Отходы лесного производства зачастую богаты ценными биологически активными веществами, поэтому так важны способы эффективной переработки этого сырья. Сибирские ученые и технологи работают над совершенствованием методов выделения из растительного сырья тритерпеноидов — соединений, которые могут помочь в лечении различных заболеваний.

Эти органические вещества проявляют высокую биологическую активность. Тритерпеновые производные обладают свойствами, способными помочь в борьбе с онкологией и вирусными заболеваниями: препятствуют воспалениям, тормозят активное деление клеток и разрастание патогенных новообразований, активируют программируемую клеточную гибель. Подобные соединения есть в тканях многих растений, в том числе и в березовой коре, с которой работают сотрудники технологического отдела опытного химического производства Новосибирского института органической химии имени Н.Н. Ворожцова СО РАН.

Белый цвет внешней коры березы связан с высокой концентрацией бетулина — тритерпенового спирта, который известен противовоспалительными, капилляроукрепляющими, антиоксидантными, противовирусными и антисептическими свойствами. Также это вещество — стартовое для получения других интересных продуктов, например, производных бетулиновой кислоты, проявляющих, помимо названных выше, анти-ВИЧ активность. Сибирские технологи усовершенствовали процесс экстракции бетулина из отходов лесосеки.

— Мы добились большей энергоэффективности процесса и полного рецикла растворителя при достаточно высокой чистоте продукта. Это не достигается при экстракции, например, традиционно используемыми спиртами, — поясняет руководитель отдела опытного химического производства НИОХ СО РАН кандидат технических наук Сергей Александрович Попов.

Сотрудники опытного производства экстрагируют тритерпеноиды березовой коры, используя «зеленые» растворители, в частности, водный этилацетат.

«Зеленая» экстракция подразумевает применение экстрагентов, которые легко регенерируются, а также коммерчески доступны, являются высоко эффективными, обладают важными для сохранения окружающей среды свойствами: не содержат токсичные примеси, биоразлагаемы, их получают из возобновляемого сырья.

Найти идеальный «зеленый» растворитель практически невозможно, поэтому, если есть хотя бы несколько факторов, позволяющих улучшить производственные показатели (повысить безопасность, энергоэффективность), — это важный шаг на пути к «зеленому» идеалу. Используемый по технологии НИОХ «зеленый» экстрагент этилацетат селективно и эффективно извлекает тритерпеноиды березовой коры с незначительным количеством примесей и полностью возвращается в цикл экстракции с минимальными энергозатратами.

Известно много других методов, позволяющих получать бетулин из березовой коры, но специалисты НИОХ поставили задачу создать гибкую малозатратную схему, обеспечивающую продукцию нужного качества, которая соответствовала бы современному уровню потребностей и колебаниям спроса и использовала «зеленые» технологии. Существующие методики теряли экстрагент в цикле производства и были слишком энергозатратны, а сибирским исследователям удалось добиться значительной — несмотря на низкую растворимость бетулина, — продуктивности, а также минимизировать расход растворителя, вернув его в производственный цикл. Для удаления примесей был использован ряд эффективных технологических приемов: в частности, обработка не исходного сырья, а экстракта раствором щелочи делает процесс более экономичным.

— Дальнейшая наша работа связана с выделением индивидуальных метаболитов. Мы изучаем возможность использования альтернативных растворителей из возобновляемого растительного сырья, которые также позволят нам создать эффективные процессы переработки и получить востребованные наукой и на рынке компоненты, — рассказывает Сергей Попов.

Другие виды тритерпеновых производных выделяют из хвойных растений, перерабатывая вторичное сырье, которое обычно считается отходами. Например, из пихтовых веток в лучшем случае делают масло, выход которого составляет 1—3 % от массы сырья, тогда как ценных экстрактивных веществ в древесной зелени содержится в десятки раз больше. Сотрудники НИОХ в течение ряда лет искали способы комплексно использовать сырье. Перерабатывая хвойные отходы, в институте ранее получили ряд биологически активных веществ, на основе которых НИОХ совместно с ФИЦ Институт цитологии и генетики СО РАН разработал препарат «Новосил» — регулятор роста и развития растений с противогрибковым действием, повышающий устойчивость к заболеваниям. Позже в совместной работе с корейскими коллегами экстрактивные вещества пихты изучили на другие виды активности: в частности, было обнаружено, что тритерпеновые кислоты этого дерева могут ингибировать альфа-глюкозидазу (фермент диабета второго рода), препятствуя проникновению углеводов в кровь.

Технологи и исследователи НИОХ уделяют внимание и другим видам вторичного растительного сырья, например, отходам пищевого производства: из отжимок клюквы, брусники, черноплодной рябины получают смеси тритерпеновых кислот и чистую урсоловую кислоту. Она проявляет антимикробную, противовоспалительную и другие виды биоактивности. В целом, все тритерпеновые производные обладают гормоноподобным действием и способствуют физиологическим процессам, которые помогают бороться с онкологией или предупреждать раковые заболевания.

Разработанные технологии патентуются и используются в опытном производстве. К продукции проявляют интерес различные компании, производящие сельхозпрепараты, косметику и пищевые добавки, вещества для научных исследований. Также НИОХ активно сотрудничает с российскими и зарубежными исследовательскими институтами, например, недавно поступил запрос от белорусских и китайских коллег, занимающихся поиском путей синтеза новых веществ, биологическую активность которых можно применить в медицине и сельском хозяйстве.

Анастасия Бехтерева

Фото Екатерины Пустоляковой

Когда начинался сбор средств на памятник академику Беляеву, организаторы адресовали свое обращение прежде всего к научному сообществу Академгородка. Но среди жертвователей оказались и те, чья работа не связана с наукой напрямую. Люди, никогда не встречавшиеся с Дмитрием Константиновичем и не занимавшиеся научно-исследовательской работой, также сочли необходимым отдать дань уважения ученому. В их числе – главный бухгалтер ФИЦ «Институт цитологии и генетики СО РАН» Александр Бузов.

– Александр Геннадьевич, чем Вы руководствовались, когда вносили пожертвование на памятник Беляеву?

– Знаете, я с детства был большим почитателем Академгородка, мечтал жить и работать именно здесь. Мне очень импонировала его концепция: города-сада, научного и культурного центра, где все способствует плодотворной работе и интересной жизни. К пятидесяти годам я свою мечту осуществил. И так как мне очень нравится Академгородок, я решил внести свой вклад в его украшение. У нас в Академгородке много интересных памятников – есть памятник Архимеду, есть памятник рок-музыканту Михаилу Зуеву. Наш Институт несколько лет назад внес свою лепту в этот процесс, я имею в виду, памятник Лабораторной мыши.

Я даже в других городах, например, в Иркутске, встречал магнитики с его изображением, к нему водят экскурсии. Я надеюсь, что такой же известной достопримечательностью станет и памятник Беляеву.

– Вы довольны тем, каким он получился?

– Мне очень нравится его концепция, то, что академик там вместе со своим питомцем – лисой. Сейчас такие памятники востребованы, причем, обычными горожанами. Людям нравятся памятники с животными. А здесь можно не просто посмотреть, но и посидеть рядом с лисой на скамейке. И видно, что жители Академгородка с удовольствием этой возможностью пользуются. Я тоже привел свою семью к памятнику, говорю, смотрите, в этом хорошем деле есть и мой вклад. Мне это было очень приятно.

– Насколько я понимаю, до прихода на работу в ИЦиГ Вы про академика Беляева знали очень мало?

– Да, это так. Но на сайте, посвященном его столетию, есть замечательная статья о нем, его работе, жизни. Я, когда начал ее читать, так увлекся, что пропустил свой обеденный перерыв. Это был очень интересный человек, и я по-доброму завидую тем, кому довелось с ним поработать.

– А домашнюю лису никогда не хотели завести?

– Вы знаете, мне не позволяют сделать это жилищные условия. Но я был на нашей звероферме, наблюдал за домашними лисицами, и они оставляют потрясающее впечатление. К сожалению, наша область и город как-то не раскручивают этот бренд. Например, новосибирский зоопарк более или менее пытаются раскрутить. А ведь домашние лисицы могли бы добавить имиджу Новосибирска не меньше привлекательности.

Пока же получается, что о них больше знают за рубежом. Там Новосибирск у многих людей ассоциируется еще и как город, где живут уникальные ручные лисицы. И это вызывает у людей живой интерес.

У нас же пока продвижением этой информации мало кто занимается. А я считаю, что популяция одомашненных лисиц достойна места в списке главных символов Новосибирска. Надеюсь, со временем таки будет. И наш памятник этому тоже поспособствует.

Среди адептов альтернативной медицины пятилетняя выживаемость при раке в 2,5 раза ниже, установили онкологи. Они обеспокоены тем, что такой метод лечения от рака все чаще выбирают молодые образованные люди.

Попытки вылечить рак с помощью альтернативной медицины сокращают шансы пациента выжить более чем вдвое, подсчитали онкологи. Об исследовании они рассказали в журнале Journal of the National Cancer Institute.

Методы альтернативной медицины, от гомеопатии до акупунктуры, довольно популярны в мире — в частности, в США к ним прибегает каждый третий. И если при лечении, скажем, насморка такой подход вряд ли причинит серьезный вред, то применение его для лечения рака может привести к гибели.

