Исторически сложившаяся система знаний привела к значительному отставанию темпов развития гуманитарных наук от технологических достижений. За последние столетия технический прогресс прошел от конной повозки до космического корабля, от примитивных счет до современного компьютера. Тогда как большинство социологических и логико-лингвистических проблем еще ждут своего решения. Достаточно вспомнить то, что в древности были достигнуты значительные успехи в эволюции языка. Но со времен Аристотеля – отца классической логики – мало что изменилось в процессах воссоздания смыслового поля, поля значений между сознанием и предметами.

Сегодня мы можем говорить о существовании информационной проблемы, которая заключается в следующем: когда полезная информация становится стратегическим ресурсом, неуправляемый хаотический рост количества несистематизированной информации, ведет к размыванию смысловых границ понятийного аппарата и затрудняет поиск необходимых сведений.

Это и вызвало разговоры о «кризисе науки». Выходом из этого «состояния кризиса» может быть, прежде всего, смена мировоззренческих парадигм и, уже за тем, обновление методологических средств и разработка новых системных конструкций.

Следующим шагом станет моделирование на уровне конкретной научной дисциплины – экономики. Новые методы позволят строить многоуровневые модели хозяйственных комплексов, отличающиеся конструктивной симметрией своих компонентов.

Ниже предлагается рассмотреть в рамках этого подхода функциональную модель института собственности.

Отношения собственности в процессе развития общественных формаций играют ключевую роль, право на собственность определяет уровень жизненно важных интересов, величину доступных средств и объем потребляемых благ. Поэтому проблемы регулирования прав собственности на различные объекты всегда вызывали интерес не только у теоретиков-экономистов, но и являлись основным стимулом в конкурентной борьбе за право пользования, распоряжения и владения объектами собственности. Кроме этого, институт собственности является движителем общественного прогресса и характерным фактором политической системы.

 Тем не менее, многие вопросы, связанные со структурой и содержанием института собственности, а также с методами присвоения, способами отчуждения и юридической корректностью гражданских, имущественных и хозяйственных прав вызывают критику со стороны специалистов разных стран. Часто поиск ответов на эти вопросы затруднен в связи с отсутствием системных представлений о структуре и содержании его функций. Поэтому есть все основания сформировать нормативную функциональную модель института собственности, охватывающую весь набор возможных решений.

Многоуровневая модель института собственности может стать более точным инструментом при выборе эффективных форм собственности с целью построения конкурентоспособного государства. Государства, которое способно целесообразно использовать природные ресурсы, мотивировать предпринимателей к инновационной деятельности и удовлетворять социально-экономические потребности населения.

Для начала рассмотрим  определения системных факторов, которые наиболее достоверно способны отобразить состояние института собственности.

Собственность – отношение между человеком, группой или сообществом людей (субъектом), с одной стороны, и любой субстанцией материального мира (объектом) с другой стороны. Следовательно, номинальный смысл отношений собственности можно выразить тремя группами факторов: тип субъекта, вид отношений, класс объекта.

Субъектами отношений собственности могут быть: личность, коллектив, общество. Основу хозяйственных отношений составляют следующие виды социальной активности: присвоение, владение, отчуждение.

Ресурсами можно считать совокупность тех предметов и сил, которые могут быть использованы в процессе создания товаров и услуг.

Средствами считаются те факторы хозяйственной системы, которые непосредственно включены в фазу воспроизводства. К благам обычно относят предметы, продукты и услуги, обладающие какими-либо полезными свойствами.

Сведем наименования системообразующих факторов в тезаурус матрицы функций института собственности (табл. 1).

Таблица 1. Тезаурус института собственности

В результате комбинаторики 9 исходных факторов формируется 27-мь трехфакторных функций института собственности генерального уровня. Их в свою очередь можно разделить на семь уровней, каждому из которых присуща своя модель института собственности.

7-й уровень – личное присвоение ресурсов напоминает о функциях на ранней стадии первобытнообщинного строя. Тогда не было ни средств, ни благ – любая добыча являлась природным ресурсом (плоды, рыба, животные). Наш предок, в борьбе за выживание, без каких либо на то юридических прав присваивал (добывал, отвоевывал, захватывал) те предметы флоры и фауны, которые ему были жизненно необходимы.

6-й уровень –   личное, фамильное владение трудовыми ресурсами широко практиковалось при рабовладельческом строе, потому что владеть трудом можно только абсолютно владея человеком – его носителем.

5-й уровень – общественное присвоение ресурсов проявляется в праве элиты феодального строя (дворянства) распределять между собой, прежде, всего природные ресурсы (земли, угодья) при том, что низшие сословия не претендовали на них.

4-й уровень – самый многочисленный и самый хаотичный. И все его функции присущи капиталистическому строю – право корпораций распоряжаться средствами, право личного владения благами, приоритеты частной собственности и т.д.

3-й уровень – социалистический строй. На этом уровне функций института собственности не намного меньше, чем на 4-м уровне. Поэтому современные социалистические страны практикуют широкий спектр функций института собственности в народном хозяйстве.

2-й уровень – общественное владение благами; присуще коммунистической идеологии, провозглашающей приоритет общественных ценностей над коллективными и личными интересами.

1-й уровень –  присущ идеалистической формации, которая предполагает приоритет духовного над материальным и подразумевает освобождение индивидуума от самого права собственности.

Кроме того, в матрице экономических отношений собственности имеются три функции, которые считаются ключевыми: частное, коллективное и государственное владение (распоряжение). При этом, коллективное распоряжение всегда является средним элементом матрицы, а две другие занимают крайние позиции (наименее и наиболее ценное), характеризуя тем самым тип состояния матрицы экономических отношений собственности.

Центральное положение функции «коллективное распоряжение средствами» указывает на то, что этот вид отношений, с одной стороны не вступает в прямые противоречия ни с частным капиталом, ни с государственным регулированием. С другой стороны, стратегия корпоративного управления не всегда в полной мере удовлетворяет некоторых частных акционеров, а экономические интересы корпорации не всегда соответствуют экономическим интересам государства. Поэтому эта функция института собственности имеет средний уровень ценности в любой системе экономических отношений.

Состояние матрицы института собственности в позиции, когда наибольший приоритет отдается «личному владению ресурсами», позволяет ограниченному кругу людей эксплуатировать, прежде всего, природные ресурсы «в своих интересах». В то время как государству отводится роль простого пользователя экономическими благами, с ограничением вмешательства в экономические процессы и порицанием больших расходов на социальную сферу.

Диаметрально противоположной является позиция, характеризующаяся высокой оценкой «государственного владения ресурсами» и низкой оценкой «личного пользования благами». В такой экономической системе ценится умеренное личное потребление благ и обширное государственное владение ресурсами. То есть, в системе «социального идеализма» проблему «безграничности потребностей и редкости ресурсов» предлагается решать нормализацией материальных потребностей и общественным контролем за эксплуатацией природных ресурсов.

На практике оба крайних варианта – большая редкость, обычно институт собственности занимает промежуточную позицию. Именно эти промежуточные варианты позиций матрицы института собственности соответствуют состоянию шкалы ценностей большинства экономических систем в современном мире. В странах с рыночной экономикой возрастает ценность общественных благ и государственного регулирования. В странах с жестким режимом государственного управления, возрастает роль рыночных механизмов и набирают ценность способы свободного ведения бизнеса.

Такая многоуровневая модель института собственности может стать более точным инструментом при выборе эффективных форм собственности с целью построения конкурентоспособного государства. Государства, которое способно целесообразно использовать природные ресурсы, мотивировать предпринимателей к инновационной деятельности и удовлетворять социально-экономические потребности населения.

Елена Горчакова, к.э.н. 

Visual Science — российская студия, создающая максимально точные и выразительные научные иллюстрации. Их работы выходят в авторитетном научном журнале Science, появляются в презентациях нобелевских лауреатов, используются в учебных пособиях трёх крупнейших в мире издательств образовательной литературы. Это они воссоздали облик вирусов ВИЧ и Эбола, а вместе с ними — визуализировали сотни сложнейших структур и процессов. Студия Ивана Константинова в каком-то смысле переводчики между миром учёных и широкой аудиторией — они делают сложное доступным, понятным и выразительным. Объединяют научные данные с передовыми технологиями в графике и видео.

 Создатель студии Иван Константинов рос среди научной интеллигенции, его семья — учёные. Кроме науки, Иван интересовался дизайном, но в момент окончания школы, когда пришло время выбрать, куда поступать, в России в области дизайна хорошего образования не было. Иван же хотел получить образование на самом высоком уровне, поэтому выбрал науку, поступил на биологический факультет МГУ. Однако уже ближе к окончанию вуза понял, что дизайн — ещё одна сфера, которой очень хочется заниматься. Иван создал небольшую студию дизайна, тогда ещё совсем не научного. Параллельно с этим окончил университет и перешёл работать в Институт молекулярной генетики. Проводил исследования.

