Сегодня только и разговоров, что о чудотворных способностях стволовых клеток. Но вот беда — добыть их во взрослом организме не так легко. Однако мало кто знает: и у нас, давно вышедших из стадии эмбриона, есть клетки, обладающие похожим потенциалом. В Научно-исследовательском институте фармакологии и регенеративной медицины им. Е.Д. Гольдберга научились направлять их для лечения различных болезней, в том числе, диабета и гепатита С.

Например, такие «скрытые» агенты добра есть в костном мозге — это мультипотентные  мезенхимальные  стволовые клетки (МСК). Они обладают уникальной способностью к самоподдержанию, а в случае необходимости  могут мигрировать (сохраняя возможность хоминга  — возвращения в «исходное местообитание») в отдалённые мишени с дальнейшей дифференцировкой во многие специализированные клеточные типы.

В других наших органах существуют региональные клетки-предшественники, основное их предназначение, как и у МСК — обеспечение регенерации тканей.

Исследователи из НИИ фармакологии и регенеративной медицины им. Е.Д. Гольдберга решили подойти к решению медицинских задач, используя подражание деятельности естественных регуляторных систем организма.

Учёные проанализировали данные, полученные на моделях различных патологий (инфаркт миокарда, хронический гепатит, сахарный диабет, кожная рана и так далее) и увидели, что во всех этих случаях прогениторные клетки (объединяющее название для мезенхимальных  стволовых и региональных предшественников) показывают практически однотипные реакции. «Независимо от характера повреждений активизировались мультипотентные СК костного мозга, однако, при этом они не мобилизировались в периферическую кровь. Функциональная активность региональных предшественников органов мишеней также повышалась, но оказывалась недостаточной для того, чтобы компенсировать повреждения», — рассказал директор института академик Александр Михайлович Дыгай на Общем собрании РАН в Москве в середине декабря.

Чтобы активировать эти механизмы искусственно, на начальном этапе исследователи стали вводить препарат гранулоцитарного колониестимулирующего фактора (Г-КСФ) —на протяжении многих лет он использовался, в том числе для мобилизации кроветворных клеток-предшественников. Во всех случаях Г-КСФ показал терапевтический эффект: стимулировал функциональную активность мультипотентных клеток-предшественников костного мозга, вызывал их мобилизацию, миграцию, и очевидно — хоминг в органы-мишени. Всё это ускоряло течение репаративных процессов в повреждённых тканях.

Кроме того, учёные решили попытаться управлять эндогенными стволовыми клетками путём модификации свойств межклеточного матрикса с помощью фермента гиалуронидазы (он играет ключевую роль в метаболизме гиалуроновой кислоты). Относительно низкие её дозы существенно повышали функциональную активность как мезенхимальных, так и кроветворных клеток-предшественников, но высокие, наоборот, сопровождались нарушением этих процессов.

Затем исследователи стали вводить сразу оба препарата (Г-КСФ  и гиалуронидазу). Результаты оказались впечатляющими. Так, содержание мезенхимальных  стволовых клеток в периферической крови увеличилось до 1000% от фона (что почти в три раза больше, чем при введении одного Г-КСФ). При этом регенерация кроветворной ткани осуществлялась, в том числе, и за счёт восстановления микроокружения костного мозга.

Казалось бы, выход найден, почему бы не начать прямо сейчас внедрять эти вещества в медицину? Но на этом пути встают некоторые трудности. За рубежом уже созданы лекарственные средства подобного действия, ряд их выведен на рынок. Однако химический синтез, с помощью которого они получаются, является сложным многоступенчатым технологическим процессом с применением высокотоксичных реагентов, требующих использования многочисленных стадий очистки. В результате препарат выходит очень дорогим. Один курс обходится в 100-200 тысяч рублей, если не больше. Ещё одна причина, по которой такие лекарства неудобны для регенеративной медицины: они являются инъекционными, а на лечение требуются годы.

Недавно Институт ядерной физики им. Г.И. Будкера СО РАН, Институт цитологии и генетики СО РАН и ООО «Саентифик фьючер менеджмент» (СФМ) разработали отечественную нанотехнологию пегилирования с помощью электронно-лучевого синтеза. Поток ускоренных электронов либо тормозного гамма-излучения позволяет получить молекулу, обладающую уникальными свойствами, способную являться основой пероральных препаратов с высокой биодоступностью. «Совместно с группой компаний СФМ с помощью этой технологии нами разработаны нанотехнологические модификаторы функций стволовых клеток», — говорит Александр Михайлович.