Исследователи из Йельского университета проанализировали данные из Национальной базы данных рака за 2004–2013 годы. Они выделили 281 пациента, у которых был диагностирован рак груди, простаты, легких или кишечника на ранних стадиях, однако те отказались от лечения и обратились к альтернативной медицине.

Хотя такие пациенты и были в меньшинстве, их отказ от лечения дорого им обошелся.

Когда исследователи сравнили показатели выживаемости этих пациентов с данными о 560 пациентах с аналогичными диагнозами, прошедших химиотерапию, радиотерапию и (или) прооперированных, то выяснили, что приверженцы альтернативных методов лечения умирали в 2,5 раза чаще в течение пяти лет после постановки диагноза.

Далее ученые сравнили выживаемость в зависимости от диагноза. Так, рак груди убивал сторонниц альтернативной медицины в 5,68 раза чаще. Гибель от рака легких становилась более вероятной в 4,57 раза, от рака кишечника — в 2,17.

Заметной разницы не наблюдалось лишь при раке простаты — этот вид рака развивается достаточно медленно, и пяти лет на то, чтобы сгубить пациента, ему недостаточно.

«Теперь у нас есть доказательства, что использование методов альтернативной медицины вместо методик лечения рака с доказанной эффективностью приводит к гибели пациентов, — говорит онколог Скайлер Джонсон, ведущий автор исследования. — Мы надеемся, что пациенты и врачи воспользуются этой информацией, принимая решение о лечении».

Авторы работы отмечают, что в исследовании не принималось во внимание, к каким именно методам альтернативной медицины прибегали пациенты. «Это могло быть и траволечение, и гомеопатия, и специальные диеты, и лечение энергетическими кристаллами — камнями, у которых, как кажется людям, есть целительные силы», — объясняет Джонсон.

Сюрпризом для ученых стало то, что к альтернативной медицине обращались преимущественно молодые образованные люди с высоким уровнем дохода. «В этом исследовании изначальные показатели пациентов давали альтернативной медицине преимущество — эти люди были моложе, здоровее, богаче. При действенности альтернативных методов результаты могли бы быть лучше, чем в группе, проходившей обычное лечение, но этого не произошло, — отмечает Джеймс Ю, один из авторов работы. — Меня это пугает. Это были молодые пациенты, которых было бы несложно вылечить, но вместо этого всякие целители поили их змеиным маслом».

Ученые надеются, что полученные данные помогут бороться с дезинформацией о мнимой действенности методов альтернативной медицины, особенно при лечении таких серьезных заболеваний, как рак. Однако выбор способа лечения все равно остается за пациентом.

«Если пациент принимает решение, будучи информирован обо всех возможных последствиях, он может делать что угодно. Мы не можем заставить его что-то выбрать — лишь посоветовать», — говорит Ю.

Авторы работы отмечают, что определенные методы альтернативной медицины требуют тщательного изучения. Так, если обоснование работоспособности многих из них противоречит законам физики, химии и биологии (гомеопатия, энергетические кристаллы и пр.), существует и «серая зона», в которой находится, например, траволечение. Так, в 2015 году китаянка Юю Ту получила Нобелевскую премию за создание лекарства от малярии на основе экстракта полыни однолетней, растения, популярного в традиционной китайской медицине.

Алла Салькова

Новосибирский завод «Лиотех» не раз становился объектом внимания СМИ. Сначала, когда торжественно открывали, настрой был оптимистичный: в Новосибирске появилось новое высокотехнологичное производство. Затем тон поменялся – менеджеры предприятия оказались не такими уж эффективными, и завод взял курс на банкротство. На некоторое время о «Лиотехе» и вовсе забыли. И вот в новостях проскочило сообщение, что руководство города провело на территории предприятия большое совещание. Что было его темой и есть ли у завода перспективы на возрождение, мы попросили рассказать одного из участников этого совещания, начальника департамента промышленности, инноваций и предпринимательства мэрии Александра Люлько.

– Считаю, что те, кто «хоронил» «Лиотех», поторопились. Продукция предприятия – литий-ионные батареи – будет востребована и в нашей стране, и в мире. Возможно, завод несколько опередил свое время. Изначально РОСНАНО и руководство завода сделало главную ставку на китайский рынок (который, действительно, имеет огромный потенциал), но китайцы предпочли разворачивать собственное производство накопителей энергии. А в России на тот момент спроса на них не нашли – не было еще создано промышленное производство, которое было бы потребителем продукции завода. Сейчас ситуация начинает меняться, и результат не замедлил сказаться: на заводе отмечен пусть постепенный, но рост производства.

– А кто является потребителем литий-ионных аккумуляторов?

– Городской электротранспорт. Еще одно направление – использование их в качестве резервного источника питания для больниц, детских садов, других учреждений, частных домов.

– Расскажите подробнее про горэлектротранспорт.

– Развитие городского электротранспорта – это общемировое явление. Но идет оно разными путями. Илон Маск предлагает электромобили «Тесла». В Китае производят электробусы. Однако и электромобили, и электробусы требуют серьезных вложений в инфраструктуру: параллельно с традиционными АЗС надо создавать сеть зарядных станций. Наши новосибирские разработчики предложили более дешевый вариант – в качестве зарядных станций использовать существующую троллейбусную сеть, а в качестве транспорта использовать троллейбус, оснастив его литий-ионными батареями.

Пока есть провода, такая машина идет как обычный троллейбус, заряжая аккумуляторы, а там, где провода заканчиваются – продолжает движение на накопленном заряде. Роль накопителя как раз и способны играть батареи, производимые «Лиотехом».

– Говорят, что этот проект заинтересовал крымчан...

– Потому что в Крыму самая протяженная в России сеть троллейбусных маршрутов. А еще в Крыму очень серьезно относятся к охране окружающей среды – главного достояния полуострова. Отсюда интерес, и он не праздный – Крым уже заказал около 100 новых троллейбусов с автономным ходом на литий-ионных аккумуляторах. Сами троллейбусы делает саратовская компания «Тролза», а «начинку» для них изготавливают новосибирские компании «Арс Терм», «Ирбис», используя аккумуляторы, изготовленные на «Лиотехе». И, вероятно, этими цифрами закупки не ограничатся. Помимо Севастополя и Симферополя, сейчас троллейбусами заинтересовалась Керчь. Скоро будет введен в эксплуатацию Керченский мост, его длина – 19 км, а запас автономного хода у троллейбусов с нашими батареями – 50-60 км. Я еще на прошлогоднем энергетическом форуме в Крыму в своем докладе отметил, что они могут стать подходящим решением для обеспечения движения общественного транспорта через мост, потому что не требуют создания дополнительной инфраструктуры и наносят меньше вреда окружающей среде, чем автобусы. Видимо, наши предложения не остались незамеченными.

– Где-то, кроме Крыма, такие троллейбусы вызывают интерес?

– Да, около 60 таких троллейбусов закупил Санкт-Петербург, 17 – Аргентина, 10 – Нальчик, сейчас в Волгограде намерены широко внедрять этот вид городского транспорта. А на совещании, которое мэрия организовала на заводе «Лиотех», рассматривался вопрос об оснащении ими парка новосибирских троллейбусов.

– У нас уже была подобная попытка несколько лет назад?

– Пока у нас ходят только 3 таких троллейбуса. Главной причиной более широкого применения таких троллейбусов явилась цена в сравнении с обычными.

Сейчас же начала работать Федеральная программа, в рамках которой предоставляется субсидия из федерального бюджета покрывающая, разницу в цене. Таким образом, главный барьер на внедрении инновационного электротранспорта в нашем городе, думаю, будет снят.

– Насколько мне известно, у мэрии появилось интересное решение в вопросе модернизации уличного освещения?

– На самом деле, нам предлагали несколько вариантов решения этого вопроса. Наибольший интерес вызвали производители, предложившие городу заключить энергосервисные контракты: предприятие производит модернизацию уличной осветительной сети на светодиодные лампы за свои деньги, а город рассчитывается теми средствами, которые сэкономит за счет экономии в результате произведенной модернизации.

– И на какой стадии сейчас этот проект?

– Завершается подготовительный этап, большая часть расчетов уже произведена. Мэрия решила сначала опробовать эту схему в Академгородке. Если результаты будут удовлетворительными, то схожим образом модернизацию уличного освещения проведут и в остальных районах города.

Георгий Батухтин

Ведущие лаборатории во всем мире работают над созданием препаратов, которые позволят полностью излечить ВИЧ. Российские ученые создают геннотерапевтический препарат, который уже доказал безопасность и эффективность на клеточных моделях. О том, как продвигаются исследования лекарства от ВИЧ и когда оно может быть зарегистрировано, рассказала старший научный сотрудник Центрального НИИ эпидемиологии Роспотребнадзора Дина Глазкова.

 — Какие на данный момент существуют разработки препаратов против ВИЧ? Насколько в этом направлении продвинулись зарубежные коллеги?

