Россия в 2016 году отправится к Марсу вместе с Европой, а следующий марсоход NASA полетит к соседней планете без российского прибора. При этом Россия сдвинула запуск обсерватории «Спектр-РГ» и миссии к Луне «Луна-Глоб», о чем стало известно на открывшейся в Москве научной крупной конференции.

С Европой — и на Марс, и на Меркурий

В минувшие выходные в Московском государственном университете началась крупная международная конференция COSPAR (Committee on Space Research; Международный комитет по исследованию космического пространства), традиционно собирающая тысячи исследователей из десятков стран, которые работают в области астрофизики, прикладной космонавтики, космической биологии и медицины. Данная конференция является юбилейной, 40-й по счету, и впервые проходит в Москве. COSPAR — одна из ключевых организаций в международном космическом сотрудничестве. Он был создан в октябре 1958 года, вскоре после запуска первого искусственного спутника Земли.

Большой интерес начавшейся конференции, которая проводится несмотря на сложную политическую обстановку, придает тот факт, что на нее приехали руководители и непосредственные участники космических программ, которые проводятся сегодня и планируются в ближайшем обозримом будущем.

В рамках первого дня конференции состоялся так называемый День Международной академии астронавтики (International Academy of Astronautics; IAA) — мини-конференция, в рамках которой были представлены доклады о крупных научных космических проектах. На ней директор Института космических исследований, вице-президент РАН Лев Зеленый представил актуальную информацию о предстоящих российских миссиях. По его словам, приоритетами для российской космической программы на 2016–2025 годы являются Луна и Марс.

Ближайшая научная космическая миссия с участием России — это миссия «Экзомарс» (ExoMars), которая будет реализована в два этапа совместно с Европейским космическим агентством (ESA).

Как сообщала «Газета.Ru», ранее партнером ESA в этом проекте было NASA, но из-за пересмотра финансовой программы американская сторона приняла решение отказаться от участия в ExoMars. Данная миссия предполагает отправку в 2016 году орбитального зонда для исследования Марса и высадку на его поверхность посадочного модуля, а в 2018 году — начало работы марсохода.

В 2016 году планируется совместно с Европейским и Японским космическими агентствами (ESA и JAXA) участие в проекте BepiColombo — экспедиция, одной из задач которой станет поиск водяного льда на полюсах Меркурия. Участие России в этой миссии состоит в разработке прибора МГНС (Меркурианский нейтронный и гамма-спектрометр) — в некотором роде аналогом этого прибора является спектрометр DAN, который установлен на марсоходе Curiosity.

Крупным разочарованием стала новость о том, что российская космическая обсерватория «Спектр-Рентген-Гамма» будет выведен на орбиту лишь в 2017 году.

Минувшей осенью глава НПО имени Лавочкина Виктор Хартов сообщал, что запуск российской космической обсерватории «Спектр-Рентген-Гамма» («Спектр-РГ»), который планировался на 2014 год, переносится на более поздний срок. Тогда Хартов сообщил, что один из двух научных приборов на «Спектр-РГ» — широкоугольный рентгеновский телескоп eRosita (диапазон 0,3–10 кэВ, поле зрения 1°) — делается немецким институтом и что недавно зарубежные партнеры сначала в устной, а потом в письменной форме уведомили о том, что доставить прибор в заданные сроки они не смогут. Является ли именно этот факт основной причиной такого глубокого (почти на три года) переноса — неизвестно.
В ходе миссии «Спектр-РГ», руководителем которой является самый цитируемый отечественный астрофизик, академик РАН Рашид Сюняев, планируется провести обзор всего неба в рентгеновском диапазоне с рекордной чувствительностью, что позволит обнаружить практически все массивные скопления галактик в наблюдаемой части Вселенной и получить уникальную базу данных для исследования крупномасштабной структуры Вселенной, тестирования космологических моделей и получить ограничения на природу темной энергии. Предполагается также, что будет открыто несколько миллионов активных ядер галактик (АЯГ), по которым можно будет проследить историю роста сверхмассивных черных дыр в ходе эволюции галактик. Кроме того, будет получен значительный массив данных практически обо всех классах галактических рентгеновских источников.

Российский лунный аппарат «Луна-Глоб», который полтора года назад планировался к запуску в 2015 году (это должен был быть первый запуск с космодрома Восточный), теперь отправится к естественному спутнику Земли лишь в 2019 году.

На 2020 год по предварительному плану намечен запуск космической обсерватории, которая будет работать в ультрафиолетовом диапазоне «Сектор УФ». На 2021 и 2023 годы планируется запуск к Луне орбитального и посадочного модулей проекта «Луна-Ресурс».

