Продолжаем наш обзор мифических драконов и возможность существования их прототипов в живой природе. Начало – здесь.

Приведем лишь некоторые примеры. Так, в мифологии североамериканских индейцев, как на то указывал Владимир Пропп, существовало представление о двуглавом драконе, вторая голова которого помещалась на конце хвоста. При этом, что также примечательно, хвост здесь ассоциируется с жалом. Казалось бы (как и полагает Пропп), такое существо – плод чистейшей фантазии. Однако не все так просто. Этот мифический дракон североамериканских индейцев сильно напоминает стегозавра, чьих останков именно в Северной Америке найдено великое множество. Стегозавр даже внешне выглядел, как существо из мифов и легенд. Но больше всего ученых поражает странное устройство его нервной системы. Дело в том, что «умственный аппарат» этого ящера располагался не только в голове, но еще и в диаметрально противоположном месте – в крестцовом отделе позвоночника. Причем «задний» мозг превосходил головной (величиной с грецкий орех) аж в двадцать раз. По сути дела, стегозавр был как бы двухголовым! При этом на конце хвоста у этого чудища имелось четыре внушительных шипа. Не отсюда ли ассоциация хвоста с жалом? Как видим, североамериканские индейцы не так уж много нафантазировали. Реальность оказалась не менее фантастичной.

Другой пример – легендарный «пернатый змей» Кецалькоатль из преданий индейцев Центральной  Америки. То, что «пернатым змеем» называли могущественного бога-творца и культурного героя, еще ничего не меняет.

В древности боги часто ассоциировались с тем или иным животным. Например, египетская богиня Исида – с кошкой, Гор – с соколом или ястребом, Анубис – с шакалом, Себек – с крокодилом, Сет – с ослом. Такие боги, как вавилонский Мардук, греческий Зевс, палестинский Ваал, индийский Индра, ассоциировались с быком. Даже Христа изображали в виде агнца.

Для любой религии вполне нормально, когда то или иное божество сливается с образом посвященного ему животного. Последнее часто выступало в качестве его самого яркого эпитета. Точно так же и «пернатый змей» мог вполне стать эпитетом главного божества тольтеков и ацтеков. И был этот «пернатый змей» не вымышленным, а вполне реальным животным. 

Раньше мы уже говорили об оперенных динозаврах, коими, по мнению современных палеонтологов, вполне могли быть дейнонихи, велоцирапторы и другие представители группы целурозавров. Останки этих птицеподобных хищников очень часто встречаются как раз на территории Центральной Америки и на юге США. И надо полагать, что подобные животные когда-то были вполне обычными для тех мест, как сегодня там  обычны пумы, ягуары и гремучие змеи. Так что вполне реальный «пернатый змей» мог запросто стать эмблемой великого божества Нового Света. 

Средневековые европейцы также были осведомлены относительно «пернатых змеев», которых они называли василисками. Правда,  этих тварей они нисколько не обожествляли, а наоборот, испытывали перед ними страх и отвращение. Хотя, судя по описаниям Плиния Старшего, василиск когда-то обладал высоким царским достоинством. Однако в Средние века он утратил былое величие, превратившись в мерзкое чудовище в виде длинноногой птицы со змеиным хвостом и перепончатыми крыльями.

Звучит это все невероятно. Ведь, по мнению ученых, подобные существа давным-давно вымерли, и никто из людей с ними не сталкивался. Да и окаменевшие останки вряд ли могли вызвать столь живые впечатления и столь неподдельный страх. И откуда все эти анатомические подробности, которые не так уж просто восстановить даже специалисту-палеонтологу? Действительно – откуда?

Откуда, например, на Ближнем Востоке представления о «летучем змее», откладывающем яйца? «Там угнездится летучий змей, будет класть яйца и выводить детей и собирать их под тень свою; там и коршуны будут собираться один к другому» – так заявляет библейский пророк Исаия [34, 15]. Можно сказать, что «летучий змей» – всего лишь метафора. Но ведь и «коршуны» здесь – тоже метафора. Почему бы тогда и их существование не поставить под сомнение, да и вообще существование всех животных, упоминаемых пророками – львов, шакалов, страусов, ослов, пеликанов, филинов, орлов, ежей, козлов и прочих? Загадочный «летучий змей» упоминается в этом же ряду. Но самое интересное, что ученым хорошо известно о существовании самых настоящих «летучих змей» – птерозавров. Можно ли тогда утверждать, будто библейский пророк на сей счет чего-то нафантазировал?

Для большей убедительности приведем еще одно упоминание о «летучих змеях». На сей раз оно принадлежит человеку, не склонному к метафорическим выражениям, – «отцу истории» Геродоту.

«Есть в Аравии местность, – пишет он, – расположенная примерно около города Буто. Туда я ездил, чтобы разузнать о крылатых змеях. Прибыв на место, я увидел кости и хребты в несметном количестве. Целые кучи хребтов лежали там – большие, поменьше и совсем маленькие; их было очень много».

И далее: «Существует сказание, что с наступлением весны крылатые змеи летят из Аравии в Египет. Ибисы же летят им навстречу до этой теснины и, не пропуская змей, умерщвляют их. Потому-то, по словам арабов, египтяне воздают такие почести ибису» [Кн. вторая, 75]. Облик крылатых змей Геродот описывает так: «А крылатые змеи видом похожи на водяных змей. Крылья же у них перепончатые, а не из перьев, скорее всего похожие на крылья летучей мыши» [Кн. вторая, 76]. Как видим, описание сделано вполне научно. Геродот, безусловно, наблюдал какое-то животное из числа птерозавров. Назвать его лжецом или выдумщиком было бы слишком опрометчиво и некорректно, особенно учитывая то обстоятельство, что в самой науке птерозавры иногда фигурируют под названием «крылатых ящеров», что идентично по смыслу «крылатым змеям». Так что не прославленный французский натуралист Кювье, а греческий историк Геродот дал первое научное описание этих удивительных рептилий.

Библия, кроме «летучего змея», упоминает и другого гада, подчеркивая реальность его  существования. В «Книге пророка Даниила» читаем: «Был на том месте большой дракон, и вавилоняне чтили его. И сказал  царь Даниилу: не скажешь ли и об этом, что он медь? Вот, он живой, и ест и пьет; ты не можешь сказать, что это бог неживой; итак поклонись ему» [Даниил, 14, 23-24]. Далее пророк Даниил убивает дракона с помощью комка из смолы, жира и волос, который он бросил в пасть чудовищу. Как видим, никаких чудес, все слишком натурально. Скептик, конечно, может под драконом разуметь крокодила. Крокодилов, как известно, почитали египтяне, даже содержа их в специальных священных прудах. Однако вавилоняне крокодилам не поклонялись, а вот священные изображения драконов у них действительно были. Это те самые загадочные сирруши, чьи изображения украшали – наряду с быками и львами – портик ворот богини Иштар. Ученые до сих пор еще не идентифицировали сирруша, хотя вавилоняне знали о нем задолго до возведения знаменитой городской стены. Предположительно, сирруш был родом с юга, из Центральной Африки, подобно тому, как быки туры были родом с севера, из Европы. Так это на самом деле или нет, пока сказать трудно.

Диких туров европейцы истребили уже в XVII веке. А вот в Центральной Африке по сей день ходят слухи о таинственном чудовище по имени чипекве, заслужившего репутацию пожирателя бегемотов. По другому его называют «водяным носорогом» – за то, что большую часть времени он проводит в воде, а его голову украшает рог белого цвета, похожий на рог носорога. Тело у чипекве темное и гладкое, лишенное волос. Змеиную голову вавилонского сирруша также украшает рог, а тело покрыто чешуей.

Чипекве – не единственный из таинственных африканских монстров. В Африке ходят сказания и о другом драконоподобном чудовище, именуемом луквата. Он также живет в воде. У него тело, как у леопарда, покрытое чешуей, хвост толстый и длинный, лапы когтистые, голова, как у выдры. Иногда упоминаются и рожки, как у рогатой гадюки или же длинные клыки. По своим очертаниям африканский луквата больше всего напоминает вавилонского сирруша, поскольку последний формой тела действительно напоминает леопарда, покрытого чешуей.

Коль уж речь зашла об африканских монстрах, вспомним еще одного – дракона лау. По рассказам африканцев, живущих в верховьях Нила, лау представляет собой огромную болотную рептилию темно-желтого цвета, длиной от 12 до 30 метров. На голове у этого дракона имеются два осязательных отростка, с помощью которых он якобы ощупывает свои жертвы. По поверьям туземцев, если человек первым заметит лау, ему ничего не будет, в обратном же случае человека ждет неминуемая смерть.

На что здесь можно обратить внимание? Во-первых, отметим странные осязательные отростки. Интересно, что древние китайцы, хорошо разбиравшиеся в драконах, всегда изображали их с длинными усами – как у рыбы-усача. Что это – случайность или хорошее знание анатомии исчезнувших гигантов? Деталь, как мы понимаем, немаловажная.

Во-вторых, отметим характерное поведение монстра – человек, увидевший его первым, не подвергается никакой опасности. Следовательно, с таким животным можно общаться. Приведем в этой связи интересное сообщение средневекового арабского писателя Ал-Бекри.

В своей «Книге путей и государств», рассказывая об Африке, он упоминает «страну Зафку»: «ее жители – группа черных, поклоняющихся змее, подобной большому змею с гребнем и хвостом; голова ее похожа на голову двугорбого верблюда.

Змея живет в пещере в пустыне; у устья пещеры расположены решетчатая ограда, ступени и жилища людей, прислуживающих той змее и поклоняющихся ей. Они прикрепляют свои дорогие одеяния и лучшее имущество к этой ограде и ставят для змеи блюда с едой и кубки с молоком и питьем. И когда люди желают, чтобы змея вышла к ограде, они обращаются к ней определенными словами и свистят определенным свистом – и змея к ним выходит». Далее он описывает следующий ритуал. После смерти правителя группа претендентов на трон отправляется к этой пещере и вызывает змею. Та выходит, обнюхивает каждого из них, а затем тычет мордой в предполагаемого кандидата и уползает обратно. Тот идет следом за ней и выдергивает из ее хвоста или гребня пучок волосков, по количеству которых определяется время его воцарения на троне.

Конечно, рептилии лишены волосяного покрова. Однако если здесь описывается млекопитающее, то почему автор столь уверенно называет его «змеей»? Выходит, это действительно был змей, но... не совсем обычный. Вот вам еще один повод для современной научной дискуссии о возможной теплокровности динозавров. Подобные версии, как мы знаем, имеют место.

И напоследок. Вполне может быть, что некоторая «неправдоподобность» в описании таинственных монстров в значительной мере объясняется неосведомленностью ученых  относительно реального положения вещей. Вспомним утконоса: кто из ученых  двести лет назад мог допустить, что некоторые звери откладывают яйца? Если бы они своими глазами этого не увидели, ни за что бы не поверили.  Даже свидетельства очевидцев долго не принимали всерьез, считая подобные факты вздором. А кто, скажите, из ученых видел живого динозавра? Никто. Значит, и все свидетельства об этих существах наука долго еще будет относить к категории выдумок и суеверных фантазий.

Олег Носков

Ученые из Университета ИТМО и ФГБУ «НМИЦ им. В.А. Алмазова» успешно применили метод пространственной плетизмографии к сосудам лица, в которые кровь поступает из сонных артерий. По видеозаписям поверхности кожи лица они определили один из важных параметров здоровья сердечно-сосудистой системы — скорость распространения пульсовой волны, а также выяснили, что она зависит от положения тела человека в пространстве. Научная статья опубликована в журнале Scientific Reports. Работа поддержана грантом РНФ.

Для того чтобы провести кровь по телу, требуются сокращения сердца. Когда левый желудочек сердца сокращается, кровь из него выбрасывается в аорту — самую крупную артерию. Ее стенки, как и стенки других сосудов, растягиваются, поэтому кровь движется по сосудам не равномерно, а рывками. Воздействие на стенки сосудов увеличивает давление на них, поэтому наблюдается такое явление, как пульсовая волна — последовательное изменение давления со стороны крови на стенки артерий. Скорость перемещения крови в разных сосудах неодинакова. Наиболее высокая она в артериях, а медленнее всего кровь движется по самым мелким, узким и многочисленным сосудам — капиллярам. То есть по мере удаления крови от сердца через аорту и артерии к капиллярам кровь течет все медленнее. Параллельно со снижением тока крови угасает и пульсовая волна.

По тому, насколько быстро пульсовая волна доходит от любой отдельно взятой артерии к капиллярам, а также по степени ее затухания можно определить функциональное состояние сердечно-сосудистой системы. Это делают с помощью плетизмографии. Специальные лампочки светят на капилляр, и прибор (плетизмограф) регистрирует отраженный или поглощенный этим капилляром свет. Затем на основе полученной информации определяет объем и скорость кровотока и некоторые другие его параметры. В наиболее распространенном и простом варианте плетизмограф надевают на палец и определяют характеристики перемещения крови именно в его капиллярах. Но для остальных частей тела их тоже важно знать.

