Продолжаем наш цикл, посвященный истории научно-популярной литературы. Вслед за итальянским астрономом Галилеем и английскими джентльменами из Оксфорда на эту стезю вступили и французы, у которых с середины XVII века появилась своя Академия наук (учрежденная Людовиком XIV по предложению Жан-Батиста Кольбера). А раз есть наука, возникает потребность в разъяснении ее пользы для власти и общества, чем собственно и занимаются популяризаторы научного знания век от века.

Бернар Ле Бовье де Фонтенель родился в 1657 году в Руане, в семье адвоката нормандского парламента и Марты Корнель, сестры сразу двух известных французских драматургов – Пьера и Тома Корнелей. Проведя детство в иезуитском колледже (где он весьма радовал своих наставников успехами в учебе) семнадцатилетний Бернар добился разрешения уехать к дядям в Париж. Там он сначала попробовал, по примеру отца, сделать карьеру юриста (неудачно), потом, по примеру дядей, написал несколько пьес (тоже не имевших успеха у публики). После писал стихи и прозу с переменным успехом. Так, в 1683 году «Диалогах мертвых» он придумал собрать вместе древних и новых авторов. Поэтесса Сафо беседовала у него с Лаурой Петрарки, Сократ с Монтенем, Анна Бретонская с Марией Французской. Книга имела успех. А несколько следующих – напротив, подверглись резкой критике.

В 1686 году Фонтенель снова экспериментирует с жанрами – пишет книгу-рассуждение «Разговоры о множестве миров». Само название в то время звучало достаточно провокационно, ведь христианство учит, что мир один и он создан Творцом. По сути книга была популярным изложением сформулированной ранее гелиоцентрической модели мироздания и связанных с ней космологических представлений.

Сам Фонтенель не привнес никаких новых научных знаний в эту область, он не был первым, кто попытался вывести тему гелиоцентризма за пределы довольно узкого круга ученых мужей, но, надо признать, что его попытка стала первой из по-настоящему удавшихся.

Произошло это потому, что Фонтенель, имевший богатый опыт на литературном поприще, умел писать интересно и понятно для широкой публики. Потому и форма была выбрана нарочито простая: автор предлагает записи бесед, в которых он, якобы, преподавал азы космологии молодой и очаровательной маркизе де ла Мезанжер.

Книга состоит из нескольких таких бесед. В первый вечер он объявляет маркизе, что Земля — это планета, вращающаяся вокруг своей оси и вокруг Солнца. В этой беседе он, кстати, дает интересный прогноз: поскольку Земля вращается вокруг своей оси, то наблюдатель, расположенный на каком-нибудь объекте над планетой, увидит проплывающих поочередно перед его глазами диких ирокезов, французских маркиз и прекрасных черкешенок. Космонавты с МКС передают привет французскому автору.

Во второй вечер автор доказывает, что Луна — обитаемая земля. Маркиза спорит – Луна совсем не похожа на Землю и Фонтенель соглашается с ней, на Луне не видно облаков, да и моря, может, вовсе и не моря. Ну так, и жители Луны, скорее всего, не похожи на людей, парирует он, ведь будь они людьми, должны были произойти от Адама, а это невозможно.

Третий и четвертый вечера посвящены Марсу и Венере, которые, по словам Фонтенеля тоже обитаемы. А чтобы объяснить, как планеты движутся по солнечной орбите и даже сами имеют спутники, он излагает маркизе сложную теорию вихрей Декарта. На пятый вечер он еще дальше раздвигает границы мира: неподвижные звезды, говорит маркизе автор, это такие же солнца. И у каждой, возможно, есть свои планеты.

Книга Фонтенеля имела огромный успех, она переведена почти на все европейские языки и выдержала множество изданий. По сути, он прервал многовековую паузу после появления поэмы Лукреция «О природе вещей», вернул к жизни литературный жанр, в котором научно-философское содержание сочеталось с занимательностью изложения.

Сам автор с каждым годом все больше и больше увлекался именно наукой, а не литературным творчеством. И в 1691 году он становится действительным членом той самой Французской академии наук, о которой говорилось в начале. Его «Рассуждения о множественности миров» стали одной из работ, давших основания для этого. Фонтенель носил звание академика ни много ни мало как 66 лет (он дожил до столетнего юбилея), причем свыше 40 лет был непременным секретарем Академии. Написал ряд работ по философии, математике, истории и стал, по сути, родоначальником жанра научной биографии. Он выступил с инициативой публикации в академическом журнале после смерти того или иного выдающегося ученого, так называемого «похвальное слово» о жизни и научной деятельности покойного. Такие «похвальные слова» были больше, чем просто некролог, это были художественные, развернутые жизнеописания. Большинство из них Фонтенель написал сам.

В июне 1717 года, при посещении академии Петром 1, Фонтенель играл немалую роль в устроенном московскому гостю торжественном приеме, годом позже известил Петра об избрании его в члены Французской академии. А после смерти первого русского императора написал «похвальное слово» и о нем, которое позже было переведено на русский язык.

Его «Рассуждения о множественности миров» добрались до русского читателя еще при жизни автора. Ее русский переводчик - знаменитый сатирик Антиох Кантемир - по таланту не уступал Фонтенелю и отлично справился со своей задачей, несмотря на юный (ему тогда было всего 20 лет) возраст.  

Закончив перевод в 1730 году, Кантемир решил прибегнуть к посредничеству российской Академии Наук для того, чтобы издать русский вариант книги. Он обратился к своему наставнику –академику Гроссу, который тогда жил в Москве в качестве домашнего учителя в доме влиятельнейшего сановника – Андрея Остермана. В силу своего положения Гросс пользовался большим уважением в глазах Шумахера, через руки которого проходили все издания Академии. Осенью 1731 года Гросс пишет Шумахеру письмо, где предлагает рукопись Кантемира к изданию. Шумахер ответил: «Если князю Кантемиру будет угодно переслать мне свой перевод книги Фонтенеля De la pluralite des mondes, то я тотчас же озабочусь о печатании. Только я бы предварительно желал знать, одобрил ли это его графское сиятельство (граф Остерман), а также его преосвященство архиепископ (Феофан Прокопович), потому что книга такого содержания, что её нельзя печатать без министерского разрешения».

Пока Шумахер перестраховывался, согласовывая издание с высшими сановниками, Кантемир уехал в Лондон по дипломатической линии. В итоге, его перевод пролежал невостребованным еще семь лет. Вернувшись в Россию, Кантемир вновь обратился к Шумахеру с просьбой о русском издании Фонтенеля. Сверхосторожный немец выдвинул новое условие: заменить заголовок книги на что-то менее крамольное. Кантемир предлагает назвать «Разговоры астрономические, в которых той науки нужнейшие знания кратко и разуминительно к общества понятию изъяснены», но Шумахер счел новый вариант еще менее благопристойным.

