Это настолько маленький предмет, что вы можете удержать его в своей руке, и он выглядит как непримечательный кусочек металла, с небольшими просверленными отверстиями, но его ужасно сложно изготовить. Это так сложно, потому что он должен вращаться со скоростью 12 000 оборотов в минуту, при высоком давлении и температуре в 1600 °C, что на 200°C выше температуры плавления материала, из которого изготовлен предмет. И он должен пережить ад скручивания достаточно долго для того, чтобы помочь авиалайнеру пролететь 24 миллиона километров, до того момента, как эту деталь нужно будет заменить. Всего 66 таких коротких лопастей используются в задней турбине двигателя Rolls-Royce Trent 1000, и британская компания зарабатывает сотни тысячи долларов в год на этих лопастях.

Американские и европейские компании ищут спасения в высококачественном производстве, атакуя недорогих производителей. Это предполагает всё увеличивающуюся изобретательность при работе с материалами. В этой статье будет рассмотрен ряд таких инноваций, как специальная литейная система для турбинных лопаток Rolls-Royce, а также использование углеродного волокна, переработанных отходов пластика, новые аккумуляторные технологии и многое другое.

Турбинные лопатки являются одной из ключевых технологий Rolls-Royce. Магия, которая создаёт их, зависит от глубокого понимания материаловедения и производственных технологий. Когда металлы застывают после литья, они обычно содержат большое количество микроскопических кристаллов. Это делает их достаточно прочными для большинства ситуаций, но это — потенциальный недостаток при их использовании в турбинных лопатках. Rolls-Royce использует уникальную систему, которая отливает лопасть из жаропрочного сплава, основанном на никеле, со сплошной и неразрушенной кристаллической системой. Это гарантирует, что здесь не будет дефектов структуры.

Воздух циркулирует через вертикальную ось лопастей туда и обратно через точно расположенные отверстия, изготовленные с помощью специального электронного процесса, потому что обычная дрель не будет достаточно аккуратной для этого. Эти отверстия создают плёнку воздуха, которая обтекает поверхность, для того, чтобы уберечь лопасти от расплавления. Лопасти также покрыты жаростойким керамическим покрытием. Создатели не останавливаются ни перед чем, так как устойчивые и жаростойкие лопасти позволяют реактивному двигателю работать при более высоких температурах, что улучшает сгорание и уменьшает потребление топлива.

Не сидите просто так, изобретите что-нибудь

Новая фабрика в Дерби, где Rolls-Royce изготавливает турбинные лопатки, тоже весьма необычна. Дизайнеры, инженеры и производственный персонал поселились под одной крышей, вместо того, чтобы сидеть в разных зданиях или даже разных странах. Их собрали вместе, так как Rolls-Royce считает, что такая близость приведёт к лучшему пониманию роли каждого и к большей изобретательности. «Это будет критически важным в грядущие годы» — говорит Хамид Мугхал, глава инженерно-производственного отдела.

«Технология изготовления товара — это ключ к выживанию, и преимущество в производстве предоставляет одну из величайших возможностей для будущего». Это сочетание, как считает Мугхал, единственный способ продолжить делать прорывы: «Дополнительный рост не поможет этому».

Примерно так же думают и в GE. Компания тоже изготавливает реактивные двигатели, и занимается такими направлениями, как энергетика, освещение, железные дороги и здравоохранение. «В течение ряда лет стало ясно, что нам нужно объединить исследование материалов и производственные технологии» — говорит Идельчик, глава исследовательского отдела. Новые товары привыкли создавать, начиная с дизайна, затем двигаясь к выбору материалов, а затем к производству. «Теперь это делается одновременно».

Одним из результатов таких попыток является новый промышленный аккумулятор. Его появление началось с исследования, в котором аккумулятор пытались сделать достаточно прочным для того, чтобы использовать его в гибридном локомотиве. Химический состав, основанный на никеле и соли, предоставил необходимое количество запасённой энергии на единицу веса и необходимую надёжность. Но всё же, заставить его работать в лаборатории — это одно дело, а извлечение прибыли из сложных процессов, связанных с массовым производством аккумуляторов — совсем другое. Поэтому GE создало опытное производство, чтобы изучить, как использовать эти многообещающие идеи на деле, до того, как построить фабрику. Какие-то идеи взлетают на этом этапе, какие-то — нет.