Поэтому российские ученые попробовали адаптировать плетизмографию к области лица, питаемой капиллярами — разветвлениями сонных артерий.

Для этого они соединили видеокамеру, оснащенную фильтрами для поляризации света, с восемью зелеными светодиодами (длина волны 530 нм) и параболическими зеркалами. Диоды светили на лицо испытуемого, а видеокамера регистрировала отраженное от лица излучение. С помощью этого плетизмографа исследователи оценили скорость распространения пульсовой волны у 73 здоровых испытуемых. Во время регистрации добровольцы меняли положение тела: какое-то время они сидели, какое-то — лежали на правом боку, какое-то — на левом и т.д.

Эксперимент показал, что видеокамеру, модифицированную описанным выше образом, можно применять для плетизмографии. Изображения лица, которые она фиксировала, отражали, как меняется кровенаполнение капилляров и как проходит пульсовая волна. Но что еще интереснее, ее скорость зависела от положения тела. Скажем, если человек лежал на левом боку, то пульсовая волна к капиллярам его левой части лица приходила от левой сонной артерии быстрее, чем аналогичная волна к капиллярам в правой части лица — от правой сонной артерии. Кроме того, реакция на смену положения тела по-разному отражалась на скорости пульсовой волны в тех же сосудах у разных испытуемых.

Раньше не было известно, что положение конкретной части тела в пространстве влияет на скорость, с которой изменение давления на стенки сосудов добирается от артерии к капиллярам, на которые она ветвится. Новые данные показывают, что результаты измерения пульсовой волны в определенной части тела зависят не только от состояния здоровья сердечно-сосудистой системы конкретного человека, но и от его позы. Получается, что при анализе пульсовых волн необходимо делать на это поправку. Кроме того, работа российских ученых подводит научную базу под лечебную йогу. Получается, что различные позы действительно могут улучшать состояние человека — например, снижать интенсивность головной боли — благодаря тому, что меняют локальный кровоток в сосудах.

Дракон – самый загадочный и самый впечатляющий персонаж мифологии и фольклора. Столь же загадочно и происхождение этого образа. Размышляя о нем, невольно задаешься вопросом: соответствовало ли дракону какое-либо реальное, физическое существо? Либо это всего лишь некая умозрительная конструкция, плод воображения, обычная аллегория или метафора?

Если брать научную литературу, то мнения ученых, как указывал в свое время знаменитый фольклорист Владимир Пропп, также разделились надвое. Одни решают вопрос, так сказать, натуралистически, другие – символически. «Натуралисты» вполне допускают существование у дракона физического прототипа в виде окаменевших костей динозавров и других допотопных существ. На их взгляд, в древности люди часто наталкивались на скопления всевозможных останков, что в итоге вызвало к жизни образы фантастических монстров, в которых так или иначе просматриваются черты реально существовавших животных. Есть и более романтические версии, распространенные в основном в научно-популярной литературе. Здесь мифических чудовищ пытаются отождествить с живыми динозаврами, чудом сохранившимися до наших времен. «Символисты» же напрочь отрицают подобные аналогии. Дракон для них – либо персонификация природных явлений, либо фантастическое отображение неких вполне реальных социальных процессов. Отдельно можно упомянуть точку зрения психоаналитиков, тесно увязывающих образ дракона (как и иных чудовищ) с определенными психическими комплексами (по Юнгу, например, это есть персонификация «ужасной матери»).

Имеется ли вообще сколько-нибудь серьезное противоречие между двумя подходами к трактовке образа дракона? Нельзя ли допустить, что символический аспект ничуть не исключает натуралистического? Любой человек, мало-мальски знакомый с мифологией, прекрасно знает, что даже хорошо известные животные, вроде волка, коня, орла, собаки или медведя, могут предстать там в самом что ни на есть фантастическом обличье, имея мало общего со своими реальными прототипами. Почему бы нечто подобное не признать и за драконом, если чисто фантастический облик мифологического существа совсем не исключает его натурального, физического аналога? А может, мифический дракон вполне соответствовал реальному животному, подобно тому, как мифический волк или конь соответствуют реальным волкам и коням.

Если искать реальные «прототипы» дракона, то динозавры напрашиваются на эру роль в первую очередь. Дракон известен, прежде всего, как существо, обладающее особым комбинированным строением, где совмещаются части тел различных животных. 

Чаще всего дракон – это крылатый змей, то есть чудовище, сочетающее в себе признаки рептилии и птицы. Именно в таком виде он обычно и изображается: покрытое чешуей туловище, длинный хвост, крокодилья или змеиная голова, лапы с птичьими когтями и птичьи крылья. Сочетание змеиных и птичьих черт считается каноническим. Правда, довольно часто встречаются и бескрылые драконы (прежде всего морские). Тем не менее, определенные птичьи атрибуты (в виде крыльев, клюва или когтей) – довольно распространенный признак. Иногда в состав драконьего образа могут входить и элементы других животных: рыбы, льва, пантеры, оленя, лошади, волка, козла, летучей мыши и т.д.

В зависимости от места и эпохи драконов изображали по-разному.  В древнем Китае, где это существо называлось «лун» (или «лонг»), его описывали так: «Голова как у верблюда, рога как у оленя, глаза как у зайца, уши как у коровы, шея как у змеи, живот как у морского зверя, чешуя как у карпа, когти как у ястреба, лапы как у тигра...». При этом дракон имеет крылья, летает по небу, либо плавает по воде. В своем развитии он, согласно описаниям китайских ученых, проходит довольно сложную эволюцию – от рыбообразного водного существа до крылатой змееподобной твари. На китайских орнаментах дракон имеет длинное извивающееся змеиное тело, четыре небольших лапы с птичьими когтями, крохотные крылья и голову с ужасающей зубастой пастью и развевающейся гривой. Для китайцев этот образ считается каноническим, хотя они выделяли несколько типов драконов, имеющих незначительные отличия.

В Средневековой Европе дракон обычно изображался в виде огнедышащего рогатого создания с крыльями летучей мыши, орлиными когтями, чешуйчатым телом и змеиным колючим хвостом. Подобно китайцам, европейцы создали свою классификацию драконов, делая акцент на их анатомическом строении и месте обитания. В частности, выделялись крылатые безногие драконы, крылатые двуногие, крылатые четвероногие (самые страшные), двуногие бескрылые и безногие. Помимо этого, драконы делились на пещерных, горных, водных и болотных. Характерное гибридное строение имело большинство из них. Змеиные черты в виде длинной чешуйчатой шеи и хвоста, как правило, доминировали. Лапы же всегда имели ярко выраженный птичий характер. Голова – змеиная, звериная или крокодилья, всегда с какими-то странными наростами вроде гривы, рогов, усов или ушей. Крылья чаще всего перепончатые, как у летучей мыши.

Некоторые средневековые художники представляли дракона с львиными лапами, пышной гривой на голове, заостренными звериными ушами и раздвоенным змеиным языком. На порталах собора Парижской Богоматери драконы имеют птичьи крылья и лапы, змеиный хвост и странную голову с ушами хищного зверя и змеиной пастью.

У народов Ближнего Востока (например, у древних египтян или средневековых иранцев) драконы имели много звериных черт. Часто это комбинация змеи и пантеры (или льва). Но при этом могут присутствовать и крылья. Знаменитые «сирруши» с вавилонских ворот богини Иштар представляют собой существ со звериными ногами, хвостом и телом (правда, покрытым чешуей), шеей и головой змеи, и птичьими когтями на задних лапах. К тому же они украшены рогом и неким подобием гривы.

А как же выглядели динозавры? Сошлемся на данные современной палеонтологии. Динозавры во многих отношениях были довольно необычными существами. Кроме того, добрая их часть имела гибридные черты, совмещая некоторые признаки... птиц! Для нашей темы сам этот факт уже весьма и весьма красноречив. Наличие птичьих черт у отдельных представителей данного племени столь отчетливо выражено, что некоторые ученые-эволюционисты зачислили их в разряд прародителей пернатых.

Начнем с многочисленных двуногих ящеров, имеющих очень характерное анатомическое строение, присущее только динозаврам. Среди них были чудовища внушительных размеров, вроде игуанодона или тираннозавра. Были свирепые цератозавры, обликом своим чем-то напоминавшие жутких драконов с полотен и гравюр европейских художников. Но было также огромное количество относительно небольших и проворных двуногих хищников, похожих (судя по реконструкциям палеонтологов) на ощипанных зубастых индеек с длинными змеиными хвостами. Современные палеонтологи выделяют их в особую группу целурозавров. К их числу принадлежал кровожадный (как полагают ученые) дейноних, нижние конечности которого были вооружены огромным когтем, острым и загнутым, как турецкая сабля. Считается, что дейнонихи и их ближайшие родичи охотились стаями и обладали своего рода коллективистскими инстинктами, присущими стайным птицам. Среди двуногих ящеров были и такие, которые имели птичий клюв, как, например, овираптор (что означает – «похититель яиц»).

Существовали еще более похожие на птиц двуногие хищники, относящиеся к той же группе целурозавров. Некоторые ученые считают, что они, подобно птицам, даже ухаживали за потомством и вообще отличались довольно развитым мозгом. К тому же у них были полые кости и беззубые челюсти, что максимально сближало их с пернатыми.  Но самое интересное, существует предположение, будто целурозавры обладали перьевым покровом! Своего рода «пернатые змеи» (если определить их на манер древних). Один из них – авимим – внешне походил на настоящую бегающую птицу. Перья имел и найденный в Китае синозавроптерикс (то есть, «китайский птицеящер»). Некоторые предполагают, что и свирепый дейноних тоже был таким же вот «птицеящером», зубастым «пернатым змеем» с ужасными когтями.

Птичьи черты обнаруживаются и в строении скелета многих ископаемых ящеров. Как известно, выделяют целый отряд так называемых птицетазовых динозавров. Название говорит уже само за себя. Строение тазовых костей этих существ похоже на строение таза птиц. Некоторые из них походили на пернатых также и строением лап. Самым знаменитым представителем этого отряда является игуанодон – гигантский ящер почти десятиметровой длины, ходивший на задних лапах и оставлявший похожие на птичьи следы. Немало было и утконосых динозавров, среди которых попадались настоящие исполины, превосходившие по размерам даже игуанодона.

К этому отряду принадлежал и причудливый стегозавр, населявший когда-то Североамериканский континент и Восточную Африку (о нем еще будет сказано).  Другое известное создание – трехрогий ящер трицератопс. На конце морды у него имелись загнутые ороговевшие челюсти, напоминавшие птичий клюв. Кроме того, яйца трицератопсов обладали твердой, как и у птиц, скорлупой. Вот вам еще одно примечательное сходство с пернатыми. 

А теперь главный вопрос: могли ли этих удивительных существ наблюдать когда-то живьем? Отметим, что в древности и в средние века драконов считали вполне реальными существами. О них говорили так же, как и о других известных всем животных – львах, слонах, носорогах, медведях, волках, змеях и прочих. Если и было в драконах что-либо необычное, то это, подчеркнем, могло объясняться необычностью самого животного. А ведь динозавры, о которых мы говорили выше, были весьма необычными животными.

Олег Носков

Окончание следует

В начавшемся учебном году российскими школами будет заниматься отдельное ведомство — Министерство просвещения. Попробуем разобраться, как это повлияет на среднее образование, к каким нововведениям стоит готовиться ученикам и педагогам, а также что будет со школьной программой. 

Две крепости

Министерство образования и науки РФ было разделено в мае нынешнего года, официальные положения об этом были утверждены 1 августа. Вместо одного ведомства появились два: Министерство просвещения и Министерство науки и высшего образования. Первое занимается сферой общего, среднего профессионального и дополнительного образования, а также вопросами опеки, социальной защиты детей и воспитания несовершеннолетних. Второе отвечает за высшие учебные заведения и развитие науки в целом, например за создание наукоградов, а также решает вопросы интеллектуальной собственности.

Такое распределение полномочий и обязанностей "позволит лучше сконцентрировать наши возможности по развитию и одной системы образования, и другой системы образования", считает премьер-министр РФ Дмитрий Медведев.

По словам доктора экономических наук, профессора, директора центра финансовых исследований Российского экономического университета имени Плеханова Наталии Казаковой, сейчас оба министерства работают над формированием структуры и программы деятельности. "В частности, каждым министерством должна быть разработана своя концепция деятельности и стратегия развития на среднесрочную и долгосрочную перспективу",— говорит эксперт.