Так, имГ-КСФ оказался очень хорошим препаратом для лечения гепатита, переходящего  в цирроз. Всё происходит за счёт мобилизации клеток-предшественников из органов-депо в ткань печени. ИмГ-КСФ стимулирует выход в кровь наиболее ранних родоначальных элементов — клеток, обладающих максимально высоким ростовым потенциалом. При исследовании лекарства на моделях хронического токсического гепатита оно вызвало миграцию рекрутированных стволовых клеток в повреждённый орган.

«Однако более перспективным препаратом для регенеративной медицины, на наш взгляд, является созданный с помощью данной технологии препарат иммобилизированной гиалуронидазы (имГД). На сегодняшний день не известны вещества, оказывающие столь выраженное влияние одновременно на такое количество функций прогениторных элементов и механизмы их регуляции», — рассказывает Александр Дыгай.

«Мы обработали прогениторные клетки из разных органов и тканей, мобилизировали гиалуронидазой in vitro, после этого посадили их в культуру, добавили соответствующие специфические ростовые факторы — и наблюдали увеличение колонии в несколько раз. Это легло в основу унифицированного подхода для терапии самых разных заболеваний, в которых главный лекарственный препарат содержит белковую молекулу. Во всех этих случаях, если ввести в схему лечения мобилизованную гиалуронидазу, наблюдается снижение эффективной дозы лекарственных препаратов в три-пять, а то и в 10 раз. Это имеет большой экономический эффект», — говорит учёный.

Сегодня исследователи Института фармакологии и регенеративной медицины им. Е.Д. Гольдберга продолжают работу с прогениторными клетками. В частности, уже показана эффективность данного подхода на моделях пневмофиброза, эмфиземы лёгких, диабета первого (можно излечить полностью, но надо доработать для клиники) и второго типа, он эффективен против ишемии семенника, а также с его помощью можно получить гемостимулятор, не обладающий побочными эффектами.

Диана Хомякова

Фото Юлии Поздняковой

Присутствуя на мероприятиях, посвященных внедрению новейших технологий в нашу повседневную жизнь, невольно ощущаешь, будто находишься в какой-то другой реальности. Совсем не в той, которую ежедневно наблюдаешь собственными глазами. Очень часто подобного рода конференции превращаются в коллективную медитацию, дающую нам уникальную возможность ментально соприкоснуться с духом научно-технического прогресса. Но стоит лишь выйти на улицу, как  тебя сразу же пронизывает освежающий воздух неприукрашенной и брутальной действительности. И ты снова осознаешь, как далека наша жизнь от идеала.

Еще с середины «нулевых» мне довелось побывать на десятках всевозможных конференций, форумов и круглых столов, посвященных созданию современных малоэтажных поселений. С точки зрения общего развития подобные мероприятия, конечно же, полезны. С точки зрения практической, утилитарной пользы результата мы не видим по сию пору. Так, в Новосибирской области до сих пор не построено ни одного такого поселения, полностью отвечающего всем современным требованиям! Отдельные потуги девелоперов выдать что-то потрясающее погоды в регионе, конечно же, не делают. И это не смотря на то, что за последние семь-восемь лет мы слышали немало обнадеживающих (казалось бы) заявлений на сей счет от представителей региональной власти. Мало того, даже в официальных региональных программах значились соответствующие планы, так и оставшиеся на бумаге.

И чтобы ни говорилось на эту тему, действительность пока не дает ни одного вдохновляющего примера. Вроде бы, многие уже понимают, как надо делать по-современному, но реальная практика постоянно обманывает наши ожидания.

И вот сейчас на этом фоне в нашей области поднимают тему «умного города». Уже начались форумы, конференции и круглые столы. Почин хороший. И я ничуть не сомневаюсь, что нас здесь ждет информационно насыщенное продолжение. Тему разберут с разных сторон, многое осветят и обсудят. Технических специалистов у нас много, и в их компетентности никто не сомневается. Но технические специалисты – лишь одна составляющая процесса. А есть еще другие составляющие, и возможно, их гораздо больше, чем многим из нас кажется на первый взгляд.