Наконец, после отработки лунных и марсианских технологий примерно в 2024 году возможно повторение эксперимента по запуску к спутнику Марса Фобосу космического аппарата «Фобос-Грунт» с миссией доставки на Землю грунта данного спутника. Предыдущая попытка, которая состоялась в 2011 году, завершилась неудачей: аппарат не смог набрать вторую космическую скорость, чтобы отправиться в сторону Марса, и в итоге сгорел в атмосфере Земли.

NASA не взяло Россию на Марс

Между тем за день до открытия конференции COSPAR стало известно, что NASA решило не брать в следующую экспедицию на Марс российский научный прибор, несмотря на то что отечественные инструменты хорошо зарекомендовали себя в еще действующих миссиях к Луне и Марсу. Об этом стало известно после того, как в NASA объявили победителей конкурса, на который было подано 58 заявок из разных стран мира.
Заявки на размещение приборов были поданы еще в январе, их число вдвое превысило обычное количество предложений на аналогичные. По словам экспертов NASA, это индикатор повышенного интереса мировых научных групп к изучению Марса.

Всего на изготовление приборов будет затрачено примерно $130 млн.

Новый марсоход, который запустят в 2020 году, будет во многом напоминать ровер Curiosity, который успешно исследует планету уже два года. При этом в настоящее время на Марсе все еще работает марсоход Opportunity, успевший отметить десятилетний юбилей. Новый аппарат будет оснащен более сложными приборами и инструментами для взятия геологических проб грунта, оценки возможности обитания среды и прямых поисков следов когда-либо существовавшей жизни.
Как подготовка к возможной будущей экспедиции людей на Марс, миссия марсохода должна будет ответить на вопросы о том, насколько благоприятны будут условия на планете для пребывания людей.

В ходе специальных экспериментов ученые попытаются выяснить, возможно ли технически выделять кислород из углекислого газа атмосферы для жизни астронавтов и в качестве окислителя ракетного топлива.

Среди отобранных приборов будут следующие.

Mastcam-Z — камера панорамного вида с возможностью наезда и оценки минералогического состава разработки Университета Аризоны.

SuperCam — инструмент для съемки и оценки содержания органики в камнях и реголите Марса разработки США и Франции.

PIXL — рентгеновский спектрометр, позволяющий исследовать мелкомасштабную структуру и химический состав поверхности (США).

SHERLOC — спектрометр для изучения минералогии и детектирования органики (США).

MOXIE — эксперимент, при помощи которого из марсианской атмосферы будет производиться кислород.

MEDA — анализатор, датчики которого будут определять температуру, давление, направление и скорость ветра, относительную влажность, а также размеры и форму пылинок (Испания).

RIMFAX — радар, который с высокой точностью сможет просвечивать грунт и и определять геологическую структуру пород (Испания).
От российского прибора, предложенного Институтом космических исследований РАН, в NASA отказались, несмотря на то что в ИКИ накоплен большой опыт сотрудничества с NASA по конструированию приборов для лунных и марсианских миссий. Так, в настоящее время на борту марсохода Curiosity исправно работает детектор нейтронов ДАН, предназначенный для определения концентрации водорода в подстилающей породе.

«Для нового марсохода ИКИ РАН предлагал построить прибор для активного нейтронного и гамма-зондирования Марса, мировых аналогов которому нет. Его не отобрали.

Предложенный прибор основан на технологии прибора ДАН, который очень успешно продолжает работать на борту марсохода Curiosity уже два года. Мы не грустим, так как аналогичный прибор с названием АДРОН мы сейчас делаем для Луны (российские лунные проекты «Луна-25» и «Луна-27») и для Марса (российско-европейский проект «Экзомарс»)», — заявил «Газете.Ru» заведующий лабораторией спектрометрии космического гамма-излучения Института космических исследований Игорь Митрофанов.

 Руководителю ФАНО
 Котюкову М.М.

Глубокоуважаемый Михаил Михайлович!

В июне этого года был опубликован План мероприятий ФАНО России («дорожная карта») «Изменения в отраслях социальной сферы, направленные на повышение эффективности образования и науки в учреждениях, подведомственных ФАНО России», разработанный в соответствии с распоряжением Правительства Российской Федерации от 30 апреля 2014 г. № 722-р. Недавно на сайте Вашего агентства появилась информация о том, что ФАНО запустило процесс мониторинга исполнения планов мероприятий по повышению эффективности деятельности подведомственных учреждений и будет, исходя из получаемых данных, определять выделяемые институтам объемы дополнительных бюджетных ассигнований на повышение оплаты труда.