Если смотреть на сферу высшего образования, то министр науки Михаил Котюков обозначил четкие ориентиры, продолжает госпожа Казакова. Стратегический ориентир — войти в десятку стран--лидеров по присутствию национальных вузов в глобальном рейтинге "Топ-500 лучших университетов мира". В связи с чем первоочередным критерием оценки деятельности вузов в ближайшем будущем станет в том числе развитие международных связей с зарубежными вузами и научными организациями, прогнозирует эксперт. Но этим дело не ограничится.

"Во-первых, от нас ждут новых методик преподавания, основанных на использовании кейсовых и информационных технологий. Во-вторых, практикоориентированных подходов к организации учебного процесса и подготовке выпускных квалификационных и научно-квалификационных работ. Третье — это активное вовлечение работодателей в процесс подготовки кадров, а студентов — в профессиональную деятельность через использование системы стажировок. Кроме того, по моему мнению, должна повыситься грантовая активность вузов: создание временных научных коллективов, поддержка креативных студентов, разработка творческих проектов на конкурсной основе и тому подобное",— перечислила Наталия Казакова.

Что касается влияния разделенного Минобрнауки на школы, то и в отношении этого специалисты также настроены оптимистично.

"В большинстве развитых стран, где системы образования огромных масштабов, принято разделять ведомства, занимающиеся высшим образованием, и министерство, курирующее школы,— пояснил ректор РУДН Владимир Филиппов.— В России теперь то же самое. Разделение Минобрнауки означает, что школы получат больше точечного внимания. При старом формате на первом месте были условно академики, потом ректоры и только на последних местах — директора школ. Теперь у директоров, можно сказать, появилось свое министерство".

Ранее президент РФ Владимир Путин подписал майский указ, в котором подчеркнул необходимость повышения мотивации школьников к обучению и вовлеченности в образовательный процесс. Этим также должно заняться Минпросвещения.

Кроме того, надеются эксперты в сфере образования, наконец-то будет на должном уровне вестись работа с родителями, которые при прежней структуре зачастую оказывались фактически отключены от сферы образования.

Образование на "пять"

Если говорить о государственной политике в сфере образования в целом, то его финансирование не претерпело существенных изменений. Более того, было принято решение развивать новые направления. "Например, если говорить о РУДН, то это тематика развития экспортного потенциала российского образования. Государство ставит задачу увеличить число иностранных студентов с 250 тыс. в этом году до 720 тыс. через семь лет. А если мы готовы экспортировать образование, то, значит, у него хороший уровень",— говорит Владимир Филиппов.

Кредит доверия российскому образованию выдан не зря, продолжает ректор РУДН. "Наше образование высоко котируется во всем мире, потому что есть определенная гарантия качества. У нас априорное определение стандартов образования на всех уровнях. Заранее ясно, какой перечень дисциплин, сколько часов и даже какие компетенции должны быть в рамках каждой специальности".

Этого нет во многих зарубежных системах образования, где каждый университет самостоятельно определяет программу. Например, в 19 американских университетах по специальности "журналистика" общих дисциплин всего две — история США и английский язык. "В российской системе образования такое невозможно: у нас госстандартами гарантирован определенный уровень. И требования, включая условия обучения, очень жестко проверяются аккредитационными комиссиями: от Рособрнадзора до региональных органов контроля качества образования",— отмечает господин Филиппов.

Еще одно отличие российского образования от зарубежного — в подходе к индивидуальному обучению. "Например, в иностранном вузе человек может, еще будучи на первом курсе, сам выбрать себе дисциплину со старших годов обучения. Или "горизонтальный" подход — когда другие дисциплины можно выбрать в рамках своего курса. Мы в России пока придерживаемся подхода, когда студент может выбирать дисциплины своего уровня. Потому что к изучению более "старших" предметов он должен быть подготовлен. Представьте себе, например, что студент-медик возьмет себе дисциплину четвертого курса, не зная фундамента",— говорит ректор РУДН.

Другое дело, что следует предлагать больше специализированных курсов на выбор, отмечает он. А сейчас вузы очень часто предлагают буквально два-три варианта, чтобы не дробить группы.

Помимо прочего, если сравнивать российское образование с зарубежным, то у нас больше в ходу слово "учить", а стоит популяризировать слово "учиться", полагает господин Филиппов: "Нужно создавать систему и механизмы, поощряющие студентов быть более самостоятельными. Мы пока в этом значительно проигрываем западным университетам, хотя и наши вузы переходят на систему from teaching to learning. Но чтобы студент самостоятельно ориентировался, надо решить целый комплекс вопросов: от внедрения междисциплинарного подхода до участия в рабочих проектах и расширения списка дисциплин, которые он может выбрать".

Гаджеты долой

Какой бы хорошей ни была система образования, в инертном состоянии она находиться не может. Какие изменения ждут непосредственных участников учебного процесса?

Возможно, школьникам придется сдавать свои смартфоны перед началом урока. Об этом рассказала министр просвещения Ольга Васильева на "Общероссийском родительском собрании".

Она привела в пример опыт Франции, где ученики начальной и средней школы не могут использовать гаджеты во время обучения. Соответствующий закон предусматривает полный запрет средств связи, за исключением случаев, когда смартфоны используются в образовательных целях. Причем касается это не только школьников, но и учителей. "Очень многие школы пошли по такому пути: у них есть ящички, есть контрольно-сигнальный телефон для связи с родителями... Это необходимо нам, чтобы ребенок работал... У нас это школы делают, мы будем это поощрять, и рано или поздно мы дойдем до такого же, как и наши французские коллеги",— заявила министр.

Впоследствии Владимир Путин заявил о намерении обсудить с Ольгой Васильевой вопрос запрета гаджетов в школах.

Также на родительском собрании было предложено вынести на общественное обсуждение вопрос об отказе от оценок в начальной школе. А недавно в Рособрнадзоре обсуждался отказ от пятибалльной системы оценок.

"Предложения об отмене традиционной системы оценивания достижений учащихся в школе звучали на протяжении XX века,— пояснила первый заместитель председателя Комиссии по развитию образования и науки Общественной палаты РФ Людмила Дудова.— Высказывались суждения о том, что необходимо отказаться от традиционного оценивания по пятибалльной системе, так как в педагогической практике не выставляется оценка "единица", а в начальной школе уже давно не ставятся оценки в течение первого полугодия".

Руководитель Центра мониторинга качества образования Института образования НИУ ВШЭ, один из авторов ЕГЭ Виктор Болотов назвал пятибалльную оценочную систему позавчерашней. "Безусловно, ее надо менять. Мы в свое время делали работы по переходу на многобалльные системы. Был большой проект по 12-балльной системе. В школе на самом деле сейчас четырехбалльная система — "кол" никому не ставят. При этом учитель ставит "три с плюсом", "четыре с минусом". Надо легализовать эти плюсы и минусы",— заметил он.

В пятибалльную систему не вписываются и современные экзамены — единый и основной государственные экзамены (ЕГЭ и ОГЭ), которые построены по накопительному, а не вычитательному принципу, говорит господин Болотов. А итоговое сочинение и вовсе действует в "двоичной системе": зачет/незачет. Впрочем, на 100-балльную систему, как в ЕГЭ, он переходить не предлагает: "Отличать 55 (баллов) от 57 учителю без специальных психометрических процедур нереально".

Однако Ольга Васильева полагает, что все останется на уровне разговоров. "Пятибалльная система существует у нас 75 лет, идея перехода время от времени обсуждается, сейчас она начала обсуждаться более активно. Дело в том, что эта система традиционна для нашей страны и ряда европейских стран. Думаю, что дальше дискуссии речь не пойдет, потому что никаких серьезных предложений ни от кого не поступало. Думаю, что вряд ли это возможно",— заявила она на пресс-конференции 15 августа.

Ненаглядное пособие

Предполагается, что Министерство просвещения займется и реформой школьной программы. Работа над обновлением федеральных государственных образовательных стандартов (ФГОС), по которым потом будут меняться учебники, началась еще в прошлом году. Образовательные стандарты для начальной школы были приняты на закрытом заседании Минобра, аналогичные документы для средней школы еще дорабатываются. По словам Ольги Васильевой, подготовка проектов находится на завершающей стадии: власти учитывают высказанные на предварительном обсуждении мнения экспертов.

Больше всего споров вызвал проект ФГОС по литературе. Согласно первоначальному проекту, перечень произведений планировалось расширить до 235 наименований вместо нынешних 145. Изучить их школьники должны были за пять лет. Стоит отметить, что существенную часть предлагавшегося списка составляют небольшие по объему стихотворения. Но одновременно из программы были исключены такие важные для мировоззрения или популярные произведения, как "Мы" Евгения Замятина, "Властелин колец" и "Хоббит, или Туда и обратно" Джона Р.Р. Толкина.

Проект вызвал волну критики прежде всего со стороны педагогов. Гильдия словесности опубликовала открытое письмо, в котором указала на недостатки новых ФГОС. В частности, недовольство учителей вызвало то, что детям, перешедшим, например, в седьмой класс, придется не только изучать новый материал, но и наверстывать упущенное (по новым стандартам) за пятый и шестой классы. Кроме того, подчеркивают учителя, на изучение таких важных произведений, как "Война и мир" или "Преступление и наказание", с учетом расширения списка литературы будет отведено слишком мало времени и это неизбежно скажется на качестве полученных знаний. Помимо прочего новые стандарты лишат школы возможности варьировать программы.

Впрочем, это не единственное изменение, которое ждет учебную программу. В школах уже появились занятия по астрономии, а в некоторых — и уроки шахмат (как третий урок физкультуры или вид внеурочной деятельности). В прошлом году Министерство образования и науки РФ принципиально одобрило инициативу по созданию образовательного курса "семьеведение". Предмет пока преподают факультативно в некоторых школах 38 регионов России, в том числе в Татарстане и Башкирии.

Первым регионом, где эту дисциплину планируется преподавать во всех старших классах образовательных учреждений, должна стать Республика Северная Осетия — Алания. Школьникам расскажут о важности институтов брака и семьи, мотивах бездетности и малодетности, а также об азах семейного права, включая правила усыновления и опеки.

Как уточнили в пресс-службе главы региона, проект включит в себя факультативные школьные уроки о семейных традициях, а также открытие "Школы молодой семьи" для вступающих в брак.

"Это еще раз подтверждает, что Кавказ берет четкий курс на защиту традиционной семьи и семейных ценностей. Об уроках семейного счастья говорили давно, и сейчас перед нами стоит задача адаптировать программу, обогатить ее тем опытом, который есть в республике",— сообщила уполномоченная по правам ребенка в РФ Анна Кузнецова.

Возможно, в ближайшее время изменятся и физика с информатикой. Недавно общественники попросили Минпросвещения добавить в школьные программы по этим дисциплинам больше практических занятий. Например, информатику, по мнению авторов инициативы, стоит дополнить изучением такого понятия, как big data, и основ технологии блокчейн. А базовые знания по программированию должны включать в себя и возможность написать код для работы дронов и роботов.

Эксперты соглашаются с тем, что школьную программу пора менять, но призывают делать это с максимальной осторожностью. "Добавление новых предметов может вредить другим предметам и повысить нагрузку на учащихся,— предупреждает Владимир Филиппов.— Целесообразно не полностью менять названия предметов, вводить новые дисциплины, а в большей степени обновлять содержание уже существующих. Особенно это касается области социально-экономических, гуманитарных наук. Учебники и пособия зачастую отстают от того, что дети видят по интернету или в СМИ".

Кстати, модернизируется не только содержание учебников, но и их форма. Часть из них перейдет из "аналогового" формата в цифровой.

"В средствах массовой информации пишут о том, что Васильева хочет заменить электронными все бумажные учебники к 2021 году. Поверьте, не хочет и никогда этого не сделает. Уверяю, что страхи полной замены бумажных учебников, как и разговоры о том, что исчезнет письмо, а останется только клавиатура, беспочвенны. Как мы писали, так мы и будем писать. Детям нужно развивать мелкую моторику. И мультимедийное сопровождение — это только часть урока",— сказала министр на встрече с представителями предметных ассоциаций.

Школьная олимпиада на допинге

Есть у министерства планы и в отношении одаренных школьников. В стране сейчас действует несколько типов олимпиад, включая районные и краевые. Всероссийская олимпиада проводится по 24 предметам и делится на три уровня. Каждый из них дает свои льготы — к примеру, победители второго получают 100 баллов по выбранному предмету, а победа на первом уровне означает автоматическое поступление на бюджетное место в любой российский вуз.

Впрочем, вскоре эту дверь в высшее образование могут прикрыть. Ольга Васильева не исключает возможности сокращения числа олимпиад для школьников. "Количество олимпиад должно сокращаться. Я думаю, что Всероссийская олимпиада, конечно, вне обсуждения, все остальные олимпиады должны быть четко обоснованы",— сказала министр.

