Специалисты Института ядерной физики им. Г.И. Будкера СО РАН (ИЯФ СО РАН) изготовили промышленный ускоритель семейства ИЛУ-8 для Особого конструкторского бюро кабельной промышленности (ОКБ КП, Мытищи). Он позволит заказчику в 100 раз повысить производительность и удешевить процесс производства на 25 % по сравнению с методом, который используется сейчас. После облучения у изделий повышается прочность, а также увеличивается жаростойкость, они становятся пригодными для использования при температуре, достигающей 200 градусов Цельсия. С помощью ИЛУ-8 специалисты ОКБ КП планируют организовать массовое производство проводов нового типа для военной промышленности.

«Обработка кабельной продукции на ускорителе ИЛУ-8, – комментирует научный сотрудник ИЯФ СО РАН Вадим Викторович Безуглов, – позволит специалистам ОКБ КП увеличить производство в сто раз – провод толщиной 0,12 сантиметров облучается со скоростью 120 метров в минуту. Этот процесс существенно повышает прочность изделия.

По требованиям, провод должен выдерживать не менее 300 циклов воздействия стальной струной. Изделия, обработанные на установке ИЛУ-8, выдерживают от 600 до 1300 таких воздействий. Использование ускорителя существенно удешевляет производство, поскольку используемый в настоящий момент метод облучения ОКБ КП основан на применении дорогого и достаточно опасного радиоактивного изотопа – кобальта-60».

Специалисты ОКБ КП будут использовать ускоритель ИЛУ-8 для серийного производства нового типа провода с фторопластовыми композитами. Фторопластовая двуслойная изоляция имеет ряд преимуществ. Это скользкий материал, и покрытые им провода можно легко протягивать сквозь узкие каналы внутри самолетов или другой техники, где важна экономия места. Такой провод жаропрочен и способен выдерживать температуру до 200 градусов Цельсия.

Сотрудники ОКБ КП уже начали обработку проводов разной толщины на ИЛУ-8. Лабораторный анализ облученных образцов свидетельствует о том, что они соответствует требованиям.

Ускоритель ИЛУ-8 – пример импортозамещения в высокотехнологичном производстве, поскольку это выгодное по цене, качественное оборудование, в пользу которого делают выбор крупные государственные и коммерческие предприятия, отказываясь от зарубежных аналогов из-за дороговизны и сложности в обслуживании.

ИЛУ-8 – самый компактный ускоритель семейства ИЛУ, его высота с радиационной защитой – 3 метра, ширина и длина – по 2,5 метра, вес с радиационной защитой составляет 76 тонн. Преимущество этого ускорителя в том, что для него не нужно строить отдельный бункер, защита представляет из себя коробку из толстых стальных плит. Установку можно разместить непосредственно в цеху заказчика, а рядом с ним установить все необходимое оборудование. Этот фактор существенно удешевляет производство.

Ускоряющее напряжение ускорителя ИЛУ-8 – до 1 миллиона вольт, мощность пучка – до 20 киловатт. Установка предназначена для обработки кабелей, термоусаживаемых трубок, полимеризации изоляции для проводов, облучения полиэтиленовой ленты для производства пенополиэтилена.

Сфера применения продукции ОКБ КП – авиация и электронные схемы разного назначения. «ОКБ КП, – отметил главный инженер Конструкторского бюро Андрей Викторович Поликарпов, – это единственное в России предприятие-разработчик кабельных изделий, работающее на укрепление обороноспособности страны. Это основная площадка, на которой отрабатываются технологии для производства и проводятся испытания уникальных проводов в области космического и военного применения. Кабельное Бюро специализируется на серийном и мелкосерийном производстве под заказ оборонной промышленности».

- Александр Леонидович, Ваше управление было создано при департаменте промышленности, инноваций и предпринимательства ровно год назад. Как это связано с политикой муниципалитета по взаимодействию с научными организациями? Что нового привнесло Ваше управление с момента своего возникновения?

– Первое, что мы сделали в нашем управлении с момента его возникновения, – это провели подготовку и подписание Соглашения о взаимодействии между мэрией города Новосибирска и Сибирским отделением РАН. Целью Соглашения является внедрение перспективных разработок институтов СО РАН на промышленных предприятиях, а также в городском хозяйстве города Новосибирска.

Второе, что мы сделали, - ввели новую форму поддержки для молодых ученых города в виде премий мэрии города Новосибирска в сфере науки и инноваций. Их планируется ежегодно вручать в рамках Городского дня науки.

Также мы начали заниматься активным продвижением научных разработок институтов СО РАН и инновационных компаний. В апреле этого года - при нашем непосредственном участии - состоялся первый Форум городских технологий, где были представлены как разработки академических институтов и вузов города Новосибирска, так и разработки инновационных компаний и промышленных предприятий. Экспонат  представили 127 компаний города. Общее количество участников Форума превысило 800 человек. Несмотря на то, что Форум проходил в течение одного дня, программа была очень насыщенной. Работало девять секций по различным направлениям. Причем все направления, так или иначе, были связаны с городским хозяйством -  это и вопросы ЖКХ, транспорта, доступной среды, энергетики, дорожного строительства, вопросы внедрения информационных технологий, решения проблем безопасности и так далее. По сути, мы провели мониторинг тех разработок, которые уже готовы к внедрению в городское хозяйство. Со своей стороны, сами разработчики услышали из уст руководителей департаментов мэрии основные хозяйственные проблемы муниципалитета. До нас подобных мероприятий никто не делал.

Важен еще один момент. Мы провели в рамках Форума не только выставку для профессионалов. Параллельно проходила выставка для школьников, на которой 27 организаций представили 77 объектов. То есть молодое поколение могло наглядно ознакомиться с техническим творчеством наших клубов юных техников и дворцов молодежи.

- Кто является инициатором подобных мероприятий? Это установка, идущая от аппарата мэра, или же предложения формируются в рамках департамента?

– Конечно, это была инициатива департамента, но мэр Анатолий Локоть всецело поддерживает наши начинания. Учтем, что он сам является выпускником технического вуза. И без его поддержки у нас бы ничего не получилось.

- То есть со стороны первого лица не исходит скепсиса, типа: «Зачем нам всё это надо?». Руководство мэрии понимает важность таких дел?

– Разумеется. Мэр, как я сказал, понимает важность таких мероприятий и наши инициативы поддерживает. Ведь как раз благодаря его поддержке и появилось само управление науки, которое я возглавляю.

- Проведение такого масштабного мероприятия, как мы понимаем, требует определенных финансовых затрат. Форум проводился за счет бюджета департамента или были привлечены какие-то дополнительные средства?

– Основное финансирование было за счет бюджета департамента. Но серьезную поддержку оказал «Экспоцентр», предоставив помещения на льготных условиях. Также были привлечены частные инвестиции, поскольку Форум был интересен частным компаниям.

- Еще один вопрос. Имиджевая составляющая таких мероприятий понятна. Но поскольку речь идет о внедрении технологий, хотелось бы знать: это была попытка со стороны мэрии как-то поддержать наших разработчиков, либо здесь присутствует чисто прагматический подход – найти что-то ценное для своих нужд?

– Так однозначно на этот вопрос не ответишь. Что было раньше: курица или яйцо? На самом деле здесь обоюдный интерес – и у разработчиков, и у муниципалитета. Мэрия ищет какие-то технические решения, и, возможно, у институтов СО РАН или бизнеса такие решения есть, но они еще не получили коммерческого применения. И как раз в такой связке, в таком взаимодействии и должны получиться реальные проекты, направленные на улучшения качества жизни горожан.

- Это будет в отдаленной перспективе или уже есть какие-то конкретные предложения?

