В деталях швейцарской инновационной системы нет сюрпризов: университеты, стартапы, технопарки, институты развития. Только все почему-то работает.
Оказывается, каждый пятый швейцарец — лекарственно зависимый аллергик. Может, это и немного, например, по сравнению с той же Россией, но, услышав это применительно именно к Швейцарии, мы были изрядно удивлены. Мы — это группа российских журналистов, посетивших альпийскую Конфедерацию в рамках празднования 200-летнего юбилея установления дипломатических отношений между нашими странами.
Швейцарские чиновники решили поколебать уверенность россиян в том, что альпийская страна — это прежде всего сыр, часы, банки и горные лыжи, показав нам, что она еще и инновационная держава. Страноведческие стереотипы плотно сидят в нашей голове. В предваряющей поездку анкете организаторы просили назвать три мысли, которые приходят в голову при упоминании Швейцарии, и автор этих строк с некоторым ментальным усилием написал «прецизионное машиностроение» вместо «шоколад», но еще два пункта указал без сомнений: Альпы и сыр. В полной мере сила разнообразных клише осозналась как раз в связи с аллергиками после разговора в женевском этнокафе «Эдельвейс» со Светланой Афониной, выпускницей физфака МГУ и аспирантуры Университета Женевы. Оказывается, чистый воздух Альп совсем не гарантия от аллергии, но лечиться от нее сюда ездят все же не зря — просто у швейцарцев большой опыт в этом деле. Светлана вместе с мужем Денисом Киселевым запустила в Швейцарии довольно успешный стартап Plair. И главный фактор успеха этого малого предприятия — умение созданного ими анализатора измерять вредные вещества в режиме реального времени, попутно определяя и тип частиц в исследуемом воздухе, в том числе аллергенных. Пока речь идет лишь о нескольких типах аллергенной пыльцы растительного происхождения, но библиотека расширяется. Идея — с помощью этого прибора оповещать население в режиме онлайн о концентрации различных видов аллергенной пыльцы. Поэтому прибор Plair первой купила здешняя метеослужба, в обязанности которой кроме прогноза погоды входит еще и оценка состояния подобных неблагоприятных для здоровья частиц в воздушных потоках с рекомендациями по приему лекарств. В числе заинтересованных оказались также фармацевтические и страховые компании, желающие знать, как тратят деньги на антигистаминные медикаменты их многочисленные клиенты. Знакомство с прибором и его авторами стало хорошим поводом задуматься, почему проект россиян именно здесь, в Швейцарии, выжил и успешно развивается.
Очень конкурентоспособная страна
Только что опубликованный аналитической группой Всемирного экономического форума (ВЭФ) «Рейтинг глобальной конкурентоспособности» в шестой раз подряд возглавила восьмимиллионная Швейцария. В мировой инновационной десятке того же ВЭФ она числится второй после Финляндии. Еще в нескольких традиционных инновационных мировых шорт-листах Швейцария занимает первое-третье место: по числу патентов на душу населения, по индексу цитируемости, по затратам на НИОКР. Не лишним будет сказать, что страна в придачу еще и мировой лидер по объему промышленного производства на человека — более 12 тыс. долларов (это вдвое больше, чем в США, и в восемь раз больше, чем в Китае), и базирующаяся на малых и средних предприятиях промышленность сама является главным потребителем новых технологий. Машиностроение и точная механика, часовая промышленность, нефтехимия и фармакология — доля этих основных отраслей экспортно ориентированной экономики Швейцарии превышает 40% ВВП.