В итоге книга была напечатана только в 1740 году под названием «Разговоры о множестве миров господина Фонтенелла парижской академии наук секретаря. С французского перевел и потребными примечаниями изъяснил князь Антиох Кантемир в Москве в 1730 году». Один из экземпляров был подарен императрице Анне Иоановне. Этот экземпляр с дарственной надписью сохранился до наших дней. Остальным повезло меньше, в 1756 году решением Синода книга была признана «смущающей», большая часть тиража была изъята и уничтожена. Но через пять лет Ломоносов осуществил второе издание книги, ни на букву не изменив текст. После этого попыток запретить книгу в Российской империи больше не предпринималось.

Перевод, сделанный Кантемиром, имеет значение не столько с точки зрения популяризации гелиоцентризма, сколько для развития русского языка. Его научно-литературный словарный запас был в то время в зачаточном состоянии, для обозначения многих понятий банально не хватало слов, и Кантемиру пришлось придумать их, поскольку он изначально делал текст для широкой публики, а не околоакадемического сообщества, которое прекрасно читало французские тексты на языке оригинала.

Некоторые изобретенные им слова благополучно дожили до наших дней, например, «понятие» (в смысле идеи), «сосредоточение», «наблюдение», «плотность» и т.д. Другие, такие как «предразсуждение» (предвзятое мнение), «имагинация» (воображение), «звездозаконие» (астрономия), «словесница» (логика), вышли из употребления и сегодня демонстрируют лишь полет мысли переводчика. Ряд терминов, которые сегодня являются общеизвестными - «машина», «опера», «театр», «экземпляр», «герой», «климат», «система», «материя», «карта» - автору пришлось растолковывать читателю в примечаниях.

Подводя итог, можно сказать, что перевод Кантемира сам по себе стал литературным событием, положившим начало светской научно-популярной литературе в нашей стране. И книга Фонтенеля нам интересна еще и с этой точки зрения.

Сергей Исаев

Не так страшна сама пандемия, как прогнозы об ее разрастании. В последнее время нас регулярно пугают сообщениями об обнаружении каких-то новых штаммов, якобы еще более опасных. Напомним, что в Дании в прошлом году в целях профилактики уничтожили всю меховую индустрию, поскольку обнаружили у норок наличие нового штамма. Принято считать, что именно животные ответственны за проникновение в нашу человеческую среду смертоносных вирусов. Поэтому в ближайшее время подобные профилактические меры коснуться не только пушных зверьков. На очереди, судя по всему, и домашняя птица, и свиньи и даже промысловые животные.

Тем временем ученые открыто признаются в том, что не знают наверняка, откуда на самом деле взялся коронавирус, ставший причиной нынешней пандемии. Об этом, в частности, сообщает Science News. Согласно «канонической» версии, где-то в Китае случайно произошла передача SARS-CoV-2 от летучей мыши человеку, возможно, через цепочку посредников. Интересно, что еще до того, как мы узнали о новой заразе под названием COVID-19, эту версию визуализировали через художественный фильм (о чем мы писали): летучая мышь оставляет свой кал в клетке с поросенком, поросенок прибывает в китайский ресторан, ну а дальше пошло-поехало. Впечатление такое, будто создатели фильма оказались провидцами, точно предсказав весь путь передачи опасного заболевания. Однако если принять во внимание упомянутый материал в Science News, то с таким же успехом можно сказать, что как раз фильм дал «наводку» ученым, представив их вниманию готовую гипотезу.

Возможно, высказанное предположение звучит не очень лестно для науки, тем не менее ситуация с источником SARS-CoV-2 - даже спустя полтора года после вспышки заболевания -  все еще представляется весьма туманной.

Разумеется, многие ученые склоняются к заключению, что вирус имеет естественное происхождение и пришел к нам от летучих мышей (как это уже было с возбудителем атипичной пневмонии). Однако вместе с тем надо понимать, что пока что мы имеем дело с версией, претендующей на наибольшую правдоподобность. Иначе говоря, нельзя думать, будто источник SARS-CoV-2 установлен абсолютно точно, и никто в этом совершенно не сомневается.  Необходимо напомнить, что ссылка на летучих мышей активно выдвигалась в пику заявлениям об искусственном происхождении вируса. Противники теории заговора обращали внимание на генетический код, который, по их мнению, указывал именно на летучих мышей в роли первоисточника вируса.

И, тем не менее, в этом деле остается немало вопросов. Так, не совсем понятно, о каких конкретно летучих мышах идет речь, не понятно, где они жили. Точно так же ученым не ясна и цепочка животных-посредников при передаче вируса человеку. Какие на самом деле животные оказались в этом списке? Да и были ли они вообще? Может, вирус передался непосредственно? Исследователи признаются, что на поиски ответов уйдут годы, поскольку в природе вирусы постоянно «кочуют», передаваясь от одного животного другому.  Распутать этот клубок не так-то просто. Что касается летучих мышей, то в их телах циркулируют мириады самых разных коронавирусов. И чтобы отыскать из них те, которые привели к появлению SARS-CoV-2, нужно рассчитывать не только на профессиональные навыки, но и на удачу (а часто в науке именно удача приводит к серьезным открытиям).

Отметим, что такие поиски проводятся отнюдь не ради любопытства. Если источник SARS-CoV-2 будет точно установлен, это поможет ученым правильно отслеживать пути распространения похожих вирусов, а значит – предотвращать вспышки новых опасных заболеваний.

На данный момент в распоряжении исследователей есть только два ключа к пониманию первоисточника коронавируса. С одной стороны, они опираются на вирусный генетический материал, с другой стороны, изучают свидетельства прошлых инфекций. Самым надежным подспорьем является, конечно же, является генетический материал. Так, отслеживая все генетические изменения, ученые в состоянии установить, каким именно путем вируса передавался от одного носителя к другому, от животного – к человеку. Чем больше такого материала в распоряжении ученых, тем яснее становится для них картина.

В настоящее время такой анализ уже помог выявить ближайшего «родственника» SARS-CoV-2 – вирус RaTG13. Он был найден в помете летучих мышей еще в 2013 году в одной из китайских пещер в провинции Юньнань. В прошлом году в тех же местах ученые обнаружили другой вирус летучих мышей, который оказался еще теснее связан с коронавирусом человека, чем RaTG13.

Не меньшее значение при поиске путей передачи вируса имеет исследование антител, распознающих SARS-CoV-2. Наличие таких антител свидетельствует о том, что человек или животное уже пережили инфекцию, и исследователи могут использовать данную информацию, отслеживая контакты. Тем самым они могут приблизиться к источнику заражения. Правда, такие исследования, по признанию вирусологов, затрудняются тем, что у некоторых людей заболевание COVID-19 проходит без симптомов. В таких случаях звенья цепочки «обрываются», что мешает распутать пути передачи вируса до конца.

