В конце ноября в Технопарке Академгородка прошла научно-практическая конференция «Развитие специализированного инженерно-технического образования в современной школе». Как отметили все без исключения выступающие, несмотря на то, что уже есть определенные достижения и результаты, говорить о детально продуманной и разработанной системе обучения в данной области пока что нельзя.

А. Е. Бондарь, декан ФФ НГУ, в своей приветственной речи выделил три самых важных аспекта развития инженерно-технического образования: отличные фундаментальные знания, свобода реализации и самообразование.

«Никакого инженерного образования в школе не может существовать без фундаментального естественнонаучного базиса. Современная инженерия настолько наукоемкая, что для полноценного интеллектуального развития личности в этой области требуется огромная фундаментальная научная подготовка. И начинать обучение нужно со школы. Кроме того, сейчас существует сложная конкурентная среда: у детей есть широкий выбор для развития своей личности, поэтому мы должны как-то подстраивать процесс обучения фундаментальным дисциплинам под современных школьников. Учеба, вопреки действующей системе ЕГЭ, должна быть не скучной зубрежкой, а интересным, увлекательным процессом», – подчеркнул А. Е. Бондарь.

Безусловно, школьникам необходимо научиться использовать полученные знания на практике. И в этом плане инженерия – идеальное поле деятельности, в рамках которого можно проявить и свое творческое начало, что крайне важно для современных детей.

«Творчество всегда подразумевает под собой интерес. Необходимо дать школьникам возможность пробовать, ошибаться, создавать новое. Иначе мы никогда не увидим реальных результатов».

Кроме того, по замечанию А. Е. Бондаря, преподавателям следует подталкивать учеников к поиску знаний: жажда узнать новое, стремление к самообразованию также являются залогом успешной деятельности.

Проблему обучения затронул в своем докладе и В. Е. Зюбин, заместитель заведующего кафедры информационно-измерительных систем ФИТ НГУ. «Так или иначе, все упирается в образование. Задача народного образования – сформировать социокультурную среду, которая способствует воспитанию и развитию научно-технических инженерных кадров, ориентированных на трудоустройство в ключевых областях индустриально-ориентированной экономики», – пояснил выступающий. Также В. Е. Зюбин особо выделил следующий момент: нужно четко отдавать себе отчет в том, что даже идеальные знания в области точных наук не гарантируют нам развитие инженерных компетенций. Поэтому уже в рамках начальной и средней школы необходимо проводить параллели между теорией и практикой.

О неспособности современных школьников использовать полученный капитал фундаментальных знаний рассказал В. О. Полюга, замдиректора по ИКТ гимназии №: «Горностай» и руководитель робототехнического направления ЦМИТ «Зуммер». Докладчик обрисовал весьма плачевную ситуацию: современные школьники большей частью заучивают теорию и фактологию, при этом они совершенно не способны применять знания в реальности. Особенные сложности вызывают задачи на стыке наук, для решения которых требуется не только знания теорем или законов, но и определенная смекалка и даже креативность. Чтобы остановить надвигающуюся деградацию, В. О. Полюга предложил систему «4 ступени»: расширение школьной программы, игровые модули, спецкурсы, ИТ-мастерские. Как это будет работать? Для начала необходимо ввести углубленную программу по специализированным предметам: 3 часа в неделю физики и математики, 3 – информатики и программирования, 2 – лабораторных занятий с изучением современных высокотехнологичных приборов. Всего-то 8 дополнительных часов в неделю позволят перейти на следующую ступень, где школьники смогут проявить свое творческое начало, научатся навыкам командной работы и т.п. Далее переходим к спецкурсам. Здесь, кажется, все понятно: воодушевленным детям дают более глубокие знания в соответствующих областях. И заключительной ступенью становятся ИТ-мастерские, работая в которых, учащийся получает реальную возможность – с не менее реальной ответственностью – создать что-то свое. Концепция «4 ступеней» хороша абсолютно всем. Единственное препятствие энтузиасты образования могут встретить в самих детях: львиная доля школьников считает себя и без того крайне загруженными в плане обучения, чтобы еще заниматься чем-то углубленно и дополнительно. Справедливости ради следует сказать, что так себя позиционирует большинство, но далеко не все. И это, конечно, радует.

Схожую проблему осветила М. Ю. Целебровская, доцент кафедры программных систем и баз данных НГТУ, рассказавшая о проекте «Специализированные классы», в рамках которого осуществляется взаимодействие между школами и НГТУ. Докладчик отметила, что далеко не везде сотрудничество с образовательными учреждениями можно назвать успешным, однако уже заметны определенные положительные тенденции. Целью проекта создатели видят появление «идеального» абитуриента – человека, который не только хочет, но и действительно может качественно освоить инженерную профессию. Несмотря на общую эффективность проекта, в нем тоже есть свои подводные камни.

«Не у всех вузовских преподавателей есть опыт общения с детьми, и часто интересные спецкурсы «умирают». Между тем, например, НГПУ имеет опыт и возможности по работе с учащимися младшего возраста. Может быть, целесообразно создать общую областную базу ресурсов вузов, и при необходимости предоставлять ее школам, нуждающимся в услугах вузов для выбора подходящего партнера», – высказала предположение М. Ю. Целебровская.

Важным фактором успешного взаимодействия школ и вузов также является заинтересованность школьных преподавателей в сотрудничестве, в противном случае не то что об эффективности, но и самом существовании подобных проектов не может быть и речи.

В качестве итога Конференции, прежде всего, следует отметить обмен мнениями и опытом между специалистами разных регионов. У каждого участника мероприятия была возможность познакомиться с разработками и новыми методами коллег, что далеко не всегда удается сделать без надлежащей организации.

Маргарита Артёменко

Одно из распространенных определений термина «робот» – автоматическое устройство, созданное по принципу живого организма. Действуя по заранее заложенной программе и получая информацию о внешнем мире от датчиков, робот самостоятельно осуществляет производственные и иные операции, обычно выполняемые человеком. Однако развитие техники широко раздвинуло границы применения роботов и их характеристики. Сегодня в разряд роботов можно отнести межпланетные автоматические станции, беспилотники, автономные глубоководные аппараты и многое другое.

Само слово «робот» впервые появилось в 1921 году в фантастической пьесе чешского писателя Карела Чапека «Р.У.Р.» («Россумские Универсальные Роботы»). В ней роботы изображены как опасное творение рук человеческих, обратившееся против самого человека. Чапек в форме научной фантастики продолжил литературно-мифологическую традицию создания искусственных существ, сотворенных человеком, подобных человеку и враждебных ему (Голем, Франкенштейн и другие).

Однако оказалось, что роботы не обязательно должны быть подобны людям.