– По результатам проведения Форума каждая секция написала свои резолюции, где сформулированы конкретные предложения именно для муниципалитета – от институтов СО РАН, от бизнеса, от инновационных компаний. Это первое. Второе, было поручение мэра о создании рабочей группы по внедрению научных разработок. Сейчас мы готовим проект постановления и ведем работу по созданию рабочей группы. Она как раз и будет рассматривать первоочередные проекты, формировать программу мероприятий, «дорожную карту» по внедрению конкретных актуальных разработок в городское хозяйство. Речь идет, подчеркну, не об отдаленной перспективе, а о разработках, которые можно будет внедрить уже завтра.

- Происходит ли у Вас взаимодействие с другими департаментами по этим темам – в режиме текущей работы? Я имею в виду департаменты, которые непосредственно занимаются городским хозяйством.

– Уникальность этого Форума как раз и заключалась во взаимодействии между разными подразделениями мэрии при его организации. За конкретные секции Форума отвечали разные департаменты, поскольку наш департамент не может глубоко понимать всю проблематику городского хозяйства. Проблемы энергетики и ЖКХ, как мы понимаем, никто не знает лучше, чем департамент энергетики и ЖКХ. То же самое касается проблем транспорта, дорожного строительства, чрезвычайных ситуаций. Обычно подобные форумы проводились под эгидой какого-то одного департамента. Здесь же получилось вот такое межведомственное взаимодействие. И, на мой взгляд, это одна из причин успешного проведения данного Форума. Всё было по существу и по делу.

- Такое взаимодействие можно назвать прецедентом?

– Да, конечно. Честно говоря, я не помню, чтобы раньше подобные мероприятия проходили при таком взаимодействии разных подразделений.

- Идет ли сейчас с Вашей стороны подготовка к участию в «Технопроме-2016»?

– У нас там запланирована своя секция, которая называется «Новосибирск – умный город». Планируется раскрыть концепцию построения «умного города» - как раз по итогам прошедшего Форума. Все проблемы и технические решения, озвученные на Форуме, будут презентованы на предстоящем «Технопроме». Возможно, в работе этой секции примут участие гости из других регионов. Её программа уже размещена на сайте «Технопрома». Желающие могут ознакомиться.

- И последний вопрос: с 16 по 21 мая проходит празднование городского Дня науки. Ваше управление, естественно, осуществляет организационную работу по проведению мероприятий.  Добавилось ли здесь что-то новое в повестку дня в сравнении с прошлым годом?

– Если вспомнить историю, то городской День науки появился после празднования 50-летия образования СО РАН. Для Новосибирска это стало традицией. В этом году мы слегка изменили форматы, пошли нестандартным путем. Так, часть лекций ученых СО РАН проходит не в школах, а в вузах. Это сделано для того, чтобы старшеклассники, готовящиеся к получению высшего образования, могли после занятий поменять свою среду и прийти в вуз, посидеть в «поточке», проникнуться этой атмосферой, и попутно получить знания из уст ученых. Кроме того, некоторые популярные лекции мы решили оживить, рассмотрев один и тот же объект со стороны разных наук. Например, рассмотреть музыку с точки зрения искусствоведа, биолога и представителя технической науки. Причем, мероприятие, посвященное музыке, проходит в кафе «Бродячая собака», что тоже является нестандартным, новым форматом для Городского дня науки.  Также запланировано мероприятие, где молодые ученые будут соревноваться в презентации своих научных идей. И проходит оно опять же в нестандартном месте - «Рок Сити Бар». Естественно, будет и торжественная часть – с грамотами и наградами. Это уже традиционно. И здесь мы ничего не меняем.

Беседовал Олег Носков

Премия за достижения в области науки и инноваций организована компанией Elsevier и УрФУ.

Победителями премии стали девять российских ученых, среди которых двое представителей УрФУ: старший научный сотрудник Лаборатории сегнетоэлектриков, доцент кафедры общей и молекулярной физики Института естественных наук УрФУ Денис Аликин и сотрудник кафедры редких металлов и наноматериалов Физико-технологического института УрФУ Дмитрий Мальцев.

Лауреатами премии также стали доктор физико-математических наук, руководитель Института систем обработки изображений РАН - филиала "Федерального научно-исследовательского центра "Кристаллография и фотоника" Российской академии наук, профессор кафедры технической кибернетики Самарского государственного аэрокосмического университета (СГАУ) им. С.П. Королева Николай Казанский; доктор физико-математических наук, главный научный сотрудник Института ядерной физики им. Г.И. Будкера СО РАН, заведующий кафедры физики элементарных частиц Новосибирского государственного университета Семен Эйдельман; проректор по инновационному развитию и международной деятельности Красноярского государственного медицинского университета имени профессора В.Ф. Войно-Ясенецкого Алла Салмина.

Кроме того, премии удостоились доктор физико-математических наук, профессор физического факультета МГУ им. Ломоносова, руководитель группы Когерентной микрооптики и радиофотоники, научный руководитель Российского квантового центра Михаил Городецкий; старший научный сотрудник центра технологий кафедры теоретической и экспериментальной физики (ТиЭФ) физико-технического института Томского политехнического университета Мария Сурменева; доктор химических наук, руководитель лаборатории Института органической химии им. Н.Д. Зелинского Валентин Анаников, а также профессор кафедры физической химии и хроматографии Самарского государственного университета Владислав Блатов.

Премия за достижения в области науки и инноваций Scopus Award Russia - 2016 организована компанией Elsevier и УрФУ. Международная премия Scopus Award впервые была вручена в Китае в 2004 году. Она отмечает вклад отдельного автора в развитие национальной науки, измеряя его количеством опубликованных научных статей и их цитированием в журналах. Количество опубликованных статей индексируется с помощью базы данных SCOPUS - крупнейшей в мире мультидисциплинарной реферативной базы, в которой содержится более 19 тыс. наименований научно-технических и медицинских журналов от 5 тыс. международных издательств, включая российские.

Осенью прошлого года Новосибирск посетила представительная делегация из Монголии во главе с губернатором Улан-Батора Эрдейнином Бат-Уулом. Результатом этого визита стало не только подписание документов о побратимских связях между Новосибирском и столицей Монголии, но и ряд перспективных предложений о сотрудничестве в экономической и культурной сфере.

В апреле этого года состоялся ответный визит нашей делегации во главе с мэром Новосибирска Анатолием Локтем в Улан-Батор. Помимо градоначальника в монгольскую столицу отправились начальник департамента промышленности, инноваций и предпринимательства Александр Люлько, начальник департамента строительства Алексей Кондратьев, начальник департамента культуры, спорта и молодежной политики Анна Терешкова, председатель Совета депутатов Новосибирска Дмитрий Асанцев, руководители ряда новосибирских вузов и представители крупного бизнеса.

Рассказать об итогах поездки и о том, как будет развиваться сотрудничество с монгольской стороной в дальнейшем, мы попросили одного из ее участников – Александра Люлько.

– Программа была достаточно насыщенной, включала в себя целый ряд встреч и поездок, а основой стали три форума – по развитию в области образования, бизнеса и науки, – на которых обсуждались конкретные соглашения и контракты.

Монгольский рынок сегодня бурно развивается и, естественно, вызывает интерес у компаний со всего мира. Сейчас в Улан-Баторе работают американские, китайские, европейские фирмы. Но вот наших представителей на этом рынке крайне мало. А ведь на протяжении десятилетий именно наша страна была основным экономическим партнером Монголии. К примеру, новосибирские строители, в свое время, возвели целые жилмассивы в Улан-Баторе. Прошли годы, дома требуют капитального ремонта. И руководство столицы готово снова предложить этот заказ новосибирцам, о чем, в частности, и говорили на форуме, посвященном бизнес-сотрудничеству. А это масштабный заказ: речь идет почти о пятистах объектах, главным образом, жилых домах и детских садах. И сейчас, на фоне экономического кризиса, который заметно сказался на нашей строительной отрасли, этот контракт для строителей очень важен.

– Получается, монголы по-прежнему заинтересованы в сотрудничестве с Россией?