Нам хотелось бы получить ясность в отношении механизма учета такой существенной позиции, как требование исполнения графика повышения средних зарплат научных сотрудников в соответствии с Указом Президента РФ №597 от 7 мая 2012 г. Профсоюз не раз заявлял, что выполнение данного положения Указа в условиях замораживания финансирования российской науки невозможно без массовых сокращений, чего ни в коем случае нельзя допускать. В то же время, мы понимаем, что  ФАНО не имеет права оспаривать решений главы государства. 

Поэтому нам хотелось бы получить ответ на важный вопрос: что  агентство понимает под «зарплатой научного сотрудника».

В подавляющем большинстве отчетных документов фигурируют зарплаты, которые сотрудники получают через кассы своих учреждений. Однако существует целый ряд выполняемых учеными работ, зарплаты за которые не попадают в отчетность институтов, но входят в планы институтов и в указанную выше «дорожную карту» и, скорее всего, будут играть существенную роль при их аттестации. К ним относятся, например:

- Выполнение грантов и контрактов (дополнительные источники финансирования науки). Сейчас есть практика перечисления средств по некоторым грантам и стипендиям  Президента РФ,  РФФИ, МОН непосредственно на счет грантополучателей. Соответственно, эти данные  не попадают в отчетность института. При этом, похоже, что есть тенденция к увеличению числа таких внебюджетных средств.

- Взаимодействие с вузами (интеграция науки и образования). Согласно данным ФАНО, уже в 2013 году более 20% научных сотрудников наших институтов ведет научную и педагогическую деятельность, работая по совместительству в вузах, в том числе в рамках совместных лабораторий. В дальнейшем, в соответствии с вашими документами, их число должно увеличиваться.

- Инновационная деятельность. Для участия в инновационной работе создаются совместные лаборатории, малые предприятия, другие юридические структуры, в которых работают сотрудники институтов, получая зарплату, которая также не фигурирует в отчетах институтов. Отметим, что во многих случаях создание нового юридического лица есть необходимое условие получения финансирования (пример – Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере).

- Международное научное  сотрудничество. Многие гранты от зарубежных фондов также поступают на счета грантополучателей. Сотрудники институтов выезжают и для работы за границу, во время которой получают деньги, существенно превышающие зарплаты в России.

Этот список можно продолжить, но уже из приведенных примеров видно, что вопрос о том, следует ли учитывать при ее определении «средней зарплаты ученых» перечисленные и другие дополнительные источники выплат сотрудникам НИИ, не праздный. Подчеркну, речь идет только о работах, соответствующих профилю институтов и возложенным на них руководством страны задачам (результативность этих работ играет существенную роль при аттестации НИИ).

Профсоюз РАН предполагает обратиться с этим вопросом к автору упомянутого указа - Президенту РФ. Однако, возможно, что Вам известен ответ. В этом случае просим проинформировать нас о его содержании.

С уважением, Председатель  профсоюза В.П. Калинушкин

Научно-технический прогресс совершает удивительную траекторию. Первоначально, ставя во главу угла интересы некоего абстрактного человечества, он постепенно начинает фокусировать внимание на отдельно взятом, конкретном человеке. Отчетливее всего этот поворот в сторону индивидуума  демонстрируют тенденции в современной медицине. Персональный подход к каждому пациенту, выявление его индивидуальных генетических особенностей, учет его предрасположенностей к тем или иным заболеваниям и подборка на основании выявленных персональных данных лекарственных препаратов – так, в общих чертах, должно выглядеть здравоохранение XXI века.

Представьте такую картину. Вы сдаете в кабинете врача соскоб слизистой оболочки рта для анализа вашего ДНК. Благодаря этому будет получена информация о вашей предрасположенности к различным болезням. Выявив вашу генетическую предрасположенность к заболеваниям, врач сделает оценку возможностей риска и с учетом указанных факторов разработает план лечения. Потрясающе, не так ли?

Пока данная процедура может показаться дорогой, но в перспективе, по мере развития технологий, она станет вполне доступной.  Так, в ближайшем будущем пациенты будут обладать персональными биочипами с записью необходимой генетической информации. В итоге предписанное лечение станет персонализированным в соответствии с генетической конституцией пациента и будет связано с выполнением соответствующих диагностических анализов. При этом лекарство в аптеках могут специально изготавливать для каждого конкретного пациента.

То, о чем здесь сказано, не является выдумкой писателей-фантастов. Эти принципы уже начинают воплощаться на практике. Причем, что очень важно отметить, в научно-техническом плане здесь каких-либо особых препятствий не возникает. Наоборот, именно уровень новых технологий позволяет реализовать данное направление в полной мере. Иначе говоря, объективных препятствий в данном случае нет. Наука в состоянии решить возложенные на нее задачи. Вопрос, как всегда, упирается в факторы субъективного характера.

