О том, как создаются «липовые» диссертации и как их можно обнаружить, АндрейРостовцев рассказал на своей лекции в новосибирском Академгородке, состоявшейся 27октября 2014 года в рамках научного кафе «Эврика».

Всё продается и всё покупается, принято считать в современном мире. Только такие наивные люди, как я, еще спорят, можно ли купить за деньги настоящую любовь, дружбу, счастье. Но даже самые наивные уверены — диплом об образовании, необходимые регалии, а также курсовую, дипломную, кандидатскую и даже докторскую в нашей стране купить можно. По оценкам Андрея Ростовцева, одного из создателей общества Диссернет, примерно каждая десятая диссертация в нашей стране липовая. Причем формальные авторы таких диссертаций не просто своих работ не писали, они их зачастую даже не видели.

Идея подобных обществ зародилась в Германии на гребне скандала вокруг диссертации министра обороны. Но Андрей с грустью констатировал, что характер так называемых некорректных заимствований в Германии и России совершенно разный. В Германии воруют по строчке, по небольшому кусочку из целого ряда статей. У нас же воруют целыми главами, а то и книгами со всей орфографией, картинками и таблицами.

Впрочем, очень часто в липовых диссертациях проводят контекстную замену. Например, депутат Госдумы от партии «Единая Россия» Игорь Игошин простой работой в ворде превратил диссертацию о кондитерской промышленности в научную работу по мясной отрасли. А точнее, черный шоколад из изначального текста в его работе превратился в отечественную говядину, белый шоколад — в импортную говядину, шоколад с орехами — в говядину на кости. Вряд ли диссертация такого уровня что-то привнесла в отечественную науку, но в борьбу с липовыми диссертациями она вклад внесла. В диссернетовской среде даже появился такой термин — «заигошить диссертацию».

Еще одна тенденция — передавать диссертации «из рук в руки»: например, диссертация еще одного депутата Госдумы от «Единой России» Владимира Васильева заимствована у его коллеги, депутата Сергея Абельцева. Сделаны обе работы под научным руководством профессора МГУ Рубена Аванесова. Очень быстро выяснилось, что под руководством профессора Аванесова защищено в общей сложности 8 идентичных диссертаций. На сленге Диссернета такие родственные диссертации называют «гнездом». Число диссертаций в обнаруженных гнездах у самых плодовитых научных руководителей достигает 25.

И это при том, что у членов общества Диссернет есть граница видимости — 2000–2001 годы. Более ранние диссертации практически невозможно сравнивать, так как они не оцифрованы.

Несмотря на приведенные примеры, наибольший процент липовых диссертаций обнаружен вовсе не у депутатов, а у ректоров и проректоров российских вузов. Хотя, справедливости ради, надо признать, что и количество проверенных диссертаций у этой группы выше. Среди областей науки по липовым диссертациям лидирует экономика. Второе место делят медицина и юриспруденция. «Но что приятно лично мне, естественные науки в самом хвосте этого списка», — с удовольствием отметил физик-ядерщик Ростовцев.

Еще одна печальная статистика от Диссернета — рейтинг мест, где производится наибольшее количество липовых диссертаций. До недавнего времени лидировала в этом списке Академия государственной службы, следом за ней шла Академия народного хозяйства. Сейчас эти два вуза объединились… Раньше был на третьем, а теперь на втором — МГУ. Но надо отметить, что Московский университет очень неоднороден в этом плане. Значительный вклад в липовые диссертации вносят факультеты госуправления и социологии.

Если говорить о ландшафте псевдонауки в России в целом, то, как отметил Андрей Ростовцев, он тоже очень неоднороден: «Вся Россия, в том числе Новосибирск, залита тонким слоем фальшака. Но над этим тонким слоем возвышаются Монбланы: самый большой в Москве, чуть меньше — в Питере, еще меньше — в Орле. Целая горная цепь на Кавказе, но мы ею не занимаемся».

Еще одно принципиальное отличие российских липовых диссертаций от немецких — последствия. Если посмотреть на сайте сообщества VroniPlag, немецких коллег Диссернета, то у первых же восьми расследованных дел можно увидеть зачеркнутые научные степени. К примеру, того самого министра обороны, с которого всё и началось, научной степени лишили буквально за пару недель. У нас же этот процесс не просто долгий, он еще и маловероятный. Все фигуранты расследований в первую очередь отправляют сомневающихся в ВАК. Беда в том, что многие члены экспертных комиссий ВАК и сами сидят в «гнездах», то есть имеют самое непосредственное отношение к описанному конвейеру. Из каждых ста поданных Диссернетом апелляций 99 отклоняют по формальному поводу: ошибки в оформлении, пропущенные сроки (даже если они не пропущены) и т.д.

Одну из основных причин появления такого огромного количества фальшивых диссертаций Ростовцев видит в, казалось бы, чисто формальной, институциональной проблеме — сломе системы научной аттестации. Другая причина — размытие системы репутаций. А вот главной задачей своего сообщества он называет отнюдь не выявление фальшивых диссертаций. «Наша задача — разбудить остатки экспертного сообщества. И пожалуй, некоторые успехи в этом направлении уже есть. Наглядный тому пример — недавнее письмо министру образования и науки Дмитрию Ливанову и председателю ВАК Владимиру Филиппову от ученых — членов экспертных советов ВАК. Письмо подписало больше 30 человек, и они просят разобраться с тем, что происходит в экспертных советах ВАК», — отмечает Андрей.

