«Распределенная энергетика Сибири» - так будет называться новая организация, куда войдут представители академических институтов СО РАН, технических вузов и коммерческих структур, работающих на энергетическом рынке. Решение о создании Некоммерческого партнерства было принято на прошедшем недавно собрании учредителей в составе десяти человек (в их числе – руководители известных в Новосибирской области компаний, создавших собственные энергоблоки для снабжения электричеством многоквартирных домов в новых многоэтажных микрорайонах). Принципиальные договоренности между основными участниками уже достигнуты. Осталось осуществить официальную регистрацию, на что понадобится еще около месяца.

Отметим, что идея создания этого Некоммерческого партнерства (НП) возникла в ходе неформальных деловых совещаний представителей бизнеса и науки по вопросам развития в Новосибирске объектов малой генерации электричества и объединения их в общую локальную сеть. В роли модератора совещаний выступал Комитет по энергетике мэрии Новосибирска (где, надо сказать, очень внимательно относятся к инновациям в данной сфере). В результате таких встреч как раз и возникло понимание того, что без собрания участников процесса в единую большую команду, действующую на основе утвержденных правил, очень трудно решать принципиально важные вопросы. Распределенная энергетика – дело для нас пока что новое, однако его актуальность трудно переоценить. Так считают специалисты. В то же время пока что это понятно далеко не всем, в том числе – некоторым важным представителям власти, принимающим решения стратегического характера. То же самое касается и определенного числа потенциальных инвесторов, требующих предельно убедительных аргументов со стороны компетентных лиц в пользу нового направления.

Поэтому для успешного развития в нашем городе распределенной энергетики необходимо, с одной стороны, выстроить конструктивное взаимодействие между учеными, техническими специалистами, коммерсантами и производственниками, которые войдут в состав НП. С другой стороны, само НП намерено выстраивать деловые отношения с частными инвесторами, а также с представителями власти, отвечающими за состояние энергетического сектора.

Ядром организации должен стать Научно-технический совет (НТС), осуществляющий экспертизу проектов и выработку оптимальных технических решений. Экспертная оценка, в данном случае, и будет выступать в роли весомого аргумента как для частных инвесторов, так и для представителей власти. Интерес к этой работе уже сегодня проявили Институт теплофизики СО РАН и Новосибирский государственный технический университет (НГТУ).

Возможно, инициатива по созданию НП «Распределенная энергетика Сибири» является во многом событием знаковым и очень показательным именно для Новосибирска. В самом деле, в Новосибирске есть весь необходимый потенциал для развития данного направления. Есть институты СО РАН, способные задействовать перспективные научные разработки, есть «кузница» высококлассных инженеров – НГТУ. Есть промышленные предприятия, готовые наладить выпуск необходимой продукции. Есть, наконец, серьезные специалисты в области информационных технологий, очень востребованных как раз в распределенной энергетике (которая, по большому счету, является «умной энергетикой»). Кроме того, есть уже опыт создания автономных систем генерации электричества.

Как мы понимаем, весь этот потенциал, объединенный должным образом и направленный в единое русло, способен дать ошеломляющий результат. По сути дела – осуществить технологический прорыв в столь важной для нас сфере. И первый шаг в этом направлении уже сделан.

Олег Носков

«В конце февраля по социальным сетям разошлосьпронзительное открытое письмо тележурналиста МихаилаРодина, который обращается к коллегам с жесткимиупреками за систематическое вранье в подаче информациио науке. Воспроизводим его без изменений».

Редакция ТрВ-Наука также считает необходимымопубликовать это письмо. Оно по-прежнему актуально. Ксожалению.

Уважаемые, коллеги-журналисты, чего мы достигли за последние десять лет? СМИ — источник вранья. Массмедиа — средство насаждения невежества и глупости. Телевизор — это дебилизатор. Не нужно проводить социологическое исследование, чтобы заявить — это мнение любого образованного человека. Кто в этом виноват? Мы! Последние годы всё сложнее говорить правду о политике, экономике, ЖКХ и так далее. Это действительно так. Это наша беда, наше главное разочарование. Многие честные журналисты убежали из «информации», чтобы не врать. Но что заставляет СМИ пропагандировать лженауку, невежество, глупость, суеверия, конспирологию и прочий бред? Никто и никогда нас к этому не принуждал. Давайте признаем: появление всего этого в эфире — признак нашей неграмотности, лени и нечистоплотности. Это наш позор.