Как мы уже успели заметить, в персонализированной медицине акценты расставлены иначе, чем в традиционном (будем называть это так) здравоохранении. В первом случае ставится задача вылечить больного. Во втором случае стремятся побороть саму болезнь. Болезнь как таковую. Ничего порочного, разумеется, в этом нет. Надо понимать, что на долю традиционной медицины выпала непростая доля – избавить человечество от ужасных напастей, которые на протяжении столетий выкашивали людей массово, миллионами. И надо отдать должное ученым, сумевшим ответить на этот вызов и найти способы избавления целых народов от чумы, холеры, тифа, дифтерии, оспы, сифилиса.

Массовая вакцинация, создание антибиотиков, массовый выпуск стандартных препаратов – были когда-то неотъемлемой частью борьбы с упомянутыми смертельными болезнями. Соответственно, в медицинской практике утвердился знакомый нам «конвейерный» подход к пациентам, когда врач стремится выявить только саму болезнь, назначая некое стандартное, унифицированное средство борьбы с ней.

Со своей стороны персонализированная медицина в определенных чертах воспроизводит доиндустриальные подходы к лечению, существовавшие еще со времен античности, когда болезнь и личность самого больного рассматривались в нерасторжимой связи. Так, наверное, подходили к своему делу Гиппократ и Гален. Существенная разница с современным днем только в том, что ни Гален, ни Гиппократ не обладали теми знаниями и тем потрясающим оборудованием, которое сегодня находится в распоряжении высококвалифицированных медиков. Можно сказать, что древние подходы к лечению людей диалектически возрождаются на принципиально ином научном и техническом уровне.

Я, конечно, подозреваю некоторый скепсис в отношении сказанного. Любой из нас, хорошо знакомый с состоянием отечественной медицины, с большим недоверием воспримет любые заявления насчет перехода нашей системы здравоохранения на новый виток развития. Сейчас на практике дело доходит до того, что в обычных клиниках диагноз ставят чуть ли не «на глазок». А препараты порой выписывают, даже не заглядывая в медицинскую карту больного. Какой уж тут индивидуальный подход?

Однако здесь, все же, необходимо отделять чисто социальные и политические факторы от объективных возможностей российских специалистов. Организация самой системы здравоохранения в нашей стране находится, конечно же, в плачевном состоянии. Тем не менее, в России, и в том числе в Новосибирске, есть специалисты, чьи наработки вполне соответствуют современному уровню. По научному потенциалу мы практически не уступаем развитым странам. Например, Институт цитологии и генетики СО РАН проводит в настоящее время исследования, которые как раз соответствуют целями и задачам развития персонализированной медицины. По этому поводу директор Института Николай Колчанов сказал: «уровень исследований, проводимых в нашем институте, позволяет адекватно решать задачи, связанные с персонализированной медициной. При этом приборно-методическая база, которая  у нас есть, также адекватна этим задачам. У нас очень много высокотехнологичного оборудования. Ну а также очень хороший кадровый потенциал».

По мнению ученого, качество медицинского обслуживания в нашей стране сейчас упало в несколько раз. Поэтому речь идет о подъеме уровня всего отечественного здравоохранения. Правда, вопрос ставится  не о том, чтобы восстановить прежнее, а о том, чтобы «подтянуть» медицинское обслуживание в целом по стране к уровню бесспорных лидеров.

У нас достаточно организаций, способных взять столь высокую планку. Надо отметить, что Россия вполне может похвастаться «медициной достижений». В стране есть большие клиники, работающие в комплексе с академическими институтами. Есть медицинские центры, которые добиваются рекордных результатов. Поэтому задача заключается в том, чтобы эти результаты сделать массовыми, доступными для всех, считает Николай Колчанов. Пока еще в этом плане наблюдается гигантский разрыв.

Иначе говоря, если государство и впрямь озаботится подъемом уровня здравоохранения, то ориентиром должен стать, конечно же, не прошлый век, а именно современные наработки, связанные с персонализированной медициной. Эта мысль должна, безусловно, дойти до ума государевых мужей. Ведь, по сути дела, речь идет о смене парадигмы, о создании принципиально новых правовых механизмов, коих не было в советском прошлом.

Начинать, естественно, нужно с малого. В частности, с демонстрации возможностей отечественной науки и ее кадрового потенциала. По большому счету, в стране должны появиться свои маяки развития, которые зададут в медицинской сфере правильный тренд. Роль такого маяка мог бы взять на себя новосибирский Академгородок. Как ни странно, но именно персонализированная медицина имеет шанс (на данном этапе, по крайней мере) стать наиболее удачным и показательным инновационным проектом для Новосибирска. Ведь это та сфера, где тесно смыкаются биология и информационные технологии. Академгородок, как мы знаем, традиционно силен специалистами в этих областях, которые можно объединить для решения общей задачи в рамках единого кластера.