Американский писатель Эрнест Хемингуэй, служивший в годы Второй мировой войны военным корреспондентом в Европе, называл в своих репортажах роботами немецкие ракеты «Фау», которыми обстреливали Лондон. А через некоторое время оказалось, что роботы не обязательно должны быть враждебны человеку, а совсем наоборот, могут стать для него важными и даже незаменимыми помощниками.

Литература шла впереди процесса постановки роботов на службу человеку. В 1950 году был опубликован сборник фантастических рассказов американского писателя Айзека Азимова «Я, робот». Азимов сформулировал три правила робототехники, призванных сделать незыблемым принцип служения роботов человеку.

В реальной жизни в 50-60 годы появляются первые прототипы будущих промышленных роботов. А в 1968 году в Японии по американской лицензии был собран первый промышленный робот. С опозданием в гонку роботизации включился и СССР. В 1982 году в Ленинграде прошла первая в нашей стране выставка «Промышленные роботы-82». Сегодня роботы служат человеку во многих сферах деятельности. Вот далеко не полный список типов роботов: промышленные, транспортные, подводные, летающие, боевые, медицинские, бытовые и целый ряд других. Робототехнические системы широко применяются мировыми промышленными лидерами, такими как «Toyota», «Samsung», «Volvo» и целый ряд других. Футурологи могут спорить о том, какие виды техники обязательно должны присутствовать в грядущем технологическом укладе, но то , что в нем невозможно будет обойтись без широкого применения разнообразных роботов, сходятся все. Сейчас лидерами в робототехнике являются Япония и США, хотя и еще ряд стран успешно включился в гонку роботизации экономики и всех сфер жизни.

К сожалению, Россия в деле развития робототехники серьезно отстает от стран Запада, а теперь уже и Востока. Конечно, наше отставание не является фатальным. Но чтобы преодолеть его, нам нужно вспомнить наш собственный исторический опыт. Когда-то наша страна очень сильно отставала от передовых западных стран в самолетостроении, это отставание удалось преодолеть не только развитием науки, технологии и промышленности, но и всенародным увлечением авиацией. Молодежь массово шла в многочисленные аэроклубы, а младшее поколение увлеченно строило разнообразные авиамодели в авиационных кружках. С этих кружков для очень многих начинался путь в авиаклубы, на авиационные заводы или в конструкторские бюро. Может быть, нам сегодня пора вспомнить этот опыт, например, применительно к роботостроению.

И первые примеры этого, похоже, начинают появляться. С февраля 2014 года в Новосибирске работает «Академия робототехники». По словам члена НРО партии «Родина» Валерия Трюхана, когда к представителям их партии с предложением создать «Академию робототехники» обратился предприниматель Константин Трифонов, то первоначально идея была воспринята со скепсисом. Но после обсуждения этого предложения с руководителем департамента промышленности, инноваций и предпринимательства мэрии Новосибирска Александром Люлько, стало ясно, что это важное и нужное дело и его нужно поддержать.

Во-первых, подобная академия позволит занять творческим, увлекательным, перспективным делом детей и подростков в том возрасте, когда наиболее велика опасность того, что они, как это принято говорить, могут попасть «под дурное влияние улицы». К тому же она, по сути, выполняет функции учреждения системы дополнительного образования, которая сейчас переживает сложные времена. «Академия робототехники» дает шанс познакомить своих детей с новейшими тенденциями развития науки и техники, начать формировать успешное будущее своего ребенка уже сегодня.

Во-вторых, и в стране в целом и в Новосибирске сейчас ощущается дефицит специалистов инженерных и технических специальностей. И эта академия может стать местом формирования кадров будущих инженеров, конструкторов, изобретателей.

Поэтому с поддержкой «Академии робототехники» выступили НРО «Родина», а также Управления МВД по Новосибирску. Сейчас она работает по адресу: проспект Димитрова № 7.

Однако поддержать можно только то, что делается. А главное дело организации «Академии робототехники» взял на себя Константин Трифонов, который занимался предпринимательством в сфере IT-технологий, а увлечение роботостроением у него самого началось с игр в «ЛЕГО» с собственными детьми. Идея создания академии выросла из этих игр. Константин со своими единомышленниками рискнул создать, если можно так выразиться, инновационное учреждение дополнительного школьного образования по очень перспективному направлению робототехники и стал его руководителем.

В академию принимаются дети в возрасте от 6 до 14 лет, сейчас их уже более 200, при этом обучение возможно и до 18 лет. Робототехника начинает изучаться в игровой форме. Затем идет обучение основам конструирования и программирования. Дети с помощью робототехнических конструкторов осваивают основные принципы механики, электроники и программирования для создания сначала типовых, а затем и своих уникальных роботов, также обучаются навыкам работы в команде.

Процесс обучения распадается на два этапа. В младших группах дети с 6 до 10 лет обучаются сборке роботов из специальных конструкторов «ЛЕГО» и основам программирования. А ребята постарше (10-18 лет) уже создают своих роботов, объединяются в команды и участвуют в соревнованиях.

Несмотря на то, что академия сделала только первые шаги, ребята уже участвуют в соревнованиях по робототехнике на различных уровнях, в том числе и на общероссийском. В перспективных планах – победа на общероссийском уровне и выход на мировой, на Всемирную олимпиаду робототехники. В этом Константин Трифонов видит ближайшие цели своей работы, и это нужно не столько для удовлетворения самолюбия, сколько для подтверждения и закрепления качества обучения. И, конечно, он рассчитывает на увеличение количества детей, которые смогут заниматься таким перспективным и для них, и для страны делом, как робототехника. Пока же академия работает, не получая ни копейки бюджетных денег. Понятно, что сейчас времена для бюджетов трудные, но, может быть, хоть какие-то средства для поддержки столь нужного, полезного и перспективного дела найдутся? Ведь находили же возможность в гораздо более бедной стране поддерживать авиационные кружки, из которых потом вышли инженеры, конструкторы, летчики, космонавты.

Юрий Курьянов

Лженаука — одна из регулярных тем «Троицкого варианта», и конца ей не видно. Парадокс в том, что в России, формально принадлежащей к современному цивилизованному миру, силы, продуцирующие лженауку, многократно превосходят силы тех, кто ей противостоит. На стороне лженауки то и дело выступают центральные телеканалы (якобы она «слаще» для населения, чем наука), представители власти (такой уж у нее уровень), нечистоплотный бизнес (такой уж уровень просвещенности у населения). Против лженауки выступает горстка журналистов и горстка ученых, собравшихся в Комиссию по борьбе с лженаукой РАН, функционирующую на общественных началах. Самое известные дела комиссии — противостояние «торсионной мафией» и битва с Виктором Петриком, тяжелая, но в целом выигранная.