В общем, несмотря на важность проделанной работы, пока что в распоряжении ученых нет точной информации о первых случаях заболевания у человека. Мир узнал о новой болезни только после скопления заболевших на рынке морепродуктов в китайском Ухане. Кроме того, со временем были получены данные о людях, чье заболевание никак не было связано с этим рынком. Отсюда следовало, что источник вируса мог находиться совсем в другом месте. Направленная в Китай команда от Всемирной организации здравоохранения также не дала ответа на вопрос о начальных этапах пандемии. Мало того, ученые вполне допускали вероятность нахождения источника за пределами Китая. Подробный генетический анализ вирусов, обнаруженных у больных, показал, что коронавирсуы, подобные SARS-CoV-2, циркулируют у летучих мышей в Таиланде и в Камбоджи, а также имеются у панголинов (ящеров).

Последнее обстоятельство вызвало подозрение, что именно зараженные панголины оказались виновными в передачи вируса людям. И хотя дальнейшие исследования этого не подтвердили, в любом случае история с появлением SARS-CoV-2 не стала менее загадочной.

Впрочем, важность этих исследований в том, что они лишний раз опровергли версию об искусственном происхождении коронавируса. Ученые еще раз убедились, что SARS-CoV-2 имеет некоторые особенности, которые характеризуют вирусы, циркулирующие только у животных. В итоге, конспирологическая версия рухнула окончательно.

Тем не менее, как мы сказали в самом начале, на отслеживание пути передачи вируса уйдут годы. Ученые надеются, что им удастся добиться того, что было сделано в отношении атипичной пневмонии. В свое время было установлено, что  в роли «передаточного звена» здесь выступили  продаваемые на рынках Мьянмы пальмовые циветты, подхватившие вирус от подковоносов. Последние являлись источником заразы. Отметим, что на распутывание данной цепочки было затрачено очень много времени. В случае с SARS-CoV-2 ученые действуют в том же формате.

Впрочем, уже сейчас становится ясно, что подозревать во всем летучих мышей совсем недостаточно для того, чтобы выявить истинный источник заразы. Ученых волнует то, каким образом такие вирусы появляются у самих летучих мышей, то есть как они возникают в естественной среде. Не ответив на этот вопрос, мы так никогда не поймем, каким образом летучим мышам удалось спровоцировать пандемию. А это уже задача фундаментального уровня, решение которой должно расширить наше общее понимание процессов, происходящих в живой природе.

Константин Шабанов

Сибирские ученые исследовали митохондриальные геномы лошадей из жертвенников культуры херексуров и оленных камней Монголии, а также из захоронения хунну (сюнну). На основе филогеографического сравнительного анализа исследователи определили, с какими древними и современными породами монгольские лошади имеют самое близкое общее происхождение. Результаты работы опубликованы в журнале Genes. 

«Монгольская лошадь — одна из древнейших пород лошадей. Скорее всего, она является предковой или как минимум родственной для многих более современных, что подтверждает анализ разных генетических маркеров», — отмечает младший научный сотрудник лаборатории цитогенетики животных Института молекулярной и клеточной биологии СО РАН Мария Александровна Куслий.

В популяционной истории монгольской породы лошадей существует много белых пятен, поскольку имеет место недостаток данных по их ДНК. Специалисты из ИМКБ СО РАН, Алтайского государственного университета (Барнаул) и Улан-Баторского государственного университета (Монголия) решили восполнить этот пробел. Они отсеквенировали митохондриальные геномы пяти домашних монгольских лошадей, найденных в жертвенниках культуры херексуров и оленных камней (первая треть I тыс. до н. э.), и одной лошади из захоронения хунну (I в. до н. э. — I в. н. э.). Затем ученые провели филогенетический анализ с привлечением митохондриальных геномов древних и современных лошадей из Монголии и других регионов, то есть оценили степень родства между ними.

Результаты показали генетическую преемственность между монгольскими лошадьми культуры херексуров и оленных камней и культуры хунну (сюнну) благодаря наличию родственных митотипов в популяциях этих культур. «Кроме того, исследуемые лошади оказались близкородственными современным лошадям коренных китайских пород, древних пород Средней Азии и одной местной итальянской породы. Это уже второе наше исследование, в котором показано близкое родство древних лошадей Забайкалья и Монголии с лошадьми итальянской коренной породы. Возможно, имели место контакты империи хунну (сюнну) и Римской империи (но эту гипотезу еще нужно подтвердить)», — рассказывает Мария Куслий.

Несмотря на все миграции монгольских народов за последние три тысячи лет, митохондриальный генетический состав популяций монгольских лошадей остается практически без изменений. Ученые предполагают, что центр одомашнивания лошадей был на стыке Восточной Европы и Азии. Возможно, оттуда они попали в Монголию, а уже затем были завезены в Китай. Но не стоит исключать и другие варианты.

«Вышедшая статья — это только начальные шаги исследований, направленных на понимание того, что из себя представляли древние лошади и какую роль они сыграли в истории ранних кочевников Центральной Азии. Для далеко идущих выводов и заключений полученных результатов пока недостаточно. Нужны массовые и глубокие исследования международных групп ученых. Тот факт, что монгольская порода оказалась специфической линией развития лошадей, сам по себе является открытием и требует пристального изучения, — отмечает заведующий кафедрой археологии, этнографии и музеологии Института истории и международных отношений Алтайского государственного университета доктор исторических наук Алексей Алексеевич Тишкин. — Что касается выявленных близкородственных связей с итальянскими лошадьми, то это пока частные случаи. Но они в определенной мере могут указывать на наличие контактов империи хунну (сюнну) с населением западных регионов Евразии, что отражено и в находках предметов материальной культуры. Например, в курганах хунну обнаружены стеклянные изделия в виде бус и посуды, аналогии которых были распространены в странах Средиземноморья».

Еще в конце 1960-х директором Института цитологии и генетики СО РАН академиком Дмитрием Константиновичем Беляевым была заложена традиция организовывать накануне 9-го мая на территории института «землянку». В этот день институтскую столовую оформляли в стиле фронтовой землянки и приглашали ветеранов Советского района, а также всех желающих поздравить их с Днем Победы. Гостей ждали блюда «полевой кухни», хлеб, испеченный из знаменитой пшеницы Новосибирская 67 и ««наркомовские сто граммам».

«Землянка» была хорошо известна по всему Академгородку, но с годами стала затихать: ушел из жизни академик Беляев, ветеранов с каждым годом становилось все меньше. В последнее время «Землянку» организовывали на улице на территории ИЦиГ, где собирались желающие принять участие в праздничной демонстрации и шествии «Бессмертного полка».

А после открытия обновленного Музея истории генетики в Сибири было решено перенести «Землянку» туда, оформив ее в виде экспозиции, посвященной сотрудникам института, участвовавшим в Великой Отечественной войне.

Торжественное новоселье «Землянки» было запланировано на 9 мая 2020 года, к 75-летию Победы. Но пандемия и связанные с ней ограничения внесли свои коррективы. И открытие экспозиции состоялось только 17 мая 2021 года.