Идея создать студию научного дизайна появилась как-то сама собой — занимаясь одновременно дизайном и наукой, хотелось попробовать их переплести, соединить, создать что-то новое. Новым оно было только в России — в США, например, существует даже профильное образование — medical illustrator — в крупнейших вузах. А первая профессиональная ассоциация таких специалистов появилась ещё в 1949 году. Кстати, чтобы вступить туда, нужно иметь то самое профильное образование. Ивана и его компанию приняли в порядке исключения, оценив высокое качество работ. Но это было позже.

На момент создания студии было только больше желание и понимание, что это нужно. В России такого рынка не существовало, но он был в США и Канаде. К тому же, люди бизнеса, в том числе и из России, идею Константинова одобряли — некоторые так загорались, что предлагали деньги в качестве инвестиций. Но Иван решил, что время для масштабирования бизнеса ещё не пришло — сначала нужно создать технологии, имя, отработать процесс.

Вначале было и непонимание — если предпринимателям идея сразу казалась перспективной, то у родителей и коллег на этот счёт было немного иное мнение. Иван не стал защищать кандидатскую, а ушёл в развитие собственного предприятия. Все деньги, заработанные обычным дизайном, вкладывал в Visual Science. Подход сработал — через несколько лет появилось портфолио, заказчики, премии и имя. На Западе это очень важно — никто не будет работать с тобой без личных рекомендаций от других клиентов. Вскоре оказалось, что спрос есть и в России.

Как создаётся образ?

 Оранжево-серый, круглый, рыхлый, чем-то даже симпатичный — так выглядит, например, вирус ВИЧ. Вытянутая, как лента, шершавая, изогнутая — это знаменитая Эбола. Как же пишется «портрет вируса»?

Сначала научный отдел, состоящий из кандидатов и докторов наук, исследует тему, перебирает сотни научных журналов, составляет полную картину строения объекта. Но всегда существуют белые пятна, альтернативные гипотезы. Студия обращается к самому авторитетному специалисту. Учёные обычно идут навстречу. А иногда и оказывают очень высокое по научным меркам доверие: когда Мадридский центр биотехнологий готовил публикацию в журнал Science, он поделился ещё не опубликованными данными, которые готовились более 7 лет, чтобы создать максимально достоверную модель.

Формально каких-то хроматофоров, которые могли бы отвечать за цвет объектов микромира, нет. «Вернее, об их цвете не стоит судить», — поправляет Иван. В студии используют цвет как дополнительный канал передачи информации. «Если вы посмотрите на всю серию работ по вирусам, вы заметите, что там есть некоторые оттенки цвета, характерные для каждой вирусной частицы. Есть градации серого — мы определили, что серым обозначается то, что вирус похищает из тела человека, что использует из клетки хозяина. Цветное — это компоненты, которые кодируются геномом самого вируса. И тут интересно сравнивать, например, папиллому и ВИЧ: сопоставляя, мы видим, насколько они разные и в плане использования "материала"... — говорит Иван. — Цвет мы используем ещё и для некой эмоциальной составляющей. Моё глубокое убеждение, и я спрашивал многих выдающихся с моей точки зрения учёных, они его подтверждали — у всех них путь к науке начинался с яркого опыта, часто детского, когда они видели красивую иллюстрацию, и появлялся интерес. Мне бы хотелось, чтобы наши иллюстрации работали так же — то есть когда человек открывает её, он видит, что наука — это фантастически интересно, что он хочет этим заниматься, расти в этой области».

Объяснить ребёнку, учёному, инвестору...

 Типичная проблема учёных: когда они общаются друг с другом, они владеют общим контекстом обсуждаемой проблемы, сопоставимой базой знаний, поэтому коллеге они могут объяснить сложные вещи, нарисовав на салфетке — или в очень простой презентации. Сложности наступают, когда их проект приобретает какое-то прикладное значение — и нужно объяснить его потенциальному инвестору. Или когда общество, которое платит налоги, идущие в том числе и на развитие науки, хочет получить от учёных ответ: что же они делают?

Альберт Эйнштейн говорил, что может объяснить, чем он занимается, даже ребёнку. Не каждый учёный справится с этой задачей так, чтобы всё стало понятно. Не каждый пиарщик или рекламщик может передать такую информацию, не потеряв в точности и достоверности. Для этого и нужна сфера дизайна и коммуникаци. Она создаёт «мостик» между двумя мирами.

 Маленькая победа Ивана — после выступления студии на фестивале науки в Москве, со слов родителей, некоторые дети уже не играют в солдатиков — они рисуют молекулы и вирусы, потому что они показались им интересными. «Ведь это наш шанс, что интерес детей к биотехнологиям, науке вырастет. Айти-революцию прошлых десятилетий мы проворонили, но в реоволюции биотехнологий можем успеть принять участие», — рассуждает Константинов.

Научно достоверный экспонат аденовируса, созданный студией, уже есть в Дарвиновском музее. Это один из первых проектов Лабратории образовательных пособий и музейных экспонатов, которая открылась в компании с 2013 года. Модель аденовриуса объёмная и даёт возможность получить представление об устройстве объектов микромира даже людям, лишённым пространственного мышления. Эту же проблему решают создаваемые студией интерактивные приложения: с телефона или в браузере можно открыть модель объекта, крутить его, увеличивать отдельные фрагменты, чтобы лучше рассмотреть. Но Иван мечтает развивать и тактильное направление — чтобы всё можно было потрогать руками.

«Вот возьмём антитело — у него же всё подвижно! Это не абстрактная жёсткая структура, мы много информации о форме и строении получаем именно тактильно, осязая, — говорит Иван. — Эти же закономерности заметили и наши коллеги из Гонконгского технологического университета, которые занимаются преподаванием биотехнологий. И они закупают сами, за свои деньги, такие модели, которые студенты могут трогать, потому что это важно. И студентам, и детям! Мы как раз освоили работу с безопасными материалами, которые можно давать детям с года. Разработали их небьющимися, прочными, устойчивыми».

 Правда, проекту сильно мешают скачки курсов валют — цены на полимеры производства Европы и США уже выросли в два раза. То же самое со всем образовательным направлением студии: «Мы строили всю логику производства наших пособий для школы, чтобы они были доступными, дешевле, чем некий психологический порог в 3000 рублей. А теперь они станут в два раза дороже. Надо что-то придумывать. Но мы придумаем», — поясняет Иван.

Отношение к российским компаниям на международном рынке тоже изменилось. Нет, оно не стало негативным — оно стало настороженным.

О шаге вперёд

К летней «истерике» в СМИ, развернувшейся в мире по поводу лихорадки Эбола, Константинов относится философски: «СПИД, вызванный ВИЧ, уносит ежегодно до 2 миллионов жизней. Билл Гейтс верно обращает внимание на малярию — то, что косит Африку, Азию, каждый год сотни тысяч жертв. Даже грипп уносит гораздо большее количество жизней, чем Эбола, порядка 250–500 тысяч смертей ежегодно. Когда возникает такая паника, как с Эболой, нужно просто открывать статистику и объяснять».

Иван не считает себя бизнесменом, он считает себя предпринимателем. В этом году Константинов стал победителем российского этапа международной премии для предпринимателей GSEA-2014, и в следующем году будет представлять Россию на международном конкурсе.

«В чём разница между бизнесменом и предпринимателем? — объясняет создатель Visual Science. — Сергей Выходцев, который привёз эту премию в Россию, в одном из интервью говорил, что бизнесмен — это тот, для кого основная цель — преумножение капитала. А предприниматель идёт и решает прежде всего проблему, которую он считает важной, актуальной. Да, дело должно приносить доход, но это показатель того, что то, что он делает, — нужно».

На вопрос, что бы он посоветовал молодым предпринимателям, Иван отвечает совсем не романтически: не делать шаг вперёд сразу двумя ногами.

«Если вы стоите на земле, зарабатываете, если у вас сейчас работа, дело, которое приносит деньги, то пока вы не встанете крепко на шагнувшую вперёд ногу, не отрывайте эту. Будьте последовательны, работайте, работайте, работайте. Прочитал у Трампа: “Чем больше я работаю, тем больше мне везёт”. В итоге побеждают не самые талантливые, а самые упорные».

В ноябре 2014 года Минэкономразвития распределило 2,5 миллиарда рублей федеральных субсидий между 25 пилотными инновационными кластерами. Это уже второй этап программы, запущенной в 2012 году. Значительная часть средств направлена в наукограды, для которых это еще одна попытка конвертировать научный потенциал в инновационный бизнес. Ближайший к столице пример — ранее подмосковный, а ныне уже московский (как бы непривычно это ни звучало) город Троицк.