Этот аккумулятор «взлетел». Помимо гибридных поездов, он также подходит для других гибридных устройств, таких, как автопогрузчики, и может использоваться как резервный источник электропитания в таких областях, как дата-центры и вышки связи в удалённых районах. Он будет изготовлен на новом заводе стоимостью в 100 миллионов долларов, около Нискияны, так что исследователям будет удобно продолжить разработку. Сам аккумулятор состоит из набора стандартных ячеек, объединяющихся в модули, которые могут быть соединены вместе для различного применения.

«Модули занимают половину места от эквивалентного свинцово-кислотного аккумулятора, и только четверть по весу, и будут работать в течение 20 лет без обслуживания, а также работать в условиях замораживания или очень высоких температур» — говорит Глен Мерфелд, руководящий системами по хранению энергии в лаборатории GE.

Один из материалов, который особенно интересует GE и других производителей — углеродное волокно. Его уже использовали, чтобы сделать большие лопатки вентиляторов впереди некоторых реактивных двигателей. Углеродное волокно гибкое в необработанном виде, но когда его пропитывают эпоксидной смолой, придают форму и вулканизируют, оно становится прочным, как сталь, но весит в два раза меньше. Эта прочность берёт своё начало из мощных химических связей, которые образуются между атомами углерода. Эти волокна могут быть сориентированы в различных направлениях, что позволяет инженерам точно подгонять прочность и гибкость композитной структуры.

Углеродное волокно начало широко использоваться в аэрокосмической сфере. В самолётах Airbus и Boeing оно широко используется вместо алюминия. Оно не только легче, но и имеет большое преимущество при производстве: большие секции, такие как основная площадь крыла, могут быть изготовлены за один раз, вместо того, чтобы склёпывать их из большого количества отдельных компонентов.

Смотрите, без рук

 Прочность, лёгкость и потенциальная экономия на ручном труде, которыми обладает углеродное волокно, делают этот материал привлекательным для многих товаров. Мак Ларен из британской команды Formula 1 (F1) был первым, кто использовал машину F1 с каркасом из углеродного волокна. Джон Уотсон был за её рулём и выиграл Британский Гран-при в Сильверстоуне в 1981 году. Позже, в этом же году, он в эффектной манере продемонстрировал возможности материала выдерживать столкновения, когда выбрался невредимым из происшествия около Монцы. Но создание таких машин, в основном вручную, может занять 3000 человеко-часов.

Теперь требуется лишь четыре часа, чтобы собрать шасси и нижнюю часть кузова MP4-12С, спортивнго автомобиля стоимостью в 275 000 долларов, который в 2011 году запустила McLaren, чтобы соревноваться с основным конкурентом, Ferrari, как на дорогах, так и на треке. MP4-12C сделана в стерильной, как клиника, новой фабрике, построенной рядом с базой McLaren в Уокинге, к западу от Лондона. В конечном итоге компания будет изготавливать ряд дорожных автомобилей с использованием углеродного волокна. Этот процесс пойдёт быстрее благодаря разработке частично автоматизированного метода для сжатия материала в форме и впрыскивании эпоксидной смолы в неё под давлением. Впервые этот метод был разработан совместно с Carbo Tech, австрийской фирмой, специализирующейся на композитных материалах.

Как многие технологии, открытые благодаря автогонкам, углеродное волокно сегодня спускается вниз, от суперкаров к обычным моделям. BMW, например, запускает новую линейку электрических и гибридных моделей, которые используют корпуса из углеродного волокна. Первый небольшой городской электромобиль, BMV i3, будут собирать на новом заводе в Лейпциге со следующего года.

Машина из углеродного волокна, будучи более лёгкой, чем тяжёлая стальная, выжмет больший пробег из заряда своего аккумулятора. Она может даже оказаться прочнее в краш-тестах.

Другой удивительно прочный материал может быть изготовлен из того, что люди выкидывают. Артур Хуанг, сооснователь компании Miniwiz Sustainable Energy Development, расположенной в Тайване, получил специальность архитектора в США. Он создаёт строительные материалы из модифицированного мусора. Один из его продуктов, Polli-кирпич, это блок, по форме напоминающий квадратную бутылку, сделанный из переработанного полиэтилена, часто применяющегося в изготовлении контейнеров для еды и питья. Из-за своей формы Polli-кирпичи можно соединять вместе без использования клея, создавая структуры вроде стен. Они, как говорит Хуанг, достаточно прочны, чтобы выстоять перед ураганом, но значительно снижают углеродный отпечаток здания, и в четыре раза дешевле обычных строительных материалов. Более того, так как они полупрозрачные, то в них могут быть вмонтированы светодиоды.