Рядовых же сотрудников академий наук Ростовцев призвал не терять присутствия духа, активно участвовать в работах научных общественных организаций, таких как Общество научных работников, Диссернет и т.д. А всем нам, присутствующим, он напомнил, как ничтожно мала вероятность, что за табличкой с фальшивыми регалиями окажется честный человек.

В Институте Цитологии и генетики СО РАН прошла Вторая Сибирская межрегиональная конференция «Проектно-исследовательская деятельность в юннатском движении». Мероприятие было организовано при содействии Департамента природных ресурсов и окружающей среды Новосибирской области, представители которого не только финансируют, но и принимают активное участие в конференции.

Структура мероприятия включала в себя несколько разных блоков. Так, преподаватели и кураторы юннатских организаций принимали участие в обсуждении следующих проблем: ведение учебного процесса, программы подготовки кадров, финансирование и т.п. А для детей был составлена культурная программа, в рамках которой ребята могли посетить Ботанический сад и живой уголок Лаборатории экологического воспитания (ИЦиГ). Кроме того, на второй день конференции юные исследователи выступали с научными докладами, а затем проводилось награждение лучших выступлений.

Главная цель мероприятия заключалась в том, чтобы дать возможность руководителям СЮНов обменяться опытом и обсудить свои проблемы с учеными и представителями Департамента природных ресурсов.

Напомним, что сами станции юных натуралистов занимаются воспитанием экологической культуры и обучением детей основам научной деятельности. СЮНы ставят перед собой задачу выбрать заинтересованных в биологических направлениях школьников и ориентировать их с профессиональной точки зрения.

Работа в лаборатории экологического воспитания начинается чуть ли не с младенчества: сюда принимают детей приблизительно с 5-6 лет. Однако наиболее представлена начальная и средняя школа, существуют также специализированные группы углубленного изучения для старшеклассников.

Для малышей организован кружок «Мир вокруг нас», где их знакомят с природными явлениями, со сменой сезонов года, рассказывают об интересных фактах из жизни животных и растений, проводят экскурсии в живой уголок, чтобы ученики могли пообщаться с животными. Для учащихся средней школа программа уже немного сложнее: ребятам читают курсы по основам экологии, зоологии, ботаники. Кроме того, каждое лето дети выезжают в научную экспедицию на полевые работы: они собирают информацию, готовят проекты, а затем уже докладывают о результатах на научно-практических конференциях.

Поскольку лаборатория экологического воспитания – это отдельное подразделение ИЦиГа, там работают педагоги дополнительного образования, однако часто приглашаются научные сотрудники различных институтов, которые ведут отдельные курсы для старшеклассников.

Профориентация школьников необходима не только для облегчения обучения в школе и последующего поступления в университет. Подобные занятия дают детям возможность раскрыть в себе настоящего биолога. Поначалу интерес к биологии обусловлен любопытством, но затем ребята увлекаются, начинают проявлять инициативу, заниматься  собственными исследованиями.

К слову сказать, на начальных этапах научной деятельности школьники действительно участвуют во вполне серьезных проекта. Так, в ИЦиГе есть проект по генетике кошек, где в первую очередь необходимо собрать информацию об окраске кошек в разных регионах. Такую работу запросто может сделать ребенок средней школы: он фотографирует, с помощью специальной таблички-определителя выясняет, какие гены есть у этой кошки, затем выкладывает на сайт фотографию и свои результаты. Если ребенок допустил ошибку, то специалист всегда сможет поправить данные (прим.: подобные работы в большей степени рассчитаны на школьников из малых населенных пунктов и других регионов, поскольку в Новосибирске все давно изучено).

Основная проблема юннатских движений заключается в отсутствии тесных связей между ними и научными организациями. Есть множество исследователей, которые хотели бы поработать с детьми, однако достаточно сложно найти какие-то точки соприкосновения.

Как сообщили организаторы конференции, в ближайшее время будет составлен первичный каталог научных организаций, которые намерены сотрудничать с юннатами. Нужно отметить, что существуют разные уровни работы с детьми: можно непосредственно заниматься педагогической деятельностью, вести кружки, группы, занятия и т.п. В то же время кто-то предпочитает в определенном отношении консультировать руководителей курсов, т.е. курировать обучение, а кто-то работает консультантом у педагогов. Есть много сотрудников, которые судят олимпиады, помогают с подготовкой научных мероприятий. И на самом деле среди ученых есть большое количество людей, которые хотят работать с детьми, поскольку воспитывать подрастающее поколение специалистов не только важно, но и весьма увлекательно.

Маргарита Артёменко

Редакция благодарит за сотрудничество к. б. н. Т. Ю. Баймак, пресс-секретаря ИЦиГ СО РАН.

Комиссия общественного контроля в сфере науки начинает публикацию своей официальной переписки с государственными научными фондами по проблемам грантового финансирования науки в России.

Письмо Комиссии в РНФ 

Исх. No2/9 от 19 августа 2014 г.

О предложениях по изменению конкурсной документации РНФ

Генеральному директору Российского научного фонда

А.В. Хлунову

Глубокоуважаемый Александр Витальевич!

