В Томске разработали технологию определения этнотерриториального происхождения человека по образцу ДНК. Открытие ученых уже помогло криминалистам раскрыть несколько серьезных преступлений.

Как стало известно, серийный таксист-педофил из Новосибирска был задержан благодаря сотрудникам томского НИИ медицинской генетики.

Преступника, нападавшего на детей в нескольких районах Новосибирска, не могли поймать на протяжении десяти лет. Мужчина действовал однотипно. Он следил за девочками и заходил за ними в подъезд. Затем он проверял, дома ли родители детей, представлялся работником ЖЭУ. Под предлогом оставить для них записку, он просил бумагу и ручку, затем проникал в квартиру и совершал преступления в отношении девочек. 43-лений педофил чувствовал себя неуловимым. Ведь безнаказанным он оставался долгие годы.

По почерку и описаниям следователи смогли установить, что это один и тот же человек, обладатель неславянской внешности.

- Используя наши знания о генофонде, мы определили, что преступник имеет происхождение по мужской линии с территории Бурятии, конкретно - из Баргузинского района, - сообщил "РГ" заместитель директора по научным вопросам НИИ медицинской генетики Вадим Степанов. - Это позволило резко сузить круг подозреваемых, и через две недели преступника задержали.

Оказалось, что педофил является жителем Новосибирска. В детстве его воспитывала бабушка. А его отец, бурят из Баргузинского района, ушел из семьи.

Как утверждают томские генетики, сегодня по образцу ДНК они могут установить этнотерриториальное происхождение любого человека с точностью до района.

- Над тайнами ДНК ученые работали около 15 лет, - сообщили "РГ" в пресс-службе инновационных организаций Томской области. - Исследователи изучали генофонд в разных популяциях на территории России, Белоруссии, Украины и определяли в геноме специфичные для  каждого этноса участки.

Генетики обследовали несколько тысяч человек. Сегодня в уникальной базе данных содержаться сведения о 90 популяциях и 60 этнических группах.

- Каждый геном индивидуален, - рассказывает Вадим Степанов. - Как показали наши исследования, даже по небольшому количеству биологического материала - несколько волос, пятно крови - можно определить этнотерриториальные корни человека.

Буквально недавно генетики раскрыли еще одно тяжкое преступление в Кемеровской области. В маленькой деревушке было совершено убийство. Свидетелей произошедшего найти не удалось. Но ученые установили национальность убийцы и дело сдвинулось с мертвой точки.

Впрочем, по словам генетиков, новая технология выведет на другой уровень работы не только розыскные отделы правоохранительных органов. С помощью подобных исследований любой желающий может узнать, кем были его предки. Этнотерриториальные геномные экспертизы позволят идентифицировать личности пострадавших в авариях и катастрофах. Технологией томичей уже заинтересовались поисковики, разыскивающие захоронения времен Великой отечественной войны. Без сомнения, этноанализ ДНК пригодится и для выявления некоторых заболеваний, распространенных в отдельных популяциях и вызванных генетическими мутациями.

- Еженедельно мы проводим несколько сложных исследований, - говорит Вадим Степанов. - Часть наших маркеров уже запатентована.

Всё выглядело непривычно для отчёта одного из департаментов: Большой зал,  полный гостей и журналистов, мэр города в Президиуме, главный доклад начальника департамента, большое количество руководителей промышленных предприятий и научных организаций.

Отличия от прошлых лет не могли не броситься в глаза. Поделиться своими впечатлениями от этого мероприятия мы попросили председателя организации «Содружество. Эффективность. Развитие», объединяющей руководителей новосибирских оборонных предприятий, Валерия Эдвабника.

– Валерий Григорьевич, Вы участвовали во множестве подобных совещаний. Чем запомнилось это?

– Оно сильно отличалось от предыдущих отчетов  – организацией, составом участников, атмосферой. Начнем с того, что на отчетное собрание одного из департаментов мэрии пришли не только мэр, но и министр промышленности областной администрации Евгений Симонов, главный федеральный инспектор по СФО, курирующий ОПК Василий Соколов. На моей памяти это впервые. Было очень много руководителей крупнейших предприятий города. И все они пришли не «для галочки», атмосфера была, как говорят в таких случаях, деловая, выступали по делу. Производственники говорили с городским начальство на равных, никто не пытался приукрасить картинку. Но не плакались на жизнь и не просили денег, а обращали внимание на те проблемы, которые предлагалось решать вместе с мэрией. Высказывали свои пожелания по развитию промышленного комплекса в городе. Все ведь понимают, что главный источник бюджетных поступлений – налоги с работающего населения. Больше рабочих мест – больше налогов, а значит, и больше возможностей для решения социально-экономических задач.

– Насколько известно, Вы входите в состав Экспертного совета при департаменте. Вы озвучивали какие-то предложения на собрании?

– Да, мне тоже предоставили слово, и я предложил поменять политику поддержки инновационных проектов за счет городского бюджета. На сегодня действует такая практика: у города есть незначительные средства, которые он в виде грантов выделяет молодым ученым на исследования и предприятиям в качестве компенсации затрат на модернизацию оборудования. Но эти средства стараются распределить «тонким слоем» среди максимального числа получателей. А что в результате? На каждое предприятие приходится не более трех миллионов рублей.

В списке – известные и уважаемые предприятия – завод им. Коминтерна, «Сиблитмаш»… Конечно, их руководство не откажется от любой помощи, но скажем честно: заводу с миллиардными оборотами помощь в три миллиона «погоды не сделает».

Но у нас есть и небольшие производства, где весь оборот может миллионов тридцать, но там внедряют новые технологии, открывают новые рабочие места. И для них эта поддержка со стороны города может стать решающим фактором. Поэтому я предложил уменьшить число ежегодных получателей грантов от департамента и за счет этого увеличить размер отдельного гранта. И совсем исключить из списка предприятия с оборотом более миллиарда рублей. Тогда даже те немногое средства, которыми располагает город, будут приносить видимый положительный результат.

– Вы отметили, что возможности городского бюджета в поддержке модернизации промышленности весьма ограничены. А вообще – что может сегодня местное самоуправление делать для развития производства на своей территории? Есть у городских властей хоть какие-то полномочия?