Недавно, казалось бы, отношение власти к проблеме изменилось к лучшему: правительство выделило на борьбу с лженаукой 30 млн руб., причем предполагалось, что эти деньги пойдут в помощь комиссии и широкая публика узнает результаты ее деятельности. Но с этими деньгами произошла некрасивая история — они попали совсем другим людям, пока что не замеченным в борьбе с лженаукой.

Но все-таки в последние годы комиссия получила подкрепление, причем более важное, чем деньгами: грамотными людьми. Один из этих людей — Александр Сергеев, известный научный журналист, один из наиболее квалифицированных людей в стране именно по части противостояния лженауке в медийном пространстве. Он вошел в состав комиссии, став редактором ее сайта (klnran.ru), и сделал в последнее время несколько весьма актуальных выступлений в СМИ. Мы попросили Александра обрисовать ситуацию «на фронте». Он выбрал жанр ответов на часто задаваемые вопросы (FAQ).

Досье

Официальное название: Комиссия при Президиуме РАН по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований
Дата учреждения: 1998
Инициатор: академик РАН Виталий Гинзбург
Председатель: академик РАН Евгений Александров
Состав: 46 человек, в том числе 26 академиков РАН
Издание: бюллетень «В защиту науки» выходит 2 раза в год
Сайт: http://klnran.ru

1. В октябре сообщалось, что Минобрнауки выделяет на борьбу с лженаукой около 30 млн рублей. На что пойдут эти средства?

Эти средства по большей части пройдут мимо комиссии. Тендер министерства на «медиатизацию деятельности комиссии по борьбе с лженаукой» выиграл журфак МГУ, который и получит в ближайшие 2 года 25 млн руб. Деньги выделены на популяризацию результатов работы комиссии, но не на саму работу, которая по-прежнему ведется на общественных началах, то есть бесплатно. Тендер был объявлен и выигран без консультаций с комиссией. Сейчас обсуждается возможность участия комиссии в работах по этому госконтракту. Но большая часть предусмотренных им работ не принесет большой пользы для дела комиссии. По тем же пунктам контракта, которые интересны для комиссии, идут трудные переговоры: неясно, сможет ли журфак МГУ выделить комиссии необходимые средства из получаемых по госзаказу денег.

2. Что такое лженаука? Чем она отличается от науки?

Часто говорят, что лженаука — это любые утверждения, объяснения, обещания, прямо противоречащие твердо установленным научным фактам. В первом приближении это верно, но требует уточнения. Наука — это метод познания, которому мы обязаны всем прогрессом цивилизации в последние столетия. Этим наука заслужила уважение и особые преференции в обществе. Она лежит в основе образования, экспертизы, планирования, на научные исследования выделяются невозвратные деньги — гранты. Многим хочется подключиться к этому источнику благосостояния науки, не занимаясь при этом самой наукой или занимаясь бесплодными фантазиями, которые не согласуются с научным методом и не признаются другими учеными. Борьба с лженаукой направлена против глупости и мошенничества, которые отнимают предназначенные для науки общественные ресурсы — прежде всего материальные, но также внимание, доверие, уважение — и растрачивают их на посторонние цели. Лженаука — это не ошибочные научные идеи; это ненаучная деятельность, которая обманом или по недоразумению выдается за научную.

3. Не лучше ли популяризировать науку, вместо того чтобы бороться с лженаукой?

Простая аналогия: можно ли тушение пожаров заменить пропагандой осторожного обращения с огнем? Популяризация науки, безусловно, нужна, но ее недостаточно. Борьба с лженаукой направлена на те дыры, которые остаются по итогам образовательной и популяризаторской деятельности. Эти дыры есть всегда, но в России их сейчас особенно много. Это и большие, государственного уровня, лженаучные проекты коррупционного свойства, это лженаучные лекарства и медицинские приборы. Многие из них представляют серьезную опасность для жизни людей, которые растрачивают средства, а главное, время на неэффективные методы лечения.

4. Не породит ли борьба с лженаукой инквизицию, ведущую охоту на ведьм?

Комиссия по борьбе с лженаукой не включается во внутринаучные споры. Идейные споры между учеными должны решаться на семинарах, конференциях и страницах научных журналов. Лженаука — это явление, существующее вне научного сообщества, когда идея, отвергнутая учеными, обманом выдается за научную или достоверную. Если вдруг гениальная научная догадка не признается коллегами (такое бывает, хотя и редко), то решать эту коллизию надо внутри научного сообщества, а не искать признания у публики или чиновников, которых легко ввести в заблуждение.

5. Не будет ли комиссия использоваться для сведения личных или политических счетов?

Такая опасность грозит любому экспертному совету. Однако надо понимать, что всерьез объявить лженаукой важное научное направление невозможно на уровне подобной Комиссии. Если такое случается, как было в свое время с генетикой и кибернетикой, то на уровне принятия политических решений. Это лежит далеко за пределами полномочий комиссии по борьбе с лженаукой, и если такое случится, то скорее вопреки воле комиссии, чем с опорой на нее. Комиссия не придумывает сама, что наука, а что лженаука, она опирается на мнение научного сообщества и обращает внимание на те случаи, когда идеи, отвергнутые широким кругом специалистов, выдаются за научные.

6. Почему специальная комиссия по борьбе с лженаукой существует только в России?

Россия и постсоветские страны находятся в уникальных условиях. В нашем обществе идет распад рационализма и деинсталляция научного мировоззрения. В этих условиях расцвело аномально большое количество лженаучных течений. Это самое питательное место для лженауки на всей планете. В мире есть противодействие лженауке, но оно представлено общественными движениями — клубами скептиков и рационалистов, обществами гуманистов и атеистов. Они ведут сайты, издают журналы, читают лекции. Однако в России лженаука стала мейнстримом и глубоко проникла в общественное сознание и структуры управления государством. Поэтому противостоять ей нужно более серьезно. По-хорошему, нужна не просто комиссия, реагирующая на самые вопиющие события; нужно серьезное научное исследование самого феномена лженауки и распада рациональности в российском обществе.

7. Что сейчас создает наибольшие затруднения при борьбе с лженаукой?

Одна из главных проблем — это невозможность публично называть вещи своими именами. Ни журналисты, ни ученые, ни комиссия не могут публично называть конкретного деятеля лжеученым, а продукцию конкретной фирмы — лженаучной. Закон в России стоит сейчас на стороне лжеученых и лженаучного бизнеса. Они могут требовать в суде защиты чести, достоинства, деловой репутации. В то время как разоблачитель лженауки может опираться лишь на мнения специалистов. Когда подан иск в связи с нанесением ущерба репутации, бизнесу и доходам, то суд, как правило, встает на сторону истца, сколь бы весомой ни была критика. Так что конкретные проекты опасно называть лженаучными. Приходится говорить только общими словами и намеками.