По словам главы управления Европы, Центральной Азии, Совета Европы и ОБСЕ федерального департамента иностранных дел Швейцарии посла Артура Матли, «в основе успехов Швейцарии лежит четкое понимание, что инновации — единственный путь для достижения устойчивого развития страны. Это означает, что наше политическое руководство — и парламент, и правительство — осознает важность и необходимость инвестиций в образование и исследования как залог успешного будущего. По этому поводу и в нашем обществе, и в политической сфере существует полнейшее согласие». В практическом плане, пояснил Матли, это означает, что задача правительства заключается не в финансовых вливаниях в соответствии с какими-либо отраслевыми или иными предпочтениями, а в создании и поддержании выгодных и привлекательных рамочных условий хозяйствования бизнеса в целом и промышленного в частности, но с упором именно на инновационность, с постоянным снижением государственного регулирования и сохранением эффективной налоговой политики и высокого уровня образования. Удивительно, что после всех этих слов посол, второй в иерархии МИДа человек, просто накинул пальто, помахал единственному полицейскому, охранявшему вход в Дом правительства, и отправился вместе с нами пешком в знаменитый бернский пивной ресторан Kornhauskelle.
Позже бизнесмен и представитель российской Торгово-промышленной палаты в Цюрихе Лукас Йоос подтвердил, что слова посла не просто из протокольного лексикона: «В Швейцарии действительно относительно умеренный уровень госрегулирования, во многих аспектах предпринимательской деятельности можно даже говорить о полном отсутствии вмешательства государства по сравнению с большинством европейских стран. То, что дела в тесно взаимосвязанных между собой промышленной и инновационной сферах у нас идут получше, чем, например, во Франции, определяется прежде всего тем, что уровень налогообложения у нас более разумный, влияние профсоюзов и других “антирыночных” кругов более ограниченное; тем, что нет проблем с защитой интеллектуальной собственности и, что очень важно, еще и более гибким, чем европейский, рынком труда — благодаря тому, в частности, что большинство молодых людей приобретают здесь профессиональные компетенции не в вузах, а на предприятиях».
Высокий уровень образования и профессиональных навыков швейцарцев в качестве одного из главных факторов глобального инновационного лидерства Швейцарии называли и наши собеседники в управлении международных связей Государственного секретариата по вопросам образования, научных исследований и инноваций (SERI) федерального департамента экономики, образования и науки, которое мы посетили здесь же, в Берне. Глава управления и посол по рангу Мауро Моруцци пояснил нам, в частности, что стране хорошая система образования обходится очень дорого, на ее подпитку идет 5,6% ВВП (это более 36 млрд франков), причем 90% этих расходов — из бюджетов кантонов. Что касается научных исследований и НИОКР, то здесь пропорции другие: более двух третей из 6 млрд франков покрывают федеральные власти. В целом же на образование, науку и инновации с учетом вклада частного сектора и компаний тратится почти 9% ВВП, или около 55 млрд франков, и против таких расходов не возражает ни одна политическая партия в стране, рассказал нам Моруцци.
Университет versus ПТУ
Самым удивительным отличием швейцарского среднего образования от российского для нас оказалось то, что молодых швейцарцев, окончивших обязательную школу (наш аналог неполного среднего образования) и идущих для получения аттестата в лицей, дающий право поступления в вузы, — менее трети всех выпускников. Остальные 70% в свои 15–16 лет целенаправленно идут в профессионально-технические заведения — колледжи или учебные центры при предприятиях, и удивительное дело, и те и другие считаются в Швейцарии престижными наравне с университетами.
Интересно, что в таких колледжах на теоретическое обучение отдается всего один-два дня в неделю, а три-четыре дня учащийся постигает азы профессии на настоящем предприятии. После трех-четырех лет учебы молодой человек получает сертификат об овладении профессией и либо остается работать на том же предприятии, где проходил обучение и практику, либо ищет работу в другом месте. Статистика гласит, что 95% выпускников находят устраивающую их работу в течение одного года после выпуска. Причем ничто не мешает им продолжить обучение в университете, но сначала надо отучиться дополнительно еще два года в лицее для получения полного среднего образования. Примерно так состоялась карьера научного советника Роже Свифца, представленного нам здесь же, в управлении. После школы он четыре года учился на техника-оптика, после этого успел поработать в мастерской по изготовлению очков, затем, получив в лицее свидетельство о полном среднем образовании, поступил в Цюрихский университет, где изучал право, и по его окончании после конкурса был зачислен на госслужбу.