– Конечно, прямых возможностей для поддержки промышленности у городского бюджета немного. Но это только на первый взгляд. Потому что, помимо финансирования, есть немало способов помочь предприятиям Новосибирска. Прежде всего, в поиске заказов. Городская власть может представлять нашу индустрию на различных форумах, помогать предприятиям (особенно небольшим) с участием в выставках. Организовывать выставки и презентации  на территории Новосибирска и приглашать на них максимальное число гостей из других регионов. Одним словом, способствовать продвижению наших производителей. Еще одно важное направление – это кооперация разных предприятий.

Бывает так, что одно производство заказывает какие-то составные части издалека, просто потому, что не знает о тех, кто готов выполнить их заказ в нашем городе. А ведь сотрудничать с поставщиком, расположенным в соседнем районе, а не в другом регионе или даже государстве, – намного проще и выгоднее.

И бюджет от этого только выиграет, потому что налоги останутся у нас. И это еще одно направление работы для местного самоуправления: развивать горизонтальные связи, сводить между собой разные производства.

Третье направление для возможной поддержки – это развитие необходимой инфраструктуры. Не секрет, что значительная доля затрат любого предприятия – это содержание самой промплощадки, обеспечение ее водой, электричеством. А если мы говорим про открытие нового производства, то для того, чтобы превратить пустырь в современный цех, требуются огромные вложения. Часто именно это становится непреодолимым препятствием для перспективных проектов. И здесь у городской власти тоже есть возможность содействия производственникам. Это отметил в своем выступлении на собрании мэр Анатолий Локоть. Он решительно настроен, оказывать помощь открывающимся промышленным объектам в обеспечении энергетической инфраструктурой. Но речь шла только о производственных мощностях, а различные торговые и бизнес-центры будут делать это исключительно за свой счет. И это, на мой взгляд, правильно, потому что им проще получить кредиты, и проще их вернуть, а инвестиции в производство окупаются намного медленнее.

Еще один важный момент связан с кадрами. Сегодня мы говорим о том, что надо привлекать и удерживать молодых специалистов. Но для этого, в числе прочего, надо обеспечить их детей путевками в детский сад. Сегодня это острая проблема и ее решение полностью находится в компетенции мэрии. Если этот вопрос не разрешить, то никакого закрепления молодежи в производящем секторе не будет.

– Можно сегодня сказать, что в мэрии отношение к промышленному производству меняется в лучшую сторону?

– Понимаете, в чем дело. Те меры, о которых я говорил, обсуждались и с предыдущим мэром – Владимиром Городецким. И он поддерживал их, но дело шло туго, чиновники – это очень инертная среда. И расшевелить ее удалось Анатолию Локтю и новому руководителю департамента Александру Люлько. Дело, наконец, стало продвигаться. И в этом их главная заслуга. А насколько им удастся продвинуться, будет зависеть и от того, сколько своих единомышленников они привлекут в команду. Сколько представителей промышленности окажется в составе горсовета. Потому что, хотя текст бюджета и готовят специалисты мэрии, но утверждают его депутаты. И от них тоже зависит, насколько эффективными окажутся меры по поддержке городской промышленности.

Георгий Батухтин

29 декабря Федеральное агентство научных организаций (ФАНО) объявило о шести новых проектах реструктуризации академической науки. Между тем Президентский совет по науке и образованию еще 8 декабря принял решение временно остановить реструктуризацию, ограничив ее четырьмя пилотными проектами. В январе Академия решила: пока в течение года не увидит реальный опыт реструктуризации, на согласования по иным инициативам в этой области не пойдет.

Что происходит — чиновники не слушаются президента? Да и случалось ли в истории, чтобы к взаимоотношениям двух ведомств был привлечен не профильный министр, вице-премьер или премьер, а глава государства лично рулил бы в ручном режиме? Реформа РАН приобрела высший политический рейтинг еще на старте, с ним по итогам полутора лет и осталась.

Рассказывать о реформе Российской академии наук непросто — столько в ней драматичного, путаного и тайного. Казалось бы, Президентский совет рассмотрел итоги, принял решения. Их не обсуждать надо, а претворять в жизнь. Однако число неясностей и опасений только растет.

Решения Совета, с авторской, возможно, спорной, точки зрения, — лишь одно русло развития событий. Второе — причина, вызвавшая реформу и оставшаяся тайной: она никуда не делась и будет продолжать действовать, идя вразрез с решениями президента страны. Третье русло — резкое обострение внешнеполитических, а за ними и внутриполитических обстоятельств, усугубленных финансово-экономическим кризисом: оно также будет непредсказуемо, в том числе и для главы государства, влиять на реформу. О четвертом русле развития событий говорил на Совете президент РАН Владимир Фортов: участники реформы вступили в этап, полностью не описанный в законе, что толкает каждую из сторон на действия в соответствии с собственными толкованиями. Академик Фортов назвал его «мутным» этапом — игра пошла почти без правил, и это еще одна непредсказуемая ось развития.

С чем подошли к Президентскому совету

Напомним: начало реформы вызвало беспрецедентный в новейшей истории страны протест научной общественности. Митинги прокатились во всех крупных городах. Протесты игнорировали — закон приняли (см. «Опыты на мозге», «Э-У» № 27 от 08.07.2013). Однако на старте прохождения законопроекта вмешался президент. Тогда из первоначального текста было убрано слово «ликвидация», а также вся его в этом духе направленность. Борьба «за ликвидацию» Академии и «против ликвидации» стала стержнем событий с того момента до дня сегодняшнего и, видимо, дальше.

Каков замысел реформы? По сей день тайна. Заместитель президента РАН Владимир Иванов: «Мы не знаем замысла реформы — что хотели получить». На Совете академик Фортов привел данные соц­опроса: только 10% ученых подтвердили, что понимают, зачем реформа задумана и проводится в таком силовом виде. Есть, однако, и у него странная фраза: «Не думаю, что уже пришло время рассказывать всю правду о тех драматических событиях». Общее понимание сформулировано член-корреспондентом РАН Аскольдом Иванчиком: «Главное содержание реформы — это отделение институтов от Академии с превращением ее в клуб ученых, ни на что не влияющий».