— Зарубежные коллеги разрабатывают геннотерапевтические препараты от ВИЧ уже давно, первое клиническое испытание было в 1998 году. Другое дело, что все разработки были пока недостаточно успешны, скорее — достаточно неуспешны. Говорить об успехах стало возможно после [результатов] испытаний препарата SB-728-T [американской] компании «Сангамо», которые были опубликованы около двух лет назад. Излечения там не было, но были признаки того, что улучшается иммунный статус и увеличивается число лимфоцитов. Дело в том, что при ВИЧ-инфекции есть вирус, который размножается и губит клетки, и одно из неприятных последствий — это то, что развивается именно дефицит иммунитета, уходят лимфоциты, которые нас защищают. Увеличения числа лимфоцитов они достигли при использовании SB-728-T. Но вирус продолжал размножаться в организме.

Есть еще обширный пласт просто химиопрепаратов, которые разрабатываются для ВИЧ-пациентов. Этими препаратами кормят пациентов на протяжении всей жизни со всеми вытекающими последствиями.

— Самые перспективные исследования сейчас с чем связаны?

— Связаны с генной терапией, в первую очередь, когда вводятся гены, которые разным способом действуют на инфекцию.

В нашем случае мы говорим о так называемой внутриклеточной иммунизации, когда гены вводят в клетку и эта клетка становится устойчивой к вирусу: он не может в нее зайти или не может в клетке размножаться. Варианты зависят от гена. Делаем такую вот иммунизированную клетку, которая для вируса недоступна.

— Можете немного подробнее рассказать, как это работает?

— Одно из направлений в этой иммунизации — это удаление рецептора CCR5, который для вируса очень важен, так как является для него «входной дверью». Вирус, когда видит этот рецептор, то именно через него входит в клетку. Для удаления CCR5 существуют разные способы. Мы берем клетки, лимфоциты. Их можно у человека взять, выделить и культивировать в пробирке. Затем в эти клетки, которые в пробирке находятся, мы вводим наши гены, один из которых направлен против CCR5, другой ген защищает клетку на втором этапе, от вируса, который пробрался в клетку несмотря на отсутствие CCR5. Этот второй ген нужен для дополнительной защиты. Далее такие клетки, которые приобрели устойчивость, возвращаются пациенту, он с ними живет, и расчет на то, что в его незащищенные клетки вирус входит и они гибнут, а в защищенные вирус не входит — они остаются и создают ему иммунную защиту и сами борются с вирусом.

— Есть доказательства, что этот механизм эффективен?

— О том, что такой механизм излечения возможен, говорит уникальный случай «берлинского пациента», которому сделали пересадку костного мозга (клеток, которые дают начало всем иммунным клеткам) от донора, у которого была редкая мутация, при которой он не может заразиться ВИЧ. Такие счастливые люди есть, у них мутация в гене CCR5, из-за чего ВИЧ их заразить не может. Пациент с ВИЧ получил клетки, и через какое-то время донорские клетки с устойчивостью заполнили весь организм, и пациент избавился от ВИЧ-инфекции окончательно. За ним долго наблюдали, и только лет через пять после этой пересадки смогли сказать, что этот человек вылечился. Бывают ситуации, когда вирус остается, прячется в резервуаре, и выходит, когда условия для него становятся благоприятными, когда, к примеру, прекращают лечение. Такой вирус может выйти через месяц или два. Тут долго ждали, но впоследствии констатировали, что он излечился от ВИЧ. Таким образом, мы можем говорить о том, что, если мы подселяем человеку такие устойчивые к вирусу клетки, у нас есть шанс этого человека вылечить.

— Как можно повторить такой случай излечения?

— Повторить такой случай, как с «берлинским пациентом», сложно, потому что сложно найти совместимого донора. А еще ведь нужно, чтобы донор был с этой редкой мутацией, которая встречается, если повезет, в одном из ста случаев, а может быть, и меньше. Поэтому пошли другим путем: можно у самого пациента взять клетки, сделать их устойчивыми и вернуть ему. Наш препарат на это и направлен, как и весь наш подход. Кроме препарата, который прошел доклинические испытания, у нас еще несколько вариантов разрабатывается. Собственно, на таком же принципе работает препарат [компании] «Сангамо», который сейчас проходит уже клинические испытания.

— В чем принципиальная разница между нашей разработкой и американской?

— Дело в том, что в «Динавир» мы заложили двойное действие: не только, например, убираем CCR5-рецептор, но и вводим дополнительный ген, который нас страхует, потому что вирус ВИЧ очень изменчивый, легко мутирует и обходит препятствия на своем пути.

В том числе некоторые его мутации могут обходить и отсутствие CCR5. «Берлинскому пациенту» очень повезло, у него не было других типов вируса, которые могли бы использовать другую дверку, кроме CCR5. Но в принципе у больных другие типы довольно часто встречаются, поэтому нужен комплексный препарат. Наш препарат комплексный, в нем два механизма действия, которые не дают вирусу размножаться. Этим наш препарат от препарата компании «Сангамо» отличается.

— Комплексным подходом?

— Совершенно верно. Аналогичный подход используется сейчас при терапии ВИЧ — антиретровирусная терапия комбинированная, и она помогает. В генной терапии такой же подход — недостаточно перекрыть один какой-то путь вирусу. Мы сейчас задумываемся о том, что мы к этому препарату будем добавлять еще один ген, который еще дополнительно подстрахует. Мы считаем, что в генной терапии тоже три гена будут успешны.

— Удалось ли доказать эффективность «Динавира»?

— По доклиническим испытаниям есть два основных направления: мы должны показать эффективность и безопасность этого лекарственного препарата. С безопасностью тут все понятно: есть серия тестов, они одинаковые для химических препаратов и для биологических, таких как наш, мы их все успешно прошли, доказали, что препарат безопасен и в больших дозах не вызывает никаких побочных эффектов. В том, что касается эффективности, сложнее, потому что для каждого препарата нужна своя модель. Например, животные, которые болеют этой болезнью, чтобы мы их вылечили и показали, что препарат работает. С ВИЧ сложно, поскольку моделей готовых нет, а на человеке не можем проводить.

— Но на клетках уже есть результаты?

— На данный момент мы показали эффективность препарата на клетках. Есть клетки, их можно заразить.

Можно у человека взять его лимфоциты, посадить в пробирку. Если к ним добавить вирус, вирус начинает размножаться — клетки дохнут. На такой системе in vitro мы показали, что когда мы обрабатываем препаратом клетки, то потом на них вирус практически не растет.

 — Может быть, не 100% сейчас, но очень сильное снижение вируса, практически до нуля. При этом есть еще некоторые моменты, которые мы могли бы улучшить, а именно — доставку препарата. Поскольку когда мы обрабатываем препаратом клетки, то он попадает не во все клетки. Поэтому мы сейчас работаем над улучшением доставки, поскольку от этого улучшится и эффективность препарата.

— На какой стадии сейчас исследования на животных?

— Второй вопрос в том, что нужно все-таки провести исследования in vivo, то есть на каких-нибудь животных. Тут проблема такая, что в принципе есть модель мышей, специально разработанная, так называемые гуманизированные мыши. Их можно заразить вирусом, и он будет себя вести в них, как в теле человека, потому что у этих мышей — человеческие клетки крови, лимфоциты и так далее. Но в нашей стране их, к сожалению, нет. Их можно привезти, но их транспортировка требует особых условий, потому что они изначально не имеют иммунной системы. Если все это сложить, то получается, что мыши стоят очень и очень дорого.

— А сколько таких мышей надо?

— Необходимо не менее 50 животных и отлаженная методика гуманизации. Каждая мышь стоит 300—500 евро, но еще больше стоит работа по гуманизации, содержанию мышей, заражению их вирусом.

— То есть сейчас все уперлось в отсутствие возможности провести доклинические исследования на животных моделях?

— Конечно, прежде чем выйти на клинические испытания, хотелось бы больше быть уверенными, что он у нас in vivo работает. На тех тестах, которые мы уже провели, видно, что он хорошо себя ведет, хотелось бы еще убедиться в этом на животных моделях. Кроме того, мы сейчас подали проект на совместное финансирование с немецкими коллегами, которые работают с такими мышами. Ждем сейчас, будет им это интересно или нет. Если будет интересно, то со следующего года мы начнем проверять уже на этих мышах. С другой стороны, идет строительство собственного вивария в ЦНИИ эпидемиологии, где будут созданы все условия для содержания таких мышей, для их гуманизации, чтобы мы могли сами уже это делать, не зависеть ни от кого, потому что на самом деле заказ таких исследований за рубежом — это очень дорого.

— На какой стадии сейчас исследования по редактированию генома?

— Это более безопасное, хотя и пока менее эффективное воздействие. Тем не менее у нас сейчас более или менее хорошо работает система изменения генома CRISPR-Cas. Есть еще вторая система, которая может что-то прицельно в геноме вырезать, что-то прицельно вставлять и делать уже направленные изменения. Тут более или менее все ясно, потому что изменять надо ген CCR5, и это мы уже делаем. Но поскольку препарат нам нужен комплексный, мы ищем способы, как бы нам вместо этого CCR5 встроить гены, которых нам не хватает для того, чтобы клетка была полностью защищена. Уже работы идут, но есть нюансы. Я думаю, что к тому моменту, когда у нас появятся собственные мыши в виварии, мы уже будем готовы испытывать, и сразу выберем лучшее, и с ним уже будем готовиться к клиническим испытаниям.

— Когда нам ожидать регистрации препарата?

