Очень мутная история – так можно охарактеризовать знаменитый (к сожалению – и впрямь знаменитый) труд Вильяма Похлебкина. На это нелепое произведение не стоило бы обращать внимания, если бы его не растиражировали по всему свету, объявив «научным исследованием». Выдержки из него пестрят в многочисленных справочниках и энциклопедиях, в том числе – в чисто академических (!) изданиях. На этот труд ссылаются даже западные авторы – как на единственный авторитетный источник сведений. И к глубокому сожалению, именно «История водки» Вильяма Похлебкина вот так «авторитетно», с «научных» (якобы) позиций закрепила вздорные предрассудки о разбавленном ректификате под названием «водка» как о нашем «исконном национальном напитке».

Возможно, для типичного гуманитария многие утверждения Похлебкина звучат как откровения. Однако тот, кто знаком с физикой и химией хотя бы на уровне школьного курса, не мог не прийти в ужас от отдельных фрагментов сего «исследования». Как такое сомнительное произведение могло войти в разряд академических трудов, лично для меня остается загадкой.

Уже в первой части своего труда автор старается доказать, будто на Руси могли самостоятельно (!) додуматься до метода дистилляции, без всякого внешнего заимствования, чисто «эволюционно». Якобы идею винокурения породило традиционное смолокурение и дегтярное производство. И произошло сие знаменательное открытие где-то в XV столетии. Не имея на этот счет никаких документальных исторических подтверждений (исторические свидетельства подтверждают как раз обратное), автор решил углубиться в технологическую часть, чем и продемонстрировал свой вопиющий дилетантизм, граничащий с невежеством.

По мнению Похлебкина, свои первые опыты в области выгонки спирта русский народ получил благодаря… корчаге. Таким, уверяет автор, было наше первоначальное «винокурение», когда весь процесс был связан «с особенностями русской «техники», то есть с наличием такого оборудования, как корчага, корыто (короб) и русская печь». Привожу целый абзац:

«Пиво (мед) в корчагах сидели так: подготовленная брага (или мед) заливалась в корчаги, которые ставились в печь и покрывались другой корчагой (здесь и далее выделено мной – О.Н.), чтобы сусло упревало. При этом, чтобы избежать потерь сусла в случае сплывов закипевшей жидкости, под корчагу ставилось лубяное корыто или короб. Возможно, что при длительном нахождении в печи и при определенном ее ровном тепловом режиме происходила (наряду с варкой) стихийная дистилляция, продукты которой механически попадали в корыто. При замене пивного сусла более грубыми продуктами – овсяной, ячменной и ржаной мукой – и сидкой этой барды получалось уже «хлебное вино», правда, весьма слабое, но способное подать идею усовершенствования технологии сидения и превращения его в винокурение».

Сколько нелепостей скрывается за перечнем умных терминов. Корчагу «покрывали корчагой» и ставили в печь. Как вы это себе представляете? Это примерно то же самое, чтобы бутылку закрыть другой бутылкой. Теперь насчет лубяного корыта, в которое капает вскипающая жидкость. Здесь вообще полный сюрреализм. Русские крестьяне, конечно, физику не изучали, однако по опыту знали, что деревянное корыто в натопленной печи быстро превратится в обгорелую головешку. Чтобы довести до кипения жидкость в корчаге, жару нужно было задать основательно. Деревянное корыто в этом случае очень помогло бы в качестве топлива. Наверное, Похлебкин видел русские печи только на картинках или полагал, что в те далекие времена были совсем другие законы природы.

И самое интересное - по поводу «стихийной дистилляции». Это вообще шедевр! Сусло, значит, упревало, но иногда случайно вскипало, и в лубяное корыто капало нечто с «градусами». Так воображает наш историк. Может, у него вышла досадная опечатка? Да нет. Читаем в другом месте: «… вероятно именно в процессе варки соложеного мучного затора, произошла случайная отгонка спирта. Когда и каким образом это случилось – можно лишь догадываться».