– Да, несмотря на то, что в 1990-е мы ушли оттуда и двадцать лет почти не вспоминали о монгольском рынке. Конечно, за эти годы многое поменялось. Монголия теснее интегрировалась в мировую экономику и среди молодежи Улан-Батора английский язык популярнее русского, но в целом я оцениваю перспективы нашего сотрудничества положительно. Население по-прежнему чтит память о былом сотрудничестве, о том, что именно наша страна помогла им в борьбе за независимость. И сегодня в Монголии готовы возрождать это сотрудничество. Особый интерес вызывает у монгольской стороны, особенно у молодежи, получение образования в России. С этого, в общем-то, и начались Дни Новосибирска в Монголии.

– Расскажите об этом подробнее.

- В Улан-Баторе очень много специалистов, получивших образование в нашем городе. Есть даже ассоциация выпускников новосибирских вузов. Российское образование очень ценится. Имеющиеся русские школы переполнены, их явно недостаточно. В состав нашей делегации входили ректор Новосибирского государственного аграрного университета А.С. Денисов, ректор Новосибирского технического университета А.А. Батаев. Они сделали презентацию своих вузов. Член-корреспондент РАН, директор Института теплофизики С.В. Алексеенко рассказал о получении  образования в НГУ и СО РАН, я сделал обзорную презентацию об образовании в Новосибирске. Интерес огромный. Мэр Улан-Батора Бат-Уул заявил, что готов отправить учиться в наши вузы тысячу молодых людей. Причем, это были не красивые слова, за ними стоит реальная потребность в квалифицированных специалистах как для промышленности, так и для сельского хозяйства. В Монголии на 3 млн населения приходится 56 млн единиц крупного рогатого скота. И страна готова активно завоевывать позиции на мировом продовольственном рынке. Но в мире действуют очень жесткие нормы санитарно-эпидемиологического надзора. И чтобы продавать мясо, монгольским производителям надо иметь серьезную службу контроля качества. Специалистов для нее они могли бы готовить и в нашем Аграрном университете.

– Насколько стало известно, в составе делегации были и ученые Новосибирского научного центра. Это означает, что возможно сотрудничество не только в образовательной, но и в научной сфере?

– Да, этой теме был посвящен третий форум. На нем говорили о совместных проектах с академией наук Монголии. Здесь тоже нашлось немало точек соприкосновения. Особый интерес в области сельхознаук. Очень большой интерес вызвали разработки наших ученых в области энергетики и экологии.

В целом, можно сказать, что Россия начинает возвращаться в Монголию. И наш город находится в ряду лидеров этого процесса.

Лидерские позиции всегда дают большие возможности для взаимовыгодного сотрудничества. И нашей задачей я вижу – не упустить это преимущество.

– Вообще, в последние годы мэрия активно развивает контакты с зарубежными городами. Чем это вызвано и какие плоды приносит такая деятельность?

–  Такие контакты создают возможность заключения новых контрактов для предприятий города, открывают новые перспективы для наших научных и образовательных учреждений. И такую работу ведут  практически все ведущие города мира. Кстати, мы развиваем связи не только с зарубежьем. Уже два года нашему сотрудничеству с Севастополем, и в дальнейшем, я надеюсь, эти отношения будут только развиваться. Что касается зарубежных контактов, то дополнительным толчком для них стали, как ни странно, санкции западных стран в отношении России. Как известно, их ввод негативно сказался не только на нашей экономике, но и на бизнес-сообществе этих стран. Западные предприниматели ищут способы обхода ограничений. И один из очевидных путей – развитие межмуниципальных связей. Дело в том, что многие зарубежные муниципалитеты обладают большой степенью независимости в своих контактах от государственных органов власти и это дает им возможности сотрудничать с нами, даже в условиях санкций. Поэтому интерес получается взаимный, а это всегда способствует сотрудничеству.

Продолжается развитие экономических связей с Германией. Итальянцы ведут переговоры о создании в нашем городе совместного кластера обувной промышленности. У нас продолжается сотрудничество с Тэджоном (Южная Корея). Осенью запланирован приезд большой делегации из ЮАР. Во время этой встречи мы планируем обсудить ряд интересных проектов в рамках БРИКС. Интерес проявляет к научно-культурному сотрудничеству Великобритания. Есть у нашего города совместные проекты в области образования с Францией. Кроме того, не стоит забывать, что наш Академгородок традиционно вызывает интерес у ведущих мировых компаний. Да и Новосибирск в целом. Не зря в работе форума «Городские технологии», который мы провели в конце апреля, активно участвовали такие известные корпорации, как IBM, Microsoft, EMC. Все эти направления мы планируем развивать и дальше и одновременно вести работу по созданию новых контактов. Ведь чем больше у города партнерских связей по стране и миру, тем больше у нас возможностей для пополнения бюджета, организации новых рабочих мест и решения собственных проблем.

В наукограде Кольцово Новосибирской области создали безреагентную автоматизированную установку для очистки воды методом частичной заморозки.

Уникальная машина способна очищать скважинную или водопроводную воду методом частичной заморозки без каких-либо реагентов и искусственных фильтров. Конечный продукт работы изобретения – питьевая (талая) вода первой категории, получаемая малозатратным и энергоэффективным способом.

По словам автора разработки Сергея Зоткина, процесс непрерывной работы установки не требует вмешательства пользователя, замены или донесения каких-либо фильтрующих элементов, реагентов и специальных фильтрующих методик. Подача исходной воды и слив отделяемой грязной фракции полностью автоматизирован.

Машина работает в двух режимах, от которых зависит конечный объем очищенной воды. В первом режиме (слабо и средне загрязненная исходная, водопроводная) – до 60 литров питьевой воды в сутки, во втором режиме (сильно загрязненная исходная, скважинная) – до 20 литров питьевой воды в сутки.

Стоимость литра чистой питьевой воды в режиме I составляет 97 копеек. Стоимость литра чистой питьевой воды в режиме II составляет 2 рубля 77 копеек. При такой достаточно приличной производительности, машина имеет очень компактный габарит (70*70*70см) и эргономичную форму, «одетую» в очень оригинальный стиль «Милитари».

Изобретение может размещаться в бытовых или промышленных помещениях – подвалах, котельных, гаражах, кладовых, хозяйственных помещениях частных, социальных и корпоративных объектов. Машина также может быть установлена на различных пищевых производствах и объектах общественного питания.

По словам С. Зоткина, этой простой, но эффективной технологией уже заинтересовались партнеры из Индии, Испании и Африки.

Ранее Сергей Зоткин являлся автором ряда успешных разработок в области очистки воды, к примеру, уже имеющиеся на рынке розничные бытовые устройства, роботы-автоматы по продаже талой воды. Все созданные машины и технологии, в данной области, разрабатывались и создаются для удовлетворения растущего спроса на чистую питьевую воду.

Михаил Докукин

17–20 мая в ГПНТБ СО РАН под слоганом «Будущее науки и наука будущего» состоятся мероприятия Городского дня науки.

В рамках этих мероприятий будут организованы лекции и мастер-классы, интерактивная выставка «Популярная наука» с участием ведущих городских организаций, занимающихся популяризацией науки, а также тематические выставки литературы и фотоиллюстративные выставки. В эти дни в ГПНТБ СО РАН будут организованы бесплатные экскурсии расширенного формата, предполагающие посещение интерактивной выставки «Популярная наука».

Приглашаем Вас принять участие в Городских днях науки в ГПНТБ СО РАН.

С подробной программой мероприятий вы можете ознакомиться, скачав ее отдельным файлом.

PR-директор Московского Физтеха о научных коммуникациях как профессии будущего.

У меня есть один любимый риторический прием для публичных выступлений о научном пиаре – он не подводил меня еще ни разу. Всякий раз, когда я рассказываю перед аудиторией о том, чем мы занимаемся на работе, я прошу присутствующих в зале: "Поднимите руки, кто из вас слышал о проекте под названием Большой Адронный Коллайдер?" Руки поднимают примерно… все.