Токамак и рынок

В конце Великой Отечественной войны в подмосковный поселок Троицкий вернулся из эвакуации с Урала Институт земного магнетизма. В 1952 году началось строительство Магнитной лаборатории, ныне превратившейся в Институт инновационных и термоядерных исследований. В 1980-е здесь велись пионерские разработки технологий инерциального термоядерного синтеза и магнитного удержания плазмы. Ныне это крупнейший троицкий НИИ, где по-прежнему занимаются термоядерной проблематикой и работает токамак Т-11.

Для создания технологии производства искусственных алмазов в 1958 году был основан Институт физики высоких давлений. Его разработки послужили фундаментом алмазной промышленности СССР. В начале 2000-х здесь был получен сверхпроводящий алмаз. Также в Троицке открылись филиал знаменитого ФИАНа, Институт ядерных исследований и Институт спектроскопии. Сейчас в городе десять физических НИИ на 47 тысяч жителей.

С развалом СССР государство надолго потеряло интерес и к мегапроектам, и к науке в целом. Ранее жестко встроенные в планово-распределительную систему научно-технического прогресса наукограды искали свое место в рыночной экономике. «Что имеем, тем и торгуем»: однако сделать бизнес на фундаментальной науке куда сложнее, чем на добыче нефти и газа. Да и торговцы из ученых неважные. Ни один из российских наукоградов пока не снискал особого успеха в инновационном бизнесе.

Спальный район физиков

1990-е годы для Троицка прошли вполне типично: разбегались ученые, число работающих в науке сократилось в городе в четыре раза — с 12 до 3 тысяч человек, «пилилась» собственность. В 2003 году десятью выстрелами в упор был убит мэр Троицка Вадим Найденов. Так закончились лихие девяностые.

Новый мэр Виктор Сиднев — капитан первой сборной знатоков «Что? Где? Когда?», обладатель «Хрустальной совы» и звания «Лучший капитан клуба» — попытался развернуть траекторию развития города, который медленно мутировал в спальный район столицы. Благодаря жилищному строительству за последние 10 лет население выросло на 40 процентов, однако налоговых отчислений от вновь прибывших местный бюджет не получает — почти все они работают за пределами Троицка.

 Альтернативой могло стать только использование научного потенциала. Для развития наукограда самое главное — кадры и коммерциализация научных разработок. В советские годы обеспечивался устойчивый приток специалистов, подкрепленный выделением жилья. Сейчас часть ученых уже потеряна, оставшиеся немолоды. Представители новых поколений не всегда идут по стопам родителей и часто не находят себе применения в моногороде физиков. «У меня две дочери: одна — программист, вторая — биолог. Обе, получив дипломы, не нашли работу в Троицке», — сетует один из ученых, осевший в городе 40 лет назад, еще в пору планового распределения молодых специалистов. А «сторонней» молодежи городу взять негде — в Троицке нет своего университета.

Эту проблему попытался решить Сиднев. В 2003 году ректорат Высшей школы экономики принял решение о строительстве в Троицке университетского кампуса. Зеленая зона, обилие преподавателей: на тот момент в Троицке жили 10 академиков, 12 членов-корреспондентов РАН, более 200 докторов и 700 кандидатов наук. Планировалось открыть четыре факультета с учетом научной специализации города: бизнес-информатики, программной инженерии, прикладной математики и технологии предпринимательства. Аспирантура, НИИ, бизнес-инкубатор... Выделили землю, провели завершившийся в январе 2011 года конкурс на лучшую архитектурно-градостроительную концепцию. Параллельно шли переговоры с Московским физико-техническим институтом о его филиале. Однако ни один из университетов так пока и не «доехал» до центра Новой Москвы.

Тем временем Москва старая вытягивает из наукограда последние трудовые ресурсы: на работу и учебу в столицу ежедневно ездят около 20 тысяч горожан. «У нас нет проблем с научными кадрами. Напротив, к нам даже ездят молодые исследователи из Москвы, — жалуется местный ученый-предприниматель. — Зато со всеми другими специалистами беда. Найти приличного фрезеровщика невозможно: все работают в Москве. Учить молодежь бессмысленно, как только получат специальность — сбегут вслед за остальными. Единственное, что нас пока хоть как-то спасает, — двухчасовые пробки до Москвы, некоторых они сдерживают».

С коммерциализацией тоже пока не задалось. Торговать технологиями термоядерного синтеза не в пример сложнее, чем инновациями в медицине или агрономии. Да и менталитет не тот: привыкшие раскрывать тайны материи ученые весьма далеки от бизнес-планов по выжиманию из людей прибыли.

С осторожным оптимизмом

Тем не менее свой задел инновационного бизнеса в Троицке есть. Технопарк тут возник естественным путем, в отличие от большинства других, созданных методом «искусственного бюрократического зачатия» и вскормленных государственным финансированием. На опустевших площадях филиала ФИАНа расселились малые компании, созданные учеными. Несколько лет назад площадка была официально оформлена как технопарк — пытались выбить деньги по программе Минкомсвязи. «Впрыгнуть» в уходящую программу финансирования не удалось, но статус остался.

 Попытки централизованно наладить процесс превращения достижений фундаментальной науки в плоды рыночного успеха предпринимались не раз. Еще в 1999 году по заказу городской администрации была разработана целевая программа развития Троицка как наукограда. Ставка делалась на коммерциализацию новейших технологий и разработок, создание наукоемких производств. В 2000 году Троицк стал одним из четырех победителей в конкурсе Европейского союза «Инновационные центры и наукограды». Был создан Центр инновационных технологий. В 2003 году новый мэр провозгласил концепцию территории инновационного городского развития (аббревиатура ТИГР звучала весьма вдохновляюще). Планировалось создать 15 тысяч рабочих мест. Однако несмотря на все лозунги, с инновационным бизнесом было не густо, а немногие интересные проекты не поражали воображение темпами роста.

Ситуация изменилась в 2012 году, после вхождения Троицка в Новую Москву. То ли осознание столичного статуса, то ли предчувствие нашествия девелоперов заставили власти умножить усилия на инновационном фронте. Троицк попытался включиться в программу поддержки пилотных инновационных кластеров Минэкономразвития: подал заявку, но в 2012-м попал лишь в кластеры «второй группы» и кроме внимания ничего не удостоился. Директором-координатором кластера стал Виктор Сиднев, продолживший на этой должности свои попытки развить бизнес на науке. А в апреле 2014-го управляющей компанией кластера был выбран Центр инновационного развития Москвы. Это помогло: без поддержки Минэкономразвития открыли наноцентр, в который инвестировали 1,6 миллиарда рублей, начали создавать инжиниринговый центр. В 2014-м министерство выделило Троицку скромные 4,42 миллиона рублей. Впрочем, местные энтузиасты не унывают по этому поводу: их коллеги из Зеленограда в первый год получили от федералов всего три миллиона рублей, зато на следующий — уже 194.

Научные бизнесмены

Один из вдохновителей кластера, Александр Тишин — ученый, поражающий количеством идей из сферы магнитных технологий. Что еще удивительнее — ему удается превращать их в успешные бизнес-проекты. Общий оборот его компаний — 12,5 миллионов фунтов стерлингов. 12 компаний группы AMT&C разбросаны по всему миру, включая Германию, Китай, Бразилию, а головной офис находится в Великобритании. Одна из наиболее перспективных его разработок — энергоэффективные двигатели на постоянных магнитах для РЖД. Такой технологией владеют всего две компании в мире — Hitachi и Siemens. Еще идея: создание холодильных агрегатов на основе электрокалорического эффекта — полимеров, охлаждающихся под воздействием электрического поля. Возможно, когда-нибудь в наших домах вместо урчащих холодильников появятся абсолютно бесшумные агрегаты made in Troitsk.

Другой пример успешной коммерциализации разработок троицких ученых — фирма «Авеста», лидирующая на российском рынке фемтосекундных лазеров с мощностью импульса, сопоставимой с мощностью всех электростанций мира. Импульсы длительностью в 10 фемтосекунд настолько же короче 1 минуты, насколько минута короче времени жизни Вселенной. Это важно для качества обработки с меньшим нагревом материала. «Мы уже задумываемся об аттосекундных лазерах», — говорит руководитель компании, сотрудник ФИАН Александр Конященко.