Каким, интересно, образом во время варки затора из него может хлестануть спирт? Варили на самом деле пивное сусло (или сусло для браги), в котором не было ни грамма алкоголя (автор, видимо, не понимает различий между тем и другим). Алкоголь там появлялся позже, когда сусло остужалось и сбраживалось. А после сбраживания готовое пиво (брагу) уносили подальше в холодный погреб, чтоб оно вызрело и не скисло. Причем, в погребе происходило медленное брожение остатков сахаров, благодаря чему напиток насыщался углекислотой и становился пенистым. Все это, в общем-то, азы бродильной технологии. Одновременная варка сусла, брожение и дистилляция в раскаленной печи – это еще одна сюрреалистическая зарисовка от нашего историка.

Даже когда для подслащивания пива патокой его ставили в раскаленную печь, то для улавливания «хлебного вина» не помогло бы и железное корыто. Если вы понимаете, что такое дистилляция, то должны знать, что продукт перегонки необходимо конденсировать путем охлаждения. Спирт выгоняется из браги или пива не в виде жидкости, а в виде паров, и эти пары просто заполонили бы пространство печи, частично улетев в дымоход, а частично вырвавшись через заслонку в помещение. Другая часть осела бы на внутренних стенках духовки, а на дне корыта оказалось бы только невзрачное месиво.

О чем говорит приведенный авторский пассаж? О том, что автор совершенно не понимал того предмета, о котором он наукообразно выражался. Вот еще один красноречивый фрагмент:

«… Засмоленные бочки с медом после вторичной или третьей переливки содержались на льду, и брожение в них как бы «замораживалось» до такой степени, что его продукты не превращались в газы, а «уходили» в сам мед; что и сообщало вареному меду особую сногсшибательную «крепость»».

Совершенно очевидно, что перед нами еще одна оригинальная гипотеза, согласно которой холод так изменяет процесс ферментации, что ведет к накоплению неких таинственных продуктов, кои при нормальных температурах превращались бы в газы. Короче, можно поздравить химиков с новым открытием.

Но куда более интересное чудо наблюдалось в процессе приготовления старинных русских медов. Согласно «расчетам» нашего исследователя, на изготовление бочки меда в 40 ведер (500 л.) необходимо было затратить 90 ведер меда-сырья (1 260 л.), то есть более чем в два раза. Об этом Похлебкин пишет в сноске. Процесс он представляет так:

«Из 16 кг меда после варки в хмелевой растительной массе и после отстаивания, снятия вощины оставалось около 1/3 объема. Если учесть, что мед затем сбраживался и томился в печи, то можно считать, что получалось в результате около 1/4 первоначального веса, то есть 4 из 16 кг».

Оценивая эти цифры, я даже ненароком подумал, что данную сноску вставил какой-нибудь оригинально мыслящий редактор. Но нет. В самом тексте находим ту же выкладку:

«Если при производстве меда, как мы видели в первой части работы, масса сырья, затраченного на изготовление напитка, в несколько раз превышала массу готового продукта…».

Вот так конкретно: «В НЕСКОЛЬКО РАЗ ПРЕВЫШАЛА». В общем, еще одна техническая загадка (не говоря уж о том, что мед вначале «сбраживался», а потом «томился» в печи). Конечно, после сбраживания мед действительно частично исчезал - как раз на ту долю, что превращалась… в спирт. Но, похоже, автор имел в виду другое исчезновение, поскольку в его изложении таинственная потеря продукта начинается уже в процессе варки. Очевидно, что закон сохранения вещества Похлебкину оказался неведом. Мед, насколько нам известно, к летучим продуктам не относится, а все суждения автора насчет потери доброй доли продукта во время варки отражают лишь особенности его восприятия подобных вещей.

Но это еще не главный шедевр. Если верить автору, в России фундаментальные законы физики не действовали вообще. Вот его слова:

«…если мы возьмем литр чистой воды и смешаем его с литром 96 - 98о спирта, то получится не два литра жидкости, а гораздо меньше (здесь и далее выделено мной – О.Н.), причем это уменьшение объема будет тем сильнее, чем крепче спирт. Что же касается уменьшения веса смеси, то оно будет выражено еще резче, чем уменьшение объема».

Как уверяет нас автор, сие чудесное явление тщательно исследовал Дмитрий Менделеев, предложив точнейший способ составления единственно правильной (!) смеси воды и спирта для русской водки. Эта смесь, имеющая ровно 40 «градусов», является не просто идеальной с точки зрения приема внутрь, но вдобавок ко всему обладает некими «уникальными» свойствами. При малейшем, даже на один «градус» отклонении в ту или другую сторону, «резко ухудшается физиологическое воздействие подобной смеси на организм…».