Дело в том, что в последнее время результаты таких соревнований стали вызывать сомнение в их объективности. Участники олимпиад обязаны подтверждать свои знания, сдавая экзамен по профильной дисциплине, на котором они должны набрать не менее 75 баллов. "В среднем 30% победителей и призеров олимпиад не выбирают для сдачи ЕГЭ тот предмет, по которому они победили. А есть еще более удивительные цифры, над которыми стоит задуматься: 40% победителей и призеров олимпиад не набирают на ЕГЭ по профильному предмету более 60 баллов. Какие же это олимпийские призеры и лауреаты?" — удивилась Ольга Васильева.

Министр назвала подобную ситуацию ненормальной и заявила, что олимпиадники, получившие на ЕГЭ по профильному предмету меньше 75 баллов, не смогут воспользоваться льготами при поступлении в вуз.

Все необъективное, что когда-то присутствовало в системе ЕГЭ, теперь начало перетекать в олимпиадное движение школьников, констатировала госпожа Васильева. Она призвала "действовать достаточно четко и жестко, потому что это недопустимо".

Мнения экспертов по этому вопросу разделились. Кто-то считает, что список предметов, по которым проводятся олимпиады, может быть безболезненно сокращен за счет таких дисциплин, как физкультура. Кто-то, напротив, считает, что подобные соревнования следует оставить, а сравнивать результаты олимпиады с ЕГЭ некорректно, потому что экзамен проверяет знания, а олимпиада — способность мыслить нестандартно.

Атака с тыла

Минувший учебный год запомнился не только яркими победами на олимпиадах или ростом общего балла на ЕГЭ. В обществе развернулась бурная дискуссия о безопасности школ и школьников. Причиной стали несколько нападений учеников на одноклассников и педагогов.

15 января в Перми двое подростков с ножами напали на учеников четвертого класса и учительницу. В результате пострадали 13 человек. 19 января в Улан-Удэ девятиклассник, вооруженный топором и "коктейлем Молотова", атаковал учеников седьмого класса и учителя, ранив шесть человек.

21 марта за оружие взялись девочки. В Шадринске Курганской области 13-летняя школьница обстреляла одноклассников из пневматического пистолета. Сообщалось, что в подготовке нападения участвовали три девочки, причем две из них были кузинами. Семеро учеников получили легкие травмы.

18 апреля в Стерлитамаке (Башкирия) школьник напал с ножом на одноклассников и учительницу, после чего разлил в помещении бензин и поджег его. Пострадали четверо: две ученицы (одна из них, спасаясь, выпрыгнула из окна), учительница информатики и сам нападавший.

Последнее на данный момент резонансное ЧП произошло 10 мая. 17-летний студент колледжа из Новосибирской области напал на однокурсников, ранил из огнестрельного оружия одного из них и покончил жизнь самоубийством. Еще двое учеников попали в больницу с переломами: они, как и башкирская школьница, выпрыгнули из окна, спасаясь от стрелка.

Причем в ряде случаев о готовящихся нападениях было известно заранее: многие несовершеннолетние злоумышленники сообщали в соцсетях о своих планах. Психологи говорят, что, согласно мировой статистике, более 70% нападающих на школы являются жертвами травли со стороны одноклассников, а 80% из них либо переживали ранее депрессивные эпизоды, либо уже пытались нарушить закон и вели себя асоциально.

Все это ставит вопрос о доступности профессиональной психологической и психиатрической диагностики школьников. "Сейчас на 800 учащихся у нас приходится один психолог. Но у нас принята Концепция развития психологической службы в системе образования до 2025 года. Внедряется новый механизм — институт внештатных экспертов-психологов в федеральных округах и регионах, работа которых будет координироваться через федеральный ресурсный центр психологической помощи, созданный на базе Российской академии образования",— сообщила Ольга Васильева на форуме "Территория смыслов на Клязьме".

Помимо найма дополнительных психологов предполагалось повысить требования к безопасности школ. Выполнено это было лишь частично: проверки выявили, в каких учреждениях отсутствовало видеонаблюдение, не работала тревожная кнопка или за порядком следили некомпетентные охранники. В некоторых образовательных учреждениях были опробованы новые технологии вроде автоматического распознавания лиц.

Однако, к примеру, единый список предметов, запрещенных к проносу в школы, о котором много говорилось после происшествий, так и не составлен.

Макаренко по госзаказу

К переменам стоит готовиться не только ученикам, но и учителям. Согласно программе "Учитель будущего", вошедшей в нацпроект "Образование", не меньше половины педагогов должны будут пройти переподготовку. Кроме того, планируется существенно увеличить долю учителей-мужчин. Сейчас в среднем по России она составляет 10%.

В некоторых регионах уже действуют отдельные программы для привлечения мужчин к работе в школе. Вопрос был поднят на недавнем правительственном часе в Госдуме, где депутат Борис Чернышев связал "негативное влияние интернета" на школьников, а также нападения учеников на своих одноклассников с "недостатком мужского воспитания". Он назвал нехватку педагогов-мужчин "огромной проблемой" и призвал "усиливать интерес мужчин к образованию и роли преподавателя в школе", а также "давать определенные преференции при поступлении в педагогические вузы".

Ольга Васильева согласилась с тем, что педагогов-мужчин в школах должно быть больше: "Например, в Туве проводился пилотный проект, в рамках которого руководству школ удалось привлечь молодых мужчин до 40 лет. В советское время существовали льготы, которые полагались мужчинам, работающим в сельских школах". В частности, в Туве создается кадровый резерв директоров школ и их заместителей, где определенный процент мест зарезервирован для мужчин. Кроме того, в регионе учителя-мужчины могут рассчитывать на выгодные условия ипотечного кредитования и получение земельного участка для строительства жилья. В Туве особенно надеются привлечь в школы ветеранов внутренних дел и участников боевых действий, которые, как предполагается, займутся профилактикой правонарушений среди учеников и в целом повысят уровень дисциплины в образовательных учреждениях. Проводится в регионе и конкурс "Лучший педагог-мужчина Тувы".

После разделения министерств продолжится работа над выполнением майских указов президента Владимира Путина, касающихся учительских зарплат. Ранее Ольга Васильева критически высказывалась о реализации программы. По данным за 2016 и 2017 годы, доход учителей практически не рос: в 46 регионах он повысился менее чем на 1 тыс. руб., а в 4 субъектах РФ даже снизился.

Министр заявила, что необходимо "очень четко подходить к стимулирующей части", поскольку часто педагоги получают ее "не в должном объеме". Зарплата учителей состоит из базовой части и стимулирующих надбавок и премий. Они начисляются за дополнительную нагрузку (например, классное руководство) и профессиональные достижения (участие в конференциях, научную деятельность и так далее). Решение о распределении баллов в портфолио педагогов принимает руководство школы.

"Баллы за достижения распределяются некорректно,— отмечала госпожа Васильева.— Знаю примеры, когда за подготовку призера международного конкурса и за недельный курс пользователя компьютера учителя получали одинаковые баллы".

Тем не менее положение учителей в России, если сравнивать с 1990-ми и 2000-ми годами, значительно улучшилось. "Сравнивать положение педагогов тех времен и нынешних учителей нельзя,— говорит Владимир Филиппов.— Тогда речь, можно сказать, шла о выживании. Только спустя 20 лет после принятия в 1992 году закона об образовании начали реализовываться его положения. Например, что заработная плата учителей должна быть равна средней зарплате в регионе. Этот пункт закона заработал с майского указа президента 2012 года".

Сейчас государство стабилизировало ситуацию, продолжает ректор РУДН: "Более того, в ряде регионов, где средняя зарплата достаточно высокая, например в Москве, устроиться учителем в школу уже очень трудно. Другое дело, что в более слабых в финансовом плане регионах основные средства были направлены именно на зарплаты учителей. И денег на развитие материальной базы школ, а то и на элементарный ремонт почти не осталось. При этом пора уже следить за тем, как обеспечена школа современными технологиями".

Престиж профессии школьного учителя, по мнению господина Филиппова, зависит от финансового положения региона. "Многие, особенно женщины, идут в профессию, потому что это не коммерческая сфера, а государственная, а государство дает гарантии, в том числе того, что хотя бы средняя зарплата по региону им обеспечена",— резюмировал он.

Татьяна Еремина

Полвека назад на работу в только открывшийся Факультет усовершенствования врачей при Новосибирском медицинском институте приехал работать из Новокузнецка Юрий Никитин. К тому времени уже состоявшийся специалист – за плечами были клиническая практика в городской больнице Новокузнецка, защита кандидатской диссертации и многолетняя работа на кафедре терапии Новокузнецкого Института усовершенствования врачей. Но основная научная и практическая работа Юрия Петровича состоялась в Новсибирске. И теперь он –  академик РАН, доктор медицинских наук, автор более 800 научных статей и двух десятков монографий – принимает поздравления от коллег, добрая половина которых с полным правом называет себя его учениками.

– Юрий Петрович воплотил в жизнь знаменитую «лаврентьевскую триаду», соединив в своей биографии блестящую научную работу, колоссальные результаты в деле подготовки кадров и впечатляющие достижения на ниве практического здравоохранения, – подчеркнул в своем выступлении на совместном праздничном Ученом совете руководитель НИИ терапии и профилактической медицины (филиал ФИЦ "ИЦиГ СО РАН") академик РАН Михаил Воевода.

Когда говорят о научном вкладе Юрия Никитина, то только перечень направлений в медицине, в которых он работал, занимает солидный объем. Им создана одна из ведущих научных школ в России по проблемам атеросклероза, сердечно-сосудистых заболеваний и других хронических неинфекционных заболеваний, нарушений липидного обмена. Он один из первых в стране изучил роль тканевых компонентов (в частности, сосудистой стенки) в гемостазе и свертывании крови.

Много времени академик Никитин уделял исследованиям в области т.н. «северной медицины»: изучению распространенности основных терапевтических заболеваний, их факторов риска и специфики лечения в условиях Сибири и Дальнего Востока. Популяционные исследования выполнялись не только в Новосибирске, регулярно организовывались научные экспедиции на Чукотку, Горный Алтай, Бурятию. И всегда эпидемиологический подход сочетался с углубленными биохимическими и молекулярно-генетическими исследованиями. Сегодня многие ученики и последователи отмечают удивительную научную интуицию академика Никитина, который часто выступал с поддержкой исследовательских проектов, чье настоящее значение становилось очевидным спустя годы.

Вторая составляющая «лаврентьевской триады» – образовательная – также занимала важное место в работе Никитина. Созданный им в 1981 году Институт терапии СО АМН СССР был единственным академическим институтом, объединенным с профильной кафедрой, что позволило обеспечить научную базу и высокий уровень профессиональной подготовки врачей и научных кадров. Одновременно он до 2003 года заведовал кафедрой терапии Новосибирской государственной медицинской академии, где ежегодно обучается более 600 терапевтов и врачей других специальностей из разных регионов Сибири, Дальнего Востока и Крайнего Севера.

Как отметил в своем выступлении д.м.н. Никита Тов (руководитель кафедры внутренних болезней НГМУ с 2001 года), по большому счету в Новосибирске существует две большие терапевтические школы, основанные династией Дёминых и Ю.П. Никитиным. Остальные в той или иной мере выросли из них. Эти слова подкрепляются сухими цифрами статистики: за годы работы Юрием Петровичем подготовлено 33 доктора и 120 кандидатов наук, многие из которых сегодня могут гордиться уже и своими учениками.

И, конечно же, говоря о жизненном пути профессора Никитина, нельзя оставить без внимания его заслуги на ниве практического здравоохранения.

– Рано или поздно каждому из нас приходится беспокоиться о своем здоровье, и тогда мы спешим к врачу, надеясь, что он поможет. Ваша работа, Юрий Петрович, делает эту надежду более обоснованной, за что огромное Вам спасибо, – сказал в своем поздравлении мэр Новосибирска Анатолий Локоть.

Опытный организатор здравоохранения, Ю.П. Никитин, по существу, выступил создателем областной кардиологической службы, в структуре которой (впервые в СССР) были открыты кардиологические кабинеты. Прекрасно понимая значение профилактики заболеваний, он постоянно уделял этому направлению особое внимание. В Новосибирске (снова впервые в стране) был организован научно-практический центр «Наука для здоровья», на базе которого отрабатывались новейшие подходы по профилактике ведущих факторов риска хронических неинфекционных заболеваний с учетом сибирской специфики. Вместе с учениками Юрий Петрович разрабатывал специальные профилактические программы для врачей, проводил массовые акции «Брось курить и победи!» и т.п. А в 1998 г. под его руководством был создан первый в стране федеральный научный центр биомагнитных исследований.

Годы идут, но академик Никитин сохраняет ясность ума и работоспособность: перешагнув девяностолетний рубеж, трудится на посту советника руководителя НИИТПМ. Мы присоединяемся к прозвучавшим в его адрес поздравлениям и желаем этому выдающемуся ученому крепкого сибирского здоровья, всех благ и новых достижений на его жизненном пути.