Напомню, что концепция «умного города» предполагает более высокое качество жизни, которое достигается за счет применения инновационных технологий, позволяющих осуществить экономию различных ресурсов – не только энергетических, но и управленческих (как раз за счет оптимизации процессов посредством современных технических устройств и информационных систем). Если точно передать смысл понятия «Smart», то оно будет означать не просто «умный», а, скорее, сообразительный, находчивый, способный благодаря умственным усилиям снизить определенные издержки, решить задачу более эффективно за счет какой-то оригинальной находки, продуктивной идеи, найти прямой путь от пункта А в пункт C, минуя пункт B. И главным показателем здесь выступает не новейшая техника, а именно сами «продвинутые» подходы к решению задач. Поэтому ключевым вопросом являются в данном случае не столько возможности технических специалистов, сколько жизненная необходимость в таких подходах для решения актуальных, насущных проблем. Техника – лишь конкретный инструмент для реализации планов, но не причина прогресса.

У нас, к сожалению, внимание фокусируется главным образом именно на чисто технических аспектах, из-за чего возникает иллюзия, будто всё упирается исключительно в вопрос внедрения конкретных технологий, в вопросы финансирования и т.д. При этом из виду упускается главное – что же все-таки вынуждает людей, жителей развитых стран, включаться в этот процесс? Есть ли у нас те же самые стимулы и мотивации?

Здесь опять напрашивается параллель со строительством малоэтажных поселений. Не так давно – где-то лет семь-восемь назад – среди девелоперов и строителей была популярна тема быстровозводимого малоэтажного жилья. Во главу угла, как всегда, брались современные строительные технологии – канадские, финские, немецкие. Каркасно-панельное и объемно-модульное строительство воспринималось как техническое чудо, способное-де решить в нашей стране жилищную проблему, сделать жилье доступным и  существенно нарастить его объемы. Мол, достаточно наделать новейших домостроительных комбинатов (закупив зарубежные линии), как мы тут же начнем «клепать» современные поселки подобно канадцам.

Не получилось. Комбинатов понастроили, но на проектную мощность многие из них не вышли до сих пор. Почему? Потому что упустили из виду «канадскую» организацию всего строительного процесса, когда поселение на пятьсот домов возводится за один сезон.

В свое время я поинтересовался у представителя одной канадской компании – господина Грэга Флеминга – как им удается, несмотря на регулярные инспекционные проверки, так быстро строить дома? Так вот, отвечая на вопрос, он ни словом не заикнулся про новые технологии, про то, что дома они штампуют на конвейере и готовыми модулями завозят на строительную площадку. Подчеркиваю, мы здесь, в России, секрет высокой скорости строительства видели именно в технологиях. Но господин Флеминг видел причину в другом: «У нас четко соблюдаются графики, всеми участниками строительства», – таков был его ответ. Техника для него была лишь одной из составляющей процесса. Причем, не определяющей скорость. Высокую скорость строительства он связывал именно с разумной организацией, когда каждый выполнял свою часть работы в четко установленный срок. По-другому было просто невозможно. Партнер, сорвавший график, просто рисковал испортить себе репутацию и растерять все контракты. То есть рисковал вылететь с рынка и остаться без дел и без денег. Наши строители почему-то этот момент отодвигали на задний план. А у канадцев это было НА ПЕРВОМ МЕСТЕ.

Иначе говоря, без слаженной организации всего процесса даже суперновейшие, суперпрогрессивные технологии не дают серьезного эффекта – что как раз и подтвердил наш российский опыт. Не менее важным моментом является и то, что в основе такой организации лежит грамотный подход  к управлению проектной деятельностью. Данный аспект опять же был упущен российскими строителями и девелоперами, а равно и другие стороны процесса – формы кредитования строительства, взаимодействие с банками, взаимодействие с муниципалитетами, со страховыми компаниями. Иначе говоря, здесь присутствует целый набор правовых и экономических инструментов. И по сути, именно развитая правовая инфраструктура определяет всё остальное. Это как раз то, на что у нас не обратили должного внимания. Вот поэтому строить «как в Канаде» мы еще не начали.

Всё сказанное вполне применимо и к проблеме «умного города». Инженерное оборудование и информационные системы не являются здесь исходным пунктом. Исходный пункт – это жизненная потребность в инновации, возникающая не потому, что кто-то там чего-то изобрел, и нам это сильно понравилось. А потому, что по-другому нормально жить становится просто невозможно. В итоге мы меняем сами подходы к организации жизни.

Ведь почему канадские строители вынуждены возводить поселения так быстро (и качественно)? Да потому, что иначе они просто прогорят. Потому, что банки не выдадут кредита, если вы не в состоянии вернуть деньги за пару лет. Потому что задержка в реализации проекта означает банальное банкротство.