Направляем Вам предложения, разработанные нами по поручению Комиссии общественного контроля в сфере науки по изменению конкурсной документации Российского научного фонда (далее – РНФ, Фонд). Эти предложения суммируют результаты обсуждения итогов первых конкурсов РНФ научным сообществом. Обсуждение проводилось на заседаниях Комиссии, а также на форумах Общества научных работников (ОНР) и газеты «Троицкий вариант – Наука» в мае – июле 2014 года. Поводом для обсуждения стали многочисленные сообщения авторов заявок и экспертов РНФ, относящиеся к процедурным вопросам, некорректным формулировкам в документах Фонда, а также к принципам формирования и к деятельности экспертного совета Фонда.

Ключевыми вопросами организации работы Фонда нам представляются следующие:

- использование современного научного классификатора;
- введение института координаторов экспертизы по всем разделам наук;
- обеспечение коллегиального принятия решений профильными специалистами;

-коррекция форм документов с целью повышения эффективности экспертизы.

Наши предложения изложены ниже в следующих материалах.

1. Обоснование необходимости изменения классификатора РНФ.

2. Обоснование необходимости коррекции документов «Положение об экспертных советах РНФ» и «Порядок проведения экспертизы научных, научно- технических программ и проектов, представленных на конкурс РНФ».

3. Необходимые изменения в формах 1 и 4 заявки для конкурса научных групп.

4. Проект формы экспертной анкеты для конкурса научных групп.

5. Предложения об организации и регламентах новых конкурсов РНФ.

6. Единый научный классификатор.

Эти предложения были рассмотрены и одобрены Секретариатом Комиссии общественного контроля в сфере науки, а затем направлены членам Попечительского совета РНФ академикам А.И. Григорьеву и Л.М. Зеленому, которые, как нам известно, также одобрили эту инициативу.

Практическая реализация этих предложений, безусловно, представляет собой не вполне тривиальную задачу, требующую выработки определенного «плана производства работ», согласованного с проектом результата, которого желательно достигнуть. Проект такого плана у нас имеется. В этой связи мы предлагаем руководству Фонда провести в ближайшее время практическое обсуждение затронутых вопросов с нашим участием.

Приложение на 41 листе.

От имени Секретариата Комиссии общественного контроля в сфере науки

Член-корреспондент РАН, доктор исторических наук, научный руководитель отдела сравнительного изучения древних цивилизаций Института всеобщей истории РАН

А.И. Иванчик

Доктор физико-математических наук, заместитель директора по науке Института теоретической физики им. Л.Д. Ландау РАН

М.В. Фейгельман

От имени Секретариата Комиссии общественного контроля в сфере науки

А.П. Кулешов

Ответ Российского научного фонда на предложения Комиссии

исх. № 01-06.1/249 от 21.10.2014 г.

Уважаемые члены комиссии!

Российский научный фонд рассмотрел письмо от 19 августа 2014 г. № 2/9 и благодарит вас за высказанные замечания и предложения. Ряд предложений комиссии Фонд считает полезными, они учтены в работе Фонда.

В Порядок проведения экспертизы научных, научно-технических программ и проектов, представленных на конкурс Российского научного фонда, попечительским советом Фонда внесены следующие изменения:

«При распределении заявок экспертам Фонда и проведении экспертизы не допускается «конфликт интересов», который возникает, если координатор секции экспертного совета, член экспертного совета или эксперт Фонда:

- является участником представленной для участия в конкурсе заявки, потенциально способной конкурировать с рассматриваемым проектом;»

«Члены экспертного совета обязаны сообщать председателю экспертного совета Фонда о наличии конфликта интересов при распределении на экспертизу или рассмотрении соответствующих заявок. В этом случае по поручению председателя экспертного совета Фонда распределение таких заявок на экспертизу осуществляет иной член экспертного совета Фонда, а члены экспертного совета, имеющие конфликт интересов, не участвуют в рассмотрении упомянутых заявок.»

Также указано, что рассмотрение заявок на секциях экспертного совета производится в соответствии с указанными в заявках отраслями науки, а отклонение проекта на основании его несоответствия тематике секции экспертного совета Фонда допустимо лишь в случае, если такое предложение было сделано по крайней мере одним из экспертов Фонда.

Предложения Комиссии общественного контроля в сфере науки по изменению классификатора Фонда были переданы в экспертный совет Фонда для рассмотрения.

Фонд информирует, что форма экспертного заключения разрабатывалась, исходя из перечня критериев конкурсного отбора, утвержденных попечительским советом Фонда, и согласована с экспертным советом Фонда. Предложения по ее изменению переданы в экспертный совет Фонда.

Фонд на данном этапе не поддерживает предложения по изменению конкурсных процедур, поскольку такие изменения существенно увеличат время рассмотрения заявок. Кроме того, Фонд не считает, что физические объемы заявок, поступающие в адрес Фонда являются чрезмерными и обременительными для экспертов, учитывая, что эксперт для оценки использует только часть информации из заявки.

Фонд прорабатывает вопрос об организации международной экспертизы проектов и отмечает, что главная проблема в такой экспертизе состоит в оплате работы экспертов, не являющихся гражданами Российской Федерации или постоянно проживающими вне пределов России. Фонд был бы признателен Комиссии за организацию обсуждения вопроса о возможности проведения экспертизы (по крайней мере — международной) на безвозмездной основе, учитывая необходимость привлечения значительного количества экспертов по всем отраслям знания.