Именно так имя  Менделеева был сопряжено с бесцветной сорокоградусной жидкостью, к массовому тиражированию которой он на самом деле не имел ни малейшего отношения. Как вы поняли, причастность великого русского ученого к созданию нашего «уникального национального напитка» - такая же вздорная фантазия Похлебкина, как и прочие его «технологические» выдумки. 

Олег Носков

На прошлой неделе была обнародована информация, согласно которой годовой доход компании Apple превысил бюджет России, запланированный правительством на 2016 год. Так, выручка Apple составила почти $234 млрд, тогда как бюджетные доходы РФ заложены на уровне 13,5 трлн рублей, что по текущему курсу равняется $ 209 млрд. Иначе говоря, одна высокотехнологичная компания утерла нос целой энергетической державе со всеми ее доходами от продажи природных ресурсов.

Тем временем в нашей стране происходят поистине дивные вещи, поражающие своей парадоксальностью. Последнюю декаду октября знаменовали два знаковых события. Первое событие: в столице стартовал IV Московский международный форум «Открытые инновации», на котором (как и положено) присутствовали члены правительства и руководители госкорпораций. Следуя официальным комментариям, Россия находится в числе лидеров по внедрению инновационных разработок, чуть ли не на равных конкурируя в этой сфере с развитыми странами. Как бы в подтверждение сказанному выступил глава РОСНАНО Анатолий Чубайс, продемонстрировав публике некие прорывные технологии, якобы непосредственно связанные с возглавляемой им структурой.

Особо порадовали слова Председателя Правительства РФ Дмитрия Медведева: «Бизнес-среда в России становится более предсказуемой, у нас появляются возможности вкладывать в инфраструктуру, создавать более комфортную среду для инноваций, реализовывать такие проекты, как «Сколково», заниматься венчурным инвестированием».

В общем, в будущее можно смотреть с оптимизмом. Страна развивается ударными темпами.

Теперь о втором событии. В России прошла акция «Подари дрова», призванная помочь сельским пенсионерам подготовиться к зиме. Судя по информации в СМИ, в отдельных регионах акция прошла столь успешно, что теперь за  стариков можно уже не переживать.

Думаю, ситуация с дровами в комментариях не нуждается. О том, что во многих селах инженерное оборудование индивидуальных домов соответствует позапрошлому столетию, многие из нас знают не понаслышке. Да и сама инфраструктура сельских поселений находится на том же уровне. Согласимся, что для страны-лидера в области инноваций такое положение дел вряд ли допустимо. Поэтому, совместив оба события, где жизненные реалии переплетаются с громкими официальными декларациями, мы получим тот самый парадокс, о котором было упомянуто в начале: глава РОСНАНО демонстрирует прорывные технологии, а гражданские активисты скидываются пенсионерам на дрова.

Конечно, упоминать Анатолия Борисовича всуе  уже стало дурным тоном. Тем не менее, приходится напомнить, что господин Чубайс – в пылу своей борьбы за инновации – инициировал создание двух предприятий по производству солнечных панелей. Один завод был открыт в Новочебоксарске, другой – в Усолье-Сибирское. Оба завода  столкнулись с серьезным недостатком спроса.  Продукция, образно говоря, не пошла в народ, из чего кто-то сделал скоропалительный вывод о том, будто солнечная энергетика у нас вообще не имеет будущего.

На самом же деле печальное состояние упомянутых производств лишь отражает отсутствие вменяемого государственного подхода к развитию прорывных технологий, включая и солнечную энергетику. В странах, откуда наш «эффективный менеджер» завез технологические линии, спрос на солнечные батареи целенаправленно поддерживался за счет государства. Можно ли о чем-то подобном говорить в нашей стране, если у нас всем миром собирают пенсионерам на дрова? По карману ли российским гражданам такая инновация? Конечно, нет.

Удешевление производства солнечных фотоэлементов – это как раз одна из задач, над решением которой уже много лет бьются сотрудники лаборатории молекулярной кинетики Института теплофизики СО РАН. Результатом их усилий стала новая технология производства кремниевых солнечных модулей методом плазмохимического осаждения слоев в условиях пониженного давления.

По словам заведующего лабораторией Равеля Шарафутдинова, данный метод позволить максимально снизить себестоимость производства и в конечном итоге мы сможем поставить на рынок продукт, доступный среднему российскому потребителю.