8. Если комиссия не может даже называть лжеученого лжеученым, что она вообще может?

В отдельных, наиболее вопиющих случаях, когда удается провести необходимые экспертизы и собрать достаточную поддержку, удается действовать и против конкретных проявлений лженауки, хотя это требует больших ресурсов и часто судов. Но в целом этого, конечно, недостаточно. Надо работать над изменением юридической ситуации в стране. Для этого нужно создавать методику экспертизы на наличие признаков лженауки в публикациях и проектах и добиваться принятия нормативно-правовых актов, запрещающих расходование бюджетных средств на проекты и публикации, признанные экспертизой лженаучными. Сейчас многие лженаучные телепрограммы, фильмы и книги получают поддержку от государства. Тем самым лженаука ведет свою экспансию в России при финансовой поддержке и юридической защите государства. Изменить эту ситуацию — стратегическое направление для комиссии по борьбе с лженаукой. А еще комиссия должна заниматься консолидацией здоровых общественных сил, готовых противостоять лженауке в Интернете, в СМИ, в образовании. Надо координировать эти силы, помогая им действовать более слаженно на пользу науке, — это вторая важнейшая задача комиссии.

9. Чем простой гражданин может помочь комиссии в борьбе с лженаукой?

Добровольным помощниками стоит начать с посещения сайта Комиссии и подключиться к общественной группе поддержки комиссии в соцсети «Фейсбук», следить за возникающими там обсуждениями, распространять информацию комиссии, помогать вести мониторинг лженауки, сообщая о конкретных случаях, с которыми пришлось столкнуться. Специалисты уже сейчас помогают комиссии разоблачать лженаучные мифы, пишут экспертные заключения, готовят публикации. Когда группа поддержки наберет численность и силу, то будут предложены конкретные проекты, в которых смогут участвовать волонтеры. Например, мониторинг СМИ на предмет пропаганды лженауки. Может быть, общественные кампании против лженауки в целом или конкретных ее видов. И конечно, нужно распространять в своем окружении, в социальных сетях адекватную информацию, разоблачая лженаучные мифы.

Как реализуется принятый в прошлом году закон о Российской академии наук? Об этом на "Деловом завтраке" в "РГ" рассказал президент РАН Владимир Фортов.

В понедельник должен состояться Совет по науке при президенте РФ, который рассмотрит ход реформы госакадемий. Многие ученые считают, что она еще, по сути, и не начиналась, потому что действовал мораторий, введенный президентом РФ на административные решения. А судя по планам и по некоторым действиям, которые предпринимаются, одни ученые хотят просить главу страны продлить мораторий. Однако другие считают, что академии надо срочно включаться в работу, стать активной, наступательной силой. Ваша позиция?

Владимир Фортов: На самом деле реформа разделяется на два этапа. Первый - годичный уже завершился. Он был достаточно четко прописан в законе, всем было ясно, что и в какие сроки делать. Например, мы передали все имущество в управление Федеральному агентству научных организаций (ФАНО), объединили три академии, приняли новый устав. ФАНО тоже выполнило свою часть работы. Словом, этот этап прошел для науки и для ученых относительно безболезненно.

А вот дальше начинается самое трудное. Надо принимать те самые административные решения, которые реально скажутся на судьбе институтов и десятках тысяч людей, а в конечном итоге на судьбе российской науки. Самое тревожное, что этот судьбоносный этап в законе четко не прописан. И нет главного: из чего мы должны исходить, совершая каждый последующий шаг реформы, и чего мы должны добиваться, то есть определиться со сроками, целями, масштабами.

По моему мнению, мы обязаны делать только те шаги, которые улучшают условия для научной работы. Если же нет прямого эффекта, если научный сотрудник, который работает в институте и делает науку, этого не почувствует, то таких шагов делать не следует.

А что реально должен почувствовать ученый ?

Владимир Фортов: Во-первых, что с него сняли бюрократическую нагрузку. Вы даже не представляете, сколько ученому сегодня приходится писать разных бумаг, отвечая на запросы чиновников. Причем это бумаготворчество нарастает как снежный ком. Постоянно идут требования: срочно дайте справку, приезжайте на совещание, представьте материалы и т.д. Писанина толщиной с "Три мушкетера"! Чем больше ученый будет писать таких бумаг, тем меньше у нас будет науки.

Что на самом деле требуется исследователю? Говорят, что идеальное место для ученого даже не там, где работают 10 нобелевских лауреатов, а где можно заниматься наукой 24 часа в сутки и семь дней в неделю. Поэтому в центре реформы должен быть не чиновник, не администратор, не эффективный менеджер, а тот, кто работает в лаборатории, кто действительно делает науку. Ему надо создать максимум условий, чтобы его голова не отвлекалась ни на что, кроме исследований.

Именно это и должно быть критерием каждого шага реформы. А что мы сегодня имеем? Диагноз нашей науки известен. Перефразируя Жванецкого, можно сказать, что у российской науки все хорошо, но ей никто не завидует. Можем ли мы делать науку мирового уровня, если изношенность основных фондов 80 процентов, если парк приборов сильно устарел, если зарплата нищенская - 20-35 тысяч рублей, если ученый не может даже мечтать купить жилье? Если наша страна на науку тратит 1,12 процента ВВП, а в ведущих странах эта цифра выше 2 процентов?

С этим вряд ли будет спорить и любой ученый, и любой чиновник. Но как сделать нашу науку эффективной? Какие выбирать приоритеты, куда вкладывать деньги? Вот что сказал замглавы ФАНО Алексей Медведев на встрече с учеными в Сибири: "Если научная задача не рождается внутри самого научного сообщества, их будет ставить государство. Оно же будет структурировать институт в соответствии со своими потребностями. Для научного сообщества - это скрытый вызов". Чем можете на него ответить?

Владимир Фортов: Понимаете, никакой самый мудрый чиновник не может управлять творчеством. Все великое рождается в одной гениальной голове. Сегодня много спорят, как выбирать научные приоритеты. Если бы можно было ученым приказать, занимайтесь этим, а вот это бросьте, то чемпионом по числу Нобелевских премий была бы Северная Корея. Если чиновники возьмутся управлять наукой, то результат будет печальным.

Я уверен, что приоритеты в науке должны формироваться снизу. Ученый, который занимается исследованиями каждый день, лучше других знает, что сегодня представляет наибольший интерес в мировой науке. Чиновника сюда и близко подпускать нельзя.

Но если существуют такие разные взгляды на сутевые вопросы, то как пойдет реформа? Ведь все участники должны быть в одной упряжке, тянуть в одну сторону. А получается, согласия нет.

Владимир Фортов: Такая ситуация не случайна. Она должна была проявиться. Дело в том, в законе о реформе госакадемий есть существенный дефект: он четко не разделяет функции РАН и ФАНО.

