Так назывался доклад академика РАН Николая Петровича Гончарова на научном семинаре в Институте цитологии и генетики СО РАН, который был приурочен к его 60-летию. За плечами Николая Петровича больше четырех десятилетий научной работы и большая ее часть связана с ИЦиГ СО РАН, куда он пришел в 1978 году, будучи еще студентом НГУ – сначала делать диплом под руководством Ольги Ивановны Майстренко, затем - на должность стажера-исследователя. Сегодня он главный научный сотрудник сектора генетики пшениц. О некоторых событиях этого большого, достойного уважения пути – в нашем интервью с юбиляром.

– Ваши родители - Пётр Лазаревич и Антонина Васильевна - селекционеры по профессии. Можно сказать, что направление Вашей будущей профессии было предопределено со школьной скамьи?

–  Сложно сказать. В начальной школе я хотел стать археологом. Однако в определенной степени помешали проблемы со зрением. Конечно, влияние родителей все же сказалось на выборе профессии. Им, как селекционерам, в работе порой не хватало информации о наследовании тех или иных признаков и, глядя на их нелегкую работу, меня посещали мысли о том, что хорошо бы с помощью генетики помочь селекционерам методологически. Известно, что селекционеры в своей работе используют законы наследственности, вскрытые генетикой, генетики, в свою очередь, черпают в селекции данные для обобщения. Поэтому сотрудничество взаимовыгодное. Подчеркну, селекция – это синтез науки и искусства и это очень тяжелая работа, при любых погодных условиях: в жару, в дождь, в снег, на полях год за годом селекционер идет к созданию новых сортов.

– Как получилось, что дипломную работу Вы готовили, работая в ИЦиГ, а в аспирантуру поступили в Ленинград, во Всесоюзный институт растениеводства им. Н.И. Вавилова (ВИР)?

– На тот момент ВИР располагал самой большой в мире коллекцией возделываемых растений, в том числе – видов пшеницы и ее диких сородичей. Еще сохранялись и передавались богатые традиции всестороннего изучения биоразнообразия возделываемых растений. В силу этого, в ВИРе было больше возможностей для научной работы в этом направлении.

– Что было темой Вашей кандидатской диссертации?

–В начале 1980-х гг. мой научный руководитель – профессор Анатолий Федорович Мережко - вернулся в ВИР из СИММИТ (исп. - Centro Internacional de Mejoramiento de Maíz y Trigo) в Мексике после стажировки у нобелевского лауреата Нормана Борлауга, который был «отцом» так называемой «зеленой революции». Напомню, так называют комплекс изменений в сельском хозяйстве развивающихся стран, произошедших в 1940-х–1970-х годах, и обусловивших значительное увеличение мировой растениеводческой продукции. В 1968 г. эти изменения были названы «зелёной революцией», для того, чтобы отличить их от других судьбоносных событий ХХ века, а именно, от «красной революции» в России и «белой революции» в Иране. «Зеленая революция», обусловившая кратное увеличение валовых сборов пшеницы в странах третьего мира, опиралась на три признака: нечувствительность к длине дня (фотопериоду), короткостебельность и продуктивность, обусловленную отзывчивостью на высокие дозы минеральных удобрений. А.Ф. Мережко привез из Мексики много генетического материала, который по-разному отзывался на длину дня. На тот период времени данный признак был слабо изучен генетически и работе с ним, с отечественными сортами и с мировым генофондом мягкой пшеницы и была посвящена моя кандидатская диссертация «Генетический контроль фотопериодической реакции у мягкой пшеницы в связи с селекцией на скороспелость».

– После аспирантуры Вы вернулись в Академгородок. Не было соблазна остаться в Ленинграде?

– Нет, в Новосибирске представлялось больше возможности для всесторонней работы с пшеницей. Под Ленинградом климат значительно хуже, чем в Сибири: лето не явно выраженное, дождей много, т.е. с точки зрения произрастания пшеницы - это не самый подходящий регион. Не случайно Н.И. Вавилов не рекомендовал помещать в коллекцию на длительное хранение зерно, выращенное на экспериментальных полях ВИР в Пушкине и Павловске. Поэтому при подготовке диссертации мне часть работ приходилось вести на юге страны - на Дагестанской опытной станции ВИР (г. Дербент).

– А Сибирь получается – хорошее место для выращивания пшеницы?

– До революции Сибирь была в состоянии обеспечить хлебом не только себя, но и значительную часть населения европейской части Российской Империи, поскольку в то время у нас в стране озимый клин был довольно незначительный и разница в урожайности между озимыми и яровыми пшеницами была не столь разительной, как сейчас. Ситуацию поменяло то, что отечественные селекционеры за последнее столетие сделали уникальный рывок, создав сорта, которые при любой технологии выращивания дают стабильный урожай. В том числе они создали зимостойкие сорта озимой пшеницы, с внедрением в производство которых резко выросла их урожайность в европейской части страны. Кроме того, агроклиматический потенциал там изначально был значительно выше, чем в Сибири. Отмечу, что многие сибирские территории из-за своих агроклиматических условий не пригодны для успешного возделывания в больших объемах озимых пшениц.

– Главным объектом Ваших научных интересов была только пшеница?

– Да, её генетика, систематика, происхождение и доместикация. Это очень важный объект, т.к. пшеница является третьей по значению зерновой культурой в мировой экономике, после риса и кукурузы, а в нашей стране – вообще главной. И работая с ней, всегда можно решать актуальные научные проблемы, как прикладного, так и фундаментального характера.

– Что для Вас было более важным – экспедиции или работа в лаборатории?

– Всегда очень сложно определить, что является более важным. Могу с уверенностью сказать, что без адекватно и тщательно подобранного материала хорошую работу не сделать, сколь мощным и современным не было бы оборудование. Регулярные экспедиции в центры происхождения, разнообразия и доместикации возделываемых растений – залог успешных полевых и лабораторных исследований. Повторные экспедиции через десятки лет позволяют проводить мониторинг биоразнообразия определенных территорий.

– Тем не менее, не все Ваши коллеги так активно ездят в экспедиции.

– Думаю, это связано с тем, что у экспедиционной работы есть своя определенная специфика, это работа не из самых простых, требует определенных навыков и склада характера. К тому же, так сложилось, что дикие пшеницы и дикие сородичи пшениц очень часто растут в регионах с неспокойной политической обстановкой.

– Что Вы относите к своим наиболее важным результатом?

– Прежде всего, это создание новой таксономии рода Triticum L, которая включает 29 видов, разделенных на пять секций. Это серьезный фундаментальный результат. Дополнительно к этому – сравнительная генетика рода, его филогения, происхождение, доместикация – это база для ее всестороннего изучения. В отличие от предыдущей ВИРовской системы рода, которая создана под руководством академика ВАСХНИЛ В.Ф. Дорофеева сотрудниками ВИР, в нашей системе рода мы отказались от его деления на подроды. Мы показали, что для такого деления нет достаточных оснований. Следует отметить еще одно важное новшество – в предложенную мной систему включены все искусственно созданные (рукотворные) виды. Это позволит хранить их в генетических банках, и они не потеряются для человечества.

– А если отметить прикладные результаты?

