Что может подвигнуть наше государство поддержать эффективную переработку органических отходов

На днях произошло знаковое событие: российский президент отказал компании «Роснефть» в финансовой поддержке четырех проектов освоения месторождений. Событие это знаковое в том смысле, что еще год-полтора назад курс на освоение недр (с привлечением многомиллиардных инвестиций) преподносился в качестве главнейшей составляющей стратегии развития нашей «энергетической державы». И вот теперь движение в эту сторону как будто приостанавливается. Конечно, причиной остановки являются неблагоприятные экономические и политические обстоятельства, однако имеет смысл воспользоваться возникшей паузой для серьезного осмысления энергетической политики. Иначе говоря, нет худа без добра.

Мы уже писали о том, что из-за пресловутой «нефтегазовой иглы» правительство в течение многих лет откровенно игнорировало внедрение инноваций, связанных с использованием возобновляемых источников энергии. По сути дела, руководство страны продолжало ту же линию, принятую еще в советские годы: приращивать могущество страны за счет сибирских недр. Точнее – за счет недр Сибири и Крайнего Севера. Однако в правительстве не учли того, что технологический прорыв затронул и область энергетики. В итоге в странах ЕС доля потребления добываемого углеводородного топлива стала постепенно снижаться. С экономической точки зрения это может означать низкую окупаемость новых дорогостоящих проектов по освоению далеких сибирских недр. Прогресс не стоит на месте, и потому есть риск, что к тому моменту, когда новое месторождение заработает на полную мощь, цены на ископаемое топливо упадут настолько, что продавать его уже не будет смысла. Загадывать, конечно, невозможно, однако если вы серьезно относитесь к мировой науке и адекватно оцениваете роль интеллекта в развитии современной технической цивилизации, исключать подобный сценарий нет никаких оснований.

Уже сейчас можно с некоторой осторожностью говорить о том, что биогаз, получаемый путем брожения биомассы органических отходов, становится соперником природного газа, извлекаемого из недр. Конечно, пока речь идет только о тенденции. Но тенденция эта весьма показательна.

Напомню, что европейские ученые занялись изучением биогаза еще в XVIII столетии. А уже в начале XIX века были сделаны первые шаги для его практического применения. В 1880-х годах начались первые опыты по использованию биогаза для обогрева помещений и освещения улиц. Лидировали в этом вопросе англичане. В конце XIX века улицы города Эксетер освещались за счет биогаза, который получался в результате брожения сточных вод и накапливался в специальных хранилищах. Еще до начала Первой мировой войны в Бирмингеме был построен завод по производству биогаза из сточных вод. Полученное топливо, что самое интересное, использовалось для выработки электроэнергии.

Во время Первой мировой войны из-за дефицита топлива биогазовые установки получили довольно широкое распространение в разных странах Европы. Их применение расширялось до середины XX столетия – до тех пор, пока их не вытеснило появление более дешевых энергоносителей, в числе которых – обычный природный газ.

Наибольшее распространение биогазовые установки получили в странах Юго-Восточной Азии, чему в немалой степени способствовала высокая плотность населения и теплый климат.

Важно отметить, что на сегодняшний день технологии получения биогаза стали во многих странах стандартами очистки сточных вод и переработки твердых органических отходов сельхозпроизводства. Вопросы экологии, таким образом, гармонично сочетаются с вопросами энергетики. То есть технологии дают в этом случае двойную пользу.

В современной Европе, столкнувшейся в 1970-х с энергетическим кризисом, развитие биогазовых технологий получило новый импульс. Причем в ряде стран данное направление поддерживается на правительственном уровне. В настоящее время в Германии, например, почти 6% электроэнергии вырабатывается за счет биомассы отходов. Количество биогазовых установок с 2000 года по 2012 год увеличилось с одной тысячи до семи с половиной тысяч (по другим данным – до восьми тысяч). В 2011 году с помощью биогазовых установках в Германии было произведено 3 000 МВт электроэнергии. В Швеции не менее 50% тепловой энергии вырабатывается как раз за счет биомассы. В Англии за счет биомассы удается покрыть все энергозатраты в сельском хозяйстве.