Но в новом Уставе РАН записано, что академия может заниматься наукой. Хотя минобрнауки было против, оно вообще намеревалось превратить академию в "клуб ученых". Устав вроде поставил все точки над "i".

Владимир Фортов: Поставил, но не все. В законе многие неопределенности остались. Поэтому в реформе заложен большой риск, о чем мы говорили с самого начала. А казалось бы, все просто: ФАНО должно отвечать за имущество, РАН за науку. Но на практике компетенции размыты. У ученых нет желания заниматься хозяйственными вопросами, а у ФАНО нередко нет ясности, где кончается хозяйство и начинается наука. Поэтому закон надо поправлять.

Но руководство минобрнауки вообще недоумевает, чем недовольны академики. Мол, у РАН появились такие функции, каких никогда не было. Она теперь может координировать все фундаментальные исследования в стране, то есть не только в академических институтах, но и в вузах, ГНЦ и т.д. Проводить экспертизу важнейших федеральных и региональных проектов, давать свое заключение по поводу важнейших государственных документов. Словом, поле деятельности у вас теперь необъятное.

Владимир Фортов: Мне трудно комментировать эти слова. Ведь РАН всегда была ведущей в сфере фундаментальных наук, да и не только фундаментальных. Ее ученые всегда определяли развитие науки в стране. Все наиболее интересные, перспективные работы любых научных организаций обсуждались с участием академии, с учетом ее мнения принимались практически все важнейшие решения, касающиеся развития страны.

И сейчас, несмотря на очевидную переориентацию денежных потоков в вузы, академические институты остаются безусловными научными лидерами страны. Они публикуют более 50 процентов статей в престижных журналах, а по эффективности вложенных денег находятся на первом месте в мире. Хотя доля финансирования академических институтов в общих расходах на науку не превышает 15 процентов.

 Вы знаете, сколько академия наук получает в год разного рода бумаг, где нас просят оценить различные проекты, провести экспертизу и т.д.? Более 800. Причем по всем направлениям - сельское хозяйство, медицина, энергетика, космос, транспорт, социология и далее по списку. Вообще, что касается экспертизы, то еще со времен Петра I это было основной задачей академии. Сегодня мы готовы усилить эти функции.

Ученые постоянно ссылаются, что нашу науку держат на голодном пайке, а требуют результатов мирового уровня. Но вот один из руководителей минобрнауки утверждает, что разговоры о недофинансировании нашей науки - от лукавого. Государство сегодня выделяет столько же денег, сколько в ведущих странах. Но на Западе эта доля составляет 30 процентов научного бюджета, а у нас 70! Остальное берет на себя бизнес. Поэтому пирамиду надо перевернуть, и тогда деньги в науке появятся.

Владимир Фортов: Как перевернуть, если у нашего бизнеса нет спроса на науку? Об этой проблеме говорят много лет. Я бы считал важнейшей задачей минобрнауки создать современную и эффективную инновационную систему в России.

Предлагается создать несколько федеральных исследовательских центров, присоединив к академическим институтам мирового уровня опытные заводы, КБ и т.д. По сути, такие центры будут заниматься прикладной наукой, которая должна привлечь бизнес. И тогда пирамида перевернется.

Владимир Фортов: Конечно, всем хочется, чтобы на мировом рынке наукоемкой продукции наша доля была не один процент, а в разы больше. И хочется сделать такой рывок как можно быстрей. Но решит ли такое объединение те вопросы, о которых я говорил выше?

Чтобы ответить, надо спокойно проанализировать, что мы имеем, что хотим получить, что показывает опыт ведущих стран. Только после этого бросаться в такие революционные эксперименты. Существуют разные принципы управления научно-техническим прогрессом. Например, целевой. Вот возникла задача - сделать ракету. Можно все близкие по тематике институты, грубо говоря, загнать в одно стойло и сказать: ребята, занимайтесь только ракетой! Но рядом возникает другая задача, допустим, связанная с подводным флотом. Там немало тех же специалистов, которые уже были собраны под ракету. И как быть? Поэтому так никто в мире не делает.

Даже прикладные институты не бывают моноинститутами, заточенными под одну проблему, там есть разные группы. И когда государством ставится задача или она вырастает из логики развития научных исследований, то 10-20 процентов сотрудников института подключается к этой программе. Важно, что это не подавляет все остальные исследования. Кстати, недавно в объединительном порыве родилась идея собрать вместе Санкт-Петербургский физтех, Институт химии и силикатов, Институт почвоведения, Пулковскую астрономическую обсерваторию и Институт акушерства и гинекологии.

Вы серьезно?

Владимир Фортов: Куда уж серьезней. Хочу подчеркнуть, что наука сейчас очень мобильна, постоянно появляются новые направления исследований, и это надо понимать, уметь реагировать. Лучше всего к этому приспосабливаются небольшие коллективы. Кроме того, большие конгломераты теряют в управляемости, а головная организация получает преференции, нередко не обусловленные научными результатами.

С будущего года начнутся проверки результативности работы институтов. Вокруг системы оценок сломано много копий. Чиновники стояли за количественные показатели - число публикаций, цитирований и т.д. - академики возражали: цифры не могут дать объективную картину, только авторитетный эксперт. До чего договорились?

Владимир Фортов: Выбран промежуточный вариант. Будут учитываться и наукометрические показатели, и заключение экспертов. Но именно их мнение станет решающим. Теперь надо понять, как эта "машина" будет работать в жизни.

Помню, как Андрей Фурсенко и Дмитрий Ливанов в свое время утверждали, что мировому уровню у нас соответствуют 100-150 институтов. Именно столько и должно остаться, а с остальными надо разбираться. Не закончится подобной санацией компания по оценке институтов?

Владимир Фортов: Поэтому я и настаиваю, что каждый шаг реформы надо многократно взвешивать, подходить крайне осторожно к каждому конкретному случаю. Кстати, надо иметь в виду, что все эти системы оценок, критериев созданы для ситуации, когда в институты, скажем, немецкого Общества Макса Планка стоит длинная очередь страждущих там работать. Почему? Да потому, что там созданы все условия заниматься наукой. А у нас сегодня ситуация совершенно иная. Мы 30 лет финансировали науку по минимуму, а сейчас хотим предъявлять ей те же требования, как у богатых и благополучных. В общем, конечно, институты оценивать надо, но с учетом нашей специфики. Ясно, что надо оценивать все научные структуры, а не только отдельно академические.