Тогда я спрашиваю: "А кто из вас слышал про проект под названием NICA?" Тут руку не поднимает примерно никто – ну либо в особенно продвинутых или специализированных местах один-два человека. Соотношение сто к одному наблюдается в любой аудитории – что с московскими биологами, что с норильскими школьниками, что с питерскими журналистами, что с долгопрудненскими студентами (хотя казалось бы).

NICA, – рассказываю я тогда, - это «младшая сестра» того самого большого адронного парня из швейцарского ЦЕРНа. Это тоже ускоритель, и тоже встречных пучков, на нем будут изучать кварк-глюонную плазму (не волнуйтесь, вы не обязаны это знать, можете просто запомнить, что человечеству это надо), и строится он в Дубне. Дальше я делаю драматическую паузу и задаю аудитории вопрос: Вот скажите, почему, находясь в России, мы все до единого знаем про какой-то далекий и непонятный коллайдер в Швейцарии, но ничего не знаем про аналогичный проект, наш собственный, который находится в ста километрах от Москвы? Ну почему? После этого всегда начинается интенсивное обсуждение в ключе «Да потому что в России нет науки» и «Минуточку, в России великая наука, а вы просто не в теме».

«В России нет науки»

Тезис «В России нет науки» наверняка встретится вам не раз – и в этом тексте, и в жизни. И раз уж вы читаете эту колонку, для меня важно, чтобы вы твердо знали: он неверен. Чем больше я соприкасаюсь со сферой науки, тем больше осознаю – она у нас есть, и она реально крута.

Я осознаю это, когда биофизик из университета Южной Калифорнии говорит мне в интервью: «Конечно, международный центр исследования старения должен быть здесь, на Физтехе, в России ведь самая мощная биофизика». Я понимаю это, когда наши ребята из лаборатории нанооптики и плазмоники патентуют свой биосенсор в США, потому что никто в мире раньше них не догадался использовать для повышения чувствительности оксид графена.

Я понимаю это, когда колонку нашего ученого Александра Родина об исследованиях Венеры публикует Scientific American – оказывается, пока весь мир сходит с ума по Марсу, никто лучше России не успел освоить климат и особенности поверхности второй от Солнца планеты, а там они даже побогаче и поинтереснее. Сейчас мне положено все это понимать, я работаю в крупном научном центре. А буквально три года назад я сама искренне полагала, что в России науки нет. Теперь же, когда я работаю с ней напрямую, я знаю, почему о ней не все знают. Потому что в массе своей российская наука до сих пор упрямо молчит.

Национальное достоинство

Мой риторический приём про проекты LHC и NICA на самом деле не очень корректный и весьма манипулятивный, в лучших традициях отечественной публичной риторики. В этом я легко признаюсь, потому что использую его только для одной цели – возбудить аудиторию, воззвав к чувству национального достоинства, – для этого, как известно, рациональных аргументов много не надо.

На самом деле (и я об этом всегда честно рассказываю после дискуссии) у всем известного Большого адронного коллайдера объективно было гораздо больше времени попиариться, чем у Ники. Его начали строить в Швейцарии в 2001 году (дубнинскую Нику – только в 2016), придумали и заговорили о нем почти за двадцать лет до этого, в 2008 году его запустили, а в 2012 году громко открыли бозон Хиггса, который завершил так называемую Стандартную модель (это тоже мало кто понимает до конца, просто запомните: для человечества это важно).

О начале строительства NICA в Объединенном институте ядерных исследований объявили в марте этого года – то есть вот буквально два месяца назад, а до этого тоже чуть-чуть говорили о ней публично, примерно года с 2010, просто кроме планов говорить тогда еще было особо не о чем…. Да, все это так. Но мы же с вами прекрасно понимаем, что между ЦЕРНом и ОИЯИ, Женевой и Дубной, Швейцарией и Россией это не единственное и совсем не главное различие.

Я родом из коммуникаций и работаю в них шесть лет. Я осознанно пришла работать в сферу науки, чтобы хоть немного развеять у общественности заблуждение о том, что в России её нет. С наукой в России все неплохо. А с чем пока плохо, так это с научными коммуникациями.

Облако Путина

В начале 2014 года, когда я еще работала в SPN Communications, мы как-то раз вместе с руководителем департамента аналитики Олегом Муковозовым решили для тендера РВК посмотреть, что происходит с наукой в российских СМИ. Взяли массив публикаций за предыдущий год, отфильтровали по словам «наука, научный», вывели наиболее частотные слова, которые их окружают, и увидели вот такую картину:

Это не очень корректная, зато очень красивая и показательная картинка, потому что, как видите, в ней нет ни одного слова про саму науку. Ни космоса, ни мозга, ни новых материалов, ни мамонтов, ни метеоритов, ни даже, прости господи, нефти. Для всех, кто на тот момент работал в науке, причины были бы очевидны: в 2013 году реформировали Российскую академию наук – вот откуда в этом облаке так много указа, приказа и рубля. Ну и главное, по этому облаку получается, что реформа РАН в медиаполе тогда не просто была – она была почти единственным, о чем российские СМИ вообще писали в контексте науки.

Выглядело все это так, будто у сверхдержавы, которая запустила человека в космос, породила таблицу Менделеева, изобрела радио и лампочку накаливания, получила Нобелевскую премию за открытие сверхтекучести гелия, потом за объяснение этой самой сверхтекучесть и за теорию цепных реакций [здесь могла быть ваша реклама, но она тут моя, потому что я пишу эту колонку, а я работаю в Московском Физтехе: дело в том, что три последних нобелевских лауреата, великие советские ученые Петр Капица, Лев Ландау и Николай Семенов, Физтех как раз и основали] – так вот, получается, что в этой великой стране о науке и рассказать-то нечего?

«Поня-я-ятно теперь, говорили недовольные, почему по уровню научной грамотности население России отстает от Венгрии и Словении, почему двое ученых, которые в 2010 году получили Нобелевскую премию за открытие графена, носят имена Андрей и Константин, но считаются при этом британскими учеными [здесь опять могла быть ваша реклама, и снова она наша: нобелевские лауреаты Гейм и Новоселов – выпускники Московского Физтеха]. Понятно, почему из страны утекают мозги». В общем, пока люди вне сферы продолжали считать, что в России нет науки, люди внутри сферы науки и образования потихоньку начинали задумываться.

Если вы очень внимательны и очень догадливы, то вы посмотрите на предыдущее облако еще раз и скажете: погодите, но почему вы выбрали как ключевые слова «наука / научный»? Ведь в новости или аналитической статье про научное открытие скорее всего не будут писать слово «наука». Вы будете абсолютно правы.  Мы догадались об этом чуть позже, и начали смотреть повестку по словам «наука / научный / ученые». Картинка стала выглядеть несколько более валидно:

Впрочем, оговорюсь, что это облако (в котором, как видите, есть уже и Эбола, и мозг, и космос, и даже шрифт Путина стал чуть меньше) было сделано уже по итогам 2014 года. То есть оно отличается от предыдущего не только из-за слова ученые, а еще и из-за того, что в 2014 году запустились N+1 и Кот Шредингера, с новыми силами начали работать Коммерсант Наука, Polit.ru и Scientific Russia, в нескольких флагманских научных организациях (вроде Института биоорганической химии РАН, Первого меда и МФТИ, где я сейчас работаю) появились первые профессиональные пресс-службы, активизировались с точки зрения пиара и популяризации наукоёмкие госкорпорации – Росатом, Роскосмос, Роснано, которые до сих пор задают тон на этом маленьком рынке.

О коммуникациях задумалось Министерство образования, задумались инициативные группы и даже отдельные граждане – например, журналисты, которые поуходили из крупных изданий, чтобы стартовать собственные маленькие научно-популярные СМИ. В общем, как говорится, пошла движуха.