Нетрудно понять, что став лидером в столь важном направлении, Новосибирск (и в целом весь регион) существенно укрепил бы свои позиции среди других городов, немало посодействовав улучшению своего имиджа. Как считает руководитель ГАУ НСО «АРИС» Андрей Ременный, персонализированная медицина способна дать нам реальный вектор развития. Чтобы этого добиться, необходимо уже сейчас, считает он,  соорганизовать наше экспертное сообщество для формирования соответствующей региональной программы, где были бы отображены все наши компетенции в вопросах высокотехнологичной персонализированной медицины. Такая программа уже существует на уровне Федерации. Регионам теперь необходимо сформулировать собственную концепцию, чтобы, скажем так, вписаться в тренд. В противном случае ждать поддержки со стороны Центра бессмысленно. Такая работа уже началась. И если с этим делом затянуть, то Новосибирск и Новосибирская область серьезно рискуют утратить лидерство в данной сфере.  

Олег Носков

Девятый вал санкций подкатил к России, и несть числа прогнозам о том, как это повлияет на российскую жизнь. Одна из самых болезненных областей – ограничения в технологическом сотрудничестве. По части передовых технологий мы звезд с неба давно не хватаем. Коварные партнеры решили не поставлять России многие важные и критичные для развития экономики технологии. Находятся оптимисты, которые утверждают, что это, дескать, к лучшему, поскольку, оказавшись в безвыходном положении, Россия соберется с духом, своими дремлющими силами наладит выпуск необходимых изделий и преодолеет технологическое отставание.

Ничто так не ценится и ничто не оказывается впоследствии столь обманчивым, как прогнозы. Преодолеть технологическое отставание мы пытаемся уже не меньше 10 лет. Особенно высоко, просто на знамена, эта цель была поднята президентом Медведевым. Уже перестав быть президентом, премьер-министр не мог остановиться и разворотил Академию наук, которая, на взгляд реформаторов, устарела и не отвечала вызовам времени. Мы больше 10 лет говорили об инновациях и нанотехнологиях, провозглашали курс на экономику знаний и искали инновационный путь развития, проводили богатые форумы, создавали технопарки и бизнес-инкубаторы, венцом которых стали "Роснано" и "Сколково". Новая инфраструктура поглотила немалые средства, но результата население не видит, хотя чиновники цветасто отчитываются о достижениях. Посему закрадываются сомнения, что при монополизированной структуре экономики, которая подавляет малый и средний бизнес и отторгает инновации, мы вообще способны на технологический рывок.

Летом 2014 года экс-министр образования и науки, один вдохновителей инновационного курса Андрей Фурсенко, ныне пребывающий в ранге советника президента РФ, написал своему шефу пространное письмо, в котором признавал неудачность попыток поднять значение науки и прорваться к инновациям.

"Несмотря на существенное увеличение бюджетного финансирования науки начиная с 2002 года и ряд принципиально важных шагов, — пишет Владимиру Путину Андрей Фурсенко, — российская наука по-прежнему не оказывает заметного влияния на развитие страны. Если в советское время, несмотря на активные действия наших конкурентов по сдерживанию науки в СССР, мы оставались конкурентоспособными по целому ряду направлений, то в настоящее время Россия практически полностью отказалась от собственных новых амбициозных проектов. Сохраняется зависимость от иностранной приборной базы, промышленная политика базируется в основном на зарубежных технологиях и оборудовании, большинство академических ученых в исследованиях ориентируются на приоритеты, сформулированные за рубежом, соглашаясь на вторые роли в международных проектах. Всё это существенно увеличивает риски влияния внешних факторов на стабильность социально-экономического развития страны".

Письмо написано для внутрикремлевского пользования, поэтому формулировки столь откровенны и могут ввести неподготовленного читателя в прострацию. Распорядители денежных потоков, отпущенных на науку, в качестве опровержения нашего отставания называют проекты, где российские ученые пребывают на первых ролях, — Большой адронный коллайдер LHC, термоядерный реактор ITER, рентгеновский лазер на свободных электронах XFEL. Но это редкие исключения, которые не меняют общую картину. Есть немало критически важных направлений науки (генетика, фармакология, биология), где голоса российских ученых не слышно вовсе.

Единственный в России Нобелевский лауреат Жорес Алферов недавно горестно воскликнул: "Наши руководители не верят в нашу науку, но они не имеют для этого оснований". Разговоры о низком уровне российской науки стали для руководителей страны общим местом. Но как можно требовать от рысака резвого бега, если его не кормить? Финансирование российской фундаментальной науки составляет 0,16% ВВП. В США — 0,48%, во Франции – 0,56%, в Японии – 0,48%. Это только бюджетные средства, а есть еще могучая грантовая система, построенная на частных вложениях, которые практически отсутствуют в России. Защитники Академии доказывают, что на единицу вложенных средств полуголодный российский ученый добивается большей научной результативности, чем сытые американские коллеги.