Хотел бы поблагодарить вас за проявленное беспокойство, связанное с вопросами совершенствования процедуры отбора проектов. Фонд и впредь будет благодарен научному сообществу за конструктивные предложения по улучшению конкурсных и экспертных процедур

Генеральный директор                                                                                          А. Хлунов

Заседание Госсовета РФ в Новосибирске, посвященное транспортной тематике, навело на несколько мыслей, которые трудно назвать радостными. Все выступавшие кружились вокруг одного вопроса, где взять деньги на строительство дорог.  Эта тема поворачивалась разными сторонами: как сделать так, чтобы выкупать земли у собственников подешевле, как упростить оформление карьеров рядом со стройкой, чтобы не возить грунт и щебень издалека, и так далее.

Отсюда мысль первая: где взять деньги? На заседании Госсовета все выглядело так, что присутствующим ответ на этот вопрос неизвестен. Хотя в мире на него ответили давно, и он звучит так: «Повышение стоимости земли рядом с будущей дорогой всегда выше затрат на строительство дороги». Иное дело — понять, как одно превратить в другое, то есть как повышение стоимости обратить в затраты на строительство?   Как-то, лет 15 назад, Сибирская геодезическая академия начинала выпуск кадастровых инженеров. Мне достались две дипломницы по этой специальности, перед которыми я поставил простую задачу: «насколько увеличится совокупная стоимость жилья в Ленинском районе Новосибирска, если будет построена станция метро «Площадь Станиславского»? Студентки оказались добросовестными и обследовали 400 многоквартирных домов на расстоянии полутора остановок общественного транспорта вокруг будущей станции. После этого был проведен мыслительный эксперимент. Эти 400 домов были перенесены из категории районов «средней удаленности» в категорию «рядом с метро». Оказалось, что совокупное повышение стоимости квартир равно 83% затрат на строительство станции метро. От дипломниц не требовалось рассказать, как можно повышение стоимости обратить в инвестиционные затраты, они ведь получали квалификацию не экономиста, а кадастрового инженера.   На Государственном же Совете заседали все-таки не будущие кадастровые инженеры, а состоявшиеся министры и губернаторы. И они должны были бы знать, что земля и недвижимость являются основными источниками финансирования развития транспортной инфраструктуры.  Современная российская система финансирования дорожного строительства фактически представляет собой безвозмездное дарение прироста стоимости владельцам земли и недвижимости.

Никакой механизм замены такого дарения на более равноправные экономические отношения невозможен без наведения общего порядка на рынке земли и недвижимости и строгой подотчетности власти.     Проблемы дорожного строительства показывают на конкретном примере, что нельзя решить одну проблему, отмахиваясь от других, непосредственно с нею связанных. Дороги внутри городов не строятся, а средства вкладываются в федеральные трассы по той причине, что эти трассы проходят по федеральным землям. 

При разработке Схемы территориального планирования Новосибирской агломерации один из руководителей проекта, главный архитектор компании «Гипрогор» Константин Неустроев дал такое определение: «Новосибирск — это город, где дороги идут из ниоткуда в никуда». Когда проезжаешь по правому берегу мимо нового моста через Обь, видишь подтверждающий это определение огрызок эстакады, по которой можно было бы проехать прямо. Дальше стройте сами, федеральные деньги закончились, а земля городская.   Нелепый виадук над железной дорогой со сметой в 2 миллиарда рублей строится по той причине, что он уже за пределами города. Потому это просто мост над минимально загруженной железнодорожной веткой, а не полноценная развязка, которая могла бы трактоваться как часть городской дорожной инфраструктуры. 

На предыдущем заседании Госсовета в октябре 2012 года Президент Российской Федерации В. В. Путин отметил, что «земельный потенциал все еще реализуется малоэффективно». Это относится не только к сельскому хозяйству, но и к дорожному строительству. На строительство дорог выделяются федеральные деньги, строить их нужно на федеральной земле, а люди живут либо на своей частной, либо на муниципальной. Вывод: дороги приходится строить там, где люди не ездят. Поэтому слабо загружен новый мост, практически не загружен Северный объезд и, разумеется, не будет загружен Восточный объезд.   По этой же причине не анализируется осмысленность инвестиций в дорожное строительство безотносительно собственности на землю, по критериям транспортной целесообразности.    Во всем мире,  когда задумывают строить дорогу, первым делом начинают разбираться, кому это выгодно и какое участие в строительстве может принять выгодополучатель. Это — один из элементов предпроектной разработки, которая в обязательном порядке должна формировать и обосновывать техническое задание на проектирование. Поскольку этот этап работы обычно пропускается,  получается, что решение о выкупе земель принимается только тогда, когда проект готов и начато строительство. Земельные отношения главнее любого строительства, их нельзя учитывать от случая к случаю. 

В стране фактически отсутствует нормальный земельный рынок. Не осознается даже, что необходимая для него кадастровая работа — процесс постоянный. Экономятся средства на генпланы и схемы территориального планирования, на разработку правил землепользования и застройки (ПЗЗ). Не начата процедура определения неэффективно используемых участков. Многие государственные структуры имеют в распоряжении тысячи квадратных километров ненужной им земли. Начат, но не завершен процесс определения территорий, подлежащих резервированию для государственных нужд. Нет даже критериев для такого резервирования.    По этой причине проще строить дороги не там, где они нужнее, а где отсутствуют или меньше эти нерешенные проблемы. Поэтому и будут появляться незагруженные дороги и мосты.