Идеальное место для ученого даже не там, где работают 10 нобелевских лауреатов, а где можно заниматься наукой 24 часа в сутки и семь дней в неделю

Еще один давно перезревший и больной вопрос - возраст научных руководителей. Уже принято решение ограничить его 65 годами с возможностью пролонгации на пять лет по просьбе Ученого совета института. Говорят, что более 50 процентов директоров и их заместителей могут уже в ближайшее время покинуть свои кресла. Не слишком ли это радикальный шаг, когда, по сути, реформа только начинается?

Владимир Фортов: Это очень ответственная и опасная мера. И дело не только в том, что придется сменить половину руководителей. Тут надо понимать саму специфику институтов, связанных с фундаментальными исследованиями. Они создаются под лидера. А вот удастся ли найти ему адекватную замену - очень большой вопрос. Здесь подходы могут быть самые разные. Я много лет вхожу в международную комиссию по оценке институтов Общества Макса Планка. Там после смены директора начинается очень сильная проверка. Как говорится, трясут по полной программе. Заслушивают планы претендентов, вникают в каждую мелочь, а в завершение спрашивают: "Предположим, вы все задуманное реализуете, а получите за это Нобелевскую премию?" Если мнется, отвечает, не знаю, то шансов у него на пост немного. А в целом, когда в этих институтах лидер уходит, в 80 процентах случаев их закрывают. Потому, что нет достойной персоны, способной на том же высочайшем уровне продолжить его дело.

На недавней встрече с Владимиром Путиным вы предложили для реализации четыре проекта. Они касаются энергетики, транспорта, компьютерной техники. Широкую публику, думаю, они вряд ли вдохновят. Людей интересует медицина, здоровье, продление жизни...

Владимир Фортов: Между прочим, во всем мире качество жизни уже давно определяется величиной энергии, которая приходится на одного человека. Так что каждый из нас напрямую зависит от энергетики. Что касается предложенных проектов, то это лишь первая порция. У нас в заделе более 30 проектов, в том числе и в области медицины и сельского хозяйства. Их представим в самое ближайшее время. А эти выбраны потому, что абсолютно реализуемы и могут дать очень большой экономический эффект.

Когда принимался закон, немало ученых вас критиковали, говорили, что вы заняли двойственную позицию, вместо того, чтобы резко заявить о неприятии реформы. Сейчас многие ждут, что на Совете по науке вы проявите твердость в отстаивании интересов академических институтов.

Владимир Фортов: Это трудный вопрос. Не думаю, что уже пришло время рассказывать всю правду о тех драматических событиях. Поэтому людям приходиться судить на основании каких-то внешних проявлений той острой борьбы, которая велась и ведется сейчас за будущее нашей науки. Скажу лишь, что наше научное сообщество проявило в те дни поразительную сплоченность и глубокую принципиальность. Фактически были использованы все способы диалога. А диалог с президентом страны привел к значительному улучшению закона о реформе. На предстоящем Совете по науке этот диспут будет продолжен, и мы надеемся на законодательное разделение компетенций между РАН и ФАНО. О чем я уже говорил выше. Уверен, это жизненно необходимо нашей науке.

Визитная карточка

Владимир Евгеньевич Фортов родился в г. Ногинске Московской области. В 1968 г. с отличием окончил Московский физтех, а уже через восемь лет защитил докторскую диссертацию.

Он один из самых авторитетных в мире ученых, работающих в области физики плазмы, энергетики, мощных ударных и детонационных волн и физической механики. Им разработаны различные установки и методы для изучения физических свойств вещества в экстремальных условиях. Фортов участвовал в международном проекте ВЕГА изучения космическими аппаратами кометы Галлея, в исследованиях столкновения кометы Шумейкеров-Леви с Юпитером, в Международном проекте Deep Impact по бомбардировке кометы Темпл. Значительная часть его исследований связана с оборонной тематикой.

Помимо научной деятельности Владимир Фортов - один ведущих организаторов науки. Он возглавлял Российский фонд фундаментальных исследований, работал заместителем главы правительства РФ, председателем Государственного комитета РФ по науке и технологиям.

Он автор более 500 научных работ и 30 монографий, переведенных на иностранные языки. У него высокий международный индекс цитирования (7745) и индекс Хирша (42). Научные работы Фортова признаны во всем мире. Он член многих академий и научных обществ, в частности, Германского общества Макса Планка, Национальной инженерной академии США, Королевской инженерной академии Великобритании, Королевской инженерной академии Швеции, Европейской академии наук, Международного планетарного общества, Американского физического общества, является почетным членом десяти университетов мира. Ученый награжден многими престижными научными наградами, среди них премии Бриджмена, Макса Планка, Ханса Альфвена, Гласса, Дж. Дюваля, Сократа, Золотой медалью ЮНЕСКО А. Эйнштейна и т.д.

Он лауреат Государственных премий СССР и России, нескольких премий правительства, кавалер орденов Почетного легиона (Франция), "Крест за заслуги" (ФРГ); королевы Виктории (Великобритания) и т.д.

Солнечная энергетика – одно из бурно развивающихся направлений. Конечно, как справедливо отмечают многие ученые, сегодня энергия Солнца не в состоянии конкурировать с теми же углеводородами . Но солнечные батареи с каждым днем распространяются шире и шире. А в некоторых отраслях (например, в космонавтике) – вообще являются основным элементом питания.

Недавно наш портал объявил конкурс среди читателей на знание сегодняшних реалий солнечной энергетики. Конечно, он был адресован, прежде всего, студентам и школьникам. И отрадно, что именно среди этой аудитории вопросы конкурса вызвали большой интерес. Победитель конкурса получил ценный приз. Но на этом подведение итогов конкурса не закончилось.

Мы решили также отметить и школу № 90 г. Новосибирска, ученики которой проявили наибольшую активность в нашем конкурсе. И на днях, в рамках другого нашего проекта – «Открытые уроки» - там провел урок физики для старшеклассников (посвященный как раз основным принципам солнечной энергетики) профессор Олег Петрович Пчеляков. Олег Петрович – заместитель директора Института физики полупроводников и один из ведущих специалистов России по созданию высокоэффективных солнечных батарей (как раз для космической отрасли). И нам кажется, что посмотреть видеозапись его выступления будет интересно и всем вам, наши уважаемые читатели.

Видео урока профессора О.П. Пчелякова в школе № 90 

Марсоход успешно перевалил через камни, но тут же завяз в песке. Несколько попыток раскачать машину, переключая передний и задний ход, успехом не увенчались. Пришлось вытаскивать аппарат руками и отряхивать песок с гусениц. Не помогло. Это не фрагмент научно-фантастического романа, а эпизод «Дней робототехники в Сочи». По горячим следам этого форума «Лента.ру» сформулировала пять шагов, которые предстоит совершить на пути к огромным человекообразным роботам.

Шаг 1. Самоокупаемые соревнования

Роботы разных размеров и конструкций. Дети, копающиеся в электронных потрохах и строчках программного кода, и бескомпромиссные соревнования. Форум — вполне зрелищное мероприятие, на которое можно и продавать билеты, чтобы со временем выйти на самоокупаемость.