Неудивительно, что в России происходит неуклонное уменьшение числа ученых. В Японии на тысячу наемных работников приходится 10,2 исследователя; в Южной Корее — 11,9; в США — 9,5. В советское время наша страна соответствовала золотому соотношению – 9,9 исследователя на 1000 работников. Но теперь этот показатель упал до 6,3 с тенденцией к дальнейшему снижению. Зарплата кандидата наук и старшего научного сотрудника в академическом институте оскорбительно ниже заработка рядового продавца в универмаге. Знания упали в цене. И поэтому технологические санкции попадают в ахиллесову пяту России.

После унизительного разгрома Академии наук все ее хозяйство было передано новому агентству — ФАНО, в ведении которого более 1000 научных организаций с ускорителями, уникальными установками, опытными полями, медицинскими клиниками. Но ФАНО имеет нищенский бюджет — в четыре раза меньше, чем министерство образования и науки, которое вдохновляло разрушительную реформу. Сама РАН теперь получает из бюджета меньше средств, чем МГУ, и даже меньше, чем Академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ. Впрочем, чиновники – главное богатство России и предел мечтаний для вступающего в жизнь отрока.

В те благословенные времена, когда наша наука неводом собирала Нобелевские премии, а Америка с завистью смотрела на нашу систему образования, потенциал науки во многом поддерживался тесными связями с оборонно-промышленным комплексом. Собственно, так происходит во всем мире с тех пор, как в XIX веке научно-технический прогресс стал решающим фактором военных конфликтов. Вице-премьер Дмитрий Рогозин еще в 2013 году обратил внимание на принципиально новые достижения в оборонных технологиях в США. Однако оборонная тематика в Академии наук продолжает сокращаться, и санкции не повлияли на этот процесс. Призывы Рогозина к российским ученым совершить технологический прорыв напоминают лозунги с трибуны на первомайской демонстрации. Дело в том, что Академия наук почему-то пребывает в ведении вице-премьера по социальным вопросам Ольги Голодец.

Может быть, в правительстве ученых и вообще интеллигентов приравнивают к "инвалидам умственного труда"?

 По просьбе представителей Scopus ОНР начало сбор предложений о российских журналах, достойных быть включенными в индексы цитирования Scopus или Web of Science.

Уважаемые коллеги,
Минобрнауки собирается платить иностранцам за пиар российской науки и планирует создать Российскую  ассоциацию научных редакторов и издателей, которая будет призвана продвигать на Западе научные статьи и повышать показатели цитируемости российских ученых. На вывод российских журналов на международный уровень будет выделено порядка 120 млн рублей на 3 года. Данная инициатива МОН уже не осталась без внимания самых разных по цвету изданий:
http://izvestia.ru/news/574161
http://www.moscow-post.com/politics/ministr_livanov_prodolzhaet_vyvodit_...
Думается, что такая деятельность Минобрнауки должна получить соответствующую оценку и от научного сообщества. Для повышения уровня российской науки остро нужны вложения в фундаментальные исследования, новые эксперименты и научные учреждения, достойную зарплату аспирантам и молодым учёным. Вместо поддержки активно работающих ученых, которые, собственно, и должны написать те самые статьи, которые привлекут внимание международного научного сообщества, Минобрнауки планирует безразмерные бюджеты рекламных кампаний российских журналов за рубежом. 

Дистанцируясь от этой и других авантюр последних месяцев, многие российские учёные по-прежнему справедливо считают российскую науку неотъемлемой частью мировой науки. В частности, следует всесторонне поддержать инициативу Scopus по поиску тех российских журналов достойного уровня, которые пока не индексируются этой библиографической базой. В связи с этой инициативой, представители Scopus обращаются с просьбой ответить на два вопроса:

1. Назовите, пожалуйста, российские журналы в Вашей тематической области, в которых Вы публикуетесь
и считаете достойными для включения в индексы цитирования: (Scopus и Web of Science)

2.  Назовите российские журналы в Вашей тематической области, которые Вы читаете и считаете достойными для включения в индексы цитирования Scopus и Web of Science, в случае, если их перечень не совпадает с п.1.

Ответы на эти вопросы можно оставлять ниже в комментариях. Кроме этого, приветствуются любые оценки и обсуждения как предлагаемых журналов, так и уже индексируемых Scopus и Web of Science (причем не обязательно российских).  Более того, здесь же можно высказывать критические замечания по качеству изданий, их редакционной политике, эффективности и длительности их издательского цикла.