Как и во многих других странах, где хорошо развита наука (правда, в отличие от них, только сейчас), в России наконец начался дискурс о важном аспекте науки – оказалось, что ее надо не только делать, но и рассказывать о ней. А то работаем-работаем, а как будто все зря.

Наш коллега Дима Мальков, который руководит научными коммуникациями в Университете ИТМО, любит цитировать научного советника правительства Великобритании Марка Уолпорта: «Science is not finished until it's communicated». А журналист Илья Ферапонтов, который занимался научными коммуникациями в РИА Новостях, Роскосмосе, Роснано и РКЦ, недавно учил наших студентов писать научные новости и высказал такую мысль: «Наша конечная цель – чтобы научная новость перешла из категории soft news в категорию hard news». То есть наука – большая и важная часть общественной жизни, и ученые должны быть полноценными участниками публичных коммуникаций.

Модель для сборки

Позиция Уолпорта – это в чистом виде европейская философия научных коммуникаций. Назовем ее философией публичной отчетности: наука живет на деньги налогоплательщиков, значит, они ее стейкхолдеры. Потрудитесь же, господа ученые, рассказать своим стейкхолдерам, на что вы тратите их деньги и что получается в результате, а то денег больше не дадут.

Именно этим мотивом движим тот самый ЦЕРН, который так успешно рассказывает о себе общественности по всему миру. Есть другая философия научных коммуникаций, грубо говоря, восточная. Наверное, не весь восток так живет, но совершенно точно так живет Китай. В нем научные коммуникации – это государственный заказ. За что население платит деньги, самому населению знать не обязательно, а вот как действует птичий грипп и почему престижно работать в сфере космоса – это народу знать полезно, поэтому надо это популяризировать.

Что именно популяризировать, определяют не научные институты, а государственная политика, для этого в 2002 году в Китае приняли закон «О популяризации науки и техники». А, например, в США – как в Европе, только пожестче. Недавно мы с редактором ТАСС-Наука и основателем портала «Чердак» Сашей Борисовой общались с главным редактором журнала American Scientist Джейми Верноном, который рассказывал, как научные коммуникации устроены в США.

К своему удивлению мы узнали, что это до крайности политизированная область. «Как и весь пиар, научный пиар стоит на службе у политической гонки – политики используют дискурс о глобальном потеплении, альтернативных источниках энергии и пилотируемой космонавтике в целях завоевания голосов на выборах». Когда мы рассказали Джейми, что в России популяризацией науки по большому счету занимаются ради патриотической духоподъемности и чтобы дети шли учиться и работать в науку, он сказал: «Звучит гораздо милее и осмысленнее, но я не представляю, как это могло бы работать у нас».

Как выстроятся научные коммуникации в России – по китайской модели (она же советская), по европейской или, чем черт не шутит, по американской? Очень интересно будет посмотреть на то, что будет происходить в этой сфере лет через десять. Потому что, с одной стороны, устройство нашей сегодняшней общественной системы располагает скорее к советско-китайской модели, - а с другой стороны именно сейчас, и это отчетливо видно, те, кто в сферу научных коммуникаций приходят, ее больше всего определяют. Я вижу в нашей сфере меньше классических русских «пресс-секов», а больше пиарщиков из бизнеса, которые уверены, что коммуникации – это сервисная функция, и ровно так к ней и подходят: дают ученым понять, что работают на них и ради них, чтобы им было удобно, чтобы они попадали в медиа и получали от этого удовольствие.

В одном я уверена – маховик научных коммуникаций в России запущен и раскачивается все сильнее, государство развивает и науку, и ее популяризацию, так что в ближайшие годы процесс уже не остановить. Рынок труда в сфере научного пиара в целом невелик и ограничен – но пока он на подъеме, и он будет расти еще несколько лет. В нем есть деньги, прекрасный контент и куча амбициозных задач. Поэтому я и называю это профессией будущего. Приходите в нее, пока не поздно.

Что надо будет делать?

В ближайшие несколько лет – ни много ни мало создавать рынок и менять культуру. Даже в продвинутых местах (вроде университетов 5-100, современных научных институтов, таких, как ИППИ РАН, или госкорпораций) необходимости коммуникаций почти никто заранее не понимает – пока туда не придут специалисты, которые не только знают свое дело, но  умеют понять другую культуру.

Первое, что вы почувствуете, когда придете в научную организацию, где никогда не было системной коммуникационной функции – это что вам не рады. Никто не будет понимать, с какой стати вы мешаете ученым спокойно жить и почему вам еще платят за это деньги. Ученые (некоторые) будут демонстрировать вам, что вы недостойны ходить по земле, потому что ничего не понимаете в науке, и жаловаться, что вы слишком все упрощаете. А журналисты (некоторые) будут считать, что вы даете им неудобоваримый, слишком сложный контент. К этому просто надо относиться спокойно – так и должно быть, все это часть вашей миссии. Однако – временная. Такое положение дел не должно продолжаться слишком долго – иначе можете признать, что у вас не получилось.

Дайте себе полгода-год, в течение которых вам нужно переломить такое отношение к коммуникационной функции. Внутри организации вам нужно найти и завербовать сторонников (они там есть, они ждут вас, найдите их), сделать несколько историй успеха и на их примере показать остальным, что попадать в СМИ весело и несложно. Журналистам нужно показать, что вы понимаете их форматы, и что именно у вас есть контент и эксперты, которые им нужны.

Мы, например, берем сложные научные публикации и стараемся писать по ним новости одновременно и корректно - так, чтобы их могли взять суровые редакторы РИА Науки, - и при этом максимально популярно и подробно, чтобы взял и лайтовый Московский комсомолец, а иногда, очень осторожно, даже LifeNews (просто раньше они писали про МФТИ только в контексте пожаров и самоубийств студентов, а теперь и про магнитные вихри могут иногда). При этом мы понимаем, что нет никакого смысла отправлять научные новости вThe Village, поэтому мы даже не пытаемся – с вилладжем мы водим молодых ученых смотреть и комментировать премьеру «Марсианина». А в РБК не подойдет ни то, ни другое, поэтому им мы предлагаем оперативные объяснения того, за что дали нобелевскую премию по физике или зачем Маску закидывать водородную бомбу на Марс. Ну а N+1, кроме новостей, ежедневно отдаем гиковские шуточки от студентов и аспирантов Физтеха.

В российском общественном поле наука – это почти пустая ниша. Она ждет вашего контента, и ее можно активно завоевывать – правда, это не так просто. Чтобы делать это, приходится постоянно учитывать мнения и взгляды двух сторон. Вы скажете – в пиаре так всегда, и это правда. Но особенность научного пиара в том, что эти взгляды и мнения слишком разные, иногда это просто кардинально разные культуры, и напрямую они могут иногда и вовсе не договориться. Поэтому ваша задача – без устали находить между ними плодотворный компромисс. Это интересная и сложная работа, где нужно завоевывать сторонников и нейтрализовывать противников, заниматься челночной дипломатией и убеждать всех, что им нужно то, о чем они даже не догадывались.

Приходите в научный пиар только в том случае, если вы испытываете искренний пиетет к ученым. Потому что некоторые продвинутые ученые будут понимать, зачем вы им нужны, сотрудничать с вами, ходить на телек и радио и помогать править релизы, а потом присылать вам принскрины Almetric (система, отслеживающая распространение медийных материалов по научным публикациям) и благодарить – и вы будете чувствовать, что не зря живете. Но некоторые ученые будут ворчать про ваши креативные заголовки, не идти на контакт, отказываться давать комментарии, смотреть на вас свысока или жаловаться на вас начальству (ведь на что только не пойдут люди ради сохранения зоны комфорта) – и вот тогда вы, несмотря на все это, сможете продолжать искренне понимать и любить их, просто потому что они этого в любом случае достойны. А понимание и любовь сворачивают горы, в работе – особенно.