Как вы думаете, в курсе ли господин Чубайс об этой разработке? Вообще-то, должен быть в курсе, поскольку на одном из мероприятий разработчик лично обратился к нему с просьбой принять во внимание данную инновационную технологию. Впрочем, как оказалось, чтобы в РОСНАНО  обратили внимание на ваши изобретения, вам необходимо соблюсти соответствующие правила и отправить в компанию толстенный «талмуд» с подробным описанием разработки. Но даже и это действие разработчикам не помогло – в компании ими не заинтересовались.

Тогда было решено наладить взаимодействие с госкорпорацией «Росатом», поскольку разработкой заинтересовался Новосибирский завод химконцентратов (входящий в структуру этой госкорпорации). Однако «эффективные менеджеры» из «Росатома» однажды почему-то решили отказаться от поддержки «непрофильных» (на их взгляд) направлений, не связанных с ядерной энергетикой. А для того, чтобы убедить столичных управленцев в необходимости развивать перспективные технологии, требовалось слишком много времени и сил.

И как раз в этот драматический момент на разработчиков вышли представители республики Казахстан. Как сказал Равель Шарафутдинов, казахские товарищи обратились к нему сами, приехав для этого в Новосибирск. Оказалось, они отметили его выступление на одном из научных мероприятий и сильно заинтересовались представленной там технологией.

Что мы имеем на сегодняшний день? В настоящее время создается совместная российско-казахская компания, которая как раз и будет заниматься вопросами внедрения передовой технологии. Уже в течение трех лет разработчики надеются получить первый опытный образец, после чего технология будет поставлена «на поток». Причем, важно отметить, что в этом деле участвует частный казахстанский бизнес, поддержанный государством. В Казахстане государство серьезно относится к вопросам альтернативной энергетики, отразив это в соответствующих программах.

Еще один примечательный момент. Казахстан пока не получает эксклюзивного права на обладание новой технологией. Такое условие выдвинуто нашими учеными. И их казахские коллеги идут им навстречу, поскольку для нашего соседа очень важны подобные формы  сотрудничества – российский научный потенциал они оценивают достаточно высоко, поэтому пытаются привлечь наших ученых к совместной работе. Здесь мы пока еще сохраняем лидерство. Что касается государственных подходов к научным разработкам, то данный аспект откровенно и очень метко охарактеризовали сами ученые: «Понимаете, в одной стране руководители предпочитают много болтать, в другой - предпочитают делать».

Согласимся – нашим ученым  уже есть с чем сравнивать, и это сравнение вытекает из их собственного опыта.

Виктор Нечаев

Согласно заявлению Дмитрия Медведева,правительство внесло в Госдуму закон, по которомуМосковский и Санкт-Петербургский государственныеуниверситеты получают с 1 сентября 2016 года правоприсуждать собственные ученые степени кандидатов идокторов наук. В этой связи Андрей Заякинзадается естественным вопросом: справятся лидиссертационные советы двух старейших университетовс новой задачей — функционировать без контроля состороны ВАК. У Диссернета имеются серьезные сомненияв том, что предоставленные сами себе диссоветы понекоторым специальностям смогут должным образомсоблюдать Положение об ученых степенях. Слишкоммного мы про них знаем.

Минобрнауки озаботилось ситуацией с диссертационными советами в МГУ еще в 2013 году, закрыв печально известный диссертационный совет по истории 501.001.98. А несколько дней назад Диссернет получил известия из ЭС ВАК по истории: рекомендованы к лишению ученой степени трое выпускников этого совета — М. В. Загоруйко, Ю. Г. Кураева и Д. А. Невзоров.