Конкретное преимущество

Другим из материалов Хуанга является натуральное связывающее вещество, извлекаемое из выброшенной рисовой шелухи. Оно также может быть использовано, чтобы помочь в изготовлении бетона. Эта идея не является абсолютно новой; как указывает Хуанг, что-то подобное было добавлено в известковый раствор, использовавшийся для постройки Великой китайской стены. Он думает, что материковый Китай со своим строительным бумом однажды сможет опять стать большим рынком для этого продукта. Похожее вещество может быть извлечёно из ячменной шелухи, остающейся после пивоварения. Хуанг считает, что система будет использоваться местными жителями, чтобы превращать мусор в полезный продукты.

Всё чаще и чаще проектирование продукта будет начинаться с наноуровня. Нанотехнологии часто используются для улучшения некоторых продуктов. Например, диоксид титана использовался для создания самоочищающихся стёкол для зданий. Плёнка толщиной всего лишь в несколько нанометров достаточно тонка, чтобы через неё можно было посмотреть, но, тем не менее, достаточно мощно реагирует на солнечный свет и разлагает органическую грязь.

Этот материал также является гидрофильным и использует потоки дождевой воды, чтобы смыть осадок. Pilkington, британская компания, была первой, которая пустила в ход самочищающееся стекло, использовав эту технологию в 2001 году.

Тщательное изучение исследовательских лабораторий в MIT даст нам намного больше примеров будущих продуктов, которые могут использовать наночастицы. Среди таких Крипа Варанаси и его коллеги ищут материалы, обладающие ярковыраженными водоотталкивающими свойствами. «Они могут быть использованы, чтобы сделать супергидрофобное покрытие, которое значительно повысит эффективность и долговечность таких механизмов, как паровые турбины и опреснительные заводы» — говорит Вараниси. Такие покрытия также могут быть применены в существующих паровых турбинах, которые генерируют большую долю электричества, в мировом масштабе. Это может стать крупным бизнесом по модернизации, считает Варанаси.

Природа уже использует материалы с наномасштабной структурой для большей эффективности. Окаменелости, которые привлекли интерес Анжелы Белчер, сформировались примерно 500 миллионов лет назад, когда мягкотелые организмы в море стали использовать минеральные вещества, чтобы отращивать раковины и кости, используя твёрдые материалы. «Эти природные материалы содержат утончённые наноструктуры, например, в радужных раковинах, или морских ушках» — говорит Белчер. Если эти существа имели встроенную в ДНК возможность по созданию таких материалов, то должна быть возможность симулировать её. Это то, чего исследовательская группа в MIT пытается сейчас достигнуть с использованием генной инженерии.

Как бы странно это не казалось, один из проектов Белчер включает в себя использование вирусов для изготовления аккумуляторов. Вирусы — обычно тот вид, который инфицирует бактерии, но безвреден для людей — довольно обычный инструмент в генной инженерии. Для начала, Белчер и её коллеги генетически программируют вирусы на взаимодействие или связывание с материалами, в которых они (Белчер и коллеги — прим. переводчика) заинтересованы. И так как у них нет миллионов лет, чтобы ждать, они используют то, что можно приравнять к высокоскоростному дарвиновскому процессу: сделать миллиард вирусов за раз, выбрать те, которые выглядят обещающе, и повторять процесс, пока они не получат штамм, способный исполнять то, что они хотят.

Команда разработала вирусы, способные создавать элементы аккумулятора, такие, как катод и анод, и использовала их, чтобы сделать небольшие батарейки-пуговицы, подобные использующимся в часах, но процесс обладает потенциалом, который можно масштабировать и дальше. Что делает технологию столь привлекательной, как говорит Белчер, так то, что она дёшева, использует нетоксичные материалы и безвредна для окружающей среды.

Две компании, основанные Белчер, уже делают продукты с вирусами.