— Регистрация проводится только после клинических испытаний, а клинические испытания в нашем случае — это не меньше года, наверное, на первую стадию, когда безопасность на пациентах смотрится. Года два-три займет вторая стадия, и еще непонятно, сколько от нас потребуют. Первая стадия — безопасность — там очень мало берут пациентов, пять, ну десять. Вторая — когда мы должны показать на этих 5—10, что препарат работает и что это на них хорошо подействовало. Третья стадия — когда мы уже должны набрать много пациентов и показать, что это не случайно у нас пятерых вылечили, а что это действительно в большей части работает. И только после этого нам разрешат регистрировать препарат.

— То есть это через несколько лет?

— Это не следующий год, это лет через пять, по оптимистичным прогнозам. В среднем до 10 лет проходит. Опять-таки клинические испытания — это деньги, производство препарата — это тоже деньги. С другой стороны, мы рассчитываем, что это будет революция, потому что с химиопрепаратами для антиретровирусной терапии уже более или менее все понятно — они работают, но это пожизненно, дорого и токсично для организма.

Инна Финочка

Профессор Анатолий Рувинский – сегодня признанный во всем мире специалист в области общей и популяционной генетики. А в 1969-1992 гг. работал в Институте цитологии и генетики, причем первые шаги делал как аспирант под руководством Д.К. Беляева. Именно здесь он состоялся как ученый. Анатолий Овсеевич не утратил связи с бывшими коллегами и теперь, спустя десятилетия, принял самое активное участие в проведении «Беляевских чтений» и открытии памятника академику. В последний день конференции он согласился пообщаться с нашим корреспондентом.

– Анатолий Овсеевич, Вы хорошо знали академика Беляева, много лет работали под его руководством. Скажите, памятник получился похожим на оригинал?

– В первый раз я увидел памятник в виде эскиза, когда профессор Бородин отправил мне его в числе других вариантов, узнать мое мнение. Я выбрал именно этот вариант, но, скажу честно, без энтузиазма. Он показался мне несколько схематичным. Я опасался, что он получится слишком примитивным, не сможет выразить заключенную в проекте идею. Но, когда я увидел сам памятник, я полностью изменил свое мнение, я возрадовался, потому что получилось очень хорошо. Что касается портретного сходства, то это вопрос сложный.

Дмитрий Константинович, как и всякий живой человек, мог выглядеть в разные моменты своей жизни по-разному. А памятник – это же образ. И в качестве образа академика Беляева он получился абсолютно адекватно.

Поза полностью его. Как и то, что он очень любил наблюдать за зверями, мог делать это подолгу и извлекал из наблюдений совершенно потрясающую информацию. Потом мы работали с этой информацией, его заключениями.

– Каким он был руководителем?

– Надо сказать, что Дмитрий Константинович, ДК, как мы его называли, относился к людям, работавшим с ним, достаточно спокойно, хорошо, но взыскательно. Он давал каждому право на ошибку, признавал за каждым право на творчество, но откровенные, скажем так, отклонения вызывали у него неудовольствие, которое он выражал в весьма ясной и недвусмысленной форме.

– Насколько сильно Дмитрий Константинович повлиял на Ваш круг научных интересов?

– Очень сильно, особенно, если учесть, что я пришел к нему в аспирантуру, у меня круг этих самых интересов был весьма размыт. И формировались они под его воздействием. Я не планировал тогда, что будет через пять лет, через десять… Но и у него не было детальной программы работы на много лет вперед. ДК часто действовал по наполеоновскому принципу: ввяжемся в бой, а там будет видно. Но при этом, у него была общая линия и, пожалуй, самое важное место в ней отводилось эксперименту по доместикации животных. Конечно, думать, что он занимался только этим – тоже неправильно. Беляев занимался разными научными задачами, но в их списке доместикация шла под номером один.

– Очевидно, что этой проблемой занимался не только академик Беляев, и не только советские генетики. Насколько результаты работы под руководством Дмитрия Константиновича являются уникальными и значимыми в мировом масштабе?

– Доместикация как биологический процесс была впервые рассмотрена Дарвином в его классических трудах. Примеры доместикации стали основой для построения его эволюционной теории, потому что это был наиболее простой способ прийти к тем выводам насчет естественного отбора и т.д., которые он озвучил. С тех пор было много попыток изучить процесс доместикации, но в основном – в ретроспективном плане. То есть, этим занимались археологи, антропологи, они были сосредоточены на том, как проходил естественный процесс одомашнивания животных человеком. Поскольку – этот процесс стал одной из основ построения нашей цивилизации.

Были и работы биологического толка… Я не хочу никого обидеть, и я бы не сказал, что они были поверхностными. Но их авторам не удалось достичь той глубины, которая характерна для работ академика Беляева. Поэтому утверждение, что это (доместикация лисиц) был один из самых уникальных экспериментов ХХ века, имеет под собой основания.

Где еще вы встретите эксперимент, который длится уже шестьдесят лет и продолжает давать новые результаты. И повторить этот процесс пока нигде, кроме как в Институте цитологии и генетики, не удалось – слишком сложная оказалась задача.

Ее решение потребовало очень длительного отрезка времени, высокого уровня квалификации исполнителей, привлечения специалистов разного профиля и, главное, мощной воли руководителя эксперимента. Когда в ИЦиГ только начиналась эта работа, ее вели два-три сотрудника. А со временем вокруг эксперимента возник целый конгломерат лабораторий. И в итоге, сейчас коллектив Института обладает довольно глубоким пониманием того, что происходит в процессе доместикации. И других научных центров, которые исследовали бы этот процесс так хорошо – их просто нет.

– Как бы Вы оценили итоги «Беляевских чтений»?

– Я оцениваю конференцию самым наивысшим образом. Любой участник всегда может высказать замечания по отдельным докладам. Что-то вызывало сомнения и у меня. Но это моя персональная оценка, а я тоже могу ошибаться. И, в любом случае, это мелкая погрешность, о которой говорить не приходится. В целом, все было сделано исключительно правильно, прозвучало много докладов высокого уровня. А с технической точки зрения – организация и вовсе была безупречна. Так что у меня от «Беляевских чтений» остались самые приятные впечатления. Спасибо организаторам.

Наталья Тимакова

Что не поделили издатели русских и английских версий журналов РАН, во сколько обходятся бюджету академические журналы и почему 500 редакторов издательства «Наука» могут остаться без работы, в интервью Indicator.Ru рассказал врио директора ФГУП «Издательство "Наука"» Сергей Палаткин.

— Расскажите, чем занимается издательство «Наука»? Сколько у вас сотрудников? Как строится издательский процесс?

— ФГУП «Издательство "Наука"» — государственная организация, полномочия по управлению и распоряжению имуществом принадлежат Федеральному агентству научных организаций (ФАНО) и Росимуществу.

Мы издаем книги и журналы, содержащие исследования российских ученых, распространяем их в России и по всему миру с целью популяризации и продвижения достижений российской науки. По контракту с РАН мы выпускаем научные академические журналы на русском языке.

В штате издательства работает более 1000 человек, в том числе порядка 450 человек штатных сотрудников журнальных редакций. Они занимаются редакционно-издательской подготовкой научных журналов РАН.

Издательский процесс строится следующим образом. Заведующий редакцией принимает и регистрирует рукописи. Статьи поступают, как правило, по электронной почте, многие авторы приносят их в редакцию лично.

Затем рукопись рассматривают члены редколлегии и рецензенты. Стоит отметить, что это очень важный этап, многие современные журналы (сразу оговоримся, это не так называемые мусорные журналы) от него отказываются из-за организационной сложности процесса и ограничиваются заключением редколлегии. В то же время в мире котируется система «двойного слепого рецензирования». Это непременное условие рассмотрения заявки для вхождение в базы данных WoS, Scopus и другие.

Заведующая редакцией представляет рукопись на заседании редколлегии для первичного рассмотрения статьи (определение рецензента, отклонение по причине несоответствия тематике журнала), передает статью рецензенту, в случае отказа рецензента подбирает другого специалиста, контролирует своевременность получения рецензии, отправляет статью на доработку автору, согласовывает доработанную версию с рецензентом. Ситуацию осложняет и то, что рецензенты зачастую не мотивированы. У нас рецензирование статей — своего рода альтруизм, многие отказываются от него из-за нехватки времени. В ряде случаев привлечение высококвалифицированных специалистов в качестве рецензентов — личная заслуга заведующих редакциями.

Грамотно организовать процесс рецензирования крайне важно, так как авторы иногда отказываются публиковать статьи из-за затянутости процесса.

После принятия к печати статья должна быть отредактирована и приведена в соответствие с правилами журнала. Изменения согласуются с автором, нередко научные редакторы переводят аннотации и ключевые слова к статьям на английский язык. Наличие метаданных на английском языке крайне важно для многих переводных журналов, например для журналов биологического профиля, так как база данных PubMed при индексации учитывает только оригинальную версию.

По договору авторского заказа привлекаются внештатные редакторы и переводчики, часто необходимы специалисты, разбирающиеся в какой-то узкой тематике. Подготовленная статья поступает на верстку, сверстанный материал вычитывают корректоры, а на редакторов ложится проверка корректуры и оригинал-макета журнала. Далее оригинал-макет просматривают выпускающие редакторы, затем заполняются выходные данные, определяется тираж, после чего макет записывается и отправляется в типографию.