Вам, наверное, не раз приходилось слышать такое слово, как «когенерация». С определенных пор оно даже стало модным, поскольку модной была сама тема. Еще бы – оснастить существующие тепловые станции, обычные районные и поселковые котельные паровыми турбинами и электрогенераторами, и пожалуйста – получай попутно с теплом электричество. Хоть для себя, хоть на продажу. Идея эта далеко не нова, и в развитых странах, где привыкли считать каждую копейку, когенерация – дело обычное. Понятно, что когда в стране подняли тему инноваций, вопрос о «совмещенной» выработке тепла и энергии на небольших тепловых станциях сразу был поднят российскими учеными. Так тема просочилась в прессу и стала популярной.

Надо сказать, что картина вырисовывалась заманчивой. Во-первых, те же самые котельные могли перейти на полную автономию в плане электропотребления. То есть отказаться от внешних электросетей, что тоже, согласитесь, немало. В принципе, любое предприятие, которое имеет определенные «избытки» тепла, в состоянии превратить их в электричество, установив соответствующее оборудование. А при нормальной постановке дела часть вырабатываемого таким вот образом электричества можно «сбрасывать» во внешнюю сеть, то есть продавать его потребителям, зарабатывая тем самым дополнительные деньги (и окупая приобретенное оборудование).

По предварительным расчетам (правда, десятилетней давности – когда тема только начинала входить в тренд), средний срок окупаемости оборудования – при автономном использовании электроэнергии (то есть только за счет собственной экономии) составлял примерно пять лет. В случае продажи электричества этот срок сокращался до трех лет.

Естественно, оценив возможный спрос на такое оборудование, у нас определились производители. В частности, речь идет о калужском научно-производственном предприятии «ТУРБОКОН», которое еще совсем недавно развивало совместные проекты с Институтом теплофизики СО РАН (об этом ниже). Перспективы, надо сказать, выглядели завораживающе – если, конечно же, подходить к делу с чисто технической и с экономической стороны.

Как подсчитали специалисты Института теплофизики СО РАН, приблизительный потенциал выработки электричества на тепловых станциях составляет в масштабе страны 25 тысяч МВт. Это составляет примерно 12% от того, что вырабатывает РАО «ЕЭС России». Причем, по словам директора Института теплофизики Сергея Алексеенко, на выработку этой электроэнергии уйдет в два раза МЕНЬШЕ топлива, чем на это затрачивает всё то же РАО «ЕЭС России». Спрашивается: за чем стало дело? Готовим необходимые расчеты, подключаем технических специалистов, выделяем деньги – и процесс пошел. Понятно, что для этого придется принять соответствующую федеральную программу, уточнить ее на региональном уровне, расписать все этапы, установить целевые индикаторы. В общем, сделать все так, как принято во всем цивилизованном мире.

Но в нашей стране, как всегда, для хорошего и нужного дела возникают какие-то непреодолимые препятствия. Так вышло и с вопросом когенерации. Разумеется, никаких государственных программ на сей счет не принималось. Соответственно, с финансовыми ресурсами дело также застопорилось. Работа, по сути, велась исключительно на частной инициативе и на частном энтузиазме. И этот частный энтузиазм, как несложно догадаться, столкнулся с особенностью нашего законодательства, выстроенного, как выяснилось, под интересы энергетических монополистов.

Главная проблема здесь в том, что для производства электроэнергии и «сброса» ее в общую энергосеть необходимо особое разрешение. И вам придется обить сотню порогов, чтобы такое разрешение получить. Не абсурд ли?

Например, в Германии даже обычный домовладелец может за деньги отправить во внешнюю сеть электроэнергию, произведенную за счет альтернативных источников (например, солнца или ветра). То есть отдельно взятый дом, оснащенный современным оборудованием по генерации электричества, может спокойно выступать на рынке электроэнергии как небольшая электростанция, для чего не нужно обивать начальственные пороги и что-то кому-то доказывать. Монополизма на этом рынке нет. И данное обстоятельство, кстати, является одним из решающих факторов в деле продвижения генерирующих мощностей, работающих на возобновляемых источниках. Как мы знаем, в западноевропейских странах доля ВИЭ в объемах произведенной электроэнергии доходит уже до 20% (и даже выше).

У нас монополизация рынка сводит на нет все позитивные начинания на поприще модернизации энергетического комплекса. Сами монополисты, что называется, здесь «не чешутся», но при этом сложившаяся ситуация губит хорошие, перспективные (при нормальных условиях) инициативы. Во всяком случае, в Новосибирской области пилотный проект по генерации энергии на существующей тепловой станции в Речкуновке (Тепловая станция № 1) был «благополучно» похоронен.

Работа над пилотным проектом началась еще в 2000 году. Мощность энергокомплекса на базе паровой противодавленческой турбины должна была составить 6 МВт. Инициатором проекта в данном случае выступил Институт теплофизики СО РАН и НПВП «ТУРБОКОН». Согласно изначальным планам, на данном предприятии необходимо было «обкатать» оборудование, сделать необходимые замеры, расчеты, чтобы потом полученный опыт транслировать на другие предприятия. В принципе, за каких-то 10-15 лет область могла поставить это дело на поток. Особых технических сложностей, по словам сотрудника Института теплофизики СО РАН Николая Прибатурина, здесь не было. В дальнейшем, по мере развития данного направления, ученые могли произвести дополнительные исследования с целью оптимизации всего процесса. То есть речь действительно шла о модернизации нашего энергетического комплекса. И, казалось бы, начало было положено.