В Троицком институте земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн имени Н.В. Пушкова РАН (ИЗМИРАН), старейшем из институтов научного городка, занимаются георадарами — устройствами, позволяющими видеть сквозь толщу земли. Тесно сотрудничающая с ИЗМИРАН ООО «Компания ВНИИСМИ», входящая в Троицкий инновационный кластер, продала уже более пятисот устройств и активно участвует во множестве поисковых операций: от поисков мамонтов до картографирования древних храмов. Есть и более доходные приложения — прежде всего, поиск полезных ископаемых.

Проблема Троицка, так же как и остальных наукоградов, не в нехватке разработок и идей, а в неспособности превращать их в прибыльные рыночные продукты. Впрочем, это не только российская проблема: во всем мире идеям ученых нужен хороший менеджмент. Рецепт прост: мотивировать и помогать. И возможно, очередной экономический кризис вкупе с поддержкой государства подсобят конвертации науки в инновации — тем более что другого выхода у наукоградов просто нет.

Ранее мы уже сообщали о том, что международной группой ученых, в числе которых и новосибирские специалисты, было составлено новое эволюционное древо птиц. Подробнее о проекте рассказывает Полина Львовна Перельман, научный сотрудник отдела разнообразии и эволюции геномов (лаборатория цитогенетики животных) ИМКБ СО РАН, непосредственно принимавшая участие в данном исследовании.

– Полина Львовна, скажите, пожалуйста, как Вы попали в данный международный проект?

В нашем отделе разнообразия и эволюции геномов ИМКБ СО РАН мы проводим исследования путем сравнения геномов различных животных.

Сравнивая геномы, можно обнаружить интереснейшие закономерности и восстановить события, происходившие в ходе эволюции. Это направление получило название «сравнительная геномика».

Для приобретения нового опыта в данной области я проходила стажировку в лаборатории геномного разнообразия в Национальном институте рака (США). Доктор О`Брайен, заведующий лабораторией, как раз в то время задумал и запустил удивительный проект по секвенированию геномов 10 тысяч видов животных – Геном 10К (Genome10K). Он возглавил проект вместе с Дэвидом Хаслером (Университет Калифорнии, США) и Оливером Райдером (Генетическая лаборатория при Зоопарке Сан-Диего, США). Идея оказалась такой своевремнной и привлекательной, что к проекту тут же присоединились десятки ученых из разных стран, заинтересовнных в секвенировании геномов исследуемых ими организмов. Были созданы комитеты для выбора видов из каждого класса животных для секвенирования. Мы принимали активное участие на этом этапе.

В том числе проектом Геном 10К заинтересовался нейробиолог из Дьюкского Университета (США) Эрик Джарвис, изучающий биологические основы пения у птиц. В ходе работы он столкнулся с трудностями и пришел к выводу, что для более эффективного решения исследовательских задач ему необходимо навести порядок в систематике птиц, содержащей множество сомнительных вопросов, и получить данные геномов птиц, которые бы позволили не тратить время на секвенирование «по старинке», т.е. каждого гена по отдельности. Эрик Джарвис обратился в Геном 10К, и была создана группа по исследованию геномов птиц (The Avian Genome Consortium).

Лаборатория О`Брайена стала своего рода центром Генома10К, в котором проводились первые этапы подготовки многих образцов для сложного полногеномного секвенирования. Очень важно, чтобы образцы для секвенирования геномов были высочайшего качества и наверняка принадлежали к интересующему ученых виду. Для подтверждения сведений используют метод ДНК штрихкодирования по последовательностям митохондриальной ДНК. Эту часть работы мы выполняли в лаборатории доктора О`Брайена совместно с Эми Дрискел (Смитсоновский Институт, США). Нам удалось пополнить базу данных митохондриальных последовательностей в рамках еще одного международного проекта Штрихкод Жизни (Barcode of Life) последовательностями представителей основных отрядов птиц.

– В проекте были задействованы несколько рабочих групп, и у каждой из них было свое задание. На чем было сосредоточено Ваше исследование?

Вообще проект этот огромный. Только в нашей статье 104 соавтора. В целом вышел цикл из 28 статей в нескольких журналах: 8 в «Science» и еще 20 в «BMC Journals» и «Giga Science». В работе приняли участие более 200 ученых из 20 стран и более чем из 80 лабораторий. Основная работа по секвенированию была выполнена в Пекинском институте геномики под руководством Годжи Джанга. Оргомную роль в удачных научных результатах проекта сыграл осознаннный, продуманный до деталей выбор представителей класса птиц для секвенирования. Эрик Джарвис (Университет Дюка) и Том Гилберт из Музея Естественной Истории в Копенгагене проанализировали неоднозначные и противоречивые вопросы систематики птицы и составили список. Именно такой продуманный эволюционно-обоснованный подход отличает этот проект по секвенированию геномов птиц от других полногеномных проектов. Это первый шаг в направлении применения полногеномных данных для комплексного изучения биологического разнообразия и механизмов его возникновения.

Если помечтать, то, может быть, уже в недалеком будущем, благодаря усовершенствованию технологий секвенирования и только что разработанных биоинформатических методов анализа массивных данных ДНК, такие работы по филогеномике будут выполняться в качестве школьных заданий.

– Что, по Вашему мнению, является главным достижением проведенного исследования?

Одно из информационных достижений проекта – это, безусловно, база данных полногеномных последовательностей более 40 видов птиц. Это настоящая сокровищница для исследователей. Ведь еще год назад было опубликовано всего 6 геномов птиц! Очень важно, что в результате проекта имеются геномы представителей основных отрядов: теперь можно их использовать как отправную точку для дальнейших исследований класса птиц. Еще пару лет назад приходилось все данные сравнивать с геномом курицы (отсеквенирован в 2008 году), а ведь в классе 10 000 видов птиц, и многие из них в эволюционном плане достаточно удалены от последних.

Другим достижением является построение эволюционного древа птиц на уровне отрядов. Полногеномное секвенирование и сравнение позволило восстановить порядок появления основных отрядов птиц. Они появлялись очень быстро по меркам эволюции, так как в процессе вымирания динозавров высвобождались экологические ниши, которые и занимали новые виды птиц и млекопитающих. Это древо по многим аспектам отличается от того, что сейчас описано в учебниках. Выделены новые группы птиц, утвержден порядок разветвления у основания древа: самые древними являются отряды нелетающих птиц, куриных и гусеобразных. Древо откалибровано по палеонтологическим данным, показано время образования отрядов птиц.

Таким образом, с помощью полногеномных данных удалось навести порядок в систематике и филогении всего класса птиц. Хотя это исследование показало, сколько работы еще впереди: исследованы были только отряды, а существует еще масса неразрешенных вопросов на уровне семейств, родов, видов, подвидов, пород одомашненных птиц!

Еще одним важнейшим достижением проекта является создание биоинформатических алгоритмов для обработки полученных в ходе проекта беспрецедентного по протяженности массива последовательностей ДНК. Но геномы не просто были отсеквенированы: группы ученых провели анализ полученных данных по интересующих их вопросам биологии птиц. В результате было сделано множество важных открытий, например, описаны мутации в генах, которые привели к утрате зубов у предков современных птиц. Группа Эрика Джарвиса, получив в ходе проекта желанные геномы птиц, обладающих способностью к воспроизведению и запоминанию мелодий (попугаи, колибри, певчие птицы), обнаружила, что эволюция затрагивала схожие гены, отвечающие за пение у птиц и развитие речи у человека.

– Работа по изучению геномов птиц является приоритетным направлением Вашей научной деятельности или только частью?

В отделе разнообразия и эволюции геномов ИМКБ СО РАН мы занимаемся сравнительными исследованиями самых разных групп, в основном млекопитающих, но есть работы по птицам, рептилиям, сейчас активно ведется исследование геномов рыб. Несмотря на то, что уже достаточно большое количество геномов отсеквенировано, очень немногие из них доведены до этапа, когда известно какие последовательности находятся в конкретных физических носителях ДНК – хромосомах. Наши исследования ведутся в этом направлении.