Особое внимание мы уделяем индексации журналов в базах данных. Речь идет, например, о РИНЦ, Web of Science, Scopus, PubMed. Для включения журналов в базы данных часто не достаточно хорошего материала, необходимо соблюдать ряд технических требований для корректной индексации статей. Редакторы проверяют достоверность фактического материала, собирают все необходимые данные об авторе, финансирующей организации. Заведующие редакциями поддерживают на должном уровне объем журнала, отвечают за соблюдение его периодичности, обеспечивают доступ к полнотекстовым версиям статей для индексации.

Издательство активно участвует в продвижении и повышении видимости журналов (сайт, редакционно-издательская система, работа по введению журналов в базы данных), выходит к учредителям с предложениями по модернизации концепции журналов, их внешнего облика. Активная работа сейчас ведется в отношении научно-популярных журналов РАН, таких как «Природа», «Земля и Вселенная», «Энергия». Мы пытаемся найти спонсора, выявить целевую аудиторию и соответствующую ей тематическую составляющую, улучшить внешний вид журналов, изменить схему распространения.

— Мы недавно опубликовали материал о недопонимании между издательством «Наука», Pleiades Publishing и Springer Nature относительно интеллектуальных прав и распространения англоязычных версий журналов РАН. Могли бы вы прояснить позицию «Науки»?

— Опубликованная на вашем портале статья стала полной неожиданностью для нас. Обращаясь в издательство Springer Nature, мы вовсе не преследовали цель «сорвать» публикации англоязычных версий научных журналов РАН. Мы лишь говорили о нарушении прав издательства и необходимости начать переговорный процесс по надлежащему оформлению отношений с издателем англоязычных версий на использование этих прав в соответствии с законодательством.

Этот вопрос назрел давно и требует разрешения. Издательство «Наука» обладает исключительными правами на статьи, опубликованные в русских версиях научных журналов на основании соответствующих договоров, заключаемых с авторами статей. Издательство заключает эти договоры в соответствии с условиями государственных контрактов с РАН на издание и распространение научных журналов. Договор предусматривает передачу исключительных прав на статьи издательству «Наука». В ряде случаев оформляются договоры авторского заказа на переработку научных статей (при необходимости): редактирование, рецензирование, оформление. В результате к предприятию переходят права на публикацию и распространение переработанных статей, а также на полностью подготовленные к публикации номера журналов на русском языке, так называемое составное произведение, права на которое являются самостоятельным объектом интеллектуальных прав, охраняемых законом.

Другие лица не могут использовать результат интеллектуальной деятельности без согласия правообладателя. При этом у российского издателя и издателя англоязычных версий, Pleiades Publishing, отсутствовали и отсутствуют договорные отношения по передаче материалов. А ведь предполагается, что российские научные труды публикуются сначала в России, а потом в переводе в англоязычных странах. Более 20 лет этот вопрос никого не интересовал. В течение многих лет существовала практика «стихийной» передачи материалов между сотрудниками издательства и различными лицами, действующими по поручению иностранных издателей. Этот процесс практически не контролировался.

На заседании рабочей группы РАН – ФАНО России по вопросам издательской деятельности в октябре 2016 года было принято решение о разработке регламента по порядку и срокам обмена рабочими материалами между издательством «Наука» и компанией Pleiades Publishing.

В соответствии с требованиями Гражданского кодекса РФ издательство «Наука» приняло решение о централизованной передаче материалов через Управление по выпуску журналов (подразделение издательства). Сотрудники всех редакций издательства обязаны передавать принятые к опубликованию материалы на бумажных и электронных носителях в Управление по выпуску журналов.

Особо подчеркну, что ООО МАИК «Наука/Интерпериодика» не является издателем англоязычных версий научных журналов, выполняет только отдельные подрядные работы по подготовке оригинал-макетов переводной версии научных журналов для кипрской компании GERTAL HOLDING LIMITED, действующей в интересах Pleiades Publishing.

Возвращаясь к типовому договору с авторами научных статей, утвержденному РАН, отмечу, что у издательства «Наука» нет права переводить статью на английский язык и распространять английскую версию. В связи с этим автор может одновременно заключать договоры на использование переведенной статьи с другими лицами, в частности с компанией Pleiades Publishing. Однако фактически иностранный издатель использует для переводов не оригинал статьи, а материал, подготовленный и переработанный российским издателем. При этом, как я уже говорил, никаких договоров и регламентов между нашими организациями нет. Мы считаем, что эта ситуация неправомерна, ущемляет права издательства «Наука» и требует вмешательства со стороны учредителей журналов. Об этом мы и писали в Springer Nature.

Очень жаль, что наше письмо было в вашей публикации прокомментировано иначе. И, опять ссылаясь на формулировки вашей предыдущей публикации, позволю себе заметить, что даже продавцы карандашей имеют право отстаивать свои законные права.

Вся творческая, организационная и редакторская работа по обработке статей российских ученых возложена полностью на издательство «Наука». Говорить, что издательство «Наука» всего лишь выполняет техническую работу, по меньшей мере некорректно по отношению к фактам и почти 500 штатным сотрудникам журнальных редакций издательства, которые самостоятельно формируют контент журналов и доводят их до высокого издательского уровня.

— В своем письме в Springer Nature вы писали, что примете меры в отношении издательства, если ваши права продолжат нарушать. Было ли что-то сделано и разрешен ли конфликт?

— Я не считаю, что это стоит называть конфликтом в прямом смысле этого слова, однако текущую ситуацию следует немедленно исправлять, чтобы соблюсти законность и баланс интересов всех участников издательского процесса. У нас нет задачи «ставить палки в колеса» иностранным издателям. Мы хотим, чтобы труд сотрудников издательства «Наука» был адекватно отмечен и использовался иностранными издателями в рамках договорных прозрачных отношений. Очень надеемся, что РАН, как учредитель научных журналов, примет в этом участие. В конце концов, Академия наук и сама должна быть заинтересована в выстраивании единой, логичной, прозрачной системы распространения научных трудов российских ученых, в том числе и потому, что на это выделяются бюджетные средства.

— Сколько журналов, которые издает «Наука», убыточны, а сколько приносят прибыль?

— Из 155 журналов, которые издает «Наука», больше половины убыточны. Вся информация о финансовых показателях деятельности в виде отчетного материала — финансовых паспортов журналов — ежегодно, начиная с 2015 года, предоставляется в РАН, ФАНО, доводится до сведения главных редакторов и членов редакций.

— Сколько средств ежегодно «Наука» получает от РАН на издание академических журналов?

— В 2016 году «Наука» получила от РАН на издание журналов 130 миллионов рублей (без НДС эта сумма составила 103 миллиона рублей), на распространении печатных и электронных версий заработала еще 129 и 11,7 миллионов рублей соответственно. Всего около 244 миллионов. При этом потратила на оплату труда сотрудников, подготовку оригинал-макетов, полиграфическое исполнение, содержание рабочих мест 280,5 миллионов рублей. Убыток издательства от этой деятельности составил 36,4 миллиона. В 2017 году размеры финансирования со стороны РАН за первое полугодие составили 62 миллиона и столько же во втором полугодии (еще не выплачены, так как по условиям контракта оплата производится после сдачи работ поквартально). При этом в 2016 году нам удалось нарастить объемы распространения журналов среди подписчиков более чем на 40% по сравнению с 2015 годом.

— Как проводится тендер по передаче этих средств? Каков предмет тендера?

— Начиная с 2017 года РАН выбирает издателя русских версий на открытом аукционе в соответствии с требованиями Федерального закона № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд». Предметом контракта является редакционно-издательская подготовка, полиграфическое исполнение, распространение научных журналов на русском языке. Кроме того, контрактом предусмотрены работы по подготовке электронных версий журналов в определенном формате и распространение электронных версий через библиотеку elibrary.ru.

Здесь необходимо обратить внимание, что в ноябре 2016 года со стороны Черемушкинской прокуратуры города Москвы были вопросы к нам и ФАНО по поводу договоров, заключенных с elibrary.ru. Мы объяснили, что, поскольку это условие государственного контракта, мы не вправе не заключить договоры с правообладателями данного ресурса. База данных «Электронно-библиотечная система elibrary.ru» принадлежит ООО «РУНЭБ».

Любопытно, что конечным бенефициаром данной компании является Александр Шусторович — учредитель компании Pleiades Publishing. Получается, что не только доходы от английских версий, но и часть доходов от распространения русских версий в итоге остается у издателя английских версий.

— Допускаете ли вы, что новый тендер на издание академических журналов в 2018 году может выиграть другое издательство?

— В двух открытых тендерах, проведенных РАН в 2017 году (на первое полугодие и на второе полугодие), «Наука» была единственным лицом, подавшим заявку на участие в аукционе. Нам известно, что вопрос своего участия в данных аукционах прорабатывало ООО МАИК «Наука/Интерпериодика». Но данная организация заявку не подавала, видимо, исходила из того, что весь пакет русских журналов издавать невыгодно. Ведь для этого пришлось бы забрать в штат все редакции как прибыльных, так и убыточных журналов. А это большие расходы. Ведь неприбыльные журналы тоже кто-то должен издавать. Что будет в 2018 году, нам неизвестно.