– Я бы отнес к таким результатам геногеографию генов, контролирующих тип развития (яровость-озимость, гены Vrn) и реакцию на фотопериод (гены Ppd); это. знание, которое позволяет вести селекцию на определенную, конкретно заданную длину вегетационного периода. Иначе говоря, создавать сорта, которые созревают в четко заданные сроки. Селекция на изменение длины вегетационного периода - это достаточно универсальный механизм, и он становится сейчас как никогда востребованным. Климат меняется, и сегодня никто не может точно предсказать, во что, в итоге выльются эти изменения. Поэтому важно иметь инструмент для изменения сроков созревания у сортов зерновых, созданных для разных географических и почвенно-климатических зон. У каждой зоны есть свои наборы болезней, вредителей и другие, характерные только им особенности, соответственно, и наборы сортов для каждой эколого-географической зоны нужны свои, со специфическими характеристиками. А возможность поменять сроки созревания – это страховка на случай изменения климата в том или ином регионе. Из этого следует важный результат –сбор и эффективное сохранение биоразнообразия, т.е. создание коллекции, которой сейчас располагает сектор генетики пшениц ИЦиГ СО РАН. Конечно, существует известная на весь мир ВИРовская коллекция, начало которой положено еще предшественниками Н.И. Вавилова на посту руководителя данным учреждением – Р.Э. Регелем и академиком РАН (позже ее вице-президентом и академиком АН СССР) И.П. Бородиным. Наша уникальная коллекция довольно большая и сегодня активно используется в работе. К сожалению, в условиях недофинансирования коллекция ВИР начинает сдавать свои позиции и нам нужны запасные варианты. В общем, диверсификация - как модно нынче говорить.

– Про археологию уже во взрослом возрасте не вспоминали?

– Почему же. Ведь доместикация пшеницы тесно связана с древней историей человечества. Одна из гипотез происхождения возделываемых растений гласит, что первый хлеб стали выпекать жрецы в храмах, как замену человеческим жертвоприношениям. И многие наши экспедиции в районы происхождения пшениц проходили в местах, которые считают древними очагами зарождения нашей цивилизации. Так что археологический аспект в какой-то степени проявился и в моей работе, по крайней мере, в экспедиционной ее части.

– Насколько я знаю, Вы немало времени посвятили и истории генетики и селекции?

– Это уже точно никак не связано с археологией, скорее – это определение своего места в науке, где и чем ты занимаешься. Я говорил, что много работал по вопросам биоразнообразия, а наиболее последовательным исследователем в этой области в мире был Н.И. Вавилов. И вполне логичным стало желание более углубленно изучить его работы, посмотреть, что и где он изучал, куда и с какой целью ездил, что осталось недоделанным и т. д. Это помогает определенным образом мобилизовать и структурировать свою работу. В итоге – вылилось в отдельную книгу, посвященную его научному наследию.

– У Вас были работы, посвященные научному творчеству других известных ученых?

– Да, были еще несколько монографий и больших обзорных статей. В последнее время, например, были сравнительно проанализированы уникальные работы селекционера Ивана Владимировича Мичурина и его коллеги по отделенной гибридизации генетика Георгия Дмитриевича Карпеченко. Имя Мичурина традиционно связывают с Т.Д, Лысенко. Мы с коллегами попытались показать, что это не совсем правильный подход. Дело в том, что, когда создавалось «мичуринское учение», И.В. Мичурина уже не было в живых и надо в определенной степени разделять наследие самого Мичурина и «мичуринское учение», созданное его апологетами на злобу дня. Довольно долгое время я занимался изучением работ нашего, пожалуй, самого выдающего селекционера советского времени – члена-корреспондента АН СССР Виктора Викторовича Таланова. Около трети посевных площадей в середине 1930-х годов в СССР занимали сорта яровой мягкой пшеницы, созданные им. Он же организовал систему госприемки новых сортов, которая и сегодня существует в виде Госсортосети. Судьба его сложилась трагически и до хрущёвской оттепели о нем ничего не писали. Да, и позже то же очень редко. Было очень интересно, проанализировать и, одновременно, проследить, каким образом создавалась система сравнительного сортоизучения еще земскими агрономами Имперской России, в том числе и самим В.В. Талановым, насколько она была эффективна. Потому что в 1920-1930-е годы – это период резкого изменения системы ведения сельского хозяйства страны, от преимущественно маленьких индивидуальных хозяйств к крупным промышленным сельскохозяйственным предприятиям - колхозам и совхозам, многие из которых были типичные, как бы мы их сейчас назвали, агрохолдингами. Для них понадобился свой ассортимент сортов, что дало сильный импульс развитию селекции, понадобились новые материалы для селекционной работы, завоз в страну всего, что только было возможно с последующими попытками это вырастить, что обеспечивалось, прежде всего, экспедициями Н.И. Вавилова и его сотрудников. Потребовалось разработать систему (независимую государственную экспертизу), которая четко и довольно жестко определяла бы, подходит сорт для нужд те или иных зон, для тех или иных хозяйств или нет, которую и создал Таланов.

- Вернемся к названию Вашего доклада. Почему «под землей»?

В НГУ в 1970-2000-е годы существовала мощная Спелеологическая секция, созданная будущим академиком АН СССР, основателем Государственного научного центра вирусологии и биотехнологии «Вектор» (р. п. Кольцово, НСО) Львом Степановичем Сандахчиевым. Спортивная спелеология была не только отдыхом, но и школой «выживания» в экстремальных условиях. Красота естественных храмов природы – пещер сочеталась с туристической романтикой и участием в спортивных соревнованиях. В том числе, и высшей категории сложности.

– Пару слов о планах. Чем хотелось бы заниматься?

– В наше время стало сложно что-то планировать. Хотелось бы, чтобы пшеница стала если не модельным, то хотя бы объектом, с которым было бы приятно и удобно работать. Для этого есть все возможности. Род Пшениц имеет три уровня плоидности - ди-, тетра- и гексаплоидный. В нем есть дикие, доместицированные и искусственно созданные виды. Так что пшеница не только хлеб наш насущный, но и замечательная модель для биологических и молекулярно-генетических исследований.

Георгий Батухтин

Все чаще жителям современных городов хочется оказаться в тишине и уединении, сделать так, чтобы внезапно, словно от взмаха волшебной палочки, исчез весь этот шум. Но чаще всего мечта остается мечтой, а в реальности человеку приходится мириться с круглосуточным гулом города. Влияние шума на человека изучает новая наука – акустическая экология, которой с недавних пор занимаются и в Томске. Значимой вехой в становлении этого направления исследований стал учебник «Акустическая экология», написанный Андреем СОЛОВЬЕВЫМ, зав. лабораторией перспективных технологий ТНЦ СО РАН и доцентом РФФ ТГУ, с которым мы беседуем сегодня.

-Андрей Вениаминович, так что же такое «акустическая экология»? Когда и почему появилось это научное направление?