Интересно отметить, что в Советском Союзе этой темой научно занимались с 1940-х годов. Кроме того, в 1970-х советское правительство пыталось проводить политику энергосбережения, где серьезное значение придавалось, в том числе, и биогазовым технологиям. В принципе, у нас есть собственная научная основа для развития данного направления. Хотя, разумеется, до европейских показателей нам еще невероятно далеко.

Тем не менее, наши ученые готовы включиться в эту работу, при условии, что она будет поддержана государством. Немалую роль будут здесь играть специалисты в области микробиологии. Дело в том, что биогаз получается под воздействием бактерий, вызывающих процесс брожения. В Европе используются специальные, селекционные культуры микроорганизмов, которые в виде раствора заливаются в реактор установки. Поэтому развитие отечественных технологий получения биогаза начнется, судя по всему, с работы микробиологов. Особенно это важно для сибирских регионов с их суровым, совсем не европейским климатом.

Как пояснил заведующий лабораторией молекулярных биотехнологий Института цитологии и генетики СО РАН Сергей Пельтек, на данный момент у нас такой микробиологической культуры нет, поскольку наши микробиологи этими вопросами пристально не занимались. Смеси, которые используются в Германии, вряд ли нам подойдут из-за разницы в климате. Их в любом случае придется модифицировать или искать что-то своё. Однако ситуация далеко не безнадежна. «Из тех метагенов, что мы уже изучаем, всё равно найдется что-нибудь полезное», – считает ученый. И если задача перед учеными будет поставлена, если будет выделено финансирование на проведение НИР, то результат, так или иначе, появится. Хотя, возможно, для этого понадобится не один год.

Есть ли какие-то признаки государственного интереса к подобным задачам? В некоторой степени надежду вселяет официальная позиция Минэнерго России по прорывным технологиям, озвученная в ноябре прошлого года. Отдельной строчкой  как раз упомянуты технологии, связанные с возобновляемыми источниками энергии. Надо заметить, что выделенные приоритетные направления получают государственную финансовую поддержку. Если на местах будут сформированы соответствующие проекты, то открывается возможность «открыть» важное инновационное направление, в котором будут задействованы, в том числе, и наши микробиологи. Наверное, вряд ли кто будет отрицать актуальность такой переработки отходов, решающей одновременно проблемы и энергетики, и экологии. Осталось только убедить в этом наших руководителей, отвечающих за качество жизни на местах. 

Олег Носков

Это уже закономерность последних лет – об Арктике говорят, об Арктике спорят и, похоже, даже готовы за нее бороться с применением военной силы. Эти необозримые ледяные просторы, которые хоть и существенно сократились из-за потепления, располагаются на площади в 5,02 миллиона квадратных километров (по данным на 2014 год).

Общая стоимость полезных ископаемых здесь (нефть и газ) только в российском, самом крупном арктическом регионе, по самым скромным оценкам, оценивается в 30 триллионов долларов. Плюс - Северный морской путь, значение которого в логистике будущего имеет колоссальное экономическое значение. Плюс – безопасность России в регионе. И это, пожалуй, одна из важнейших составляющих в политике нашей страны в Арктике.

Помимо России, арктические сектора есть у Дании (Гренландии), Норвегии, Канады и США. Для последних этот регион, как это водится, включен в сферу национальных интересов. Со всеми вытекающими последствиями – американцы явно намереваются доминировать и в этом таком далеком, холодном и необжитом месте планеты. Впрочем, постоянную «прописку» в Арктике уже давно имеет Россия – в последнее время активно обозначающая там свое, в том числе и военное, присутствие.

Никто и не скрывает планов того, что наша страна готова обеспечить безопасность всех своих рубежей, в том числе и со стороны Северного Ледовитого океана. И одним из приоритетов развития Вооруженных сил на ближайшее время останется создание инфраструктуры в Арктике. Об этом недавно открыто заявил Министр обороны России генерал армии Сергей Шойгу.