Cambrios Technologies изготавливает прозрачное покрытие для сенсорных экранов и Siluria Techologies (Белчер любит называть свои компании по именам геологических периодов) использует вирусы для разработки катализаторов, которые превратят природный газ в нефть и пластик. Также существуют возможные сценарии использования в солнечных батареях, медицинской диагностике и лечении рака. И всё это родилось из идеи, на которую вдохновила морская раковина.

Один из людей в MIT, с которым работает Белчер, Гербранд Цедер, эксперт по аккумуляторам, который чувствует, что должен быть более простой путь, чтобы узнать о материалах, чем обычный тягучий процесс. Информация о десяти разных свойствах материала может быть разбросана в десяти разных местах. Чтобы соединить всё это в одном месте, Цедер и его коллеги, в сотрудничестве с Национальной лабораторией Лоуренса в Беркли в прошлом году запустили бесплатный онлайн-проект, чтобы каталогизировать свойства веществ под названием Materials Project. К марту этого года он содержал данные более чем о 20 000 различных соединений.

Эта база данных разработана для того, чтобы позволить учёным быстро идентифицировать подходящие новые материалы и предсказать, как они будут взаимодействовать. Это обещает ускорить разработку новых материалов на производстве. Некоторым из новых веществ может потребоваться до 10 лет или больше, чтобы достигнуть рынка. «Так как это занимает так много времени, люди осторожно относятся к тому, чтобы инвестировать в это» — говорит Цедер. «И, значит, мы должны сделать процесс быстрым».

22 июня 1941 года, точно так же, как и в этом году, выпадал на воскресенье. Накануне этого дня тогда, точно так же как и нынче, выпускники думали о выборе вузов, школьники радовались каникулам, а взрослые жили в ожидании отпусков. Но их планам и мечтам не дано было осуществиться. Самая короткая ночь 41-го изменила жизни практически всех семей страны – началась война.

В том, что такие даты забывать нельзя, сходятся все. Но как донести до школьников, до молодых людей мысль о том, что одна ночь изменила жизнь всей страны? Наталья Пинус, директор общественного фонда «Академгородок» уверена, что протокольными речами и даже минутой молчания ситуацию не изменить. Возможно именно поэтому вечер памяти, организованный общественным фондом «Академгородок», кафе "Чашка кофе", молодежным центром "Калейдоскоп", Музеем науки и техники Академгородка, Ротари-клубом "Академ- Новосибирск", был направлен в первую очередь на чувства. Гостям вечера было предложено почувствовать, чем жили наши бабушки и дедушки, прабабушки и прадедушки накануне и во время войны.

Среди прочего окунуться в атмосферу того времени помогал исторический уголок. Вещи для него предоставили сразу два музея Академгородка – Музей науки и техники СО РАН и Музей 60-ых. На экспонаты можно было не только смотреть. Желающие могли примерить плащ –палатку, посидеть за столиками, пофотографироваться в интерьерах того времени. Но самым интерактивным экспонатом была старая печатная машинка. Всем желающим предложили принять участие в перепечатывании стихотворения «Пусть будет мир» питерской поэтессы Ольги Масловой.

«Это тебе не компьютер!, - посмеиваются мамы из-за спин мальчишек-подростков. – Жми, жми сильнее! Вот это кнопочка – аналог твоего «shift». А на другую строчку переводили в ручную, вот так». «Дзинь», - послушно звякает машинка. «От современной клавиатуры почти не отличается. Но на ней печатать прикольнее. Такой звук классный. Я бы хотел такой установить у себя на компьютере для текстового набора. К тому, что усилия приходится прикладывать, привыкаешь быстро», - уверяет 14-летний Никита.

Напечатанное стихотворение в конце вечера самые юные гости отпустили в небо, привязанным к воздушным шарикам. «Все помыслы, все мечты людей во время войны были связаны с миром. Естественно, мы решили не ограничиваться темой войны. Тема мира была актуальна тогда, актуальна она и сегодня», - поясняет Наталья Пинус.

На летней веранде кафе «Чашка кофе» 22 июня собралось около 200 человек. Конечно, не все пришедшие собрались на вечер памяти. Например, был столик, который отмечал день рождения. "Нас предупредили о планируемом мероприятии. Но мы не стали отказываться. В конце концов, наша подруга ведь не виновата, что родилась в такой печальный день. Мне кажется, мы никому не мешали, а нам было интересно посмотреть. Очень благодарны организаторам, что проводят такие душевные мероприятия», - делится подруга именинницы.