Георгий Батухтин 

ББС, как сокращенно называют станцию, была основана в 1938 году, когда трое зоологов — два студента и аспирант — отправилась на весельных лодках в многодневную экспедицию вдоль побережья Белого моря. С тех пор станция разрослась, и сюда приезжают даже зимой, чтобы воспользоваться уникальным оборудованием.

— Скорее, скорее, а то не успеете, — кричит проводница, спуская из тамбура вниз железную лестницу. — В Пояконде стоим одну минуту, вы все вещи взяли?

Я киваю и неуклюже спускаюсь, пытаясь не зацепиться обо что-нибудь 45-литровым рюкзаком. С последней ступеньки приходится прыгать прямо на землю: перрона на станции Пояконда нет. Поезд трогается, проводница на ходу поднимает лестницу. Половина первого ночи, но на улице светло, и я вижу еще двух людей с такими же огромными рюкзаками. Они подходят ко мне.

— Ах, эти обманчивые первые минуты, когда кажется, что здесь нет насекомых, — говорит веселый бородатый парень с модно выбритой головой и серьгой в ухе. — Хорошо, что у тебя есть шляпа.

Мы перебираемся через пути на узкую дорожку и бредем по ней к деревне. Илья — так зовут моего собеседника — был прав: комары и мошка почуяли людей и вьются над каждым из нас огромным темным роем. Отмахиваться нет смысла: насекомых слишком много. Спасает только надвинутый до самых глаз капюшон и шляпа. Через полчаса мы добираемся до цели — одноэтажного еще крепкого деревянного дома с голубыми ставнями. Внутри, в большой комнате с белой печью, стоит десяток железных кроватей, аккуратно застеленных клетчатыми пледами. Мои спутники ставят рюкзаки на пол и падают спать, укрывшись куртками, — после 29 часов тряски в поезде из Москвы кажется, что лучше ничего и не надо. Дом с кроватями — перевалочный пункт, где дожидаются корабля — летом только на нем можно добраться на Беломорскую биологическую станцию МГУ, уникальный исследовательский полигон за полярным кругом.

Жизнь вопреки

ББС, как сокращенно называют станцию, была основана в 1938 году, когда трое зоологов — два студента и аспирант — отправилась на весельных лодках в многодневную экспедицию вдоль побережья Белого моря. Формально они собирали образцы для исследований, но на деле главной задачей был поиск места для будущей станции. Еще недавно без собственной «большой» базы можно было обойтись: в царские времена и первые годы после революции ученые, исследовавшие морских животных и растения, работали на европейских средиземноморских станциях. Но к середине 1930-х выезд за границу для советских граждан был закрыт, и это обстоятельство оказалось решающим фактором, который подтолкнул выдающегося океанолога Льва Зенкевича организовать поисковую экспедицию.

— Да, мне их принесли. Что с ними делать? Разделить и положить в холодильник?

Заведующая лабораторией молекулярной биологии ББС Татьяна Неретина, придерживая телефон плечом, ставит на покрытый клеенкой стол синее пластиковое ведро с морской водой, в которой плещутся плотные листья цвета хаки. Это водоросли под названием «фукус», в Белом море их очень много. Раньше с помощью фукусов обитатели ББС отчищали тарелки после еды — из плотных листьев выходит отличная губка. Но сейчас станция разрослась, и посуду централизованно моют на кухне. Кроме того, фукусы — неисчерпаемый объект для исследований.

— Так, воду меняем каждый день, поняла. Что? Да знаю я, знаю, что такое рецептакулы, не оскорбляй, — смеется Неретина в трубку. Из образцов водорослей планируется выделить ДНК, и нужно, чтобы они дожили до начала эксперимента.

— Почему перешла из престижной «человеческой» молекулярной биологии сюда? У меня нет такого антропоцентричного взгляда на жизнь, как у многих коллег, — рассказывает исследовательница, аккуратно разделяя листья и складывая их в прозрачные контейнеры. — Да и вообще, молекулярных биологов на квадратный метр гораздо больше, чем людей, способных отличить Fucus vesiculosis от Fucus serratus, так что здесь гораздо интереснее. На биостанции открываешь для себя совершенно другой мир. Зоологи, ботаники — они настоящие энтузиасты, они видят смысл и цель своей работы и в отличие от молекулярщиков не зажаты в вечной гонке за публикациями. Но вот молекулярной биологии они совсем не знают, и поэтому я здесь — чтобы обучать студентов и помогать зоологам в их работе. Но главные здесь — они, я-то всего лишь человек при зоологах.

Один из проектов Неретиной — баркодинг полярной жизни, по-русски — штрихкодирование. Суть баркодинга очень проста: для каждого существа определяют уникальный «штрихкод», по которому можно моментально установить его место на эволюционном дереве.

Только в отличие от магазина код присваивают не продавцы — он дается самой природой и «записан» в последовательности некоторых типичных генов, которые есть у всех живых организмов. Для морских организмов баркодинг часто является единственным способом установить их видовую принадлежность, так как абсолютное большинство «отказывается» расти в лаборатории даже в аквариумах с проточной морской водой. «Когда начался проект по баркодингу, всем, кто приезжал на станцию, поручали собирать образцы и сдавать их в лабораторию. Несли все, что находили — это было похоже на квест или какую-то игру из детства, причем играла вся станция», — вспоминает Женя Карпова, микробиолог, которая, как и многие тут, много лет ездила на ББС работать на кухне, а сейчас помогает своей маме — врачу биостанции.

В первые годы своего существования ББС состояла из нескольких сараев, слабо приспособленных для проведения исследований. По-настоящему станция начала развиваться с 1951 года, когда ее директором стал молодой зоолог Николай Перцов — сегодня ББС носит его имя. Несмотря на противодействие, порой активное, партийного руководства, которое рассматривало ББС как непредвиденный и непонятный источник расходов, Перцов отстроил на побережье несколько научных корпусов и общежития, протянул через тайгу ЛЭП и телефонную линию. Так как денег не было, все это создавалось силами добровольцев, приезжавших на Белое море в стройотряды.

— Мои родители учились на физфаке, но они ездили сюда в стройотряд летом и зимой в течение шести лет, — рассказывает сотрудница ББС, миколог Ольга Грум-Гржимайло. — На 20-летие отряда они снова приехали на станцию и взяли меня с собой. Мне так понравилось, что я не захотела уезжать обратно и осталась помогать на кухне. Я тогда училась в педагогическом колледже и биологом быть не собиралась. На кухню ББС я ездила девять сезонов подряд. За это время окончательно поняла, что не хочу преподавать, поступила на биофак, сделала на Белом море курсовую и диплом, а после окончания факультета поступила на работу на биостанцию.

Ольга изучает миксомицеты — грибы, которых можно увидеть только в микроскоп. Ее диплом и кандидатская диссертация посвящены миксомицетам, живущим в болотах. Чтобы получить образцы, дно болота нужно сверлить особым торфяным буром. Изящная, стройная, с точеным лицом, Ольга больше всего похожа на королеву какого-нибудь средневекового государства — сложно представить, как она в огромных резиновых сапогах и перчатках вкручивает бур в жидкую грязь. Ее коллега Екатерина Бубнова, отправляясь за образцами, и вовсе натягивает на себя водолазный костюм: ее объекты — морские грибы. Они тоже крошечные, поэтому под воду приходится брать лупу и рассматривать «перспективные» бревна. Хотя морские грибы впервые описали еще в 1849 году, про них до сих пор мало что известно.

— На сегодня описано чуть больше 1100 видов, это примерно 1% от общего грибного биоразнообразия. Очевидно, что морских грибов намного больше, но у нас пока нет надежных методов, которые бы позволили как следует изучать их, — приходится изобретать самостоятельно, — рассказывает Бубнова.

— Недавно японские исследователи достали грибы из Марианской впадины, до этого индусы смогли вырастить грибы, которые они подняли с глубины 5000 метров — для этого пришлось специально придумывать, как обеспечить в лаборатории нужное давление.

При этом морские грибы — нечто вроде Elephant in the room, как выражаются англичане: эти грибы в природе играют одну из первых скрипок, а им не уделяют должного внимания. Именно они разлагают древесину, которая попадает в Мировой океан, а это миллионы тонн органики. Не будь морских грибов, кораблям и купальщикам приходилось бы то и дело уворачиваться от огромных стволов. А недавно ученые выяснили, что фукусовые водоросли Ascophyllum nodosum не могут жить без грибов-симбионтов: если выращивать их отдельно, растения погибают «в младенчестве» — на стадии 20 клеток. Аскофиллум — доминирующая водоросль в прибрежных районах северных и умеренных широт, дом и пища для множества других видов. Убери грибы-симбионты, и все эти сложные связи, определяющие облик земных морей, разрушатся.

— В 2000-е годы, когда на станции не было электричества (его отключали на 10 лет за долги — прим. автора), приходилось стерилизовать чашки Петри в полевой кухне. Чтобы донести чашки до лаборатории, я их укладывала в коробки из-под бананов. Коробки были большие, чашки стеклянные и тяжелые, а кухня далеко. Сейчас, конечно, ситуация радикально поменялась, — рассказывает Бубнова.

— В лабораториях работали «до конца света», так как генератор включали на три часа утром и на три часа вечером, — живописует недавний еще станционный быт Неретина. — Иногда не успевали и приходилось доделывать эксперименты при свечах. Однажды у нас образцы откручивались в центрифуге, когда отключили ток. Пришлось затаскивать в лабораторию на третий этаж дизель.

Настоящая наука

Сегодня лабораторный корпус ББС уже не похож на полевой госпиталь, где каждый рабочий день — подвиг. Трехэтажное здание из белого кирпича могло бы быть частью любого московского института, разве что с повышенными требованиями к чистоте. Все входящие в лабораторный корпус обязательно меняют уличную обувь на пластиковые шлепанцы, выбирая их из огромной корзины: даже в короткие два с половиной месяца лета частенько идут дожди. Чтобы зайти в лабораторию или комнату, где стоит микроскоп, нужно переобуться еще раз, на этот раз надев специальные кожаные тапочки. Оборудование на ББС не уступает «нормальным» институтам: здесь есть прибор для расшифровки ДНК — секвенатор, сканирующий электронный микроскоп и даже конфокальный микроскоп, который позволяет рассматривать образцы по всему объему, не разрезая. Микроскопы, подобные тому, что стоит на станции, есть далеко не в каждом «большом» институте, и для работы на них нужно записываться иногда за несколько недель вперед. Поэтому многие биологи приезжают на ББС даже зимой, чтобы как следует рассмотреть свои объекты без суеты и очередей. О том, что лаборатория находится за полярным кругом, напоминает только море за окном и большие аквариумы с непонятными существами, стоящие во многих комнатах.

В одном из таких аквариумов на первом этаже лабораторного корпуса по дну разбросаны странные белесые шарики — не то крупные комки плесени, не то маленькие кораллы.

— Это губки, одни из самых примитивных многоклеточных животных. Они сидят на одном месте и фильтруют воду, добывая из нее еду. Если условия вокруг ухудшаются, губки не могут уползти — вместо этого они перестраивают себя, быстро и радикально меняя программу клеток, — рассказывает сотрудник ББС Андрей Лавров. — А если губку взять и протереть через сито, через какое-то время ее клетки сползутся вместе и сформируют новый организм.

Уникальная способность клеток губок менять специализацию страшно интересует ученых: без понимания, какие механизмы управляют этим процессом, невозможно всерьез говорить о выращивании новых органов и тканей из стволовых клеток. Но у губок есть и другие сверхспособности: эти неприметные животные — главные морские производители всевозможных перспективных веществ, в том числе потенциальных антибиотиков, противовирусных и противораковых препаратов. Губки синтезируют их не просто так: не имея возможности убежать от опасности, эти существа — или «сожительствующие» с ними бактерии — вынуждены защищаться от всего при помощи «химии». При этом просто выбрать нужное вещество и получать его на заводе при помощи органического синтеза не получится — «губочные» соединения чрезвычайно сложны.

— Когда расписали, как можно получать один из перспективных метаболитов, оказалось, что процесс синтеза включает 150 стадий, — рассказывает Лавров. — Однако естественным путем его выделяется настолько мало, что всех губок на свете не хватит, чтобы получить достаточные для исследований граммы.

Поэтому ученые сосредоточились на другой задаче: как заставить губок синтезировать нужные соединения в большом количестве.

И это тоже оказалось непросто. Андрей и его группа хотят исследовать губочный микробиом — тех самых дружественных бактерий, которые помогают неподвижным губкам выживать и заодно синтезируют много полезных соединений.