Нам кажется, что словосочетание «научная сенсация» привлекает зрителя. Это глупость — слово «сенсация» давно обесценилось. Нам лень учиться драматургии, лень разбираться в реальных проблемах, мы хватаемся за самый простой, очевидный и глупый способ привлечь зрителя. Чаще всего это или скандал, или откровенный бред, или страшилки: «ГМО порождает мутантов», «Гиперборея — это древняя сверхцивилизация русских», «Воздействие торсионных полей приносит достаток и половую потенцию», «Сыроедение — путь к нирване». Появление таких историй в эфире мы обычно оправдываем тем, что «людям это интересно», «зритель хочет чуда», «есть такая точка зрения, и она имеет право на существование», «никто не знает, как было на самом деле». Но все мы знаем, что это просто наша лень, глупость или необразованность. Это наш позор.

Мы, телевизионщики тридцати-сорока лет от роду, выросли в эпоху Кашпировского и МММ, мы знаем, что и то и другое плохо, но считаем, что это допустимо. Это не так! Это подлое вранье и бред! Хватит себя оправдывать! Мы ведем себя как обезьяны, которым в руки попало страшное оружие! Телевизионный эфир — главный источник информации для большинства россиян. И мы его залили информационным поносом! Мы, как малые дети, не хотим взять на себя ответственность. Каждый из нас знает, что именно мы загадили мозг нашим соотечественникам. Мы снимаем, пишем, монтируем бред и утешаем себя, хихикая: «Ну это же очевидный развлекательный бред, кто в него поверит?!», — и при этом знаем, что поверят, знаем, что именно тот бред, который мы несем, а не информацию из учебников люди воспримут за чистую монету — «это же по телику сказали». Это наш позор.

Мы породили многомиллиардную индустрию астрологов, медиумов, экстрасенсов, энерготерапевтов, народных целителей и прочих шарлатанов. Конечно, мы можем себя оправдывать тем, что они существовали всегда, но, пустив этих преступников в федеральный эфир, мы превратили их подлый бизнес в золотое дно. Почему мы это сделали? Потому что это «прикольно» и эти персонажи «всегда дают хорошую долю». Посмеялись, получили хорошую цифру рейтинга? А теперь давайте признаем, что, дав им эфир, мы стали виновными в смертях детей с врожденным пороком сердца, чьи родители вместо того, чтобы пойти в больницу и сделать простую, рутинную операцию, потратили драгоценное время у бабки Аглафьи. Вам кажется, что я перегибаю палку? Возьмите синхрон у Лео Бокерии, он вам вправит мозг. И это наш позор.

Нас всех учили на журфаках, что надо проверять источники информации и давать высказаться разным сторонам. Когда мы зовем в эфир приват-академика Академии Вселенских Наук, стравливаем его с профессором МГУ и академиком РАН, мы реально делаем вид, что это честная дискуссия и им обоим нужно дать в равной степени высказаться?! Мы действительно не видим разницы между этими двумя академиками? При этом мы задаем идиотские вопросы с подвохом профессору и, не давая ему ответить, в финальном монтаже программы оставляем больше времени фрику-уфологу, потому что он «веселее и интереснее рассказывает». Так мы видим свой профессиональный долг журналиста?! Это наш позор.

Мы придумали себе какие-то бредовые догмы: любая умная мысль должна укладываться в 20 секунд — всё, что больше, нужно резать или выкидывать! Почему? Откуда мы это взяли?! Никто не может сказать! Но по этой логике в эфир скорее попадет Задорнов, который за 20 секунд успеет рассказать очередной глупый анекдот, чем профессор Зализняк, который за две минуты может описать общую схему развития русского языка. Нам не нужен в кадре умный человек, способный без запинок говорить пятнадцать минут, нам интереснее шоумен, который быстро покажет задницу, на которой нарисована формула ускорения свободного падения, — и весело, и познавательно — идеал! Это наш позор.