Много положительных отзывов мы услышали о живой музыке, звучавшей весь вечер: мелодии и песни тех лет для гостей исполняли Евгений Серебряников, Олег Петриков и Андрей Турыгин.

Надежда пришла на вечер с двумя дочерями и мамой. «Такие вечера очень важны. Как по-другому передать детям нашу историю? Только через семью, через рассказы о воевавших предках и через похожие мероприятия. Тут важно соблюдать золотую середину: чтобы вечер памяти не превратился в развлекаловку с одной стороны, и не был бы скучен непоседливым детям с другой. Мне показалось, что организаторам удалось найти эту золотую середину».

Конечно, ничего не передает ощущения военных лет лучше, чем поэзия и литература. Стихи в этот вечер читали все: и гости, и организаторы. А завершился вечер просмотром фильма «Летят журавли». «Возможно, организаторам стоило бы подобрать менее известный фильм. Этот, конечно, из разряда старых и любимых, но с другой стороны – слишком уж хорошо знакомый. Поэтому мы решили на фильм не оставаться, хотя и получили от вечера удовольствие», - подводит итоги вечера Татьяна. «Мы, признаться честно, с детьми на фильм оставаться не собирались (детям уже пора мыться да спать). Но атмосфера такая чудесная и фильм уж больно хорош. Поэтому старшей я разрешила остаться с бабушкой – посмотреть», - не соглашается Надежда.

Надо признать, что неординарный вечер памяти вновь вызвал споры о том, что уместно и что не уместно в этот день. Так, например, для желающих провели мастер-класс, на которых учили танцевать вальс. Руководитель организации «Дети войны» Альбина Степановна Чунихина, хоть и признает, что в целом вечер удался и получился очень теплым и душевным, но считает, что включать в программу танцы было излишне. Не все гости с ней согласны.  «Музыка и танцевальные площадки помогали пережить это страшное время на фронте и в тылу. У людей было очень мало свободного времени. И это время они проводили в концертных залах, слушая классическую музыку, на танцплащадках, они собирались, чтобы попеть песни и почитать стихи. Люди старались оставаться людьми», - пояснят Ольга Новак, учившая в тот вечер всех желающих вальсу. «Мне очень понравилось, что в программу вечера включили вальс. Современные молодые люди редко его танцуют, считая, что это слишком сложно. А во времена моей юности – это был один из самых популярных танцев. Почему-то принято считать, что всю войну люди только работали. Но жизнь ведь продолжалась! У меня вот родители познакомились на танцах во время войны. Так что для меня этот танец сильно связан с войной, с моей семьей и с памятью о моих родителях».

«Мне, как одному из организаторов, конечно видны какие-то недоработки, недочеты. Но слушая слова благодарности и теплые отзывы, понимаешь, как важны людям подобные мероприятия. У нас могут быть немного разное виденья о том, как именно должен проходить вечер памяти, но у нас одинаковые ощущения от этой даты, у нас схожие представления о том, почему это важно. А о форме мы обязательно договоримся», - делится Гаянэ Балян, жительница Городка, инициировавшая это мероприятие.

«Нам хотелось, чтобы вечер памяти прошел по-домашнему, душевно, без громких официальных слов. Что бы у пришедших в этот вечер на летнюю веранду кафе «Чашка кофе» в душе всколыхнулись какие-то чувства, чтобы захотелось обсудить со своими детьми, как их семья пережила войну и какой след оставила Великая Отечественная война в истории страны и в жизни их бабушек и дедушек. Судя по отзывам, нам это удалось», - подводит итоги вечера Наталья Пинус.

Юлия Черная 

Снизить погрешность научной экспертизы с помощью алгоритма, позволяющего с опорой на огромные базы данных научной и технической информации вычислить «прорывное научное направление» и «прорывной научный проект», предлагают специалисты Центра научно-технической экспертизы РАНХиГС. Этот инструмент может быть полезен как дополнение к экспертной оценке научных проектов и мониторингу новых направлений на краткосрочную перспективу.