Маргарита Артёменко

За два года функционирования Диссернета его деятельность приобрела достаточно внушительные масштабы. К началу 2015 года сообществом Диссернет подготовлено более 2 тыс. экспертиз липовых диссертаций. Генеральная ведомость включает порядка 9,7 тыс. наименований диссертаций. Сейчас Диссернет выявляет не столько отдельных обладателей липовых степеней, сколько сети фальшивых диссертаций и методы их организации. Фактически Диссернет прорисовывает, по выражению Андрея Ростовцева, карту российской антинауки. Уже сейчас очевидны псевдонаучные связи диссерорезательного бизнеса в вузах и научных организациях, их разделение труда и кооперация. По нашим подсчетам, в фабрике фальшивых диссертаций в среднем на одного липового диссертанта приходятся 2–3 лица, сопровождающих защиту, не считая членов диссертационного совета и специалистов, приславших отзывы. Например, в экономическом совете РГГУ на 50 липовых диссертантов пришлось 150 кандидатов и докторов наук, которые дружно прикрыли плагиат. В уже ставшем знаменитым даниловском совете по истории при МПГУ в 90 липовых защитах приняли участие около 180 человек. В сети бывшего эксперта ВАКа А.Ю. Егорова на 48 клиентов пришлось 116 сопровождающих. Таким образом, если экстраполировать наблюдения, то, по нашим самым грубым прикидкам, на 2 тыс. экспертиз липовых диссертаций, подготовленных на сегодня Диссернетом, пришлось по меньшей мере 4 тыс. (!) лиц, сопровождавших нечестные защиты. А если еще приплюсовать членов диссертационного совета, журналы, доцентов и профессоров, подавших отзывы, то число будет еще больше.

В 2014 году Диссернет продолжил публиковать серии коллекций фальшивых диссертаций. В сотрудничестве с Обществом специалистов доказательной медицины Диссернет обнародовал десятки диссертаций по медицине с подтасованными данными исследований (например, кровь заменили на лимфу) и некорректными заимствованиями. Коллекцию пополнила целая серия диссертационных работ пожарных, работников прокуратуры, а также множество липовых диссертаций, защищенных в одном из ведущих вузов страны — МГИМО. Ну и, конечно, традиционно Диссернет ежедневно публикует на своем сайте 1–2 экспертизы.

Диссернет становится не просто индикатором настоящести ученого, но и лакмусовой бумажкой репутации обладателя ученой степени. В 2014 году через призму Диссернета прошли победители грантов Российского научного фонда, кандидаты в комиссию ФАНО, а также кандидаты в Мосгордуму. Более десяти кандидатов в Мосгордуму оказались обладателями липовых диссертаций, а случае с И. Ильичевой вообще вынесено судебное решение о том, что сведения о наличии у нее степени кандидата педагогических наук не соответствуют действительности: попросту говоря, она диссертацию никогда не защищала, а ее диплом кандидата наук был изготовлен на ворованном из ВАКа бланке!

Прошедший год был отмечен также и некоторыми техническими новшествами, позволившими автоматизировать отлов липовых диссертаций. В самом конце 2013 года была запущена мельница проф. Ростовцева, которая обнаруживает схожесть текстов авторефератов и направляет на проверку более позднюю диссертацию. В полной мере этим новшеством воспользовались в течение 2014 года, уже были проверены десятки грязных диссертационных советов и участников фабрик фальшивых диссертаций. Диссернет продвинулся также и с визуализацией сетей липовых диссертаций.

2014 год был также связан с целым рядом важных достижений в области изменения системы аттестации научных кадров. Главным событием минувшего года стала чистка экспертных советов ВАКа. Этому предшествовала большая работа Диссернета по выявлению степени вовлеченности экспертов ВАКа, которые были назначены 31 декабря 2013 года, в фабриках липовых диссертаций. Выяснилось, что множество экспертов ВАКа (особенно в советах по экономике и праву) нечистоплотны, вовлечены в деятельность по сопровождению липовых диссертаций, а в ряде случаев и сами являлись организаторами таких фабрик. Надо отметить, что Минобрнауки и ВАК, несмотря на, мягко выражаясь, скептическую позицию относительно деятельности Диссернета, решили проверить претензии к конкретным экспертам ВАКа, опубликованные на сайте Диссернета и в печати. В итоге в конце октября 2014 года из экспертных советов ВАКа были исключены многие лица, замеченные в диссерорезательной деятельности. Мы уже писали о том, что чистка оказалась избирательной и затронула только советы по экономике, в которых, впрочем, остались нечестные эксперты. Так что дальнейшее прореживание экспертных советов ВАКа остается приоритетной задачей Диссернета.

В минувшем году произошло несколько громких лишений степени и отставок. Так, самая молодая женщина, доктор наук Галина Жукова по заявлению А. Заякина была лишена степени доктора экономических наук летом 2014 года.

Ее родная сестра Лидия Федякина смещена с должности ректора Ростовского государственного социального университета за плагиат в докторской диссертации, однако из-за действия нормы о сроке давности она не может быть лишена степени. А в конце 2014 года как гром среди ясного неба прозвучала новость о том, что на заседании Президиума ВАКа лишена степени доктора наук бывший министр сельского хозяйства Елена Скрынник.

Отличительной чертой 2014 года стало не массовое лишение степеней по апелляциям, а добровольный отказ от рассмотрения аттестационного дела в ВАКе. По предварительным данным за 2014 год, таких отказов было по меньшей мере 145. Надо отметить, что такого рода самостоятельные отказы от рассмотрения диссертаций происходят на фоне разбирательств аналогичных проблем в соседних странах. В частности, в Румынии разрешено отказываться от степени доктора философии по собственному желанию, соответствующий закон был принят в конце 2014 года. Против такого решения восстало румынское научное сообщество, требуя публичного расследования и обсуждения содержания (то есть наличия плагиата) диссертаций. В России же дискуссии заканчиваются тем, что приводится аргумент о действии трехлетнего срока давности на апелляцию, что фактически лишает всякого смысла предметное обсуждение вопроса. На сегодняшний день добровольный отказ — единственный способ лишения степеней, нечестно полученных ранее 31 декабря 2010 года.

В этой связи важным является внесение в 2014 году депутатом Дмитрием Гудковым законопроекта об отмене срока давности проверки научных работ, то есть в случае принятия закона оспорить решение Высшей аттестационной комиссии о присуждении ученых степеней можно будет вне зависимости от того, когда была защищена диссертация.

Надо отметить, что действия Диссернета по разоблачению лжеученых и фабрик фальшивых диссертаций сопровождались не менее ожесточенным противодействием. Существующая система опротестования нечестно полученных ученых степеней, когда апелляции по диссертации направляется в тот же диссертационный совет, который присудил липовую степень, способствует только сохранению статус-кво. Ну не будет же диссертационный совет высекать себя, как унтер-офицерская вдова.

Помимо этого в новых условиях защиты диссертаций, когда тексты публикуются до защиты на сайтах организаций, эксперты Диссернета приступили к написанию отзывов на диссертации, содержащие массовые некорректные заимствования. Надо отметить, что даже в случае очевидного плагиата диссертации не были вывешены на доску позора, как того требует Положение о порядке присуждения ученых степеней, и ученые степени присуждались. Об этом Диссернет будет еще писать.

Задачи же на 2015 год обширны. Это поддержка закона об отмене срока давности при рассмотрении апелляций по диссертациям, продолжение чистки экспертных советов ВАКа, оценка некорректных заимствований в журналах из списка ВАКа, который будет сформирован к середине 2015 года, и дальнейшее прорисовывание карты российской антинауки.

Чтобы диверсифицировать российскую экономику, власти придется положиться на мало знакомый ей средний технологический бизнес. Именно из него можно вырастить национальных чемпионов, но стандартные рецепты здесь не сработают.

Вы знаете, как проявляется императив диверсификации российской экономики? Если ваши женщины во время романтического путешествия по Европе в новогодние праздники начинают каждое утро с мониторинга цен на углеводороды — все, приехали, пора что-то предпринимать. Повторять мантры о скором переходе экономики на инновационные рельсы на фоне позорной ее зависимости от мировых цен на сырье и не менее позорной — от иностранных владельцев технологий его добычи стало бессмысленно даже для социально защищенных домохозяек.

Прошедший год вопреки ожиданиям части наблюдателей (каемся, в их числе и авторы этого текста) не стал переломным для отечественной инновационной и технологической политики. И это на фоне драматических геополитических трансформаций, финансового кризиса и критического падения нефтяных цен, недвусмысленных требований президента по поводу технологического прорыва и создания инвестиционного лифта для инновационных компаний. Наконец, в условиях объявленных и необъявленных технологических санкций со стороны более развитых в технологической сфере соседей.

Между тем последнее, декабрьское, заседание Совета по модернизации, проведенное премьер-министром Дмитрием Медведевым в так и не построенном Сколкове, преподнесло, пожалуй, единственный сюрприз — выступление вице-премьера Аркадия Дворковича, по сути, признавшего провал Стратегии инновационного развития России до 2020 года. Остальные спикеры с упорством, достойным лучшего применения, рапортовали о выполнении планов и уверяли в исполнимости планов ближайшего пятилетия, что на фоне уже привычных сколковских котлованов и слов Дворковича выглядело бледновато.