В этот день в музей пригласили всех желающих сотрудников, с приветственным словом выступили директор ФИЦ ИЦиГ СО РАН, член-корр. РАН Алексей Кочетов, научный руководитель ФИЦ ИЦиГ СО РАН, академик РАН Николай Колчанов и советник председателя Президиума СО РАН, академик РАН Владимир Шумный. А затем были озвучены два небольших доклада: заведующий музеем Иван Синицын рассказал о научных сотрудниках института – ветеранах Великой Отечественной войны (таких, вместе с академиком Беляевым было восемь человек), а инженер ИЦиГ СО РАН Михаил Беляев поделился воспоминаниями о своем отце, его отношении к войне и работе с ветеранами Советского района.

Как отметил, в своем выступлении академик Колчанов, стараниями сотрудников ИЦиГ, работавшими над оформлением новой экспозиции, музей стал более интересным и его выставочный зал обрел законченный вид. «Сюда надо приводить всех студентов, аспирантов и новых сотрудников института, чтобы они лучше понимали дух ИЦиГ, его традиции и историю, - отметил Николай Александрович.

Пресс-служба ИЦиГ СО РАН

Недавно в Новосибирском краеведческом музее открылась выставка «Новая жизнь старых вещей», «лицом» которой стало китайское бронзовое зеркало из Теренинских юрт. В своё время известный новосибирский археолог, ведущий научный сотрудник Института археологии и этнографии СО РАН д.и.н. Андрей Павлович Бородовский сумел получить его у «чёрных копателей» и передал в музей. Теперь, после реставрации, им могут полюбоваться все посетители музея. Это, кстати, не единичный случай обнаружения подобного артефакта в наших краях. О том, как сюда попадали китайские зеркала и что с ними происходило дальше – в интервью с ученым.

– Андрей Павлович, начнем с того, насколько часто вообще случаются такие находки на территории Приобья?

– Большая часть найденных китайских металлических зеркал располагалась на территории среднего Енисея, а в Приобье они попадались нечасто. До недавнего времени, это были единичные находки, ситуация несколько изменилась в начале нашего века. За относительно короткий промежуток времени было обнаружено более десятка таких артефактов, преимущественно севернее Транссибирской железнодорожной магистрали – в Барабинском, Каргатском, Колыванском и других районах. Это были как целые изделия, так и их фрагменты. Самое печальное то, что большинство этих находок сделано не в ходе систематических археологических раскопок, а случайно или в результате работы так называемых «черных копателей». Поэтому многие обстоятельства их обнаружения неизвестны, а сами зеркала оседают потом в частных коллекция, оставаясь недоступными для научных исследований. В этом плане зеркало, представленное на музейной выставке (найденное в Каргатском районе) – приятное исключение: нам удалось как получить артефакт, так и обследовать (пусть и годом позже) площадку, где он был найден. На этом месте мы нашли утраченные фрагменты этого зеркала, что очень пригодилось при его реставрации. Это был редкий случай, когда информацию, полученную от «черных копателей» удалось проверить и подтвердить, а не просто пришлось верить им на слово (как это обычно бывает).

На картах Семена Ульяновича Ремезова, составленных на рубеже XVII–XVIII вв., это место обозначалось как «Теренинские юрты». Кстати, еще одно зеркало нашли неподалеку, на берегу озера Чемодан Барабинского района. И снова, на площадке, обозначенной на карте Ремезова как «Шагирские юрты». Это говорит о том, что он очень точно располагал на своих картах расположение населенных пунктов той эпохи, делая их крайне ценным источником как для историков, так и для археологов. К слову, «черные археологи» к картам Ремезова относятся с большим доверием. Правда, они искали не китайские зеркала, а русские монеты, которыме в больших количествах находили на территории татарских поселений. Это, к слову, опровергает миф о том, что Россия была «тюрьмой народов» и инородцам там жилось плохо. Археология подтверждает, что среди сибирских татар хватало и зажиточных людей. В том числе и владельцы найденного на площадке Теренинских юрт зеркала. Его обнаружили в печи, видимо это связано с традицией, когда оставляли старое жилье и переезжали на новое, в очаге оставляли на хранение какой-то ценный предмет.

– Как давно было изготовлено это зеркало?

– Судя по всему, в конце первого тысячелетия нашей эры.

– А оставили его в очаге уже около восемнадцатого века. Получается, оно служило своим владельцам на протяжении многих столетий?

– Да, это типичная ситуация для дорогих артефактов, которые веками хранятся в семьях, передаваясь от поколения к поколению. И нам уже не узнать, скольких владельцев оно сменило и каким образом это произошло. Но можно выдвигать гипотезы с высокой долей уверенности. На зеркале имеются два хорошо заметных отверстия, которые, судя по всему, первоначально являлись результатами литейного брака. Позднее эти отверстия, вероятно, могли использоваться для крепления зеркала на шаманский костюм, коллекция которых в музее достаточно представительна.

– Чем китайские зеркала интересны ученым?

– Во-первых, такие находки являются свидетельством существовавших культурных связей, помогают более точно реконструировать древние торговые пути. Во-вторых, зеркала обычно украшены орнаментом, который тоже становится объектом изучения. Часто на ник изображали различных экзотических и даже фантастических животных, и сейчас есть разные версии интерпретации этих изображений.

Надо помнить, что зеркала, в отличие от других товаров из Китая, имели и некоторое сакральное значение. Китайцы продавали «северным варварам» не высококачественные оригиналы, а их реплики, считая, что они служат дополнительной защитой от возможных вторжений на свои территории. Более того, нельзя сказать, что все эти зеркала имеют китайское происхождение, целый ряд были отлиты на местах по оттискам, сделанным с китайских оригиналов. И, таким образом, они являются уже полноценными памятниками местного ремесленного искусства.

– Вам лично удавалось находить зеркала в ходе Ваших экспедиций?

– В ходе раскопок нет, но за последние пять лет мне удалось осмотреть семь зеркал, происходящих из незаконных раскопок. И некоторые, как зеркало из Теренинских юрт, даже изъять и передать в музей. Также, анализируя сами зеркала и установленные обстоятельства их обнаружения, можно сделать несколько выводов. Расположение практически всех вновь выявленных китайских зеркал на географической карте демонстрирует примерно одну линию выше современного Московского тракта, от Колывани до Шагирских юрт. Весьма вероятно, что такая локализация совпадает с прежней южно-таежной кромкой, которая на территории Барабы несколько раз смещалась на протяжении веков. Металлические зеркала и их обломки в Новосибирской области чаще находили не в погребальных комплексах, а на территории поселений. И перспективным является проведение археологических исследований на местах татарских юрт, отмеченных в атласе Ремезова.

Сергей Исаев

Специалисты лаборатории экспериментальной минералогии и кристаллогенезиса Института геологии и минералогии им. В. С. Соболева СО РАН впервые определили условия кристаллизации алмазов в расплавах 15 редкоземельных металлов. Результаты исследований опубликованы в журнале Scientific Reports. 