Если издательство «Наука» не станет издателем журналов РАН в 2018 году, оно будет вынуждено уволить порядка 500 человек членов редакций и иных сотрудников, обеспечивающих выпуск.

— Почему право на издание англоязычных версий журналов принадлежит не вам, а Pleiades Publishing?

— У меня нет ответа на этот вопрос. Эта система сложилась в 90-е годы и с тех пор не изменилась. Мы мало знаем о деятельности Pleiades Publishing, так как эта информация от нас скрыта. Какова система распространения научных российских журналов на английском языке, какие извлекаются доходы, в чье распоряжение они поступают, на что используются, какие на самом деле лица задействованы в этом деле, мы не знаем.

Вместе с тем, для нас не совсем понятно, почему, являясь эксклюзивным издателем и распространителем английских версий научных статей на протяжении многих лет по договорам с РАН и научными институтами (соучредителями журналов), Pleiades Publishing не имеет до сих пор представительства в России? Почему фактически распространением занимается Springer по договору с Pleiades Publishing? Почему РАН и институты не заключают прямой договор со Springer? Почему оригинал-макеты для английских версий делает МАИК по договору с какой-то кипрской компанией GERTAL, а не по договору с Pleiades Publishing? И, наконец, почему государственное российское издательство выбирается на открытом аукционе, а иностранные издатели не выбираются на аукционе? Возможно, на все эти вопросы существуют логичные объяснения. Но нам о них неизвестно. Считаем, что в любом случае система распространения всех научных журналов РАН как на русском, так и на английском языках должна быть прозрачна и понятна.

В свою очередь, мы открыты для любых диалогов. И мы имеем необходимые ресурсы для издания журналов также на английском языке. Если РАН объявит соответствующий конкурс, мы готовы в нем участвовать.

— В Совете Федерации заявили, что «Наука» является «прикрытием» для МАИК и Pleiades, и призвали проверить деятельность издательств. Как вы можете это прокомментировать?

— Издательство «Наука» вошло в состав учредителей МАИК так же, как Pleiades Publishing и РАН. Как только меня назначили на должность в конце 2015 года, я начал разбираться во всех этих сложившихся с 90-х годов взаимоотношениях. В результате установлено, что МАИК использует помещения федеральной собственности в здании издательства по адресу город Москва, улица Профсоюзная, дом 90, которые предоставлены ему бессрочно и безвозмездно на основании учредительных договоров от 1992 и от 1998 годов.

Кроме того, как я уже сказал, за счет штатных сотрудников издательства «Наука» МАИК и Pleiades Publishing осуществляли подготовку англоязычных версий, не тратя средства на редакторов, так как у сотрудников наших редакций было указание передавать материалы в МАИК. В том числе сотрудники издательства «Наука» оформляли от имени Pleiades Publishing лицензионные договоры с авторами и сдавали готовые комплекты отредактированных статей с авторскими договорами в МАИК. При этом МАИК по договору с издательством «Наука» выполняло работы по созданию оригинал-макетов русских версий и получало за это оплату. Так, американский издатель экономил на аренде офиса, на оплате редактуры, рецензирования, оформления. При этом, МАИК никогда не платил дивиденды издательству «Наука» как участнику Общества.

Согласно отчету об оценке, определенной на 23 октября 2015 года, рыночная ставка арендной платы в здании по указанному адресу составила 12 100 рублей за один квадратный метр в год без учета НДС и коммунальных расходов.

Благодаря созданным искусственно и незаконно экономическим преимуществам для ООО МАИК «Наука/Интерпериодика», издательство «Наука» только за последние три года недополучило доходов в виде арендной платы в размере более 114 миллионов рублей.

Обо всех этих обстоятельствах я неоднократно докладывал в ФАНО России, сообщал главным редакторам журналов и в РАН. В прошлом году мы подняли вопрос о прекращении прямой передачи отработанных материалов от наших сотрудников в МАИК, так как отсутствуют договорные отношения с Pleiades Publishing. Об этом мы писали главным редакторам и в РАН. Со стороны МАИК и РАН это вызвало резко негативную реакцию, МАИК начал заявлять о том, что издательство срывает выпуск английских версий. Хотя, если у двух издательств отсутствуют договорные отношения, на каком основании мы должны передавать наш материал? Никто не запрещает Pleiades Publishing заключать договоры с авторами на статьи и самостоятельно осуществлять их доработку. Однако же иностранному издателю предпочтительнее работать нашими силами, и он превратил наши законные требования в политическую интригу, в связи с чем мы вынуждены были долго доказывать свою правоту в различных инстанциях.

Большую часть оригинал-макетов, ранее изготавливаемых МАИК, из-за невыгодности расценок мы в настоящее время изготавливаем своими силами. Также с 2017 года мы отказались от услуг ООО «Плеадес» — российской дочерней компании американской Pleiades Publishing, которая на невыгодных для издательства «Наука» условиях размещала на elibrary русские статьи.

— Расскажите подробнее про конфликт «Науки» и МАИК.

— МАИК использует помещения площадью более 3 000 квадратных метров, так как право пользования внесено в уставный капитал данного общества решением Президиума РАН. Такое использование противоречит действующему законодательству и наносит ущерб собственнику и законному правообладателю недвижимого имущества.

Мы дважды предпринимали попытки исключить федеральное имущество из уставного капитала Общества, которые оказались безуспешны в связи с отрицательным мнением иностранного участника Общества, американской компании Pleiades Publishing, и нейтральной позицией РАН.

В феврале 2016 года комиссия ФАНО также обратила внимание на неправомерное использование федерального недвижимого имущества.

ФАНО направило обращение руководителю Территориального управления Росимущества в городе Москве о принятии мер по защите имущественных интересов Российской Федерации. Управление обратилось в прокуратуру.

В настоящее время в Арбитражном суде города Москвы рассматривается дело по иску Прокуратуры города Москвы в интересах Российской Федерации о выселении ООО МАИК из незаконно занимаемых помещений. Мы поддерживаем требования прокуратуры.

Разумеется, эти обстоятельства также повлияли на взаимоотношения издательства «Наука» и МАИК самым негативным образом. Поскольку в суде заявлено требование о выселении из помещений пятого, шестого этажей здания, так как фактически они используются МАИК, МАИК на общем собрании участников общества заявило о своем желании взыскать порядка 175 миллионов рублей компенсации за помещения четвертого этажа в этом же здании. В 1995 году они также были предоставлены безвозмездно МАИК, однако фактически обществом не использовались. Дело в том, что согласно учредительным документам данной организации право безвозмездного пользования федеральным имуществом передается бессрочно. А в случае выхода участника сохраняется на 25 лет после выхода. Если передача МАИК помещений в здании будет признана судом законной, то, во-первых, Российская Федерация в результате сможет утратить пятый и шестой этажи, а издательство «Наука» в результате взыскания 175 миллионов станет банкротом. Конечно, для нас недопустимо подобное развитие событий. Надеюсь, не случится. Ведь мы столько сил и времени потратили на то, чтобы издательство «Наука» уверенно двигалось к развитию и процветанию!

В начале прошлого века немецкий психиатр и невропатолог Алоис Альцгеймер впервые описал странную форму деменции (приобретенного слабоумия), которая сопровождалась не только потерей памяти, но и дезориентацией, галлюцинациями, агрессией и в конечном счёте вела к смерти. Но потребовалось еще более полувека, чтобы объединить разные формы заболевания в одно и назвать болезнью Альцгеймера.

В отличие от онкологии, депрессии или ВИЧ, эта болезнь не претендует на звание «чумы XXI века», но в мире насчитывается около двадцати пяти миллионов людей, страдающих этим недугом. Впрочем, по мнению ряда экспертов, на самом деле их может быть намного больше, ведь в ряде стран (включая Россию) часто при этом заболевании ставят другой диагноз – старческая деменция. В любом случае, сегодня болезнь Альцгеймера является самым распространенным нейродегенеративным заболеванием в мире, и ее заболеваемость растёт по мере увеличения продолжительности жизни и старения населения развитых и развивающихся стран. А вот эффективных средств лечения и профилактики болезни на рынке пока нет. Хотя над их созданием уже работают во многих мировых исследовательских центрах, включая ФИЦ «Институт цитологии и генетики СО РАН».

– Как и у многих нейродегенеративных заболеваний, у болезни Альцгеймера есть две формы возникновения – наследственная и спорадическая, - рассказывает ст. научный сотрудник лаборатории молекулярных механизмов старения, д.б.н. Наталья Стефанова. – На сегодня мы знаем, что наследственную форму вызывают мутации в трех генах, а вот со спорадической (на которую приходится 95 % случаев) все сложнее, причины, которые ее вызывают, достоверно не установлены, а потому – нет моделей, на которых ее можно было бы изучать.

И здесь исследователям помогла уникальная линия крыс OXYS, созданная в Институте цитологии и генетики СО РАН. Ее вывели еще в 70-х гг. прошлого века для изучения катаракты при помощи специальной диеты, насыщенной галактозой. По всей видимости, нагрузка галактозой сыграла роль мутагена, и у этих крыс, помимо катаракты, спонтанно развивался целый комплекс старческих заболеваний: остеопороз, артериальная гипертензия и ускоренное старение мозга с развитием ключевых признаков болезни Альцгеймера. Таким образом, линия крыс OXYS оказалась максимально близкой к модели спорадического развития болезни Альцгеймера, что само по себе вызывает повышенный интерес к ней ученых разных стран.