Мы не можем не порадоваться также и тому, что руководство МГУ стало активно работать над улучшением ситуации с диссертационными советами. Добрым знаком стал приказ от 25 сентября о разгоне совета 501.001.03 по социологии. Этот совет порядком намозолил нам глаза: в нем защищено минимум тридцать липовых диссертаций, однако тамошнее руководство упорно отказывается признавать свой вклад в разрушение репутации МГУ через участие в диссеродельной индустрии. Так, в мае сего года на рассмотрение совета поступили три заявления о лишении ученых степеней защитившихся в этом совете — и все три диссертации списаны едва ли не от первого до последнего слова. Но мало того, что совет не нашел плагиата в двух из этих работ (только диссертация гражданина Китая Хэ Цзопина была признана недоброкачественной; тексты неких Д. Н. Романова и О. А. Филиппова, ничуть не в меньшей степени списанные с чужих работ, были признаны «оригинальными трудами»), он также умудрился, в нарушение Положения об ученых степенях, не прислать заявителям приглашения на заседания. К счастью, экспертный совет ВАК заметил это безобразие и направил заявления о лишении ученой степени на новое рассмотрение, мы же направили в ректорат МГУ жалобу на деятельность совета 501.001.03. Ректор МГУ обратился в ВАК с ходатайством о закрытии скандального совета, что и произошло.

Очень хорошо, что соцфаковская фабрика ерунды удалилась туда же, куда отправился недоброй памяти совет 501.001.12 по экономике, на совести которого не менее девятнадцати защит по списанным диссертациям. Еще лучше, что за очищение стен университета от жуликов взялось само руководство МГУ. Однако это очищение должно последовать гораздо дальше.

Соцфак «славен» не только социологическими, но и экономическими науками. Действующий в стенах соцфака совет 501.001.01 по экономике также изрядно запятнал себя. На его счету минимум пять липовых диссертаций, по некоторым из них, например по работе А. А. Лановенко, нами уже направлены заявления о лишении степени.

В числе действующих по состоянию на 1 сентября 2015 года находится скандальный совет по экономическим наукам 501.002.03. В нем защищено не менее шести списанных диссертаций: И. Ф. Гелюты (2002), К. В. Градобоева (2004), Д. А. Ефременко (2004), Е. А. Морозовой (2009), Ю. Д. Пастернака (2007; диссертация представляет собой заново защищенную работу Гелюты), министра правительства Москвы С. Е. Черёмина (2003; практически вся диссертация списана с книги Бандурина, Рачича и Чатича 1999 года). Профессора, присудившие фальшивые степени, продолжают работать в МГУ. Считаем, что репутационные издержки такой ситуации выходят за все возможные рамки. Совет должен быть распущен, а в отношении лиц, давших защитить в данном совете дважды одну и ту же работу, должно быть проведено служебное расследование.

Не менее вопиющим является продолжение существования совета 501.001.13 по юриспруденции. В свое время в этом совете некая Л. А. Плотникова защитила в качестве своей диссертации работу бывшего начальника юридического отдела ВАК Светланы Нарутто, защищенную на год раньше. Диссернет убежден, что закрыться должен и совет 501.001.47 по политологии. В нем мы насчитываем пять стянутых диссертационных работ, том числе работу Л. В. Шуваловой; заявление о лишении ученой степени последует в самое ближайшее время. Аналогичная судьба, по нашему мнению, должна постичь совет 501.001.18 по экономике. Одна ученая степень, присужденная этим советом (Д. М. Калантаров, 2011; диссертация представляет собой точную копию работы Марины Сафохиной 2007 года, защищенной в этом же совете), уже отозвана ВАК. Совет, в котором полностью тождественная диссертация была защищена дважды, не имеет права на существование: либо имела место заказная защита, либо вопиющая некомпетентность; и то и другое должно быть поводом для ректората подать ходатайство о роспуске совета в связи с нанесением ущерба репутации университета.

В Санкт-Петербургском университете фальшивые диссертации размазаны более тонким слоем, в основном по одной-две на диссовет. Им мы планируем посвятить отдельную публикацию.

В заключение заметим, что борьба с фабриками фальшака не может ограничиться закрытием диссоветов. У плагиата есть фамилии, имена и отчества, а не только номера советов. Очевидно, что диссероделы должны понести репутационную, а где надо — и дисциплинарную ответственность. И уже совершенно ясно, что никакие «ученые степени МГУ» не будут восприниматься серьезно, пока профессорами, а то и главами структурных подразделений числятся явные плагиаторы, а ученые советы их покрывают.

Неоспоримым, исторически установленным фактом является то, что самые значительные изобретения, коренным образом изменившие наш жизненный уклад, изначально не предвещали ничего подобного. Не нужно делать вид, будто важные изобретения безоговорочно принимались и всегда принимаются только на «ура». Как раз с этим пунктом всё обстояло гораздо сложнее, а иной раз – очень трагично. О том, с каким «скрипом» некоторые изобретения входили в жизнь, многие из нас осведомлены неплохо.