О состоянии академической науки. Владимир Фортов: изношенность научной инфраструктуры до 80%, зачастую реликтовый приборный парк, хроническое недофинансирование, запредельный возраст ученых, проблемы молодежи, пакет социальных проблем. Владимир Иванов: «В абсолютных цифрах мы отстаем от США по финансированию науки в 15 — 17 раз». Тем не менее 42 научные программы и 30 программ региональных отделений РАН реализуются и покрывают весь спектр научных исследований. Глава ФАНО Михаил Котюков на Совете: на научные исследования Академии направляется 10% средств федерального научного бюджета, что обеспечивает 60% публикационного потока РФ.

Об итогах реформы. Академия передала имущество ФАНО, объединили три академии, приняли новый устав. ФАНО тоже выполнило часть работы. «Выявлены недочеты, но не злоупотребления», — сказал по итогам имущественных и финансовых проверок академического комплекса один из руководителей ФАНО Алексей Колович. Академик Фортов говорил на Совете о «возникшем в результате реформ отчуждении работающих ученых от управленцев» (подробнее см. «Sapienti sat», «Э-У»№ 48 от 24.10.2014). Председатель Дальневосточного отделения РАН Валентин Сергиенко назвал 2014-й «годом упущенных возможностей» и раскрыл тезис на огромном числе примеров. И еще: по данным Росстата, покинувших РФ в 2014-м оказалось почти вдвое больше, чем в 2013-м, и основная их часть — научные сотрудники.

Русло первое: что решил Президентский совет

Реформу президент не отменил, разделение полномочий между РАН и ФАНО оставил. Многие ждали бо?льшего, причем и в ту сторону, и в другую. Ходоков к главе государства шло немало, и до последней минуты было не ясно, кого он поддержит.

Позиция главы РАН: «Надо написать, что за науку отвечает Академия наук, потому что во всех документах, в четырех местах Положения о ФАНО сказано “с учетом мнения РАН”, но это не юридическая форма <…> Не решив этого принципиального вопроса, не закрепив законодательно за РАН научную компетенцию, а за ФАНО — административно-хозяйственную, мы обречены на пробуксовку и аварию в реформах». Решение президента РФ: разработать механизм координации, образовать научно-координационный совет приФАНО, чтобы пошагово, в непрерывном режиме отрабатывать варианты регламентов.

Ставился вопрос о реструктуризации, но об этом поговорим далее. Бесконечно важно, что продлен на год мораторий на сделки с имуществом Академии, на расформирования и сокращения.

По итогам — все? Нет. Сопоставим ключевое слово — «ликвидация» из первого варианта законопроекта и слова Путина на Совете: «Мы еще в одном месте ничего, может, как следует, не создали, другое уже разрушили, то, что наработано веками <…> Аккуратно, ничего не разрушая, а только наращивая наши возможности. Надеюсь, по такому пути мы с вами и пойдем». Многотысячные митинги середины 2013 года, полагаю, потому и прокатились по стране, что люди недоумевали: понимает ли это глава государства? И поскольку ответа не было, многие были убеждены: это он — инициатор реформы РАН. Сейчас стало ясно: Путин противник «ликвидации» не только на момент старта законопроекта, он и далее пункт за пунктом выявляет, где «ликвидация» в том или ином виде угрожает Академии, и блокирует эти опасности.

Он, однако, оставил Академии в борьбе за существование поле для самостоятельных упражнений. Подразумеваемое постановление Президентского совета: «Академия, защищайся сама. Да и есть ли в Академии то, что вообще стоит поддерживать? Пусть проявится, а мы посмотрим».

Русло второе: сверхмощная и сверхтайная сила реформы

Многие считают: реформа шокировала, но пора забыть и начать подлаживаться.

Есть, однако, «но». Слово «ликвидировать» в первоначальном тексте законопроекта не было случайным. И полно признаков, что от цели «ликвидировать» кто-то отнюдь не отказался.

Кто он — этот «кто-то»? Давайте, чтобы черточка за черточкой сложить его портрет, вернемся к началу реформы, в 2013-й,он там здорово наследил.

Пойдем по цепочке. По регламенту правительства, участникам заседания документы рассылают за две недели, но законопроект о реформе РАН они впервые увидели 27 июня, в день заседания — перед собой. Как и президент РАН. По ходу заседания возражали министр обороны и министр иностранных дел, но законопроект приняли (в правительстве какой еще страны документ будет принят при возражениях таких министров?). Все документы из стен правительства обязаны пройти через Институт законодательства и сравнительного правоведения. Исключений было два — законопроект о монетизации льгот и законопроект о реформе РАН. В Госдуму законопроект поступил 28 июня, в пятницу, в 18:00, когда депутаты уже разъехались по дачам, и потому до понедельника никто с ним не знакомился. А на вторник было намечено принять законопроект сразу в трех чтениях. Почему не в понедельник? Потому что сначала должен дать «добро» профильный Комитет — по науке и наукоемким технологиям. И тут случилась осечка: Комитет проголосовал против рассмотрения в Большом зале Госдумы. Можно ли это «против» перешагнуть? С точки зрения этики, аномально в парламенте любой страны. А у нас депутатскому залу потребовалось лишь отдельно проголосовать, чтобы преодолеть «запрет» комитета: большинство — «за». Темп, однако, был потерян, и это «роковая» ошибка: 2 июля на прием к Путину с протестом пошли Владимир Фортов, Евгений Примаков, а также, по некоторым сведениям, секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев. А депутаты в это время, не зная, к чему склонится президент, голосовали за принятие законопроекта в первом чтении.

Позиция главы государства повлияла, и текст законопроекта стали изменять — за круглосуточную работу села сводная бригада депутатов и представителей РАН. В таком аврале ошибки неизбежны, и они были. Скажем, «ликвидация Академии» из текста была устранена, но вписано «создание Академии», то есть по тексту их становилось две. 5 июля такой законопроект приняли во втором чтении, а 6 июля начались думские каникулы. Итак, штрих к портрету этого «кого-то»: он по часам рассчитал, чтобы завершить вопрос к последнему дню весенней сессии Госдумы.