– Акустическая экология как научное направление возникла сравнительно недавно, хотя проблема защиты от шума стояла еще в средние века: уже тогда, например, состоятельные люди устилали дорогу перед своим домом соломой, чтобы им не мешали проезжающие мимо повозки. Во времена активного экономического роста, в XIX и ХХ веках, при строительстве крупных заводов или гидроэлектростанций, эти объекты по возможности выносились за городскую черту, а при строительстве учитывался естественный ландшафт, для снижения шума вокруг промышленных объектов возводились насыпи и высаживались кустарники и деревья. В конце ХХ века вопрос уязвимости человека перед достижениями прогресса встал особенно остро. В связи с развитием сотовой связи появился термин «электромагнитная экология» и начался бум исследований в области влияния электромагнитного излучения на человека и окружающую среду. Одновременно с этим получила развитие и акустическая экология: в современных условиях, когда стираются границы между жилыми и промышленными районами, кратно увеличивается транспортный поток, стало принципиальным знать и изу-чать, как акустический шум влияет на здоровье человека.

– Для кого предназначен вышедший в свет учебник?

– Прежде всего, для студентов-бакалавров и магистрантов, изу-чающих на кафедре космической физики и экологии ТГУ такие курсы, как «Акустические методы в экологии» и «Акустическая геофизика». Эта книга также будет интересна ученым и широкому кругу читателей, интересующихся вопросами экологии, проблемами развития современных городов. Издание является уникальным по нескольким причинам. В нем впервые обобщены все наиболее значимые работы по этому направлению, представлены материалы пионерных исследований, выполненных группой томских ученых из ТНЦ СО РАН и ТГУ. Интересен и региональный компонент, в книге впервые с точки зрения акустической экологии был описан Томск.

– Чем же вреден шум?

– Ранее всегда считалось, что причиной ухудшения состояния здоровья человека является химическое загрязнение окружающей среды, связанное с изменением состава вдыхаемого воздуха. Однако загрязнения физических полей окружающей среды также немаловажны для здоровья людей. Модификация электромагнитных и акустических полей в современном мире даже встает на первое место. Например, последние результаты ученых из Швейцарского института общественного здоровья показали, что акустический шум от транспорта оказывает большее влияние на здоровье человека, чем связанная с ним загазованность воздуха: увеличение уровня шума приводит к увеличению риска развития сердечно-сосудистых заболеваний. Постоянные акустические шумы отрицательно влияют на сердечно-сосудистую, вегетативную и центральную нервную системы. Независимо от состояния человека (спит он или бодрствует), выделяются гормоны стресса – адреналин и кортизол. Поэтому отправной точкой для наших прикладных исследований – создания акустической карты Томска – стали биофизические исследования влияния шума на человека и стремление выявить зоны риска нашем родном городе.

– Как составлялась акустическая карта города и что из нее следует?

– В течение последних лет с помощью сертифицированной измерительной аппаратуры по стандартизированной методике мы проводили замеры уровня акустического шума во всех районах города в разные времена года. Приведу такие цифры для сравнения: в лесу уровень акустического шума составляет 10–20 децибел, в Академгородке – 35–45 (это нормальные показатели, не оказывающие пагубного воздействия). Зоны высокого риска – это проспекты Ленина, Комсомольский, Фрунзе с показателями порядка 75–80 децибел, что на 20 децибел превышает нормы для районов, предназначенных для массовой жилой застройки. Постоянное пребывание и проживание там не может пройти бесследно для физического состояния человека. На основе акустической карты Томска нами была разработана специальная физико-математическая модель. Если задать ряд параметров – количество транспорта на единицу времени, скорость движения транспортного потока, наличие промышленных объектов, – то можно получить прогноз, каким будет уровень шума в том или ином месте. Эта модель была испытана на примере Томска, но она может тиражироваться: применяться при строительстве новых районов, оценки уровня шума в других поселениях.

– Важно знать, какие же есть средства защиты от шума?

– Ничего принципиально нового пока человеком не придумано: это озеленение, ограничение транспортных потоков, и самое главное, продуманное планирование архитектурной среды. В моем представлении, современный город должен учитывать все эти моменты, а не развиваться по принципу средневековых городов, где на узких улочках дома тесно «лепятся» друг к другу.

– Андрей Вениаминович, как в дальнейшем будет развиваться эта тематика в Томском научном центре?

– Мы планируем выход второй книги, она будет посвящена инфразвуковым шумам (это звуки, которых мы не слышим, но они наносят большой вред здоровью человека). Сейчас мы ведем очень интересный блок исследований. В ходе уже проведенных экспериментов удалось показать, что увеличение уровня шума пропорционально замедляет реакцию человека и может достигать нескольких десятков миллисекунд. Кажется, что это не имеет значения, ведь эти параметры такие ничтожные. Но вдумайтесь: при скорости движения автомобиля 60 километров в час (разрешенная скорость движения в городе) за 20 миллисекунд автомобиль проедет около четырех метров, а ценой нескольких метров тормозного пути может стать человеческая жизнь! Поэтому очень важно как можно более подробно изучать влияние шума на человека, ведь окружающая среда становится все более агрессивной.

Беседовала О. БУЛГАКОВА

Необычайно информативным стал День открытых дверей в ФИЦ ИЦиГ СО РАН. Специально к 8 февраля сотрудники института разработали несколько интересных программ, рассчитанных на разный возраст и уровень подготовки посетителей.

Основные мероприятия перенесли на вторую половину дня, потому что многие школьники уже вышли на учёбу после пяти морозных дней. Девятиклассники Православной гимназии имени Преподобного Сергия Радонежского побывали в главном корпусе ИЦиГ. Сначала  Дмитрий Константинов с Факультета естественных наук НГУ  рассказал ребятам, для чего вообще изучается биология и какова роль белков в нашей жизни. Затем экскурсанты познакомились со Снежанной Сайдаковой, которая объяснила им принцип работы электронного микроскопа, показала фотографии разнообразных клещей и фазы митоза нейробласта мушки дрозофилы. Сама Снежанна приехала сюда из Читы несколько лет назад, а биологией увлекается с восьмого класса. Общаясь с ней, подростки поняли, что при сильном желании все мечты достижимы.

Лекция кандидата биологических наук Михаила Тюменцева «Нейродегенерация без границ» существенно расширила познания в области нейродегенеративных заболеваний. В яркой презентации присутствовали интересные сравнения и яркие картинки, позволяющие лучше понять, как учёные ищут глубинную причину неправильного синтеза белков, становящихся клеточным мусором.

Ребят помладше в этот день встречали в самом новом корпусе №9. Здесь ученики школы №17 и воспитанники Лаборатории экологического воспитания узнали историю развития генетики в СССР и Сибири. Заведующая музеем истории генетики рассказала про первые лаборатории ИЦиГ, расположенные в обычных квартирах и административных зданиях центра города, о крытом грузовике, на котором первые сотрудники НИИ ездили на работу и обратно, о том, каким тернистым был путь самой науки, считавшейся когда-то ненужной советскому человеку.

Аспиранты-второкурсницы Эльвира Закирова и Оксана Запарина не растерялись, встретив группу учащихся с 4-го по 7-е классы. Быстро и доступно они пересказали им азы генетики и подвели к главной теме – веществам, образующим незаменимые аминокислоты. С помощью специальной таблицы, напоминающей таблицу Пифагора, ребята сумели собрать формулу эндорфина, называемого гормоном счастья. Получив в  подарок сувенирные блокноты и ручки, они перешли в  другой кабинет и послушали  поучительное сообщение о бактериях. В конце занятия Эльвира Закирова раздала им чашки Петри с питательной средой, пояснив, как вырастить культуру, полученную с грязных пальцев. Было наглядно показано, что мыть руки и делать влажную уборку дома надо почаще!