Взгляд снаружи

Помимо российских СМИ, мы много работаем над тем, чтобы продвигаться в зарубежных. Представление о том, что российская наука никому за рубежом не интересна, на поверку оказалось мифом. Мы сами выбрали себе самые сложные целевые аудитории – Великобританию и США, и поставили недостижимую цель – оказаться в самом авторитетном научно-популярном журнале англоязычного мира – Scientific American. За полгода мы сумели пять раз оказаться в Daily Mail – помню, как мы обалдели в первый раз, когда они взяли нашу новость об астероидах и воде на Луне, мы думали, что это невозможно. Наощупь пробрались в Engadget, Motherboard, Defense One, а однажды даже с изумлением обнаружили себя в ежеквартальном обзоре технологий The Economist. Я пишу эту колонку именно сейчас, потому что на прошлой неделе мы, сами до конца не веря, обнаружили, что таки вышли в майском номере Scientific American.

В зарубежном продвижении мы работаем не только на себя, но и на страну. Потому что представленность российской науки за рубежом в разы ниже, чем внутри. Россияне все время забывают, что они не центр мира, и обычно не утруждают себя тем, чтобы локальный контент делать да не то чтобы интересным или конкурентоспособным, а хотя бы просто доступным на других языках. Организаций, которые регулярно переводят новости на английский, вы скорее всего пересчитаете по пальцам двух рук. Недавно мы вместе с НИУ ВШЭ и Сколтехом анонсировали в ТАСС проект «Russian Scientists Newsfeed» - продвижение новостей российской науки через зарубежную ленту ТАСС – к запуску мы с ребятами анализировали, как российская наука выглядит в международном пространстве. Вот что мы увидели с помощью Google News и Factiva – это слова, которые в 2015 году окружают в англоязычных СМИ словосочетание Russian scientists:

Вы же видите Путина? Да, и вы еще долго будете видеть его в таких облаках. Именно президент России (а не Российской академии наук) продолжает оставаться главным действующим лицом и ньюсмейкером российской науки. При всем уважении, не пора ли нам всем уже поработать над новыми именами. А еще знаете, почему здесь столько мамонта и Арктики? Не потому что было очень много новостей об этом, а потому, что поляна настолько пуста, что одна хорошо разошедшаяся новость составляет всю российскую научную повестку в зарубежных СМИ за год.

То есть это еще одно направление, в котором российским научным коммуникаторам не грех поработать не покладая рук, причем желательно объединив усилия, потому что, как верно замечает уже упоминавшаяся Александра Борисова, одно учреждение никогда не создаст достаточный уровень информационного фона, чтобы заполнить общую тишину, которой веет от нашей науки в западном направлении. А знаете ли вы, что по медийной представленности науки (посчитало для нас агентство PR News) на первом месте США, на втором Великобритания, а на третьем – кто бы вы думали? Индия. Индия, Карл! В общем, пора брать ноги в руки и догонять мировое сообщество в забеге научных коммуникаторов.

Культура науки

Если у вас сложилось ощущение, что наш пиар ограничивается работой со СМИ, то это не так. Столкновение науки с медиа, пожалуй, самое болезненное и интересное, что в этой области есть в России, но этого явно мало. Если уж мы ставим задачу немного изменить культуру российской науки в сторону популярности, нужно сталкивать разные культуры живьем. Вот почему мы запустили в нашем московском корпусе лекторий Физтех.Читалка для москвичей, проводим в кампусе научный стендап Science Slam, в который вовлекаем молодых ученых, фестиваль научного кино ФАНК для местного комьюнити, привозим к студентам бизнесменов, вывозим ученых на ненаучные мероприятия и самых симпатичных снимаем для календаря в стиле Pirelli (у нас, правда, одни мужчины, но тем веселее). Есть аудитории, с которыми общаться нужно без посредников, и это неотъемлемая часть работы.

Показатели эффективности

Редкая птица долетит до середины Днепра, и редкий пиарщик не спросит другого пиарщика «А какие у тебя KPI?». Я, кстати, сама люблю спрашивать об этом коллег, всегда интересно, как люди ставят себе и другим задачи – при этом я искренне убеждена, что для развития какой-либо функции, особенно новой (а пиар для российской науки – функция однозначно новая) формальные показатели не только бесполезны, но и вредны: ими можно задергать людей, которые пытаются действовать по наитию, и погубить лучшие начинания. Думаю, для правильного развития важнее не KPI, а амбиции.

Мы не ставили себе численных задач, но ставили много символических, вроде попаданий в ведущие британские и американские медиа и поочередного завоевания рынка российских СМИ. У нас просто собралась небольшая команда тех, кому очень интересно всё пробовать и очень нравится попадать в крутые СМИ – публикации тешат наше самолюбие и самолюбие ученых, и это и есть наше топливо, которое мотивирует нас гораздо круче любых показателей. И еще есть трудно формализуемый показатель – мы стараемся работать так, чтобы ученым было приятно. По большому счету посчитать это можно через количество экспертов, которые появляются в медиа с комментариями и интервью – это количество у нас недавно перевалило за 60 – но эту цифру вы никогда не предскажете заранее.

Но ведь пиар, скажете вы, должен ведь решать стратегические задачи организации, а не стряпать публикации ради публикаций? Разумеется, и что интересно, у МФТИ есть такая задача, решаемость которой можно измерить.

Мы вместе с еще 21 университетом входим в программу повышения конкурентоспособности вузов 5-100, - а в ней перед каждым вузом стоит задача оказаться одним из пяти университетов, который войдет в сотню международных рейтингов. Так что мы занимаемся пиаром не только ради лучшего будущего, но и чтобы росла наша прямая исследовательская и образовательная репутация.

Это сказывается на том, какие мировые вузы эксперты рейтингов упоминают в опросах, упоминают ли нас, и в итоге – какую позицию в рейтингах мы занимаем. И вот мы всю дорогу думали, что медийное продвижение – это игра вдолгую, что результат будет очень отложенным.

Но вторая причина, по которой я пишу эту колонку именно сегодня – сегодня впервые в истории МФТИ вошел в первую сотню мирового рейтинга вузов Times Higher Education по репутации. В прошлом году на позициях 91-100 были такие монстры как французская École Polytechnique и Лондонская бизнес-школа, а теперь там есть Физтех. И это почти прямое следствие двух вещей: первая, более важная, что наша наука все больше интегрируется в международный контекст (это большие эксперименты-коллаборации, в которых участвуют наши ученые, международные центры и факультеты, которые у нас открываются, научные работы, которые делаются совместными усилиями институтов из разных стран), а вторая, вспомогательная – это продвижение результатов в СМИ. И нам нашей вспомогательной функции вполне достаточно.

Рост налицо

Я, скорее всего, больше не смогу использовать мой любимый прием про БАК и Нику – «младшей сестре» недолго осталось оставаться в тени. 25 марта Объединенный институт ядерных исследований широко и публично заявил о начале строительства ускорителя – в разных федеральных СМИ вышло больше 120 публикаций.  А поскольку Объединенный институт ядерных исследований – это наша так называемая базовая кафедра (студенты делают там научную работу), то мы тоже немножко помогали – посоветовали Коммерсант FM нашего товарища Алексея Жемчугова из ОИЯИ в качестве эксперта, а наш собственный проректор по науке и стратегическому развитию (по совместительству доктор наук, специализирующий на физике высоких энергий) Тагир Аушев, пользуясь случаем, рассказывал СМИ, почему государство должно тратить деньги на фундаментальную науку. В июне мы даже повезем в Дубну американских и немецких журналистов.