Физические и математические олимпиады хороши для выявления и развития способных детей, но не очень зрелищны. Раз они непонятны среднестатистическому зрителю, значит, прощай интерес СМИ, рекламные сборы и финансовая независимость. Соревнования по роботехнике идеально подходят для популяризации интеллектуальных сражений: зрелищно, азартно и требует серьезной образовательной подготовки участников. Такие состязания вполне способны повторить путь киберспорта, где и соревнования прибыльны, и победители зарабатывают десятки тысяч долларов.

Шаг 2. Заинтересовать промышленность

Дело не только в том, чтобы создать еще один околоспортивный проект. Россия находится на одном из последних мест в мире по роботизации: два аппарата на 10 тысяч человек. Хуже дела обстоят только на Украине, а также в странах, где роботов вообще нет.

Отставание в роботизации приводит к низкой производительности труда, по мнению участников деловой части форума. С другой стороны, наладить массовое производство роботов в России мешает низкий спрос — в стране продается всего 400 роботов в год, по сообщению Альберта Ефимова, руководителя Робототехнического центра «Сколково». Кроме того, при создании роботов требуется мультидисциплинарный подход, тут нужны химики, материаловеды и многие другие специалисты, которых в России сейчас явно не хватает.

Государство заинтересовано в развитии этого направления индустрии, но налаживание роботобизнеса оставляет на откуп частным предприятиям. Министр связи и массовых коммуникаций РФ Николай Никифоров сообщил, что не стоит ждать значительных объемов госзаказов на робототехнику. Ее стоит производить, только если это выгодно коммерческим предприятиям. Госучастие в развитии робототехники, по словам министра, будет выражаться в усилении космической группировки спутниками, координирующими беспилотные летательные аппараты или наземных роботов. Кроме того, Госкомиссия по радиочастотам (ГКРЧ) разрешила ввоз 2,4-гигагерцовых передатчиков, используемых в наборах для конструирования роботов. Относительно господдержки глава исполнительной дирекции форума, президент Ассоциации предприятий индустрии детских товаров Антонина Цицулина также сообщила о намерении Минпромторга России поддержать российских производителей оборудования для образовательной робототехники.

Шаг 3. Скорректировать образование

Замкнутый круг с недостаточными стимулами к подготовке кадров из-за малого количества роботизированных предприятий планируется разорвать с помощью создания советов, куда войдут представители средних и высших образовательных учреждений, а также коммерческих предприятий. Примерно так же действуют в США. Возможно, в России добавится еще один элемент — некоммерческое партнерство. Советы займутся внедрением лучших образовательных методик, а также организацией олимпиад и форумов по робототехнике.

Вузы смогут корректировать программу в зависимости от потребностей индустрии. Уже сейчас организована практика на производстве. Это полезнее любых изменений в учебных планах — запросы компаний меняются быстрее, чем программа в университетах.

Министр образования и науки Дмитрий Ливанов сообщил, что в 2015 году планируется провести несколько инженерных и научно-творческих олимпиад, включая робототехническую. Победители получат льготы при поступлении в профильные вузы. Список заинтересованных высших учебных заведений уже формируется.

Шаг 4. Выиграть международную конкуренцию

Пока у нас только собираются систематизировать роботехническое образование, в мире оно уже входит в школьную программу. Джонсон Джан, председатель консультативного совета Всемирной олимпиады по робототехнике, сообщил, что в Китае принята пятилетняя программа по этому предмету. Похожим образом действуют во многих других странах, включая США, а в Великобритании робототехнику используют для изучения ИКТ (инфокоммуникационных технологий). В России пока робототехника преподается кое-где в качестве дополнительного предмета.

Азиатские сборные считаются самыми сильными. Мистер Коул, тренер сборной ЮАР, напомнил известную шутку: тайваньским детям дают конструктор с рождения — чтобы попробовали на вкус. Порой азиатские сборные занимают весь пьедестал, как тайская в этом году в одной из дисциплин. Но это не значит, что их нельзя обыграть. Та же сборная ЮАР, привезшая в Сочи с двумя пересадками безумное количество коробок со своим проектом самодельного 3D-принтера, заняла четвертое место в творческом конкурсе. Российских команд было 44, и 5 из них удалось добыть медали. А на предыдущей WRO-2013 наши соотечественники стали первыми в неофициальном зачете.

Российские команды часто побеждают в олимпиадах по программированию, однако робототехника — отдельная дисциплина, тут требуется подготовка в нескольких областях. Сергей Мустафин, руководитель объединения «Робототехника» московской школы 2017 (причем не физико-математической) сообщил, что сформировал сразу четыре команды. Фактически это новое направление, в котором можно попытаться стать первыми.

…и подружиться

Последнее по списку, но не по значению. Несколько забавно выглядело, когда российские судьи заставляли соотечественников на английском языке докладывать особенности проекта и уточнять детали. Но зато можно быть уверенным, что у участников соревнований уже не возникнет проблем с общением на международном уровне. Учитывая, что возраст роботоспорстменов — от 5 до 20 лет, то за время участия в олимпиадах российские робототехники могут вполне освоиться в мировом сообществе. Кстати, о санкциях: в российской WRO впервые выступила команда из США.

Пока это просто спорт, конкурсанты ограничены типами конструкторов, модели — размерами. Однако малоэффективно, как предлагали некоторые участники деловой программы, решать на соревнованиях реальные промышленные задачи. Нет возможности ни для полноценных испытаний (кто, скажем, даст Байконур, чтобы испытать новый вид крана?). Да и запросы индустрии, как уже говорилось, меняются каждые три года.

* * *

Пока успешные марсоходы умеют запускать только американцы, а гигантских человекообразных роботов можно увидеть лишь в ярких шоу. Однако робототехническое направление — потенциально такой же технологический хит, как, скажем, компьютеры в 80-е и смартфоны в 2000-е. И за достижениями в этом направлении очень удобно наблюдать — предлагаемые программы и конструкции выполняют наглядные и понятные неспециалисту задачи.

Линейку для измерения человекообразных роботов мы уже припасли.

«Сланцевая революция» оказалась мифом — ученые подсчитали, что имеющихся в США запасов газа для выгодной добычи хватит до 2020 года. После этого добывать сланцевый газ станет невыгодно и придется его импортировать из третьих стран.

Обама за сланец

В 2012 году на пике «сланцевой революции» президент США Барак Обама выступил с громким заявлением, уверяя соотечественников в том, что запасов газа в стране хватит как минимум еще на сто лет. Особое внимание в свете этого было уделено методу гидравлического разрыва пласта (фрекинг), при котором под землю закачиваются химические реагенты. Использовать данный метод гораздо дешевле, чем традиционные методы.

