.

Программа финансируется за счет средств предприятия (34% общей стоимости обучения), федерального (33%) и регионального (33%) бюджетов (программа типа «А» – 100 000 рублей).
Участие в подготовке программы могут принять граждане Российской Федерации с пропиской в Новосибирской области. Обязательные условия для желающих: высшее профессиональное образование, общий стаж работы не менее пяти лет (в том числе проработать не менее трех лет на управленческих должностях), владение иностранным языком. 

Как сказал Сергей Лаврюшев, выпускник программы 2007 года, заместитель директора Института цитологии и генетики СО РАН - таких комплексных программ по подготовке управленцев в инновационной сфере в России мало, а в Новосибирске она лучшая. И переориентировать её на подготовку управленцев в научной сфере очень просто, поскольку инновации  и передовые исследования очень похожи.

– Девять месяцев подготовки и мы имеем подготовленного управленца в научной сфере, – отмечает Сергей Вячеславович. – В нашем институте такую подготовку прошли несколько человек и все они показали себя прекрасными сотрудниками, находящимися на своих местах.

Соб. инф.

Кибернетика и теплофизика. Казалось бы, это две разные области знаний. Однако на практике, как выясняется, между ними есть точка соприкосновения. А именно – современные электронно-вычислительные машины, где без специалистов по теплофизике дело не обошлось.

Наверное, наши ученые,  занимаясь вопросами теплообмена, причем в те годы, когда кибернетику официально объявляли «лженаукой», и не подозревали, что закладывают теоретический фундамент для решения тех задач, что стоят перед разработчиками компьютеров. Невероятно, но это именно так! Вопросы теплофизики коснулись не только энергетических систем, но и вычислительной техники. Мало того, именно сейчас от специалистов по вопросам теплообмена зависит, по сути дела, дальнейшее совершенствование «числогрызов».

Можно удивиться, но в микроэлектронике мы сталкиваемся с такими же процессами интенсивного выделения тепла, как это, например, происходит при работе ракетного двигателя! Компьютерные процессоры обладают очень высокой теплоотдачей. И чем мощнее компьютер, тем, соответственно, теплоотдача выше. Перед учеными и разработчиками, таким образом, встает проблема эффективного отвода этих интенсивных потоков тепла. В противном случае процессор «накроется» от перегрева. Причем, чем миниатюрнее становится техника, тем сложнее становится задача. Одно дело, когда вы конструируете огромный «шкаф» весом в тонну, другое дело – компактное устройство. Тенденция к миниатюризации, к снижению веса технических устройств – это, как мы знаем, есть черта прогресса.

Шутка ли – в настоящее время создаются чипы, в которых плотность теплового потока достигает одного киловатта на квадратный сантиметр! Это соответствует максимальной мощности кухонной плиты или «навороченного» электрочайника. И такое тепло, отметим, выделяется в маленьком компьютере с одного квадратного сантиметра.

 Подобные электронные устройства, надо сказать, уже работают. И именно проблема охлаждения является здесь главной проблемой, сдерживающей в настоящее время развитие микроэлектроники. Поэтому не будет преувеличением сказать, что будущее таких систем зависит сейчас не от электронных инженеров, а от инженеров-теплофизиков. Сумеют они решить эффективно эту задачу – электроника будет развиваться и дальше.

Над этой задачей сейчас работают специалисты лаборатории интенсификации процессов теплообмена в Институте теплофизики СО РАН. Как мы уже об этом писали ранее, эта лаборатория была создана в середине 1980-х, когда советское правительство пыталось дать свой ответ американской программе «звездных войн». Для реализации программы требовался мощный компьютер, где, естественно, проблема охлаждения была одной из самых важных. Советскому Союзу, понятное дело, потребовался точно такой же «числогрыз». А для его создания потребовалось напрячь не только электронщиков, но и теплофизиков.

Примечательно, что в Институте теплофизики к тому времени уже фактически сформировалась своя школа для исследования так называемых процессов с фазовыми переходами  (самый простой пример – это процесс кипения и испарения, когда происходит перенос большой массы тепла). Основоположником здесь был сам Самсон Кутателадзе, занимавшийся подобными исследованиями еще с 1930-х годов. Можно сказать, что в Советском Союзе он был первым, кто проводил такую научную работу.  Именно Кутателадзе предложил критерии, определяющие соотношение процессов с фазовым переходом и теплопроводностью. Его вклад в развитие данных тем получил международное признание.

Один из таких процессов – это процесс испарения тонких пленок жидкостей. На сегодняшний день данные исследования как никогда актуальны для развития техники, в том числе – для микроэлектроники. Как объяснил заведующий лабораторией интенсификации процессов теплообмена Олег Кабов, «постепенно все известные технологии – где это только  можно будет сделать – будут переходить от процессов кипения в объеме к пленочным течениям. Потому что пленочные течения, при очень небольшой массе компонента создают огромную поверхность. И с этой поверхности происходит массовая отдача тепла».

В качестве простейшего примера Олег Кабов приводит сахарное производство. Когда-то, еще лет сто назад, сахарный раствор  кипел в больших баках и там же остывал. Теперь его охлаждают, создавая тонкую пленку стекающей жидкости.

Если обратиться к электронике, то бак с охлаждающей жидкостью был когда-то привычным конструктивным элементом для первых суперкомпьютеров, применявшихся в военных целях. Сейчас ученые ищут более эффективные подходы к охлаждению процессоров, где как раз процессы испарения тонких пленок жидкости будут играть решающую роль. Правда у тонких пленок есть один существенный изъян – они подвержены разрывам. И если происходит разрыв, то, разумеется, меняется теплоотдача, меняется качество продукта. И эта проблема – проблема разрыва – до сих пор еще не решена. Занимаются ей сейчас ученые во многих странах. В том числе – и в Институте теплофизики.

Нельзя сказать, что этой задачей раньше никто не занимался. Просто здесь есть свои сложности, для решения которых необходим серьезный фундаментальный задел. По сути дела такая работа обещает не только прорывы в области технологий, но и прорывы в области научных знаний. Исследуемые процессы зависят от многих факторов, причем происходят они на нано- и микроуровнях, для чего, в частности, необходимо применять методы молекулярной динамики. Здесь неизбежно возникают трудности как для теоретического анализа, так и для экспериментального.

С этими трудностями сегодня приходится справляться специалистам лаборатории интенсификации процессов теплообмена. Для решения указанных задач применяются соответствующие экспериментальные установки, которые, наверное, не снились их коллегам еще лет двадцать назад. Уровню решаемых задач точно соответствует уровень нового оборудования. И надо сказать, лаборатория имеет достаточно серьезное техническое оснащение, позволяющее нашим ученым, по крайней мере, идти нога в ногу со своими зарубежными коллегами.

Проблема в другом – наше государство теперь не особенно рвется давать ответы на вызовы со стороны своих зарубежных конкурентов. Во всяком случае, на практике. Ученые, по сути дела, осуществляют свою работу на чистом энтузиазме. Задачи от «партии и правительства» на разработку нового суперкомпьютера еще не поступало (вместе с адекватным финансированием, разумеется). Поэтому совершенно не известно, заинтересует ли кого-нибудь в руководстве страны результат их работы.

Олег Носков