Наша работа — доносить до людей важную информацию! Не входит в обязанности журналиста пороть чушь, рассказывать байки, пересказывать давно опровергнутые теории и заваливать человека информационным мусором! Наша работа заключается в том, чтобы собрать большой массив информации, переработать ее, упростить, не теряя смысла, визуализировать и выдать в эфир. Мы же не паримся над этим, не думаем, как сделать важную, полезную информацию доступнее, мы выдаем в эфир то, что проще туда выкинуть! Весело, задорно — супер! Это наш позор.

Давайте не будем сетовать на чиновников, коррупцию, глупых зрителей, «совок», рассказывать, что «на BBC бюджеты другие», а у нас в стране продюсировать не умеют. Давайте начнем с себя и признаем, что, судя по телевизионному эфиру, мы все очень плохо делаем нашу работу! Это наш позор!

Любой телевизионщик скажет, что его жизнь — это его работа — без выходных, обедов и сна. Так давайте же не будем превращать нашу жизнь в кучу помоев! Давайте подписываться под этими словами и начинать снимать то, что мы потом захотим с гордостью показать нашим детям!

Институт химии твердого тела и механохимии (ИХТТМХ) СО РАН  - одно из старейшин научных учреждений Сибирского отделения. Он был основан еще в 1944 году, но и сегодня в ИХТТМХ СО РАН проводятся исследования, связанные с самыми актуальными проблемами науки и передовыми технологиями. Об этом мы говорим с директором института академиком РАН Николаем Захаровичем Ляховым.

- Николай Захарович!  Ваш институт хорошо известен не только в Новосибирске, но и далеко за его пределами, в том числе и за рубежом. Даже простое перечисление направлений ваших исследований заняло бы много места, поэтому хочу спросить вас о тех прикладных разработках института, которые, с вашей точки зрения, могут быть востребованы практикой, производством. Ведь именно этого сегодня в первую очередь ждут от науки, в том числе и от вашего института, организаторы и проводники идущей реформы академии наук?

- Да, помимо фундаментальных исследований, у нас много и прикладных разработок. И эти разработки периодически, как я говорю, прорастают конкретными лекарствами, материалами, технологиями, интересными для партнеров, для тех, кто покупает лицензии, для реального производства. Вот, например, в этом году мы продвинулись в сфере биотехнологий. Если конкретней, то это использование композиций из отходов риса (рисовая шелуха) и низкосортного чая или отходов его переработки. Так вот эта простая и дешевая смесь при определенной механохимической обработке превращается в биологически активный кремний, который усваивается животными и, в том числе, человеческим организмом. Этот препарат может стать важным средством профилактики и лечения остеопороза -  заболевания, которое протекает незаметно, в первую очередь появляется у пожилых людей, ведет к переломам костей и даже  инвалидности, и с большим трудом поддается лечению средствами современной медицины. Пока этот препарат пойдет к потребителю как биологически активная добавка (БАД) в животноводстве и птицеводстве, хотя в дальнейшем возможны и иные варианты его применения. Я разговаривал об этом с представителями Новосибирского научно-исследовательского института травматологии  и ортопедии (НИИТО), который как раз и занимается лечением остеопороза и вызванных им травм, но они хирургическим путем лечат последствия, а наш препарат открывает возможность профилактики и терапии этого тяжелого заболевания. 

Кстати, с НИИТО мы связаны и через компанию «НЭВЗ-керамикс», которая известна своим производством нанокерамики, используемой НИИТО в заместительных операциях, из нанокерамики делают протезы, заменяющие больные кости и суставы. Впрочем, изготавливаемая «НЭВЗ-керамикс» нанокерамика имеет очень широкий спектр применения: от  брони и бронежилетов до стоматологии.

Наш институт имел самое непосредственное отношение к разработке и внедрению этой технологии, которая стала одним из брендов высокотехнологичной промышленности Новосибирска.  