Новый радиационный центр открылся на базе Института ядерной физики (ИЯФ) им. Г.И.Будкера СО РАН. В первую очередь, по словам ученых, он ориентирован на выполнение прикладных задач, однако его создатели не исключают проведение здесь и фундаментальных исследований.

"Идей у нас очень много. Мы разрабатываем новые радиационно-химические технологии совместно с химическими институтами СО РАН и Новосибирским государственным университетом (НГУ). Особенно мне хотелось бы подчеркнуть наши совместные проекты с Институтом химии твердого тела и механохимии Сибирского отделения. В сотрудничестве мы делаем технологию для переработки высокотоксичных отходов производства в полезные продукты, например, смола обжиговых печей - в кокс. Есть идея изготавливать машинное масло с присадками", - сообщил заведующий лабораторией промышленных ускорителей ИЯФ СО РАН, заведующий радиационным центром Александр Брязгин.

Как пояснил ученый, в настоящее время такие присадки делают только за рубежом. Однако теперь при помощи нового оборудования сибирские специалисты могут облучить в масле метилметакрилат (под воздействием радиации вещество заполимеризуется) и в итоге получить готовую субстанцию.

"Кроме того, у наших ученых есть идеи по облучению продуктов питания (за счет этого сохранится большее количество витаминов и увеличится срок их хранения), однако пока законодательство РФ такую деятельность запрещает. Но, например, на Западе и в США это распространенная практика", - добавил заведующий лабораторией.

С Брязгиным согласен и его коллега, советник РАН Геннадий Кулипанов. По его словом, с учетом выбранного российским правительством курса на импортозамещение подобные технологии могли бы обеспечить лучшую сохранность и качество быстро портящихся отечественных продуктов, что в свою очередь позволило бы производителям данной продукции избежать убытков.

"Казахстан нас поддержал, поэтому в рамках таможенного союза, наверное, такая деятельность начнется", - отметил Кулипанов.

Кроме того, как рассказали ученые, радиационный центр будет использоваться и в качестве еще одной исследовательской площадки для студентов и магистрантов Новосибирского государственного университета (НГУ).

"Студенты-физики будут работать на ускорителях, а химики — изучать реакции. Мы больше работаем для прикладных наук, но фундаментальная составляющая работы все равно есть. Уникальность такой деятельности в том, что с использованием меньших временных и энергетических затрат мы можем проводить обработку полимеров, стерилизацию операционных комплектов, синтезировать новые химические вещества", - рассказал Александр Брязгин.

Вместе с тем, ученый подчеркнул, что во время подобных работ сотрудники и студенты вуза будут находиться в полной безопасности.

"После прохождения по конвейерной ленте на облученных предметах остаточной радиации не остается. Безопасность обеспечивается за счет более низкой энергии специально разработанного ускорителя (5 мегаэлектронвольт), тогда как все активационные реакции начинаются при энергии выше 10", - пояснили в пресс-службе Новосибирского госуниверситета.

По информации вуза, данная установка была создана учеными Института ядерной физики им. Г.И.Будкера СО РАН. Такую модель уже закупили и зарубежные коллеги. В настоящее время ускорители ИЛУ–10 работают в Казахстане, Польше, Индии и Китае. Еще две таких установки поставлены в США.

"Мы прошли очень долгий путь до дня открытия, и путь этот был сложным. Проведена колоссальная работа, и я особо хочу поблагодарить ректора НГУ, который пришел на помощь в тот момент, когда решалась судьба будущего центра", - сказал заместитель директора ИЯФ СО РАН Юрий Анатольевич Тихонов.

В свою очередь ректор НГУ Михаил Федорук отметил, что центр важен не только для университета и Сибирского отделения Российской академии наук, но и для всей страны в целом.

"Та прибыль, которую будет получать новый центр, будет расходоваться на усовершенствование существующих радиационных технологий, а также на создание новых", - добавил руководитель вуза.

Впрочем, подобные разработки в нашей стране сегодня ведутся не только в Новосибирске. Так, например, с 2011 года Научно-образовательный центр ядерных (НОЦ) технологий, радиационной и экологической безопасности работает и при Дальневосточном федеральном университете (ДВФУ).

Как известно, начиная с 60-х годов прошлого столетия, на Дальнем Востоке базируются корабли и подводные лодки с ядерными энергетическими установками, а также функционируют судоремонтные предприятия с соответствующей инфраструктурой. Кроме того, на территории региона расположено немало мест хранения остатков утилизированных субмарин и радиоактивных отходов. Более того, тихоокеанскую часть России окружают страны, в которых находится более 50 атомных энергоблоков, действующих и остановленных. Поэтому одним из основных направлений деятельности центра является выработка оптимальных стратегий преодоления последствий и реабилитации территорий, загрязненных в результате аварийных ситуаций на ядерно и радиационно опасных объектах, а также подготовка прогнозов относительно подобных ЧС в будущем.