Поступление в университеты Швейцарии проходит без экзаменов, достаточно иметь аттестат о полном среднем образовании. Исключение составляют такие престижные федеральные учебные заведения, как Политехническая школа Лозанны (EPFL) и Высшая техническая школа Цюриха (ETHZ). Впрочем, как оказалось, не так просто обстоят дела и с поступающими в «обычные» вузы. Отвечая на наш вопрос, нет ли в таких вузах недовольства уровнем школьного образования, как повсеместно это происходит в России, Мауро Моруцци пошутил, что классическое профессорское ворчание присутствует всегда, а раздражение, вызываемое у преподавателей недостаточной подготовкой недавних школьников, снимается после первой же летней сессии, когда после жестких и сложных экзаменов из всех вузов, кроме федеральных, отсеивается не менее 40% первокурсников.
Для иностранцев правила поступления зависят от страны, из которой они прибыли, и предыдущей подготовки. Некоторые сдают до пяти экзаменов, а упомянутый в начале этой статьи директор компании Plair Денис Киселев тестировался только во французском языке, когда после окончания московского Станкина поступал в Женевский университет, в котором впоследствии получил дипломы бакалавра и магистра и защитил степень PhD. Всего в Швейцарии 19 университетов, из них два федеральных (в Цюрихе и Лозанне) и только один частный. Восемь из них — прикладные, здесь нет магистерских программ, а большая часть выпускников ограничивается трехлетним обучением, составляя затем вместе с выпускниками профессионально-технических учебных заведений основу инженерно-технического персонала местных компаний.
По словам ответственного за международные научные связи Политехнической школы Лозанны Мариуса Бурга, цена обучения в университетах не меняется уже много лет и составляет около 1200 швейцарских франков в год. Столько же платят и иностранцы, которых, кстати, в том же лозаннском Политехе больше половины. Денис Киселев напомнил, впрочем, о дороговизне жизни в Швейцарии: чтобы иметь возможность здесь жить и учиться, необходимо хотя бы еще 20 тыс. франков в год. Поэтому, говорит Светлана Афонина, многие студенты вынуждены подрабатывать и легко рекрутируются в профессорские исследовательские проекты и в стартапы, создаваемые в технопарках университетов. Причем такие работы могут финансироваться как самими вузами, как в случае с мужем Светланы, которому посчастливилось начать работать над созданием лазерного прибора для детектирования частиц в воздухе еще в рамках написания диссертационной работы, так и различными фондами. Светлана, в частности, занималась разработкой фемтосекундной техники и методик для различения пептидов и белков крови по их флуоресцентным свойствам в рамках гранта, полученного ее руководителем от SNSF (Швейцарский национальный научный фонд, аналог нашего РФФИ). «Нам обоим повезло, — рассказывает Светлана Афонина, — работая над своими диссертациями как PhD-студенты, мы не только могли зарабатывать себе на жизнь, но и, по сути, двинулись к нашему собственному проекту».
Миллиард на исследование мозга
Исследования и технологический трансфер, идущий прежде всего через университетские стартапы, — помимо образовательной это еще две функции швейцарских вузов, прямо вменяемые им в обязанность федеральным актом «О поддержке исследований и инноваций» 1983 года, отредактированным три года назад. В лозаннском Политехе нам постарались показать, как все это работает вместе. R&D — мощный фактор конкурентоспособности вуза, рассказал нам Мариус Бурга, «исследования и разработки поднимают престиж и привлекательность университета для студентов и аспирантов, а высокотехнологические компании выстроились в очередь, стремясь попасть к нам. Такие гранды, как Cisco Systems, Logitech, Siemens AG, Texas Instruments ITC, ViaSat Antenna Systems, PSA Peugeot Citroën, Nestlé, Credit Swiss (подразделение разработок информационной безопасности) и еще полторы сотни компаний рангом поменьше, уже обосновали у нас свои R&D-центры, заняв все 50 тысяч квадратных метров офисных площадей». Причем на территории университета просто так арендовать площадь нельзя, рассказал нам вице-президент Nestlé Institute of Health Sciences Эммануэль Баджи. В рамках пакетных договоренностей с университетом компании взамен на возможность привлекать преподавателей, аспирантов и студентов к своим исследованиям берут на себя серьезные обязательства предоставлять свои лаборатории для обучающих задач университета, а сами исследования прописываются в учебных планах.