В заключение всех экскурсий школьники отправились знакомиться с лабораторными животными.

– Программа была очень насыщенной, интересной и понятной. Я благодарна молодым учёным за их работу и внимательное отношение к школьникам, обязательно приду сюда через год и приведу подружек, – призналась корреспонденту «Навигатора» шестиклассница Эмина Шукреева.

Светлана Книжник, фото автора

Как я уже неоднократно отмечал в некоторых публикациях, принцип сетевой организации начинает утверждаться в самых разных сферах современной жизни, включая и сферу производства. В этом случае просто не может не поражать единая схема организации совершенно разных отраслей, сумевших воспользоваться новейшими плодами прогресса. Самый известный пример – сотовая связь, когда сигнал распространяется не через одну большую «вышку», а через целую сеть небольших «вышек».

По тому же принципу организуется современная распределенная система энергоснабжения: вместо одной огромной ТЭЦ создается большое количество небольших энергоблоков, объединенных «умной сетью» (работающей, как и сотовая связь, в автоматическом режиме). Тот же распределенный сетевой принцип неожиданно обнаруживается в совершенно новом направлении агротехнологий – городском фермерстве, когда небольшие вертикальные фермы «разбрасываются» по всему городу, и поставка плодоовощной продукций покупателям осуществляется прямо с грядки, без промежуточных оптовых складов и транспортных расходов. Экономия на логистике – это вообще одна из важных черт новой эпохи, и она напрямую связана с принципом сетевой структуры.

Рано или поздно указанный принцип станет определять характер и других отраслей. Предпосылки к тому дают, например, аддитивные технологии. Развитие 3D-печати позволит создавать сеть небольших предприятий, где можно будет под заказ создавать самые разные изделия, используя их цифровые модели. Оптовые склады и дальняя транспортировка готового товара не понадобятся и в этом случае. Вдобавок магазин и производственный цех вполне могут объединиться под одной крышей. Таким образом, мастерские средневековых ремесленников возрождаются в XXI столетии, но уже оснащенные по последнему слову техники.

Высокие технологии, судя по всему, серьезно отразятся и на издательском деле. Что такое «электронная книга», знают все. Использование «читалок» становится массовым явлением, и потому резко снижается спрос на бумажные книги. Однако они не исчезнут. Подобно изделиям, напечатанным на 3D-принтере, бумажные книги могут создаваться под заказ, и печататься штучно с электронных носителей. Лет десять назад на одной американской выставке уже демонстрировался такой агрегат, способный делать книги поштучно – с нормальным переплетом и цветной обложкой. Следовательно, печатание книг целыми тиражами станет неактуальным делом, а с точки зрения экономики – затратным и рискованным. Принцип поштучного изготовления (именно изготовления) объединит в одну компактную систему издательство, типографию и книжный магазин. Причем, вполне может быть, что такие технологические операции будут по силам и самим авторам: сам написал текст, сам сделал верстку и дизайн (пусть по готовому шаблону), сам напечатал, сам провел рекламную компанию и сформировал пакет заказов. Сам же осуществил продажи. В этом случае столь тесное вовлечение в высокие технологии представителей чисто «гуманитарного племени» ознаменует самый яркий этап цифровой революции. Но главное, здесь мы увидим еще одно возрождение ремесленного производства на базе высоких технологий.

Другое примечательное поветрие наших дней – это появление так называемых блогеров, бросающих вызов традиционным многотиражным СМИ и ТВ-каналам. У самых продвинутых из них подписчики уже исчисляются миллионами, что может стать предметом зависти даже для некоторых государственных телеканалов и печатных изданий. Блогерство как род деятельности – явный продукт цифровой революции. Примечательно, что и здесь мы также видим торжество индивидуального ремесла в стиле хайтек. Конечно, продвинутые блогеры могут привлекать и «наемную силу», но здесь в принципе невозможен какой-либо карьерный рост в иерархической системе производственных отношений (просто потому, что такой системы нет).  Скажем, продвинутый журналист может претендовать на место начальника отдела или главного редактора, в то время как помощник продвинутого блогера не может реализовать свои творческие амбиции в их системе отношений иначе, чем самому стать продвинутым блогером. Как и в средневековых цехах, подмастерье логически переходит в мастера. Деление на тех, кто непосредственно делает продукт, и на тех, кто только «руководит», в такой системе отношений отсутствует. Иными словами, сетевая структура устраняет всякие обособленные управленческие «надстройки», создающие большую дистанцию между конкретным производителем продукта и его потребителем. Разветвленный административный аппарат и многочисленный «офисный планктон» перестают играть ключевую роль в новых производственных отношениях – ремесленник выходит на своего потребителя напрямую. В блогерстве этот момент выражен очень ярко.

Кстати, блогерство как феномен цифровой революции нужно рассматривать шире, чем альтернативу традиционным СМИ. Само это явление является проводником новейших тенденций и в других областях. Например, в области образовательной деятельности. Так, разнообразные видео-уроки, видео-лекции и мастер-классы становятся альтернативой официальной системе образования. Роль такого интернет-контента пока еще не оценена по достоинству, однако нельзя не учитывать, что здесь мы также наблюдаем проявление неформальных каналов по обмену информацией, социальное значение которых будет возрастать с каждым годом. Уже сейчас для людей молодого и среднего возраста такие источники информации становятся жизненно необходимыми, в том числе – и для развития в сугубо профессиональном плане (по сути, перед нами еще один аналог средневекового «посвящения» в профессиональные секреты).

Коль уж речь зашла о знаниях, интересно было бы выяснить, распространится ли принцип сетевой структуры на научно-исследовательскую и конструкторскую деятельность? Сегодня мы связываем всю академическую и прикладную науку с университетами, научно-исследовательскими институтами и государственными научными центрами. В наше время они выступают как своего рода «фабрики знаний», и по-другому организацию научной деятельности мы не воспринимаем в принципе, особенно учитывая то обстоятельство, что современные исследования – дело затратное, требующее немалых капитальных вложений. Разные гении-одиночки с их домашними лабораториями погоды здесь как будто не сделают. Так думают многие из нас, поэтому появление новых «алхимиков» (подобно биохакерам, упомянутым в первой части) воспринимается как обычное чудачество отдельных деятелей, не успевших (или не желающих) по серьезному институализироваться. Никакого знака перемен в их творческой активности как будто не угадывается. Однако не будем упрощать картину.

Вынужден напомнить, что до XIX века включительно многие знаменитые естествоиспытатели осуществляли научные эксперименты в своих собственных лабораториях, прямо на дому. Занятие естественными науками было слишком дорогим удовольствием. В Англии, например, этим занимались состоятельные особы. Государство же долгое время подобную работу не оплачивало. В этом смысле естествоиспытатель был настоящим «фрилансером», а первые научные объединения исследователей природы (подобно английскому Королевскому обществу) в большей степени напоминали сообщества нынешних биохакеров, чем знакомые нам научно-исследовательские институты. И надо сказать, что долгое время сам формат академического общения в точности соответствовал неформальной сетевой структуре (что в определенной степени сохранилось до наших дней). Кстати, именно ученые выстроили первые неформальные каналы для оперативного обмена информацией (причем, на международном уровне).