Дело тут даже не в консерватизме или обскурантизме социальной среды. Дело в том, что любое серьезное изобретение проходит свой «зеленый» или «детский» период, когда оно требует для себя больше затрат, чем дает полезной отдачи. И в этом случае на пути его широкого внедрения и распространения, способного заметно изменить жизнь людей, могут встать не только предрассудки и укоренившиеся привычки, но даже обычный житейский прагматизм. Пусть прагматизм ограниченный, но все же в определенном смысле подкрепленный хозяйственной рациональностью.

Давайте, например, сравним первые пищали и аркебузы с луком и стрелами. Казалось бы, что было интересного в грохочущем, извергающем дым орудии? Какая-то дорогая игрушка, не более. Монгольский воин на полном скаку мог из своего лука поразить  цель на расстоянии 700 метров. И выпускал он эти стрелы с завидной по тем временам скорострельностью. И самое главное –  был в состоянии изготовить свое оружие самостоятельно, включая запас стрел к нему. Аркебуза такими преимуществами не обладала. Возможно, именно поэтому у некоторых народов (тех же монголов), не произошло массового перевооружения.

Спрашивается, почему ружья все-таки вытеснили лук и стрелы? Мог ли кто-нибудь на исходе XV столетия предположить, что это несуразное оружие, столь хлопотное в своем применении, переродится когда-нибудь в удобные в обращении, мощные и скорострельные автоматические карабины, винтовки и пулеметы? Конечно, нет.

Что же такого привлекательного было в первых ружьях? Конечно, пробивная способность  ружейной пули достаточно велика. Но, например, стрела, пущенная из английского длинного лука на расстоянии 400 метров, спокойно пробивала рыцарский доспех. А были еще арбалеты, обладавшие по тем временам завидными пробивными способностями. И, что не менее важно, - такое оружие не требовало какой-то взрывоопасной «химии», боящейся влаги. Оно не давало предательских осечек, не требовало капризных в работе приспособлений, вроде фитилей или кремня. Тем не менее, огнестрельное оружие – даже в его таком  несовершенном, «сыром» виде – привело к массовому перевооружению, к изменению самого облика воюющей армии.

Конечно, немалую роль, наверное, здесь сыграли очевидные преимущества артиллерийских орудий, способных сокрушать стены неприступных замков. Сила пороха, заявившая о себе в артиллерии, не могла не сказаться и на стрелковом вооружении. Эта сила ощущалась в грохоте выстрела, в дыму и пламени, вырывающихся из ствола. Не исключено, что такой психологический эффект имел место. Но все же с чисто практической стороны преимущества были еще далеко не так очевидны. И чтобы их оценить по достоинству, необходимо было иметь определенный настрой ума, несовместимого с консерватизмом, пусть даже прагматичным и расчетливым.

Достаточно вспомнить, как бывалые моряки и капитаны восприняли первые пароходы – шумные и грязные от копоти. В России их презрительно называли «самоварами». И даже самые рьяные поборники технического прогресса не могли до конца быть уверенными в том, что такая посудина способна без поломок пересечь Атлантику или Тихий океан. А парусники, между тем, спокойно курсировали по всему земному шару.

Подобные сопоставления можно провести в отношении многих значительных технических изобретений. Первый паровоз, первый автомобиль, первый трактор, первый самолет  – в глазах видавших виды практиков были такими же «гадкими утятами», чье уродство и несовершенство неискушенному наблюдателю бросались в глаза быстрее, чем достоинства. А уж о скрытом потенциале можно и не говорить – его до конца не осознавали даже сами изобретатели.

Еще один показательный пример – первые танки. Конечно, они сыграли свою роль в первой мировой войне, позволив англичанам (впервые их применивших) прорвать боевые укрепления неприятеля. Однако вплоть до середины 1930-х годов бойцы кавалерии свысока смотрели на танкистов, постоянно черных от копоти, потных от жары и измазанных машинным маслом. У танков той поры, как и у первых пароходов, не было никакой эстетики. Двигатели и трансмиссия были ненадежны, постоянно ломались. И все же этот «гадкий утенок», похожий на большую грохочущую консервную банку, вытеснил кавалерию, став самым грозным оружием наступления.