Нас поводили по научному парку, совмещающему в своей архитектуре традиционный и авангардный промышленный дизайн. В парке работают два колледжа, 26 институтов, семь междисциплинарных центров (по энерго- и транспортным технологиям, нейропротезированию, промышленному дизайну), включающих в себя 317 лабораторий. Следующей стадией развития научно-технологического кластера EPFL г-н Бурга назвал организацию национального инновационного парка, в котором одной из самых амбициозных затей станут мультидисциплинарные изыскания, направленные на создание информационной инфраструктуры для нейробиологических и других исследований в области человеческого мозга с применением научных результатов как в медицинских, так и в компьютерных технологиях. В проект подтягивается финансирование в размере миллиарда евро, а в R&D уже вовлекли ученых, представляющих 134 института из 23 стран, в том числе из России.
Исследования и разработки уже сейчас приносят в казну университета более четверти его бюджета. И если в структуре 860-миллионного бюджета плата за обучение составляет менее 1%, а 70% на содержание вуза выделяет федеральное правительство, то около 140 млн франков (более 16% бюджета) ежегодно приходит благодаря выигранным в тендерной борьбе заказам швейцарских компаний, совместным работам по европейским программам и — в значительно меньшей степени — прямым заказам госструктур. Еще около 11% бюджета EPFL, а это около 95 млн франков, формируют гранты исследовательских групп и стартапов, привлеченные из фондов уполномоченных государством структур SNSF и CTI (Комитет по технологиям и инновациям), распределяющих деньги по проектам на конкурсной основе. Этим двум важнейшим, по словам Мауро Моруцци, институциональным опорам и двигателям инновационного процесса в национальном масштабе отводится особое место в швейцарской НИС для обеспечения и поддержания эффективной связи вузовского образования с наукой и производством.
Основная задача Швейцарского национального научного фонда — поддержка науки в стране в целом независимо от тематической привязки: от истории и социологии до медицины и инженерно-технических дисциплин. Как заявила нам представительница фонда г-жа Гиллиан Оливьери, Швейцария не может похвастать достаточным числом молодых исследователей и ученых, желающих заниматься фундаментальной наукой, так как большинство подающих надежды студентов идут в промышленность и частный бизнес.
Science to Market
В 2013 году SNSF профинансировал больше 3400 исследовательских проектов с участием 14 тыс. исследователей на сумму 818,8 млн франков (для сравнения: бюджет РФФИ, российского коллеги SNSF, составил в прошлом году примерно 8 млрд рублей, из них только около 5 млрд пошло собственно на проекты). На «прямую карьерную поддержку ученых, чтобы они спокойно могли заниматься наукой», фонд расходует, выделяя персональные гранты, свыше 180 млн франков в год, или 22% своего бюджета. Более же половины средств идет на финансирование собственно исследований, а пятую часть получают ученые, выполняющие работу в рамках контрактов по различным программам, включая долгосрочные и международные. В итоге, рассказывает Гиллиан Оливьери, 78% выделяемых средств идет на оплату собственно труда ученых и тех, кто работает с ними вместе в проектах, то есть студентов и аспирантов. Только 18% составляют затраты на различные расходные материалы для экспериментов, а оставшиеся 4% идет на закупку оборудования; обычно же эти статьи расходов большей частью ложатся на сами университеты и НИИ, где выполняются выбранные проекты. И все это при совершенно необременительной системе отчетности.