Формализация отношений затронула естествознание уже после того, как оно попало под крыло государства. Как мы понимаем, образцом для организации научно-исследовательской деятельности послужили промышленные предприятия. Именно так объединения ученых превратились в «фабрики знаний». В этом, конечно же, были свои плюсы. Прежде всего – в источниках финансирования научной деятельности. Государство, выступив заказчиком, брало на себя все расходы. Кроме того, государственная опека упорядочивала исследовательский процесс, направляя энергию исследователей в практически значимое русло, когда предельно важен не процесс, не утоление любопытства, а конечный результат.  К тому же государство гарантировало защиту авторских прав.

Однако не исключено, что здесь были скрыты и свои минусы. Дело в том, что мы представляем себе пути развития науки и техники (а значит, и производства) именно в том ракурсе, который оформился под прямым влиянием государственных структур. Скажем, передовые державы после войны делали упор на ядерных технологиях, которые обещали правителям неиссякаемые источники энергии и фантастически мощное оружие. Поэтому ядерная физика заняла место «королевы наук», получив соответствующие почести и соизмеримое им государственное финансирование. Этот статус ядерной физики до сих пор никем не оспаривается. При этом затраты на исследования достигли здесь головокружительных сумм. Я думаю, слишком мало найдется политиков, способных адекватно понять истинное назначение огромных исследовательских установок, хотя многие из государевых мужей пребывают в уверенности, будто иного здесь не дано, и без этих затрат не будет никакого научного прогресса.

Мы не можем, конечно же, утверждать, что такие исследования не способствуют развитию познания. В то же время у нас нет никаких гарантий, что выбранное направление в итоге не окажется тупиковым,  а наша вера во всесилие «королевы наук» - всего лишь устойчивый стереотип, в котором куда больше политики, чем науки.  Сегодня, например, научно-технический прогресс начинают все больше и больше связывать с биотехнологиями, и совсем не исключено, что к середине столетия сам образ передовой науки значительно измениться. Стоит ожидать, что мы стоим на пороге великого синтеза различных научных дисциплин, где ключевая роль будет отведена биологии.

Поэтому совсем не нужно сбрасывать со счетов творческий энтузиазм людей, готовых вкладывать личные сбережения в создание собственных лабораторий и искать какие-то альтернативные подходы к организации научных исследований. Если мы говорим о прорывных открытиях, то надо помнить, что они появляются не только благодаря использованию очень дорогого «железа», но также благодаря уму, интуиции, таланту и концентрации воли.  Главное, на чем всегда стояла наука – это одержимость самим процессом познания природы, в который не вплетались ни карьерные соображения, ни материальные интересы.

Олег Носков

В последние дни января совместная ИЦиГ СО РАН - НГУ лаборатория теоретической и прикладной функциональной геномики (САЕ «Синтетическая биология», Факультет естественных наук НГУ) провела зимнюю школу «Introduction to Multifactorial Disease Genomics». Школа стала результатом сотрудничества Института цитологии и генетики СО РАН, Новосибирского государственного университета и Института наук о здоровье населения и информатики им. Ашера (Эдинбург, Великобритания).

– Мы хотим добиться распространения знаний о генетике человека не только среди студентов-биологов и медиков из других городов и стран, но и среди широкого круга студентов и аспирантов интересующихся этой тематикой, вне зависимости от их прямой специальности. Традиционно на школе присутствуют математики и физики, интересующиеся биологией и медициной. Кроме того, нашу школу посещают люди из компаний, которые занимаются генетическими разработками, а также медики, и они получают фундаментальное понимание не только возможностей геномных технологий, но и их ограничения в сфере медицины и здравоохранения, – рассказал организатор зимней школы, ведущий научный сотрудник ИЦиГ СО РАН, заведующий лабораторией теоретической и прикладной функциональной геномики ФЕН НГУ Юрий Аульченко.

В прошлом году ИЦиГ и НГУ: а также Институт GIGA (Университет г. Льеж, Бельгия) уже выступали организаторами зимней школы «Exploring a personal genome». В этот раз организаторы решили сосредоточиться на изучении генетического контроля мультифакторных заболеваний человека. Иначе говоря, наследственных заболеваниях, в процесс возникновения и развития которых включено много различных генов и средовых факторов. Получить полную и адекватную картину их взаимодействия – чрезвычайно сложная задача, но в то же время, и очень актуальная, ведь к этому типу относятся многие социально значимые заболевания, такие как ишемическая болезнь сердца, сахарный диабет и другие.

Слушателям школы (более 20 человек из Новосибирска, Москвы, Иркутска, Казахстана) предложили цикл лекций, посвященных организации генома, популяционной генетике, базовым принципам эпидемиологии и их применению в генетической эпидемиологии. На этих занятиях они смогли познакомиться как с методами выявления и контроля ответственных за ту или иную болезнь регионов генома, так и с теоретической базой, на которой эти методы основаны.  По итогам школы ее слушатели получили сертификат об окончании курса, который смогут использовать в своем портфолио.

Организаторы и преподаватели школы постарались максимально расширить аудиторию своих слушателей - 30 января один из ее преподавателей, профессор Эдинбургского университета Джеймс Вильсон выступил с публичной лекцией «Big and Clever: inbreeding, fertility and health» в ИЦиГ СО РАН.

Пресс-служба ФИЦ Институт цитологии и генетики СО РАН

Команда проектного офиса ЦКП «СКИФ» Института катализа им. Г.К. Борескова СО РАН (ИК СО РАН) совместно с сотрудниками Института ядерной физики им. Г.И. Будкера СО РАН (ИЯФ СО РАН) представила эскизный проект шести экспериментальных станций первой очереди будущего синхротронного центра (ориентировочная стоимость оценивается в 37 млрд. рублей в текущих ценах, запуск намечен на 2024 год). Обсуждение проекта состоялось на рабочем совещании в Томском государственном университете (ТГУ) 28-29 января.

Сибирский кольцевой источник фотонов (СКИФ) в будущем станет частью отечественной сетевой инфраструктуры синхротронных и нейтронных исследований с головной установкой ИССИ-4 (НИЦ «Курчатовский институт»). Это центр коллективного пользования, он будет включать в себя не только ускоритель-синхротрон – источник синхротронного излучения четвертого поколения, но и развитую пользовательскую инфраструктуру: различные экспериментальные станции и лабораторный корпус. Поэтому к моменту запуска первой очереди проекта в 2024 году будет построен не только синхротрон, за реализацию которого отвечает ИЯФ СО РАН, но и первые шесть пользовательских станций.

В числе первых планируется построить следующие станции: станция «Микрофокус» на которой можно будет получать пучки микро- и наноразмеров; станция «Структурная диагностика» для проведения различных видов рентгеноструктурного анализа; станция «Исследование быстропротекающих процессов» для изучения ударно-волновых, гиперзвуковых и взрывных процессов; станция «XAFS-спектроскопия и магнитный дихроизм» – для исследований локальной и магнитной структуры вещества; станция «Диагностика в высокоэнергетическом рентгеновском диапазоне» – для получения контрастных изображений высокого разрешения крупных объектов, например, геологических образцов или лабораторных животных; станция «Электронная структура» – единственная станция, работающая в мягком рентгеновском диапазоне, позволит исследовать химический состав и состояние атомов на поверхности катализаторов и материалов современной электроники.
«На сегодняшний день у нас готов эскизный проект первых станций – это документ, в котором собраны все исходные данные для проектирования, все необходимые параметры, - комментирует помощник директора ИЯФ СО РАН по перспективным проектам, руководитель проектного офиса ЦКП «СКИФ» ИК СО РАН Яков Ракшун. – Сейчас у нас есть понимание, как максимально эффективно использовать пучки и какие задачи можно будет решить на этих станциях».