Вот что сказал Дворкович: «Фактически не выросла доля организаций промышленного производства, которые осуществляют инновации, какие бы то ни было инновации — технологические, организационные или маркетинговые… Как было чуть менее 11 процентов, так и осталось. А план был, целевой индикатор — достичь показателя 24 процента. Это говорит о том, что, несмотря на создание необходимой инфраструктуры для инновационного развития и шаги, предпринятые по формированию территориальных кластеров, обеспечению финансовой поддержки, пока не удалось существенно увеличить активность бизнеса в этой сфере». Понимаете, несмотря на все усилия государства, бизнес так и не занялся инновациями! Мы все делали по правильному рецепту, а блюдо не получилось. В этой ситуации хорошая домохозяйка либо пойдет искать себе иное поприще, либо предпочтет поискать другой рецепт.

Назад, к Шумпетеру

До 2014 года инновационное развитие России с его ставкой на пестование стартапов, на принуждение к инновациям неинновационных госкорпораций, на бесконечное увеличение поддерживающих институтов и инфраструктуры порой раздражало, но казалось относительно безвредной игрой, выигрыш в которой в долгой перспективе имеет вероятность, отличную от нуля. Теперь, кажется, надежд на долгую перспективу нет, и тщетность продолжения прежней политики становится очевидной не только для специалистов, но и для политического руководства страны.

На наш взгляд, одна из главных проблем предыдущего цикла инновационного строительства заключалась в его институциональной вторичности. Все инициативы 2001–2013 годов предусматривали заимствование подходов и институтов, созданных и прижившихся в других национальных экономиках. Причем бум создания инновационных институтов в развитых экономиках пришелся на 1980–1990-е годы, когда они уже достигли высокой конкурентоспособности и завоевали глобальный рынок. Мы стали обезьянничать в прямо противоположной ситуации, когда советские инновационные институты были практически разрушены, национальный бизнес еще только делал первые шаги, а о глобальном рынке (за исключением сырья и первого передела) приходилось лишь мечтать. Развитые страны строили национальные инновационные системы (НИС) для воспроизводства своих историй успеха, мы же — для чужих.

Догма о первоначальном строительстве институтов или их совокупности в лице НИС, благодаря которым произойдет самозарождение инновационного предпринимательства, вряд ли понравилась бы Йозефу Шумпетеру — сегодняшней иконе для всех адептов инновационного развития экономики. Для австро-американского экономиста предпринимательская функция первична, а инновационная политика государства — ее производная. У нас же произошла подмена понятий: определять правила инновационного предпринимательства стали бюрократы, причем переписывая их из вторичных источников. Шумпетеровский инновационный предприниматель не увидит себя даже между строк многочисленных программных документов, рожденных нашей бюрократической машиной. Кто-то скажет, что таковы законы жанра: в подобных текстах за редким исключением не могут появляться конкретные герои — компании, проекты, личности, наконец. Возможно, но описывать они должны в любом случае реальную историю. Бюрократу-институционалисту для начала надо познакомиться с настоящими предпринимателями, компаниями и проектами своей страны, а затем уже выхолащивать их жизнь до уровня деперсонифицированной процедуры. Ну а в исключительных условиях (кто-то еще сомневается в нестандартности сегодняшней ситуации?) нужно переломить себя и написать программу ли, стратегию ли (жанр не так важен), в тексте которой будут вымараны фразы вроде «поднять финансирование НИОКР в госкорпорациях на 5%» или «улучшить институциональные условия для инновационной активности университетов». Вместо этого надо просто написать: «Предприниматель Х и его компания Y готовы доработать технологию Z и занять такую-то долю глобального рынка. Государство предоставит им софинансирование НИОКР и даст заказ на продукцию в таком-то объеме, а также обеспечит прикрытие на рынке Юго-Восточной Азии». Ну сделайте хотя бы табличку, всего-то пары десятков страниц хватит для начала, а пользы больше, чем от стостраничных документов без людей, технологий и бизнесов.

Есть, правда, еще один аргумент, который не раз приходилось слышать от представителей нашего инновационного истеблишмента в конце 1990-х — начале 2000-х, когда начиналось осознанное строительство российской НИС: инновационные предприниматели как класс попросту отсутствуют. Утверждение это спорное. Скажем, Конкурс русских инноваций, проводившийся нашим журналом в это время, показывал публике десятки, если не сотни инновационных предпринимательских историй, пусть и скромных по масштабам. Но в любом случае сегодня такое утверждение будет просто неверным. Беремся утверждать, что шумпетеровский инновационный предприниматель в России есть, за ним стоят динамичные компании, блестящие технологические проекты, и он пока не увидел реальной помощи государства для развития своего бизнеса. Пора именно его разместить в фокусе инновационной политики России.

Необходимость обратить внимание на технологическое предпринимательство почувствовал президент. В своем последнем послании Федеральному собранию в декабре минувшего года Владимир Путин предлагает, во-первых, реализовать «национальную технологическую инициативу», в рамках которой объединить усилия различных команд и компаний. Во-вторых, разработать программу и систему по поддержке несырьевых компаний в России, способных быть конкурентными не только внутри страны, но и на международных рынках. Задача этой программы — «создать для таких компаний настоящий инвестиционный лифт, чтобы они пошли в рост, в разы повысили свою капитализацию и объемы производства, закрепились на внешних рынках». То есть, по мысли президента, мы должны, с одной стороны, сформулировать технологическую повестку дня для отечественной экономики исходя из анализа реальных вызовов и потребностей, а с другой — сделать ставку в ее реализации на отечественный несырьевой бизнес. Реализовывать это начинание государственной машине придется какими-то нестандартными способами (стандартные уже не сработали). О том, кто, с нашей точки зрения, может координировать столь масштабную инновационную инициативу, — чуть ниже, а пока попробуем убедить читателя, что президент не ошибается: российский инновационный бизнес существует, и на него можно положиться в решении серьезных государственных задач.

Они уже здесь

«Эксперт» давно пытается обратить внимание своих читателей на успехи и перспективы средних быстроразвивающихся компаний (проект «Русские “газели”»). Не раз мы писали и о проблемах технологических «газелей» — компаний не просто быстрорастущих, но растущих на основе инновационных технологических решений. В обобщающей первый опыт этих наблюдений статье «Пройти пубертатный период» (см. «Эксперт» № 2 за 2009 год) мы констатировали появление в России достаточного числа технологических компаний, переросших стадию стартапов и превратившихся в крепко стоящий на ногах средний бизнес.Тогда же мы высказали предположение, что появление слоя этих компаний позволяет строить инновационную политику не только на основе зарубежного опыта, но и в соответствии с практиками и потребностями конкретных компаний. Тем более что считаное их количество позволяет работать с таким опытом индивидуально, предметно.

Напомним примеры нескольких средних технологических компаний, о которых наш журнал писал в последние годы.

Все истории этих компаний, как правило, начинались с оригинальных технических идей, многие из которых базируются на серьезных научных и инженерных школах. Так, успех самарской НПК «Разумные решения» (см. «Эксперт» № 48 за 2014 год), развивающей промышленные мультиагентные системы, основан на творческом развитии идей нобелевского лауреата Ильи Пригожина о самоорганизации в неравновесных системах, исследований Артура Кестлера по биоценозам, а также Марвина Минского о сообществе мыслей в психологии. Петербургская компания «Диаконт» (см. «Эксперт» № 7 за 2013 год), производитель радиационно стойких роботов и систем управления для АЭС, отталкивалась от разработок ЦНИИ «Электрон» по созданию спутникового прибора для головки самонаведения в советской системе противодействия американской Стратегической оборонной инициативе. Химкинская компания «Интерскол» (см. «Эксперт» № 28 за 2009 год) стала преемником советской инженерной школы электроинструмента — она была создана в 1991 году выходцами из Всесоюзного НИИ механизированного и ручного строительно-монтажного инструмента (ВНИИСМИ). Более того, для многих создателей компаний именно осознание своей ответственности за продолжение научно-инженерной традиции было ведущим мотивом для создания и развития бизнеса.

Однако, даже обладая постсоветским технологическим багажом, все последующие годы эти компании не только сохраняли, но и наращивали свой инновационный потенциал, продолжая активную исследовательскую деятельность. Зеленоградская компания НТ-МДТ, оттолкнувшись от заделов ведущего советского центра микроэлектроники, стала серьезным игроком на мировом рынке сканирующей зондовой микроскопии. Для этого ей пришлось создать собственный мощный исследовательский центр, установить прочные связи с ведущими российскими и иностранными научными центрами, сформировать несколько собственных R&D-центров за рубежом, обзавестись сетью партнерских связей с научными лидерами, исследователями, задающими тренды в своих научных областях (см. «Эксперт» № 7 за 2010 год). Питерский Центр речевых технологий имел в запасе опыт НИИ «Дальняя связь» в области распознавания речи (см. «Эксперт» № 45 за 2009 год). За прошедшие двадцать пять лет на этой базе компанией созданы десятки собственных решений, применяемых в 75 странах мира.