В настоящее время качество научной экспертизы – понятие весьма туманное. И не только потому, что рецензенты научных проектов могут быть связаны конфликтом интересов с авторами проектов. Существует и объективная причина, по которой к экспертизе не может быть полного доверия: это возрастающие с каждым днём объёмы научно-технической информации, проанализировать которые человек не в состоянии. Подсчитано, что если возможности экспертов в этом отношении были бы безграничны, каждый из них, прежде чем вынести вердикт по проекту, должен был бы прочитывать еженедельно минимум 1000 научных публикаций в конкретной области знания. Но максимум, на что способен самый ответственный и работоспособный рецензент, – прочесть 10 публикаций. Таким образом, вершители судеб научных проектов, на мнения которых сегодня полностью полагаются инвесторы науки, владеют не более чем 1 процентом информации, формирующей на сегодняшний день мировое научное знание в определённой предметной области. Любой рецензент, который берет на себя смелость заявить, что проект актуален и никто в мире его не начинал, с большой долей вероятности заблуждается, так как не прочел 99 процентов написанного коллегами по цеху.

Специалисты Центра научно-технической экспертизы РАНХиГС пришли к выводу, что для повышения качества оценки актуальности и перспективности научных направлений и проектов, помогающей инвесторам быстро реагировать на меняющийся мир знаний и технологий, необходимы некие универсальные рецепты, в которых исходными ингредиентами стали бы независимые сведения, разбросанные по разным базам данных. Такие рецепты, по сути, представляющие собой системы критериев оценки, поддающихся автоматизированному исчислению, и были разработаны.

В качестве потенциального объекта применения таких инструментов их авторы называют условные проекты федеральных целевых программ поддержки науки. Для определения количественных показателей перспективности этих проектов, по мнению авторов методики, потребуется выявить с опорой на автоматизированные базы данных мировые тренды по вовлечению исследователей и организаций в конкретную тематику, разработке технологических подходов, появления продуктов на рынке.

Если графики, отражающие эти тренды, резко устремляются вверх, то можно с большой долей вероятности говорить о том, что мировая практика науки и технологий подходит к этапу научно-технологического прорыва. Следовательно, проект по этой тематике актуален и жизнеспособен. Если график стагнирует, то есть показывает, что на протяжении нескольких лет не происходит существенного роста научных проектов по тематике, заявок на патенты и т.д., то, возможно тема завела учёных в тупик и не предполагает в обозримом будущем технологического выхода.

«Рецепт» предполагает не простое использование формальных показателей из существующих баз данных, а довольно хитрый подход, с тонкостями в деталях.
Вот что говорит на этот счёт директор Центра научно-технологического прогнозирования РАНХиГС Наталия Куракова: «Если по показателю «активность патентования» лидерство захватили промышленные компании, направление можно считать если не упущенным, то очень сложным для прорыва. Период освоения и конвертации в технологии будет очень коротким, от 2 до 3 лет. Если в числе патентообладателей лишь несколько университетов, то шансы войти в это направление можно считать высокими, так как путь от университетской лаборатории до конвейера будет раз в пять длиннее. Ещё один нюанс: чем больше регистрируется заявок, и чем больше их количество превосходит выданные патенты, тем более перспективным является направление. Это означает, что по нему пока обнаружено не много оправданных технологических подходов, но идёт их активный поиск».

Наталия Куракова также полагает, что формализованный подход, в данном случае на основе библиометрического и патентного анализа, а также ряда других критериев, годится и для мониторинга, позволяющего оценить текущие тренды в науке и технологиях и дать краткосрочный прогноз по развитию новых направлений.

Пример – незамеченное вовремя в России научное направление – «перепрограммирование стволовых клеток», фундаментальный прорыв которого фиксировался в 2006–2008 годах.

Динамика его развития впечатляет: в 2006 начинают публиковаться статьи в журналах Web of Science, в 2012 – по этому направлению присуждена Нобелевская премия, в 2013 – принято решение о развитии индустрии, в 2014 – индустрия начинает развиваться, но, к сожалению, не в России, а в Японии. К 2023 году японцы ставят задачу обеспечить 80 процентов нуждающихся в своей стране искусственными органами.

«Мы в 2006 году об этом направлении ничего не знаем, не замечаем его и в 2008 году, и только в 2014 году оно возникает в прогнозе научно-технологического развития РФ, – отмечает Наталия Куракова. – То есть в Японии уже стартует производство по данному направлению, а у нас направление только получает статус прорывного. Отставание более пяти лет».