Эскизный проект был представлен научному сообществу на рабочем совещании с участием представителей томских научных организаций (Томский политехнический университет, Томский государственный университет систем управления и радиоэлектроники, Томский государственный архитектурно-строительный университет, Институт сильноточной электроники СО РАН, Институт физики прочности и материаловедения СО РАН) в ТГУ 28-29 января. На совещании обсуждались вопросы сотрудничества в рамках проекта СКИФ. «В течение двух дней нам рассказали о том, что такое СКИФ, как он устроен, в каких направлениях развивается. Вопрос об участии томских вузов и НИИ в этом проекте стоит практически с начала его реализации, – рассказал проректор по научной работе ТГУ Иван Ивонин. – Часть нашего сотрудничества будет связана с участием ТГУ в физических экспериментах и обеспечением синхротрона детекторами для регистрации рентгеновского излучения. 15 наших групп будут выполнять исследования в области физики, химии, геологии, биологии, медицины, материаловедения на оборудовании СКИФ».

Представители ИЯФ СО РАН и проектного офиса ЦКП «СКИФ» посетили лабораторию функциональной электроники ТГУ, где выращивают уникальные пленки арсенида галлия, которые служат основой для детекторов рентгеновского излучения. Эти детекторы не имеют мировых аналогов, их используют в ведущих мировых научных центрах, таких как Немецкий электронный синхротрон - исследовательский центр имени Гельмгольца (англ. Research Centre of the Helmholtz Association, German Electron Synchrotron DESY) – Германия; Европейский центр синхротронного излучения (англ. European Synchrotron Radiation Facility, ESRF) - Франция, а также Большой адронный коллайдер (The Large Hadron Collider – LHC) Европейского центра ядерных исследований ЦЕРН (англ. European Organization for Nuclear Research, CERN) - Швейцария.

По словам Якова Ракшуна, детекторы рентгеновского излучения – это один из ключевых элементов оборудования экспериментальных станций. Каждый детектор проектируется индивидуально, под параметры конкретной станции – это очень трудоемкий и затратный процесс, поэтому принципиально важно наладить серийное производство таких детекторов в России.

Похоже на то, что этапы развития цивилизации вписывается в схему гегелевской диалектики: прошлое возвращается, но на более высоком технологическом уровне. Некоторые моменты для нас могут показаться неожиданностью. Мы долго пребывали в уверенности, что отличительные формы доиндустриального уклада безвозвратно канули в лету, а сам переход к новым отношениям напрямую связывали с  научно-техническим прогрессом. Поэтому будущее мыслилось нам абсолютной противоположностью прошлого: без всяких пасторальных картинок, без уютных ландшафтов и маленьких домиков. Впереди маячили космические пейзажи, обилие огромных сверкающих зданий, скопления людей и машин, штурмующих очередные высоты.

Правда, иногда возникали тревожные нотки в духе антиутопических романов. Собственно, сам прогресс вызывал далеко неоднозначное к себе отношение, провоцируя закономерную консервативную реакцию с её «возвратом к природе». Невольно возникала дилемма: «или туда, или обратно». То есть либо надлежит и дальше двигаться по пути развития техники,  превращая самого человека в подобие машины, либо необходимо осудить технический прогресс и обратиться к прославлению всего живого (как это делали американские хиппи). Собственно, вторая половина прошлого столетия прошла под знаком именно этой коллизии.

Однако сейчас всё отчетливее обнаруживается «третий путь», закономерно вытекающий из логики самого научно-технического прогресса. Этот путь отнюдь не ведет человечество к жутким сценам из «Метрополиса» Фрица Ланга. Теперь такие футуристические картины можно с полным правом квалифицировать как пережиток индустриального прошлого (несмотря на то, что они всё еще в ходу у голливудских режиссеров, взять хотя бы «Элизиум» Нила Бломкампа).

Что же, в таком случае, происходит на самом деле, какие «знаки» высвечивает научно-техническая революция на современном этапе?

Начнем с одного показательного примера. В последнее время в зарубежных и отечественных СМИ все чаще стал звучать термин «биохакер». У него есть несколько значений. Обычно под этим словом подразумевают людей, стремящихся изменить («взломать») свой организм с помощью различных препаратов, выйти на новый качественный уровень (с точки зрения биологии) и даже обрести бессмертие. Принципиальным моментом, на мой взгляд, является то, что среди биохакеров существуют настоящие спецы своего дела, хорошо знающие биологию и добывающие соответствующие знания по сугубо личной инициативе, без всякой связи с научными и промышленными организациями - этакие биологи на «фрилансе». Причем, в наши дни такой энтузиаст в состоянии устроить в собственной квартире самую настоящую научную лабораторию, неплохо оснащенную. Мало того, среди них появляются замечательные мастера, способные своими руками создать уникальное оборудование.

Не менее важно и то, что уже начинают создаваться целые сообщества биохакеров, одержимые какой-либо романтической целью или «благородной» идеей. Так, совсем недавно прошла информация о том, что биохакеры бросают вызов крупным фармацевтическим компаниям, производящим дорогие лекарства. Энтузиасты готовы раскрыть простым людям все технологические секреты изготовления таких препаратов, что якобы позволит производить их прямо у себя дома.

В принципе, характер использования полученных знаний – это уже отдельная тема. Кого-то волнуют сугубо моральные аспекты проблемы, поскольку  на ум приходят образы доктора Франкенштейна или медика Гриффина – литературных гениев-одиночек, направивших свои знания в деструктивное русло. Впрочем, нас здесь впечатляет другое, а именно то, что в XXI веке такая исследовательская «самодеятельность» становится не только технически возможной, но начинает активно вовлекать в свою сферу талантливую молодежь, одержимую научным поиском. Биохакинг, если верить СМИ, действительно становится модным течением.

Тем, кто знаком со средневековой культурой, биохакер живо напомнит адепта алхимии. Причем, сходство затрагивает практически все ипостаси последнего. Алхимики также пытались получить порошки и пилюли, способные исцелить их от недугов, вернуть молодость или обрести бессмертие. И точно так же они работали в собственных лабораториях, параллельно объединяясь в тайные сообщества. Напомню, что на протяжении всего средневековья алхимия была сопряжена с таинственностью, секретами, благодаря чему сформировался достаточно широкий круг неформального (это принципиально важно) общения между свободными искателями знаний о природе. Сообщества алхимиков в этом плане идентичны нынешним сообществам биохакеров. Если и есть между ними отличия, то они касаются, в первую очередь, технологического уровня. Средневековый алхимик, конечно же, не мог и мечтать о компьютерах, микроскопах и высокоточных измерительных приборах. К тому же его теоретическая подготовка была несравненно хуже, и жил он в условиях очень несовершенных коммуникаций, что также сильно ограничивало его возможности. Однако в социо-культурном плане между теми и другими очень много общего: элементы средневекового уклада, таким образом, реально вернулись в нашу современную жизнь, но на технологически более высоком уровне.