Через регламенты перешагивали легко. Как и через законы. Вот разъяснение профессора Академии народного хозяйства и госслужбы при Президенте РФ Ивана Старикова: по пункту «е» ч. 1 ст. 72 Конституции РФ, вопросы науки относятся к предметам совместного ведения РФ и субъектов, а по ФЗ № 184 в рассмотрении проектов федеральных законов по предметам совместного ведения должны участвовать органы государственной власти субъектов. То есть все заксобрания и губернаторы (поскольку учреждения РАН есть по всей стране) должны были в течение 30 дней изучить проект и направить в Госдуму заключение. То же — перед вторым чтением.

Букву закона преодолели: РАН же не по всей стране зарегистрирована, а по адресу — Москва, Ленинский пр., 14. Попрали и дух: институты РАН (их 430) и Научные центры РАН (их 33) традиционно задействованы в важнейших региональных исследованиях. На Дальнем Востоке ониизучают, например, океан и сейсмобезопасность, в Якутии — эксплуатациюоборудования в экстремально низких температурах, на Северном Кавказе — этнос, культуру и языки десятков кавказских народов. Уберем эту региональную составляющую — и направления останутся бесхозными. Так кто же имел силу и наглость переступить закон № 184-ФЗ, чтобы мнение субъектов РФ не учитывалось?

Попрано и базовое положение Конституции, называющее источником власти народ. Протестное письмо направили девять академиков-секретарей тематических отделений РАН. В Сибири и на Урале протест подписали: председатель Сибирского отделения РАН академик Александр Асеев, председатель Уральского отделения РАН академик Валерий Чарушин, председатель Красноярского научного центра СО РАН академик Василий Шабанов; председатель Иркутского научного центра СО РАН академик Игорь Бычков, председатель Кемеровского научного центра СО РАН академик Алексей Конторович, председатель Тюменского научного центра СО РАН академик Владимир Мельников, председатель Омского научного центра СО РАН член-корреспондент РАН Владимир Лихолобов, председатель Томского научного центра СО РАН член-корреспондент РАН Николай Ратахин, председатель Якутского научного центра СО РАН член-корреспондент РАН Михаил Лебедев, председатель Бурятского научного центра СО РАН член-корреспондент РАН Борис Базаров. А вот резолюции митингов во всех крупных городах: реформа разрушит Академию и поставит под угрозу дальнейшее развитие, обороноспособность и безопасность российского государства. Сотни выдающихся ученых лично написали открытые письма. Берем наугад — Эдуард Жалнин, заслуженный деятель науки РФ, лауреат Госпремии РФ, доктор наук, профессор: «То, что сейчас делается с Академией, — непродуманно, хаотично, бессмысленно, а главное, позорно для такой великой страны, как Россия. Сломать такой мощный, хорошо отлаженный, десятилетиями проверенный организационный и координирующий механизм — это уже не частные промахи дилетантов-реформаторов, это диверсия по отношению к нашей истории, к настоящему и будущему нашей страны». Письма опубликованы — это толстый том. Профсоюз РАН доставил в приемную президента РФ коробки с подписями 121865 граждан России против законопроекта. Все проигнорировано.

Алогично появление закона о реформе РАН и в общем контексте права в теме «наука». Владимир Иванов: «Действует по меньшей мере шесть законов, регулирующих фундаментальную науку, которые между собой не стыкуются.У нас очень несбалансированное законодательство в науке <…> С 2010 года на государственном уровне нет стратегии развития науки и технологий. В закон о науке постоянно вносились бессистемные изменения, получился хаос управления». Принятый закон о реформе РАН только усугубил хаос (завалы, предопределяющие научно-технологическое отставание РФ, проиллюстрируем на примере проблемы интеллектуальной собственности, см. «Интеллект без собственности или собственность без интеллекта»). Нельзя говорить об инновационном развитии страны и сохранять законодательный бардак. В интересах научной политики страны не с РАН надо было начинать. Так каков подлинный интерес реформаторов от науки?

Причины реформы РАН

Версии выдвигались. Например: кому-то не терпится завладеть зданиями Академии в центрах крупных городов РФ и ее землями. Или — высших чиновников бесит уставная самоуправляемость Академии, ее автономность от бюрократии. Или — это диверсия «мировой закулисы»: Академия выживаемостью и неплохим уровнем исследований сохраняет для России шанс возродиться как высокотехнологичной державы, и этот шанс надо убить.

Добавим авторское предположение. Подсказку найдем в действиях лидеров США, Европы и Японии в финансово-экономический кризис 2008 года — что они стали поддерживать? Не банки, как в России (что, по оценке академика Сергея Глазьева, принесло стране ущерб больший, чем начало «приватизационных» 90-х и дефолт 98-го вместе взятые). Они кратно увеличили финансирование науки. Какая тут связь: финансовая власть над миром и исследование учеными природных закономерностей? Связь есть. Деньги власть не уступят, а если уступают, значит, какой-то элемент человеческого общежития на время становится важнее денег. Следовательно, надо вложиться в него, чтобы такой двухходовкой вновь над всем властвовать. Было ли в истории нечто, что становилось важнее денег? Не раз. Близкий нам пример — нефть и газ. Отсюда и залповое расхапывание месторождений в 90-е.

Логика такова: если в мире финансов кризис, значит, то, на что вчера можно было опереться в самих финансах, сегодня шатко. Искать опору надо в гражданской нефинансовой сфере, в ее стратегическом для человечества элементе — науке. Наука и технологии позволяют не имеющим ресурсов Германии, Японии, Швеции лидировать. Научное превосходство группы стран лишает отстающие суверенитета без всяких бомбардировок. Пример. Проводим, скажем, через международные организации абсолютно невинный тезис: нельзя сертифицировать эксплуатацию сложных систем (космических, атомных и прочих) без моделирования на суперкомпьютере; остальное считать самоделками, угрожающими человечеству. И все: страны, у которых нет суперкомпьютеров и специалистов, впредь зависимы от ведущих держав. Опереться на научный взлет сегодня — дальновидная ставка на завтрашнее усиление планетарного финансового могущества.