 «Имеющиеся ресурсы будут сконцентрированы на таких основных направлениях развития Вооруженных сил, как создание военной инфраструктуры в Арктике, совершенствование аэродромной сети, внедрение передовых технологий, связанных с материально-техническим обеспечением войск», - заявил глава военного ведомства.

Слова Сергея Шойгу – не банальное сотрясание воздуха. За ними прослеживается конкретика – в настоящее время Минобороны России активно реализует программу освоения Арктики на островах Новая Земля, Земля Франца Иосифа, Шмидта и Новосибирских островах, между которыми и континентальной частью России проходит Северный морской путь,  восстанавливаются и строятся новые аэродромы, военные городки, приспособленные для проживания в суровых климатических условиях.

А еще здесь идет активная боевая подготовка, появляется новая техника и вооружение. А еще российская армия совместно с другими министерствами и ведомствами активно занимается утилизацией отходов, оставшихся здесь еще с советских времен – одного только металлолома и прочего хлама накопилось на сотни тонн.

Здесь  создается и уже частично приступила к выполнению задач Арктическая группировка войск, формирование которой полностью завершится к 2020 году. В ее состав войдут силы Северного флота, две мотострелковые арктические бригады (первая из них уже получила Боевое знамя части), подразделения ВДВ, истребители-перехватчики, транспортная авиация.

Арктические бригады будут выполнять задачи по патрулированию прибрежной зоны, охране объектов и территорий вдоль северных морей (Баренцева, Карского, Моря Лаптевых) и Северного Ледовитого океана, обеспечению прохода и сопровождения кораблей по Северному морскому пути. Ну и, естественно, демонстрировать наше военное присутствие в Арктике. Как без этого?

Подразделения арктических соединений оснащаются современной высокопроходимой техникой – двухзвенными транспортерами, снегоходами, кораблями на воздушной подушке. Командующий ВДВ генерал-полковник Владимир Шаманов сообщил, что десантники в Арктике будут переодеты в экипировку «Ратник», которая позволяет выполнять боевые задачи в условиях крайне низких температур.

О том, что российская армия в Арктике – всерьез и надолго, свидетельствует и тот факт, что для комплектования офицерами арктических и разведывательных соединений в ДВОКУ - Дальневосточном высшем общевойсковом командном училище (Благовещенск) открыта подготовка кадров по специальности «Управление арктическими подразделениями» и «Управление горными подразделениями». В Новосибирском высшем военном командном училище, готовящим кадры, в том числе и для спецназа ГРУ, внесены изменения в программы подготовки разведчиков – с учетом северных климатических условий.

Будущие лейтенанты будут приходить в Арктику уже с соответствующей подготовкой и не исключено, что часть из них выслужится здесь до званий старших офицеров.

«Обжила» Арктику российская армия еще весной прошлого года, когда на остров Котельный высадился батальон Ивановского соединения ВДВ (98-я ВДД). Тогда 14 марта 2014 года была проведена первая в истории массовая высадка десантных войск и военной техники – 350 десантников, 4 парашютные платформы с боевой техникой и около 40 тонн различных грузов.

Через час десант уже обеспечил взлетно-посадочную полосу ранее законсервированного аэродрома «Темп» к принятию самолетов военно-транспортной авиации. Местные белые медведи, считающие остров своей территорией, предпочли удалиться от занявших позиции голубых беретов поближе к береговой линии.

Кто бывал на острове Котельный даже в самых «жарких» для этого региона месяцах – в июле и августе – с дневными температурами в 5-7 градусов тепла и пронизывающими ветрами, может представить, каково здесь при минус 40-50! Десантники справились, заслужив не только высокую оценку командования, но и мировое признание.

«Своими» могут считать арктические острова и корабли Северного флота, которые ранее в этих широтах практически не появлялись. Еще в сентябре 2012-го в здешних водах появился тяжелый атомный ракетный крейсер «Петр Великий». Военные маневры проводила и группа боевых кораблей с лидером БПК (большой противолодочный корабль) «Адмирал Левченко». А БДК (большие десантные корабли) «Георгий Победоносец» и «Кондопога высадили на острова десант морской пехоты.