Деньгами SNSF, по сути, распоряжается входящий в него Национальный исследовательский совет, в который каждые четыре года избирается около ста уважаемых в научно-технической среде человек: ученых, инженеров, специалистов. Сам фонд не определяет, какие направления исследований и в каких дисциплинах финансировать, по сути, он работает по принципу «снизу вверх», пылесося вся заявки из окружающей научной среды. Анализировать подаваемые на конкурс проекты и отбирать из них те, которые получат финансирование, — основная задача этого совета. Для одобрения проекта необходимы хотя бы еще две экспертные оценки независимых специалистов. «Случается, — говорит Гиллиан Оливьери, — что попадаются интересные заявки, которые в фонде считают не совсем фундаментальными, а для партнеров из Комиссии по технологиям и инновациям они не совсем прикладные, и тогда, чтобы не потерять перспективные проекты, оказавшиеся в таком зазоре, мы совместно с коллегами решаем, как им помочь».
Лозунг «Science to Market» («Науку — в рыночный оборот») стремится воплотить в жизнь, поддерживая проведение уже прикладных НИОКР, Комиссия по технологиям и инновациям, которой SNSF передает инновационную эстафетную палочку.
О деятельности CTI, по сути, единственного государственного агентства по инновациям и развитию в Швейцарии, нам рассказал Ален Дитрих, заместитель руководителя Комиссии по продвижению исследовательских проектов и разработок. В CTI три основных взаимосвязанных направления деятельности. Во-первых, это финансирование инновационных проектов и ориентированных на промышленность НИОКР, выполняемых совместно исследователями и предприятиями. Затем идет поддержка компаний-стартапов. И третья обязанность комиссии — содействие обмену знаниями и технологиями между предприятиями и вузами, то есть поддержка различных проектов по трансферу технологий. В последнее время потребовалось и отдельное направление, связанное с поручением правительства поддержать центры компетенции в энергетических исследованиях, направленных на поиск альтернативных технологий получения энергии в связи с планами закрытия к 2034 году всех пяти блоков АЭС, дающих сейчас 40% электроэнергии в стране.
Бюджет CTI, где работает 150 сотрудников, составил в 2013 году 125 млн франков, из которых 111 млн пошло на финансирование промышленно ориентированных проектов. Казалось бы, это не так уж много, но нужно помнить, что основу промышленности Швейцарии на 99,7% составляют малые и средние предприятия, на которые приходится 67% рабочих мест, а 88% — это вообще микрокомпании с числом сотрудников до девяти человек. В таких фирмах, говорит Ален Дитрих, эффективное инновационное продвижение проходит без дорогостоящей предварительной работы. Решение о финансировании принимается уже в течение двух месяцев после подачи заявки, причем удовлетворяется около половины из них. Главное — доказать, что новинки, если речь идет о продукте, на рынке еще не существует; если же инновация касается производственного процесса, заявители должны показать, как результаты научных исследований и разработок будут применяться в производстве и как они повлияют на инновационный характер деятельности предприятия. Предприятие должно внести в проект не мене половины стоимости его реализации, средний объем вложений CTI — 300–400 тыс. франков. Заметим, что при такой схеме отсутствует финансовая нагрузка на разработчика, а чаще всего в его качестве выступают университетские компании или исследовательские группы, которые зачастую превращаются в компании по ходу работы над проектами. Причем по условиям CТI конкретного финансового результата по окончании срока выполнения проекта от соисполнителей не требуется.
Живучие швейцарские стартапы
На выстраивание элементов, ответственных за смычку результатов научной деятельности с рынком, создание молодых компаний и развитие инновационного предпринимательства в целом CTI ежегодно расходует около 15 млн франков. С учетом того, что большинство мероприятий по этим двум направлениям происходит с вовлечением всех элементов инновационной системы, включая университеты, кантональные инновационные центры, частные инициативы, эта сумма не столь уж и мала. К тому же инновационные всходы вырастают на хорошо унавоженной почве исследовательской деятельности университетов, НИИ, других центров компетенции, финансируемых государством и тем же SNSF.