Авторская версия: когда до наших олигархов дошло это финансовое понимание науки, они ахнули — какая жизнестойкость у российской научной школы, мировой уровень исследований сохранен по большому числу направлений! За океаном приличные люди подобным не разбрасываются, а здесь лежит — и ничье. И последовала атака, по рисунку и темпу повторившая углеводородную приватизацию.

Возразят: там было разгосударствление, здесь, — наоборот, разница большая. Никакой! На обычных заседаниях правительства куски госсобственности за последние двадцать лет приватизировались непрерывно. Без обоснований — зачем, и доказательств — что управление в частных руках эффективнее.

Но на Академию было не посягнуть, ее охрана — академическое самоуправление, основанное на многостадийном тайном голосовании внутри самой научной общественности. Поэтому ее переход под прямое госуправление — это переход в полную беззащитность. Вот и смысл реформы: ликвидировать академическое самоуправление введением хозяйственного административного управления — вроде бы имуществом, а на деле — научными учреждениями, бюджетом, дальнейшим каскадом внутренних реформ.

Подчеркнем идентичность беспрецедентной поддержки науки как меры преодоления кризиса в США и реформы РАН в формате «спецоперации» в России. Финансовая власть над миром — несущий признак этой идентичности. Отсюда и динамика событий реформы. Ученые, искренние и идейные, недоумевали: убеждаем в значении науки для страны, а нас не слышат. Прекраснодушные восклицания — перед застывшим взглядом зверя, изготовившегося к броску.

Русло третье: потребовалось «импортозамещение»

Вернемся к решениям Президентского совета. Впечатление: то главное, что в тексте стенограммы написано черным по белому, комментаторами не замечено. Вот слова Путина: «В короткий срок определить критические точки в импортозамещении <…> Прошу Российскую академию наук, Президиум РАН принять самое активное участие в формировании Национальной технологической инициативы, а научные институты — включиться в ее реализацию». Вроде ясно — ответить на санкции, о том трубит вся пресса! Нет, не ясно. «Шапкозакидательство» приуменьшает опасность и тем искажает смысл.У России нет электронной промышленности, почти нет авиа- и судостроения, плохо с машиностроением, нет приборостроения, и т.д., и т.п. Обама заявил, что экономика России «разорвана в клочья» — приукрасил, конечно, но про цели американской политики сказана правда.

Санкции наложились на падение — рубля, цены нефти, ВВП. Зловещая симметрия: пришла угроза стране не меньшая, чем для Академии ее реформа. Путин помог Академии. Что поможет Путину? Только новая индустрия на высоких технологиях — то, о чем говорилось лет пятнадцать, да не делалось. Комментаторы Совета лишь увидели, что правитель помогает попавшей в беду Академии. А схема представляется иной, на наш взгляд, глава государства как бы говорит президенту РАН: «Меня сейчас бьют, и обращаться не к кому; я тебе помогу, но уж и ты постарайся помочь мне».

Такой расклад сильно меняет понимание. Цена Академии по тому, как она может помочь власти в ее затруднительном положении, стала как в эпоху атомной бомбы.И тот, кто протащил реформу РАН, тоже меняет угол атаки: теперь под прицелом не столько сама Академия (с ней более чем наполовину удалось справиться), а связка «президент — РАН». Была цель «ликвидировать», теперь надо ликвидировать эту связку.

Острота момента необычайна. Что в Первой мировой стало причиной революции? Историки в связи со столетием войны подготовили многотомную монографию и выяснили: не в ухудшении экономики причина революции, у других стран-участниц вой­ны она ухудшилась гораздо больше. Дело в другом: ничего не удавалось согласовывать заказчику и подрядчикам. Заказчиком были госучреждения, а обеспечивали войну в вооружениях, амуниции и продовольствии частные фирмы. Фронты же за провалы с обеспечением расплачивались сотнями тысяч жизней. Командирский корпус и в первую очередь четыре командующих фронтами дошли до белого каления в отношении главнокомандующего — царя. Дальше было его отречение от короны, а затем (что для вакуума власти естественно) — революция.

Проведем аналогию. Вот уже пятнадцать лет власть говорит про переход на инновационные рельсы, а промышленность, находящаяся в частных руках, игнорирует. Тогда исход был — рухнувшее государство.А сейчас? Президент не может этого не обдумывать. Пришло лихо, потребовалось срочное импортозамещение, а власть отвлечена размежеванием функций Академии и ФАНО, да еще в ручном режиме, и конца этому не видно. Максимально несвоевременно, слишком многое на кону. Политически сверхудачно было бы авральное импортозамещение перерастить в курс модернизации, так до сих и не принятый, — на это на Президентском совете указал Евгений Примаков. Так реформа Академии волей штормов мировой политики оказалась в центре стратегического для страны спора — начинать ли, наконец, модернизацию.

Цель «ликвидировать» продолжает быть целью

Казалось бы, если дело поддерживает президент страны, безнадежно его топить. Конечно, нет. Еще вопрос — кто кого. Именно этот смысл как главный мы и пытаемся передать читателю. Беспрецедентность силы, продвигающей реформу, убеждает: она не свернет. Как был легко проломан коридор по принятию закона под флагом «ликвидация» — так она и пойдет к той же цели, пусть и в измененных реалиях. Подтверждения? Посмотрим.

Для страны нет сейчас ничего важнее, мы говорили, чем суметь перевести авральное импортозамещение в долгожданную модернизацию. Надежду дает только сохраненная фундаментальная наука. Она, по словам академика Асеева, «основа конкурентоспособности регионов в образовании, инновациях и в экономическом развитии страны в целом». Вот в этом качестве она точно ликвидирована в последние полтора года, поскольку вместо движения здесь безысходная пробуксовка. Академик Фортов: «За Академией сохранялось право заниматься наукой, что, как это ни удивительно, встретило и встречает сейчас активное сопротивление наших оппонентов <…> В четыре-пять раз возросло количество запросов, инструкций, совещаний в виде научной переписки. Она обрушилась на ученых как лавина, не оставляя времени для творческой работы, убивая инициативу, выталкивая молодежь из науки и в конечном счете подрывая нашу конкурентоспособность». Академик Иванов: «Мы потеряли год на реорганизации. Прошлым летом ученые вместо статей писали резюме <…> Проблемы финансовые, организационные и юридические. В силу разделения выстроили бюрократическую систему, которая поглощает основную часть времени. Объем бумаг на институты возрос в четыре раза. А это говорит о том, что в четыре раза разросся бюрократический аппарат. При этом в Академии аппарат мы сократили на 80%». Фундаментальная наука увязла в реорганизации. А потеря темпа равна потере курса.