Предполагается, что американские компании в ближайшие 20 лет вложат в проекты по добыче природного газа сотни миллиардов долларов.

Некоторые уже начали — например, сын вице-президента США Джозефа Байдена Хантер недавно вошел в совет директоров нефтегазового холдинга Burisma и планирует добывать сланцевый газ еще и на Украине.

Кроме того, имеются и планы по созданию газопроводов, посредством которых можно было бы отправлять добытый на территории США сланцевый газ в Латинскую Америку, Европу и даже в Азию, куда в последнее время активно стремится Россия. Все эти проекты основаны на прогнозах Управления энергетической информации США (EIA), согласно которым добыча газа в США в ближайшие десять лет продолжит возрастать.

«Темпы добычи природного газа во всем мире к 2040 году будут расти», — уверен директор управления Адам Семински.

Ученые против

С работой EIA не согласны ученые, которые под патронажем авторитетного научного журнала Nature провели исследование, показавшее, что запасы газа на территории США гораздо меньше, чем прогнозировали власти.

Ученые сразу заметили, что подсчеты, которые проводились, были сделаны наспех и оказались довольно грубыми. Поэтому группа исследователей из Техасского университета в Остине провела аналогичный анализ, прибегнув к более консервативным и долговременным, но, как следствие, и более точным методам.

«У нас плохие новости. Нужно быть готовыми к крупному фиаско», — так профессор Тэд Пацек, возглавлявший группу ученых, прокомментировал результаты работы.

По его словам, имеется тенденция, что пессимистичные прогнозы, в которых США выступает в качестве державы, зависимой от импорта газа, воплотятся в жизнь. Причем до 2008 года, когда многие начали говорить о «сланцевой революции», прогнозы того же EIA не подразумевали никакого увеличения в темпах добычи газа в США. Получается, что революция оказалась миражом.

Механизм запущен

Месторождение сланцевого газа Marcellus является крупнейшим на территории США — оно находится на территории сразу нескольких штатов: Нью-Йорка, Пенсильвании и Западной Виргинии. За прошедшие годы нефтегазовые компании пробурили там уже больше 8 тыс. скважин. По примерным подсчетам, еще 100 скважин бурятся там каждый месяц. Глубина каждой из них равняется примерно двум километрам.

На этом месторождении ежедневно добывают порядка 385 млн кубических метров газа.

Кроме того, крупные месторождения сланцевого газа имеются в Техасе, Луизиане, а также в Арканзасе. Если подсчитать число имеющихся скважин, то их будет больше 30 тыс. Вместе эти месторождения обеспечивают две трети от всей добычи сланцевого газа в США.

Когда EIA составляло свои прогнозы, оно недооценило объемы природного газа, которые будут добываться из каждой скважины. А когда начался «сланцевый бум», управление почти наугад повысило свои долгосрочные прогнозы, пообещав ежегодный прирост темпов добычи газа в США вплоть до 2040 года. Причем эти данные были не просто опубликованы, а на правах эксклюзива предоставлены журналу Nature.

Согласно этим прогнозам, увеличение темпов добычи газа будет продолжаться вплоть до 2020 года, а затем будет держаться на стабильном уровне. Причем в остальных странах «сланцевый бум» должен будет продолжаться вплоть до 2040 года.

В этом случае с прогнозами EIA согласилось большинство аналитиков. Согласно мнению авторов статьи, все они, если пользоваться меткой цитатой Михаила Горбачева, «нашли консенсус». При этом каких-либо деталей собственноручно проведенных исследований эти аналитики и стоящие за ними корпорации не предоставили.

Ученых из Техаса это смутило. И они не преминули на эту тему высказаться. Тут же подоспел полуторамиллионный грант от благотворительного фонда Альфреда Слоуна, на который на протяжении трех лет ученые и проводили свои изыскания. Отчеты о результатах они приводили в форме научных статей в таких авторитетных журналах, как Proceedings of the National Academy of Sciences (PNAS), Oil & Gas Journal, а также на страницах издания Energy.

Исследователи пересмотрели прогнозы EIA. По их словам, добыча и прогнозируемые цены на сланцевый газ действительно не изменятся до 2020 года. Однако начиная с этого момента добыча такого газа начнет снижаться, что повлечет за собой и увеличение цен.

При этом даже самый оптимистичный сценарий, предлагаемый учеными, едва равняется половине от объемов добычи, которые обещали в EIA. В своих изысканиях они использовали метод, благодаря которому разбивали территорию страны на отдельные квадраты. Это позволяло подсчитать объемы газа, добываемого из каждой скважины, а не в общем. По словам исследователей, применение данного метода позволяет достичь точности подсчетов, в 20 раз более точной, чем у EIA.

По словам ученых, при разработке компании активно добывают газ из наиболее перспективных участков, не беря в расчет, что из других скважин добыть столько же газа может и не выйти. Более того, прогнозы EIA не учитывают таких факторов, как, например, труднодоступность месторождения.

Крах американской мечты

В целом исследование показывает, что добыча сланцевого газа в США будет гораздо более низкой, чем предполагалась. Причем в пользу этого говорит не только описываемое исследование, но и ряд независимых экспертиз, проведенных другими учеными. Более того, чтобы поддерживать темпы добычи сланцевого газа на должном уровне в ближайшие 25 лет, США придется вложить колоссальные средства. И это не принесет почти никакой прибыли — одни расходы.

Представители EIA считают, что их прогнозы нельзя сравнивать с теми, что даются независимыми группами ученых.

По их мнению, причиной являются исходные данные, которые радикально отличаются в каждом из прогнозов. Однако сами представители управления успели опубликовать уже две статьи, в которых подвергается сомнению стратегия их работодателя. Более того, накануне публикации в Nature представители EIA пообещали переработать свои прогнозы в течение 2015 года.

В конце концов, поссорились между собой и исследователи из Техаса. Часть ученых считают, что их методы описывают реальную действительность. Другие — что темпы добычи сланцевого газа все-таки могут быть выше рассчитанных.

Сходятся они в одном: власти США, опирающиеся на статистику, предоставленную EIA, совершают колоссальную ошибку.

«Когда пик добычи сланцевого газа будет пройден, цены на газ подскочат. И мы ничего с этим не сможем поделать», — уверен Тэд Пацек.

По прогнозам EIA, во всем мире имеется около 220 трлн куб. м сланцевого газа. Если текущие темпы потребления газа сохранятся, то этих запасов хватит примерно на 65 лет. Однако теперь и эти данные под вопросом. Например, в Польше, которой в EIA прочили лавры «королевы сланцевого газа», все оказалось далеко не так радужно, как обещали. Осталось дождаться других результатов.