— Для того чтобы отделить «собственных» губочных бактерий от неспецифических морских, нужно сначала отмыть губок в автоклавированной воде, — объясняет технологию Лавров. — Чтобы губкам было хорошо, на каждую должно приходиться в 3000 раз больше воды по объему, чем занимает сама губка. Считается, что посторонние микробы смываются, если держать губок в чистой воде двое суток и каждые шесть часов воду менять. Для исследований нам нужно не меньше 20 образцов, то есть всего 480 литров воды. В автоклав влезает шесть банок воды, так что все двое суток ты занимаешься тем, что бесконечно носишь туда-сюда эту воду.

Сегодня на биостанции одновременно работают множество научных групп. Сотрудники, постоянно живущие на ББС, шутят, что даже зимой нельзя отдохнуть от людей.

— Многие губки размножаются именно в холодные месяцы, — говорит Лавров. — Так что я беру майн и иду в «правильные» места пилить лед. А потом возвращаюсь в лабораторию и занимаюсь «тонкой» наукой. Отличное сочетание.

Кроме биологов на станцию постоянно приезжают геофизики, метеорологи, гляциологи, геоморфологи. Это не считая студентов разных специальностей, которые проходят на ББС практику. Причем за полярный круг приезжают не только будущие зоологи, но и, например, биоинформатики и биофизики.

— Это совершенно не случайно, — объясняет доктор биологических наук Алексей Котов (Алексей Котов, д.б.н., профессор, член-корреспондент РАН, ведущий научный сотрудник Института проблем экологии и эволюции имени Северцева). — Когда у нас появились новые методы исследования, в том числе генетические, казалось, что классические науки вроде зоологии или эмбриологии больше не понадобятся. Но потом оказалось, что это вовсе не так, и без них в генетических данных ничего не понятно. Когда мы видим какой-то ген, нужно понять, а что же он, собственно, делает в живом организме, и тут как раз не обойтись без зоологии, таксономии или эмбриологии. В том же Генбанке, куда заносятся данные обо всех генетических последовательностях и их возможных функциях в организме, куча ошибок, потому что биохимики часто не очень понимают, что они получили что-то не то. Так что дискриминируемые направления вдруг воспряли, и ББС, где можно «с колес» изучать живые существа, в этой новой парадигме окажется чрезвычайно востребованной.

Не только биология

— Дай-ка мне вон то бревно. Сейчас я его воткну, чтобы коса не разворачивалась, — Андрей, высокий бородатый юноша в оранжевом рабочем костюме ловко вставляет бревно в огромную катушку с намотанным на ней черным проводом. Рядом по палубе расставлены другие катушки, протянуты кабели, лежит странного вида прибор, больше всего похожий на большую растрепанную мочалку.

— Эта «мочалка» — источник звука, и она стоит несколько миллионов, — смеется Андрей. Судно сильно качает, но мой собеседник ловко перемещается между нагромождением устройств, не задевая ничего. — Источник посылает волны разных частот, они отражаются ото дна, а потом коса их ловит. По времени прихода звука мы определяем расстояние до дна и можем сканировать рельеф. А варьируя параметры звука, можно понять, какая именно порода под нами.

Коса — это тот самый длинный кабель, который Андрей закреплял бревном. Он и его коллеги работают в компании «Сплит», резиденте «Сколково». Компания создает собственные приборы для сейсморазведки — «разглядывания» дна при помощи звука и проводит сейсмологические изыскания для самых разных заказчиков, от «Роснефти» и «Газпрома» до научных институтов. А началось все на ББС, куда студент-геолог Андрей приехал на практику.

— Впервые мы провели на биостанции практику для геофизиков из МГУ, СПбГУ и Новосибирского университета в 2003 году, — рассказывает старший преподавать кафедры сейсмометрии и геоакустики геологического факультета МГУ и по совместительству бизнесмен и основатель нескольких научно-технических компаний Михаил Токарев.

— Человек все дальше продвигается в океан, строит трубопроводы, мосты, телекоммуникационные сети. Чтобы они не были однажды разрушены, нужно хорошо понимать, что происходит с осадками в море, как они перемещаются. При этом морское дело — штука дорогая, обучать кадры особенно негде, а здесь оказался идеальный полигон. Студенты ходят в рейсы на кораблях из флота ББС, знакомятся с аппаратурой, учатся работать «в поле» и выполняют куски реальных исследовательских задач. Благодаря беломорской практике, пролив Великая Салма, на берегу которого стоит ББС, — это самый изученный участок земли в мире.

По образованию Токарев — физик. Как и многие его однокурсники, он ездил на ББС в стройотряд и «прикипел». Когда создаваемые им компании стали приносить деньги, часть прибыли стал вкладывать в станцию: на эти средства на ББС построили несколько новых благоустроенных корпусов и заказали суда. Сотрудников для своих компаний Токарев находит среди приезжающих на практику студентов — с ними гораздо лучше создавать что-то новое, так как они молодые и у них нет ограничений, что «так не носят», объясняет Михаил. Одна из созданных при участии Токарева компаний — Центр морских исследований МГУ — недавно была признана лучшей среди инновационных компаний в МГУ. Другие выпускники беломорской практики уходят на «серьезные» геофизические должности в крупные компании, например в нефтегазовой сфере.

— Да и вообще, все, что касается сейсмоакустики и сейсмометрии в России, так или иначе делается с участием наших выпускников или по нашим методикам, — гордится Токарев.

К обеду нагруженный геофизическим оборудованием деревянный «Профессор Зенкевич» возвращается на станцию. На причале мы сталкиваемся с группой людей в водолазных костюмах.

— Она должна быть где-то тут, она не могла уплыть далеко, — озабоченно говорит один из них.

— Потеряли ласту директора биостанции, — весело объясняет один из водолазов. — Делали со студентами тренировочный заплыв под пирс, и они ее утопили.

Веселый ныряльщик, Александр Семенов, наверное, самый публичный сотрудник биостанции. Его фотографии и статьи публикуют National Geographic, BBC, Nature и Смитсоновский институт, он читает лекции для детей и взрослых и выступает на TED. Александр фотографирует существ, которые живут глубоко в море. Запечатлеть их можно только в естественной среде обитания: большинство морских жителей в лаборатории не выживают.

— Например, гребневик просто превращается в желе, если до него дотронуться, — уточняет Александр. — В 1970-х американский биолог Уильям Хамнер с коллегами в течение нескольких недель спускались на веревках под воду с пластиковыми планшетами, висели там и зарисовывали гребневиков, разные стадии их жизненного цикла. Мы один раз нырнули с камерой и за 40 минут наснимали все то же самое. Я ему отправил эти снимки, он был страшно впечатлен. Мы работаем с самым современным оборудованием, которое позволяет снимать крошечные участки дна или толщи воды с невероятным разрешением. Люди по-прежнему почти ничего не знают об океане: из известных 236 тысяч видов животных, которые в нем обитают, более или менее описана жизнь тысячи. И мы постоянно находим то, что еще никто никогда не видел: мы впервые обнаружили кладку морских ангелов, увидели, как морские пауки прыгают друг на друга, наблюдали, как морская козочка рассаживает своих детей по веткам. Мы делимся этими знаниями и с учеными, и с обычными людьми.

На ББС Александр попал на первом курсе биофака, приехав сюда на практику. Еще раньше он отучился в дайвклубе МГУ и на станции нырял почти каждый день. Но работать по специальности не собирался, так как с девяти лет увлекался трехмерной графикой и к первому курсу все свободное время уже выполнял «серьезные» заказы.

— На биостанции я стал работать, уже окончив университет. Я был троечником, в аспирантуру меня не взяли, и я решил пойти в армию, — рассказывает Александр. — Но старшие товарищи отговорили, и тогда я оформил себе целевую аспирантуру через ББС. То есть, чтобы поступить, я должен был год отработать на станции. Когда я пришел в военкомат и сказал, что на год уезжаю за полярный круг, все, кто там был, меня очень жалели.

Сегодня Александр возглавляет водолазную службу ББС и руководит собственной компанией Aqatilis. Он и его команда обучают студентов нырять, выполняют заказы ученых по сбору образцов и снимают подводные фото и видео.

На вырученные от бизнес-проектов и краудфандинга деньги Александр закупил новое оборудование для съемки и обработки материала и выстроил на станции новый водолазный корпус. Из распахнутого окна второго этажа открывается отличный вид на залив, на стене над огромным монитором висит плакат Жака-Ива Кусто.

— Тому, что мы делаем, нигде не учат, — объясняет суть своей работы Александр. — Мы до всего доходили сами: как правильно снимать под водой, как ставить свет, где искать объекты, как себя вести, чтобы их не спугнуть. Но зато и итог получается совершенно уникальный. И это касается не только научных результатов. Например, в этом сразу трое первокурсников сказали мне, что поступили на биофак на кафедру зоологии беспозвоночных только из-за моих фотографий. Это, черт возьми, приятно.

Я выхожу из водолазного корпуса и иду к «Клопам» — гостевым домикам, выстроенным прямо на пологой скале, заросшей лишайником. Рядом с открытой верандой, на которой сушится снаряжение, Екатерина Бубнова в огромном баке с пресной водой полощет водолазный костюм, чтобы вымыть из него соль. Она только что вернулась с подводной «охоты», где собирала свои объекты. У лабораторного корпуса юноша и девушка, геофизики, ножом пытаются разрезать пополам двухметровый оранжевый керн — пластиковую трубу шириной в ладонь, при помощи которой «вырезают» из дна и поднимают на поверхность образцы донных пород. На пирсе вытираются полотенцами двое студентов, только что вылезших из непривычно теплого в этом году Белого моря. К причалу подплывает лодка, из нее на мостки выбирается серьезный мужчина в очках. В руках у него спиннинг и ведро, полное только что выловленной рыбы. По вечерам рыбачить на лодках уплывают многие обитатели ББС, но никто не умеет находить треску так, как Александр Малютин — старший преподаватель кафедры зоологии беспозвоночных биологического факультета МГУ и бессменный руководитель беломорской практики биологов-второкурсников. На волейбольной площадке возле столовой с десяток мальчиков и девочек играют в пионербол. Это дети ученых: ББС — редкое, по нынешним временам, место, где можно спокойно отпустить отпрысков гулять одних на весь день. Вдалеке загораются окна в одноэтажном домике-лаборатории: там исследуют мшанок, и из-за жаркого лета они активируются только по ночам, когда становится немного прохладнее. Над гладким, как зеркало, и изумительно бирюзовым морем собираются лиловые облака.

Ирина Якутенко

Фото: Александр Семенов

14 апреля 2003 г. международный консорциум ученых объявил о завершении работ по расшифровке генома человека. С этого момента заговорили о так называемой «постгеномной эре», основная задача которой состоит в выяснении того, как генетическая информация реализуется на других уровнях организации биологических объектов (транскриптомном, эпигенетическом, протеомном и метаболомном) и, в конечном счете, проявляется в фенотипе человека и его болезнях.

Одним из следствий этого процесса стало появление термина «постгеномная медицина», также известного как персонализированная или точная медицина (англ.: personalized medicine; precision medicine), о которой немало говорилось на прошедшем недавно в НГУ (в рамках традиционной уже для новосибирского Академгородка 11-й Международной мультиконференции по биоинформатике регуляции и структуры геномов и системной биологии – BGRS\SB-2018) международном симпозиуме «Системная биология и медицина» (SBioMed-2018). Рассказать о некоторых трендах и перспективах постгеномной медицины мы попросили автора доклада «From Genome to Clinical Medicine», доцента Государственного университета Уэйн (Wayne State University, Detroit, USA)  Леонарда Липовича.

– Господин Липович, дайте, пожалуйста, Ваше определение термина «постгеномная медицина».

– Начнём с упрощённого определения прегеномной медицины – это когда, скорее всего, почти ничего не зная об особенностях ДНК пациента и его генетике, мы всем чуть ли не вслепую прописываем одни и те же лекарства - в зависимости только от клинических особенностей болезни - и надеемся, что какому-то проценту пациентов они помогут. Постгеномная медицина началась, когда появилась возможность, во-первых, дёшево и быстро секвенировать геном пациента и, исходя из его уникальных генетических особенностей, в некоторых случаях сразу понять: какие-то лекарства ему помогут, а какие-то применять не стоит. Опираясь на генетические особенности, можно также давать человеку осмысленные индивидуальные профилактические рекомендации по коррекции образа жизни, вырабатывать персональную стратегию сохранения его здоровья.

В дальнейшем же открывается ещё более захватывающая и важная перспектива: разработка персонализированных молекулярных медикаментов, которые уникально и терапевтически взаимодействуют с (например) болезнетворной РНК или белком в клетках пациентов, не затрагивая функцию "здоровых" макромолекул. 

А второй аспект – сейчас мы научились не только «читать» геном, но и – потенциально – редактировать его, что открывает принципиально новые возможности.

– Насколько я понимаю, к идее редактирования генома человека многие относятся настороженно.