Вообще, повсеместное стремление к созданию стартапов в Швейцарии сродни лихорадке. Начавшись в начале 2000-х, когда власти страны, насмотревшись на бум доткомов в Кремниевой долине, запустили этот процесс, она продолжается по сей день, разве что с поправкой на уменьшившееся число IT- и телеком-проектов в пользу других технологических разработок. Причем процесс этот идет с удивительно высокими показателями эффективности — как по выживанию и выходу стартапов на рынок, так и по числу историй успеха именно благодаря программам, поддерживающим трансфер технологий. Так, в Политехнической школе Лозанны с 2002-го по 2013 год было создано 168 стартапов, через пять лет после их создания, по утверждению Мариуса Бурга, выживало больше ста из них, а пять самых успешных за последние десять лет привлекли более 100 млн франков, большей частью в сфере биотехнологий и приборостроения. Ален Дитрих показал нам статистику, включающую лишь 2010 год, но и она впечатляет: примерно из 240 стартапов, принявших за 15 лет участие в программе CTI Start-up Label, то есть прошедших специальное обучение и получивших экспертную оценку CTI, которая облегчает новоиспеченным фирмам доступ к внешнему финансированию, в том числе к венчурному, на рынке продолжают работать 210 компаний. По признанию Эрика Гизигера, заместителя генерального директора SVC Ltd, венчурного подразделения Credit Suisse AG, сфокусированного на проектах малого и среднего бизнеса, абсолютное большинство из 37 «закрытых» инвестиций и все четыре успешных «выхода» пришлись на компании с этим своеобразным знаком качества.
Компания Plair — классический стартап, который вышел из университета и прошел все этапы развития подготовки по программам трансфера технологий и развития. Еще работая над диссертациями в университете, Светлана и Денис параллельно ходили на бесплатные курсы, предваряющие конкурс бизнес-идей Venture, организованный CTI и рядом частных компаний специально для привлечения в предпринимательство креативной университетской молодежи. Хотя сам конкурс ребята тогда не выиграли, они получили азы знаний по инновационному маркетингу, развитию продукта и бизнеса и научились писать бизнес-планы. Затем, оказавшись с разработанным бизнес-планом в двадцатке лучших, поступили по конкурсу на бесплатные курсы CTI Venturelab. Полезным в этих курсах было то, вспоминает Светлана Афонина, что туда в качестве лекторов приглашали людей, которым самим приходилось организовывать стартапы, и они непосредственно работали в инновационных компаниях, в тонкостях разбираясь, как нужно создавать и развивать такие фирмы.
Именно на курсах Светлана и Денис познакомились с представителями некоммерческого бизнес-инкубатора для стартапов Fongit, работающего в кантоне Женева, были приглашены на собеседование, представили свой проект и после шестимесячных переговоров создали фирму Plair с участием инкубатора (будучи иностранными гражданами, они не могли сделать этого самостоятельно). Сотрудники Fongit всячески помогают им в решении административных и юридических проблем, в ведении бухгалтерии, подсказывают, в каких конкурсах можно принять участие. Так Светлана и Денис попали на федеральный конкурс стартапов Venture Kick, в котором выиграли 30 тыс. франков на развитие маркетинга. Эти деньги были израсходованы на участие в нескольких экологических и приборостроительных выставках. Сейчас их приняли в программу CTI Start-up, они уже получили персонального коуча-советника, задача которого — оценка состояния бизнеса, помощь в преодолении его слабых сторон, с тем чтобы подготовить компанию к выходу на рынок и успешному привлечению финансирования. По окончании коучинга Светлана и Денис надеются получить для своей компании престижный сертификат Комиссии по технологиям и инновациям Start-up Label.