Сами условия деятельности вынуждают совершенствовать организацию процесса и подбирать новейшие технические средства – те самые технические инновации, которыми мы так восхищаемся. Но никак не наоборот. Российский девелопер может пятнадцать лет «осваивать» одну площадку, не рискуя при этом вылететь с рынка. Спрашивается, зачем ему что-то совершенствовать?

То же самое касается и «умных технологий». Они врываются в нашу жизнь потому, что без них может сильно «прижать». Вот простейший пример. В лесном хозяйстве Сузунского района НСО для облета лесов уже лет десять используют радиоуправляемые дроны с видеокамерой (для отслеживания очагов возгорания). Почему их стали использовать? Отнюдь не потому, что они кому-то сильно понравились. А потому, что в регионах из-за скудости финансирования «зарубили» малую авиацию. У службы охраны лесов не стало обычных вертолетов, а необходимость в воздушном патрулировании осталась. Поэтому на смену вертолетам пришли дроны – вполне себе прогрессивная, «умная техника». Вот так – с помощью технических инноваций – отвечают на возникшую проблему. Создан, по большому счету, не просто прецедент – создан конкретный спрос на подобную мобильную технику. И в таких условиях уже можно ставить перед техническими специалистами вопрос о совершенствовании тех же дронов и средств управления ими.

Другой пример. Когда-то в городе-курорте Анапе на главных улицах установили видеокамеры – один из элементов, как мы знаем, «умного города». Благодаря им анапская полиция могла эффективно следить за порядком в самых оживленных местах, оперативно реагируя на любое правонарушение. Для чего им это понадобилось? Да всё просто: надлежащий порядок жизненно необходим для  привлекательности города как курорта. Ведь именно за счет сезонного притока туристов удавалось нормально пополнять городскую казну и создавать сферу занятости. Вот вам еще одна жизненная необходимость. Уберите теперь у руководителей города заинтересованность в «туристических деньгах», и следом исчезнет и нормальная работа полиции, и видеокамеры. Город быстро вернется в советское прошлое.

В свете сказанного резонно звучит простой вопрос: не потому ли многие города остаются в прошлом (иначе говоря, игнорируют инновации), что у их руководителей просто нет никакого интереса к тому, чтобы двигаться в будущее? Вот именно это и надо обсуждать, прежде чем ставить вопрос о новых технических средствах. Технические специалисты, подчеркиваю, всегда найдут грамотное решение. Здесь сомневаться не приходится. Главное, чтобы в нем был интерес со стороны тех, кто отвечает за качество нашей жизни.

Олег Носков

Факультеты гуманитарного профиля Новосибирского государственного университета в ближайшее время будут объединены в более мощные структурные подразделения — институты.

Об этом сообщили члены Наблюдательного совета НГУ академики Александр Леонидович Асеев и Михаил Иванович Эпов, сославшись на состоявшееся накануне заседание этого высшего органа управления университетом. Речь шла о более эффективном использовании конкурентных преимуществ вуза для вхождения в первую сотню мировых рейтингов (программа ТОР-100). «Не проводя преобразований, достигнуть этой цели невозможно, — сказал Михаил Эпов. — Пока хорошо используется уникальность, связанная с расположением в Академгородке и тесным взаимодействием с научными институтами, что позволяет занимать третье, а то и второе места в России по различным показателям. Но с точки зрения попадания в ТОР-100 факультеты сегодня неравноценны. Один из резервов — развитие гуманитарных наук».

На заседании Наблюдательного совета, длившемся 6 часов, признана необходимость объединения факультетов журналистики, иностранных языков и гуманитарного (филология, фундаментальная и прикладная лингвистика, история, археология, востоковедение и африканистика) в единый институт Новосибирского университета. «Не хотел бы оглашать подробности, — подчеркнул М. Эпов. — Это прерогатива ректора. Но должен сказать, что решение носит окончательный и необратимый характер». Академик сообщил, что реорганизация начнется «буквально через неделю», а к середине февраля 2016 года новая структура университета должна быть сформирована и приступить к работе.   

В институт НГУ будут также объединены медицинский и психологический факультеты, аналогичная перспектива рассматривается для юридического и философского. «Всё это результат полугодовой работы Наблюдательного и Учёного советов, ректората, —резюмировал Александр Асеев. — Не исключено, что в дальнейшем к управлению на конкурсной основе привлекут иностранных специалистов, но я надеюсь, что это будут, в основном, выпускники НГУ. В короткое время мы должны получить университет с сильными направлениями не только естественнонаучного, но и гуманитарного профиля».