И так на самом деле сейчас везде. Исследование, проведенное в очередной раз проектом «Коммуникационная лаборатория», показывает, что объем запроса на научную тематику в социальных медиа за год вырос больше чем в три раза. Растет количество СМИ, которые пишут о науке. Увеличение количества публикаций фиксируется почти у всех российских вузов, в общем медиаполе растет доля сообщений, посвященных науке. А еще, что объяснимо, вузы опережают научные институты по уровню паблисити. В Университете ИТМО, МИСиСе и Московском Политехе появляются образовательные программы по научным коммуникациям. То есть отрасль прямо на наших глазах растет, крепнет и встает на ноги. И чтобы не потерять, скажем так, накопленные полимеры, этой отрасли нужно еще больше умных, твердых духом и замотивированных кадров. Спасибо, что дочитали, и добро пожаловать в российские научные коммуникации.

Автор: Лена Брандт, руководитель направления по связям с общественностью МФТИ.

При участии PR-команды МФТИ: Ксения Цветкова, Матвей Киреев, Алена Гупаисова, Анна Дзарахохова, Анастасия Грачикова, Валерий Ройзен, Михаил Ерохин, Илья Ферапонтов. Управление стратегического развития: Виталий Баган. Проектный офис 5-100: Михаил Сапунов, Анна Шорникова. Материал подготовлен по заказу и при поддержке проекта РВК «Коммуникационная лаборатория».

Обычно, говоря об энергоэффективности и сбережении тепла, многие из нас имеют в виду обычное утепление домов или установку каких-либо специальных приспособлений (вроде теплообменников), позволяющих экономно расходовать энергию. И далеко не всегда внимание обращается на то, чтобы экономить само топливо, сам источник энергии. То есть делать так, чтобы более эффективно, в полном соответствии с «зелеными» технологиями, производить тепловую энергию.

Во время проведения 27 апреля Форума городских технологий был затронут и этот вопрос. Как заметил участник секции «ЖКХ и Умный дом» Валентин Данилов (помощник депутата ГД РФ В.М. Зубова), решая вопросы энергоэффективности, можно двигаться двумя путями: либо увеличивать толщину стен (что ведет к удорожанию строительства), либо сделать так, чтобы тепло стало ДЕШЕВЫМ. Первый путь самый простой.  Второй же путь требует передовых инновационных подходов к самой системе теплоснабжения и полностью вписывается в современные «зеленые» тренды. Кроме того, он более приемлем для нашей страны, где за тепло мы платим в три-четыре раза больше, чем за электроэнергию.

Показательно, что Россия производит примерно 44% тепла от мирового уровня. Причем, основная доля здесь приходится на централизованную систему теплоснабжения, производящую тепла в 11 раз (!) больше, чем, например, в США. Показательно и то, что 69% электроэнергии в нашей стране вырабатывается на тепловых электростанциях. Также весьма показательно, что в энергетическом эквиваленте в системах централизованного теплоснабжения тепловой энергии производится в полтора раза больше, чем электроэнергии. Как мы понимаем, такая ситуация никак не вписывается в прогрессивные тенденции, ориентированные на экономию ресурсов и экологическую безопасность.

Россия, по сути, немалую часть топлива бессмысленно расходует на «обогрев» улиц, попутно оставляя горы золо-шлаковых отходов. Экологии наносится непоправимый ущерб со всех сторон.

Что же предлагается конкретно? По словам Валентина Данилова, у нас в стране существует передовая технология «Термококс-С», которая связана с газификацией бурого угля. Дело в том, что бурый уголь содержит до 40% летучих компонентов. «Если  его правильно нагреть, оттуда начинает выделяться газ – смесь водорода и окиси углерода, которая очень хорошо и очень чисто горит», - уточняет Валентин Данилов.

Важность упомянутой технологии заключается в том, что выделяемый здесь газ является своего рода «отходом производства» при получении очень ценного продукта – угольного сорбента. Иначе говоря, при производстве сорбента вы параллельно получаете синтез-газ, который можно использовать в качестве экологически чистого топлива. По сути, мы имеем в этом случае фактически безотходное производство.

Принципиально то, что данная технология давно уже реализована. В Красноярском крае более двадцати лет работает завод по производству сорбента. Газ, появляющийся в ходе производства, как раз служит источником нагрева воды, поступающей в центральную сеть отопления. Заметим, что муниципалитет получает тепло от завода БЕСПЛАТНО. Сорбент, в свою очередь, реализуется на рынке по весьма неплохой цене, примерно тысяча долларов за тонну (в то время как стоимость угля составляет сто рублей за тонну). Выгоды, как видим, совершенно очевидны.

Технология «Термококс-С», утверждает Валентин Данилов, является «зеленой» по всем признакам. Начнем с того, что количество вредных выбросов здесь в десятки раз меньше того, что допускается нормативами. Этот факт подтверждается объективными замерами. Подобный способ переработки угля снижает, например, выбросы углекислого газа в атмосферу, что, как мы понимаем, благоприятно сказывается на экологии и соответствует новейшим международным конвенциям. Каждая тонна сорбента ведет к сокращению эмиссии углекислого газа на пять тонн. Если же просто сжигать уголь обычным способом, то тогда мы получаем и большие выбросы углекислого газа, и золо-шлаковые отходы в придачу. 

Сам собой напрашивается вывод: не лучше ли у нас, в нашей стране, развивать подобные производства, распространенные сегодня в европейских странах? На Западе угольный сорбент пользуется очень высоким спросом (его широко применяют для очистки воды и воздуха, а также в нефтехимической промышленности). В Европе потребность в нем находится примерно на уровне одного килограмма на человека в год (совокупно - где-то миллион тонн в год).  Иначе говоря, сорбент можно выгодно продавать, попутно направляя тепло в муниципальные сети.

В России для развития такого производства есть всё, включая необходимую сырьевую базу. В одном только Красноярском крае запасы бурого угля оцениваются на уровне ста миллиардов тонн (хотя, в принципе, сорбент можно делать из любых углей).  

Причем, относительно большая удаленность от источника сырья серьезной роли не играет, поскольку, как пояснил Валентин Данилов, уголь будут завозить не для сжигания в топках, а для производства довольно дорогого продукта. Здесь уже имеет место принципиально другая экономика. Такие предприятия можно строить даже в Ленинградской области, а уголь везти из Красноярского края. И всё равно производство будет рентабельным ввиду высокой добавленной стоимости.

В настоящее время ставится вопрос о строительстве такого завода в Новосибирске, конкретно – на территории Академгородка (другой вариант – город Бердск). Предположительно, производительность должна составить 6 000 тонн сорбента в год. А производительность тепла оценивается на уровне 20 000 Гкал.

Что получит Академгородок в случае строительства такого предприятия? Как откровенно заметил по этому поводу Валентин Данилов, в настоящее время жители Академгородка снабжаются теплом «как папуасы у костра» - с той лишь разницей, что этот костер горит в местных котельных, устаревших как морально, так и физически. Сравнение с папуасами для Научного центра, конечно же, совсем не лестное, однако оно точно отражает реальное состояние дел. В этом смысле строительство здесь такого предприятия было бы очень хорошим начинанием, способным дать старт реальным инновационным преобразованиям городского хозяйства Новосибирска.

Олег Носков

Специалистам Новосибирского Большого планетария удалось сфотографировать галактику NGC 3184, в которой за последние сто лет вспыхнула уже пятая сверхновая звезда. Как рассказал "РГ" директор планетария Сергей Масликов, чтобы опубликовать единую картину, ее пришлось составлять из сотни снимков.

- Инженер по астрономическому оборудованию нашего планетария Евгений Тихонов две ночи в начале мая непрерывно наблюдал эту спиральную галактику. Та фотография, которую мы сейчас видим, составлена из более чем сотни фрагментов, это очень кропотливая работа. На снимке можно увидеть и сверхновую, которую впервые наблюдали японские коллеги. На тот момент ее яркость составляла 15,5 звездной величины, - отметил Сергей Масликов.