Однако к 2003 году реализация пилотного проекта застопорилась. Образно говоря, турбина встала. Причина была банальна – предприятию не хватило на доведение проекта до полного завершения. Продать же вырабатываемую энергию они также не могли по упомянутой причине – нельзя!

Что касается областного руководства, то оно ограничилось тогда только моральной поддержкой: «Молодцы, ребята, дерзайте!». Денег же не выделяло ни копейки. И никакой программы для развития данного направления не принимало. А если учесть, что малые энергетические предприятия не располагают свободными финансовыми ресурсами, то, как правило, они бывают не в состоянии вложить деньги в весь комплект оборудования.

В этом случае государственные гранты были бы весьма кстати. Но, как мы сказали, вкладываться в проекты когенерации государство как раз и не спешит.

Самое интересное, что некоторые предприятия неэнергетического сектора устанавливают подобное оборудование, добиваясь полной автономии в плане потребления электричества. В том случае, конечно, если у предприятия есть на это средства. Иными словами, хорошие прецеденты существуют. Причем, зачастую используется оборудование отечественного производства. Государство, таким образом, поддерживая указанное направление, могло бы сразу убить двух зайцев: поддержать отечественного производителя и модернизировать энергетический комплекс. Для чего достаточно хотя бы принять соответствующие законы, устранив абсурд, связанный с продажей электроэнергии. Но, судя по всему, интересы монополистов оказались важнее задач модернизации.

Олег Носков

6 ноября в Библиотеке-читальне имени И. С. Тургенева прошло очередное мероприятие в рамках проекта  «Публичные лекции Полит.ру». На этот раз оно происходило в необычном формате: не как лекция, а как круглый стол на тему «Кто, как и когда изобрел современную науку. И почему».

Начался круглый стол с выступления историка физики Геннадия Ефимовича Горелика, автора книги «Кто изобрел современную физику? От маятника Галилея до квантовой гравитации», вошедшей в число финалистов  премии «Просветитель» 2014 года. Геннадий Горелик рассказал, как возник его интерес к проблеме возникновения науки. После обращения к научной биографии Галилея, с которого началась наука современного типа в Европе, естественно появился вопрос, почему этого не происходило до Галилея и почему аналогичных событий не было в других, не менее развитых  культурах: китайской, индийской или арабской.

Как рассказал слушателям Геннадий Горелик, аналогичный вопрос в свое время заинтересовал британского ученого Джозефа Нидэма (1900–1995), первоначально работавшего в области биохимии, но в какой-то момент заинтересовавшегося историей развития науки в Китае. Его исследования в этой области отражены в многотомном труде «Наука и цивилизация Китая» и других работах. Этот вопрос Нидэм формулировал так: «Почему современная наука, с ее математизацией гипотез о природе и с ее ролью в создании передовой техники, возникла лишь на Западе во времена Галилея? Почему она не развилась в Китайской цивилизации (или Индийской), а только в Европе?».

Расширяя этот вопрос, можно добавить к нему: «Что мешало античной и средневековой цивилизации Европы сделать следующий после Архимеда шаг в становлении науки и почему после появления Галилея и науки в Европе великие цивилизации Азии подключились к развитию науки только спустя три века».

Попыток ответить на этот вопрос было сделано немало. Возникновение науки в Европе объясняли экономическими и социальными причинами, влиянием христианской культуры вообще и идеологии протестантизма в частности. Не смотря на то, что отдельные наблюдения историков науки были верны, исчерпывающего объяснения они так и не дали.

Времена, непосредственно предшествующие научной революции в Европе, характеризуются повышением социальной роли Библии. Это связано с двумя важными событиями: изобретением книгопечатания и началом переводов Библии на современные языки. Библейские тексты в результате стали доступны значительно большему числу людей. Собственный опыт долгого изучения Библии имелся и у Галилея, и у Ньютона, и у Декарта.  В целом библейские представления о человеке как вершине творения приводили людей, наделенных потенциально талантом ученого, к представлению о том, что человек способен выявит «законы, налагаемые Богом на природы» (по формулировке Галилея). А после триумфа физики Галилея и Ньютона верить в фундаментальные законы мироздания и познаваемость их человеком стало возможно и не опираясь на Библию. Современная наука, по словам Геннадия Горелика, это секулярный плод библейской цивилизации. Такими же плодами стали, например, гуманизм, права человека, в том числе право на свободу совести и, каким бы неожиданным этом не прозвучало, атеизм.

Подобного восприятия законов природы, существующих независимо от человека, но постигаемых человеком в процессе формулирования свободных гипотез и создания понятий, не было в культурах Востока. Характерная цитата из отчета миссионеров, работавших в Китае в 1737 году, приводится в книге Геннадия Горелика: «Мы объясняем китайцам, что Бог, создавший Вселенную из ничего, управляет ею посредством всеобщих законов, достойных Его бесконечной мудрости, и что все творения подчиняются этим законам изумительно точно. Китайцы отвечают, что эти высокопарные слова не несут им никакого смысла. Законом они называют порядок, установленный законодателем, имеющим власть предписывать законы тем, кто способны их исполнять, а значит, способны их понимать. Считать же, что Бог установил всеобщие законы, означает, что животные, растения и вообще все тела знают эти законы и, следовательно, наделены пониманием. А это, говорят китайцы, абсурдно».