Синтетические алмазы, которые получают в лабораториях, специалисты рассматривают как стратегический материал электронной техники XXI века. Всё потому, что они имеют перспективные высокотехнологичные применения — например, в качестве регистров и ячеек памяти в квантовом компьютере или источников одиночных фотонов. Последние способны в тысячу раз повысить эффективность устройств передачи информации и улучшить системы квантового шифрования.

Для синтеза алмазов с редкими и необычными характеристиками необходимы новые растворители-катализаторы. Ученые ИГМ СО РАН выяснили, что ими могут быть различные редкоземельные металлы, которые практически не исследовались с этой точки зрения. Специалисты установили, какие условия необходимы, чтобы кристаллизация происходила в расплавах редкоземельных металлов (скандия, иттрия и лантаноидов), а кроме того, определили оптимальные параметры синтеза монокристаллического алмаза.

Эксперименты проводили при давлении 7,8 ГПа в интервале температур 1 800—2 100 °С на беспрессовой аппаратуре высокого давления (БАРС), разработанной в ИГМ СО РАН. «Мы показали: в зависимости от состава редкоземельных металлов алмаз кристаллизуется в форме октаэдров, кубооктаэдров и более сложных многогранных полиэдров. Причем все они принадлежат к редкому типу кристаллов, не содержащих примеси азота. То есть расплавы редкоземельных металлов выступают не только катализаторами синтеза алмаза, но и эффективными поглотителями азота», — отмечает заведующий лабораторией экспериментальной минералогии ИГМ СО РАН доктор геолого-минералогических наук Юрий Николаевич Пальянов.

Кроме того, благодаря новым растворителям-катализаторам в структуру алмаза входят такие примеси, как кремний, германий и олово. Оптические центры с атомами именно этих элементов имеют уникальные спектральные свойства, которые делают искусственный кристалл перспективным для квантовых технологий. Таким образом, разработка ученых ИГМ СО РАН открывает новую область использования редкоземельных металлов.

14 мая 2021 года состоялось очередное заседание Клуба межнаучных контактов. Оно было посвящено 100-летию со дня рождения выдающегося ученого, академика АН СССР Н.Н. Яненко. Воспоминаниями о нем делились люди, лично знавшие Николая Николевича, его ученики и коллеги – академики РАН Валентин Пармон, Василий Фомин, Сергей Алексеенко, Юрий Шокин и многие другие. И хотя заседание Клуба длилось почти два часа, выступающие практически не повторялись, что и не удивительно: Николай Николаевич Яненко был ученым с очень широким диапазоном интересов и солидным багажом результатов в этих направлениях.

В отличие от многих других именитых ученых, работавших в новосибирском Академгородке, Николай Яненко – наш земляк, он родился 22 мая 1921 г. в городе Каинске (ныне г. Куйбышев Новосибирской области), а два года спустя семья переехала в Новосибирск. Здесь он закончил школу и уехал продолжать обучение в Томский государственный университет по специальности «учитель математики». Летом 1942 года Яненко получил диплом с отличием и уже через два дня был призван в действующую армию. Начинал свой боевой путь рядовым 2-й Ударной армии Ленинградского фронта, в ее составе участвовал в прорыве блокады Ленинграда. Вскоре благодаря блестящему знанию немецкого языка и высшему образованию он получил офицерское звание и стал военным переводчиком.

Сослуживцы глубоко уважали лейтенанта Яненко, а он готовился после войны заняться научной работой, в редкие свободные минуты читал книги по математике и обсуждал их в своих письмах с фронта. Много позже, отвечая на вопрос «Что Вы думали на войне о будущей мирной жизни?», он сказал: «У меня были две мысли. Мне хотелось повидать свою мать. Это мне не удалось. И второе — я думал заниматься своей любимой наукой — математикой. И я даже одно время мечтал, как построить теорию сражений».

Неудивительно, что, демобилизовавшись в 1946 году, Яненко стал первым послевоенным аспирантом московского профессора П.К. Рашевского, с которым познакомился еще в годы учебы в Томске, а потом активно переписывался в конце войны. Именно Рашевского Яненко считал своим учителем, под руководством которого он сформировался как ученый.

Его научный путь начался в одном из самых абстрактных разделов науки – в дифференциальной топологии. Исследования в этой области стали основой его кандидатской (в 1949 году) и докторской (в 1954 году) диссертаций. Они позволили дать законченную теорию признаков изгибания, что, по сути, завершило развитие этого направления дифференциальной геометрии. А сам Яненко сосредоточился на других математических проблемах и задачах.

Еще в 1948 году, будучи аспирантом, он начал работать в группе академика Андрея Николаевича Тихонова в отделении прикладной математики АН СССР. И в том же году перед ними была поставлена задача организовать Вычислительную лабораторию № 8 для проведения расчётов процесса взрыва атомной (а потом и водородной) бомбы. Работа Яненко по подготовке испытаний первой советской атомной бомбы была отмечена денежной премией.

Еще большим оказался его вклад в создание водородной бомбы. Именно здесь им впервые было рассчитано энерговыделение сферической системы, эти расчеты использовались при ее производстве и за свою работу Николай Николаевич Яненко в 1953 году был удостоен звания лауреата Сталинской премии СССР.

А два года спустя он становится начальником математического сектора НИИ-1011 (НИИТФ, г. Снежинск Челябинской области). Основными задачами института являлись «разработка авиационных атомных и водородных бомб различных конструкций и специальных зарядов для различных видов атомного и водородного вооружения», а также создание условий для дальнейшего роста научно-исследовательских и конструкторских кадров в этой области.

По инициативе Яненко сюда, в Снежинск привезли советскую ЭВМ первого поколения «Стрела». По понятным причинам эта часть его научной работы долгое время оставалась засекреченной, зато другие исследования Николая Николаевича принесли ему международную известность, прежде всего – создание метода дробных шагов, первые шаги к созданию которого были сделаны как раз в НИИ-1011.

Он сосредоточил внимание на создании методик для двумерных задач, привлекая к этому наибо­лее сильных математиков. Он считал, что создание научного задела для расчетов завтрашнего дня столь же важно, как и счет производственных задач для текущих запросов. Решению проблемы мешало малое быстродействие «Стрелы», где один шаг считался 15 минут. Да и руководство НИИ-1011 не разделяло взглядов Николая Николаевича. В итоге, сначала его перевели с должности начальника сектора, а в 1963 году он переехал из Снежинска в новосибирский Академгородок, где в это время создавался Вычислительный центр Сибирского отделения Академии Наук СССР.

Здесь Николай Николаевич продолжил свою работу над методом, привлек к ней ряд других известных математиков-вычислителей Сибирского отделения: Г.И. Марчука, С.К. Годунова, В.П. Ильина и многих других. И в 1967 году девятилетний цикл работ Яненко, его коллег и учеников был обобщен в монографии «Метод дробных шагов», мгновенно переведенной на ведущие мировые языки, и ставшей настольной книгой вычислителей у нас в стране на многие годы.

За год до ее выхода Яненко стал членом-корреспондентом, а в 1970 году – действительным членом АН СССР по отделению механики и процессов управления.