Многолетняя работа по изучению крыс принесла немало важных результатов. В частности, еще в 1990-е, группа исследователей ИЦиГ под руководством д.б.н. Натальи Колосовой выявила нарастающие с возрастом дисфункции митохондрий (основной источник энергии клеток), которые рассматриваются как одна из наиболее вероятных причин преждевременного старения крыс. И, как оказалось, не только старения.

– Уже вышел ряд работ, убедительно доказывающих, что дисфункция митохондрий может становиться одним из ключевых факторов риска развития болезни Альцгеймера, а также ряда других нейродегенеративных заболеваний, что очень важно, - отмечает Наталья Стефанова. – А у нас есть ряд перспективных наработок как раз в области восстановления функций митохондрий.

На протяжении ряда лет сотрудники ИЦиГ изучали мелатонин (основа препарата «Мелаксен») и убедились, что он действительно замедляет развитие признаков болезни, в том числе и за счёт восстановления функций митохондрий.

Другим препаратом, который исследовали в лаборатории молекулярных механизмов старения, стал антиоксидант SkQ1, или ионы Скулачёва.

Еще в прошлом году сотрудники лаборатории доказали, что антиоксидант вместе с пищей проникает в мозг и накапливается в митохондриях, улучшает их функции и тем самым оказывает нейропротекторный эффект в целом. В частности, у крыс OXYS с признаками болезни Альцгеймера наблюдалось улучшение памяти и способности к обучению.

А теперь получен новый, не менее значимый результат (опубликованный в Current Alzheimer Research). Если в прошлых работах воздействие препарата на крыс изучали с возраста, когда у них начинает накапливаться бета-амилоид – основной маркер болезни, то в этот раз его начали применять к крысам, у которых патология приобрела ярко-выраженный характер.  А также – к нормально стареющим крысам линии Wistar.

Как оказалось, антиоксидант замедляет прогрессию признаков болезни Альцгеймера и на более поздних стадиях. Но еще более заметный результат (по восстановлению работы митохондрий) наблюдался у нормально стареющих крыс. По мнению ученых, это говорит о том, что антиоксидант SkQ1 может служить действенным средством профилактики, причем, не только этого заболевания. Сотрудники лаборатории предполагают, что дисфункция митохондрий может лежать в основе развития целого ряда нейродегенеративных заболеваний, таких как болезни Альцгеймера, Паркинсона, Хантингтона.

– Конечно, пока это только предположение, - подчеркивает Наталья Стефанова, - Но оно основывается на многолетней исследовательской работе.

Суть нашей гипотезы в следующем: изначально у пациента возникает именно дисфункция митохондрий нейронов головного мозга, нарушается их энергетический баланс, а затем, в зависимости от «бэкграунда» - генетических особенностей, среды обитания, состояния организма в целом – эта дисфункция выливается в одно из вышеперечисленных заболеваний. Если наше предположение подтвердится, это откроет новые возможности для профилактики и ранней диагностики целого ряда опасных болезней.

Работа ученых ИЦиГ в данном направлении продолжается, и одним из главных источников новых перспективных результатов остается уникальная линия крыс OXYS, позволяющая моделировать развитие многих заболеваний, возникающих у людей в преклонном возрасте.

Наталья Тимакова

Резкое удешевление сырья на нефтегазовом рынке влияет не только на экономическую составляющую нашей жизни. Ученым-геофизикам, чьи задачи тесно связаны с добычей углеводородов, также приходится искать новые пути для разработки инструментария, который был бы более эффективным и в то же время менее затратным, чем уже существующий.

«Такие технологии требуют совершенно иных подходов и новых фундаментальных знаний, это сделать непросто», — говорит директор 2007—2017 гг. Института нефтегазовой геологии и геофизики им. А. А. Трофимука СО РАН академик Михаил Иванович Эпов.

 На дне морском

Одна из проблем, связанных с освоением нефтегазовых ресурсов на шельфе, касается эффективности применения разведочной геофизики, а точнее — геоэлектрики. Сейчас это направление бурно развивается и характеризуется очень высокой стоимостью проводимых работ, поскольку системы, с помощью которых ведутся измерения и наблюдения, нужно располагать как можно ближе к объекту — то есть, в придонной части. «Это приводит к тому, что необходимо создавать уникальное оборудование для расположения таких систем вблизи морского дна, специальные средства для определения координат установок и так далее, — комментирует Михаил Эпов. — Дорогое удовольствие! Отсюда можно заключить, что при нынешних ценах на углеводороды использование подобных технологий будет практически не востребованым».

По словам ученого, существующая морская геоэлектрика во многом повторяет методы наземной электроразведки с одним только отличием — местоположением установок.

Однако если рассмотреть вопрос более внимательно, оказывается: есть и принципиальная разница. «Дело в том, что морская вода очень соленая, у нее высокая электропроводность, и этот показатель плавно изменяется (возрастает) от поверхности к морскому дну, — объясняет академик Эпов. — Раньше этим фактом просто пренебрегали». Однако геофизики ИНГГ выяснили — если есть так называемый «вертикальный градиент» солености, то в слое морской воды при пропускании электрического тока возникает объемный заряд. В модели антиклинальной ловушки (часть нефтяного коллектора, которая обеспечивает накопление и сохранение углеводородов), расположенной под морским дном, было вычислено распределение электрического поля. Оказалось, распределения сильно различаются между собой, более того — объемный заряд, индуцированный в придонной области, можно использовать как вторичный электрический источник. Это позволяет переместить измерительную установку на морскую поверхность. «Такое упрощение технологии приведет к уменьшению стоимости электроразведочных работ на море в несколько раз, — отмечает Михаил Эпов. — Просто потому, что мы правильно учли особенности геоэлектрического разреза на шельфе».

 По волнам

Как говорит академик Эпов, примерно 90 % затрат на нефтяную геофизику приходится на сейсморазведку с её развитыми процедурами обработки и интерпретации, поэтому было бы целесообразно распространить их на другие неволновые геофизические методы, где таких эффективных систем нет или они очень сложны. В первую очередь это относится к электроразведке, основанной на использовании эффектов электромагнитной индукции, описываемых диффузионными, а не волновыми дифференциальными уравнениями.

«Предпринималось очень много попыток эти электромагнитные процессы перевести в волновую область, — говорит Михаил Эпов, — и теоретически давно было показано, что это можно сделать, однако такие преобразования требуют высокоточных измерений в большом динамическом диапазоне, а вот их долгое время не могли реализовать на практике».

Сейчас же появились новые магнитные датчики, способные измерять с очень высоким разрешением — и оказалось, что давняя мечта специалистов электроразведки может быть осуществлена. «Возьмем систему наблюдений, которая состоит из генераторной петли на поверхности и набора магнитных приемников. С помощью такого комплекса можно получить картины затухания электромагнитного поля на земной поверхности в зависимости от времени и расстояния до источника, — поясняет ученый. — Мы перевели электромагнитные сигналы в волновую область и получили некоторые аналоги поверхностных волн с частотной дисперсией. В этом случае мы можем построить годографы (график зависимости времени пробега волны от источника до приемника), аналогичные сейсмическим, и использовать широкий арсенал средств и процедур обработки, накопленных в сейсморазведке. Это открывает новые возможности комплексирования сейсмо- и электроразведки, первая из которых «освещает» внутреннюю структуру геологической среды, а вторая — её вещественный состав».

На контрасте

Одна из важнейших проблем, которая стоит перед теми, кто добывает нефть, связана с гидроразрывами пласта — искусственным увеличением его проницаемости за счёт нарушения сплошности среды с помощью специальной жидкости. Дело в том, что этот процесс не всегда и не полностью контролируем, поскольку многие свойства нефтенасыщенного коллектора, который подвергается разрушению, либо неизвестны, либо варьируются в очень широком диапазоне. Поэтому проблема трассирования гидроразрывов является весьма важной практической задачей.

«Сейчас исследования гидроразрывов пытаются сделать сейсмическими методами, но мы обратились к опыту медицины, — рассказывает академик Эпов. — Если говорить о геофизике, то обычно поступают следующим образом: при наличии плохо выделяемого объекта создаётся более сложная высокочувствительная аппаратура и используют более мощные и ресурсоёмкие методы обработки. Медицина же идет другим путем: использует введение контрастного вещества, чтобы «подсветить» нужную область и сделать её видимой для уже существующих приборов».

Геофизики ИНГГ двинулись в том же направлении и попытались улучшить видимость трещин гидроразрыва в электромагнитном поле. Для этого исследователи предложили добавить в пропант, то есть в ту жидкость, которая разрывает среду, электропроводящие наночастицы. С одной стороны, они должны давать очень резкое уменьшение удельного электрического сопротивления, но в то же время стоить достаточно дешево. «До этого были предложения закачивать в трещины серебряную пудру, но это больше из области юмора», — отмечает Михаил Эпов.

Вещество, отвечающее всем требованиям, оказалось весьма простым и известным: углеродная сажа, производимая в огромных количествах и имеющая колоссальную электропроводность. Выяснилось: если добавить её в жидкость для гидроразрыва, тогда видимость трещин в электромагнитном поле возрастает примерно в десятки раз.