Последние крупномасштабные учения российской армии в Арктике проводились в марте 2015 года. В них было задействовано около 80 тысяч человек и 220 единиц авиационной техники – стратегических бомбардировщиков, истребителей-перехватчиков и вертолетов. Северный флот со своей группировкой кораблей отрабатывал задачи по уничтожению военно-морской группировки условного противника и переброски войск на большие расстояния.

Практически в это же время в своем арктическом секторе – в провинции Нунавут – провела маневры под кодовым названием NOREX-2015 и канадская армия, которые некоторые аналитики оценили как ответ на российские учения. В них участвовало 200 военнослужащих Канады, совершивших марш-бросок по пересеченной местности и пострелявших по мишеням. В общем, ответ получился каким-то неубедительным.

Вот даже если без «шапкозакидательства» - Россия уже контролирует все воздушное и морское пространство Арктики как минимум на 500 километров от своей береговой полосы. Слово «контролирует» - ключевое, но оно не означает, что мы занимаем эту территорию - с учетом шельфовой зоны Россия может претендовать на 350 морских миль.

В обеспечении безопасности страны на северных рубежах используется глобальная система, позволяющая при помощи автоматизированных систем управления, спутников, носителей информации в море и на берегу получать полные данные о ситуации в регионе. Все летающее в небе, ходящее по воде и под водой – в поле зрения системы, доработки которой еще продолжаются.

Тем не менее, даже не смотря на существенное российское военное преимущество по численности и обычным вооружениям в Арктике, было бы наивным полагать, что «арктические соседи» не строят своих планов по господству в этом богатейшем и перспективном во многих отношениях регионе земного шара. В первую очередь – со стороны США.

Вот и нынешнее заявление американского адмирала Джона Ричардсона, кандидатура которого выдвинута на должность начальника штаба ВМС США, о необходимости развития своего ледокольного флота, неоднозначно указывает на пресловутые «национальные интересы» Америки именно в Арктике.

Советский Союз, а потом и Россия, потратили огромные финансовые средства на освоение Арктики и создание Северного морского пути – наиболее кратчайшего маршрута морского сообщения между Европой и Дальним Востоком. (Впрочем, у нас был и «местечковый интерес» - обеспечение так называемого Северного завоза в регионы арктического побережья, от Мурманска вплоть до Якутии и Чукотки, с обеспечением объектов Минобороны России.) Отечественный ледокольный флот по праву считается лучшим в мире.

Используется он и в интересах Вооруженных сил – при проводке кораблей Северного флота в Карское море (БПК «Адмирал Левченко») участвовали, например, два атомных ледокола госкорпорации «Росатом».

Американские ударные авианосцы с эскадрами кораблей сопровождения без поддержки ледокольного флота в Северный Ледовитый океан попросту не войдут, особенно в период зимней навигации. А ведь хочется! Поэтому в сенатском комитете США по делам вооруженных сил возбудились на тот факт, что Америка существенно отстает от других стран, в первую очередь от России, по количеству ледоколов. Адмирал Ричардсон отреагировал мгновенно, заявив, что ВМС США разработали план действий в Арктике. При этом он не преминул подчеркнуть, что «Россия уже длительное время концентрируется на деятельности в Арктике». Что ж, весьма корректная, но объективная оценка.

Автор: Виктор Сокирко

28 июля начальник департамента промышленности, инноваций и предпринимательства мэрии Александр Люлько посетил предприятие ООО «НПФ «Гранч», которое некоторые эксперты называют пионером «подземного Интернета». Удалось ли предприятию убедить в этом представителей мэрии и как в муниципалитете оценивают потенциал таких разработок — в материале «КС».

НПФ «Гранч» является разработчиком и производителем систем безопасности, связи, автоматизации и навигации для горно-шахтных компаний. Производятся эти изделия в Новосибирске, а применяются главным образом на Кузбассе, не случайно даже в названии их многофункциональной системы SBGPS, по словам директора по внедрению «Гранча» Александра Новикова, первые две буквы означают Siberian Birth.