То же можно сказать и о первом самолете. Аэроплан братьев Райт, поднявшийся в небо в декабре 1903 года, пролетел всего каких-то 36 метров. Считать это практическим результатом совсем бессмысленно, и любой убежденный консерватор мог бы махнуть рукой на саму затею летать на машинах тяжелее воздуха. Тем не мене техническая мысль упорно двигалась в этом направлении, хотя первый опыт еще ничего впечатляющего не обещал.

Таких примеров можно привести достаточно много. Кто бы еще лет десять назад мог с уверенностью говорить об электрификации автомобильного транспорта? Свинцово-кислотные аккумуляторы, казалось бы, не давали электромобилям никаких шансов перед обычными авто с двигателями внутреннего сгорания. Но все меняется, и новые литий-ионные накопители электроэнергии позволяют уже положительно оценивать эти шансы. Скептики, естественно, не сдаются, но успехи компании Tesla Motors показывают, что «гадкий утенок» обретает уже черты прекрасного лебедя.  Похожим образом складывается судьба и у автомобилей с водородным двигателем – тот же «гадкий утенок». Однако и он развивается. И происходит это прямо на наших глазах!

Аналогичным образом происходит развитие альтернативной энергетики – самого, пожалуй, впечатляющего тренда современности. В странах Западной Европы этот «гадкий утенок» вовсю расправляет крылья. Шутка ли, когда генерация электричества за счет солнца и ветра приближается к 40 процентам. И что бы ни говорили защитники сжигания угля и углеводородов, процесс этот движется по нарастающей. А параллельно идут исследования в области управляемого термоядерного синтеза, в области освоения глубинных геотермальных источников. Здесь «лебединых» контуров еще не просматривается, однако потенциал названных «гадких утят» совсем не сбрасывается со счетов.

Другое современное направление, способное явить нам чудеса технички, - это так называемые аддитивные технологии. Речь идет о 3D-печати, которой уже сейчас прочат большое будущее. И это несмотря на то, что здесь пока еще немало сложностей, не говоря уже о дороговизне используемых материалов. Тем не менее, разработчики уверены, что игра стоит свеч. Возможно, изначально никому не приходило в голову использовать указанные технологии в качестве самостоятельного средства производства. Однако то, что демонстрируют нам сегодня американцы, показывает, что потенциал 3D-печати обещает массу прямо-таки головокружительных сфер применения. В частности, в США уже «печатают» дома, практически «под ключ». Эти технологии начали использовать в двигателестроении. С помощью 3D-принтеров  делают поршни для двигателей внутреннего сгорания и лопатки турбин. Делают даже отдельные детали для боевых самолетов! Так, в войсках НАТО, дислоцированных в Афганистане,  узлы для крепления ракет и авиабомб (подверженных систематическим поломкам) «печатают» прямо на месте, возле ангаров. Так оказалось экономичнее. Аналогичные 3D-принтеры планируется использовать в автомастерских для замены отдельных искореженных элементов корпуса автомобиля. И это, наверное, далеко не полный перечень применения таких машин.

С не меньшим упорством ученые бьются над управляемым термоядерным синтезом. Да, скептических суждений раздается по этому поводу немало. Но в принципе, так и должно быть! Несмотря ни на что, горстка энтузиастов в таких делах всегда одерживает верх над толпой скептиков. Что бы мы ни говорили, определенный прогресс наблюдается и здесь. И вряд ли правительство США тратит деньги на такие исследования из праздного любопытства.

О чем, прежде всего, свидетельствуют указанные примеры? О том, что в основе технического прогресса лежит ярко выраженная воля к совершенствованию изобретений, к выявлению их потенциала по максимуму. Не будь этой воли, то все несовершенства инновационных «уродцев» были бы истолкованы в пользу полного отказа от них. Банальный «житейский прагматизм» одержал бы верх.

Вместо этого мы воочию можем наблюдать упорное стремление к тому, чтобы – невзирая на затраты (иногда – очень большие затраты) – доводить уродливое дитя до совершенства. Вопрос о совершенствовании нового изобретения неизбежно опирается на некий идеал, побуждающий изобретателей и разработчиков самозабвенно трудиться над своим детищем. Такая уверенность является тем психологическим фундаментом, на котором зиждется технический прогресс. И она полностью противоположна «житейскому прагматизму». Так было изначально,  и точно так же происходит и в наши дни.

Олег Носков