Возможно, пример с биохакерами покажется кому-то неубедительным. Всё очень легко можно списать на обычное поветрие моды, никак не определяющее столбовую дорогу человеческого развития. Мы бы согласились с таким утверждением, если бы не некоторые «сопутствующие» факторы, свидетельствующие о зарождении серьезных исторических трендов, способных радикально изменить всю «конфигурацию» сложившихся в нынешней цивилизации отношений и связей. Элвин Тоффлер называл это «Третьей волной», и его прогнозы подтверждаются сегодня с удивительной точностью.

Приведем по этому поводу еще один показательный пример. Речь идет о таком явлении, как  трансляция актуальных технических знаний путем неформального общения. Тоффлер наблюдал данный феномен еще в самом начале 1980-х, когда на американском рынке появились первые персональные компьютеры. У некоторых специалистов отношение к такой технике поначалу было весьма скептическим. Компьютер считался машиной для «профессионалов», и мало кому приходило в голову, что ее без малейших проблем освоят прыщавые подростки. На удивление, освоение новой техники пошло настолько быстро, что этот факт поставил специалистов в тупик. Как правило, подобные вещи воспринимались шаблонно: для работы со сложной техникой нужно пройти специальную подготовку, сдать зачет или экзамен, получить соответствующие «корочки». А здесь всё происходило без специальных курсов, без экзаменов и без «корочек». Миллионы молодых людей приобщались к новой технике, не заплатив ни цента за специальное обучение. Фактически, в стране мгновенно произошел массовый «ликбез» в области цифровых технологий, к которому государство, курирующее сферу образования, оказалось практически непричастным. Ситуация выглядела странной. Ведь повышение грамотности (в том числе - технической) долгое время считалось сферой ответственности государства. Но в случае с персональными компьютерами всё как-то пошло само-собой, и внушительное количество мальчишек и девчонок за рекордные сроки стало общаться на «ты» со сложными машинами. Как такое стало возможным?

Тоффлер заинтересовался этим вопросом. Выяснилось, что приобщение к новой технике происходило благодаря неформальным отношениям, когда знания и навыки передавались непосредственно от самых продвинутых пользователей – к менее продвинутым. Примерно такой же процесс непосредственной передачи знаний от авторитетного мастера к ученикам был в ходу в средневековых цеховых сообществах. По сути своей это было посвящением в профессиональные секреты, не требующим никакой формализации.  Схожая система трансляции знаний во всей красе возродилась в среде современных юзеров. Кто лучше всех разбирался в компьютере, тот выступал в роли авторитетного наставника, совершенно бесплатно «посвящая» в это дело своих товарищей. Дальше «посвящение» шло по цепочке, в прогрессии, распространяясь среди молодежи по принципу цепной реакции. Понятно, что такой способ не предполагал никаких оценок, зачетов и дипломов. Но его эффективность оказалась заметно выше, чем у  формализованных процедур в официальной системе образования.

Показательно, что на волне начавшейся цифровой революции возникла целая сетевая структура со своими каналами оперативного обмена информацией. Благодаря этой сети миллионы подростков очень быстро приобщаются к последним достижениям науки и техники. Тоффлер достаточно серьезно относился к этому явлению, противопоставляя ему неповоротливые государственные учреждения, слишком медленно реагирующие на инновации. По его мнению, существующая система образования, подобно старому автомобилю, плетется в самом хвосте исторических перемен, скорее подстраиваясь (причем вынужденно) под изменения, чем определяя их. Тогда как упомянутая сетевая структура четко шагает в ногу со временем, максимально используя плоды технического прогресса.

Если дальше развивать эту мысль, то можно прийти к выводу, что как раз неформальная среда технически продвинутых энтузиастов будет порождать импульсы дальнейшего прогрессивного развития. То есть не громоздкие государственные структуры, а именно «вольные художники» хайтека будут определять особенности грядущего технологического и социально-экономического уклада. Как было сказано выше, биохакеры уже решили бросить вызов крупным фармацевтическим компаниям. Возможно, многие из нас не воспринимают такой вызов всерьез. Но это только вопрос времени, поскольку если речь идет о реальной и долгосрочной тенденции, то через одно-два поколения упомянутая неформальная сетевая структура имеет шанс стать серьезным конкурентом для индустриальных гигантов и предельно формализованных систем с государственным участием (вроде системы образования). А в том, что речь идет именно об устойчивой тенденции, сомневаться почти не приходится.

Окончание следует

Олег Носков

8 февраля стартует международная экспедиция в пещерную систему Мчишта-Акшаша (Абхазия), которая является давним объектом исследования российских и зарубежных спелеологов. Экспедиция организована Российским союзом спелеологов и Обществом исследователей Мчишты при поддержке Новосибирского регионального отделения Русского географического общества. В ней участвует группа из новосибирского детского спелеоклуба «Солнышко», в которую входит 11 человек, в том числе 6 детей.  За последние 40 лет исследований пещера Мчишта переросла в огромную карстовую пещерную систему, которая собирает осадковые и талые воды с большей части Бзыбского хребта Западного Кавказа, на котором находится более 100 известных пещер.

Как объект исследования данная пещерная система представляет собой трудную, но интересную задачу. До недавнего времени в пещеру можно было попасть только через подводные лабиринты - сифоны. В 2008 году спелеологами был найден проход через «сухую» часть - пещера Акшаша, что значительно облегчило и одновременно расширило масштабы исследовательской деятельности.

«До открытия сухопутного прохода в пещере Мчишта за 25 лет исследования в ней побывало людей меньше, чем в космосе. В этом проекте мы участвуем с 2003 года, клуб является одним из создателей международной организации «Общество исследователей Мчишты», - отмечает руководитель спелеоклуба «Солнышко», член Новосибирского регионального отделения РГО Глеб Ситников.

В этом году участникам экспедиции предстоит исследовать новые системы пещеры, провести топосъемку недавно открытых ходов, построить специальные трапы с целью сохранения удивительных пещерных образований, организовать экологическую работу (вынос мусора на поверхность) и улучшить условия проживания в подземном базовом лагере.

Участие в такой экспедиции является значимым и ярким событием для спелеологов, независимо от возраста. Кроме того, каждый участник приобретает не только исследовательский опыт, но и опыт работы в сложных технических и психологических условиях. Экспедиция пройдет с 8 по 18 февраля 2019 года.

Детский спелеоклуб «Солнышко» был создан в 1991 году и работает на базе Дома детского творчества им. В.Дубинина Ленинского района. Воспитанниками клуба являются школьники Новосибирска от 10 лет. Спелеотуризм - направление туризма, связанное с посещением пещер в познавательных, спортивных и природоохранительных целях. В спелеотуризме важно не только изучение подземного мира, но и путешествие по нему, преодоление естественных препятствий с использованием различного специального снаряжения и без него.

За время существования клуба было совершено более 200 походов разной категории сложности в самых разных районах нашей страны и ближнего зарубежья: Алтайский и Красноярский край, республика Хакасия и Башкирия, Кавказ и Средняя Азия, Иркутская область и дальний Восток, Франция и Монголия. В походах дети знакомятся не только с пещерами, но и с географией, геологией, историей и культурой народа, с обычаями, традициями и национальной кухней.