Параллельно он продолжал работу по решению прикладных задач обороноспособности страны. В 1972 году его вклад в создание новых видов ядерного оружия был отмечен Государственной премией СССР.

Николай Николаевич много сделал для развития вычислительного направления в Академгородке. Под его руководством в Вычислительном центре сформировался дружный и творчески работающий коллектив. А приток новых талантливых кадров обеспечивали кафедры вычислительных методов механики сплошных сред и физической кинетики, организованные им в Новосибирском государственном университет, преподаванию в котором Яненко уделял много внимания.

Теперь, спустя десятилетия многие ученики академика Яненко, выросшие за это время в известных и уважаемых ученых собрались в малом зале ДУ Академгородка (некоторые присоединились к собранию виртуально), чтобы почтить память учителя. Собрание Клуба завершилось показом рабочих материалов будущего фильма об академике и общим выводом о том, что новым поколениям студентов, аспирантов и молодых ученых Академгородка не помешает больше знать о тех, кто стоял у его истоков, тех, в частности -  о жизни и работе Николая Николаевича Яненко.

Сергей Исаев

Вице-президент РАН Алексей Хохлов высказал в Facebook свое мнение о ключевых проблемах, связанных с организацией Федеральных исследовательских центров. Поводом стало заседание бюро Отделения химии и наук о материалах РАН, на котором рассмотрены кандидатуры на должность директора Института нефтехимии и катализа Уфимского федерального исследовательского центра РАН.

«В тех случаях, когда в ФИЦ объединяются два-три научных института приблизительно одной тематики, я допускаю, что такое объединение может привести к синергетическому эффекту в научных исследованиях. Но этого точно не случай объединения в ФИЦ пяти – десяти научных институтов совершенно разной тематики по региональному принципу. Я не знаю ни одного случая, когда такое объединение оправдало бы себя. И обсуждение проблем Уфимского ФИЦ показало это со всей ясностью», – написал в своем блоге Алексей Хохлов.

Академик отметил, что поскольку входящие в ФИЦ институты теряют статус юридического лица, выборы директора Института нефтехимии и катализа будут происходить даже не на заседании Ученого совета ФИЦ, а на заседании конкурсной комиссии, членов которого определяет директор ФИЦ.

«По сути, решение о руководстве крупного и очень успешного института в составе ФИЦ будет приниматься учеными из других областей науки. При этом непропорционально большой вес могут иметь формальные, далекие от науки соображения», – пояснил Алексей Хохлов.

Российская академия наук давно ставила перед Минобрнауки вопрос о том, чтобы профильные отделения РАН имели бы возможность согласовывать руководителей подразделений ФИЦ, которые ранее были независимыми институтами РАН.  

 «У меня есть все основания надеяться, что в данном случае министерство прислушается к рекомендациям ОХНМ РАН», – отметил вице-президент РАН. ​

В ходе упомянутого заседания из семи кандидатов, подавших документы на конкурс, были поддержаны двое.

Гибельное влияние ультрафиолета на вирусы и бактерии – явление хорошо известное. Стерилизация с помощью ультрафиолетовых ламп для обеззараживания помещений и предметов применяется достаточно давно. В природе, как мы знаем, источником ультрафиолета является солнце. Именно по этой причине эпидемия гриппа регулярно отступает с приходом теплой солнечной погоды. Интересно, что в свое время ученые установили одну показательную закономерность: в Бразилии пик заболеваний гриппом приходится на время вспышки лесных пожаров, когда задымление атмосферы значительно снижает доступ к земле ультрафиолета.

Когда год назад разразилась короновирусная пандемия, была надежда на то, что солнечный свет точно так же справится с новой напастью. Кстати, противники жестких карантинных ограничений настаивали тогда на том, что гуляние на открытом воздухе способствует куда лучшему противодействию инфекции, чем сидение взаперти. Интересно, что «поклонником» ультрафиолета был бывший американский президент Дональд Трамп, который даже высказал пожелание «запустить» ультрафиолетовые лучи внутрь человека, чтобы победить болезнь. Надо сказать, что на обывательском уровне ультрафиолет воспринимался как реальная панацея от новой заразы. Во всяком случае, Интернет в ту пору пестрел советами такого рода.

Однако у специалистов на этот счет не было большой уверенности. Так, в апреле прошлого года на сайте BBC подробно объясняли, почему нельзя так просто применять ультрафиолетовую профилактику. В первую очередь обращалось внимание на то, что ультрафиолет сам по себе не однороден. Условно говоря, ультрафиолетовые лучи можно разделить на три типа. Самый «мягкий» и менее опасный для человека тип – это УФ-А. Он составляет основную часть ультрафиолетового излучения. Именно он, считают ученые, ответственен за образование пигментных пятен и преждевременное старение кожи. Более жестким является УФ-В. Он способен воздействовать на генетические структуры и вызывать солнечные ожоги, а в конечном итоге - рак кожи. Однако мы можем себя обезопасить от этих типов УФ-излучения с помощью легкой одежды и крема для загара.

Наиболее опасным является УФ-С, способный активно разрушать любой генетический материал – будь это хоть человек, хоть вирус. Правда, к нашему счастью, он почти полностью задерживается озоновым слоем атмосферы и практические не доходит до поверхности Земли. Хотя такое излучение можно создать искусственно – как раз для уничтожения микроорганизмов. Как отмечается в публикации, сегодня концентрированное излучение УФ-С находится, так сказать, на переднем крае борьбы с коронавирусом. Так, в Китае специальным ультрафиолетовыми лампами каждую ночь обрабатывались автобусы, а специальные роботы таким же путем обрабатывают помещения больниц. Даже банки использовали мощный ультрафиолет для обеззараживания денежных купюр.

Однако, обращают внимание специалисты, обычный солнечный свет не идет ни в какое сравнение с подобным «оружием» против вируса. Способные разрушать генетические структуры микроорганизмов лучи УФ-В воздействуют на них не столь эффективно. По крайней мере, для получения хоть какого-либо результата потребуется слишком много времени. В общем, общественность попытались уверить в том, что солнечные ванны вряд ли способны стать средством борьбы с коронавирусной инфекций или использоваться в профилактике (то есть без масок, домашней изоляции, мытья рук и «социальной дистанции» просто никак не обойтись). Подвергать же свой организм избыточному воздействию ультрафиолета, отмечают спецы, -  слишком рискованно, поскольку это чревато онкологическими заболеваниями. Как пошутил по этому поводу один эксперт: «Вам бы пришлось попросту себя зажарить». По большому счету у специалистов в то время не было четкого понимания того, какое воздействие оказывает солнечный свет на короновирус. Отсюда делался вывод, что использовать его для дезинфекции крайне проблематично. Поэтому все заявления насчет благотворного влияния солнца объявлялись научно необоснованными.