Историк-китаевед Дина Викторовна Дубровская, старший научный сотрудник Института Востоковедения РАН, начала свое выступление с рассказа о произведении Уильяма Голдинга «Чрезвычайный посол», в котором вымышленный древнеримский изобретатель, с которым император не знал, что делать, оказывается послом в Китае, куда он и принес все свои открытия. В этом рассказе чувствуется ирония автора по отношению к свойственному западному мышлению евроцентризму. Она обратила внимание, что в Китае значительное время развивались научные представления, например, уже к IV веку была создана алгебра. Однако с определенного момента это развитие остановилось. Произошло это в XIV веке. Произошло это потому, что китайцы ответили для себя на все вопросы, и осталась лишь область практического применения созданных методов.  Новый этап развития начинается лишь с проникновения европейцев. И уже иезуит Маттео Риччи пишет, что в Китай нужно присылать больше людей, владеющих математикой, так как они весьма востребованы, и даже искусство календарных вычислений (в Китае использовался лунный календарь) пришло в упадок.

Представления о Китае, как об абсолютно замкнутой и изолированной цивилизации, значительно преувеличены. За несколько тысячелетий истории Китай знал и культурные заимствования, проникавшие из других стран. Например, китайцами была заимствована технология бронзового литья. Да и сам вопрос Нидэма можно подставить под сомнение, по крайней мере по отношению ко всей истории китайской культуры. Однако уже упоминавшийся длительный период, во время которого наблюдалась стагнация в развитии научной мысли, все-таки требует объяснения.

В качестве одного из таких объяснений предлагается тот факт, что в Китае не происходил скачок от эмпирических наблюдений над законами природы к инновациям в сфере их применения. Отсутствие этого объясняют тоталитарным характером государства на протяжении всей китайской истории. Власть, отбирающая то, что ей нужна, часто была просто не в состоянии оценить необходимость многих научных открытий, поэтому достижения ученых оставались в теоретической сфере.

По поводу гипотезы о роли библейской культуры в развитии науки в Европе Дина Дубровская предположила, что первопричина этого события лежит глубже. Она связана не с христианскими постулатами, а с культурной основой, сформировавшейся уже в античной Греции. Христианская идеология лишь легла на эту основу позднее, и, если бы в противостоянии религий в эпоху Римской империи победил бы митраизм, а не христианство, то дальнейшее развитие науки в Европе шло бы примерно тем же путем.

Доцент кафедры философии МФТИ Иван Владимирович Лупандин напомнил собравшимся о концепции развития культур Освальда Шпенглера, в которой некоторые свойства выделяемых Шпенглером культур определяются изначально присущим каждой из них своеобразием. Поэтому, в духе идей Шпенглера, возникновение европейской науки можно объяснить чертой, «фаустовской», как называет ее Шпенглер, культуры, основополагающей идее-символом которой стала "бесконечность", не свойственная, например, античной греко-римской культуре.

Об интернациональных научных проектах, участии России в них и влиянии санкций на сотрудничество ученых разных стран «Газете.Ru» рассказала заместитель министра образования и науки Людмила Огородова.

— Недавно Европейский центр ядерных исследований (CERN), где, в частности, находится Большой адронный коллайдер, отпраздновал свое 50-летие. Россия ведь не так давно подавала заявку на то, чтобы стать ассоциированным членом этой организации, что было одобрено CERN. Какова же судьба этой заявки?

— Проект соглашения был разработан в 2013 году. Но, поскольку некоторые положения этого документа противоречат законодательству Российской Федерации, в настоящее время идет согласование между различными ведомствами. Но в целом соглашение уже запущено для ратификации.

— Когда мы с вами общались в марте, то среди прочего затронули вопрос развития астрономии в Российской Федерации, и в частности вступления России в Европейскую южную обсерваторию​.

— Это другая тема и другая область науки. В ответ на протокол совещания, в котором мы, опираясь на программу РАН о развитии астрономии, поручили создать рабочую группу по выработке приоритетов развития астрономии в России и их согласованию с другими российскими научными организациями, астрономы нам доложили, что в такие короткие сроки, в течение двух месяцев, они не могут этого сделать. Они заявили, что им потребуется год и нужны денежные средства, чтобы разработать приоритеты.

Однако мне совершенно неясно, как они все это время работают в отсутствие приоритетов.

Кроме того, рабочая группа доложила, что, поскольку нет стратегии, они не могут синхронизировать участие России в зарубежных проектах. А это ведь самое главное: мы бы хотели, чтобы и наши центры стали периферической частью международных исследований. У нас еще с советского времени идут стройки астрономических объектов в Узбекистане и в Таджикистане, и теперь совсем непонятно, что с ними делать. Мы, кстати, этот вопрос обсуждали даже на Совете по науке. Руководителя совета Алексея Ремовича Хохлова мы поставили в известность, что в России сложилась такая ситуация и что мы ждем приоритетов развития астрономической науки.

Получается так: в то время как люди получают Нобелевские премии за астрономию, мы только разрабатываем стратегию.

— А вот конкретно сейчас астрономическое сообщество занимается тем, чтобы составлять эту программу? Перед ним стоит такая задача?

— Рабочая группа для разработки приоритетов у них создана.

— Это та самая, которая была создана еще на совещании в марте?

— Да, рабочая группа доложила о невозможности создания такого документа за два месяца, надеюсь, что они планируют выполнить протокольное решение Минобрнауки. Мы обратились за помощью в Совет по науке при министерстве. На заседании совета в протоколе зафиксировали, что документ астрономами не представлен. На мой взгляд, в этом случае, когда дело касается фундаментальной науки, Совет по науке должен понимать ситуацию и контролировать ее.