Четвертое русло: реструктуризация и иные инициативы

Теперь о реструктуризации. Это инициатива ФАНО, которая не следует ни откуда: ни из закона, ни из Положения о ФАНО, ни из решений Президентского совета 2013 года. По словам академика Сергиенко, ученым предписано «тупо следовать методичкам по реорганизации сети учрежденийФАНО, подготовленным в чиновничьих кабинетах». Пример новообразования: предложили собрать вместе Санкт-Петербургский Физтех, Институт химии и силикатов, Институт почвоведения, Пулковскую астрономическую обсерваторию и Институт акушерства и гинекологии1. Фортов на Совете: региональная наука «оказалась под большой угрозой из-за ее атомизации, потери управляемости и поспешной реструктуризации, часто идущей мимо региональных научных центров и отделений». Из постановления президиума Центрального совета профсоюза работников РАН: «Идея реструктуризации не обсуждалась с научным сообществом, РАН, общественными организациями, представляющими интересы работников учреждений ФАНО; отсутствуют официальные документы, содержащие информацию о планах преобразований, их целях и задачах. При этом подготовка к объединению институтов и возможному изменению их организационно-правовой формы идет полным ходом».

РАН протестует: нельзя проводить реформу и реструктуризацию, если не определена цель и не показано, чем новая система будет лучше старой. Академия наук призвана вести фундаментальные исследования, а они вообще не требуют реструктуризации, поскольку каждый институт уже имеет программы, в которых сбалансированы ресурсы и организационные формы до 2020 года. По сути, реструктуризацией проводится неуклонная политика отстранения Академии наук; с РАН планы и концепция реструктуризации не обсуждались, а по закону нельзя проводить объединение институтов, не согласовав это с тем, кто осуществляет научно-методическое руководство ими, то есть с Академией наук. (Отдельная благодарность Валентине Матвиенко: это по ее инициативе в проект Положения о ФАНО вписан пункт о научно-методическом руководстве Академии. РАН держится за него как за спасательный круг, на Совете Фортов попросил президента сделать этот пункт краеугольным при размежевании функций с ФАНО.)

Протест остановил ФАНО? Ничуть. Подготовка к реструктуризации шла как военная операция — региональные экспертные сессии проводились одна за другой по сверхдинамичному жесткому графику, словно то было чье-то важное поручение. Необходимость ее объяснена так: мол, наиболее выдающиеся открытия происходят на стыках наук, поэтому главное сегодня — междисциплинарность1. Заметим, междисциплинарность — сама история Академии, она была и есть в работе научных региональных центров, тематических и региональных отделений и самого Президиума РАН. Она многократно становилась принципом организации работы при решении крупнейших народнохозяйственных и оборонных задач, но реструктуризации отнюдь не требовала: просто та или иная программа объединяла усилия множества лабораторий, которые организационно оставались в своих институтах. Но у ФАНО полное отсутствие интереса к тому опыту.

Пустить сегодня фундаментальную науку по сложнейшему маршруту организационного переформирования институтов, в момент когда президент страны попросил о помощи, — значит «ликвидировать» связку «президент — Академия».

У Академии пространство для маневра ограничено: институты и львиная доля финансирования теперь в ФАНО. Но и остальное в полосе вязкого движения. Владимир Фортов на Совете: «У ученых нет желания заниматься хозяйственными вопросами, а у ФАНО нередко нет ясности, где кончается хозяйство и начинается наука <…> Граница компетенций сильно размыта и легко деформируется». Помощник президента и экс-министр образования и науки Российской Федерации Андрей Фурсенко на Совете: «Подписано соглашение междуФАНО и РАН о разграничении полномочий, приняты два регламента, еще шесть согласованы и ждут подписания. Еще шесть находятся в работе». Вот в какую тину въехали. Стране остро нужна спорая продуктивная работа науки, а она отвлечена выработкой регламентов. Отвлечь от главного можно настолько, что будет равносильно цели «ликвидировать».

Зато у инициаторов курса «ликвидировать» немалые возможности. Новые несанкционированные инициативы можно выдвигать не один год. Пример: кампания по определению эффективности научных учреждений. Только некомпетентному человеку такой тезис может показаться осмысленным. Академия наук — это сфера фундаментальных исследований, затратная по определению, ее деятельность в принципе не направлена на коммерцию, не предполагает сопоставления «столько вложили — столько получили». А термин «эффективность» — экономический, он применим лишь к прикладной науке, которая в нашей стране исчезла вместе с ликвидацией Гайдаром отраслевых министерств. Если говорить об эффективности, дальше разумная последовательность должна выглядеть так: берем курс на восстановление в стране прикладной науки, а когда ее воссоздадим, начнем кампанию по определению эффективности ее учреждений. Идет манипуляция терминологией: будто бы что-то значит, а на деле не значит ничего. Кампания по определению эффективности между тем стартовала, и мы еще увидим, каким фактором отвлечения науки от дела она обернется.

Терминологическая война

Битва за ликвидацию в России Академии наук и фундаментальной науки вообще перешла в сферу злостного передергивания терминов. Пошла манипуляция, как тремя наперстками на вокзальной площади, терминами «точки роста», «прорывные технологии» и «приоритеты» (см. «Про прорыв и приоритет»). Разницу, вроде бы, легко объяснить шестиклассникам. Но намеренная путаница упорно делается в докладах на самых высоких заседаниях. Значит, ищи кому выгодно.