– Я скажу больше, существует международный мораторий на конкретные типы таких манипуляций, в частности в зародышевых клетках, поддержанный большинством стран мира. Сразу скажу: редактирование генома не входит в мою область работы, и в моей лаборатории эта технология не употребляется, поэтому могу только коротко прокомментировать. Но на лечение некоторых генетических дефектов в соматических клетках мораторий не распространяется, и там главное сейчас – понять, как процедура редактирования может повлиять на другие гены, а не на тот, который является мишенью. И только когда угроза возможных побочных эфектов будет достоверно снята, можно ожидать и введения этой технологии в клиническую практику.

– В своем докладе Вы подчеркнули, что сейчас надо сосредоточить внимание не только на ДНК, но и на РНК. Для чего это нужно?

– Начиная с середины прошлого века долгое время считалось, что главное в клетках – это ДНК (как носитель нашей наследственности) и белки, из которых фактически и состоит клетка. РНК же отводилась роль служебного звена в цепи синтеза белка – всего-навсего промежуточного носителя информации на пути от ДНК к рибосомам, и не более. Это так называемая «Центральная догма молекулярной биологии». Но после завершения секвенирования генома человека, в начале нашего века, ученые поняли, что результаты не подтвердили «догму»: в клетке содержится очень много РНК и большая ее часть не задействована в синтезе какого-то белка. Эти РНК просто существуют. Но, очевидно, что всё это не может быть обычным клеточным мусором, а микро-РНК и другие короткие некодирующие РНК являются относительно малой частью транскриптома, значит, у хоть какой-то части остальных "больших некодирующих" РНК могут быть свои функции. Начался поиск этих функций, я участвовал в этом процессе в период моей стажировки в Сингапуре. Мы поняли, что отдельные некодирующие РНК решают в клетке задачи, которые никак не связаны с рибосомами и синтезом белка. Зато функционирование некоторых из них связано с сохранением особенностей стволовых клеток, а также с такими болезнями, как рак и диабет. Обнаружение этой связи стало нашим вкладом в изучение роли РНК. И, собственно, является одной из причин, по которой они заслуживают более пристального внимания.

– И что именно Вам и Вашим коллегам удалось выяснить?

– Во-первых, мы обнаружили, что многие большие некодирующие РНК человека примато-специфичны. Они есть у человека, у обезьян и способны вызывать у нас болезни. Но у других организмов (не относящихся к приматам) этих конкретных РНК нет. Зато есть, у мышей например, совершенно иные РНК, без эволюционных эквивалентов за пределами грызунов.

– Получается, что их нельзя изучать на традиционных лабораторных животных?

– Мы изучаем их на культурах человеческих клеток. Одни культуры используются для определения роли онкогенных и антиопухолевых РНК в раке молочной железы, другие – первичные клетки печени, гепатоциты – для исследования связи между такими РНК и развитием диабета. Мы можем подавлять или, наоборот, активировать отдельные гены и наблюдать за клеточными фенотипами. А потом думать, как эти клеточные фенотипы взаимодействуют с фенотипами всего организма.

– То есть, когда мы говорим о генетических корнях того или иного заболевания, неправильно сосредотачиваться только на ДНК?

– Именно так. Конечно, ДНК анализировать необходимо, но главная загвоздка здесь вот в чем – нужно правильно интерпретировать результаты этого анализа. Многие годы многие мои коллеги шли по такому пути: сравнивали ДНК больных людей и здоровых, обращали внимание на какой-то полиморфизм, который чаще присутствует у одной группы и реже у второй. Затем просто искали ближайший белковый ген, правда, он мог находится очень далеко от исходного полиморфизма, на расстоянии десятков, а то и сотен тысяч нуклеотидов в цепочке ДНК. И, несмотря на это, они брали его за главный объект, рассматривали его как возможную причину предрасположенности к заболеванию. Мы отрицаем такой подход к анализу полиморфизмов за пределами белковых генов и пользуемся ручной аннотацией данных от консорциумов ENCODE и FANTOM, в которых мы непосредственно участвовали. И на основе этих данных выявили, что некоторые эти полиморфизмы находятся внутри генов больших некодирующих РНК, а другие – в междугенных регуляторных элементах вблизи таких генов. И сейчас мы анализируем роль, которую играют эти гены. В частности, мы выяснили, что в клетке иногда рибосомы делают ошибки, и по открытым рамкам считывания этих больших РНК синтезируются короткие пептиды. Теперь мы хотим понять, что эти пептиды делают в клетке, может быть, они как-то связаны с патогенезом рака или с автоиммунными ответами и т.д. Поэтому мы планируем, чисто в качестве эксперимента (поясняю, это не клинические планы работы), с помощью технологии CRISPR-Cas устранить эти ошибки, то есть сами РНК останутся, но синтез таких пептидов по ним станет невозможным. Тогда мы сможем сравнить фенотип клеток с этими пептидами и без них.

– В области Ваших научных интересов уже есть какие-то прикладные подходы или пока это фундаментальная наука в чистом виде?

– Несомненно, есть, и я кратко описал их в своем докладе. Например, искусственные короткие РНК могут являться терапевтическими агентами, если знать, транскрипт какого гена нужно подавлять. Для этого они вводятся с помощью инъекции в организм, поступают в итоге в печень пациента и там подавляют свои мишени. Это было на практике доказано несколько лет назад датской компанией Santaris. Они поняли, что инфицирование человека вирусом гепатита С возможно потому, что геномная РНК вируса взаимодействует с одной конкретной клеточной микроРНК печени человека. Причем, эта микроРНК не имеет критического значения для жизни человека, в печени есть ее аналоги.

Идея датских ученых заключалась в том, чтобы подавить ее активность, и тогда вирусу будет не с чем связываться, не будет его репродукции. Клинические испытания прошли удачно, но затем акции этой компании выкупила другая структура, и очевидно, приостановила эти исследования, а тем временем на рынке появились новые антивирусные лекарства (но не на основе РНК) против гепатита С, эффективные, хотя и дорогостоящие.

Мы же сейчас развиваем и в будущем с клиническими или индустриальными партнёрами хотим применить аналогичный метод в лечении диабета. Нами найдена и уже функционально подтверждена, на основе экспериментов на гепатоцитах, длинная некодирующая РНК, ген-кандидат, который активен только в клетках печени. И мы тоже хотим подавить его с помощью комплементарной искусственной короткой РНК, чтобы вылечить тех людей, у которых есть полиморфизм этой РНК, ассоциированный с данной болезнью. Работа эта продолжается и вскоре результаты первого этапа ее будут опубликованы, тогда о них можно будет говорить подробнее.

– Если говорить не о Вашей группе, а в целом о данном направлении, какие важнейшие задачи сейчас стоят перед мировой наукой?

– В области изучения некодирующих РНК человека и млекопитающих вообще сегодня есть две большие задачи. Первая – разрешить окончательно вопрос о том, участвуют все-таки в процессе кодирования белков все РНК или только часть из них. До сих пор существуют разные точки зрения по этому поводу. Я думаю, разрешить сомнения можно будет – помимо рассмотрения сцепления рибосом с некодирующими РНК, – используя метод прямого масс-спектрометрического анализа, о котором, кстати, много говорилось на этой конференции. Только поняв истинную роль всех РНК, мы сможем двигаться дальше. Второй важный момент. Мы были одной из первых групп, которые доказали, что большинство этих некодирующих РНК примато-специфичны. И для меня это не только научный, но даже философский вопрос: делают ли эти РНК приматов приматами, а человека – человеком. Мы часто изучаем сходство разных видов. Но являются ли такие РНК – новшество в эволюции – прямой причиной различия этих видов?

– По Вашему мнению, исходя из того, как развивается научный процесс, можно ожидать какой-то революции в медицине в ближайшее десятилетие?

– Когда геном человека был опубликован впервые в "черновом" варианте весной 2001 года, я был студентом и как раз выступал с обзорным докладом о нашумевших статьях в Science и Nature на эту тему; помню, обещали, что уже лет через пять постгеномная медицина станет реальностью. Прошло уже семнадцать лет и что мы видим? Кроме чисто диагностического и профилактического прогресса и отдельных, пока что ещё очень редких и дорогостоящих прецедентов, помогающих пока что ничтожно малому количеству пациентов в некоторых конкретных и редких группах, никакого широкого применения постгеномной медицины сейчас и в ближайшие годы я не вижу, врачи так же назначают лечение «вслепую», западные страховые компании не то что за постгеномную медицину, даже за секвенирование генома пациента часто не хотят платить. И чем глубже ученые погружаются в анализ секвенированных геномов, тем больше новых вопросов перед нами встает. Надо признать, мы еще плохо понимаем, как использовать геномные данные для лечения болезней. Мы слишком просто интерпретируем геном, упрощаем очень сложную информацию, например упускаем из виду большие некодирующие РНК и их роль в процессах возникновения болезней. Но я оптимист, верю, что мы поймем эти сложные процессы и тогда потенциал постгеномной медицины будет реализован. Просто произойдет это не так быстро, как хотелось бы.

Наталья Тимакова

Наша справка. Леонард Липович родился в СССР, в г. Ленинграде, в 1976 году, там учился в школе № 160, пока в 1989 году вместе с родителями не эмигрировал в США. Образование завершал уже в Америке – сначала в одной из лучших школ Нью-Йорка, затем – в Корнеллском университете (Cornell University), входящем в Лигу Плюща. Получив степень бакалавра, переехал в Сиэтл, где защитил докторскую степень в университете штата Вашингтон, работая в лаборатории профессора Мэри-Клер Кинг, открывшей первый ген, связанный с возникновением рака молочной железы. С того времени эта тема входит в круг научных интересов Леонарда Липовича. Следующим этапом его карьеры стала четырехлетняя постдокторская стажировка в Сингапуре, посвященная изучению больших некодирующих РНК в стволовых клетках человека. В 2007 году, по возвращению в США, начал работу в Государственном университете Уэйн, сначала на должности младшего профессора, а в настоящее время – в ранге доцента.

В Институте ядерной физики им. Г.И. Будкера СО РАН (ИЯФ СО РАН) состоялся физический пуск мощного инжектора пучка атомов водорода с проектной энергией частиц до одного миллиона электрон-вольт. В инжекторе пучок атомов образуется за счет нейтрализации ускоренного до нужной энергии пучка отрицательных ионов водорода. Эта экспериментальная установка была разработана и изготовлена по заказу американской компании TAE Technologies, которая занимается созданием безнейтронного термоядерного реактора. С помощью этого инжектора ученые планируют отработать технологию нагрева плазмы в реакторе ТАЕ Technologies и продемонстрировать надежность и высокую эффективность работы всех элементов инжектора.

Для осуществления термоядерной реакции необходимо нагреть водородную плазму до температуры в сотни миллионов градусов. Наиболее эффективным методом нагрева является инжекция пучка быстрых атомов, который получают ускорением ионов водорода до высокой энергии и последующей нейтрализацией ускоренных ионов с их превращением в пучок быстрых атомов.

В настоящее время подобная технология нагрева быстрыми пучками испытывается на нескольких крупных термоядерных установках в Европе и Японии, и является наиболее перспективной для применения в термоядерной энергетике будущего.

Главный научный сотрудник ИЯФ СО РАН, доктор физико-математических наук Юрий Бельченко:

«На данный момент на относительно небольших токамаках типа JET (Англия) и ASDEX (Германия) используются инжекторы атомов с энергией частиц 60-90 тысяч электрон-вольт, которые получают за счет ускорения положительных ионов. Для нагрева плазмы в больших установках нового поколения типа JT-60SA, ИТЕР, ДЕМО или Norman (ТАЕ Technologies) необходимы инжекторы с энергией частиц в 500-1000 килоэлектронвольт (кэВ), разработка которых ведется в нескольких крупнейших лабораториях мира. В высоковольтном инжекторе необходимо получать и ускорять отрицательные ионы водорода, которые легко теряют лишний электрон и превращаются в быстрые атомы с приемлемой для термоядерного реактора эффективностью до 85-95 %.

Ранее в ИЯФ СО РАН был разработан и испытан прототип подобного инжектора, который хорошо зарекомендовал себя на стендовых испытаниях. Был получен интенсивный пучок отрицательных ионов с энергией 117 кэВ. Также были проведены эксперименты по транспортировке пучка в реактор. Теперь начинается систематическая работа на инжекторе с существенно большей энергией частиц. На сегодняшний день в мире не существует инжекторов для нагрева плазмы с подобными характеристиками».

ИЯФ СО РАН является мировым лидером по разработке и изготовлению инжекторов атомарных пучков для термоядерных исследований. Институт поставляет их в ведущие исследовательские центры России, Германии, Швейцарии, США и в другие страны. Такие пучки используются в большинстве проектов термоядерных установок будущего.

Алла Сковородина

Автор фото – Максим Кузин

Отсчет «академического» этапа истории российской науки принято вести с 28 января (8 февраля) 1724 года, когда Пётр I своим указом учредил Академию наук и художеств в Санкт-Петербурге. Но справедливости ради, отметим, что академическое движение вошло в нашу историю несколько ранее, известно несколько допетровских попыток организации Академии наук. И в чем-то эти академии наследовали друг другу.