Руководитель проекта и генеральный директор предприятия Александр Грачев подчеркнул в разговоре с Александром Люлько, что главная задача рассматриваемого носимого и стационарного оборудования — не отыскивать пострадавших в аварии на шахте, а сделать эти поиски ненужными, предотвратив саму аварию. Те же «умные каски», с которыми обычно в первую очередь ассоциируется «Гранч», превращают шахтера в настоящий «мобильный датчик», с помощью которых можно узнать не только его местоположение и физическое состояние, но и окружающую обстановку, в первую очередь присутствие метана. «Стационарные датчики в самых важных местах — это, конечно, нужная вещь, но если утечка произойдет чуть дальше, ее, скорее всего, не удастся обнаружить вовремя», — говорит Александр Грачев. В то же время если выдать «умную каску» хотя бы каждому десятому работнику, безопасность в шахте может возрасти в разы. Хотя если авария все же случится, время поиска пострадавших с их оборудованием, по словам руководства компании, сокращается с нескольких дней до нескольких минут, а точность местоположения шахтера можно определить до 20 метров прямо на диспетчерском посту.

Стоит отметить, что основная характеристика, которую закладывают разработчики рассматриваемого оборудования в свои изделия, — это, конечно же, «живучесть» и способность работать в экстремальных условиях. Сделать это можно двумя путями: либо повысив прочность до возможного предела, либо включив возможность быстро и легко все восстановить после сбоя. В этой дилемме «Гранч» предпочел выбрать оба пути сразу: стационарные узлы связи были дополнены носимыми мобильными станциями, с помощью которых можно быстро восстановить работу в случае аварии, пока ремонтируется основная сеть: «Каждое такое устройство дает устойчивый сигнал в радиусе 200 метров. Один спасатель может легко унести пять таких», — рассказал представителям мэрии Александр Грачев. По его словам, подобного рода разработки призваны обезопасить жизни не только горняков, но и спасателей, которые рискуют ничуть не меньше, а погибают в авариях даже чаще — например, устройства дополненной реальности, позволяющие облегчить работу в условиях ограниченной видимости.

По мнению Александра Люлько, Новосибирск заинтересован в подобных разработках, и это в первую очередь касается безопасности метрополитена. Такая продукция была охарактеризована им как востребованная и перспективная.

«Сама идея позиционирования под землей уникальна и конкурентоспособна. Я думаю, что наша задача — поддерживать такие инновационные проекты, за ними — будущее, и мы заинтересованы, чтобы их разработчики развивались», — подчеркнул Александр Люлько.

Основной трудностью в работе «Гранча» остается нехватка производственной мощности: компания по-прежнему позиционирует себя в первую очередь как НИИ, а не как промышленный объект, направляя основные усилия на новые разработки. Отбить затраты на них, как известно, можно за счет массового производства — и в существующих объемах «Гранчу» уже тесно. В компании отмечают, что увеличивают объемы производства, а за первое полугодие оборот, по словам директора предприятия, составил около 200 млн рублей. Потребители такого рода изделий есть в Кузбассе, где уже около 20 горнодобывающих предприятий используют подробное оборудование, и в Казахстане, а также в Юго-Восточной Украине (шахты Донбасса в 3–5 раз глубже кемеровских, поэтому требования надежности связи для них более высокие). По словам Александра Грачева, сейчас готовится соглашение о поставках в Германию новосибирских комплектующих. Потенциальный партнер, чье название пока не разглашается, поставляет системы безопасности для шахт по всему миру.

Помимо расширения производственных площадей, Александр Люлько предложил помощь еще в одном направлении. Сейчас, по его словам, в рамках полномочий департамента ведутся переговоры с заводом «Лиотех», который как раз ищет рынок сбыта для своих батарей. «Гранчу» в первую очередь нужны безопасные литий-феррофосфатные аккумуляторы, которые в отличие от литий-ионных не взрываются и не искрят при повреждении.

В завершение визита Александр Люлько подчеркнул, что департамент намерен оказывать поддержку во всех вопросах, которые можно решить на уровне муниципалитета.

«Запредельно немыслимо» - так бы я охарактеризовал ситуацию с реализацией проектов комплексной малоэтажной застройки, изначально представленных в качестве важнейших прецедентов в вопросах современного и грамотного решения жилищной проблемы.