И если уж продолжать тему медицины, то в феврале сего года мы получили регистрацию нашего российского аналога известного противоязвенного препарата «Де-нол», с очень высокими качествами, превышающими импортные лекарства. Это, можно сказать, наш вклад в импортозамещение.  Если бы у нас были необходимые производственные мощности, то мы бы его запустили в производство,  пока же три крупные фармацевтические компании купили у нас небольшие партии нового лекарства на таблетирование, клинические испытания. Процесс пошел. Кстати, большой интерес к этому препарату проявили в Белоруссии, я был там в июне, встречался с вице-премьером правительства, он дал поручение и может быть скоро мы подпишем соответствующие соглашение о совместном производстве, причем, они коснутся не только «Де-нола», но и ряда наших других разработок, например, растворимого аспирина. Тоже импортозамещение. И в Белоруссии оно, может быть, стартует даже раньше, чем в России, там формальные процедуры делаются быстрее.

Есть и другие направления практических, прикладных разработок нашего института, в частности, связанные с сотрудничеством с Китаем. Это сегодня важный тренд.

- Хотелось бы, чтобы вы подробнее остановились на аддитивных технологиях или 3D печати, ваш институт в этой сфере работает. Это очень интересно, ведь 3D печать называют главным открытием XXI века.

- Начнем с того, что то, что называют аддитивными технологиями, появилось задолго до наступления XXI века. Более того, когда я выступал с докладом на международном форуме «Технопром», который в июне сего года проходил в Новосибирске, пришлось говорить и том, что люди неоригинальны в деле использования аддитивных технологий. Природа, как это часто бывает, «придумала» это задолго до нас. Например, ласточка лепит свое гнездо точно по «аддитивной технологии». Более того, например, при строительстве глинобитных домов, как мне приходилось наблюдать, например, в Казахстане, никаких аддитивных технологий вроде бы нет, но их принцип используется.

- Получается, что аддитивные технологии, 3D печать – это развитие хорошо известных принципов. В чем же тогда революционный характер новой технологии? 

- Суть аддитивной технологии, аддитивного производства в таком способе создания деталей простой или сложной формы, когда материал наносится последовательно слой за слоем. Процессом управляет компьютер, в памяти которого заложена трехмерная модель будущей детали. По сути, аддитивные технологии – это еще один способ изготовления деталей и предметов из разных материалов наряду с уже широко распространенными способами – литьем, прокатом, штамповкой, резкой. И еще это новый виток в автоматизации производства. Автоматизм и высокую скорость ему придают компьютерные и лазерные технологии. Без компьютера, точнее, без специального программного обеспечения и мощных лазеров 3D печать невозможна.

- Почему аддитивные технологии, 3D принтинг называют самыми перспективными технологиями наступившего века? Какова сфера их применения?

- С моей точки зрения это преувеличение. Значимость 3D печати, то есть лазерной печати, состоит не в том, чтобы повсеместно заменить действующие технологии, то же литье или напыление. Вспомним, с чего начиналась 3D технология? С ее помощью делались пластиковые формы, в которые засыпали песком с глиной, а после их выжигания в полость модели заливался металл. А затем решили: а почему бы сразу с помощью лазера не делать конечную деталь? Эта идея была революционной. Но вещи и детали, произведенные таким способом, получаются очень дорогими. Поэтому, думаю, что крупносерийное производство с помощью 3D печати - это неэкономичный путь, во всяком случае, в ближней перспективе. Хотя картина, конечно, впечатляющая: вложили в компьютер чертеж детали, насыпали в бункер исходный порошок, нажали кнопку и деталь через некоторое время (вполне приемлемое) готова. Эффектно, но дорого и, повторю, вряд ли будет использоваться в массовом производстве. Но для проектирования новых деталей, конструкций, машин - это идеальный способ, который экономит много времени, а значит и денег. Так что в проектировании и отработке конструкции новых машин, самолетов, различных изделий 3D печать незаменима.  А вот для крупносерийного производства (десятки, сотни тысяч деталей) существуют другие технологии, тоже аддитивные, про которые мало кто говорит. Как и про другой важный момент – это материалы, то чем собственно и занимается наш институт. Лазеры и компьютеры не наш профиль. Материалы – это то, чем мы занимаемся и это важная проблема для развития 3D печати и аддитивных технологий в целом.

Беседовал Юрий Курьянов