Разработчики методики при этом не считают, что формализованный подход должен вытеснить экспертный. Его предлагают использовать как вспомогательный инструмент, способный повысить степень объективности и информационного обеспечения решения. «Если взгляды независимой системы и эксперта сильно расходятся, мы просим эксперта обратить особое внимание на объект оценки и посмотреть результаты формальной экспертизы», – поясняет Наталия Куракова.

При помощи нового подхода специалистам Центра научно-технической экспертизы в тестовом режиме удалось выявить незамеченное в России научное направление, претендующее на статус мирового прорыва, – оптогенетику.

По нему фиксируется экспоненциальный рост публикационной и цитатной активности. Кстати, ещё в 2010 году журнал Science назвал оптогенетику направлением десятилетия. Все расчёты по представленной методике также указывают на то, что в ближайшие годы авторы этого направления станут лауреатами Нобелевской премии.

Наталия Куракова также отмечает, что данный научный вектор имеет реальные перспективы технологического выхода. По нему экспоненциально растёт и патентная активность, причём, хороший знак и в том, что обладателями патентов пока являются университеты. Это, по мнению авторов методики, свидетельствует о том, что волну еще можно поймать.

Методология, предложенная Центром научно-технической экспертизы РАНХиГС, представлена в аналитическом докладе «Национальная научно-технологическая политика «быстрого реагирования»: рекомендации для России. Некоторые СМИ, анализируя доклад, обратили внимание на сочетание «быстрое реагирование» и решили, что поддержка государства теперь будет направлена лишь на тематики и направления, предполагающие, судя по их формальным показателям, быстрый выход. Это не так. К долгосрочному прогнозированию, инструментом которого служит форсайт, ставящий целью обсуждение глобальных вызовов и формирование согласованного мнения по их преодолению, это не имеет отношения. Предложенные инструменты ничего не заменяют, а только предлагают дополнительные ориентиры в мире научно-технической информации.

Вместе с тем, такой формализованный подход, с использованием лингвистических технологий, не считается новым. В частности, в том же Форсайте он успешно применяется. Вот как комментирует его и в целом предложения коллег из РАНХиГС замдиректора Форсайт-центра Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ Александр Чулок:

– В докладе РАНХиГС предложен набор рекомендаций, многие из которых уже давно имплементированы в российскую научно-техническую политику.

Например, такие методы, как мониторинг глобальных вызовов и окон возможностей (о важности этой задачи говорил Президент в послании ФС в 2013 году), анализ слабых сигналов или событий – «джокеров» (это сейчас одна из ключевых задач в исследовательской повестке Еврокомиссии) давно применяется в практике научно-технологического прогнозирования.

Хочу только обратить внимание на то, что нельзя однобоко использовать только одну группу методов – это как ножки стула – убери одну, и вся конструкция зашатается. В практике современного Форсайта качественные результаты базируются на следующих четырех принципах: использование доказательной базы, привлечение лучших экспертов, стимулирование креативности и широкое обсуждение, в том числе, общественное.

Убери только один принцип – и результаты будут ущербны. Поэтому, например, использовать только автоматические системы для определения приоритетов развития страны, отрасли, компании – принципиально неверно. Если бы всё было так просто, можно было бы одним нажатием кнопки каждый день делать по 100 прогнозов. То некодифицированное знание, которое находится в голове у эксперта, незаменимо, и определять прорывные направления развития науки и технологий простой экстраполяцией трендов непрофессионально. Конечно, любой анализ начинается с инвентаризации заделов, но это только первый шаг, первая глава исследования.

Отдельный вопрос – как определять приоритеты, который поднимается в докладе РАНХиГС. Он очень серьезный, и «в легкую» на него отвечать нельзя. Критерии отбора приоритетности областей не могут основываться только на данных обзора патентов или библиометрии – нужны еще как минимум две составляющих: это оценки самых серьезных экспертов и комплексный анализ на стыке рыночного спроса и предложения со стороны науки (экономисты называют это «market pull» и «technology push»).

О проведении коллегами такого исследования я ничего не слышал. Так что не очень понятна практическая ценность проделанной работы: предложения по методам прогнозирования не новы, и многое уже используется в текущей практике Форсайта, а проанализированные области все взяты из рассматриваемого ими долгосрочного прогноза.