Благодаря постоянному вниманию этих компаний к запросам потребителей их инновационные продукты были с энтузиазмом восприняты рынком, и сегодня многие из них стали ведущими игроками в своих направлениях, а их выручка перевалила за сотню миллионов долларов. Вот показатели некоторых из них: «Транзас» (см. «Эксперт» № 23 за 2012 год) — выручка 10 млрд рублей, 2000 сотрудников; «Новомет» (см. «Эксперт» № 8 за 2009 год) — выручка 10 млрд рублей, 5000 сотрудников; «Интерскол» — выручка 7 млрд рублей, 450 сотрудников; «Диаконт» — выручка 3,5 млрд рублей, 850 сотрудников; «Биокад» (см. «Эксперт» № 43 за 2003 год) — выручка 3 млрд рублей, 600 сотрудников.

И хотя большую часть этой выручки они пока зарабатывают в России, штурм мирового рынка уже начался. «Интерскол» купил двух иностранных производителей электроинструмента в Италии и Испании и разворачивает продажи в ЕС. Не отстает и «Транзас». Мало того, что более 5500 ее тренажерных систем установлено в учебно-тренажерных центрах 91 страны мира — в 2012 году компания купила швейцарского производителя авиационных часов Revue Thommen. Заказчиками продукции «Диаконта» помимо «Росэнергоатома» являются General Electric (США), Areva (Франция) и другие лидеры глобального рынка атомной энергетики. Системами охранно-пожарной сигнализации производства «Аргус-Спектра» охраняются более 100 тыс. объектов в России, замок королевы Елизаветы, Королевский театр Бельгии, эсминцы ВМФ Великобритании, научная станция «Восток» в Антарктиде (см. «Эксперт» № 38 за 2014 год).

Портрет технологической «газели»

Системно собирать информацию о технологических «газелях» позволил рейтинг «ТехУспех», составляемый с 2012 года по инициативе Российской венчурной компании (РВК) и Ассоциации инновационных регионов России (АИРР).

В октябре прошедшего года этот рейтинг был представлен в третий раз, что позволяет анализировать информацию о компаниях в динамике. На этот раз он был дополнен исследованием на основе анкетирования и интервьюирования руководителей компаний-участников, в проведении которого участвовали авторы этой статьи. Мы проанкетировали 50 и поговорили с 20 компаниями (всего в базе «ТехУспеха» их около 200). Вот какой портрет технологической «газели» получился.

Медианные величины (в связи большим разбросом показателей медиана более корректно характеризует портрет компаний) следующие: годовая выручка — 1 млрд рублей, количество сотрудников — 322 человека, среднегодовые темпы роста выручки за последние три года — 25%. Впечатляют данные, характеризующие их инновационную активность: доля расходов на технологические инновации в выручке — 23%, доля новой продукции — 57%, среднее количество патентов на одну компанию — 22. (Для сравнения скажем, что в среднем по стране в промышленности доля затрат на технологические инновации составляет 2,2%, доля новой продукции — 8,9%).

Показателен средний срок жизни этих компаний — 20 лет. Чтобы стать российской технологической «газелью», надо жить долго.

Что отличает технологические «газели»? Прежде всего технологическая основа бизнеса и ориентация на новые продукты. Многие из них вышли из советских научно-технических школ, и стремление сохранить этот задел играло важную роль в создании бизнеса. Но и новые научно-технические идеи, проведение исследований, разработка новых продуктов находятся в фокусе внимания этих компаний. Среди главных факторов своего успеха руководители компаний на первое место поставили компетенции, связанные с разработкой новых технологических решений и наличием сильного коллектива разработчиков и конструкторов.

Их краткосрочные планы: в случае, если бы компании смогли сегодня привлечь инвестиции или кредит на приемлемых условиях, то в первую очередь они направили бы их на разработку новых продуктов, а уже затем — на создание и приобретение новых производственных мощностей. Долгосрочные планы: разработка новых продуктов и усиление рыночных позиций.

Вторая типичная черта — тонкая работа с потребителем. Технологические «газели» внимательно прислушиваются к требованиям заказчиков, готовы принести в жертву свой техноцентризм и адаптировать продукцию под их запросы. Отечественные эксперты в инновационной сфере долго упрекали наших технологических предпринимателей за излишнюю увлеченность совершенствованием технических параметров своих изделий и слабое внимание к нуждам потребителей. Так вот, это не про наших респондентов. Среди ответов на вопрос «что для вас является критерием успеха?» на первое место вышел вариант «удовлетворенность потребителей работой компании». Регулярно повторялась тема принципиальной важности работы с клиентами и в ходе интервью: «Что для нас всегда было ценно, чем бы мы ни занимались, — стараться решать проблемы наших клиентов. Когда мы с таким подходом работаем, клиенты тоже нам отвечают доверием. А дальше уже все к этому прикладывается. У нас было не очень хорошо с маркетингом, с продажами. Но последние несколько лет мы очень активно сюда вкладываем, инвестируем, привлекаем людей с этими компетенциями».

Третья характерная черта — умение работать в жесткой конкурентной среде и побеждать. Эти компании, хотя и использовали наработки советских научных школ, в большинстве своем создавались с нуля, не имели отношения к приватизации, не пользовались привилегированным положением. Они прошли весь путь от стартапа до серьезного рыночного игрока, выжив в конкуренции не только с российскими, но и с мировыми производителями. Абсолютное большинство опрошенных отнесли свои компании к группе лидеров: 20% считает, что компания является бесспорным лидером рынка, а 67% — что она делит лидерскую позицию с одним-двумя другими лидерами.

Четвертая черта — профессионально мотивированная команда с харизматичным технократом во главе. Основными мотивами, приведшими этих людей в бизнес, были желание работать и реализовывать себя в интересной для них профессиональной области и стремление реализовать собственные изобретения, а не стремление к обогащению. Несмотря на уже солидный масштаб бизнеса, CEO (руководитель) компании продолжает играть важнейшую роль при разработке новых продуктов.

Вот как описывает типичную ситуацию в управлении компанией один из респондентов: «У нас генеральный директор не просто учредитель и собственник. Он непосредственно занимается всеми делами компании. С любым технически сложным решением все приходят к нему в кабинет, раскладывают проект, и он решает, что надо делать. Он сам иногда предлагает конкретные решения. Потому что первое образование у него инженерно-техническое».

Наконец, еще одна особенность — опора на собственные силы.Возможность получения финансирования и доступ к господдержке оказались на последних местах в перечне факторов успеха — в большинстве случаев развитие опиралось на собственные средства, компании не получали денежной подпитки ни от инвесторов, ни за счет кредитных ресурсов. А вот среди главных ограничителей роста на первое место вышли как раз факторы финансового характера: недостаточный объем собственных средств и невозможность привлечь их на финансовых рынках.

Перечисленные черты говорят о том, что технологические «газели» представляют собой особый тип бизнеса: с серьезной технократической подкладкой и правильно мотивированной командой, но опытный и умеющий побеждать, в отличие от стартапов. В то же время он рассчитывает только на себя и тонко работает с потребителем — в отличие от крупных корпораций. Наконец, он уже заметен на макроэкономическом уровне. До 300 компаний (именно столько технологических «газелей» в России насчитывают специалисты) со средним оборотом в миллиард-полтора рублей — это уже проценты от выручки обрабатывающей промышленности России. Впрочем, на пути дальнейшего роста этого слоя отечественного хозяйства стоят ограничения.

Три барьера: рынок, управление, власть

Первый барьер самый очевидный — ограниченность отечественного рынка для продукции высокотехнологических компаний. Все чаще они сталкиваются с ситуацией, когда, даже имея солидную долю местного рынка, его объем не позволяет «отбивать» затраты на разработку инновационных продуктов. Например, объем российского IT-рынка составляет примерно 1–2% мирового. Серьезные технологии не могут окупаться в таком узком пространстве.

Возможны два решения этой проблемы: поиск новых ниш на российском рынке или выход на мировой. И технологические «газели» пробуют оба варианта. Уже упомянутое стремление использовать инвестиции для разработки новых продуктов отражает готовность пробовать первый вариант — и популярность такого ответа говорит о том, что именно этим привычным для них путем пойдет большая часть компаний.

Вариант выхода на внешние рынки более перспективен, но требует серьезных изменений в отработанных и доказавших свою эффективность бизнес-моделях. 72% уже ведут экспорт. Правда, у экспортеров средняя доля экспорта в выручке составляет всего 13%, а основным экспортным рынком являются страны СНГ. Вот как выглядит достаточно распространенное мнение о перспективах работы на внешнем рынке: «Мы особо не стремились на экспорт. Почему? Потому что там есть свои условности. У нас тут все сертифицировано, а там нужны свои сертификаты. У нас огромное количество патентов на все наши изобретения, а там, естественно, в каждой стране требуются свои патенты».