По его словам, сверхновая "живет" всего несколько месяцев, но в момент вспышки ее яркость равняется всем остальным звездам в галактике, число которых исчисляется миллиардами.

При этом в Млечном пути такие вспышки не наблюдаются - последняя была зафиксирована в 1604 году. Сверхновая Кеплера вспыхнула в созвездии Змееносца, с тех пор ученые наблюдают вспышки лишь в других галактиках.

Галактика NGC 3184 находится в созвездии Большая Медведица и примечательна высоким содержанием тяжелых элементов и яркими голубыми звездами. Снимок новосибирского специалиста поможет астрономам описать "жизненный цикл" сверхновой звезды.

Никита Зайков (Новосибирск)

Фото: Евгений Тихонов/пресс-служба Новосибирского Большого планетария 

Благодаря «лихим 1990-м» в России сложилась парадоксальная ситуация. У нас принято сетовать на то, что за годы реформ в стране развалилась масса промышленных предприятий. Это, конечно, факт, и с ним бессмысленно спорить. Но в то же время у него есть и другая  сторона – из-за развала промышленности у нас появился избыток… электроэнергии. Чтобы не останавливать генерирующие мощности, часть электричества мы спокойно продаем в другие страны (например, в Китай), остальной частью в «славные нулевые» активно воспользовались застройщики, усердно ляпавшие в крупных городах высотные микрорайоны, деловые и торговые центры.

Как мы знаем, в последние годы Новосибирск прославился невиданными (в сравнении с советскими временами) темпами жилищного строительства. Однако есть подозрение, что подобные объемы вводятся в эксплуатацию во многом за счет тех избытков электроэнергии, которые образовались как раз по причине сильного снижения темпов промышленного развития. Иначе говоря, генерирующие мощности, заложенные в советский период, предполагали бурную работу многочисленных заводов и фабрик, чего – по указанным причинам – на практике не произошло. Зато образовавшиеся энергетические резервы позволили застройщикам беспроблемно (или почти беспроблемно) подключать к электричеству новостройки, растущие, как грибы после дождя (учтем, к тому же, что немалая доля строительных материалов завозится в страну из-за рубежа, благодаря чему на их производство также не требуется тратить электроэнергию).

Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается  (если, конечно же, не подготавливать базу для развития). Новосибирск постепенно приближается к исчерпанию резервов, и если ничего не предпринять, то вполне может сложиться ситуация, когда по чисто техническим причинам не будет возможности ни для развития промышленности, ни для рекордного жилищного строительства и освоения территорий.

Эта тема отчетливо прозвучала во время проведения Форума городских технологий 27 апреля, на секции, посвященной энергетике. Согласно информации, которую озвучил заместитель директора по развитию ООО «Интеллектуальная энергия» Феликс Бык, в списке тридцати крупных городов России Новосибирск сегодня занимает лишь 29-е место в рейтинге, отражающем легкость ведения бизнеса. Вопросы подключения к системе электроснабжения решаются у нас значительно сложнее, чем, например, в Санкт-Петербурге, Сургуте, Калуге или Саранске. То же касается получения разрешений на строительство.

Если сравнить условия подключения к электроэнергии с соседними городами Сибирского Федерального округа, то здесь Новосибирск также не блещет и отличается от соседей не в лучшую сторону. Так, количество процедур, связанных с подключением к системе электроснабжения, в Новосибирске равно десяти, в соседнем Томске – девяти, в Кемерово – шести. Среднее время подключения составляет у нас 265 дней, что также больше, чем в соседних городах. И, наконец, стоимость подключения в Новосибирске в два раза выше, чем в Томске и в Кемерово, и почти в восемь (!) раз выше, чем в Омске.

Есть и другая сторона проблемы. Как заметил Феликс Бык, очень сложно говорить о надежности нашей системы электроснабжения, поскольку на сегодняшний день сбор и регистрация информации о перебоях, об ограничениях, о качестве электроэнергии фактически отсутствует. А та информация, которая поставляется в Федеральную антимонопольную службу, чтобы получать какие-то стимулы от властей, носит, условно говоря, «переговорный характер» (иными словами, здесь обе стороны действуют и принимают решения по негласной договоренности друг с другом).

Чем вызвана в нашем городе такая не очень привлекательная ситуация? С одной стороны, подчеркивает Феликс Бык, сам город Новосибирск – в отличие от Новосибирской области – долгое время имел избыточные электрические мощности. То есть своей генерации было вполне достаточно для нормального развития. В этом плане город имел выигрышное положение, чем как раз и объясняется стремительная застройка городских территорий. Однако сегодня, отметил Феликс Бык, «город фактически перешел на самобаланс».

Основным ограничением по подключению к системе электроснабжения в Новосибирске стал сетевой комплекс, который в основном контролируется ОАО РЭС. И на сегодняшний день шесть районов города – Ленинский, Кировский, Железнодорожный, Калининский, Октябрьский и Советский – практически закрыты для подключения новых потребителей. Это вызвано тем, объясняет Феликс Бык, что на этих территориях работает 46 подстанций, из которых 25 – это запертые мощности (то есть подключение к ним считается недопустимым с точки зрения надежности и безопасности электроснабжения). В остальных районах – Первомайском, Заельцовском, Дзержинском – подключения еще можно производить, хотя на далекую перспективу существующих  резервов не хватит.

Ситуация усугубляется тем, что развитие сетевого комплекса требует очень больших денег, измеряемых десятками миллиардов рублей. При отсутствии таких вложений нас ожидает один из двух вариантов: либо будет снижаться надежность электроснабжения потребителей, либо начнут выдвигаться непосильные технические условия на подключение, просто-напросто невыполнимые по экономическим показателям, – разъясняет Феликс Бык.

Описанная ситуация является на сегодняшний день серьезнейшим фактором, определяющим дальнейшее социально-экономическое развитие Новосибирска. Выход из ситуации потребители находят по-разному. В частности, некоторые застройщики, не в силах выполнить технические условия по подключению к сетям, перешли на автономные источники электроэнергии. На сегодняшний день в Новосибирске имеется два автономных энергоблока совокупной мощностью 25 МВт. Планируется создание еще одного такого энергоблока мощностью 12 МВт на Левом берегу.

Появление автономных источников Феликс Бык рассматривает как реальный процесс появления в Новосибирске малой, или распределенной генерации – что является, на его взгляд, началом демонополизации системы электроснабжения. Показательно, что такие проекты создаются частным капиталом, фактически без государственной поддержки. Но, несмотря на важность подобных прецедентов, малые энергетические объекты невозможно подключить к общей сети, из-за чего возникают упомянутые технические сложности, отражающиеся, в конечном итоге, на качестве энергоснабжения. Поэтому и город, и область продолжают потреблять электроэнергию с оптового рынка. А розничный рынок, который теоретически возможен, практически же в существующих условиях неосуществим. Во многом это связано с устаревшими техническими требованиями, из-за которых создание объектов малой энергетики становится экономически нецелесообразным, поскольку подключение к общей сети по затратам будет сопоставимо со стоимостью самого энергоблока.

Решить проблему, считает Феликс Бык, можно двумя путями. Первый путь – создание локальной системы, состоящей из малых генераторов. Это, в принципе, самый простой путь. Второй путь связан с попыткой решить вопрос с подключением к существующим сетям, то есть с необходимостью снизить планку требований до разумного уровня. Здесь уже, как мы понимаем, потребуется законодательная инициатива. То есть во втором случае решаются не только технические, но и политические вопросы. Второй путь, конечно, предпочтителен, однако он не определяется целиком техническими специалистами. А что реально на уме у наших политиков (в особенности – законодателей), остается для нас тайной за семью печатями.

Новосибирск в этом плане, безусловно, мог бы показать пример всей стране, выдвинув важную инициативу в данной сфере. На словах, конечно же, местные руководители поддерживают все прогрессивные начинания. Осталось только дождаться от них конкретных дел в указанном направлении.

Олег Носков