Так было, условно говоря, в теории, которая неожиданно разошлась с экспериментами, проведенными группой западных ученых в том же, 2020 году. Как заявляется в июльской публикации прошлого года в журнале The Journal of Infectious Diseases, в ходе исследований было получено первое доказательство того, что солнечный свет в состоянии достаточно быстро инактивировать SARS-CoV-2 на поверхностях предметов. Ученые смоделировали в лаборатории условия, соответствующие воздействию солнечного света (на широте 40 градусов) на штамм коронавируса, помещенного во влажную среду (имитирующую человеческую слюну). Было зафиксировано, что под воздействием этих лучей вирус инактивировался в течение 10-20 минут. Получалось, что солнце в состоянии дезинфицировать открытые поверхности (в которых, разумеется, не должно быть пор). Эти денные плохо «срастались» с теорией. Из них следовало, что SARS-CoV-2 оказался в три раза более чувствительным к ультрафиолетовому излучению, чем даже грипп A.  При этом почти 90% коронавируса инактивируются всего через полчаса воздействия полуденного солнечного света летом.

Ясно, что полученные результаты породили новые вопросы. Наблюдаемая инактивация проходила более чем в восемь раз быстрее, чем следовало из теории. Это требовало от ученых внятных объяснений. В относительно недавней публикации в том же журнале The Journal of Infectious Diseases были высказаны некоторые соображения по поводу уязвимости SARS-CoV-2 к солнечному свету. По мнению исследователей, одного лишь излучения УФ-В здесь явно недостаточно, чтобы так эффективно справиться с вирусом. Возможно, свою роль сыграл какой-то другой фактор. Согласно теории, инактивация связана с непосредственным воздействием излучения УФ-В на РНК вируса, приводящим к ее повреждению. Однако не исключено, что мы имеем здесь дело с более сложным и недостаточно изученным механизмом.

Ученые обратили внимание на другой «компонент» солнечного света – излучение УФА, чье значение может оказаться недооцененным. Ультрафиолет данного спектра – по всеобщему признанию - не разрушает генетические структуры, однако он может взаимодействовать с некоторыми молекулами.  Эти молекулы, подвергнувшись такому воздействию, начинают взаимодействовать с вирусом, ускоряя инактивацию. Пока это всего лишь гипотетическое предположение. И ученые откровенно признаются в том, что им еще не известен точный механизм воздействия солнечного света на вирус. Для его выявления потребуются дополнительные исследования.

Тем не менее, уже на данном этапе имеющиеся результаты могут подсказать новые способы борьбы с коронавирусной инфекцией с помощью более доступных и более экономичных источников ультрафиолета, не оказывающих разрушительного воздействия на человека и предметы (в отличие от ламп УФ-С).  Уже сейчас есть относительно экономичные светодиодные лампы, имитирующие солнечный свет, но при этом дающие более мощное излучение. Их преимущества не только в экономичности, но также в том, что они не столь опасны для людей, как те излучатели, что применяются для этих целей сейчас. Поэтому их можно гораздо шире применять в общественных местах. 

Полагаем, что указанное исследование позволит не только создать менее затратные способы дезинфекции, но и посодействует более здравому отношению людей к профилактике заболевания. Все-таки в чем-то правы были вчерашние «ковидо-скептики», когда настаивали на важности прогулок под открытым солнечным небом.

Николай Нестеров

Печально известная сессия ВАСХНИЛ в августе 1948 года почти на полтора десятилетия поставила советскую генетику «вне закона». Закрывались научные генетические институты, селекционные лаборатории, где работа основывалась на принципах этой науки, кафедры генетики в университетах. Десятки ученых были уволены или переведены на другие направления работы. В их числе был старший научный сотрудник Всесоюзной научно-исследовательской лаборатории пушного звероводства и оленеводства Дмитрий Беляев.

Впрочем, это был не первый сложный поворот в его жизни. Он родился в семье сельского священника в 1917 году и уже к концу 1920-х над его родителями стали сгущаться тучи из-за «чуждого» происхождения. Тогда родители отправили Диму в Москву, к старшему брату, который к тому времени стал подающим надежды ученым-генетиком (его работы во многом определили развитие советского шелководства). Казалось, все утряслось, Дмитрий закончил хорошую школу для детей научных работников, поступил в Ивановский сельскохозяйственный институт, а после него – в отдел разведения пушных зверей Центральной научно-исследовательской лаборатории (ЦНИЛ) Министерства внешней торговли (пушнина с звероферм была в то время стратегически важным источником поступления валюты в бюджет). Но в 1937 году уже его брат арестован и расстрелян как «враг народа». Вскоре арестовали и жену брата. Дмитрия спасло то, что он уже несколько лет жил в семье старшей сестры, и все равно угроза попасть в категорию «член семьи изменников Родины» была вполне реальной.

От плохих мыслей отвлекала наука, он почти подготовил к защите кандидатскую диссертацию о влиянии отбора на окраску меха серебристо-черных лисиц. Но 22 июня 1941 года случился новый резкий поворот, теперь уже в жизни всей страны, наука отошла на второй план и в конце июля того же года Беляев добровольно ушел на фронт рядовым-пулеметчиком.

Впереди были тяжелые оборонительные бои в Подмосковье, краткое обучение, первое командирское звание. Осенью 1942 г. Беляев возглавил химическую службу 358-й стрелковой дивизии. Должность подразумевала организацию разведывательных рейдов в тыл противника, сверку карт с фактическим положением дел на передовой. И, конечно, непосредственное участие в боях – Беляев оборонялся и наступал под Ржевом, освобождал Витебск, форсировал Западную Двину… Его боевой путь отмечен двумя ранениями и рядом наград - орденами Красной Звезды и Отечественной войны II степени, медалями «За доблесть и отвагу» и «За победу над Германией».

Война кончилась, но служба продолжалась, командование не спешило демобилизовать способного офицера. Решающую роль сыграла телеграмма-запрос от Микояна: Минвнешторгу требовались кадры, способные обеспечить резкий подъем клеточного пушного звероводства как источника валюты на восстановление страны.

Беляев с коллегами-учеными внесли свой вклад, успехи в селекции обеспечили заметный рост выпуска пушной продукции. Поэтому и в 1948 году, уволив его на волне поднимавшейся «лысенковщины», руководство вскоре без лишнего шума восстановило Беляева на работе и закрывало глаза на использование «разоблаченного» генетического подхода в работе – результат был важнее политического момента.

Значение генетики понимали не только в Минвнешторге, каждый новый успех западных генетиков доказывал пагубную роль «лысенковщины» для советской науки. Руководителям атомного проекта нужен был ответ на вопрос, как радиация влияет на наследственность. Поэтому «отец советской атомной бомбы» академик Игорь Курчатов сначала организовал закрытую генетическую лабораторию в своем институте, а потом, в 1955 году инициировал «письмо трехсот»: триста выдающихся ученых страны, физиков, химиков, биологов, гуманитариев подписали обращение к ЦК КПСС с просьбой снять с генетики ярлык «лженауки». Другим влиятельным сторонником реабилитации генетики стал основатель новосибирского Академгородка академик Михаил Лаврентьев (известно, что его жена и теща до войны работали в Колумбийском университете в одной лаборатории с основателем классической генетики Морганом, потому он прекрасно понимал истинное значение этой науки).