Еще в мае 2011 года у меня состоялся любопытный разговор с тогдашним министром строительства и ЖКХ Новосибирской области Денисом Вершининым. Прологом к нашей беседе послужила одна из моих публикаций, где я высказал сомнение в возможности региональной власти решать серьезные градостроительные задачи. Министр с моей позицией был не согласен, и в ходе беседы уверил меня в том, что приложит все усилия к тому, чтобы создать на территории области современное, «образцовое» малоэтажное поселение. Речь шла о площадке комплексной застройки площадью 68 га в поселке Ложок (Барышевского сельсовета), где должны были поселиться резиденты «Технопарка Новосибирского Академгородка»…

Тот, кто следил за длительной эпопеей освоения указанной площадки, не может не уловить некоторой доли иронии в этом воспоминании. Освоение продолжается уже при третьем губернаторе, и точка в  затянувшемся процессе еще не поставлена. На площадке в поселке Ложок фактически пересеклись три направления, в потенциале рассчитанные на государственные инвестиции: 1) программа комплексного малоэтажного строительства; 2) программа развития «доходных домов» для работников бюджетной сферы (преимущественно научно-образовательных учреждений); 3) программа поддержки льготников в приобретении жилья. Впрочем, слово «программа» здесь весьма условно, поскольку само освоение данного участка было вписано в региональную программу стимулирования развития жилищного строительства, разработанную еще в 2010 году при губернаторе Викторе Толоконском. В соответствии с этим документом, за пять лет (то есть к концу 2015 года) на территории области должны быть реализованы (при участии региональной власти) как минимум пять таких проектов. Площадка в поселке Ложок значилась на первом месте. Теперь завершение строительства намечено на сентябрь 2016 года, точнее – завершение строительства коттеджного поселка  Академпарка, являющегося одной из трех и самых больших «составных частей» (44 га).

Насколько мне известно, изначально (на период 2010 года) проект совершенно не предполагал никаких составных частей. Составные части возникли, так сказать, «исторически», под влиянием объективных обстоятельств. Вначале откололся небольшой кусочек под строительство так называемых «доходных домов», которыми (по непонятной причине) занималось Министерство экономического развития НСО. Чуть позже еще один кусок выделили на льготных условиях многодетным семьям. Оставшуюся часть земельный оператор (в лице ОАО «АРЖС НСО») несколько раз безуспешно пытался «толкнуть» с аукциона новосибирским девелоперам.

Ситуация фактически зашла в тупик, поскольку очередь из желающих взвалить на себя столь ответственный груз никак не выстраивалась.  В ход пошли, насколько мне известно, кулуарные переговоры. В итоге участок «пристроили», и теперь нам подают сигналы, будто через год эпопея должна вроде бы закончиться.

Есть ли какие-то признаки, что это малоэтажное поселение реально обещает стать для Новосибирской области образцовым, отражающим какие-то современные тенденции в отечественном домостроении? Ведь площадка так или иначе ассоциируется с Академгородком и с Академпарком. Казалось бы, где, как не здесь, необходимо создать нечто поистине современное и передовое?

Загадывать не будем, однако уже сейчас отчетливо вырисовываются контуры вполне обыденной по нашим временам малоэтажной застройки, в которой точка не ставится в течение десятилетий: в одном месте люди уже живут, в другом завершают строительство, в третьем возводят «коробку», а где-то еще растет бурьян. Поселение развивается не как единое целое, а мелкими частями. При этом какие-то отдельные части упорно не доходят до полного завершения. Достаточно проехать вокруг города, чтобы наглядно увидеть неприглядные особенности нашего постсоветского малоэтажного строительства.