Война вроде терминологическая, но ставки предельно высоки. Когда в начале июля 2013 года общественность узнала о реформе РАН, с телеэкранов на Академию одномоментно посыпались чудовищные обвинения — она мало дает практической пользы стране. Возможно ли было в этот момент объяснить российскому народу, что это дело вообще не Академии, а прикладной науки, уничтоженной чиновниками два десятилетия назад? Дело ученых из Академии — владеть тематикой коллег из лабораторий мира, и как раз это они сумели, несмотря на нереальные постсоветские трудности. В России сохранена научная школа, честь и хвала за это Академии, а ее поливают грязью — как никогда за всю трехсотлетнюю историю.

Сегодня передерг видоизменен. «Импортозамещение» при разоренной прикладной науке, конечно, будет удаваться, но с огромными трудностями. Виновного срочно надо найти. Казалось бы, ясно — это те, кто 20 лет назад ликвидировал отечественную прикладную науку, а также те, кто на заработанный в «нулевые годы» нефтегазовый триллион долларов не воссоздал технологическую базу страны. Но они-то все на своих местах. Появилась коллективная выгода: объявить — виновата наука. Терминологическое перепутывание идет по цене службистской судьбы VIP-чиновников. Как только говорит президент слово «импортозамещение» — так сразу громче хор этого бомонда: «виновата Академия».

Для цели «ликвидировать» столь дружный VIP-интерес — козырной туз, он вполне может конкурировать с поддержкой Академии со стороны президента и даже блокировать ее. Происходит легитимизация подлога. Мол, фундаментальная наука — неисчерпаемый источник, о ней не надо заботиться, она словно солнечный свет задаром есть все время. Но ее надо куда-нибудь перегнуть: в приоритеты, в прорывные технологии, в междисциплинарность, в реструктуризацию; а ученые, такие бестолковые, отстают от понимания того, что есть сегодня главное. Цитируем одного из руководителей ФАНО: «Если научные задачи не рождаются внутри самого научного сообщества, их будет ставить государство. Оно же будет структурировать институт в соответствии со своими потребностями. Для научного сообщества — это скрытый вызов». То есть ноль внимания к нуждам фундаментальной науки, зато со ссылкой на приоритеты звучит предупреждение в тональности выговора: будем структурировать!

Тревога — это легкое отвращение к будущему

Что дальше? «С окончанием моратория можно ожидать самого разного развития ситуации», предупреждал один из ведущих мировых специалистов в области квантовой теории поля академик Валерий Рубаков. Почитаем письмо в Минобрнауки, посланное непосредственно перед Президентским советом (исх. № 5396а-01-523 от 20.11.2014, вх. № АК-36-18 от 25.11.2014).В нем Национальный исследовательский технологический университет «МИСиС» (где ректорствовал нынешний глава министерства науки и образования Дмитрий Ливанов) просит Минобрнауки «интегрировать» его со следующими институтами РАН, а попросту присоединить их: Институтом металлургии и материаловедения им. А.А. Байкова, Институтом общей и неорганической химии им. Н.С. Курнакова, Институтом нефтехимического синтеза им. А.В. Топчиева, Институтом проблем комплексного освоения недр, Институтом динамики геосфер, Институтом физической химии и электрохимии им. А.Н. Фрумкина, Институтом геологии рудных месторождений, петрографии, минералогии и геохимии, Институтом геоэкологии им. Е.М. Сергеева и Геологическим институтом. Да это половина Ленинского проспекта в Москве — центр города, где рыночная цена квадратного метра баснословна! Такие же письма с предложениями «интеграции» поступили в министерство от Томского политехнического университета, Томского, Новосибирского, Санкт-Петербургского и Самарского госуниверситетов.

И те, кто посылал письма, и те, кто их получал, прекрасно знают: научно-исследовательские институты в составе вузов в нашей стране были — около сорока — и сплыли. Остались единицы в трех-четырех самых известных университетах. Однозначно: отдать институты Академии наук туда, где главная задача не научные исследования, а образование, — значит полностью уничтожить фундаментальную науку.

«Центр компетенции находится в Академии наук, а центр управления — вФАНО. Такой дуализм, как следует из теории управления, ведет к неустойчивости и в результате — к аварии», предупреждал на Совете Владимир Фортов.

Российская фундаментальная наука сегодня — это сплошь проблемы после почти четверти века недофинансирования и невостребованности. Из-за этих проблем за рубеж выехало два демографических пласта ученых — 40-летние и 50-летние. Между тем Академии предстоит бег с перегрузками. Перечислим, к чему обязал закон. Необходимо освоить роль эксперта программ и проектов при принятии важных государственных решений. Осуществлять руководство научными исследованиями в институтах, подведомственных ФАНО, а вовне ФАНО, то есть по всей стране независимо от ведомственной подчиненности, вести мониторинг и оценку результатов деятельности примерно трех тысяч иных научных организаций. По поручению президента организовать четыре программы: Арктику, медицинские науки, математическое моделирование, оборонные исследования (и работа уже идет, см. «Наука ученым»).В связи с поворотом в экономической политике обеспечить научно-технологическое развитие ресурсных отраслей. При этом методом тыка и трудных переговоров находить регламенты взаимодействия с ФАНО, а уроки борьбы с инициативами вроде реструктуризации говорят: здесь возможны большие сюрпризы.

Теперь представим, что все это Академии удалось. Это выигрыш? Нет, проигрыш, потому что нынешний виток истории требует гораздо большего: нужно помочь политическому руководству и в первой фазе — импортозамещении, и во второй — модернизации, как когда-то советская наука помогла советскому руководству с бомбой и с космосом. Получится помочь? Не факт: вполне реальна на пути та авария, о которой предупредил Владимир Фортов. А тот, кто сам в аварии, — не помощник. Но если не получится, то и помощь политического руководства Академии также не сработает.

Во время избрания президента РАН претенденты в совокупности проговорили полную программу решения проблем науки (см. «Tertium non datur», «Э-У» № 21 от 27.05.2013). И что? Все, кто сегодня корежит науку, начиная с законопроекта о реформе, — о той программе ни слова. Надо правильно понимать: тому, кто не ставит задачу помочь науке, не ставит задачу реализовать программу, намеченную профессионалами, а декларирует лозунги типа «технологический прорыв» или «государственный приоритет», на деле глубоко плевать и на то, и на другое. Под треск этих погремушек он ведет такие разрушительные преобразования в академической системе, после которых в стране не из чего будет делать ни прорывы, ни приоритеты.