Екатерина Вронская, Новосибирское региональное отделение Русского географического общества
 

Стартовала регистрация участников глобальной просветительской акции «Открытая лабораторная»

Акция «Открытая лабораторная» в 2019 году посвящена объявленному ООН Году периодической таблицы Менделеева и пройдет в Новосибирской области на 13 площадках. Глобальная просветительская акция «Открытая лабораторная» пройдет 9 февраля в 30 странах мира. В Новосибирске события «Открытой лабораторной» продолжатся и 10 февраля.

«Открытая лабораторная» — «Лаба» — это увлекательная проверка своих представлений о мире через призму физических, химических и биологических знаний. В этот раз все желающие впервые смогут проверить научность своей картины мира на русском, английском, французском и других основных мировых языках. Участие бесплатное: найти площадку акции в своем городе можно на сайте, а также можно поучаствовать онлайн.

Кто изобрел рецепт «менделеевской» водки? Какова точность самой современной аппаратуры и восстанавливаются ли нервные клетки? Куда придешь, если идти по красной стрелке компаса? Всего «лаборантов» ждут 25 вопросов, о том, как сложно, но интересно устроены мир и человек в нем. В том числе, «юбилейная» рубрика, посвященная не только «трехмерной» таблице химических элементов, но и самым распространенным мифам вокруг химии.

На заполнение бланков с вопросами «лаборантам» дается 30 минут, после чего опытные «завлабы» — ведущие ученые и лучшие популяризаторы — назовут правильные ответы и подробно разберут каждое задание. Тем самым, каждый участник акции не только сразу узнает свой результат, но и получает много новой, интересной и полезной информации, помогающей скорректировать житейские заблуждения. После этого всех участников ждет увлекательная дополнительная программа: научные шоу, экскурсии, лекции или лучшие научно-популярные фильмы от фестиваля «ФАНК».

Принять участие в «Лабе» сможет любой желающий старше 12 лет. Событие традиционно проходит в ведущих университетах, музеях, научных институтах, библиотеках, школах и иных публичных пространствах. В Новосибирской области в 2019 году по сравнению с прошлым годом количество площадок удвоилось. В основном, акция стартует в 15 часов, но есть те, где она начинается раньше. 9 февраля жители региона смогут поучаствовать в акции в дюжине мест: НГОНБ (12.00), Институт органической химии (12.30), Арт ПАБ (13.00), с 15.00 – НГТУ, ГПНТБ, Академпарк, Биотехнопарк в Кольцово, Отделение ГПНТБ в Краснообске, Отделение ГПНТБ в Академгородке, Бердске, Искитиме, Линево. 10 февраля в 15.00 «Лаба» состоится в рамках Дня открытых дверей в НГУ.  Дополнительную информацию об акции в Новосибирске и прямые ссылки для регистрации можно найти в соцсетях: на ВК и FB.  

Проект «Открытая лабораторная» существует с 2017 года и традиционно проходит в феврале в честь Дня российской науки. В 2018 году «лаборантами» стали 41 тысячи человек в 10 странах мира и в 65 городах России.

Организатором акции является АНО «Лаборатория просветительских проектов». В 2019 году событие проходит в десятках странах мира при поддержке Россотрудничества. Фундаментальным партнером «Открытой лабораторной» стал Российский научный фонд. Основным книжным партнером стало издательство «Альпина Нон-Фикшн». Партнером англоязычной «Лабы» стала школа английского языка Skyeng. Медиапартнеры акции – журнал НОЖ, портал об образовании и воспитании МЕЛ, телеканал «Наука». Организационный партнер – Timepad.ru. Официальная социальная сеть – Вконтакте.

В Новосибирске в организации просветительской акции участвует широкая коалиция единомышленников – сами площадки, Информационный центр по атомной энергии в Новосибирске, Центр научных событий EUREKA!PROJECT, журнал «НАУКА из первых рук». При содействии Министерства образования Новосибирской области в этом году появились три площадки в районах Новосибирской области – в школах Бердска, Искитима и Линево. Коалиция открыта для расширения партнерства и приглашает коллег присоединяться, в особенности в плане широкого информирования потенциальных участников.  

Контакты для дополниельной информации и предложений:

Евгений Насыров, руководитель акции, директор АНО «Лаборатория просветительских проектов», 8 (926) 011-25-23

info@openlaba.com

Александр Дубынин, координатор акции в Новосибирской области, руководитель Центра научных событий EUREKA!PROJECT, 8 (960) 796-61-50

Чтобы избежать падения показателей добычи нефти в Западной Сибири и в России, необходимо предпринять специальные меры, считает академик Алексей Эмильевич Конторович. Прежде всего — изменить парадигму развития сырьевой базы и освоения нефтегазоносных бассейнов.  

В докладе «Нефтегазовый комплекс России: великое прошлое, современное состояние, парадигма на будущее» на научной конференции, посвященной его 85-летию, академик Алексей Конторович затронул важнейшие аспекты развития нефтегазового комплекса России. 

В XXI веке приоритетными задачами в поисках месторождений нефти являются осадочные шельфы российской части Северного Ледовитого океана, слабо изученные провинции на суше (в первую очередь Лено-Тунгусская нефтегазовая платформа), уникальные ресурсы нефти нетрадиционных источников (баженовская, куонамская свиты и другие), аккуратное использование остаточных запасов уникальных и крупных месторождений.

По словам Алексея Конторовича, в ближайшем будущем необходимо сосредоточить внимание на мелких и мельчайших месторождениях (запасом порядка 15—30 тыс. тонн). Именно они станут основой работы отечественной нефтяной промышленности. «По моим прогнозам, из этих месторождений мы можем добывать не менее ста миллионов тонн нефти в год», — подчеркнул академик.

С начала XX века правительство ставило перед наукой задачи поиска и освоения новых нефтегазоносных бассейнов. К середине века была окончательно сформирована парадигма развития нефтяной промышленности СССР, наибольший вклад в развитие которой внесли академики Иван Михайлович Губкин, Андрей Алексеевич Трофимук и выдающийся нефтяник и государственный деятель Николай Константинович Байбаков. Основа парадигмы Губкина — Байбакова — Трофимука заключалась в научном подходе к освоению нефти: от подарков природы — к целенаправленному поиску.

«В разные годы концепция поддерживалась разными учеными и базировалась на двух стержневых идеях: расширении географии нефтяной промышленности с запада на восток за счет новых провинций на континентальной части страны и приоритетном поиске и вводе в разработку уникальных и крупных по запасам месторождений», — отметил Алексей Конторович.

В таком виде парадигма просуществовала более 90 лет, последовательная ее реализация сделала Россию великой нефтегазоносной державой. «Парадигма обеспечила нам такой же успех, как победа в Великой Отечественной войне, реализация атомного и авиационно-космического проектов. Эти достижения были бы невозможны, если бы не опирались на отечественную науку», — подчеркнул академик.

Однако большинство задач, стоящие в рамках парадигмы, уже решены. «Мы дошли до Тихого и Северного Ледовитого океанов, и уже почти 25 лет не открываем крупных месторождений, — сказал академик. — Необходима новая стратегия развития сырьевой базы и добычи нефти в Российской Федерации. Она потребует обновленной фундаментальной и теоретической базы поисков, разведки и разработки нефтяных месторождений».