Площадка в поселке Ложок уже пятый год демонстрирует нам именно эту, до боли знакомую картину. Интересно, что и коттеджный поселок Академпарка также разделился, по сути, на три «составные части». Одна часть – это зона индивидуальной жилищной застройки. Другая часть связана с льготной ипотекой. И, наконец, третья часть выделена под чисто коммерческую застройку. Надо ли говорить, что уже на начальной стадии реализации проекта заложено «лоскутное одеяло». Разные формы финансирования предполагают и разные правила осуществления строительства. Скажем, индивидуальный застройщик, поставив «коробку» и оформив в собственность участок, дальше волен завершать процесс в соответствии со своим персональным графиком (и исходя из своих материальных возможностей). Проблемы могут возникнуть и с дольщиками, особенно учитывая то обстоятельство, что времена нынче складываются непростые. Иначе говоря, единого, «органичного» развития проекта мы не получим. Скорее всего, будет «как всегда».

Разумеется, когда на уровне областного правительства ставился вопрос о реализации проектов комплексной малоэтажной застройки, мы предполагали получить что-то целостное, завершенное, доведенное, так сказать, до ума. Наглядным примером служили малоэтажные поселения развитых стран, где дома сдаются «под ключ» со всеми элементами благоустройства территории. И чиновникам, и девелоперам мыслилось что-то «канадское», «финское» или «швейцарское».

Многим из нас казалось, что взаимодействие государства с частным бизнесом автоматически ведет именно к такому результату. Но почему-то как в Канаде или как в Швейцарии не получилось. В рекламных буклетах, конечно же, написать можно всё, что угодно. Но зрение нас всё равно не обманет. Нет – это вам не Канада и не Швейцария. Это – пригород Новосибирска.

Почему так происходит, догадаться не сложно. Одного желания делать «как в Канаде» здесь совсем недостаточно, даже если у вас в распоряжении современная канадская линия для массового производства домокоплектов. Что такое для нормальной канадской строительной компании 68 га? Такую площадку застраивают в течение одного сезона. Четыреста-пятьсот односемейных домов в год – не проблема! И так происходит не столько благодаря совершенным строительным технологиям, сколько благодаря совершенной организации самого процесса.

Что такое государственно-частное партнерство по-канадски? Аспектов тут много. Например, государственная ипотека. Скажем, государственная ипотечная компания - в рамках правительственной программы поддержки молодых ученых – выделяет средства на финансирование проектов (под очень скромный процент). На уровне проекта сразу решаются все вопросы, включая максимальную стоимость построенных домов. На эти деньги реализуется проект (полностью, «под ключ»). Построенные дома выкупаются будущими собственниками жилья через ипотеку (теми, кто попал в программу). Всё четко, всё ясно, без всяких условностей и шатаний.

Это только одна сторона процесса, но она очень показательна. Есть ли у нас что-либо подобное? Отнюдь. Так стоит ли удивляться результату? По-хорошему, необходимо ставить вопрос о разработке соответствующих механизмов реализации проектов, об утверждении современных нормативов, технических стандартов и регламентов. Наверное, территория Академгородка и могла бы быть тем местом, откуда пойдет этот благотворный творческий импульс. Достаточно только сконцентрировать внимание на этой теме, изучить передовой опыт и начать пропаганду правильных идей.

Олег Носков

Инициатива, о которой мы заявили еще в июне, нашла отклик в экспертном сообществе Новосибирска. О проекте «Тропы науки» я уже достаточно много докладывал, поэтом здесь ограничусь лишь ссылкой на описание самой концепции.

Надо сказать, что в мэрии к нашей идее отнеслись положительно, особенно учитывая тот факт, что мы, по существу, предложили план благоустройство определенной части Советского района. В данном случае речь идет о создании тротуаров и велосипедных дорожек, что, как известно, входит в обязанность муниципалитета. По сообщению начальника управления науки и внедрения научных разработок мэрии Новосибирска Александра Николаенко, эта тема уже обсуждалась с администрацией Советского района. Если исходить из средней стоимости одного квадратного метра тротуара (1000 - 1100 рублей), обустройство пешеходного маршрута обойдется муниципалитету примерно в 20 миллионов рублей. Естественно, точная цифра появится после того, как будет составлен подробный проект пешеходного маршрута, однако уже сейчас можно утверждать, что новосибирской мэрии вполне по силам материально поддержать данную инициативу.