Академии в предстоящем «мутном» этапе нужна беспрецедентная дееспособность, снова выводящая ее на уровень бомбы и космоса. Протестный потенциал теперь надо реализовать в работе. Это сегодня судьбоносный политический фактор — и для Академии, и для страны.

Тревога как легкое отвращение к будущему — вот что остается после прочтения стенограммы Президентского совета. Очевидно, что ни один из участников, включая президента, не испытывает воодушевления от открывающихся перспектив: авария возможна.

Более 7 миллиардов рублей будут получать ежегодно вузы и научные организации, создающие  высокотехнологичные производства. Премьер-министр Дмитрий Медведев подписал постановление о субсидиях на реализацию таких комплексных проектов по выполнению научно-исследовательских, опытно-конструкторских и технологических работ. Об этом сообщает сайт правительства.

Господдержка в этой сфере  продлена на 2017-2020 годы. Это будет способствовать модернизации образовательных программ вузов, росту производства новой продукции, созданию новых  рабочих мест, развитию импортозамещения, поясняет кабмин.

В пояснительной записке прописываются условия и способы получения субсидий от министерства образования на конкурсной основе. Их будут предоставлять  от 1 до 3 лет. Предусматривается софинансирование проектов со стороны организаций-участников.

Справка "РГ"

С 2010 по 2014 год на реализацию 183-х проектов при бюджетном финансировании в размере 37 млрд рублей было привлечено более 48 млрд рублей внебюджетных средств и создано 3500 новых рабочих мест. К 2020 году объем продукции, произведенных в рамках этих проектов, составит 745 млрд рублей. Число новых рабочих мест возрастет до 9000.

Своей оценкой экономической ситуации в стране и Новосибирской области   делится доктор экономических наук, профессор Новосибирского технического университета Борис Лавровский.

- Борис Леонидович! Грозит ли российской экономике срыв в кризис, подобный тем, что мы пережили в 1998 и 2008 годах?

-  Начнем с того, что мы живем при капитализме, а  ему внутренне присущи кризисы. Его развитие идет через кризисы, а значит, нужно привыкнуть к тому, что они периодически будут происходить. Другое дело – их природа и характер.  В постсоветское время мы пережили уже несколько кризисов, и каждый из них  имеет «свое лицо».

 Август 1998 года – позорный дефолт, когда страна объявила всему миру и своему населению, что у нее нет денег, чтобы платить по своим долгам и обязательствам. Этот дефолт сопровождался сильной девальвацией рубля.  Кризис 1998 года носил сугубо внутренний характер и был прямым следствием экономической политики, проводившейся в России в 90-е годы.

Кризис 2008 года. Он имел полностью внешний характер, начался в США, распространился на все западные экономики. Это привело к резкому падению промышленного производства и потребления. Соответственно, упал спрос на сырье, в том числе нефть. Последовало  резкое падение цен на нефть и другие товары нашего сырьевого экспорта.

Кризис 2014 года. С одной стороны, он носит внешний характер. Это санкции, введенные Западом из-за событий в Крыму и Донбассе. Но введенные против нас санкции оказали негативное влияние на нашу экономику в основном из-за внутренних причин.

И главная причина, на мой взгляд, состоит в низкой эффективности нашей экономики, а значит, отсутствии внутренних ресурсов, необходимых для ее развития. Проще говоря, внутри страны нет денег, необходимых для экономического развития, и их приходится брать на внешних рынках.

У нас много говорят о «нефтегазовой игле», но не меньшее значение имеет и то, что мы подсели и на «кредитную иглу». Наша экономика не может нормально развиваться без постоянных внешних заимствований, которые делались в основном на западных финансовых рынках. После введения санкций этот источник кредитования был перекрыт. Это одна из причин нынешнего кризиса.

Вторая причина, резко усложнившая финансово-экономическое положение России, – это значительное падение цен на нефть, а значит, и нашей валютной выручки, экспортных доходов. В совокупности эти две причины вызвали действительно очень серьезный кризис.

- Этим и объясняется резкое падение курса рубля по отношению к доллару и евро?

- Не только этим, но и тем, что Центральный банк отпустил рубль в свободное плавание. Отказался искусственно поддерживать его курс валютными интервенциями. Отпустить рубль в свободное плавание обещали давно, но этого не делали, потому что боялись девальвации рубля. Сейчас на это решились из-за резкого падения цен на нефть и другое сырье.  В этих условиях девальвация рубля – это способ повысить доходы от экспорта нефти, газа, леса, металлов и прочих товаров.

Так что в этом плане фактическая девальвация рубля – это способ поддержать нашу экономику. Но у этого способа есть и негативные стороны и это не только снижение покупательной способности и уровня жизни населения.

Также это и высокая ставка рефинансирования – 17 процентов, что делает невозможным внутренне кредитование развития промышленности и других секторов экономики. А доступ к внешним кредитам перекрыт. Сейчас ставка понижена до 15 процентов, но вряд ли это существенно изменит ситуацию.

- Что же нас ждет?

- Пока твердо могу сказать только одно. Россия выбиралась из всех предыдущих кризисов, есть надежда, что она выйдет и из этого. Во всяком случае, российские власти предпринимают экстренные меры для выхода из кризиса и надежу терять не надо.

- Каковы перспективы в эпоху «дешевой нефти» у Новосибирской области, которая не богата природными ресурсами?

- Перспективы у нашей области сейчас смотрятся лучше, чем в период «дорогой нефти». Но связано это не столько с ценой на нефть, сколько с реальной девальвацией рубля. В этих условиях продукция отечественной промышленности становится гораздо более конкурентоспособной, начинается процесс импортозамещения. И если его удастся запустить, регионы, сохранившие промышленность, окажутся в лучшем положении, чем сырьевые. Новосибирская область сохранила определенную, в некоторых секторах весьма значительную часть промышленности. Есть и определенный кадровый потенциал, сохранилась, хотя и не без потерь, наука. Так что перспективы у Новосибирской области в новых экономических условиях хорошие. Особенно это касается самого Новосибирска. И их надо использовать.

Юрий Курьянов