Сейчас нет задачи вступить в какой-либо международный проект, а есть задача понять, зачем нам это нужно, какие у нас будут результаты, кто и что конкретно будет делать.

Вот, например, ситуация с международными научными мегапроектами в другой области науки — в физике высоких энергий, — в которых участвует Россия, совсем иная. Таблица недавнего отчета по ним содержит исчерпывающий объем сведений: в каких зарубежных центрах мы работаем, каков объем финансового участия России, какие рабочие места созданы для разработки оборудования в России по этим комплексам, где и в каком проекте сколько ученых из России участвует в научных исследованиях на этом оборудовании, какие объемы академических обменов и подготовки молодежи. А также сколько коллективов работает в ЦЕРНе, сколько в ДЕЗИ, сколько в КЕК в Японии, сколько в Гран-Сассо в Италии — все предельно конкретно. Конечно, мы всё мониторим и контролируем, потому что для нас важно эффективное использование бюджетных средств. Есть еще Европейский рентгеновский лазер на свободных электронах — мы являемся участниками этого проекта.

— Там у России вообще доля больше 25%.

— Совершенно верно. Это самая наша большая доля на сегодняшний день. И вот здесь уже фактически выплаченные деньги. Получается в целом за несколько лет около 10 миллиардов рублей. Дальше FAIR — исследование антипротонов и ионов, европейский проект.

Здесь тоже наше участие довольно большое, и выплаты начались уже с 2010 года. Мы тоже члены этого крупного проекта.

Мы заключили договор с Курчатовским центром, который является координирующей площадкой для участия российских организаций. Или международный проект по созданию термоядерного реактора — ИТЭР. Россия в нем — принципиальный участник, потому что без нашего оборудования этот проект невозможно было бы создать. Наша доля составляет около 10%, и мы начали ее вносить с 2009 года. Членство нам обходится от 1 до 2,5–3 миллиардов рублей в каждом из этих проектов. Поэтому нельзя, как просят астрономы, внести взнос России в Южную астрономическую обсерваторию, не обсуждая с учеными наши задачи, приоритеты, без понимания, как можно обернуть этот взнос в интересах России, — то есть прежде чем достигнем общего видения научного сообщества по этим вопросам.

— А не сказалась ли современная политическая обстановка на международном сотрудничестве в сфере науки?

— Санкции ввели только США, ограничив академический обмен. Дело в том, что сотрудничество в научных мегапроектах подразумевает такой обмен. На этот процесс Минобрнауки выделяет в год около 280 миллионов рублей. Мы стараемся, чтобы молодежь ездила в зарубежные центры.

Вообще складывается очень интересная картина. Вот я, например, была в Балтийском федеральном университете (БФУ) имени Канта. Университет реализовал по постановлению правительства 218 опытных производств (если не ошибаюсь, синхротрона), с этой площадки во время моего визита мы провели телеконференцию с ESRF — Европейским центром синхротронного излучения в Гренобле. Там работает наш соотечественник, профессор Анатолий Снегирев, который сегодня является участником «программы мегагрантов» с БФУ. Таким образом, молодые сотрудники двух научных центров провели семинар. Проект получил развитие: сегодня БФУ создает технологии производства бериллиевых линз для таких мегацентров. Так что молодежь довольно быстро развивает сотрудничество, реализуя конкурентное преимущество России.

И если по созданию ускорителей наши преимущества давно известны, то производство бериллиевых линз — это пример современных достижений отечественной науки, Россия создает второе в мире производство, и делает это наша молодежь.

По-моему, эффективность госвложений налицо: за пять лет два опытных производства в интересах научных мегапроектов.

В сентябре, во время очередного посещения БФУ, я увидела завершение строительных работ в новом корпусе БФУ — научно-технологическом комплексе, где уже расположился инжиниринговый центр. И они туда как раз и опытное производство занесли, и с синхротроном там работают, здесь же будет и центр роботизации. Губернатор предоставил университету территорию и старое здание фабрики, на базе которой проведена реконструкция и создан научно-технологический центр. Вокруг этого центра также планируется создать бизнес-инкубатор. Вот так развивается инфраструктура, которая, собственно, и является стимулом для развития науки и технологии и вообще способствует процессу закрепления молодых выпускников БФУ в регионах и привлекает других.

— Это на окраине Калининграда?

— Нет, это близко к центру. Внутри все уже готово, все технические условия есть, все красиво. Но мне также кажется очень важным отметить, что Россия приглашает международных участников в проекты megascience.

— Напомните…

— У нас вообще шесть российских проектов в области физики высоких материй. Но, конечно, наиболее успешными сегодня являются «Пик», который запускается в Гатчине, и «Ника», которая строится в Дубне.

«Пик» подписал соглашение о получении оборудования из немецкой Ассоциации имени Гельмгольца в размере 1,2 миллиарда рублей. Это первый взнос, который состоялся, подтвердив международный статус научного мегапроекта.

А что касается Дубны, то там крупный консорциум: несколько десятков международных организаций из 24 стран, включая Германию.

Присоединение к таким крупным проектам, которые реализуются в России, мне кажется, является свидетельством того, что мы не утеряли позиций конкурентоспособности. Мы интересны с точки зрения инженерных и инвестиционных проектов и создаем задел на преимущество России с точки зрения науки.