Управленческая болезнь роста — второй барьер, не всегда очевидный для самих компаний. Компании растут быстро, но не успевают синхронно перестраивать свои внутрикорпоративные процедуры, отлаживать системы принятия решений, корректировать бизнес-процессы. Проблема во многом кроется в том, что руководители слишком сильно погружены в оперативное управление (многие еще и в разработку новых продуктов), в результате у них остается крайне мало времени и возможностей заниматься стратегическим анализом и долговременным планированием. В случае дальнейшего динамичного роста эта проблема только обострится.

Решая эту проблему, компании также встают перед развилкой: либо становиться классической иерархической корпорацией, либо формировать группу компаний, объединенных горизонтальными связями. В первом случае появляется возможность концентрации ресурсов и привлечения инвестиций, но возникает риск потери гибкости, инновационности, нацеленности на нужды потребителей. Во втором — сохранение гибкости достигается за счет снижения управляемости и невозможности реализовать масштабные проекты. Пока, по нашим наблюдениям, значительная часть компаний выбирает путь формирования «группы компаний». Оно и привычнее, и позволяет избежать излишнего внимания со стороны контролирующих органов, конкурентов, криминала.

Третий барьер — недоверие к государству и отсутствие больших проектов, в которых они себя видят. Руководителям компаний было предложено ответить, как бы они развивали свой бизнес в случае получения всесторонней поддержки от государства. Обобщая ответы, можно сказать, что достижения, которых компании готовы добиться при всесторонней поддержке государства, выглядят достаточно локальными. 21% считает, что господдержка ничего бы не изменила в их планах. Другие компании готовы увеличить выпуск, построить новое здания, разработать новый продукт и т. п. Но никто не собирается завоевать мировой рынок, пусть даже в узком сегменте. Короче говоря, в серьезную поддержку государства они попросту не верят, а потому и не строят наполеоновских планов.

Развилка тут следующая: либо технологические «газели» останутся скрытыми чемпионами (в терминологии известного германского исследователя Германа Саймона), продолжат развиваться органично, занимая ведущие роли на локальных рынках, но при этом останутся средними компаниями, — либо захотят стать национальными чемпионами, совершив прорыв в число крупнейших компаний страны, а в перспективе и мира. Выбор той или иной линии будет зависеть прежде всего от политики государства.

Как вырастить чемпионов

Нам уже приходилось писать, что главной целью любой НИС может быть только создание великих компаний: национальных, а затем и глобальных инновационных чемпионов. Рецепты выращивания чемпионов разнятся от страны к стране и от эпохи к эпохе. Корейский рецепт отличается от американского, а израильский от китайского. Учитывать нужно довольно много факторов, но есть необходимое условие — наличие компетентного в соответствующей технологической области предпринимателя. Самый модный ныне рецепт в России — вовлечение в предпринимательскую деятельность со студенческой (если не со школьной) скамьи, командообразование еще до всякого образования, раннее стартаперство в университетском бизнес-инкубаторе и венчурная схема. Далее все решает рынок, и никакого вмешательства государства, его задача только построить институты. И главное, как и в любом чудодейственном рецепте, нам обещают результат очень быстро — за три-пять лет. Лучше всего такая схема работает в сфере не слишком наукоемкого ИТ в США, и главное, КПД ее не очень высок — национальными чемпионами становятся единицы из тысяч.

Национальные чемпионы выращиваются не только в сфере ИТ, не только в США и не только по венчурной схеме. Последние годы все большую популярность набирает концепция роста скрытых чемпионов (СЧ) упомянутого нами Герберта Саймона. О китайском опыте мы уже писали, европейский, прежде всего немецкий, опыт хорошо отражен в работах самого Саймона. Приведем для разнообразия менее известные широкой публике и более свежие программы выращивания скрытых чемпионов в Южной Корее и на Тайване. В Корее о необходимости создания и последующего роста скрытых чемпионов впервые было заявлено высшим руководством страны в 2009 году. И уже в октябре того же года корейский Eximbank (выполняющий функции, схожие с нашим ВЭБом) объявил о начале реализации долгосрочной программы Korean Hidden Champion, направленной на постепенное выращивание из местных малых и средних предприятий (МСП) новых глобальных лидеров. По состоянию на начало 2014 года банк отобрал около 300 компаний-кандидатов, а первые семь фирм, получивших официальный статус корейских СЧ, были названы в июле 2012-го. К середине 2013 года суммарный объем госфинансирования этой программы в виде различных льготных кредитов и прочих механизмов поддержки превысил 1 млрд долларов.

Более того, в марте 2010 года по инициативе министерства экономики знаний (МЭЗ) Кореи стартовала вторая госпрограмма — World Class 300. В рамках новой программы правительство предложило значительные налоговые послабления для инновационных малых и средних предприятий, ориентированных на экспорт, а также целый комплекс мер технологической и консультационной поддержки компаний — кандидатов в скрытые чемпионы, из которых, как следует из названия, должно быть выращено 300 новых корейских «героев инновационного труда». И что еще интересно в программе World Class 300, согласно планам ее идеологов из МЭЗ, к каждой из компаний-кандидатов должны быть прикреплены специальные «корпоративные доктора» (corporate doctors), персонально курирующие стратегию их развития, поддерживающие их финансовое здоровье и помогающие в реализации R&D-проектов.

Схожие правительственные инициативы были представлены высшим руководством Тайваня в конце 2012-го — начале 2013 года. Так, президент Тайваня Ма Инцзю в специальном новогоднем обращении к согражданам заявил о необходимости модернизации промышленной политики в стране, одним из важных элементов которой должна стать новая программа поддержки hidden champions. Чуть ранее, в августе 2012-го, премьер-министр Чэнь Чун на правительственном совещании официально обозначил приоритетную задачу — добиться в течение ближайших трех лет появления на острове 100 сильных национальных МСП, обладающих передовыми технологиями и топовыми продуктами для мировых рынков.

Проектные комиссары

На наш взгляд, отечественные технологические «газели» вполне годятся на роль кандидатов в национальные чемпионы. Но в России даже задача такая не поставлена. Попробуем предложить несколько вводных соображений, учитывая нашу специфику.

Во-первых, наши герои должны осознать, что их стратегические задачи и цели государственного технологического развития могут совпадать. Сегодня с этим стало проще, поскольку государство хотя бы стало эти самые цели пытаться сформулировать.

Мы предлагаем в качестве первого шага совместить результаты появившегося в прошедшем году Прогноза научно-технологического развития России с имеющейся информацией о существующих высокотехнологичных компаниях. Так определится круг кандидатов в чемпионы и появится список «больших проектов», в которых эти компании себя увидят. Перечень таких проектов составит если не костяк, то важную органическую часть объявленной президентом национальной технологической инициативы.

Вот навскидку возможные варианты таких «больших проектов». «Интерскол» или «ИРЭ-Полюс» вполне могут стать центрами отечественного станкостроения. НТ-МДТ и «Т-платформам» по силам задача возрождения электронного машиностроения и создания отечественной вычислительной техники. В области оборонки о своих амбициях уже заявили «Транзас» — в работах по тренажерной технике и беспилотникам и «Микран» — по СВЧ-электронике. «Электрон» способен стать ведущим центром в области медицинской техники, а «Р-Фарм» и «Биокад» — в фармацевтике.

Второе. С технологическими «газелями» придется работать в «ручном» проектном режиме, для этого необходимы определенные новации в госуправлении. Стандартным институтам и ведомствам в предпринимательском персональном режиме работать будет трудно, хотя все они должны быть задействованы.

Должен появиться единый центр, который возьмет на себя не только координацию деятельности госорганов и институтов развития в области инновационной и технологической политики, но и будет выполнять функцию выявления потенциальных чемпионов и их акселерации.

В частности, такой центр должен иметь специальных «проектных комиссаров», осуществляющих сквозной мониторинг хода развития отобранных компаний на всех этапах их жизненного цикла. Проектные комиссары должны отслеживать траекторию развития компаний и подключать все необходимые ресурсы государства для их ускоренного развития. Кроме того, такие комиссары будут давать предложения по совершенствованию НИС. Опыт развития чемпионов станет достоянием всех. В итоге путем закрепления лучших практик будет осуществлен переход к институциональному строительству на новой основе, а вместо X, Y и Z в установочных документах можно будет опять употреблять столь любимые чиновниками деперсонифицированные конструкции.