На днях я сделал на эту тему доклад на заседании рабочей группы по озеленению и благоустройству при Градостроительном Совете, возглавляемом мэром Новосибирска Анатолием Локтем. Согласно установленной процедуре, проекты такого рода рассматриваются на рабочих группах, и уже рабочая группа решает, что с проектом делать дальше – либо полностью его «зарубить», либо поддержать, высказав какие-то замечания и предложения.

Наш проект я представил, как и полагалось, в разрезе благоустройства территории и организации дней открытых дверей в институтах Академгородка. Докладывал я почти час, изложив детально целый ряд аспектов. Интерес к докладу, как я успел заметить, был искренним. Рабочая группа присутствовала почти в полном составе, и настрой у аудитории был достаточно конструктивный.  Ценным итогом встречи было то, что я получил очень много замечаний, важных с практической точки зрения. Нельзя сказать, что я сорвал аплодисменты. Однако нельзя не порадоваться тому, что проект дал почву для серьезного разговора, имеющего непосредственное отношение к судьбе Академгородка.

Больше всего мне понравилось следующее замечание. Суть его в следующем: если мы делаем Научно-экспозиционный парк, то тогда всё благоустройство имеет смысл делать здесь на основе инновационных разработок СО РАН или малых инновационных компаний Академгородка. Например, если предполагается установка светильников, так пусть это будут инновационные светильники. Если укладываем асфальт, то путь он будет с добавлением каких-то специальных компонентов, разработанных в наших институтах.  

В целом идею признали здравой и главное – градообразующей, полностью соответствующей компетенциям членов Градостроительного Совета. Конечно, проект еще выглядит сыровато, и в глазах специалистов концепция только-только просматривается. Иначе говоря, работы здесь предстоит достаточно много. А учитывая то обстоятельство, что в середине августа нам придется докладывать о проекте мэру Анатолию Локтю, уже сейчас стоит вопрос о формировании профессиональной команды для разработки концепции.

На данный момент я уже провел несколько встреч на уровне администрации Советского района. И в принципе, на текущий момент обозначились специалисты, которых можно привлечь к этой работе. Параллельно мы работаем с руководителями учреждений (для включения их представителей в состав рабочей группы), непосредственно соприкасающихся с «Тропой науки».

Остро стоит вопрос о юридической форме научно-экспозиционного парка. Одним из предложений рабочей группы было  предложение оформить Научно-экспозиционный парк как автономную некоммерческую организацию, то есть создать юридическое лицо. Так у нас появится управляющая структура, куда можно будет перечислять средства на реализацию проекта.

Еще один очень важный момент. Не исключено, что при продвижении проекта мы получим отклики не только со стороны городских специалистов, но даже иногородних, получивших широкое признание. К этому, возможно, стоит стремиться уже на ранних этапах работы. Как отметил известный новосибирский эксперт в области архитектуры и градостроительства Игорь Поповский, в этом деле не нужно бояться выстраивания широких партнерских отношений. На его взгляд, с данным проектом – ввиду его принципиальной важности для будущего Академгородка – вообще не стоит слишком торопиться и делать всё на скорую руку. По мнению Игоря Викторовича, для реализации проекта необходимо сформировать рабочую группу, куда войдут специалисты, чей профессиональный уровень будет адекватен уровню самой задачи. Задача же, как он считает, очень серьезная, требующая формирования соответствующих стандартов и регламентов, которые будут способствовать высокому (по современным меркам) качеству среды. В частности, на высоте должен быть уровень дизайна, и доверять такое дело необходимо очень серьезным профессионалам.

В конце концов, речь идет о знаковом месте. Мало того, сам проект (подчеркну еще раз) претендует на то, чтобы существенно повысить  привлекательность Академгородка, в том числе со стороны жителей других регионов. Проект непосредственно «работает» на имидж не только научного центра, но и на имидж города. И выполнять работу абы как – значит убить замысел на корню.

Честно говоря, меня порадовало столь неожиданное, на первый взгляд, взаимопонимание. Члены рабочей группы, по сути, высказали именно те принципы, те подходы, которые мы, авторы проекта, как раз и пытались донести общественности. Надеюсь, что на почве этого взаимопонимания сформируется очень плодотворное взаимодействие по реализации. 

Сергей Лаврюшев