История европейских академий состоит из двух больших эпох. Античные академии представляли собой философские школы, основанные обычно на сократическом методе. В средние века эта форма организации ученых на время прервалась, чтобы возродиться в эпоху Ренессанса уже в качественно новом облике. Первые академии эпохи Возрождения были скорее вольными сообществами ученых, поэтов, художников, эрудитов и проч.

Но академии быстро переросли стадию «площадки для общения среди своих» и стали претендовать на роль центров идейной жизни, чья цель – нравственно-эстетическое преобразование мира. В их стенах постоянно шли научные дискуссии, свободные диспуты на самые разные темы. Именно там формулировались идеи гражданской свободы, концепция прав человека, национальные идеи – иначе говоря, все то, что сегодня является неотъемлемой частью европейской цивилизации.

Академии возникали по всей Европе – на территории Италии, Франции, Германии. И вполне естественно, что влияние этого процесса докатилось и до нас.

В русский язык само слово «академия» вошло примерно в XIII веке вместе с переводом сборника изречений «Пчела», служившим нашим предкам одним из источников сведений об античном мире. И понималось оно именно в античном смысле – как школа. А роль центров духовной культуры на протяжении всего средневековья играли православные монастыри.

Не удивительно, что европейские академические традиции начинают свое распространение там, где как раз монастырские возможности были сильно ограничены: на землях Речи Посполитой. Там шел процесс католизации русского населения как альтернативы греко-православной культуры, политическим центром которой очевидно становилась Москва. И, конечно, этот процесс имел как своих сторонников, так и противников. К числу последних можно отнести князя Константина Острожского.

Константин Константинович Острожский (родился в 1526 г.), младший сын гетмана Великого княжества Литовского, считался одним из богатейших европейских аристократов. В историю он вошел не только как талантливый военноначальник (отряды, которые он содержал на свои средства, не раз отражали набеги крымских татар на земли нынешней Украины), но и как высокообразованный человек и миссионер. Константин основал Острожскую типографию, где работали первопечатники Иван Федоров и Петр Мстиславец. Учредил в этом же городе училище. И организовал Острожский ученый кружок, который принято считать первой восточнославянской протоакадемией.

Внешне, конечно, этот кружок мало походил на итальянские и французские академии эпохи Возрождения. Зато был во многом схож по своей сути. Прежде всего, Острожский кружок так же был вольным содружеством просвещенных людей под патронажем правителя-мецената. Кружок имел интернациональный состав (в него входили греки, русские, поляки), но (как и многие ранние европейские академии) по сути занимался формированием национальной идеи. А поскольку вопрос национальной идентичности жителей региона был тесно увязан с вероисповеданием (выбором между православием и католицизмом), то основная работа кружка была связана с подготовкой первого печатного издания Библии.

Вот в языковом вопросе как раз снова проявилась особенность Острожского кружка (точнее, языковой ситуации в восточнославянском мире). Трендом ренессансных гуманистов было возведение «народных языков» в ранг литературных, для чего, кстати, они переводили Библию с латыни на итальянский и французский. Острожские же филологи простонародной «мове» предпочли язык Кирилла и Мефодия, созданный ими специально для перевода текста Священного Писания с греческого. Это было ответом на утверждения иезуитов (главных проводников католицизма), что «есть только два языка – латынь и греческий – которыми вера распространяется во всем мире».

Поэтому Библия, выпущенная Иваном Федоровым, была напечатана на церковнославянском языке. А образованное при кружке Острожское училище (хоть и находилось под патронажем иезуитов) называли «триязычным лицеем»: преподавание в нем шло на латыни, греческом и церковнославянском. А еще – Академией, в противовес иезуитской Виленской Академии.

Делалось это все, конечно, не просто для полемики с иезуитами. Известный историк прот. Георгий Флоровский так характеризует Острожский кружок и его основателя:

«У [Константина] была мысль и надежды создать в Остроге славянско-греческий культурный центр, превратить тамошнее училище в подлинную Академию как противовес Римской униатской коллегии…»

Но довести начатое до конца ему не удалось. Помешали как внешние факторы (в том числе начавшаяся на Руси Смута, усилившая позиции Польши), так и банальная нехватка времени. Но семена были брошены.

Следующий этап истории зарождения академий на русской земле связан с реформаторской политикой Петра Могилы. Когда мы говорим о событиях первой половины XVII века, надо учитывать один нюанс. В словиях после подписания Брестской унии (1596 год) задача сохранения национальной идентичности русского населения на территориях современной Украины и Белоруссии не исключала контактов с европейской культурой. Наоборот, идеи европейского просвещения надо было впитать и применять для «внутреннего потребления». Именно так понимал ситуацию и киевский митрополит Пётр Могила, родившийся как раз в год подписания Унии. И именно это впоследствии вменял ему в вину ряд критиков, обвинявших его в «заражении православного богословия западным схоластическим подходом».

Но оставим богословские споры за скобками. В 1632 году Могила на основе братской школы в Киеве и училища при Киево-Печерской Лавре учреждает Киево-Могилянскую коллегию со статусом в виде «привилея» от польского короля Владислава IV. Ее задачей он ставил воспитание национальной интеллегенции, которая могла бы достойно смотреться на фоне приезжающих с Запада миссионеров. Владислав IV прекрасно понимал цели Могилы, но в условиях очередной войны с Москвским государством был вынужден идти на уступки собственному русскоязычному населению.

По своей сути, коллегия уже была академией, но по форме стала таковой только при Петре I в 1701 году. Внешне она копировала польские академии и представляла собой духовное учреждение, но богословие не занимало в ней исключительного положения, здесь правили «семь свободных наук»: науки тривиума (дисциплины о языке и его использовании: грамматика, логика и риторика) и квадривиума (система точных наук – арифметика, геометрия, астрономия, гармоника). Так что в этом смысле Коллегия вполне соответствовала духу западноевропейских академий.

Среди ее выпускников оказался  целый сонм российских просветителей нового времени  (Феофан Прокопович, Иннокентий Кульницкий, Стефан Яворский и т.п.), и это не случайно. Жизнь коллегии не ограничивалась одним образованием. Преподаватели и студенты писали стихи и драмы, ставили пьесы, печатали свои сочинения в типографии Киево-Печерской Лавры, упражнялись в публичных диспутах. Преподавание велось на латыни, свободное владение которой позволяло преподавателям и студентам приобщаться к культурному и научному наследию Ренессанса и первым научным журналам Европы (тогда латынь была языком мировой науки). А многие ее профессора получали свое образование в известнейших европейских университетах. Это включало образованных киевлян в общеевропейский культурно-научный процесс и является еще одним аргументом в пользу отнесения Киево-Могилянской коллегии к числу первых академий, с 1667 года действующей уже на территории России.

К тому времени академические веяния уже достигли и Москвы. И они также имели заметную религиозную подоплеку. Со времен церковного собора, осудившего старообрядцев (1667-1668 гг.) в русском общественном сознании утверждается мысль, что причина раскола (как и государственного кризиса в целом) лежит в недостаточной образованности общества.

Один из церковных иерархов (до переезда в Москву – епископ Иерусалимской церкви) Паисий Лигарид указывал царю Алексею Михайловичу на скудость народных училищ и библиотек, а также советовал: «подражай Константинам и содижди здесь училища для изучения трех коренных языков – греческого, латинского и славянского».

Сторонниками этой идеи были и переезжавшие в новую столицу выпускники Киево-Могилянской коллегии. Им оппонировали не только старообрядцы, многие церковные иерархи опасались, что распространение латыни будет сопровождаться и усилением влияния «латынян» (католиков).

Пусть не сразу, но сторонники «триязычия» одержали верх, и в 1687 году в Москве было учреждено первое высшее учебное заведение России – Славяно-греко-латинская академия. В основу ее деятельности был положен проект Симеона Полоцкого и Сильвестра Медведева. Им предусматривалась внутренняя автономия Академии. Авторами особо подчеркивалось, что к государственному управлению должны подпускаться лишь люди образованные, обученные «свободным наукам». Академия, таким образом, претендовала и на роль «кузницы кадров». Учитывая, что в числе ее выпускников были Михаил Ломоносов, Антиох Кантемир, Леонтий Магницкий, Степан Крашенинников и другие известные исторические деятели, можно сказать, что в определенном смысле с этой задачей она справлялась. Другое дело, что Россия вступала в петровскую эпоху, когда новой государственности требовались новая система подготовки кадров. Да и перед академиями в XVIII веке встали тоже новые задачи.

Подводя итог нашему небольшому обзору, отметим, что хотя первые восточнославянские академии имели, прежде всего, богословско-просветительский характер, они решали еще одну важную задачу – вовлечение образованного слоя страны в общеевропейский культурный контекст. Без чего наступление академического периода нашей научно-культурной истории было бы невозможным, поскольку сама организационная форма – Академия наук и искусств – была явлением исключительно западноевропейским и по форме, и по сути. И для его «прививки» в русскую цивилизацию требовались подготовительные мероприятия, которыми и стали первые протоакадемии.

Наталья Тимакова

Исследователи из МГУ им. М.В. Ломоносова изучили обнаруженную на Ямале крупную воронку (диаметр более 20 метров), имевшую неясное происхождение. Оказалось, что она образована не прорывами подземного метана, а из-за процессов криовулканизма, которые, как считалось ранее, существуют лишь на некоторых планетах Солнечной системы. Соответствующая статья опубликована в Scientific Reports.

В последние четыре года на Ямале находят все больше загадочных воронок, часто довольно большого диаметра.

До недавнего времени их происхождение оставалось загадкой. Считалось, что это результат прорывов метана из-под земли, следы своего рода взрывов. Метан, согласно этим гипотезам, мог попасть туда из глубоких подземных месторождений вследствие протаивания прилегающего грунта из-за глобального потепления.

Однако авторы новой работы подошли к проблеме со свежим взглядом. Они изучили признаки промерзания грунтов и структурные особенности льда, встречающиеся в породах близ воронки. Кроме того, они детально исследовали состав талой воды, скапливающейся в воронке, и спутниковые снимки местности до ее образования и после.

Выяснилось, что на самом деле картина взрыва не имеет ничего общего с прорывом метана из подземных месторождений. На снимках за считанные годы перед образованием воронки на ее месте был бугор — выступ, нетипичный для равнинной тундры. Сопоставив это явление с данными анализа самой воронки, авторы работы пришли к выводу, что она возникла в результате ранее неизвестных процессов, которые они назвали криовулканизмом — по аналогии со сходными процессами, идущими на других небесных телах. Следует отметить, что ямальский криовулканизм — биогенного происхождения, что отличает его от абиогенного криовулканизма на иных планетах Солнечной системы.

Открытый исследователями из МГУ процесс начинается тогда, когда небольшое тундровое озеро постепенно высыхает. В этот момент ранее свободное от вечной мерзлоты дно водоема начинает постепенно замерзать сверху вниз. Заледеневший грунт в верхней части такого талика образует «крышку». При этом под ней остается большое количество «размороженного» углекислого газа, часть из которого, по всей видимости, биогенного происхождения (продукты жизнедеятельности бактерий, как установили после анализов проб из воронки). Когда давление под «крышкой» достигает достаточно высоких значений, бугор взрывается, оставляя на своем месте воронку, окруженную валом.

Новая работа имеет большое научное и заметное практическое значение. Получается, что на Земле идет активное извержение газов, не имеющее связи с вулканизмом. Оно реализуются исключительно за счет процессов, происходящих в криосфере, — примерно так же, как на Церере, Марсе или Энцеладе, спутнике Сатурна. Иными словами, геологические процессы, идущие в Арктике, могут принципиально отличаться от тех, что имеют место в других частях Земли.

Практическое значение работы в том, что она указывает на возможность заранее предвидеть подобные взрывы, которые регулярно происходят на Ямале в последние несколько лет. Они достаточно серьезно пугают местных жителей и власти. Теперь, когда известно, что на месте будущей воронки несколько лет будет находиться заметный бугор (от двух до пяти метров высотой), можно будет заранее подготовиться к возможности подобных событий и ограничить посещение этих мест и строительство в прилегающей зоне.

Авторам не удалось однозначно установить, связано ли глобальное потепление с образованием на Ямале подобных воронок, ведь ранее такое природное явление не наблюдалось. Возможно, что потепление способствует образованию «заготовок» для криовулканов, поскольку провоцирует оттаивание отдельных пластов вечной мерзлоты, что вместе с их последующих замерзанием ведет к образованию подобных воронок. Впрочем, против этой версии говорит то, что почти две трети территории России покрыты вечной мерзлотой, но таких воронок пока нигде, кроме Ямала, зарегистрировано не было.