Ещё одно применение метода контрастирования — идентификация так называемых низкоконтрастных песчано-глинистых разрезов. Сейчас для выделения песчаных разностей, заполненных нефтью, используются очень сложные технологии — трехкомпонентный индукционный каротаж, например.

«Решить же такого рода вопросы можно гораздо более простым способом: применением широко используемого зонда, измеряющего естественное электрическое поле, — говорит Михаил Эпов. — Для этого нужно добавить в буровой раствор небольшое количество сильного окислителя, либо вырабатывать кислород в скважине. Тогда мы увидим, что глинистые и песчанистые разности начнут выделяться гораздо лучше. Причем эти контрастирующие вещества очень быстро разлагаются — та же перекись водорода через несколько часов превращается в воду».

Как отмечает академик Эпов, эти методы ждут своего испытания на практике, однако численное и лабораторное (выполненное в Институте химии нефти СО РАН, г. Томск) моделирование уже показало хорошие результаты.

Точки разрушения

Еще одной важной практической задачей является исследование обсадных колонн — ими укрепляют любые нефтяные и газовые скважины. В процессе эксплуатации и с течением времени эти колонны деформируются и могут сломаться под влиянием внешних условий. Учитывая, что это происходит не так уж редко, а каждая эксплуатационная скважина стоит десятки миллионов рублей, ущерб получается огромный. Соответственно, нужны методы, которые бы определяли моменты возникающей опасности (так называемая стадия предразрушения).

«Сейчас для этих целей используются специальные дефектоскопы, это очень сложные устройства, — комментирует Михаил Эпов. — Однако есть совершенно простое решение, оно основано на магнито-упругом эффекте, магнитострикции. Дело в том, что стальная колонна является ферромагнетиком, то есть состоит из упорядоченных магнитных доменов. Если наступает стадия предразрушения, то в этом месте колонны доменная структура нарушается, и металл просто теряет свои магнитные свойства. Измерение соответствующего магнитного поля в скважине будет показывать такие интервалы. Самое важное — для этого практически не требуется никаких дополнительных затрат».

Академик Эпов отмечает: "Подытоживая приведённые примеры, можно утверждать, что существует много вариантов построения значительно более простых технологий, с помощью которых специалисты способны решать сложные вопросы разведки и разработки нефтегазовых месторождений".

Екатерина Пустолякова

Существует ли аналогия между процессом доместикации животных и человеческой эволюцией? Как мы уже сообщали ранее, специалисты Института цитологии и генетики СО РАН, участвующие в эксперименте по одомашниванию серебристо-черных лисиц, норок и крыс-пасюков, установили, что доместикация животных связана с изменением нейромедиаторов мозга. Животные утрачивают агрессивность в отношении человека, порой проявляя откровенно выраженное дружелюбие. Главным регулятором агрессивного поведения, согласно полученным данным, является «гормон счастья» - серотонин. И что особенно важно: ученые констатируют, что этот механизм регуляции распространяется практически на всех млекопитающих, в том числе и на человека.

Не удивительно, что тема человеческой эволюции была затронута на Международной конференции, посвященной столетнему юбилею академика Дмитрия Беляева, чьи исследования пролили свет на тайну доместикации животных. Как выясняется, опираясь на полученные здесь результаты, можно пролить свет и на природу человека. На этом моменте заострил внимание один из докладчиков - заведующий лабораторией эволюционной генетики Аркадий Маркель. «Между очеловечиванием и доместикаций, - отметил он, - есть много общего. Есть два этапа, которые проходит и доместикация, и появление человека. Это, прежде всего, - социализация. При доместикации – между человеком и животным. Сюда же входит и коммуникация - создание языка общения. То же самое имеет место и при развитии человечества». По словам ученого, при очеловечивании происходила так называемая «самодоместикация» человека.

Интересно, что Дмитрий Беляев также глубоко интересовался проблемой антропогенеза. На эту тему у него вышло несколько статей. Аркадий Маркель напомнил, что в те времена в нашей стране было не принято характеризовать человека как биосоциальное существо, потому что в те годы господствовала марксистская парадигма, характеризующая сущность человека как «совокупность общественных отношений». Тем не менее, рассуждая о человеческой природе, исключить биологию совершенно невозможно. Примечательно, что Маркс жил одновременно с Дарвином и хорошо знал его труды. Мало того, он высоко их ценил и даже хотел посвятить Дарвину второй том «Капитала». Согласно высказыванию Энгельса, Марксом были открыты законы эволюции в истории человечества – подобно тому, как Дарвином были открыты законы эволюции органической природы.

По мнению Аркадия Маркеля, эти вещи разделять нельзя. Поэтому в свое время Дмитрий Беляев говорил о том, что биология и социология слились в человеке в единую сущность.

«Ясно, что у человечества длинная история, и развитие цивилизации началось относительно недавно по сравнению с миллионами лет человеческой эволюции. Фактически человек унаследовал свой геном у далеких предков. Скажем, разница между человеком и шимпанзе составляет менее двух процентов. Поэтому известные социобиологи говорят, что под нашей «модернизированной» черепной коробкой покоится мозг человека каменного века», - пояснил ученый.

За весь период человеческой эволюции, подчеркнул Аркадий Маркель, изменилась не только масса мозга, но и его структура. Например, мозг слона по весу превышает мозг человека, однако уступает ему по количеству нейронов. У человека таковых – 16 млрд, а у слона – только 5,5 млрд. Также в ходе эволюции изменились и связи между нейронами. Поэтому масса мозга сама по себе еще ничего не решает. Принципиальное значение имеет его структура. Аркадий Маркель считает, что именно изменения в мозге стали основой эволюционных преобразований человека, включая прямохождение. «Казалось бы, - разъясняет он, - прямохождение появилось раньше, чем увеличение мозга, но я утверждаю, что дело здесь не только в массе».

Если взять все этапы антропогенеза, то именно эволюция мозга лежит в основе всех этих вещей. Ведь когда мы рассматриваем использование огня или использование орудий, надо понимать, что именно мозг диктует и рукам, и ногам, что и как делать. «Конечно, - замечает Аркадий Маркель, - есть и обратная связь. Но первопричина все-таки находится здесь – в мозге».

Какие же свойства мозга являются движущей силой человеческой эволюции? Ученый дает такое разъяснение: «Как ни странно, об этом мало говорят, но у человека появилось своего рода  «сверхлюбопытство». Это – стремление к получению новой информации. Оно лежит в основе всего, потому что другие мотивации человеческого мозга направлены на сохранение того, что есть – на сохранение вида, на сохранение своего сообщества и так далее. А вот сверхлюбопытство – это есть то, что как раз создает нашу креативность. Есть такое выражение, что мозг человека не может жить без новой информации так же, как желудок без пищи. Поэтому он всячески стремится получить эту информацию. Вот именно это стремление получить новую информацию иногда вступает в противоречие с инстинктом самосохранения. Но оно и дает тот прогресс, который наблюдается в человеческом обществе».

Еще оно свойство мозга связано с появлением человеческой речи, свойственной исключительно человеку. Речь есть и у животных, но она, замечает Аркадий Маркель, весьма ограниченна. Речь лежит в основе социальности. И в мозге человека есть специальное «устройство», которое обусловливает речь. Подобное «устройство» есть и у обезьян, но в очень ограниченном объеме. Считается, что возникновение речи связано с появлением соответствующего звукового аппарата, делающего человека способным произносить слова. Однако исходная причина речи, подчеркивает Аркадий Маркель, опять же коренится в мозге. Ведь именно мозг «заставил» человеческие губы и язык шевелиться. И, соответственно, мозг «заставил» эволюцию идти по пути развития этого звукового аппарата. Наш мозг – это единственный реальный носитель нашего языка. Причем, для общения не обязательно нужен звуковой аппарат.

Ученый ссылается на конкретный пример, когда у детей, живших изолированно от взрослых, выработался свой собственный язык жестов. То есть их инстинкт реализовался в том, что они стали общаться между собой с помощью рук. По словам Аркадия Маркеля, этот пример подчеркивает эндогенность нашей речи.

Способность ребенка легко усваивать речь, общаясь с родителями, показывает естественную реализацию заложенного в нас инстинкта.

Наконец, следующим инстинктом мозга является социализация. Есть много примеров социальности в мире животных, но у человека эта социальность подкрепляется наличием языка и наличием культуры. Поэтому можно говорить о «суперсоциальности». Социальность явилась важным свойством мозга. Аркадий Маркель считает, что это качество также заложено на уровне инстинкта.

Таким образом, пристрастие к новизне, язык и «суперсоциальность» - вот три свойства мозга, сделавшие нас людьми. Эти свойства запечатлены в нервных связях – примерно так же, как в компьютере, в материнской плате, спрятаны все его основные свойства. Нетрудно заметить, что выдвинутые тезисы дают пищу для некоторых чисто философских размышлений. Ведь отсюда логически вытекает, что индифферентное отношение к новой информации, примитивизация речи и социопатия являются признаками де-эволюции. И вполне вероятно, что эти явления также связаны с изменениями мозга. Возможно, именно биологи со временем вынесут окончательный вердикт по этим вопросам, принципиально важным для существования современной цивилизации.

Олег Носков