Кроме того, специалисты центра занимаются созданием систем мониторинга и управления комплексной безопасностью ядерно и радиационно опасных объектов Приморского края и других регионов ДФО, а также оценкой рисков, связанных с их эксплуатацией.

Еще одним направлением деятельности центра является подготовка высококвалифицированных кадров в области ядерных технологий, радиационной и экологической безопасности.

"В ДВФУ действует программа подготовки специалистов для обслуживания и эксплуатации атомных электростанций (АЭС) и других объектов ядерного топливного цикла. Это очень перспективное направление. Например, у Китая в планах до 2050 года ввести 120 атомных блоков, у Индии - 80 (АЭС состоит из 2–5 блоков). В Европе и Америке в это время будут возводиться только единицы. Один блок обслуживает примерно тысяча специалистов, и если Россия будет выполнять хотя бы 10% от предполагаемого спроса, то это - 20 тыс. человек (20 блоков). То есть рынок и задел для работы колоссальные", - уточнил в интервью университетской газете заместитель руководителя центра по научной работе Вадим Писляк.

"Также мы можем обучать специалистов и для российских АЭС. В ДВФУ есть возможности для этого. Благодаря сотрудничеству с высококвалифицированными учеными из ДВО РАН мы можем развивать уникальные проекты и исследования", - добавил он.

Одним из первых шагов нового руководителя департамента промышленности, инноваций и предпринимательства мэрии Новосибирска Александра Люлько стало создание Экспертного совета из ученых и промышленников.

Предполагается, что Экспертный совет станет постоянно действующей площадкой для взаимодействия депутатов, мэрии, научного и экспертного сообщества, представителей промышленных предприятий и частного бизнеса. Цель – содействовать поиску решений в сфере развития науки, промышленности и предпринимательства на территории города Новосибирска.

В состав Совета вошли представители науки (академики Александр Асеев, Николай Колчанов, Михаил Эпов), директора промышленных предприятий (Сергей Смирнов, Анатолий Вандакуров), представители бизнеса (Александр Кычаков) и др.

– Нам нужно рассматривать какие-то крупные проекты, которые способны либо изменить лицо города, либо дать очень серьезный и ощутимый эффект для его экономики, – сказал на первом заседании Совета его сопредседатель Валерий Эдвабник (председатель правления делового клуба руководителей «Содружество – Эффективность – Развитие», зам гендиректора НИИ электронных приборов). 

В качестве примера таких проектов Валерий Григорьевич привел промплощадку «Сибсельмаш», которую надо сохранить для промышленного потенциала города и открытие производства, решающего задачу импортозамещения дорогой медицинской техники.

Директор Института цитологии и генетики СО РАН Николай Колчанов предложил в качестве вектора развития промышленности города – решение экологических проблем, в частности вопросов утилизации мусора. 

О роли науки в развитии Новосибирска (как в промышленном, так и в более широком смысле) говорил и другой сопредседатель Совета – академик Александр Асеев (председатель СО РАН).

Мы попросили подвести краткие итоги начала работы Экспертного совета Александра Люлько, который, собственно, и выступил инициатором создания этого органа.

– Мы пришли к общему мнению, что неэффективно пытаться работать по всем направлениям сразу, – отметил Александр Николаевич. – В существующей Концепции научно-промышленного развития Новосибирска до 2030 года заложено 17 направлений. А наша задача выбрать из них два-три наиболее перспективных, те, что смогут стать «точками роста» экономики города. 

Сегодня становится ясно, что концепция «постиндустриального мира» себя не оправдала. Страны, которые смогли сохранить промышленную базу, такие как Германия и Китай, оказались в более выигрышном положении, чем те, что сделали ставку исключительно на развитие финансовых структур. Мир стоит на пороге новой научно-технической индустриализации. И сейчас определяется место, которое займет в этом процессе наша страна, в частности – наш город.

Хочется, чтобы мы сохранили статус научно-промышленного центра Сибири, а не оказались на «обочине» мирового прогресса. Задача Экспертного совета предложить правильную стратегию для достижения этой цели.

Эксперты решили высказать первые предложения уже на следующем заседании Совета, которое состоится в середине августа. Кроме того, на нем обсудят и предложения в формируемую сейчас ведомственную целевую программу поддержки инвестиционной и инновационной деятельности в Новосибирске на 2015-2017 гг. 

Подробнее о том, как именно предлагается стимулировать инвестиции в инновации и о каких приоритетных векторах развития идет речь, вы вскоре сможете узнать из материалов нашего портала – мы планируем опубликовать интервью с некоторыми членами Экспертного Совета в ближайшее время.

Георгий Батухтин