В итоге, в число первых десяти научных институтов Сибирского отделения АН СССР, которые организовали на территории научного городка в Новосибирске в 1957 году был один генетический. А чтобы сбить с толку сторонников «лысенковщины», его назвали Институт цитологии и генетики. Надеялись, что первое, мало кому известное слово «цитология» отвлечет внимание от «генетики».

Здесь, на сибирской земле стали собирать всех уцелевших генетиков. Дмитрию Константиновичу первый директор ИЦиГ Николай Дубинин предложил возглавить в нем отдел генетики животных. В то время Беляев уже готовил свой эксперимент по доместикации серебристо-черных лисиц на опытной станции в Эстонии. Началось все с решения практического вопроса: как заставить лисицу размножаться не один раз год, как дикие животные, а два, как домашние кошки и собаки? Это позволило бы удвоить объемы производства дорогостоящей пушнины. Ученый предположил, что если оставлять на размножение наименее агрессивных животных, а в следующих поколениях – наиболее дружелюбных к человеку, то один лишь такой отбор позволит коренным образом изменить дикий нрав разводимых на ферме лисиц. А эти резкие изменения из-за смены гормонального фона организма могут дать повышенную частоту размножения.

Переезд не стал причиной прекращения работ по доместикации, напротив, стараниями Дмитрия Константиновича эксперимент был продолжен на новом месте в ещё больших масштабах. И смелая идея академика Беляева воплотилась в жизнь: хоть лисицы по-прежнему приносили потомство раз в год, через десять–двадцать поколений они стали похожи на собак не только по поведению, у некоторых появились загнутые хвосты, белые пятна на лбу (звёзды).

Он смог в короткое время экспериментально промоделировать эволюционный процесс одомашнивания, на который у собак в историческое время ушли тысячелетия. Благодаря этой работе Беляев признан крупнейшим советским генетиком-эволюционистом второй половины XX столетия, а его работу «Нью-Йорк Таймс» назвала «генетическим экспериментом века».

Не меньшим вкладом в науку стала работа Дмитрия Беляева по возрождению советской генетики после погрома, учиненного ей лысенковцами. Уже в 1959 году Хрущев смещает с должности директора ИЦиГ Дубинина, чтобы поставить на его место кого-то из сторонников Лысенко. Немалыми усилиями Лаврентьеву удалось вместо этого передать руководство институтом Беляеву. Но работать ему пришлось в непростых условиях.

Различные комиссии с проверками приезжали в ИЦиГ одна за другой, однажды дошло до анекдотичного случая. В институт приехала очередная комиссия во главе с ярым сторонником Лысенко Ольшанским. Цель была – закрыть институт. Они походили по ИЦиГ и пришли на доклад к Лаврентьеву. И когда они стали говорить о том, что институт не соответствует линии партии, раздался телефонный звонок. Михаил Алексеевич взял трубку: «Алло... Из ЦК? ... Линия партии такая? ... А у меня тут товарищи говорят обратное? Ошибаются, говорите? ...Ну, спасибо!». Комиссия уехала ни с чем. Как вспоминал позже один из соратников Беляева академик Владимир Шумный: «Мы всегда спрашивали, кто же это звонил на самом деле, но он никогда не отвечал. И только однажды сказал, что это из соседней комнаты звонил Христианович. Отшутился он или сказал правду, я тоже сказать не могу».

Сам Беляев первые пять лет руководил институтом в статусе «и.о. директора», потому что утвердить его кандидатуру не давали противники генетики. И только после отставки их главного покровителя Хрущева ситуация стала меняться к лучшему. Тогда же пошли первые результаты работы: одна только пшеница Новосибирская-67, созданная учеными ИЦиГ принесла в бюджет страны сумму, равную затратам на строительство институтов первой очереди Академгородка. Были и другие результаты – новые лекарства и ветеринарные препараты, сорта зерновых и т.д. Многие годы Беляев возглавлял Научный совет по генетике и селекции Академии наук СССР, по сути, руководя восстановлением позиций этой науки по всей стране.

Те, кто знал Беляева, в один голос говорят, что он любил браться за глобальные задачи и успешно их решал. Один из последних его проектов был связан с Горным Алтаем. В 1980 году по инициативе Дмитрия Беляева здесь, в поселке Черга было организовано Алтайское экспериментальное хозяйство, где планировалось собрать коллекцию редких пород домашнего скота и перспективных для доместикации и гибридизации представителей диких видов.

На тот момент в стране еще сохранились небольшие популяции аборигенных пород животных старой селекции с очень ценными свойствами. Такие, как серый украинский скот, про который писал Гоголь и чьи уникальные вкусовые качества славились по всей России. Или – якутская лошадь, которая может зимовать в самых суровых условиях, и якутская корова, жирность молока которой не имеет аналогов в мире. Уцелевших представителей этих и других ценных пород собирали и привозили в Чергу со всех концов страны – как генофонд для последующей работы ученых и селекционеров. По сути, речь шла о создании уникального национального парка, вот только в СССР тогда даже не существовало такого понятия. Поэтому Черге присвоили статус экспериментального сельского хозяйства СО АН СССР.

В результате, в Сибири строилась новая «Аскания Нова», но уже как база сохранения генофонда животных, как существующих пород, так и редких и исчезающих видов. А при ней Беляев планировал открыть ряд научных лабораторий от институтов биологического профиля, собрав туда талантливую и амбициозную молодежь со всей страны. По сути, речь шла о создании еще одного сибирского академгородка, но в меньших масштабах и заточенного под решение задач в области биологии и сельского хозяйства.

И, что немаловажно, Дмитрий Константинович сумел заручиться поддержкой в руководстве страны. В числе тех, кто поддержал начинание академика, были руководитель Госплана Николай Байбаков и министр среднего машиностроения СССР Ефим Славский.

Очень много средств выделялось на жилищное строительство (в расчете на тех специалистов, кто приедет в Чергу работать), еще больше – на развитие инфраструктуры: дорог, производственных помещений, приобретение сельхозтехники и кормов. Для Горного Алтая – на тот момент одного из самых неразвитых регионов Советского Союза – картина небывалая.

Очень много средств выделялось на жилищное строительство (в расчете на тех специалистов, кто приедет в Чергу работать), еще больше – на развитие инфраструктуры: дорог, производственных помещений, приобретение сельхозтехники и кормов. Для Горного Алтая – на тот момент одного из самых неразвитых регионов Советского Союза – картина небывалая. Одно из подразделений хозяйства – хорошо известный туристам «зубрятник», тоже появился еще при Беляеве и сегодня может считаться одним из «памятников» его работы. Ну а главный памятник ученому был открыт возле здания ИЦиГ в 2017 году в канун столетия со дня его рождения.

Сергей Исаев